Начало 1953 года не предвещало ничего хорошего. 9 января во всех газетах была опубликована хроника об аресте группы врачей-вредителей, предавшая широкой огласке «дело кремлёвских врачей». В дополнение к этому секретарь ЦК Н.А. Михайлов, курировавший всю идеологическую работу, включая средства массовой информации, придал материалам совершенно не требовавшийся антисемитский уклон. В подготовленных статьях акцент делался, прежде всего, на чужеродные фамилии шести из девяти упоминавшихся врачей. В результате 13 января газеты опубликовали сообщение о раскрытии заговора врачей-евреев, которые, проводя неправильное лечение, сокращали жизнь видных руководителей партии и правительства. В числе преступно умерщвлённых указывались Жданов и Щербаков, болгарский вождь Г. Димитров, монгольский глава Чойбол-сан и другие видные партийно-государственные функционеры, а также военачальники. Сообщалось о связи этих врачей и массы других евреев с зарубежной разведкой. При этом по всей стране обязали провести многочисленные митинги гнева и осуждения врачей-убийц с требованием их смертной казни. Кроме того, была распространена информация о якобы выявленных контактах советских офицеров с американской разведкой в отношении нанесения удара по Кремлю [Л.48].

Как-то вне зависимости от этих событий, но достаточно активно, протекала жизнь постаревшего Сталина. Несмотря на явное ухудшение состояния здоровья, он по-прежнему продолжал напряжённо работать, принимал участие в совещаниях по вопросам госбезопасности и сельского хозяйства. Много читал, а потому через начальника охраны заказывал для себя большое количество книг. 7 февраля 1953 года в своём Кремлёвском кабинете принял посла Аргентины Л. Браво, а 17 февраля — посла Индии К. Менона. В конце месяца вызвал к себе на дачу П.А. Судоплатова и лично изложил ему план создания мощного агентурно-диверсионного аппарата за рубежом. Судя по воспоминаниям главного советского диверсанта , Сталин совершенно не изменил своей манеры ведения деловых совещаний: по-прежнему поощрял острые споры, также быстро выносил решения и, как в былые времена, сохранил способность суммировать свои выводы в чётких и лаконичных формулировках. В то же время Павлу Анатольевичу бросилось в глаза плохое физическое состояние Сталина: это был сильно изменившийся, уставший старик , волосы его сильно поредели и, «хотя он всегда говорил медленно, теперь явно произносил слова как бы через силу, а паузы между словами стали длиннее».

27 февраля Сталин, всегда проявлявший живой интерес к театральной жизни, смотрел в Большом театре балет «Лебединое озеро». В правительственной ложе он сидел один, а после окончания спектакля попросил директора поблагодарить артистов «за филигранную отточенность спектакля».

28 февраля, в субботу, вместе с соратниками посмотрел в Кремле кинокартину. Потом предложил всем поехать на дачу. В полночь прибыли Берия, Маленков, Хрущёв и Булганин. Беседа продолжалась до четырёх часов утра [Л.9].

И вот, уже 1 марта 1953 года, после отъезда всех гостей Хозяин отпустил охрану отдыхать, сказав, что больше никого вызывать не будет. Утром Сталин вставал обычно часов в одиннадцать, и в соответствии с заведенным порядком до того, как он сам позовёт обслугу, никто не имел права его беспокоить и входить в комнату. Но в тот день в обычное время Сталин никого к себе не позвал…

А дальше начинаются многочисленные, противоречащие друг другу подробности о том, «как товарищ Сталин умирал». Но мы доверимся рассказу человека, много лет занимавшегося обеспечением питанием всей советской элиты, который ставит под сомнение многочисленные истории. Г.Н. Коломейцев работал в Главном управлении охраны, возглавлявшемся Н.С. Власиком, и являлся сначала начальником особой кухни, обслуживавшей правительственные приёмы и кормившей всё высшее руководство, а потом стал начальником спецбазы, поставлявшей на эту самую кухню продукты. Вскоре после смерти Сталина Коломейцев побывал на даче вождя в Волынском. Опустевший дом показывал своему коллеге комендант этого объекта И.М. Орлов.

«Дача самая обыкновенная, — вспоминал Геннадий Николаевич, — ничего помпезного». Показал Орлов валенки, в которых Сталин любил гулять, тулуп, который он всегда одевал, самую простую шапку с длинными ушами. Но самое интересное Орлов поведал дальше:

«У Сталина был такой порядок: приезжает, чай попьёт, или там ещё что. И уходит к себе, закрывается. Всё! Без звонка, который в комнате имелся, никто к нему зайти не мог. Если кого-то нужно вызвать, он нажимал звонок. В ту ночь, когда он умер, ни звонка, ничего… Утро, время подъёма подходит: 10, 11… К этому часу Сталин обычно вставал, брился. Брился сам, парикмахера не было. Охрана забеспокоилась. Позвонили в наше Управление. Оттуда приехали. Когда вскрыли дверь, он лежал на полу около тахты, на которой спал. Он лежал уже мёртвый…»

Поражённый услышанным, Коломейцев переспросил:

«— То есть… вообще мёртвый?

