— Закон перехода количественных изменений в качественные в диалектике Гегеля и материалистической диалектике, а также ряде близких философских концепций — всеобщий закон развития природы, материального мира, человеческого общества и мышления. Закон сформулирован Фридрихом Энгельсом в результате интерпретации логики Гегеля и философских работ Карла Маркса, — негромкий голос преподавателя слышу в полусне. Вот же птица — баюн, её надо записать на магнитофон и можно применять вместо снотворного.

— Предметом закона является переход от незначительных и скрытых, постепенных количественных изменений к изменениям коренным, открытым — качественным, где качественные изменения наступают не случайно, а закономерно, вследствие накопления незаметных и постепенных количественных изменений, не постепенно, а быстро, внезапно, в виде скачкообразного перехода от одного состояния к другому состоянию, через ломку линейного закона изменения и перехода к нелинейным законам и формам изменения. Закон перехода количественных изменений в новое качество — момент закона развития меры, — под монотонный бубнёж лекторши мои мысли текут не спеша. Делаю вид, что что-то записываю, а сам черкаю чёртиков в тетради.

— Переход количественных изменений за пределы меры ведет к изменению качества предмета, то есть к его развитию. В этом и заключается закон перехода количества в качество — развитие осуществляется путём накопления количественных изменений в предмете, что приводит к выходу за пределы меры и скачкообразному переходу к новому качеству. При нарушении меры количественные изменения влекут за собой качественное преобразование. Таким образом, развитие выступает как единство двух стадий — непрерывности и скачка. Непрерывность в развитии — стадия медленных количественных накоплений, она не затрагивает качества и выступает как процесс увеличения или уменьшения существующего. Скачок — стадия коренных качественных изменений предмета, момент или период превращения старого качества в новое. Эти изменения протекают сравнительно быстро даже тогда, когда принимают форму постепенного перехода. Широко употребляемое выражение «переход количества в качество» фактически является неточной формулировкой и может сбить с толку тех, кто не знаком с данным вопросом, — уф-ф, наконец-то звонок. Лекция закончена.

— Принцип перехода от количественных изменений к качественным получил существенное развитие и конкретизацию в синергетике. Значительно детализированы и углублены знания о переходах (скачках) на всех уровнях развития материи, от элементарных частиц до общества, — добивает нас вдогонку эта неутомимая женщина, полностью игнорируя демонстративное исчезновение тетрадей со столов и стоящих на старте студентов. Впереди большой перерыв, студенты проголодались. В дни, когда в институте добавляются заочники, очередь в столовой вырастает раза в полтора. Поневоле задумаешься, как не опоздать и не остаться голодным. Я на обед не собираюсь, до дома потерплю.

Только сейчас до меня доходит, что вся эта словесная тягомотина мёртвым научным языком описывает то, чем я занимаюсь. Вот же как меня усыпила мертвоголосая сирена, казённым сухим языком рассказывающая то, что мне самому оказывается нужно и интересно. Неужели преподаватели не понимают, что такая подача материала самого любознательного студента демотивирует.

Я пытаюсь раскачать лодку и вытолкнуть её из болота на чистую воду. Вроде бы делаю всего понемногу, но делаю. Для восемнадцатилетнего парня, всеми силами желающего подольше сохранить относительную свободу, не так уж и плохо получается. А тут ещё и закон о качестве и количестве на моей стороне.

Одна из больших проблем у молодёжи сейчас — это масса свободного времени, которое не очень-то чем займёшь. Развлечений мало, а по-настоящему интересных так почти и нет. Прошёл тот период, когда вся страна билась, чтобы выжить и победить. Как-то сами по себе пропали ДОСААФы, дрова колоть и воду таскать тоже стало не нужно, даже колоски на полях пропали… никто их теперь не собирает. Исчезла борьба, пропал враг и народ обленился.

Вот вроде бы хорошие вещи люди придумали, а только делается всё через одно место. Та же «картошка». Приехали студенты помогать колхозам — совхозам с уборкой, а их не поселить не могут нормально, не покормить прилично, да ещё и обсчитают при расчёте, выдав по тридцать рублей за месяц тяжёлой работы. Или практика школьников на заводе, вроде хорошо задумано, но как плохо организовано… Поручат тебе такую работу, на которую рабочих просто не найти. Кому интересно сдирать целый день облой с отливок, или перетаскивать ящики с заготовками от станка к станку. Понятно, что потом этих школьников на завод и палкой не загнать. Они там уже были, натерпелись. И всем наплевать… Меня всегда умиляло, что наши люди даже около собственного дома порядок наводят лишь раз в году, во время субботника. Далеко ещё им до идеологии английского газона.

