— О, Анастас Иванович, а мне сказали, что ты плох совсем, даже из дома не выходишь, — высокий седовласый мужчина, чем-то похожий на прибалтийца, встал навстречу неожиданному гостю.

— Не дождётесь. Виктор Николаевич, — улыбнулся в ответ Дед, пожимая руку одному из своих соседей по дачному посёлку. — Отлично себя чувствую. Вот, погулять вышел, а тут смотрю, твоя машина во дворе стоит. Дай, думаю, зайду по-соседски. Смотришь, и чаем угостишь.

— Можно чаем, а можно и покрепче чего-нибудь организовать, — не стал торопить события хозяин дома, вопросительно поглядев на Деда. На даче он оказался не случайно. Предложение о встрече было передано через одного из его самых доверенных людей.

— Нам бы Колю позвать, тогда и покрепче чего можно было бы. Помнится, у тебя вина ваши, ставропольские, были весьма неплохи. Мне сегодня уже разрешили немного на грудь принять, — усмехнулся Дед чему-то своему.

— А что, есть повод?

— Есть, как не быть. Да и нам третий не помешает, чтобы традицию поддержать, — улыбнулся Микоян, — Так что зови. Тема интересная может получиться. На всех хватит, — подмигнул он собеседнику, — И на твоё приглашение он быстрее откликнется. Меня, поди уж, и списал уж со счетов.

Собеседник краем губ обозначил улыбку, показывая, что оценил шутку бывшего руководителя государства и стилизованную, под пенсионера, речь. Короткий телефонный разговор закончился довольным кивком.

— Сейчас подскочит. Ему тут ехать минут десять, — коротко известил он Деда. — Может, пока в курс введёшь?

— А ты сам почитай. Зачем зря говорить, — повёл старик глазами вокруг себя, намекая на возможность прослушивания. Собеседник отрицательно помотал головой, давая понять, что дом проверен.

Сложенный вчетверо листок бумаги хозяин дома сначала пробежал глазами наскоро, но, потом, надев очки, долго вчитывался в каждую строчку. Затем снял очки, и, прикрыв глаза, долго над чем-то размышлял, медленно раскачиваясь на стуле.

— Что могу сказать, интересно. Перспективы по своей линии вижу просто потрясающие. Несколько легальных зарубежных центров, имеющих доступ к их технологиям… Ты, Анастас Иванович, словно в святцы смотришь. От нас сейчас требуют максимально усилить работу в этом направлении, но, сам понимаешь, такую специфическую сеть из ничего за короткое время не создать. Не учёных же мне нелегально забрасывать. Их вычислят быстрее, чем негра на Рязанщине. Мне там специалисты нужны, которые свободно ориентируются в последних технологиях, а тут такая возможность. Да они нам сами всё в клювике принесут и ещё просить будут, чтобы приняли, — довольно потирая руки, заключил Виктор Николаевич, уже ни секунды не сожалеющий о сегодняшней встрече, поломавшей ему планы на день, — О, а вот и Николай подъехал, — выглянул он в окно, среагировав на шум подъехавшего к воротам автомобиля.

— Тут всё верно написано? — Николай Сергеевич с содержанием письма ознакомился не торопясь, и напоследок посмотрел на обратную сторону, чтобы убедиться, что там ничего больше не написано.

— Более полное описание уже ушло в Правительство. Только написано там всё будет позаковыристей, и на рассмотрение к руководству оно попадёт не раньше, чем через месяц. Пока канцелярию пройдёт, пока попадёт в нужный отдел, а потом там запросят заключение от постороннего эксперта. Месяц, не меньше, хотя я думаю, и в два вряд ли уложатся, — Анастас Иванович сделал глоток из своего бокала, и осторожно промокнул салфеткой губы.

— Могикан придержать письмо сможет? — напомнив военную кличку Андропова, которой тот подписывал свои радиограммы во время войны, спросил Николай Сергеевич у хозяина дома.

