После смерти Сталина И.В. по инициативе Берия Л.П. Министерство внутренних дел стало заниматься в основном вопросами государственной безопасности (разведка, контрразведка, охрана правительства, охрана государственной границы) и поддержанием общественного порядка (милиция, тюрьмы). При этом постепенно набиравший политическую силу Хрущев Н.С., как оказалось, не меньше Сталина требовал от государственной безопасности «наступательности» в разведывательной деятельности. Это подразумевало проведение не только широких акций по дезинформации, но и похищение, и убийство политических противников. Почти сразу после свержения Берия, 16 июля 1953 года, на заседании Президиума ЦК КПСС было принято решение «О мерах по усилению разведывательной работы органов МВД СССР за границей». При этом министру внутренних дел Круглову С.Н. были даны конкретные указания по «устранению недостатков в разведывательной работе за границей и выработке мер по усилению разведывательной работы». Реализация этих указаний подразумевала не просто пересмотр штата и кадровую чистку аппарата внешней разведки, но и создание специального отдела, призванного проводить за границей диверсии и террористические акты. 17 сентября 1953 года министр внутренних дел Круглов С.Н., его первый заместитель Серов И. А. и начальник внешней разведки Панюшкин А.С. направили на утверждение Президиума ЦК КПСС Положение о 12-м отделе 2-го главного управления (разведки) МВД, в котором о задачах нового подразделения прямо говорилось: «Признать целесообразным проведение актов террора». Убоявшись, очевидно, такого откровения, партийные руководители формулировку несколько смягчили, указав вместо «террора» «проведение активных действий», хотя сути дела о целенаправленном продвижении социализма по всей планете это не меняло. В плане реализации указаний Президиума ЦК 26 октября 1953 года министр внутренних дел Круглов С.Н. дал своим первым заместителям такие поручения: Серову И.А. — разработать мероприятия по объединению агентурно-оперативных действий центрального аппарата МВД и местных органов «в направлении всемерного усиления борьбы с НТС (Народно-трудовой союз российских эмигрантов, штаб-квартира в г. Мюнхене. — Ю. Б.) и его агентурой», в том числе, спланировать «нанесение оперативного удара по НТС»; Луневу К.Ф. — подготовить мероприятия против украинских националистов, в том числе «специальные действия против главарей зарубежных украинских националистических центров». Планы этих операций были рассмотрены 2 ноября 1953 года на специальном совещании у министра внутренних дел СССР, но реализацией их занимался в дальнейшем Комитет государственной безопасности (КГБ), вопрос о создании которого еще предстоит нам рассмотреть [76].

Помимо «грозных спецслужб» в состав МВД перешел из бывшего МГБ Отдел «П», в котором по состоянию на 1 июля 1953 года числились 2 761 218 спецпоселенцев, 58 555 ссыльнопоселенцев, 3822 ссыльных и 2761 высланных, то есть в общей сложности 2 826 419 человек [39] — мужчин и женщин, трудоспособных и инвалидов, стариков и детей, в общем, лишенных прав граждан Страны Советов. Вернувшись вновь к руководству МВД, министр внутренних дел Круглов С.Н. направил председателю Совета Министров СССР Маленкову Г.М. свое предложение рассмотреть вопрос о резком сокращении спецпоселений, отмене поселения навечно и упрощении надзорной работы органов внутренних дел на местах. По имевшимся в МВД сведениям, основная масса спецпоселенцев «положительно относилась к мероприятиям Советской власти, прочно осела на жительство в местах поселений, честно трудилась, принимала активное участие в общественной и хозяйственной жизни». Между тем на местах зачастую (в бытность МГБ) ущемлялось правовое положение этих людей, без надобности создавался излишне жесткий режим контроля, запрещалось свободное перемещение даже по выделенной территории, устанавливалась частая регистрация в спецкомендатурах, создавались препятствия к выездам в командировки, на лечение и учебу, что угнетающе действовало на людей и влекло за собой подачу большого количества жалоб. Учитывая, что направление на спец- поселение когда-то было обусловлено интересами государственной безопасности, особенно в военный период, и что в настоящее время, «в результате упрочения советского общественного и государственного строя», дальнейшее содержание под административным надзором большого количества спецпоселенцев не вызывалось необходимостью, министр внутренних дел Круглов С.Н. просил правительство решить вопрос о снятии с учета ряда категорий спецпереселенцев. В это число были включено: 1 016 543 немцев, высланных во время войны, а также мобилизованных в этот период в трудколонны, 24 686 бывших кулаков, 36 045 поляков, выселенных в 1936 году из западных областей Украины и Белоруссии, 11 573 членов семей лиц, осужденных за антисоветскую деятельность до и после войны, 27 275 «тунеядцев», выселенных из сельской местности, 11 ОН иностранных подданных, выселенных в 1937 году и в годы войны, и 516 608 детей спецпереселенцев, не достигших 16-летнего возраста. Предлагалось также отменить «как особую административную меру» оставление «на спецпоселении навечно» граждан, отбывших свое наказание в спецлагерях, а также членов семей оуновцев и их пособников, выселенных в отдаленные районы страны в 1944–1952 годах. Всего на первом этапе считалось возможным снять с учета 1 643 741 человека. Временно предлагалось оставить на спецпоселении «депортированные народы» (чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев, калмыков, крымских татар, а также турок, курдов и хемшилов), украинских националистов (оуновцев), членов семей бандитов, бандпособников, выселенных из Прибалтики и западных областей Украины и Белоруссии, членов семей бывших помещиков, фабрикантов, крупных торговцев, сотрудников карательных органов Польши, Литвы, Латвии, Эстонии и Молдавии и ряд других категорий общей численностью 1 046 503 человека. (Некоторое расхождение общей численности спецпереселенцев, предлагавшихся к снятию с учета и остававшихся на учете, относительно цифры, приведенной нами выше, вызвано тем, что в докладной записке Круглова С.Н. использованы данные по состоянию на 1 января 1953 года. Прирост произошел за счет народившихся детей спецпереселенцев, которых министр внутренних дел предлагал на учет больше не ставить. — Ю. Б.) Временное оставление на спецпоселении ряда контингентов обосновывалось «необходимостью постепенного их освобождения из спецпоселении с тем, чтобы не нарушить хозяйственной жизни районов мест поселения, дать возможность соответствующим министерствам провести ряд мер по закреплению освобождаемых в местах поселений, а также не допустить массового прилива освобождаемых к прежним местам жительства». При этом считалось целесообразным в этих контингентах снять с учета спецпоселений, но пока что без права возвращения в родные места, участников Великой Отечественной войны, лиц, награжденных орденами и медалями СССР, женщин, вышедших замуж не за спецпоселенцев, а также престарелых, инвалидов и неизлечимо больных. Министр предлагал также войти с ходатайством в Президиум Верховного Совета СССР об отмене указа от 26 ноября 1948 года, по которому за побег из мест поселения полагалось 20 лет каторжных работ, и все вопросы о правонарушениях рассматривать в соответствии с Уголовным кодексом. Отметим, что решения Совета Министров СССР по этим предложениям начали реализоваться с 1954 года [39].

