Очередная неудача случилась при проведении переговоров по электромобилям. Китайская фирма, на работе с которой я решил остановиться, отказалась от многих ранее достигнутых соглашений и запросила два месяца на выработку своих предложений. Я не считаю себя гением в технике. Полученное высшее экономическое образование, неплохое знание физики и химии на уровне школы и саморазвития, а так же среднее соображение, позволяли мне неплохо ориентироваться в основных моментах многих сложных технических проектов. Несколько лет даже пришлось проработать генеральным директором одного из машиностроительных заводов на Урале. Что характерно, за время моего управления завод из долговой ямы я вытащил и перевел в прибыльное предприятие. Сейчас я понимал, что происходит какая-то игра, но не знал причин и целей.
Среди писем на почте увидел письмо от молодого китайского инженера, с которым мы обсуждали большинство технических вопросов, появлявшихся в ходе согласований по проекту. Он написал, что очень заинтересован в дальнейшей работе по проекту и хотел бы в дальнейшем проводить все необходимые для этого действия. Вместо ответа послал два оплаченных авиабилета на его имя со свободной датой до Анцирананы и обратно.
За электромобили я решил взяться, когда получил три электрокара для гольфа, которые мне очень нравились и изучил применение иридия в земных технологиях. Иридий обладает многими уникальными свойствами, которые население Земли не использует. Иридий не растворяют кислоты, даже те, которые способны растворить платину. Технология по производству светоконденсаторных ламп позволяла из нанотрубок и напыления иридия производить дешёвые и "вечные " лампы.
Из списка редких у нас металлов, которые может поставлять Дейв, иридий был одним из самых дешевых. Это легко объяснялось результатами химических анализов астероидов, в которых имеется очень высокое содержание этого металла.
Во всем мире за год добывают всего лишь несколько тонн иридия и продают его по восемнадцать долларов за грамм. Монополия на иридиевые технологии просто напрашивалась сама по себе, обещая реальные бонусы по техническому развитию.
Тема по изготовлению электромобилей давалась мне не легко и отнимала много времени. Я пока не находил в ней той изюминки, которую всегда пытался внести в свои проекты, стараясь совместить несколько новых идей и решений из разных областей науки в одном продукте.
Экономика использования электромобилей была мне очевидна. При постоянно дорожающем бензине и росте цен на автомашины и запчасти, эксплуатационные расходы и цена покупки электромобиля были в несколько раз ниже. Для России также имело большое значение отсутствие умопомрачительных пошлин на ввоз, поскольку мощность двигателя и цена машины получались невысокими.
Электродвигателю нет необходимости в большом количестве лошадиных сил, которые счастливые обладатели трехсотсильных авто видят обычно только в техпаспорте и квитанции на уплату налога за лошадиные силы. Попытки объяснить им, что триста лошадей их движок дает при шести тысячах оборотов, а ездят они на двух — двух с половиной тысячах и соответственно используют мощность двигателя примерно на сорок процентов, у меня никогда не получались. Гордые обладатели мощных моторов не хотели признавать, что половину своего табуна они почти никогда не используют. Электродвигатель обладает более мощным крутящим моментом во всем диапазоне оборотов двигателя. Соответственно при гораздо меньшей мощности разгоняет авто намного веселее своего бензинового собрата.
— Шеф, нападение на наш новый катамаран! — мои размышления прервал сигнал тревоги и сообщение по рации. Я вывел изображение со спутника на монитор. Парни уже держали картинку и мониторили этот район океана. Сегодня мы забирали второй катамаран в ЮАР. На его приемку вылетел наш капитан с первого катамарана, которым стал бывший инженер с верфи, изготовившей нам эти корабли. Фредерик Бота родился в семье потомственных моряков и получил образование, как инженер-кораблестроитель. Отслужив год на флоте, в должности помощника капитана небольшого сторожевого корабля, он устроился на частную судостроительную верфь. Когда я заказал два катамарана, Фредерик стал ведущим инженером этого проекта, что раньше ему не доверяли, потому что верфь делала яхты для богатых, и основной акцент приходился на внутреннюю отделку. Придя на катамаране к Мадагаскару для проведения ходовых испытаний и сходив в первый рейс в роли капитана на поднятие клада, Фредерик разыскал меня и попросил оставить его капитаном этого судна.
