Установленная в предыдущих главах книги сложность пассивной формы поведения (в сравнении с действием) объективно обусловливает законодательные трудности в закреплении преступного бездействия. Ведь здесь, на правотворческом Олимпе, сходятся все управленческие нервы и политические мотивы, здесь приходится просчитывать последствия юридических новелл, именно в парламентских жоридорах толпятся ведомственные лоббисты и незримо присутствует общественная нетерпимость, тут социальное содержание упаковывается в лингвистическую тару. Не случайно ведь в истории отмечается особое значение законодательства «как основной формы правотворческой деятельности, закона — как источника права, составляющего основу всей системы правового регулирования, с определяющей ролью закона в системе нормативных актов как необходимого условия обеспечения законности».

Нормативные тексты — непреложная ревизская сказка для юриста. Он в системе разделения труда занимает нишу, связанную с созданием и обслуживанием шаблонов поведения. Это обстоятельство налагает свой отпечаток на мировоззренческую культуру и предпочтения в исследовательских методиках правоведов. От догматики и закона они удаляются недалеко: совершив ритуальные социологические, системно-структурные и компаративистские упражнения, выдав расписки в знакомстве с философскими постулатами, заявив попутно о знакомстве с экзотикой — синергетикой, герменевтикой, правовой биоэтикой, эмпатией, методами ролевых и имитационных игр, вероятностными приемами познания, — юрист всегда возвращается к нормативной основе. Официальные тексты есть та спасительная гавань, где спесивый интеллект и работает, и отдыхает, где принимают и журят чудаковатых отшельников и авантюристов, которые под тяжелым конформистским наблюдением чистят киль своего исследовательского корабля от чужеродных наслоений и затаиваются.

В общем юристу свойственна особенная гносеологическая осторожность; он сторонится прогнозов, разговоров о случаях и вероятиях, морщится при живой народной речи и обсуждении неприятных вопросов об индивидуальных методиках управления жизнью. Такие умонастроения кажутся ему капризной прихотью, мечущейся между неистребимой фантазией, простительной забавой и легким шарлатанством. Другое дело законодательные установления: они суть и стандартный предмет труда, и калиброванный инструмент для проверки собственных и чужих мыслей. Пойдем по проторенному пути и мы. Сопоставим в заключение разговора о бездействии уже обсужденные доктринальные установки и предложения с нормативными стереотипами.

Всего в действующем УК РФ содержится 65 статей, в диспозициях которых прямо названа та или иная форма вредоносного пассивного поведения либо форма деяния не обозначена, однако легко презюмируется и подтверждается практикой. Как видим, удельный вес бездействия в национальном уголовном законе составляет одну четвертую часть от общего числа статей Особенной части (25%). Попытаемся систематизировать этот нормативный материал:

