Разговор с крымскими астрономами оказался познавателен. Сначала они меня послали, правда, не как обычно, а по конкретным адресам. В их числе прозвучали и знакомые названия. Например, разработчики спутников ЦНИИ "Комета" и НПО Лавочкина, Любереций завод сельскохозяйственного машиностроения, изготавливающий систему спутникового привода УС-К, и Днепропетровский машиностроительный завод, отвечающий за электронику. Теперь я понимаю, что анекдот про то, как китайские агрессоры напали на мирно пашущий советский трактор, а он выпустил четыре ракеты и улетел, какие-то корни под собой имеет. Кратко, смысл речей астрономов в том, что геостанционарная орбита мне не подходит, слишком мала будет площадь покрытия, а на севере страны полностью невозможна. Для моих задач возможно использование системы "Орбита", известной любому жителю СССР по работе спутникового телевидения. Уже больше года "Орбита" транслирует на всю территорию нашей страны восемь программ — четыре общесоюзных, и четыре канала дубля Первой программы, с разделением по часовым поясам. От учёных с особой гордостью прозвучало то, что американцы также пытались запустить подобную систему, но не смогли достичь технического уровня СССР. Ретрансляторы советского спутника по мощности превосходили американские в восемь раз. В 1977 году количество наземных телевизионных станций в СССР было доведено до семидесяти трёх.

Второй вариант — это орбита "Молния". Данный тип орбиты получил название по серии советских космических аппаратов «Молния» двойного назначения, впервые использовавших эту орбиту в своей работе. Армия их использует для дальней связи. "Молния" и северные районы позволит лучше обслуживать, и вывод спутников осуществляется более дешёвой ракетой — носителем. Похоже, что это мой вариант.

Ложкой дёгтя во всех рассуждениях астрономов оказался ранее неучтённый мной параметр "солнечного ветра". Мой спутник очень лёгкий, и с огромным "парусом" открытых лепестков. Для компенсации неравномерности гравитационного поля Земли и влияния Луны, мне обычной системы координации достаточно, а вот с учётом "солнечного ветра" её уже не хватает. В случае серьёзных солнечных возмущений мой "фонарик" просто "сдует" с орбиты.

Запас топлива является основным лимитирующим фактором срока службы спутника. Химической или электроракетной двигательной установки моему спутнику надолго не хватит, и я, честно говоря, даже не в курсе, как в это время обстоят дела с плазменными двигателями. Помню, что их ставили на некоторые космические аппараты, а вот кто и когда, не знаю. Информация крайне специфическая, и в Памяти о первой жизни по этому вопросу абсолютный провал.

Короче, загрузили меня в обсерватории по полной. Пока нашёл нужного специалиста, пока через их терминологию продрался, да до сути дошёл, времени и нервов много потратил. Это я своими словами для себя вроде всё просто сформулировал, а при объяснениях учёных пришлось прилично попотеть, с их разными тонкостями разбираясь. Буду считать, что в этом вопросе я, в общих чертах, свою безграмотность ликвидировал. Привёл свои знания в рамки существующей реальности. Тяжело иначе координировать проект, если отсутствует понимание его существенных деталей.

Сколько в стране разных жаргонов и специфических языков! Вроде все на одном языке говорим, а речь у музыканта, и, к примеру, у моряка, настолько разнится, что начни они говорить на своих жаргонах, так и не поймут друг друга без привлечения постороннего переводчика с русского на русский.

Последующие дни, пока я переваривал полученную на обсерватории информацию, были скорее отдыхом, чем работой. Тренировки я люблю, и на техническом прогоне результатов прыгнул нормально, все три раза приземлившись в зоне, обозначенной мелком тренера. Среди всех прыгунов мой результат лучший.

