Вот это я опростоволосился! Сам вчера Ольге рассказывал про разведчика, а сегодня на эти грабли и наступил. Понятно, что город это не лес, не пещера и не космос, где меня натренировали на постоянном контроле и наблюдении, но самокритику и оправдания лучше оставить на потом. Сейчас мне нужен план действий.

- Коля, куртку бери и пошли, срочное дело есть, — я заглянул в комнату, где на репетицию начали собираться ребята. — Лёха, я минут через двадцать буду.

Вытащив Николая в коридор, встал так, чтобы видеть в нижний пролёт лестницы и всех, кто по ней будет подниматься.

- За мной полдня какой-то пинкертон таскается. Может менты, а может и воровайки. Ты первым выходи на улицу, а я минут через пять пойду, и на остановке от него оторвусь. Мне надо знать, куда он после этого направится. Присмотри за ним издалека. — я хорошо изучил Колю, а он меня. Надёжный парень, не задающий лишних вопросов, который знает, что если я его о чём-то попросил, значит так надо. Подождал минуту, услышал, как за Николаем хлопнула уличная дверь. Я спустился по лестнице на один пролёт и встал к окну. Глядя на улицу, не спеша выпил кофе и съел булочки. Освещённый холл ДК отчётливо отражался в оконном стекле, и я видел, как мой преследователь выглянул из буфета и скрылся обратно.

Теперь главное всё правильно рассчитать. Я вышел на улицу. Николая заметил на другой стороне дороги, у тумбы с афишами. Не торопясь пошёл к остановке. Мне надо будет изобразить человека, желающего попасть на нужный маршрут. Дверь ДК у меня за спиной хлопнула ещё раз секунд через тридцать, так что фора по времени известна.

В автобус девятнадцатого маршрута с надписью «Экспресс» я заскочил вслед за бегущей тройкой студентов. Кавалеры галантно придержали двери, а я успел подсадить отстающую девушку, и запрыгнув сам, немного пододвинул парней, после чего двери автобуса захлопнулись. Назад оглянулся, когда мы отъехали метров на сто. Филёр бодро топал в сторону городского пруда, а среди группы пешеходов пару раз мелькнула знакомая помпошка Колиной лыжной шапочки.

Обратно вернулся, дав небольшой круг, чтобы подойти к ДК с другой стороны. Николай, с красным от бега и мороза лицом, примчался минут на пятнадцать позже.

- Он в «Динамо» зашёл, на третий этаж. — вполголоса сообщил Коля, раздеваясь.

- Ты за ним, что ли туда попёрся?

- Нет, конечно. Там лестница, как аквариум. С набережной хорошо видно, кто и куда поднимается. — обиделся Николай.

- Коль, извини. По крайней мере, теперь всё прояснилось. Вот только с усилителями пока завязываем. Интересно, откуда они мой новый адрес узнали?

- Да тут и гадать нечего, — кивнул Николай в сторону Вити.

К Вите мы подошли с двух сторон и под недоумевающими взглядами ребят, под локотки вывели его в коридор.

- Расскажи мне, друг мой, за сколько сребреников ты меня динамовцам продал? — елейным тоном поинтересовался я у Виктора.

— Я… да ты что, да я…

- Кому опять растрепал? Вспоминай. — тряхнул парня за плечо Николай, конкретизируя вопрос.

- Так я это… мы в хоккей играли, а тут дядя Саша с третьего подъезда к корту пришёл. Спортсменов, говорит, ищу. Он же по конькам мастер спорта. Только старый уже. Вот и думает тренером стать.

- И ты… — мягко подтолкнул Коля зависшего парня.

- А я говорю, вон Пашка у нас теперь в доме живёт. Первое место в Новосибирске только что занял.

— А он…

- А он ничего, спросил только по какому виду, ну, я и рассказал.

- Так, находка для шпиона. Если ты про меня ещё хоть раз что-то сболтнёшь, то сразу можешь забыть, что мы когда-то были друзьями. Витя, детство закончилось. Ты понял?

- Да понял я, понял. А что случилось-то? — закивал головой Витька, как китайский болванчик.

- Давай я ему сам в ухо врежу, если тебе неудобно? — предложил мне Николай, посмотрев на моего друга, как на недоумка. — Слышь, ты, информагенство. Тебе только что русским языком сказали, что от тебя, болтуна, одни неприятности. А тебе опять всё надо знать? Кому на этот раз побежишь рассказывать, жертва словесного поноса? — вид у Николая свирепый, того и гляди, Витьке реально может в ухо прилететь.