В целях сокращения численности особых лагерей и тюрем, находившихся в ведении МВД СССР, Генеральный прокурор СССР Руденко Р.А., министр внутренних дел Круглов С.Н. и исполнявший обязанности министра юстиции Кудрявцев П.И. подписали совместный приказ от 30 сентября 1953 года, которым создали комиссии для пересмотра состава контингента этих строгих пенитенциарных учреждений. Комиссии должны были просмотреть персональный состав всех заключенных и на основе судебных приговоров и материалов архивно-следственных дел определить контингенты, которые следовало оставить в особых лагерях (за измену Родине, шпионаж, диверсии, террор, а также троцкистов, правых, меньшевиков и эсеров) и которые могли быть переведены в общие лагеря Министерства юстиции СССР, поскольку они не относились к категории особо опасных государственных преступников [38]. Однако после проведенной большой работы подготовленный проект постановления ЦК КПСС по этому вопросу подписан не был.

Это произошло потому, что в Главном управлении лагерей (ГУЛАГе), переданном в полном составе из МВД в Министерство юстиции, сложилось весьма напряженное положение. В апреле 1953 года при передаче «хозяйства» ГУЛАГу теперь уже Минюста в его подчинение перешли, в частности, 13 исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ), которые начали поставлять рабочую силу из заключенных Главспецлесу Министерства лесной и бумажной промышленности. Все эти ИТЛ располагались в северных и горных районах Коми АССР, Архангельской, Кировской, Молотовской, Свердловской, Кемеровской областей и Красноярского края и «в связи со спецификой производства» дислоцировались в большой отдаленности от населенных пунктов, в тайге. Произведенной в августе-сентябре 1953 года проверкой состояния лесных ИТЛ было установлено, что жилищно-бытовые условия, состояние снабжения и торговли, культурное и медико-санитарное обеспечение, обучение детей обслуживающего персонала находились в этих лагерях «в крайне неудовлетворительном состоянии». Такая обстановка возникла вследствие того, что после перехода в Минюст «ГУЛАГ и его подразделения, по существу, лишились руководства» и «варятся в собственном соку». Казалось, что от перевода главка из одного министерства в другое «особо существенных изменений не произойдет, но на практике получилось далеко не так». Министерствами, получившими «дармовую» рабочую силу, «не были тщательно изучены все вопросы, связанные с передачей ГУЛАГа в Министерство юстиции». Теперь уже вспоминалось как положительный пример, что ранее в Министерстве внутренних дел деятельность 140 исправительно-трудовых и особых лагерей обеспечивалась 12 главными лагерно-производственными управлениями МВД СССР. «ГУЛАГ в отношении этих лагерей осуществлял лишь руководство и контроль по режиму, охране, учету заключенных и комплектование кадрами начальствующего состава лагерного сектора. Все остальные многообразные вопросы деятельности этих лагерей являлись компетенцией упомянутых производственных главков. Обеспечение всех лагерей и колоний продовольствием, вещевым довольствием, организация в лагерях торговли как для личного состава, так и для заключенных производились непосредственно Главным управлением военного снабжения, а обеспечение всеми необходимыми для работы ресурсами — Управлением материально-технического снабжения МВД СССР. ГУЛАГ этими вопросами совершенно не занимался, кроме представления справок в УМТС МВД СССР на необходимые для его собственной производственной деятельности материалы. Первый специальный отдел МВД СССР осуществлял персональный учет заключенных, содержавшихся в лагерях и колониях, и последние в части учета подчинялись этому отделу и отчитывались перед ним непосредственно. Управление кадров комплектовало систему ГУЛАГа кадрами руководящего состава, устанавливало правовое положение начальствующего состава, ведало работой по присвоению званий, представлению к наградам за выслугу лет, утверждало штаты управленческих аппаратов лагерей. Финансовый отдел МВД СССР разрабатывал тарифные перечни должностных окладов начальствующего состава, осуществлял финансирование лагерей и колоний и проводил пенсионную работу. Плановый отдел вел планирование производственной деятельности, устанавливал потребную лагерям численность рабочей силы, фонды заработной платы, разрабатывал систему оплаты труда вольнонаемных рабочих и служащих, а также оплату труда заключенных и учитывал их трудовое использование. Вопросами ГУЛАГа занимались также Центральная бухгалтерия, Отдел детских колоний, Хозяйственное управление и Управление военно-учебных заведений МВД СССР» [38].

Заметим здесь, что эта непростая система эксплуатации подневольного труда складывалась на протяжении десятилетий. В течение многих лет, несмотря на все трудности, ею успешно руководил министр внутренних дел Круглов С.Н. Один автор назвал Сергея Никифоровича «лагерным министром», другой написал, что лагеря были «любимым детищем Круглова». Но занимался данными вопросами герой нашего повествования вовсе не потому, что «обожал» это дело, а просто, имея прекрасные организаторские способности, умело руководил огромными коллективами людей в той области, куда его «направила партия». Практика показала, что нормальную и производительную работу лагерной системы, даже в значительно меньшем объеме, оказалось не по плечу вести другим министерствам и министрам.

Центральный аппарат ГУЛАГа в три раза превышал штатную численность Министерства юстиции, которое не имело ни возможности, ни желания руководить такой махиной. В связи с этим этот главк Минюста вынужден был самостоятельно решать весь огромный комплекс вопросов, связанных со всеми видам обеспечения и производственной деятельности исправительно-трудовых учреждений. К тому же в соответствии с постановлением правительства, рассчитывавшего на то, что количество заключенных будет отныне неуклонно уменьшаться, численность центрального и периферийных аппаратов ГУЛАГа, включая военизированную охрану, была значительно сокращена. Однако после проведения амнистии резко возрос обратный поток осужденных в лагеря и колонии, что требовало расширения штатной численности администрации и даже увеличения количества лагерей. Минюст СССР, министерства юстиции республик и управления юстиции в краях и областях оказались не в состоянии заниматься этой сложной и новой для них работой по лагерям и колониям. В сложившейся обстановке предлагалось ГУЛАГ вместе с его периферийными органами вывести из состава Министерства юстиции и превратить в самостоятельное Главное управление, подчиненное непосредственно Совету Министров СССР. В этот же главк передать из МВД особые лагеря, срочные и следственные тюрьмы и конвойную охрану, сосредоточив в одном месте всю пенитенциарную систему [38].

Однако высшее советское руководство не решилось на такой кардинальный шаг и предпочло вернуться к старому, испытанному варианту. 21 января 1954 года Совет Министров СССР принял постановление о передаче из Министерства юстиции в Министерство внутренних дел исправительно-трудовых лагерей и колоний. Теперь на МВД вновь были возложены содержание, охрана и персональный учет всех осужденных к лишению свободы, организация и проведение исправительно-трудовых работ, а также содержание воспитанников детских колоний и приемников-распределителей. Совместным приказом министра юстиции Горшенина К.П. и министра внутренних дел Круглова С.Н. из одного ведомства в другое вновь передавались Главное и местные управления и отделы исправительно-трудовых лагерей и колоний и все остальные службы и подразделения вместе с их материально-имущественными ценностями, зданиями, сооружениями, с фондами на материалы, оборудование, автотранспорт, горючее, топливо, сырье, вооружение, средства химической защиты, спортивный инвентарь, хлебопродукты, продовольствие, вещевое имущество, с планами промышленного производства, капитального строительства, сельского хозяйства, с финансовыми, кредитными планами и ассигнованиями, с установленными для организаций и хозяйств штампами и фактической численностью личного состава.

В дополнение к прежнему «хозяйству» приказом министра внутренних дел Круглова С.Н. от 8 февраля 1954 года в ГУЛАГ МВД из Тюремного управления МВД перевели особые лагеря и обслуживавшие их 24 штатные единицы центрального аппарата. В составе Тюремного управления остался Отдел по делам военнопленных и интернированных, на который возлагались содержание, учет и репатриация «осужденных военных преступников из числа бывших военнопленных», а также отправка на родину всех осужденных иностранцев, отбывавших наказание в местах заключения в СССР [38].