В Судак мы съездили дважды. Всё-таки Крым изумительно красив, и исторические памятники, построенные тут многими народами в разные эпохи, поистине уникальны. Археологу показал тройку мест с подземными захоронками, не показавшихся мне интересными. На стендах симферопольского музея ничего нужного не увидел, только своё любопытство по истории Крыма потешил. В запасниках музея, куда я попал при помощи моих новых знакомых, внимание привлекла только одна вещь — шарообразное навершие то ли жезла, то ли булавы. Без рукояти точнее определить было трудно. На ней частично сохранились рунные знаки. Сфотографировал экспонат со всех сторон, и на всякий случай перерисовал то, что можно было различить.

Попал я и в подземную крепость аланов. Впервые ощутил, какие на Земле есть природные источники Силы. Накопитель заполнил быстро, и себя заодно обследовал. Расту понемногу. Резерв свой и каналы заметно увеличил.

А за день до отъезда, на нас с женой напали грабители.

— Эй, фраерок. Цацки, часы снял, н вместе с лопатником около себя на землю положил. Потом свободен. Лялька пока с нами побудет. Не ссы, вернём живой, а то и с прибытком, — поигрывая финкой, главарь троицы, вышедшей из-за угла дома, был полностью уверен в себе. Сзади, метрах в двадцати, отчётливо лязгнуло железо. Коротко оглянувшись через плечо, увидел ещё двоих. Один из них наматывал на руку цепь. Слева высокий каменный забор, справа парапет набережной и полоска пляжа. Вокруг никого. Стемнело. Если бы не особенности моего зрения, я бы кроме тёмных силуэтов ничего другого и не увидел. До ворот нашей базы метров пятьсот, не меньше. До забора стадиона, если напрямик, то ближе метров на сто.

Засиделись мы с женой в кафешке с видом на море. До самого закрытия дотянули, любуясь закатом. Вот и нарвались на местных гопников.

Троица приблизилась, и начала грамотно расходиться. Сзади тоже затопали, но не спешат.

В критических ситуациях магов учат действовать быстро и без раздумий. В академии такие знания в подкорку мозга вбивают в самом прямом смысле этого слова. Больно и жёстко. Наставники, в своё время, вдоволь повозили нас по песку арены, прежде чем сочли подготовку будущих боевых магов достаточной.

Резким прыжком я ушёл в тень забора, приземлившись в метре от крайнего гопника. Пока он разворачивался, я задействовал заклинание Ужаса, поймав в створ поражения всю тройку бандитов. Почти беззвучно вся троица стекла на землю, только обрезок арматуры громко звякнул об камни, выпав у дальнего от меня бандита из руки. Подходившие сзади, застыли на месте, пытаясь рассмотреть, что у нас происходит. Я тут же метнулся назад, и, схватив Ольгу за руку, кинулся бегом по освободившейся тёмной улице. Геройствовать не стал. Спину прикрыл щитом. Кто его знает, что у напавших на нас бандитов в карманах припасено, а у меня откат заклинания Ужаса ещё несколько секунд. Пробежал метров двести, прикрывая собой жену. Убедившись, что преследующие нас бандиты отстали, и в темноте нас не видят, я резко свернул в сторону, нырнув в один из переулков. Впереди, скрытая кустами, стояла машина, с погашенными огнями и работающим двигателем. Мы оббежали её по кругу, дважды перемахнув через штакетник детского садика. На дорогу выскочили уже перед забором стадиона. Оглянувшись, я вполголоса выругался. Машиной, спрятанной за кустами, оказался милицейский "бобик", с характерным набалдашником на крыше, и длинной антенной. С этой стороны улицы он был, как на ладони. Идентифицировать его принадлежность к МВД, даже с такого расстояния, для меня труда не составило. А вот его нахождение рядом с местом происшествия — это уже плохо, очень плохо. Засада оказалась не простая, а с силовым прикрытием. То-то у меня гопники не укладывались полностью в нужный типаж. Две секунды потерял, пока режущее глаз несоответствие высматривал. Почти прозевал манёвр троицы на охват. Ботиночки одинаковые их подвели. Решили видимо, что такие мелочи мне в темноте не разглядеть. Так бы и получилось, но хромовые парадно — выходные ботинки, это один из брендов Афганистана, вещь узнаваемая. Любимая обувь спецназа. Другой армейской обувки в жарком климате надолго не хватает. Ой, не верю я, что по Алуште бандиты ходят в одинаковой армейской обуви, которую даже в армии не вдруг достанешь.

