В зале судебного заседания было малолюдно. Холодное осеннее утро. Даже свет множества лампочек не давал необходимого количества света, чтобы окончательно проснуться и осознать происходящее.
Холодный ветер завывал за окнами с многочисленными решетками, пытаясь прорваться в помещение и своим ледяным дуновением разбудить еще дремавших, казалось, людей. Ожидание судьи в зале затянулось. Он, похоже, не спешил. Охранники пытались настроиться на рабочий лад, перетаптываясь с ноги на ногу. Один даже собирался зевнуть, но быстро взял себя в руки и вышел приоткрыть дверь перед приближающимся судьей. Судья не спеша, придерживая подол черной мантии, вошел в зал судебного заседания.
«Встать, суд идет!» — вяло, по инерции произнес судья стандартную фразу, усаживаясь в кресло. Все дружно, законопослушно подчинились его воле. Судья молча дал знак, и все его правильно поняли: можно садиться. Все было как всегда; и судья, как и все присутствующие, тоже был вял и еще, казалось, не проснулся. В «клетке», там, где стояла скамья подсудимых, находился мужчина. Не молодой и не старый, средних лет. Но седой, коротко подстриженный. Мужчина пребывал в том прекрасном возрасте, когда молодость уже ушла, а старость еще далеко. Годы веселого ребячества ушли, все глупости уже совершены, на висках появилась седина. Нужно, пока не поздно, браться за ум. Самое время, когда жизнь можно начать заново, жениться, детишек завести. Поставить точку и начать жизнь с чистого листа.
Мужчина был одет в черный свитер. Высокий воротник подчеркивал мужественные скулы и подбородок. Рукава свитера были немного подтянуты к локтям и обнажали сильные красивые руки с накачанными мышцами. Женщинам нравятся такие мужские штучки.
Судья монотонно, как пономарь, начал читать: совершил, подозревается, обвиняется, может скрыться, и так далее. Все так пресно и банально, без эмоций, скучно, что казалось: все в зале скоро заснут от этого монотонного чтения. Бывает, и сами судьи засыпают от своей пламенной речи. Я сама знаю одного такого. Но это был не тот случай: мужчину в черном свитере обвиняли в убийстве. В судебной практике эта статья встречается нередко, ст. 105 УК РФ. Иногда с судьей вступал в диалог прокурор, они как бы разговаривали друг с другом на понятном им одним языке и, казалось, они не дадут вставить никому ни слова. Им все и так ясно и понятно. Совершено преступление. Преступник в «клетке». Еще пара заседаний — и прочтут обвинительный приговор. И гуляй, Вася, на зону, на строгач. Десятка в лучшем случае. Это если жена и дети придут, поплачут. Это если этот самый Вася из «клетки» с судьей спорить не станет. А если вдруг права начнет качать, спорить, да не дай бог оскорбить судью попытается, то лес ему валить в тайге лет пятнадцать придется.
Но мужчина в черном свитере сидел молча, внимательно слушал все, что говорили судья и прокурор, никого не перебивал; он больше походил на аристократа, чем на зека. Хотя опытный взгляд определил бы сразу: места не столь отдаленные он уже посетил. Одна маленькая татуировочка красовалась на его руке. Четыре точки в вершинах квадрата, в центре пятая. Что означает: «один в четырех стенах». Картинной галереи из своего тела не сделал, но свое присутствие «там» увековечил.
Пасмурное утро не хотело уступать место не менее серому дню. Было все так же темно и холодно. Состояние дремоты не покидало зал. Каждый боролся с дремотой по-своему. Судья, при очередном ее приступе, старался читать быстрее. Адвокат закрыл глаза под очками и, скрестив руки на груди, делал вид, что внимательно слушает. Обвиняемый подыгрывал им, молча склонив голову. А сам думал: «Сейчас вы все у меня проснетесь!»
Пару раз нервно вскочил со своего места адвокат. Сказал пару дежурных фраз, пытаясь достучаться до правосудия. Но никто не заметил даже, что он вставал, и тем более, что он говорил. Какая разница. Можно подумать, что даже после выступления самого опытного адвоката что-то изменится… А вдруг? Он пригласит человека из тайной комнаты. А лучше в зал зайдет тот, кого считают убитым, и скажет: «Ребята, я жив! А что вы тут, собственно, заседаете?» Все уголовное дело сразу превратится в ложь, чушь, идиотизм. Так тоже бывает. Но это не тот случай. Большинство уголовных дел писаны вилами по воде. Это скорее художественные произведения, где автор долго выбирает главного героя, а потом под него расписывает роли остальных. Может быть вот такой сюжет, а может — и совсем другой. Сюжет зависит от многих факторов. Не буду углубляться в эту тему. О ней можно написать целую книгу. Скажу лишь, что это очень больная для многих тема.
Наконец судья с прокурором устали, их самодовольные, высокопрофессиональные речи утихли, и появилась возможность вставить слово. Слово дали мужчине в черном свитере.
— Ваша честь!