— Мёртвый, — подтвердил Орлов.

— А все говорят, что несколько дней умирал…

— Нет-нет, он уже мёртвый был. Всё! Все эти разговоры и газетные сообщения — галиматья. Он уже мёртвый был… Всё!» [Л.42].

5 марта 1953 года, когда Сталин был ещё жив или уже нет, но во всяком случае был недееспособным, состоялось совместное заседание Пленума ЦК КПСС, Совета Министров СССР и Президиума Верховного Совета СССР, на котором официально были распределены важнейшие государственные посты. Председателем Совета Министров СССР утвердили Маленкова, после чего новый глава правительства назвал в числе своих заместителей Берию, Молотова, Булганина и Кагановича, а также внёс пакет других кадровых перемещений и назначений. Одним из основных преобразований явилось слияние министерств внутренних дел и государственной безопасности в единое ведомство — МВД, министром которого назначили Берию. Было решено объединить также значительное число других министерств, а Президиум ЦК КПСС сократить до 11 человек и 4 кандидатов, изгнав оттуда всех сталинских выдвиженцев. Булганин одновременно стал военным министром, Молотов — министром иностранных дел, а Ворошилова избрали председателем Президиума Верховного Совета СССР. Секретарю ЦК Хрущёву рекомендовано было сосредоточить внимание на партийной работе. Все члены правительства входили в состав Президиума ЦК, который должен был обеспечить коллегиальность руководства страной [Л.46].

Какова же была реакция на смерть главы Советского государства и Коммунистической партии Иосифа Виссарионовича Сталина?

Начнём с обслуги, в число которой фактически входил и мой будущий тесть — сотрудник 9-го управления МГБ майор Ф.В. Лебедев. Надо сказать, что на бытовом уровне люди, обслуживавшие Сталина, несмотря на определённую суровость и даже аскетичность заведенных на даче порядков, по-своему любили и уважали своего Хозяина. Мой тесть Лебедев вместе с упоминавшимся Коломейцевым отвечал за обеспечение продуктами высшего руководства партии, правительства и их семей. Федор Васильевич мог с точностью до грамма сказать, кто из наших правителей сколько пищи потреблял и какую еду предпочитал.

Сейчас много пишут о том, что Сталин устраивал на своей даче грандиозные пьянки, стараясь до одури накачать водкой своих соратников, чтобы развязать им языки и выведать у них сокровенные мысли. Федор Васильевич всегда отмечал чрезвычайную скромность быта Сталина и страшно возмущался тем широким разгулом, который после смерти вождя стали позволять себе некоторые его преемники. О злоупотреблении спиртными напитками на сталинской даче он никогда и ничего не говорил.

Когда мы поженились в 1960 году с младшей дочерью Федора Васильевича Людмилой, мой тесть вместе с тещей Екатериной Ивановной подарили мне в качестве презента… халат Сталина. Об этом домашнем одеянии Федор Васильевич рассказал такую историю. Приезжая отдыхать на дачу после работы или проводив последних гостей, Иосиф Виссарионович снимал свою всемирно известную полувоенную форму и сапоги, после чего одевал халат и тапочки. За много лет эксплуатации эта домашняя одежда пришла в полную негодность и уже была неремонтопригодна. Тогда Хозяину пошили новые халат и тапочки и к очередному его приезду поместили всё на обычное место на вешалке. Однако, накинув на плечи непривычную одежду, Сталин оказался недоволен новшеством и потребовал, чтобы ему вернули его старые вещи. Указание незамедлительно исполнили. Но что делать дальше? Сколько ещё можно содержать в порядке старьё, которое уже не имело никакого вида? Тогда решили пойти на хитрость — подобрать точно такие же по фактуре материалы и сшить из них заношенный халат и стоптанные тапочки. Обновлённое ретро вновь поместили на вешалку и, затаив дыхание, стали ждать реакцию Хозяина. Сталин надел обновку, не обратив внимания на подмену либо согласившись с ней, и с тех пор стал ежедневно носить эти вещи [Б].

Халат-неудачник Федор Васильевич, от греха подальше, забрал к себе в рабочий кабинет и там хранил до лучших времён. При увольнении со службы мой тесть взял оказавшийся никому не нужным домашний халат и после нашей свадьбы подарил мне. Но в нашей семье мы никогда не делали фетиш из вещей, не произносили верноподданнических тостов за столом, а потому этот халат, как ему и положено, верно отслужил свою службу.

Возвращаясь к поднятой теме, могу заключить, что ближайшая обслуга Сталина по-человечески жалела и переживала смерть человека, бытовые запросы и привычки которого должна была удовлетворять в течение многих лет.

