Та огромная волна посещаемости и общественного внимания, которая обрушилась на клуб UFO во время первых шести месяцев его существования, возможно, являлась приметой года чудес — 1967-го, но в то же время была и частью общей исторической канвы. Независимо от того, насколько чисты и пылки изначальные намерения, неизбежным результатом большинства художественных или культурных революций становилось удовлетворение жажды общества к острым ощущениям Первым коммерческим «хитом» Лондона стал музыкальный спектакль «Опера нищего», который шел на сцене практически без перерыва с 1721 по 1790 год. В его основу легли признания приговоренных к виселице разбойников и воров-карманников, а также напечатанные тексты увековечивших их память баллад. Духовенство и политики-тори были в ярости от успеха пьесы; они чувствовали, что постановка подрывала все, что было хорошего и приличного в английском обществе. Чем, конечно же, и объяснялась ее популярность.

В девятнадцатом веке французы усовершенствовали процесс, с помощью которого недавно разросшейся прослойке буржуазии удавалось не умереть со скуки. Ее сыновья авантюрного склада покидали домашний очаг, расставаясь с безопасным существованием среднего класса.

Они перебирались в мансарды, где жили во грехе с белошвейками, приобретали пристрастие к наркотикам или выпивке, и становились приверженцами радикальных философий. Потом они создавали дерзкий роман (или пьесу, или картину, или стихотворение, или оперу), чтобы дать возможность пережить сильные ощущения тем, кто по-прежнему занимался своим почтенным ремеслом, а в результате получали достаточно средств, чтобы на склоне лет снова обрести прелести буржуазной жизни. Те же самые ритуалы, только ускоренные и осовремененные (а также распространяемые теперь и на дочерей), в наши дни можно проследить на страницах популярной прессы.

Двадцатый век добавил в старую формулу новую характерную особенность. Вовлечение публики в тот мир погибели, который воспевали художники, зашло еще дальше. Единицы из составлявших толпы зрителей «Оперы нищего» мечтали о том, чтобы знаться с ворами и убийцами в реальной жизни. Публика девятнадцатого века любила читать «Сцены из жизни богемы» и ходить в оперу, но никогда бы не поменяла свои благоустроенные дома на мансарды. И большинство не потерпело бы, если бы их дети стали вести себя подобным образом Имевшие место в двадцатые годы поездки белых жителей Нью-Йорка по линии «А» в Гарлем, чтобы попасть на выступление Дюка Эллингтона в клубе Cotton Club, свидетельствовали, что публика стала проявлять интерес к тому, чтобы на собственном опыте испытать, что такое опасная среда И интерес этот был не меньшим, чем к прослушиванию опасной музыки или чтению опасных книг.

Когда проповедники метали в рок-н-ролл громы и молнии за то, что он приобщает невинных белых тинейджеров к пагубному в своей сексуальности образу жизни чернокожих или — Боже упаси! — соблазняет танцевать вместе с ними, они знали, о чем говорят. Тинейджеры пятидесятых в своих развлечениях заходили гораздо дальше, нежели поклонники джаза, посещавшие трущобы за тридцать лет до них.

То, чему Лондон стал свидетелем весной 1967-го, было больше, нежели просто интерес к какому-то новому музыкальному стилю. Это было массовое погрркение в субкультуру, которое дало ей возможность подняться. Мы видели, как неделя за неделей большое количество молодых людей спускается вниз по ступенькам в поисках трансцендентального опыта. Благодаря химическим препаратам в задних карманах брюк моих сотрудников службы безопасности (наемных, конечно же, и не имевших к клубу никакого отношения) они часто его находили. И если пассажиры линии «А» в 1928-м оказывались в небезопасном окружении лишь ненадолго, словно пробуя ногой холодную воду, то в случае с наркотиками дело такой пробой не ограничивалось. В UFO ухмыляющийся крокодил психоделиков оборачивал свои губы вокруг лодыжки, затаскивал внутрь и облизывал с ног до головы. Этот опыт начал изменять общество, но не так, как мы надеялись.

К лету кафтаны и бусы были повсюду, и UFO был переполнен туристами и «хиппи выходного дня». Но были ли мы чем-то иным, нежели просто одной из английских молодежных группировок, исповедовавших свой стиль, последними в ряду после тедди-боев, рокеров и модов? Мы стремились к большему: мы хотели на самом деле представлять для сложившегося общественного порядка угрозу столь серьезную, сколь серьезной она казалась властям.