— Я сам придержу, если потребуется. Юру сейчас со всех сторон трясут. Мало ему терактов, так ещё диссиденты отовсюду повылазили и такой хай подняли, словно это им в заднице тувзрывчатку взорвали. Представляешь, Сахаров интервью зарубежным журналистам дал, что это КГБ те взрывы устроило. Миротворец, мать его. Последним проектом у него были гигантские торпеды с водородными бомбами, которые он предлагал посылать к берегам США.

— Давайте по делу, — Микоян прервал эмоциональную часть встречи старых друзей, — У меня есть убедительная информация, что Лёня в этом году попросится на пенсию…

Очень долго Микоян и два "серых кардинала", — один из клана Андропова, а второй от министра обороны Устинова, обсуждали возможные решения и их различные варианты. Все трое отлично понимали, что нынешнее руководство, с его окружением, давно уже не соответствует интересам Империи, но ни один из них не произнёс это вслух. Профессиональная этика не позволяла. Получив новый блок информации, старые волки осторожно её обкатывали, заранее обозначая сложные моменты, кадровые вопросы и интересы своего клана. В конце концов сошлись на том, что существуют три основных момента, на которые стоит обратить особое внимание: министр МВД Щёлоков — силовой щит днепропетровской группировки, затем портфель с компроматом, которым не раз хвалился Брежнев, хотя многие считали, что он блефует, и в-третьих, группа "твердолобых" членов Политбюро — догматики коммунизма, но только в том виде, который у них, у каждого, в голове был свой.

Как ни странно, все трое собутыльников согласились, что начинать стоит с портфеля. Хорошая страшилка для тех, кто прорвался во власть. Безгрешных политиков не бывает, и чем выше уровень таких деятелей, тем больше у них скелетов в шкафу. Какой бы ты не был замечательный, но на следующий уровень политики и должностей тебя пропустят только после того, как в очередной раз крупно повяжут кровью, и это в лучшем случае. Бывают и похуже варианты.

Так что каждый член Политбюро ЦК КПСС вполне обоснованно опасался, что у Брежнева есть в руках документы, которые позволят в течение суток превратить его в ничто. Одним из уязвимых мест у того же Андропова, был его первый сын, дважды судимый и умерший в 35 лет, скорее всего от алкоголизма. Но это было тем, что допускалось найти, на далеко не последнем уровне защиты. Все знали, что обнародуй любой из них даже такую информацию, и Андропова могут снять с должности, вот только рисковать никому не хотелось. КГБ идеализмом не страдал, а про специалистов, которые появились там после терактов на Мюнхенской олимпиаде, уже ходили легенды. В недрах КГБ в 1973 году родилась "Альфа".

Теракт был совершён во время Олимпийских игр в Мюнхене в 1972 году, членами террористической палестинской организации "Чёрный сентябрь", жертвами которого стали одиннадцать членов израильской олимпийской сборной (четыре тренера, пять участников соревнований и двое судей), и один местный полицейский. Пятеро из восьми террористов были убиты полицейскими в ходе крайне неудачной попытки освобождения заложников. Никто из заложников не выжил.

Засада на террористов была задумана не плохо, но пятеро немецких полицейских, переодетые в костюмы членов экипажа, предпочли уйти из самолёта до начала операции, когда узнали, что он заправлен. Они это сделали в последнюю минуту, перед прибытием вертолётов с террористами и заложниками. Даже не поставив командование в известность. Против восьми боевиков осталось только пять снайперов.

Трое уцелевших террористов были арестованы, но позднее освобождены Германией, после захвата "Чёрным сентябрём" авиалайнера компании "Люфтганза".

— Так-с, вроде всё решили, всё определили. С тебя, Виктор, мне нужен куратор в Свердловске, а Николай организует там же выход на крупный завод, из своих подведомственных, и обеспечит трудовой энтузиазм. Я поработаю над снабжением. И давайте без срывов, чтобы ни один из потенциальных уговаривающих даже рот не открыл, когда Лёня начнёт разговор про выход на пенсию, — Микоян пригладил усы, и посмотрел на собеседников.

