Полуденное солнце, утонувшее днём ранее в океане, обливало дома, дороги и водную гладь своими тёплыми лучами. Сан-Франциско только начинал просыпаться после буйной новогодней ночи. Океанские волны одна за другой разбивались о тридцать третий пирс и шумели так, как могут только они. Грозный и в то же время мягкий звук разносился по всему побережью.

Астерс стоял в шаге от бетонного края, наблюдал за приближающимся кораблём и слушал голос Зена в своей голове.

— Повторяю ещё раз, — говорил тот, — старайся себя не раскрывать. А если без этого будет не обойтись, то делай это как можно позднее. Меньше шума, меньше трупов, ты понял, Астерс? Меньше трупов! Помни, ты на Алькатрасе в первую очередь затем, чтобы спасти единственного гипнотизёра из нашего подразделения и вывести из строя излучатель. И вступать для этого в бой с противником вполне может оказаться не обязательным. Ответь. Ты понял меня?

— Да, Зен, я тебя прекрасно понимаю, но у меня один вопрос. Почему я телепортировался только сюда, на тридцать третий пирс, а не на сам Алькатрас?

— Гиперспейс в радиусе десяти километров от острова в данный момент заблокирован. В принципе, можно переместиться чуть ближе, но ты же ведь не хочешь оказаться в океане. Не пристало гракскому офицеру добираться до острова вплавь.

Слова Зена вновь напомнили Астерсу о его новом облике. Он ему очень не нравился, ибо чувствовал себя в нём крайне неуютно. Словно в чужой одежде. Поэтому Астерс вновь тронул себя за нагрудный карман кожаной куртки и убедился, что имплантат, придававший ему тот самый лик, к которому он так привык, сейчас вместе с ним. Он в любой момент мог сбросить с себя столь ненавистную наружность Кристаса и, если можно так выразиться, надеть то, что по душе. Астерсу необыкновенно повезло в этом плане. Ведь атмосфера и климат на его родной планете во многом сходились с Земными. Кроме того, милая сердцу Астерса Реолия, как он сам её называл, тоже была третьим шаром от Солнца двадцать девятой системы. Поэтому, он мог спокойно поменять имплантат, на некоторое время оказавшись в своём истинном облике, и с наслаждением вкусить земной воздух уже своими лёгкими.

Подобное счастье выпадало далеко не каждому. Особенно тем, кто родился на холодных планетах, значительно отдалённых от своих солнц, и кого волей генштаба забрасывали не только на третью, но и на вторую и даже первую орбиту. Одним из таких бедняг был Дин. Каждая замена имплантата всегда превращалась для него в некоторое подобие самобичевания. Привыкший жить при температуре не более -50 °C, на Земле, пребывая в истинном облике, Дин мог бы себя чувствовать более-менее комфортно только в Арктике или Антарктике. В средних и близ экваториальных широтах он вряд ли бы смог продержаться более десяти минут. Благо для замены имплантата требуется намного меньше.

***

Корабль причалил к пирсу. На берег сошёл человек в белом балахоне и уверенной походкой направился к Астерсу.

— Ладно, пора заканчивать. Удачи. Конец связи, — телепатически сказал Зен.

— Конец связи, — закончил сеанс Астерс.

Тем временем человек в белом балахоне уже приблизился к Астерсу на несколько шагов и, закинув руки за спину и поставив ноги на ширине плеч, бодрым голосом отчеканил:

— Здравствуйте, господин Кристас! Как идут дела в Москве? Скоро поймаете Василия?

"Это Олен, — подумал про себя Астерс, — да, это Олен". Человек, стоявший перед Астерсом, имел длинные усы и красивую испанскую бородку. Тонкие губы, маленький нос и хитрое выражение глаз не могли вызвать у диверсанта, прятавшегося под ликом Кристаса, ничего, кроме отвращения. Но Астерс справлялся с ролью бесподобно, поэтому он таким же доброжелательным тоном отвечал:

— Пока всё идёт по плану, Олен. Мы скоро получим полный контроль над этим городом.

Внезапно слева от Астерса остановился гружёный "Студебекер", из кузова которого тут же выскочили несколько человек, одетых как типичные портовые рабочие и принялись лихорадочно грузить на корабль какие-то ящики.

— Это что? — спросил Астерс, кивнув головой в сторону грузовика.