Для верных соратников Сталина смерть вождя, безусловно, явилась огромным облегчением. Теперь они выходили из-под достаточно жёсткой опеки и могли сами порулить страной. Открылся простор для преобразований, которые при Сталине провести было просто невозможно. Однако и поводов для подковёрной борьбы за власть появилось более чем достаточно.

А вот, например, какие отклики на болезнь и смерть Сталина собрали в толпе с 4 по 10 марта 1953 года сотрудники Ленинградского УМВД. За подписью начальника управления Н.Д. Ермолаева эти спецсообщения отправлялись в Москву.

4 марта, когда ещё только официально объявили о болезни товарища Сталина, на предприятиях, фабриках, заводах и в учреждениях проходили митинги, на которых выражалась озабоченность по этому поводу. Отмечалось такое мнение: «Трудящиеся глубоко переживают постигшее партию несчастье — болезнь т. Сталина». Зафиксированные высказывания отдельных лиц носили как позитивный, так и негативный характер. Например: «Все встревожены и в панике. Теперь должно идти всё по-другому. Будет много перемен». Или: «После войны стали хорошо жить, а теперь т. Сталин заболел, что будет с нами, с простыми людьми? Один человек заявил, что надо закупать продукты, так как начнется война с Америкой». Учительница высказала сожаление, что «не может ученикам хотя бы взглядами дать понять о своей радости». Находившийся под колпаком у КГБ гражданин поведал: «Я сообщению рад».

После смерти Сталина опять проходили митинги. На Дворцовой площади собралось 200 тыс. человек. Все одобряли постановление ЦК КПСС об изменениях в руководстве страной. Народ говорил так: «Думается, что будет много новых потрясений. Заменить Сталина некому. Теперь все порядки будут иные». «Без евреев не обошлось», — заявил один из участников митинга.

В спецсообщениях указывалось: подавляющее большинство трудящихся высказывало одобрение, что «страной будет руководить Маленков», который ещё при жизни вождя был известен как его преемник. Фамилии Берии и Хрущёва никем не упоминались. Отмечалось также, что «имели место многочисленные клеветнические и враждебные настроения, злобные высказывания», суть которых не расшифровывалась. Приведено было лишь несколько примеров прилюдно произнесенных рабочими «оскорблений в адрес партии и правительства» [Л.4].

Интересна оценка, данная Сталину его политическим противником. Выступая 21 декабря 1959 года, в день 80-летия вождя советского народа, Уинстон Черчилль сказал: «Большим счастьем для России было то, что в годы тяжелейших испытаний страну возглавил гений и непоколебимый полководец Сталин. Он был самой выдающейся личностью, импонирующей нашему изменчивому и жестокому времени. Сталин был человеком необычайной энергии и несгибаемой силы воли, резким, жестоким, беспощадным в беседе, которому даже я, воспитанный здесь, в Британском парламенте, не мог ничего противопоставить. Сталин, прежде всего, обладал большим чувством юмора и сарказма и способностью точно воспринимать мысли. Эта сила была настолько велика в Сталине, что он казался неповторимым среди руководителей государств всех времён и народов.

Сталин произвёл на нас величайшее впечатление. Он обладал глубокой, лишённой всякой паники, логически осмысленной мудростью. Он был непобедимым мастером находить в трудные моменты пути выхода из самого безвыходного положения. Кроме того, Сталин в самые критические моменты, а также в моменты торжества был одинаково сдержан и никогда не поддавался иллюзиям. Он был необычайно сложной личностью. Он создал и подчинил себе огромную империю. Это был человек, который своего врага уничтожал своим же врагом. Сталин был величайшим, не имеющим себе равного в мире, диктатором, который принял Россию с сохой и оставил её с атомным вооружением».

Четыре дня, с 6 по 9 марта 1953 года, были объявлены траурными, и трудящиеся страны прощались со своим вождём, непременно стараясь попасть в Дом Союзов, где установили гроб с телом И.В. Сталина. В почётном карауле около покойного отдали дань скорби члены партии и правительства, в перечислении которых можно было усмотреть новую иерархию верховной власти: Маленков, Берия, Молотов, Ворошилов, Хрущёв, Булганин, Каганович, Микоян.

А в Москве со всех сторон к центру стекалось несметное количество народа, единого в своём желании любым путём попасть в Дом Союзов, чтобы своими глазами в последний раз увидеть Сталина. В последующем упрекали московские власти и виноватого во всём Берию, что всеобщая давка в день похорон была организована специально. Не могу с этим мнением согласиться. Конечно, раз в результате неразберихи погибли люди, значит недоработка в действиях властей была. Но кто-нибудь хотя бы задумался, какова была пропускная способность дверей, через которые в Колонный зал все, убитые горем, жаждали попасть? Извините за грубое выражение, но пёрли вперёд, не считаясь ни с чем, только бы удовлетворить своё огромное любопытство. Даже моя будущая жена Людмила со своей подружкой, две 14-летние девчонки, тоже пошли прогуляться к гробу Сталина. От Самотёчной они едва добрались до Трубной площади, где их затёрла толпа таких же дикарей. Подружку толпа раздавила насмерть (еле опознали потом), а Люсю спасло только то, что какой-то мужчина, жертвуя собой, запихнул девушку в полуподвальное окно.