— Сделаем, и даже нашего вождя поторопим. Дочка у него загуливает не в меру. Мы недавно пару уголовных дел с её участием закрывали, но эти диссиденты, они такие пронырливые, — ухмыльнулся Виктор Николаевич, уже вчерне разработавший операцию по переброске одного из таких представителей интеллигенции, с нужными фотоплёнками в кармане. Хороший удар по министру МВД получится. Все документы по похождениям дочери Брежнева, зафиксированные на снимках, будут из его ведомства.

Расходились по очереди. На столе так и осталась стоять недопитая бутылка вина.

* * *

Собираясь к Деду, я всё-таки сунул в самую последнюю минуту бутылочку с эликсиром в карман. Вот не собирался я ему больше давать омолаживающее средство, с чего эликсир прихватил, сам не пойму. Слишком заметен будет результат повторного применения. Одно дело, когда человек, которому за восемьдесят, помолодеет лет на пять, или с учётом более концентрированного состава, годиков на восемь — десять, и совсем иной коленкор, если он вдруг станет выглядеть лет на шестьдесят. Нежелание засветиться, у меня ещё и здоровым цинизмом подкреплялось. Нет у нас с ним пока особых точек соприкосновения, чтобы я воспылал жаждой облагодетельствовать отдельно взятого индивида. И так прилично подлечил. Ни одна больница, с санаторным лечением после неё, лучше не справится. Ладно. Ориентироваться буду по обстановке.

Маленькой егозе, которую я спас от падения с лестницы, купил вчера забавного медвежонка, чуть больше ладошки величиной, к которому прицепил небольшую брошку. Не знаю, застану я её или нет, но подарок до неё и без меня дойдёт, если что. Из брошки с поделочным камнем, купленной в сувенирном киоске, получился слабенький лечебный артефакт. С серьёзной болезнью ему не справиться, а вот сопли, содранные колени н синяки должны быстрее проходить. Пока карябал руны, попросил жену приделать медвежонку на лапу белую повязку с красным крестиком. Недолго думая, она отрезала кусок ленты от подарочного набора косметики, а красный крест нарисовала шариковой ручкой.

— А что ты делаешь? — не смогла Ольга всё-таки сдержать любопытства.

— Подарок для одной маленькой девочки, — предельно честно ответил я, как будто не понимаю, что вопрос жены задан про руны.

— Я про эти буковки говорю, — чувствительно ткнула она меня острым кулачком в спину.

— Слабенькую лечилку делаю. Чтобы синяки н царапины быстрей заживали, и голова не болела.

— А почему мне не сделал? — требовательно спросила жена, уперев руки в бок и выдвигаясь так, чтобы я мог видеть её грозный вид.

— У тебя есть я. — самоуверенно заявил жене, дорисовывая последнюю руну.

Жена подозрительно быстро успокоилась и, усевшись напротив меня, вытащила пилочку для ногтей, начав увлечённо ей работать, время от времени отодвигая ладонь от себя н что-то рассматривая.

— То есть, когда у меня наступят женские дни, ты будешь везде ходить со мной за ручку? — невинным голосом поинтересовалась она, не отвлекаясь от своего занятия.

"О, женщина, тебе коварство имя…" — строчка из стихов в голове всплыла автоматически, давая понять, что эта встреча мной проиграна нокаутом в первом же раунде. И минуты не выстоял…

— Всё понял, осознал, был неправ… Найдёшь пепел, готов посыпать им себе голову. Нам срочно нужен кулон с янтарём, и покрупнее.

— У-у, а почему с янтарём? — состроила жена жалобную мордашку.