1. Первую группу составляют 33 статьи, в которых форма преступного поведения (действие или бездействие) не декларируется, а само содеянное сводится к нарушению специальных правил (ст. 143 — нарушение правил охраны труда; ст. 215 — нарушение правил безопасности на объектах атомной энергетики; ст. 216 — нарушение правил безопасности при ведении горных строительных или иных работ; ст. 217 — нарушение правил безопасности на взрывоопасных объектах; ст. 218 — нарушение правил учета, хранения, перевозки и использования взрывоопасных, легковоспламеняющихся веществ и пиротехнических изделий; ст. 219 — нарушение правил пожарной безопасности; ст. 236 — нарушение санитарно-эпидемиологических правил; ст. 246 — нарушение правил охраны окружающей среды при производстве работ; ст. 247 — нарушение правил обращения экологически опасных веществ и отходов; ст. 248 — нарушение правил безопасности при обращении с микробиологическими либо другими биологическими агентами или токсинами; ст. 249 — нарушение ветеринарных правил и правил, установленных для борьбы с болезнями и вредителями растений; ст. 251 — нарушение правил выброса в атмосферу загрязняющих веществ или нарушение эксплуатации установок, сооружений и иных объектов; ст. 253 — нарушение законодательства РФ о континентальном шельфе и об исключительной экономической зоне РФ; ст. 255 — нарушение правил охраны и использования недр; ст. 257 — нарушение правил охраны рыбных запасов; ст. 262 — нарушение режима особо охраняемых природных территорий и природных объектов; ст. 263 — нарушение правил безопасности движения и эксплуатации железнодорожного, воздушного или водного транспорта; ст. 264 — нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств; ст. 268 — нарушение правил, обеспечивающих безопасную работу транспорта; ст. 269 — нарушение правил безопасности при строительстве, эксплуатации или ремонте магистральных трубопроводов; ст. 271 — нарушение правил международных полетов; ст. 274 — нарушение правил эксплуатации ЭВМ или их сети; ст. 284 — утрата документов, содержащих государственную тайну; ст. 335 — нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности; ст. 340 — нарушение правил несения боевого дежурства; ст. 341 — нарушение правил несения пограничной службы; ст. 342 — нарушение уставных правил караульной службы; ст. 343 — нарушение правил несения службы по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности; ст. 344 — нарушение уставных правил несения внутренней службы и патрулирования в гарнизоне; ст. 349 — нарушение правил обращения с оружием и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих; ст. 350 — нарушение правил вождения или эксплуатации машин; ст. 351 — нарушение правил полетов или подготовки к ним; ст. 352 — нарушение правил кораблевождения.

Внешне, на первый взгляд и буквально, речь идет об активных деликтах — нарушениях. Однако диапазон специальных предписаний по службе или работе чрезвычайно велик, имеет в своем арсенале требования по технологии активных действий (что и в какой последовательности выполнять) и требования воздержания (от самодеятельности и риска). Указаний первого рода значительно больше, что закономерно трансформирует общепринятое «нарушение» в классическое неисполнительство — бездействие. Нужно просто знать особенности менталитета и производственную неаккуратность собственного народа («Русский Бог не всегда бывает Богом осмотрительности и благоразумия», «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится» и т. п.).

Отождествление нарушений на производстве в основном с апатией, с безрассудным сокращением объема обязательных действий сегодня настолько очевидно, что с ними увязываются даже программы реформ страны. В частности, мэр столицы всерьез упрекает в забвении национального фактора, отечественном разгильдяйстве и ставке на «авось» прошлое политическое руководство России, младореформаторов и западных советников.

2. Несколько статей Особенной части своим названием о допустимости бездействия не свидетельствуют, но среди альтернативных приемов выполнения объективной стороны вариант бездействия легко угадывается либо даже упоминается уже в диспозициях самим законодателем. Таковы составы самовольного оставления части (ст. 337) и дезертирства (ст. 338), выполняемые и посредством неявки в часть, а равно контрабанда (ст. 188), сопрягаемая по закону и с недекларированием перемещаемых через таможенную границу товаров и транспортных средств.

3. Ряд статей УК сконструирован таким образом, что условием преследования бездействия выступает предшествующее активное поведение. К ним мы относим уже упоминавшиеся составы преступлений против военной службы (ст. 337, 338 — неявка после оставления) и оставление места дорожно-транспортного происшествия (ст. 265), когда деликт возник из предыдущего нарушения правил дорожного движения.

Близки им по духу и законодательной конструкции деликты служебной и частной халатности (соответственно ст. 293 и 224, 225 УК), где в альтернативном виде криминализованы полное бездействие (неисполнение) и частичное действие (ненадлежащее исполнение) на пути к фиксации бездействия. Из того же логического ряда состав прекращения или ограничения подачи электроэнергии (ст. 2151).

4. В значительном числе диспозиций деяние терминологически обозначено как активная форма поведения, на самом же деле мыслится классическое бездействие. Это — оставление в опасности (ст. 125) как частный случай неоказания помощи людям лицом, имеющим возможность и обязанным проявлять заботу; непредоставление важных для граждан и подлежащих выдаче для ознакомления сведений, отказ в предоставлении гражданину информации (ст. 140); сокрытие информации об обстоятельствах, создающих опасность для жизни или здоровья людей (ст. 237); отказ в предоставлении информации Федеральному Собранию Российской Федерации или Счетной палате Российской Федерации (ст. 287); отказ свидетеля или потерпевшего от дачи показаний (ст. 308); дискриминация женщин в форме непредставления возможности трудоустройства и труда (ст. 145); неисполнение до конца служебных обязанностей по спасению погибающего военного корабля (ст. 345).