Марш на Флит-стрит и рассветный призыв Tomorrow к революции произошли в июле, но тот месяц прошел относительно спокойно, и число наших посетителей продолжало расти. Когда же в конце месяца газета News of the World приправила воскресный завтрак нации шокирующими рассказами о «нечестивом вертепе хиппи», мистеру Гэннону позвонил местный полисмен. Он сказал, что если в эти выходные UFO откроется, то будет потребован ордер на рейд полиции, и мистер Гэннон может потерять разрешение на работу своего клуба Наши дни в Шатеу Club были окончены.

Я убедил Centre 42, организацию, созданную драматургом Арнольдом Уэскером для поддержки «рабочего театра», сдать нам Roundhouse [154]Здание The Roundhouse (или «Депо») было построено в 1847 году как железнодорожное депо, затем использовалось для самых разнообразных целей. В частности, почти полвека компания W&A Gilbey Ltd использовала его под склад алкогольной продукции. Centre 42 переоборудовала это здание под театр в 1964 году. Именно в здании Roundhouse в ночь с 15 на 16 октября 1966-го состоялась грандиозная «вечеринка» «All Night Rave» по поводу открытия газеты International Times, где играли Pink Floyd и Soft Machine.
. Это было величественное, но обветшалое кирпичное строение вблизи железнодорожной сортировочной станции в Кэмден-Тауне. В ту пятницу перед Шатеу Club мы раздавали листовки, в которых сообщали нашим тусовщикам, что они могут найти UFO (где в тот вечер красной строкой выступал недавно обращенный в психоделическую веру Эрик Бердон) через несколько остановок по северной линии метро. В некоторых отношениях UFO в Roundhouse был великолепен. Необычайно большое пространство помещения и огромная сцена раскрепощали после стесненных пределов Шатеу Club. Я предвкушал будущее, полное больших толп посетителей и стремительно растущих доходов. Однако возникла одна проблема, на которую в тот первый вечер мы едва обратили внимание. После одиннадцати часов вечера улицы заполнялись нетрезвыми постоянными посетителями местных пабов — ирландцами и скинхедами. К некоторым из наших завсегдатаев пристали на улице, но мы не придали этому особого значения.

Однако в течение следующей недели о нас разнеслась молва. До этого момента скинхеды не часто встречались с хиппи, но они могли почуять естественного врага. Как только ребята из числа нашей публики появлялись поблизости, они подвергались нападению. Результатом были сорванные с шей колокольчики, украденные дамские сумочки и синяки под глазом Однажды группа скинов взяла штурмом дверь пожарного выхода и избила всех, кто попался им под руку, включая меня самого. Прибыл немногочисленный наряд полисменов, но им, казалось, доставляло удовольствие наблюдать, как хиппи получают пинки.

Наши охранники у дверей не могли справиться с этими громилами, поэтому я обратился к Майклу Экс и его «Негритянским активистам», чтобы они обеспечили патруль для охраны. Майкл появился на следующей неделе с семью обритыми наголо громадными парнями устрашающего вида, в черных водолазках и узких черных брюках. Позже я познакомился с некоторыми из них: актером, кинорежиссером и писателем — и все оказались добрейшей души людьми. Но когда они бросали грозные взгляды и принимали каратистские позы, скинхеды ведь не могли об этом знать, правда? Однако эти услуги обходились недешево.

Куда бы я ни повернулся, цены взлетали под небеса. Арендная плата была гораздо выше той, что мы платили мистеру Гэннону, к тому же я больше не мог ссылаться на крошечную вместимость зала в качестве оправдания того, что гонорары музыкантов не увеличиваются. Требовалось и больше оборудования для светового шоу, и большее количество персонала. Коммерческие промоутеры, теперь постоянно организовывавшие выступления для Pink Floyd, Soft Machine или Артура Брауна, стали для меня конкурентами. Полные энтузиазма идеалисты, которые в течение долгого времени выполняли большое количество трудной работы, в отсутствие воодушевлявшего их Хоппи начали постепенно исчезать. Неделя за неделей я расплачивался наличными, полученными за вход, с музыкантами, персоналом и покрывал из этого источника и прочие расходы. При этом мало что оставалось (или вообще не оставалось ничего) на оплату моей квартиры или на то, чтобы отложить сколько-нибудь для Хоппи. Впервые UFO начал терять деньги.

Но среди всего этого уныния было и несколько ярких моментов. Широкий балкон, опоясывавший Roundhouse изнутри, посередине между полом и потолком, вдохновил меня на розыски компании, которая обеспечивала «полет» Питера Пэна в недавней постановке в Вест-Энде. В результате первое появление Артура Брауна в Roundhouse состоялось высоко над публикой; голова его была окружена фирменным огненным ореолом, а голос усиливался с помощью другой новинки его шоу — радиомикрофона. На мгновение я подумал, что, может быть, в Roundhouse все же есть смысл.

