С обратной дорогой помучились изрядно. У нас с собой куча багажа. Постоянно доплачиваем за перевес. Один только переезд из Шереметьево в Домодедово чего стоил. Как по нервам, так и по деньгам. Московские таксисты перед Новым годом видимо решили, что стоимость одной поездки должна соответствовать полумесячной зарплате инженера и ломили сумасшедшие цены. К счастью, в дополнение к такси нам подвернулся УАЗик – буханка.
Свердловск нас встретил ясным высоким небом, и жутким холодом, к которому наша команда оказалась абсолютно не готова. Мороз за сорок, а мы в легких куртках и шапочках. Даже перчатки есть не у всех.
До здания аэровокзала домчались бегом, и там принялись оттирать побелевшие щёки и кончики носа. Ветерок на лётном поле был знатный, вот и поморозились слегка.
– Уральцы – это не те, кто морозов не боится, а те, кто тепло одевается, – клацая зубами, выдал наш ударник, энергично разминаясь у стойки выдачи багажа.
По закону подлости мне на эту ночь выпало дежурство. Охрану машин в нашем дворе мы организовали сами, и если на время поездки я догадался подмениться, приплатив знакомому пенсионеру, то с днём прилёта я промахнулся. Пока не разделся, сразу потопал договариваться.
– Добавить бы надо. День-то почти праздничный, опять же холодрыга такая, что враз околеешь, – сверкая частоколом золотых зубов, благосклонно кивал головой знакомый пенсионер, здоровенный мужик лет пятидесяти, живущий в моём же подъезде на первом этаже. Откуда у бывшего прапора оказались деньги на кооперативную квартиру, весьма приличный Москвич и золотые зубы, история умалчивает. Зато могучий тулуп, висящий в прихожей и две пары лётных унтов явно показывали, что к выживанию в холода военный пенсионер подготовился лучше меня, – Так что, как не крути, а за сегодняшнюю смену ты мне чирик будешь должен. И ещё троячок, если тебе машину надо будет прогревать ночью. Иначе по утру не заведёшься.
– Оп-па, Артём Викторович, сдаётся мне, что ты и так сегодня на ночь заказов на прогрев машин не слабо наберёшь, – моментально понял я, что бывший прапорщик меня элементарно разводит на деньги. Во дворе больше двадцати машин, и вряд ли их хозяева сами согласятся вылезать каждые два – три часа из тёплой постели в ночь на мороз и танцевать джигу вокруг своих авто, если можно за такую услугу заплатить три рубля.
– Ладно уж. Грабь пенсионера. Так и быть, для тебя прогрев сегодня бесплатный, но червонец за смену вынь да положь. Синоптики вон вещают, что в ночь мороз ещё крепче вдарит, – покладисто ответил мне местный хитрован, кивая на радиоточку, как на непререкаемый аргумент в нашем споре.
А не плохо так пенсионер устроился. Мой червонец попал не в самый тощий кошелёк, а ключи от машины обзавелись бирочкой с номером и канули в прилично раздувшийся пакет.
Артём Викторович у нас местная достопримечательность. Мало того, что он дворник в нашем дворе, так ещё и мастер на все руки. Даже полка в прихожей его квартиры, где мы сейчас с ним разговариваем, больше похожа на витрину хозяйственного магазина, чем на обычную мебель. Связки резиновых колец, патроны для лампочек, заготовки ключей, водопроводные краны, переходники и ещё куча всякой мелочи дают ясно понять, что перечень услуг нашего дворника весьма широк. Дом-то не маленький. Десять подъездов. А заявки на вызов слесаря или электрика из домоуправления надо заранее оформлять, и ждать их потом полдня. Что характерно, по вечерам и в выходные дни жэковские спецы не работают. Поэтому приработок, и неплохой, у бывшего прапора всегда присутствует.
Кому замок поменяет, другому течь в кране устранит или люстру повесит, те же рамы и форточки в порядок приведёт, а то мало у кого они нормально закрываются. Видимо дерево на рамы не досушили, ведёт их со временем. Оттого и щели в окнах местами чуть ли не в палец толщиной. На зиму их ватой затыкать приходится и бумажными полосами поверх неё на клейстер заклеивать.
