7 августа 1945 года. Папа, где ты? я задаю этот вопрос снова и снова. Утром мой отец сказал нам, что его вызывают в Токио, по видимому императору стало плохо с сердцем, и моего отца вызвали к нему. Отец перед уходом нервничал, ведь он едет в осажденный американцами город.

— Послушайте, девочки, сказал он нам.

— Если я не вернусь, и если объявят тревогу, то вот телефон одного человека в нашем городе, он поможет вас с убежищем, сказал отец нам.

— Нет, не покидай нас, проговорила я. Отец подошёл ко мне и обнял, видать знал, что прощается навсегда, но я ещё не знала, какая участь ждёт всех нас.

— Макото, Аи, миссис Танака, остаётесь тут за главных, сказал он нам. Я поднесла Нану к папе, и он её осторожно чмокнул в макушку, а за тем, поймав на улице встречную машину, поехал в Токио. Я не знала, что делать дальше, раньше отец подвозил меня до школы, а теперь тут остались одни женщины, и одна малютка Нана. Весь город превратился в город брошенных женщин и детей, и что самое интересное, я наблюдала это с начала войны. Наблюдала за тем, как пустеют улицы и дома, и как жизнь постепенно уходит из города.

— Мама, можно я сегодня не пойду в школу? Тихо спрашивает Макото.

— Нет, дорогая, потерпи, до выходных остался один день, а там с подругой нагуляешься, вежливо ответила миссис Танака. При слове о выходные, меня начинает трясти, и это от того, что скоро мой День рождения, 9 августа, и не только в августе наша школа не работает, наступают каникулы, конечно в обычных школах они раньше, но в нашей школе они начинаются в августе. Вот только когда началась война, всё это вылетело у меня из головы, и как жить теперь дальше я не знаю. До выходных остаётся всего ничего, два дня, а у меня с Макото и крошки маковой во рту не было. Япрошу госпожу Танака отвезти меня в школу, но она говорит, что я слишком слаба, для того, чтобы идти в школу. Она даёт Макото несколько йен, и просит её по дороги из школы купить еду.

— Хорошо мама, говорит Макото.

Где — то наверху начинает плакать Нана, и госпожа Танака спешно поднимается, чтобы её успокоить. Дорогой дневник, я чувствую себя опустошенной на столько, что не могут даже плакать, и тем более писать, хотя я должна закончить свою историю. Я закрываю глаза и вижу папу с мамой, и рядом свою сестру Нану. Всё хорошо, войны нет, и не будет, наши солдаты не вмешались в конфликт с Германией, и нас не в тянули в борьбу за океаном. Но чем больше я погружаюсь в сон, тем больше я осознаю, что это сон, и я не должна мечтать о счастливой жизни для себя, теперь я должна заботиться о своей сестре Нане. Я проспала полдня, и проснулась от того, что кто — то плакал на кухне. Это была госпожа Танака.

— Что случилось? спрашиваю я. Она подходит ко мне и обнимает меня. В руке я заметила конверт запятнанный кровью.

— Папа, думаю я.

— Это ведь не…? спрашиваю я.

— Пришло письмо из-за океана, сказала госпожа Танака. Это было письмо от брата Макото, каким-то чудом его принёс сюда посыльный солдат. Брат Макото писал это перед своей смертью, он описывал, что его полк застрял на Гавайях, и ещё он написала, что отец был убит. Я понимаю горе госпожи Танаки, она ходила со мной в храм и молилась о скором возвращении своего сына и мужа, а теперь они мертвы, и возможно скоро такая участь постигнет и всех нас. «Папочка, как я хочу, чтобы ты вернулся» — думаю я.

Скоро в доме появляется Макото с полной сумкой еды, но оказывается, еды не так много. Макото говорит, что она с трудом раздобывала еду.

— Как дела в школе? Спрашивает мать.

— Сегодня отпустили раньше, из — за голода многие ученики и до середины уроков не доживали, сказала Макото.

— Макото, сядь, пожалуйста, говорит госпожа Танака. Макото садиться с полным недоумением в глазах, я стараюсь её поддержать как могу. Затем, мать протягивает ей конверт с письмом.