- Витя, а ты вечером у отца спроси, кто у вас из родни и сколько отсидел из-за таких, как ты, Павликов Морозовых. Только тот пионер — герой болтал якобы из идеологических побуждений, а ты — из-за словесного недержания. Надеюсь, теперь сообразил, что второй раз я с тобой разговаривать не буду и ребятам объясню, почему, — подтолкнул я Витьку обратно в комнату.

- Зря ты так, пару подзатыльников надо было ему выдать. Это я тебе на личном опыте воспитания младшего брата говорю, — проводил Николай взглядом скрывшегося Виктора. — Что дальше думаешь делать?

- Есть мысли, но сначала с тренером посоветуюсь, — успокоил я друга.

Семёныч ничего неожиданного мне не расскажет, но какие-нибудь реальные случаи я у него выпытаю. Надо мне это знать, для иллюстрации. Откуда нынче такое рвение у динамовских волонтёров, я догадываюсь. Щёлоков с Чурбановым перед Брежневым хвалятся, как они за советский спорт радеют. Вот и прогибается местное руководство, получая соответствующие приказы сверху. Вручат мне медальку за спортивную победу, завоёванную в обществе Динамо, глядишь, кто-то и получит внеочередное звание, или ещё какую-нибудь плюшку. Хотя, это я сейчас такой умный, а вот до того, как узнал про Динамо, что только не передумал…

Семёныч не подвёл. Ожидаемо поделился новостями «из жизни спорта», как динамовцы вратаря из молодёжки вербовали, под заявление об изнасиловании, как биатлонисту через губу цедили, что раз не хочет он быть среди чекистов, то значит не всё у него в порядке с Советской властью, да и ещё много чего. С другой стороны Динамо многих спортсменов устраивало. Хорошие оклады, квартиры, машины, дополнительное снабжение. Кто от такого откажется. Добивайся побед и получишь социалистическое счастье. А так-то да, мы все в одинаковых условиях, и спорт у нас любительский. Вот только барак в нашем социалистическом лагере, у динамовцев посытнее.

- Это что!? — сорвался на крик академик, дав «петуха».

- Вы же будете писать об открытии «наверх»? Вот и приложите первый вариант письма к своему докладу, — спокойно ответил я ему. Даром, что ли я вчера целый вечер сочинял, да на машинке печатал.

- Я такое не подпишу!

- Не возражаю. Там и так стоит только моя подпись. Пусть это письмо идёт, как моё личное мнение. Можете в докладе этот момент указать.

- А второй вариант для кого?

- Для нашего «молчи — молчи». Там ничего секретного, кроме ожидаемой прибыли страны в триллионы.

- Какие триллионы? — осел в кресле учёный, словно мячик, из которого выпустили воздух.

- На месторождении триллионы алмазов. Даже если их продавать по доллару за штуку, то такие цифры и получатся. Умножать на один я умею без ошибок, можете даже не проверять.

- Но вы же крупными буквами написали, что ни один кристалл не должен быть продан, как сырьё, ещё и про недопустимость концессий упомянули. Так. подождите, а для чего первому отделу вы написали?

- Так шпион за мной следит. Виктор Семёнович. Вот и сейчас, скорее всего вокруг здания ходит. — ухмыльнулся я, последний раз зафиксировав наблюдателя из лестничного окна, когда поднимался к академику. Всё-таки пробили учёного астрономические цифры. Как он вдруг с чего-то на Вы со мной заговорил.

- Какой шпион?

- Наверно американский, а может английский. Я в них не разбираюсь.

- Юлий Феликсович, прошу срочно зайти ко мне. Очень срочно! У нас ЧП! — заорал академик в трубку, когда я. в щель между шторами, показал ему соглядатая.

- Так. Давайте ещё раз. Что за ссылка — см. прил. Норильск? — поглядывая то на окно, то на двери, спросил учёный.

- С этим как раз всё просто. Норильск — это не только никель, но и достаточно закрытый город. Аккумуляторы у нас будут сначала никель — кадмиевые, и только потом никель — металлогидридные. Для отдельных видов продукции возможно никель — цинковые. Они мощные, но долго не живут. Откроем сначала производство в Норильске. Там все друг друга чуть ли в лицо знают. Любой шпион, если в первый день от холода не умрёт, то на второй день станет на весь город знаменит. С ним даже бабушки будут здороваться, и интересоваться, как у его президента здоровье.