– Выходи минут через десять. Я пока машину прогрею, – заранее поёживаясь от предстоящего испытания, выдал я жене ценные указания. Проковыряв изморозь на окне, я убедился, что мой уличный термометр мне сегодня не помощник. Судя по его показаниям за окном минус пятьдесят, по крайней мере шкала у него заканчивается на этой цифре, хотя по радио утверждают, что в городе минус сорок семь градусов мороза. Если наш дворник хоть один прогрев проспал, то я точно сегодня машину не заведу. Жигулёнок у жены исправно заводится до минус двадцати пяти. Потом – лотерея.
Моя Нива нынче в гараже. Угнал я её туда на время поездки. Там есть отопление, но до гаража надо как-то добираться. Это раньше мне просто было, когда я с родителями жил. Оттуда всего-то три минуты пешком, а сейчас, от новой квартиры – шесть автобусных остановок, да с пересадкой. Утренняя хмарь и лютый холод подсказывают мне, что добираться общественным транспортом – не лучшая затея. Автобусы и так не часто ходят, а сегодня на них совсем не стоит надеяться. Наверняка многие не завелись. К тому же Икарусы, те что с гармошкой посередине, все дизельные, а я что-то не припоминаю, чтобы в СССР была зимняя солярка. Вроде как керосином её зимой разбавляют, но опять же не для таких морозов.
Капот нашего Жигулёнка был прикрыт старым шерстяным одеялом. Такие же украшения красовались и на соседних машинах. Хитрый прапор грамотно распорядился списанным армейским имуществом. Интересно бы пошарить у него в кладовке, что там ещё завалялось из армейского снаряжения.
Под эти мысли я завёл машину, схватившуюся с первого раза. Не обманул Викторыч, что полчаса назад авто прогревал. Так он мне сказал, когда я к нему за ключами зашёл. Датчик температуры показал, что Жигули действительно прогревали не так-то и давно. Подосадовав на отсутствие подогрева сидений, я вытащил щётку и побрёл вокруг машины, смахивая иней со стёкол и крыши.
От этого занятия меня отвлёк громкий сдвоенный хлопок дверей. В утренней морозной мгле он прозвучал гулко, словно ружейный дуплет. Оглянувшись на шум, я увидел, как через сугробы прямо ко мне прут два здоровых абрека. Они вылезли из старой Волги, с «оленем» на капоте. С торца нашего дома освещения не было, вот я и не обратил внимания на автомобиль, стоявший за стоянкой. Натоптанных по снегу тропинок с той стороны стоянки не оказалось и сугробы серьёзно замедлили рывок жителей какой-то из закавказских республик. На отсутствие доброты в их намерениях явно указывали выражение их лиц и наличие в руках у первого бегущего серьёзной монтировки. Впрочем и второй имел при себе что-то вроде кастета, блеснувшего у него на руке при штурме сугроба. На разглядывание нежданных гостей у меня ушли доли секунды, а затем включились подзабытые навыки боевого мага. Накинуть щит, сместится за машину, вынуждая противников сблизиться друг с другом, ударить атакующим заклинанием.
Удачно. Оба повалились на укатанный снег стоянки, словно сбитые кегли. Высокие шапки из нутрии у них укатились под соседнюю машину, словно меховые мячики. Монтировка, пару раз кувыркнувшись в воздухе, доехала по снегу почти что до меня, ткнувшись в колесо работающих Жигулей.
– «Ну и что мне с ними теперь делать?» – подумал я, выходя из ступора.
Всё-таки два тела, каждое весом под центнер, лежащие на лютом морозе мордой в снег – это проблема. Приложил я их Ужасом. Что-то мне подсказывает, что надолго. Оба рухнули словно деревянные колоды, и не думают шевелиться. Ещё несколько минут нокаута, и здравствуй обморожение.
Не, явно не о том я думаю. Доброе русское всепрощайство. Эти лоси как минимум меня изуродовать хотели, а я с чего-то об их здоровье забеспокоился.
Треск ломающегося дерева и скрип тормозов отвлекли меня от несвоевременных размышлений. Волга, протаранив хлипкий самодельный шлагбаум нашей стоянки, картинно развернулась боком. Из-за руля машины начал шустро выбираться ещё один кавказский выходец. Следом за собой он тащил из салона авто нечто массивное, и вид извлекаемого предмета мне решительно не понравился. Я не стал протирать глаза и долго раздумывать. Приклад охотничьего ружья трудно с чем-то перепутать. Вот абсолютно нет никакого желания у меня сегодня тестировать мой магический щит огнестрелом. Знать бы точно, что там у него дробь или картечь, ещё туда-сюда, но вот возможный вариант с пулей двенадцатого калибра мне совсем не нравится. Сам атаковать его я пока не могу. Заклинание на откате.