Обвиняемый начал говорить, демонстрируя белые красивые зубы, так несвойственные лицам, посетившим места не столь отдаленные: от курева и чифиря люди там быстро теряют драгоценные жемчужины, и их рот превращается к концу срока в беззубый оскал. А услугами тюремного стоматолога они не пользуются, так как умеют делать все сами, даже удалять зубы.
Видно сразу, что мужчина не злоупотреблял тюремными вредными привычками, чистил регулярно зубы и, скорее всего, планировал жить на воле, а не стать завсегдатаем здешних мест. Заметно было и то, что как ни старался он достойно держаться, но все же слегка нервничал. Мускулы на его лице подрагивали, а во рту сохло.
Судья все же удостоил его своим вниманием, поднял глаза от бумаг, которые перекладывал, и отложил их в сторону. Он понимал, что сказать подсудимому нечего. Но пусть скажет хоть что-нибудь. Право голоса еще никто не отменял.
— Прошу приобщить к моему уголовному делу справку о моей смерти и прекратить против меня уголовное преследование, а дело уголовное закрыть.
Первым проснулся адвокат. Он аж вздрогнул от услышанного. Мужчина в черном свитере достал из заднего кармана брюк вчетверо сложенный листок. Адвокат, согнувшись, быстро просеменил к «клетке», забрал листок и положил его на стол судье.
— Ваша честь! Я присоединяюсь к ходатайству моего подзащитного.
Быстро сориентировавшись в сложившейся ситуации, адвокат понял, что это не блеф, но что это, он так еще и не понял.
— Ты его обыскивал? — шепнул один охранник другому.
— Обыскивал, — пытался оправдаться второй охранник.
— Почему не нашел тогда?
— Не было.
— Откуда взялась?
— Не знаю.
— Тишина в зале! — заорал судья.
Тоже, видно, проснулся. Снял одни очки, надел другие. Видимо, тут было больше диоптрий. Внимательно стал рассматривать бумажку. В зале воцарилась тишина.
За окном наконец-то наступил день, посветлело. Все в зале как-то по-новому посмотрели друг на друга. Личность подсудимого была установлена. Еще в начале заседания. И все, что было написано в справке о смерти, совпадало с данными мужчины в черном свитере. В справке о смерти было написано, что он убит девять лет назад.
В это время года мухи уже не летают, а то бы в зале судебных заседаний услышали их жужжание. В зале воцарилась полнейшая тишина. Такого поворота событий никто не ожидал. Все внимательно следили за судьей, а он зачем-то начал разглаживать мантию у себя на груди, потом стал что-то стряхивать с подола. Понятно, что мантия должна быть чистой, но как ни пытался судья сделать вид, что он абсолютно спокоен, ему это не удавалось.
Прокурор достал из кармана огромный носовой платок и несколько раз протер им лысину, от которой буквально валил пар. Адвокат стал что-то записывать на листке бумаги. Наверное, готовил речь. Мужчина в черном свитере тоже слегка нервничал, хотя и держался очень стойко. Если этот финт не прокатит, значит, придется посидеть в тюрьме. Он хорошо знал законы, в которых всегда можно найти лазейку. Как посадить человека, которого нет в живых?
Первым пришел в себя судья.
— Давайте теперь без протокола, — слегка охрипшим голосом начал он. — Как удалось воскреснуть?
— А я и не умирал, — ответил мужчина.
— А справкой где запаслись? Знали, что пригодится?
— В морге дали. Где такие справки дают? Умер, и дали.
— Так говоришь, что не умирал?
— Значит, воскрес. Вы правы, ваша честь.
Потом в чувство пришел прокурор. Он тоже долго вертел в руках бумажку, нюхал ее, вот-вот попробует на зуб, не дождавшись экспертизы. Бумажка явно была подлинной, не поддельной.
— А кто же вас убил? — спросил прокурор.
— Да пацаны, трое. Я их не знаю. Срок до сих пор тянут на строгаче.
Судья с прокурором переглянулись. Их взгляд означал, что три уголовных дела разом превратились в ложь, чушь и идиотизм. А три пацана из преступников превратились в жертвы. За что срок тянут — непонятно.
— Давайте продолжим, — опять вступил в разговор судья. — Каким же образом вам в морге справку о смерти дали?
— Ваша честь, да каким образом трупу могут в морге справку дать? Вы так спрашиваете, как будто мне ее там прям в руки вручили.
— Извините за некорректный вопрос.
— Я понял, о чем вы хотите меня спросить.
— А… — хотел что-то вставить прокурор.
— Да не мне дали, жене моей дали!
— А она что в морге делала?
«Ну и дебил, жила она там», — хотел ответить мужчина, но, собрав всю свою любезность, чтобы ничем не оскорбить суд, промолчал, а потом сказал:
— Что делала моя жена в морге? Труп мой опознавала.
— А… — протянул прокурор.
Судья понял, что прокурору сегодня очень плохо с утра, вопросы какие-то странные задает, потеет. И он взял инициативу в свои руки.
— А вас в это время не было в морге? — спросил он у подсудимого.
