Глубокими темными распадками, нехоженой чащобой, запутанными старыми тропами Манфред Дарбан уходил от возможной погони. Вещей он взял с собой самый минимум. Продукты на несколько дней, деньги, пистолет с глушителем и непромокаемый плащ-балахон, больше похожий на маленькую палатку. Большего и не нужно было. Он надеялся, что навигационный приемник верно указывает ему путь к железной дороге в семидесяти километрах севернее Сибирска. А уж на поезде можно быстро оказаться в каком-нибудь более-менее крупном городе и затеряться в людских толпах.

Пока все ему благоприятствовало. Погода стояла теплая и сухая, не очень донимали гнус и комары, крупные хищники тоже были заняты своими делами в стороне от его маршрута. Он шел быстрым размеренным шагом и надеялся на лучшее. Надеялся на лучшее и думал.

Немного не так все произошло как он намечал. Слишком много шума получилось. Задание должно было завершиться еще в тот день, когда пилоты отправились на охоту. Двое из них, Игорь и Алексей должны были умереть от пуль тайваньских наемников, а оставшаяся пара летчиков продолжить полеты на «Саблезубом». Но эти недотепы, корчившие из себя крутых парней на проверку оказались зелеными юнцами, захотевшими срубить баксы. Это же надо — не суметь ликвидировать в тайге ничего не подозревавших о готовящемся нападении людей! Хорошо хоть один отправился в мир иной. И то его сделал сам Дарбан. Как чувствовал, что надо подстраховать группу. И Кэт сплоховала. Понятно, что непрофессионал и работала втемную, но увлечься русским летчиком настолько, что потерять голову — это что то! Нет, никогда больше он не будет связываться с дилетантами. Особенно на почве их моральных принципов. Как она еще клюнула на эту наживку! «Российские летчики будут бомбить мирные города и их надо остановить!» Только женщина может поверить в такую чушь! Ну и ладно. Недочетов было много, но суть одна. В предстоящем полете истребителя будут участвовать те кто нужно. Это главное. А всем остальным пусть занимается Мердок. Дарбан свои деньги отработал.

Вспомнив о Страннике, Манфред на минуту пожалел, что не взял с собой ноутбук с телефоном спутниковой связи. Вещь дорогая и, возможно, пригодилась бы в пути. Хотя, зачем? Странник тут же бы придумал какое-нибудь новое задание, а у него, Дарбана сейчас одна задача — уйти как можно дальше и на некоторое время лечь на дно.

За первые сутки Манфред прошел тридцать километров и очень устал. Тайга это не городской парк с асфальтовыми аллеями. Вверх по склону сопки, продираясь сквозь колючий кустарник и еловые лапы — и вниз. Потом снова вверх и снова вниз. Как на качелях. Потом через болотце, по колено в жиже между бездонных окон, поросших ярко зеленой травой. Потом через бурелом, который не обойдешь не объедешь. И так километр за километром.

Перед рассветом вторых суток пути он позволил себе немного отдохнуть. Расстелил под ветками огромной ели плащ, достал было банку консервов, но увидел в десятке метрах от себя маленького зайчонка. Стрелять не стал, поймал глупого руками, ободрал его и поджарил мелкие кусочки мяса на спиртовке. Получилось очень вкусно. Видела бы это Кэтрин! Защитник животных превратился в их убийцу! Очень смешно!

Потом Манфред вздремнул. Ему показалось, что ненадолго, но когда он открыл глаза, то солнце стояло уже высоко. Он протянул руку за сигаретами и замер.

В нескольких метрах от него стоял волк. Темно серый загривок, светлое брюхо, желтые глаза. Это был крупный зверь, хорошо отъевшийся на легкой летней добыче. Он чуть наклонил большую лобастую голову и не отрываясь смотрел Дарбану прямо в глаза.

Стараясь не делать резких движений Манфред потянулся за оружием. Волк проводил его руку внимательным взглядом, чуть напружинил сильные лапы, но убегать не стал.

Дарбан поднял пистолет, но стрелять не спешил. Не было чувства опасности, которое заставляет обороняться, ни азарта. Его удерживало то, что волк его не боялся, а вел себя с человеком на равных.

Манфред провел свободной рукой по хвое и нащупал несколько кусочков зайчатины, оставшихся от завтрака. Потом протянул ладонь к волку. И загадал. Если возьмет подачку, то умрет. Если нет, то будет жить.

