Дальнейшее плавание оказалось весьма изнуряющим, и первые дни после прибытия в Бомбей Елена Петровна болела, хотя обычно легко переносила морские путешествия. Поначалу Блаватская и Олькотт остановились в доме председателя Бомбейского отделения "Арья Самадж" Харричанда Чинтамона, где был устроен большой прием по случаю приезда первых теософов, на котором присутствовало более трехсот индийцев. Каждый вечер проходили многолюдные приемы и собрания, на которых обсуждались самые сложные проблемы религии, философии, метафизики и науки. Энтузиазм первых недель пребывания в Индии был огромным. Вскоре в индийской части Бомбея на Гиргаум-Бэкроуд был снят дом, который на два года стал штаб-квартирой Теософского общества в Индии. Слугой к Елене Петровне наняли молодого индуса из Гуджарата по имени Бабула, знавшего несколько языков.

Е.П. Блаватская. Нью-Йорк. 1870-е гг.

В марте спутники Елены Петровны еще раз смогли убедиться в ее особых возможностях и связи с индийскими Учителями. Полковник Олькотт оставил воспоминания об одном любопытном происшествии, в котором принял участие Мулджи Такерси из Бомбея: "Елена Петровна попросила Мулджи нанять кабриолет, и когда коляска подъехала, они оба отправились в путь. Она не стала объяснять цель поездки, только указывала с его помощью вознице, когда и куда сворачивать. Вернувшись вечером, Мулджи рассказал нам о том, что произошло. Е.П.Б. показывала дорогу. Пробираясь бесконечными, извилистыми улочками и проселками, они наконец оказались за городом, милях в восьмидесяти от Бомбея, в хвойном лесу. Мулджи знал эти места, потому что где-то неподалеку в свое время устраивали погребальный костер для его матери. Дороги и тропы переплетались в лесу самым причудливым образом, но Е.П.Б., не колеблясь, выбирала путь. Так, петляя, они выбрались к берегу моря, а потом, к удивлению Мулджи, оказались у ворот частного поместья. Они увидели великолепный розовый сад и в глубине его прекрасное бунгало с просторными, по-восточному, верандами. Е.П.Б. вышла из кабриолета, велев Мулджи дожидаться ее и ни под каким видом не подходить к дому. Он остался у ворот, совершенно сбитый с толку. Всю жизнь проживший в Бомбее, он ни разу не слыхал о существовании подобного владения. Он окликнул одного из садовников, работавших неподалеку, но тот не назвал ни имени своего хозяина, ни как долго тот здесь живет, ни когда было построено бунгало, а надо сказать, что такая сдержанность совершенно не свойственна индусам. Е.П.Б. направилась прямо к дому, и у входа ее радушно встретил высокий, одетый в белое индус необычайно величественного вида, и они вместе вошли внутрь. Некоторое время спустя Е.П.Б. появилась в сопровождении того же таинственного незнакомца, и на прощание он протянул ей огромный букет роз, поданный ему одним из садовников. Е.П.Б. вернулась к своим спутникам, села в кабриолет и велела вознице трогать. Мулджи она сказала только, что этот человек оккультист, связанный с нею, и что сегодня у них были кое-какие дела… Самое странное в этой истории, пожалуй, то, что у Е.П.Б. не было никакой возможности разузнать хоть что-нибудь о пригородах и проселочных дорогах, потому что со времени прибытия в Бомбей она не выходила из дому одна. Тем не менее она знала дорогу превосходно. И кроме свидетельства Мулджи, у нас нет ничего, что подтверждало бы факт существования этого бунгало. Мулджи был так поражен, что не переставал рассказывать о приключении своим городским приятелям, пока один из них, утверждавший, что знает пригороды как свои пять пальцев, не предложил ему пари на сто рупий, что такого дома у моря нет. Услышав об этом, Е.П.Б. посоветовала Мулджи сразу же признать, что он проиграл; однако тот уверял, что помнит дорогу до мельчайших подробностей, так что я вызвал коляску, и мы двинулись втроем… Мы не мешали Мулджи в его поисках, но (после нескольких часов кружения по побережью) он был вынужден сдаться, и мы вернулись домой. Е.П.Б. сказала нам, что Мулджи не смог найти загадочное бунгало из-за чар, что бунгало это, как и все места обитания Адептов, защищено от посягательств чужаков кольцом иллюзии, которую создают и поддерживают служащие им элементалы (т. е. духи природы). За этим бунгало присматривает одно надежное лицо; время от времени бунгало служит местом отдыха и встреч гуру и их чела. Потом она добавила: "Все захороненные древние библиотеки, все несметные богатства, которые должны оставаться сокрытыми до тех пор, пока карма снова не вернет их людям, защищены от профанов посредством иллюзии скал, земной тверди, зияющих пропастей и других подобных препятствий…"".