«Вот еще один… Как я тогда мог быть в морге?..» Вслух мужчина только сказал:
— Ваша честь, если бы я тогда был в морге, то сейчас не стоял бы, вернее, не сидел бы перед вами.
«Сам запутался», — подумал он, так как говорил он это все стоя.
— Так, говорите, в морге была ваша жена? — опять заговорил прокурор.
Судья посмотрел на прокурора. Он знал, что тот сейчас опять спросит, что она там делала, и объявил перерыв.
Несмотря на перерыв, зал судебных заседаний не покинул никто, кроме судьи. Он опять заставил себя долго ждать. Видимо, переваривал происходящее. Прокурор долго не выходил из зала, но, поняв, что перерыв затягивается, все же вышел: без него все равно не начнут. Действительно. Кто вопросы интересные будет задавать, и не по одному разу?
Судья пил кофе, курил в своем кабинете. Хорошо, когда все идет как по маслу. Раз, и проскочило. Все правильно, все сошлось. Проблем никаких. Город маленький, сейчас быстро слух пойдет, что покойник ожил, матери малолеток взбаламутятся, жизни никому не дадут.
Судья курил не спеша, смотрел на улицу через решетки на окнах. «А свободен ли я?» — подумал он вдруг. В зал судебных заседаний идти не хотелось. Набравшись мужества, судья надел на себя мантию и, зачем-то прочитав «Отче наш», направился в зал судебных заседаний.
«Встать, суд идет!» — как всегда, уверенно произнес он. Все присутствующие дружно подчинились. «Можно сесть». Все дружно сели.
— Продолжаем судебное следствие, давайте без протокола, — сказал судья.
— Не возражаю, — ответил прокурор.
— Не возражаю, — это уже адвокат.
«А зачем нам протокол?» — подумал мужчина в черном свитере.
— На чем мы остановились? — спросил судья.
— На жене. Что она делала в морге? — опять сунулся со своим вопросом прокурор.
Судья строго посмотрел на него.
«Это будет длиться вечность. Срок отсижу в этом суде», — подумал подсудимый и в очередной раз мобилизовал свою любезность:
— Ваша честь! Я готов все рассказать суду и прошу зафиксировать мое чистосердечное признание. Моя жена опознавала мой труп.
— Это мы уже слышали, — сказал прокурор, — не нужно повторяться.
— С вашего позволения, я продолжу. Жили мы с женой плохо. Я гулял. Часто не ночевал дома. Мы были на грани развода. Я тогда сильно пил и по пьяни залетел в тюрьму на семь лет. Жене моей ничего не сообщили. Я тоже ей не писал все эти годы: не думал, что она меня искать начнет. А она заявление в милицию написала о моей пропаже. Начали искать по моргам и больницам, ну и нашли труп мужчины, в котором она меня и опознала. Похоронила честь по чести. Оплакала, — все как положено, хороший, говорит, был муж. А потом замуж вышла за другого. Но справку о моей смерти сохранила. Ребенок сиротой был признан, а она — вдовой. Деток еще нарожала. Мужик хороший ей попался. Я пришел, она беременная была. Открывает дверь, а я вот он! В обморок упала, еле успел ее поймать, а то бы ребенка лишилась. Плачет, кричит, прощения у меня просит: «Прости, что замуж вышла. Я ведь не знала, что ты живой», — и справку о смерти мне тычет. «Прости, что живой!» — Повернулся и ушел из дома, но справку о смерти с собой забрал.
Все слушали как завороженные. Некоторые женщины прослезились.
В зале судебных заседаний опять с волнением ожидали, когда же закончится очередной затянувшийся перерыв. Судья, как всегда, не спешил. На этот раз он пришел налегке. В его руке было несколько листков, а тяжелого тома уже не было. Одной рукой он, как всегда, придерживал мантию.
«Встать, суд идет!» Судья читал долго. Все в зале и мужчина в черном свитере в «клетке» стояли и внимательно слушали речь судьи. Не все, что он говорил, было понятно неискушенному в юридической науке человеку. Наконец все услышали: «На основании гл. 4, ст. 24, п. 4 УПК РФ, в связи со смертью обвиняемого, уголовное дело закрыть. Справку о смерти приобщить. Освободить из зала суда».
Этого уже не было в протоколе. Это был шок для всех. Прокурор, казалось, сейчас вспыхнет. В зале все оживились, стали громко обсуждать происходящее. Адвокат поспешил к «клетке», чтобы первым пожать руку свободному человеку.
— Умер — значит умер, чтобы тебя здесь больше никто не видел. Понял?
— Понял, — ответил мужчина.
Подошли охранники. Зазвенели ключи. «Клетка» с грохотом распахнулась. Бывший подсудимый сделал шаг навстречу свободе. Охранники достали другие ключи и расстегнули наручники.
— Вы свободны, — сказал один из охранников.
Мужчина круговыми движениями массировал запястья, на которых еще несколько минут назад были наручники. Оковы пали! Он тихо покинул зал суда.