— А! Ха-ха-ха! Это Тиан запчасти привёз. Сегодня запускаем все антенны разом, представьте себе. Феллс последнее время рвёт и мечет. Грозился нас всех молниями испепелить, если к полуночи не достигнем хотя бы третьей степени.

"А вот это уже очень плохо, — подумал Астерс, — если Зен верно описал излучатель, то подобная мера грозит нам невозможностью использования телепортации и телепатической связи на всей планете". С трудом скрыв волнение, Астерс типичным для Кристаса ледяным голосом проговорил:

— Ясно. Действуйте. А я, пожалуй, отправлюсь на Алькатрас с вами. Хочу на это посмотреть.

— Конечно, господин Кристас, конечно. Мы будем только рады продемонстрировать вам, — мило улыбнулся Олен. Он повернулся в сторону рабочих и уже злым и неприятным голосом рявкнул на них:

— Пошевеливайтесь, болваны! Быстрее!

Как только последний ящик был занесён на корабль и "Студебекер" умчался прочь, оба офицера взошли на палубу. Через несколько минут они отчалили.

Астерс стоял на носу корабля и молча наблюдал за приближающимся островом. Закрытая семь лет назад тюрьма, она до сих пор вызывала какой-то непонятный холод в душе. Но это неприятное ощущение даже не собиралось преследовать Астерса. Его наполняла радость. Ведь сейчас он со скоростью двадцать узлов нёсся к той, ради которой вызвался исполнять эту опасную роль ложного гракского офицера. Астерс мечтал об одном – увидеть, хотя бы увидеть её вновь. Уже этого было бы с лихвой достаточно. А если ему удастся с ней поговорить и убедить её в неверности пути, по которому она сейчас следует, то он сможет смело называть себя самым счастливым существом в галактике. Но это будет непросто. Астерс прекрасно понимал ситуацию, поэтому собирал в кулак все свои волевые качества и, как всегда, морально готовился к худшему. Весь путь он простоял на одном месте, обдумывая операцию, и только тонкий и льстивый голос Олена как будто разбудил его:

— Прибыли, господин Кристас. Далее наши пути, к сожалению, расходятся.

— Спасибо, Олен, — поблагодарил Астерс, сходя с корабля.

Ступив на твёрдую землю Алькатраса, он тут же направился туда, куда до этого мысленно ходил в своём воображении, когда Зен давал ему инструкции относительно географии этого, как минимум, необыкновенного острова. Пройдя сотню шагов, он, как и ожидалось, увидел перед собой небольшое бетонное сооружение, чем-то напоминающее дот времён второй мировой войны. В нём не было ничего, кроме массивных ворот, перед которыми стояло два человека в чёрных балахонах. Оба, завидев Астерса, тут же закинули руки за спину и, слегка подпрыгнув, поставили ноги на ширине плеч. "Вот он, вход в подземелья Алькатраса", — подумал Астерс и вспомнил слова Зена: "Я был не везде, поэтому тебе придётся импровизировать. Действовать по ситуации. Если что, ты всегда можешь спросить что-нибудь у младших офицеров или рядовых. Но не увлекайся, это может навлечь подозрения".

Как только Астерс приблизился к воротам, один из солдат тут же достал ключ и после двух поворотов в замочной скважине подтолкнул одну из створок ровно настолько, насколько было необходимо, чтобы протиснуться внутрь, что Астерс тут же и сделал. Створка ворот закрылась сразу за ним. Тот, кого все считали Кристасом, очутился в лифте. Кабина была сделана довольно-таки бедно. Почти так, как те, в которых спускают вниз шахтёров. На панели было только две кнопки с надписями "up" и "down". И не обязательно было обладать сильной проницательностью, чтобы нажать "down". Лифт рванулся вниз так быстро, что в какой-то момент Астерсу показалось, что он просто падает. Но через некоторое время кабина начала замедляться и, в конце концов, остановилась. Автоматические двери открылись, и перед Астерсом предстал длинный коридор, идущий, как он и ожидал, на северо-запад. Уверенной походкой, которая была в точности скопирована с Кристаса, он быстро направился вперёд.

***

Время от времени из тьмы коридора появлялись гракские солдаты. Чёрные балахоны придавали им в этом подземелье устрашающий вид. Подобно зловещим привидениям, безликие образы мелькали перед Астерсом, отдавая воинское приветствие и исчезая в глубокой черноте длинных проходов так же неожиданно, как и появлялись. Всё это пиршество мрака не могло не производить самое жуткое впечатление на наблюдателя.