— Оп-па, извиняюсь, — поток студентов вынес меня из аудитории в полутёмный коридор, где я с размаху приложился подбородком в женскую грудь…

— «Ничего так размерчик, не хуже, чем у Ленки был», — вспомнил я не к месту Пашину любовь и поднял глаза вверх. Довольная улыбающаяся девушка хохочет вместе со своей менее рослой подругой. Ага, вот в чём дело… «Уралочка» — наша свердловская волейбольная команда тоже в СИНХе на заочном учится. Молодцы девчата, они сейчас на взлёте. Насколько я помню, лет пять подряд будут наши волейболистки первые места по Союзу занимать. Смеюсь вместе с ними, а сам смотрю ей на ноги. Вот теперь шутка стала понятна. У неё и так рост под два метра, а она ещё залезла в туфли на платформе, да с каблуком. Раз уж я со своим ростом в сто восемьдесят восемь ей в ти… декольте упёрся, то представляю, какой шок у парней обычного роста.

— Нет уж, за такое простого извинения мало. Да, Галка? — переходят к следующей фазе своего розыгрыша расшалившиеся подруги.

— Ой-ёй-ёй, какие мы грозные, а локти на баскетбольное кольцо положить можете? — я разрываю им шаблон, с удовольствием наблюдая за двумя озадаченными мордашками молодых волейболисток, и показываю, как складывает руки приличный ученик за партой.

— Пф, может быть, ты покажешь? — отмирает подруга участницы столкновения.

— Всему учить приходится, — вздыхаю я, всем своим видом требуя сочувствия, — Ну, пойдём в спортзал, так и быть, покажу.

Мне однажды довелось прочитать интервью с рекордсменом по прыжкам в длину, Бобом Бимоном. Тем самым, который на Олимпиаде в 1968 году прыгнул восемь метров девяносто сантиметров. Там он рассказывал, что когда-то увлекался баскетболом и мог в прыжке положить локти на кольцо. Такого испытания я упустить не мог и неоднократно проделывал то же самое. Очень эффектно этот прыжок со стороны смотрится. Желающих его повторить немного. Чаще всего зрители подходят, задирают голову на кольцо, и, покачав головой, отходят, даже не пытаясь прыгнуть.

Спортзал закрыт, но это не страшно. Мне Семёныч давно уже собственный ключ выдал. Заходим в зал, девчонки ещё на пороге снимают туфли. Нормально их Карполь выдрессировал. Я в кроссовках, поэтому просто тщательно шоркаю подошвами по влажной тряпке у входа. Подхожу к кольцу, пытаясь до него дотянуться рукой, и с жалобным видом оглядываюсь на начинающих хихикать девчат. Задумчиво чешу в затылке, оглядываюсь ещё раз. Те уже откровенно ржут. Короткий разбег, толчок и демонстративно лёгкое исполнение обещанного фокуса. Оглядываюсь, девчонки «показывают выхухоль». Широко распахнутые глаза, вытянутые, от удивления, физиономии.

— Ну, давайте знакомиться, что ли. Меня Павел зовут, а вас?

Отлично проболтали весь длинный перерыв между парами. Нормальные девчата, только немного комплексуют из-за своего роста. Много интересного от них узнал про ту сторону спорта, о которой у нас вслух не говорят — материальной мотивации. Девчатам выплачивают неплохую зарплату, в двести двадцать рублей в месяц, бесплатно возят на сборы и снабжают спортивной одеждой и обувью. Вот такая у нас изнанка «любительского спорта».

Ну ладно, это семечки, а возвращаясь к нашим оленям стоит отметить, что очень непопулярные и нелюбимые мной, существуют Развилки. Желающие поумничать, называют их Точка бифуркации — смена установившегося режима работы системы.

Для Перезагрузки системы надо определиться с переходом количества и качества. Тогда образуется критическое состояние системы, при котором и возникает неопределённость: станет ли состояние системы хаотическим или она перейдёт на новый, более дифференцированный и высокий уровень упорядоченности. Попросту говоря, можно создать возможность изменения событий будущего вполне мирным и естественным путём.