— Это от папы и брата? Спрашивает Макото, как будто знает. Макото читает письмо, и чуть не падает в обморок, как и её мать тоже. Под конец у моей подруги случается истерика, и она начинает реветь.

Я не помню семью своей подруги, так как я их мало знаю, с Макото познакомилась в старшей школе, она весёлая и жизнерадостная девочка. Её маму я часто встречала в швейной лавке, она работает швеёй, изготавливает красивые кимоно. Макото частенько рассказывала мне про свою семью, в частности про своего отца и брата, говорила, что оба они — военные. Я ещё спрашивала о их выборе, и не боятся ли они потерять своих родных.

— Запас всегда нужен, да и к тому же войны пока нет, хоть и германский вождь уже у границ Европы, говорила мне Макото. Но этот германский вождь втянул в войну и нашу, много страдальную Японию, а мы ещё тогда втянулись в противоборство с Китаем. Теперь весь мир рушиться. Спать не хотелось совсем, и не только из-за голода, теперь я боялась того, что американские свиньи могут проникнуть в наш пока ещё тихий и мирный город. В дверь постучали, и госпожа Танака пошла её открывать, это был мистер Отошимо, он держал в руке конверт.

— У меня послание для мисс Киришимо, сказал он улыбаясь. Киришимо, это наша фамилия, моя, моей сестры и моего отца.

— Я передам, сказала госпожа Танака. Когда мне протянули конверт, я толи от страха, толи от ещё чего рухнула в обморок, в последнее время приходят плохие новости, и это послание не исключение.

— Так уж и быть, я прочитаю это письмо, и если там плохие новости то тебе не скажу, сказала госпожа Танака. Она внимательно прочитала письмо, и я сквозь возвращающиеся ко мне сознание, увидела улыбку на её лице, значит новость не такая уж плохая.

— Что там? Спрашиваю я.

— Хорошая новость, Аи, твой отец жив и завтра днём он приедет обратно в Нагасаки, сказала госпожа Танака.

Дорогой дневник, неужели кошмары закончились, я не верю своим ушам, поэтому я сама прочитала это письмо, это был подчерк отца. Так же, он писал, что американские свиньи решили покинуть Токио, и, похоже, уже сюда больше не вернуться. Когда отец прибудет сюда, я обо всём его расспрошу, Аи. Теперь я могла вздохнуть с облегчением, мой отец жив и это самое главное. Теперь надо дождаться завтрашнего дня. Когда в комнату вошла моя подруга Макото, я рассказала ей радостную новость.

— Пусть хотя — бы у тебя будет радость, Макото протянула мне тарелку с супом, который приготовила её мама.

— Вот возьми, ты должна хорошо выгладить перед свои отцом, сказала она мне.

— Макото, я тебе сочувствую, сказала я ей.

— У меня теперь есть вы, а ты мне как сестра, Макото обняла меня. Мы вместе расхохотались.

— Знаешь, у меня и для тебя хорошие новости, отец писал, что американцы покинули Токио, говорю я ей.

— Слава Будде, наконец — то эти монстры покинули нашу страну, говорит Макото.

— Завтра, когда папа приедет, мы его расспросим о подробностях, говорю я. Я встаю с кровати, честно признаться, суп приготовленный госпожой Танака мне помог, и иду в комнату родителей, где в своей кроватки спала Нана.

— Нана, мы победили, у нас будет светлое будущее, говорю я сестре. Нана спит спокойно, она ещё ребёнок и мало чего понимает в жизни. Дорогой дневник, я так счастлива за нас всех, вот только жалко мою подругу Макото, она одновременно потеряла и своего отца и брата, но они погибли ради того, что бы у всей страны было прекрасное будущее.

Макото заметила у меня в руках тетрадку.

— Аи, ты, что всё ещё зубришь уроки? Спрашивает она.

— Нет, я веду дневник, записываю туда все свои мысли и желания, отвечаю я.

— Он тебе больше не понадобится, Макото тянет руки к моему дневнику, но я отвечаю, что я веду дневник с тех пор, как началась война, это не для меня, а для всей моей семьи, чтобы память о войне не угасала.