Волк приподнял голову и втянул ноздрями воздух. Затем сделал несколько шагов в сторону, подхватил с травы кость, оставшуюся от зайчонка и с хрустом разгрыз. И снова посмотрел на Дарбана.

Что то необъяснимое испытал Манфред. Если может быть такое по отношению к зверю, то чувство уважения. Это не собака, которая за подачку будет ползать перед хозяином на брюхе, не вонючая свинья, всеми способами старающаяся набить утробу. Это настоящий Хищник! Ни перед кем не пресмыкающийся и никогда не продающийся. Он не будет ничего просить, а сам возьмет то, что ему нужно.

Дарбан опустил пистолет. Волк еще несколько секунд смотрел на него, потом повернулся и исчез в зарослях.

К концу вторых суток, когда до железнодорожного полотна оставалось идти еще двадцать километров Дарбан поднялся на очередную сопку и увидел небольшую реку на другом берегу которой скатилось к самой воде маленькое село с церковкой посередине. Это открытие неприятно удивило его. Он включил навигационный приемник и недоуменно уставился на экран. Судя по карте никаких поселков в этом квадрате не предвиделось. Хотя, конечно, Сибирь, это не родина Америка, где все тропки хожены-перехожены и занесены в реестр. Ну, что же, село так село. Делать там нечего, поэтому придется дать крюк и переправиться через речку где то в стороне.

Когда стало вечереть, Манфред по откосу спустился к реке и принялся искать брод. Это оказалось нелегким делом. Вода была не по летнему ледяная, дно сразу от берега круто уходило вниз. Провалившись несколько раз в донные ямы, Дарбан продрог, запахнулся в плащ и сел на нагретый солнцем валун.

Выходов из создавшегося положения он видел два. Можно было попытаться притащить из тайги несколько небольших стволов поваленных деревьев и попытаться соорудить что то наподобие плота. А можно было рискнуть и форсировать реку напротив села, где наверняка найдется какой-нибудь рыбак, желающий заработать немного денег. Но это, конечно чревато последствиями. Незнакомый человек в таких малонаселенных пунктах всегда на виду.

Третий выход приплыл сам собой. Манфред уже было собрался идти на поиски бревен для плота, как из-за поворота показалась маленькая лодка. Он дернулся было вверх по откосу, в тайгу, но из лодки его окликнули.

— Батюшка! Вы это? А я вас с утра караулю.

Голос принадлежал женщине и Дарбан решил — это шанс и его надо использовать. На всякий случай он прикрыл воротником плаща подбородок. Пусть думает, что у него разболелись зубы.

Лодка причалила к берегу и Манфред увидел, что женщина совсем пожилая, почти старуха. Она вылезла из лодки, перекрестилась и подслеповато уставилась на него.

— И скока вы тута маетеся? Я то, прости господи, дура старая вас супроть деревни жду. А вы заплутали? Беда то какая!

Она просеменила короткими ножками к Дарбану, отвесила ему поклон и припала сухими губами к ладони.

Манфред быстро просчитал ситуацию. Ясно, что эта старуха принимает его за священника. Длинный плащ она сочла за рясу, а волосы до плеч сами за себя говорят — лицо, имеющее их носит духовный сан.

Он едва не засмеялся. За кого только его не принимали за всю его не столь длинную, но бурную жизнь! За бизнесмена, за охотника, за путешественника. Но чтобы за священника, такое в первый раз. Не надо разочаровывать старуху раньше времени.

Манфред указал на лодку и бабуся заторопилась.

— Сейчас, батюшка, сейчас. Отвезу вас в деревню. Этось надо, пятидневку уж как службы в церкови не служили. Здоровьичко ваше как?

Дарбан замычал и ткнул пальцем в челюсть.

— Зубки болят? Ох, беда то какая. Ничево, ничево, я вам травки заварю, зверобойчику. Враз полегчает.

Лодка медленно плыла поперек течения. Старуха все бормотала про зубы, про церковь, которая, без него, батюшки осталась сиротой, про какую то Авдотью, которая украла у соседки курицу и на нее, на Авдотью надо непременно наложить епитимью. Дарбан слушал, не все понимал в этом диком старушечьем выговоре и думал о том, что в облике бизнесмена и охотника ему приходилось убивать, а вот в плаще-рясе священника ни разу.

