Голову в песке не спрятать

События на Манежной площади и последовавшие затем выступления — главная тема этих дней. Понятно, изначальна коррупция: ведь не за красивые же глазки отпустили соучастников убийства, спровоцировавшего волнения. Но есть и еще ряд аспектов проблемы.

Первое. Сколько копий было сломано вокруг отнесения того или иного убийства к категории «межнациональной вражды»? Но о чем спор — убийство по мотивам этнической неприязни больше, чем убийство? Давать ли «от шести» или «от восьми», да еще и с условно-досрочным освобождением…

А ведь каждая жизнь — вселенная. Если она специально уничтожается, то мерить, по мотивам ли злодейским или же еще более злодейским, — кощунство. Обстоятельства, смягчающие вину, могут быть. Например, праведная месть за иную жизнь или поруганную честь. Но обстоятельств, отягчающих вину, кроме как в противовес обстоятельствам смягчающим, быть не должно — вина и так уже безмерна. Это как бесконечность в математике: ее с чем ни складывай, все равно бесконечность. За любое умышленное убийство уже должна быть высшая мера — такая, чтобы добавить к ней было нечего.

Иначе же убийство у нас превратилось в самое заурядное преступление. «Что угодно, но на мокрое не пойду» — это уже неактуально…

Второе. Полная беззащитность детей перед бандитствующими детскими же группами, включая группы этнические. Психологи порассуждали об акселерации, но воз и ныне там. Здоровенные малолетние негодяи сызмальства знают, что «детство — счастливая пора»: можно все, и безнаказанно. Сколько уже было эпизодов хвастовства в Интернете: «Я сегодня убил двоих, и ничего мне за это не будет!» И сейчас вроде нашли убийцу киргизского гражданина: четырнадцатилетний — от трех лет «воспитательной» колонии…

Может, хватит пестовать и лелеять кадры для оргпреступных группировок?

Принцип должен быть один: есть преступление — должен быть виновный. И если убийца или садист даже и двенадцатилетний, то можно спорить о том, каким должно быть наказание, в каких условиях его нести. Но должно быть уголовное дело, и не «комиссия по делам несовершеннолетних», а суд. И наказание должно быть адекватное. А, не согласны, с детьми так нельзя? Тогда родителей — за решетку. Преступно безответственно отнеслись к воспитанию ребенка — отвечайте.

Кстати, в США кроме того, что наказание применяется и к малолетним преступникам, так есть и обязанность родителей не оставлять детей до двенадцати лет без присмотра — с жесткими санкциями за невыполнение.

Третье. Но и конфликт цивилизаций налицо — и нам предлагаются два крайних решения.

Первое: Россия для русских. Но тогда это будет Россия в каких границах?

Второе: «Мы уже в протоколах о задержаниях преступников национальность не пишем». Но велико ли достижение — умалчивать о важном? Не для наказания конкретного виновного. Но для принятия системных мер. А если мы видим дерево, но не видим леса, если отказываемся видеть преступление в цепи других, то о каком системном реагировании речь?

Волшебной палочки нет. Но можно снимать остроту конфликта и не давать ему перерастать в войну. Не замалчивать проблему, а, напротив, ее обнажать и устанавливать набор публичных правил. Среди которых не последнее — квотирование.

Ведь представительная демократия — это именно квотирование во власти. Причем по тому признаку, который определяют сами граждане. И сколько угодно их можно убеждать, что важны не национальность и религия, а взгляды. Но если выборы честные, то люди проголосуют по своим признакам.

А можно ли сделать так, чтобы национальность и вера не выходили при голосованиях на первый план? Можно создать условия, при которых никто не чувствует себя ущемленным по национальному признаку. При этом полного равенства при неравной численности быть не может. Но важно другое: во главе — не означает, что можно ущемлять меньшинство. Для меньшинства — и квоты, и защита. Но и жестко по рукам меньшинству при малейшей попытке «наглеть». Аналогично на территориях, где большинство оказывается локально меньшинством: оно должно быть точно так же защищено, чего сейчас у нас нет и в помине…

И это относится к власти не только политической, но и экономической, имущественной, финансовой. Все сказочки о том, что «кто умнее и предприимчивее…» и т. п., оставьте при себе. Разумеется, если хотите межнационального мира.

Касается это и такого вопроса, как право на труд. Разве у нас не известно, например, кто «держит асфальт»? И не надо рассказывать о том, что им якобы «просто удобнее работать, когда все говорят на одном языке» (не на русском). Ведь речь — о превращении коммерческих структур в этнические криминальные. И логика проста: этническая сплоченность — недопущение чужаков — откаты на подрядные работы — «коммерческая тайна» — закатывание в асфальт тех, кто угрожает раскрытием «коммерческой тайны» или ограничением монополии на подряды. Не хотите, чтобы в стране процветали этнические преступные группировки — начните с пресечения этнических коммерческих структур.

Тем более, если речь о государственных и муниципальных подрядах. Публичное и строго контролируемое квотирование рабочих мест по национальному признаку у таких подрядчиков может показаться абсурдным вмешательством в бизнес. Но это — только на первый взгляд. Вникните в суть и масштаб проблемы — и вы измените свое мнение. Издержки от «бюрократической зарегулированности» (а они, конечно, будут) окажутся мелочью по сравнению с нынешними проблемами — прямого финансирования этнических криминальных группировок из региональных и местных бюджетов. И тем более по сравнению с тем, что нас ждет впереди — особенно после реализации нынешнего бредового, абсурдного и просто преступного проекта массового переселения кавказской молодежи в Центральную Россию.

И конечно, нужна еще одна «мелочь» — минимально честная перед гражданами власть. У нас же свежая новость: приставы описывают имущество бывшего главы Росвооружения, задолжавшего бывшему вице-премьеру (ныне известному «оппозиционеру»)… 28 миллионов рублей. Обычное дело — одолжил до получки и не вернул?..

 

Не связанные одной цепью?

Что есть идеальное общество с точки зрения способности ставить перед собой какие-либо цели и их добиваться? Это общество, связанное воедино эмоционально, охваченное единым духом.

Утонули сто человек на перевернувшемся прогулочном пароходике? Мы все скорбим. Выяснилось, что утонули не в силу непредсказуемого стечения обстоятельств и буйства природных сил, а в силу чьего-то разгильдяйства или даже преступной корысти — негодуем, требуем привлечения к ответу, добиваемся этого.

Рассказывают нам о чудодейственном превращении прежней никуда не годной милиции в какую-то прямо-таки новую и замечательную, сплошь теперь переаттестованную полицию — надеемся на лучшее. Выясняется затем, как в истории с событиями в Сагре, что острие меча правоохраны остается заточено не против нарко— и прочей мафии, но против любой самоорганизации граждан, включая организацию для самообороны от этой самой мафии — требуем разгона такой «правоохраны» независимо от того, прошли ли «правоохранители» переаттестацию, как индульгенцию за будущие грехи…

Наконец, рассказывают нам о достижениях «модернизации» — что новые месторождения осваиваются, сталепрокатные мощности вводятся — вместе радуемся и гордимся. Выясняется затем, что все это либо пока прожекты, либо явь, но ориентированная лишь на закрепление полуколониального статуса страны как сырьевого придатка развитого мира — вместе критически осмысливаем реальность, ищем иного пути и иных лидеров, способных по иному пути повести…

Это все — если мы более или менее едины. Но наше общество совсем не едино. Нет ни общего единого информационного тона, воспринимаемого подавляющим большинством граждан, ни общей системы ценностей, позволяющей одну и ту же информацию воспринять как единый побудительный мотив к действию.

И особенно это заметно не в макромасштабе, а на примере личных контактов. Я как-то рассказывал про своего старого приятеля, по тональности разговора с которым и, главное, по степени его заинтересованной включенности в широкий контекст жизни страны сразу легко определить, как у него дела. Если дела у него идут хорошо, то тон разговора становится покровительственным, а интерес к любым общественным проблемам — поверхностным. Мол, да, всякие проблемы бывают, но нельзя же к ним относиться всерьез: все люди как-то проблемы решают, как-то находят выходы, а общего ничего и нет — каждый все решает сам…

Если же дела у него плохи, то откуда-то вдруг просыпаются пытливый ум и интерес к макропроцессам, общим подходам, общим решениям. Мой приятель, с такими проявлениями в столь чистом виде, может быть, конечно, и не типичен — в конце концов, нас всех как-то воспитывали, в том числе учили симулировать интерес и поддерживать разговор. Но, согласитесь, очень и очень многое в нашей неспособности к единому мировосприятию и к единому коллективному действию определяется чем-то подобным.

Что же должно происходить или произойти, чтобы общество на какое-то время стало единым и дееспособным? Произойти должно такое, что, как говорится, не дай бог.

Например, недавние кровавые события в Норвегии — перевернут ли они сознание и представления большинства о норме и о праве? Конечно, мило и приятно жить в отдельной цивилизованной стране, в которой вы прекрасно защищены от всяческих угроз — настолько, что вопрос о личном оружии для постоянной самообороны даже и не возникает. Но если мы понимаем, что живем в мире, где рядом с нами живут маньяки и просто идиоты, не говоря уже о том, что этот мир открыт и, значит, бесконтролен, допустимо ли так расслабляться?

Представим себе, что маньяк напал бы не на группу участников семинара «за все хорошее», а, например, на туристов (или тем более охотников), готовых к отражению нападения хотя бы диких зверей, то есть вооруженных… Так легко расстреливать жертвы, как в компьютерной игре-стрелялке, ему бы не удалось. Аналогично, если бы проведение подобных мероприятий изначально требовало вооруженной охраны — тоже все стало бы не так просто. По какому пути пойдут норвежцы? Предсказать не берусь. Но норвежское общество, есть основания полагать, средство защиты от повторения возможности подобных массовых убийств найти должно.

Другой пример: события в нашей Сагре. Для тамошних жителей, надо понимать, произошедшего достаточно. Были бы они отдельным народом и государством, так наплевали бы на все европейские протоколы и сейчас же ввели бы у себя смертную казнь за распространение наркотиков. Или как минимум пожизненное заключение без права УДО. И, разумеется, право на ношение законопослушными гражданами оружия. Всеобщее счастье сразу, разумеется, не наступило бы, но жизнь бы нормализовалась и, главное, оздоровилась бы — появилась бы перспектива.

Но вот беда: они не есть целый народ, образующий самостоятельное государство. Более того, они на самом деле толком, несмотря на все декларации, даже и не самоуправляемая единица. Шерифа, вооруженного и имеющего право обезвреживать преступников и даже организовывать вооруженную самооборону силами вооруженных или вооружаемых им добровольцев, они избрать не вправе. Им его делегируют сверху — от высшей власти, действующей якобы от имени всего народа. А весь народ — не только страны, но даже и региона — воспринимает локальные события как частность, которая пока никоим образом не влечет за собой радикального изменения правил, порядков, условий…

Конечно, произошли бы события, подобные сагринским, одновременно по всей стране, да еще и в преддверии выборов, так, может быть, мы одновременно осознали бы суть проблемы и нашли бы ее решение. Но вот беда: нарко— и прочая покрываемая властью мафия берется нас учить не всех одновременно, а по очереди. А в силу слабости, мозаичности сознания и отсутствия минимума общенациональной солидарности мы оказываемся не способны воспринимать локальные события как глобальные вызовы. И это — то главное, что не позволяет нам реагировать на события адекватно, видеть подлинные проблемы и находить эффективные решения.

 

В будущее нас ведут верные ельцинцы?

Юбилей первого президента России. Масштабные торжества, открытие памятника, фильмы, концерты, речи… И при взгляде на все это не оставляет ощущение какой-то провокации, публичного издевательства над народной памятью, циничного затаптывания общественного мнения. Но кому и зачем это нужно?

Может быть, не было никаких «лихих девяностых»? Или же они были, но сами по себе, никоим образом не вследствие личности и действий тогдашнего правителя? Или же они были теснейшим образом связаны с деяниями правителя, но «лихие» — это и было хорошо, так и надо?

А может быть, «лихо» было некоторое объективное, ниспосланное нам свыше, а тогдашняя власть под мудрым руководством с этим «лихом» успешно боролась на пользу Родине и согражданам?

Конечно, есть некоторая этика, ограничивающая возможность правителей «бросать камни» в предшественника. Тем более, если последователи практически им же и по его воле и возведены на трон. И с этой точки зрения, согласитесь, никто ведь и не требовал от нынешнего «тандема», чтобы они говорили что-либо плохое о предшественнике. В буквальном смысле за язык никто не тянул. Никто не требовал от них в силу специфики их предыстории, чтобы они хулили юбиляра. Но никто ведь и не требовал его так воспевать — сами, добровольно.

Ладно, в конце концов правители имеют право на свое мнение и на его высказывание. Правда, жили бы мы в демократическом обществе, в котором люди соотносят себя с правителями не только «прагматично», на уровне «не худшее ли из зол», но и ценностно — то есть насколько ценности и все мировоззрение правителей не противоречит нашему, — тогда, очевидно, такие восхваления из уст нынешних властителей «первого президента» неминуемо поставили бы крест на всяких планах будущего переизбрания — в любой конфигурации. Но мы — общество совсем другое, в этом смысле, скажем мягко, чудаковатое. И потому наши правители могут публично воспевать своего кумира, даже если этот кумир по любым социологическим опросам рассматривается большинством граждан как фигура сугубо негативная или даже преступная, совершенно безбоязненно — на результатах грядущих выборов это никоим образом не отразится…

Но дальше — больше. В продемонстрированных по основным телеканалам в юбилейные дни фильмах, мы сталкиваемся уже не с личностными оценками, а с прямой фальсификацией истории. Оказывается, в России летом-осенью 1993 года было ужасное «двоевластие»: как это посмел «хасбулатовский» Верховный Совет не поддерживать «реформаторские» решения президента? И из «двоевластия» соответственно «был найден выход». Не преступный государственный переворот, не узурпация власти, да еще и приведшая к небывалому разграблению страны, а такие деликатные формулировочки…

Что ж, очевидно, дело не в простой корректности нынешних правителей по отношению к предшественнику и их элементарной, по-человечески вполне даже и понятной благодарности тому, кто в конце своей эпохи даровал им власть над Россией. Дело в настойчивом стремлении всей нынешней экономической и политической «элиты» переписать и, скажем прямо, переврать подлинную историю страны, обратить преступное прошлое (в котором нами еще не забыты конкретные преступники) в некоторую героическую сказку о борьбе великих «реформаторов» либо против страшных «прокоммунистических сил», либо в крайнем случае против некоторого безликого «лиха».

И понятно, надо же «дело делать»? Какое дело? Известное — вновь взят курс на масштабную приватизацию. И первая ласточка: госкорпорация «Роснано» — наши бюджетные деньги в чистом виде, предусмотрительно переложенные в известно насколько нечистые (и сколь ранее приближенные к «юбиляру») руки, тихонько акционирована. Плюс перед самыми торжествами правительство утвердило «группы экспертов по социальной стратегии».

Если кто не в курсе, поясню: концепция-2020 трещит по швам, ее ориентиры уже очевидно недосягаемы, министр финансов Кудрин предупреждает о том, что дальше будет только хуже и хуже. Хотя, если считать прежнюю стратегию власти верной, то абсолютно непонятно, почему — ведь нефть достигла на мировом рынке уже сотни долларов за баррель! А президент на всяческих «совещаниях по модернизации» успевает только руками разводить — никто ничего модернизировать всерьез, очевидно, не собирается.

А тут как вовремя инициатива «независимых экспертов» — ректора Высшей школы экономики Я. Кузьминова (муж министра экономики) и ректора только что специально под него объединенных государственных Академии народного хозяйства и Академии госслужбы В. Мау (такой совершенно «независимый» соратник Гайдара, под которого вдруг объединяют столь масштабные государственные ресурсы, включая колоссальную недвижимость в Москве) — создать группы по пересмотру стратегии. И не подумайте плохого: не потому, что вся прежняя стратегия была заведомо провальная, но, видите ли, «ограниченные ресурсы» и новые «постиндустриальные» вызовы…

И как быстро власть реагирует на инициативы «общественности» — вот они, группы, уже утвержденные: хотите «Новую модель экономического роста…» — пожалуйста, под руководством Е. Ясина и В. Мау; интересует «Развитие финансового и банковского сектора» (и без того нарастившего в самые кризисные годы свои прибыли сверх всякой меры) — Г. Греф и О. Вьюгин; а считаете, что важны еще и «Рынок труда, профессиональное образование и миграционная политика» — Я. Кузьминов и А. Волков (ректор Московской школы управления «Сколково»)… Нашлось место и группе под руководством Е. Гурвича (казалось бы, и так давно по должности руководитель правительственной «экспертной группы»). И, не поверите, даже для специалистов из «Роснано» местечко нашлось.

И что они нам подготовят? Очередную «постиндустриальную» лапшу на фоне полной деиндустриализации страны?

С другой стороны, чему удивляться? В конечном счете, все это вполне в русле всей нынешней политики власти, в рамках которой, как я писал уже об этом ранее, историческую память нам вправят полицаи.

 

Власть согласилась на диалог с народом — первоапрельские тезисы

Сегодня, первого апреля 2013 года, Президент России заявил, что операция «Внедрение» не просто закончена, а закончена теперь уже окончательно.

Все. Никакой нужды в масках и прикрытиях больше нет.

В связи со снятием масок, на беседу к Президенту приглашены те, кто достоин прокладывать путь к самостоятельному будущему страны. Возглавил делегацию нобелевский лауреат академик Ж. И. Алферов. В составе делегации — представители реального сектора экономики, ученые РАН, депутаты от оппозиционных (левого и национально-патриотического направления) фракций федерального, регионального и местных парламентов.

В ходе беседы приняты следующие решения:

• правительство — «в топку», то есть, извините, председателя правительства, вместе со всем правительством и руководством основных госмонополий, направить в добровольную отставку — на укрепление инновационного центра «Сколково», объединяемого с компаниями «Роснано» и «Олимпстрой»;

• объединенный центр «Сколково-Роснано-Олимпстрой» преобразовать в аграрное предприятие на условиях полного самофинансирования;

• аграрное предприятие «Сколково-Роснано-Олимпстрой» перевести в Магаданскую область;

• прежнего и вновь представленного к назначению председателя ЦБ вместе со всем нынешним руководством ЦБ направить на укрепление хозрасчета и самофинансирования предприятия «Сколково-Роснано-Олимпстрой»;

• руководство Высшей школы экономики, а также руководство объединенных Академии народного хозяйства и госслужбы, с дополнительным укреплением орденоносцами — авторами программы «Стратегия-2020», направить на научно-идеологическое обеспечение на месте объединения «Сколково-Роснано-Олимпстрой»; здания ВШЭ вернуть прежним хозяевам — подлинно научным учреждениям, включая Военно-инженерную академию;

• признать последние выборы Государственной Думы и Президента сфальсифицированными, основные решения, принятые за последние полтора года, включая присоединение к ВТО, подлежащими пересмотру как принятые нелегитимными органами и должностными лицами; новые выборы высших органов и должностных лиц государства назначить по результатам общенародного референдума о будущем государственном устройстве не позднее сентября 2013 года;

• признать любые ограничения на общенародный референдум не просто антиконституционными (это — компетенция Конституционного суда, который преобразовать ли в аграрное предприятие или же в предприятие горно-обогатительное — решение еще не принято), но эквивалентными измене Родине и влекущими за собой высшую меру наказания для всех соучастников антинародного сговора, что, в соответствии с принципами безусловного гуманизма новой власти, заменяется на дальнейшее укрепление гуманно перевоспитательного объединения «Сколково-Роснано-Олимпстрой» (Магаданская обл.);

• провести 1 июля 2013 года общенародный референдум по важнейшим вопросам жизни и развития страны (отмена плана приватизации и национализация стратегических отраслей экономики, пресечение супер-бонусов и «золотых парашютов» и введение прогрессивной шкалы подоходного налогообложения, расторжение договора с НАТО и запрет натовского транзита по территории РФ, прямое госуправление монополиями и ограничение тарифов на энергоресурсы и ЖКХ, возврат всех золотовалютных резервов в Россию и отмена «бюджетного правила» и т. п.), вопросы к которому поручить сформулировать совместно фракции КПРФ Государственной Думы и объединению национально-патриотических сил России;

• на период до референдума назначить и. о. председателя Правительства и одновременно главы ЦБ кандидатуру, предварительно согласованную с Государственной Думой — той ее частью, что останется после отправки в «Сколково-Роснано-Олимпстрой» депутатов-изменников, голосовавших за ограничение права народа на референдум и присоединение неизвестно к чему и неизвестно зачем (вроде, к ВТО, но не точно — ведь на иностранном языке…);

• а если кто-то не согласен, об этом «подумать».

— Мы подумаем об этом завтра, — заявил Президент РФ на вопрос корреспондента «Новостей 1 апреля» о том, что делать с теми отщепенцами, кто не согласен служить своему народу.

— Мы подумаем об этом после референдума, — поправили Президента участники совещания.

— Могу — значит, должен! — подтвердил непреклонность следовать принятым решениям Президент.

— Подменили! — всполошились в редакциях ключевых телеканалов «Верный» и «Щедрая душа-1», а также радиоканалов «Бэха Москвы» и «Прусской службы новостей».

— Кого подменили?

— Да Президента же!

Первое апреля пройдет, но вопрос останется:

— Может, и впрямь — лучше бы подменили?

 

Замирение в тандеме

…Итак, все прояснилось: высший в государстве пост нынешний руководитель занимал лишь временно, о чем, как нам и подтвердили вновь, были договоренности. Но решался ли вопрос лишь о времени и месте заявления в рамках изначального плана? Или же борьба под ковром, которую мы наблюдали особенно в последние пару лет, была реальной борьбой, и одна группировка наконец победила? Нам пока знать не дано. Если же допустить, что на деле это была лишь видимость борьбы, то согласитесь: кто на месте первого и основного из двоих в «тандеме» отказал бы себе в удовольствии посмотреть, кто и как себя поведет в ситуации выбора, кто засуетится, а кто и категорически «принципиально» переметнется?

Что же мы приобрели или потеряли от ныне оглашенного решения?

Потеряли мы «поле для политического маневра». Но, с другой стороны, обрели и бóльшую ясность, и однозначность картины. Нет теперь этого «чуть либеральнее» или, напротив, «вроде патриотичнее». Есть единый курс власти во всей совокупности, и каждый либо за него, либо против. Как минимум, с политической шизофренией на некоторое время покончено.

Но одновременно потеряли мы и нечто более существенное, хотя, в наших условиях надо признать, лишь иллюзорное. Мы лишились даже теоретического шанса на то, что на конкурентном поле окажутся одновременно две сопоставимые по административно-бюрократическому влиянию силы. И тогда могут возникнуть хотя бы на какое-то время правила политической игры, сколько-нибудь приближенные к честным, в том числе в части подведения итогов голосования. Но нет — отдаем себе отчет в том, что такого «раздрая», который хотя бы теоретически мог бы привести к возникновению действительно общеобязательных норм и правил публичной конкурентной борьбы, нынешняя российская власть не допустила.

Применительно к быстротечной истории параллельно развивавшегося и затем притушенного правоолигархического проекта, призванного быть одной из опор того, кто ныне признан лишь временщиком, да еще и во главе с куршевельским героем-олигархом, можно, конечно, посмеяться над этими «чудо-трудоголиками» и «суперменеджерами» — как они тупо «пилили» рекламный бюджет. Но важнее обратить внимание на иное.

Судьба и метод действия этих «правых сил» — индикатор обычаев и нравов нашего времени. В частности, столько нам, уж извините, «звенели» про всякие «кредитные истории», которые якобы должны быть у всех и которые якобы и есть самая истинная репутация гражданина. Оставим в стороне вопрос о том, что репутацию, по этой логике, нам надо зарабатывать не перед согражданами, а лишь перед ростовщиками. Тем не менее, должна быть не менее важна и «кредитная история»… политической партии? Но мы видим, что главный метод самосовершенствования у этой разновидности политических сил — регулярная перелицовка, причем со сменой не только лозунгов, но также и фамилии, внешности и т. п.

Кстати, парадоксально, но от «замирения в тандеме» нечто теряет и правящая партия, а значит, и опирающаяся на нее высшая власть. А именно — теряет надежды оказаться в политическом «центре». Пока был курируемый Кремлем «правый» проект и его раскручивание вплоть до прохождения в Думу, был и давно вожделенный шанс правящей партии представиться наконец не крайне правой силой, отстаивающей интересы самых богатых, но силой «центристской», отстаивающей интересы большинства населения перед лицом правоолигархической угрозы. Но, с другой стороны, раньше же без этого обходились? В том смысле, что раньше же удавалось представать в образе защитника населения при полном отсутствии даже и на горизонте еще более правоолигархического противника…

 

А где же Путин?.

В качестве эксперта принял участие в очередных дебатах «Зюганов — Путин» в передаче «Поединок» на канале Россия-1.

Ожидалась сенсация: в новостях даже сообщили, что Путин планирует прибыть. Но не случилось — прислал вместо себя директора питерского НИИ скорой помощи. А сам где? Вечером узнаем во всех подробностях. В новостях, демонстрируемых в перерывах между фильмами о том, как Россия теперь «встает с колен» и о том, как «коммунисты угробили Россию».

Что ж, хорошо Путина понимаю.

Одно дело — силами всех подконтрольных и подручных СМИ методично строить светлый образ и вбивать в головы граждан, что если не он, то никто другой не защитит народ от тех, кто разорил страну в девяностые. И дело совсем другое — отвечать в прямом эфире (была трансляция на Дальний Восток) на неприятные вопросы.

Например, на мой вопрос о том, почему столько лицемерия вокруг детского онко-гематологического центра, на который добровольцы собрали целых 400 млн. руб. Притом, что в это же время самые приближенные к власти, те самые, что действительно разоряли страну в 90-е, например, Чубайс, без какого-либо рационального обоснования на свои «нано-технологические игрушки» сначала получают от власти 150 млрд. руб., а потом, когда часть этих средств, положенных «нанотехнологами» на депозиты в банки, все же взыскали в бюджет, получают от власти еще на 160 миллиардов рублей госгарантий.

А плюс еще дефицит бюджета только одного этого года в 876 млрд. руб. покрывают … заимствованиями под 7 % годовых и более. Притом, что в Резервном фонде и Фонде будущих поколений, а также в золотовалютных резервах лежат более 600 млрд. долларов (не рублей, а долларов — это в сумме в двадцать пять раз больше или почти полтора годовых федеральных бюджета), но на которые нам, России, начисляют менее 1,5 % годовых. То есть, они там, за океаном, получают наши деньги на свои онкоцентры (и заодно на авианосцы) под 1–1,5 % годовых, а мы затем берем «в долг» свои же деньги, но уже на 6 % дороже.

Берем эту разницу в 6 % годовых — и лишь за год чистый ущерб нам всем более 50 млрд. руб. Сколько детских онко-гематологических центров на эти деньги можно было бы ежегодно строить и оборудовать? И не для того ли Счетную палату подвели под президента, чтобы подобные вопросы регулярно, официально и публично задавать было некому?

Директору питерского НИИ скорой помощи, конечно, что на это ответить? Сами сможете увидеть и оценить. Но к нему какие претензии? По большому счету, то есть по серьезным вопросам, он, понятно, не уполномочен.

…Люблю ли я свой народ? Люблю — как умею. Но предпочел бы жить среди людей, для которых столь демонстративный отказ кандидата от участия в теледебатах в прямом эфире автоматически исключал бы его из числа тех, кому мы готовы доверить управление государством.

 

Выборы президента: эффект страшилок и халвы

…Выборы прошли. В один тур. Победа в первом же туре означает, что ко всем остальным, с их претензиями к власти и их идеями на будущее, можно не прислушиваться. Можно с июля вводить в действие 83-й закон о платном образовании, дающем шанс поступить в ВУЗ. А также и о платном здравоохранении, позволяющем использовать современные методы и аппаратуру, — даже не просто платном, а практически недоступным для значительного количества наших сограждан. Можно с июля же процентов на 15–20 поднимать тарифы на тепло и электричество, еще более вышибая остатки отечественного производства из состояния конкурентоспособности даже и на своем собственном рынке, а также, разумеется, ратифицировать документы о присоединении к ВТО — на условиях, до самых выборов президента сохранявшихся в тайне…

В общем, все отлично: полная и безоговорочная поддержка Путина народом, без каких-либо дополнительных условий. Но тогда не понятно, из чего же в этих условиях должен возникнуть какой-либо «новый Путин»?

В своих статьях победитель пообещал, что будет все совсем иначе, лучше, нежели было раньше. И что — на очередную «халву» купились?

А ведь беспредел с открепительными и голосованиями целыми автобусами строем налицо. Каков вклад этого «инструмента» в победу? Если этим и обеспечен такой перевес и победа в первом же туре, то дальнейший прогноз ясен. Все последующие шесть лет власти в этом случае придется работать, прежде всего, на подавление тех, кто знает, каким образом на самом деле обеспечена победа. Если же это была лишь перестраховка, на результат принципиального влияния не оказавшая, то власть, теоретически, может позволить себе расслабиться по отношению к оппонентам. Но разлагающее и развращающее воздействие этих «игр» на массы людей, в них вовлеченных, не стоит недооценивать. Равно это касается и ночного «праздника» на улицах Москвы, высочайше организованного для многих десятков тысяч человек, свезенных в Москву централизованно из других регионов. Масштаб расходов, понятно, никак не проведенных через избирательный фонд кандидата, не стоит недооценивать…

Но самое главное: спектакль с «оранжевой угрозой» и самоотверженной борьбой против нее удался. Мне в прежних публикациях приходилось обращать внимание (см., например, мои последние статьи 2011 года в «Столетии») на удивительную согласованность действий власти и лидеров «оранжевых». От этой внешне радостной (приятного для глаза цвета) угрозы страну, казалось бы, защитили. Массы людей согласились с тем, что нынешнее все же лучше того, чем их так искусно пугали, и послушно направили свои голоса в указанном направлении. Но кто получит дивиденды, в каком направлении уместно ожидать реального сдвига в экономической и социальной политике?

Вот парадокс. Наибольшее количество голосов среди претендентов (кроме лидера) получил представитель левых и национально ориентированных сил — Геннадий Зюганов. В сумме с голосами умеренно левых (С. Миронов) это уже пятая часть всех голосов. А если просуммировать и с голосами за Жириновского (голоса специфические, но, безусловно, национально ориентированные), то уже более четверти. Да и среди доверенных лиц самого победителя — кто сыграл наибольшую роль как его дополнительное «лицо», кто добавил ему голосов? Говорухин, Глазьев, Нарочницкая — люди разные, но со взглядами выражено национально ориентированными, никак не прозападными. А Кургинян с просоветской и анти-оранжистской риторикой? А Хазин — вроде уж какой анти-либерал… Так, казалось бы, именно к этим — левым и национально ориентированным позициям — власть должна теперь прислушаться. Но мы видим противоположное. «Лицом к оппозиции» у нас теперь совершенно недвусмысленно называется поворот к силам более прозападным и проолигархическим. Во всяком случае, именно так было во время избирательной кампании. Кому делались все реверансы, представителей каких сил кандидат от власти обещал привлечь к работе, как якобы самых «квалифицированных»?

Напомню: сначала Кудрина — «ценного члена команды», а затем и представителей Явлинского. И премьером, как и обещано, планируется Медведев — со всем своим «ИНОСОРом». А кто на двух, транслировавшихся на всю страну важных совещаниях оказался рядом с президентом и с премьером? Рядом с президентом на встрече с «несистемной» оппозицией — руководитель «Яблока» (С. Митрохин). Рядом с премьером на совещании по оборонной тематике в Сарове — опять представитель «Яблока» (А. Арбатов). Да и первый же сигнал сразу после выборов кому? Поручение еще действующего президента (будущего премьера) еще раз проверить законность приговора Ходорковскому — это сигнал силам левым и национально ориентированным или, напротив, Западу и олигархии?

С игрой уже сыгранной понятно: перед выборами главная задача власти была — запугать народ «оранжевой» (прозападно-олигархической) угрозой, а заодно и всех, у кого претензии к власти с совсем другой, противоположной стороны (национально ориентированные и левые силы), представить в качестве «пособников оранжистов». Что ж, похоже удалось. Но главный вопрос теперь: перестанет ли власть сама себя дискредитировать действиями в пользу этих самых прозападно-олигархических сил? Хватит ли воли (и желания) не возвращать на ключевые должности Кудрина, а также изгнать Чубайса, Кириенко, Грефа, Голикову, Сердюкова, Набиулину, Христенко, Игнатьева, Улюкаева, Задорнова, Дубинина и т. п. И не заменить их на всякого рода Кузьминовых, Дворковичей, Сониных и т. п. Рискнет ли «новая» власть перечить США не по мелочам, а всерьез. И повторю важное: откажется ли от ратификации соглашений о присоединении к ВТО или, напротив, сейчас быстренько и тихохонько «нагнет» Думу — и дело сделано?

Таким образом, вроде как победив «оранжевую заразу», тем не менее, прямиком в чьих руках мы все теперь оказываемся?

И еще, казалось бы, лишь штрих, но крайне настораживающий на будущее. При таком отношении к истинным (а не наведенным пиаром) репутациям, при таком занижении планки минимальных моральных требований к кандидатам в президенты, причем, не где-то в далекой деревне, но в самых культурных центрах, что ждет страну еще через шесть лет? Я имею в виду, буквально, катастрофически (с моей точки зрения) высокий результат Прохорова в Москве и Петербурге — порядка 15–20 %. Прохорова — не «олигарха», в смысле просто богатого человека, соединяющего свое богатство с включенностью во власть. Но Прохорова — соучастника и выгодоприобретателя заведомо преступных «кредитно-залоговых аукционов», ставших возможными исключительно в результате предшествовавшего расстрела законно избранного парламента страны из танков, а также сговора по продавливанию Ельцина в президенты в 1996-м году любыми способами, включая уже признанные, массовые тогда фальсификации. Какое будущее может быть у народа, культурный, казалось бы, слой которого истово верит, что «успешный» бандит сделает хорошо не только себе, но зачем-то еще и народу? Или все проще — достаточно надежды на то, что самим удастся пробиться в лакеи олигарха, а судьба народа тут вообще ни при чем?

Действительно, верит ли кто-то, что популярные артисты пошли в доверенные лица к супер-миллиардеру — куршавельскому герою на голом энтузиазме? Такой даже и вопрос неуместен. Для этих людей, напротив, абсолютными и законченными идиотами представляются те, кто согласился быть доверенными лицами кандидата от левых сил совершенно безвозмездно. Но Бог с ними, артистами-куплетистами, а что же с просвещенными интеллигентами, вдруг якобы поверившими в чудеса управленческих талантов второго (первый, понятно, победитель) кандидата от олигархии? Для них и впрямь всякий, кто повторяет «халва», уже сладенький? И что они скажут о себе же, о своем собственном интеллектуальном уровне, если не поленятся посмотреть, как голосовали за своего «благодетеля» норильчане? Не 15–20 % как в Москве и Питере, купившихся на сказки о «современном, молодом и динамичном», якобы заботящемся о развитии и о людях. Но лишь 6 % — разницу можно оценить. И это при том, что богатств, сосредоточенных на территории Норильского района, которых в советское время хватало чтобы кормить не только себя, но и еще значительную часть страны, действительно, хватило бы, чтобы рабочих одного лишь этого комбината чуть ли ни озолотить…

Да, нам по популярным FM-радиостанциям (таким «независимым») все уши прожужжали, что Прохоров и его такая добрая и душевная сестра — «открытие» этих выборов. Но не является ли это «открытие» верным знаком предстоящего уже совсем скоро окончательного «закрытия» (завершения деградации и распада) страны, опять так поддающейся на искусно разыгранные страшилки и так тающей от всякой «халвы»?

 

Пусси-отвлечения и пути-превращения

…Про дешевое хулиганство некоей «феминистской панк-группы» в храме, казалось бы, уже давно пора забыть. Но нет — это у нас вновь и вновь вытаскивается на первую линию общественного обсуждения: этому посвящены целые дискуссии на популярных FM-радио и даже подробные комментарии во всяких итоговых «аналитических» передачах на центральных телеканалах. Значит, из этого выжали еще не все, что собирались. Что ж, наблюдая этот «праведный гнев», невольно вспоминаешь, как в одних подконтрольных власти СМИ раскручивались «оранжевые» настроения, а в СМИ других, власти же подконтрольных, но несопоставимо более массовых, раскручивались идеи страшной «оранжевой» угрозы.

Что ж, если демократии кто-то дал шутливое определение «Это такая система управления, при которой левая рука не знает, что делает правая», то нашей псевдо-суверенной (истинно «суверенной», с моей точки зрения, ее назвать абсолютно неуместно) можно дать определение иное: «Это такая система управления, при которой все ручонки прямо такие независимые! Но почему-то так упорно подыгрывают тем, от кого они якобы независимы…».

Тому свидетельство — закон о «либерализации» партийно-политической системы, который принят в Думе во втором чтении, то есть содержательных правок больше не будет. Еще немного, и если есть 500 человек — создавай партию без проблем. Что это на самом деле никакая не «либерализация», а сознательный заброс маятника, его зашкаливание в сторону, противоположную нынешней, — очевидно практически для всех, кто хоть сколько-нибудь задумчив. Если бы власти самой сейчас это не сделать, то по мере проявления в действиях фактических итогов нынешних выборов, уже осенью, весьма вероятно, на региональных и местных выборах «партию власти» уже не спасло бы ничто, даже и уже ныне привычный масштаб фальсификаций. Именно отсюда и срочное перемешивание фигур на шахматной доске, и изменение правил игры столь радикальным образом.