Например, многие ансамбли, которые мы приглашаем к себе на сцену выступить в качестве гостей, уже записали на нашей импровизированной студии свои песни и аппаратуру нашу посмотрели. Вроде бы мелочь, но это как сказать. Мне очень интересно наблюдать сам процесс познания. Музыканты ВДРУГ понимают, что не так страшен чёрт, как его малюют и оказывается очень многое можно сделать своими руками, было бы желание. Гости у нас из разных городов, и уже не только нашей области. Приезжали ансамбли и из Челябинска, и из Перми, а после Нового года приедут из Уфы и Тюмени. Вот так, понемногу, но разрастается наш опыт. Из Первоуральска и Верх — Нейвинска нам уже присылают записи, сделанные самостоятельно, причём не только своего коллектива, но и «соседей», находящихся в их районе или городке. Почему нам? У нас неплохо раскрутились Дима с Виктором. Познакомились с десятками «писателей», которые занимаются магнитофонной перезаписью и продают им качественные «мастер — ленты» наших сборников, записанные на скорости 19,05. Те, в свою очередь переписывают сборники на кассеты и распространяют их по своим каналам. Кассеты от «писателей» расходятся в большом количестве, а зачастую и не раз перезаписываются, так что я нет — нет, да и слышу наши песни на улицах города. То молодёжь на скамейках сидит с переносным магнитофоном, то из окон студенческой общаги донесётся знакомая музыка. Вот и разрастается понемногу движение, как ветка на дереве. Для чего мне это нужно? Наверно, чтобы молодёжь больше слушала свою, советскую музыку, а музыканты стали бы понимать, какие из их песен пользуются успехом, а какие нет.

Для изменений общества в первую очередь надо менять мышление. Проще всего это осуществить с молодёжью. Поменять приоритеты у подрастающего поколения. Для этого у меня есть послезнание. Понимание будущих ошибок. Рычаг вроде бы мощный, но всё зависит от того, как я сумею его использовать.

Тренажёры в магазинах разбирают, как горячие пирожки. Больше всех этому рады заводские снабженцы. У них в руках появился свой «дефицит», который они используют в хитромудрых обменах. Начальник отдела снабжения на днях выловил меня на заводе, и ухватив за пуговицу, минут десять проникновенно вещал, как надо им, обычным советским снабженцам, что-нибудь эдакое, чего ни у кого нет. А глаза честные — честные… Из пяти видов продукции, которые я смог сходу придумать и описать, ему больше всего понравился электротермос. Мои сомнения по поводу дефицитной нержавейки он рассеивает одной фразой.

— Для современного самовара, да ещё постоянно дающего кипяток и не такое найдём.

Любит народ чаи погонять, и не только дома…

Соседи выпустили первую сотню электрогитар «Тоника — Люкс». На доводке первых образцов сам посидел с мастерами, заодно и недоделки выявил. Обещали исправить к следующей партии. Гитара вышла вполне себе «играбельная». Не хуже немецкой Музимы. Наш завод активно поучаствовал в производстве комплектующих. Теперь время от времени делаем гитарную мелочёвку. Долго ли накатать пару километров стального профиля для ладов на гриф. Скоро намоточный станочек получим, так ещё и звукосниматели начнём мотать. Ферромагниты с Верхнепышминского опытного завода уже получили, ждём керамомагниты. Прессформу для корпуса звукоснимателя тоже заказали. Держись, ДиМарцио, уральские «звучки» на подходе! Директор нашего завода зачем-то за сердце схватился, когда я рассказал, в каком количестве и по какой цене такие датчики за рубеж можно продавать. После нашего разговора начал в Москву звонить. Это я по селектору случайно услышал, когда из его кабинета в приёмную вышел.

Продаю понемногу усилители с колонками. Юре с Николаем от этих сделок прилично денег перепадает. Я тоже нормально зарабатываю. Три усилителя отправил в Москву, навожу каналы с одним крупным дельцом, занимающимся аппаратурой. Если всё удачно получится, то они уйдут в расчёт за ударную установку Амати, а то старенькая Трова у нас совсем разваливается.

За девятьсот рублей продал Иолану с Регентом — 30. Себе поставил ламповый усилок и колонку на четыре двенадцатидюймовых динамика РФТ, от Регента 60. Ищу «свой» звук. Гитарист группы Queen Брайан Мэй у меня в качестве путеводного факела.