5. Наконец, в Уголовном кодексе РФ предусмотрены и такие преступления, обязательный признак объективной стороны которых недвусмысленно свидетельствует о бездействии; законодатель широко использует отрицательную частицу «не». Фактически криминализованы наиболее опасные случаи неисполнения юридических обязанностей. Таких составов 9: неоказание помощи больному (ст. 124) или терпящим бедствие на море людям (ст. 270); невыплата заработной платы, пенсий, стипендий, пособий и иных выплат (ст.1451); неисполнение определенных обязанностей (ст. 156, 293), судебного акта (ст. 315) или приказа (ст. 332); невозвращение из-за границы средств в иностранной валюте (ст. 193), а также предметов художественного, исторического и археологического достояния народов РФ и зарубежных стран (ст. 190). Самой же распространенной формой бездействия, носящей к тому же длящийся характер, является по кодексу уклонение от выполнения общественно полезных обязанностей. Восемь составов (ст. 192, 194, 198, 199, 287, 314, 328, 339) условием уголовной ответственности выдвигают простое уклонение, два (ст. 157, 177) — злостное.

Простое сложение принятых здесь для классификации форм бездействия не даст указанного в начале параграфа общего числа статей УК с такой формой поведения — 65. Причина несоответствия в том, что некоторые статьи УК и даже части одной статьи образуют несколько форм преступного бездействия. Например, ст. 140 вбирает в себя как «полное» бездействие (отказ в предоставлении документов и материалов), так и «частичное» (предоставление гражданину неполной или заведомо ложной информации). Аналогично сконструирована и ст. 156 УК. Здесь и неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего, и ненадлежащее исполнение обязанностей. С подобным обобщением форм бездействия построены еще ряд статей: 2151 — прекращение или ограничение подачи электрической энергии.., 237 — сокрытие или искажение информации о фактах, создающих опасность, 287 — отказ в предоставлении информации, а также предоставление заведомо неполной либо ложной информации.., 293 — неисполнение или ненадлежащее исполнение должностным лицом своих обязанностей...

Взглянем теперь на предпочтения законодателя при криминализации бездействия по объекту уголовной охраны. Для концентрации внимания укрупним анализ до уровня интегрированного объекта: разделы о преступлениях против личности и в сфере экономики содержат по 8 составов (12,3%); против общественной безопасности и общественного порядка — 27 составов (41,5%); против государственной власти — 7 составов (10,1%); против военной службы — 15 составов (23,1%) и преступления против мира и безопасности человечества (последний XII раздел УК) — ни одного состава.

Совершенно очевидно, что бездействие превалирует среди посягательств на публичные интересы; 2/3 (64,6%) законодательно предусмотренных случаев пассивного причинения вреда относятся к преступлениям против общественной безопасности и общественного порядка, а также военной службы. Таким образом, подтверждается ранее обсужденный теоретический тезис о том, что своей криминализацией бездействие обязано сложной структуре социальных связей, феномену «социального взаимодействия, имеющего дело с бесконечным сцеплением актов поведения и деятельности».

Такие сцепления прав одних и обязанностей других лиц, простейшие житейские ожидания и требования к поведению контрагентов закрепились со временем в праве. Достаточно привести аскетичные формулы первых безымянных контрактов по Кодексу Юстиниана: do ut des, do ut facias, facio ut des, facio ut facias. Параллельно кристаллизовался и древнейший этический кодекс человечества, который запечатлен во второй книге Библии «Исходе» и получил название «Десять заповедей Моисея», «Декалог», «Десятисловие». На этой основе цивилизация выстрадала «золотое правило нравственности» — императив поведения, по своей сути сильнее всего уличающий бездельников: «Поступай по отношению к другим так, как ты хочешь, чтобы другие поступали по отношению к тебе».

