Теперь трудно поверить в то, что когда-то, приблизительно через год после свадьбы, ещё до рождения дочери, у Николая Ивановича и Анны Геннадьевны случился разлад.

Они проснулись утром выходного дня и продолжали лежать, отвернувшись в разные стороны: каждый лицом к своей прикроватной тумбочке. Изучая рисунок обоев, Н. И. рассчитывал на то, что жена ещё спит, и старался ровно дышать, опасаясь потревожить её сон. Анна Геннадьевна тоже боялась разбудить мужа. У неё затекла рука, но она не предпринимала никаких попыток изменить положение тела. Каждый внезапно понял, что ему остро необходимо личное пространство и что он чувствует себя свободным от супружеской жизни исключительно до тех пор, пока другой спит.

Через полчаса по едва заметному изменению ритма дыхания Николая Ивановича Анна Геннадьевна догадалась, что он проснулся. Николай Иванович, в свою очередь, услыхав, как шевельнулась супруга, тоже понял, что сон покинул её. После этого им не оставалось ничего иного, кроме как, повернувшись лицом друг к другу, обменяться поцелуями, пресными, словно диетические хлебцы.

«Он больше не любит меня», – подумала про себя Анна Геннадьевна.

«Она больше не хочет меня», – рассудил Н. И.

Они продолжали лежать ещё несколько минут на спине, как игрушечные солдаты в коробке – глаза открыты, руки по швам. Мысли их текли, не пересекаясь.

«Он больше не любит меня, – размышляла Анна Геннадьевна со свойственным ей почти что мужским спокойствием и тут же поправлялась, – то есть любит, конечно, но не так, как хотелось бы мне. Нет в нём искры и восторга, откровенного восхищения мною, какие существовали вначале! Но, согласись, – обращалась она к себе, – нельзя через год требовать от мужчины того, что он давал тебе в первые дни знакомства! Тогда ты была для него словно новый наркотик, и весь тот блеск в его серых глазах можно смело списать на счёт химии юного организма! Ты прекрасно осознавала это, кстати сказать, когда выбирала себе в спутники мужчину, который на десять лет моложе тебя. Его молодость, неопытность и непосредственность стали уже твоим наркотиком, вскружили тебе голову, а теперь – здравствуй, похмелье. Действие дурмана кончилось. И вот мы, как два наркомана, переживающие состояние ломки, вынуждены силою одного только разума убеждать себя, что жизнь и без дурмана прекрасна, что стоит быть вместе и безо всякой химии, просто потому что оба мы порядочные люди с развитым чувством здравого смысла и хотим завести детей. Но к чему тогда секс, не преследующий цели деторождения? Оргазм мне совершенно неинтересен; его я вполне могу достигнуть и без помощи мужчины, поэтому когда муж стремится доставить мне удовлетворение, его действия – суть раздражающий фактор, который хочется немедленно устранить, воскликнув: «Прекрати, дорогой, я сама!»

Внутренний монолог в голове Николая Ивановича развивался совершенно иным образом: «Она больше не хочет меня – начнём с этого, – задал он себе отправную точку. – Когда мы только стали встречаться, она готова была проглотить меня целиком – ей постоянно хотелось и притом немедленно, не нужно было добираться до постылой кровати, мы могли делать это в прихожей, на кухне, в ванной, могли и в подъезде, если не было сил терпеть, в студенческой аудитории, у неё в офисе, в примерочной кабинке – везде, где только настигал нас зуд. Её раскованность, её безумство в постели, её искушённость и сексуальный опыт, никак не соответствовавшие холодности и строгости внешнего вида, кружили мне голову! Мои ровесницы не имели и половины той страсти! Я был влюблён только в неё и способен на безрассудства! Теперь не то, теперь она остыла ко мне, что, впрочем, естественно – ведь страсть не может быть вечной. Но я по-прежнему люблю её, только любовь моя проявляется уже не в преувеличенных восторгах, не в словах, а в том, что я не способен её предать, не способен причинить ей боль и страдание, не способен связать себя с другой женщиной пусть мимолётной и легкомысленной интрижкой. Я весь её – в этом моя любовь».

– Нам, нам надо сходить к врачу, друг мой, да, – заявила наконец Анна Геннадьевна.

– К врачу?! – воскликнул Н. И.

