В огромном массиве научной (и якобы научной) и учебной литературы по юридической (и якобы юридической) проблематике рецензируемый труд А. И. Бойко явно выделятся тремя обстоятельствами: а) выраженной в обильных подстрочниках добротной опорой на доктринальные взгляды предшественников — эта благородная традиция, к сожалению, постепенно вытравливается молодым поколением криминалистов; б) разносторонностью — помимо чисто правовых представлений о бездействии в подготовленном к печати издании задействованы и критически оценены стандарты психологии, социологии, политики, философии, языкознания; в) индивидуальным стилем, который можно определить как сплав терминологического богатства и публицистики — текст навевает приятные воспоминания о письменной русской речи «серебряного века», свидетельствует о преимуществах «оживления» сухого (нормативного) юридического языка словарным запасом других сфер жизни.

Бездействие, безусловно, можно считать фокусом жизни — для юридического осмысления. Автор убедительно показывает это и в представительских частях книги (введении, послесловии), и в основном тексте; обоснованно увязывает возможность прорыва юридического мировоззрения именно в области уголовной ответственности за пассивное поведение, именует бездействие «кладезью проблем, творческой мастерской деятельного юриста». Тут он прав: правовые технологии прежде всего обтачиваются именно на проблемных участках регулирования.

На мой взгляд, представители уголовного права обязательно отнесут к достоинствам книги следующие фрагменты (направления, главы, подходы):

1. Исследователь прав в своей страстной критике политической, законодательной, да и научной односторонности, выраженной в современном превознесении прав и свобод, индивидуализма, субъективного вменения (гл. 3). Нравственная и духовная слепота, забвение обязанностей и требований коллективного быта, умаление общественной опасности бездействия в связи с этим, может дорого аукнуться стране. Трудно не согласиться с А. И. Бойко в том, что сегодня «амплитуда просвещенного мнения резко шатнулась в пользу субъективного вменения»; что из пяти признаков так называемого общего состава «титул уголовно-правового принципа демонстративно присвоен лишь вине»; что объективное вменение трактуется с подачи законодателя искаженно; что «оптимальное сочетание двух базовых начал уголовного преследования (объективного и субъективного вменения. —М. К) стоит определять как взаимную дополняемость».

2. В работе поднимается сложнейшая проблема причиняющих возможностей пассивного поведения (гл. 5). После выхода в свет крупного исследования В. Б. Малинина (Причинная связь в уголовном праве. СПб., 2000) рецензируемая рукопись продолжает искания на этом участке. Автор делает это квалифицированно и на достигнутом уровне знаний. Это продолжение можно усмотреть в рекомендациях активной разработки института сопричинения, который «становится стержневой доминантой отраслевого регулирования и прогресса», в призыве «сближения (на этом участке. — М. К) криминологии и уголовного права», то есть преодоления ситуации, когда «криминальная этиология растащена по дисциплинарным квартирам», в прогнозе, согласно которому ученый мир, законодатель и практики должны готовиться к освоению и употреблению иных, помимо причинно-следственной связи, форм детерминации общественных явлений.

3. В подготовленной к печати рукописи (хотя и с оговоркой о постановочности суждений в названии гл. 6) предлагается к обсуждению интересная проблема ответственности за многоэпизодную бездеятельность, так сказать, за «линию поведения или линию жизни». Здесь автор последовательно: а) руководствуется своим правдоподобным предположением о том, что «для бездеятельности более характерны длительность, протяженность, систематичность...»; б) анализирует деятельностный подход в современной науке и психологические представления о деятельности; в) пытается оценить возможности и приспособить институт множественности для целей криминализации бездеятельности.

4. Хорошо, свежо смотрится гл. 7, посвященная поиску закономерностей уголовного закона в части регламентации ответственности за бездействие. Приятно, уместно и то обстоятельство, что российский УК сопоставляется с профильными нормативными актами славянских государств — Беларуси и Украины. Догматический обзор, компаративизм и классификационные опыты позволили А. И. Бойко сформулировать вполне пригодные для использования в отечественной науке выводы о правотворческих приоритетах (защита публичного интереса, материальность составов бездействия, специальный субъект), о привилегированном положении пассивного преступника в уголовном праве по сравнению с субъектом-активистом.