Налицо очевидный цинизм, издевка, надругательство над здравым смыслом, особенно, вкупе ни с чем не объяснимым (кроме откровенного желания публично посмеяться, поиздеваться и, одновременно, не дать другим надлежаще организоваться) запретом на создание из мелких партий предвыборных блоков. Но вокруг очередной властной инициативы целенаправленно создана такая атмосфера, что никто выступить прямо и однозначно против этой пародии на политическую реформу не может. Иначе, получается, выступаешь прямо как душитель свободы. Ведь эфира для подробного и четкого изложения альтернативной позиции, ясное дело, никто не предоставит — забьют валом обвинений в защите «своего теплого места». Результат: голосование в Думе практически единогласное.

И что, после этого будем с серьезным видом обсуждать, как общественно полезны иные инициативы и шаги власти — в области экономики, государственного строительства, международных отношений? Прямо-таки, какие-то мыльные оперы…

Впрочем, некоторые мыльные оперы к нам периодически возвращаются. Сейчас, в частности, к нам пришла очередная серия «монетизации льгот чиновников». То есть, по сравнению с врачами, учителями и военными, у них зарплата все еще недостаточная — нужно «монетизировать» их транспортное и прочее обслуживание, чтобы довести зарплаты до уровня аналогичных должностей в частном секторе. Кто был бы против, если бы не одно «но». А именно: если бы под частным сектором подразумевался бы реальный сектор экономики, работающий в высоко конкурентном пространстве. Ныне же за образец берется, похоже, иное. А именно — результат бездеятельности и бесконтрольности самой власти: ничем не обоснованные сверхдоходы руководителей предприятий — сырьевых монополистов, а также финансово-спекулятивного сектора. И тогда следующая серия также прогнозируема: за этой «монетизацией» через какое-то время последует и возвращение прежних (ранее уже якобы монетизированных) льгот, но, может быть, в некотором новом качестве, например, то же прежнее медобеспечение, но формально через страхование; введение масштабных «транспортных» и плюс вообще новых «представительских» — на уровне второй зарплаты и т. п. Ну, чтобы все было, «как у людей», то есть, не хуже, чем в нашем специфическом, берущемся ныне за основу сырьевом и финансово-спекулятивном «частном секторе».

Под прикрытием этой неустанной борьбы за рационализацию госслужбы и экономию госсредств, идет подготовка к формированию нового правительства. Кто его возглавит, было известно и ранее. Тот самый, который недавно заявил, что «реформа вооруженных сил завершена» (если кто с состоянием вооруженных сил более или менее знаком, комментарии не требуются) и благодарил «друга Барака» за поддержку вступления России в ВТО… И потому всякий, способный, пусть и невероятным напряжение мысли, но все-таки умножить хотя бы два на два, разумеется, не мог не дивиться вброшенным в общественное мнение посулам и надеждам на какого-то «нового Путина».

Так чего же нам следует ожидать? Невероятно «патриотической» и какой-то «новой» администрации президента, работающей мирно и дружно со специфическим и давно нам по существу знакомым столь же невероятно «либеральным» правительством? Или же постоянные пиар-«обновления» и «превращения» власти для нас дело естественное. И потому властные и привластные как будто «патриоты» будут и далее «смело критиковать» НАТО, но одновременно призывать нас «не паниковать из-за натовских биотуалетов»…

P.S. Во избежание недоразумений и недопонимания официально предупреждаю, что использованный в заголовке термин «пути-превращения» относится исключительно к превратностям пути развития/деградации нашей страны.

 

Дефективный народ или предательская власть?

(По итогам отчета Путина в Думе)

Председатель правительства, он же считающийся избранным президентом, Путин выступил в Думе с «отчетом» о работе правительства.

Почему «отчет» я беру в кавычки, поясню. Тот, перед кем мы отчитываемся, вправе дать оценку нашему отчету, оценить нашу работу. Здесь же, как ни крути, все более напоминало некое совещание игриво демократичного руководителя со своим партхозактивом. Вроде, вы вправе задавать вопросы, вы вправе даже критиковать, но последнее слово — за отчитывающимся. Не последнее слово перед вынесением решения — о его работе и его судьбе, а вообще последнее слово. Жанр, согласитесь, противоестественный…

Как это ни печально, но аргументы Путина вполне уложились в мою схему о ВТО как о капитуляции страны. И, соответственно, носили характер не тщательно и досконально расчетный применительно к ключевым отраслям нашей экономики, но сугубо общий мировоззренческий. Цитирую:

«Убежден, что членство в ВТО в стратегическом плане даст мощный импульс для динамичного инновационного развития нашей экономики. Ее открытость, рост конкуренции — на пользу гражданам России, а для нашего производителя необходимый стимул для развития. Это новые рынки и новые перспективы, которые мы пока еще не привыкли видеть и верно оценивать. Наконец, членство в ВТО открывает возможность цивилизованно, в правовом поле отстаивать наши интересы».

Полный текст можете сами прочитать по стенограмме. К сожалению, ответа на вопрос, из чего проистекает такая убежденность, в выступлении руководителя государства найти не удается.

Особенно же «порадовал» такой пассаж:

«Вступление в ОЭСР будет означать присвоение глобального знака качества нашей экономике — и в целом и отдельным производителям».

И далее — замечательные и даже умные мысли, вполне уместные на этапе ведения переговоров, но слегка запоздавшие на момент, когда надо отчитываться уже о конкретных результатах переговоров и подписанных условиях, выносимых на ратификацию:

«В ВТО можно, конечно, вступать бездумно и без толку, даже вредные последствия можно огрести, и мы знаем такие примеры, а можно так, как это делают другие страны, которые сумели выжать из формата ВТО максимум пользы для своего собственного развития. И нам нужно использовать инструменты ВТО в своих интересах, как это делают старожилы этой организации. Кроме того, мы хорошо понимаем, что новая реальность, рост конкуренции — это серьезный вызов для российской экономики и для целого ряда ее отраслей. Сейчас с участием бизнеса, отраслевых объединений рассматриваем ситуацию во всех чувствительных секторах и разрабатываем конкретные механизмы гибкой поддержки отечественного производителя, прежде всего в автопроме, в сельском хозяйстве, в сельхозмашиностроении».

Так это что — отчет о проделанной работе? Или общие, более или менее обнадеживающие рассуждения? И главное: все документы уже подписаны, ратификация должна начаться чуть ли не со дня на день, а «конкретные механизмы гибкой поддержки» еще только разрабатываются?

А нельзя ли наоборот: сначала эти механизмы разработать и апробировать, убедиться в том, что они эффективны, и лишь после этого соглашаться на навязанные извне условия?

Далее, отвечая на вопросы, премьер говорит, преимущественно, об усилиях, направленных на защиту наших производителей. Но попробуйте сами прочитать эту часть текста и сделать вывод: так условия достаточные ли, приемлемые ли, или нет? Приводится объем допустимой помощи сельскому хозяйству: 4,5 млрд. долларов, 9 млрд. долларов — так это достаточно или нет? Если да, то по каким и чьим авторитетным расчетам? При какой себестоимости продукции, при каких расходах на топливо и электроэнергию, при каких зарплатах и налогах? Нет ответа — ссылка лишь на «скандальные» переговоры. То есть, кто кого сильнее «наклонил» или «нагнул». И как вы думаете, кто кого? Особенно, в условиях, когда «дедам» в ВТО, собственно, спешить некуда и на уступки нам идти попросту незачем, а мы — новички — так рвались? Ведь не случайно нет главного — сопоставления объемов разрешенных нам дотаций не с тем, что выделяется из бюджета сейчас, но с тем, что разрешено нашим конкурентам, да еще и с поправкой на разницу в их и наших климатических условиях.

Кстати, позднее, после выступлений руководителей фракций, премьер вновь возвращается к свиноводству, но, на мой взгляд, странновато, если не сказать, что для премьера страны — просто подозрительно безответственно. А именно: признал, что со свиноводством будут проблемы. Но самое милое дальше: «И мы теперь думаем, как помочь свиноводству, как поддержать».

Так об этом вспомнили и задумались только теперь? А раньше что — на этапе ведения переговоров? И главное: сколько еще таких отраслей, о которых готовы «задуматься» лишь тогда, когда поезд уже ушел?

Прямой вопрос: Ваньку валяют — изображают озабоченность и соучастие, или всерьез сами верят и нам предлагают поверить в то, что нормы ВТО позволяют пост-фактум (все условия уже подписаны) начать переигрывать конкурентов, вводя дополнительные механизмы поддержки, причем, позволяют это только нам, а наши конкуренты в ответ этого на нашем же рынке делать не будут?

Что же касается особого внимания в выступлении к автопрому — это не в первый раз, но неужто это и есть наша ключевая стратегическая отрасль? Для сравнения, о таком жизненно для России важном вопросе, как контроль за собственными недрами (все, что для этого необходимо, проходит как «услуги»), а также об оборудовании для нефте— и газодобычи, переработки и транспортировки — вообще ни слова…

Таким образом, ни внятно об условиях нашего присоединения к ВТО, ни о надлежащем обосновании именно таких условий, а также доказательно о том, что именно эти условия в наших интересах, к сожалению, в очередной раз — практически ничего.

И затем — снова об общемировоззренческих аргументах.

Что же оказалось главным аргументом? Главное, что выделил руководитель государства, это то, что, по мнению экспертов, даже «подавляющего большинства экспертов» без ВТО модернизации нам не добиться.

Может быть, я неправильно понял? Оцените сами — привожу фрагмент стенограммы. Вопрос, сформулированный весьма внятно и грамотно. И ответ, который, на мой взгляд, ответом-то, собственно, никак не является — никакого добросовестного и достоверного анализа, о котором спрашивают, нет. Все продолжение рассуждений о грядущем чудодейственном эффекте новой шоковой терапии, о мнении «экспертов», а также еще только о поиске «инструментов»:

«М. В. Емельянов (фракция «Справедливая Россия»): Уважаемый Владимир Владимирович, в своем выступлении и в ответе на вопрос депутата Хайрулина Вы упомянули о позитивном международном опыте вступления в ВТО. Но Китай, Индия, Южная Корея, другие страны, успешно осуществлявшие модернизацию — они сначала проводили модернизацию экономики, а потом уже открывали свою экономику внешнему миру.

Вы сами сказали, что почти 70 % основных фондов изношены. То есть мы вступаем в ВТО, открываемся миру с немодернизированной экономикой. На мой взгляд, это стратегическая ошибка. О какой равноправной конкуренции с импортом можно говорить, если рентабельность большинства предприятий упадет и, может быть, даже станет отрицательной? Где они возьмут деньги на модернизацию? Кредитовать их никто не будет, инвестировать в них тоже никто не будет. В этой связи конкретный вопрос: какие отрасли промышленности выиграют от вступления в ВТО, но не в туманной среднесрочной перспективе, а сразу же, а какие отрасли мы потеряем, в каких отраслях будет торможение экономического роста или спад?

Почему задаю вопрос непосредственно Вам. Те чиновники, которые занимаются вопросами ВТО, на эти вопросы конкретных ответов не дают. Можете ли Вы дать вполне конкретные, четкие ответы, был ли такой анализ?

Спасибо.

В. В. Путин: Помните шутку: что раньше было — курица или яйцо? И ответ: раньше все было. Это неправильный ответ, потому что раньше почти ничего не было. А куриц, которых покупали с прилавков наших магазинов, называли «Крылья Советов», таких синих полуцыплят… Так называли.

Кстати говоря, для того чтобы понять: мы в 2,5, почти в три раза за последнее время увеличили производство мяса птицы.

Реплика: «Ножки Буша»?

В. В. Путин: Нет, не Буша уже, а наши собственные. Почти в 3 раза. А свинины — в 1,5 раза, представляете, и потребление мяса в России увеличилось. В лучшие советские годы у нас лучший показатель был — 67 килограммов в год.

Реплика: 75.

В. В. Путин: Нет-нет. Сейчас — 72, а было 67. Сейчас 72 — лучший показатель.

Вы говорите, не лучше бы было сначала модернизировать, а потом вступить? Многие эксперты, подавляющее большинство экспертов, считают, что нам не модернизировать нашу экономику без вступления в ВТО. Вот в чем все дело. И я бы, откровенно говоря, никогда бы и не согласился на присоединение к ВТО, если бы после длительных, очень продолжительных дискуссий не согласился с этим мнением.

Вы понимаете, ведь реалии жизни таковы, что, у нас говорят: «пока гром не грянет, мужик не перекрестится». Вот то же самое — пока реальную конкуренцию не почувствуют, не вкладывают в модернизацию. Я уже приводил пример, что в условиях кризиса на 10 % выросло новое оборудование на наших предприятиях. Почему? Кризис заставил, просто вынуждены были, особенно, скажем, в электроэнергетике новое оборудование применять, в химической промышленности. То же самое и здесь.

Когда предприятие вынуждено модернизироваться, оно начинает действовать. Если рынок закрыт, и так покупают, то не очень модернизируются. И вопрос переходит в другую сферу. Закройте импорт. А не закрыть его никак все равно, но он все равно растет.

Вы же знаете, что происходит, как только чуть-чуть уровень доходов реальных поднимается — сразу кратно растет импорт. Почему это происходит? Потому что наша экономика, наша промышленность не отвечает вызовам сегодняшнего дня по качеству и по цене товаров.

Я заканчиваю ответ на Ваш вопрос и хочу сказать, что и меня тоже это тревожит, но я все-таки рассчитываю на то, что увеличение конкуренции подстегнет модернизацию нашей экономики. А какие-то ключевые вещи, я уже говорил, — сельское хозяйство, автопром, производство сельхозоборудования, техники, — конечно, я с вами согласен, здесь есть вопросы, но нужно самым активном образом (сейчас мы этим и занимаемся) искать инструменты их защиты на какой-то период времени, используя инструменты ВТО. Они существуют. Я по автопрому уже сказал. И по другим отраслям можно найти — и по сельскому хозяйству, и по другим».

Как не согласиться с такими аргументами: ведь все — ради модернизации? И звучит солидно — ведь «эксперты» же высказались, «подавляющее большинство»! А чего, очевидно, здесь не хватает? Не хватает совсем малого, элементарного — имен и фамилий этих самых «экспертов».

Перефразирую: скажи мне, кто твой эксперт и я скажу тебе, кто ты.

Конкретизирую: позднее, в пылу полемики, уже отвечая на выступления руководителей фракций, Путин посетовал на то, как в 90-е были приватизированы наши предприятия, в частности, в авиапроме и судостроении так, что потом пришлось все «с трудом собирать в кучу». И даже подчеркнул, что ведь не он же это делал. Да, на федеральном уровне — не он. Он тогда трудился на уровне региональном, конкретно — питерском. Так там он что — противостоял этим разрушительным процессам? Или хотя бы пытался противостоять?

Ладно, Бог с ним, с прошлым, но теперь-то к экспертам каким он прислушивается так, что это для него неоспоримый аргумент? Уж не к тем ли самым, что осуществляли и обосновывали эту самую приватизацию — ту, на которую он теперь сетует?

Нам только что радостно во всех центральных СМИ раззвенели, что Кудрин создает новую «интеллектуальную структуру гражданского общества» для воздействия на курс власти. В составе: Юргенс, Гонтмахер, Гозман, Белых, Гусман, Познер — это, что ли, «эксперты»? Или Мау с Кузьминовым? И прочие, что уже пополучали ордена за «Концепцию 2020»…

Кстати, если сетует на то, что приватизация была неправильной, так, может быть, сейчас в качестве экспертов стоило пригласить тех, кто против приватизации в таком виде, включая «кредитно-залоговые аукционы», выступал и в те времена, а не теперь «проснулся»? Например, тогдашних руководителей и аудиторов Счетной палаты России — тех времен, когда они еще не старались подстроиться под мнение начальства? И тогда, наверное, мнение «подавляющего большинства» экспертов оказалось бы противоположным. Или «эксперты» — это только те, кем сам себя и окружаешь? Так, даже и среди «своих», подозреваю, ни доверенное лицо Путина Глазьев, ни член «Большого правительства» Хазин ничего подобного (что без ВТО невозможна модернизация) не утверждали. Отчего же такая избирательность в отношении мнений экспертов?

И еще, правильно ли я понимаю, что согласиться с мнением путинских «экспертов» (да и самого этого нашего, по сути, бессменного руководителя) — это означает согласиться с идеей о том, что в русском народе есть какой-то принципиальный дефект — такой, какого нет у других народов, у народов тех стран (Китая, Индии, Южной Кореи и др.), которые сначала модернизировались, а лишь затем открывались миру? Так, а французы, немцы, англичане, американцы — разве делали наоборот? То есть, по Путину и его «экспертам», мы вообще одни — такие дефективные?

Или, скорее, у нас одних власть такая, скажем мягко, подозрительно доверчивая к «экспертам», ранее себя уже более чем достаточно дискредитировавшим?

 

Сидеть тихо и не рыпаться

…Меня удивили странные, мягко говоря, рассуждения теперь уже Президента Путина о контроле в своем ежегодном Послании, — в частности, о Счетной палате России. Опять же, для человека не включенного, кажется, что Президент буквально требует контроля. И, более того, настаивает на его эффективности. Так настаивает, что прямо хочется ему подсказать рецепт, но об этом ниже…

Президент выражает даже некоторое недовольство Счетной палатой: мол, «мы ждем большего». И вот он — верх великодушия: готов добровольно поделиться своими полномочиями с оппозицией!

Президент предлагает, чтобы и правящая партия, и даже оппозиция получили право выдвигать руководителей и аудиторов Счетной палаты. Невольно хочется спросить недовольных и всяких критиканов: чего же вам еще не хватает, чтобы в едином порыве поддержать «национального лидера»?

По-своему Президент прав — он совершенно уверен, что у нас память короткая, включенность в вопрос никакая, а Конституцию — так ту и вообще никто толком не читал. А если читал, то вряд ли помнит, что там про Счетную палату написано. Но, может быть, хотя бы День Конституции (как раз сегодня) — самое время, чтобы Президенту о Конституции хотя бы чуть-чуть напомнить, тем более, если он именно в этот день проявляет такое «великодушие»?

Откроем Конституцию и зададимся вопросом: а Президент к Счетной палате какое отношение имеет?

Читаем и убеждаемся: ровным счетом никакого. Если не проявлять чудес «великодушия» и не демонстрировать лицемерно «заинтересованности в контроле», а просто минимально уважать (для граждан — это дело личное, но для Президента — абсолютно обязательное) и исполнять Конституцию, то руководителей и аудиторов Счетной палаты назначают самостоятельно палаты Парламента. Так это изначально и было. Меня, в частности, в январе 1995 года назначал Совет Федерации — недвусмысленно вопреки президенту Ельцину. Но сумел назначить — так как голосование было тайным. Именно благодаря такой конституционной процедуре обществу и стали известны, например, детали и преступная сущность пресловутых «кредитно-залоговых аукционов». Тех самых, которые, кстати, Президент в послании упоминал и обещал, что теперь приватизация будет иная…

Но если бы исходный механизм формирования Счетной палаты сохранить, так это Счетная палата была бы независимой и, того и гляди, уж простите, совала бы нос туда, куда президенту не надо. Так она, того и гляди, еще и опровергла бы такие обнадеживающие утверждения Президента о том, что нынешняя приватизация — совсем не такая, как было в 90-е? Соответственно, не в страшные и преступные 90-е, а уже в двухтысячные, конкретно, в 2003-м году, на самом пике «вставания с колен», Счетная палата была окончательно укрощена. В закон была вписана норма о назначении руководителей и аудиторов исключительно по предложению Президента.

То есть, иногда, конечно, можно возвышать свой голос, но только … предварительно согласовав. Например, сняли Лужкова, и тут же: «Махинации в Банке Москвы». Сняли Сердюкова — «А мы выявляли…» и чуть ли не в отставку подавали — тихонечко так… Но чтобы своевременно обнародовать выявленное — так на то команды высочайшей не было…

Но, может быть, Президент осознал и готов вернуться к конституционной процедуре? Не тут-то было. Во-первых, тогда он предложил бы оппозиции участвовать не в «выдвижении», а в, собственно, назначении — что и предусматривает Конституция. Во-вторых, тогда бы и в новом законопроекте, только что одобренном Советом Думы, была бы процедура конституционная, а не искусственная и чудная, я бы сказал, уже просто потрясающая своим бюрократическим маразмом. А именно: фракции предлагают, Президент кого-то одобряет, после чего Дума окончательно голосует…

Хотя, ведь все, на самом деле, просто. Хотел бы лидер страны элементарного наведения в стране порядка — так ведь Счетная палата не управляющий орган, а лишь вскрывающий воровство и махинации — отдай ее полностью оппозиции. Тем более, если ты, как будто, такой большой «либерал». И Счетная палата ведь — не министерство, а именно Палата — с самостоятельными равными в полномочиях соруководителями и аудиторами. Значит, всем, кто почему-либо против тебя и твоей команды, как минимум, оппозиционным фракциям в Думе — квота на места соруководителей и аудиторов. И пусть копают под твою команду — официально, открыто и публично.

И не надо тогда даже никакого обещанного «равного доступа всех партий к СМИ» (после того, как их количество перевалит за несколько сотен) — не надо этого сознательно вводимого абсурда — достаточно прямого доступа такой настоящей и подлинно независимой Счетной палаты…

Глядишь, тогда и ракеты наши со спутниками столь регулярно не падали бы, и к саммиту АТЭС столько не разворовали бы, и с сочинской будущей олимпиадой не было бы такого аврала, и солдатики в шинельках то ли от Юдашкина, то ли от самой жены Кудрина не мерзли бы, да и до ситуаций, ведущих к закону очередного Магнитского (как бы ни относиться к мотивам американской стороны) просто не доходило бы…

Но это — если действительно заинтересован в контроле и «ждешь большего» порядка, а не еще большего верноподданничества и холуйства…

А так, сами задумайтесь: это что же такое очередное нужно готовить (уж не «честную» ли приватизацию?), чтобы так бояться независимого за собой контроля и, соответственно, столь тщательно и, очевидно, антиконституционно подгонять его в зависимость от себя? Под рассуждения об «ожидании большего», разумеется…

 

Счетная палата: «расширение полномочий»… при изъятии целей и смыслов

Когда я слышу о «стратегическом аудите» и прочей подобной словесной шелухе, я понимаю, что кто-то хочет внести свою лепту в «большую науку» (до этого, помнится, был еще «конституционный аудит»…). Но чтобы подобное записывать еще и в законы, да плюс выдавать это за «расширение полномочий Счетной палаты» — это, с моей точки зрения, уже слишком…

Официально опубликован новый закон о Счетной палате. Подан он, как великий прорыв, мол, полномочия Палаты расширены, и одновременно расширены полномочия и фракций парламента, чуть ли ни оппозиции. И, конечно, теперь это будет постоянно действующий орган…

Стоп. А что, разве раньше он был не постоянно действующий?

Смотрим в старый закон — тоже постоянно действующий орган. И тоже нельзя было приостановить работу Палаты даже и при роспуске Думы. Значит, вопрос не в том, что какие-то журналисты что-то недопонимают. Если все дружно «недопонимают» и не могут сравнить новое со старым, то в нашей системе это означает только одно — дана высочайшая установка подавать новый закон как прорыв.

То же и с «расширением полномочий» Палаты. Внимательно вчитываюсь в закон, вижу, что термин «контроль» во вводных и постановочных разделах заменен на термин «аудит (контроль)». Затем по тексту про эту важнейшую «инновацию» периодически забывают, и в главе третьей в функциях Палаты мы встречаем уже лишь прежний «контроль» — безо всякого супер-инновационного «аудита».

Далее десяток потрясающих формулировок, например:

• «аудит реализуемости и результативности достижения стратегических целей социально-экономического развития Российской Федерации» (пункт 2 статьи 5),

• «развитие возможностей и методов аудита (контроля) эффективности и соответствия нормативным правовым актам Российской Федерации порядка формирования, управления и распоряжения федеральными и иными ресурсами в пределах компетенции Счетной палаты, включая выбор и оценку ключевых национальных показателей и индикаторов социально-экономического развития Российской Федерации» (п. 5 статьи 5 нового закона),

• «Реализация планов Счетной палаты должна учитывать последовательность оценки результатов финансового аудита (контроля), аудита эффективности и стратегического аудита» (п. 4 статьи 33).

Кто-нибудь может расшифровать и перевести на русский язык это чудо затуманивания сути посредством игры в псевдонаучные канцеляризмы?

Но если бессмысленная словесная шелуха так щедро разбрасывается по тексту федерального закона, значит, она для чего-то нужна? Может быть, эта шелуха призвана что-то прикрыть?

Главное: где же расширение полномочий?

Вот, кажется, нашел: «обеспечение в пределах своей компетенции мер по противодействию коррупции» (п. 9 статьи 5).

Ну, слава Богу — а то я раньше думал, что вся деятельность Счетной палаты для чего-то совсем другого, к пресечению коррупции, причем, не вообще где-нибудь в пресловутом Урюпинске, а на самом высшем государственном уровне, отношения не имеющего…

Но вернемся к «расширению полномочий». Посмотрите сами задачи (ст. 5), функции (ст. 13) и полномочия (ст. 14) Палаты. Чего там только нет, вплоть до всякого рода разнообразной «организации взаимодействия». Но в задачах, вместо четкого и ясного «контроль за управлением федеральной собственностью», (напомню, по Конституции управление федеральной собственностью — это прямое полномочие правительства), мы видим что-то, скажем так, мутноватое: «определение эффективности и соответствия нормативным правовым актам Российской Федерации порядка формирования, управления и распоряжения федеральными и иными ресурсами в пределах компетенции Счетной палаты, в том числе для целей стратегического планирования социально-экономического развития Российской Федерации» (п. 3 статьи 5 закона). Подпадает ли под это «высоконаучное» определение и то элементарное и жизненно необходимое, что вправе ждать от Счетной палаты общество — контроль за деятельностью правительства страны в сфере управления всей нашей колоссальной госсобственностью, включая наши недра, средства резервных и прочих фондов и т. п.? Может быть, да. А может быть, и нет. Но зачем же оставлять столь важные вопросы, требующие сугубой ясности, на усмотрение того или иного состава суда, самым недвусмысленным образом зависимого у нас от президента? Не говоря уже о том, что, даже если опасения напрасны и все самое сущностное под эти лукавые формулировки подпадает, тем не менее, никакого «расширения» полномочий Палаты в этом, разумеется, нет — в исходный закон 1995-го года мы, несмотря на мощное тогда противодействие ельцинской администрации и «реформаторского» правительства, эту ключевую суть заложили, причем, четко, ясно и недвусмысленно. Благодаря чему, собственно, общество и получило информацию и о пресловутых «кредитно-залоговых аукционах», и о ходе реализации соглашений о разделе продукции на сахалинском шельфе (и о масштабах ущерба России от этих соглашений), и об утрате контроля страны за стратегической собственностью, включая важнейшие оборонные предприятия, и об итогах приватизации в целом, и о нарушениях и злоупотреблениях в Центральном банке, и судьбе «анти-кризисного» транша МВФ в 4,5 млрд. долл. в 1998-м году, и о целенаправленно созданной схеме в Эрмитаже, позволяющей подменить вывозившиеся за рубеж экспонаты, и т. п.

В то же время, добавлены «функции» вроде «проведение проверки бюджетов субъектов Российской Федерации и местных бюджетов — получателей межбюджетных трансфертов из федерального бюджета» (п. 5. статьи 13). Что это? Ответ: перевод в мелкотемье. Но ведь для этого у самой исполнительной власти на всех ее уровнях более чем достаточно своих внутренних контрольных органов, начиная с Контрольного управления президента…

Поясню: если бы это было сформулировано как право, а не обязанность (функция) — никаких возражений. А так — не федеральной Счетной палаты это дело. Президент, Правительство и их органы внутреннего контроля сами должны этим заниматься, выявлять недостатки и наказывать виновных. А Счетная палата от имени общества должна проверять лишь, как президент и правительство организовали и обеспечили внутренний контроль, выявляют ли своевременно нарушения и адекватные ли санкции применяются к виновным. Для этого у Счетной палаты должно быть право на проведение встречной проверки, то есть, считай, перепроверки после правительственных органов, но никак не подмены собой органов внутреннего (правительственного) контроля.

А что такое «проведение аудита систем финансовых расчетов в целях содействия формированию эффективной национальной платежной системы» (п. 12 статьи 13)? Это тот же перевод Палаты из грозного внешнего контролера (каковым для всей исполнительной власти ей положено быть) в некоего помощника, оказывающего «содействие».

Более того, если внимательно прочитать новый закон, от глаз не ускользнет недвусмысленный перевод Палаты на уровень контроля за какими-то ведомствами, бюджетополучателями и тому подобной для Счетной палаты, уж извините, мелочевкой, но никак не за правительством в целом.

И это — так распиаренное «расширение полномочий»?

И венец «расширения полномочий» Палаты — то, что они назвали «стратегическим аудитом». Но это надо цитировать: «Стратегический аудит применяется в целях оценки реализуемости, рисков и последствий результатов реализации стратегических целей обеспечения безопасности и социально-экономического развития Российской Федерации. Оценке подлежат конечные (целевые) и достигнутые (текущие) значения ключевых национальных показателей, отражающие степень и качество реализации социально-экономических эффектов и совокупных эффектов социально-экономического развития Российской Федерации» (п. 7 статьи 14).

Помните детскую игру «убери лишнее»? К сожалению, ее своевременно не догадались применить к словосочетаниям типа «последствий результатов реализации». И вопрос для самопроверки: если люди так рвутся посвятить себя «стратегическому аудиту» и во что бы то ни стало взяться за оценивание «качества реализации социально-экономических эффектов», то от чего другого, может быть, для всех нас более важного, они хотят уклониться? Уж не от элементарного ли контроля, в котором, вместо псевдонаучной тягомотины, надо давать четкий и ясный ответ на вопрос, на дело пошли деньги или банально украдены?

С «расширением полномочий» парламента, его фракций и даже оппозиции еще смешнее.

Напомню: с щедрого президентского плеча теперь парламентские фракции получили право вносить кандидатуры на должности председателя и аудиторов Палаты. Не прямо вносить — это было бы слишком либерально: а ну как какая-то безответственная фракция внесет не ту кандидатуру? Нет — через фильтр Совета Думы. Фракций в Думе сейчас, как известно, четыре, но Совет Думы вносит далее лишь три кандидатуры, как можно догадаться, наиболее приемлемые для думского большинства — то есть, это «расширение прав фракций» уже смешно (если бы не было так грустно). Главное же дальше: кому Совет Думы это все вносит? Ясное дело — Президенту, который из этих кандидатур выбирает ту, что ему более мила. А если ни одна не мила? Не беда! Тогда Президент вносит в Думу … любую другую кандидатуру.

Остается лишь вновь вопрос для самопроверки: и зачем тогда весь этот цирк? Притом, что по Конституции-то Президент здесь вообще ни при чем. По Конституции формирование Счетной палаты — суверенное право Думы и Совета Федерации, без какого-либо даже намека на участие Президента.

Правда, стоит добавить, что «инновация» с участием президента в том, что по Конституции вообще не его дело, не нова. Ограничили полномочия парламента (точнее, он сам, как унтер-офицерская вдова, себя таким образом «высек») в самостоятельном формировании Счетной палаты еще в 2003-м году. Нынешняя же новация достойна восхищения: если в течение последних десяти лет президент пользовался антиконституционным (ограничивающим конституционное право на выдвижение кандидатуры любого депутата) правом монопольно выдвигать кандидатуры руководителей Палаты произвольно, то теперь он будет пользоваться тем же и столь же антиконституционным правом с несущественным ограничением. А именно, сначала должен рассмотреть кандидатуры от фракций, прошедшие через чистилище Совета Думы, и лишь после этого внести кандидатуру. Причем, внести кандидатуру … любую — вовсе даже не обязательно из числа предложенных, так старавшимися ему угодить депутатами…

Другая новация, не менее важная — тоже в русле «расширения» полномочий фракций. В законе от 1995-го года поручения Палате, обязательные к ИСПОЛНЕНИЮ, могло давать не только большинство, но и меньшинство депутатов палат парламента — достаточно было 20 %. Теперь норма об обязательности РАССМОТРЕНИЯ Счетной палатой обращений даже отдельных депутатов осталась, а вот нормы об обязательности ИСПОЛНЕНИЯ поручений меньшинства уже нет. Следы прежней нормы из других статей закона не вычистили (см., в частности, п. 7 статьи 33), что говорит о неряшливости в подготовке «нового закона». Но само по себе упоминание об обязательности включения в план мероприятий, проводимых по обращениям 20 % депутатов, тем не менее, уже не делает обязательным их проведение: хотим проводить — включаем в план, а не хотим проводить — и в план не включаем…

Кстати, еще более жесткий финт — барьер на пути независимого контроля — ранее (уже с десяток лет назад) прокрутили с вопросом о контроле за Центральным банком: проверять ЦБ Счетная палата может исключительно с согласия Национального банковского совета, в котором контрольный пакет голосов, разумеется, у президента, правительства и самого подконтрольного — Центрального банка.

И, возвращаясь к нынешнему очевидному ущемлению прав парламентского меньшинства на инициирование контроля: если это и расширение полномочий, точнее, возможностей, то чьих? Ответ очевиден — подконтрольных, прежде всего, правительства, которое без согласия правящего большинства теперь проверить даже и теоретически некому. А с учетом того, что на должности руководителей Палаты уже десяток лет попадают лишь те, кто по сердцу главе государства, являющемуся, по существу, еще и фактическим главой исполнительной власти, то даже назначить проверку вопреки воле самой исполнительной власти теперь невозможно ни теоретически, ни практически.

Но, предположим, я в чем-то ошибся, что-то недоучел, а что-то недостаточно внимательно прочитал, допустим, в вопросах «стратегического аудита» недостаточно разбираюсь. Но вот, что, все-таки, не может не настораживать. Когда 18 лет назад мы готовили и принимали первый (уж простите, настоящий) закон о «Счетной палате Российской Федерации», это был действительно прорыв — в системе, полной бесконтрольности власти, созданной переворотом осени 1993-го года. И потому, во-первых, тогда в подконтрольных власти СМИ об этом не было ни слова. И, во-вторых, президент тогда немедленно наложил на закон вето. Сейчас же — благодать: ни вето президента, ни замалчивания, напротив — сплошные фанфары.

К чему бы это? Может быть, власть вдруг что-то осознала и искренне полюбила независимый контроль за собой?

 

Госкорпорация по расчленению России?

Говорят, у нашей власти нет стратегии. Да, ясной, национально ориентированной, в которой прилично было бы признаться, как будто, нет. Но все, что власть делает, в некоторую концепцию все же складывается и, более того, в некоторые чужие концепции вполне вписывается.

Так, в частности, известны концепции, получившие распространение в наиболее развитых странах мира, прежде являвшихся метрополиями для колоний, но лишившихся прямого доступа к их ресурсам и ныне ограниченных в природных ресурсах для своего развития, суть которых в том, что природные ресурсы не должны принадлежать суверенным государствам, а должны «служить всем». Более того, в естественное развитие этих идей неоднократно звучали и тезисы о «несправедливости» принадлежности одной лишь России Сибири и Дальнего Востока.

Что ж, казалось бы, для того некоторым и дан роток, чтобы разевать его на чужой кусок. То есть, мотивы очевидны, и нет ни малейших оснований прислушиваться к этим концепциям, как имеющим какое-либо право на внимание и, тем более, на содержательное рассмотрение.

Но чем отвечает на подобные концепции наша власть? Укреплением суверенитета, созданием таких условий научно-технологического и военного развития, при которых никому и в голову не могло бы прийти претендовать на что-либо наше?

Нет, на протяжении уже двух десятков лет, практически независимо от того, кто находится на высшем государственном посту (чужих, с этой точки зрения, туда не пускают), наши власти упорно пытаются с наибольшей выгодой для себя сдать наши природные ресурсы оптом глобальному потребителю (прежде всего, Западу) чужих ресурсов.

Цепочка прослеживается вполне последовательная:

• соглашения о разделе продукции;

• Европейская энергетическая хартия;

• ВТО;

• теперь — практическое отделение от остальной страны Дальнего Востока и Восточной Сибири, с созданием на этой территории (по размерам в полтора раза больше той части России, что остается под юрисдикцией российских законов) особого правового режима, отличного от режима всей страны. При этом на отделяемой (пока — лишь от единого правового режима) территории сосредоточены основные природные богатства страны и лишь порядка десяти процентов населения.

Так что же это, если не подготовка к дальнейшему отделению?

Если же все — именно ради развития, то совсем простой и наивный вопрос: зачем не просто отдельный налоговый, таможенный и прочие режимы, включая режим доступа к недрам, но именно право отступать от российских законов? Полтора десятка лет назад подобное мы уже проходили — это предусматривалось лоббистами СРП (соглашения о разделе продукции), но тогда был самостоятельный Совет Федерации — было кому это остановить и не допустить. Сейчас же — если действительно для развития, а не для сдачи наших недр втихую оптом нашим конкурентам, — то зачем именно такой механизм?

Тем более, в условиях, когда свои, послушные абсолютно, уже с десяток лет господствуют в обеих палатах парламента и готовы беспрекословно выполнить любую волю «национального лидера». Или воля планируется такая, что публично ее вносить в парламент уже совсем неприлично?

И каков, без преувеличения, разгул демократии в стране: почти две трети территории страны выводятся из всей системы конституционного управления, включая все замечательные концепции разделения властей, сдержек и противовесов, и т. п. Все будет подчиняться лично самодержцу, и никакие иные органы федеральной, региональной и местной власти вмешиваться в его решения будут не вправе. И как вам такая перспективка?