— Он самый чувствительный к недугам, хоть и не очень хорошо сохраняет Силу. Зато голова никогда болеть не будет, — невольно фыркнул я, вспомнив анекдот про вечные отмазки у некоторых жён, и неопределённо помахав в воздухе рукой, добавил. — Ну, и всё остальное тоже.

— Тогда и серёжки придётся к нему покупать, — орудуя пилочкой, задумчиво сказала Ольга, чуть слышно вздохнув.

— Купим, — легкомысленно пообещал я, даже не задумавшись.

Пилка со звоном полетела на стол, а я был зверски зацелован. Два — ноль, что характерно, не в мою пользу.

— Стоп. По магазинам мы не пойдём, — вот теперь я полюбовался широкой гаммой обиды-разочарования-непонимания. Задумался, кося глазом в зеркало трёхстворчатого шкафа. Станиславский умер бы во время моей паузы, вместе со своими товарищами Немировичем и Данченко. Минуты на три завис. Потом не спеша подтянул к себе телефон, и по автоматическому набору позвонил в Свердловск.

— Соломон Давидович, здравствуйте. Это Павел беспокоит. Как ваше здоровье? Даже так… Ну, что же, я очень рад. Звоню из Москвы, поэтому буду краток. Мне нужен кулон и две серьги с янтарём. Лучше бы от того же мастера. Не было у него таких… Жаль. Может, вы что посоветуете? Для кого? Миниатюрная брюнетка, и по совместительству — самая красивая женщина в мире. Да, я в Москве. Записываю. Большое спасибо. Сейчас я ему позвоню, — не обращая внимания на Ольгу, у которой наверняка созрел миллион вопросов, я демонстративно потянулся, и громко выдохнув, спросил:

— Слушай, а не пойти ли нам выпить кофе?

— Я сейчас сама всё сделаю. Ты же кому-то позвонить хотел…

Когда за тобой наблюдают, то всегда что-то, да не так. Вот и у Ольги не всё получилось гладко. Сначала она погнула ножницы, пытаясь вскрыть крышку от банки с кофе. Затем, неожиданно фыркнувший кран, забрызгал её водой. И под конец, она сожгла кофеваркой одну из двух розеток в нашем номере.

Я спокоен. Я абсолютно спокоен. Моё лицо расслабленно и спокойно…

Изображая из себя Будду, я не вмешивался. Счёт у меня не нокаутами. Мне приходиться играть по очкам. Поэтому падение банки кофе я отметил только лёгким поднятием бровей, а когда сгорела вторая розетка, я обнял свои локти ладонями.

- Слушай, а не пойти ли нам выпить кофе? — я постарался максимально достоверно сохранить в этой фразе ту же свежесть, и интонации, что и пять минут назад. Выдержал паузу, и продолжил: Только тебе стоит слегка переодеться, — величественным жестом я указал на грудь, где шифон, после попавшей на него воды, стал прозрачным, н на подол, вымазанный в кофейном порошке. Счёт три — два. Я веду. А ибо нефиг.

— Здравствуйте, дядя Паша, — мелкое создание, в пышной юбке и с большими розовыми бантами, было до неприличия прилично, если бы не цветущий шишак на лбу, с небольшой ссадиной на самой его вершине, и лукавый взгляд из-под невинно хлопающих ресниц. Зато мордашка — что надо. Постная и скучающая. Этакая томная леди, с налётом сплина.

У самых дверей встретила.

— Так, кто это у нас. Сейчас угадаю… Ты единорог, — показал я пальцем девочке на лоб.

— Это же я, Оля, — топнула она ножкой, н на глазах вот-вот были готовы появиться слёзы.

— А откуда у тебя на лбу такое замечательное украшение?

— Я не красивая, да? — разом потухла девочка, готовясь развернуться и убежать.

— А давай мы у твоего друга спросим? Вот, кстати, и он. Его зовут Мишка — Медвежушка. А ещё он медбрат, — я вытащил медвежонка из пакета.

— Это так же, как медсестра? — тут же переменила девчушка настроение, протягивая руки к подарку.

