Если вам кажется, что ваша жизнь, наконец, начала потихоньку налаживаться…

Поверьте, вам это только кажется.

Порой, судьба бывает жестокой и коварной. Она, сука, любит преподносить нам совсем неожиданные подарки. Тогда, как мы считаем себя хозяевами собственной жизни, она плетет свою сеть из опасно тонкой паутины, готовит нам ловушки и препятствия, называемые испытаниями. Суть же человека, по ее мнению, заключается в том, как он сможет преодолеть эти самые препятствия, выпутаться из ловушек, с минимальными для него потерями. Ей нравится издеваться над нами, с маниакальной навязчивостью, она старается контролировать все наши поступки.

Это я осознала, когда лежала в луже крови…

* * *

Сегодня Изольда Марковна вырядилась во все белое.

Я вошла в салон и увидела ее в приподнятом настроении. Она даже тихонько напевала себе под нос песенку!

— Вот, держи. — Протянула она мне связку ключей, которую я машинально взяла. Изольда Марковна продолжила дальше:

— Список заданий на сегодняшний день найдешь на столе. Как закончишь, можешь идти домой. Меня сегодня не будет, я на похороны.

«В таком виде?» — Удивилась я про себя, вчерашний ее наряд намного больше подходил для подобного мероприятия.

— На традиционные китайские похороны. Белый цвет у китайцев символизирует смерть, — сухо добавила женщина и вышла на улицу.

— Постойте! — окликнула ее я, но она уже не слышала меня. Хотя, может, и слышала, но решила не удостаивать меня своим драгоценным вниманием.

В общем, я осталась совершенно одна. Немного позевав, решила заняться работой.

Первым делом заглянула в список, оставленный старухой (ее здесь нет, следовательно, прочесть мои мысли она не может, и я могу называть ее как угодно).

— Помыть полы во всех комнатах. — Прочла я одно из заданий вслух и призадумалась: «А их много? Гм, что там дальше?».

— Расставить книги в алфавитном порядке, просушить кориандр, что в желтом мешке, стоящем справа от швабры и ведра, пропылесосить ковры (интересно, где они, пока ни одного не вижу), вымыть витрину.

Я простонала:

— Господи, да за какие такие грехи мне это в наказание?!

По-видимому, Господь-бог был очень занят, т. к. мне не ответил.

В конце списка шло примечание большими буквами: «Картины, часы, зеркала, оружие и зонты не трогать! А то уволю!!!».

Еще ниже, мелким: «Вход в дальние комнаты за девушкой с тигром».

— Что за ерунда? Какая еще девушка с тигром?

Тут взгляд наткнулся на длинный красный гобелен, изображавший красивую китаянку. В одной руке она сжимала веер, а другой — придерживала тигра. Я подошла к гобелену поближе и только тогда смогла увидеть, что он закрывает собой дверь.

Я думала, что тружусь в магазине. Я ошибалась. Это магазинище! Нет, не так. Это не магазин, не салон, а самый настоящий музей.

Еще я считала, что мое новое место работы занимает одну четвертую часть первого этажа. И здесь прокол. Магазин-музей занимал весь этаж!

Я бродила из комнаты, в комнату не переставая удивляться и восхищаться.

Поверьте, было чему.

Я не буду рассказывать вам обо всех комнатах, а их я насчитала десять.

Возможно, их было больше.

Возможно, есть и потайные помещения, о которых я и не догадываюсь. В общем, я опишу те, что поразили меня больше всего.

Каждая комната отличалась просторностью и представляла собой отдельный мир.

Мир холодного оружия.

Здесь находились охотничьи ножи, стилеты с тонкими лезвиями, кортики, пики, копья, кинжалы, длинные и короткие мечи, двуручные мечи, японские катаны, сабли, рапиры, шпаги. Присутствовало и холодное метательное оружие. Например, луки со стрелами, арбалеты, дротики, духовые трубки, специальные ножи для метания, сюрикены… И это только то оружие, название которого я знала. Похоже, здесь находятся экземпляры, собранные со всех сторон света. Блин! А это что такое? Настоящая катапульта?!

— Ну и ну, — присвистнула я.

