«Да, такое было. Идут и идут колонны войск. От проходящих колон комиссары берут по несколько человек, везут их в Освенцим, показывают: сами смотрите, да товарищам расскажите! – Ну, как там в Освенциме? – Да ничего интересного, – жмёт плечами бывалый солдат в чёрном бушлате. – Всё как у нас. Только климат у них получше. Пьёт батальон горькую водку перед вступлением в бой. Хорошие новости: разрешили брать трофеи, грабить разрешили. Кричит комиссар. Охрип. Илью Эренбурга цитирует: “сломим гордость надменного германского народа!” Смеются чёрные бушлаты: “это каким же образом гордость ломать будем, поголовным изнасилованием?” Разве всего этого не было?» – с наивным притворством спрашивает автор. И тут же уверенно отвечает: «Нет, это не фантастика! Нет, это было! Правда, не в сорок первом году – в сорок пятом. Разрешили тогда советскому солдату грабить, назвав это термином “брать трофеи”. И “гордость немецкую ломать” приказали. И миллионы людей попали в лапы советской тайной полиции. И гнали их бесконечными колоннами туда, откуда не все вернулись» [Суворов, 1993, с. 338–339].

Переведём дух, успокоимся и подумаем вот о чём. Мне кажется, что в любом деле, особенно творческом, человек должен стремиться проявлять чувство меры, в противном случае результат его работы будет вызывать недоверие, а порою выглядеть нелепым, а зачастую и глупым. Человек, не проявляющий чувства меры в своём поведении и в отношении к окружающим, выглядит невежественным и, как правило, вызывает нехорошее чувство у тех, кто это замечает. Сразу отметём авторскую фантазию о чёрных бушлатах. Их в Красной армии в 1945 году уже не было. Поднимать же сегодня болезненный вопрос, кто из воюющих сторон во Второй мировой войне больше совершил злодейских преступлений, на мой взгляд, совершенно бессмысленно из-за невозможности это подсчитать. Да и любой конечный результат этого подсчёта ничего уже не решает и ни в чём никого не убедит. У каждой войны свой характер, но неизменными спутниками любой войны являются жестокость, убийства, насилие и террор. И больше всего от этого страдает мирное население воюющих государств.

Жестокое сексуальное насилие всегда неразрывно связано с худшим из всех социальных конфликтов – войной. Это правило без исключения, на все времена. К сведению читателей, 9 сентября 1939 года германский министр внутренних дел Вильгельм Фрик издал указ о создании публичных домов на оккупированных территориях, а затем и передвижных фронтовых борделей. Это, по мнению руководства Третьего рейха, служило поддержанию воинской дисциплины и высокому боевому духу в войсках, избавлению от мужеложства среди личного состава, а также изнасилования женщин на оккупированных территориях. Но эти меры не предотвратили массового изнасилования женщин гитлеровским воинством на занятых им территориях. Воинам Советской армии, с жестокими боями вступившим на территорию Германии в начале 1945 года, никогда и никем не разрешалось ни грабить, ни тем более насиловать немецких женщин. И, тем не менее, и то и другое имело место, и скрывать это было бы глупо. Психологическое состояние советских воинов понять нетрудно. Освобождая свою землю от гитлеровских захватчиков, советские воины своими глазами видели их зверства, сожжённые дотла деревни, разрушенные города и неисчислимое множество убитых мирных жителей вместе с детьми. После своего отступления с нашей территории гитлеровские вояки по приказу Гитлера оставляли выжженную землю. Всё это вместе взятое не прибавляло уважения к немецкому народу, а вот ярость благородная отмщения за всё содеянное гитлеровским воинством закипала в сердцах многих воинов, и сдержать себя не все могли. Это правда. Немецкий публицист Атина Гроссманн в статье «Вопрос молчания: похищение немецких женщин» (1995 г.) пишет: «Как только Красная армия вступила на территорию Германии, политуправление армии (штаб – т. Сталин) издаёт приказ, смысл которого сводится к запрещению насилования немок. Странно, когда Красная армия вступила на территорию Румынии, аналогичного приказа не было. А тут появился. Почему? Неужели товарищу Сталину немки дороже румынок или венгерок? Дело в том, что, войдя на территорию Германии, Советская армия вступила в непосредственный контакт с союзниками. И т. Сталин был обеспокоен, какое впечатление она произведёт на союзников. И если бы в мае 1945 года в Берлине “под русскими” произошли массовые изнасилования немок, то назавтра стало бы известно американцам и вездесущим американским газетчикам. И уж они бы постарались показать, что Советская армия не освободительница, а «насильница». И далее Гроссманн продолжает: «Население Германии догадывалось о преступлениях на Восточном фронте и знало, хотя бы по слухам, о том, что поведение вермахта и СС на территории Советского Союза сильно превысило границу известной прежде военной жестокости, а потому ожидало ответной мести в тех же масштабах».