Тропинка, протоптанная через газон и кусты привела к дыре в заборе. Один из металлических прутьев был выломан, и мы, с нашими поджарыми фигурами, пролезли на стадион вполне свободно. К себе в номер не пошли. Переночуем в кабинете завхоза, от которого он мне доверил ключ, на случай срочных вечерних телефонных звонков. Для Ольги там есть кушетка, а я в кресле покемарю. Может, я и ошибаюсь, но мне нынешнее происшествие не нравится. Больше всего это на имитацию ограбления похоже. Раздумывая над тем, кому и зачем оно нужно, проворочался часа два. Версий много, а точных сведений никаких. Задремал, когда начало светать.

— Похоже, кто-то сильно не хочет, чтобы ты попал на чемпионат, — сделал Семёныч вывод из моего рассказа, когда я поймал его перед завтраком.

Я пришёл примерно к таким же результатам, только немного с другой стороны. Тренер предполагает интриги в области спорта, а я опасаюсь, что всё куда сложнее. Причину он назвал верную, но вот кто за ней стоит? КГБ или военные? На версию комитетчиков работает наличие милицейской машины, а на участие военных — здоровые лбы в армейских ботинках.

— Мы сегодня уезжаем. Добираться до столицы буду сам. Семёныч, я тебе сумку с вещами оставлю, довезёшь до Москвы? — озадачил я тренера, кивнув головой на сумку, стоящую на лавочке.

— Как поедешь? — поинтересовался он, подкинув сумку на руке.

— Пока не знаю, — покривил я душой, не желая говорить правду, скорее из суеверия. Тренеру я доверяю. Он человек порядочный, и надежды на меня у него нешуточные.

Маршрут я успел проработать. В фойе главного корпуса были вывешены расписания движения местного транспорта. Так что на материк выберусь, нигде не засветившись, а дальше — ищи ветра в поле. Нет сейчас ни у кого такой возможности, чтобы быстро отслеживать передвижения граждан на разных видах транспорта. Ну, не во всесоюзный же розыск меня объявят.

Со спортбазы мы выбрались через знакомую дыру в заборе. Оба были налегке, и шустро дошли до автовокзала.

Феодосия встретила нас буйством цветов на газонах и бесконечной полосой пляжа. Сам городок буквально вытянулся вдоль побережья. Мы купили билеты на "Комету” до Анапы. До отправления ещё полтора часа. Самое время послоняться по чудесному курортному городу. По совету местных жителей мы сходили в Юбилейный парк, чтобы посмотреть на фонтан Айвазовского. Оказывается, знаменитый художник подарил в 1887 году городу мощный источник пресной воды. На пятьдесят тысяч вёдер в день.

— Дедушка, а не подскажете, что на плите раньше было написано? — обратился я к старику, сидящему на лавочке. Полустёртые, более крупные буквы И и А. были заметны, если приглядеться.

— Так когда фонтан закладывали, хотели в честь Императора Александра назвать, а тот не согласился. Сказал, чтобы в честь дарителя его и именовали. Понял, какие правители на Руси были. Не то, что нынешние, — последние слова дедок пробормотал потише, как бы про себя.

На борт скоростного судна на подводных крыльях мы поднялись последними, дождавшись в сторонке, пока сотня пассажиров по трапу втянется в салон. Трап после нас сразу убрали, и теплоход, сыто рыкнув высокооборотными дизелями, направился на выход из бухты. Убедившись, что за нами никто не следит, я повеселел, и с удовольствием начал разглядывать старый маяк, мимо которого мы проходили.

— Историей интересуетесь, молодой человек? — задал мне вопрос наш сосед, мужчина лет сорока в светлом костюме и соломенной шляпе.