А чтобы никакие демократически потуги и в принципе не могли возникнуть, специально оговаривается право отступать и от законов о… гражданстве.

Кстати, за последнее время вы случайно не замечали у «национального лидера» или у кого-либо из его «экспертов» каких-то серьезных идей в области столь острой для нас проблемы регулирования миграционных потоков? Наверное, не замечали. Но как только самодержец получит право на двух третях территории страны регулировать все сам, по своему почину и усмотрению, не обращаясь ни за чем ни к обществу, ни к парламенту, надо понимать, фантастические идеи тут же зафонтанируют. Каково будет качество этих идей, и будут ли они направлены на реализацию стратегических интересов России или же исключительно на прибыли новой «корпорации по расчленению», остается только догадываться…

И, что характерно, никакого стройного хора правозащитников, включая международных, что-то не слышно. Почему-то не возмущаются, не требуют демократии — почему бы это? Не потому ли, что все это вполне укладывается в вышеописанные желательные к исполнению внешние, по отношению к России, концепции использования природных ресурсов «для всеобщего блага»?

Конечно, все оговорки на уровне ни к чему не обязывающих реверансов сделаны: через двадцать пять лет, якобы, все вернется государству, но вы верите? До сих пор, как только какая-либо очередная госкорпорация напитывалась государственными соками (ресурсами и бюджетными деньгами), незамедлительно ставился вопрос о ее дальнейшей приватизации. Почему теперь должно быть иначе? Или так: неужто кто-то всерьез полагает, что если подобное допустить, то в дальнейшем будет иначе?

Сами посудите: пока, на ближайшие лет 6-12 все, вроде, «схвачено», но дальше-то кто знает, что в стране будет? А ну как власть все-таки сменится?

Если же сделать глобальную ТНК по управлению двумя третями российской территории и успешно ее приватизировать, то власть в ТНК, как известно, не требует всяких идиотских избирательных кампаний, подкормки «независимых» аналитиков и столь же «независимых» СМИ, социальных обещаний избирателям, каких-то там ЦИКов, вбросов, махинаций с подсчетом голосов и т. п. Все проще — достаточно контрольного пакета акций.

Так что же остановит от приватизации и этой золотой жилы? Почему, собственно, и здесь не поступить так, как и всегда до сих пор?

С той лишь разницей, что на этот раз приватизироваться будет уже, по существу, две трети России оптом. Да еще и со всем механизмом управления этой фактически уже отдельной от России территорией — «для всеобщего блага»…

 

Не учредить ли корпорацию по управлению… Кремлем?

…Свежая новость: президент недоволен министерством по развитию Сибири и Дальнего Востока и предложил вернуться к вопросу о «госкорпорации». Осталось непонятным, а работой всей своей администрации и правительства — доволен? Ведь в одних руках — не одно министерство, а все правительство страны, плюс силовые структуры, да еще и все губернаторы и правительства регионов — сами же выстроили их в «вертикаль». Чего же еще не хватает, правда, если для дела?

Неужели сердюковского примера (а до того — и всей масштабной приватизации 90-х) недостаточно для простого и очевидного вывода: если административной структурой в интересах страны руководить не способны, то создавая плюс еще и структуры коммерческие, распродавая все на сторону, тем более, все, что сделаете — не в интересах страны?

Так для чего же опять потребовалась «корпорация»?

Понятно. Сначала «упрощенное» изъятие земель у граждан под прикрытием будущей олимпиады в Сочи — чтобы сердюковские и прочие дружки получали ее потом на Героев России и переводили на себя. Теперь та же идея для «новой Москвы». А дальше, надо полагать, и для двух третей России. С последующей, разумеется, приватизацией. «Честной»…

Или есть другие объяснения?

Развитие идеи одно — корпорация по управлению Кремлем и Домом правительства. Не как сейчас — скрытая, а официально, чтобы с полной коммерческой тайной и чтобы никто больше не приставал ни с чем.

 

Тринадцать лет Путина: операции «Подмена» ставятся на поток

Что происходит в мире? Контрасты. И это — мягко говоря. Судите сами.

В одной стране, не в нашей, к сожалению, а в Швейцарии, прошел общенациональный референдум, постановивший навести порядок в зарплатах, всякого рода бонусах и «золотых парашютах» для «топ-менеджеров» любых компаний, акции которых продаются в Швейцарии на бирже. Плюс, заодно, отказались от проведения в Швейцарии зимней олимпиады — жители одного из кантонов не согласились выделять на это какие-то триста миллионов швейцарских франков (сравните с нашими уже превысившими все мыслимые пределы расходами на сочинскую олимпиаду).

В другой стране, нашей, без всяких референдумов не только организуются абсурдные по своей неэффективности (с точки зрения масштаба стоящих перед страной проблем и вытекающих из этого приоритетов) гигантские «олимпийские стройки», но и раздаются «партнерам» территории, на которых затем, спустя всего год с небольшим, подтверждаются колоссальные запасы полезных ископаемых — на ныне принадлежащем Норвегии шельфе Баренцева моря на сумму не менее 30 млрд. евро.

Это — самая суть происходящего с нами.

Кто за это ответит?

Списать, например, «подарок» в 30 млрд. евро норвежцам на «нехорошего» Медведева (якобы такого самостоятельного, что прямо никакой управы на него не было) — это вполне в духе одного из направлений нынешней пропагандистской кампании. Равно, как и попытки отмечать «год президентства Путина» вместо фактического тринадцатилетия (!) его непрерывного правления. Но неувязки-то не скрыть:

— кто Медведева поставил местоблюстителем, и на каких условиях?

— чем «самостоятельного» так прижали, когда пришла пора вернуть трон Путину?

— если было чем прижать, чтобы вернуть трон, то почему не прижали тогда, когда дарил территорию норвежцам?

— а в предшествующий период руководства Медведевым президентской администрацией при Путине неужто сущность (вражескую или преступно безответственную — сами выберете, что больше нравится и более соответствует действительности) никак не выявили?

— министра иностранных дел Лаврова, подготовившего документы о необоснованной сдаче части территории страны Норвегии, за какие великие заслуги переназначил на новый срок уже «новый» президент?

— наконец, почему теперь уголовное дело об измене Родине не возбуждается, и ныне все еще премьер не отдается с позором под суд?

И потому одной лишь игры в «плохого» Медведева и «хорошего» Путина оказывается недостаточно. И запускаются новые игры, весьма разнообразные, что называется, на любителя — каждая найдет своего приверженца.

Собственно, похоже, пора уже делать цикл статей на тему о мифах, легендах и просто «дурилках», вбрасываемых именно в последнее время в наше общество. Что называется, что бы ни обсуждали, лишь бы не обсуждали главное.

Предлогом же для этой первой статьи стала запись телепередачи «Что делать» (с В. Третьяковым, телеканал «Культура»).

Казалось бы, в передаче с таким названием («Что делать?»), да еще и не по какому-нибудь «желтому», а по самому «культурному» каналу, надо обсуждать то, что и есть самое главное. Что же было предложено к обсуждению? Идея незамысловатая и, одновременно, с моей точки зрения, совершенно (в сегодняшнем контексте, да еще и в устах тех, кто на этот раз взялся ее проводить) спекулятивная — о некоей «демократизации» экономики и тем самым достижении «справедливости», осуществляемой путем наделения каждого гражданина равной долей в природных ресурсах страны.

Согласимся: идея, на первый взгляд, заманчивая.

Но это только если вчера родился и ничего о нашей предыстории, включая историю новейшую, не знаешь.

А если знаешь?

Первое, что обращает на себя внимание, так это фигуры проводников идеи. Как-то так «случайно» оказалось, что в качестве основных пропагандистов «экономической демократии» и «экономической справедливости» на телеканале «Культура», кроме самого ведущего В. Третьякова, выступили двое сотрудников… гайдаровского Института приватизации. Да еще и один из которых успел в свое время поработать на ключевых приватизационных должностях:

— с осени 1991-го — председателем питерского комитета имущества (при мэре Собчаке и его заме Путине);

— с осени 1993-го (сразу после переворота) — первым зампредом Госкомимущества страны (непосредственно под Чубайсом);

— в течение 1995 — председателем Госкомимущества страны…

И плюс еще один «эксперт», в общем, на той же стороне, хотя и высказывал некоторый, вроде, скептицизм — тоже бывший близкий сотрудник Чубайса на ниве все той же приватизации.

Хороша компания борцов за «экономическую демократию» и «справедливость»?

Противостоять всем этим четверым «борцам за народное счастье» пришлось двоим — директору Института экономики РАН Р. С. Гринбергу и мне.

Программа была в записи и, соответственно, что из нее останется, увидим (кто поинтересуется) в воскресенье. Сейчас же, несмотря на то, что сама компания пропагандистов «экономической демократии», с моей точки зрения, уже даже и без всего прочего достаточно показательна и позволяет делать прогнозы об истинных намерениях, тем не менее, изложу свои основные тезисы, которые старался высказывать кратко.

1. В конце первого круга выступавших очередь дошла и до меня:

— Уже много лет сам всячески пропагандирую постановку вопроса о том, что все мы — граждане страны — не просто «налогоплательщики», но, прежде всего, совладельцы богатств страны. Например, чуть более недели назад выступал в питерском госуниверситете перед магистрантами факультета международных отношений — так именно с этого вопроса и начал.

Из этой базисной постановки вопроса множество следствий в самых разных важнейших областях, например:

— «нефтегазовые доходы» — так они и впрямь, как нас уверяют «не заработанные»? Или же заработанные потом и кровью наших предков?

— миграционные вопросы — с чего вдруг мы должны распространять на кого-то извне масштабные материальные права, доставшиеся нам в наследство?

То есть, философию совладения и наследничества — всячески приветствую. Что же касается предложенной реализации этой философии — ни в коем случае не считаю ее панацеей от наших реальных проблем.

2. Спустя некоторое время, ведущий им же изначально организованную последовательность выступлений сбил, и на какое-то время мне стало казаться, что нас собрали для того, чтобы мы бесконечно слушали лекцию бывшего председателя Госкомимущества о механизмах «экономической демократии». После его уже третьего выступления мне даже пришлось спросить, есть ли все-таки какой-то регламент? И когда в этом уже затянувшемся втором круге ведущий, наконец, предоставил слово и мне, пришлось выражаться уже не слишком дипломатично:

— Не обижайтесь, но я вообще считаю, что все это — ПОДМЕНА НАСУЩНОЙ ПОВЕСТКИ ДНЯ.

Вдумайтесь: страну присоединили к ВТО. Хорошо это или плохо — отдельный вопрос, но, уж если присоединили, ключевая задача — обеспечить для наших производителей условия кредитования, налогообложения, лизинга, использования инфраструктуры (включая стоимость электроэнергии) не хуже, чем у конкурентов. Ничего этого не сделано. А мы что обсуждаем?

Так в этих условиях вы, как ни делите паи на ресурсы, но если в стране ничего не выгодно производить, так все нищие нищими и останутся.

Далее: социальная справедливость не обеспечивается экономической моделью, экономическая модель отвечает за развитие. А социальная справедливость достигается другим — политической системой и госуправлением. Яркий пример — референдум в Швейцарии (о пресечении паразитирования «жирных котов»). Справедливость достигается через политические механизмы и народное волеизъявление.

Если же политические механизмы остаются на нашем нынешнем уровне, то у нас уже есть печальный опыт — земельные паи, розданные крестьянам пару десятков лет назад как «великое благо». Но политические механизмы были сознательно созданы такие, чтобы крестьянин никак не мог: ни на хозяйство, в которое он пай передал, повлиять и, соответственно, получить свою прибыль, ни выделить нормально землю в натуре с тем, чтобы дальше самому решать ее судьбу. Итог известен: большинство крестьян с их паем «нагнули» так, что затем подешевке всю их землю и отняли.

Наконец, парадокс. Считается, что левые силы обычно выступают за некий справедливый передел, а вот правые — якобы за развитие. Но что мы видим здесь? Ярко выраженные представители право-либеральных сил выступают за… передел (правда, лишь формальный). Мы же с Русланом Семеновичем (Гринбергом) на этом фоне (по сравнению с приватизаторами) вроде левые, но выступаем, прежде всего, за развитие, а не за подобные отвлекающие от сути дела новые манипуляции…

3. На третьем круге обмена мнениями, после потрясающего тезиса наших оппонентов о том, что если мы заранее знаем результат референдума по прогрессивной шкале налогообложения (будь он проведен), то это мол уже не референдум, а фальсификация (!):

— Давайте без лицемерия: выступать одновременно против права граждан на референдум и тут же пытаться навязать им нечто, выдаваемое за «экономическую демократию» — неприлично.

Наши граждане уже все-таки стали что-то понимать. И на последних выборах президента уже трое (!) из пятерых кандидатов в президенты, кто искренне, а кто и конъюнктурно, но вынуждены были декларировать национализацию стратегических отраслей экономики.

Ключевой вопрос — не формальное наделение каждого дробной долей общего, но такие политические механизмы, которые не позволяли бы разворовывать: что, условно говоря, общий Газпром, что тот же условный Газпром, но поделенный на дробные доли.

Так для этого надо сделать так, чтобы Счетная палата была независима от президента, чтобы она имела право выступать в судах с исками в защиту госинтересов, а также и чтобы суды формировались не тем же президентом (и им же фактически назначаемым СФ), а гражданами — совладельцами государства. В этом суть, а не в формальном перенаделении совершенно в нынешних условиях нереализуемыми правами собственности.

Схемы распределения можно придумать любые, но дьявол — в деталях. Вот два ключевых хода дьявола:

— подмена два десятка лет назад именных приватизационных счетов обезличенными ваучерами;

— исключение после переворота 93-го года политических механизмов, позволяющих гражданам спросить с управляющих — хоть всей страной, хоть своей долей общего достояния.

В отсутствие же таких механизмов — свежий пример с подаренной норвежцам частью акватории Баренцева моря на 30 млрд. евро одних только запасов углеводородов. Так вы тут хоть как паи делите, а в это время самые ключевые куски у вас возьмут и просто отберут — подарят кому-то. Вчера — шельф Баренцева моря, завтра — создадут корпорацию по управлению Сибирью и Дальним Востоком, приватизируют и обанкротят…

4. И в заключение у каждого была возможность высказать кратко, примерно на полторы минуты, свою позицию. Я свою сформулировал так:

— Идею совладения гражданами территорией и ресурсами — сам многие годы пропагандирую как философское мироосмысление.

Но экономическая политика должна быть направлена на развитие. И тогда повестка обсуждения — совершенно иная.

Социальная справедливость же достигается не в экономике, но в государственном устройстве и в политической системе.

Перехитрить политическую систему невозможно: право на референдум или право на честные настоящие выборы, или право на равную долю каждого гражданина в природных ресурсах — суть права эквивалентные в том смысле, что нам сверху к праздничку их никто равно не подарит…

В заключение обращу внимание на нечто общее для подобных «обманок-отвлекаловок».

Первое: весьма с виду заманчивые идеи для того порой и вбрасываются, чтобы отвлечь людей от вопросов более коренных и насущных.

Второе: репутации носителей «новых» идей не менее важны, чем внешняя привлекательность самих идей. Любопытный штрих: авторы уже нескольких подобных отвлекающих идей (о которых мы еще поговорим в следующих статьях, включая идею «оккупированности» страны когда-то давно), оказываются в своей предыстории обязательно тесно связаны с нашим «главным приватизатором», а ныне «нанотехнологом». Напомню: приватизация два десятилетия назад тоже подавалась публике весьма привлекательно, но дьявол оказался в деталях.

Третье: тогда, спросит читатель, зачем же эти идеи, вроде отвлекающие, тем не менее, вбрасываются изначально теми, про кого достаточно в поисковике имя набрать, чтобы сразу все понять? Ответ на поверхности: если вместе с пропагандистами окажется дискредитирована в глазах населения и сама такая отвлекающая идея, то для авторов этих операций результат все равно будет достигнут. Пообсуждали — и тем отвлеклись от более сущностного. А затем вместе с водой выплеснем и ребенка. В данном случае — базисную совершенно верную и насущную идею совладения своей страной.

 

Борьба нанайских мальчиков

В одном из ток-шоу, показанных на общероссийском телеканале, идею «работать больше» от РСПП представлял лично наш известный «трудоголик» и заодно «куршавельский плейбой» Прохоров, плюс некоторое количество подпевавших политологов, артистов и журналистов. Оппонировали же ему не только те, кто в подобных вопросах давно и последовательно оппонирует власти, но и… сама же власть в лице таких видных ее представителей, как депутаты Исаев и Макаров. Надо ли объяснять, в чем тут борьба нанайских мальчиков?

В частности, можно ли допустить, что наше «равноудаленное» порождение заведомо мошеннических «кредитно-залоговых аукционов» рискнуло вдруг от имени всего «предпринимательского сообщества» столь явно и публично наступать на казавшиеся уже вечными и незыблемыми фундаментальные права большинства населения (всех наемных работников) иначе, нежели по согласованию в самых верхах власти? А «смельчаки» Исаев и Макаров — представители правящей партии — вдруг перечат, и перечат тем, чьи интересы собственно, по совокупности принимаемого ими законодательства, давно и недвусмысленно представляют. Возможна ли вся эта игра иначе, кроме как по сценарию, предварительно тщательно согласованному с практическим начальством этих «героев»?

Но нет худа без добра: поверившие в игру всерьез, два представителя наших крайне правых сил (в смысле отстаивания интересов исключительно самых богатых, независимо от источника и метода возникновения капитала), по некоторому заблуждению или, скорее, сознательному введению публики в заблуждение называемых «демократическими», журналист Бовт (один из лидеров правых) и артист Ярмольник допустили очевидное публичное саморазоблачение. Слушать из их уст, что в России «никогда не умели толком работать», было просто комично — как будто персонально именно эти деятели, в отличие от всего прочего народа, прямо-таки воплощение трудовых и профессиональных достижений. И как будто ранее, в советское время, они, например, электроэнергией, поставлявшейся тогда в Москву гарантированно и бесперебойно, не пользовались, в больницах не лечились и пассажирами в самолетах отечественного производства не летали…

Но последнее — лишь штрих, практически правым силам ничего не добавляющий, но, с другой стороны, ничего и не отнимающий — отнимать давно нечего. Борьба же нанайских мальчиков по вопросу о 60-часовом рабочем дне — это сценарий. Причем, допускающий любой вариант развития — расслабляться неуместно. И если выяснится, что народ и тут спит, что ему и эти его права несущественны, то ждите разворота — заявленную от имени РСПП провокацию легко используют уже не только как провокацию, но и как реальное наступление на права и интересы людей. А почему бы и нет, если всем все равно?

В общем, самое время для чего?

Разумеется, для «десталинизации». Так определил главную задачу момента уже не какой-нибудь подставной олигарх или шутейный артист-журналист, но новый уполномоченный по правам человека при президенте страны Михаил Федотов.

Но тогда напрашивается вопрос. Если я ничего не путаю, под сталинизмом в негативном смысле понимается некоторая идеологически оправдываемая неограниченная тирания, причем не каких-либо местных или региональных чиновников и, тем более, не «отдаленных от власти» олигархов (которых, понятно, при Сталине быть не могло) и целой гигантской армии их прихлебателей, а единолично самого высшего руководителя страны. Так что же получается — против чьей тирании намерен самоотверженно бороться теперь новый уполномоченный при президенте — против тирании президента?! Опять та же борьба нанайских мальчиков? Или просто идеологически так заболтались (заговорились до бессмысленной болтовни), что сами не понимают, что несут?

Но во все, даже в самое неуместное, тем не менее, при желании можно вложить некий новый смысл. Вот и мне пришлось в минувший четверг участвовать в записи на питерском телеканале ТВ-100 передачи о проблеме «декоммунизации» (то, что не вырежут, покажут через неделю, плюс затем обычно передачи питерского ТВ-100 выкладывают в Интернете). Так сторонники «декоммунизации», глазом не моргнув, выводили все наши нынешние проблемы и масштабные преступления перед страной, совершенные за последние два десятка лет, не из извечной греховной человеческой природы, помноженной на бессовестность и безнаказанность власти и компрадорского капитала, а напрямую из… коммунизма. То есть, понимай, осудим вслед за Грузией советский режим, вытравим из себя остатки коммунистических идей, тогда и заживем.

Единственное, что непонятно: заживем — это значит, что не потребуется переводить всех на 60-часовую рабочую неделю, а точнее, оставить все, как есть, но платить лишь половину от прожиточного минимума как за полставки? Или же, лишенные социалистических заблуждений, сами добровольно станем работать на Прохорова и его обслуживающих бовтов-ярмольников лишь за половину прожиточного минимума? Добровольно и с песнями, и попутно жестко обличая наследие коммунизма…

А в это время и под прикрытием всей этой идеологической суеты делается настоящее дело. Какое же? Известное, и в разных вариациях уже неоднократно апробированное — дальнейшая приватизация базовых функций и полномочий государственной власти. И, несмотря на то, что начал я статью совсем с другого, тем не менее, безусловно, главная новость прошедшей недели — создание некоей коммерческой структуры для управления… долгами России. И, разумеется, с «ограниченной ответственностью».

Минфин создает ОАО по управлению долгами России и планирует внести на рассмотрение правительства законопроект о создании «Российского финансового агентства». Предполагается, что ОАО будет управлять как долгами страны, так и «Фондом национального благосостояния» (которым сейчас управляет Центробанк). На первом этапе предполагается, что все сто процентов акций этого ОАО будут принадлежать государству, но дальше, как мы понимаем, почему бы и этот «бизнес» не сделать частным?

Для лучшего же понимания читателем сути вопроса, поясню: сфера учета и урегулирования долгов государства — одна из самых у нас криминализированных. И понятно: дело деликатное и потому постоянно скрываемое завесой «коммерческой тайны». Якобы, противоположная в переговорах сторона не должна иметь лишней информации. В результате, никакой достоверной информации не имеют ни представители общества в парламенте, ни само общество. И когда в конце 90-х годов Счетная палата РФ попыталась разобраться в вопросе более детально, выяснилось, что правительство страны на тот момент вообще… не вело учета государственного долга, а «передоверило» этот вопрос некоей зарубежной коммерческой компании.

Позднее (кажется, примерно 2003 г.) ряд скандалов был связан с махинациями Минфина с ценными бумагами на уже возвращенные долги на несколько миллиардов долларов. Инспектор Счетной палаты выявила, что вместо погашения долговых бумаг на уже несуществующий долг, эти бумаги продолжали прокручивать в ВЭБе. Но новому руководству Счетной палаты скандал удалось замять путем… уничтожения акта и увольнения инспектора. Почему в данном случае я уверен, что инспектор была права, и преступление имело место? Заведомо криминальный характер выявленного подтверждается грубейшим нарушением регламента, заминавшим дело руководством Счетной палаты. Дело в том, что как бы ни был «ошибочен» подписанный инспектором акт, он не может и не должен быть уничтожен, а должен прилагаться к отчету о проверке со сколь угодно опровергающими его пояснениями проверяемой стороны и вышестоящего (над инспектором) аудитора. Факт же противозаконного «отзыва» и уничтожения акта с последующим увольнением инспектора — свидетельство преступления в данном случае совершенно недвусмысленное.

Некоторое время о проблеме учета долгов России мы ничего не слышали, и тому было два основания. Первое: тема перестала быть масштабной — страна на пике нефтяных цен некоторое время новых долгов не набирала и со старыми в значительной степени рассчиталась. И второе: нигде, в том числе и в Счетной палате, теперь, похоже, просто не осталось инспекторов, готовых на свой страх и риск настаивать на выявленном преступлении.

И вот теперь, в условиях сохранения второго основания для могильной тишины в неизменном виде, первое основание рухнуло — процесс затягивания страны в новую долговую яму вновь пошел по нарастающей. А там, где большие обороты чужих (государственных) денег в условиях бесконтрольности и безнаказанности, естественно, и большие «игры». И у наученных прежним опытом минфиновских дельцов две задачи.

Первая: в системе госвласти официальная зарплата не зависит от объема проходящих мимо финансовых ресурсов, а в частном (в нашей стране — и в государственном) бизнесе — прямо зависит. Соответственно, все будущие операции с долгами, включая их реструктуризацию, должны проходить через коммерческие руки — с тем, чтобы с них на полном законном основании снимать процент.

И вторая задача: как бы ни был высок процент от оборота, планируемый к отчислению «трудоголикам», которые возглавят новую структуру-прилипалу к телу нашего государства, что называется, на всех все равно не хватит. В коммерческой тиши наверняка начнутся все те же прежние игры — махинации с долговыми бумагами. И естественно защитить эти планируемые «игры» от самой даже теоретической возможности в будущем (а ну как власть когда-нибудь и впрямь сменится и начнет всерьез шерстить деятельность правительства?) от раскрытия. Что ж, по этой логике естественно ожидать в ближайшее время не только создания этой монополизирующей важную функцию госвласти коммерческой синекуры, но и последующей ее быстрой приватизации, с передачей контрольного пакета, в конечном счете, куда-нибудь в офшор…

…Невольно хочется спросить уважаемого уполномоченного по нашим с вами правам при президенте Михаила Федотова: а если бы его назначили чуть раньше и «десталинизацию» уже успели бы провести, то эти планы паразитического разгула на будущем наших детей, вновь втягиваемых в долги перед транснациональным капиталом, были бы пресечены?

И еще — специально для нового уважаемого уполномоченного по правам. Чего не хватает нашей армии с ее «новым обликом», а какие проблемы в ней уже окончательно разрешены? Так, без подсказки, ответы пойдут уж очень вразнобой, и потому уточню — в части, касающейся компетенции уважаемого уполномоченного. В частности, достаточно ли все хорошо с воспитательной работой, с моральным климатом? И с социальными взаимоотношениями и соцобеспечением? А с правовым положением — решением всех правовых вопросов и защитой интересов военнослужащих? Что, неужто еще остались какие-то проблемы? Тогда стоит довести до уважаемого уполномоченного, а может быть, и до президента (если не в курсе), что в соответствии с еще мартовским решением министра обороны, доведенным только теперь поздней осенью до ВУЗов, невостребованными в связи с новым обликом Вооруженных сил (по которым подготовка прекращается) оказываются следующие военно-учетные специальности: «морально-психологическое обеспечение войск», «информационно-воспитательная работа», «военно-социальная работа», «правовое обеспечение военной деятельности» и т. п. Остается поздравить министра обороны с выдающейся победой: если уж и эти проблемы нашей армии, оказывается, уже разрешены, да еще и с такой легкостью, то что нам стоит в скором будущем добиться полной и уже окончательной победы «нового облика» над прежними Вооруженными силами страны…

И последнее: похоже на то, что наши правители взялись за пробки в Москве всерьез. Совещания, решения, опять совещания с выездом на местность, опять решения. Но о чем все это? Что дорог не хватает — и в Москве, и объездных, вокруг Москвы, это общеизвестно. И их, разумеется, нужно срочно строить — срочно разгружать Москву и Подмосковье от трансроссийского транзита. Но не тому посвящены решения. Применительно же непосредственно к Москве, главное: можно ли затолкать три литра воды в литровую бутылку?

Сингапур — понимаю: там территория ничтожная, тем более, по сравнению не только с населением, но еще и с масштабом деловой активности и финансовым оборотом. Хочешь или не хочешь, но нужно идти на ограничения автомобильного движения. Более или менее аналогично, наверное, в Люксембурге. Но в России-то земли — сколько?

Надо ли разъяснять уважаемым правителям-руководителям, что проблема не в том, что грузовики с товаром для москвичей в Москву едут, но в том, что выстроена такая вертикаль, какой и в СССР не было. Почему все в Москву, как будто в ней медом намазано? Да потому, что действительно намазано — жизни-то толком (прежде всего, нормально оплачиваемой работы) больше нигде и нет. И не надо иллюзий и сказок — отнюдь не потому, что москвичи такие выдающиеся или их прежний мэр был такой талантливый. Медом Москву намазывали целенаправленно высшие руководители государства — через бюджетную и налоговую политику, госпрограммы развития и т. п. И что теперь делать?

Был бы новый мэр Москвы отдельный самостоятельный руководитель региона, да еще и избранный населением — понятно: перед ним была бы противоречивая задача. С одной стороны, чтобы быстро снизить автомобильный и пассажиропоток, надо снизить … привлекательность Москвы в глазах иногородних. Но, с другой стороны, как же это: добровольно работать на снижение уровня жизни и привлекательности своего региона?

Но нынешний мэр Москвы — ставленник Кремля и Белого дома. Да и за решение проблемы, как будто бы, взялся не только он сам, но и высшая федеральная власть. Так ей-то разве до сих пор непонятно, что транспортная проблема Москвы — это отражение их региональной политики удушения всех вокруг в пользу относительно благополучного федерального центра? И перенесение части «столичных функций» в Петербург здесь ничем не поможет: в Питере уже давно пробки точно такие же, безнадежные.

Очевидно, решение в другом: сделать жизнь в бесчисленных малых городах и поселках не хуже и не беднее, чем в Москве и Питере. Тогда в «столицы» люди будут приезжать со всех окрестностей не каждый день на работу, а лишь раз в квартал или полугодие — по музеям походить и по театрам. Но даже если и исключить нынешнюю центростремительную в части потока финансовых ресурсов волю власти, свободный рынок это самостоятельно быстро не сделает. У него другие приоритеты, в том числе — спекулятивные. Мыльные пузыри сверхцен на недвижимость в ограниченном количестве мегаполисов ему выгоднее, чем торговать жильем по всей необъятной стране практически по себестоимости.

Значит, нужна целенаправленная конструктивная воля власти — региональная (бюджетная, налоговая и т. п.) политика, предоставляющая существенные льготы бизнесу и жизни в малых городах. Но ее, этой воли, к сожалению, и на этот раз не видно…

 

В пользу бедных и небедных

Олимпиада закончилась спорами о причинах наших неудач и о необходимости «кадровых решений» или же, напротив, о целесообразности относиться к результатам спокойно. Да и с чего это мы должны быть победителями в спорте, если в реальной жизни — экономике, научно-техническом развитии, социальном обеспечении и безопасности, наконец, в минимальной честности политической системы и уровне реального самоуправления — во всем этом мы не на одиннадцатом месте, а значительно дальше.

Конечно, слава героям. И тем, кто завоевал «золото», и тем, кто, как мой земляк Плющенко, «золото» заслужил, но не получил. И тем, кто завоевал и «серебро», и «бронзу» и даже просто оказался не последним. Четвертое, пятое и тем более десятое место на Олимпиаде не чествуются. Но, предположим, мы вышли бы сейчас хотя бы на пятнадцатое место в мире по уровню научно-технологического развития и производству наукоемкой продукции, по чистоте воздуха в городах и продолжительности жизни, по поддержке материнства и детства, и уровню пенсий, наконец, по каждодневной безопасности граждан и обеспечению ветеранов и инвалидов…

Сейчас это невозможно себе даже представить — несмотря на все бравурные заявления о предстоящей «модернизации». Но почему такой дисбаланс между ожиданиями и реалиями? И в спорте, и в жизни?

В отношении спорта понятно — сублимация. Не умея объединиться в более важном, мы объединяемся в том, что наших усилий не требует. И, не умея предъявить требований власти, мы требуем результатов от спортсменов — от тех, кто в отличие от власти нам ничем особенно и не обязан.

И в отношении жизни тоже понятно: основаниям для оптимизма просто неоткуда взяться.

Так, только что премьер вроде бы прижал наших новых «энергетиков». Оказывается, собственники электростанций (наши «трудоголики» Вексельберг, Лебедев, Потанин и Прохоров — фамилии перечислил премьер) не выполнили постприватизационные обязательства. Более того, 60 миллиардов рублей, часть из которых выделена государством, использовали нецелевым образом. Но разве это впервые?

Более десяти лет назад, в период моей работы в Счетной палате, мы выявили массовое невыполнение постприватизационных обязательств, вытекавших из тогдашней основной волны приватизации. Кто и как был наказан? Никто и никак. С чего же теперь было ожидать иного?

Сейчас нам по государственному телеканалу рассказали сказочку о том, как мудрый министр несколько лет назад потребовал от Чубайса гарантий того, что частные инвестиции после приватизации электростанций будут. И как «лучшие юристы» якобы выработали гарантии — эти самые постприватизационные обязательства (как будто еще пятнадцать лет назад подобные обязательства не фиксировались). Но если «лучшие юристы выработали», как же можно было их не исполнить? И при этом остаться живыми и, как говорилось в старом добром фильме, «вполне даже упитанными»?

Хотим быть первыми, обижаемся, что американцы, канадцы, немцы (да и другие) нас обгоняют? Но разве если в США кто-то небедный не выполнил контракт, его будут журить и взывать к совести?

А к ней, милой, взывать бесполезно. Чем больше электростанций, тем меньше дефицит, тем ниже тарифы, тем ниже прибыли. Что же они — сами себе враги?

Так кто ответит? Олигархи, нарушившие «железные гарантии»? Или «лучшие юристы», обманувшие доброго министра? Или сам этот бывший министр, а ныне великий банкир?

Если теперь олигархов и привлечь не за что, значит, отвечать должен тот, кто все так организовал. Премьер деликатно попросил «коллег» выполнять обязательства, но уместна цитата из его же прежнего выступления: «Посадки где?»

Тем более, как следует из того же выступления премьера, им («трудоголикам») уже шли навстречу — сроки переносили, госпомощь в кризис оказали…

Так-так. Значит, кризис — основание для того, чтобы без штрафных санкций освободить олигархов от выполнения обязательств строго в установленные сроки. Но тот же самый кризис, от которого простые граждане пострадали больше, тем не менее, отнюдь не основание для того, чтобы переносить им сроки оплаты за квартиру, возвращения кредитов и т. п.

Если это не двойные стандарты, причем в пользу самых небедных, то как еще это назвать?

Премьер также посетовал, что некоторые новые собственники, оказывается, получили энергомощности практически бесплатно. А именно: тут же организовали допэмиссию акций, в результате чего сразу вернули себе ровно ту сумму, за которую только что купили мощности. Но и это разве впервые? А разве тот же «Норильский никель» полтора десятилетия назад они получали иначе? Разве за свои деньги, а не за наши, государственные? И если можно было тогда, то почему не повторять эти финты до бесконечности?

С той лишь разницей, что тогда правительство заранее положило им на депозиты «временно свободные» бюджетные средства (в необходимом для «покупки» прав объеме). Теперь же — перечислило за «допэмиссию» уже после «покупки». Это, конечно, великий прогресс…

Кстати, сейчас раскручивается скандал по поводу предстоящего вывешивания портретов Сталина как главнокомандующего к шестидесятипятилетию Победы. А сколько было переживаний в связи с тем, что Сталин объективно выходил в лидеры телешоу по выявлению главного героя истории России… Но объяснение тут известно. Если власть безответственно мягка и добродушна по отношению к тем, кто берет на себя и потребляет много, а своих обязательств не выполняет, если столь же ласкова по отношению к тем, кто все безответственное безобразие с «реформированием» электроэнергетики затеял, не обеспечив жесточайших механизмов ответственности, соответствующих масштабу вопроса, то по кому должны затосковать люди? По тому, кто способен спрашивать строго. Чему же тут удивляться?

На этом фоне особенно «радуют» вновь вбрасываемые идеи смягчения наказаний за экономические преступления. Самое время.

А все разговоры о «модернизации», понятно, в пользу бедных. Похоже, это единственное, что у нас бывает в их пользу.

 

Нужна ли в России смертная казнь?

К числу знаковых событий последнего времени я бы отнес историю вокруг вопроса о смертной казни, в частности прошедшие предварительно и исполненные такого «искреннего гуманизма» слушания в Конституционном суде. Ни одного выступления за смертную казнь — и это на фоне повсеместного вокруг разгула организованного криминала и жуткого бытового варварства, вплоть до выбрасывания в окно с восьмого этажа двух восьмилетних девочек… А также, конечно, послание президента Федеральному собранию.

Итак, быть смертной казни или нет? Заслуживает внимания здесь не столько само окончательное решение (вторичное на фоне общего ложного гуманизма законодательства, когда за умышленное убийство — от шести лет), сколько показательные аргументы противников казни. И абсурдная для суверенного государства процедура решения вопроса.

Казалось бы, если на слушаниях представители всех ветвей власти выступили против смертной казни, то зачем им апеллировать к Конституционному суду? Почему самим не принять закон? Или, что еще проще, ратифицировать протокол конвенции? Мне объясняют: мол, Дума не проголосует. Но, во-первых, мы знаем: как сверху скажут, так и проголосует. Обратили внимание, как президент в послании по другому вопросу — тоже компетенции законодателя — заявил: «По результатам дискуссии я приму решение»… Во-вторых, если Дума все-таки имеет свою волю и эта воля не за отмену смертной казни, то кого же в Конституционном суде представлял ее представитель?

Из аргументов же мне больше всего понравился один: если мы прекратим мораторий, то должны выйти из Совета Европы. Блестяще. А вы, уважаемый читатель, в этот совет разве входите? Вам это очень надо и что-то дает? Ладно, входит вся страна, но разве страна там чему-то хорошему учится? Например, прогрессивному подоходному налогообложению, контролю общества за властью и крупным капиталом? Наконец, социальности общества и государства в широком смысле? Нет, только одному, что нам преподают, но у себя, разумеется, не применяют: чтобы государство было слабым и ни во что «не вмешивалось». И вопрос о смертной казни в этой связи на самом деле надо рассматривать так: является ли государство самым сильным на своей территории? И с точки зрения «пряников», и с точки зрения «кнутов» в руках?