Наука уголовного права, законодатель в своей попытке влиять на преступность обязаны руководствоваться системным подходом: «Науки не могут изучать факты, взятые в отрыве друг от друга; они рассматривают совокупности или комплексы, составные части которых определяются различными формами их внутреннего взаимодействия, законами взаимной детерминации».

Конструкция состава бездействия по признаку полноты реализации объективной стороны свидетельствует о том, что законодатель отдает предпочтение материальным составам — их 41 из 65 (или 63,1%). Так справедливее, социально-правовой упрек бездействующему лицу со стороны власти (и скрывающегося за ней общества) выглядит убедительнее: производственная или социальная апатия принесла горькие плоды. Общественно опасный результат бездействия незримо присутствует и в тех преступлениях, описание которых в диспозициях не содержит уточнения об общественно опасных последствиях. Они как бы презюмируются, являются профильными для данного родового объекта, и нет нужды поэтому опираются на другой вред, из иной сферы общежития.

Вот доказательства: злостный характер уклонения от содержания детей либо родителей (ст. 157), а равно от погашения кредиторской задолженности (ст. 177) есть запоздалый аргумент давно случившейся беды. Уже случился результат при невозвращении национальных культурных раритетов (ст. 190), невыплате положенного (ст. 1451), игнорировании права на труд (ст. 145), оставлении людей и судов в критической ситуации (ст. 270 и 345), бездействии, ведущем к разукомплектованию Вооруженных Сил России и отдельных воинских частей (ст. 328, 337-339). А невозвращение в места лишения свободы (ст. 314), отказ от дачи показаний (ст. 308) и злостное неисполнение судебного акта (ст. 315) реально ущемляют интересы правосудия.

Отдельные составы требуют особых пояснений (в связи с отсутствием в диспозициях статей указаний на причиненный вред, что вообще-то придает наибольшую нравственную легитимность уголовной ответственности за бездействие). Оправданием формального подхода законодателя к конструированию условий карательного преследования могут последовательно служить:

— создание виновным реальной угрозы причинения вреда — деликты поставления в опасность (ст. 125), в том числе посредством утаивания сведений, обладание которыми выводит людей из состояния пассивной беззащитности в когорту активных охранителей своей жизни и своего здоровья (ст. 237);

— особая значимость (общенациональная, международная) тех сфер деятельности, в которых бездействующее лицо ведет себя неподобающим образом, вызывающе, потенциально провоцирует огромный ущерб и широкий резонанс в обществе либо между странами; таковы составы незаконного поведения в особо суверенных регионах (континентальный шельф, исключительная экономическая зона — ст. 253); несоблюдения стандартов и условностей в области регулирования международных авиарейсов (ст. 271), игнорирования требований о предоставлении информации высшим органам государственной власти страны (ст. 287), пренебрежения родительскими или иными официальными обязанностями (ст. 156).

Завершим же обзор законодательного текста поиском закономерностей в вопросе о субъекте преступного бездействия. Специальными, признаками автор деликта награждается в 92,3% случаев (60 составов из 65), выступает как общий субъект (или альтернативно со специальным) в 5 случаях (7,7%). Как и в случае уточнения числа материальных составов, позволим себе утверждать, что прямое «умолчание» законодателя об особенных свойствах опасно бездействующего лица неубедительно; специальный субъект прямо-таки заявляет о себе в случаях контрабанды (ст. 188 — лицо, пересекающее таможенную границу), невозвращения из-за рубежа предметов национального достояния (ст. 190 — руководители музеев и выставочных ассоциаций, министерские чиновники), нарушения правил международных полетов (ст. 271 — диспетчеры и летный состав), уклонения от прохождения военной службы (ст. 328, ч. 1 — граждане, подлежащие призыву на военную службу).