Внезапно Астерс остановился, причём сделал это так резко, как будто какой-то невидимка схватил его за плечи и крикнул прямо в ухо: "Стой!". Его правый глаз своим краем внезапно зацепился за что-то, что не оставило ему иного выбора, кроме как прекратить своё шествие. Астерс стоял напротив открытой двери, которая вела в просторную комнату. Он повернулся и увидел, что это многим напоминает пыточную комнату: по периметру стояли столы с окровавленными лезвийными предметами самых разных форм, на стенах висели плети, хлысты и тонкие металлические прутья. Но Астерса привлекло отнюдь не это. В центре находился массивный дубовый письменный стол, за которым сидела Висентия.

Одетая в кожу, она, как всегда, смотрелась одновременно красиво и властно. Из-под расстёгнутого чёрного плаща виднелся красный жилет, а ноги облегали чёрные штаны и коричневые сапоги выше колен; чёрные перчатки зловеще блестели на электрическом свете лампы. Рыжие волосы были аккуратно убраны в хвост. Вальяжно расположившись в кресле-качалке, Висентия закинула свои стройные ноги на стол и медленно, наслаждаясь каждым своим движением, метала дротики в мишень, висящую немного в стороне от двери. Поэтому, существу слабонервному, которому могло не посчастливиться зайти именно в момент броска, обязательно бы показалось, что смертельный снаряд летит именно в него.

— Здравствуй Кристас! — крикнула на весь коридор Висентия, кидая в мишень очередной дротик, — скучно в Москве, небось, да? Понимаю. Сама уже вторые сутки от безделья страдаю! Если бы ты знал, как я ненавижу это состояние! Всё-таки, зря Феллс меня здесь оставил.

— Ну, я бы не сказал, что в Москве я сижу без дела… — начал было оправдываться Астерс, входя внутрь.

— Ой, только не надо мне тут рассказывать, что ты ничуть не жалеешь о том, что не примешь участия в штурме.

— В каком штурме? — Астерс рисковал как никогда. Только после того, как он задал этот вопрос, к нему пришло осознание всей глупости поступка. Кристас должен был прекрасно помнить об этом. Но было поздно что-то менять. Астерс уже приготовился увеличить в руках катаны до их естественного размера, когда Висентия начала отвечать ему:

— Как? Ты не знаешь? Ха-ха-ха-ха-ха! Он тебе даже не сказал! Вот, негодник, да? Ладно, тогда я расскажу. В общем, Феллс рыскает по всей Земле – собирает своих лучших воинов, чтобы атаковать логово Сейны. Сегодня Олен включит одну очень сильную машинку – генератор помех, которые охватят не только основное пространство, но и гиперспейс на всей этой чёртовой планете. Айсерийцы не смогут пользоваться телепортацией и связью. Никто не придёт к ней на помощь, и этой сучке некуда будет деваться. Ха-ха-ха! И только нас с тобой, представь себе, он решил оставить там, где мы есть. Меня – здесь, якобы, чтобы я присматривала за Дином, а тебя – в Москве, чтобы ты так и гонялся за Василием… На самом деле, он просто хочет иметь резерв на случай неудачи, вот и всё. Умно. Очень умно. Поэтому, я и осталась здесь…

— Стоп. Так, вы узнали, где она скрывается? — радость Астерса от того, что никто не раскрыл его истинную сущность, сменилась сильнейшим опасением.

— Не узнали, а узнала, — сделала упор на последний слог Висения, — иголки под ногтями, творят чудеса. Ха-ха-ха-ха-ха!

В душе Астерса шла настоящая битва. Кровавая распря между сердцем и разумом вновь не давала ему покоя. Он смотрел на Висентию, которая, как ни в чём не бывало, продолжала метать дротики в мишень, ехидно улыбаясь то ли себе, то ли ему, то ли ещё кому-то. Разум пытался развернуть Астерса, направить его прочь из этой комнаты, но вынужден был безоговорочно капитулировать перед любовью и признать её безграничную власть над собой. Всегда побеждавший любые чувства, рассудок Астерса проиграл только ей. Всё бывает в первый раз.