Помимо гулаговских лагерей вернулось в МВД и остальное «лесное хозяйство». Во исполнение постановления Совета министров СССР от 10 февраля 1954 года совместным приказом министра лесной и бумажной промышленности и министра внутренних дел Круглова С.Н. Главное специальное управление «Главспецлес» было «возвращено» в МВД, где получило свое прежнее наименование — Главное управление лагерей лесной промышленности (ГУЛЛП) МВД СССР [10].

Возвращая Министерство внутренних дел к прежней сфере деятельности, высшее руководство страны стремилось реорганизовать МВД так, чтобы оно не напоминало то мощное ведомство, которое из него сделал «враг народа» Берия. В соответствии с полученным заданием 24 ноября 1953 года министр внутренних дел Круглов С.Н. направил в Президиум ЦК КПСС на имя Маленкова Г.М. и Хрущева Н.С. проект постановления ЦК КПСС (а почему не Совета Министров СССР? — Ю. Б.) «О сокращении штатной численности МВД СССР и утверждении структуры МВД СССР». В проекте предлагалось: объединить 4-е (секретно-политическое) и 5-е (экономическое) управления; слить 3-е (изготовление документов) и 5-е (изготовление средств опертехники) специальные отделы (с/о) в один спецотдел; упразднить 6-е с/о с передачей его функций секретно-политическому управлению; функции Управления конвойной охраны (УКО) передать в Главное управление внутренней охраны, назвав его ГУВКО; влить Главную бухгалтерию в Финансовый отдел. Эти преобразования и другие меры позволяли сократить штат центрального аппарата МВД на 20 % [10].

Но такое «латание Тришкина кафтана» не устраивало высшее советское руководство, и Круглову С.Н. было предписано разработать предложения по коренному преобразованию МВД. 4 февраля 1954 года министр внутренних дел представил в Президиум ЦК КПСС на имя Маленкова Г.М. и Хрущева Н.С. соответствующее письмо о выделении органов государственной безопасности из МВД в самостоятельное ведомство. В связи с тем, что существующее организационное построение Министерства внутренних дел стало «громоздко», говорилось в письме, и оказалось «не в состоянии обеспечить должного уровня агентурно-оперативной работы в свете задач, поставленных перед советской разведкой Центральным Комитетом КПСС и Советским Правительством», представлялось целесообразным «в целях создания необходимых условий для улучшения разведывательной и контрразведывательной работы» выделить из МВД опреративно-чекистские управления и отделы и на их базе создать Комитет по делам государственной безопасности при Совете Министров СССР. Предлагавшийся состав этого комитета, в принципе, ничем не отличался от структуры МГБ послевоенного образца. При этом в составе МВД планировалось оставить помимо производственных подразделений ГУЛАГа отобранные когда-то — милицию, пограничные войска, правительственную связь и Гохран. В целях соблюдения сметы 1954 года при организации нового комитета предусматривалось сократить на 20 % штатную численность оперативных управлений и отделов (15956 единиц), центрального и периферийных аппаратов МВД (8839 единиц), а отделы и отделения МВД почти во всех административных районах страны вообще упразднить (21 736 единиц) [76].