Как и большинство мужчин, он испытывал ужас перед любым медицинским вмешательством и, услышав слово «врач», отчего-то вообразил себе хирурга в резиновых перчатках, залитых кровью.

– К психотерапевту, – поправилась Анна Геннадьевна.

Тогда на месте хирурга ему представился дотошный старичок в очках и с козлиной бородкой, не вызывавший симпатий.

– Давай попробуем просто поговорить для начала, – мягко возразил Н. И., – и сами во всём разобраться.

– Давай, – согласилась жена без особой охоты.

И оба немедленно замолчали.

– Ну и? – требовательно нарушила тишину Анна Геннадьевна пять минут спустя.

– Я думаю, – Н. И. вздохнул, выигрывая время. – Тут всё далеко не так просто. Дело в том, что если ты напрямую скажешь мне, чего ты хочешь от меня, и я это сделаю, то тебе наверняка не понравится, ведь я буду всего лишь следовать твоим указаниям.

– Наверняка.

– То же самое и со мной! – продолжал он. – И главная проблема, следовательно, состоит в том, чтобы сказать, но одновременно и не сказать. Намекнуть, но не раскрыть всего. А как это сделать, ума не приложу, если честно.

– Поэтому я и считаю, что разобраться во всём может только специалист, – заметила жена, – он и только он сумеет дать нам совет о том, как вести себя дальше.

– Я с большим недоверием отношусь к такого рода специалистам! – воскликнул Н. И., – Все они шарлатаны.

– Только не Лёвушка! – вырвалось у Анны Геннадьевны.

– Кто такой Лёвушка? – удивился Н. И. – Первый раз о нём слышу.

– Видишь ли, – сказала она, – я давно уже обратила внимание на некоторые проблемы в наших с тобой отношениях, потому что я женщина и чувствую тоньше. Я стала искать выход, и многие знакомые посоветовали мне обратиться к Лёвушке. Я тоже сначала отнеслась к их рекомендациям с некоторым недоверием, но потом всё же сходила, и оказалось, что Лёвушка – просто замечательный человек! Он очень настаивал на том, чтобы я прислала тебя.

– Что-то не очень хочется мне идти, – возразил Н. И., – не нравится мне этот Лёвушка даже заочно. Чувствуется – при встрече окажется он достаточно мерзким!

– Пожалуйста, просто сходи, – попросила Анна Геннадьевна, – тебя это ни к чему не обяжет.

 

* * *

Н. И. понял, что худшие его предположения оправдались, едва он вошёл в кабинет психотерапевта и увидел, как с диванчика поднимается коротконогое существо, удивительно напоминающее древнегреческую химеру. В большой голове Лёвушки, в рыжеватых густых кудрях его действительно угадывалось нечто львиное, но на этом, однако, всякое благородное сходство заканчивалось; нос и вся нижняя часть лица наводили на мысли об утке, а тело с непропорционально маленькими конечностями казалось телом молодой свинки. Когда он был ребёнком, другие дети наверняка брезгливо сторонились его, не вынося вида пухлых розовых ног, торчащих из коротких шортиков, но в то же время вряд ли кто-нибудь его обижал – прикасаться к нему было противно, как к червю или мокрице. «Ну и гадина!» – мелькнуло в голове у Николая Ивановича.

Переваливаясь из стороны в сторону, Лёвушка резво подкатился к вошедшему и подал свою мягкую, как у тряпичной куклы, ладонь. Глаза его при этом глядели спесиво. Одет он был в коричневые клетчатые брючки и такую же точно жилетку, из-под которой пенилась белыми складками рубашка, под воротом стянутая чёрной бархатной бабочкой.

– Лев Сергеевич, – представился он, и Н. И. тотчас позабыл все только что замеченные им неприятные Лёвушкины черты – до того голос психотерапевта оказался певуч, бархатист и насыщен.

– Николай Иванович, – ответил он, усаживаясь на диван и оглядывая обстановку.

Интерьер Лёвушкиного кабинета более всего напоминал детский сад. На стенах нарисованы были красочные зайцы, ежи, белки, медведи и волки, которые несли куда-то огромных размеров грибы, ягоды и фрукты. Пол покрывал пушистый ковёр, поэтому всех посетителей просили разуваться ещё на входе, в приёмной, и выдавали им мягкие тапки. А мебель: диван, несколько кресел, шкаф, столик и стулья – была крупной, яркой – синей, зелёной, красной – и состояла из простых форм, будто делалась специально для детей, только очень большого роста. Добавляли сходства с дошкольным учреждением также кубики, пирамидки и куклы, разложенные тут и там.