У нас получается такая чудная «демократия»: мы за выборность государственной власти, но одновременно за то, чтобы у публичной власти в руках рычаги были минимальные. А все реальные пусть будут у других — у транснациональных корпораций, организованной преступности и т. п.

В послании же президента я бы выделил тезис о преобразовании госкорпораций, видимо, в акционерные общества. Что ж, с ходу обнадеживает, но если вдуматься, то это мы уже проходили. Полтора десятилетия назад брались «сливки» — самые перспективные госпредприятия — и объединялись в новые — «юкосы», «сибнефти» и т. д. А затем эти монстры раздавались своим через мошеннические кредитно-залоговые аукционы.

И вот новый раунд игры: госкорпорации, созданные на основе полугосударственной собственности, дополненной вливаниями бюджетных средств, надо понимать, будут приватизированы. В чьи руки? Чтобы обошлось без опционов в руки приближенных — нечего и мечтать. «Вкусность» же этого этапа игры в том, что, например, в Роснано приватизироваться будут, по существу, исключительно государственные деньги, предварительно просто выведенные из-под внешнего контроля. Ведь ничего иного, кроме государственных денег, в Роснано никогда и не было…

А теперь скажите: это что — исправление ошибок? Или единое растянутое во времени действие — элементарная двухходовка?

И, наконец, как пройти мимо идеи о сокращении количества часовых поясов в стране? В принципе это, конечно, возможно, но зачем? Уж не для удобства ли проведения селекторных совещаний? Действительно: если государство федеративное, если у каждого уровня власти своя компетенция, реализуемая самостоятельно, так живите хоть по своему календарю. Но если «вертикаль», то тогда совершенно необходимо, чтобы все отдавали честь в один момент. Или же даже и в этом случае это лишь кажется, что так надо?

Кстати, транснациональные корпорации, которые, как нас убеждают либералы, заведомо эффективнее государств, работают по всему миру, но отмены часовых поясов или их сближения для удобства работы не требуют.

Тема живо обсуждается, в том числе с точки зрения здоровья населения. У меня же вопрос один: как можно в один текст послания вставить два прямо противоречащих один другому тезиса?

Тезис первый — о сближении часовых поясов. И тезис второй — об энергосбережении, причем как о приоритете. Или кто-то из авторов-пиарщиков не в курсе, что и само деление внутри единой страны на часовые пояса, и сдвиг на «декретное» время, и ежегодный переход на время летнее и зимнее — все это для нормальной дневной жизни общества и, что немаловажно, для экономии электроэнергии. Сдвиг же даже на два-три часа приведет к резкому росту расходования электроэнергии на освещение, снижению пропускной способности автодорог в часы пик (в темноте ответственный водитель едет медленнее), росту расходования топлива (из-за пробок) и аварийности (в темноте аварийность, как известно, возрастает). А, следовательно, опять к расходованию энергии (в том числе на авторемонт)…

Собираются ли это все учитывать специалисты, которым поручат прорабатывать вопрос? А если собираются, то для чего же так подставлять главу государства, включая в его послание даже минимально не продуманные предложения? Так можно в следующее послание включить и полет на Солнце — мол, вы там, ребята, дальше проработайте… С другой стороны, вопрос межпланетных полетов ведь уже включили. Звучит здорово, но какова степень проработанности — уж не та же ли, что и со сдвигом часовых поясов?

Тогда все ясно: прямо сейчас из нашей нынешней «вечности», собранной, как известно, из кубиков со всего лишь четырьмя буквами, — и прямо на Марс.

 

Кривые параллели

Итак, мыльная опера под названием «Чистая и неподкупная высшая федеральная власть против московского мэра Лужкова» закончена. И что же дальше?

С точки зрения заурядной межклановой борьбы, в которую кремлевская сторона поспешила втянуть и общественное мнение, во всех этих событиях нет ничего необычного и тем более удивительного. Но если предлагается увидеть за этим что-то типа обновления, реформирования или чуть ли не вожделенной модернизации, то уместно провести некоторые параллели с нынешним (на уровне проекта и его обсуждения) и грядущим практическим реформированием милиции.

Действительно, в последнее время как-то так произошло, что именно претензии к деятельности милиции вышли у нас на первый план. И дело искусно подается так, как будто бы милиция — это что-то самостоятельное и самодостаточное, чуть ли не своевольное. И получается, что все те безобразия в деятельности этого ведомства, о которых мы теперь наслышаны — вроде как следствие исключительно его же, этого ведомства, собственных недостатков. Более того, придворные политологи и пропагандисты спешат напомнить, что милиция создавалась как «вооруженный отряд партии» (хотя, по-моему, это относилось к ЧК) или, как минимум, вооруженный отряд победившего пролетариата. И чуть ли не в этой предыстории находят корни всех нынешних бед и проблем.

Предлагаемая логика проста как огурец: раньше, во времена Советского Союза, все было плохо, чуть ли не голод даже в 70−80-е годы — своими ушами слышал это на популярной радиостанции от бывшего помощника президента Ельцина, ныне известного «исследователя коррупции». Хотя, согласитесь, между нехваткой продуктов в свободной продаже с крайней ограниченностью их ассортимента и голодом разница принципиальная… Теперь же все здорово — осталось милицию привести в соответствие с новыми реалиями, переименовать в полицию, которая по этой логике вдруг начнет заботиться о безопасности простого гражданина, — и тогда заживем.

Даже не спрашиваю, верна ли эта логика, но есть ли в ней хотя бы капля добросовестного подхода к проблеме?

При здравом подходе, отталкиваться можно хоть от Конституции, в которой нет понятия «милиция», но есть понятие «исполнительная власть», хоть от правды жизни, никакой Конституцией не стесненной и на Конституцию редко оглядывающейся, — нет у нас в стране (равно как и в любой другой) и не может быть никакой самостоятельной и своевольной милиции, но есть государственная власть. Милиция же — всего лишь одно из ее подразделений. Причем не ведущих, а абсолютно подчиненных власти, ее обслуживающих и непосредственно контактирующих с населением. Это как руки, касающиеся других, и мозг, прямо никого не касающийся, но этими руками управляющий.

Так если руки делают не то, что надо, что же тогда надо «реформировать»: руки или все-таки мозг?

Известны нам, конечно, еще и древние законы, в соответствии с которыми за воровство, очевидно спланированное и осуществленное (на уровне принятия и реализации решений) головой, отрубались, тем не менее, именно руки. Но этот пример свидетельствует лишь об одном — об ограниченности применения приведенной аналогии. Ограниченности (применительно к человеку руку отрубают, но и боль и прочие последствия наносятся всему человеку), но вовсе не неуместности в данном случае.

Применительно же к системе госвласти, можно уверенно утверждать: по большому счету, всякое действие силовых органов, равно как и их бездействие, так или иначе прямо санкционировано властью.

Меня упрекнут: неужто Кремль давал команду Евсюкову расстреливать ни в чем не повинных граждан?

К сожалению, вынужден подтвердить: разумеется, давал. Не прямо, не конкретному лицу и не на конкретный расстрел, но косвенно и всем вместе. На коррумпирование и разложение, на кадровую политику, построенную по принципу подбора «своих», вступающих в совершенно неформальные отношения с целью извлечения и дальнейшего распределения незаконных доходов, а также на гарантированное выполнение «своими», щедро прикормленными на отведенной им делянке, любого, в том числе и прямо преступного приказа, — вспомним разгоны «несанкционированных» митингов…

И что же теперь, с «реформированием» милиции в полицию, этот фундаментальный принцип организации не только нынешней милиции, но и всей нашей системы государственной власти, окажется вдруг разом отменен?

Я, конечно, очень наивен и в подобное с радостью готов поверить. Но лишь при одном условии. А именно: в милиции/полиции этот принцип будет отменен не ранее, чем с ним начнут хотя бы всерьез бороться выше — во всей остальной системе госвласти. Но там о подобном пока ничего не слышно. И понятно: долго ли проживет пресловутая «вертикаль», если в ней эти фактические принципы организации нашей власти реально отменить?

А ведь в истории с московским мэром все аналогично. Придворные политологи открыто говорят о том, что главное в деле о московской власти — решить вопрос быстро и таким образом, чтобы гарантированно обеспечить нужные результаты президентских выборов 2012 года. А как и чем они обеспечиваются? Созданием действительно равных для всех кандидатов условий по ведению предвыборной агитации и затем скрупулезным, честным подсчетом голосов? Или же, напротив, безукоризненным выполнением прямо преступного приказа?

Впрочем, и здесь без иллюзий. То, что незаконный приказ в отношении обеспечения результатов будущих выборов будет отдан и будет выполнен — это практически гарантировано.

 

Мир меняется…

Известно: мир меняется. Но сейчас, похоже, не в лучшую сторону. Еще лет пять назад на всех форумах нас убеждали, что «уже не XIX век», что главная основа теперь — ценностная. И вот покажите мне сейчас такой круглый стол политологов и особенно международников, на котором нам бы не «открывали глаза»: мол, вопросы ценностей «остались в XX веке», а теперь — голый прагматизм…

А если без ценностей, на что опереться? Последняя надежда — зыбкая идейка, что законность и мораль — прагматически оправданы. Охотно верим. Но только верят ли в это так же, как и мы, самые сильные, кого, если что, некому остановить?

Два события навели на эти размышления. Первое — связанное с сайтом «Вики Ликс». Второе — с решением о чемпионате мира по футболу 2018 года.

Конечно, преданное огласке на «Вики Ликс» любопытно. Но мне представляется более показательным иное.

Во-первых, ограничение доступа к информации. То из США, то из Франции идут сообщения об ограничении доступа к «Вики Ликс». И это отнюдь не ради соблюдения гостайны — сведения уже утекли. И не ради охраны душевного здоровья и морали — порносайты без ограничений. Но граждан, очевидно, ограничивают от «лишней» информации.

И второе — выраженное намерение наказать основателя сайта. За что? Какой закон своей страны или иной по месту пребывания он нарушил? Похоже, не нарушал. Но ясно ведь, что противник, скорее, даже и враг — наказать. Логично: или кто-то после Югославии и Ирака считал, что права и свободы других государств (и их граждан) по надуманным обвинениям можно нарушать, а граждан свободного мира это не коснется?

И какие после этого претензии у свободного мира к Китаю, цензурирующему Интернет? А к России (при всем обоснованном недоверии к нашей судебной системе): выборочно лишь одного олигарха посадили, плюс теперь еще не совсем за то судят, в чем он на самом деле виноват? А подсуетившаяся Швеция, выдавшая ордер на арест Ассанджа за «изнасилование», при том, что «жертвы» вспомнили о нем лишь после появления на «Вики Ликс» американских секретов…

Нам сообщают, что «власти США ищут, по каким статьям можно обвинить основателя «Вики Ликс». Но что тут искать: у этого негражданина США нет обязательств перед США по неразглашению их секретов. И точка. Еще интереснее: по заявлению министра иностранных дел Австралии власти этой страны возбудили расследование против Ассанджа — не нарушил ли тот законы страны. Надо понимать, они в отношении всех своих граждан периодически возбуждают такие дела — мало ли, не нарушил ли что?

…Вспомнил еще двадцатилетней давности спор с известными нашими правозащитниками — являются ли социальные права не менее базисными, нежели политические. И что мы видим теперь? Очевидное наступление на социальные и трудовые права по всему фронту — во всем мире. Рушится «постиндустриальный мир» и, ради сохранения права верхов на неограниченную роскошь, первое, что приносится в жертву — гордость Запада — средний класс. И кто-то ожидал, что социальные права отнимут, а политические свободы сохранят — чтобы облегчить бывшему среднему классу борьбу за возврат социальных прав? Без иллюзий, пожалуйста.

Все это в развитии, и чем борьба на этом этапе закончится, пока не известно. Но намерения и тенденция очевидны. Забастовка авиадиспетчеров в Испании? А мы на нее чрезвычайное положение — и нет у вас никаких прав. И пример с «Вики Ликс» и его основателем тоже весьма симптоматичен.

Теперь «вернемся к нашим баранам».

Ситуация с нашей «победой в конкурсе», согласитесь, выглядит абсурдом. Не только по условиям для спорта и физкультуры, но и по любым социально-экономическим параметрам ни о каких достижениях России даже речь вести неудобно. И по совокупному индексу развития человеческого потенциала мы откатились катастрофически. Со своим 65-м местом мы далеко отстаем от всех тех, кого «победили»: Великобритания — 26-е место; Испания и Португалия — 20-е и 40-е; Нидерланды и Бельгия — 7-е и 18-е… Зато у нас «лучшая заявка» — на фоне стадионов, нарисованных на компьютере…

Любопытно: а попадут ли на сайт «Вики Ликс» данные о секретных переговорах представителей государств с руководителями ФИФА, МОК и других организаций, известных своей неподкупностью? Нет, полагаю, попадут лишь донесения американских и английских дипломатов и разведчиков, что им стало известно… Но кто же теперь им поверит — это же «утка» проигравших. И нечего обижаться: история играет шутки с теми, кто организовывал прежде массированное коррумпирование других.

Так, если мне и хотелось бы что-то увидеть в «Вики Ликс», то неплохо бы про 1992 год в России — например, как сотрудники спецслужб США оказались в Госкомимуществе; про 1993 год — условия поддержки ельцинского переворота Западом; 1994–1996 гг. — про переговоры с правительством и руководителями ряда фракций Думы о законе «О соглашениях о разделе продукции» (попытка взятия под контроль наших природных ресурсов); про президентские выборы 1996 года — опять же, про условия Запада; и далее поэтапно — включая сворачивание наших зарубежных военных баз, уничтожение орбитальной станции «Мир», складирование средств наших стабфондов за рубежом и т. п.

Дождемся ли? Или в свободном мире гайки закрутят до того, да еще и так, чтобы мышь не проскочила и никакой Ассанж больше не рискнул?

У нас же, применительно к очередной «победе», не совсем то обсуждается, что нас ждет: полезно это стране или бесполезно, но и без такой «программы развития» все равно все разворуют… Но история должна учить. Чему? Да сочинскому прецеденту. Как народ выселяли из Имеретинской долины — забыли? А ведь прогноз очевиден: чтобы заранее не расстраивать, не сейчас, а уже после президентских выборов, но проведут закон о распространении на самые лакомые участки земли режима «государственных нужд». Теперь уже сразу в тринадцати (!) городах, где планируются соревнования. И не только под стадионы, но и под отели плюс все прилегающие территории… После чего суд вопрос об обоснованности и необходимости вашего выселения рассматривать не будет.

С новым огораживанием, дорогие товарищи!

 

Подлинные преступники и истинные узники совести

Свежая новость: Верховный суд счел законным отказ Центризбиркома в проведении референдума по вопросу присоединения России к ВТО. Кто бы сомневался. Напомню: первый (или, уж точно, один из первых) закон, внесенный нынешним президентом в Думу — это закон о снятии возрастного ограничения для председателя Верховного суда. Того самого, бессменного, которого на этот пост, хорошо помню, рекомендовал еще Верховному Совету СССР еще Собчак. Единственное, что к этому стоит добавить: кто-то всерьез верит в то, что суд ВТО будет для наших предприятий более доступным и справедливым, нежели российский Верховный суд?

И несколько небольших комментариев в связи с происходящим.

1. Первый визит вновь вроде избранного вроде президента в Белоруссию. Целиком и полностью поддерживаю (если бы еще и президент, был победивший по-честному — так вообще…). Но вот ведь незадача: кредит союзнику в полмиллиарда долларов — хорошо, достойно благодарности, но что это по сравнению с недавним нашим кредитом Кипру, на порядок большим — аж в 4 млрд. евро? Притом, что Кипр в союзнических устремлениях и действиях по отношению к России как-то не замечен, да к тому же, и вообще, похоже, государство-банкрот…

Более того, одновременно с визитом главы государства в Белоруссию, по первому телеканалу в дешевой псевдосатирической передаче (название не помню, но что-то вроде бывших когда-то «Кукол») сюжет о том, как Лукашенко пиарит перед Обамой и Клинтон лимузин, оказывающийся на проверку трактором. Все — от содержания до формы и уровня «шуток» — крайне неприлично и унизительно для нашего союзника. И вот как это соотнести: с одной стороны, два лидера союзных государств стоят рядом, говорят слова взаимной поддержки и признательности за сотрудничество, с другой — по практически главному телеканалу страны, ПОЛНОСТЬЮ ПОДКОНТРОЛЬНОМУ КРЕМЛЮ — такая гадость? Или, может быть, кто-то сомневается в том, что достаточно Путину бровью повести, и политика «Первого» мгновенно изменится ровно на 180 градусов? И как белорусы должны к нам относиться? Должны ли они видеть в нас надежного союзника или дешевку, так прогибающуюся под Запад, что даже основного своего союзника так и норовящую опозорить и оплевать?

2. Парламент наш опять научился работать быстро — примерно так, как работал тогда, когда срочно увеличивал сроки полномочий высших органов госвласти. И снова лишь по особо выделенному кругу вопросов. Теперь уже, буквально, ночей не спят — голосуют. Наверное, вопрос, действительно не терпит отлагательства. Что же это за вопрос? Смотрим сводки новостей и видим: опять бойцовская собака покалечила ребенка. Радуемся своей догадке: наверное, депутаты в спешке, сразу в трех чтениях принимают закон об уголовной ответственности владельцев собак, напавших на человека? Но какое разочарование: это, оказывается, вопрос, не допускающий торопливости, требующий неспешной кропотливой проработки. Более же неотложный вопрос один — о нарушениях при проведении митингов. Не смешно?

Не смешно. Потому что проводится все, как форменная спецоперация, с целенаправленным смещением внимания с истинной цели на цели подставные, ложные. Хотя, на самом деле, все просто — как дважды два. Судите сами: как сделать так, чтобы с одной стороны, власти подготовиться к будущим возможным массовым акциям протеста против реального наступления власти и олигархата на жизненные права людей (таким, например, как нынешние акции протеста против разработки никелевого месторождения в самом центре российского Черноземья), с другой стороны, вызвать еще и сочувствие и поддержку тех самых простых людей, против которых, собственно, ужесточение закона и направлено? Ясное дело — выпустить подставных полубогемных «протестующих» чуть ли не во главе с какой-нибудь дочкой Собчака…

В общем, спецоперация удалась: попугали народ московской богемой, а применят ужесточенные меры всерьез, надо полагать, где-нибудь на Хопре — по отношению к тем, кто всего лишь спрашивает: зачем России еще никель (ведь не для оборонки же — все на экспорт!) — ценой уничтожения части совершенно бесценной житницы с двухметровым слоем чернозема… Кстати, на вопрос, куда увозят чернозем, снимаемый в месте будущей разработки, пока отвечать никто не спешит. Напомню: есть данные, что во время немецко-фашистской оккупации этот чернозем эшелонами вывозили на запад, в Германию…

3. Развитие событий в Сирии и в Ливии вновь ставит перед нами серьезные вопросы, главный из которых все тот же: так куда же (во что, включая ВТО) мы все продолжаем ломиться?

Сирия: очевидно же, что ни о какой справедливости, ни о каком спасении жизни людей здесь речь уже давно не идет. Обычная агрессивная война чужими руками. И ведет ее не какая-то отдельная агрессивная держава, а то самое «цивилизованное мировое сообщество», которому мы столь самозабвенно подчиняемся. И то, что мы все перечим ему конкретно по Сирии, по существу ничего не меняет. Перечить по Сирии, но сдаваться на условия ВТО — это все равно, в конечном счете, сдаться. В том числе, довести и себя до того состояния, что завтра наше мнение по очередной Сирии уже совершенно никого интересовать не будет.

Ливия: там осудили наших граждан и граждан Украины за то, что они помогали «режиму Каддафи» ремонтировать военную технику. И единственный способ оправдаться — это, вроде, доказать обратное, что нет, не ремонтировали, ошибка вышла. Так это что такое — не дурной сон?

Напомню: Ливия при Каддафи — международно признанное государство, член ООН. Работать в Ливии, в том числе, ремонтировать военную технику никому не запрещалось. Даже если и допустить, что не НАТО и поощряемые этим блоком «повстанцы», а ливийские войска совершали преступления против человечности, то судить уместно тех, кто совершал эти преступления. Насколько мне известно, даже после победы над Гитлером рабочих и инженеров военных заводов не судили. Что же изменилось теперь? Ведь никаких ни законов государства Ливия, ни международных законов наши сограждане, работавшие в Ливии, не нарушали. За что же их судят? Только за то, что в гражданской войне не перебежали срочно на сторону противника? Или, важнее, не подчинились воле США и их союзников? Но тогда почему же все международные правозащитные организации не признают их срочно узниками совести? И, главное, почему российская власть что-то вроде пытается решить по каким-то дипломатическим каналам с Ливией, вместо того, чтобы решать с США?

4. Первый вице-премьер правительства Шувалов заявил, что протокол о присоединении России к ВТО надо ратифицировать до конца весенней сессии. Что ж, сказано — надо понимать, будет исполнено.

Остается добавить: мы — не экстремисты, мы не против власти вообще, потому, например, что она нам чем-то не нравится или что сами хотим на ее место. Но тупо и неуклонно, как бульдозер, сдавая страну, не реагируя ни на какие аргументы, эта власть ставит себя в положение преступника, в отношении действий которого никаких сроков давности уже быть не должно.

 

Шокирующие различия в условиях жизни и подлинные нарушения прав

Читатель, наверное, представляет себе, под какой процент у нас сейчас молодая семья может взять ипотечный кредит на покупку жилья — в совокупности со всеми накрутками примерно под 20 процентов годовых. В то же время, не из рекламной информации, а по факту получения конкретного ипотечного кредита сыном моего знакомого в США: молодой ученый-физик, еще не имеющий никакой «кредитной истории» (у них «кредитная история» очень важна), лишь по справке о будущей зарплате в университете, буквально только что получил кредит на покупку квартиры на 30 лет по фиксированной ставке со всеми «накрутками» (включая даже услуги юристов) под 3,801 процентов годовых.

Вздохнули глубоко и выдохнули.

Что здесь важно?

Во-первых, уж извините за классовую терминологию, уровень эксплуатации у нас (по сравнению с США) каждого, кто ради нормальной жизни и воспитания детей в более или менее приличных жилищных условиях вынужден обращаться за ипотекой. Зачем рабы и крепостные, если из «свободных граждан» можно выжимать семь потов?

Во-вторых, обратите внимание: это — уже после крушения в США всех ипотечных пирамид. И теперь это — вовсе не коммерческое решение. Это — целенаправленная государственная политика (США). А именно: во что бы то ни стало, но они (США) должны обеспечить своим молодым гражданам и, тем более, ученым наилучшие в мире условия для жизни и работы.

В-третьих, о каком конструктивном и созидательном нашем с ними «соревновании», о какой свободной конкуренции, якобы, ради которой нас сейчас присоединили к ВТО, тут говорить? Ведь эта шокирующая разница в условиях распространяется не только на личные жизненные условия, но и на бизнес, на условия для любого производства.

И, в-четвертых, не так-то легко возможность проведения такой социально-экономической политики достается и США. Только экономического и управленческого искусства здесь явно недостаточно. Приходится быть агрессивными — силой заставлять других работать на себя.

С последним аспектом связано и дело Джулиана Ассанжа. На фоне происходящего с Ассанжем, всякие обличения правозащитничков (в том числе, международных, да к которым вдруг подключился еще и Пол Маккартни) в адрес нашей власти в части некорректности судебного процесса над пусси-девицами, согласитесь, выглядят уже просто донельзя лицемерно. То есть, конечно, впадать в религиозное мракобесие и нам, разумеется, не стоит. Но что такое два года колонии действительным хулиганкам по сравнению со смертельной угрозой, нависшей над ни в чем не повинным Ассанжем? Или по сравнению с пожизненным (если не ошибаюсь) осуждением наших сограждан в Ливии за то, что они честно работали инженерами и техниками при прежнем режиме, признанном тогда всем мировым сообществом?

При этом я не заступаюсь за нашу власть, но, напротив, обвиняю ее:

— и в том, что с удовольствием включилась (или сама же косвенно и организовала — через своих маратов гельманов и Ко?) в отвлекающий ложнопатриотический спектакль с заурядными хулиганками и демонстративной строгостью к мелочевке прикрывает абсурдную лжегуманность к убийцам, насильникам, грабителям, мошенникам, наконец, прямое масштабное предательство национальных интересов;

— и за то, что молчит и продолжает, как ни в чем не бывало, поддерживать нормальные дипотношения с Великобританией — в условиях, когда та заявляет о своем праве в любой момент лишить дипломатического статуса посольство (и ворваться на его территорию) любого иностранного государства, в частности, Эквадора — в связи с предоставлением Ассанжу политического убежища;

— и, разумеется, за то, что не предпринимает эффективных мер по возвращению необоснованно осужденных в Ливии наших сограждан, на мой взгляд, несопоставимо более достойных внимания, нежели разрекламированные пусси-девицы…

Но эффективно действовать по этим направлениям, значит, на деле противостоять воле США, что наши нынешние власти способны, к сожалению, лишь имитировать…

 

Минобороны: махинации или предательство?

Признаюсь, сообщение о снятии, наконец, этого странноватого (мягко говоря) министра обороны Сердюкова — неожиданный для меня поворот. То ли я представлял себе ситуацию в стране, точнее, в верхах страны, еще хуже, то ли бывают позиции в игре, в которых предыдущие ходы уже властно диктуют последующие, а то ли все проще и банальнее — измена жене зятя друга страшнее любых государственных преступлений. Но, так или иначе, наконец-то.

Но что дальше? Вопрос остается.

Ключевой вопрос неизменен: будут ли расследовать лишь махинации подружек и протеже министра с имуществом Минобороны (читай — мстить за супружескую и тем самым клановую измену, мол, если уже не в семье, то пошто воруешь не по чину?), или же расследованию подлежит и совокупность действий по ослаблению обороноспособности страны?

Итак, поссорился или развелся (для нас это не так важно) министр обороны с женой — дочкой бывшего первого вице-премьера, кстати, ранее спеца по «финансовому мониторингу». Спустя непродолжительное время ответный удар — дело о масштабных махинациях в шарашках-кормушках при Минобороны по реализации «излишнего» имущества. Обыск в одной из квартир, фактически, полусемейного особняка. Хозяйка шарашки-кормушки и министр живут, как это выяснилось при обыске, ну чрезвычайно близко. При ночном обыске в квартире «хозяйки», в которой в это время оказался и сам министр, изымаются несметные сокровища — драгоценности, антиквариат, картины и т. п. И вот обозреватели гадают о двух вещах. Первое: прикроет ли или же сдаст министр обороны своих протеже — потрясающе талантливых «руководителей нового типа» (возрастом около тридцати — и все на ключевых должностях, и все более при бриллиантах и антиквариате)? Второе: затронут ли при расследовании и самого министра-мебельщика, или же останется так, как будто он лично и совсем ни при чем?

А ведь могут и не затронуть. При этом вопрос на самопроверку: возможна ли в принципе вся та роскошь у подружек министра, что нам была продемонстрирована, за счет чего-либо иного, но не за счет элементарного снижения или даже радикального подрыва обороноспособности страны?

У нас вопрос о коррупции, клановости и т. п. уже просто навяз в зубах. И как-то так подается, что это — вопрос отдельный, вроде, о каких-то даже простительных человеческих слабостях и шалостях высоких ответственных людей, которые должны же как-то хоть немного расслабляться после трудов праведных. Но труды-то сами — праведные ли? Труды-то на что направлены?

У страны колоссальный военный бюджет, но если осваивают его вместе с министром эти «руководительницы нового типа», то можно ли рассчитывать на эффект для обороноспособности? Вопрос не только о недвижимости, но и о более важной деятельности.

Раньше мне приходилось писать как о фактической диверсии (с моей точки зрения) о расходовании колоссальных средств, необходимых для модернизации нашей оборонной промышленности, на закупку французских «мистралек». Сейчас мы все больше узнаем, что на наши бюджетные деньги закупаются иностранные же и бронетранспортеры, и даже стрелковое оружие. Но ведь это аксиома: оружием НАТО можно защититься лишь от всякой мелочи. От самого же НАТО натовским оружием, продаваемым на сторону, защититься по определению невозможно!

Но ладно, это было мое концептуальное видение. Допустим, кто-то из нас (может быть, министр обороны, а может быть и я) искренне ошибался. Но если из двух спорящих один, как выясняется, теснейшим образом покровительствует масштабным ворам (это уже сверх того, что все это воровство вообще — непосредственно в сфере ответственности министра), то, может быть, есть основания присмотреться и к степени элементарной добросовестности министра — уже в части стратегии реформирования вооруженных сил и их перевооружения?

То есть, если мир вокруг нам не враждебен, то можно ограничиться и лишь махинациями с недвижимостью Минобороны. Но если видеть мир реально, то не требует ли расследования урон оборонной промышленности и вооруженным силам, нанесенный за годы «реформирования»? С привязкой, кстати, к согласию на базы НАТО на Волге. И уровнем лишь министра здесь не ограничиться…

Но это — если бы в основе конфликта были интересы страны и ее обороноспособности, тем более, в нынешних напряженных и несущих нам серьезные угрозы условиях, а также беспристрастное пресечение мошенничества. Если бы это была борьба за страну, а не всего лишь кланово-семейный конфликт, в рамках которого одна сторона лишь посылает «черные метки» стороне другой…

 

«Страшный враг» Березовский — повержен…

Шумиха, поднятая вокруг смерти Березовского, «страшного врага» путинской власти, — это очередной системный перевод стрелок. Березовский — сам по себе, без тех представителей власти, с которыми он работал в тандеме и которые нас предавали, — ничего собой не представлял. Таких мошенников кругом — миллион. Просто, может быть, не все бьют себя в грудь и кричат: «Я! Я! Я!..». Этот, в отличие от сотен и тысяч других — был тщеславен.

Не он нас должен интересовать. Даже с самого начала его карьеры: у ВАЗа был директор — наш русский Каданников. И этот Каданников позволил Березовскому замкнуть вход и выход ВАЗа на подставные структуры — и разорить завод. Так кого мы должны судить прежде всего: Березовского или Каданникова?

Так и в масштабах всего государства: бесконечно обсуждаем Березовского, но не Каданникова, не Ельцина, не Путина…

Стоит ли к этому что-то еще добавить?

Только несколько штрихов:

— Березовского нет, а памятник Ельцину, сдававшему страну, в том числе, и этому воришке — на месте;

— Березовского нет, а его «Единство» (преобразованное в «Единую Россию») послушно ратифицировало сдачу суверенитета — присоединение страны к ВТО;

— ОРТ (ныне «Первый» телеканал) уже более десяти лет не в руках Березовского, но о прошедшем альтернативном нынешнему курсу Московском экономическом форуме не только на «Первом», но вообще нигде категорически ни слова;

— Березовского нет, а Путин, которого они вместе с Чубайсом ставили вместо Ельцина и известными методами продвигали в массы как «героя» — двигает сейчас на Центробанк верную ученицу Гайдара и Ясина — Набиулину, ранее добившуюся, как известно, потрясающих успехов в «экономическом развитии» страны.

Но обсуждать по всем СМИ будем, конечно же, Березовского…

 

Власть бросила обществу несколько костей

В преддверии стоящего на пороге кризиса все большее число наблюдателей и специалистов говорят о необходимости системных изменений. Что ж, власть не осталась в стороне и бросила обществу несколько костей.

Кость первая — досрочные выборы мэра Москвы.

Кость вторая — срочная амнистия по экономическим преступлениям.

Наконец, кость третья — запуск процесса очередного пересмотра Конституции, в частности, заявление о грядущем объединении двух высших судов (Верховного и Арбитражного) и создание некоей комиссии по ее пересмотру.

Но почему же я говорю не о готовности власти к компромиссу, не об уступках здравому смыслу и общественному мнению, а именно о «костях»? Судите сами.

Досрочные выборы мэра столицы, казалось бы — смачный «кусок мяса». Если бы не ряд «но». Первое и главное из них — величайшее изобретение последнего времени — единый день выборов в сентябре. Но какая избирательная кампания в нашей северной стране летом, когда все по отпускам? С другой стороны, давно известно: демократия — метод не выбора лучшего, а, прежде всего, избавления от явно неприемлемого. Что ж, была бы нынешняя власть, в данном случае московская, абсолютно и категорически неприемлема для большинства избирателей, так не помешала бы ни летняя жара, ни любые иные объективные и субъективные обстоятельства. А так — совсем немножко лицемерного дистанцирования от партии власти (мэр — глава московской партии власти, как известно, идет как «самовыдвиженец»), и успех нынешних московских властей совсем близок. Повторю: отнюдь не потому, что они москвичам сколько-нибудь любы. Но в силу ожидаемой пассивности большинства — просто недостаточно припекло (в переносном смысле) и потому, в условиях ожидаемого летнего пекла (в смысле прямом), просто не до того…

Есть, кончено, и факторы иные, существенно снижающие на предстоящих московских выборах возможности сил, сколько-нибудь альтернативных. От искусственных барьеров, вроде требования поддержки кандидата муниципальными депутатами (которые у нас заблаговременно сплошь преимущественно от правящей партии) и до отсутствия сплоченных общественно-политических сил, предлагающих внятную альтернативу. Важно подчеркнуть: альтернативу не всей нынешней власти (иной курс для всей страны), а альтернативу власти именно московской, при том, что положение москвичей весьма специфично и, несмотря на убийственный транспортный коллапс, тем не менее, существенно отличается от положения большинства граждан страны…

Таким образом, вроде и предстоит событие, вроде какие-то силы вокруг него могут попытаться мобилизоваться и сплотиться, но на деле в нынешних условиях вряд ли это событие что-то изменит. Скорее, просто разминка, тренировка на будущее, существенно отдаляемое срочной и даже поспешной предстоящей осенью легитимацией нынешней московской власти.

Амнистия по экономическим преступлениям, казалось бы, кость не столь заранее обглоданная. Комментаторы от бизнес-сообщества в восторге: мол, столько-то десятков тысяч предпринимателей выйдут на свободу! Но давайте уточним: кто и в связи с чем выйдет на свободу? Конечно, если выйдут действительно ни в чем не виновные, то кто может быть против? Но только тогда можно ли на этом останавливаться? Если несколько десятков тысяч человек осуждены ни за что, то достаточно ли только «простить» их, никак при этом не наказав тех, кто невиновных осудил?

Президент на питерском экономическом форуме заявил, что вследствие либерализации законодательства в отношении экономических преступлений, те предприниматели, которых сейчас выпустят по амнистии, по нынешнему закону вообще не были бы осуждены. Но это довольно странноватое утверждение для юриста: как известно, если прежнее преступление ныне таковым уже не считается, то и никакая специальная амнистия не требуется — должен быть пересмотр. Если же с механизмом пересмотра что-то не так, то, наверное, именно этот механизм и надо как-то менять, совершенствовать.

Если же по предстоящей амнистии выйдут все-таки виновные — совершившие преступления, которые и сегодня таковыми признаются, то какая же от того польза обществу и в чем же радость?

Нас успокаивают, что, мол, выйдут лишь те, кто не совершал преступлений против личности и против бюджета. То есть, например, мошенник, обманувший персонально Вас, уважаемый читатель, а также те, кто грабит страну, мол, не выйдут. Но чем отличается от них мошенник, обманувший Вас не прямо, а через посредника? Например, обманувший компанию, которая платила Вам зарплату, но в результате вынуждена была ее задерживать или уменьшить или вообще Вас уволить? Аналогично и с бюджетом: бюджет у нас, в конечном счете, столь крупный заказчик товаров и услуг, что, практически, почти любые мошенничества по очень и очень коротким цепочкам на нем отражаются. Значит, воровать напрямую у государства как будто нельзя. А через посредников — можно? Более того, недвусмысленно и регулярно (в том числе, подобными амнистиями) поощряется…

В то же время, та амнистия, которая, казалось бы, действительно напрашивалась — по так называемому «Болотному делу», по которому привлечены к суровой ответственности не столько организаторы-провокаторы, сколько обычные люди, случайно оказавшиеся в эпицентре спровоцированного и заранее организованного столкновения и потому, по большому счету, ни в каком антиобщественном поведении не виновные — этой амнистии нет и не ожидается…

Таким образом, конечно, есть противоречие: если действительно ни в чем не виновные люди выйдут на свободу, то как против подобного возражать? Но только есть весомые основания для подозрения, что не ради этих невиновных высочайше санкционируются и проводятся подобные амнистии. Более того, налицо даже некоторое противопоставление, власть недвусмысленно декларирует: мошенничать можно, если что — простим; отстаивать же свои гражданские права, в частности, выступать против мошенничества политического (фальсификации выборов) — нельзя категорически.

И кость последняя — самая системная — пересмотр Конституции.

Почти год назад моя статья в «Свободной прессе» на тему пересмотра Конституции называлась «О Конституции — без севрюжины и хрена». Не прошло и года, и что же, может быть, лед тронулся?

Но давайте сравним: о чем говорили мы и что планирует, с чего начинает власть.

Почти год назад мы говорили не только об общих, уже два десятка лет известных истинах — что эта Конституция никак не защищает общество от, скажем так, сиюминутного произвола власти. Но и о том, что, более того, Конституция, как это убедительно доказали примеры с абсурдной и преступной передачей Норвегии части акватории Баренцева моря, а также с не менее абсурдным присоединением России к ВТО, оказывается, совершенно не стоит на защите суверенитета страны, допускает его ущемление с невиданной легкостью. Но у нашей власти приоритеты — и вообще, и при планируемом пересмотре Конституции — иные. Так, в момент, когда в Государственной Думе оппозиционными фракциями проводились парламентские слушания в связи с первым годом участия России в ВТО, в Питере на помпезном экономическом форуме главные начальники говорили о чем угодно, но только не об этих первых, уже весьма плачевных результатах. И точно так же в сфере конституционного реформирования: сейчас у нас, по мнению власти, нет более важной задачи, нежели взять и объединить два высших суда. Зачем? Единственное рациональное (кроме официально продекларированного, но, на мой взгляд, не вполне адекватного) объяснение: в моем родном Питере, куда у нас все высшие суды отправляются то ли на перевоспитание, то ли в почетную ссылку, просто достойного места на всех не хватает…

 

«Инновационная демократия» — наедине с личной свободой

Похоже, обществоведам теперь придется переучиваться: свыше нам объяснили, что же такое демократия. Прямо на «мировом» политическом форуме — то есть, читай, не только нам, здешним, но сразу и всему миру.

