техника — молодёжи || № 15–16 (1018) 2017

Грозивший Земле астероид разорвало на три обломка, которые затем обогнули голубую планету на безопасном для нее расстоянии. Человечество, тебе в очередной раз повезло…

Ладони ещё жгло после выпущенного из них энергетического выстрела. Тем не менее с чувством выполненного долга я полетел обратно.

Летел, не опускаясь слишком низко, чтобы избежать лучей радаров и случайных самолётов. Я сейчас сильно ослаб. О невидимости для ПВО в такие моменты приходится забыть, надо просто двигаться вне зоны их действия.

Через десять минут я завис над своим двухэтажным коттеджем. Высокий металлический забор скрыл моё приземление.

Вернувшись после полётов, я всегда делаю две вещи: ем и ложусь спать. Часов на пять-шесть. Однако, после еды, вместо того, чтобы отсыпаться, я выпил две чашки кофе и вколол себе DX-5. Этот сильнейший стимулятор разработан по моему частному заказу. Сегодня у меня другие планы, и сон — подождёт. Состояние единственного человека, которого я по-настоящему любил за всю свою долгую жизнь, резко ухудшилось, — когда я вернулся, то обнаружил в сотовом пропущенные звонки от врача. Уже больше года доктора твердят Оксане, что ей осталось недолго. Но она, вопреки прогнозам, борется за жизнь.

Своего секрета я ей не открывал. Можно было попробовать воздействовать на неё тем запасом энергии, что ещё оставался внутри меня. Но я не был уверен, что это поможет, а не наоборот— убьёт за считанные часы. Потому я решил, что сделаю это лишь в крайнем случае.

И вот — этот случай наступил. Со свинцовыми от усталости мышцами, но ясным от стимулятора умом я мчался в больницу на максимальной разрешенной по городу скорости. Про себя я молился, чтобы только ей не навредить.

* * *

За пару кварталов перед больницей дорогу мне преградил красный свет. Я сам не заметил, как погрузился в дрёму. Будто в тумане, передо мной мелькала история, что изменила мою жизнь навсегда…

1986 год… Телефонный звонок среди ночи. Взрыв в Чернобыле и срочный полёт, чтобы ликвидировать последствия. Мне с товарищами из самой первой бригады досталось сильнее всех, и защитные костюмы не помогли. Мы заливали всё бетоном, намертво запечатывая Саркофаг… Потом — я в больнице, исхудавший, бледный, с выпадающими волосами… Впрочем, как и они все…..Мой побег — лучше умереть на свободе, чем в больничной палате… Брошенный город, в котором ещё недавно жило тринадцать тысяч человек…

Я вернулся к Саркофагу, чтобы умереть возле него. Но я выжил. Смерть будто отвергла мое подношение… Вместе с голодом ко мне вернулись силы… Я вышел из Зоны отчуждения, но стал другим. Странное чувство, когда кончики твоих пальцев сияют в темноте. Когда твои ровесники на глазах превращаются в стариков, а для тебя время словно остановилось, и… ты можешь превращаться в человека-ракету меняя структуру тела силой мысли.

Меня разбудил вой клаксонов. Горел зелёный свет, и меня с обеих сторон объезжали автомобили. Включив передачу, я поехал вперёд, думая, а не купить ли мне в больнице кофе в автомате, чтобы прогнать чёртову сонливость.

* * *

Оксана лежала в отдельной VIP-палате, её лечили лучшие врачи, — я обо всем позаботился. Я преуспел сначала в биржевой торговле, потом в инвестировании, поэтому деньги проблемой не были. Сегодня она выглядела бледнее обычного и снова начала терять вес. Но оставалась столь же прекрасной, как и раньше. При виде неё что-то тёплое шевельнулось у меня в душе. Так было всегда, когда я с Оксаной встречался. Только на этот раз теплота была с примесью горечи.

— Ну, как ты?

— Чем ближе смерть, тем мне страшнее. Мне хочется верить, что там что-то есть.

— Наверняка.

Оксана подняла на меня глаза.

— Олег, энергия не приходит из ниоткуда и не исчезает бесследно, ведь так? Ты в это веришь?

— Любимая, закон сохранения энергии в замкнутой системе — это незыблемая аксиома.

Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла натянутой и печальной. Она смотрела куда-то мимо меня.

— Тогда мне нечего бояться. Мы сами как энергия внутри наших тел.

— Дай мне ладонь, — попросил я.

Взяв её руки в свои, я сел рядом на кровать и сказал:

— Закрой глаза.

Я чувствовал, как из моих рук в её нежные холодные пальцы перетекает тепло. А потом — она уснула.

Сев в машину, я с трудом доехал домой. Заставил себя поесть. А потом— отключился на полу кухни.