– Оригинально тут у вас, – заметил Н. И.

– Чаю? – предложил Лёвушка.

– Пожалуй, не откажусь.

Психотерапевт принёс из шкафа огромные белые кружки в красный горох и такой же точно чайник. Потом он позвонил секретарше по телефону, который, как и всё вокруг, был крупным и ярким, и потребовал кипятку.

Когда кипяток подоспел, Лёвушка залил его в чайник и бросил туда какой-то тёмно-зелёный шарик, который до этого извлёк из жестяной банки.

– Шарик невесты, – пояснил он удивлённому Н. И., – китайский чай, глядите, как раскрывается. Просто великолепно!

Плавая в кипятке, шарик невесты раскрывал зелёные перья, выпуская наружу красный цветочный плюмаж.

– А запах! – Лёвушка прикрыл глаза и расширил ноздри, которые были некрасивы, круглы и в которых курчавились волосы.

– Запах действительно, – подтвердил Н. И., не замечавший уже Лёвушкиных телесных изъянов.

– Давайте поговорим с вами о контракте, – начал Лёвушка, предварительно выждав, пока посетитель насладится вкусом и ароматом чая.

– О каком контракте? – не понял Н. И.

– О! Да вы совсем ничего не знаете о семейной тайне? – Лёвушка извлёк откуда-то небольшую брошюру, озаглавленную «Семейная тайна», на обложке которой красовался его портрет – только волосы психотерапевта были ярко рыжими, ярче, чем в жизни, и напоминали язычки пламени, вьющиеся вокруг головы.

– Вот, извольте прочесть на досуге мой маленький труд, – продолжал он, – а покамест я изложу теорию вкратце.

Поддавшись обаянию Лёвушкиного голоса, Н. И. приготовился слушать. Голос не призывал его думать или действовать – он сообщал истину, и оттого хотелось полностью расслабиться, утонуть в нежной мягкости дивана, пить чай и не сомневаться.

– Много слов сказано об отношениях между мужчиной и женщиной, – говорил Лёвушка, особенно выделяя слово «между». – Однако главный секрет заключается в том, что ни мужчина, ни женщина не строят отношений между собою! Мужчины строят отношения с мужчинами по поводу женщин, а женщины с женщинами по поводу мужчин. В этой ситуации никаких смычек, никаких мостков, никаких проводков не тянется от пола к полу. Мужчина, не имеющий женщины, испытывает постоянное давление со стороны других мужчин (отца, друзей, коллег по работе). Женщина, не имеющая мужчины, сходит с ума от вопросов, которые задают то мать, то подруги, то сослуживицы. Вот что на самом деле заставляет людей разного пола сначала искать друг друга, потом встречаться, а после вступать в брак. А вовсе не сексуальное влечение или желание создать семью и продолжить род. В своём развитии мы настолько преодолели биологическое, что оно отступило на второй план перед социальным, но только не следует забывать, что социальное по-прежнему делится на «мужское» и «женское», – сделав паузу, Лёвушка внимательным взглядом окинул Н. И.

– Это… очень интересная теория, – сказал тот, чувствуя, что немного запутывается.

– Что в мужском сообществе ценится выше всего? – спросил Лёвушка.

– Не знаю, дружба, верность данному слову, порядочность.

– Неправильно! – торжествующе воскликнул психотерапевт. – Чем мужчина гордится перед другими мужчинами? Дружбой? Тем, что он выполнил данное слово? Порядочностью? Всё, что вы назвали, – является частью мужского социального, оно внутренне присуще ему. А вот секс в нормальном мужском коллективе отсутствует!

Н. И. улыбнулся – последняя фраза его позабавила, а Лёвушка продолжал:

– В явной или скрытой форме всякий мужчина гордится тем, что имеет секс с женщиной, и секс этот у него происходит чаще и качественнее, чем у остальных мужчин. А чем гордится женщина? Чем она явно или скрыто хвастается перед подругами? Тем, что её любят больше других! Стало быть, в женском сообществе выше всего ценится любовь!