Спрятавшись за машинами, ногой дотягиваюсь до монтировки и тяну её к себе. За зиму из-за снега на постоянном месте стоянки машин образовались ямы. Под колёса не заглянешь. Соответственно и не выстрелишь.
С напряжением прислушиваясь к скрипу снега, я попытался определить, с какой стороны будет заходить вооружённый водитель Волги. У меня есть возможность побегать между автомобилями, главное правильно направление угадать, а там смотришь, и трофейная монтировка в дело пойдёт, а потом и заклинание откатится. Потанцуем ещё.
Два сухих выстрела прозвучали неожиданно. Очень странных выстрела.
Ружья звучат совсем иначе. Точно, вот теперь и ружьё гулко ухнуло.
– «У него что, ещё и пистолет есть?» – запаниковал я, ничего не понимая. Ну не в воздух же палит мой противник. Тогда почему я не вижу разбитых стёкол и не слышу шмяканье пуль о кузова машин? А вот картечь по крыше домика на детской площадке зачётно пробарабанила. Далеко сбоку. Это куда же он стреляет?
– Павел, живой? – услышал я знакомый голос нашего дворника.
На мгновенье высунулся над капотом машины. Схватившись за ногу, водила с Волги катается на снегу, в метре от него лежит обрез. Над ним возвышается наш Артём Викторович, с пистолетом в руке. Стоит боком, приглядывая за теми двумя хлопцами, что я успокоил. Уже не спеша выглянул ещё раз. Неужели нынче в комплекте с метлой дворникам табельное оружие положено? Хотя… какой он, к чёрту, дворник. То, о чём я раньше только догадывался, переросло в уверенность. Чтобы с колена так удачно стрельнуть из-под Волги по ногам кавказца с обрезом, мда…
– Да живой я, живой. Что со мной сделается, – проворчал я, вылезая из-за машин на свет божий, – Снега вот только полные ботинки набрал.
– Чем это ты их приложил? И надолго ли? – Артём Викторович мотнул головой в сторону первых упавших кавказцев.
– Минут десять полежат. Но это не я их. Или вы оглушили, или они сами упали, – подмигнул я «дворнику».
– Хм… Вот даже как… – прищурился мой расхристанный спаситель. Выскочил-то он в незастёгнутой телогрейке на голый торс, трениках, с пузырями на коленях, и домашних тапочках на босу ногу, – Ну, ладно.
Пусть так будет. Верёвок никаких в багажнике нет случайно?
– Резиновый жгут я сейчас с аптечки вытащу. А верёвки к вам уже сами бегут, – с усмешкой кивнул я дворнику в сторону дома. Его напарник по ночным дежурствам, живущий в подъезде на выезде со двора, уже спешил к нам с парой срезанных им на ходу бельевых верёвок. Вот хулиган. Где же теперь наши домохозяйки свои крупногабаритные постирушки будут сушить? Днём-то там все верёвки заняты обычно. Кто пододеяльники сушит, кто простыни.
– Поеду я, Артём Викторович, дел у меня сегодня невпроворот, – вполголоса сказал я дворнику, передавая ему резиновый жгут, – Для милиции – меня тут не было.
– Ну, для милиции – да. А ко мне завтра обязательно зайди, как проснёшься.
– Могли бы и не говорить. Мне самому край как интересно, что от меня этим хлопчикам нужно было. Вы уж разузнайте, пожалуйста, откуда ветер дует. Чую, что мне такая информация лишней не станет. Не всё же вам меня в тёмную играть.
Объехав стоянку по кругу, протиснулся на выезде мимо Волги, в которую «пенсионеры» – напарники укладывали упакованные тела кавказцев, и остановившись у своего подъезда, побежал домой. На улице колотун жуткий, а у меня в ботинках уже вода хлюпает. Самое противное, что сменной пары зимней обуви дома нет. Старые полусапожки хранятся у родителей, а покупкой второй пары обуви на зиму я как-то не озаботился. Даже валенки, и те до сих пор в гараже лежат. Это надо же было так замотаться делами, чтобы о себе забыть напрочь.