Но это страстное влечение на тот момент ещё не успело перейти в ту форму, которая толкает к безумствам. Чувство, которое испытывал Астерс к Висентии, можно было назвать скорее некоторым сплавом любви и жалости. Он воспринимал её как личность, разум и душу которой пропитала болезнь, имя которой – идеология граксов – мерзкая и грязная основа капитализма, противная каждому Айсерицу, как и любому другому существу в галактике с высокими моральными ценностями. И своим первейшим долгом Астерс считал не что иное, как исцеление Висентии. Собрав в кулак остатки разума, он сел перед ней на стул и молча сложил руки в замок. Вглядываясь в черты лица Висентии, Астерс еле сдерживал порывы любви, которые, словно молодые неопытные солдаты, так и норовили лезть на рожон.

— О чём ты сейчас думаешь? — наконец, спросил он, решив подходить издалека.

— А разве не ясно?! — удивилась Висентия, — мне очень жаль, что я не смогу встретиться с Сейной в битве один на один и вонзить ей катану в горло. Радует лишь одно – Феллс обещал мне доставить её на Алькатрас живой, чтобы я сама покончила с ней, — сказав это, Висентия сжала руку в кулак, как будто пытаясь раздавить оказавшуюся в её ладонях Сейну.

— Зачем тебе это так сильно нужно? И почему именно Сейна, а не Зен, например?

— Не твоего ума дело, — надменно и грубо заявила гракская воительница, — у нас с ней старые счёты. Скажем так, одно её существование напоминает мне о прошлом. О тех временах, когда я была… — сделав небольшую паузу, Висентия призадумалась, а затем продолжила сопровождать каждое слово резким броском дротика – моложе! Глупее! Наивнее! Верила во всякую чушь! — яростно прокричала она. Закончив фразу, Висентия в очередной раз запустила руку в небольшую пластиковую коробку, откуда брала дротики, но на этот раз не нащупала там ни одного. Бросив беглый взгляд на мишень и убедившись, что все они скопились рядом с центром, она повторила уже более спокойным голосом, — верила во всякую чушь.

— Во что, например? — своим вопросом Астерс вновь попытался разговорить Висентию, но получил всего лишь:

— Не твоё дело, Кристас. Я итак слишком много тебе сказала.

— Да уж. Что-что, а такую лютую ненависть к родной сестре я наблюдаю впервые.

От столь неожиданного заявления Висентия даже на некоторое время застыла, устремив свой взгляд прямо на Астерса. Затем она медленно убрала ноги со стола, встала и, всё так же неторопливо обойдя вокруг него, остановилась напротив Астерса. Ещё раз посмотрев на своего собеседника, Висентия резко схватила его правой рукой за воротник кожаной куртки:

— Откуда ты знаешь? — яростно прошептала она прямо в лицо Астерсу. — Я спрашиваю, откуда ты знаешь, мать твою?!

Сохраняя всё такое же спокойное выражение лица, он медленно взял Висентию за запястье и плавно отвёл её руку от себя. Подвинувшись назад, Асетрс встал со стула и отошёл немного в сторону. И только после этого он наконец дал ответ:

— Не важно. Нам с тобой нужно серьёзно поговорить.

— Ты не ответил на мой вопрос! — яростно вскричала Висентия, — ты не мог сам об этом догадаться! Кто тебе сказал?!

— Сейна, твоя сестра. Сестра, которую ты ненавидишь всем сердцем. Подумай хоть немного, а стоит ли. Ты слепо веришь в эту гракскую пропаганду, не желая даже на минуту подвергнуть её сомнению. Тебе должно быть стыдно, Висентия! — Астерс разошёлся, теперь он больше не мог держать в себе наполнявшие его мысли. — Пока Сейна сражается за строй справедливости и бьёт граксов молнией и мечом везде, где только может, ты служишь этой проклятой империи зла. Задумайся ещё разок, неужели ты была рождена для этого?! Неужели твоё место здесь?! Пойдём со мной Висентия. Хватит уже позорить сестру.

Кто угодно сказал бы, что всё это глупо, и был бы прав. Астерс считал так же. Но дерзкие поступки всегда на первый взгляд кажутся безрассудными, не так ли? И сейчас молодой айсериец делал ставку именно на непредсказуемость и напор. Около открытой двери в комнату уже остановились несколько солдат в чёрных балахонах и ждали лишь команды Висении для атаки, но та стояла как вкопанная и не отводила глаз от Астерса. В один момент ему и вправду показалось, что она задумалась над его словами. Немая сцена длилась около минуты, после чего Висентия наконец заговорила:

— Ты не Кристас, — медленно констатировала она. — Кто ты? Кто ты?! — снова перешла на крик Висентия. В её левой руке появилась катана, а правая засверкала от электрических разрядов.