Крупное оружие, вроде мечей, кинжалов, секир крепилось к стенам, мелкое же, — расположено за стеклянными прилавками. И у каждого оружия свой товарный номер, собственно как и у большинства предметов продажи в этом так называемом салоне.

Зеркальный мир.

Наверное, я никогда еще не видела, чтобы такое количество зеркал скопилось в одном месте. Большие во весь рост и маленькие карманные. В дорогих вычурных рамах и вовсе без оных. Некоторые из зеркал потрескались и потемнели от времени.

Мне не понравилась эта комната. Не сочтите меня параноиком, но мне казалось, что из этих зеркал за мной наблюдают тысячи пар глаз. Поэтому, я постаралась, как можно скорей помыть в ней полы и покинуть ее.

Зато я пришла в восторг от комнаты с картинами.

Здесь были самые удивительные пейзажи, изображавшие неведомые города и страны, растения и животные.

Великолепные портреты, марины, гравюры… глаза разбегаются.

Авторов, большинства произведений искусств, я не знала, но попадались и знакомые работы. Вот эти, например, две картины известного художника-экспрессиониста, когда-то висели в одной из картинных галерей Дрездена и вовсе считаются навсегда утерянными. Так как неизвестный злоумышленник поджег музей и тот почти полностью сгорел.

Я представила себе, как Изольда Марковна выступает в роли поджигателя.

Н-да-а-а, как-то не верится, чтобы девяностолетняя старушенция самолично занималась такими делами.

В общем, я очень надеялась, что данные картины являются просто хорошей репродукцией.

Знаете, я никогда не верила в волшебство. Я всегда считала, что люди помешанные на гороскопах, нумерологии, предсказаниях, магии и прочей ерунде, пытаются убежать от реальной действительности. Они, подобно наркоманам, зависимы от таких мелочей как суеверия, приметы и живут в собственных придуманных мирках.

Пора пересмотреть свои позиции.

Я любовалась одной мариной.

Сочные живые краски заставляют вас, переместится на парусник, рассекающий спокойные воды океана, почувствовать легкий аромат бриза и солоноватый привкус на губах. Показалось, что я даже услышала крик чаек, проскальзывающий сквозь легкий шелест волн. Теплые солнечные лучи раскрасили морскую гладь во все цвета радуги.

Но, вдруг, налетел ветер, взревел океан страшным зверем. Диск солнца скрылся за огромной грозовой тучей. Яркая вспышка молнии разорвала небеса напополам, и хлынул дождь, яростный и злой. Начался шторм.

Я удивленно заморгала.

И опять все стихло, возвращая на место идиллию. Будто бы ничего только что и не было.

Чтобы убедиться, что мне все это привиделось, я решила дотронуться до картины.

Только поднесла к ней ладонь, как меня окликнул незнакомый женский голос:

— Эй, чернавка! Тебе, было велено не трогать картины!

Я покосилась в ту сторону, откуда исходил голос, и чуть в обморок не хлопнулась. Замечание мне сделала женщина в сарафане и кокошнике, гневно сверкающая глазами из соседствующего рядом с мариной портрета.

— Это вы мне? — не нашла ничего лучшего, чем задать дурацкий вопрос.

— Нет, блин, вон той толстозадой!

— Это я толстозадая?! Да ты на себя посмотри, намазала щеки свеклой и радуешься! — раздалось в ответ с противоположной стены.

Я оглянулась. Это пришел в возмущение портрет Марии I, английской королевы, славящейся своей кровожадностью. Она и женщина в кокошнике стали переругиваться. Вдруг, кто-то из других портретов решил их успокоить:

— МА шерри…

— Заткнись, наполеоновская подстилка! — рявкнули обе дамы.

Что тут началось!

Ожили почти все картины. Русская брань смешалась с английской, французской, немецкой и еще другой, на непонятных мне языках. Птичий клекот, рыки диких животных. Где-то даже затрубил слон. Непередаваемое впечатление.

Дурдом какой-то!

Голова была заполнена звоном сотен разномастных голосов. Наконец, я не выдержала.

— Замолкли все, быстро!!! — заорала я, чтобы прервать эту какофонию.