— Ну, почти. Только медсестра — это медицинская сестра, а медбрат — это твой младший братик — медведь. Медвежонок — брат. Ты мне не поверишь, но он волшебный. Он даже синяки лечить умеет. Надо только прижать его к себе, к самому синяку, вот этой брошью, и очень сильно попросить, чтобы он помог. Главное, не торопись. Он ещё маленький, и не всё умеет делать быстро. Подержи подольше, пока не почувствуешь, что достаточно.

Степан Арамович слушал наши разговоры с отвисшей челюстью и не совсем понятной улыбкой. В том смысле, что умные н интеллигентные люди должны "держать лицо”, а не так явно выпадать в осадок, демонстрируя удивление, переходящее в охренение.

— Оля, после смерти отца, кроме её мамы и Деда, ни с кем из взрослых не разговаривает, — проинформировал он меня, как бы между прочим, когда мы поднимались на второй этаж. То, что я

на это всего лишь пожал плечами, он вряд ли заметил, так как грузно топал по лестнице впереди меня. А я что? У всех свои тараканы.

Анастас Иванович сегодня был одет по-домашнему, на нём светлые летние брюки, в которые он заправил мягкую, фланелевую рубашку в клетку. Мы застали его, когда он перебирал на полке толстые папки. Когда он повернулся, я не смог скрыть изумления. Понятно, что эликсир у меня работает эффективно, но я даже представить себе не мог, насколько.

— Как самочувствие, Анастас Иванович? Мне кажется, или вы действительно похудели немного? — поинтересовался я, после обмена приветствиями.

— Отлично себя чувствую. Словно десяток лет с плеч долой. Сегодня проснулся, а у меня ничего не болит. Давно такого не было. Ем много, но, Павел, вы правы. Похудел. Ремень теперь на две дырочки дальше застёгиваю. Не поделитесь со стариком, что же это за метод лечения у вас такой?

Я, улыбаясь, помотал головой, но заметив требовательный взгляд, пояснил:

— Анастас Иванович, в волшебство вы всё равно не поверите. Нет его — это даже наукой доказано, а врать мне не хочется. Да и стоит ли говорить лишнее, если вот он результат — хоть на лице,

хоть налицо, — скаламбурил я, подходя ближе к Деду, — Присаживайтесь лучше на диван. Я вас немного осмотрю и подумаю.

Подумать мне есть над чем. Благодаря Контакту, я знаю все события в жизни Микояна, произошедшие с ним после нашей прошлой встречи. И если честно, мне страшно.

Старики — разбойники сговорились на проведение тихого государственного переворота. Во всём их плане меня радует только одно, то, что импактиты выйдут в мир. Неважно, кто и какие цели будет преследовать, но их не засекретят насмерть, и не сделают достоянием одной оборонной промышленности.

План у них вполне жизнеспособный, но в нём не хватает изюминки. Такой, чтобы всё сработало наверняка н гораздо быстрее, чем в моей первой жизни.

— Анастас Иванович, вы занимались когда-нибудь спортом?

Мой вопрос поставил Деда в тупик, он даже закашлялся от неожиданности, поперхнувшись слюной. Пришлось легонько похлопать его по спине.

— Однако, — помотал он головой, откашлявшись, — Умеете вы удивить. Нет, не довелось. Кроме зарядки по утрам, и то, когда это было…

— То есть, представление о турнике, или отжимании от пола вы имеете? — настойчиво продолжал я гнуть свою линию.

— Павел, я не понимаю, к чему все эти вопросы, — строгим тоном ответил Дед, закаменев лицом.

— Сейчас всё объясню. Только ещё один вопрос. Ответьте на него, это важно. Вас Брежнев сильно не любит?

Прежде чем начать говорить. Дед откинулся на спинку дивана, и с минуту изучал меня взглядом.