Молодёжь не знает, чем заняться. Основные интересы сводятся к моде, музыке, спорту и любви. Понятно, что есть и другие увлечения, но уже не в том количестве. Для меня это интересно. Наблюдаются кризисные точки, которые могут перерасти в серьёзные неприятности. Вполне возможно, что некоторые углы удастся сгладить. Надо только разобраться, что и как лучше сделать. Пока плавно залезаю в музыку и спорт. Вроде не слишком заметно, но насколько я помню, тех же электрогитар Тоника в СССР будет произведено почти столько же, сколько и родных Фендеров Стратокастеров в США. Спортивные тренажёры тоже найдут своих ценителей, недаром их чертежи у нас уже попросили ленинградцы и хабаровчане.

В мир моды просто так не влезть. Слишком узкий и закрытый социум там образован. Придётся идти другим путём. Для сцены заказали себе в ателье спортивные пиджаки из льна, чем-то напоминающие блейзер. Я себе сразу два пошил — серый и чёрный. Они у нашего ансамбля различаются по цвету и немного разнятся в деталях. Общим выступает тонкий белый джемпер из хлопка с неглубоким треугольным вырезом. Вниз надеваем или джинсы с кроссовками, или легкие летние брюки с нарядными ботинками на невысоком каблуке.

Я же теперь жених, вот и познакомился с продавщицами из салона новобрачных. Есть у нас на Луначарского такой магазин, где можно отхватить иногда очень неплохие вещи. Поэтому коллекция югославской обуви оказалась под пристальным вниманием наших музыкантов, а девочки из магазина были задарены наборами шоколадных конфет и шампанским. С джинсами всё тоже не так сложно. Те тёмные личности, которые частенько таскаются к нашим парням с импортными грампластинками в портфелях, попутно прифарцовывают и импортным шмотом. Так что мы все немного приоделись и попутно с выступлениями демонстрируем свой взгляд на молодёжную моду. Довольно успешно, кстати. Люди к нам на танцы стали одеваться заметно приличнее теперь, чем в первые дни. Весьма возможно, что этому поспособствовало одно маленькое происшествие.

— Паха, открой, свои, — услышал я однажды перед танцами голос за дверью, после весьма тактичного стука. Подошёл, открываю, стоят двое парней. Гопяка узнал не сразу. Короткая стрижка, почти под «ноль» и вполне приличная одежда.

— Это тебя в ментовке обкорнали? — ухмыльнулся я, глядя на его новую причёску. Почему-то именно такая мысль первой пришла в голову.

— Не, я в армию ухожу. Вот друга привёл познакомиться. Это Монс, то есть Юра, — он кивнул на своего сопровождающего. Высокий парень, лет семнадцати, с широким и глубоким шрамом на всю щеку.

Теперь и с причёской Гопяка понятно. Оказывается, он сам заранее побеспокоился о стрижке в парикмахерской, чтобы не попасть в лапы армейского цирюльника и не щеголять потом ссадинами и «антеннами» на подстриженной голове, как все призывники.

— Тоже песни пишет? — не совсем понял я причину знакомства.

— Он за меня остаётся. Короче, тут такое дело. Встречались мы с парковскими, Нижним Щорса и с Переходным, — перечислил Гопа основные группы местных хулиганов, — В общем порешали, что Гагры теперь мирная территория. Неохота всем, если из-за драк тут «скачки» закроют. Монс за этим последит, а ты, если что, к нему обращайся, ну и он тоже чтоб знал тебя, а то мало ли, как оно всё повернуться может, — намекнул он мне, что может и мне придётся иногда его другу помочь.

Так что теперь у нас на танцах мир, дружба, жвачка. Понятно, что совсем без конфликтов не обходиться, но такого как раньше, чтобы драка шобла на шоблу, уже не бывает.

— Да не сделать нам столько! Ты понимаешь, не сде-лать! Я тебе где сборщиков найду? — Силантьев разоряется так, что уже любопытные к нему из цеха заглядывают в приоткрытую дверь.

— Кузьмич, не ори. Найду я сборщиков. Сколько надо будет, столько и найду, но ты мне поможешь, — успокаиваю я начальника цеха, ухмыляясь. Мне его спектакль до лампочки, так что не фиг меня «на горло» брать.

— Чем я помогу?

— А вот так же орать на меня будешь у директора, или у его зама. Лучше давай вместе прикинем, кого нам к этому делу припрячь, чтобы с интернатом договаривался, — я искренне веселюсь, глядя на постепенно спадающую расцветку багрового лица Силантьева.