* * *

Олег Савёлов. Это мое имя. Его записали в моём свидетельстве о рождении 8 апреля 1952 года. Когда взорвался Чернобыль, мне было тридцать четыре. Сейчас на дворе 2017-й, но мне на вид всего сорок. После того как я вышел из Зоны отчуждения, я сжёг свой паспорт и свидетельство о рождении.

Мне выдали новые документы, и теперь я их время от времени «теряю», а потом выправляю новые. Внешне я остаюсь молодым, но я повидал и пережил столько, сколько не заслуживает ни один смертный.

Бессмертие… Плюс полный контроль над телом и возможность менять молекулярную структуру. Вдобавок, способность уничтожать метеориты и астероиды выстрелами энергии из рук. Время от времени я чувствую необходимость пропускать через себя огромное количество этой самой энергии, поглощая её где-нибудь на ядерном полигоне после взрыва, а после — выпуская её на какой-нибудь астероид.

Если никакой камень не угрожал Земле, я летел в пояс астероидов и выбирал жертву там. Однажды я не хотел это делать, оставался дома и стал стремительно терять силы и вес. Я едва не отдал концы, чувствуя, как распадаются электромагнитные связи у меня в клетках. Боль не поддавалась никакому описанию.

С тех пор я набирал и выпускал энергию регулярно. Кто бы мог подумать, что супермены на самом деле рабы своих сверхчеловеческих возможностей.

* * *

После того как я проснулся через десять часов и проглотил две тарелки пельменей, я позвонил в больницу. Оксана чувствовала себя лучше. Опухоль резко пошла на спад, почти все метастазы отмерли, а остальные распространяются очень медленно. Это слова ее лечащего онколога. Победа!

Мне теперь требовалось зарядиться энергией. Мой «аккумулятор» пуст, а впитывать и выпускать энергию я должен регулярно. Чёрт бы побрал эту сверхчеловеческую… повинность!

В Японии я уже побывал три месяца назад и впитал, как губка, всю радиацию в Фукусиме. Но вчера я ради Оксаны выжал из себя последние капли. Подобных катастроф нигде в мире пока больше не происходило. Это хорошо для человечества, но плохо для меня. Можно было бы найти какой-нибудь ядерный полигон, как я делал всегда. Но я вдруг вспомнил, что остался ещё один источник, где я мог бы надолго «подзарядить батарейки».

Мне предстояло вновь отправиться на место, которое сделало меня тем, что я есть сейчас. Увидеть капище, где смерть поглотила десятки тысяч жизней. Мой путь лежал в Чернобыль. Я собирался выпить из Саркофага всё, что осталось. К тому же есть шанс, что второе появление там превратит меня назад в обычного человека. И я перестану быть суперменом, который под угрозой страшной смерти регулярно перегоняет через себя мощь ядерного взрыва. Страх смерти всегда подчиняет себе людей, чтобы там ни говорили про закон сохранения энергии. А для суперчеловека, похоже, этот страх принимает космические масштабы.

* * *

Я высосал из Саркофага и всей Зоны отчуждения все до последней капли радиации. Но ничего не поменялось — я так и остался тем, кем был. В прошлый раз меня отвергла смерть, а теперь меня не приняла нормальная жизнь. Я по-прежнему как огромное заряженное ружье, которое вскоре должно будет выстрелить… Я вновь поднимусь в космос и расстреляю какой-нибудь астероид, а потом всё повторится. Но, по крайней мере, теперь со мной рядом будет любимый человек. Я намеревался поделиться с Оксаной своим секретом. Уверен, она всё поймёт.

По возвращении в Москву я позвонил в больницу. Оксана полностью излечилась. Все доктора изумлены и спешно пытаются выяснить причины её внезапного выздоровления. Мне осталось только позвонить ей.

* * *

Мы договорились встретиться в кафе в центре города. Правда, голос девушки звучал безрадостно — по-видимому, психологический эффект после смертельного заболевания и того, что она уже попрощалась со всем миром вокруг, ещё не выветрился. Хотя раньше я о подобном не слышал. Так или иначе, со временем это должно пройти.

— Я знаю, это ты меня исцелил, — сказала Оксана, делая глоток зелёного чая. — Я молилась об исцелении, и, как выяснилось, ты — один из тех, кто это может.

— Оксан, я не…

— Дай мне договорить.

Я послушно замолчал. Моя возлюбленная выглядела бледной, она смотрела куда-то мимо меня. Казалось, что-то не давало ей покоя.

— После того как ты до меня дотронулся, болезнь ушла. Но теперь я уже в который раз вижу, как взрывается атомная станция. Радиоактивное облако накрывает целый город, а затем облако ветром разносит далеко за его пределы. Я вижу умирающих от лучевой болезни, их бледные исхудавшие лица. А ещё я вижу ядерные взрывы по всей Земле, а в их центре вращается нечто, что впитывает в себя эти взрывы. Вбирает радиацию, пресмыкается перед ней, чтобы поддержать свой жизненный цикл.