5. По мере ознакомления с книгой убеждаешься в том, что целый ряд суждений (аргументированных) автора может претендовать на вхождение в уголовно-правовую науку в качестве часто употребляемых, полуафористичных суждений. Таковы: 1) «бездействие поселено доктриной (в рамках учения о составе. — М К.) на объективной, пролетарской стороне, вместе с действием, в коммунальных апартаментах под названием «деяние»; 2) «дополнительное травмирование охраняемых общественных отношений»; 3) «повальное окумирогворение личности и ее прав»; 4) «ученый мир, это светское духовенство»; 5) «прогрессивная идея, продуктивно работающая лишь в связке со своим антиподом, стремительно превращается в единственное начало, в серийный протез мировоззрения»; 6) «на юридические весы власти начали выставлять и субъективные гири»; 7) «презумпция правотворческой мудрости власти»; 8) «приказчик (государство) ц хозяин (общество)»; 9) «сегодня уголовное право медленно двигается по столбовой дороге цивилизации, в колее объективности, а благородная идея субъективного вменения служит спасительным маяком, до которого еще далеко»; 10) «квинтэссенцию профессиональной клятвы юристов составляет приверженность одной идеологии — «золотой середине»; 11) «у «бездельника» есть могущественный сопричинитель — сам социальный строй, уклад жизни, распределение обязанностей и видов труда между членами коллектива (общества); 12) в уголовном законе должна быть закреплена ответственность за бездействие, но не обязанность активничать; 13) «презумпция правовой осведомленности правонарушителей государство не красит»; 14) «деликты пассивного образца — избранный фонд уголовного права»; 15) «все публичные отрасли права покоятся на идее общей юрисдикции государства»; 16) «уголовное право приходит на подмогу (к созидательным отраслям права. — М. К.) в экстренных случаях, при нарушениях правовых предписаний, но в вопросах ответственности суверенно»; 17) «наша отрасль работает по вызову, занимается защитой «чужих» регламентов, прислужничает, но по своим проверенным технологиям»; 18) «криминальный закон запрещает и преследует бездействие, а не предписывает действие»; 19) «ответственность за пассивное поведение... ограничивает автономию человека»; 20) «при новых идеологических рецептах позитивные обязывания... выводятся за рамки общественного интереса»; 21) «славоправие» индивидов ... атомизирует общество, дезорганизует систему управления, делает в итоге каждого отдельного человека беззащитным перед насилием и пороками»; 22) «уголовная ответственность — экстравагантное напоминание о юридических обязанностях и завуалированное приглашение к их выполнению»; 23) «наука — социальная память человечества»; 24) «классическое уголовное право сторонится близкого генетического родственника — вероятностных зависимостей»; 25) «условия и предпосылки вслед за причиной должны быть брошены на криминальные жернова»; 26) «криминология вырвалась на свободу неконтролируемых властями детерминистических обобщений»; 27) «чопорное уголовное право довольствуется малой причинной нишей»; 28) «все ситуации неконтактного причинения вреда... покрывать саваном посредственного причинения»; 29) «в уголовном праве причина никогда не работает в чистом (лабораторном, экспериментальном, эталонном) виде»; 30) «бездействие находится в эпицентре действия нескольких форм детерминации»; 31) «несовершенство научных представлений влечет «выборочность в преследовании, склонность к расправе со «стрелочниками», общественное недоумение, профессиональную нервозность»; 32) «окружающая жизнь полна примеров procul negotiis, этого мирского самопострижения»; 33) «на серийные жизнепроявления язык науки должен соответствующим образом рефлексировать»; 34) «пока явный или предельный формализм уголовного права удается компенсировать его бланкетностью, специальными правилами конкуренции уголовно-правовых норм и коллизии законов»; 35) «остается боговдохновенно лицезреть профессиональную икону — уголовный закон»; 36) «нормативные тексты — непреложная ревизская сказка для юриста»; 37) «юристу свойственна особенная гносеологическая осторожность: он сторонится прогнозов, разговоров о случаях и вероятиях, морщится при живой народной речи и обсуждении неприятных вопросов об индивидуальных методиках управления жизнью»; 38) «средство очеловечивания ответственности за бездействие — оговорки оправдательного характера» (в диспозициях. — М. К); 39) «идеологический нектар не сможет вытравить беспристрастность, паритет между объективным и субъективным вменением»; 40) «бездеятельность власти — вне зоны прощения» и пр.

При авторской и редакторской доработке рукописи можно рекомендовать обратить внимание на следующие места, которые можно усилить:

1. Несмотря на очень дельные выводы, сопровождающие каждую главу, в кардинальных вопросах, где ожидается максимальная авторская определенность, А. И. Бойко предпочитает переводить разговор на уровень современных знаний, баражировать на стыке уголовного права со смежными отраслями (в первую очередь это касается проблемы причинности при бездействии).

2. Законодательный материал по бездействию, впервые собранный и рассортированный именно в рецензируемой книге, желательно более многосторонне обыграть, обобщить, экстраполировать на другие институты уголовного права.

3. Стиль А. И. Бойко может быть по-разному воспринят в науке; уж очень он индивидуален, выделяется среди других источников. Но рецензенту он симпатичен. Лишь один совет: если автору книга нужна для какой-либо (последующей) аттестации в классически настроенной аудитории, ему нужно подумать о частичном изменении стиля.

Заключение: представленная издательством Ростовского университета на рецензирование рукопись книги А. И. Бойко «Преступное бездействие» являет собой самостоятельное творческое исследование по редкой для уголовно-правовой науки теме и потому должно быть рекомендовано для опубликования в открытой печати.

Рецензент —

заслуженный деятель науки РФ,

доктор юридических наук, профессор М. И. Ковалев