Если верить присутствовавшим на форуме в Ярославле журналистам и политологам, «урок демократии» законспектировавшим, теперь следует выделять пять «стандартов» демократии.

Первый — правовое воплощение гуманистических ценностей и идеалов, придание им силы законов. Что ж, это прекрасно, но несколько вопросов. Правильно ли я понял: если власть авторитарная, но к подданным мягкая (гуманная), то это уже демократия? Нет, скажут мне переучившиеся на новый лад государствоведы, это еще только первый пункт. Хорошо, и про остальные не забудем.

Но далее: а под гуманизмом что же понимается? Безнаказанное системное властное воровство, дичайшее социальное расслоение и деморализация общества — гуманны? А отсрочка на четырнадцать лет от уголовного наказания для циничной преступницы, сбившей двух девушек в Иркутске и даже не поинтересовавшейся их состоянием, — это гуманизм? И как этот «гуманизм» вяжется с «демократией»? Подразумевается, что народ обязан быть терпелив, и призван к всепрощению. Но мне всегда казалось, что это как раз тот случай, когда лучше спросить сам народ. Во всяком случае, если берешься рассуждать не об абстрактном гуманизме, но о реальной (пусть еще «несовершенной» и «незрелой»), но все же демократии.

Второй стандарт — высокий уровень технологического развития (надо понимать, в связи с объявленным курсом на «инновации» и «модернизацию»). Что ж, против развития, в том числе технологического, кто же рискнет выступать? Но представляю себе видоизмененный под воздействием правящего юридического тандема курс «Истории государства и права»: мол, древние римляне (а до них греки) еще не понимали, что то, что было у них, это еще вовсе не демократия — уровень технологического развития-то был весьма низкий…

Если же всерьез, то возникают два классических вопроса: о яйце и курице. И даже более того — о бузине в огороде и киевском дядьке.

Прежде всего, технологическое развитие — в реальном, весьма воинственном мире — свидетельство национально ориентированного государственно-политического режима. И плюс, с одной стороны, технологическое развитие, причем отнюдь не абсолютный уровень, но соответствие своему времени — это один из индикаторов уровня развития государства и общества вообще (необязательно демократического). Значит, не исключено, и его способности к самоуправлению. Но не столь однозначно, о чем свидетельствует и печальный опыт СССР-России.

Утверждать, что причина наших неудач с демократией в технологическом отставании СССР — это, мягко говоря, лукавить. Да, технологическое развитие — это база для широкого поля возможностей. Но это никак не «стандарт демократии». Применительно же к демократии уже декларируемой (как у нас) — это одно из необходимых, но все же следствий социально-политического развития.

Третий стандарт — способность демократии защищать себя от преступного мира. И в этой связи — независимая судебная власть и гуманная пенитенциарная система. Здесь уже не до шуток, и вот почему. Полагаю, читатель догадывается, что речи руководителей нашего государства, тем более на «мировых» политических форумах в Ярославле, — это не экспромт. Команды работали над каждым акцентом, над каждой запятой. Если что-то сказано — то сознательно. Если же о чем-то умолчали, то тоже неслучайно.

О чем же умолчали в данном случае? Да о проникновении преступного мира в саму высшую власть, о буквальном его сращивании с властью. И тут, конечно, суд, тем более независимый (в который преступный мир почему-то не проникает?), — дело хорошее. Но во всем мире почему-то исходным и более фундаментальным признается сначала контроль граждан над властью — через механизмы непосредственной демократии (сходы и референдумы), а также механизмы демократии представительной — парламентский контроль. У нас же об этом главном — сначала расстрелянном из танков, а затем урезанном конституционно и законодательно — ни слова. Вместо этого — вновь про гуманизм, причем недвусмысленно — как «гуманизм» именно к преступникам.

Что ж, все вышеописанное убедительно свидетельствует о наших потрясающих достижениях в развитии «четвертого стандарта демократии» — о высоком уровне культуры и образования как минимум самих властителей. Слава богу, включить в ЕГЭ и олимпиадные задания славные «четыре «И» нашей модернизации пока не решились, но «пять стандартов демократии», полагаю, включат…

А ведь предложены еще и «общественные дискуссии по острым проблемам». Только вот набор допускаемых в массовые СМИ «дискутирующих» все больше напоминает театр марионеток, ставящий всего два спектакля.

Первый — старая добрая дискуссия по Райкину.

— Я считаю, что в семье должен быть один ребенок.

— Я тоже так считаю.

Второй, если применить к той же теме, вроде как новаторский.

— Я считаю, что в семье должен быть один ребенок.

— А я считаю, что не должно быть вообще — ни детей, ни родителей, ни семьи, ни мнений по этим вопросам.

И тщательно организованный шум, крик, гам. И резюме: все так сложно и неопределенно…

Кто не заметил массированного запуска сейчас таких спектаклей-«дискуссий» первого типа? Например, по Белоруссии и Лукашенко.

Спектакли же второго типа — по любым насущным жизненным вопросам.

И наконец, пятый стандарт — что же это? Ну хотя бы одно слово про право граждан что-то в государстве решать?!

Нет, и не заикайтесь — только «личное ощущение свободы», да еще и с «отказом от патерналистских настроений». То есть мы — управляющие страной — со всей ее территорией и природными богатствами — отдельно, а народ — не как целое, а лишь как каждый гражданин наедине со своей личной свободой — отдельно. И никаких «патерналистских настроений» — ничего от власти, жирующей на плодах наших трудов и трудов наших предков, не ждать. Мол, иначе это — «не демократия».

 

Модернизировать или консервировать?

Два события заставляют срочно переключаться с вопроса о модернизации на следующий — о консерватизме.

Первое — прошедший съезд правящей партии, по результатам которого, как я понял, у нас теперь есть консерваторы. Почти как в Британии. И второе — заявление министра внутренних дел о том, что граждане вправе защищаться от… милиционеров.

Если первое — посыл еще не вполне ясный (то ли и впрямь поиск своего лица, то ли лишь поворот пиара), то второе — декларация явно консервативного свойства, правда, не доведенная до логического конца. Не хватает призыва к народу: вооружайтесь и отвечайте за себя сами, а в армию будем призывать каждого со своим танком или со своей «Булавой» — раз наша общая все равно не взлетает.

С чего начинается Родина, это мы знаем как минимум из песни. А вот с чего начинается консерватизм — модное теперь у нас течение? Рискну подсказать: с отказа от поспешности во внедрении инноваций в тех институтах, где они неуместны. Например, видели по ТВ, как голосуют в Думе карточками наши «консерваторы» — за себя и еще за группу товарищей? В Британии же не только консерваторы, но и лейбористы голосуют совсем иначе — лично. Не ленятся не только прийти на заседание, но и затем при голосовании выйти в те двери, которые соответствуют голосу «за» или «против». Вот отсталые, да?

Еще интереснее: если в британской нижней палате парламента окажется, например, 80 процентов консерваторов и только 20 процентов лейбористов (про прочих замнем для простоты), то это вовсе не означает, что и в дверях выходящих будут считать 80 консерваторов и 20 лейбористов. Нет, счетчиков все равно будет поровну от каждой из противостоящих сторон. А теперь примените этот принцип, например, к недоброй памяти президентских выборов 1996 года, когда во второй тур вышли Ельцин и Зюганов. Получается, считать голоса должны были бы во всех избирательных комиссиях равное количество представителей олигархата и коммунистов? Эдак и победителем тогда точно оказался бы другой.

А если распространить такой консерватизм на будущее, то страшно подумать, кого могут взять и избрать, а кого, соответственно, взять да и не избрать и в парламент, и в президенты. Правда, не уверен, что наши «консерваторы» консерватизм понимают именно так.

Но если без шуток, то возникает вопрос о принципиальной возможности или же невозможности наложения и совмещения двух понятий и идей: модернизации и консерватизма. И здесь важно, что под этими понятиями понимать.

Например, с одной стороны, свежая, мягко говоря, неприятная история — драматические гонки наших новых русских в Швейцарии. И пусть никого не смущают и не оправдывают нерусские имена участников — это все от нас, из России, из нашего нынешнего беспредела с неограниченными деньгами для ограниченного круга лиц. Деньгами, которые мы все стесняемся надлежаще обложить прогрессивными налогами. И для всякого, способного что-то понимать и прогнозировать, вопрос прогрессивного подоходного обложения уже должен выступать не как вопрос лишь справедливости и фискальной эффективности, но еще и как вопрос элементарной самозащиты общества — от тех, кто в прямом смысле шалеет от дурных денег. Но это с позиций современного или, скажем, «модернизированного» общества.

С другой же стороны, если взглянуть на ситуацию с позиций консерватизма, то уместно спросить: а как это было всегда раньше — сотни и тысячи лет? И честный ответ — так и было: ограниченный круг привилегированных мог себе позволить все, не считая окружающих за равных себе и достойных внимания. Так не это ли на деле и стремятся вновь законсервировать наши новые «консерваторы»?

Но и противоположный пример. Можно рассуждать о модернизации АвтоВАЗа и причинах его убыточности. Но это только если забыть о базисных ценностях, в том числе продиктованных известными заповедями, в частности «не укради». Если же к этому вернуться, то выяснится, что корень проблем — в неспособности руководства автогиганта предъявлять жесткие требования к поставщикам. Предъявлялись бы такие требования с адекватными санкциями, и мы могли бы быть свидетелями, может быть, даже массового банкротства поставщиков, не способных выплатить неустойки и штрафы. Но никак не столь бедственного положения самого АвтоВАЗа, к которому главная претензия — даже не конструктивная устарелость продукции, а низкое ее качество. Да и технологической отсталости могло бы не быть, если бы прибыли не разворовывались, а своевременно вкладывались в развитие.

И получается, что источником модернизации могло быть (да и может быть в будущем) только одно — возврат к такой базисной ценности, как жесточайшее пресечение воровства в любых его изощренных формах. Кто это сделает теперь — мы сами или французы из компании «Рено»? Но если признать, что без французов нам это не сделать на АвтоВАЗе, то тем более мы не способны это сделать и в масштабах страны…

Аналогичная ситуация в вечно актуальном вопросе о строительстве и содержании наших автодорог. Казалось бы, все очевидно: контракт на строительство или ремонт дороги должен включать и ее содержание, при независимом контроле за состоянием дорог. Например, той же ассоциацией автовладельцев, автостраховщиками и т. п. И не надо делать вид, что в стране нет людей, которым можно поручить организацию честных конкурсов, чтобы стоимость дорог стала не выше, а ниже, чем в Евросоюзе. Я по опыту прежней работы знаю таких людей, проявивших себя на госслужбе достойно. Некоторых из них даже и президент и премьер знают. Но вот беда: все эти люди — не из их команды.

То есть, с одной стороны, есть еще люди, являющиеся носителями базисных консервативных ценностей, прежде всего — «не укради» (и не дай украсть). С другой стороны, есть «кадровая проблема» — эти люди не «свои». А «свои», как мы знаем и видим, — носители совсем других «ценностей».

Так что же они способны «консервировать»?

И соответственно модернизировать?

 

Модернизация или скатывание в Средневековье?

Два тезиса из уст главы государства. Первый. Нормативно-правовая база, необходимая для борьбы с коррупцией, в основном сформирована.

Второй. Но успехов в борьбе с коррупцией добиться пока не удалось.

И какой вывод должны сделать мы? Исполнители на местах недорабатывают?

Но это если мы не имеем представления о качестве «нормативно-правовой базы». А если имеем? Если знаем, что Счетная палата РФ — в соответствии со «сформированной базой» и в противоречии с Конституцией — прямо зависима от исполнительной власти? А институт парламентского расследования, который президент предложил задействовать, в отличие, например, от Германии, работает не по решениям парламентского меньшинства, но лишь по воле большинства — опоры тех, чьи действия подлежат расследованию. А уж решениями самого президента этот институт в принципе интересоваться не вправе.

И тенденции развития «базы»: глава государства предложил ввести за взятки… штрафы и выступил против конфискации имущества.

Наконец, под коррупцией-то вообще что понимается? Информация Минобрнауки: объем российского рынка нанопродукции в 2009 г. составил 81 млрд. руб., а к 2015 г. планируется 900 млрд. руб. Это откуда же столько? Неужто «заслуженный перед Отечеством» начал что-то созидать? Нет, не беспокойтесь. Просто Росстат разработал методику расчета оборота нанотехнологий, по которой если в сложных изделиях, в том же автомобиле, используются детали с нанокомпонентами, например светодиоды (китайские), то в статистике нашей «наноиндустрии» надо учитывать весь автомобиль, а не только лишь копеечные светодиодики. И так на одних вазовских машинках объем «наноиндустрии» легко накручивается в тысячи раз. Кто там рассказывал, что в СССР бытовали приписки?

Но в «борьбе с коррупцией» акцент предложен на другом — на отлове дающих взятки. Причем не крупняка (олигархов и их приближенных), а простых граждан — «в бытовой сфере».

Что ж, все в рамках нынешней управленческой логики. Главное — во всех субъектах Федерации «утверждены планы противодействия коррупции». И вот параллель, например, с качеством продукции. А именно: с одной стороны, от стандартизации требований к качеству отказались, сохранив лишь требования по безопасности. С другой стороны, развели структуры и целую псевдонауку некоего «менеджмента качества», который (в отличие от содержательных требований по качеству) тщательно стандартизируется…

То есть в деле борьбы с коррупцией ситуация у нас вовсе не исключительная, а, напротив, типичная: база сформирована, планы утверждены, «менеджмент качества» борьбы с коррупцией не сегодня, так завтра будет введен, а что страна продолжает разлагаться и деградировать — так это по каким-то другим, ну совершенно непонятным причинам.

Но вот президент на другом совещании приглашает немецкие компании принять участие в модернизации наших предприятий. Но почему бы не пригласить британские и французские деловые круги выращивать у нас финики и манго? Скажете, климат (в прямом смысле) не тот? А для модернизации наших предприятий по немецкому образцу наш климат (в смысле переносном) лучше?

А если связать две инициативы — приглашение немцам модернизировать наши предприятия и предложение за взятки не сажать, а лишь штрафовать? Это как если бы, приглашая бразильцев выращивать у нас кофе, одновременно взялись бы охлаждать наши поля и луга. Что? Не будет расти? А модернизация предприятий на немецкий манер, чтобы во всем четкость и порядок, при дальнейшем смягчении отношения к коррупции пойдет как по маслу?

Но, допустим, при немецкой настойчивости оно бы все-таки пошло, но только зачем это немцам? Какие преимущества в условиях абсурдной приверженности открытости рынков мы можем предложить? Стоимость на внутреннем рынке энергоресурсов «приближена к общемировой». Образование и подготовка кадров — разрушаются. Порядок и защищенность реального производства от коррупции — этим и не пахнет. И что же остается? Остается одно — предложенное РСПП «смягчение» (для работодателей, а для работников — ужесточение) трудового кодекса. А глава государства пошел дальше: заявил, что, если на работу нанимается человек, собирающийся работать лишь восемь часов в день, так его сразу надо гнать…

Похоже, наша сверхлиберальная власть собирается не просто приостановить Россию в соревновании с окружающим миром, но прямо и радикально свернуть страну в Средневековье. Надо ли мне напоминать своему президенту и всем его советникам по экономическим и социальным вопросам, чем отличается наемный (принудительный — ради денег на жизнь) труд на «дядю» от творческого труда на себя?

Всеобщие счастье и гармония в мире еще не наступили, и большинство людей вынуждены заниматься тяжелым и отнюдь не творческим трудом. Не на себя (личное или семейное хозяйство, кооператив и т. п.), а на «дядю», которому на работника и его судьбу наплевать. О чем свидетельствуют и предложения РСПП о «смягчении» трудового права: чтобы проще и дешевле было увольнять не одного плохого работника, но массово — тех, кто стал не нужен. В этих условиях тот же восьмичасовой рабочий день, выходные и праздничные дни, обязательный отпуск, социальное и медицинское страхование — не признаки «отсталости» и «заскорузлости» нашего трудового права, но достижения цивилизации. Правда: что имеешь — не ценишь. И не помнишь, что эти права не вечны и не естественны, то есть не небом дарованы. И срока-то этим правам всего около века, а предкам нашим они достались в результате кровопролитных битв.

И вот теперь в качестве конкурентного преимущества России не мытьем, так катаньем предлагается отказаться от важнейшего завоевания наших предков — хотя бы минимальных социальных гарантий работников. Но станет ли это нашим подлинным конкурентным преимуществом? Сомневаюсь. Бесправия и беззакония по отношению к человеку, к работнику, в мире достаточно и без нас. Равно как и всякой алхимии с начетничеством, вроде нашего нынешнего — вокруг «нанотехнологий». Но только на подобном «фундаменте» что-то Центральная Африка не спешит опередить весь мир.

 

Декоммунизация или криминализация?

Про «либерализацию» Уголовного кодекса надо было писать раньше, что я и делал (например, на сайте «Столетие»), в «ЛГ» же в прошлой колонке, согласитесь, требовалось первоочередное освещение агрессии против Ливии. Теперь же в центре внимания — «десять тезисов президента» и «декоммунизация». Но и смягчение УК (по отношению к преступникам) затронуть не поздно, в том числе, примерив этот вопрос к вожделенному инвестиционному климату.

Как же будем этот климат совершенствовать? Выводить министров из советов директоров компаний, потом снова вводить, затем опять выводить — разве это мы еще не проходили? Или это нам так красиво «институционально» подают промежуточные результаты подковерной борьбы за денежные потоки между разными башнями Кремля?

Обещают снизить страховые взносы — хорошо. Но ни слова о главном: бедный платит (неважно, сам или его работодатель из фонда его же зарплаты) налог плюс якобы на свою будущую пенсию — более половины дохода! Считайте: 34 % и плюс 13 % от оставшейся части, то есть в сумме более 52 %. А богатый — лишь 13 %. Где еще найти такой абсурд?

Обязывают компании предоставлять информацию миноритариям — давно пора. Но если не захотят — это «экономическое» преступление, то есть в трактовке нашей власти мелкая и малонаказуемая шалость? И главное: одно дело — обязать «предоставлять», другое дело — дать право получать самим.

Поясню на примере. Когда в январе 2001 года закончился срок моей работы в Счетной палате, знакомые предлагали мне создать аудиторскую компанию. Но руководитель такой компании — это тот, кто договаривается о заказах, а также, в наших реалиях, и о том, чтобы покрывать выявляемые преступления… И ответ был такой: аудиторскую компанию создать и нормально работать (иметь заказы и честно зарабатывать деньги) мы сможем лишь тогда, когда в России появится право меньшинства акционеров заказать независимый аудит компании за ее же счет при обязанности руководителей компаний предоставлять такому аудиту всю документацию.

Неужто непонятно, что для «инвестиционного климата» одно такое нововведение дало бы больше, чем десяток других «стальных» пунктов, включая периодические то вывод, то, наоборот, введение госчиновников в органы управления госкомпаний? Что же мешает? Не в том ли дело, что эту дверь только открой — и такое выявится в отношении и «Газпрома», и Сбербанка, и ВТБ, и ЛУКОЙЛа, и других «столпов» нашей экономики…

Есть среди озвученных пунктов и, скажем так, второй свежести, например, создание приемных президента на местах. Но разве недостаточно представительств президента и его Контрольного управления? Если бы я сам этим когда-то не руководил, то мог бы и не знать, что все давно есть. Если же то, что было, сгнило на корню, так надо либо реорганизовывать, либо просто сменить кадры и заставить работать.

А есть пункты и совсем абсурдные, во всяком случае, в виде, доведенном до нас Первым каналом ТВ. Так, вводится право Минэкономразвития через Минюст… отменять законы, мешающие бизнесу. Подобное уже звучало 20 марта 1993 года, когда Ельцин объявил указ о том, что его решения выше законов. Указ затем так и не вышел, но закончилось все печально — сентябрьским 1993 года госпереворотом. Правда, тогда у нас был независимый парламент, теперь же, даже если законы будет отменять комендант Кремля, мало что изменится.

В этом же ряду и новые уступки добрым «иностранным инвесторам» в стратегических отраслях экономики. Что ж, полуколонию так создать можно. Но добиться самостоятельного развития — нет.

И показательна история со сбоем в работе президентского самолета. Сразу вывод — о низком качестве нашего самолетостроения. Надо понимать, в отличие от «е-мобилестроения», против которого я ничего не имею, тем более что против него, в противовес от нашего авиастроения, ничего не имеют и американские «партнеры».

А если бы самолет был «боинг», то какие выводы были бы сразу же публично сделаны? Или с «боингами» ничего не бывает? Но на следующий же день в США приземлился «боинг» с треснувшим на высоте с десяток километров фюзеляжем — к счастью, обошлось.

Что же касается того, что «вкалывать надо, а не деньги просить», так кто же будет задарма «вкалывать»? Если за Родину, то еще можно, но за олигархат — кому охота?

Давайте авиапрому не отдельные подачки, а масштабный заказ, сопоставимый с заказом конкурентам. Если чисто рыночно не получается, то обеспечьте не рыночно. Это же азы именно рыночной экономики: при несопоставимости масштаба производства (и прочих равных условиях) обеспечить рыночную конкурентоспособность продукции невозможно.

И обеспечьте, чтобы деньги шли не только приближенным к власти «топ-менеджерам», но и до инженеров и рабочих доходили. Иначе к кому обращен назидательный пафос с требованием «вкалывать», совершенно непонятно. Точнее, понятно, что не по адресу.

И довелось мне тут послушать интервью руководителя нашего Топливного союза. По всей «модернизируемой» стране на колонках массово продается фальсифицированный бензин и топочное топливо, выдаваемое за топливо дизельное. На вопрос же, почему не проверяют и не наказывают, потрясающий ответ: мол, не так это просто, и наказания малы (штрафы в несколько десятков тысяч рублей), а также вообще проверки теперь можно проводить не чаще, чем раз в три года…

Так почему же в десяти пунктах «повышения инвестиционной привлекательности» страны так и не нашлось места вопросу о наведении столь привычного вожделенным западным инвесторам элементарного порядка, включая и защиту от всякого рода мошенничества?

Напротив, смягчение наказания, причем уже не только за экономические преступления, но и за преступления против личности, включая ограбление, а также умышленное причинение тяжких телесных повреждений, под которое в ряде случаев «упаковывается» и убийство.

И на фоне этой разнузданности — очередная «декоммунизация»: никому не сметь подвергать сомнению мнение президентского совета по правам, желание одних людей навязывать свое мнение другим. Очевидная тоталитаризация сознания якобы в целях борьбы с наследием тоталитаризма.

 

Что-то делать с бензином или с властью?

Три события в сфере внутренней политики в центре внимания и обсуждения. Первое — создание лидером правящей партии и председателем правительства «Народного фронта». Второе — пресс-конференция президента. Третье — отставка председателя Совета Федерации с поста председателя партии «Справедливая Россия», а затем, несмотря на такой маневр, все-таки лишение его полномочий представителя петербургского парламента в Совете Федерации, а значит, и отставка с поста председателя верхней палаты парламента.

Прокомментировать каждое из трех событий в небольшой колонке вряд ли возможно. И потому остановимся на главном — на… ценах на бензин (и далее по цепочке — на все) и на наших перспективах в связи с этим. А эпохальных событий коснемся лишь вскользь, рассматривая их через призму этого основного вопроса.

Бывший председатель верхней палаты парламента теперь совсем в оппозиции — так с него за стоимость бензина и спрашивать пока, до прихода оппозиции к власти, не станем. Но вроде не в оппозиции (сами к себе) президент и премьер — с них и спрос.

Первым меры против тогда еще робкого роста цен предпринял премьер — дал указание цены снизить. Цены откатились на рубль-полтора, после чего в ряде регионов возник дефицит топлива. И мы, надо понимать, должны были убедиться в том, что «всякое госрегулирование только ухудшает ситуацию». Дальнейшее развитие событий — практический отказ от попыток снижения цен и их стремительный рост, местами и до двадцати процентов всего за неделю, — подтвердило эту нехитрую двухходовку.

Правда, нельзя сказать, что власть совсем отказалась от регулирования цен, но ограничилась она полумерами. Так, с 1 мая пошлина на экспорт бензина повышена до 408,3 долл. за тонну, что теперь составляет 90 % от пошлины на нефть (раньше было лишь 67 %, почему так мало — отдельный вопрос). Но почему же остается столь низкой экспортная пошлина на нефть — 450 долларов за тонну, то есть около 60–65 долларов за баррель, при том, что нефть на мировом рынке уже давно перевалила за 100 долларов за баррель?

Представители власти и нефтяного/топливного бизнеса ссылаются на три «объективные» причины роста цен.

Первая — повышенная налоговая нагрузка, включая выросшие акцизы на топливо.

Но и два ответа. Первый: так совокупно, после уплаты всех налогов, тем не менее прибыль по всей цепочке у сырьевиков какая остается? Известно — в разы выше, чем, например, в машиностроении. Если же даже и при нынешней налоговой нагрузке, нормировать прибыль величиной не более 10 % от оборота и не более 10 % от вложенных средств, то по моим оценкам, стоимость бензина должна быть никак не выше 15–17 рублей за литр. Есть альтернативные расчеты, обосновывающие более высокую цену? Предъявите публично.

И второй ответ (уже после снижения цены до 15–17 рублей за литр, если захотим снизить и далее): а зачем же власть уничтожает куриц, несущих «золотые яйца», вместо того чтобы дождаться плодов? Зачем собирать повышенные налоги с топлива, включая бензин (на внутреннем рынке в отличие от экспорта — здесь снятие излишков сверхприбылей обоснованно), и тем еще снижать конкурентоспособность любого внутреннего производства, вместо того чтобы собирать налоги на более поздних звеньях цепочки? Тем более, если курс вроде как на «модернизацию»?

Вторая причина роста — так ведь мировые цены растут! Ответ: а при чем здесь вообще мировые цены? Мы топливо не покупаем за рубежом, а добываем нефть и далее производим сами. У нас ведь президент провозгласил приоритет конкурентоспособности? Так, прибыль компаний от эксплуатации принадлежащих государству невозобновляемых природных ресурсов вообще должна зависеть исключительно от конкурентоспособности применяемых технологий и рачительности хозяйствования. Но принципиально не должна зависеть от внешних цен — все сверхприбыли от улучшения конъюнктуры цен должны идти государству. И тем более никакой привязки прибыльности бизнеса по обеспечению топливом своей страны к внешним ценам вообще не должно быть. Эта привязка, в условиях наличия таможни и права государства регулировать экспорт сырья и прибыли от этого экспорта, вообще сугубо искусственная, лишь прикрывающая «объективными» обстоятельствами фактическое разграбление общенационального достояния.

И третья причина, формулируемая как нечто общественно значимое и созидательное: да вы знаете, какие нужны инвестиции для освоения новых месторождений, для модернизации устаревшей нефтепереработки? Мол, для того и нужны более высокие цены на бензин, чтобы можно было вкладываться в развитие и повышение качества топлива…

Но и ответ: никак не возражаю против развития, освоения и повышения качества. Но только при условии: все вложения — либо за счет и без того немалой прибыли, нормированной так, чтобы не душить иные сектора экономики, либо за счет инвесторов. И необязательно иностранных, тем более покрытых офшорной тайной. Достаточно простых граждан России, включая меня и наших читателей. При надлежащей надежной и не мошеннической организации дела мы способны вложить свои трудовые копейки не в наживающиеся на нашей безысходности банки, а напрямую в акции проектов по развитию нефтедобычи, а также по модернизации нефтепереработки. Чтобы будущие прибыли получали те, кто инвестирует свои средства, а не те, кто хочет получить их за чужой счет…

К сожалению, президент на своей пресс-конференции, подробно отвечая на другие, на мой взгляд, менее важные и концептуально значимые вопросы, здесь ограничился лишь ссылкой на «объективные» причины и намерение «продолжать работать». И премьер, создавая свой «Народный фронт», внятно не определил, против кого же он будет. Точнее: против нас или же против тех, кто на нас паразитирует.

То есть что делать с топливом, в общем-то, понятно. А вот что и как делать со страной и с властью в ней — это остается под вопросом…

 

Программа сбережения доходов от народа

Неделю назад на страницах одного издания написал я о нашем светлом будущем — о планируемом в Сколкове «городе солнца», где будут работать «не менее трех-четырех лауреатов Нобелевской премии». Хотел затронуть эту тему и в своей колонке в «ЛГ». Но прошла неделя, и вижу: не с кем спорить, некому и нечего доказывать. Ни одного здравомыслящего человека, который отнесся бы всерьез к этому великому почину, мне встретить не удалось. Да и иные новости привлекли внимание.

Первая. «Инвесторы» (новые собственники) электроэнергетики требуют гарантий того, что их инвестиции (не добровольные, а постприватизационные — вытекающие из их обязательств) быстро окупятся. Надо понимать, бизнес в России — это такой паразитический вид деятельности, в рамках которого риски должно нести государство, прибыли же должны идти частникам. Если это не приговор всей «реформе» электроэнергетики (и не только ей), то чего же ждать еще? И неужели кто-то полагает, что при таких представлениях бизнеса о своей роли можно рассчитывать на какое-то технологическое развитие хоть с помощью «сколковской долины», хоть без нее?

И вторая новость. Тихо сходит на нет предыдущий эпохальный проект по развитию нанотехнологий. Напомню: ради прорыва в этой сфере под контроль, видному приватизатору уже были переданы 130 миллиардов бюджетных рублей, разложенные затем на депозиты в банки. А еще и госгарантий предоставлено на 160 миллиардов рублей. Результат, как известно, нулевой. Ничего сколько-нибудь заметного эта гора так и не родила. Но зато сама гора-то насыпана какая привлекательная — иметь все казенное, расходовать бесконтрольно и ни за что не отвечать!

Следующий шаг — каков должен быть? Известно — приватизация. Что и одобрено: Роснано будет акционировано. Мне, конечно, ранее приходилось предсказывать, что этим дело и закончится. Что на этот раз приватизировать будут не госсобственность, которую надо еще «обналичить», а в чистом виде наши деньги. Но что этот процесс очередного грабежа будет сопровождаться тут же запуском новой «панамы», похоже, не менее масштабной и под тем же руководством — этого и я не прогнозировал.

Но где же взять денег на эти очередные игрища? Надеюсь, никто не отнесся всерьез к ритуальным заявлениям о предполагаемом масштабном частном софинансировании «сколковской долины» — достаточно вспомнить о выше упомянутых требованиях электроэнергетиков…

Денег на всех не хватит. Значит, на чем-то надо сэкономить. Вообще пора повышать эффективность расходования бюджетных средств, верно? И правительство, надо же, тоже так считает. И выпускает целую «Программу повышения эффективности расходования бюджетных средств до 2012 года», свежий проект которой (от 19 февраля 2010 г.) рассылается по госструктурам и научным учреждениям за подписью вице-премьера Кудрина. Возрадуемся же? Или сначала с документом ознакомимся?

Обращу внимание на несколько ключевых тезисов программы.

Первое: «исключение из состава разрабатываемых при составлении проекта федерального бюджета обоснований бюджетных ассигнований». Правильно, если парламент давно на «автопилоте», то зачем ему еще какие-то обоснования?

Второе: дальнейшее «упорядочение и монетизация основных социальных обязательств» государства. Тоже понятно — в условиях глобальной финансовой нестабильности так легче затем сбросить с государства (обесценить) его социальные обязательства.

Третье: вновь идея «сбережения нефтегазовых доходов». И далее, среди общих слов и заклинаний вдруг конкретика: «использование для целей бюджетного планирования консервативного исходя из формализованных критериев макроэкономического прогноза…» И затем: «исключение из Бюджетного кодекса требований по указанию в законе о федеральном бюджете параметров макроэкономического прогноза, а также по обязательному внесению изменений в указанный закон в случае получения дополнительных доходов».

Вот это уже по существу, без лицемерия об «эффективности расходов». Это о занижении прогноза цен на нефть (и доходов государства) и о гарантиях бесконтрольности исполнительной власти. А также об окончательном уничтожении бюджета как инструмента развития. Чем «консервативнее» прогноз (да еще и не фиксируемый и не пересматриваемый, когда он, очевидно, не подтверждается), тем больше правительство «сбережет» от… бюджета. И тогда бюджет вообще становится фикцией, от которой практически ничего не зависит.

Отдельного внимания достоин раздел 9 — «Развитие системы государственного (муниципального) финансового контроля». Помните классическое: «Если власть говорит о возвышенном, присматривайте за вилками и ложками». Так и здесь. Под «развитие» упаковали уничтожение даже остатков хотя бы относительно независимого контроля за исполнительной властью. Налицо попытка радикального сужения полномочий парламентского контроля, ограничение предмета и объектов контроля и т. п. Чтобы не касался он ни природных ресурсов и госсобственности, ни госдолга, ни Центробанка… А что бы вы хотели? Ведь первая задача любой не вполне добросовестной власти — уничтожить возможность контроля за ней.

Именно этот раздел в совокупности с выше процитированными положениями о практическом исключении парламента из бюджетного процесса и дает ответ на вопрос, зачем такая программа вообще нужна. Четко и последовательно выраженное (хотя и прикрытое словами о «повышении эффективности») намерение уничтожить остатки контроля за властью придает этому весьма в целом странному документу подлинный смысл.

Вот и все. Четкая и ясная программа «сливания воды»: не будет бюджета как основного инструмента развития — не будет государства, но зато «нефтегазовые доходы» будут сбережены от народа.

Правда, Солженицын (и не он один) предлагал сберегать иное. Но у нашей власти — иные авторитеты. И иные приоритеты.

 

Национальный контроль за природными ресурсами и ВТО

Несмотря на общую, системную и частную актуальность значительного количества вопросов, возникающих при рассмотрении присоединении России к ВТО, существует, тем не менее, и один вопрос, который мне именно применительно к России представляется главным. Это вопрос о безусловном полном национальном контроле за собственными природными ресурсами или же, напротив, об отсутствии такового контроля.

При этом ошибочно представлять себе в качестве альтернативы национальному контролю некий идеал свободного всеобщего демонополизированного доступа к нашим природным ресурсам в интересах всеобщего (общечеловеческого) блага. Реальная альтернатива одна — как в фактически колонизированных странах: контроль за нашими природными ресурсами транснациональных корпораций, тесно интегрированных с интересами США и других стран НАТО.

Шесть основных направлений и содержательных аспектов этого контроля:

— регулирование объемов добычи;

— регулирование направления потоков добытых ресурсов;

— регулирование соотношения объема ресурсов, направляемых на внешний рынок, и объема ресурсов, оставляемых для рынка внутреннего (влияние на ценообразование через экспортные таможенные пошлины или квоты);

— контроль за содержанием наших недр (первичная геологическая информация);

— связывание доступа к нашим ресурсам гарантированным заказом российскому машиностроению и другим высокотехнологичным секторам экономики, или же отсутствие такового связывания;

— связывание доступа к нашим ресурсам обязательствами по предоставлению в обмен свободного доступа российских предприятий на коммерческой основе к самым современным высоким технологиям, которыми владеют партнеры.

По всем шести ключевым направлениям в этой сфере, важнейшей для самой возможности в дальнейшем диверсификации экономики и развития высокотехнологичных ее отраслей, Россия практически не добилась ничего. При этом специально обращаю внимание специалистов и представителей различных отраслей экономики — от сельского хозяйства до материало— и энергоемкой промышленности: отказ от экспортных пошлин на энергоресурсы и приведение внутренних цен на топливо к «мировым» осуществляется опережающими темпами и как будто даже добровольно. А этот фактор — внутренняя цена на энергоресурсы (ее приведение в соответствие с «мировыми ценами») — окажет на наше сельское хозяйство влияние никак не меньшее, нежели даже и полный отказ от таможенной защиты соответствующих отраслей.

Для машиностроения же (а значит, и для предприятий двойного назначения, и для оборонной промышленности) главное следующее: даже в отдаленной перспективе у нас нет ни малейших оснований ожидать какого-либо иного реального источника масштабных инвестиций в перевооружение нашего машиностроительного комплекса, кроме связывания самой возможности доступа к нашим недрам гарантированным заказом на оборудование и услуги российским предприятиям.

ВТО подобного не допускает, и, в угоду требованиям Запада, в нашем законодательстве уже предусмотрены оговорки о прекращении требований подобных преференций национальному производителю после присоединения страны к ВТО (например, в законе «О соглашениях о разделе продукции»).

Отказываясь от своего суверенного права на такое связывание, соглашаясь на условия, диктуемые нам извне, российская власть преступно отказывается от самой возможности реальной реиндустриализации и возрождения страны как действительно мощной промышленной и научно-технологической державы.

В целом: присоединяясь к ВТО, мы узакониваем на обозримую перспективу систему абсолютно не равноправных, дискриминирующих Россию (с ее нынешней спецификой) торгово-экономических отношений. То, чем владеем мы, становится практически всеобщим достоянием — транснациональные корпорации будут не у нас покупать наши ресурсы на наших условиях, но будут наравне с нами сами брать их у нас практически по себестоимости. В то же время, то, чем владеют они — необходимые нам технологии, — мы не сможем получать у них не только по себестоимости, но и более того, не сможем покупать даже и по самым что ни есть рыночным ценам.