Паразитирует на испытаниях оружия и случайных ядерных катастрофах. И я знаю, что это нечто — ты, Олег. Не знаю, как такое может быть, но я это чувствую всем своим существом. Ты — человек не до конца. Ты… ты… в тебе сокрыто что-то ужасное.

— Оксан, послушай…

— Мы больше не можем быть вместе. — Наши взгляды встретились, и из этих прекрасных серых глаз на меня взглянули боль и страдание. — Может, и правду говорят, что смерть лучше. Пока что физическая боль просто сменилась для меня душевной.

— Не знаю, сколько я ещё смогу удерживаться, чтобы не загреметь в психушку, — вздохнула она и стала смотреть куда-то в сторону, о чем-то задумавшись. — Я боялась смерти, но она приходит только один раз, а то, чем ты меня «наградил», — со мной постоянно.

Она ушла. Было время обеда, в кафе заходили люди, но я чувствовал полнейшее одиночество, как будто на планете не осталось никого, кроме меня.

Если я как-то могу поправить положение, — думая я, — то сделать это можно только одним способом… Я это сделаю, а потом вновь позвоню ей.

Я посмотрел вверх. Туда, где позади атмосферы лежал космос. Я должен подняться туда в последний раз. Выплеснуть взятую в Чернобыле энергию и вернуться на Землю. Пан или — пропал. А противоядие, если оно существует, может быть только одно — ядерный взрыв. Клин клином вышибают. Всё есть яд, и всё есть лекарство. Я бы мог вспомнить ещё кучу мудрых цитат и афоризмов из социальных сетей, только в них нет необходимости. Нужно действовать.

Подобно медикам-первопроходцам, испытывающим на себе лекарство, придётся действовать вслепую. Как в русской рулетке. Поставив на карту всё.

* * *

Я решил насладиться своим последним полётом. Покинув поле тяготения Земли, я облетел Луну и направился к Солнцу. Это величественное зрелище я запомнил навсегда. Никто из людей не мог видеть то, что в тот момент без всякого телескопа лицезрел я.

Затем я сжёг несколько падающих на Луну метеоритов. Дело было сделано. Дома, на Земле, я подкрепился, вколол тройную дозу DX-5 и полетел в Иран, где на этот день было назначено ядерное испытание. Такие вещи я чувствую нутром, я ведь этим живу. Как венерианские бактерии в книге Стругацких. Но они подчинялись инстинкту, а у меня был выбор.

Выбрав точное место на полигоне, куда ударит ракета, я отлетел метров на сто.

Сделался невидимым и стал ждать. Невдалеке полыхнуло пламя сопл, когда ракета покинула шлюз и прочертила небо огненной стрелой. От грохота закладывало уши, но я отключил для себя звук. Осталось только изображение несущейся по небу ракеты, способной смести целый мегаполис.

Ближе и ближе…

Впитывать эту разрушительную энергию я больше не собирался. Я хотел стать обычным человеком.

Ещё ближе…

Эти несколько секунд тянулись бесконечно долго. Я покрылся холодным потом. Мои руки дрожали — теперь я мог умереть, и я это зная.

Страх накрыл меня с головой.

А потом — взрыв.

Медленно, с трудом я поднялся на ноги… Дым забивал лёгкие, было невыносимо жарко и — больно… Пекло по всему телу… Но я — выжил. Попробовав двинуться с места, я качнулся и… отлетел будто по воздуху. Мои ноги не касались земли. Строго говоря, ни ног, ни рук я не чувствовал. Взгляд мой скользнул вниз, и я увидел лежавшие на земле останки чьего-то тела.

Моего, — вдруг понял я.

Вместо страха, я вдруг испытал — равнодушие. Словно бы того факта, что я жив, мне было достаточно. Моё тело не выдержало почти прямого попадания ядерной ракеты, но я сам остался жив. Как я сказал Оксане в больнице, закон сохранения энергии — это незыблемая аксиома… Это было похоже на злую шутку, и я не смог сдержать горького смешка.

К тому же меня терзал голод. Ещё сильнее, чем когда я был человеком. Глянув на поднимавшийся к небу огненный гриб, я и принялся поглощать энергию, убивающую обычных людей, но полезную и питательную для меня. Возможно, пройдёт время, возникнут новые технологии, и я смогу вернуть себе физическую оболочку. Или же — все люди станут такими, как я.

Но Оксаны к тому времени уже не будет…

Так что теперь, коротая очень долгое время, я, как одинокий дух Творца перед сотворением мира, буду носиться над землёй и водой. Вот только — я не смогу что-либо изменить. ТМ