В те дни, на короткое время забегая домой, отец нас всех предупреждал, чтобы ни в коем случае не выходили из дома. Он тогда уже не являлся начальником УМВД МО и поэтому напрямую не отвечал за порядок в городе. Да, в общем-то, милиция и внутренние войска подчинялись в ту пору МГБ, которое и должно было обеспечивать несвойственное ему, но вменённое в обязанность верховным руководством дело. МВД занималось строительством. Только что произведённое объединение этих двух ведомств носило пока чисто формальный характер.

Вдоль улиц Горького (ныне Тверской) и Герцена (Большой Никитской) сплошной стеной стояли грузовики и оцепление из солдат и милиционеров. Между рядами машин медленно двигалась бесконечная людская река. Пройти туда при всём желании было невозможно. Но нам с братом непременно требовалось попасть в школу. Сейчас через дворы параллельно Тверской можно беспрепятственно дойти до Бульварного кольца, а тогда везде стояли какие-то заборы, ворота были заперты на замки. Надо сказать, что через день-другой все преграды были устранены, чтобы люди могли свободно перемещаться внутри оцепленных кварталов.

В школе с теми учениками, которые сумели туда пробраться, конечно, никакие занятия не проводились. Классный руководитель собрала нас и сказала, что теперь мы лишены той заботы, которую повседневно проявлял о нас товарищ Сталин. Но мы должны оправдать надежду, возлагавшуюся на нас вождём, и потому обязаны прилично учиться.

В обстановке напряжённой тишины и сдержанного шёпота в коридоре у большого бюста Лучшего Друга детей орга-низовапи почётный караул, в котором должны были по две минуты постоять в печальной скорби все ученики школы.

После похорон вождя, представлявших собой внесение гроба с забальзамированным телом усопшего в Мавзолей, на котором появилась в две строки надпись красными буквами «Ленин Сталин», преемники взялись за повседневную работу. На первых порах новые руководители приняли ряд важных, давно назревших постановлений, направленных на то, чтобы снять напряжение в обществе и повысить благосостояние народа. В этом плане был поставлен вопрос об увеличении производства товаров лёгкой промышленности и продовольствия. В области сельского хозяйства снизили налоги с приусадебных участков, натуральный налог заменили денежным, повысили закупочные цены на сельхозпродкцию.

С сентября был упорядочен рабочий день в учреждениях, отменены сталинские ночные бдения. Теперь работа в организациях союзного и республиканского значения начиналась в 9 часов утра и заканчивалась в 6 часов вечера с часовым перерывом на обед. Первое время даже странно было видеть, что в окнах МВД, находившегося напротив нашего дома, по ночам не горел свет, всегда озарявший весь внутренний двор между зданиями.

Надо отдать должное, что наиболее энергично за работу принялся Берия, предложивший и реализовавший ряд радикальных мероприятий в управленческой структуре. Сразу после смерти вождя, объявленной 5 марта 1953 года, было принято решение о преобразовании и слиянии МВД и МГБ в единую систему и о передаче из их ведения в другие министерства несвойственных им подразделений и хозяйственных функций. Так, из МВД союзным министерствам металлургической промышленности, электростанций и электропромышленности, нефтяной промышленности, путей сообщения, сельского хозяйства и заготовок, промышленности строительных материалов, угольной, химической, лесной и бумажной промышленности, морского и речного флота и Министерству местной промышленности РСФСР были переданы целиком главные производственно-хозяйственные управления, строительные управления, промышленные предприятия со всеми входившими в них подразделениями, служебными помещениями, подсобным хозяйством, научно-исследовательскими и проектными учреждениями, с материальными ресурсами, производственными программа-ми, фондами на материалы и оборудование и денежными ассигнованиями. В общей сложности в соответствии с законом Верховного Совета СССР от 15 марта 1953 года преобразования и объединения коснулись 17 министерств СССР. По инициативе Берии были прекращены или полностью ликвидированы строительства объектов, «не отвечавших неотложным нуждам народного хозяйства». Так, работы остановили на 5 гидротехнических сооружениях, в числе которых были Главный Туркменский канал и самотёчный канал Волга-Урал, на 8 железных и 2 автомобильных дорогах, направленных в основном на север, а также на тоннельном переходе под Татарским проливом, 2 заводах по производству искусственного жидкого топлива и верфи металлического судостроения. Все ИТЛ и колонии, использовавшиеся на строительстве, передали вместе с лагерным аппаратом и военизированной охраной в Министерство юстиции. В МВД остались только «особые лагери для содержания особо опасных государственных преступников и лагери для осуждённых военных преступников из числа бывших военнопленных», с которыми предстояло ещё разобраться [Л.49].