То есть они за собой право ограничивать поток технологий к нам сохраняют, в то время как мы право регулировать поток своих ресурсов к ним теряем.

После потери национального контроля за ключевой козырной картой России в глобальной экономической игре — за собственными природными ресурсами, последней и уже единственной такой картой в игре геополитической останется ядерное оружие. Но, в условиях предсказуемой в рамках ВТО дальнейшей деградации научно-технологического и промышленного потенциала страны, утеря и этой последней козырной карты, а, значит, и уже окончательная утеря суверенитета страны, будет делом лишь времени…

 

Приватизация — залог ли эффективности?

Нам предстоит масштабная приватизация стратегических активов. Обсуждать это пришлось как раз в тот день, когда Совет Федерации триумфально (при всего трех «несогласных») ратифицировал присоединение страны к ВТО (позднее президент подписал закон о ратификации — в субботу 21 июля). И что после этого сказать о приватизации, чего от нее ожидать гражданам России?

Мой ответ — ничего. Кроме, разумеется, очередного сверхобогащения тех, кто к процессу причастен. А также дальнейшего разрушения жизненно важной инфраструктуры (которая, впрочем, и сейчас рушится) и в будущем значительных издержек при попытках ее восстановить.

При этом самым принципиальным мне представляется отнюдь не вопрос о «Роснефти» — это дело вполне поправимое. В том смысле, что в суверенном государстве с национально ориентированной властью, независимо от того, кто собственник добывающей компании, нет проблемы направить ее деятельность в национальных интересах, в том числе, через налоговые и таможенные механизмы выжать из нее все излишние необоснованные сверхприбыли в пользу государства и общества. Другое дело, что ВТО эти возможности существенно ограничивает, особенно, с учетом риска получения или перевода теперь ключевых месторождений на режим СРП. Именно здесь главная опасность. Но это — не вопрос именно приватизации, а вопрос, прежде всего, предательства со сдачей страны на неприемлемых (с точки зрения перспектив самостоятельного высокотехнологичного развития) условиях в ВТО.

Более принципиален вопрос с «Русгидро» и с РЖД — с нашими гидроэлектростанциями и железной дорогой. И то, и другое — жизненно важнейшая для нас инфраструктура. Нет ничего абсурднее и вреднее, чем, в погоне за вульгарно понимаемой «эффективностью», не ставить перед инфраструктурой задачу обеспечения наилучших условий для работы (в том числе, для прибыльности) основных производящих секторов национальной экономики, но позволять инфраструктуре и даже стимулировать ее к работе с мотивом максимизации собственной прибыли…

Не говоря уже о том, что при прокладке железных дорог и, тем более, при строительстве гидроэлектростанций, наносится столь неисчислимый ущерб природе (в современном понимании, включая последствия, которые в полном объеме сразу и невозможно предвидеть), что делать это возможно только и исключительно из соображений общего интереса и общего блага, а при переводе этого вопроса на коммерческие рельсы, по-честному расплатиться с обществом и государством, на самом деле, ведь будет вообще никогда невозможно…

И, наконец, о поражающей воображение, с моей точки зрения, просто уже серости и некомпетентности авторов идеи и программы приватизации. В своей книге «О бочках меда и ложках дегтя» (2003 г.) я описывал эту часть реформы электроэнергетики под заголовком «О введении в России конкуренции между разными сигналами светофора». И это аналогия почти полная. Действительно, ведь у каждого вида электростанций в общей системе есть своя функция (как у каждого сигнала светофора), и конкурировать они ни в коем случае не должны. Функция гидростанций в общей системе — регулирующая, так как именно на них можно чрезвычайно быстро поднять и сбросить мощность, что невозможно или весьма затруднительно, и потому экономически не эффективно и на станциях атомных, и на крупных тепловых. То есть, конечно, все возможно, и регулировать систему можно без гидростанций вообще. Но только это элементарно дороже — часть энергии придется сжигать впустую. А значит, каждый киловатт, потребляемый нами, будет дороже по сравнению с системой, имеющей оптимальное регулирование.

И тут ведущий спрашивает: но ведь, действительно же, есть проблема — слишком высокий уровень «огосударствления» нашей экономики, и авторитетные эксперты утверждают, что для повышения эффективности экономики совершенно необходимо ее дальнейшее «разгосударствление»?

Мой ответ, если кратко, такой: наша экономика отличается от экономик США, Китая, Германии, Франции, Швеции и др., прежде всего не долей госсобственности, но уровнем правопорядка и его (правопорядка) нацеленностью. У нас Мавроди получил 4 года тюрьмы, а в США он получил бы, может быть, 400 лет, ну уж точно не менее 40. Разница есть? И, главное, эта разница несопоставимо важнее разницы в соотношении доли госсобственности и доли частной собственности.

И обратите внимание: в период экономического кризиса от той «священной коровы», что навязывается нам (фетишизация частной собственности), США отступили — «Дженерал моторз» практически национализировали, пусть и временно. Но даже столь же временно «либерализировать» свой УК (свои — в разных штатах разные), в том числе, составы по экономическим преступлениям, и, тем более, заменять тюрьму за взятки штрафами (как это пышным цветом цветет у нас) им и в голову не пришло.

Значит, неизменность чего для экономики важнее?..

И у нас за действительно главную цель нынешней власти — масштабную приватизацию, никто бы не проголосовал. Цель это или лишь тактическая задача — оставим в стороне. Парадокс: никто не скрывал истинные намерения «главного патриота страны» и его команды, но на этом особенно и не акцентировалось внимание. А желающих знать и понимать оказалось недостаточно…

 

Длинные кредиты и надежды на короткую память

Президент выступил за «дешевые и длинные деньги для кредитования экономики». Плюс продемонстрировал некоторую осведомленность в том, какие цели, отличные от зафиксированного в наших законах, официально поставлены законодателем перед цетробанками иных стран. Но призвал не к корректировке закона, а лишь «подумать». Что же так?

Может быть, вопрос столь сложен и неоднозначен, что нужно еще годами и десятилетиями думать о том, как нам лучше организовать ЦБ?

Хорошо помню: когда мы — Совет Федерации (первый, выборный) — в 1995-м году дважды отклоняли закон о Центробанке (как о некоей странноватой «конторе», а не о надлежащем органе высшей власти в сфере денежной эмиссии, регулирования денежного обращения и кредитно-банковской сферы), в СМИ это замалчивалось — подумаешь, какая ерунда… И руководство тогдашней Думы преодоление вето СФ проводило, как тайную спецоперацию. Дважды — и оба раза без предупреждения представителей СФ и предоставления им слова. И оба раза вне официального времени работы Думы: по окончании рабочего дня или в обеденный перерыв. И не как важнейший вопрос, а в «разном». Тоже понятно — мелочь ведь какая-то… Кстати, депутата — основного проводника закона — щедро отблагодарили: сначала постом министра финансов, а затем и должностью руководителя банка «ВТБ-24», где он счастливо пребывает и поныне.

Наивный вопрос: хоть один руководитель госструктуры занимает ли у нас свой пост вопреки президенту, не за «заслуги» в понимании таковых нынешним главой государства?

Позднее предпринимались многократные попытки добиться корректировки закона с целью повернуть ЦБ и всю финансовую систему на интересы отечественного производства. Рабочие группы и согласительные комиссии работали, уже практически подходили к результату, после чего все усилия руководством групп и комиссий саботировались, а саботажники щедро вознаграждались. В частности, депутат — руководитель рабочей группы от Думы — и поныне зампред ЦБ.

И снова прежний наивный вопрос: вопреки ли это воле нынешнего главы государства?

Примерно с конца позапрошлого года команда нынешнего президента вдруг стала интенсивно примеривать на него кафтан давнего борца против ЦБ и даже, страшно сказать, борца за его … «национализацию». В частности, интенсивно распространять в комментариях в Сети сказки о том, как «национальному лидеру» в начале двухтысячных не дали взять ЦБ под свой контроль. При этом как-то забывается, что председатель ЦБ назначается и снимается с должности Думой исключительно по предложению Президента. Более того, фактически и все руководство ЦБ, а значит и неформальное для него целеполагание, и его подлинное мотивирование осуществляется именно президентом. Какие же еще скрытые силы тут искать?

И если ЦБ на протяжении десятилетий выступал не как суверенный эмиссионный центр, а лишь как второразрядная меняльная лавка, значит, на то была воля (или безволие настоять на ином) первого руководителя государства. И никак иначе.

Последний же трюк, запущенный в СМИ — это видный представитель правящей партии Е. Федоров, как будто по секрету просвещающий нас, что «страна оккупирована» и лишь «национальный лидер» пытается нас из этой самой «оккупации» вывести. Мол, «лидер» делает, буквально, все, что может, но руки, понимаете ли, совершенно связаны. И сейчас на повестке дня — «национализация ЦБ» — даже законопроект соответствующий, как будто, внесли. Вот тут мне было любопытно: поддержит ли «национальный лидер» в послании своего верного оруженосца (точнее, «образа спасителя» — носца) Федорова в идее «национализации ЦБ»? Нет, не поддержал. Руки, наверное, «связаны».

Вот так, руки до того связаны, что ничего не может: и в ВТО втащить страну был совершенно обязан, и о «дешевых и длинных деньгах для экономики» предлагает лишь «подумать». Ничего не может. Может только разрешить комедианту (это — не оскорбление, а оценочное суждение — искреннее преклонение перед талантом) Е. Федорову открывать нам глаза на правду-матку и организовывать вместе с неким Дворковичем-братом (братом Дворковича-придворного) новую партию чего-то вроде «национального освобождения». С «национальным лидером» во главе, разумеется…

Но об этом, впрочем, в послании — ни слова. Может, рано еще так раскрываться? А может и осознали, что прокремлевско-«патриотический» проект поручили таким, скажем мягко, специфическим персонажам, что без толку (не буду уподобляться нашему премьеру и использовать термины типа «козлы»). Надо что-то новенькое придумывать. Или, хотя бы, под эту же лажу других исполнителей подбирать…

И вернемся к «дешевым и длинным деньгам для экономики». Одну «обнадеживающую» новость Президент нам все же сообщил. С 2013 года до целых 100 млрд. руб. из резервных фондов (а эти фонды раздуты уже до 9 % от ВВП; для общей картины добавьте к ним еще примерно столько же у ЦБ — вот вам пропадающий целый второй годовой бюджет!) планируется-таки вкладывать в российские ценные бумаги, связанные с нашими инфраструктурными проектами. Поздравляю. Желательно не забыть это сравнить:

а) с уже одобренными, ну просто жизненно необходимыми расходами на переезд высших судов в Петербург — 50 млрд. руб.;

б) с планируемыми расходами бюджета на обслуживание разницы между 0,8 % годовых, получаемых нами от хранения основных сумм резервов за океаном и 6–7 % годовых, под которые Россия, имея профицитный бюджет, тем не менее, продолжает абсурдно набирать внешний долг — это уже несколько сотен миллиардов рублей в год…

Но о последнем — об этом гигантском насосе, исправно продолжающем выкачивать из нашей страны соки, в послании не оказалось ни слова. Вот что значит, «правильная» Конституция, обязывающая депутатов собраться на заслушивание послания Президента, но не предусматривающая право депутатов хотя бы задать вопрос и, тем более, обязанность последнего отвечать. Это ж иначе, как телекартинка могла бы быть испорчена…

 

Будет ли капитал национальным?

Об офшорном характере нашей экономики с высокой трибуны — далеко не впервые. Даже и с десяток лет назад, если поискать, можно найти примеры постановки этим же руководителем этого же вопроса. Но только как-то не однозначно и жестко, а мягонько, на уровне чего-то вроде призывов к совести. Так и на этот раз. «Девять из десяти сделок, заключенных между нашими корпорациями, не регулируются российским законодательством» — приведенный пример впечатляет. Но вывод-то явно не адекватен. Вместо жесткого и однозначного решения, аналогичного хотя бы действиям соседей-эстонцев (радикально более высокие налоги на доходы, полученные от компаний, хотя бы на 15 % офшорных), что мы услышали? Не говоря уже об элементарном праве и обязанности перевести все, где есть контрольные пакеты государства и плюс все соответствующие «дочки» под российскую юрисдикцию…

Мы услышали всего лишь благие пожелания улучшать законодательство, а также … «добиваться прозрачности офшоров». Что называется, приехали.

Для наблюдателя же, не включенного в вопрос, для телеаудитории всей страны — полное впечатление искреннего анти-офшорного пафоса в послании…

И далее: «Лучший способ сделать бизнес патриотичным — сделать привлекательной российскую юрисдикцию». Кто же против — законодательство нужно совершенствовать. Тем более, когда еще такие «амбициозные» цели декларируются — «вхождение России в двадцатку стран с наилучшим предпринимательским климатом»… Но разве суть и причина «офшоризации» в этом? Как будто даже и не догадывается, зачем его же друзья, торгующие нашими природными ресурсами, зарегистрировали свои компании за рубежом. Или есть планы сделать российскую юрисдикцию еще более привлекательной… для разворовывания страны прямо здесь, внутри, не выезжая за рубеж?

И тут же в качестве «патриотичного примера», который подаст само государство — предстоящая масштабная приватизация, которую намерены проводить (вот великое достижение!) на российских площадках. Поздравляю! О том, что «консультантами» при этом (по существу, организаторами приватизации наших стратегических активов) выступают ключевые транснациональные корпорации — ни слова. Равно как ни слова и о том, кто практически гарантированно будет покупателями наших стратегических активов. И это в условиях, которые его же советник С. Глазьев на недавнем заседании Совета по внешней и оборонной политике назвал «войной печатных станков». Но не хочет Президент слышать этого своего советника. И результат ожидаем: им — наши ключевые активы, нам — горка резаной бумаги. Которую они, при необходимости, напечатают прямо перед нашей очередной «честной» приватизацией — специально в необходимом объеме… А президенту — и это хорошо. Он же ясно сказал, что эта приватизация, в отличие от приватизации 90-х, мол, вообще не ради денег…

Итак, что первое должно вызвать у наших граждан безусловную поддержку? Разумеется, провозглашенное, да еще и весьма артистично поданное («Подождите радоваться, может быть вам еще и не понравится»…) предложение запретить зарубежные счета и владение акциями госчиновникам, политикам и руководителям госкомпаний, а также их ближайшим родственникам. Не случайно и я поставил этот вопрос на первое место, раньше всех прочих провозглашенных президентом приоритетов, экономических и социальных проектов: с нынешней, абсолютно разложившейся системой госуправления декларировать можно все, что угодно, но толку ожидать невозможно.

Все вывезенные из страны чиновниками и политиками деньги — домой. Кто против? Реакция зала дружная — буквально «на ура». Но невольно хочется спросить: так, а чьи же еще счета собираются запретить, если не, прежде всего, всех тех, кто собрался в зале и их же ближайших родственников? Напомню: послание, хотя официально и Федеральному Собранию, но в зале — все высшее начальство, включая министров и т. п. Зачем оно здесь — отдельный вопрос, наверное, для торжественности. Но факт налицо. И надо ли доказывать, что если зарубежных счетов и тому подобного не будет у этих, так обрадовавшихся предстоящему запрету, то, тем более, автоматически не будет и у всех, кто под ними, ниже?

Тем не менее, обнадежились, но тут вспоминаем, что слушаем речь не нового лидера, впервые избранного на столь высокий пост, а человека, правящего страной уже более десятка лет. Тогда почему же раньше этот вопрос не возникал или, как минимум, не ставился так остро? Что изменилось? Сказки о том, что «национальный лидер» только теперь по настоящему окреп, оставим для совсем доверчивых. Что же остается?

Версии всего две.

Первая. Власть знает, чем согреть нам душу — сейчас вмиг растиражируют по всем телеканалам. При этом всегда остается возможность, как это и делалось до сих пор, продекларировать одно, а реализовать иное — так, чтобы интересы «классово близких» не ущемить. Так, если обратили внимание, недвижимость за рубежом политикам и госчиновникам оставили — можно. А это ведь — основной механизм сохранения крупных состояний. Что же касается требования декларирования и обоснования источников, так это мы уже приходили и, как известно, никто из действительно «крупной рыбы», включая ближайших сотрудников президента, министров и т. п., не пострадал.

И версия вторая — закон Магнитского, принятый в США. Тот самый, против которого наша власть так протестовала и все обещала подобрать достойный ответ. Официальный ответ, наверное, будет, но, надо понимать, исключительно для отвода глаз. Реальный ответ — не он ли это? И тогда понятно, почему зал так дружно аплодирует: это — не ограничение, а подсказка и спасение. С учетом всего, что нам известно про эту власть до того, не исключено, теперь будут созданы и какие-то механизмы, позволяющие безболезненно перевести часть ранее вывезенного за рубеж обратно и хранить уже дома.

Вы меня спросите: тем не менее, в целом — это же будет хорошо? Может быть, даже и не хорошо, но, не исключаю, все-таки чуть лучше, чем есть до сих пор. С учетом же того, что проще и надежнее не возвращать домой, а всего лишь перевести в разрешенную недвижимость за рубежом, может быть совсем чуть-чуть. И даже за это спасибо — кому? Американскому конгрессу…

 

Забота власти о гражданах: о своих или заокеанских?

Недавно участвовал в странноватой радиопередаче. Странноватой потому, что, вроде, не дебаты, не противники, и вопрос вполне очевидный — повышение цен и тарифов на ЖКХ, и спорить двоим гостям студии было (имею в виду не анализ и возможное оспаривание проводимой в стране политики, а спор друг с другом) особенно не о чем, но почему-то одному как-то очень хотелось. И не стоила бы эта передача, может быть, особого внимания, если бы одно мое утверждение не было неожиданно «авторитетно» (как доктором наук!), да еще и, скажем мягко, в не вполне корректной форме, оспорено моим визави — вроде как, известным (имеющим доступ к массовым СМИ) экономистом.

А именно: в дополнение к нынешнему (с 1 июля) росту тарифов, еще через полгода, с января 2013 года, как известно, планируется переложить на нас с вами полную финансовую ответственность за капремонт многоквартирных домов. При том, что, в силу не производившегося своевременно (в самые «тучные» годы) ремонта, износ жилого фонда доведен до 60–70 %. И никакого зачета прежних наших отчислений-накоплений не планируется. То есть, государство нам «прощает» наши прежние платежи, и мы, фактически, будем накапливать на свой будущий капремонт с нуля, то есть, повторно. Соответственно, я привел в пример официальные данные о сумме недофинансированного государством капремонта нашего жилого фонда: 3,6 трлн. руб. — эта сумма значится в документах Думы. Сумма, вроде как, совершенно неподъемная. И потому, надо понимать, по замыслу авторов законопроекта нет другого выхода, кроме как переложить с января следующего года расходы на своевременно не осуществленный государством капремонт домов непосредственно на плечи граждан, с фактическим обнулением прежних обязательств — на те самые 3,6 трлн. руб. И я сравнил это с суммарным объемом наших фантастических валютных резервов Центробанка и Правительства в полтриллиона уже долларов — то есть, почти в пять раз больше. Дальнейший мой вывод был прост: наши власти, имея все для того возможности, тем не менее, не выполнили и теперь обнуляют свои обязательства перед нашими гражданами — для того, чтобы другое государство, США, свои обязательства перед своими гражданами фактически нашими деньгами, выполняло.

Почему моему визави, кстати, прежде мною вполне уважаемому (априори — просто как ничем себя в моих глазах ранее особенно не дискредитировавшему), вдруг пришло в голову называть эти мои сопоставления и утверждения демагогией — это, похоже, относится к сфере, не имеющей отношения к обсуждавшейся теме, скорее, из психологии. Но вот аргументы, высказанные против моей позиции этим «экономистом», позиционировавшим себя, в том числе, на этой передаче, как вроде бы «анти-либерал», заслуживают разбора. И, с учетом того, что один из комментаторов к последним моим колонкам попросил меня вновь, как крайне актуальную, затронуть тему Центробанка, заострю на них внимание — как на некоторой, с моей точки зрения, квинтэссенции того, что массово выдается (даже некоторыми вроде как «анти-либералами») за якобы научное знание, за нечто, само собой разумеющееся, но что на самом деле таковым ни в коем случае не является.

Итак, первый и главный тезис моего визави (привожу, разумеется, по памяти): эти деньги (валюта) уже выкуплены нашим Центральным банком — на них уже выпущены рубли, которые и находятся в обращении в российской экономике. Из чего, надо понимать (это уже я продолжаю мысль, и подобный тезис я неоднократно слышал от самых вульгарных и приближенных к нашему ЦБ либералов от экономики), следует, что никаких денег просто уже фактически нет — ведь нельзя же одни и те же деньги запустить в экономику дважды…

Парадокс заключается в том, что при поверхностном рассмотрении аргумент кажется даже и здравым: если доллары уже куплены ЦБ за рубли, и эти рубли запущены в экономику, то как можно и исходные доллары тоже запустить в ту же экономику?

В чем же здесь подмена понятий? А в самом понятии «эти рубли».

Поясню: это понятие имеет смысл только и исключительно в одном случае — если ЦБ суверенной с виду страны запускает в оборот национальную валюту (рубли) не по самостоятельному алгоритму, привязанному исключительно к собственному национальному экономическому механизму, и в количестве, необходимом для наиболее эффективного обслуживания товарооборота, но в привязке к имеющимся в наличии (купленным Центробанком) «настоящим» деньгам, выпускаемым другими (надо понимать, «настоящими») государствами, — к долларам и евро.

Последний вариант называется «кэренси боард» (currency board). Это то самое, что в конце прошлого века было принято в Аргентине, как официальная и узаконенная политика, но что привело страну спустя десятилетие к такому кризису и дефолту, что бывшему министру (автору и основному проводнику идеи) пришлось спасаться из страны бегством за границу…

Но специально обращаю на это внимание: применительно к нам, это — не какое-либо объективное экономическое или законодательное требование, а лишь один из большого разнообразия вариантов финансовой политики государства. С моей точки зрения, это вариант чрезвычайно вредный и совершенно неуместный применительно к суверенному государству, имеющему потенциал и стремящемуся к самостоятельному интенсивному экономическому развитию. Но даже не это мое личное мнение здесь важно. Важнее другое: ни Конституция, ни публично принимаемый парламентом закон никоим образом не предписывают нашему Центробанку проводить именно политику «кэренси боард» (currency board). Но зато на такой политике настаивают «авторитетные» международные финансовые институты, фактически контролируемые США…

Далее. Говорить о невозможности использования Центробанком денег (долларов), которые, вроде как, уже используются в экономике (в виде выпущенных «за них» рублей), можно, но только если не знать и не понимать, как банковско-финансовая система вообще мультиплицирует любые реальные деньги и ценности. Хотя об этом можно прочитать в любом учебнике по экономике и финансам: как под каждый реальный рубль активов банки накручивают друг другу и своим клиентам кредиты на несколько рублей. Хорошо ли это — отдельный вопрос, и существуют методы ограничения этого накручивания, прежде всего, так называемые «нормы резервирования» — когда под каждые выданные банком 100 рублей кредита он должен, например, 10 рублей зарезервировать в ЦБ. Но нас-то сейчас интересует совсем другое: это почему же частным банкам совокупно в своих частных интересах на каждый реальный рубль накручивать по несколько рублей новых виртуальных денег можно, а государству (его Центральному банку) в наших общих интересах запустить по существу тот же механизм мультиплицирования реальных ресурсов и тем увеличить объем денежных средства в экономике нельзя?

Более того, пример привожу упрощенный, но именно ради понимания его физического смысла. Конечно, согласимся: если и эти доллары тоже просто «выбросить» на рынок параллельно к уже поступившим «за них» рублям, например, равномерно раздарить гражданам, то это, понятно, просто приведет к мгновенному увеличению суммарной денежной массы, не обеспеченной каким-либо товаром, и, следовательно, к частичному обесценениванию денег вообще — подорожанию (хоть в рублях, хоть в долларах) любых имеющихся товаров. Но ведь есть и путь принципиально иной (продолжаю свой намеренно упрощенный пример): на все эти доллары закупить на Западе самое современное промышленное оборудование и начать выпускать жизненно необходимую продукцию, включая ту, что необходима, кстати, для выполнения обязательств государства перед гражданами по капремонту жилого фонда. И что мы получаем тогда: объем денежной массы на внутреннем рынке не увеличился (оборудование куплено за рубежом), но оборудование начало выдавать продукцию. Значит, увеличивается объем предложения необходимого товара — того, которого сегодня нехватка, плюс монополия, и потому цены необоснованно завышены. Самый яркий пример — элементарный цемент. И никуда не деться, начинает падать цена. Значит, инфляция — от якобы «двойного использования одних и тех же денег» — далее не растет, а таким образом, напротив, ограничивается, сдерживается.

Не говоря уже о том, что еще лучше, еще эффективнее: на эти, якобы, «уже использованные» (запущенные в свою экономику в виде выпущенных «за них» рублей) доллары закупать, так называемое «оборудование для производства оборудования» и соответствующие технологии, лицензии и патенты…

Читатель вправе спросить: так что же мешает реализации такого сценария? Ответ известен: нынешняя власть, ее представления о мире и (или) зависимость от внешних сил. Мне ранее приходилось писать об этом неоднократно: наш ЦБ — не орган финансового и банковского регулирования суверенного государства, проводящего самостоятельную политику собственного развития, а, по существу, лишь некий филиал заокеанской Федеральной резервной системы, лишь некая заурядная меняльная лавка, гордящаяся тем, что выпускает рублей ровно столько, сколько получает долларов. В соответствии с тем самым пресловутым, ранее мною уже упомянутым «кэренси боард». Официально, как будто, у нас нигде не зафиксирована обязанность ЦБ проводить именно такой курс, но, например, первый зампред ЦБ А. Улюкаев неоднократно публично заявлял, что ЦБ ни одного рубля не выпускает сверх полученных долларов…

Второй тезис моего вчерашнего визави: о том, что, мол, наши резервы уже далеко не только в американских бумагах и, мол, за последнее время структура наших резервов существенно улучшилась. Как говорится, хотелось бы верить. Но это относится лишь к тем, кто склонен верить, я же склонен знать. Но достоверно знать о размещении резервов нашего государства никакой возможности нет. Данные, как известно, частично — не слишком доступны, а частично — даже и прямо засекречены. А самоотчеты власти о ее достижениях, с дозированной информацией, не проверенные непредвзятыми контролирующими органами, имею основания рассматривать как в принципе не заслуживающие внимания.

И третий тезис моего визави, упрекнувшего меня в «демагогии»: о том, что резервы нам нужны для поддержания финансовой стабильности. Тезис замечателен тем, что сколько бы ни было этих резервов, всегда можно сказать, что они нужны именно для этой святой цели. Но нескромный вопрос: а стабильность для чего? Иначе говоря: мы таким образом защищаем стабильность развития? Тогда я — абсолютно «за». Или же стабильность дальнейшей деградации? Собственной, подчеркну, деградации, при вложении своих реальных ресурсов в чужое развитие.

Судите сами. По научно-технологическому развитию мы на каких в мире местах? Как-то даже и неудобно говорить. А по финансовым резервам?

Чувство гордости прямо-таки переполняет: по финансовым резервам мы — на третьем месте в мире (если не ошибаюсь) после Китая и Японии.

Но где в научно-технологическом развитии и его обозримых перспективах Китай и Япония?

И где мы?

Если пресловутая стабильность, поддерживаемая столь гигантскими резервами, нужна для обеспечения стабильных условий для производящих секторов национальной экономики, прежде всего, для высокотехнологичных секторов, для надежного калькулирования ими соотношения расходов и доходов, снижения рисков и повышения конкурентоспособности, то я — всячески «за». Но на тот объем высокотехнологичной продукции, что мы реально выпускаем, согласитесь, имеющиеся резервы — фантастически запредельны.

Если же столь гигантские резервы оправдываются лишь стабильностью условий для финансовых манипуляций… Хотя истинный их смысл, с моей точки зрения, вообще иной. А именно — финансирование развития государства — стратегического конкурента. Но даже если бы и предположить, что все действительно ради стабильности в банковском секторе, так у нас прибыли финансового сектора (совокупные прибыли банков) и так оба последних года рекордные и беспрецедентные…

Повторю, вопрос здесь вовсе не в призыве к какой-либо скромности типа «по одежке протягивай ножки». Вопрос в приоритетах.

Каждый «лишний» доллар можно потратить либо на резервирование — складирование за океаном, вроде как, «на черный день». Либо на сегодняшнее поддержание систем реального жизнеобеспечения (включая наше жилье и инженерные сети, что в нашем климате особенно критически важно), а также промышленное и технологическое развитие.

И это тоже — в расчете на будущее. Но в расчете ином — и на тот же черный день, но и на день светлый. Причем, с той принципиальной разницей, что во втором случае черный день может и вовсе не наступить — в том смысле, что черным в полном смысле слова для нас вообще не станет.

Кстати, недавно Верховный суд США подтвердил конституционность проведенной президентом Обамой «социалистической» (по определению республиканцев — противников Обамы) реформы здравоохранения. Искренне поздравляю американский народ и согласен с тем, что в цивилизованном обществе каждый гражданин, даже самый относительно малоимущий, тем не менее, должен имеет медицинскую страховку, иначе говоря, доступ к медицинскому обеспечению. Поздравляю и поддерживаю.

Но категорически возражаю против того, чтобы в самой богатой стране мира это было не исключительно за счет остальных, более успешных американцев, а частично и за счет остального мира, в том числе, за наш с вами счет — за счет того, что наша власть имеет возможность безнаказанно обнулять свои обязательства перед гражданами России.

 

Крепим доверие к… наперсточникам

…Прошел тут саммит «Большой двадцатки». О чем говорили? Об «укреплении доверия». Что решили? Ничего. Если не считать, что кулуарно надавили на правительство Греции так, что оно отменило референдум о принятии страной помощи со стороны ЕС. Действительно, при чем здесь народ Греции? Есть и без него, кому решать. Значит, когда говорится о демократии, надо понимать: речь не о воле народа, выражаемой на референдуме. Нет, о другом — о фактическом отказе от суверенитета и подчинении внешним «демократическим лидерам». Иначе какое «доверие»?

И контекст: в условиях борьбы Запада за насаждение демократии по всему миру, когда сотни тысяч погибших под ракетами и бомбами, — цена уже приемлемая, попытка референдума в колыбели европейской цивилизации по базисным условиям дальнейшей жизни вызывает неприятие. Не парадокс? И как же оправдываются? Да просто: мол, несогласие вызвал не сам референдум, а лишь непредупреждение партнеров по ЕС. Не смешно? Может быть, референдум в Греции пытались провести как-то тайно?

Кстати, несколько ранее и референдум в Исландии — брать ли на себя государству долги исландских банков? — вызвал точно такое же неприятие.

И еще, не обращали внимания: кризисы вроде, прежде всего, финансовые, но только смене подлежат, как кость, бросаемая толпе, не финансовые руководители, а лишь правительства. Финансовая же власть, прежде всего Центробанки, все остаются в неприкосновенности. Более того, в Греции сейчас, при смене правительства, пошли и дальше: оппозиционеры формируют новое правительство, но один прежний министр сохранил свой пост. Догадываетесь, какой? Министр финансов. Наверное, тамошний этакий «неполитизированный профессионал». А иначе, какое же «доверие»?

Профессор стокгольмской школы экономики, большой спец по прямым инвестициям, специально к нам приезжал и выступал на популярнейшей радиостанции — о чем говорил? Опять о «доверии». Если «обеспечить доверие рынков», то вроде как можно решить проблемы.

Самое смешное, что даже и применительно к Италии — тоже все продолжают талдычить про «доверие». И точно: достаточно на одного, ныне наконец отставленного, Берлускони посмотреть, — и, знаете, сразу проникаешься таким доверием…

Дошло до небывалого — бюджет одной из ведущих стран мира Италии поставили под контроль МВФ. Любопытно: а будет ли в рекомендациях и неформальных требованиях МВФ (которые найдут свое отражение в плановых и отчетных документах правительства) применительно к своим то же, что содержалось в 90-е годы в таких требованиях нам? В частности, ограничение независимого парламентского контроля за деятельностью правительства? Ради повышения «доверия», разумеется.

А вообще все происходящее и обсуждаемое очень напоминает мне дискуссии вокруг философского камня: как из незолота сделать золото, или шире — как из ничего сделать нечто. Поясню. Конечно, те меры, которые в ряде стран уже приняты (по регулированию хедж-фондов и т. п.), вполне соответствуют возврату к хотя бы минимуму здравого смысла. И ужесточение бюджетной политики в странах-должниках — дело тоже неминуемое, хотя и ведущее к снижению жизненного уровня граждан. Но ведь не только не решается, но даже и не ставится ключевой вопрос. А именно: за счет чего, за счет выпуска какой продукции и ее сбыта на каких рынках, а также и за счет каких инструментов самостоятельной финансово-экономической политики (которой в части финансовой у относительно малых стран зоны евро в принципе нет) экономика той же Греции должна стать здоровой и обеспечивающей страну необходимыми материальными и финансовыми ресурсами?

Но обсуждать последнее, как известно, недопустимо, «нерыночно». Обсуждать можно лишь «доверие». А также некие правила. А что по этим правилам многие просто обречены не только не победить, но даже и не выжить — сознательно упускается из виду…

Наконец, и нас не обделили вниманием. Глава МВФ Кристин Лагард приезжала в Москву и прочитала нашим экономистам лекцию. О чем? О необходимости нам и далее накапливать золотовалютные резервы. В наших собственных интересах, разумеется: мол, скоро цены на энергоресурсы упадут. И никто не прикинулся дурачком, и не переспросил: «Какие-какие резервы? То есть золотые или валютные?» Но переспросить подобное — это же дурной тон. Это же означает поставить саму главу МВФ в весьма неудобное положение. Ведь накопление «золотовалютных резервов» нужно якобы нам, а чтобы мы накапливали и складировали излишки их валютных фантиков, нужно, очевидно, им. И как в этом признаться? И какое после этого «доверие»?..

И, наконец, о нависшем над нами скором вступлении в ВТО. Что наш президент согласится на такое унижение страны, как внешний контроль грузопотоков на границах России с Абхазией и Южной Осетией (предложите подобное на границах, например, США и Канады — куда вас пошлют?), этого даже я от него не ожидал. И это — ради вступления даже не в международную организацию, предъявляющую ко всем единые правила, а в некий всего лишь торговый клуб, где на «новичке» каждый «старик» может, что называется, «оттянуться по полной». Значит, «дедовщина» — это только в нашей армии плохо, а в мировой торговле — хорошо?

О сути и смысле ВТО и об абсурдности нашего рвения туда влиться мне уже приходилось писать. Ладно, это отложим в сторону. Но ведь бывают разные времена. Допустим, верите вы в то, что конкуренция на мировых рынках выстраивается честно, без скрытой помощи «своим». Верите и в то, что в борьбе слабака с профи без страховки слабак не помрет тут же, а, напротив, окрепнет. И вот вам, наконец, милостиво разрешают выйти на ринг — именно тогда, когда вы мало того, что вконец ослабели от собственной болезни, так еще и началась всеобщая эпидемия гриппа, и вы уже тоже заразились. Время ли начинать такое «лечение» именно сейчас?

 

А нет ли у вас такого же, но с перламутровыми пуговицами?

Президент Путин поручил РАН подготовить альтернативную экономическую стратегию. Есть ли основания для оптимизма?

Признаться, не люблю повторяться. В том смысле, что про операцию «Прикрытие», про разные варианты этой нескончаемой подмены сущностей всяческой шелухой, мне приходилось писать неоднократно.

Но что делать, если последовательность событий в нашей общественной, экономической и политической жизни такова, что, при вскрытии внешней оболочки происходящего, существо под ним обнаруживается все время одно и то же. Тогда ты должен либо придумывать то, чего на самом деле нет — вроде, кто-то где-то видел просвет, и если присмотреться, то не исключено… Либо честно писать лишь о том, что видишь и понимаешь, хотя тебе и самому от этого уже давно просто тошно…

И приходится констатировать: при внешнем разнообразии происходящего, какой-то даже и выдумке, проявляемой сценаристами и режиссерами-постановщиками, тем не менее, на проверку — лишь все новые серии одного и того же спектакля — все те же операции прикрытия…

Но, может быть, я ошибаюсь?

Тем более, вокруг очередной раунд восторгов в отношении последних решений нашего высшего властителя. Не преувеличиваю: только за последние два-три дня не менее трех более или менее известных и вполне критически мыслящих человека описали мне происходящее примерно в таких тонах:

— Ну, наконец-то, кажется, лед тронулся!

— Вот он — Рубикон: если будет перейден, то обратного пути уже не будет!

— Вот теперь, наконец, ясно, что новый курс уже неизбежен!

Что же случилось?

Может быть, президент распустил нынешнее вульгарно-либеральное правительство и предложил кого-то из национально ориентированных сил возглавить правительство новое? Или хотя бы для начала в своей собственной администрации разогнал ценных советничков из бывших министров своего правительства и поставил на их место кого-то из числа, хотя бы, не настолько себя дискредитировавших? Или наложил вето на какой-либо из только что принятых законов, закрепивших и институционализировавших дальнейшее разрушение национальной экономики и демонтаж социального государства?

