техника — молодёжи || № 05 (1010) 2017

Здесь была искусственная гравитация, в треть земной.

Это позволяло двигаться почти как на Земле. Ну, или — не двигаться.

В кабинете едва размещались стол-терминал, кресло хозяина и стул посетителя.

Седой хозяин, в отглаженном синем кителе, сидел за столом неподвижно, глядя на экран, в центре которого сияла голубым дневная сторона планеты.

— Вы понимаете, что разбирательство может стоить вам карьеры? — спросил я.

Полковник усмехнулся:

— Наверняка у вас широкие полномочия… Вы получите свободный доступ ко всем базам данных, ко всем документам. Согласно уровню допуска.

— Врач провёл освидетельствование?

— Провёл. С отчётом вы ознакомитесь. Можете и лично поговорить с медиком. Никто из тех, кто был на борту в момент инцидента, не покинул станцию. Все они — в полном вашем распоряжении.

— Спасибо, — кивнул я.

Молодой офицер с погонами лейтенанта сопроводил меня в тесную каюту.

Поставив кейс на полку встроенного шкафа, я сел к терминалу, открыл нужный файл.

Инцидент произошёл на орбитальной станции, призванной контролировать околоземное космическое пространство, а также, в некоторых ситуациях, — поверхность Земли. Очень большая ответственность. Поэтому экипаж состоял из надёжнейших, проверенных офицеров Военно-космических сил. Командовал ими закалённый ветеран.

Боевых станций над Землёй три. В случае угрозы могли вывести на орбиту четвёртую.

Служить тут хотели многие, из тех, кто уже хлебнул романтики на дальних рубежах, кто не стремился к быстрому карьерному росту. Как правило — семейные люди. Условия — почти идеальные для ВКС: отбыв вахту, офицер возвращается к близким, до следующей вахты.

И вот кто-то из них, скромных и преданных, заперся в рубке и — попытался активировать боевые системы. Несанкционированную попытку своевременно пресекли. Виновника изолировали.

Командир через голову начальства обратился к нам. Спецрейсом я, следователь по особо важным делам при военной прокуратуре, явился на станцию.

* * *

Решение полковника вынести сор из летающей избы не было импульсивным.

За месяц на станции приключились три эксцесса.

Но по рекомендации начальства предшествующие два рассматривались дисциплинарной комиссией из членов экипажа — дабы «не бросать тень», «не ломать судьбы». Ослушников тихо перевели в состав наземных служб ВКС…

На чтение ушёл час. Предварительные выводы я сделал.

Вероятно, до меня такие же выводы сделал полковник.

Трое ослушников прибыли на Землю из других подразделений ВКС. Причём — все трое были доставлены с помощью телепортации.

Новое средство транспортировки живой силы и срочных грузов. Обиходным пока не стало. По крайней мере, телепортированный военный — обязательно проходит жёсткую проверку на самоидентичность.

В наших случаях внимание привлекли цифры — личностная самоидентичность всех троих в процентном выражении составила 99, 95.

В пределах нормы.

Смущает только совпадение цифр. Первый с Плутона, второй с Европы, третий, сидящий в карцере, — с Марса.

Каждая последующая телепортация производилась на меньшее расстояние, словно точка отправления перемещалась в космосе, приближаясь к Земле.

Но именно что — «словно».

Я проверил тогдашнее расположение планет в Солнечной.

Переносы велись из разных секторов эклиптики. Не было единого направления.

Кроме того, каждый информационный пакет транслировался другим телепортатором.

Почему совпали цифры при совершенно разных условиях?

Впрочем, не совсем разных: точка прибытия, конечно, была общей — приёмный узел ВКС на Земле.

Из членов экипажа станции пользовались телепортатором лишь трое ослушников.

По кодированной связи я приказал взять под наблюдение двух предшествующих и найти лучшего специалиста по телепортации.

Доложил полковнику, что возвращаюсь.

Он холодно вскинул брови. Я покидал станцию, не пробыв на борту и пары часов, ничего толком не сделав. Я не провёл допрос. Командир был разочарован.

В делах имелись протоколы допросов, в ходе которых применялись спецпрепараты — из тех, что развязывают язык. Все ослушники довольно подробно говорили о частностях. И ни слова — о причинах. Допрос с моим участием не дал бы новых сведений.

Я не стал объяснять.

Чутьё говорило мне, что нужно действовать быстро.

* * *

Лучший специалист был гражданский.

Маленький, лысенький, пожилой, с острым взглядом карих глаз. То и дело касался рукой воротника рубашки, не стянутой галстуком. Расстёгнутый ворот, свободный джемпер, мешковатые спортивные брюки, всё неброских тонов. Специалист находился в отпуске, но чувствовал себя неловко без костюма-тройки. Наша встреча казалась ему сугубо официальной. Как же: доставили чуть ли не силой.

— Вы телепортатором пользовались? — спросил я, хотя располагал данными из надёжных источников.