- Откуда такие знания?

- Я свободно читаю немецкие издания, а жена английские, но вот разговорной практики у нас нет. Так что про будущее аккумуляторов информацией владею. А про Норильск…

- Виктор Семёнович, что случилось? — наконец-то соизволил появиться начальник первого отдела, пинком отрыв дверь. Судя по багровой морде, по лестницам бегом бежал, вот только что-то долго у него это вышло. Наверняка в нормы ГТО не уложился. На первый взгляд он чуть больше центнера весит, при росте метр шестьдесят.

— Беда у нас. Собственно, ознакомьтесь, — академик подтолкнул листок с моим анонсом нашего будущего триумфа. — Вопрос наиважнейший, экономическая необходимость для страны запредельная, а у вас тут за нашими сотрудниками шпионы наблюдение устроили. Вот. полюбуйтесь на того человека в серой шапке. Второй день следит за нашим главным изобретателем, — снова выглянул академик на улицу, — Вылитый американский шпион.

Феликсович обозрел «объект» и взревел корабельным ревуном. Не знаю, слышно ли его на улице, а вот сотрудники в здании наверняка вспоминают, когда и где они последний раз видели противогаз на занятиях по ГО.

Примерно через полчаса начались внеплановые учения КГБ. Лично я со смеху покатывался, когда видел, как парковались ГБэшные Волги, видимо рассчитывая, что все шпионы в мире полуслепые идиоты, а потом от них расходились люди, чётко формируя три концентрических кольца вокруг здания. Время от времени им подавали знаки, и тогда кольца приобретали более правильную геометрию. Половину сотрудников явно выдернули из кабинетов, и они вполне очевидно приплясывали на морозе в лёгких ботиночках и модных, но не греющих пальтишках. Потом был сюр…

Когда с одной стороны к тебе идут четыре здоровенных водопроводчика, вылезшие из УАЗовской «буханки» с соответствующей надписью, а с другой четыре медбрата, каждый ростом под два метра… Туг даже наш «шпион» затрепыхался, выкатив глаза так. что нам. со ста с лишним метров было видно. «Неожиданно» подойдя, объединённая медико — водопроводная бригада спеленала несчастного, на всякий случай отметившись по разу скупыми, но жесткими ударами. Всё правильно, команду «обездвижить и зафиксировать» попробуй не выполнить. «Обездвижил» каждый, как умел. «Фиксировали» скопом. В шесть ремней и двое наручников. Выбор направления, к месту парковки привёзшего их транспортного средства, выиграла команда «медиков», бессовестно воспользовавшись своим физическим и весовым преимуществом. Они просто выдернули «объект» из рук «водопроводчиков», оставив тем только одну из брючин, ботинок и накладной карман от пальто. Медицинский РАФик стартанул через секунду после того, как туда закинули захваченное тело. «Медбратки» запрыгивали на ходу. Четыре черных Волги попытались изобразить блокировку трассы, но после того, как две из них треснулись бортами, решили ехать в режиме обычного транспорта. Скорее троллейбуса, чем такси. Гудяще — вопящий караван отбыл на Ленина 17. В Управление КГБ по Свердловской области. Из-за особенностей своего зрения я получал большое удовольствие, рассматривая из окна все

детали произошедшей «спецоперации по захвату американского шпиона». Словно плохой боевик посмотрел, «про русских». Режиссура ни к чёрту, но забавно.

— Вот спасибо, Виктор Семёнович, а то хожу и не знаю, как дальше жить, — я попрощался с академиком и очень убедительно попросил его разузнать, чем дело кончится. Каюсь, слегка магией даванул. Запас-то энергии растёт понемногу.

— «Шшез ми эд. глырх юшез дивайн», — только на такое ругательство меня хватило, когда я узнал, что накопали чекисты. Любителям лингвистики скажу сразу, что перевести его. без трёхтомника пояснений, вряд ли возможно. Заковыристо у гномов всё с их местным матом.