— Да, я не Кристас, — айсериец мигом вооружился двумя катанами. Сильно разозлённый тем, что его речь не возымела действия, теперь он был готов перерезать всю гракскую армию, — перед вами стрейтер Астерс.

— Взять его! — громко и всё так же надменно скомандовала Висентия, дав Астерсу понять, что пора переходить к плану "Б".

С самого начала он понимал, что ему вряд ли удастся убедить её одними словами. Астерса неимоверно тянуло к Висентии ещё и потому, что она казалась ему существом действия, таким же, как и он. Нужен был яркий пример, убедительное подтверждение того, что она не пожалеет ни о чём, встав на путь строя справедливости. Действия – вот главное в жизни любого существа, ибо именно из них она и состоит. Они определяют всё, и даже больше, чем всё, если бы такое было возможно. О чём бы мы ни думали, какими бы идеями ни руководствовались, слова и мысли, не подкреплённые действиями, пусты и ничтожны, ровно как бесполезна теория, не подтверждённая практикой.

Несколько солдат, вооружённых катанами, ворвались в комнату и набросились на Астерса. "Вот он – мой звёздный час", — подумал молодой стрейтер, подпрыгнув на высоту человеческого роста. Грациозно перевернувшись в воздухе, он оказался прямо над своими противниками. Взмах, удар, и направляемые сильной рукой клинки скользнули по шее двух из них. Обезглавленные тела на какое-то время застыли на месте, а затем свалились на каменный пол подземелья. Как только Астерс встал на ноги, ударила вспышка, но резкий кувырок в сторону помог избежать встречи с молнией Висентии. Миновав айсерица, она сразила двух солдат. Узрев столь неожиданную картину, Астрес рассмеялся:

— Ха-ха-ха-ха-ха! Я смотрю, ты начинаешь ко мне прислушиваться!

— Негодный мальчишка! — оскалила зубы Висения, стремительно увеличивая мощность заряда, что столь звонко трещал у неё на ладони, — я заставлю тебя страдать!

Внезапно каждый уголок катакомб заполнился высоким, пронзительным и неприятным гулом. Один из солдат включил сирену тревоги. Заслышав её, Висентия ехидно улыбнулась и резко швырнула в Астрерса ещё одну молнию. Казалось, у айсерийца нет шансов против смертельного заряда, выпущенного по нему разъярённой женщиной, которая теперь походила скорее на дьяволицу. Но крепкие мышцы и быстрая реакция верно служили ему. Резко отпрыгнув ещё дальше в сторону, Астерс встал на руки, после чего, отталкиваясь уже ими, прыгнул на стену. На мгновение он завис в воздухе, ожидая, что его предположение подтвердится. Так и произошло – вслед за первой молнией последовала вторая. Толчок ногами вновь помог ему спастись от гнева Висентии.

Астерс приземлился прямо перед ней. Он вполне мог провести атаку, к отражению которой уже приготовилась Висентия, мгновенно вооружившись двумя клинками вместо одного. Но, действуя словно футболист, передающий мяч в одно касание, он тут же отскочил в сторону, исполнив искусное сальто назад.

В дверях никого не было видно, но Астерс чувствовал, что за стеной его поджидают граксы. Один вход, один выход – такая концепция помещения никогда не нравилась диверсантам. Ни слова, ни действия не помогли достичь результата. Психологическая атака Астерса разбилась о несокрушимый рубеж упрямства Висентии. Теперь нужно было думать о другом. Пытаясь найти способ выхода из сложившейся ситуации, его мозг стал работать быстро как никогда. Наконец, беглый взгляд поймал вентиляционную решётку. "Я спасён", — подумал Астерс, озарённый новой, пожалуй, одой из самых смелых идей в своей жизни.

— Ну что, айсерийчик, — пренебрежительно усмехнулась Висентия, — чувствуешь приближение своего конца? Ты теперь словно зверёк в клетке. В моей клетке! И я не собираюсь тебя отпускать.

— Какая ты самоуверенная… — медленно произнёс Астерс, пожирая взглядом вентиляционную решётку.

— Ты меня тут перед смертью ещё учить будешь?! Ха! Хотя бы посмешил немного на последок. Ладно, пора заканчивать это представление, — клинки исчезли из рук Висентии, дав им вновь наполниться электрическими разрядами.