— По мере сил, — улыбнулся я, прислушиваясь к звуку двигателей, начавших набирать обороты. Скоростная "Комета" начинала всё быстрее и быстрее уносить меня от опасности.

— Этот маяк построила замечательная женщина, Евдокия Рукавишникова, в благодарность городу. Благотворный климат Феодосии спас от туберкулёза её умирающего сына. Скромного достатка дама была, между прочим. На строительство маяка у неё денег не хватало, так она дачу свою заложила. А уж потом, чтобы туманный колокол ещё купить, целый год кошельки вязала, да продавала. Люди знали, на что деньги пойдут. Кошельки её нарасхват были.

Я только головой качал от удивления, а сосед, разохотившись и найдя благодарного слушателя, сыпал рассказ за рассказом о других, не менее интересных местах и достопримечательностях полуострова, и удивительных людях, вошедших в историю.

В море наше судно, заметно поднявшееся от скорости над водой, стало слегка покачивать. Первым задремал сосед, а потом и Ольга сладко засопела под ухом, уткнувшись мне в плечо. Осторожно, чтобы её не разбудить, я вытащил из пакета словарь испанского языка, который в самый последний момент догадался захватить с собой. До прибытия в Анапу оставалось чуть больше трёх часов.

* * *

— Ну что, опростоволосились твои оболтусы? — хозяин кабинета развернулся к вошедшему всем телом. Похоже, что его могучая шея не обладала способностью к самостоятельным движениям.

— Так точно, товарищ полковник. Задание выполнить не смогли. Объект, воспользовавшись темнотой, сбежал.

— А мозгов у твоих олухов, чтобы его грамотно блокировать, ясное дело, не хватило, — то ли спросил, то ли констатировал факт грузный обладатель полковничьих погон.

— В том-то и дело, что операцию провели грамотно. Даже фонари успели разбить. Прижали его с женой между забором и пляжем. Трое спереди, двое сзади. Наша лучшая пятёрка работала. Вот только он троих положил, и сбежал. Куда делся, непонятно. Там дальше наряд милиции стоял, которые как бы должны были спугнуть грабителей. Заодно и пострадавшего в больницу доставить. Так они тоже никого не заметили. Под утро, когда у спортсменов народ зашевелился, наш человек в их корпус заглянул. У себя они не ночевали. Ключи от их номера у дежурного на щите висели.

— То есть ты мне предлагаешь доложить в Москву, что объект завалил трёх матёрых бойцов — диверсантов, а от двух оставшихся сбежал, и что особенно интересно, сделал это вместе с женой, — обманчиво ласковым тоном, вкрадчиво поведал майору полковник, — Да ты хоть понимаешь, что над нами всё командование ржать будет! — громыхнул он так, что на столе подпрыгнул и зазвенел стакан в подстаканнике, — Сопляк с бабой положил трёх элитных бойцов, и от двух ушёл. Да про нас после этого анекдоты до конца службы будут рассказывать. А точнее, про бойцов твоих, которые на ровном месте обделались.

Последние слова полковник уже не выкрикивал, а упершись обеими ладонями в стол и нависнув над подчинённым, шипел ему прямо в лицо.

— Давай майор, доложи всё ещё раз, только правильно, — вытерев платком багровое лицо, и нервно поправив тугой узел галстука, полковник тяжело опустился обратно в кресло.

— Из-за темноты объект наблюдением был потерян. В настоящее время он на месте временного проживания отсутствует. Его местонахождение неизвестно. Операцию планируем провести в поезде, послезавтра. Сейчас уточняем сведения о номере вагона, — посеревший лицом, майор выдал новый вариант доклада, ни на минуту не задумавшись.

— Вот так-то лучше, — глядя в сторону, и скривив лицо, одобрил полковник словотворчество подчинённого, — Ладно, иди. Стоп. Отставить. Чем он их приделал-то?