— Скажем так. Он не меня не любит, а свою слабость. Когда готовилась отставка Хрущёва. Лёня трясся от страха и жутко паниковал. Я это видел. Поэтому я для него просто раздражающий свидетель его трусости, который никак не вписывается в создаваемый им образ. Я ответил, а теперь жду ваших объяснений.

— Я подумал вот над чем. Здоровье у Брежнева так себе, если не сказать большего. Кроме того, он маниакально следит за своим весом. — я заметил, как ухмыльнулся Микоян. Видимо тоже знает, что в доме Брежнева куча весов, а его настроение прямо зависит от того, добавил ли он полкило, или чуть похудел, — И тут он узнаёт, что его знакомый, выйдя на пенсию, занялся собой, похудел, начал бегать по утрам, и уже к турнику подбирается. А от вас идут слухи, что давно надо было забросить политику и пожить для себя, хоть чуть-чуть. Вроде того, что как только бросили делами заниматься, так здоровье у вас сразу вверх пошло.

— Допустим, про турник вы загнули, но идея интересная. Может и сработать.

— Как сказать, как сказать, — прищурился я, разминая руки, — Вот сейчас полечимся, и посмотрим, потянете ли вы турник.

Повторив прошлый курс лечения, включая приём эликсира, мы сели к столу. Я начал говорить о диспропорциях в промышленности, но был прерван.

Ба-бах! Распахнувшаяся на всю ширину дверь, шмякнула об стену так, что мы оба вздрогнули.

— Деда, деда, смотри! Видишь, ты зря меня утром ругал, ничего уже нет, — мелкая егоза бегом влетела в кабинет, и с детской непосредственностью, оттолкнув мою руку, забралась мне на колени. Она упёрлась локтями в стол, а ладошками раздвинула волосы, показывая Деду чистый лоб, — Это меня Мишка вылечил. Я его сильно-сильно попросила. Паша, правда, здорово?

Упс! Что-то пошло не так. Не может слабенький артефакт за такое короткое время полностью убрать здоровенную шишку.

— А куда ты Мишку дела? — поинтересовался я, очень желая посмотреть на своё изделие ещё раз.

— Он теперь маму лечит. У неё голова так болит, что она встать не может.

— Оля, я тебе сколько раз говорил, что без разрешения в кабинет входить нельзя. И слезь с колен молодого человека. Это неприлично, — сделав строгое лицо, начал Дед воспитание подрастающего поколения.

— Подумаешь. Я на нём в прошлый раз верхом ездила. О, меня мама зовёт. Я же знала, что Мишка её вылечит, — соскочила с моих колен девочка, приготовившись бежать дальше.

— Оля, стой. Мишка ещё маленький, поэтому после каждого лечения ему нужно отдыхать, хотя бы часа три, — не менее строгим тоном, чем Дед, донёс я до ребёнка необходимость подзарядки артефакта в переводе на детский язык.

— Хорошо. Я его сейчас в кроватку положу. Пусть поспит, — уже на бегу выкрикнула егоза, горохом ссыпавшись по лестнице.

— Вы извините её. Избаловали, как ожила. Она, после смерти отца, полгода ни с кем не разговаривала и даже в игрушки не играла. Так на чём мы остановились?

Я сидел и, глядя Деду в глаза, задумчиво барабанил пальцами руки по столу. Молчание затягивалось. Наконец, заметив, что Микоян готовится что-то сказать, я сделал жест рукой, попросив у него ещё немного времени на размышление.

— Анастас Иванович, мне необходимо осмотреть Олю, — начал я неожиданно хриплым голосом, — и кашлянув, добавил, — Лучше прямо сейчас. Всё остальное не так важно, и может подождать.

— Что с ней? — тут же отреагировал Дед. Он резко выпрямился, и уставился на меня сверлящим взглядом.

— Волшебство. Мне кажется, обычное волшебство, — мечтательно улыбнулся я, надеясь, что мои заключения верны, — Так я схожу за ней?