Дополнительной пользой от увеличения размеров помещения было увеличение той «десятины», которую мы платили из наших кассовых сборов организации Release. «Шапка», которую «пустили по кругу» весной для сбора средств в «фонд помощи арестованным», превратилась в целую организацию. Майкл Экс, который всегда понуждал нас думать о практических вопросах, созвал собрание заинтересованных сторон. Среди приглашенных была экзотически выглядевшая темноволосая молодая женщина, которая по своей инициативе взялась за решение разных сложных вопросов и справилась с этим безупречно. Она стала активно протестовать против произвола полиции, после того как люди в штатском остановили на улице ее любовника с Ямайки. Его обвинили в совершении тяжкого правонарушения, предложив самому выбрать, за что его арестуют — за пакетик с ганджей или набор инструментов взломщика Несмотря на все ее усилия, парень сел в тюрьму на три года Когда после второго собрания я на машине отвез эту молодую женщину к ней домой, она показала мне картину, над которой работала это была фаланга обнаженных амазонок, идущих в атаку прямо в направлении зрителя.

Я вспомнил свой визит к одному из друзей несколькими месяцами ранее. Он с гордостью выставил над камином на всеобщее обозрение свое новое приобретение: картину маслом в розовых тонах, изображавшую вид снизу на волосы на лобке и влажные разведенные половые губы. Он сказал мне, что купил ее у художницы, которая зарабатывает на жизнь, позируя обнаженной — в том числе и для обложки журнала Mayfair [155]Mayfair — английский журнал для мужчин, аналог американских изданий Playboy и Penthouse. Основан в 1965-м, первый номер вышел в 1966-м как августовский.
, где появилась не прикрытая ничем, кроме бронзовой краски. У него было преимущественное право на покупку ее следующей работы: его описание совпадало с тем, что я увидел на мольберте. Так я познакомился с Кэролайн Кун: художницей, феминисткой, журналисткой и активисткой.

Кэролайн основала Release и управляла этим агентством с эффективностью, которая «шла не в ногу» с большинством андеграундных организаций. Из всех идеалистических предприятий, начавшихся в течение «года ноль» нашей культурной революции в Западном Лондоне, только Release и Ноттинг-Хиллский карнавал по-прежнему выполняют свои первоначальные функции. Многие в Подполье стеснялись ее делового подхода, но ее половая и классовая принадлежность также играли свою роль. Кэролайн — умеющая хорошо изъясняться мятежная дочь семьи, принадлежащей к верхушке среднего класса. Ее ум и решительность выбивали из колеи многих мужчин в теоретически прогрессивном сообществе андеграунда, а речь и манеры раздражали многих радикалов.

К осени у Release была круглосуточная телефонная служба, оказывавшая юридическую помощь; эта организация также предоставляла адвокатов задержанным за наркотики по всему Лондону. Кэролайн встречалась с сотрудниками министерства внутренних дел и требовала, чтобы молодым людям давали возможность сделать положенный им по закону телефонный звонок и выдавали бланки бесплатной юридической помощи.

Такой подход был слишком уж прямым и эффективным, чтобы не вызвать раздражение у наших самозваных анархистов. Группа во главе с Миком Фарреном взяла штурмом офис Release и выкинула Кэролайн и ее сотрудников. Однако сложность задач, стоящих перед организацией, так обескуражила фарреновскую шпану, что они отказались от своей затеи спустя несколько дней. Кэролайн без лишнего шума снова наладила работу в офисе, и вместе со своим персоналом продолжила свое дело.

В сентябре UFO покатился по наклонной плоскости — выступления проходили плохо, аудитория становилась все меньше и меньше, а расходы все выше и выше.

В конце месяца я решил уйти, пока мы еще занимали лидирующие позиции. Единственное мое утешение состояло в том, что было отложено достаточное количество денег, чтобы Хоппи, когда выйдет на свободу, мог скрыться в Марокко вместе со своей преданной подругой.

Идея концертов в Roundhouse по выходным была быстро подхвачена двумя соперничающими промоутерскими конторами — Blackhill Enterprises (менеджеры Pink Floyd Дженнер и Кинг) и Middle Earth, управляемой славным, но немного несобранным Дэйвом Хоусоном. Они устраивали концерты по очереди, пока в Centre 42 взвешивали преимущества предоставления постоянного права на использование Roundhouse той или другой стороне. Сначала свой вклад в содержание Release вносили обе конторы. Однако Blackhill была в союзе с Фарреном и прекратила свою поддержку организации после того унижения, которое испытали участники неудавшегося переворота. Поступления от входной платы Roundhouse сократились наполовину, и финансовое положение Release пошатнулось.