При этом Берия направил в Президиум ЦК КПСС записку от 26 марта 1953 года с предложением провести амнистию. Ни у кого из руководства это не вызвало тогда никаких возражений. На следующий день указ был подписан, а 28 марта опубликован в газете «Правда». Из 2 526 402 заключённых, содержавшихся в то время в ИТЛ, тюрьмах и колониях, амнистии подлежали 1 181 264 человека, осуждённых на срок до 5 лет и попавших за решётку (независимо от срока наказания) за должностные, хозяйственные, некоторые воинские преступления. Под амнистию подпадали также женщины, имевшие детей до 10 лет и беременные женщины, несовершеннолетние в возрасте до 18 лет, пожилые мужчины и женщины, а также больные, страдавшие тяжелыми неизлечимыми недугами. Осуждённым на срок более 5 лет наказание сокращалось наполовину. Судимость и поражение в избирательных правах снимались со всех граждан, освобождавшихся в силу данной амнистии. На осуждённых на срок более 5 лет и привлечённых к ответственности за контрреволюционные преступления, бандитизм, крупные хищения социалистической собственности и умышленные убийства амнистия не распространялась.

Кроме того, министр поставил вопрос о пересмотре в месячный срок уголовного законодательства, для того чтобы заменить уголовную ответственность за некоторые хозяйственные, должностные, бытовые и другие менее опасные преступления мерами административного и дисциплинарного порядка, а также смягчить уголовную ответственность за отдельные преступления [Л.49].

К сожалению, криминальная обстановка в стране после амнистии значительно осложнилась, хотя все рецидивисты-уголовники должны были, вроде бы, остаться за решёткой. Всю вину за случившиеся безобразия и преступления возложили в дальнейшем на инициатора милосердной акции, будто бы он преднамеренно выпустил на волю бандитов и убийц. Вовсе не в оправдание, а для сведения отметим, что, вообще-то, все амнистии сопровождаются увеличением уголовных преступлений.

Министр внутренних дел Берия решил разобраться в тех беззакониях, которые творились в последние годы при ведении следственных дел в системе госбезопасности. С этой целью своим совершенно секретным приказом № 1 от 13 марта 1953 года он создал следственные группы из новых сотрудников МВД, которым в двухнедельный срок поручил пересмотреть имевшиеся материалы по делу арестованных врачей, по делу арестованных бывших сотрудников МГБ, по делу арестованных бывших сотрудников Главного артиллерийского управления военного министерства и по делу арестованных МГБ Грузинской ССР группы местных работников.

Приказом № 2 от того же числа министр создал комиссию по рассмотрению дел о выселении по постановлению Особого совещания граждан СССР из Грузии. Тогда в МВД СССР поступали многочисленные жалобы «на неправильные действия МГБ Грузинской ССР», выразившиеся в незаконной отправке в 1951 году на спецпоселение в Казахстан большого числа лиц.

Приказом от 18 марта 1953 года Берия поручил начальнику Следственной части по особо важным делам организовать тщательную проверку дела по обвинению бывших работников ВВС Советской Армии и Минавиапрома. Следствие по этому вопросу, проведенное бывшим Главным управлением контрразведки «Смерш» Министерства вооружённых сил, выглядело «необъективно и поверхностно». В результате оказались реабилитированы военачальники маршалы авиации А.А. Новиков, С.А. Худяков, Г.А. Ворожейкин, адмиралы В.А. Алфузов, Г.А. Степанов, посмертно адмирал Л.М. Галлер, генерал-полковник В.И. Годров и маршал артиллерии Н.Д. Яковлев [Л.49].

Заметим здесь, что вопрос о пересмотре или о каком-либо дополнительном исследовании «ленинградского дела» официально, в приказном порядке не ставился.

4 апреля 1953 года в газете «Известия» было опубликовано безо всяких комментариев сообщение МВД о том, что дело врачей-убийц было провокационно состряпано «бывшим руководством бывшего МГБ» и что врачи неповинны ни в каких преступлениях. Видных деятелей медицинской науки полностью реабилитировали. Однако поскольку фамилии бывшего руководства не указывались, то осталось неясным, кто именно обвинялся в фальсификации дела. Если предпоследний министр госбезопасности В.С. Абакумов, при котором на врачей были получены лишь первые показания, сидел в тюрьме за «ленинградское дело», то занимавший пост министра последним С.Д. Игнатьев, в период своего правления, несомненно, находившийся в курсе данного вопроса, сразу после смерти Сталина был сделан секретарем ЦК КПССС. Правда, 3 апреля 1953 года было принято решение Президиума ЦК КПСС, объявившего «дело врачей» провокационным. В связи с этим на Игнатьева возложили всю ответственность и потому сначала его освободили от обязанностей секретаря ЦК, а затем вообще вывели из состава ЦК. Основного инициатора и разработчика «дела врачей» замминистра Рюмина арестовали, но официально об этом не объявили. Старые грехи хотели списать втихую.