— Самоуверенная, — повторил Астерс, — но я, всё равно, тебя люблю!

Выкрикнув последнюю фразу, он тут же расставил руки в стороны, образовав вокруг себя сферическое защитное поле. Эта способность давалась ему нелегко. Каждый раз приходилось тратить на неё до безобразия огромное количество столь драгоценной энергии. Поэтому, Астерс прибегал к помощи защитных полей только в самых крайних случаях.

Как и следовало ожидать, в оболочку тут же градом посыпались молнии. Из двери, словно черти из табакерки, выскочили солдаты в красных балахонах. "Элита, — подумал Астерс, — а они серьёзны как никогда". Оставляя спасительную сферу вокруг себя, он быстро сорвал с торса кожаную куртку, а затем – чёрную майку. На обнажённом торсе красовался ещё не заживший надрез, через который был вставлен имплантат. Ни секунды не замедляясь, Астерс резко запустил в него руку и, зажмурив глаза от боли, вырвал квадратную пластину из груди.

Внутри сферы тут же стали происходить не поддающиеся никакому описанию явления. Молнии не прекращали обрушиваться на прозрачную оболочку. Но сложный процесс, протекавший за ней, как будто не хотел обращать внимания на всё это, и тело Астерса деформировалось всё быстрее. На миг солдаты прекратили огонь, чтобы увидеть, как же теперь будет выглядеть их цель.

Перед ними находилось существо, многим напоминавшее паука-крестоносца. Принципиальное отличие заключалось лишь в том, что его тельце было сопоставимо по размерам с волком или собакой. Длинные и крепкие конечности, имевшие некоторое подобие пальцев на конце, придавали пауку ещё более грозный вид. Астерс не радовался так с тех пор, как Зен сказал ему, что на Алькатрас отправится именно он. Ведь это такое удовольствие принять, наконец, свой истинный облик.

Но молодой паук не располагал временем на ликование. Как только сфера исчезла, он схватил кожаную куртку, в карманах которой лежал второй имплантат и клинки и за долю секунды оказался сначала на одной стене, а затем на противоположной. Узрев новый облик врага, солдаты вновь забросали его молниями. Но попасть по маленькому, быстрому и юркому пауку было далеко не самой простой задачей. Восемь сильных лап двигали его чёрное тело так непредсказуемо, что молнии и огненные шары даже близко не пролетали рядом с ним.

Солдаты прыгали по комнате и швыряли в ненавистного паука свои смертельные заряды, и лишь Висентия стояла на месте. Она держала в руке молнию и не торопилась её выбрасывать. Хитро прищурившись, расчётливая женщина пыталась понять, что же задумал этот безумный паук. Признание в любви перед всем подразделением разозлило её настолько, что она была готова превратить в пепел этого дерзкого айсерийца.

И вот её взгляд тоже коснулся вентиляционной решётки. "Ай, сообразительный! — подумала она, — но меня ты не обманешь, стервец". И Висентия стала ждать финального прыжка паука, чтобы вонзить в него свою молнию. Подтверждение этих мыслей вскоре заставило её вскинуть руки для выстрела. В очередной раз оттолкнувшись сразу всеми лапами от стены, Астерс в быстром прыжке подлетел к решётке. Но треск молнии заглушил звук разорвавшейся проволоки. За мгновение рассчитав полёт, Висентия произвела свой единственный выстрел, который пришёлся по цели. Белая электрическая дуга врезалась в паука и остановила наконец череду его безумных полётов. Обездвиженное тельце успело полностью оказаться внутри спасительной трубы. Лишь часть брюшка выпирало наружу, и две пары задних лап бессильно свисали вниз.

— Учитесь! — гордо приподняла подбородок Висентия. Она взглянула на солдат, которые всем своим видом признавали её превосходство, а затем снова на поверженного Астерса. — Ха! Так он мне больше нравится! Ну что ж, пожалуй, не буду повторять свою же ошибку. Пора бы превратить тебя в пепел, малыш.

Электрические вспышки в руках Висентии уступили место языкам пламени. Огненный поток уже собрался вырваться из её ладоней, когда паук резко встрепенулся и внезапно исчез во тьме трубы.

— А ну, стой! — не своим голосом прорычала Висентия. Досада разорвала ей грудь, ведь уже второй раз она упускала шанс добить поверженного Астерса.