— Очень непонятно, товарнш полковник. Все трое говорят одно и то же. Вроде как объект к забору отпрыгнул, а потом из темноты такой жутью давануло, что они разом сознание потеряли. В себя пришли минут через пять, и то после того, как им вернувшаяся двойка по щекам настучала. Прямо мистика какая-то. Я их на обследование посылал. Никаких следов постороннего воздействия врач не нашёл.

— Чертовщина какая-то. Трое здоровых парней падают в обморок, словно тургеневские барышни. Они хоть не пьяные были?

— Нет. Хотели, для легенды водкой рот прополоскать, но купить не успели.

— Ладно, подчинённым всё сам объяснишь. Провинившиеся пусть билеты на поезд за свой счёт покупают. Скажешь, я приказал.

* * *

В Москву я прилетел ранним утром. Уставший, толком не выспавшийся н злой. Длительный транспортный марафон, со множеством пересадок, а потом битва в кассах аэропорта за билет до Свердловска жене, и до Москвы для меня — не самое приятное занятие. Поутру в аэропортовском кафе народа почти не было, поэтому я решил тут скоротать пару часов. На здравую мысль натолкнул неплохой кофе и вкусные бутерброды с бужениной. Шесть сорок утра. Москва ещё спит.

О дружбе Анастаса Микояна и Арама Хачатуряна в нынешнее время известно немного. Тем не менее, встреча с Дедом у меня состоится именно после его посещения знаменитого композитора. Хачатурян лежит в кремлёвской больнице. В той же самой, где сейчас находится жена Андропова, у которой в очередной раз врачи пытаются снять типичную наркоманскую "ломку".

Благодаря Микояну мир открыл Арама Хачатуряна. Хачатурян поставил балет «Спартак» с подсказки Анастаса Ивановича. В Ереване Арам Хачатурян не был популярен. Однажды, в дружеской беседе, Анастас Микоян высказал пожелание создать к предстоящей декаде армянского искусства балетный спектакль (он стал одним из первых в армянском музыкальном театре и первым из национальных балетов). Дружба с композитором была долгой и плодотворной. Микоян, по просьбе Хачатуряна, в какие-то моменты своей жизни прыгал "выше головы", зачастую совершая невозможное.

В 1942 году Леониду Когану, одному из крупнейших скрипачей современности, исполнилось 18 лет и, следовательно, его призвали в армию. Точнее — на фронт, то есть — практически на верную гибель. Абрам Ямпольский, его учитель, а заодно и хитрый еврей, послал своего ученика к Хачатуряну домой. Хачатурян открывает дверь, видит худого мальчика, который просит его: — "Арам Ильич, я играю Ваш концерт, не послушаете меня?"

Хачатурян пускает его в квартиру, слушает, естественно, понимает, что перед ним феноменальный парень. Потом спрашивает: — "Что могу я для тебя сделать?" Коган говорит: — "Арам Ильич, завтра меня забирают на фронт, спасите меня!" Хачатурян приходит в ужас. Он понимает, что отправить этого парня на фронт означает погубить его. Солдат из него никакой, а как музыкант — он гениален. Хачатурян связывается с Анастасом Микояном, тот — со Сталиным. Микоян говорит Сталину, что, вот, Хачатурян говорит, что если этого парня не забрать в армию, то он станет великим скрипачом, и весь мир заговорит о нем (в то время к Сталину по вопросу освобождения от службы не мог обратиться никто: — Сталин даже своего сына отправил на передовую. Микоян к тому времени тоже отправил на фронт двоих сыновей, и успел получить "похоронку" на Владимира, погибшего под Сталинградом). Неординарное решение двух великих людей нашло своё продолжение.

Наступил 1951-ый год. Королева Бельгии, Елизавета, пишет письмо Сталину. Пишет, что, господин Сталин, в 1937 году советские исполнители на конкурсах в Брюсселе стали сенсацией, именно там прославились на весь мир Давид Ойстрах и Эмиль Гилельс. Сейчас этот конкурс мы восстанавливаем, не хотели бы Вы повторить тот же фурор?

Сталин ставит свою резолюцию на письме: — "Послать и занять первые места".