Оказывается, при доскональной проверке в недрах Динамо всё — таки был обнаружен враг. Шестидесятипятилетний сторож стадиона в прошлом оказался одним из бандеровцев, отметившимся сотнями жертв. Убивал он во время войны не только поляков, но и своих соседей, из тех. кто позажиточней, и в ответ не мог настучать ему в репу. Это по секрету академику Феликсович потом рассказал, а уж тот — мне.

С соглядатаем всё грустно. Их троих, курсантов училища МВД. отправили на практику. Прикрепили к Динамо, где им было дано задание: отработать подготовку вербовки сотрудника. Так витиевато обозначало руководство будущих перспективных спортсменов, на которых им указали тренеры. Один из курсантов, у которого папа работал в областной прокуратуре, закончил практику сразу, резко свалив по путёвке на зарубежный чехословацкий курорт. Второй внезапно заболел. Даже не буду спрашивать, где работают его родители. А третий пытался что-то изобразить, вроде наблюдения. В результате был захвачен во время спецоперации КГБ. Что характерно, именно его и постарались сделать крайним.

Красиво динамовцы спрыгнули? Для кого как. По бумагам может и гладко, а вот у тех. кто их бумаги не читает, осадок остался. Во всей красе и спорт наш увидели, и свою готовность.

Я от случившегося происшествия свои бонусы уже получал. Даже мой участковый теперь извещён, что при возникновении интереса у его ведомства к моей персоне, сначала надо позвонить в первый отдел Уральского научного центра АН СССР. Там я эээ… числюсь… точнее, работаю старшим научным сотрудником в отделении, где руководит Виктор Семёнович. Полное его название ещё не могу выговорить без запинки. Свободное расписание я себе выторговал под обещание, что я и в дальнейшем буду подкидывать идей не меньше, чем все остальные наши сотрудники, вместе взятые. Почему-то мы оба старательно обошли стороной обсуждение незначительной детали — входит или нет мой руководитель в это число.

Старшим научным сотрудником я стал внезапно, когда мы своё послание на утверждение нашему руководству подали. Ушло моё письмо, подписанное МНС, а вернулось уже с новым званием, или должностью. Тут я ещё не разобрался, в их иерархии. То ли дело в армии — там со званиями всё сразу понятно. А тут — мешанина из должностей и степеней. Даже академик-то. вовсе не академик на проверку оказался, а всего лишь доктор наук. Я сам это в наших бумагах увидел, там. где он подписывался. То-то он в праздники в обычном костюме таскается, а не в мантии и такой прикольной шапочке с кисточкой и квадратной нашлёпкой сверху.

Кристаллики импактитов для себя я отбирал минут двадцать, шипя ругательства себе под нос и неоднократно перетасовывая те кучки, по которым я их разделил.

- Виктор Семёнович, ничего не получится. Мне не хватит двух кристаллов. Десяток — минимум, и то для первоначального изучения. — я с раздражением отодвинул четыре кучки алмазов, которые по моему разумению годились только в брак. Слишком много в них примесей, и форма, а точнее, её отсутствие. — Нам прислали отходы? Или это усреднённые образцы?

- Насколько я в курсе, то выходит так. что самые приличные камни ушли на огранку.

- И чем они собираются их гранить? — столько ехидства в моём голосе ещё никогда не было, поэтому я вполне себе насладился новым, незнакомым ощущением, — У импактитов твёрдость в полтора раза выше, чем у обычного алмаза. Разве только часть сырья перемелют на полировочные пасты.

- Думаю, что с огранкой как раз всё не так сложно. Ты прав, сделают пасты и с их помощью обработают алмазы.

Я задумчиво ссыпал рассортированные мной алмазы по разным конвертам. Интуиция просто вопит, что я упускаю что-то крайне важное.

но мне не удаётся поймать хотя бы краешек идеи, за который можно ухватиться. Мне подошли всего четыре камня из разобранной сотни.

- Павел, с тобой всё в порядке? — от вопроса учёного, наклонившегося ко мне. я немного пришёл в себя.

- Не могу поймать мысль. Это как-то связано с качеством алмазов или огранкой. — я отвечаю, как сомнамбула, всё ещё находясь в поиске решения.

- Чистота, увеличение площади рабочих граней, другой тип накопителей энергии. — начал перечислять Виктор Семёнович, желая мне помочь.

Да! Другой вид энергии! Я же сам по себе получаюсь, как аккумулятор. Я накапливаю и расходую энергию, причём весьма схожей природы. Меня даже затрясло от нетерпения, так захотелось попробовать понять, что в моей магии может изменить кристалл.