Лодку он старухе показал причалить в стороне от села. Когда нос суденышка уткнулся в песок, старуха сказала.

— Ох, батюшка, так вить и я грешная. Третьего дню, в пятницу без разрешения божьего оскоромилась яичком из под курочки. Отпустишь ли ты мне грехи мои великие.

Манфред убрал ворот плаща от подбородка и шагнул к ней.

— Прощаю.

Ни стрелять, ни душить ее он не стал. Просто нагнул седую, в белом чистеньком платочке голову в речную воду и подождал пока тело не перестало биться в судорогах. Потом положил легкое тело в лодку и толкнул по течению. Какая святая смерть! Плыви, праведница к Богу в рай!

Далее уже никаких неожиданностей не происходило. За ночь Дарбан отмахал последний отрезок пути и вскоре уже стоял за кустами, перед которыми возвышалась железнодорожная насыпь. Внимательно оглядевшись на предмет присутствия в этом глухом уголке посторонних, Манфред неторопливо пошел по шпалам на запад.

Он не искал станцию, чтобы ехать пассажиром. Станции, населенные пункты, это опасно. Как раз в таких местах и ждут его сейчас те, кому он не должен попадаться на глаза. Он искал тот участок пути, где рельсы делают поворот. Там поезд снизит скорость, тогда и можно будет зацепиться за какой-нибудь из вагонов. Товарный, конечно. Потом спрятаться среди бревен или ящиков и проехать километров пятьсот-семьсот. Затем сменить состав и снова в путь. И так до Иркутска или Новосибирска. Как карта выпадет. А там уже с новыми документами, сменив внешность можно будет и на пассажирский пересесть. Главное — оторваться подальше.

Удобное место вскоре нашлось. Крутой поворот перед мостом через распадок. Здесь машинисты наверняка тормозят.

Несколько часов Дарбан стоял рядом с насыпью, провожая взглядом проходящие мимо него товарняки. Их было много. Каждые двадцать-тридцать минут рельсы начинали вздрагивать, издалека доносился, обгоняя состав мощный ровный гул и вскоре из-за поворота появлялся тепловоз, а то и спарка. Мимо Дарбана, обдавая его запахами бензина, смолы и древесины проползали цистерны, платформы, холодильники. Тяжело дыша, локомотив медленно втягивал длинный хвост из сотни вагонов на мост, издавал победный гудок и начинал наращивать скорость.

Когда рельсы завибрировали в очередной раз, Манфред решил — пора. Он дождался, когда тепловоз максимально замедлит ход и полез на насыпь.

Все прошло как нельзя лучше. Состав тащился едва-едва и никакого труда не составило ухватиться за скобы, которыми был утыкан бок вагона. Несколько быстрых шагов по ходу, прыжок и ступни почувствовали не хрусткость гравия, а металлическую прочность железного прута. Дарбан взобрался по скобам и спрыгнул внутрь вагона.

К его неудовольствию вагон оказался наполнен углем. Вымазаться с головы до ног в антрацитовой пыли — что тут хорошего? Манфред стал подумывать, не перебраться ли ему в соседний вагон, который вез какие то полипропиленовые мешки то ли с цементом, то ли с мелом но решил не торопиться. Он порядком устал и тело требовало отдыха.

Уголь в вагоне был насыпан тремя большими кучами с двумя провалами между ними. Манфред пристроился около нагретого солнцем борта впереди, чтобы не несло в лицо угольными крошками, некоторое время прислушивался к ровному стуку колес и незаметно задремал.

Пробуждение было неожиданным. Угольная куча у его ног внезапно ожила. Зашевелилась, заворочалась разбрасывая комки, приподнялась и из нее появилась какая то черная тряпка. Манфред вскочил, тут же упал от вагонного толчка и уже лежа судорожно выхватил из-за пазухи пистолет.

Вслед за тряпкой из угля появилась рука, такого же черного цвета как и тряпка. Короткие пальцы несколько раз судорожно схватили воздух, рука описала полукруг, разбрасывая уголь и наконец из антрацитовой кучи появился сам владелец конечностей — вначале голова с лицом кочегара, потом туловище. Негритос поневоле вывернулся, вытащил ноги и, широко разевая рот огляделся.