Дефицит «джеков», пальчиковых штекеров для эстрадной аппаратуры, я ощутил на себе, как только кончились мои личные запасы. Купить их просто негде. Нет ни в магазинах, ни на базаре. Подсчитал, сколько только в нашем ансамбле таких штекеров надо. Ужас. Тридцать восемь штук. С разобранным «джеком» примчался к заму по производству. Прикинули с ним загрузку токарных полуавтоматов. Тысяч двенадцать — пятнадцать в месяц спокойно можем делать. Попёрся в экспериментальный цех. Раз уж так сложилось, что они застрельщики всей новой продукции, то с ними и буду решать, как из отдельных деталюшек собрать готовый штекер. Идея с интернатом возникла экспромтом, когда я увидел, как своими прокуренными пальцами Кузьмич пытается ухватить мелкие детали. Неуклюже у него выходит, а вот школьникам с их пальчиками самоё то. Взглянув на часы, сам собираю штекер. Почти три минуты вышло.

— Пять копеек за сборку? — спрашиваю я совета у Кузьмича. Тот тоже засёк время, что-то считает про себя.

— Интернат наверняка у них половину заберёт, — вздохнув, подсказывает он.

— Тогда ориентируем наше руководство на восемь копеек, — предлагаю я.

— Много. Это же сколько они в час будут зарабатывать? — машинально тянется он к пачке с папиросами, которую я так же невзначай отодвигаю от него на недосягаемое расстояние.

— Кузьмич, ты на детях три копейки решил сэкономить?! — чувствую, что теперь уже у меня морда лица начинает наливаться кровью.

— Да я что, пусть начальство решает, — Силантьев делает неожиданный рывок и отвоёвывает свои папиросы, — Сейчас к расчётчикам зайду, пусть расценку подтвердят, а потом можно профкомовца с парторгом в интернат отправить. Только на это указание директора нужно получить, — вздымает он вверх указательный палец.

Успокаивающе машу рукой и спешно ретируюсь, подгоняемый клубом дыма от первой, самой сладкой затяжки. В следующий раз возьму в заводском бомбоубежище сумку с противогазом, а то ишь ты, наловчился он меня из своего кабинета выкуривать.

По моим прикидкам, за двухчасовую работу по два-три раза в неделю у школьников рублей пятнадцать — двадцать в месяц должно выходить. На мороженое и шоколадки вполне себе хватит, а потом ещё чего-нибудь им подкину, например те же сетевые шнуры к электротермосу. Нет ещё в это время штампованных проводов. Всё надо вручную на гаечках — болтиках собирать. Вот и пусть ребята моторику пальцев тренируют и не боятся своими руками качественно сделать простейший ремонт тех же вилок — розеток. При социализме это очень полезный навык. Я только в ДК уже отремонтировал или поменял десятка три таких чудных электроизделий, болтающихся на одних проводах, обгоревших и хлябающих. Для меня любой искрящий контакт, как нож в сердце. При включенной аппаратуре грохот в колонках от них стоит, как от пулемёта.

С Ольгиными родителями познакомился за обедом, когда вернулся из института. На столе заметно добавилось солений — варений, извлечённых ими из двух пухлых хозяйственных сумок. Нормальные у неё предки, без лишних закидонов. Тёща правда не в меру любопытная, но кто из нас без греха… Под вечер утащил всех знакомить со своими родителями. Папашки общий язык нашли быстро. Производственные темы под коньячок с лимоном, чем не повод для хорошего вечера. Мамахены притирались дольше. Перелом произошёл, когда мой отец, ненадолго отвлёкшись от эээ… лимона, обронил между прочим, что у него есть возможность вступить в кооператив. Завод у них новый дом строит недалеко от автовокзала. Вроде бы ему предлагали вступить, а он подумал, что пока ни к чему.

Первым сделал стойку я. Сначала отец с недоверием выслушал, что я ему деньги за двухкомнатную квартиру через двадцать минут принесу, и не только на первый взнос, а потом подключилась тяжёлая артиллерия… Через полчаса, под Кагор, мамахены уже спорили, у кого из них припасены лучшие шторы для будущей кухни. Что характерно, наше с Ольгой мнение их абсолютно не интересовало. Сгонял по-быстрому за пополнением алкогольных припасов в наш Гастроном, а то дело уже к семи вечера. После этого мы с Ольгой почувствовали себя лишними на развернувшемся празднике жизни и спокойно пошли к себе. Раз уж родители выключили телевизор и начали перебирать пластинки, то не стоит им мешать.