8 февраля 1954 года состоялось заседание Президиума ЦК КПСС по вопросу образования Комитета государственной безопасности СССР. На этом партийном форуме присутствовали Хрущев Н.С., Маленков Г.М., Каганович Л.М., Ворошилов К.Е., Булганин Н.А., Микоян А.И., Сабуров М.З., Суслов М.А., Первухин М.Г. и Шаталин Н.Н., а также были приглашены Круглов С.Н. и Серов И. А. Техническую стенографическую запись протокола № 50, пункта 2 по этому вопросу можно «расшифровать» следующим образом. За столом заседания находились указанные выше руководители партии и правительства и по очереди высказывали свое мнение. Постановление о создании Комитета государственной безопасности было, в принципе, согласовано, теперь подпунктом 2 решался вопрос «О людях», то есть о том, кого назначить на должности руководителей МВД СССР и КГБ СССР. Председательствующий т. Маленков сразу предложил: «Круглова — на внудел», иными словами считал возможным оставить его на должности министра внутренних дел. «Кого назначим на Комитет?» Т. Хрущев предложил Серова и положительно охарактеризовал своего давнего сослуживца. Т. Маленков согласился: вызывает доверие, а первым заместителем к нему назначим Лунева. Тт. Ворошилов, Булганин и Микоян каждый «высказали свое мнение», суть которых в протоколе не раскрыта. Т. Каганович более определенно поддержал кандидатуру т. Серова, считая, что «он больше будет связан с партийными органами», а «Комитет государственной безопасности — это отдел партийный» Т. Маленков продолжил свое высказывание по кандидатуре т. Серова и, в частности, отметил, что тот стал «нос по ветру держать, на партию». Из того, что произошло, «уроки должен будет свято извлекать». Т. Булганин предложил «на замы к Серову» взять Ильичева (генерал-лейтенанта, сотрудника военной разведки), поскольку «Панюшкин не подходит, слабый в аппарате». «С вызовом» в разговор встрял т. Ворошилов: у нас уже есть «опыт с Пономаренко», который обещал «всего себя отдам», а толку никакого. Т. Маленков подвел итог: предлагаю «проект решения о Комитете государственной безопасности принять». Т. Каганович вновь вступил в разговор: есть «замечания по проекту: Комитет должен быть ближе к партии. Докладная о перестройке органов (имелась в виду приводившаяся в главе 28 докладная записка Круглова С.Н., Серова И.А. и Лунева К.Ф. от 22 августа 1953 года «О результатах работы по укреплению кадров Центрального аппарата и периферийных органов МВД СССР». — Ю. Б.) — сухая записка. МВД после июльского пленума пассивно ведет себя». Необходимо «сформулировать мотивировочный документ, что мы хотим от создаваемого Комитета государственной безопасности. Определить по существу, что мы ведем линию на вскрытие действительных врагов и хотим оградить честных людей и что чекист обязан докладывать свои данные партийным органам». Кроме того, должна быть обеспечена «охрана общественного порядка». Т. Маленков согласился, что над таким документом следует поработать. Т. Хрущев сказал, что замечание т. Кагановича правильное и предлагаемый документ нужен. В порядке самокритики добавил, что уже «шесть месяцев не можем собрать совещание работников МВД и МГБ». Т. Микоян заметил: надо подумать о том, что такое транспортная милиция. Т. Ворошилов опять выступил: «Слабовата там наша большевистская позиция». Т. Булганин предложил дать слово самим претендентам на руководящие посты в МВД и КГБ. Т. Круглов сказал: «Правильно, что меня определяете в МВД. Оправдаю доверие партии и правительства. Я партии предан». Говоря о своем заместителе Серове, «положительно охарактеризовал» его, но отметил «недостатки в характере, поведении». Серов «не всегда доводит взгляд до конца, более вдумчив должен быть». Сам т. Серов заверил: «Постараюсь оправдать доверие». Затем с повинной несколько слов добавил «о себе»: «Не критически выполнял указания Берия, слепо выполнял. Безусловно, должен был пойти в ЦК и обо всем рассказать, но не сделал этого. Поспешность в делах у меня есть. Следовало бы некоторых работников из органов удалить, а то они всякие слухи распространяют». Т. Каганович решил дать напутствие претендентам и, пользуясь случаем, сказать им все, что о них думает: «Товарищи Круглов и Серов!» После июльского Пленума ЦК по разоблачению банды Берия «вы проявили пассивность, за душу чекистов не боролись». Сами в ЦК должны были прийти и обо всем доложить. Если возникли сложности, «почему совещание не просили созвать»? Сейчас не о «схематическом решении дело идет», а «по существу», то есть о качественном изменении стиля работы. И теперь «характер меняется в сторону политическую». Персонально о каждом: т. Круглов «на строительстве показал себя хорошо», т. Серов является «опытным» специалистом, «ударником, имеет возможность оправдать доверие ЦК». Правда, «жидковат, но может уплотниться». «Высокой партийной и политической культурой обладал Дзержинский». Т. Серову следует «завоевать такую культуру». Комитет государственной безопасности не должен «просто администрировать», а обязан «брать глубже» и иметь «высокий моральный облик». Т. Суслов добавил, что «т. Се- ров должен укреплять партийность, а то он слишком «ретиво выполнял указания Берия», даже «вызывал к себе секретарей обкомов». Свое напутствие решил дать и т. Ворошилов: «Выделение Комитета государственной безопасности из МВД — важное дело. Т. Круглову главное внимание надо обращать не на строительство, а на исправление людей». Теперь «относительно Комитета государственной безопасности». Т. Серов «справится, если учтет замечания». И все-таки непонятно, «почему не отреагировали на решения (июльского 1953 года) Пленума? Учитесь, как Дзержинский работал! Надо «уметь ловить врага, уметь поставить организацию». Только с помощью ЦК т. Серов это сможет сделать. Т. Сабуров добавил: «Правильно сказал т. Каганович. Если правильно нас поймут», все будет нормально. «Исправительно-трудовые лагеря — это не просто название, это источник получения рабочей силы. Т. Круглов должен сделать из этого вывод». Т. Микоян эмоционально произнес: Что у нас творится, за мелкие кражи — арест! Лагеря людей только портят». Еще скажу «об общественном порядке в стране: есть города, в которых люди ночью боятся выходить на улицу». В отношении т. Серова замечу, что у него будет много «общеполитических вопросов». Но он руководитель «принципиальный, идейный, партийный», хотя и «легковат». В своем высказывании т. Булганин согласился с мнением т. Кагановича. Посоветовал товарищам Круглову и Серову хорошенько подумать. Если они перестроятся, то «оправдают доверие». Т. Серову это сделать будет труднее, правда, он «человек ударного порядка». Вот когда Берия оказался изобличен, вы почему-то «замкнулись». А «вам надо подняться на уровень крупного партийно-политического работника». Поменьше имейте «самообольщения, побольше обращайтесь за советом». Т. Хрущев согласился с мнением товарищей относительно предназначения МВД и добавил, что т. Круглов — «честный и с радостью согласен» работать министром внутренних дел, «но не понимает задач», а потому «как начальник лагерей выступает: я строю…». Милицию надо иметь именно в МВД и уделять ей больше внимания, поскольку «есть факты», что милиционеры «стреляют в народ». Позаботиться надо об охране порядка на предприятиях, о пожарной охране. Следует обратить самое серьезное внимание на вопрос «приема граждан в милиции». В отношении исправительно-трудовых лагерей стоит, может быть, «вернуться к системе Дзержинского», то есть сделать в зонах маленькие «заводики, мастерские». Это может быть «большим делом». Теперь о т. Серове, которого знаю по работе на Украине. Вел он там себя хорошо, порой работал буквально за двоих. Но бывало, что вдруг «я узнаю о какой-нибудь бумажке из Москвы». Оказывается, «Берия докладывал» наверх. В общем, «устойчивости партийной не было». Резолюцию по рассматриваемому нами вопросу надо «ополитизировать». Т. Маленков присоединился ко всему, что было здесь сказано, но еще раз подчеркнул: «Речь идет о большой перестройке». Затем обратился к тт. Круглову и Серову: «Идите, помогайте партии». По дальнейшему контексту создается впечатление, что после этой реплики означенные товарищи удалились с заседания Президиума ЦК и последующий разговор велся уже в их отсутствие. Т. Маленков продолжил: особенность Комитета государственной безопасности состоит в том, что он «таит в себе» две стороны — может приносить «пользу партии», но способен проявлять и «злоупотребление властью». Нам надо «дело так поставить», чтобы кагебисты «не злоупотребляли» властью. Центральному Комитету надо покончить и с таким явлением, когда «за характеристикой кадров мы обращаемся в МВД». В результате получается так, что «люди (работники партийного аппарата. — Ю. Б.) стали зависеть от МВД». Надо немедленно все кадровые вопросы «забрать в руки партии». Относительно Министерства внутренних дел скажу, что т. Круглов в настоящее время еще «не подготовлен» к новой работе, о чем здесь уже говорили. «Он должен крепко перестроиться», поскольку «лагеря — не наш идеал». И ему необходимо «по-новому перестроиться». Теперь «насчет Комитета государственной безопасности». До сих пор внутри страны эти органы свои «взоры обращали на друзей, а не на врагов». После всего, что было, «какая же может быть любовь к органам» внутренних дел и госбезопасности? «От анонимок люди зависели». А вот во внешней разведке — «низкий уровень» работы, точнее говоря — «развал». Может быть, действительно «Ильичева взять в заместители», а Лунева поставить «на первого зама»? Оба они будут «честно служить партии, не злоупотреблять властью». Итак, «в организационном отношении принимаем»: «тт. Круглов, Шаталин (по линии МВД), Серов и Суслов, еще Лунев (по линии КГБ)» пусть «в пятидневный срок» представят свои «проекты с учетом состоявшегося обмена мнениями». Помимо этого пусть дадут предложения «о заместителях» и «представят структуру» своих новых ведомств. Вопрос «о ГУЛАГах» и «лесных» лагерях считаем решенным и «передаем их в МВД». Т. Ворошилов вдруг спохватился: «Погранвойска почему в МВД? Это же настоящие войска». Но «старика» никто уже не слушал — началось голосование за кандидатуры руководителей МВД И КГБ. Т. Булганин твердо сказал: «Чекиста надо». Лично я — «за Серова». Т. Микоян (по записи в протоколе) проголосовал не то за Серова, не то за Круглова (зачеркнуто), но произнес про кого-то из них: «Близкий к партии». Т. Каганович добавил в отношении одного из претендентов: «Ближе», — и тоже проголосовал. Но выдвигавшийся на роль «серого кардинала» руководства партии т. Суслов вдруг тихо произнес: «Не все хорошо у Серова. Предупредить его надо. Свысока к парторганизации относится». Т. Хрущев сразу же встал на защиту своего протеже и почему-то в качестве авторитетной ссылки вспомнил о чем-то давнем: «О Серове я говорил Сталину. Серов, конечно, тоже писал». Но что и кому — теперь вряд ли можно установить ход сбивчивой мысли Никиты Сергеевича. Т. Первухин при голосовании занял такую позицию: «лучше Серова» нам все равно никого «сейчас не найти». Конечно, он «грубый, начальника изображает, немножко подхалим». Но с этим придется пока смириться. И тут выступил молчавший до сих пор т. Шаталин, поработавший ранее примерно с месяц в качестве первого заместителя министра внутренних дел: «Я не голосовал бы за Серова. В аппарате отзыв плохой. Мало партийный, карьеристичный. Нос по ветру. Из Германии натаскал» себе барахла всякого. Но т. Маленкову пора было закрывать затянувшееся рассмотрение вопроса, и потому он компромиссно сказал: «Доверять можно Серову» [84].