Холод и отсутствие обуви выбили меня из планов на день. К родителям я заскочил, но мои прошлогодние полусапожки при примерке разошлись по шву. То ли кожа на них ссохлась, то ли нитки сгнили, но в результате я остался в разношенных кроссовках. Это оказалась единственная обувь, в которую я влез с тёплым носком. Немного не тот вид у меня для посещения обкома. Не поймут. Надо было демисезонные ботинки на сменку взять, но вовремя не догадался. Ладно. К чёрту житейские мелочи. Попробую прикинуть, что же утром произошло.
Версия с электроникой особо убедительной мне не кажется. Да, я попытался ряду руководящих товарищей намекать, что не те секреты они охраняют. Даже примеры показывал с теми же самолётами. Неприятно, знаете ли, что секретные сведения про советские истребители те же западные немцы открыто пишут на коробках с детскими конструкторами и игрушками. У нас за подобную информацию можно немалый срок схлопотать.
С микросхемами существуют свои сложности. Десятки лабораторий ещё как-то можно засекретить, а вот заводы… Тем более про нынешнее развитие электроники во всех газетах было написано.
Помню я по прошлой жизни скандальчик, когда на переговорах по разоружению американцы нашей делегации выкатили подробную карту расположения шахт советских баллистических ракет. Правда, на следующий день получили от русских не менее подробную карту своих шахт, но в итоге оказалось, что стратегические сверхсекреты не особо-то и секретны.
Зато прорывные технологии в области электроники оказались очень важны. Вот что нужно бы скрывать и прятать в первую очередь. Разумеется, не всё подряд, как нынче принято. Мы, к примеру, без особой жалости передали военным свою новую разработку усилителя радиосигнала. Он практически не вносит никаких помех и не имеет собственного шума. Самое то для систем дальнего обнаружения или наведения, а вот для нас, для бытового использования такая архисложная схемотехника и не нужна. Нам за глаза хватит более простых решений, тех что на порядок проще и в десятки раз дешевле, а вот воякам усилитель придётся прятать.
С учётом того, что я сам микросхемы не разрабатываю, вариант идеи о том, что утренних хлопцев на меня натравила какая-то разведка из-за наших успехов на ниве этих изделий, мягко говоря маловероятен. В конце концов вражьим разведчикам меня проще было бы в той же Голландии достать.
Может магия? Тут всё гораздо сложнее.
СССР в области парапсихологии идёт впереди планеты всей. Лет шесть назад советскую программу в этой области окончательно засекретили. Любые упоминания, и без того скудные, исчезли, словно их и не было. Бионика, биофизика, психофизика, психология и нейрофизиология перестали упоминаться даже в специализированных журналах. Парапсихология, как мультидисциплинарная область этих знаний, вообще пропала из любых источников.
В отчётах ЦРУ соответствующие специалисты отразили эту тенденцию и к исследованиям были привлечены Форт-Мид и Стэнфордский исследовательский институт. Полученные ими результаты были проверены в лаборатории по изучению аномальных явлений Принстонского университета. Особое внимание учёных привлекли результаты в области исследования интуиции и инстинктов. Нейрофизиологи зафиксировали ряд бесспорных необъяснимых случаев, когда их подопечные смогли найти похищенных людей. Невозможно просто так отмахнуться от фактов. Ясновидящие порой не только называли город, где надо искать пропавших, но и описывали здание, мебель и состояние похищенной жертвы.
«Красные бригады», практиковавшие похищение видных политиков и предпринимателей, предоставили широкое поле деятельности для подобных опытов и исследований. После того, как ясновидящие достаточно точно указали местоположение похищенного судьи Марио Сосса из Генуи, а потом и промышленника Валларино Ганчия, США в свою очередь засекретили целый ряд исследований, связанных с парапсихологией.
Американские учёные, впечатлённые первыми результатами, не скупились на описание перспектив и восторженные эпитеты в отношении новой области знаний. Исследовательские центры получили щедрое финансирование, а агенты ЦРУ – новые цели и задачи.
Противостояние разведок перешло на более высокий уровень, как только по вновь открывшемуся вопросу были получены первые сведения из СССР. Оказалось, что с 1971 года всё финансирование советских исследований по парапсихологии осуществляется только через КГБ и сходу пробиться через стальную завесу этой могучей организации не могут даже самые лучшие агенты.