Тогда министром культуры в СССР работал несчастный человек по фамилии Михайлов, который после получения сталинской резолюции задумывается о легких способах самоубийства — ведь вождь приказывает занять первые места! Михайлов, в отчаянии, обращается к Давиду Ойстраху который тоже едет в Брюссель, но в качестве члена жюри. Ойстрах советует министру отложить на время мысли о самоубийстве и послать в Брюссель Леонида Когана. Вместе с Коганом посылают еще одного — Михаила Ваймана, в качестве дополнительной гарантии спасения.

Посол Советского Союза в Бельгии, встречая скрипачей, искренне говорит им: — "Ребята, тут намечается геноцид — либо вы всех здесь перебьете, либо перебьют всех нас”.

Леонид Коган на конкурсе получает первую премию, Михаил Вайман — вторую. Поручение Сталина: — "Послать и занять первые места” — выполнено. Министр Михайлов идет к Сталину с отчетом: — "В соответствии с Вашим поручением, товарищ Сталин, мы послали исполнителей и заняли первые места”. Сталин вспомнил фамилию Когана и сразу после беседы позвонил Микояну.

— Анастас, ты, как всегда, не ошибся, — начал тогда вождь тот телефонный разговор.

Шансов на то, что выходящий из палаты Хачатуряна, Микоян, встретит в коридоре Андропова, а тем более на то, что тут же рядом окажусь я, было ничтожно мало. Однако, вышло, как вышло. Судьба, или сочетание нелепых случайностей… Лично я точно такую встречу на пару ближайших лет не планировал. Да и после постарался бы избежать. А вот на тебе. Сижу в небольшом фойе третьего этажа, с двух сторон, по коридору, стоит охрана. Время от времени, по коридору проходят врачи и медсёстры. И тишина…

Нет, понятно, что тишина условная. Где-то двери хлопают, иногда слышен гул лифта. Тишина в том смысле, что сидящий рядом со мной Анастас Иванович, по чьему приглашению, если это так можно назвать, я здесь оказался, замолчал после единственной фразы.

— Павел, идите за мной, с вами Андропов хочет поговорить.

И всё. Понимай, как хочешь. Дед лицо отворачивает и сосредоточенно изучает состояние ногтей на своих руках, поглаживая их подушечками пальцев. Нормально так я попал. Лучше бы в Алуште остался. Подумаешь, пятёрка вояк, пытающихся выдать себя за преступный элемент. Без жены за спиной, они даже ни разу не проблема.

— Анастас Иванович, а наш разговор — это не продолжение недавнего привета из Алушты? — я свой вопрос задаю немного громче, чем нужно. Вместо ответа встречаю нахмуренные брови, и судя по виду, полное непонимание Дедом сути вопроса. — Поясняю. Тридцать шесть часов назад на нас с женой было совершено нападение. Силами пяти лиц армейской принадлежности. Поэтому, я совсем не уверен, что меня радует предстоящая беседа. Предпочёл бы её избежать. Так сказать, до выяснения.

Вместо ответа Микоян мотнул головой, и прикрыл глаза. Накопленной Силы на крымском Источнике у меня много. Так что, плеснул её в сканирующий Контакт. Расту. Раньше для меня такое было тяжко. Минута, и полное истощение. Сканировать мысли на расстоянии очень затратно. А теперь и половины собственного резерва не ушло. Вполне отчётливо ощущаю. о чём Дед думает. Похоже, я ему в чём-то поломал предстоящий разговор. И ещё, мне не нравится его новая позиция. Он собрался молчать.

— Здравствуйте, — вынужденно, или в силу воспитания, но первым с нами начал общение текущий лидер страны. Микоян ответил, и уставился в колени, а я вообще дремал, откинувшись на мягкую спинку дивана. Почти час ожидания, кто хочешь заснёт, если в предыдущие сутки тебе толком не дали поспать, но при этом ты пересёк полстраны.