Да, гитлеровцы «хозяйничали» над населением оккупированных территорий более трёх лет, и приказа о расстреле своих воинов за изнасилование советских женщин фюрер не издал. Советские же воины находились в Германии менее полугода, и совершённые сторонами насилия над женщинами по количеству несопоставимы. Более того, приглянувшихся девушек и женщин немцы насильно принуждали оказывать сексуальные услуги своему воинству в созданных ими борделях. Но перед этим невольницы подвергались стерилизации, чтобы навсегда лишить их естественной способности к деторождению. Считаю необходимым добавить к сказанному, что советское правительство за все четыре год войны даже в мыслях не держало отправлять немецких женщин на принудительные работы, на советские предприятия или, хуже того, в колхозы. Думаю, что ни одна немка не вынесла бы непосильных условий работы и скотской жизни в колхозе более одного месяца. На этот немыслимый подвиг были способны только безропотные советские женщины, сумевшие с малыми детишками-сиротами на руках всю войну горбатиться почти задарма на колхозных работах, да бесправные узники ГУЛАГа. Это они на своих костлявых плечах содержали всю войну и в послевоенное время огромное, сверх всякой меры милитаризованное государство с неисчислимыми полчищами партийных чиновников, большей частью уцелевших на войне и надёжно отсидевшихся по «брони» в тылу. Ведь ни одно цивилизованное государство не содержало бы на тощей шее своего народа такое количество партийных лоботрясов в военные и послевоенные годы, как в стране Советов, когда мужских рабочих рук везде не хватало. Да кто же им, рабыням советской крепостнической эпохи, поставит заслуженный памятник в наше беспамятное время? Жукову их налепили без счёта, возвеличивая в угарно-партийном припадке очередного спасителя Отечества, и он с солдафонской готовностью клюнул на эту потешную для себя роль, хотя помнил, должен был помнить, чем эта затея кончилась для «мудрого» Сталина и волюнтариста Хрущёва. Клиника. Здесь следует уже завопить: мировая история действительно ещё не знала ничего подобного с момента падения Римской империи! Признаемся дорогой читатель, что наказывать провинившегося воина в Советской армии умели так жестоко, как нашим доблестным союзникам не приснилось бы и в самом дурном сне. Даже из числа победителей, причём после Победы.

Свидетельствует лучший ас Второй мировой войны лётчик-истребитель «Люфтваффе» Эрих Хартманн, сбивший за два года войны на Восточном фронте 352 самолёта противника: «Немцы были согнаны в импровизированный лагерь на лугу. Им было позволено пройти к озеру, чтобы умыться и постирать одежду. Потом вокруг луга было выстроено кольцо из 30 танков, чтобы организовать охрану на ночь. Русские солдаты снова и снова возвращались к немцам, утаскивая женщин и девочек, которым не могло помочь присутствие мужей и отцов. Насилие продолжалось всю ночь, прекратившись только перед самым рассветом. Женщин притащили назад, как сломанные куклы, когда русские натешились. Воинам эскадрильи JG-52 этой ночью пришлось сделать трудный выбор, и многие из них его сделали. Когда первые лучи солнца упали на окружённый танками луг, множество немцев не поднялось. Когда Эрих проснулся, то увидел унтер-офицера с женой и дочерью, лежащих рядом. Сержант тихо перерезал жене вены на руках самодельным кинжалом. Потом он также убил свою 11-летнюю дочь, после чего перерезал вены самому себе. Другие мужчины задушили своих жён и дочерей, после чего повесились сами на бортах грузовиков. Через день зверства прекратились так же внезапно, как начались. Прибыл русский генерал и взял всё под свой контроль. Он немедленно запретил все подобные крайности в согласии с новой директивой Красной армии. Грабёж и насилия в восточных областях Германии уже прогремели на весь мир. (Здесь авторы явно сгустили краски, поскольку мир этого не знал лишь потому, что массового грабежа и насилия как такого не было, и мировая пресса об этом не писала. – Примеч. авт.) Генерал приказал отделить унтеров и рядовых от офицеров, и русским солдатам было приказано держаться подальше от них. Когда русские солдаты нарушили этот приказ и ночью ворвались в офицерский лагерь, чтобы похитить и изнасиловать девочку, русское возмездие обрушилось на них с такой же безжалостностью, как на бывшего врага. Изнасилованной девочке предложили опознать преступников. Трое солдат были выведены из строя. Не было никакого следствия и допросов и суда. Этим троим проволокой связали руки за спиной и тут же повесили на глазах у немцев и русских. Дисциплина была восстановлена железной рукой. И это тоже было отражением образа мыслей русских. Виселица стала образом жизни в России сразу после 1917 года» [Толивер, Констебль, 2002, с. 260–261]. Ещё раз надо издать отчаянный вопль: мировая история действительно ещё не знала ничего подобного со времени падения Римской империи! От дальнейших комментариев воздержусь, пусть это сделает читатель, прочитавший эти строки.