– «Слегка перебрал я с магией, и не только с ней. Без тех же предсказаний вполне можно было обойтись. Так нет же. Расслабился я что-то после лечения Андропова, и лишнего наболтал. Лихо меня тогда Виктор Николаевич развёл. Как он на недоверии и интонациях сыграть смог. Вроде и не обидно говорил, поглядывая на Юрия Владимировича, а ведь сумел зацепить. Вот и пришлось вспоминать факты из ближайшего будущего, чтобы доказать, что и в дальнейшем мои сведения верны окажутся. Кое-что уже сбылось, да и в январе есть пара событий, которые со мной никак не связать, а они будут. Теперь гадай, как они эти сведения используют. Но почему-то я с этой стороны утечки не боюсь. Эти если что и сольют, так потом сами и прикроют. А вот с ребе не всё гладко. Его израильские друзья вполне себе могут зубки показать. За ту же Каббалу они запросто могут решиться на неадекватные действия. В ней-то есть место и для волшебства, и для предсказаний. Опять же, вроде как тайные знания. Нет, всё равно не то что-то. Ну никак у меня пазлы не складываются. Должно быть ещё что-то, чего я не знаю», – под такие мысли я добрался до работы.
Трескучие аномальные морозы имеют свою прелесть. Одна из них в том, что машин на улицах нет. Совсем нет. Пока ехал, от силы с десяток – другой автомобилей на дороге увидел. Город словно вымер. Точнее – вымерз.
Москва. «Аквариум» (штаб – квартира ГРУ СССР). Две недели назад.
– Что-то случилось, Витя? – загорелый хозяин кабинета встретил Виктора Николаевича у порога, внимательно вглядываясь в хорошо знакомое ему лицо.
– Большую охоту хочу предложить, Пётр Иванович, оттого и спешу. Время дорого. Однако неплохо ты загорел. Куба? – и гость и генерал армии, он же Начальник Главного разведывательного управления и заместитель начальника Генерального штаба Вооружённых сил СССР, знали друг друга с давних времён. В ГРУ Ивашутин попал из КГБ. Так что довелось им в своё время бок о бок поработать.
– «Тростник» проведал, – коротко ответил разведчик, зная, что название объекта для посвящённого человека скажет больше, чем долгий рассказ. Про «Тростник» Виктор Николаевич знал не понаслышке. Как-никак, вся аппаратура для этого объекта была изготовлена под непосредственным контролем его ведомства.
Учитывая стремление американской разведки приблизить к границам Советского Союза свои подразделения и посты радиоэлектронной разведки, генерал Ивашутин внёс в своё время предложение о создании на Кубе специальной группы радиоэлектронной разведки. Как частичный ответ на их станции и радары, окружившие границы соцстран и. непосредственно СССР.
– И как они там? – поинтересовался Виктор Николаевич, проходя к столу вслед за хозяином кабинета.
– Для нашего уровня – неплохо. За стратегическими силами присматривают. По сравнению с АНБ – слабовато. Оперативную обстановку, в отличии от них, мы пока не тянем.
В США, начиная с 1952 года, полным ходом шли работы по созданию Агентства национальной безопасности. Большие радиоэлектронные уши Дяди Сэма должны были подслушивать всех, слушать всё, всегда и везде. Американские радиоэлектронные шпионы размещались на территориях многих стран. Особенно густо они расположились вдоль советских границ. Новые средства сбора сведений позволяли перехватывать любые сигналы, выходившие в эфир. В штаб-квартире АНБ эти сведения сортировались, дешифровывались, анализировались и систематизировались профессиональными аналитиками, которые превращали разрозненные сведения в ценную разведывательную информацию.
– Потерпи немного, Пётр Иванович. Меры, сам знаешь, принимаем. Если хотя бы половина того, что мне недавно наобещали, сбудется, то мы твой «Дозор» раза в два – три за год усилим.
Наиболее современным техническим проектом генерала Ивашутина было создание в Главном разведывательном управлении автоматизированной системы военной разведки, которая получила условное наименование «Дозор». Математическое и информационное обеспечение системы позволяло работать по целому комплексу задач и определяло текущее состояние боевой готовности вооруженных сил вероятного противника к развязыванию войны против СССР и стран Варшавского договора.
– Но ты не по этому вопросу ко мне примчался… – покачал головой разведчик, потирая руки. Он сказал фразу уверенно, словно зафиксировал только что одному ему понятный факт.
– Ты прав. Всё началось с той аналитической записки от вас по «Красным бригадам». Как оказалось, выводы потянулись и к «Нострадамусу».