— Семёныч, нет. Ты же сам прекрасно понимаешь, что мой вариант лучше, — размешивая сахар в чае, уговариваю я своего тренера, — Ольга за мной и присмотрит, как надо, и стимулирует меня на результат она будь здоров. Давай не будем доводить этот вопрос до антагонистических противоречий, — неожиданно даже для себя, завершаю я свою часть диалога. Вот же, начитался перед поездкой учебников, скоро плакатными лозунгами начну вещать. За окнами поезда уже Омская область, сплошные болота и непонятные проплешины полей. Нам только что проводница принесла чай. Мы возвращаемся из Новосибирска, с зональных соревнований с первым местом и результатом в восемь метров десять сантиметров. Установку тренера на первое место и на то, чтобы выпрыгнуть за восемь метров я выполнил. По его словам, мне надо показать стабильность и пока не слишком высовываться. Так что прыгал не в полную силу, лишь бы к восьми метрам поближе. От соревнования к соревнованию будем помаленьку наращивать результат. Семёныч говорит, что на такую статистику чиновники от спорта должны среагировать гораздо сильнее, чем от разовых достижений. Создаётся видимость, что спортсмен бодро прогрессирует в развитии и стабильно показывает высокие результаты.

— Да не смогу я её оформить на ставку. У неё даже прописки нет, наверное, — немного подумав, приводит он очередной довод. Вот ведь упрямый. И причины-то какие находит, чтобы своё решение продавить. Нет уж, тут вам не там, полюбуйтесь на индейское жилище. Фигвам называется. Я тоже упрямый, если для дела надо, и на одних морально — волевых тоже умею побеждать.

— О как, так там даже ставка… Я, в общем-то, про полставки думал, по совместительству. Да за ставку я пять человек пропишу, если надо будет, — «успокаиваю» я его, — Семёныч, ты лучше честно скажи — нам с тобой золотые медали нужны или нет? Если мы никуда на международные соревнования не собираемся, то мне без разницы, кто у меня будет вторым тренером. Деньги в этом вопросе не главное.

Тренер хочет что-то сказать, но задумывается. Едем мы с ним на фирменном поезде «Байкал», в СВ. Я, честно говоря, был немного ошарашен, когда по факту выяснилось, что в Новосибирск мы поедем в плацкартном вагоне. Обратная дорога предполагалась таким же образом, но тут уж я встал насмерть. От десяти лишних рублей за билет я не обеднею и за нормальный сервис готов их доплатить из своего кармана, а если надо, то и за обоих могу рассчитаться. Видимо на Семёныча моя эскапада впечатление произвела, и довод про деньги и медали он воспринимает верно.

— Сколько ты на этих соревнованиях мог добавить? — зачем-то понизив голос, спрашивает он.

— Сантиметров двадцать — двадцать пять уверенно, с первых двух попыток, а остальное по счастью, как повезёт, — скромничаю я, так как уверен, что запас у меня больше, а отсутствие заступов и разбег давно отработаны до автоматизма. Дело в том, что на улице уже снег выпал, не попрыгаешь, а в зале у нас нет прыжковой ямы, вот и не могу точно сказать, сколько я на сегодня могу прыгнуть. В голове крутится восемь пятьдесят, но мне самому кажется, что это очень много. Некий психологический барьер, однако. Магия цифр.

Тренер в раздумьях. Сидит, машинально помешивает уже остывший чаёк. Схожу к проводнице, ещё закажу, пусть думает.

Новосибирск мне понравился. Хороший город. Я бы не отказался там жить. Шикарная река, обалденное водохранилище — Обское море, длиной в двести километров и шириной в двадцать с лишним и лес, не хуже, чем у нас, на Урале. А уж какую я там рыбку прикупил на базаре… Ух-х… Везу домой шесть кило стерляди и пятикилограммовую нельму холодного копчения, разрезанную на три части, чтобы в сумку влезла. Понятное дело, продавалось всё это из-под прилавка и чтобы добыть деликатесы, пришлось проявить сноровку и настойчивость. В конце концов, даже паспорт показал, что я из другого города, а то дебелая торговка никак не хотела со мной общаться, предполагая во мне «засланного казачка».