Блаженная тишина…

Я закрыла глаза, чтобы насладится ею. Никогда еще я не радовалась покою, т. к. сейчас.

— Милейшая, дражайшая, — позвал заискивающе чей-то голосок.

Я посмотрела на портрет, что взывал ко мне.

В нем был мужчина лет пятидесяти, с пышными белыми бакенбардами и усами. Я узнала его, но не могла вспомнить имени. Я знала одно лишь точно, в свое время он был одним из самых известных эскулапов в Европе.

— Чего тебе? — буркнула я.

— Не могли бы вы быть столь любезны, и включить телевизор. Там сейчас по Первому каналу начнется моя любимая передача «Малахов плюс».

— Да, да, — загалдели и все остальные.

— Стоп! — Вновь пришлось повысить голос. — Я включу, только если вы пообещаете замолчать.

— Договорились, — кивнула Мария I.

Теперь мне был ясен смысл присутствия здесь телевизора, который я поначалу не заметила. Он стоял в одном из дальних концов комнаты.

Выполнив свою часть договора, я, было, уже вышла, как одна из картин ожила, и оттуда на меня уставился полуголый индеец с бритой головой украшенной перьями и стал гневно мне что-то орать, потрясая в мою сторону топориком.

— Ну что еще? Моя твоя не понимать.

— Достопочтенный вождь племени ирокезов очень просит вас барышня, сделать звук погромче, — перевел мне портрет известного ученого-химика Дмитрия Ивановича Менделеева.

— Хорошо, — вздохнула я, — только пусть уберет эту свою штуку, которой тычет в меня.

— Томагавк.

— Что?

— Я говорю у него в руке томагавк.

— Не важно. В общем либо он убирает свой топорик, либо я возьму растворитель, и тогда посмотрим, кто тут главный. — Сказав это, я увеличила громкость и, наконец, покинула странную комнату.

* * *

Удивительно, как быстро летит время, когда ты занята работой. И оно летит вдвойне быстрее, если тебе приходится иметь дело с полусотней крикливых картин.

Ближе к вечеру, основная часть работы была выполнена. Оставалось лишь вымыть витрину, распихать по шкафам в алфавитном порядке книги (хорошо, что книг ни так уж и много, как я вначале представляла) и почистить нэцки, что стоят в стеклянном экспозиторе. Кстати, сам экспозитор тоже бы не мешало протереть. А пока, я решила сделать себе небольшой перерыв.

Для этой цели я выбрала самую спокойную комнату. В отличие от других помещений, напичканных произведениями искусств, здесь располагался маленький удобный диванчик, пара кресел, журнальный столик и буфет. В общем, ничего лишнего.

Больше всего меня, сейчас, удивляло то, что за весь день в салоне не было ни одного посетителя. Обдумывая это маленькое обстоятельство, я не заметила, как заснула.

Проснулась же я тогда, когда за окном начало смеркаться. Я поспала всего лишь несколько часов, но чувствовала себя бодро. Поэтому я довольно быстро расправилась с книгами и витриной.

Небольшая заминка вышла, когда я чистила нэцки.

Нет, слава Богу, они не ожили. Такого счастья я бы не выдержала. Просто я не могла понять, почему в прайс-листе на них стоит столь высокая цена, тогда как, они ничем не отличались от своих собратьев, что были в металлических корзинах для распродаж.

Я даже не поленилась сходить в основное торговое помещение и принести оттуда одну из фигурок. Это была уже знакомая мне нэцкэ кицунэ. Далее, я подвергла тщательному осмотру, как ее, так и копию, что хранилась в экспозиторе.

Они были идентичны.

Как я ни старалась, все равно не могла найти отличий. Ну, прям один в один!

Пожав плечами, я сунула одну фигурку в карман, а вторую поставила обратно в экспозитор.

Роковой звонок настиг меня в то момент, когда я запирала входную дверь и собиралась уже идти домой. Было около одиннадцати.

— Да, — ответила я, предварительно взглянув на дисплей мобильного телефона. Звонил Анатолий.

— Дуй на Карамзинку, адрес ты знаешь. Я буду тебя ждать, — Коротко бросил он и отключился.