Перед Дарбаном сидел коренастый широкоплечий парень в темной робе, таких же темных штанах и грубых ботинках. На кармашке у него красовалась почти белая полоска материи с какими то то ли буквами, то ли цифрами. Он вытирал чумазое лицо мягкой матерчатой кепкой с козырьком и растерянно смотрел на Манфреда.

Дарбан приподнялся и осторожно отодвинулся к противоположному борту вагона. Следовало пристрелить этого нечаянного попутчика немедленно, но что то подсказывало ему, что торопиться не стоит.

Тем временем парень понемногу пришел в себя. Выражение растерянности исчезло с его лица и на нем проявилась усиленная работа мысли. Дарбан заметил, как он осторожно тянет руку к карману.

Манфред качнул стволом.

— Не надо. Умрешь.

Парень отдернул руку, внезапно зарычал как зверь, попавший в капкан и рухнул навзничь.

— У-у-у… б… дь!! Поймали, суки, да, поймали!? Ну, что сидишь, волчара! Вот он я, бери меня, вяжи! Радуйся! Медальку тебе дадут за Коляна!

Он долго блажил, колотил кулаками по кускам угля и Манфред понемногу стал понимать, кого подбросила ему судьба в один с ним вагон. Похоже, парень был из тех, кого в России за правонарушения после суда отправляют в Сибирь заготавливать лес. И эта работа ему очень не понравилась, если он решил поменять пилу и топор на вагон с углем.

Парень постепенно успокоился. Снова сел и отвернулся от Дарбана, безразлично разглядывая пробегающие мимо состава кедры. Манфред решил взять ситуацию в свои руки.

— Эй, Ко… лян!

Парень хмуро посмотрел на него.

— Чего надо? Наручники хочешь надеть? Давай, пока не выпрыгнул.

Манфред указал на его карман.

— Достань что там у тебя.

Парень молча извлек из кармана остро заточенный прут.

— Выброси его.

Заточка улетела под откос.

— Чего еще?

— Теперь рассказывай.

— Чего «рассказывай»? Допрос в отделении будешь делать.

— Расскажи, кто ты и откуда.

Парень посмотрел на глушитель пистолета и лицо его немного прояснилось.

— Слушай, а ты что, не из лагерной охраны? Ты не мент?

— Тебе какая разница?

Парень хмыкнул.

— Он еще спрашивает! Для беглого большая. Если мент, то мне все, хана. Семерик по суду дали, еще пять за побег. Двенадцать выходит. Семь или двенадцать — разница есть? А если ты не мент…

Парень снова внимательно оглядел Дарбана и со все более возрастающим воодушевлением заключил.

— Нет, похоже ты не краснопогонник. Только вот кто, понять не могу. Пистолет у тебя с глушаком, говоришь как то странно. По-русски вроде, а как то не так получается. Может ты…

Манфред прервал его.

— Заткнись. Не обо мне речь. Или ты будешь говорить, или немедленно выйдешь с простреленной башкой.

Парень быстро закивал головой.

— Буду говорить, буду. А че говорить то?

— Я уже спросил. Кто ты и откуда.

Парень сплюнул черной слюной.

— Коляном меня звать… Колей, то есть, Николаем. Сам под Москвой живу. Люберецкий район знаешь?

— Дальше.

— Ну, вот, там у нас бригада. Конкретные пацаны. За бригадира Зима. В миру он Зимин. Слышал о таком?

— Еще один вопрос и…

— Все, все, не злись, не буду больше. Ну, вот. Полтора года назад собрались мы азеров немного поучить. Оборзели совсем, платить перестали. Пришли к ним на точку и помяли чуток. Один и отбросил копыта. Ну, пацанов повязали. Кого отмазали, кого не получилось. Троим по пятерику дали, мне семь. Год на лесоповале оттрубил и решил, что пора ноги делать. Когда состав на погрузку подали, я в уголь зарылся.

— Лесоповал это деревья. Откуда уголь?

Колян хитро посмотрел на Манфреда.

— Внимательный. Да не вру я, сукой буду! Несколько вагонов с карьера уже полными пришли. В бревнах где спрячешься?

Он вздохнул.

— Чуть не задохся. А когда пиками стали колоть, вообще думал, п… дец мне пришел. Подфартило.

