Набоков возле Гранд-Каньона с Дороти Лейтхолд, июнь 1941 г. Дороти предложила отвезти Набоковых в Стэнфорд, чтобы попрактиковаться в русском языке и опробовать свою новую машину. По пути туда, неподалеку от Гранд-Каньона, Набоков открыл первый свой новый вид — американскую бабочку, которую назвал в честь Дороти Neonympha dorothea

Набоков в колледже Уэлсли, февраль 1942 г. Еще три года ему предстоит оставаться завзятым курильщиком. (Фото Салли Колли-Смит из архива Уэлсли.)

Набоков с восьмилетним Дмитрием на ферме Карповичей в Вест-Вардзборо, штат Вермонт, летом 1942 г. Лето 1940 г., первое в Америке, Набоковы тоже провели у Карповичей

Эдмунд Уилсон и Мэри Маккарти, 1941 — 1942. (Фото Сильвии Салми.)

Во время лекционного турне (октябрь 1942 г.) Набоков показывает планшет с расправленными бабочками Фрэнку Риду, президенту Женского колледжа штата Джорджия в Валдосте. Рид удостоился упоминания в «Пнине»

Владимир, Дмитрий и Вера в Солт-Лейк-Сити летом 1943 г. Они провели отпуск в «Алта Лодж» в Сэнди, штат Юта, у владельца издательства «Нью дирекшнз» Джеймса Лохлина

Дом 8 по Крейги-Сиркл, Кембридж, штат Массачусетс, в котором Набоковы жили с 1942 по 1948 г. Вид из окон четвертого этажа (центральный ряд на фото) Набоков использовал в романе «Под знаком незаконнорожденных»

Набоков с Дмитрием перед домом 8 по Крейги-Сиркл, конец 1942 г.

Владимир и Вера в парке на Крейги-Сиркл, 1942 г.

Набоков со студентками, изучавшими русский в Уэлсли, 1944 г.

Набоков на своей скамейке в гарвардском Музее сравнительной зоологии, 1947 г. Летом 1945 г. он бросил курить и прибавил в весе. (Фото Роберта Келли для журнала «Лайф».)

Три выполненных Набоковым диаграммы узора на крыле бабочки. Статья об эволюции меток на крыльях ликенид стала одной из ряда его значительных научных работ об этом семействе, написанных с 1944 по 1948 г.

Страница из набоковского главного труда по лепидоптерологии; сбор данных и написание относятся к 1944–1948 гг., опубликован в 1949-м. В нем пересмотрена классификация сложного североамериканского вида Lycaeides. Фотография напоминает один из стендов, которые Набоков оформлял для Музея сравнительной зоологии в начале 40-х гг. и предвосхищает то, какой бы он хотел видеть свою незавершенную книгу «Бабочки в искусстве», создававшуюся в начале 60-х. Образцы 75 и 76 принадлежат к подвиду Lycaeides melissa pseudosamuelis, впервые описанному Набоковым в этой статье. Образцы 77 и 78 относятся к подвиду Lycaeides melissa samuelis, который он описал в 1944-м, пытался взять в Нью-Хэмпшире в 1946-м, но поймал только в 1950-м возле Карнера, штат Нью-Йорк (эта бабочка залетела в «Пнина»). Образцы 85–90 были взяты Набоковым возле Алты, штат Юта, в 1943 г. и принадлежат двум разным видам, (melissa и annetta), взаимосвязь между которыми он продемонстрировал посредством этого ряда

Набоков преподает русскую литературу в переводах; Уэлсли, начало 1948 г. (Фото Маклорина, архив Уэлсли.)

Моррис Бишоп, пригласивший Набокова в Корнель и ставший там его лучшим другом. (Фото Элисон Джолли.)

Первая страница рукописи «Убедительного доказательства», впоследствии озаглавленного «Память, говори». Начиная с 60-х гг. многие составители антологий использовали эту книгу как пример совершеннейшей английской прозы. Рукопись первой главы свидетельствует, с каким трудом создавалась эта проза. Только с пятой попытки удалось найти слова для первого предложения: «Колыбель качается над бездной, и здравый смысл говорит нам, что жизнь — только щель слабого света между двумя вечностями тьмы». (Фото Кристофера Сайкса, собрание Библиотеки Конгресса.)

Вера и Владимир возле дома 802 по Ист-Сенека-стрит в Итаке, где была написана большая часть «Лолиты»

Каталожная карточка с подготовительными материалами к «Лолите»: данные о росте, весе и возрасте девочек-подростков. Набоков писал «Лолиту» карандашом на карточках — тем же методом он пользовался для всех поздних романов. Однако собственно рукопись «Лолиты» он уничтожил, сохранив лишь около ста карточек с предварительными набросками. (Фото Кристофера Сайкса, собрание Библиотеки Конгресса.)