Свойства специального субъекта признаются вершителями отдельных преступлений и в монографических исследованиях. Так, О. А. Аксенов последовательно аргументирует, что субъектами состава нарушения правил безопасности на объектах атомной энергетики (ст. 215) «являются должностные лица, выполняющие организационно-распорядительные и административно-хозяйственные функции» при размещении, проектировании, строительстве и эксплуатации таких объектов. Аналогично субъектами преступления, предусмотренного ст. 216 УК РФ, могут быть, по мнению О. А. Аксенова, «руководители предприятий, главные инженеры, другие лица административного персонала, ответственные за проведение конкретных видов горных, строительных и иных работ».

Следовательно, посягательства, выполняемые в форме бездействия, «требуют» по законодательному (понятному и легко толкуемому) тексту присутствия специального субъекта. Установка государства верна, способствует максимальной справедливости: преследование профессиональной преступности всегда будет более обоснованно, чем покарание новичка (в этой сфере, деле, профессии). Здесь даже не нужны особые аргументы.

Отметим и еще одну тенденцию: преимущественно признаки специального субъекта не называются в диспозициях статей, описывающих экологические преступления и посягательства на общественную безопасность. Широкий круг деликтоспособных лиц оправдан специальной профессиональной подготовкой и узкой специализацией граждан, допускаемых к труду на объектах, где в особой чести правила специальной безопасности (ст. 215-219 УК РФ), а также высокой вероятностью огромного вреда от экологических преступлений.

Наконец, законодатель использует еще одно средство очеловечивания ответственности за бездействие — в ряде статей учиняются оговорки оправдательного характера. Мы уже обсуждали их в предыдущих главах в качестве атрибутов бездействия или условий наступления ответственности за него. Это:

— отсутствие уважительных причин для бездеятельности (ст. 124, 337);

— наличие реальной возможности активничать (ст. 125);

— существование юридической обязанности активного поведения (ст. 143, 156, 198, 219, 225, 237, 246, 263, 287, 293, 341);

— требование активности покоится на законодательстве (ст. 190, 193);

— безнравственный мотив бездействия (ст. 145, ст. 1451);

— сопряженность бездействия с особо порицаемой формой активного поведения (ст. 156, 339);

— бездействие вопреки судебному решению (ст. 157, 177, 315);

— безопасность бездействия (ст. 270);

— бездействие преследуется не вообще, а с определенного срока (ст. 314, 337, 338);

— отсутствие юридических оснований для бездействия (ст. 328);

— требование активного поведения доводится до бездействующего лица в устной форме (ст. 332);

— порицание бездействия увязывается с особым статусом бездействующего лица (ст. 341, 342, 343, 344);

— иные особые обстоятельства, явно исключающие бездействие (ст. 345).

Подобная морализация уголовно-правовых запретов полезна и настоятельно необходима во все времена, ибо «уголовное право — отрасль, наиболее расположенная к постоянной, часто пристрастной и двусторонней (виновный и потерпевший с кланами родственников и сочувствующих) нравственной экспертизе общества». Ингибиторное же поведение пока традиционно относится к области автономного существования человека.

В завершение аналитической работы над законодательным текстом попытаемся сопоставить наши шаблоны с нормативами государств-соседей. В период мощного интеграционного сближения стран мира метод правотворческой компаративности очень важен и даже незаменим. Это выражается, среди прочего» и в унификации юридической терминологии, как надежного «средства преодоления национальных различий и сближения правовых систем мира».

Состоятельность, формы и пределы криминализации общественно опасного бездействия нашего УК соотнесем с УК соседей — Украины и Белоруссии. Наш выбор объясняется просто:

— новые криминальные кодексы этих стран приняты совсем недавно и, надо полагать, с учетом наших норм;

— приемы борьбы с преступностью в славянских государствах должны обладать значительным сходством, ведь мы имеем единую корневую систему и почти идентичные стандарты жизни населения. Кроме того, как пишут американцы, в результате геополитических перемен и внутренних реформ, «восточные европейцы оказались в окружении организованной преступности, государственной коррупции, экономических трудностей и политической нестабильности». Что есть, то есть; может быть, в меньшей степени в Беларуси.