– А что с ним не так? Насколько я помню, речь в записке шла про английский контакт и про его информацию из ЦРУ. Американцы, на основании косвенных данных от немца – перебежчика, получили подтверждение о том, что часть операций «Красных бригад» финансировалась через «Штази». Кто-то особо умный у них предположил, что похищения людей могли преследовать несколько целей. Как один из вероятных вариантов – слив информации о похищенных через американских ясновидящих. Нет, Вить. Тут у них только догадки. С ясновидящими работал гипнотизёр высочайшего класса. Вряд ли из-за одних предположений они на «Нострадамусе» крест поставят. Будут, будут искать подходы и дальше.
– В том-то и дело, что перестали. То пачками к нам пёрлись, мы только успевали контакты фиксировать, а последние четыре месяца словно обрезало.
– Четыре, говоришь, – пробормотал разведчик, листая толстую тетрадь с одному ему понятными записями, – А немец-то два месяца назад ушёл.
– Дела-а… – в тон ему протянул Виктор Николаевич.
Совместная операция «Нострадамус» была задумана семь лет назад.
Получив окончательные заверения учёных о том, что никакой практической пользы парапсихология принести не может, КГБ и ГРУ решили сыграть сложную многоходовку.
В течении двух лет из числа сотрудников КГБ были подготовлены «советские учёные», которые честно трудились в соответствующих институтах и время от времени публиковали статьи нужной тематики. В США, в это же время, талантливейший гипнотизёр работал с будущими американскими «ясновидящими», внушая им необходимые сведения и манеру поведения. Пятеро из них затем и попали в американскую исследовательскую программу по изучению парапсихологии. Троим с помощью гипноза удалось вовремя внушить необходимые сведения, полученные через контакты в «Красной бригаде», и они «прозрели», старательно описывая свои «видения». Нужно ли говорить, что похищенные люди оказались именно там, куда и указывали «ясновидящие».
Несколько чуть заметных намёков о том, что тема парапсихологии в СССР стала жутко секретной, тоже в конце концов нашли благодарные уши, и мотыльки полетели на свет.
С «засветившимися» на парапсихологии агентами, КГБ работало чутко и нежно. Многие из них были перевербованы и пополнили ряды «контактов» ГРУ. Оба советских ведомства оказались в прибыли. Удачный проект советские службы всячески холили и лелеяли, временами творчески дорабатывая.
Резкое окончание притока «свежих» агентов свидетельствовало о том, что где-то в верхних эшелонах проекта «Нострадамус» появился «крот».
– Ещё чем обрадуешь? – после минутного молчания спросил разведчик, разжимая наконец-то побелевшие от напряжения кулаки и откидываясь на спинку кресла.
– «Кулаки-то ещё вполне себе. Не забывает тренироваться», – подумал про себя «серый кардинал» Андроповского клана, не торопясь отвечать.
Биографию генерала он знал не понаслышке. Великую Отечественную разведчик прошёл в «СМЕРШе». Начал лейтенантом, а закончил генерал – майором.
Виктор Николаевич молча вытащил из портфеля небольшую коробочку.
– Остынь пока. Подарочек вот тебе принёс. Обычный репортёрский диктофон. Три часа качественной записи. Мои ребята с ним немного поработали. Так что теперь у него есть направленный микрофон и встроенный маячок, который можно включать по таймеру. Маяк работает на армейской частоте.
– На какой их них? – поинтересовался разведчик.
– На нужной. Одной из тех, по которой подарки прилетают.
– А дальность? Эта пиликалка метров на сто только и сможет пробивать.
– На открытой местности до пятнадцати километров, в городе – раза в два меньше. Батареек маяку хватит на час работы. Максимальная задержка таймера – двадцать четыре часа.
– Хорошая штука, – согласился Ивашутин, покрутив диктофон в руках, – Много у тебя таких?
– Сколько закажешь, столько и сделают. Продукт серийный, переделки от нас минимальные.
– Полезная вещь, – разведчик на мгновенье прикрыл глаза. Перед его мысленным взором промелькнул выходящий на цель самолёт, выпускающий ракеты на радиосигнал, появившийся в эфире секунда в секунду.
– Остыл. Теперь почитай, что мои сценаристы удумали. Читай до конца. Все вопросы потом задашь. А мне пусть пока кофе принесут, покрепче, – попросил Виктор Николаевич, поудобнее устраиваясь в кресле.