Вот приблизительно в таком духе на подобных «междусобойчиках» решались в высшем партийном органе важнейшие вопросы жизни Страны Советов. Хрущев Н.С., несмотря на имевшиеся возражения, конечно же, «продавил» кандидатуру своего «любимчика» Серова И.А. на пост председателя Комитета государственной безопасности. Благодаря этому Никита Сергеевич получил теперь «крепкий тыл» в борьбе с прежними соратниками за единоличную власть, а потому мог не слишком стесняться в своих неординарных действиях. Ясно, что отныне как МВД, так и КГБ плотно сидели «под колпаком» Президиума ЦК КПСС и не имели возможности принимать какие-либо важные самостоятельные решения без партийного «добро». Знающие люди говорили, что Комитет государственной безопасности только числился при Совете Министров СССР, а фактически работал под эгидой ЦК КПСС.

Подтверждением того, что руководство партии и правительства решило оказать полное доверие министру внутренних дел Круглову С.Н., явилось выдвижение его кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР. В газете «Туркменская Искра» от 13 февраля 1954 года в большом разделе на первой странице «Регистрация кандидатов в депутаты Верховного Совета СССР» было помещено сообщение, в котором говорилось, что Сергей Никифорович Круглов зарегистрирован кандидатом в депутаты Совета Союза по Ашхабадскому избирательному округу № 690. Выдвинут он был «общими собраниями рабочих, инженерно- технических работников и служащих Ашхабадского ремонтного завода “XX лет ТССР”, тепловозоремонтных мастерских имени И.В.Сталина, 1-й Тедженской машинно-тракторной станции, колхозников и колхозниц сельхозартелей имени И.В. Сталина Ашхабадского района и имени А.А. Жданова Каахкинского района» [12]. Выдвижение Круглова С.Н. кандидатом в депутаты в этом далеком крае было связано с тем, что после страшного землетрясения в Ашхабаде в 1948 году именно он возглавил здесь спасательные работы, а потом силами МВД вел жилищное строительство. В начале марта состоялись встречи избирателей со своими кандидатами в депутаты Верховного Совета СССР. На собрании трудящихся Ашхабадского сельского района доверенное лицо — рабочий Безмеинского завода стройматериалов тов. Пожидаев рассказал биографию кандидата в депутаты и призвал всех в день выборов 14 марта «отдать свои голоса за верного сына советского народа, воспитанника Коммунистической партии тов. Круглова». В своих выступлениях сельские избиратели рассказали о больших успехах в развитии виноградарства, полеводства, животноводства, о росте культуры колхозного села за последнее время. Директор завода стройматериалов сообщил, что, став на трудовую вахту, коллектив рабочих, инженерно-технических работников и служащих обязался дать сверх квартального плана много продукции и слово свое сдержал. На другой встрече с избирателями президент Академии наук ТССР тов. Бердыев сказал: «Ашхабадцы помнят 1948 год, когда наш город постигло стихийное бедствие, в эти тяжелые дни братскую руку помощи протянул нам весь советский народ. Партия и правительство приняли срочные и эффективные меры по ликвидации последствий землетрясения. По поручению Центрального Комитета партии и Советского правительства тогда прибыл в Ашхабад и товарищ Круглов, который принял деятельное участие в организации работ по оказанию помощи пострадавшим, доставке продуктов». В заключение выступавший выразил глубокую уверенность в том, что Сергей Никифорович Круглов оправдает оказанное избирателями доверие. В своем ответном слове на собраниях кандидат в депутаты Круглов С.Н. «принес свою глубокую благодарность избирателям за оказанное ему доверие и заверил, что оправдает его». Далее рассказал «об успехах в коммунистическом строительстве в нашей стране, достигнутых после предыдущих выборов, о поставленных ныне партией задачах по дальнейшему подъему сельского хозяйства, значительному увеличению производства товаров широкого потребления». В заключение выразил уверенность в том, что на предстоящих выборах «советский народ продемонстрирует свою преданность Родине, партии, великому делу коммунизма» [13,14]. Теперь в Центральном музее МВД России хранится депутатский билет № 690 Круглова С.Н. — депутата Верховного Совета СССР от Ашхабадского избирательного округа [27].

В связи с выделением из МВД органов государственной безопасности, решение о котором де-юре, но без объявления в печати состоялось 13 марта 1954 года, и переходом в это новое ведомство помимо «чекистских подразделений» еще и первых замов Серова И.А. и Лунева К.Ф., в Министерстве внутренних дел произошли новые назначения. Теперь у министра внутренних дел Круглова С.Н. первых заместителей не стало, зато появились шесть равноправных замов. Постановлениями Совета Министров СССР на должности заместителей министра внутренних дел получили назначения: начальник Управления кадров МВД полковник Петушков В.П., начальник Главного управления милиции (ГУМ) генерал-лейтенант Стаханов Н.П. (с сохранением своей прежней должности), начальник управления строительства № 508 Министерства строительства СССР генерал-майор Егоров С.Е., заместитель начальника 5-го (экономического) управления МВД полковник Никифоров А.В. и заведующий сектором Отдела административных и торгово-финансовых органов ЦК КПСС Комиссаров И.С. Из прежних заместителей министра остался генерал-лейтенант Переверткин С.Н., а генерал армии Масленников И.И. как раз в период распределения должностей застрелился. Поскольку МВД вновь превращалось в строительное ведомство, постановлением Совета Министров СССР от 16 марта 1954 года в его состав опять вернулись из Министерства среднего машиностроения Главпромстрой и Главспецстрой [10].

Постановлением Президиума ЦК КПСС от 12 марта 1954 года основные задачи Министерства внутренних дел СССР были определены следующим образом: «Коренное улучшение работы органов МВД по охране общественного порядка в стране и усилению борьбы с уголовной преступностью и хищениями социалистической собственности; улучшение деятельности исправительно-трудовых лагерей по перевоспитанию заключенных; осуществление государственного пожарного надзора; организация местной противовоздушной охраны и обеспечение надежной охраны границ СССР». Этим же постановлением министра внутренних дел СССР т. Круглова обязали «навести надлежащий порядок в работе исправительно-трудовых лагерей и колоний, обратив особое внимание на правильное трудовое использование заключенных, обучение их определенным профессиям и улучшение политико-воспитательной работы с ними с тем, чтобы обеспечить возвращение лиц, освобождаемых из лагерей, к честной трудовой жизни. Укрепить ГУЛАГ и администрацию исправительно-трудовых лагерей проверенными и квалифицированными кадрами» [38].