Но секс и любовь – всего лишь слова, наполненные разным смыслом внутри разных сообществ. Мужчины будут говорить о любви, имея в виду секс, потому что в своё время женщины научили их тому, что для получения секса требуется говорить о любви. Женщины соответственно станут говорить о сексе, имея в виду любовь, потому что для получения любви им нужно удовлетворять мужскую потребность в сексе. Подмены понятий никто не заметит ровно до тех пор, пока и секс, и любовь не облетят с семейного дерева, словно осенние листья.

Вот тогда-то мужская и женская армии, стоящие за спиной того и другого супруга, снова возьмутся за оружие; только теперь их цель – не соединить, а разорвать связь, ведь самое ценное с точки зрения мужского сообщества – секс – утрачено, а самое ценное с точки зрения женского – любовь – растаяло без следа! Подруги будут сочувственно кивать, выслушивая жалобы жены на мужа, друзья станут трепать мужчину по плечу и звать на рыбалку развеяться.

– Вся ваша теория в целом понятна, – заметил Н. И., – мужчина в конце концов видит женщину глазами всех мужчин, а женщина глядит на мужчину глазами всех женщин. Не ясно только одно – как вырваться из порочного круга?

– Вот! – улыбаясь, сказал Лёвушка. – Вот тут-то и начинается самое главное. Первый контракт, в котором секс меняется на любовь, а любовь на секс, не может быть основой семьи! Он слишком быстро обнаруживает свою фиктивность, когда выясняется, что мужчина не любит, а женщина не хочет. Требуется более прочный фундамент, в качестве которого выступает уже второй контракт! Многие люди, правда, не способны к его заключению – всю жизнь они совершают лишь первую сделку, меняя в ней сторону, и только единицы находят в себе силы перейти к следующему уровню отношений.

– Послушайте, – перебил его Н. И., – если вам удалось найти ответ на этот вопрос, то вы просто гений!

– Я бы не сказал, что нашёл кардинальное решение проблемы, – скромно заметил Лёвушка, – человеку это, пожалуй, и не под силу, но мне удалось разработать определённую технологию, благодаря которой огонь семейного очага можно поддерживать до тех пор, пока смерть не разлучит вас.

– Я внимательно слушаю, – сгорая от нетерпения, сказал Н. И.

– Что ж, рецепт, в общем, прост. Женщине требуется от вас любовь, но не та, которую вы можете ей дать, не любовь в смысле верности данному слову, в смысле дружбы, надёжности, не любовь, наполненная ценностями мужского сообщества, а любовь в виде сильной эмоции, восторга, восхищения! Эту последнюю вы вряд ли сможете из себя выдавить через год после начала отношений. Симулировать также не советую, потому что женщины очень чутки к неискренности.

– Что же тогда остаётся? – не выдержал Н. И.

Лёвушка внимательно посмотрел на него и произнёс:

– Остаётся делать подарки!

Н. И. не поверил своим ушам и переспросил:

– Что?

– Подарки, – повторил психотерапевт. – Вы не поверите, до какой степени женщины обожают подарки! – закончил он, восторженно сверкая глазами.

– Ну, – Гаврилов почувствовал сильное разочарование, – вы не знаете Анну Геннадьевну! Она вовсе не так меркантильна, да и к тому же она сама может купить себе любой подарок, какой только захочет.

– Тем приятнее ей будет получить его от вас, – заметил Лёвушка. – Я вижу, вы просто недооцениваете значение подарков.

– Существуют женщины, которые оценивают мужчину по толщине его кошелька, – возразил Н. И., – их достаточно много, но лучшие из женщин, к которым относится, в том числе, и моя жена, хотят всё-таки совершенно другого! Вы были правы, когда сказали, что им требуется любовь как эмоция, как восторг, как восхищение их красотой! И я не понимаю, каким образом подарок, вещь вполне материальная, может заменить им любовь?

