И вот, когда второй уж месяц длился, Как, Мензолы не видеть осуждён, Он большим бы страданием томился, Да был уж до предела доведён, — Казалось, будто в зверя обратился Всем видом, голосом, молчаньем он, И голова кудрявая тускнела, И всё молчал, как будто онемелый, —