Может быть, хотя бы пресек перепрофилирование 31-й больницы в Петербурге под судей перемещаемых в Питер высших судов? С одновременным, желательно, и отказом от самого этого абсурдного и чрезвычайно расточительного перемещения, делающего апеллирование к высшим судам для большинства граждан страны еще и дополнительно необоснованно более сложным и дорогим — попробуй, доберись до Питера, если все пути-дороги (основные транспортные коммуникации) традиционно в Москву…

Кстати, к слову, больница-то, по существу, уничтожаемая — не рядовая, а совершенно незаменимая. В частности, это и городской онко-гематологический (в том числе, детский) центр, где делается трансплантация костного мозга. Зато, если его, вроде как, в интересах перевода из Москвы в Питер «высшего правосудия», уничтожить, то как потом вместе будем в ножки кланяться благородным меценатам и популярным артисткам-благодетелям, рассказывающим нам перед очередными выборами, как «Путин лично помогает детской онкологии»…

Это и городской центр ВЗК — тяжелых системных заболеваний, которыми страдают все больше молодые, да еще и которым просто противопоказаны новые стрессы…

Наконец, там и центр трансплантации почек и гемодиализа: пока новый построят, сколько без своевременной очистки крови успеет умереть?

Ладно, Питер далеко, из Кремля не видно. Но, может быть, верховный правитель хотя бы устроил адекватную взбучку мэру Москвы за свежую «инновацию» — введение в Москве платной государственной скорой помощи, которая якобы будет приезжать быстрее, да еще и будет оказывать какой-то волшебный комплекс «дополнительных услуг»?

К сожалению, ничего подобного не заметно. Так, а что же тогда произошло, откуда такой приступ оптимизма?

А произошло следующее, согласимся, ранее невиданное: президент поручил академикам РАН написать доклад об альтернативной экономической стратегии. А своему советнику академику С. Ю. Глазьеву президент поручил курировать этот проект.

Так, может быть, наконец-то, и впрямь на нашей улице праздник? Могли ли мы хотя бы даже мечтать о том, чтобы сам президент России вдруг начал прислушиваться не только к проамериканским вульгарным либералам, коих он же и понаставил на руководство всеми своими ключевыми экспертными органами, а также кузницами кадров, но и к сколько-нибудь более здравым и национально ориентированным силам?

Убедительности такой версии, как будто, придает и суровый, чуть ли не полувоенный тон изданий, сообщивших о новости — от прежнего презрительно-насмешливого отношения ко всяким «экономическим ортодоксам» не осталось и следа. А также, более того, «переполох» в рядах вульгарных либералов. Сами посудите — одни заголовки чего стоят:

— «Глазьев укажет курс стране», — это газета «Ведомости»;

— «Глазьев разработает план развития России в условиях кризиса», — это газета «Взгляд»;

— «РАН и Глазьев учат Путина, как спасти мир от кризиса», — это уже «Аргументы. ру»;

— «РАН подготовит Россию к «финансовой войне», — «Forbes.ru»;

— «Глазьев дал президенту советы. Чубайс переполошился», — «КМ. ру».

Невольно хочется спросить скептиков: чего же вам еще не хватает?

Действительно, чего?

А не хватает, скажем так… неопытности.

Начнем с простого. Вообще, о том, что кто-то кому-то дал какое-то поручение, мы с вами откуда узнали? Не говоря уже о сведениях о «переполохе» в рядах противника?

Уточняю, например, и. о. главреда издания, сообщившего о «переполохе» Чубайса — бывший член политсовета партии «Правое дело», а в своем издании ранее — ответственный за «спецпроекты». Надо ли продолжать?

Ну, где же это такое видано, чтобы сам противник первым вдруг начинал так громко кричать о том, какой в его же рядах, якобы, страшный переполох? Кроме случаев, разумеется, когда о «переполохе» нам рассказывают ответственные за «спецпроекты»…

То есть, предположим, даже не зная ничего больше, тем не менее, не только у меня, но и всякого, способного поинтересоваться не только рекламным звоном, но и источниками получаемой информации, есть основания для отношения к «поворотной» новости, скажем мягко, настороженного. Но, может быть, мы знаем и что-то еще, что прольет нам на ситуацию некоторый дополнительный свет? Судите сами.

Президент Путин поручил РАН подготовить доклад к марту. То есть, вроде как, очень быстро? Или же, напротив, как-то слишком неспешно?

Если, что называется, с нуля, с чистого листа, если, предположим, РАН до того лишь физикой и астрономией занималась, а теперь неожиданно поручили заняться еще и экономикой, то тогда ну просто чудо оперативности требуется. Но надо ли мне перечислять, сколько в РАН институтов, занимающихся экономикой, академиков-экономистов, не говоря уже о член-корреспондентах, докторах и кандидатах наук? Которые, к слову сказать, все эти годы трудились, проводили исследования и даже публично формулировали свои выводы и предложения.

И тогда невольно возникает совершенно кощунственный вопрос: а, может быть, все необходимое уже давно и неоднократно написано?

Здесь, конечно, уже есть разница между специалистом и рядовым пользователем Сети. Специалист-то, конечно, знает, что особый велосипед придумывать уже не требуется — все расписано давно и детально. Но и человек, скажем так, внешний по отношению к экономике как науке, тем не менее, кое-что даже и в сети найдет без особого труда.

Причем, давайте сразу договоримся: искать будем не все, что есть на эту тему, а лишь то, что прямо и непосредственно подпадает под формулировку поручения президента, а также выполнено не кем-либо еще, а именно теми, кому и дано сейчас «историческое» поручение.

Как там у нас звучало поручение? Цитирую по сообщениям в СМИ:

«Президент РФ Владимир Путин поручил президенту РАН Юрию Осипову подготовить доклад «О комплексе мер по обеспечению устойчивого развития России в условиях глобальной нестабильности» и пакет документов, необходимых для реализации этих мер». От администрации президента вопрос поручено координировать академику Сергею Глазьеву. Доклад планируется представить в марте».

Но, собственно, а что марта-то ждать, если, после совсем непродолжительных поисков в сети, без особого труда находим весьма свежий (осень 2011 года) доклад «О стратегии развития экономики России» под редакцией того же академика С. Ю. Глазьева и с авторским коллективом, включающим академиков — руководителей основных институтов РАН в этой сфере? Да еще и со следующими ключевыми словами в анонсе: «Предлагается системный, прагматичный и творческий подход к анализу состояния и перспектив развития российской экономики в условиях глобальной нестабильности».

Въедливый читатель, конечно, обратит внимание на некоторое различие в формулировках, но столь ли уж оно существенно? Или кто-то всерьез предположит, что в 2011 году ведущие силы нашей РАН говорили и писали лишь о развитии вообще, а теперь президент их надоумил подумать и о развитии устойчивом?

Что же касается «комплекса мер» (может быть, именно это отличает новое поручение президента?), так на странице 23 доклада от 2011 года видим Приложение 1: «Перечень мер по реализации стратегии опережающего развития российской экономики в условиях глобальной нестабильности».

Так чего же еще не хватает? Или кто-то всерьез может предположить, что меры по «устойчивому развитию» будут предложены иные, нежели меры по развитию «опережающему»?

Помните, в фильме «Бриллиантовая рука» герой Юрия Никулина, симулируя покупательский интерес, гулял по магазинам и расспрашивал продавщиц: мол, нет ли у вас халатика точно такого же, но только с перламутровыми пуговицами? Так какие же еще «перламутровые пуговицы» на новом докладе нужны нашему президенту — в дополнение к тем, уже и так бесчисленным альтернативным докладам, что без дела и без какого-либо интереса с его стороны пылятся в его же архивах? Наверное, в точности те же, что нужны были и герою Никулина…

Конечно, как экономисту, мне, по формальному ученому статусу всего лишь кандидату экономических наук, не пристало давать оценку докладу под научной редакцией академика Глазьева и выполненного под руководством группы академиков — директоров ключевых в этой сфере институтов РАН. Но как в прошлом и член парламента страны, и руководитель в системе государственного управления, наконец, как гражданин страны, интересующийся проблематикой, я вполне вправе оценку дать. И она такова: доклад от 2011 года вполне добротный и внятный (впрочем, равно как и прежние доклады, исправно направлявшиеся во все инстанции, включая президента и правительство, но не вызывавшие ни малейшего интереса). И предложенный в этом последнем докладе перечень мер, будь он принят за основу к исполнению (что руководству страны можно и нужно было сделать еще год назад), задал бы верное направление действий, а уже в ходе реализации мог бы быть, при необходимости, как-то дополнен и скорректирован. Так, зачем же ждать марта и нового доклада? Если по делу, то что мешает начать реализовывать то, что этими же авторами и их коллективами уже предложено? Или хотя бы официально обсудить это на уровне администрации президента и правительства?

А мешает одно — прямое и однозначное противоречие предлагаемых мер тому курсу, который проводится сейчас. И который, как мы уже отмечали выше, только что закреплен на обозримый период юридически и институционально.

Предложенная нам с вами свыше последовательность действий — отнюдь не та, что мы могли бы признать разумной и ответственной. А именно: сначала публично обсудить предложения РАН, соотнести их с предложениями пригретых и так обласканных нынешней властью авторов «Стратегии 2020» (за этот ценнейший труд ставших в очередной раз орденоносцами), и только после этого принимать ключевые решения по стратегии развития страны. Нет, реализована иная схема: всякая альтернатива вульгарно-либеральному и, по существу, пораженческому перед лицом заокеанской сверхдержавы курсу на дальнейшую деградацию страны абсолютно проигнорирована:

— страна втянута в ВТО, чем существенно ограничен ее суверенитет в выборе дальнейшей экономической политики. Притом, что тот же академик Глазьев, будучи секретарем Таможенного союза, неоднократно говорил о том, что вступать в ВТО можно только вместе — на согласованных с Белоруссией и Казахстаном условиях (см. на официальном сайте Глазьева его интервью «Сергей Глазьев: Ни один из участников Таможенного союза не может вести переговоры отдельно»);

— юридически закреплено изъятие необходимых для инвестиций в свое развитие средств в пользу поддержки американской экономики на уровне не менее 7 % ВВП («бюджетное правило»);

— приняты законы, ведущие к коммерциализации и тем самым к неминуемой дальнейшей деградации всей социальной сферы, включая образование и здравоохранение;

— принята концепция пенсионной реформы, по факту скрыто, но все же повышающая пенсионный возраст — просто не через формальную возрастную границу, но через требования к трудовому стажу (тридцать пять лет, и это без учета образования, декретных отпусков и т. п.), необходимому для полных выплат.

— наконец, принят закон о бюджете на текущий год, в котором закреплены все реальные (в отличие от красиво декларировавшихся) приоритеты власти, а также «Основные направления кредитно-денежной политики на 2013–2015 гг.», продолжающие прежнюю политику удушения национальной экономики и, тем самым, предоставления возможности «нашим зарубежным партнерам» скупить у нас все, что они только пожелают, буквально, за бесценок (притом, что решения о смягчении кредитно-денежной политики и ориентировании на покупку реальных активов — это такой эвфемизм включения на полную катушку печатного станка — мировые эмиссионные центры принимали еще летом-осенью).

А после всего этого почему бы и не послушать этих странных академиков, которым что-то все не нравится?

Нет, даже не так. Слушать их (а, тем самым, всех нас — граждан страны, кого чудом еще сохранившаяся честная экономическая и социальная наука на самом деле и представляет), как и раньше, похоже, всерьез никто в нашей власти не собирается. А вот устроить небольшое шоу на тему «президент старается — ищет решения, привлекая все научные силы» — это другое дело. И дело, чему уже должен был научить нас опыт, привычное. Тем более, в условиях уже не снижения какого-то там рейтинга власти, а совершенного разочарования в ней значительного количества так необходимых власти, прежде ей абсолютно лояльных избирателей.

Но что же делать тогда, когда и новый доклад будет готов? Ведь его придется слушать и обсуждать, а то и принимать к реализации?

Не беда. Во-первых, принимать к реализации просто невозможно. Все решения, принятые, буквально, летом-осенью прошедшего года, в точности противоположны тому, что предлагалось в докладе от 2011 года. И если они будут в новом докладе так или иначе продублированы, то у власти и олигархата, а также прикормленных ими СМИ возникнут все основания обвинить академическую науку в элементарном … отрыве от реалий.

Во-вторых, к тому времени, когда надо будет принимать доклад, то ли ишак умрет, то ли эмир. А пиар надо делать здесь и сейчас.

В-третьих, на худой конец, а зачем сразу обсуждать будущий доклад в администрации президента и в правительстве? У нас ведь создана дополнительная промежуточная инстанция, которой, как известно, поручено оценивать эффективность всей российской науки. Называется эта инстанция «ПрайсуотерхаусКуперс» (PricewaterhouseCoopers, сокращенно — PwC) — я писал об этом подробнее в прошлой своей статье под названием «Ответ казачков американскому султану». Вот ей будет логично и доверить оценить целесообразность и эффективность мер, предлагаемых отечественными академическими институтами. Ведь решение об этом «оценщике» российской науки, насколько известно, пока никто не отменял? А руководителей академических институтов, расположенных, как известно, на особо коммерчески привлекательных площадках в центре и на юго-западе Москвы, заранее предупредить, что если их доклад не получит высокой оценки у «объективного оценщика», то этими площадками более эффективно распорядится кто-нибудь другой. Глядишь, и может быть найдутся штрейхбрейхеры, которые уже не будут в новом докладе так настаивать на деофшоризации экономики и мерах тарифного регулирования (прямо противоречащих требованиям ВТО), фиксированном проценте от ВВП на образование и здравоохранение (окончательно исключенном из требований законодательства) и прогрессивной шкале подоходного налогообложения (весь «вред» которой для простых трудящихся в своем послании парламенту разъяснил нам всем лично президент, и что подтвердилось затем масштабной пиар-акцией «Все Депардье теперь рвутся к нам»)…

А даже если и под присмотром «объективных оценщиков» отечественной науки штейхбрейхеров окажется сугубое меньшинство, тем не менее, появится возможность утверждать, что, мол, никакого единого мнения все-таки выработать не удается. А коли уж и в академическом сообществе единого мнения нет, так что ж критиковать власть за то, что она делает? Сами видите: все сложно и неоднозначно…

В последний вариант, конечно, совершенно не хочется верить. Но вот беда — опыт. Напомню, со Счетной палатой России подобный трюк провернули уже более десяти лет назад. И если отчет по кредитно-залоговым аукционам от 1997-го года носил совершенно ясный и недвусмысленный характер, то к 2000-му году, надо понимать, исключительно под воздействием обаяния вклада Потанина и Прохорова в «социально-экономическое развитие региона», позиция аудитора и даже всей коллегии Палаты вдруг чудесным образом изменилась — мне тогда даже пришлось формулировать Особое мнение — по существу, протест против грубой фальсификации нового отчета Счетной палаты…

С учетом того, что перелицевавшийся аудитор тогда, после такой присяги в верности власти и олигархату, быстренько получил орден, и это, можно догадаться, было не единственное поощрение за труды, надо понимать: опыт подкупа и прочего «вразумления» сомневающихся у нашей власти немалый. В какой степени его готовы направить на укрощение чудом еще сохранившейся, более или менее самостоятельной академической науки?

Как будут развиваться события, посмотрим…

Мне, конечно, и самому хотелось бы оказаться в этом моем прогнозе неправым. Хотелось бы даже и просто, может быть, отмолчаться. Действительно, если у людей, наконец-то, появилась надежда, зачем портить им праздник?

Но, с другой стороны, можно ли не предупредить о том, что никак не можешь не видеть и не понимать?

 

Самоубийство страны вахтовым методом?

Так править может даже «кухарка», закончившая что-то экономико-менеджерское и полагающая это достаточным для управления огромной страной…

О топливно-энергетическом комплексе и его проблемах применительно к современной России обычно говорят с позиций отношения бедной многодетной крестьянской семьи к корове-кормилице. На уровне примерно таком: молода ли, здорова ли, долго ли еще будет давать молоко и сколько. Аналогом молока в данном случае, понятно, являются преимущественно нефть и газ.

Важный штрих, роднящий эту бедную семью с современной Россией: все знают и понимают, что корова, рано или поздно, в конце концов, сдохнет. Но до уровня возможности купить вместо этой коровы другую или подготовить иной источник средств к существованию даже самые смелые умы — из числа допущенных к принятию решений — поднимаются лишь в бесплодных мечтах. Никакой внятной стратегии замены имеющейся коровы-кормилицы на что-то более долгосрочное и надежное так и нет.

Ну а если, предположим, нет опасности, что корова состарится и сдохнет (предположим, открываются все новые месторождения, и опасности иссякания запасов нет) — тогда все ли в порядке?

Тогда, как мы знаем по периодам великого оптимизма наших властей, когда они страну нашу величают не иначе как «энергетической державой», акценты делается иные — с позиций не одной бедной крестьянской семьи, а целой богатой молочной фермы. Тогда ключевые позиции такие: не просто почем заключим долгосрочные контракты на продажу своего товара (применительно к газу) и какая сложится цена на биржевом рынке (применительно к нефти), но еще и сумеем ли оттеснить конкурентов, а также, какую долю рынка займем. И вот это — занятие своим сырьем, по возможности, большей доли рынка — выдается за развитие.

В чем позитив такого подхода?

В его, скажем так, немудрености. Без преувеличения можно утверждать, что так управлять государством может даже «кухарка». Не по профессии, а по уровню образования и кругозора, разумеется. «Кухарка» не та, которую в свое время еще только собирались научить управлять государством. Но та, что вот только что закончила что-нибудь престижное экономико-менеджерское и искренне верит в то, что этого достаточно для управления огромной страной, да еще и по объективным причинам находящейся в непростых отношениях с окружающим миром.

А в чем дефект этой логики?

В этой же простоте. Что в данном случае не то, чтобы хуже воровства, но, как мы знаем, тесно с ним сопряжена. Чрезвычайно выгодна такая «простота», вроде как, под «дурачка». Торгуешь на мировом рынке тем, в чем ни с кем из подлинно сильных мира сего не конкурируешь. Это позволяет ни с кем из сильных во внешнем мире всерьез не конфликтовать, никаких серьезных усилий ни в чем не предпринимать. И как будто бы даже добиваться какого-то успеха.

Но какова ценность этого успеха? Если не применительно к бедной многодетной семье со сверхцелью еще день прожить и ночь продержаться, а применительно к целой огромной стране, у которой, кроме всего прочего, должна быть еще и какая-то ясная перспектива на будущее?

Ладно, скажут мне, критиковать — все мастера, но вот что делать-то?..

Стоит заметить, что так же, как в регулировании финансовой сферы, и в вопросах налогообложения (соответствующие секции уже прошли, и видеоотчеты в Сети выложены), строго говоря, что делать и здесь — это тоже не тайна за семью печатями. Но, тем не менее, периодически необходимо напоминать людям о том, что во всех этих сферах нет и не может быть никакой монополии нынешнего вульгарно либерального курса. А есть возможность совершенно иной, прежде всего, существенно более национально ориентированной и эффективной политики в интересах развития страны.

Сейчас же изложу несколько своих кратких тезисов, без реализации которых, с моей точки зрения, любые прочие замечательные меры могут быть лишь этакой легкой косметикой на, мягко говоря, не вполне здоровом лице нашей экономики.

Итак, тезисы: что нужно делать для того, чтобы наш природно-ресурсный комплекс вел не к деградации страны, а к ее развитию.

Первое. Отказ от рассмотрения природно-ресурсного и топливно-энергетического комплекса страны как источника доходов для жизни и развития страны. Переход к рассмотрению и использованию этого комплекса как, прежде всего, инфраструктуры для развития промышленности, сельского хозяйства и транспорта, то есть для производства товаров и услуг с высокой долей добавленной стоимости.

И сразу примечание: весь объемный комплекс условий для развитие реального не сырьевого сектора национальной экономики мы здесь не рассматриваем. Сейчас речь лишь об одном компоненте системы — о надлежащей роли и месте топливно-энергетического комплекса.

Второе. Соответственно, отказ от объема экспорта непереработанного сырья и объема вырученной от его продажи валюты как основных показателей работы и национальной экономики в целом, и конкретных ее субъектов, таких в частности, как нефтедобывающие компании и, разумеется, «Газпром».

Здесь, казалось бы, с национальной экономикой в целом более или менее понятно, но как переключить компании, тем более, в частном секторе? Но, на самом деле, с инструментальной точки зрения (в отличие от вопроса о политической воле) и применительно даже к самым что ни есть частным компаниям особых проблем нет. Вместо нынешнего фактического стимулирования максимизации добычи и экспорта сырья необходимо ввести противоположное — стимулирование ограничения экспорта в точности тем объемом, который необходим для закупки критически важных товаров и технологий. Стимулирование, в частности, налоговыми и таможенными инструментами, а также, при необходимости, даже и прямым квотированием экспорта, в том числе, в рамках необходимой нам программы ограничения или даже прекращения роста стоимости энергоресурсов на нашем внутреннем рынке.

«Но как это согласуется с уже подписанными контрактами, построенными трубопроводами, а также с требованиями ВТО?», — спросит меня читатель. Отвечу. Подписанные контракты придется в основном исполнять, тем более, что необходимый нам поворот в приоритетах, который я описываю, вовсе не мгновенный. Но в отношении новых контрактов уже должны быть основания для взвешивания целесообразности принятия на себя долгосрочных обязательств. Трубопроводы — тоже вещь дорогая и важная, и какое-то время они нам еще послужат. Но, согласитесь, стратегия собственного развития — несопоставимо важнее. Наконец, что касается ВТО, в отличие от тех, кто втягивал нас в ВТО, утверждая, что это для страны благо, я на протяжении многих лет заранее обращал внимание на пагубность этого шага. Более того, и сейчас утверждаю, что ключевые проблемы нашего развития в принципе не могут быть нами решены в рамках ВТО. Но мы сейчас — не об ограничениях на развитие, только что добровольно наложенных на страну нашей властью, а о том, что нужно делать. Будет воля это делать — будем решать вопросы и о снятии ограничений. А пока продолжим.

Третье. Отказ от срочной разработки месторождений в случаях, когда у страны нет насущной необходимости в дополнительном сырье. То есть, возможность что-то достать из земли, продать за рубеж и получить прибыль — вовсе не основание для недропользования.

Поясню на ярком примере не из топливно-энергетической сферы, но на примере показательном. Предполагаемая добыча никеля в Воронежской области, в непосредственной близости от реки Хопер — кому и зачем нужна? С учетом того, что речь идет об опасности отравления прекрасных черноземов, да и вообще о густонаселенном районе. В стране нет и не предвидится нехватки никеля — никель из «Норильского никеля» (где нет плодороднейших черноземов) уходит на экспорт за рубеж. Более того, нет и острой нехватки иностранной валюты — только что введено «бюджетное правило», перекачивающее валюту в объеме до половины годового федерального бюджета за рубеж. Так зачем губить природу?

Применительно к природно-ресурсному комплексу, включая и топливно-энергетический компонент, должно действовать неукоснительное правило: бизнес — в интересах государства и для жизни людей, а не жизни и интересы людей — в угоду чьей-либо прибыли. Это вопрос даже не о компенсациях тем, кто пострадает Это вопрос о принципиальных приоритетах государства, которое по Конституции называется «социальным». Нет насущной стратегической необходимости, притом, что интересы людей, живущих на этой земле окажутся ущемлены, значит, не должно быть и никакого «бизнеса» на воронежском никеле.

Четвертое. Если весь топливно-энергетический комплекс должен рассматриваться не как бизнес, а как инфраструктура для иных перспективных и высокотехнологичных бизнесов, то ключевой инструмент — регулирование рентабельности этого сектора. Рентабельность топливно-энергетического сектора должна быть регулируемой и самой минимальной: с тем, чтобы обеспечить наилучшие условиях для других секторов — производства продукции с высокой добавленной стоимостью.

Пятое. Надлежащее решение предыдущего вопроса практически автоматически пресекает основной источник инфляции в нашей стране — необоснованный трудозатратами и себестоимостью продукции рост тарифов на энергоресурсы и ЖКХ.

Шестое. Регулируемая рентабельность топливно-энергетического сектора должна быть минимальной, лишь незначительно превышающей реальную инфляцию, но гарантированной. Как следствие — полное отсутствие при надежном введении такого механизма необходимости бесконечного поиска каких-либо столь последовательно от нас ускользающих инвесторов и инвестиций, включая иностранные. Как только всерьез и надежно создается инфраструктурная отрасль с минимально превышающей инфляцию (теперь уже небольшую), но гарантированной рентабельностью, от желающих вложить в нее свои средства и тем самым сохранить их реальную покупательную способность, действительно, не будет отбоя. Никого заманивать дополнительными «коврижками» в надежную и гарантированную государством инвестицию в инфраструктурную отрасль с регулируемой рентабельностью уже не надо. Если само государство станет надежным, разумеется.

Седьмое. Это, хотя и выделено в отдельный пункт, но по характеру, скорее, примечание. Правда, сверхважное: без хотя бы американской (не говоря уже о китайской) жесткости закона по отношению к виновным в «экономических» преступлениях и, тем более, коррупции, все это обсуждать совершенно бесполезно и бессмысленно. Жесткое, даже жестокое пресечение нынешней «вольницы» со строительными подрядами, «либерализма» по отношению к фальсификаторам различного оборудования и запчастей, а также безответственности политиков и чиновников — это самое исходное и совершенно необходимое условие любого созидательного преобразования в стране. Без наведения в этом смысле жесткого, буквально, репрессивного порядка, разумеется, ни о каких инфраструктурных отраслях с оптимально регулируемой рентабельностью не может быть и речи.

Восьмое. Экспорт энергоресурсов нам все-таки тоже необходим, но в каких объемах? В объемах, соответствующих объемам критически важного импорта, с некоторым запасом. Но если мы рассматриваем этот экспорт не как стратегическое направление «развития» страны, а лишь как временную вынужденную меру, то одним из ключевых показателей эффективности деятельности власти должно стать импортозамещение. Причем не вообще, а именно по тем критически важным позициям, в расчете на которые мы вынуждены держать в запасе валютные средства в резервных фондах. Обычно это рассматривается как направление промышленной политики, правда, фактически у нас никоим образом не реализуемой. Здесь же уместно говорить об этом именно с позиций энергетической политики: плановое импортозамещение по критически важным позициям должно позволить нам поэтапно столь же планово существенно сократить экспорт невозобновляемых энергоресурсов, высвободить и перенаправить их на обустройство своей страны, создание наилучших условий для сельского хозяйства, промышленного развития и более комфортных условий жизни в тех регионах, которые, в противном случае, при недостатке сравнительно дешевых энергоресурсов, не являются притягательными для производственной деятельности и просто для жизни людей.

Девятое. Продолжим разговор о целесообразных объемах экспорта сырья, включая энергоресурсы. Есть еще одно возможное и чрезвычайно важное основание для экспорта сверх необходимого минимума, но это именно то основание, которое у нас не используется. Что позволяет отнести нас к числу стран слаборазвитых, с марионеточными режимами. Поясню.

Вопрос об экспорте сырья в странах слаборазвитых, с марионеточными властями, зависимыми от глобальных потребителей сырья, обычно рассматривается исключительно с позиций дохода, который можно получить от продажи сырья. Но подлинно суверенные и стремящиеся к развитию государства должны ставить вопрос иначе. А именно: какое технологическое развитие получит страна в обмен на поставки своих природных ресурсов внешнему миру?

Применительно же к нашей северной стране, когда добыча десяти тонн нефти требует затрат на оборудование и технологии, зачастую доходящих до стоимости девяти тонн этой же нефти (это — не абстрактные предположения, а реальные данные технико-экономических обоснований ряда проектов по добыче нефти в России), очевидно: ключевой и самый фундаментальный вопрос экономической политики государства — это поворот не прибыльной всего лишь одной тонны нефти из десяти добываемых, а затратных девяти на заказы промышленности. Заказы, разумеется, не прекрасному американскому, японскому, немецкому и прочему и без того уже развитому машиностроению, а машиностроению своему — российскому.

Неоднократно мне приходилось это констатировать на протяжении уже без малого почти пары десятков лет: НИКАКОГО ИНОГО, СОПОСТАВИМОГО ПО МАСШТАБАМ ИСТОЧНИКА ИНВЕСТИЦИЙ В НАШЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ МАШИНОСТРОЕНИЕ, КРОМЕ КАК СВЯЗАННОГО С ГАРАНТИРОВАНИЕМ ЗАКАЗОВ НА ОБОРУДОВАНИЕ ДЛЯ НЕДРОПОЛЬЗОВАНИЯ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО СВОЕМУ РОССИЙСКОМУ МАШИНОСТРОЕНИЮ, В ПРИРОДЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ И НЕ ОЖИДАЕТСЯ.

А как у нас с этим сейчас?

Недавно нам по ТВ показали, как глава «Роснефти» И. Сечин, докладывая президенту В. Путину, выразил намерение размещать заказы на оборудование на российских предприятиях. Что ж, более чем похвальное намерение. Но…

Напомню: в рамках обычного лицензионного недропользования такого требования законного (то есть, не по доброй воле того и иного начальника, а обязательного) у нас не было и нет. Лишь в законе «О соглашениях о разделе продукции» (где речь шла о сверхдолгосрочных контрактах) восемнадцать лет назад нам (тогдашнему выборному Совету Федерации) удалось добиться такого связывания недропользования с развитием своего машиностроения. Было введено требование протекции российскому машиностроению, а затем эта норма тогдашней (преимущественно левой) Думой была даже уточнена — была установлена норма в 70 % отечественного оборудования и услуг. Но этим летом, после присоединения России к ВТО, эта норма прекратила свое действие. То есть, теперь никаких юридически закрепленных требований связывания недропользования в России гарантированием заказов своему машиностроению нет вообще.

То есть, публично продекларированное намерение главы «Роснефти», повторим, в высшей степени похвально. Но…

— примерно пятая часть акций «Роснефти» с прошедшей осени уже принадлежит британской «BP»; и если британские акционеры «нашей» компании «Роснефть» сочтут, что ее руководство необоснованно (с точки зрения британских интересов) отдает предпочтение нашим машиностроителям, то куда они обратятся? Правильно — прямиком в суд ВТО. Который вынесет какое решение? Об этом нет нужды даже и гадать — наложит весьма болезненные санкции либо на «Роснефть», либо на Россию — как государство и одновременно собственника контрольного пакета акций, «злоупотребляющего» своим положением;

— разве «Роснефть» не запланирована в ближайшее время к полной приватизации? И кто тогда и каким образом (да и попросту зачем?) будет исполнять высочайше публично одобренное главой государства намерение размещать заказы на отечественных предприятиях?

И, наконец, десятое — последнее в этих кратких тезисах. О недропользовании, о нормальной жизни и, без преувеличения, о единстве и территориальной целостности страны. Начну, следуя курсу на «конструктив», с того, что нужно делать.

Дефицит в мире природных ресурсов и соответствующее стремительное относительное подорожание природных ресурсов по сравнению с промышленными товарами, зданиями, сооружениями, инфраструктурой жизнеобеспечения создает прекрасные возможности для создания более чем приемлемых условий для постоянной вполне комфортной жизни в местах добычи полезных ископаемых, включая нефте— и газодобычу. У людей жизнь — только одна. Вполне реально и необходимо создавать на наших «северах» условия для постоянной жизни людей со своими семьями. Жизни вольготной, со своими большими плюсами по сравнению с жизнью в относительно перенаселенных зонах с более благоприятным климатом. Со всей необходимой инфраструктурой, включая доступные спортивные комплексы, бассейны и т. п.

А как сейчас? Сейчас частично кое-где это и реализовано. Но, как известно, еще предыдущий глава Минэкономразвития, а ныне экономический советник президента Э. Набиулина, провозгласила идею «мегаполизации» страны. Ее, с моей точки зрения, уж простите, просто живодерская логика проста и понятна: в мегаполисах инфраструктура дешевле, чем разбросанная по бесчисленным малым городкам и поселкам, не говоря уже о деревнях. Значит, размещение населения по стране стремительно «оптимизируем» — сгоняем народ в тесные муравейники. А то, что людям свойственно стремиться к разному, в том числе, далеко не все мечтают жить в крупном городе? А то, что в тесном городе семья с большим количеством детей — аномалия? Не говоря уже о проблемах здоровья — на природе, в малых городках и поселках сохранить его, естественно, легче. Но кого из «оптимизаторов-экономоцентристов» подобное интересует?

А кто не согласен, кто хочет жить на своей земле вольготно, того накажем — поставим под реальную угрозу здоровье и саму жизнь. Яркий пример — в недавней публикации здесь, в «Свободной прессе», о закрытии роддомов в районных центрах Ярославской области, включая даже такой знаменитый туристический центр как город Мышкин…

Аналогично и с недропользованием. Прямо и, уж простите, тупо понимаемая «экономическая эффективность» диктует один метод освоения «северов» — вахтовый. Никаких городов, роддомов, яслей, детских садов и школ, не говоря уже о вузах — ничего, кроме основного производства и временного жилья, создавать не надо. Сиюминутно экономически подсчитали — выгодно. Значит, так тому и быть. Но к чему это ведет?

Казалось бы, вопрос — никак не относящийся к проблемам топливно-энергетического комплекса, а, скорее, социальный. Что ж, социальные последствия описывать не буду, хотя они будут катастрофичны. Опишу последствия лишь исключительно с точки зрения перспектив самого НАШЕГО топливно-энергетического комплекса. Особенно явственно они просматриваются в нынешней ситуации отсутствия реального поворота недропользования на заказы своему машиностроению. И, как следствие, угасания и оборонно-промышленного комплекса, не имеющего достаточной подпитки гражданскими заказами.

Итак, перспектива очевидна: через совсем непродолжительное время на повестку обсуждения «мировым сообществом» будет поставлен вопрос об обоснованности формальной принадлежности российских северов государству Россия. И, действительно, люди там русские постоянно не живут — лишь приезжают работать вахтовым методом. Да и то к тому времени еще неизвестно, какие люди даже вахтовым методом туда будут завозиться: то ли русские, а то ли и совершенно интернациональные бригады. Тем более что и завозиться будут какими-нибудь компаниями, лишь исторически называющимися как-нибудь вроде «Роснефть» — собственники там будут сплошь иностранные, да и зарегистрированы эти транснациональные компании будут отнюдь не в России. Так если не имеющие никакого отношения к России компании будут руками нероссийских рабочих добывать нефть и газ на некоей огромной территории, на которой никакие русские в принципе давно не живут, собственно, постоянного населения никакого нет, то не обоснован ли окажется вопрос о том, чего ради «мировое сообщество» должно платить дань этому странному и фактически территориально довольно далекому (ни дороги от него к «северам» не ведут, ни люди не ездят) государству Россия?

Как вам такая перспектива? Не мною придуманная, но явственно вырисовывающаяся — как неминуемый итог планов, уже сегодня воплощаемых в жизнь.

 

Заменит ли палач врача?

На минувшей неделе неожиданно (давненько не приглашали) пришлось мне участвовать в записи сразу двух телепередач, и обе на канале ТВЦентр.

В четверг — передачи «Русский вопрос»: ведущий К. Затулин. Согласился потому, что кроме меня, участник еще лишь один — О. Попцов. То есть совсем все вырезать невозможно. Посвящена Б. Ельцину. Конечно, все мои слова о преемственности курса Ельцина и Путина они вырежут, но что-то вынуждены будут оставить…

В пятницу же записывалась передача «Право голоса», ведущий Р. Бабаян, уже не на историческую, а на более актуальную тему — о «Росфинагентстве». Это о том, что на общепонятный русский должно переводиться как предприватизация (еще в госсобственности, но уже ОАО) всех наших прославленных (необоснованно выведенных из экономики) госрезервов. Противники этой очередной кормушки для приближенных к власти, то есть, просто нормальные люди, выступающие против циничного разграбления государства, говорят об этом как о беспрецедентном. Но нет, к сожалению, здесь налицо последовательная и неизбежная логика преемственности кредитно-залоговым аукционам весемнадцатилетней давности. Той самой абсолютной преемственности, всякое мое упоминание о которой, надо полагать, решительно вырежут из передачи «Русский вопрос…

Эту запись, понятно, тоже порежут. Но отказываться от участия в записи передачи по столь острому вопросу я не стал. Тем более, что, пользуясь возможностями Интернета, могу хотя бы до какой-то части зрителей заранее донести, что на записи было и, в частности, свои аргументы.

Итак, ТВ-Центр, «Право голоса». Четверо сторонников передачи наших финансовых резервов некоему ОАО: глашатай «освобождения» России под руководством Путина от «оккупации» Е. Федоров и еще трое то ли финансистов, то ли «аналитиков», выражавших трогательную заботу о «профессиональном инвестировании».

Четверо противников этой очередной аферы: трое депутатов Думы от СР во главе с О. Дмитриевой (от КПРФ, голосовавшей, разумеется, против, по какой-то «случайности» никого не пригласили) и плюс я — не депутат и не член какой-либо партии. Не пересказывая всю передачу, кратко скажу лишь о тех аргументах, которые, в контексте общей дискуссии, приводил я.

После первого высказывания позиций Дмитриевой и Федорова, ведущий обратился ко мне примерно с таким вопросом:

— А как же президент, он ведь руководствуется какими-то рациональными соображениями?

Что мне было на это ответить? Срочно фантазировать о том, что в подкорке у «нацлидера»?

Ответил просто:

— Вы хотите, чтобы я защищал этого президента?