Казалось бы, ничего не обычного, звонок, как звонок. Я порадовалась тому, как Анатолий быстро справился с возложенной на него миссией, то есть продал медальон. Ведь только в этом случае он должен был позвонить мне. Нет, все-таки он профессионал, найти покупателя за два дня!

Я подошла к остановке, как раз в тот момент, когда появился троллейбус.

Запрыгнув в него, пристроилась у окна. Троллейбус тронулся с места, и я стала наблюдать за проплывающими мимо домами, раскрашенными желтыми бликами уличных фонарей.

Карамзинка…

Хуже только район близ заброшенного химкомбината.

Карамзинка представляет собой лабиринт старых полупустых и полуразрушенных общежитий. Удручающее зрелище. Зато самое подходящее место для людей вроде Анатолия. Именно здесь происходят встречи подобно той, что назначил он мне. Девушке, одной, да еще и ночью не стоит здесь появляться. Если, конечно, она не самоубийца…

Но, ведь, я не совсем простая девушка…

У меня, можно сказать, есть покровитель.

Мирон.

Один из местных криминальных авторитетов. Именно его мальчики называют себя моими друзьями.

Я прикрыла глаза, вспоминая слова Палача.

«Как ни крути, но ты, малышка, повязана с нами до того момента, пока последняя копейка твоего долга не пополнит казну», — говорил он, сверкая синими глазами.

Троллейбус пару раз качнуло и он замер.

Конечная.

Выйдя, сразу же поймала частника. Села и назвала адрес.

Вновь вышла, прошла пару кварталов и вновь остановила частника. Подобную манипуляцию я проделала еще два раза.

Я петляла, стараясь запутать следы. Простая мера предосторожности. Хотя, она и не обязательна.

В минуты, когда мне приходится общаться с людьми, как Анатолий или Палач, я чувствую себя преступницей. Таким вот, выше изложенным, способом я пытаюсь отгородить себя от того мира, с которым незримо связана.

Глупо, не правда ли?

Последнее такси, пойманное мной, остановилось. Заплатив водителю, дальнейший свой путь продолжила пешком.

Карамзинка угнетала. Здешние улицы, видимо, не знали, кто такой дворник. Повсюду, куда не глянь, лежали кучки мусора. Фонари горели через один, а то и через два. Воздух пропитан людским отчаянием и злобой. Даже тишина здесь была особой. Она таила в себе скрытую угрозу.

Наверное, именно так выглядит ад.

Наконец, я вошла в нужный мне дом, нужный подъезд, пропахший мочой, поднялась на нужный этаж. Казалось, я шла по бесконечному коридору, кишащему окурками, пустыми бутылками из-под дешевой водки и шприцами.

Остановилась у нужной комнаты.

Дверь была не заперта.

Ничего удивительного, ведь Анатолий ждет меня.

Я вошла, прикрыв за собой дверь. Никого не было, лишь тускло мерцал ночник в грязном абажуре на дощатом столе, заставленном батареей пивных банок.

Сделав пару шагов, я поскользнулась и упала. Растянулась в луже чего-то липкого, черного, с очень знакомым запахом.

Приподнялась.

Один взгляд на собственные руки заставил похолодеть. Они были обагрены кровью.

Кровь, медленно, тоненькими струйками стекала от кончиков пальцев к локтям, разрисовывала кожу хаотичными узорами.

Кап…

Глухим эхом разнеслось по комнате…

Кап… кап…

Сверху упало пара капель мне на колени, растекаясь, впитываясь, въедаясь темными пятнами в джинсовую ткань.

Кап…

Еще одна, холодная, капля коснулась лба …

Сердце трусливо замерло.

— Не смотри вверх, не смотри вверх, — словно молитву зашептала я.

Мышцы шеи будто одеревенели, я с трудом заставила себя поднять голову.

Оттуда, пустыми глазницами, на меня взирал Анатолий. На его щеках образовались дорожки кровавых слез.

Он был распят. Прибит к потолку и заключен в пентаграмму.

Все его тело покрывали жуткие порезы, будто мясник поработал. Вены на руках и ногах вскрыты.

Я очень надеялась, что его убили, прежде чем сотворили такое.