Долгие раздумья у меня были вызваны тем, что я пытался приблизительно подсчитать мощность артефакта, и ту Силу, которая потребовалась бы для избавления ребёнка от большой шишки на лбу. По всем расчётам получалось, что сам артефакт с ней справиться не мог. Ему обязательно нужна была промежуточная подзарядка. В этом случае синяк пропал бы на следующий день. Даже моё заклинание Малого исцеления потребовало бы пару часов. Понятно, что используя браслет и зашитое там заклинание Среднего исцеления, я бы с таким шишаком справился за пару минут, и ещё что-нибудь легко подлечил при этом. Оля потратила минут двадцать. Безоговорочно поверив в возможности игрушки, она самостоятельно инициировала свой Дар. Вылечила себя, а потом ещё и к маме приложилась. При всём этом, чувствовала себя превосходно. Никаких признаков усталости или магического истощения. Вон, с какой скоростью она вниз по лестнице сиганула, только каблучки дробью пробарабанили.

На первый этаж спустились вместе с Дедом. На кухне хлопотала бывшая именинница, с которой мы были знакомы. Приняв её приглашение, уселись пить чай.

— А где Оля? — спросил Микоян, прислушиваясь к звукам в доме.

— У себя в комнате игрушки переставляет. Задумалось ей самую большую кроватку для кукол прямо около своей поставить, — улыбнулась женщина. — Думала, попробовать спать её уложить, да куда там. Как только синяк прошёл, так в ней словно электромоторчик заработал. Спасибо вам за подарок. Ваш медвежонок даже меня вылечил, — пошутила она, ещё не понимая, что недалека от истины.

— Мне ваша помощь нужна будет. У Оли есть какие-нибудь шорты или штанишки? — мой вопрос ввёл женщину в ступор.

— Это ещё зачем? — вытирая руки полотенцем, настороженно спросила она, поглядывая на Деда.

— Голова у вас не случайно прошла. Я даже уверен, что и остальные боли пропали. Не так ли? — догадаться, почему Олина мама не так давно страдала, было не сложно. Женские дни. Я дождался неуверенного кивка женщины и продолжил. — У меня есть обоснованное предположение, что у Оли открылся Дар целительницы, причём, буквально только что, фактически, на наших глазах.

Целая гамма эмоций пробежала по женскому лицу. От радости, до страха, непонимания и решимости.

— Ни на какие исследования я её не отдам, — негромко, но твёрдо заявила она. глядя почему-то на Деда.

— Людмила Васильевна, вы всё не так поняли. Я никакой не исследователь, скорее наоборот, — я попытался переключить на себя неожиданное противостояние, но понял, что тут нужна шоковая терапия. Родственники продолжали бодаться взглядами.

Взяв нож с кухонного стола, и попробовав его на остроту, я полоснул себя по краю ладони. Женщина испуганно ойкнула, а Дед громко крякнул. Порез вышел не очень большой, но кровь закапала обильно. Приложив пару салфеток, дождался, когда крови станет меньше, и промокнул всё ещё раз. Полюбовался на четыре вытаращенных глаза.

— Позовите Олю, крови уже почти нет, так что она не испугается. — попросил я у ошеломлённой хозяйки.

Ольга прибежала с возмущённой мордашкой, и сбившимися на бок бантами. Переезд — такое занятие, хлопотное, даже если он и кукольный. Наверняка мы оторвали её от крайне важных дел.

— Оля, Мишка устал, а я поцарапался немного. Он мне сказал, что с такой ерундой ты и сама справишься. Давай вылечим мне царапину, — попросил я девочку, показывая порез на руке, который я зажал пальцами.

— Ой, я же не умею.

— Это не сложно. Я тебя быстро научу. Клади сюда руки, и представляй, что эта царапина исчезает. Но надо очень стараться, — я смотрел, как девочка надула щёки. а потом шумно выдохнула.

— Нет, ты неправильно делаешь. Дуть не надо. Представь, что ты берёшь внутри себя горячий комочек, и вот отсюда, через руки посылаешь на меня тёплую волну, — я показал ей своими руками, как должна идти Сила.