Сейчас он был на катамаране между ЮАР и Мадагаскаром, вместе с командой из пяти моряков, одним из которых был его младший брат — будущий капитан второго катамарана. Километрах в шести-семи за ним гнались два катера, шедшие таким образом, чтобы захватить катамаран в "клещи".
— Фредерик, что за катера за вами идут? — я связался с Фредериком через спутниковую связь.
— Представления не имею, скорее всего это что-то старое с Мозамбика, из Сомали на таком не дойти, — мне самому казалось, что такие катера я уже видел, только никак не мог вспомнить, где.
— Сорокин, ответь первому, — я попытался по рации связаться с "Росслау", который стоял у причала.
— Сейчас найдем, шеф, — откликнулась рация голосом старпома.
— Как найдешь, оба в темпе идите на башню, у нас ЧП, — я отложил в сторону рацию.
— Фредерик, а что произошло, откуда они взялись? — я пока не мог понять смысл происходящей погони. Ну догонят, захватят, а дальше что? Мозамбик — это пока еще не Сомали, выкуп за судно не потребуешь, даже за новое и дорогое. Катамараны у меня заметные, долго такими не попользуешься. Никакого груза на катамаране нет, кроме оборудования. До Мозамбика не меньше четырехсот километров, до Валихи около тысячи, до ближайшего берега Мадагаскара не меньше пятисот.
— Мне брат рассказывает, что в ЮАР люди из Колумбии активно искали на прошлой неделе какое-нибудь поисковое судно с приборами и аквалангистами. Похоже на шоссе десять что-то ценное утопили, — выдал достаточно правдоподобную версию капитан катамарана.
— Что за шоссе десять? — мне показалось, что я ослышался.
— Это дорога контрабандистов и наркотрафика, идет в основном вдоль десятого градуса по широте по морю и по суше.
Мозамбик имеет самые сильные позиции в Африке по продаже наркотиков и практически монопольно поставляет наркотики в ЮАР. Так же через Мозамбик вывозится много контрабандного золота и алмазов.
— Шеф, похоже, что это наши "Грифы", проект 1400, - раздался голос Сорокина из рации.
— Какое вооружение и какая у них максималка? — попытался я узнать хоть что-нибудь полезное.
— Один "Утес-2М", может быть и спаренный, РЛС неплохая, экипаж десять человек, ну а ход у нового был наверно 28–29 узлов, сейчас дай бог 25–26 пойдут, да и то недолго, — поделился информацией капитан "Росслау".
В середине 60-ых годов по заказу МЧПВ КГБ СССР ЦКБ "Алмаз" разработал проект пограничного катера для закрытых морей проект 1400 (шифр "Гриф", по классификации НАТО "Zhuk"). Первые 4 катера были построены в Ленинграде, затем их строительство началось на Черноморских заводах "Море" в Феодосии и Батумском Судостроительном заводе.
В 1971 году два катера первых серий были проданы Кубе и Экваториальной Гвинеи. В 1972 году специально для экспорта был разработан проект 1400Э, затем в 1976 году последовал проект 1400МЭ. Всего с 1969 по 1991 года было построено более 300 катеров данного проекта из них 110 были проданы в 23 страны мира.
— Фредерик. Они вас догоняют, или отстают? — на мониторе за несколько минут расстояние между катамараном и катерами не поменялось.
— Догоняют, но очень медленно, за полчаса на километр ближе подошли, — довольно спокойно ответил капитан катамарана.
— Ладно, меня пока на связи не будет, попробую с военными переговорить, за экраном наблюдаю, — я отключил рацию, вызвал челнок на вертолетную площадку и пока решил набрать командующего флотом Мадагаскара.