Наскоро попрощавшись, я забрал четыре наиболее подходящих импактита и помчался домой. Уж не знаю, что обо мне думал учёный, наблюдая за торопливой суетой, которую я создал перед уходом.

Следующие сутки прошли, как в тумане. Я собрал ионизатор, на который извёл весь свой запас диодов. Потом израсходовал все салфетки и бинты, которые были в доме, промокая кровь с изрезанной руки. У человеческой кожи оказалось высокое сопротивление и у меня ничего не получалось, пока я не догадался вставлять кристалл в свежий разрез на руке, сделанный скальпелем. Резать пришлось правую руку. От постоянной игры на гитаре, пальцы левой руки приобрели твердюшие мозоли на подушечках, которые вряд ли быстро зарастут.

Ионизатор, создающий поле с высоким напряжением, позволил провести необходимые эксперименты без постоянной беготни на «подзарядку» к трансформаторной будке. Положительно сказалось расстояние до разрядников, которое моя домашняя установка позволяла сократить до минимума.

Сутки без сна, с двумя перерывами. Один раз пришлось отвлечься на Ольгу, которая с ужасом увидела, как я режу себе пальцы, а потом, капая кровью, лезу к высокому напряжению. Пришлось успокаивать и объяснять, для чего мне это нужно. Она покрутила пальцем у виска и с книгой умотала в другую комнату, чтобы только не смотреть на мою живодёрню.

Второй раз отвлёк Лёха. Он сочинил новую песню и не придумал ничего умнее, чем тут же притащиться ко мне вместе с гитарой. Посмотрев на наш стол в зале, где вразброс лежал разложенный по блокам ионизатор и валялись окровавленные бинты, он опасливо

перебрался на диван. Окончательно Алексей выпал в осадок, когда увидел, как я мажу пальцы клеем и перематываю их синей изолентой, чтобы не испачкать в крови гитару. Даже мои объяснения, что бинты и лейкопластырь у меня закончились ещё вчера, не помогли. Дар речи к нему вернулся только после того, как я сунул ему в руки чашку с кофе.

- Ты сам себе резал руки? — проблеял он. нерешительно указывая на тот угол стола, где у меня была «операционная». Пузырёк со спиртом. Скальпель, комки ваты и полная тарелка окровавленных бинтов и салфеток.

- Давай пей кофе, а то того и гляди в обморок хлопнешься. Чего побледнел-то? Крови боишься?

- Просто представил, как я сам себе руку режу… А ты знаешь, я бы наверно не смог. Нет. смог бы. если бы от этого жизнь зависела, а вот так. раз за разом…

- Лёха. вообше-то это очень секретные опыты, и тебе лучше о них сразу забыть. Я даже пояснить тебе не имею права, что. зачем и почему, подписку дал. Ладно, показывай, какую нетленку родил. — подтолкнул я его размышления в нужном направлении.

Подстроив свою гитару по моей, он сыграл вкусненькое блюзовое вступление, и скорее, показал, чем спел песню. Поёт Лёха так себе, и жутко этого стесняется, отчего получается ещё хуже.

- Петь Саша будет? Для меня тональность не очень подходит, а у тебя во «вступе» постоянно открытые струны задействованы. — примерил я песню на свой голос, и на слух сопоставил некоторые особенности гитарного вступления и моего вокального диапазона. Мне придётся петь «не в голосе», низковато. Тот драйв, который интуитивно чувствует любой слушатель, когда певец берёт «на горло», вытаскивая себя на высокие ноты, у меня в этой тональности пропадёт. Я ещё терцию вверх могу дать без особого напряга, но тогда надо переписывать очень удачное гитарное вступление.

- Так-то я про тебя думал. Сашка весной в армию пойдёт. Он сессию завалил, и вряд ли сможет её пересдать.

- Вот даже как. Он вроде не глупый. Как можно завалить сессию на журфаке?

- Да ну его… Представляешь, он написал курсовую по творчеству «Битлз». Ладно бы. критиковал их. так нет же, взял и написал всё честно, как есть. Говорят, что её на парткоме универа разбирали. Короче, хана Сане. Его теперь преподы нагло валят, что по истории КПСС, что по научному коммунизму.