Опёршись ногой о стол, она пружинисто подскочила вверх и оказалась прямо напротив разорванной решётки. Подобно баскетболисту, забрасывающему мяч в корзину, Висентия буквально засунула огненный шар в вентиляционную трубу. Пламя вырвалось из тёмной бездны вентиляции и потухло так же быстро, как и появилось. Любопытство мучило рассвирепевшую воительницу. Образовав в левой руке катану, она вскочила на стену. Выставив вперёд себя клинок, правой рукой Висентия схватилась за выступ. Её взгляд направился в пустоту, а металл лезвия моментально раскалился и покраснел. Свет заполнил трубу, в которой не было видно ничего, что могло бы остаться от трупа паука. Погасив свечение, Висентия спрыгнула на пол.

— Ушёл, — раздосадовано покачала головой она, убрав оружие, — этот выскочка скоро выведет меня из себя.

— Да уж, — улыбнулся один из солдат, — наверное, не каждый день пауки признаются вам в любви.

Бойцы разразились громким хохотом, который тут же затих, как только Висентия крепко схватила шутника за горло:

— Если я ещё хоть раз услышу от тебя слово "любовь", — спокойно проговорила она скорчившемуся от боли солдату, — то ногами разобью твою милую мордашку и заставлю слизывать кровь с моих сапог. Я ясно выразилась?

— Д-да, — робко проговорил солдат, нервно двигая мускулами вспотевшего от страха лица, — отпустите меня п-пожалуйста, г-госпожа.

— И ещё одна фраза…

— Простите меня п-пожалуйста.

— Молодец, — Висентия разжала хватку и обратилась ко всем, — вас это тоже касается! Забудьте всё, что слышали от айсерийца. Это приказ!

Грозно стуча стальными каблуками по каменному полу, Висентия быстро покинула комнату. Следом за ней красной рекой утекли солдаты.

***

Астерс полз по трубе и благодарил судьбу за то, что две передние конечности всё-таки остались подвижными после попадания молнии Висентии. Всё тело сковал паралич, и лишь одна пара лап давала ему возможность пермещаться. Успев уйти в боковой проход и избежав встречи с огненным шаром, что запустила ему вдогонку безумная садистка, Астерс начал перебирать лапами медленно и почти бесшумно.

Время от времени он останавливался напротив других вентиляционных решёток и пристально смотрел сквозь них наружу. Алькатрас переполошился не на шутку. Фигуры в балахонах быстро, но вместе с тем очень организовано и без каких-либо признаков суеты, перемещались в одном направлении. Судя по всему, именно к генератору помех. Кругом слышались крики "Диверсант! На базе Айсерийский диверсант! Быстрее, к генератору! Приказ Висентии!". Но Астерс не имел права надолго задерживаться. На каждую вентиляционную решётку он тратил всего лишь несколько секунд и продолжал движение.

"Только бы Дин ещё был жив, — твердил про себя Асерс, — интересно, какое место он назвал, что граксы снова поверили? Ему же известно только про Вьетнам. О Японии он ничего не знает. Странно. Зачем они вообще его пытали? Для чего командор лично, чёрт возьми, лично приказал первым делом спасать какого-то стрейтера? Пусть даже с гипнотическими способностями. Не такая это и важная фигура. Операция по поимке Кристаса подтвердила, что мы вполне можем обойтись и без него. А если массовый гипноз всё-таки понадобится, к счастью, Дин – далеко не единственный гипнотизёр в огромной Айсерии. В качестве подкрепления вполне возможно прислать и другого. Да и сведения, которыми Дин, возможно, обладает… Что он может такого знать? Неужели граксы так крепко за него взялись лишь для того, чтобы добраться до Сейны? Как-то глупо. Не верю".

Уродливый ожёг от молнии напоминал о себе всё чаще, заставляя Астерса повиноваться природным инстинктам и задуматься о добыче. Его паучье тело могло быстро регенерировать, но для этого была необходима кровь и плоть другого существа.

Постепенно крики начали стихать. Жуткие ощущения один за другим начали охватывать душу Астерса. Давящая всем своим весом тишина душила. Паук вползал в вентиляционную систему пустых тюремных помещений. И вот среди общего безмолвия он услышал мужской голос:

— Нет, убивать я тебя не буду! Даже не надейся! Я нарушил прямой приказ Висентии и направился сюда не для того, чтобы избавить пленника от мучений. Необходимо срочно просканировать твой мозг, пока ты слаб, но не мёртв.