— А теперь куда едешь?

Колян сделал задумчивую рожу.

— Да куда паровоз вывезет. До какой нибудь станции, там одежку раздобуду и в Москву, к пацанам. Куда же еще?

— В Москву… Это хорошо. Чем, кроме рэкета там ваша банда занимается?

Парень коротко хохотнул.

— Да чем угодно, лишь бы бабки плыли! Стволами торгуем, наркотой балуемся, б… дей пасем. Работы хватает.

— Киднепингом балуетесь?

Колян не понял.

— Какой киг… пиг?

— Людей с целью выкупа воруете?

Колян отрицательно покачал головой.

— Не, это только отморозки. У нас таких нет.

— Заказные убийства?

— Там все схвачено. У киллеров свой профсоюз. Зачем подставляться? Надо кого пришить, плати и он твой.

Расспрашивая парня Манфред все время решал трудную для себя задачу. Нужен будет в дальнейшем ему этот Колян или нет? У него есть связи среди преступного мира русской столицы и это может пригодится. Но в тоже время как представить себе их совместный путь в Москву? В любой момент этот мафиози может стать помехой или просто попытаться убить его, Дарбана.

Колян словно почувствовал те сомнения, которые терзали странного попутчика.

— Слушай, брателло, не убивай меня, а? На хрен я тебе сдался? А в Москве я тебе пригожусь. С нужными людьми сведу. Какую хочешь ксиву сварганим, хату железную найдем. Ты, я вижу мужик конкретный, мне такие нравятся.

Дарбан позволил себе улыбнуться.

— Нравлюсь, говоришь? А если этой ночью твоя любовь пройдет? И тебе захочется продолжить путь одному? Не променяешь ли ты тогда мою жизнь на этот пистолет?

— Да ни в жизь! Мне какой интерес одному сопли мотать? Вдвоем всегда лучше!

— Не очень то я тебе верю.

Колян помрачнел. Потом повернулся к Манфреду спиной и сжался в комочек.

— Ну и хрен с тобой. Стреляй. Только в голову, чтобы сразу.

Манфред спрятал пистолет за пазуху.

— Расслабься. Не буду я тебя убивать. Пока. Дальше посмотрим.

Поезд отсчитывал версты, нырял в тоннели, грохотал металлическими мускулами о железные ребра мостов. Вокруг расстилалась сибирская тайга, огромная, словно океан.

Когда стало темнеть, Манфред приказал Коляну.

— Спать будешь у другого борта, за кучами. Я останусь здесь. Убежишь, черт с тобой. Может станешь кормом для хищников. Хуже будет, если ты вздумаешь ночью наведаться ко мне. Я предпочитаю разнополый секс и мне придется просто убить тебя, чтобы не быть обесчещеным.

Колян загоготал.

— Ты че, брателло!? Будь спок. Колян парень конкретный. Сказал, сделал!

Они разошлись по разные стороны вагона. Для подстраховки Манфред привязал к одной из скоб тонкий шпагат, натер его куском антрацита, чтобы не был виден в темноте и положил на угольную кучу. Второй конец он укрепил себе на запястье. Не бог весть, но все же сигнализация. Если парень все же сделает попытку подкрасться к нему, то вряд ли это получится незаметно.

Потом он завернулся в плащ и уснул под мерный стук колес.

Над тайгой повисла теплая летняя ночь.

Агентурное наблюдение № 19

Великобритания. Лондон. Гостиница «MOATHOUSE». Конспиративный звонок руководителю Управления тайных операций ЦРУ от невыясненного объекта.

— Это вы? А знаете сколько сейчас времени?

— Наплевать! Дело не терпит отлагательств! Моего агента обложили со всех сторон! Вы выяснили, кто так упорно пытается провалить операцию?

— Я получил фотографии. Это действительно наше ведомство. Управление внешней разведки.

— Как они вышли на него, черт возьми?! Что им надо?

— Случайно. Было вполне рядовое задание по выявлению связей одного из торговцев оружием. И ваш человек засветился на контакте с ним.

— Он покупал оружие?

— А вот этого я не знаю. Мои возможности в этой операции ограничены.

— Хорошо… Это уже мои проблемы. Но вы должны убрать ЦРУ-шников с хвоста!

— Попробую. Но все же меняйте дислокацию. В Лондоне становится опасно.