За разведчиком Виктор Николаевич наблюдал через отражение на стёклах книжного шкафа. Пару раз Ивашутин останавливался, сжимал кулаки или гладил еле заметный шрам над бровью. При чтении последней страницы он со всей дури саданул кулаком по столу и побагровел лицом.
– И что из всего этого правда? – успокоив дыхание, спросил разведчик хриплым голосом.
– Про Резуна и Полякова всё так и есть. Предатели. События тоже все состоятся в указанное время. А вот в Ленинграде и Свердловске поставим ловушки. Там уже всё будет постановочное. Собственно, и у нас, в институте вирусологии такую же ловушку оставим. Место прикормленное. Главное, чтобы твои фигуранты в США чётко отработали. От них очень многое зависит. Нужно, чтобы их ставки обязательно попали под контроль американцев, – Виктор Николаевич с сожалением посмотрел в опустевшую кружку, и потянулся к кофейнику, – Замотался я совсем. Третьи сутки на кофе сижу.
– Объясни-ка мне, друг мой хороший, как ты все эти фокусы проделать собрался? Допустим, с падением самолётов понятно. Можно исполнить. Пусть и не по твоим причинам. Но с остальным… Демонстрация, смена правительства, захват городов, счёт в матче… Ладно бы наши играли, так нет же, – разведчик, вернувшись на несколько страниц назад, ещё раз просмотрел сценарий предстоящей операции.
– Хочешь верь, хочешь нет, но мы и пальцем не пошевельнём. Всё состоится само по себе и в точно указанное время. Хоть под микроскопом разглядывай, никаких следов постороннего вмешательства не будет. Сомневаешься?
– Не то слово. Не понимаю. А я очень не люблю непоняток. Так что рассказывай всё, или играй дальше сам, – жёстко ответил генерал.
– Хм… Если коротко, то предсказатели существуют. Допустим, послезавтра около Мадейры упадёт на воду самолёт. Из пятидесяти семи человек погибнут тридцать шесть. Как тебе предсказание?
– По какой причине?
– Оптическая иллюзия. Достаточно частая ошибка пилотов, – Виктор Николаевич пожал плечами, и размешал ложечкой сахар в чашке.
– Значит, тридцать шесть погибнут, – переспросил генерал, делая пометку в тетради.
– Угу. Мы на это число уже запретили вылеты на Мадейру нашему посольству в Португалии.
– Думаешь, американцы отследят?
– Кто его знает. Вполне возможно. Пусть голову поломают, а мы им поможем.
– Так. Ты предлагаешь отпустить Резуна, и вкинуть через него дезу.
– Не совсем так. После того, как с ним наш гипнотизёр поработает, он не то что дезу, а сплошную ахинею начнёт нести. Вон там, что за труба у тебя? – Виктор Николаевич показал на единственную трубу над «Аквариумом».
– Печка внизу. Документы сжигаем, – нахмурился генерал.
– Во. А Резун будет писать, что ты там сжигаешь проштрафившихся разведчиков.
– Чего-о? Вы у себя там совсем с ума посходили? – взревел генерал, на секунду задохнувшись от возмущения, – Да в ту дверцу печки папка с документами кое-как пролазит.
– Ага. То, что надо. Он потом и про остальное такую же чушь начнёт нести. Зато твой Поляков правду доложит. Мол, КГБ спрятало проект парапсихологов в Ленинграде и Свердловске. В Москве одно руководство осталось. Не переживай. Устроим мы ему попозже аварию. Умрёт не сразу, – остановил он дёрнувшегося было генерала.
– Да он, сука, больше сотни наших сдал… – сжимая кулаки в бессильной ярости прошептал разведчик сквозь стиснутые зубы.
– Значит в его информацию поверят, – всё так же спокойно ответил Виктор Николаевич, – Ты лучше скажи, кто у тебя в Штатах под их постоянным контролем находится?
– Пятерых точно наберу. Для игры лучше всех подойдёт третий зам из торгового представительства в Сан – Франциско. Его со дня на день вербовать будут. Хотели с ним в «двойника» сыграть. Я так понимаю, что его надо будет отозвать в Москву дня на три?
– Да. По легенде он должен откуда-то узнать точные сведения о предстоящем снижении акций и счёт в будущих матчах. Скорее всего его вербовать начнут когда он придёт получать деньги по выигрышам. То есть примерно в середине января. Значит и для Полякова утёчку организуем к этому же сроку.