После того как новая структура МВД СССР «утряслась», обязанности между министром внутренних дел и его заместителями по наблюдению за работой управлений и отделов были распределены следующим образом. Из производственных главков министр внутренних дел Круглов С.Н. взял под свою опеку «атомный» Главпромстрой (начальник генерал-майор инженерно-технической службы Комаровский А.Н.) и основные административные подразделения: Секретариат (начальник Воронков С.П.), Контрольную инспекцию, Плановый и Финансовый отделы, Главную бухгалтерию, Юридическую часть и Арбитраж. «Основной рабочей силой» теперь стал заместитель министра Егоров С.Е., который вел лагерные подразделения: Главное управление лагерей (ГУЛАГ), Главное управление лагерей лесной промышленности (ГУЛЛП), Тюремное управление, Отдел детских трудовых и воспитательных колоний и Отдел перевозок. В том же ключе работал и прибывший «с производства» заместитель министра Никифоров А.В., в сферу деятельности которого попали Главспецстрой, Главное управление геодезии и картографии (ГУГК), Военно-строительное управление (ВСУ) и 3-й спецотдел (Гохран). Заместитель министра Комиссаров И.С. специально был направлен из ЦК, чтобы взять под свой контроль Управление кадров и Управление учебных заведений (УУЗ). Заместитель министра Переверткин С.Н. по-прежнему командовал войсками: Главным управлением пограничных войск (ГУПВ), Главным управлением внутренней и конвойной охраны (ГУВКО), Главным управлением пожарной охраны (ГУПО), Главным управлением службы местной противовоздушной обороны (ГУС МПВО), Отделом по контролю и инспектированию военизированной охраны (ВОХР) и мобилизационным Отделом «М». Заместитель министра Петушков В.П. с кадров переместился больше на хозяйственные дела и курировал: Главное управление военного снабжения (ГУВС), Главное архивное управление (ГАУ), Управление материально-технического снабжения (УМТС), Хозяйственное управление (ХОЗУ), 1-й спецотдел (учетно-архивный), Отдел «П» (специальных поселений) и Отдел фельдсвязи (ОФС). Стаханов Н.П. в ранге заместителя министра командовал Главным управлением милиции (ГУМ) [10].

После включения системы исправительно-трудовых лагерей и колоний в состав Министерства внутренних дел в соответствии с приведенным постановлением Президиума ЦК КПСС от 12 марта 1954 года был проведен ряд мероприятий по анализу состояния «побывавших в чужих руках» этих пенитенциарных учреждений и приняты меры по наведению в них порядка, укреплению руководства, совершенствованию воспитательной работы и трудовому использованию заключенных. 26 мая 1954 года министр внутренних дел Круглов С.Н. представил в ЦК КПСС докладную записку по этому вопросу. Согласно данным МВД, в то время «для содержания осужденных к лишению свободы преступников» имелись 65 исправительно-трудовых лагерей и 798 исправительно-трудовых колоний и лагерных подразделений, в которых содержалось 1 360 303 заключенных. В числе отбывавших наказание находились 448 344 осужденных за контрреволюционные преступления, 190 301 преступник, получивший срок за бандитизм, разбой и умышленные убийства, 490 503 уголовника, посаженных за грабежи, кражи, хищения и другие особо опасные преступления, 95 425 человек, наказанных за хулиганство, и 135 730 работников, совершивших должностные, хозяйственные и прочие нарушения закона. Среди этих заключенных были 1 182 759 мужчин, 177544 женщины, в том числе молодежи в возрасте до 25 лет — 383 243 человека, или 28,2 %. В течение 1953 года и первого квартала 1954 года в лагеря и колонии поступили 589366 заключенных. За это же время выбыли 1 701 310 человек, из которых 1 201 738 человек освободили по амнистии. В результате за указанный период «наполнение» лагерей и колоний сократилось на 45 %. Поступавшие в места заключения осужденные преступники использовались на работах в различных отраслях народного хозяйства. Осужденные за наиболее тяжкие преступления и на срок свыше 3 лет (897 051 заключенный) находились в исправительно-трудовых лагерях, расположенных преимущественно в отдаленных и северных районах страны (на Дальнем Востоке, Крайнем Севере, на Урале, в Сибири и Казахстане). Остальные заключенные (463 252 человека) отбывали наказание в местных исправительно-трудовых колониях и лагерных подразделениях МВД-УМВД. Осужденные за контрреволюционные преступления, бандитизм, разбой и уголовники-рецидивисты содержались изолированно от остальных заключенных. Преступившие закон женщины размещались в отдельных лагерных подразделениях и колониях. В ИТЛ предусматривалось три режима содержания заключенных: строгий, усиленный и общий. На строгом режиме под усиленной охраной, без права расконвоирования и с использованием преимущественно на тяжелых работах содержались осужденные за бандитизм, вооруженный разбой, умышленные убийства, побеги из мест заключения и неисправимые уголовники-рецидивисты. Усиленный режим без права расконвоирования использовался в отношении осужденных за грабежи и другие опасные преступления. Все остальные заключенные содержались на общем режиме, который предусматривал возможность расконвоирования, использование на низовой административно-хозяйственной работе и привлечение к постовой и конвойной службе. Заключенные содержались в бараках, оборудованных в основном двухъярусными нарами, при норме жилой площади два квадратных метра на человека. В северных районах из-за недостатка помещений допускалось снижение жилой нормы до 1–1,5 квадратного метра. Одеждой, обувью и питанием заключенные обеспечивались по утвержденным правительством нормам. Горячая пища выдавалась три раза в день, кроме этого, в колониях и лагерных подразделениях имелись платные столовые и ларьки с продуктами питания и предметами санитарии и гигиены. Для медицинского обслуживания заключенных использовались 196 амбулаторий, 1167 больниц и стационаров на 71 641 койку. Восстановление физического состояния для нуждавшихся в этом осуществлялось в оздоровительных пунктах. Основой исправительно-трудовой политики в лагерях и колониях являлось перевоспитание заключенных путем приобщения их к общественно-полезному труду и проведения в этой среде политико-воспитательной работы. Согласно учетным данным, из общего числа заключенных 55,6 % являлись годными к физическому труду, 32,7 % считались ограниченно годными и 11,7 % составляли инвалиды и престарелые, которые работать не могли. Все трудоспособные заключенные работали на предприятиях и стройках МВД СССР и на объектах других министерств и ведомств. Ограниченно годные к труду использовались на легких и подсобно-вспомогательных работах. Распределение по отраслям народного хозяйства было такое: в цветной металлургии работали 182 тысячи человек, в нефтяной промышленности — 96 тысяч человек, в угольной промышленности — 95 тысяч человек, на строительстве электростанций — 60 тысяч человек, на строительстве железных дорог — 51 тысяча человек, в лесозаготовительных лагерях — 229 тысяч человек, на специальных «атомных» строительствах Главпромстроя и Главспецстроя — 93 тысячи человек, в сельскохозяйственных лагерях — 45 тысяч человек и на других объектах промышленности и строительства — 46 тысяч человек. Остальные заключенные работали в промышленных и сельскохозяйственных колониях и лагерях МВД по месту их содержания и, выполняя установленный для них государственный план, находились на полном хозрасчете.