— И вам, — машинально откликнулся я, пытаясь проснуться. Глаза открылись, когда Андропов уже уселся передо мной. Позади него стояло два гориллоподобных охранника, а третий, по моим оценкам, пусть и не крупный, но очень подвижный, маячил сильно сбоку, создавая неприятный фон, и постоянно воспринимался как жутко опасная помеха.

— Анастас Иванович, как жизнь, как здоровье? — поинтересовался Андропов, абсолютно игнорируя мой ответ.

— Спасибо, ни на первое, ни на второе не жалуюсь. А вот у нашего молодого коллеги проблемы. Позавчера на Павла напала группа лиц, армейского происхождения, — ответил Дед, как ни странно, не испытывая при этом особого пиетета перед собеседником.

— Странно. Такого не должно быть, — обратил на меня внимание долгожданный собеседник.

— Лица всех пятерых помню. На всех армейские ботинки. Опознать смогу уверенно, — коротко отчитался я. под изучающим взглядом нового руководителя страны. Андропов и Микоян обменялись взглядами. Точнее сказать, полсекунды смотрели друг на друга, и затем, застыли на пару секунд, просчитывая варианты. Судя по их лицам, с ответом я угадал. Выходит так, что в имитации нападения себя засветили армейцы. Тут уже я улыбнулся. Ох, не завидую я теперь младшему Микояну. Сколько там тонн титана я с него просил? Пять — семь? Уже нет. Цена изменилась только что. Ещё нолик припишите, господа армейцы, тогда поговорим. Нашей стране нужны не только подводные лодки, с титановыми корпусами, но и современные изделия из этого металла, те, что для простых людей, и желательно, по доступным ценам. Модные, и опережающие своё время. Они, совсем скоро, представлять статус страны будут. Наши, современные изделия, а не ваши одинокие пугалки с жутко опасными движками на жидком ядерном реакторе. Самих бы вас, на бочку с порохом посадить, в искрящихся молниями трусах. Так нет, вас туда не заманишь. А жаль.

— Точно армия? — вопрос Андропова прозвучал неоднозначно. Вроде бы и просто интересуется, а с другой стороны возлагает ответственность за правильный ответ.

Наставники в Академии нас учили, что маги не должны прогибаться под Властителей страны. Помогать — да, а вот прямое подчинение — ну его нафиг и три шага назад. Маг — существо гордое и самодостаточное, если при Силе и способностях. Стоит раз прогнуться, и потом этого не исправить. Кто-то один должен будет умереть — или маг, или Властитель. Магов во всех мирах не так много, а вот на должность всякого рода Властителей н Повелителей — очередь до горизонта и дальше.

— Вам лучше знать. Ваших кураторов я не ограничивал, — теперь уже и я застыл лицом, да так, что оба Человека вздрогнули. Что Андропов, что Микоян. Судя по всему, холод прокатился и по коридору. Оттуда выглянула обеспокоенная охрана. Я сильно злюсь, но пока держу себя в руках. С холодом тоже интересно, не замечал я раньше за собой такой способности. — Да и не заслужил я пока ничем столь высокого внимания.

— Не стоит прибедняться. Мои аналитики имеют иное мнение. Думаю, что и около ЦКБ вы не случайно оказались, — после слов Андропова Микоян нахмурился и посмотрел на меня, ожидая моей реакции и ответа.

— У больницы я оказался абсолютно случайно. Никто не знал, что я сегодня окажусь в столице. Но я так и не понял, что всё-таки нужно от простого уральского парня?

— Скажите мне, а простой уральский парень случайно не причастен к улучшению здоровья Анастаса Ивановича? — несмотря на лёгкую улыбку, вопрос генсека прозвучал достаточно ядовито. Вот вопрос, так вопрос. Мне надо было сразу наплевать на осторожность, и в первую же минуту просканировать Андропова. Тогда хотя бы знал что-нибудь из того, что ему обо мне известно.

— Наука отрицает то, что не может объяснить. У нас, в Свердловске, была целительница. Её как только не изучали. В итоге пришли к выводу что она — шарлатанка, — выбрал я очень обтекаемый ответ.