Сравнительное исследование нормативного материала, зафиксированного в Уголовных кодексах трех славянских государств (России, Украины и Республики Беларусь), дает основание к следующим выводам:

1. Большинство составов бездействия по условиям привлечения к уголовной ответственности в славянских странах совпадает.

2. Удельный вес составов бездействия в национальных УК составляет: Российская Федерация — 25% (65 составов); Украина — 25,7% (87 составов); Республика Беларусь — 29,6% (102 состава).

3. Материальные составы преступлений от общего числа статей с формой совершения преступления в виде бездействия: Российская Федерация — 63,1% (41); Украина — 62,1% (54); Республика Беларусь — 48% (49).

4. Специальный субъект совершает преступление среди всех составов бездействия: Российская Федерация — 92,3% (60); Украина — 82,8% (72); Республика Беларусь — 79,4% (81).

5. Законодатель при описании состава преступления формулирует бездействие следующими способами (в отношении к общему числу составов бездействия):

а) в диспозиции статьи (части статьи) делает оговорку о противоправности деяния: Российская Федерация — 50,1% (33); Украина — 48,3% (42); Республика Беларусь — 45,1% (46);

б) указывает на несовершение обязательных действий путем «уклонения» от них: Российская Федерация — 15,4% (10); Украина— 14,9% (13); Республика Беларусь — 19,6% (20);

в) предваряет преступное бездействие совершением действия: Российская Федерация — 4,6% (3); Украина — 3,4% (3); Республика Беларусь — 2,9% (3);

г) при описании пассивного поведения применяет термины «активности»: Российская Федерация — 10,8% (7); Украина — 14,9% (13); Республика Беларусь — 11,8% (12);

д) использует приставку «не» как признак бездействия: Российская Федерация — 13,8% (9); Украина — 19,5% (17); Республика Беларусь — 22,5% (23);

е) выделяет основанием уголовной ответственности деяние, совершенное способом частичного бездействия: Российская Федерация — 12,3% (8); Украина — 12,6% (11); Республика Беларусь — 13,7% (14).

Резюме

1. Много в современном мире печали, катастроф, жертв... И очень часто виновником горя становится человеческая беспечность, разгильдяйство, намеренная асоциальность, когда вполне оправданная внутренняя автономность личности превращается во внешнее поведенческое безразличие. Однако уклонисты от социальных обязанностей находятся в привилегированном положении: если субъект-активист расплачивается за каждый опасный шаг, то пассивное лицо преследуется избирательно. Составы бездействия занимают в действующем уголовном законодательстве пока лишь четвертую часть.

2. Текст УК дает прямое основание для деления бездействия на полное и частичное (неисполнение — ненадлежащее исполнение), а также провоцирует более мелкие классификационные решения: нарушение специальных правил, предусматривающих целую технологию активных действий (что и в какой последовательности производить); «ничегонеделание», недопустимое по причине предшествующего активного поведения лица; разовое неисполнение юридически обязательного отдельного действия.

3. Терминологически бездействие на сегодняшний день обозначается в УК не только в ожидаемой форме, как противопоставление активной жизнедеятельности (неисполнение, неоказание, непредставление), но и как нарушение, отказ, уклонение, прекращение, сокрытие.

4. Законодатель, за редким исключением, не выделяет бездействие в качестве единственно возможного способа преступного поведения, а употребляет сводный термин «деяние».

5. Для отдельных сортов пассивного поведения власть ставит условием преследования лишь их квалифицированные проявления («злостное уклонение»), а не разовое манкирование юридической обязанностью.

6. При криминализации бездействия законодатель явно обнаруживает следующие предпочтения: защите публичного интереса (2/3 составов), что естественно и оправдано; преследованию результативного бездействия (2/3 составов), а не формальных составов, что должно инициировать детерминистические исследования в науке; специальному субъекту (более 90 % составов) против общего, что вызывается юридической адресностью обязанного поведения.

7. В большом ходу специальные оговорки в диспозициях статей Особенной части, фактически выполняющие роль дополнительных условий уголовной ответственности и облагораживающие карательную практику государства.