- Не понял, а в чём проблема? Надо просто выучить первоисточники и учебники, и пусть хоть удавятся с переэкзаменовкой.

- Да ты что? Ты сам-то эту муть хоть раз читал? Там же ни одного слова живого нет. Как там что-то можно запомнить?

- Ты попробуй Сашу сегодня найти. Пусть мне позвонит и договоримся, как встретиться. Скорее всего я смогу ему помочь. — подумав, сказал я. Раскрываться лишний раз не хочется, но тут я придумаю подходящее объяснение, да и напиток какой-нибудь подсуну. Придётся улучшить память нашему солисту. Не дело, своих бросать, если можешь помочь.

Напряжение последних дней меня доконало, и я на какое-то время выпал из реальности, откинувшись с гитарой в руках на спинку дивана. Очнулся минуты через три. так и продолжив машинально перебирать струны на гитаре. Приоткрыв глаза, повторил сыгранное ещё раз. добавив напеваемую без слов мелодию.

- Что это? — заторможенно спросил Алексей.

- Твоя песня, не слышишь разве? — расслаблено проговорил я. начиная понимать, что только что переложил его мелодию на абсолютно иное построение аккордов. Григорианские хоралы синтезированы из интонационных формул восточно-средиземноморских музыкальных культур и фольклора германских и кельтских племен. Лет через двадцать в музыке появится даже особое направление, которое назовут Энигматик.

- Потрясающе. Я такого никогда не слышал. — не сводил Лёха глаз с моих рук. особенно с правой, где я замотанными в изоленту пальцами, извлекал искусственные флажолеты над грифом и попутно отстукивал своеобразный ритм. Звук и сама музыка получались непривычно расслабляющими, как и всё моё состояние.

- Добавим эффектов и неожиданной ритмики, тогда и будешь кайфовать. А пока давай хотя бы запишем, что сотворили.

- И точно. Наиграй ещё раз. — попросил Алексей, вытаскивая из своего кофра тетрадь и карандаш. — Я завтра над аранжировкой помудрю. Ты бы мне сделал такой же комбик. как время будет. — кивнул Лёха на моё творение для домашних репетиций, махонький усилитель с колонкой, к которому мы подключили гитары. — Только мне тоже обязательно нужен выход на наушники, чтобы соседи не стучали по трубам вечерами.

- А что раньше мо. лчал? Я тебе в твой MV — 3 за полчаса выход на наушники присобачу, и хоть до шести утра музицируй.

— Ну. вот как ты придумываешь, вот так. с лёту, самые простые решения? И с песней… я её три дня мурыжил, прежде, чем что-то получилось…

— Лёха. дуй домой, а то я прямо тут сейчас засну, а мне ещё на столе порядок наводить, — решительно начал выпроваживать я гостя, чувствуя, что ещё немного, и прикорну тут на диване, в уголочке, плюнув на всё.

Первые результаты моих мазохистских опытов у меня получались очень обнадёживающими. Всех своих истинных возможностей я полностью не узнал, так как не смог установить, насколько у меня вырос запас энергии и возрос потенциал заклинаний. Слишком сильный скачок произошёл, и моя прежняя система измерений с помощью магнитной стрелки и линейки дала сбой. Принцип эффекта с импактитом недаром называли расслоением, точнее так на моём языке звучит наиболее близкий перевод с общеимперского. На каких-то межатомных уровнях создаются дополнительные слои — грани, и происходит перераспределение заряда из одной структуры, с зубодробительным названием, в другую, ещё более заковыристую. Примерно так выглядит теория, в изложении расы арнов. Смысл её в том. что импактит создаёт многослойный пирог сложной структуры на уровне ниже атомного. Из чего и как. существуют одни предположения, но заряд увеличивается.

В моём случае можно говорить, что теперь цена одного деления на линейке выросла в двенадцать раз. Качественно изменились и сами заклинания, они стали если не мощнее, то «насыщеннее». Раны заживают быстрее, и даже шрама не остаётся. Эликсир получается с тёмным сапфировым оттенком, и только третья выжимка теперь похожа на мои первые результаты, изготовленные без импактитов.

Утро началось с переливчатой трели телефонного звонка. Я тихонько выскользнул из комнаты, стараясь не разбудить Ольку. Дёрнул же меня чёрт поставить вместо сгоревшего телефонного звонка имитатор птичьих рулад. Сегодня же регулятор громкости выведу, чтобы ночью заикой не стать.