– Виктор, а Дорофей это кто? – ткнул разведчик в заголовок папки, точнее в само название операции «Дорофей».
– Кто-то из моих сценаристов раскопал, что так звали последнего известного в нашей истории волхва.
– Погоди-ка. Если все эти события действительно сбудутся, то получается, что мы американцам реальную информацию собираемся сливать? – спросил генерал, поглядывая на лежащие перед ним бумаги.
– Мне тут недавно одна сволочь анекдот рассказала, – впервые за весь разговор усмехнулся кэгэбэшник, повторяя чью-то фразу, с которой в СССР обычно начинались анекдоты:
– «Слыхали новость про Рабиновича, который выиграл 10 тысяч долларов?
– Ну, во-первых, не 10 тысяч, а просто 10, во-вторых не долларов, а рублей, и в-третьих не выиграл, а проиграл!»
– Понятно. Значит и тут накрутили так, что без поллитры не разобраться. Любите вы в мутной воде рыбку ловить.
– Кто бы говорил… – вернул комплимент Виктор Николаевич, поднимаясь с места, – Когда начинать думаете?
– Когда про тридцать шесть узнаю, – прищурился разведчик, изучая лицо собеседника.
– Не вопрос. Восемнадцатого вечером жду звонка.
– Павел, заскочи-ка ко мне на минуту, – крикнул мне Артём Викторович через открытую форточку, когда я к вечеру наконец-то добрался до дома.
– С наступающим, – ещё раз поприветствовал я его, заходя в квартиру.
– Разобрались мы с утренними гостями. Ты бы не связывался с базаром этим. Мутные там люди торгуют.
– Э-э, с каким базаром? Вы про что вообще? – в изумлении посмотрел я ему в лицо. Нет. Не шутит.
– Про мандарины твои, про что же ещё? – в свою очередь удивился «дворник». Не очень правдоподобно удивился, правда, но вид сделал.
– Про какие?
– Ага. Я так и думал, что ты не в курсе. Короче, у тебя в конторе твоей армяшка работает?
– Внук Микояновский? Да, работает, – подтвердил я.
– Погодь-ка. Того самого Микояна?
– Угу.
– Хм… Тут вот какое дело. Наш Горплодовощторг через него получил сто шестьдесят тонн мандаринов. Целую рефсекцию. По госцене.
– Так хорошо же…
– Погодь, не перебивай. У торговли и так лимиты были отпущены, а эти тонны сверх плана пришли. Короче, все магазины в городе нынче мандаринами завалены. Их чуть ли не в нагрузку продают. А тут ещё абреки пару грузовиков притащили. Разбогатеть хотели. Да только обломались.
– А я-то тут при чём? – исторг я вопль справедливого возмущения.
– Ты… Ты при спортинтернате, – ещё больше запутал меня «пенсионер», – Твои спортсмены, с подачи армя… э-э твоего работника, вагоны те разгрузили и от твоего имени триста кило мандаринок подарили интернату. Те, что им в оплату за разгрузку дали. А интернат у нас где?
Правильно, рядом с Центральным рынком. Догадываешься, как приезжим торговцам интересно стало, откуда у сироток столько мандаринов появилось. Вот и рассказали детишки про своего шефа, заодно и похвастались, сколько ты продукции в город привёз. Тебе-то хиханьки, – сердито заметил «дворник», увидев, что я начинаю ржать от абсурдности происходящего, – А они каждый год неплохую деньгу в нашем городе сшибали. И теперь что? Кранты их бизьнесу? – старательно исковеркал он иностранное слово, – Чтоб ты знал, на рынке давно всё поделено. Кто, когда и что везёт. Те же арбузы летом не просто так появляются. У них там с графиком строже поставлено, чем в Госплане.
– Артём Викторович, да не знал я ничего про мандарины. Честное слово, не знал, – зачем-то оправдывался я, вытирая слёзы, выступившие от смеха.
– Странный ты какой-то. Совсем в тебе страха нет, – пробормотал «дворник», махнув на меня рукой.
Новый Год встречали шумно. Как мы все смогли разместиться у нас в большой комнате, трудно сказать. Дождались боя курантов, и высыпали на улицу. Такое количество хлопушек и бенгальских огней наша квартира уже точно не вынесет.
Я выходил последним, прихватив с собой забытые всеми спички.
Слегка пьяный, объевшийся всякими вкусностями, и наконец-то в сухих зимних ботинках.