– Э-э-э-э, любезный вы мой Николай Иванович, – остановил его Лёвушка, – это мы мужчины в подарках видим в первую очередь некое стоимостное выражение, а женщины – существа ангельские; для них подарок, сделанный нами, – вовсе не то значит, что для меня и для вас. Вот если бы вам пришлось купить сегодня кольцо, о чём бы вы подумали в первую очередь? – и, не дав возможности ответить, он продолжал: – Вы бы подумали о том, сколько денег вам удалось заработать в этом месяце, сколько нужно потратить на неотложные нужды и во сколько обошлось это проклятое кольцо! Кольцо пробивает дыру в ваших расчётах, в вашей материалистической коре и причиняет серьёзное раздражение. Разве не так?

Гаврилов вынужден был согласиться.

– А когда вы купили бы кольцо, не задумываясь, не считая денег? Последнее бы вытащили, а то и заняли у друзей? – спрашивал Лёвушка и тотчас отвечал: – Правильно! Когда только ещё начинались ваши отношения с Анной Геннадьевной! Но для неё, что теперь, что тогда, подарок, полученный от вас, имеет одинаковое значение. Кольцо как символ вашей духовной связи. Кольцо как знак вашего внимания к ней. Для вас это всего лишь сделка, убывание вашего имущества и увеличение её, тупая математическая операция, а для вашей жены акт дарения обставлен таким количеством невидимых мужскому глазу обстоятельств, её снами, настроениями, переменами погоды – в этом волшебном круговороте кольцо лишь повод, лишь катализатор, всего лишь песчинка, вокруг которой в раковине женского воображения нарастает целая жемчужина любовного переживания.

– И что для любви обязательно нужно кольцо? – скептически осведомился Н. И.

– Ну да, без песчинки не будет жемчужины, – ответил Лёвушка.

– Я вам не верю, слишком уж всё получается просто.

– А вы попробуйте, и поймёте, что это работает безотказно, – сказал психотерапевт.

– Неужели она не заметит, что вместо любви я подсунул ей какую-то побрякушку? – продолжал недоумевать Н. И.

– Не заметит.

– А если я не хочу играть в эти странные игры, делать подарки и следить за её реакцией? Тем более вдруг ваши прогнозы окажутся верными? Выйдет, будто бы я дёргаю жену за ниточки, как некую марионетку!

Лёвушка пожал плечами:

– Тогда разводитесь. Для того чтобы сохранить семью, нужно соблюдать технологию и быть кукловодом. Других способов нет.

 

* * *

Анна Геннадьевна появилась у Лёвушки несколько дней спустя. Он лично встретил её в приёмной, помог снять плащик, отпустив комплимент по поводу духов, подал тапочки и суетился вокруг всю дорогу, провожая в свой кабинет. Забегая то с одного, то с другого бока, предупредительно раскрывая дверь, Лёвушка напоминал паучка, который плетёт кокон вокруг захваченной жертвы. В итоге Анна Геннадьевна почувствовала себя в самом центре лёгкого облачка паутины и голова её отчего-то закружилась так сладко.

– Лев Сергеевич, вы всегда очень любезны, – сказала она.

– А вы, – отвечал он, – необыкновенно очаровательны! Прошу вас, садитесь, – и он руками сделал над диванчиком такое движение, будто бы взбил перину для царственной особы.

– Благодарю, – Анна Геннадьевна села на край, сохраняя спину прямой и руки сложив на коленях, выглянувших из-под дорогой серой юбки.

– Шампанского? – спросил Лёвушка, подбегая к холодильничку, стоявшему тут же в углу. – Есть «Дом Периньон»!

Он замер с бутылкой в руках. Анна Геннадьевна сначала заколебалась, а потом махнула рукой:

– А знаете что, не откажусь от бокала, тем более что, как я вижу, оно у вас в достаточной степени охлаждённое.

– Конечно! – Лёвушка даже немного подпрыгнул. – Охлаждено до самой правильной температуры!

Из холодильника он извлёк ведёрко, полное льда, с хрустом сунул в него шампанское и поставил затем на стол.

– Бокалы! – щёлкнул он пальцами, сделал стремительный разворот на одной ножке и бросился к шкафу.

Через несколько минут бутылка была откупорена, джин выпущен с лёгким шипом, а в бокалах пузырилась игристая жидкость.

– За прочные семейные отношения! – произнёс Лёвушка и чокнулся с Анной Геннадьевной.

– Да, – кивнула она.

Затем они обсудили визит к Лёвушке Николая Ивановича; при этом психотерапевт опустил большую часть своего диалога с ним.