11 апреля 1953 года было принято постановление Совмина СССР, поручавшее министру внутренних дел пересмотреть старые дела и обеспечить возвращение безвинно репрессированных на прежние места проживания. Кроме того, Берия распорядился выпустить на свободу родственников членов руководства, арестованных и сосланных в лагеря в последние годы.

Как министр внутренних дел Берия выступил с инициативой значительно ограничить права Особого совещания при МВД СССР, однако считал, что такой внесудебный орган необходим при рассмотрении дел о контрреволюционных и других общественно опасных преступлениях, которые «по оперативным или государственным соображениям» не могли рассматриваться в обычных судах.

В соответствии с предложениями Берии было обращено внимание руководства компартий Украины, Белоруссии, Литвы и Латвии на такое «извращение ленинско-сталинской национальной политики», как слабая подготовка и выдвижение национальных кадров и практика назначения на руководящую работу преимущественно работников из других республик. В результате обсуждения докладных записок, представленных Лаврентием Павловичем, Президиум ЦК КПСС постановил, что «отныне республиканская партийная организация должна возглавляться местным товарищем, а не русским, присылаемым из Москвы». На этом основании был освобождён от обязанностей первого секретаря ЦК КП Украины Л.Г. Мельников, а на его место назначен А.И. Кириченко. В отношении Белоруссии Берия 8 июня 1953 года направил в Президиум ЦК КПСС письмо, в котором отметил, что аппарат МВД БССР и подведомственных ему областных и районных органов неудовлетворительно укомплектован руководящими оперативными работниками — белорусами по национальности. Подобное положение с использованием белорусских кадров сложилось и в республиканских, областных, районных как партийных, так и советских организациях. Среди интеллигенции, занимавшейся преподаванием в вузах и работавшей в научно-исследовательских институтах и Академии наук БССР, белорусы составляли едва половину. В связи с этим Берия своей властью принял решение освободить от должности министра внутренних дел республики М.И. Баскакова и назначил на эту должность белоруса М.Ф. Дечко. Кроме того, как член Президиума ЦК КПСС Берия предложил заменить первого секретаря ЦК КП Белоруссии Н.С. Патоличева на М.В. Зимя-нина — белоруса по национальности, до недавнего времени работавшего вторым секретарем ЦК КПБ [Л.49].

Освободившись от сталинского влияния, Берия заявил о себе как о сильной личности, способной взять на себя инициативу по проведению в стране крайне необходимых кардинальных преобразований. В отличие от других высших руководителей он решил не разговоры разговаривать, а, сообразуясь с обстановкой, смело разрабатывать и предлагать на коллективное обсуждение в президиумах ЦК, Совмина и Верховного Совета СССР конкретные мероприятия по перестройке хозяйственного механизма страны. Разработанные по инициативе Берии письма, записки и распоряжения свидетельствуют о масштабности его взглядов и грандиозности собственных планов по реорганизации экономики и освобождению правоохранительных структур от несвойственных им функций. Видно и стремление руководителя существенным образом реорганизовать прежнюю систему ГУЛАГа. Предлагавшиеся Берией преобразования позволяют судить о глубокой заинтересованности энергичного администратора в решении стоявших перед страной задач, знании им реального положения дел в различных областях экономики и общественной жизни. Вместе с тем надо отметить, что нетронутым во всех этих делах остался вопрос о так называемых особо опасных государственных преступниках (шпионах, диверсантах, террористах, троцкистах, эсерах, националистах и других политических заключённых), коих в особых лагерях МВД находилось тогда 221 435 человек.

Гибельным для Берия явилось то, что он начал бороться с партийным засильем во всех областях хозяйственной жизни страны. В связи с этим при слиянии аппаратов МВД и МГБ им были удалены почти все сотрудники, прибывшие в эти ведомства из партийных органов. Берия в перспективе намерен был разрушить прежний порядок назначения на руководящие посты работников по согласованию и утверждению их кандидатур в ЦК КПСС, обкомах, горкомах и райкомах. За своих выдвиженцев отвечать должен был непосредственный начальник.

Видя низкую эффективность работы местных высших партийных органов, Берия через своё ведомство стал собирать сведения (читай — компромат), чтобы показать негодную работу некоторых партийных руководителей и на этом основании добиться их замены. Так, через министра внутренних дел Украины П.Я. Мешика он в тайне от партийных органов производил сбор данных о состоянии партийной работы и составе партийных кадров в западных областях Украинской ССР. Такая же работа велась и в отношении достаточно недееспособных аппаратов ЦК и обкомов Белоруссии и Литвы [Л.З].