Астерс подполз к вырезу трубы, откуда доносился голос, и аккуратно выглянул наружу. Камера представляла из себя поистине ужасающее зрелище. К противоположной стене за руки и за ноги было приковано окровавленное тело молодого мужчины. Да, Астерс поймал себя на мысли, что назвал это именно телом, ибо по первому взгляду невозможно было судить, жив ли он или нет. Руки, ноги и торс полностью покрывали глубокие шрамы, от одного вида которых любого бросило бы в дрожь. Свисавшая вниз давно не стриженая чёлка скрывала лицо страдальца. Зловещие пятна красной крови покрывали чёрную холодную стену позади пленника. Прямо под вентиляционной трубой стоял гракс в красном балахоне и оценивающе смотрел на него, образовывая между ладоней прозрачный шар.

— Я знаю, что тебе известно больше! — сказал он, выпустив из сферы широкий фиолетовый луч и направив его прямо в голову узнику. — Намного больше! Проклятый айсериец! Я не уйду отсюда, пока не получу содержимое твоего разума! И никакая букашка меня не напугает! Ха! С таким ожогом он далеко не уползёт!

Вот оно – вкусное, сочное, свежее мясо, пропитанное солёной человеческой кровью. Высунувшись полностью, Астерс собрал воедино всю силу, что у него осталась, и вложил её в молниеносный прыжок вниз. Вертикальные челюсти пронзили шею, и два тела, подобно мешкам с песком, глухо рухнули на пол. Фиолетовый луч исчез, заставив узника медленно поднять голову. Перед Астерсом, израненный и окровавленный, висел Дин. Кожа его лица имела какой-то сине-фиолетовый оттенок, а глаза налились кровью. Но как только его взгляд коснулся паука, на измученном лице появилась улыбка:

— Астерс! — из последних сил простонал гипнотизёр, — вот уж не думал, что ещё когда-нибудь увижу тебя. Да ещё и в истинном облике.

Паук оставил тело солдата и так быстро, насколько позволяли две целые лапы, подполз к Дину. Он уже намеревался освободить друга от оков, когда услышал:

— Не надо, Астерс, я всё равно скоро умру. Но прежде позволь поблагодарить тебя. Только что ты спас от врагов одну из самых важных тайн Айсерии. Мой организм ослаб после пыток и теперь он уже не в состоянии полностью поддерживать ту защиту моего мозга от сканирования, которую я создавал десятками лет. Этот солдатик вовремя сообразил. Но твоими усилиями теперь это ничего не значит.

В ответ паук издал протяжное шипение, совмещённое с быстрым стрекотанием.

— Что говоришь? А, ты хочешь узнать, что это за тайна. Прости, но я не имею права раскрывать её даже тебе. А что до Сейны, — Дин заговорил настолько тихо, что находись Астерс хоть на полшага дальше, то не разобрал бы ни слова, — граксы попадут в засаду. Я заметил, что раз в сутки они отключают свой излучатель где-то на десять минут. Видимо, чтобы не перегрелся. Именно в этот момент я связался с Сейной, и она мне сказала, какие координаты назвать. Им всем крышка, Астерс. Крышка! Феллс попадёт в ловушку. Сейна уже ждёт их там. А ты, — Дин указал Астерсу взглядом на труп солдата, — покушай. Тебе надо регенерировать, если хочешь вывести из строя излучатель. Я исполнил свой долг, теперь твоя очередь, — голос Дина окончательно потерял силу. Последние капли жизненной энергии он потратил на три самых любимых слова в своей жизни:

— Да здравствует Айсерия…

Глаза Дина закрылись, чтобы никогда больше не открыться. Голова опустилась, чтобы никогда больше не подняться. Сердце остановилось, чтобы никогда не забиться вновь. Огонь души погас. Но его последние искры ещё ярче зажгли огонь в душе Астерса. Молодому стрэйтеру вновь вспомнились слова командора Рестера: "Знай, айсериец, смерть друзей всегда показывает, кто ты есть. В слабом она пробудит ужас, в сильном – праведный гнев. Когда один айсериец погибает, это никак не должно сказаться на крепости духа его товарища. Не дай горю ослабить тебя".

"Не дам, товарищ командор, — подумал про себя Астерс, — не дам".

Он подполз к мёртвому солдату и вонзил в его плоть свои острые, как бритва, зубы. Вскоре Астерс уже жадно глотал пропитанные кровью куски мяса, и вместе с ними в его тело возвращалась сила.