В перечень выпускавшейся ими продукции входили: конные бороны, тракторные сцепки, точильные аппараты, ветродвигатели, ручные пожарные насосы, швейные изделия, мебель, посуда и даже баяны. Все подразделения планы успешно выполняли, за исключением лесных лагерей ГУЛЛП, недавно переданных из Минюста. Процент выхода заключенных на работу в ряде случаев был ниже установленного, что часто обуславливалось не предоставлением необходимого фронта работ на предприятиях и стройках некоторых министерств. В связи с амнистией из лагерей и колоний были освобождены большинство заключенных, имевших высокую квалификацию, что отразилось на производстве. В связи с этим проводились мероприятия по массовому обучению заключенных различным специальностям, а также организовывалось повышение квалификации кадров по ряду важных профессий. Заключенные за свой труд получали заработную плату, исчислявшуюся из пониженных на 30 % тарифных ставок, но с применением сдельно-прогрессивной и премиальной системы оплаты труда. В целях повышения заинтересованности заключенных, использовавшихся на работах оборонного значения, на добыче золота и в других важных отраслях, применялась система зачетов рабочих дней. Среди заключенных проводилась политико-воспитательная и культурно-массовая работа, направленная на развитие в них духа советского патриотизма и социалистического отношения к труду, разъяснялась внутренняя и внешняя политика партии и правительства, а также велись беседы на естественно-научные, правовые и другие темы. Для проведения этой работы в лагерях и колониях имелись 1807 библиотек, 338 клубов, 928 клубов-столовых, 1665 комнат кульпросветработы и 1396 киноустановок, выписывались центральные и местные газеты, журналы. Силами заключенных устраивалась самодеятельные спектакли и концерты. Вместе с тем в последний год в лагерях и колониях произошли значительные изменения, связанные с передачей их в Министерство юстиции и проведенной амнистией. После освобождения большого контингента по амнистии подавляющую часть заключенных стали составлять лица, осужденные за особо опасные уголовные, а также за контрреволюционные преступления. В связи с этим произошла активизация оставшейся части заключенных против мероприятий лагерной администрации, разраставшаяся на фоне неспособности периферийных аппаратов Министерства юстиции к руководству лагерями и колониями, к обеспечению в них режима содержания и поддержанию должного порядка. В результате резко возросло число бандитских проявлений и групповых неповиновений заключенных, сопровождавшихся в ряде случаев человеческими жертвами. Хотя в последние месяцы преступность среди заключенных уменьшилась, за этот же период произошло 129 убийств на почве бандитских побуждений, личных счетов, мести, вражды между группировками. Из лагерей бежали 155 заключенных, из которых еще не задержано 38 человек. Все это являлось следствием серьезных недостатков в режиме содержания заключенных и в политико-воспитательной работе, проводимой среди них. Администрация мест заключения основное внимание уделяла хозяйственной деятельности в ущерб выполнению главной задачи по перевоспитанию и исправлению осужденных. В лагерях и колониях не обеспечивалась надлежащая изоляция рецидивистов от основной массы заключенных, в том числе молодежи. При возникновении беспорядков начальники лагерей проявляли нерешительность, а в ряде случаев и трусость, несвоевременно пресекая уголовные проявления с изъятием зачинщиков. В нарушение установленных правил многие хозяйственные органы министерств и ведомств не обеспечивали трудового использования заключенных отдельно от вольнонаемных рабочих и служащих. В результате свободного общения заключенные устанавливали с ними близкие связи, осуществляли нелегальную переписку, приобретали запрещенные предметы и спиртные напитки. Политико-воспитательная и культурно-массовая работа с заключенными во многих лагерях находилась в неудовлетворительном состоянии и порой подменялась применением мер дисциплинарного воздействия. Крупные ошибки допускались в подборе, расстановке и воспитании кадров администрации, когда на многих должностях находились провалившиеся на прежних местах службы и неподготовленные работники. При рассмотрении уголовных дел о бандитских проявлениях в лагерях, сопровождавшихся убийствами, суды редко применяли высшую меру наказания. В результате бандиты, осужденные на срок до 25 лет, чувствуя свою дальнейшую безнаказанность, вновь совершали тяжкие преступления, продолжали терроризировать других заключенных и дезорганизовывать деятельность лагерных подразделений. Во исполнение постановления ЦК КПСС от 12 марта 1954 года МВД СССР разработало и стало проводить в жизнь ряд практических мероприятий по устранению серьезных недостатков в работе министерства, ГУЛАГа, местных органов МВД и наведению надлежащего порядка в работе исправительно-трудовых лагерей и колоний [38].

В целях уточнения правовой базы работы лагерного сектора в июле 1954 года министр внутренних дел Круглов С.Н. подписал, а Совет Министров СССР утвердил новое «Положение об исправительно-трудовых лагерях и колониях МВД СССР». Этим документом определялись все стороны деятельности мест заключения совершеннолетних преступников, осужденных к лишению свободы. В качестве главной цели содержания в лагерях и колониях указывались создание условий, исключавших возможность совершать преступления осужденными, а также исправление и перевоспитание их на основе приобщения к общественно-полезному труду. В соответствии с новым Положением несколько менялись режимы содержания заключенных: помимо общего и строгого вводился облегченный. На этот режим могли быть переведены заключенные, отбывшие треть своего срока, неукоснительно соблюдавшие требования режима и добросовестно относившиеся к труду. Облегченный режим предусматривал проживание в жилой зоне без внешней охраны, возможность самостоятельного следования на работу и обратно, проведение дней отдыха за пределами колонии. Положение четко и всесторонне определяло организацию труда заключенных, их обязанности и права, материальную ответственность за ущерб, меры поощрения и взыскания, проведение политико-воспитательной работы, обеспечение жилищно-бытового и медицинского обслуживания. Оговаривались условия освобождения, меры материального довольствия при выходе на свободу и трудового устройства «для получения возможности сразу же по отбытии наказания включиться в честную трудовую жизнь» [38].

В связи с тем, что в системе ГУЛАГа имелась серьезная кадровая проблема, 10 июля 1954 года Президиум ЦК КПСС принял постановление «Об улучшении работы исправительно-трудовых лагерей и колоний МВД». Во исполнение этого постановления Секретариат ЦК обязал Министерство внутренних дел СССР совместно с обкомами, крайкомами КПСС, ЦК компартий союзных республик и ЦК ВЛКСМ отобрать и направить на руководящую политическую и административную работу в лагерный сектор коммунистов и комсомольцев в количестве 2500 человек. При этом обращалось внимание на тщательный отбор новых работников «из числа наиболее политически подготовленных, способных улучшить работу лагерей и колоний». Было одобрено предложение министра внутренних дел Круглова С.Н. об организации краткосрочных курсов для специальной подготовки всех отобранных на работу в ИТЛ и колониях. Одновременно т. Круглову было предложено создать работникам, направлявшимся в лагерный сектор, необходимые материально-бытовые условия. Административному отделу ЦК КПСС поручили «установить систематический контроль» за решением этих вопросов [38].

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 25 июня 1954 года министр внутренних дел Круглов С.Н. был награжден орденом Красной Звезды за выслугу 15 лет в системе органов внутренних дел. Это была последняя «высокая правительственная награда», которой был удостоен Сергей Никифорович. Первый свой такой же орден он получил 12 лет назад, в грозные годы Великой Отечественной войны. Всего же за это время Круглова С.Н. наградили одиннадцатью советскими и двумя иностранными орденами, в числе которых были пять орденов Ленина, один Красного Знамени, два ордена Кутузова I и II степеней, орден Суворова I степени и два Красной Звезды. Впрочем, история Страны Советов показала, что высокие награды и звания отнюдь не защищали их владельца от крупных неприятностей.

Еще в 1953 году и в особенности с весны 1954 года первым секретарем ЦК КПСС Хрущевым Н.С. были предприняты определенные шаги по пути политической реабилитации жертв массовых репрессий. В феврале 1954 года Круглов С.Н. был включен в состав членов Центральной комиссии по пересмотру дел на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления. Однако эта милосердная акция коснулась сравнительно узкого круга политических деятелей, в основном тех, кто был арестован и расстрелян по «ленинградскому делу». Между оправданием Кузнецова А.А., Вознесенского Н.А., Родионова М.И. и других, осужденных вместе с ними, и обвинениями в адрес Абакумова В.С. и ряда сотрудников бывшего МГБ имелась несомненная связь. Оправдание одних означало предъявление обвинений в адрес других участников массовых репрессий [64]. При этом в делах по реабилитации стал все явственнее просматриваться еще один аспект. Для людей посвященных не являлось тайной, что все члены тогдашнего политического руководства сами являлись активными участниками репрессий. Раньше других это осознал Хрущев Н.С., который решил дело реабилитации, получившее поддержку в самых широких слоях советского общества, взять в свои руки и повернуть его так, чтобы самому оказаться незапятнанным. Кроме того, предъявление обвинений ближайшим соратникам об участии их в репрессиях оказалось мощным оружием в борьбе за единоличную власть.