— Не довелось, — улыбнулся профессор. — Не было нужды.

— Возможен перехват информационного пакета, с внесением корректив?

— Вот уж вряд ли. Перехватить, взломать сложнейшие коды, разобраться в структуре и в содержании информации, внести изменения даже при наличии квантовых дешифраторов это нереально, поверьте… Что-то произошло с человеком?

— Да.

— Каковы показатели самоидентичности?

— В пределах нормы. Тем не менее человек совершил поступок, не отвечающий прежней личности.

— Связываете изменение с телепортацией? Перехват информационного пакета в процессе трансляции невозможен, я ручаюсь.

— На какой стадии — возможен?

— Хм… При обработке записанной информации, в точке отправления.

— Другие варианты есть?

— В точке приёма — непосредственно перед репликацией. Осмотрите принимающий узел. Между каскадным приёмником и репликационной камерой. Но там всё опломбировано.

— Полагаю, вам будет нетрудно заметить лишнее.

— Так я должен провести осмотр?..

— Вы специалист.

— Приказ?

— Нет, просьба.

— Которую нельзя отклонить…

* * *

В соответствующем подразделении ВКС мне открыли все двери.

Я, в свою очередь, некоторые двери закрыл.

Над дверью, за которой находился телепортатор, вспыхнул транспарант — «Регламентная калибровка от завода-изготовителя». Предлог, избавляющий нас от дежурного персонажа. На всякий случай я заблокировал активный режим сканеров, которыми вооружились мой консультант и пара техников из военной прокуратуры. Техники, обесточив телепортатор, начали снимать кожухи и разбирать коммутацию, там, где, по словам профессора, следовало искать лишнее. Консультант изучал шлейфы, уходящие в нутро сверкающей никелем — похожей на яйцо — репликационной камеры.

Всё было своё, родное, обусловленное схемой заводской сборки. Профессор уже был готов заявить о бесперспективности наших усилий. Для очистки совести потянул отдельный провод в мощной изоляции, высвобождая часть, входящую непосредственно в уплотнитель.

Замер, с несколько озадаченным видом.

Подойдя, я посмотрел на экран сканера.

Едва заметное кольцевое утолщение под изоляцией.

— Дайте-ка резак, — попросил эксперт, тронув за рукав техника постарше. — Нет, лучше вы сами.

Техник склонился над проводом, осторожно вскрыл изоляцию.

Включив максимальное увеличение, профессор удивлённо воззрился на картинку.

Провод охватывало колечко из светлого металла — тонкое, плоское, с мелкой насечкой, в которой смутно угадывалась сложная компонентная структура.

— Поздравляю!.. — растерянно хмыкнул эксперт. — Кажется, мы нашли то, лишнее…

Он лихорадочно тыкал пальцем в сенсор активного сканирования. Вспомнив, что сенсор я заблокировал, гневно обернулся. Ничего сказать не успел.

Тренькнул мой наручный коммуникатор: старший из военных полицейских, оставленных мной у КПП, доложил о задержании техника ВКС, который занимался тут обслуживанием телепортатора. Несостоявшийся беглец намеревался покинуть территорию. При задержании умело сопротивлялся. Но бойцов военной полиции учат скручивать и спецназ.

* * *

Я приказал тщательно обыскать техника ВКС и взять под стражу. Приказал немедленно арестовать предшествующих ослушников. Приказал исключить возможность самоубийства. Сообщил в контрразведку и в научное подразделение.

Оставалось ждать.

Профессор не мог успокоиться. Нервно ходил от стены к стене. Забывшись, лез к телепортатору. Приходилось одёргивать.

— Чья технология? — в пятый или в шестой раз вопрошал эксперт, кусая ногти. — Это не могли изготовить на Земле!

Сочувственно вздохнув, я приложил указательный палец к губам:

— Через несколько минут с нас возьмут строжайшую подписку о неразглашении.

Профессор застонал.

Я внимательно рассматривал снимок колечка на экране сканера. Невероятная мощь, невероятные функции.

Установивший колечко резидент вселил собственную личность в сознание землян.

Наверное, в фоновом режиме.

Личностная самоидентичность — 99, 95. Остаток — пять сотых процента. Казалось бы — такая малость. Но чужая личность доминирует, подчинила себе волю трёх офицеров боевой орбитальной станции.

Может, не только их.

Когда чудо-колечко было установлено?

Сколько человек прошло через него? Резидент формировал агентурную сеть из «заселённых» военнослужащих. Найти каждого помогут данные тестов.

Ребята из контрразведки медлить не будут — стремление резидента активировать боевые системы говорит, что флот чужаков на подходе. В техническом отношении враг превосходит нас. В общем, некогда предаваться рефлексии.

Дело у меня заберут. Я не узнаю деталей.

Что ж, у каждого своё поле деятельности, своя зона ответственности. Надеюсь, полковник сохранит должность. ТМ