В апреле последовало большое путешествие Елены Петровны со спутниками к знаменитым пещерам Карли, далее Канпур, Джайпур, Аллахабад, Агра со знаменитым Тадж-Махалом, Бенарес, Сахаранапур и еще целый ряд городов. Вернулись в Бомбей в начале мая. Надо сказать, что английские власти пристально следили за перемещениями по Индии и перепиской теософов, особенно за Еленой Петровной, в которой видели русскую шпионку. В стране царила настоящая русофобия, достигшая своего апогея в связи с успехами русских войск в Туркестане, когда англичанам казалось, что вот-вот падет и Афганистан. В таких обстоятельствах теософская просветительская деятельность через местные газеты и журналы становилась практически невозможной. Тогда, летом 1879 года, Еленой Петровной был задуман свой печатный орган — журнал "Теософ", редактором которого она стала. Первый номер нового издания вышел 25 сентября 1879 года и быстро разошелся. Он открывался редакционной статьей, в которой объяснялись задачи "Теософа": "Быстрое распространение Теософского движения из Америки в разные страны Европы и Азии; трудности и дороговизна почтовой связи из-за разбросанности членов Общества по всему свету; необходимость такого печатного органа, на страницах которого ученые Востока могли бы делиться своими познаниями с западным миром и где местные священнослужители и пандиты, единственные компетентные интерпретаторы, могли бы поведать о тонкостях (индуистской), буддийской, парсийской и других религий; и наконец, требовалось хранилище для фактов — главным образом из области оккультизма, — собранных членами Общества в разных странах… Мы решили, что наш журнал должен быть интересен всем — и философам, и простым читателям. Одни с удовольствием последуют за пандитами сквозь лабиринты метафизических тонкостей и будут знакомиться с переводами древних рукописей, другим легче усваивать знания с помощью легенд и преданий, имеющих мистическую подоплеку. На наших страницах яств должно быть не меньше, чем на пиру, дабы каждый мог утолить свой голод. Насущные жизненные потребности для многих читателей важнее духовных, и мы отнюдь не собираемся этим пренебрегать; подтверждение тому можно будет найти на страницах нашего журнала…

Чтобы полностью определить теософию, мы должны рассмотреть ее во всех аспектах. Внутренний мир не скрыт от нас непроницаемой тьмой. С помощью той высшей интуиции, приобретаемой с помощью теософии (или богопознания), которая переносит ум из мира форм на уровень духа вне формы, во все века и во всех странах людям иногда удавалось ощущать вещи внутреннего, или невидимого мира. Так что "самадхи", или "дхьян-йог самадхи" индийских аскетов; "даймонион-фоти", или духовное озарение, неоплатоников; "звездные беседы душ" розенкрейцеров или философов огня; и даже экстатический транс мистиков и современных месмеристов и спиритов — тождественны по сути, хотя и различны по степени проявления. Поиски человеческого божественного "я", столь часто ошибочно толкуемые как общение с Богом, имеющим черты личности, занимали всех мистиков, и, похоже, что вера в его существование — ровесница человечеству, хотя разные народы давали этому разные имена… И наконец, Альфред Р. Уоллес, член Королевского общества, спирит, и тем не менее признанный натуралист, смело и откровенно заявляет: "Чувствует, ощущает и думает один лишь дух — это он приобретает знания, размышляет и устремляется… Нередко встречаются люди с такой конституцией, что их дух может воспринимать независимо от телесных органов чувств или может, частично или полностью, покидать на время свое тело и возвращаться в него вновь… Дух сообщается с духом легче, чем с материей"".

Е.П. Блаватская

Статьи "Теософа" углубляли и развивали первоначальные теософские идеи, высказанные Еленой Петровной в "Разоблаченной Изиде". Так, троичное строение или деление человеческого существа на тело, дух и душу, выдвигаемое еще великим Платоном, получило новое, семеричное толкование. Используя теперь санскритские термины, Елена Петровна в статье "Семеричный принцип в эзотеризме" обращает внимание, что семеричный принцип присущ не только человеку, но и природе. Применительно к человеку она различает четыре низших принципа: физическое тело (рупа), жизнь, или жизненный принцип (прана), астральное тело (линга-шарира), а также тело желании и страсти (кама-рупа). Три высших принципа состоят из разума (Манас), духовной души (Буддхи) и духа (Атма).