— А вы? — мой тяжёлый собеседник простыми вопросами моментально загоняет меня в угол. Не с моими талантами такие словесные баталии проводить. Опыт опытом, но вот не было у меня практики общения с людьми такого ранга.

— Я в начале пути. Знаю мало, объяснить толком ничего не могу. Да и дарить другим свою жизнь — это немного не то, о чём стоило бы мечтать.

— В каком смысле?

— Принцип сообщающихся сосудов. Чтобы в одном прибыло, надо, чтобы в другом убыло, — пожал я плечами, — Не хотелось бы мне к двадцатилетнему юбилею выглядеть лет на сорок.

Краски я немного сгустил, но практически не соврал. Видел я магов Жизни, которые не смогли рассчитать своих сил, и в итоге расплачивались собственным здоровьем, выкачивая Силу из своего организма. Те, в двадцать лет именно так и выглядели. Пусть не на сорок, но где-то около того.

— То есть показать ничего не можете? Или не хотите?

— Сейчас, кроме диагностики, ничего не смогу. Потратился тут недавно. Пришлось троих здоровых лбов приложить, — я решил без разговора с Микояном ничего серьёзного не демонстрировать. Итак засветился, больше чем нужно. Дёрнул же меня чёрт вылезти из машины, когда Степан Арамович закурил. Подышал свежим воздухом, называется. Тут же два типа подошли и попросили документы показать. А потом и сюда пришлось идти.

— Они хоть живы? — слишком небрежно спросил Андропов. Тоном он даёт понять, что допускает наличие жертв и даже готов помочь, но только крючок у него на меня тогда появится такой величины, что соскочить с него мне уже никогда не удастся.

— Да что им сделается. Напугал их до потери сознания и убежал, — ответил я, заметив, как облегчённо выдохнул Микоян, напряжённо слушающий наш разговор.

— Ну, так что с диагностикой? — спросил Андропов, жестом подозвав мелкого охранника.

— Сил у меня на одну попытку, и лучше, если в качестве пациента будете вы. Мне на минуту потребуются ваши руки, — я показал на своей руке, как предполагаю держать руки генсека. Попытку подсунуть мне охранника в качестве пациента, я воспринял негативно. Не цирк же, чтобы фокусы показывать.

— Кольцо сними, — почти шёпотом сказал мне на ухо мелкий телохранитель, вставший у меня за плечом. Кольцо мне для диагностики не требуется, поэтому стащил его с пальца и убрал во внутренний карман. Взяв Андропова за запястья, я минуту постоял, закрыв глаза, а потом вернулся на своё место.

— Это всё? — поинтересовался генсек.

— Да, — кивнул я генсеку, — Ручка с бумагой есть? — поинтересовался я у телохранителя.

Через минуту, отсев к окну, я написал список заболеваний и передал листок Андропову. Не вслух же озвучивать при свидетелях его болезни и состояние органов. Тем более, что я не все названия болезней знаю. Так что, по почкам ограничился описанием их состояния.

— И всё-таки я не верю. Вполне допускаю, что обо мне вы могли знать заранее, — генсек сложил мой листок вчетверо, и убрал в карман.

— Можно вас, — оглянулся я на охранника. Тот дождался подтверждающего кивка Андропова, и протянул мне руки. Развёл таки старый лис меня на слабо.

Относительно здоров. На правой руке следы перелома. Такие же есть на двух рёбрах. Слева вверху больной зуб. Поджелудочная увеличена, — остатки Силы я тут же скачал в накопитель, поэтому пот и покрасневшее лицо получились вполне естественно. Теперь даже не надо притворяться, что я выдохся. — Ну вот, опять перебрал, — заметил я разглядывая трясущиеся пальцы. — Извините, но минут пятнадцать меня не кантовать.

Неуверенной походкой я добрался до одного из кресел, стоявших в стороне, откинулся на мягкую спинку и вырубился. Вторые сутки нормально поспать не получается. Всё урывками выходит.