— Эх, чуть-чуть ты до меня свою волну не дотянула, — прокомментировал я вторую попытку. — Ладно, давай быстро меня лечи, и беги, а то Мишка без тебя уже скучает, — девчонка зыркнула на двери и, не задумываясь, толкнула Силу, — Всё, спасибо. Беги.

С довольным лицом я под умывальником смыл остатки крови с места пореза, и показал его остолбеневшим зрителям нашего маленького спектакля. Беленькая ниточка шрама растворилась у них на глазах.

— Ну, что, поговорим?

У магов бывает разная специализация. Почти три четверти магов рождаются с Даром Огня. Архимаг Огня — это жуткая машина убийства. Он защищён Огненными щитами. и способен устроить Огненный Шторм, вокруг себя, время от времени, отплёвываясь от врагов файерболами и выжигая целые площади иными заклинаниями. Другие виды магии, кроме Огня, встречаются реже, но и там есть свои тонкости. Кроме магов — стихийников редко, но встречаются совсем уж экзотические умельцы. Например, если Шаман Смерти, кого-то коснётся и проклянёт, то даже сильный волшебник рассыплется тленом.

Олю осмотрел у неё в комнате. Сначала на минуту приложил ладони на копчик и острые лопатки, а потом перевернул девочку и подержал руки на пупке и ключицах. Сложнее было найти каналы на руках, но добравшись до ладоней, и с этим справился.

Можно говорить? — я посмотрел на Деда, и на Степана Арамовича, который вернулся с веранды, где все обычно курили. Дождавшись подтверждающего кивка, продолжил. — У девочки есть Дар. С большой вероятностью могу сказать, что Дар редкий — она маг Жизни. Чтобы сказать абсолютно точно, надо научить её заклинаниям. Пока она лечит чистой Силой, неосознанно её выплёскивая. Дар проснулся в ней только что, когда она поверила в способности медвежонка, и непроизвольно вылечила себе синяк.

— И зачем вы только эту игрушку подарили, — негромко сказала Олина мама.

— Дар появился не от игрушки. Например, меня прошлым летом ударила молния. Потом я три дня пролежал в реанимации, кроме того, оказались повреждены глаза, — я посмотрел, как женщина мелко перекрестилась и испуганно зажала ладошкой рот, — После этого я почувствовал, что у меня появился Дар. У Оли, скорее всего Дар выращенный. Сделала она это сама, и я даже догадываюсь, как. Вы мне рассказывали, что после смерти отца она полгода не разговаривала. Способности детей удивительны. Когда они маленькие, то могут за год — два стать виртуозами игры на скрипке, например, хотя, если начнут заниматься чуть позднее, уже ничего подобного с ними может и не случится.

— Ерунда какая-то. Магия, волшебство, руку зачем-то разрезали. Не верю я в эти чудеса. Очень уж на фокусы похоже, — Людмила Васильевна повернулась к мужчинам, ожидая от них поддержки.

— Тогда покажу ещё один, а вы пока думайте, — я снял поднос с полки и перенёс его на стол. Потом на поднос переставил с подоконника горшок с геранью. Заклинания роста даются мне последнее время удивительно хорошо. Натренировался я на своих женьшеньках. Когда куст герани начал бурно расти в моих руках, да так, что скоро я уже и не мог дотянуться до его вершины, все молчали. Женщина ахнула только тогда, когда появились первые цветы. Я отошёл в сторону, любуясь достигнутым результатом. Хорошо, хоть горшок выдержал, а то были у меня опасения, что треснет. Под общее молчание набрал воды в литровую банку и полил растение. Словно в благодарность, оно раскрыло ещё несколько бутонов.

— Кстати, — улыбнулся я присутствующим, — Этому заклинанию можно Олю научить. И ей тренировка, и у вас круглый год будут свежие овощи.