– Так что же ему нужно? – спросила Анна Геннадьевна расстроенным голосом. – Чего не хватает ему в браке со мной?

– Боюсь, того, что ему нужно, вы лично не сможете уже дать, – посетовал Лёвушка. – На это способна только любовница, но никак не законная супруга!

– Выходит, я должна закрывать глаза на его любовниц, если таковые появятся? – спросила Анна Геннадьевна, наклоняя вперёд голову.

– Нет, вовсе нет! – руки Лёвушки будто бы лепили невидимые пирожки. – Вам следует дать ему то, что станет достойной заменой сексу.

– Что же это?

– Чувство, что он самый лучший, и вы одна можете оценить это!

– Но он и так, пожалуй, один из лучших, и, кажется, знает об этом!

– Вот тут вы ошибаетесь! У каждого мужчины есть пята Ахиллеса: сомнение в своей состоятельности, и каждый мужчина готов всё до последнего отдать, включая половую свободу, той женщине, которая это сомнение развеет. Говорите ему о том, какой он замечательный, благодарите за то, что он для вас делает, и хвалите, хвалите, хвалите.

– По-моему, – возразила Анна Геннадьевна, – Николай Иванович достаточно умён, чтобы раскусить этот нехитрый приём.

– А вы попробуйте, – предложил Лёвушка, – и увидите, что это работает. Причём в случае с мужчинами срабатывает даже самая грубая лесть!

– Но ведь это означает, – не соглашалась Анна Геннадьевна, – что я просто-напросто буду манипулировать любимым человеком!

– Женщина создана для того, чтобы манипулировать мужчиной! – привёл Лёвушка свой излюбленный аргумент. – Мужчина, как бы развит он ни был, всё равно в значительной степени остаётся дикарём, которому требуется постоянное воспитание и воздействие. Лаской, лестью, заботой заставляйте его держаться внутри семейного круга, и жизнь ваша будет похожа на сказку.

– Но я всё равно не хочу им манипулировать! – заявила Анна Геннадьевна. – Я хочу, чтобы мы были откровенны друг с другом.

– Да что вы так привязались к этому слову «манипулировать»! – возразил Лёвушка. – Наклеили на него какой-то негативный ярлычок и не хотите задуматься, пойти немного дальше того, чему учит вас традиционная мораль! Манипулировать – это значит понимать другого человека, ставить себя на его место и делать так, как он хочет, делать то, что он ожидает! А быть откровенным – это чистой воды хамство и эгоизм: «Мне плевать, чего тебе хочется, я сейчас буду с тобой откровенным, я навяжу тебе себя без всякого спроса, прими меня, гляди на меня – вот он я какой!» Вот что в конечном итоге означает ваша откровенность!

– Вы всё переворачиваете с ног на голову! – сказала Анна Геннадьевна.

– Я ничего не переворачиваю, я открыл, или, если, может быть, «открыл» слишком громко сказано, то описал некоторые простые законы, самое главное достоинство которых в том, что они работают. И в этом легко убедиться на практике. Называйте их, как хотите: манипуляция, программирование, воздействие, – суть не изменится! Хорошо это или плохо – какая разница? Вам нужна крепкая здоровая семья, счастливые дети, любящий муж? Если нужна, то следуйте моим правилам. Если же нет, если вы хотите испытывать боль, оттого что муж бегает к другой, не бывает дома, забросил вас, – тогда продолжайте жить, как живёте, последствия не замедлят сказаться.

 

* * *

С момента той консультации у Лёвушки, которая, надо отметить, обошлась супругам весьма недёшево, прошло более пятнадцати лет. Конечно, теория, которую излагал психотерапевт в своей брошюрке, представляла собой лишь упрощённую модель поведения, необходимого для достижения семейного счастья. Николай Иванович и Анна Геннадьевна были достаточно умны для того, чтобы путём наблюдения друг за другом и некоторого анализа адаптировать теорию к практике. Н. И., например, освоил намного более сложные приводные ремни семейного механизма, чем покупка подарков, а его жена превратилась в виртуозного знатока шестерёнок, вращающих колесо мужского самолюбия.

А самое главное, вскоре после Лёвушкиных консультаций у Николая Ивановича и Анны Геннадьевны родилась дочь Надежда. Одно только её появление на свет служило достаточным оправданием для любой теории, какой бы странной она ни была.