Довелось мне в Новосибирске немного поиграть в футбол. Целых пятнадцать минут в конце второго тайма. Половина нашей, свердловской команды, доехала до Новосибирска с температурой. Время года такое, гриппозное. Команду добирали, из тех спортсменов, кто на ногах остался. Я сел вторым на скамью запасных, твёрдо пообещав своему тренеру, что в силовую борьбу не полезу. На меня никто и не надеялся, когда пришла пора замены. Минут через десять я насмерть загонял правый фланг наших соперников. Они прилично устали под конец игры и не хотели уже бегать много и быстро. Ха-ха три раза, куда им деваться, если я нагло кричу: — Играем в стенку, — скидываю мяч на центр и ломлюсь, как лось, по своему флангу, за счёт скорости отрываясь от защитников. В итоге заработал два угловых, которые сам и подал. Один из них реализован. Прямо в голову нашему нападающему попал, а от неё мяч в ворота влетел, как от дерева. Вратарь соперников только руками развёл. Ничья. Свердловчане вышли в финал. Намёки футбольного тренера мы с Семёнычем «не поняли», а ибо нефиг. Приехали у тебя сегодня поездом твои же запасные, которых ты сам не один год тренируешь, не разевай рот на нечаянных волонтёров. Есть на финал полный состав у твоей команды, вот и выигрывай. Успехов и удач! Лично меня дома невеста ждёт. Без пяти минут жена. Что характерно, живым и здоровым.

Мне хватило того, что в первой жизни, во время футбола на ОФП (общефизическая подготовка), мне вывихнули колено. «Неудачный» подкат со спины. Про жутко неприятный хруст, когда иглой, толщиной в стержень от шариковой ручки, прокалывают хрящи, чтобы откачать сгустки крови из разбарабаненного колена, рассказывать не буду. Смысл в том, что после некоторых травм спорт в этой жизни заканчивается. Навсегда. Суицид среди «неудачников» советская пресса никогда не озвучит, это Запрещено и писать про такое не только бессмысленно, но и опасно. Разрешены лозунги и плакаты, прославляющие Чемпиона, одного из многих тысяч, того, кто добился успеха. Ему посвящено всё внимание и он пожинает лавры. Судьба спортсменов, оказавшихся за бортом, мало кого волнует, как бы сладко про «советский спорт» не пели те, кому это положено. Имена «неудачников» забыты тут же, а их судьба определена личными возможностями и пенсией по инвалидности, в лучшем случае. Может быть товарищи по команде скинутся потом по десятке, чтобы отдать дань человеку, полжизни положившему на алтарь советского спорта. И всё. У нас на болоте снова всё тихо и благостно, а то что камушек только что влетел, так на болоте ничего и не дрогнуло, вон, даже ряска толком не разошлась. Это не камушек, звезда упала, вот даже как, спортсмен умер, не умер, покончил… эээ нет, наши люди отличаются от капиталистического… Чего? Куда пойти? Да как ты смеешь! Ми-ли-ци-я!

Что в Советском Союзе необычно, так это традиции критической мысли и экспериментальные достижения. На спор наши люди могут сделать хоть плавающий танк, хоть подводную ракету. Но запустить потом эти достижения в серию, да с сохранением качества, до такого доходит не часто. Особенно, если не касается обороны. Далеко ходить не надо. Из окон нашего поезда видны зерноуборочные комбайны, вернее скелеты, наполовину разобранные. Их производство каждый год увеличивается, а качество всё хуже и хуже. Вот и работают они один — два сезона, а потом зачастую становятся донорами для своих выживших собратьев. Их начинают понемногу разбирать на запчасти. Некачественный «сырой» металл, допотопная конструкция, даже вращающиеся пары от пыли толком не защищены. Взять бы этих конструкторов, да посадить за штурвалы комбайнов на уборочную. И чтобы ремонт делали своими силами в полевых условиях… И так каждый год. Допустим, такое возможно, но дальше в борьбу с качеством вступит Его Величество План. Жуткая разрушительная сила! Дамоклов меч, висящий над любым директором завода. В эпоху Великих Приписок за качество с него не очень-то и спросят, а вот за невыполнение плана легко могут снять с должности, как «не справившегося и не оправдавшего доверия».

Продвинутый советский покупатель обязательно посмотрит перед покупкой, когда произведён тот товар, за который он собирается отдать деньги. Если в штампике на дате изготовления стоят последние дни месяца, то от приобретения лучше отказаться. В автомобилях, изготовленных в дни борьбы с планом, можно найти приваренные к салазкам сидения, сухие стойки, наживлённые, но незакрученные гайки и ещё кучу самых неожиданных чудес, ни одно из которых будущего владельца не порадует.

Дом встречает визгами и писками. Ольга повисает на шее, прямо на лестничной площадке. Роняю сумки на пол и кружу её. Накружились так, что в квартиру заходим, как пьяные.

Начинаю демонстрацию подарков.