— Павел, привет. Мне Алексей рассказал, что ты можешь с институтом помочь. — как-то жалобно и беспомощно прозвучал в трубке голос нашего солиста Сашки.

— Адрес запоминай и скачи ко мне в темпе, — отозвался я хриплым спросонья голосом. Выслушивать его вопросы не стал, повторил ещё раз адрес и назвал ближайшую остановку автобуса. Пока он едет, как раз успею всё привести в порядок, нырнуть под душ и создать нужную икебану, из выжатого корня женьшеня и воды, подкрашенной вареньем.

- Руку положи на стол и пей два полных глотка. — начал я курс лечения, когда Саша приехал. Нащупал пульс на запястье и кастанул заклинание. Попутно сработал Контакт, но мне пока некогда разбираться с его воспоминаниями.

— А это что? — показал парень на бутыль, с плавающим там корнем.

- Тибетский женьшень. Так. хорош болтать, пей ещё пару глотков. Всё, стоп. Вроде бы достаточно. Сейчас проверим. — я не глядя выдернул с полки первую попавшуюся книгу. Книгу вручил Александру и повёл его на кухню.

- И что мне делать? — растерянно спросил он. когда я раскрыл книгу на середине и ткнул пальцем в страницы.

- Смотри примерно по минуте и переворачивай. — не отвлекаясь от приготовления кофе, проинструктировал я. Варка кофе странный

процесс. Пока на джезву смотришь — ничего не происходит, но стоит на минуту отвлечься, и кофе тут же весело сбегает на плиту.

- А меня кофе не угостишь? — поинтересовался Александр, когда увидел, что я наливаю только одну чашку.

- Тебе нельзя. Ближайший час ничего употреблять не стоит. Эффект смажется. — напустил я тумана на свои действия. — Рассказывай, что запомнил из прочитанного.

- В смысле? — не понял Саша.

- Можешь закрыть глаза, если тебе так удобнее, и рассказывай, что запомнил из книги.

- Технические характеристики диодов серии Д7, а тут дальше таблица, её как… Ой, я же словно всю страницу вижу. — он открыл глаза, а я потянулся посмотреть, что за книгу я ему сунул. Ну. конечно. Радиотехнический справочник. То-то он так удобно, по привычке, под руку попал.

- Всё нормально. Подействовало моё снадобье. — улыбнулся я, попивая кофе мелкими глотками. — Ты теперь легко все книжки наизусть выучишь, и даже с преподом можешь поспорить, кто точнее первоисточники процитирует. Теперь запомни — об этом нигде не болтать. Даже друзьям и родителям не рассказывай. Травничество у нашей власти не в чести, а то, смотришь, ещё и привлекут меня за непонятное воздействие. Знаешь же. с чем у нас трава ассоциируется в стране.

- С коноплёй и маком. — понятливо кивнул будущий журналист.

- Всё правильно соображаешь. Так что вперёд, беги грызть гранит науки.

- Да какая там наука, смех один. — отмахнулся он. выскальзывая за двери в незастёгнутой куртке.

Надо разобраться с его воспоминаниями. Больно уж меня пара мелькнувших картинок впечатлили. Симпатичная девушка, с очень откровенным декольте и выдающимися достоинствами и брызжущий слюной преподаватель, с обширной лысиной, заботливо укрытой десятком редких волосинок.

Всё оказалось старо, как мир. Обычный конфликт поколений, который никогда не прекратится. Бунтующие девушки, которые обрели фигуры и почувствовали свою женскую силу. Дух соперничества и борьба за звание первой красавицы, не важно чего — факультета, курса, университета. Самолюбивый преподаватель, взбешённый тем. что студенты в его сторону смотрят реже, чем на соседок. Дерзкий ответ

Сашиной симпатии на профессорское замечание о пристойности облика советской студентки. Палец преподавателя, тычущий девушке в грудь и его неумелые оскорбления, где блуд, стиляги и Битлз переплетались в невообразимый клубок. И как итог — та самая Сашкина курсовая про Битлз, написанная, как вызов, с весьма нелестными и хлёсткими характеристиками их критиков.

Мда. аккуратнее надо с музыкой в эти времена. Не все старые маразматики, кто нынче у власти, относятся благожелательно к современной эстраде. А механизм подавления инакомыслящих в СССР отработан десятилетиями практики.