Однако кипучая деятельность первого зампреда Совета Министров, министра объединённого МВД-МГБ и члена Президиума ЦК крайне обеспокоила и напугала ближайших соратников по партии, заподозривших Берию в том, что он якобы хочет прорваться в единоличные лидеры, узурпировать власть и приобрести диктаторские полномочия. Но самый главный криминал Лаврентия Павловича состоял в том, что он попытался поставить верховный партийный орган — ЦК КПСС — на надлежащее ему место идейного вдохновителя и избавить его от функции хозяйственного руководителя. Перспектива отстранения партии от руля управления экономикой страны категорически не устраивала не только главного партийного босса Хрущёва, но и всю партийную номенклатуру. Как аппарат ЦК, так и все секретари компартий союзных республик, крайкомов, обкомов, райкомов, привыкшие быть хозяевами в своих вотчинах, воспротивились такой постановке вопроса. Вот в чём, на наш взгляд, состояла истинная причина «разоблачения» Берии, активно поддержанная номенклатурными партийными низами. Инициатива всех новшеств должна была всегда исходить только от партии и ЦК, а не от какого-то министра объединённого, дискредитировавшего себя репрессиями МВД-МГБ. Вот почему был поднят вопрос о том, что Берия вознамерился поставить свое силовое ведомство над великой партией Ленина, над её безгрешным и всегда правым ЦК.

Желание в борьбе за власть устранить силовым путём именно Берию оказалось удобным ещё и потому, что на него одного, возглавлявшего в то время органы, которые на протяжении десятилетий являлись карающим мечом революции и потому обильно были обагрены кровью, легче всего представлялось чохом списать все собственные прегрешения за участие в массовых репрессиях. А подставить какого-то врага народа срочно требовалось, поскольку после аннулирования «дела кремлёвских врачей» в Прокуратуру СССР и партийные органы посыпались сотни тысяч заявлений с просьбами пересмотреть дела осуждённых. Поэтому наши правители нашли козла отпущения, безусловно, самого в значительной мере виновного в произволе, и на него одного повесили все грехи.

Трудно, конечно, оценить, руки которого из наших вождей, чьи портреты в те первомайские праздники (вопреки предложению Берии не делать этого) красовались на всех площадях и улицах, были больше или меньше запачканы кровью, но самым бессовестным среди великих оказался, на мой взгляд, всё-таки Хрущёв.

Непосредственным поводом для разоблачения Берии явилось то обстоятельство, что 25 июня 1953 года, то есть за день до своего ареста, Лаврентий Павлович направил Маленкову материалы допроса Рюмина, из которых было видно, что прямым руководителем этого следователя по особо важным делам, ставшего заместителем министра, был Игнатьев. Полученные показания убедительно свидетельствовали об участии последнего в фальсификации не только «дела врачей», но и «ленинградского дела» и «дела Еврейского антифашистского комитета». При этом было отмечено, что Рюмин с ведома и одобрения Игнатьева, рекомендовавшего арестованных «бить смертным боем», широко практиковал применение мер физического воздействия и фальсификации следственных материалов. Ясно, что в таких условиях вставал вопрос об аресте и привлечении Игнатьева к ответственности. А от него следствие неизбежно приводило к Маленкову. Возможно, что Берия не стал скрывать эти материалы, а специально проинформировал обо всём Маленкова, чтобы совместно придумать, как действовать в сложившейся ситуации. Однако Георгий Максимилианович почувствовал, видно, реально надвигавшуюся на него угрозу, а потому решил, что Берию нужно немедленно убирать, всецело возложив на него собственные грехи и опорочив все его начинания. Хрущёв, несомненно, был полностью солидарен в этом вопросе с Маленковым, тем более что, кроме возможности раскрытия своего участия в репрессиях, категорически возражал против стремления Берии принизить руководящую роль партии. Другие соратники их поддержали, так как многие Берию ненавидели и боялись.

В результате возник заговор против увлёкшегося работой и потому потерявшего бдительность Берии, который возглавили и осуществили Хрущёв, Маленков, Булганин, Каганович и Молотов.

26 июня 1953 года во время заседания Президиума Совета Министров СССР (которое затем переросло в заседание Президиума ЦК КПСС, так как присутствовали все его члены) Берия был арестован с помощью военных во главе с вернувшимся из ссылки маршалом Г.К. Жуковым, но без соблюдения требований законодательства. Логика борьбы за власть диктовала необходимость устранения самого опасного соперника [Л.49]. Вопреки официальной версии сын Лаврентия Павловича Серго Берия в своей книге описывает совсем иную, частную версию не только ареста, но и убийства его отца [Л.50]. Подобная информация есть в [Л.42].

В соответствии с решением пленума ЦК КПСС Ворошиловым тут же был подписан указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1953 года, которым выведенный из состава Президиума ЦК, исключённый из партии и арестованный враг народа Берия был освобождён от полномочий депутата Верховного Совета СССР, снят с должности первого зампреда Совета Министров СССР и министра внутренних дел, лишён всех своих званий и наград. Дело на него передали в Верховный суд СССР.

