Как-то в одной из областных газет пенсионер Мануйлов прочитал заметку, что в районе, где он жил, открывается новый рынок, где будут торговать только местные жители. Да и торговые места уже специально подготовлены для бабуль и дедуль, чтобы те не копошились вдоль тротуаров и тропинок со своим пенсионерским бизнесом – слишком это тяжело и неудобно для пожилых людей, – чтоб торговали в удобном для них месте.

Мануйлов поморщился, неуверенно покачал седой головой и вздохнул. «Похоже, у кого-то, из местных начальников всё-таки забилась патриотическая жилка, раз про такое диво в газете напечатали», – с недоверием подумал он. – Значит, забила в головах рыночного начальства здравая мыслишка, чтобы местный житель туда косяком попёр со своей продукцией, а местный покупатель – за её дешевизной».

На следующее утро он отправился на тот рынок на своём старом жигулёнке, чтобы убедиться в правдивости сообщения. Может, и взаправду всё сбудется, раз такое объявление напечатано.

«Зря хозяева рынка не будут через такую газету попусту мурлыкать. Тогда можно будет кое-что и со своего приусадебного огородишка туда свезти и лишнюю копейку к своей пенсии заиметь. Подика она пустой карман не оттянет», – с надеждой размышлял Мануйлов, подъезжая к рынку.

Действительно, внутри нового рынка привычно белозубых и смуглых продавцов не было видно, сколько он ни приглядывался к торговым рядам. Все продавцы, похоже, были наняты из местных жителей, однако торговали всё равно овощами и фруктами с южных окраин нашего бывшего Отечества. «Не мытьём так катаньем своего добиваются», – недовольно подумал Мануйлов.

Приметно зияли пустотой, как щербатый рот, свободные прилавки для бабуль, но никого из них Мануйлов так и не увидел. Его возмутило то, что торговали здесь по тем же высоким ценам, что были и на других рынках, отпугивали своей недоступностью пенсионерское сословие, к которому он до конца своей жизни прикипел. «А где же ушлые хозяева фруктово-овощной продукции из иноземных торговцев, которыми неуверенно торговали новоиспечённые торгаши, нанятые иноземцами из местных жителей?» – с досадой раздумывал он, выходя на улицу. И как же был поражён, когда увидел истинных хозяев фруктов и овощей, тесно сидящих рядами, как грачи в грачовнике, на низких металлических ограждениях, тянувшихся вдоль всего огромного корпуса рынка. Из всей затеи, напечатанной в газете, получалось как в известной поговорке «Что в лоб, что по лбу», – с раздражением подумал он и тяжело уселся в свой жигулёнок.

Неожиданно двое из сидящих на ограждении подбежали к его машине и попросили подвезти их до другого рынка. Поскольку это было по пути, он их взял.

Дорогой спросил:

– Это что же за дела такие, что вас на новый рынок не пускают?

– Пустят, никуда не денутся! – уверенно ответил один, а другой торопливо добавил:

– Скоро этот рынок наш будет и база тоже.

От такого самоуверенного ответа Мануйлов помрачнел.

Вскоре проезжали мимо киоска по приёму стеклотары, где привычно стояла очередь понурых людей с полными мешками и сумками. Кивнув на большую очередь, сказал им, ухмыляясь:

– Вот каким бизнесом надо бы вам заниматься! Всегда клиентов полно.

– Это ваш бизнес, русский. Мы таким бизнесом заниматься не будем, – с гордостью и вразнобой ответили иноземные торговцы и весело расхохотались.

Мануйлова их ответ взбесил. Неожиданно для себя он свернул на обочину дороги, остановил машину, сердито посмотрел и строго скомандовал:

– А ну выходи!

Будущие хозяева рынка возмутились. Мануйлов повторил команду таким голосом, что те послушно выскочили из машины и презрительно, с руганью, бросили ему на прощание мятые рубли.

Он облегчённо вздохнул и поехал дальше, раздумывая о своём неожиданном поступке, который не был свойствен его характеру, спокойному и сдержанному. «Допекли, наглецы! Достали! Вот и сорвался», – оправдывался он перед собой, но на душе посветлело, стало легче дышать, будто от тяжелого груза освободился.

Вроде бы совсем пустяшный поступок он совершил сегодня в защиту отечественного бизнеса от нападок и клеветы на него иноземцев, а приятно. И с его подобревшего лица долго не сходила добродушная ухмылка. «Каждый понемножку сделал бы хоть что-нибудь для защиты того же пенсионерского бизнеса, и жизнь нашенская наверняка бы полегчала».

С печалью тяготился он раздумьями о впечатлениях от своей поездки, когда подъезжал к дому. Да разве сегодня, со своими пенсионерскими проблемами до кого-нибудь докричишься…? Вряд ли. Отчего и жить стало грустно.