— День добрый, адмирал. Разрешите доложить, мы атакованы русскими катерами! — немного придуриваясь, начал я разговор.
— Мистер Сергей. Это прискорбно, но у вас не слишком испуганный голос, или мне показалось? — зная мою манеру разговаривать, уточнил мой собеседник.
— На самом деле два катера без опознавательных знаков и флагов сейчас пытаются перехватить мой новый катамаран, который перегоняют из ЮАР, — я скинул на телефон собеседника карту с отметкой, — Так что можете принять участие в этой регате, — на помощь вряд ли стоит рассчитывать, авиации у Мадагаскара практически нет, последний МИГ-21 в небо в этом году не поднимался ни разу, а флот в убитом состоянии.
— Сергей, ты знаешь, что мы вряд ли можем помочь, но тем не менее позвонил мне. — Зачем? — быстро сориентировался флотский.
— Сейчас катамаран идет на Мэнтирано, если получится, то неплохо бы их там встретить, — предложил я моряку хоть чем-то поучаствовать в происходящих событиях.
— Хорошо, сейчас постараюсь решить, — пообещал командующий. Я выключил телефон и пошел к челноку. За все время, которое я им пользуюсь, мне ни разу не подвернулся случай попробовать возможности парализатора. Пока я имел представление только о работе "луча холода", как я его назвал. Ещё в России я во время тестирования и изучения челнока увидел возможность воздействия холодом в меню, опустившись метров на сто, прицелился в большой куст и "морозил" его секунд пять, а потом приземлился и пошел смотреть на результаты. Выморозило пятно диаметром в два-три метра, если судить по побелевшей земле. Стараясь не заходить в круг, я потянул за торчащую ветку куста. Ветка отломилась в неожиданном месте, треснув, как ломающаяся сосулька. Так что запасной план у меня был, если парализатор не справится.
Расстояние почти в тысячу километров челнок преодолел за пятнадцать минут. Сейчас я с кормы заходил на первый катер. На палубе было три человека и еще сколько-то мелькало сквозь бликующие стекла рубки. Количество людей внутри катера узнать пока не мог. Прицел парализатора представлял собой очень остроугольный конус, подсвеченный зеленым цветом, похожий на узконаправленный луч зеленого фонарика и при наведении на катер рисовал овал вокруг него. Находясь на высоте в двадцать метров я приблизился к катеру настолько, чтобы он плотно вписался в овал прицела, получилась дистанция в тридцать-сорок метров. Парализатор включил секунды на три и пронаблюдал, как упали и замерли три тела на палубе. В рубке больше никаких движений не было видно, но меня сильно волновал вопрос, может ли парализатор воздействовать сквозь корпус катера, поэтому я немного сдвинулся вправо, чтобы видеть обе двери, по которым можно выйти на палубу. Катер немного менял курс, сбиваемый боковой волной, но на это, как и на усилившуюся на нем качку никто так и не отреагировал и я переместился ко второму катеру.
На палубе второго катера было значительно многолюднее. Семь человек стояли на открытой корме и смотрели в сторону первого катера, а высокий черноволосый мужчина в светлом комбинезоне, заправленном в высокие ботинки, периодически подносил к лицу рацию с длинной обрезиненной антенной, видимо пытаясь связаться с потерявшим управление и все больше заваливающимся в сторону от прежнего курса, судном. Решив не терять время я быстро подлетел к катеру и активировал парализатор. Люди попадали в довольно неестественных позах, а я прошел над катером и внимательно осмотрел палубу. Все были одеты в штатское, в основном это были джинсы или шорты и светлые футболки. Около рубки на скамейке лежал гранатомет, хорошо знакомый своей характерной формой РПГ-7, у четверых были с собой автоматы Калашникова, а у высокого что-то похожее на "Узи", но подробнее рассмотреть не получилось, так как большую часть он прикрыл собой при падении. Набегающая под углом к курсу катера, волна понемногу разворачивала катер. Я убедился, что никакого движения на этом корабле не видно и взял курс домой. Всё-таки колумбийцы заметно отличаются от жителей Африки.