Параллельно с реабилитацией и восстановлением в правах осужденных по политическим мотивам велась работа по выявлению тех, кто являлся непосредственным исполнителем репрессивных приказов. Естественно, что такие «добросовестные» нарушители «социалистической законности» находились прежде всего в среднем звене руководителей госбезопасности и внутренних дел. Партийные «заказчики» репрессий пока что оставались «вне подозрений». 4 мая 1954 года Президиум ЦК КПСС обсудил вопрос «О пересмотре дел на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления, содержащихся в лагерях, колониях и тюрьмах МВД СССР и находящихся в ссылке на поселении». Была создана еще одна комиссия по реабилитации, в состав которой вошел председатель Комитета государственной безопасности Серов И. А. В результате проведенной работы 31 декабря 1954 года министр внутренних дел Круглов С.Н., председатель КГБ Серов И.А. и заведующий Административным отделом ЦК КПСС Дедов А.Л. представили в Центральный Комитет партии докладную записку о лишении генеральских званий бывших работников МГБ и МВД, допускавших нарушения социалистической законности и злоупотребления по службе, ряд из которых следовало привлечь к судебной ответственности. В число таких «не оправдавших доверия партии» и совершивших «проступки, порочащие высокое звание советского генерала», были включены шестнадцать уже уволенных из органов бывших «чекистов» со следующими реляциями. Генерал-лейтенант Сергиенко В.Т., который еще в 1939 году был выдвинут Берия с рядовой работы на должность начальника следственной части и заместителя начальника Главного управления госбезопасности НКВД СССР. Работал заместителем, затем наркомом внутренних дел Украинской ССР. Не совсем понятным оказалось его поведение в годы оккупации на территории Украины. После войны, занимая руководящие должности, «грубо относился к подчиненным, огульно охаивал работников и недостойно вел себя в быту», «не считался с мнением политотдела и парторганизации», был освобожден от занимаемой должности и назначен с понижением. Генерал-майор Ручкин А.Ф. с 1943-го по 1953 год работал в органах МГБ на должностях наркома госбезопасности Татарской АССР, заместителя министра госбезопасности Белорусской ССР. В марте 1953 года назначен Берия начальником УМВД Ростовской области. Неоднократно совершал грубые нарушения законности, использовал служебное положение в личных целях, разбазаривал государственные средства и недостойно вел себя в быту. Генерал-лейтенант береговой службы Гладков П.А. с 1943-го по 1950 год работал в органах МГБ. Будучи начальником Управления контрразведки Военно-морского флота, злоупотреблял служебным положением, допускал незаконное расходование государственных средств. Когда в 1946 году эти дела вскрылись, «Абакумовым он не был привлечен к уголовной ответственности, а только понижен в должности». Исключался из членов партии, потом был переведен из членов в кандидаты КПСС. Комиссар милиции 3-го ранга Семенов Л.С., работая заместителем начальника отделения Главного управления госбезопасности НКВД СССР, «допускал фальсификацию следственных дел, грубо нарушал советскую законность, применял запрещенные методы ведения следствия». Генерал-лейтенант Врадий И.И., будучи заместителем начальника Главного управления разведки Смерш и заместителем начальника Управления кадров МГБ СССР, «пользовался особым доверием и покровительством Абакумова, который незаслуженно продвигал его по службе и представлял к боевым правительственным наградам». Выполняя указания Абакумова, назначал на ответственные посты лиц, не внушавших доверия. Генерал-лейтенант Обручников Б.П., работая с 1936 года в органах, был заместителем министра сначала внутренних дел, затем госбезопасности. «Не оправдал оказанного ему партией доверия, нарушал партийные принципы подбора и расстановки кадров, выполнял вражеские указания Берия о назначении на руководящие должности в органах МВД подозрительных и не внушавших политического доверия лиц». Исключен из КПСС «за грубое нарушение установленного партией принципа подбора кадров, не сообщение в ЦК КПСС об антипартийных действиях Берия». Генерал-майор Григорян Х.И., работая в органах госбезопасности, имел тесные связи с Берия, Деканозовым, Багировым, пользовался их поддержкой. Являясь начальником отдела У ГБ НКВД Азербайджанской ССР, «грубо нарушал советскую законность. По его указаниям проводились массовые аресты граждан по сфальсифицированным материалам, применялись незаконные методы ведения следствия. В 1938 году им без основания был арестован ряд директоров, инженеров и стахановцев нефтепромыслов. Подлежал привлечению к уголовной ответственности, но по ходатайству Багирова и указанию Берия был оставлен на руководящей оперативной работе». Генерал-лейтенант Быстров А.С., работая в 1946–1949 годах начальником Управления контрразведки МГБ Ленинградского военного округа, создал нездоровую обстановку в коллективе, не проявлял требовательности к подчиненным, что привело к разложению дисциплины среди сотрудников. К работникам, выступавшим с критическими замечаниями, относился неправильно. За указанные недостатки снят с работы и решением КПК при ЦК КПСС ему был объявлен строгий выговор с занесением в учетную карточку. После назначения с понижением продолжал «формально относиться к работе и неправильно реагировал на критику». После назначения начальником оперативного отдела Минерального лагеря систематически пьянствовал, порученную работу довел до развала. Из органов уволен по служебному несоответствию. Генерал-майор Иванов В.В., работая в Следственной части НКВД СССР, в 1939 году проводил следствие по делу наркома внутренних дел Армянской ССР майора гб Хворостяна В.В., «который обвинялся как заговорщик против Берия». Материалов, изобличавших Хворостяна, не было. Находясь в Бутырской тюрьме, подследственный умер. Тогда арестовали его жену Хворостян М.П., которую без оснований, просто «за выражение недоверия Берия» Особое совещание осудило на 8 лет ИТЛ. Осенью 1939 года Берия выдвинул Иванова на должность начальника секретариата Особого совещания НКВД СССР. Работая на этой должности, «допустил преступные действия, направленные к осуждению и незаконному содержанию в тюремном заключении невинных советских граждан». В 1947 году «за допущенные ошибки в работе и злоупотребление служебным положением» решением ЦК ВКП(б) освобожден от должности и назначен во 2-е Главное управление при Совмине СССР. В марте 1953 года с приходом Берия в МВД вновь был назначен начальником Секретариата Особого совещания. Уволен в запас «по фактам дискредитации высокого звания лица начальствующего состава». Кроме того, в докладной с подобными и другими обвинениями были указаны генерал-майоры Атакишев А.И., Новиков В.М., Белолипецкий С.Е., Болотин (Балясный) Г.С., Овакимян Г.Б., Быков Д.Р. и Смирнов П.П. Воинских званий проштрафившихся генералов лишили, а к уголовной ответственности был привлечен один Григорян Х.И. [38].

Помимо этого в порядке очищения органов внутренних дел от скомпрометировавших себя лиц за два года после июльского (1953 года) Пленума ЦК КПСС только из числа руководящего состава были уволены свыше 4 тысяч человек [25].

Одновременно с этим процессом Комиссия по реабилитации в массовом порядке восстанавливала в правах тех, кто пострадал в сталинские времена. По данному поводу в семейном кругу Сергей Никифорович как-то заметил: «Раньше арестовывали без причины, теперь реабилитируем без достаточных на то оснований».