2-7 июля 1953 года состоялся пленум ЦК КПСС, на котором заочно, без присутствия обвиняемой стороны, обсуждался вопрос «О преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берия». Общий тон был задан в докладе Маленкова, который инкриминировал своему бывшему заместителю и товарищу по партии все его служебные действия, интерпретированные таким образом, будто они были направлены в ущерб народу. Оказалось, что преступлением Берии (чью фамилию отныне начали склонять по падежам) являлось то, что именно он выступал за международную разрядку, за объединение Германии и её нейтрализацию, за примирение с Югославией, за предоставление национальным республикам больших прав, за прекращение русификации в области культуры, за выдвижение на руководящие должности выходцев с мест. Совет Министров и Президиум ЦК были обижены необычайной активностью Берии, засыпавшего их всевозможными проектами. В вину бывшему министру внутренних дел ставилось то, что под видом охраны он осуществлял систематическую слежку за руководителями партии и правительства. На Берию была возложена ответственность даже за те негативные оценки, которые Сталин в последние годы своей жизни давал Молотову и Микояну.

В своём выступлении Хрущёв основной упор сделал на то, что Берия пытался провести разграничение между партийной и государственной властями, ограничить влияние партийных органов только кадровыми вопросами и таким образом «вообще хотел уничтожить партию». Отказ от принципа партийного руководства — это бериевская ересь. Партийным секретарём много было сказано об угрозе, постоянно исходившей от МВД, для партийно-советского руководства всех уровней, о фактической неподконтрольности представителей МВД в центре и на местах. В изображении Хрущёва Берия оказался виноватым почти во всех трудностях, имевшихся в СССР, — от политических процессов и проблем внешних отношений до запущенного состояния сельского хозяйства и плохого обеспечения картошкой жителей городов. Именно Хрущёв начал списывать на одного Берию все репрессии, что весьма успешно продолжилось затем в течение десятилетий. А уж какими только эпитетами эмоциональный Никита Сергеевич не награждал своего поверженного соратника: прохвост, провокатор, агент империализма, правда, умный, но хитрый и вероломный.

В последующих выступлениях Молотова, Кагановича, Андреева и других участников пленума, полностью поддержавших двуумвират Маленкова-Хрущёва, бедный Лаврентий Павлович получил самые несусветные имена: интриган, предатель, карьерист, авантюрист, шпион, антигосударственный преступник, фашистский заговорщик, враг, хотевший восстановить власть для реставрации капитализма и т. п. Берия, говорилось в выступлении Андреева, «начал дискредитировать имя товарища Сталина, наводить тень на величайшего человека после Ленина. Он делал это сознательно, чтобы имя товарища Сталина похоронить и чтобы легче прийти к власти». Высшие руководители партии провозгласили себя преемниками Сталина.

Из всех многочисленных прегрешений Лаврентия Павловича не вспомнили только «ленинградское дело». Потом уже, в декабре 1953 года, на суде приписали виновность в нём одному Берии, действуя по принципу: это всё он, мы ни в чём не виноваты!

По предложению Хрущёва участники пленума послушно, не проявляя ненужного любопытства, «пересмотрели и исправили вопрос о восстановлении т. Игнатьева (бывшего министра госбезопасности. — Ю.Б.) в правах члена ЦК КПСС». Тем самым был реабилитирован один из партийных исполнителей безумных репрессий. Игнатьева перевели на работу в Башкирию первым секретарём ЦК автономной республики.

В целом по итогам партийной дискуссии можно заключить, что в соперничестве за власть верх отчетливо стал брать Хрущёв [Л.49].

Но этого было мало. Самое главное — началась кампания по дискредитации Берии, обеспечивавшая превращение в умах всех людей бывшего товарища по партии и государственного руководителя в интригана, карьериста, авантюриста, отщепенца, извращенца, предателя, врага, шпиона и т. д. Заодно Берия был объявлен агентом английской Интеллид-женс сервис, завербованным ею ещё в 1918 году. (У Лаврентия Павловича, вроде бы, действительно была собственная разведывательная агентура, для большей конспирации не зарегистрированная ни в каких картотеках госбезопасности. Об этом писали и Серго Берия, и газета «Совершенно секретно», а в книге Л. Васильевой [Л.44] вообще рассказано о необычайной встрече автора с бывшим бериевским тайным женщиной-агентом.) Среди обвинений фигурировало даже смехотворное утверждение об организации «антисоветской заговорщической группы в целях захвата власти и восстановления господства буржуазии». Для пущей важности приписали, что при амнистии из тюрем специально выпустили уголовников, чтобы использовать их для захвата власти.

В войска для разъяснения случившегося поехали непосредственные технические исполнители ареста Берии маршалы Жуков, Конев, Москаленко. Московский военный округ просвещал гражданский маршал Булганин, всецело преданный Хрущёву. По всей стране понеслась мутная волна пленумов, активов, собраний, митингов, на которых, не давая слова обвиняемой стороне, озлобленный мерзкой жизнью и постоянной несправедливостью народ клеймил позором и требовал прибить, как собаку, того, чьё имя кинули ему на растерзание.