Журнал под руководством и при непосредственном участии Елены Петровны выходил шесть лет, пока она находилась в Индии, и стал заметным событием духовной и культурной жизни страны. Его статьи из номеров первых лет имели непреходящие ценности и неоднократно входили и входят в состав теософских сборников. К работе над выпуском журнала подключились молодые и талантливые индусы: Мулджи Такерси, Дамодар Маваланкар, Субба Т. Роу и Мохини М. Чаттерджи. Один из новых членов Теософского общества и сотрудников, Дамодар Маваланкар, отмечал влияние теософских идей, высказанных Е.П. Блаватской в "Разоблаченной Изиде" и журнале "Теософ": "Я ничуть не преувеличиваю, говоря, что по-настоящему я живу только эти последние несколько месяцев; непроходимая пропасть лежит между моим прежним представлением о жизни и тем, как я понимаю ее теперь… Прежде меня интересовали лишь новые заминдари (участки земли. — О.Б.), высокое общественное положение да удовлетворение своих прихотей и желаний… Теософия помогла мне по-новому увидеть мою страну, мою религию, мой долг. Я стал лучшим (индусом), чем раньше. Мои собратья-парсы говорили мне, что Теософское общество сделало их лучшими зороастрийцами, чем прежде. Буддисты часто писали в общество о том, что теософия помогла им оценить по достоинству их собственную религию. Значит, такие занятия помогают глубже понять свою собственную религию. Теософия наделяет человека способностью проникать в суть предметов, преодолевая косность мышления… Если посмотреть на различные религии глазами обычного человека, то они сильно расходятся во множестве деталей. Между ними ни в чем нет согласия… Но должен быть… общий фундамент, на котором покоятся все религиозные системы. Фундамент этот, начало, их объединяющее, есть истина".

Дамодар также писал статьи для "Теософа" и ввел употребление термина "Махатма" применительно к гималайским Адептам. Елена Петровна так определяла этот термин: "Махатма — тот, кто с помощью особой подготовки и обучения развил свои высшие способности и достиг такого духовного знания, какое может стать достоянием обычного человечества только через бесчисленное множество перевоплощений в процессе космической эволюции, если, конечно, оно не пойдет против назначенного Природой и тем самым не уничтожит себя".

В декабре Елена Петровна со спутниками совершила вторую поездку на север страны, где посетила летнюю столицу Британской Индии Аллахабад, в котором состоялись знакомства с рядом сотрудников британской администрации. По строгим обычаям того времени прибывшему следовало первому наносить визиты властям, но, отвергая условности, Елена Петровна делать этого не стала, потому желающим с ней познакомиться необходимо было отбросить церемонии и навестить ее самим. Наряду со многими другими состоялось ее знакомство с бывшим правительственным министром Аланом Хьюмом, разделявшим некоторые теософские идеи и ставшим впоследствии одним из организаторов знаменитой партии Индийский национальный конгресс. Надо отметить, что первые руководители этой партии были теософами. Познакомилась она в Аллахабаде и с четой Синнеттов. Альфреду Синнетту предстояло сыграть большую роль в теософском движении, даже стать впоследствии биографом Елены Петровны. В пору знакомства с Блаватской он работал редактором правительственной газеты "Пионер" и интересовался оккультизмом. Через Елену Петровну ему посчастливилось вступить в переписку с ее Учителями, Махатмами Кут Ху ми и Морией. Одно время в этой переписке участвовал и А. Хьюм, но недолго. А вот переписка Махатм с Синнеттом продолжалась четыре года. Ее результатом стало изданное в 1920-е годы собрание всех сохранившихся писем Махатм, вышедшее под названием "Письма Махатм А.П. Синнету", а также книги самого Синнетта "Оккультный мир" и "Эзотерический буддизм". Оригиналы этих знаменитых писем хранятся ныне в Британском музее в Лондоне, а само издание выдержало многочисленные переиздания, став признанной классикой теософской литературы наряду с "Разоблаченной Изидой" и "Тайной Доктриной" Е.П. Блаватской. Е.И. Рерих в 1925 году выборочно перевела эти письма на русский, издав их под названием "Чаша Востока". В предисловии она писала: "Даже в этих фрагментах остается вся основа Учения, во всей его красоте, мужественности и беспредрассудочности, и дает прямой мост к грядущей эволюции человечества. В подготовлении современной мировой эволюции выявлено Учение Великих Махатм Индии. Из приводимых писем Махатм (1880–1884) видна сущность этого Учения. Смелость изучения мира должна быть близка каждому молодому сердцу. Помочь и одушевить эти рассеянные сердца составляет задачу наших изданий. "Чаша Востока" содержит сущность всех верований и познаний. Не случайно идущие обращаются к Востоку".

Дальше путь теософов лежал в Бенарес, где находилось общество "Арья Самадж" и возглавлявший его свами Даянанд Сарасвати. С этим обществом они установили и поддерживали связь еще в Америке, намереваясь объединить свои усилия по возрождению философско-религиозной мысли Индии. Познакомившись ближе с программой "Арья Самадж", теософы поняли, что идея возрождения этого общества покоится на националистической основе, что, разумеется, не могло дать истинное объединение движений, и от этой идеи пришлось отказаться. Однако, оказавшись в Индии, теософы воспользовались случаем личного знакомства с лидером "Арья Самадж".