— Тут у нас рыбка, вкусная. Ещё рыбка, о, опять рыбка, уже совсем другая рыбка, но тоже объедение. Надо будет с родителями поделиться. А это мне перепали кроссовочки, зимние. Тренер один из Барнаула приторговывал. А в пакете куртка, тоже финская, вроде Аляски. Да, сейчас одену, посмотришь. Ну вот, вроде всё.

Демонстративно отвожу в сторону глаза от новенькой спортивной сумки Адидас, которую ещё не трогал и не открывал.

— А там что? — моя милая обличающе указывает пальцем на незнакомую ей сумку.

— Ой, совсем из головы вылетело. Я же тебе сумку купил…

— А в ней что? — в радостном предвкушении Олька сверкает глазами. Озадаченно гляжу в потолок.

— Слушай, даже не помню. В такой спешке собирался. Там наверно тебе мелочи какие-то лежат, — я с удовольствием смотрю, как любимую моментально сметает с дивана.

— А-а-а, класс-класс-класс, — как девочка скачет она на одной ноге, разглядывая кроссовочки из красной замши с кокетливой опушкой из белого меха. Повезло, что был её размер. Ножка-то у неё почти что детская. Любопытство перевешивает дальнейшее любование и она снова зарывается в сумку. Там же выглядывает ещё один пакет, и не маленький. Устраиваюсь на диване поудобнее. Сейчас будет весело. Из пакета появляется бумажный свёрток, перетянутый бечёвкой. Ольга обводит взглядом комнату, но ничего режущего ей на глаза не попадается и она начинает распутывать узел, периодически сдувая падающую чёлку. Обёрточная бумага через минуту разлетается, но там снова такой же свёрток. Ольга шипит от возмущения, грозит мне кулачком и бежит за ножницами. Под бумагой оказался пакет, перетянутый лентой. С бантиком она справляется быстро и вытряхивает на стол белый адидасовский пуховичок. Пискнув от восторга гладит его рукой, заодно крутит головой, проводя анализ на соответствие цветов у подарков.

— Руку в рукава засунь, — подсказываю я с дивана. Вязаная шапочка, в красно — белую полоску. Всё это она тут же прикладывается друг к другу. Ольга любуется со стороны, отступив от стола на пару шагов.

— Там вроде в карманах что-то было, — сдерживая улыбку, говорю я, как бы между прочим. Держу покер фейс. Лицо у меня безмятежное, с явным налётом имбицильности. Ольга, разъярённой кошкой кидается к столу, бросив на меня возмущённый взгляд. Сдерживаться дальше невозможно, и я начинаю подхихикивать. В одном знакомом мультфильме такую же суету устроила белка с орехом.

Из карманов вытаскиваются красненькие перчатки с полосочкой белого меха на запястье. Издав восторженный вопль, милая уносится к зеркалу. Да, кстати. Сумка-то тоже красная. Только надпись Адидас, значок фирмы и полоски по бокам белые.

Спасибо жене барнаульского тренера, приехавшей с командой их гимнасток. Задача перед ней стояла нелёгкая. На Ольгин размер нашлась всего одна пара подходящей обуви. Всё остальное пришлось подбирать, отталкиваясь от кроссовок.

Через пять минут на подиуме нашей квартиры состоялся показ мод. На мой взгляд курточка для наших зим легковата, но сидит исключительно замечательно. К привезённому мной комплекту добавились джинсы в обтяжечку и белая водолазка. Комплект Зима 76–77 встретил восторженное внимание зрителя и звезда подиума была отловлена и зацелована, по самое не могу. Дальнейшее обсуждение, вместе с манекенщицей, было перенесено в более подходящее помещение с большой кроватью.

Через два часа звоню родителям. Нас уже ждут на пельмени. Мать торопит. Наряжаемся в обновки, грузим в пакет рыбу и бодрым шагом идём к родителям.

— Здравствуй, Паша. А кто это с тобой, новая девушка? — я не среагировал на хлопок двери, проходя мимо знакомого подъезда. Даже зачем-то отвернулся.

— А, Лена, Галка. И вам здрасьте, — слегка притормаживаю я, осматривая одноклассниц, — Это моя невеста, Ольга. Скоро на свадьбу вас пригласим. Уже немного осталось ждать, — улыбаюсь я, как бы не заметив ехидный намёк моей «бывшей». Девушки молчат. Помахал им рукой, обнял Ольгу за плечи и пошёл дальше.

— А она тебе кто? — спрашивает моё чудо, когда мы отходим подальше.

— Она… — я оглядываюсь на двух девушек, одна из которых уткнулась подруге в грудь, — Просто девочка из детства.