Набоков не только писал «Лолиту» на каталожных карточках; часто он делал это в машине во время летних поездок за бабочками. Здесь он позирует для журнала «Лайф» летом 1958 г.; «Лолита» в это время подбиралась к первой строке в американском списке бестселлеров. (Фото Карла Миданса для журнала «Лайф».)

Ежедневник Набокова от 16–19 сентября 1954 г. Под 18 сентября, днем предполагаемого возвращения из летнего отпуска, помечено, где спрятана рукопись «Лолиты». Тогда он еще планировал анонимную публикацию и опасался, что кто-нибудь доберется до рукописи

Набоков, конец 1957 г. Эта фотография, как и две следующих, была сделана сразу после того, как «Пнин» был выдвинут на Национальную книжную премию; экземпляр «Пнина» Набоков держит на коленях. (Фото из отдела рукописей и университетских архивов библиотеки Корнельского университета.)

Вера и Владимир в доме Лористона и Рут Шарп, номер 880 по Хайленд-Роуд в Кейюга-Хайтс, 1957 г. О стеклянную стену, на фоне которой Набоковы сфотографировались в любимом своем доме в Итаке, часто ударялись свиристели. Дом и прилегающий к нему сад породили и другие образы из «Бледного огня», первый очерк которого как раз тогда вырисовывался у Набокова, однако Бандит, кот, лежащий между ними на фотографии, был окружен куда большей заботой, чем несчастный Гольдсвортов любимец, оставшийся на попечении Кинбота. (Фото из отдела рукописей и университетских архивов библиотеки Корнельского университета.)

Набоков в кабинете профессора Шарпа за работой над монументальным аннотированным переводом пушкинского «Евгения Онегина», 1957 г. На заднем плане — три из одиннадцати пухлых папок, вмещавших машинописную рукопись. (Фото из отдела рукописей и университетских архивов библиотеки Корнельского университета.)

Реклама «Лолиты» в Книжном обозрении «Нью-Йорк тайме», 24 августа 1958 г.

Последняя лекция Набокова в Корнеле, январь 1959 г. Финансовый успех «Лолиты» позволил ему оставить преподавание. (Фото из «Векожурнален».)

Вера в Лондоне по случаю публикации английской «Лолиты», 1959 г. (Фото Колина Шерборна.)

Набоковы улыбаются папарацци в Милане, ноябрь 1959. (Фото из газеты «Ньюз блиц», Милан.)

Набоков с братом Кириллом и сестрой Еленой на Английской набережной в Ницце, декабрь 1960 г.

Каталожная карточка из рукописи «Бледного огня» с первыми строками предисловия Кинбота к поэме Джона Шейда. По словам Кинбота, Шейд писал на карточках, проставляя на каждой дату. В реальности и Набоков — вопреки обыкновению — датировал все карточки «Бледного огня», как с текстом поэмы, так и комментария. Аккуратный почерк указывает, что это беловик. Другие карточки пестрят подчистками, поправками и вставками. (Фото Кристофера Сайкса, собрание Библиотеки Конгресса.)

Набоков с Еленой, Реджо-Эмилия, Италия, конец апреля 1961 г. (Фото «Зенит пресс».)

Гордые родители рядом с Дмитрием в сценическом костюме — он дебютирует в роли Раймондо в «Лючии де Ламмемур», Реджо, начало мая 1961 г.

Отель «Монтрё палас». Набоковы жили в нем, в основном на шестом (верхнем) этаже ближнего крыла («Синь») с 1961 г. до смерти Набокова. Вера занимала тот же номер до 1990-го. Один из тентов на шестом этаже скрывает окно их небольшой гостиной, 64-го номера. Окно слева от него, видное лишь частично, — Верина спальня; следующее, номер 62, — спальня Набокова; далее — ванная и не использовавшаяся кухня, а за ними — номер 60, где поначалу находилась спальня Дмитрия, а потом кабинет. Справа от тента — окно кухни Набоковых. Еще два окна на главном фасаде, равно как и окна на восточной стороне здания, относятся к другим апартаментам. Внизу проходит шумная Гран-Рю. (Фото Р.Т. Кана).

Обложка журнала «Ньюсуик», посвященная выходу «Бледного огня», 1962 г. («Ньюсуик», 25 июня 1962 г.)

Охота на бабочек. Церматт, 1962 г.