Следующим летом Blackhill Enterprises, имеющая хорошие связи, была выбрана для того, чтобы представить английский дебют The Doors и Jefferson Airplane в совместном концерте в Roundhouse. Было ясно, что тот, кто будет заниматься продвижением этого концерта, скорее всею получит достаточное количество денег и достаточный импульс для того, чтобы распоряжаться будущим этого зала. Я просил Дженнера и Кинга положить конец распре, из-за которой Release испытывала недостаток средств, но они были непреклонны.

Должен признаться: то, что произошло дальше, доставило мне огромное удовольствие. Я позвонил сначала Полу Ротшильду, и тот связал меня с менеджментом The Doors, а потом в офис Билла Грэма, который после этого поговорил с Jefferson Airplane. Если эти группы хотят, чтобы в Лондоне их приезд воспринимали как событие андеграунда, они должны узнать о той местной борьбе, в которой были пешками. Прошло всего несколько дней — и британский агент обеих групп вызвал на встречу представителей телекомпании Granada TV (которая снимала концерт The Doors), Blackhill Enterprises и Института современного искусства (друзья Blackhill Enterprises, которые обеспечивали The Doors и Jefferson Airplane «культурное» прикрытие для получения разрешений на работу). Все они с ужасом смотрели, как на их глазах агент вычеркивает из контракта название Blackhill Enterprises и вписывает на его место Middle Earth. Мы с Кэролайн перехватили этот контракт для сони Хоусона, которого нам даже пришлось слегка потормошить, чтобы разбудить и сообщить новость о том, что продвижением концерта The Doors и Jefferson Airplane теперь занимается он. Также мы добились от него увеличения пожертвований для Release с пяти процентов от суммы кассовых сборов до десяти. В последующие годы Middle Earth станет краеугольным камнем поддержки для Release. Я чувствовал, что для моего «серого преосвященства» это был звездный час.

В те годы Release негласно оказывали юридическую помощь Джорджу Харрисону и Мику Джаггеру в их «наркотических» делах. В знак благодарности Харрисон в 1969-м пригласил Кэролайн в офис фирмы Apple, пожал ей руку и вручил конверт. Когда, выйдя из офиса она его разорвала, там оказался чек на пять тысяч фунтов стерлингов. Через тридцать лет писатель Джонатон Грин в своей книге о шестидесятых «Дураки с вымытой шеей» утверждал, что пожертвования обеих звезд были следствием того, что сотрудницы Release занимались с ними оральным сексом Память о годах нелегкой работы персонала, состоящего в основном из женщин, и слезах радости, пролитых в тот день на тротуаре у здания Apple, стала основой решения Кэролайн. Она подала в суд на Грина и издательство Random House, уволила юрисконсульта, который предложил неуместное мировое соглашение. Сумела убедить суд не конфисковывать ее квартиру в счет погашения долгов за услуги адвокатов до окончания процесса. Самостоятельно изложила свои соображения по делу в Высоком суде и одержала ошеломительную победу, которая повлекла за собой опровержение в прессе, извинения и значительную сумму возмещения морального ущерба.

За поверхностью прогрессивных шестидесятых скрывались всевозможные неприятные вещи: сексизм, реакция, расизм и фракционность. На самом деле это было неудивительно. Идея о том, что наркотики, секс и музыка могут изменить мир, всегда была очень наивной мечтой. По мере того, как воздействие контркультуры на мейнстрим увеличивалось, ее собственные ценности и эстетика приходили в упадок. О политических неудачах наступающих лет кричали газетные заголовки, в то время как размывание идеалов происходило гораздо незаметнее. Тем не менее, этот процесс был вполне наглядным для тех, кто обратил на него внимание.

Для меня закрытие UFO стало событием печальным, но принесшим освобождение. Pink Floyd были теперь успешной гастролирующей рок-группой, Артур Браун пребывал в чартах, Soft Machine и The People Blues Band гастролировали по Америке вместе с Джимми Хендриксом, a A Whiter Shade of Pale стал одним из наиболее успешных синглов всех времен. Пришло время браться за дело. И тем летом я нашел следующую группу для Witchseason — она играла на разогреве у других и была почти незаметна среди подобных ей команд. Хотя я и не нажил себе состояние с ее помощью, эти музыканты заложили основание для большой части той работы, которой я занимался в течение последующих пятнадцати лет. Я думал, что уже увидел конец фолк-рока, но в итоге он за мной вернулся.