Подробные рисунки-схемы для книги «Бабочки Европы», над которой Набоков работал в 1962 и 1963 гг., пока стоимость проекта не отпугнула издателей. Начинается серия с изображения исходного линнеевского рода, Papilio, и на первой странице расположены подвиды Papilio machaon. На второй странице — подвиды парнасской mnemosyne, ставшей своего рода богиней-покровительницей «Память, говори» — поначалу Набоков хотел назвать книгу «Мнемозина, говори». Заинтересованные читатели могут сравнить вторую бабочку в левой колонке, женскую особь mnemosyne mnemosyne, с набоковским рисунком 1965 г. в переработанном варианте «Память, говори» (1966)

Довольный Набоков в гостиной «Монтрё паласа» за просмотром подарочного четырехтомного издания «Евгения Онегина», только что вышедшего в свет через восемь с лишним лет после того, как он закончил рукопись; май 1964 г. (Фото Генри Гроссмана.)

Дмитрий, Владимир, Вера; май 1964 г. (Фото Генри Гроссмана.)

Набоков на балконе своей комнаты в «Монтрё паласе», июнь 1964 г.

Набоков со словарем Вэбстера. (Фото Филипа Халсмана.)

Набоков в спальне-кабинете, где он обычно работал, начиная день за конторкой, которую сотрудники гостиницы откопали на чердаке, затем перемещаясь в кресло, а затем, когда земное притяжение одолевало стареющие мышцы, вытягиваясь на кровати. (Фото Хорста Таппе.)

Набоков на скамейке в парке «Монтрё паласа»; коробка с карточками служит ему портативным столиком. (Фото Генри Гроссмана.)

Дождь, положивший конец ловитве, не обескуражил Набокова. (Фото Хорcта Таппе.)

Набоков за чтением корректуры — в 60-е и 70-е гг., по мере роста его прошлого и настоящего, русского и английского канона, это стало трудоемкой задачей. (Фото Джин Уолдис.)

Набоков за работой у конторки, 1966 г. Справа, на заднем плане, — открытое окно с видом на Женевское озеро; по левую руку Набокова — длинная коробка с карточками какого-то большого сочинения; справа от него, на абажуре, — нарисованная его рукой бабочка. (Фото Филипа Халсмана, 1966 г.)

В погоне за бабочками, сентябрь 1966 г. (Фото Филипа Халсмана, 1966 г.)

В поисках верного слова. «Монтрё палас», сентябрь 1966 г. (Фото Филипа Халсмана, 1966 г.)

Вера и Владимир, октябрь 1968 г. Посетители часто отмечали, что они — несмотря на свои шестьдесят шесть и шестьдесят девять лет — выглядели как юные влюбленные. (Фото Филипа Халсмана, 1968 г.)

В октябре 1968 г., заканчивая работу над «Адой», Набоков состроил эту озорную физиономию для Филипа Халсмана, сказав, что она как раз подойдет для обложки нового романа. (Фото Филипа Халсмана, 1968 г.)

Более серьезный снимок из той же серии — его использовали для американской «Ады» (английское издательство выбрало более озорной вариант) и для большинства набоковских книг 70-х гг. (Фото Филипа Халсмана, 1968 г.)

Иллюстрация на обложке «Тайм», приуроченная к публикации «Ады», май 1969 г.

Набоков с женой, сестрой Еленой, Вериной двоюродной сестрой Анной Фейгиной и Луизой Фюррер, компаньонкой Анны Фейгиной, в типичной летней обстановке. Саанен, возле Гстаада, август 1971 г. (Фото Дмитрия Набокова.)

Набоковы, август 1971 г. (Фото Дмитрия Набокова.)

Набоков на Ла-Видеманет над Гстаадом; в этот день он сказал Дмитрию, что совершил и написал все, о чем мечтал в этой жизни; 1971 г. (Фото Дмитрия Набокова.)

Набоков во время одного из многочисленных сеансов теле- и фотосъемки конца 60-х — начала 70-х гг. В данном случае, в октябре 1971 г., его снимает оператор из Мюнхена

Набоков возле шале в Саанене, сентябрь 1972 г. (Фото Дмитрия Набокова.)

Украшенные бабочками посвящения на книгах, подаренных родным и друзьям, становились в 60-е и 70-е гг. все более красочными и замысловатыми. Бабочка-арлекин на Верином экземпляре «Смотри на арлекинов!» представляет собой гибрид из ромбов витражного стекла в «Память, говори» и арлекинских узоров прошлого Владимира и Веры Набоковых

Альфред Аппель в гостях у Набоковых. Церматт, 1974 г. (Фото Нины Аппель.)

Последний снимок Набокова, вместе с Дмитрием, в больнице Лозанны, апрель 1977 г.