Следующий мой тезис, после вводного вопроса ведущего, был ответом на рассуждения Федорова о том, что сейчас эти деньги пропадают за границей (что, разумеется, правда), а мы, в рамках «освобождения от оккупации», именно таким образом возвращаем их домой, в свою экономику:

— Это все напоминает мне такую аналогию. Скорая помощь едет очень долго, приезжает поздно. Так вместо того, чтобы чаще по городу размещать станции скорой помощи, совершенствовать организацию движения и т. п., власть берется решить проблему таким образом: «Теперь будет приезжать быстро. Правда, не врач, а палач. Но зато быстро! И зарплата у него будет раз в сто больше — так он же не какой-то там врач, непонятно чему учившийся в своем медицинском, а профессионал!»…

И далее, в ответ на рассуждения Федорова о том, что мы «вырываем» наши деньги у Центробанка, который «не подконтролен государству», а филиал американской ФРС, мне пришлось обратить внимание на то, что ЦБ именно такой, какой нужен власти. И напомнить, что еще 18 лет назад мне пришлось готовить официальные замечания Совета Федерации (первого, выборного, настоящего) на закон о ЦБ, который принимался как спецоперация, с преодолением вето СФ дважды — в полупустом зале в обеденный перерыв и по окончании заседания — расставленные по залу люди срочно бегали и нажимали кнопки… (эта история, подробно, с документами, описана в моей книге «О бочках меда и ложках дегтя», вышедшей весной 2003 года). Это была спецоперация не ЦРУ, а нашей власти. Так же, как и нынешняя спецоперация с «Росфинагентством».

Спустя какое-то время, когда очередь вновь дошла до меня:

— По Конституции правительство исполняет бюджет и правительство управляет федеральной собственностью. Точка. Не передоверяет кому-то, а УПРАВЛЯЕТ. И оно же отвечает. Причем здесь ОАО?

И мой ответ на уточняющий вопрос ведущего:

— Так что же это такое — «ОАО с полным госучастием»?

— Это стремление сесть на все государственное, но ни за что не отвечать.

Далее, через какое-то время, ведущий переспросил:

— Действительно ли ОАО, даже и с полным госучастием, никому, в том числе, Счетной палате не подконтрольно?

Пришлось вновь припомнить свой опыт — ведь именно мне довелось своей рукой прописывать в законе о Счетной палате нормы о ее компетенции — распространяется и на ОАО, если там есть госсредства. Но! Далее:

— Специально создается усложненная многоступенчатая система, затрудняющая контроль. И главное: там, где вместе смешаны будут разные деньги из разных источников — и государственные, и частные — доказать потом применительно к госсредствам ПРЕСТУПНЫЙ УМЫСЕЛ будет значительно сложнее.

На спекулятивный тезис Федорова о том, что всем должны заниматься «профессионалы» и «если вы покупаете квартиру, вы же не сами этим занимаетесь, а идете в специальное агентство?», мне пришлось отвечать, к сожалению, не сразу, а лишь когда до меня дошла очередь:

— Это показательный пример подмены понятий. Но к агентству мы, может быть, обратимся лишь за консультацией, подбором вариантов, организацией процесса. Но свои деньги, будучи здравы и ответственны, мы ему точно не доверим — оплатим покупку сами. И государство обязано быть не менее здравым и ответственным.

В целом, надо сказать, все это очень напоминало какой-то театр абсурда — настолько несопоставимы были аргументы сторон. В какой-то момент мне пришлось даже сказать примерно следующее:

— Мне уже просто жаль Оксану Генриховну — как старательно она вновь и вновь вынуждена объяснять, что дважды два — четыре.

Обратите внимание на парадокс: эти, которые за нынешнюю власть и ее конкретное решение с ОАО «Росфинагентство», одновременно рассказывают нам, какая власть плохая, коррумпированная и некомпетентная. Мы же — против этой власти. И исходим из того, что власть обязана быть и компетентной, и не коррумпированной, и ответственной.

Позже, в связи с тем, что власть взяла за правило для разных групп населения прикрывать одни и те же свои аферы совершенно противоположным образом, что подтвердилось и на этой передаче представленной группой провластных пропагандистов, я обратил на это внимание так:

— Это у вас уже какой-то абсурдный плюрализм в одной властной голове. Одни из вас говорят, что все эти резервы нужны потому, что это ради борьбы с инфляцией. Другие тут же — потому, что оккупант так требует в интересах США. Так вы среди себя договоритесь…

И мой тезис, возвращаясь к федоровской теме «изъятия наших денег у проамериканского ЦБ»:

— В управлении тоже есть принципы — ответственности. Аналогия: если я гуляю со своей собачкой, и она неправильно себя ведет, например, какает не там, кусается, то я не должен говорить, что у меня слишком длинный поводок, и потому собачка уже не моя, а соседская или «госдеповская». Моя собачка — я и отвечаю.

Если наш ЦБ проводит проамериканский курс, то кто ему это позволяет? Президент вносит в Думу кандидатуру председателя ЦБ, а затем его партия ЕР голосует. Значит, если вы решаете, то вы за ЦБ и отвечаете.

Плюс у президента в руках все силовые структуры и суды — тоже не надо забывать. А «вольница» в ЦБ изначально сознательно создана такая, что, практически, любого из высшего руководства есть за что прихватить. Поэтому не надо сказок о том, что якобы у нас «ЦБ оккупирован», а Кремль — нет…

И несколько позднее, в ответ на рассуждения Федорова о том, что, мол, у президента якобы полномочий не хватает и плюс «он подписывает миллионы документов»:

— Так про ЦБ — это самое неважное из миллиона? Вообще, президент у вас — это тот, который с голым торсом? Или как Михаил Иванович Калинин — только подписывает все, но ничего не решает и ни за что не отвечает?

Удалось мне на записи передачи высказать еще один важный тезис, вроде, он был у меня не последний, но именно им я закончу этот свой отчет перед читателями о проделанной работе. Получился такой мой диалог с ведущим:

— Есть два подхода:

а) честный либеральный — не собирайте с предприятий и граждан денег больше, чем нужно — снизьте налоги, оставьте деньги людям, и они сами решат, как деньгами лучше распорядиться;

б) честный государственнический — концентрируем ресурсы по максимуму и направляем не на извлечение прибыли, а на решение общих задач.

Возможны компромиссы между этими двумя подходами. Но иной, третий подход только один — воровской.

— То есть вы намекаете?..

— Я не намекаю, а утверждаю.

В заключение, уже в качестве просто анекдота: сторонники «рационального инвестирования» (непременно через ОАО) попытались зачислить в свои союзники даже… И. Сталина. Один из них заявил, что Сталин использовал где-то такую форму, как корпорация, и привел ее название на английском. Жаль, у меня не было возможности ответить, что, во-первых, это была корпорация для работы не внутри страны, а за ее рубежами; и, во-вторых, в руках у Сталина на такие случаи (для контроля за управляющими) был еще такой нетолерантный инструмент, как спецслужбы с ледорубом…

О. Дмитриева же поспешила заявить, что она, мол — категорический антисталинист. За это провластные манипуляторы-пропагандисты точно зацепятся, и пропагандистская схема готова: «запутинцы-сталинисты всеми силами, вопреки американскому госдепу, пытаются вернуть деньги из-за рубежа».

Самое смешное, что деньги в страну власть возвращать и не собирается — требования закона к размещению средств остаются прежними: только за рубежом («первоклассные ценные бумаги»). Под одновременно «патриотический» и «профессионально инвестиционный» треск меняется лишь схема управления. Не силами Центробанка (как сейчас — и это, строго говоря, антиконституционно), но и не напрямую госвластью, которая на то уполномочена и с которой, в принципе, можно спросить. Нет, в очередной раз включается способ заведомо воровской — силами по определению безответственного ОАО…

 

«Национализация» ЦБ и ее чудесное завершение

Всех поздравляю: мыльная опера с «национализацией» ЦБ блестяще завершается… наделением «проамериканского» ЦБ новыми супер-полномочиями. Логично. Но по порядку.

Если кто забыл, напомню: еще года полтора назад записные подвластные «патриоты», включая деятелей правящей партии и ее фракции в Думе, стали раскручивать, как будто бы, самодеятельно, сначала в сети, а затем уже и во всяких «дискуссионных» передачах на подконтрольных власти массовых СМИ, легенду о том, как «национальный лидер» борется за «национализацию» Центрального банка страны. Вплоть до головокружительных сказок о том, что еще в самом начале своего правления, десятилетие назад, президент, вроде, пытался «национализировать» ЦБ, но какие-то враждебные силы в Думе ему это не позволили. Правда, попытки отдельных зануд найти какие-либо следы этой самоотверженной «борьбы» в документах успехом не увенчались — не обнаруживается каких-либо следов подобных намерений президента и его команды и, тем более, сопротивления этим намерениям. Но обнаруживается иное — изменения, успешно внесенные тогда президентом и его командой в Думе и СФ в закон о ЦБ. И в чем же основная суть этих изменений? С моей точки зрения, в двух основных положениях.

Первое: над ЦБ тогда (еще десяток лет назад) возник коллективный орган — «Национальный банковский совет». И кто же в него входит, кто в нем, скажем так, держатель основного пакета голосов? Это не секрет. Элементарно заглянув в закон, каждый может удостовериться в том, что, с точки зрения разделения властей и возможности какого-либо независимого (парламентского) контроля за ЦБ, контрольный пакет голосов оказался совместно у Президента, Правительства и самого ЦБ. Если же предположить, что это все же не одна команда, что представители президента и правительства — отдельно, а «проамериканского» ЦБ — отдельно (правда, прежнего председателя ЦБ Игнатьева никто иной, как нынешний президент на протяжении дюжины лет последовательно представлял Думе к назначению на пост трижды!), то и в этом случае, при ином проведении разделяющей черты, невозможно не признать, что тогда безусловный контрольный пакет голосов оказывается у Президента, Правительства, Думы и СФ. Что Дума и СФ все последние годы играли роль сугубо декоративную и недвусмысленно подчиненную президентской команде в этом надеюсь, особых сомнений нет? Соответственно, напомню: на протяжении долгих последних лет главой этого коллегиального органа над ЦБ был никто иной, как «лучший» министр финансов и ближайший соратник и фактический основной экономический советник президента А. Кудрин. Ну, и что тут еще и каким образом еще «национализировать» — во всяком случае, отдельно от собственно Кремля?

И второе существенное изменение. Ведь, может быть, кто-то со стороны, все-таки, вопреки Кремлю и новому коллегиальному органу (как мы убедились, полностью подконтрольному Кремлю) продолжал вмешиваться в работу ЦБ и каким-то образом мешал ему проводить подлинно национальную финансовую политику? Например, хотя бы контролировал его деятельность? Ничего подобного: внесенными десять лет назад в закон о ЦБ поправками даже и Счетная палата (и парламент, имевший ранее право давать соответствующие поручения Палате) была ограничена в своих полномочиях по отношению к ЦБ проводить проверки стало можно исключительно по инициативе выше нами уже описанного славного органа — Национального банковского совета — с контрольным пакетом голосов у Кремля.

То есть, если и после этого оказалось нужно еще что-то «национализировать», то, согласитесь, не иначе, как прямо и недвусмысленно вопреки Кремлю и «национальному лидеру».

Но вернемся из десятилетия назад в самую новейшую историю — в период год-полтора назад. Надо сказать, что раскрученная легенда о «национальном лидере — борце против проамериканского ЦБ», как будто, давала некоторый, пусть не исчерпывающе полный, но хотя бы частичный ответ на перезревший вопрос: отчего же в стране проводится столь очевидно анти-национальная социально-экономическая политика? В соответствии с легендой, эта политика — не вследствие и благодаря «национальному лидеру», а, вроде как, вопреки ему. Плюс эта «борьба» очень даже органично легла на почву пресечения самой же властью ранее тщательно выпестованной «оранжевой угрозы».

Некоторый, вроде как, конфуз для подвластных псевдо патриотов случился позднее — уже в этом году. Напомню: предстояла смена главы ЦБ, и властная пропаганда раскрутила это предстоявшее событие как будущий решительный и волевой шаг «обновленного» президента, чуть ли ни в русле развития победы над «оранжистами»: мол, вот сейчас, наконец, все сами увидите. Увидели — президент представил к назначению своего экономического советника и бывшего министра экономического развития Э. Набиулину — верного ученика гайдаровско-чубайсовской школы, супругу ректора кузницы «либеральных» кадров — Высшей школы экономики. И как бедным псевдо патриотам еще извернуться и даже такое назначение суметь объяснить движением «нацлидера» в сторону зашиты национальных интересов? Ничего, сумели, извернулись: мол, она, на самом деле, вовсе не идеологическая, а просто своя, надежная, мол, исполнит волю «лидера» и тем самым позволит «взять ЦБ под контроль»…

Ну-ну…

И вот, не прошло и пары месяцев, новый акт фарса с «национализацией» ЦБ. А именно: в минувшую пятницу Государственная Дума приняла в первом чтении закон с типичным названием «О внесении изменений…» и скрытым внутри названия существом: «… в связи с передачей Центральному банку Российской Федерации полномочий по регулированию, контролю и надзору в сфере финансовых рынков». Поздравляю. И поясню.

У вопроса есть два аспекта: конституционно-правовой и содержательный. Начнем с первого.

Если кто не в курсе, у нас, вообще-то, все еще есть какая-то Конституция. А в ней есть первые главы — Основы конституционного строя. И эти Основы предусматривают такое базисное понятие, как разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную.

Вопрос для самопроверки: «полномочия по регулированию, контролю и надзору в сфере финансовых рынков» — это полномочия власти или дяди с улицы? А если власти, то какой из трех — всего-то их предусмотрено три?

Можно проанализировать: если по законодательному регулированию — то парламента, если уровнем ниже — правительства; если по контролю внутреннему текущему — опять же правительства, если же по контролю внешнему — то парламента и подотчетной ему Счетной палаты. Это по логике. Но можно и просто открыть текст закона, только что принятого Думой в первом чтении и удостовериться. Напомню, закон носит специфическое название «О внесении изменений…» и потому текст его носит весьма неудобочитаемый характер. Но, как раз, с точки зрения поставленного нами вопроса, напротив, все становится предельно очевидным: по тексту сплошь, то тут, то там предлагается слова «орган исполнительной власти» заменить на «Центральный банк». Так, соответственно, выше указанные полномочия по регулированию, контролю и надзору — это по Конституции чьи полномочия? А какой орган по той же Конституции осуществляет в стране исполнительную власть? Известно — Правительство. И никто более.

Согласимся: наша Конституция, мягко говоря, не исчерпывающе логична. В частности, статус Президента в ней несколько выбивается из Основ конституционного строя. Аналогично и со статусом Центрального банка. Но эти статусы и полномочия, тем не менее, как-то описаны Конституцией. В частности, на ЦБ, по существу, важнейший орган власти, но не вписывающийся однозначно в систему разделения властей, возложены денежная эмиссия и поддержание устойчивости национальной валюты — рубля. Но и все. Ничто иное на ЦБ Конституцией не возложено. Сейчас же, буквально на наших глазах, правящая команда берет очевидные полномочия парламента и правительства и, вопреки Основам конституционного строя и системе разделения властей, передает ЦБ. Зачем?

Но, может быть, не будем цепляться к «формальностям» — какая разница? Нет, с конституционно-правовой точки зрения разница принципиальна. По сравнению с парламентом и Счетной палатой — в степени публичности и прозрачности процедур принятия решения. По сравнению же с Правительством и прежним правительственным органом — в степени подконтрольности, например, даже и той же Счетной палате. Последняя, напомню, ЦБ проверять может только с согласия Национального банковского совета.

И аспект содержательный: действительно, зачем? Если обязательно нужен именно пресловутый «мегарегулятор» (то есть, регулятор единый, абсолютный монополист на все смежные сферы регулирования), то почему его непременно нужно создавать не внутри исполнительной власти, а превращать в него ЦБ? И здесь уместно напомнить то, о чем многие не задумываются и чего, собственно, большинство читателей, скорее всего, просто и не знает: никакой заданности свыше (ни Конституцией, ни общемировой практикой, ни божественной логикой) того, чтобы именно ЦБ регулировал даже и саму банковскую сферу (кроме ставки рефинансирования и нормы резервирования), собственно, нет. В США, например, множество органов регулируют деятельность банков, включая и специальный орган исполнительной власти на федеральном уровне. Опыт попыток создания «мегарегуляторов» есть у разных стран, но, во-первых, вовсе не обязательно внутри ЦБ, и, во-вторых, многие ведущие страны, например, Великобритания, уже отказываются от этого.

Так вновь и вновь: зачем?

Щекотливый нюанс: в процессе обсуждения выяснилось, что текущая средняя зарплата в ЦБ примерно впятеро выше, нежели в ныне еще действующем органе по регулированию рынка ценных бумаг в составе Правительства. Но как к этому относиться? Как к ниспосланному свыше? Но у нас и ЦБ, и Комиссия по рынку ценных бумаг — никоим образом не коммерческие организации на свободном рынке, зарабатывающие себе на жизнь в свободной конкуренции с другими «игроками». То есть, различие создано институционально сугубо искусственно — в такие рамки поставлены эти организации законодателем. Если же сугубую искусственность (и противоестественность) этой ситуации не признавать, а рассматривать передачу органа исполнительной власти в подведомственность ЦБ как способ повышения зарплаты работников и, соответственно, уровня квалификации всего персонала, то так недолго дойти и до постепенного перевода всего правительства под начало ЦБ?

Кстати, еще, вроде, мелочь, но обращу на нее внимание — она недвусмысленно отражает участие команды президента и правительства в весьма вредном мифотворчестве: в правительственном финансово-экономическом обосновании законопроекта сказано, что он не повлечет за собой расходов из федерального бюджета. Кто-то даже поддакивает, мол, экономия будет — правительственные органы финансируются из бюджета, а перевод полномочия под ЦБ означает, вроде как, «самофинансирование». Только, как будто, забывается при этом, что чудес-то не бывает. Впятеро увеличенные зарплаты будут платиться из доходов ЦБ и тем самым уменьшать его прибыль, перечисляемую в федеральный бюджет. Но столь элементарная «высшая» математика — явно не для нашей высшей власти…

И, наконец, последний содержательный вопрос, неминуемо возникающий при возложении на наш нынешний ЦБ новых масштабных, как все признают, важных для национальной экономики полномочий. С учетом того, что, напомню, именно «проамериканская» сущность нынешнего ЦБ для видных деятелей правящей партии и ее думской фракции еще буквально пару месяцев назад была одним из ключевых аргументов, чтобы поддержать вывод из под контроля ЦБ средств суверенных фондов и их передачу коммерческой компании «Росфинагентство», так это что — «национализацию» ЦБ уже благополучно завершили?

Или просто передумали — нехай зарубежный «оккупант» безо всякого нашего публичного контроля уже заодно все вместе разом сам регулирует?

 

Коррупция в России как элемент системы тотальной безнаказанности

Диагноз, который ставит Запад применительно к нынешней российской ситуации, близок к действительности. Но лицемерно делать вид, что раньше не понимали или не догадывались. Например, существует примерно трехлетней давности доклад Главного Счетного управления США о том, как российские приватизаторы не отчитались перед США за сорок миллионов долларов — скандал был замят. И таких примеров множество. Аналогично со скандалами, связанными с нашим Центральным Банком — МВФ продолжает настаивать на том, чтобы российские законодатели ничего в законе не меняли и не смогли сделать этот важнейший институт финансовой власти подконтрольным и подотчетным, руководители которого были бы наказуемы.

Сравнительно недавно по одному из российских телеканалов в популярной передаче Пресс-клуб зрителям был задан вопрос: В чем причина плохого экономического положения России? Было предложено три варианта ответа: а) бездарность руководства; б) происки Запада; в) воровство и коррупция.

Большинство позвонивших выбрали первый вариант ответа — бездарность руководства…

Мне тоже хотелось бы верить, что где-то кто-то старается, но просто не получается. Из-за лени, неквалифицированности, бесталанности, в общем — из-за бездарности. Но вот парадокс: собственное экономическое положение всех этих бездарных просто блестящее. И оно, как правило, совершенно не соответствует ни положению страны, ни уровню зарплаты госслужащих. Значит, мы имеем дело с какой-то особой избирательной бездарностью…

Бюджетные деньги лежат в коммерческих банках без залога и массово там пропадают. В прошлом году Правительству пришлось профинансировать Академию наук дважды, так как первый раз деньги были положены в уже безнадежный банк. Кто отвечает? Никто.

Центробанк перед самым кризисом летом прошлого года перевел значительную сумму в валюте в уже практически лежачий банк Империал и, разумеется, не получил от него в оплату ни копейки. Не отвечает никто.

Можно ли наказывать человека за то, что он бездарный дурачок? Нельзя — грех обижать больных. А если власть прикидывается дурачком? Считается, что мы продвинулись по пути к современной цивилизации, стали гуманнее. Поэтому, если безработному и бездомному хочется есть и он крадет в булочной батон — в тюрьму. А если министр финансов берет миллиарды рублей бюджетных денег и направляет их противозаконно куда захотел — никакого наказания вообще не предусмотрено…

Во всем мире воруют, и еще как, — говорят многие в России. И приводят в пример Международный олимпийский комитет, обвиненное в коррупции Европейское правительство, бывшего Генсека НАТО и т. п. Что ж, верно, человек слаб везде. Но только забывают сказать, что в Европе, США или Китае затем происходит с людьми, обвиненными в коррупции. Как минимум — уходят в отставку. В большинстве серьезных случаев — садятся в тюрьму. А в Китае — еще и лишаются жизни…

Но это — если доказан корыстный умысел. А если нет?

Если корыстный умысел не доказан, но нарушен закон и нанесен ущерб государству — на Западе от наказания уйти все равно невозможно. При этом наказание может быть разным. Но оно всегда соответствует нанесенному ущербу.

Так, во Франции бюджетные деньги проходят через руки специальных госчиновников — казначеев. И если какие-то средства даже ошибочно направлены не по закону, казначей несет за них полную ответственность всем своим имуществом. В последнее время ответственность страхуется, но страховая фирма принимает на себя ответственность вместо казначея только в том случае, если нет оснований считать незаконные действия сознательными. В России в таких случаях — полная безнаказанность…

В последнее время в России стали выборочно пропагандировать поведение жителей скандинавских стран, в частности, рассказывают о том, как в Норвегии или Швеции платят налоги. Смотришь телевизор, читаешь газеты, и невольно возникает вопрос: они что — глупее нас? Зачем они так тщательно и честно платят налоги, тем более, если, как нас пытаются убедить, там тоже чиновники все разворовывают?

А ведь никакого волшебства нет. Примерно год назад Посол Швеции в России организовал в Москве семинар, на котором министры и руководители ведомств этой страны рассказывали о логике своей государственной системы. И вот что показательно и поучительно — первыми и ключевыми темами были: независимый контроль за деятельностью правительства, социальный контроль в обществе и т. п. И лишь последней темой, по логике, вытекающей из всего предыдущего, была тема налогов и системы их уплаты, налоговый контроль. То есть: чтобы человек платил налоги, он должен быть сначала абсолютно уверен, что их не разворуют. Но именно этой составляющей в России нет.

Когда в оправдание нынешнего разгула коррупции в России не срабатывает тезис о том, что во всем мире так же, используется другой: мы же — не Европа. А в России воровали, и будут воровать всегда… Что ж, здесь спорить не стану, но лишь обращу внимание на то, что, во-первых, ссылка идет на исторический опыт периодов, когда человек был не гражданином, а подданным, и, во-вторых, это как раз и есть ключевой вопрос сознательного выбора общества: в цивилизацию, или же в буквальном смысле на свалку мировой истории…

Да, коррупция это плохо, — признают теперь даже те, кто много сделал, чтобы она расцвела невиданно пышным цветом. Но какой была альтернатива? — говорят они, — ведь коррупция все-таки лучше коммунизма…

Один из идеологов этих реформаторов, представлявший нашу страну в Международном валютном фонде, сравнительно недавно в Известиях опубликовал статью, где по существу признавал, что на вооружение ими был взят лозунг: «Коррупция — на страже демократии». И эти люди называют себя либералами, через слово ссылаются за западных реформаторов, чикагскую школу, американский опыт и т. п. Такое, мягко говоря, очень избирательное перенесение западной цивилизации на нашу почву: ведь в американском законе о контроле за организованной преступностью, принятом в 1970 г., ясно констатируется, что коррупция — это то, что разрушает основные демократические институты государства. Но это — применительно к себе. Применительно же к России на протяжении длительного времени проводилась политика фактического поощрения всеразрушающей коррупции, — видимо, потому, что она лучше коммунизма?..

Коррупция — замыленный термин, буквально, набивший оскомину. Одновременно в дискуссиях производится подмена понятий и на одну доску ставится: с одной стороны — подарки и благодарность за выполнение своих функций мелким клерком, с другой — скрытая зависимость важнейших элементов системы госуправления от теневых интересов, и соответственно, работа системы госуправления не в интересах большинства избирателей, а вопреки им. Конечно, в основе обоих явлений — одни и те же человеческие качества. Тем не менее, суть явлений и масштаб общественной опасности принципиально различны.

Кроме того, с одной стороны, есть проблема коррупции в госаппарате. Это классическая проблема надежности всех звеньев управленческой системы. Применительно к корпоративному управлению все основные рецепты давно известны, не идеальные, но практические решения найдены. Учет, контроль, наказуемость — с одной стороны. Вкусный пряник и орден из рук власти за добросовестную работу, то есть, надлежащая материальная и моральная мотивация — с другой. Глобальной теоретической проблемы нет.

С другой стороны, существует проблема коррупции на самом верху, в государственно-политической системе. Вот это и есть основная и главная проблема. Царь сам у себя не ворует. Но у царя норовят воровать холопы. То есть, в рамках абсолютной монархии можно говорить лишь о коррупции в аппарате. Вопрос один: где взять доброго царя?

В демократической системе вопрос о коррупции в госаппарате также не представляет особой проблемы: при желании ее можно свести к относительно безопасному минимуму. Но на первый план выходит коррупция в ключевом элементе госуправления — в политической системе. Типично несоответствие истинных целей деятельности нанятых обществом управляющих целям декларируемым, осознаваемым обществом как общегосударственные.

В России налицо не та или иная степень коррупции в госаппарате (в силу слабости власти, ее неспособности контролировать своих чиновников), а практически нескрываемая коррумпированность всей высшей государственной власти, всех ее ветвей. При этом, коррупция в средних и нижних этажах власти на протяжении последних лет сознательно допускается, если не стимулируется, что является, с одной стороны — одним из скрытых механизмов реального управления, с другой — методом обеспечения собственной безопасности и несменяемости во власти путем ослабления общества, его разложения и растления граждан.

Образно можно пояснить на примере. Представим себе три варианта. Первый: есть на стройке толковый прораб, но — слаб, из каждых десяти бревнышек одно тащит себе. Второй вариант: чтобы украсть одно бревно, он заключает такие контракты, по которым половина поставляемых на стройку бревен оказывается гнилыми, а построенный дом некачественным. И вариант третий: когда прораб вообще занимается не строительством, а прямым переводом казенных денег в собственный карман.

Нынешняя ситуация в стране — сочетание второго и третьего вариантов. То есть, практически, основная логика функционирования власти заключается сегодня не в попытках созидания, а исключительно в передаче своим тех или иных еще оставшихся кусков и в создании особых, льготных, исключительных условий опять же для своих.

Результат: всего по пяти проверкам Счетной палаты за последние четыре года легко набирается незаконно изъятого из наших госресурсов на сумму больше, чем весь федеральный бюджет нынешнего года!

Возможно ли в такой ситуации экономическое развитие? Уровень коррумпированности высшей власти в нашей стране не позволяет всерьез говорить о решении властью каких-либо общегосударственных проблем. Это именно тот случай, когда система работает даже не вхолостую, а на полную мощность — против интересов граждан.

В рамках сложившейся системы невозможно рассчитывать не только на справедливость государства, выполнение им своих основных социальных функций, но и на сколько-нибудь интенсивное экономическое развитие. Для не имеющих возможности дружить с властью невозможны серьезные инвестиции в развитие, так как завтра власть вас разорит, и за это никто не будет отвечать. Для тех же, кто с властью дружит — более рентабельны инвестиции не в промышленное развитие, транспорт, связь, сельское хозяйство, а в финансовые махинации, в дальнейшее коррумпирование власти…

А можно ли защитить национальные интересы? Логическим следствием коррупции в политической системе является известное утверждение: демократии не воюют — дешевле подкупить чужое правительство, чем хоронить своих солдат… То есть, предательство, продажа национальных интересов — естественное и практически в той или иной степени обязательное следствие масштабной коррупции в государственно-политическом механизме.

Поэтому в сложившейся в нашей стране ситуации уместно говорить не об отдельной проблеме коррупции, а о недееспособности всей системы власти, системы госуправления, государственно-политической системы…

Что нам с эти делать? Если обсуждать вопрос не на уровне разговоров о коррупции, а на уровне анализа системы управления, то уместны аналогии с любой иной сложной системой. Так, система госуправления — не проще, например, автомобиля. И если в машине мотор расходует все топливо на самообогрев, чад и копоть, дело не в отсутствии закона против коррупции, а в несовершенстве или неисправности двигателя и системы управления…

Эффективность и сама возможность работы любой сложной системы определяется не тем, сколько всего всякого полезного для ее работы сделано, а тем, все ли сделано, что нужно для нормальной работы. А у нас: мы уже столько делали, а коррупции все не меньше!.. Но представьте себе, что вы по этой логике чините автомашину: я уже три колеса поставил (из четырех), а она все не едет…

Система управления, одним из элементов которой является живой грешный человек, идеальной быть не может. Но, тем не менее, ничего, кроме, во-первых, кнута и пряника; и во-вторых, прямой заинтересованности в общем результате — человечество с древних времен не придумало. Только применительно к демократическому государству необходимо обеспечить, чтобы и кнут, и пряник — исходно находились в руках общества. И исключительно общество чтобы могло ими пользоваться по отношению ко всем, кого мы нанимаем для работы в органах госвласти: и стегать кнутом, и одаривать пряником.

Соответственно, проблема коррупции, а точнее, эффективности госуправления — не является отдельной от всей государственно-политической системы. И борьба против коррупции, за обеспечение эффективности государства — суть и смысл всей конституционной системы и всей системы законодательства любого современного демократического государства.

Главный вопрос эффективного госуправления в демократическом обществе — способность к объединению и организации слабых для противодействия сильным. Этот же вопрос является основным для обеспечения эффективного управления акционерными обществами с большим количеством мелких акционеров. В свою очередь способность к объединению слабых для противостояния сильным (основа демократического государства и демократической системы управления) имеет две основных составляющих. Первая — психологическая готовность, способность противостоять манипулированию, не быть индивидуально каждому сиюминутно мелкопродажными. Вторая — инструментальная составляющая система норм, правил и процедур, среди которых ключевыми являются правила принятия решений и последующей подотчетности, процедуры контроля и нормы ответственности за нарушения правил.

Но на протяжении последних десяти лет реформ под лозунги о движении по пути современной мировой цивилизации мы двигались — в противоположном направлении. Так, через систему средств массовой информации пропагандировался не индивидуализм в современном понимании, основой которого является способность к солидарным действиям для защиты своих прав и интересов, а вульгарный индивидуализм вплоть до полной атомизации общества, а также апологетика коррупции как одного из механизмов развития. И вместо надлежащей системы сдержек и противовесов в государственно-политической системе воссоздавалась модель управления под хорошего реформатора, сутью которой является право на бесконтрольность в распоряжении чужим и право на безнаказанный произвол.

Ярким отражением этой системы является Конституция страны и система законодательства, в частности, Конституционный закон о правительстве и Уголовный кодекс. При замечательных декларациях о правах человека Конституция не содержит реализуемых механизмов привлечения власти к ответственности за попрание прав гражданина, но зато содержит целый ряд системных решений, позволяющих никому ни за что не отвечать. Президент является фактическим главой исполнительной власти, и от него одновременно по процедуре назначения и функционирования (в том числе, через материальное обеспечение) зависит вся судебная система.

Процедура отстранения Президента от власти чрезвычайно затруднена (например, по сравнению с американской системой) и практически нереализуема. Правительство является подставным, так как не может и шагу сделать вопреки воле Президента. Парламент (а значит и общество) лишены фундаментального права представительной власти на всеобъемлющий контроль за работой исполнительной власти, расследование ее деятельности…

Конституционный закон о правительстве страны предоставил исполнительной власти право принимать решения коллегиально, что влечет за собой невозможность привлечения кого-либо к персональной уголовной ответственности за нарушение закона и нанесение государству и обществу ущерба. Уголовный кодекс карает простого человека за мелкую кражу (батон в булочной), но для высших должностных лиц государства не предусматривает ответственности за незаконное распоряжение бюджетными средствами, госсобственностью, незаконное предоставление налоговых, таможенных или иных льгот и преимущественных прав…

Конечно, хотелось бы настоять именно на своем любимом варианте конституционной реформы. Но надо честно признать, что конституционная система является многовариантной: одного идеального решения нет. И возможны эффективно функционирующие и парламентская, и президентская модели. Но нельзя отрывочно, разрозненно выдергивать элементы этих систем без их логической взаимосвязи.

Так, если мы хотим иметь ответственные политические партии и, соответственно, снизить уровень коррумпированности в этом звене государственно-политической системы, следует иметь в виду, что выборы по партийным спискам атрибут лишь парламентской системы, при которой победившие партии образуют коалицию большинства, формируют правительство и несут полноту ответственности за проводимую правительством политику, принимаемые парламентом законы. В противном случае (в нашей системе) выборы по партийным спискам — лишь инструмент развращения партий: никто не знает, какие же партии в большинстве, а какие в оппозиции; никому не выгодно создавать коалицию большинства и принимать на себя ответственность, все делают вид, что они в меньшинстве и ни за что не отвечают.

То же касается и парламентского контроля: со стороны парламента в целом он эффективен лишь в президентской системе. В пропагандируемой же сейчас рядом политических сил системе, при которой правительство формируется парламентским большинством, это сводится к самоконтролю и, соответственно, влечет за собой разгул коррупции, резкое снижение эффективности управления. В такой парламентской системе правления актуален не парламентский контроль вообще, а контроль именно со стороны парламентского меньшинства. Например, в Германии меньшинство в 20 процентов депутатов имеет право на самостоятельное создание парламентских комиссий по расследованию действий исполнительной власти…

Чего не хватает в России в системе госуправления? Если мы хотим, чтобы государственная машина работала, то в ее конструкцию нужно заложить ряд принципов. Прежде всего, применительно к любому органу власти и должностному лицу должно устанавливаться соответствие между: а) полномочиями; б) механизмом назначения (избрания); в) подконтрольностью; г) санкциями за нарушения закона и действия вопреки интересам общества.

Все решения, носящие конкретный распорядительный характер, должны приниматься только персонально, с персональной же ответственностью за нарушения закона и последствия решений. Система органов исполнительной власти не должна допускать какой-либо коллегиальности — исключительно персональные решения с персональной ответственностью, в том числе, с полной финансовой и адекватной уголовной ответственностью за нарушения закона, нанесшие ущерб обществу, государству или конкретным гражданам. Не должно допускаться никаких лазеек, позволяющих уводить высших должностных лиц государства (включая Президента) от ответственности за преступление закона.

Ни одно должностное лицо и ни один государственный орган не должны иметь права принимать произвольных решений, подрывающих равноправие граждан и их экономических, социальных, политических и иных объединений. Принятие должностными лицами органов государственной власти подобных незаконных решений, подрывающих конституционные основы демократического государства, должно рассматриваться как тяжкое государственное преступление. Уголовный кодекс должен включать нормы ответственности высших должностных лиц за сам факт нарушения закона при распоряжении госсобственностью, бюджетными средствами, незаконное предоставление налоговых, таможенных или иных льгот, если этим нанесен ущерб государству и обществу. Наличие же личной заинтересованности должно рассматриваться не как необходимое условие для привлечения к ответственности, а лишь как дополнительное отягчающее преступление обстоятельство.

Представительная (законодательная) власть и независимые контролирующие органы (счетные палаты, уполномоченные по правам человека и т. п.) должны иметь возможность всеобъемлющего контроля за деятельностью власти исполнительной. Всякая попытка ограничить информацию о работе исполнительной власти, сокрыть что-либо от власти представительной (законодательной) и независимых контролирующих органов, представить ложную информацию должна рассматриваться как тяжкое государственное преступление.

Органы судебной власти должны быть абсолютно независимы от органов исполнительной власти (в том числе, в нынешней российской системе власти — и от президента как фактического главы исполнительной власти). Не только органы прокуратуры, но и контрольно-счетные органы, представители граждан в органах законодательной власти (депутаты) и более того, сами граждане должны иметь неограниченное право выступать в судах с исками в защиту интересов общества и государства, в том числе, о признании незаконными действий органов власти и их должностных лиц, расторжении незаконных договоров и соглашений, заключенных органами исполнительной власти с иными лицами.

Следствие по вопросам правонарушений высших должностных лиц государства должно осуществляться специальными, независимыми от прокуратуры, президента и исполнительной власти органами по расследованию правонарушений высших должностных лиц. Следствие по вопросам правонарушений депутатов членов органов представительной (законодательной) власти должно осуществляться специальными, независимыми от органов законодательной власти государственными органами. Неприкосновенность депутата не должна являться препятствием для возбуждения и проведения уголовного расследования, а также судебного рассмотрения дел. Ограничения должны быть исключительно в части предварительного заключения, процедур задержания и обыска.

Политические партии не должны иметь особых полномочий, в том числе, права замещения по партийным спискам части мест в палатах парламента, если эти полномочия не связаны с принятием на себя ответственности за проводимую государственную политику, в том числе, с обязанностью формировать коалиции большинства и меньшинства в соответствующей палате парламента и формированием правительства на этой основе. Финансовая власть (Центральный Банк, органы по регулированию рынка ценных бумаг и т. п.) не должна быть исключением из общего правила — полная подконтрольность и подотчетность деятельности этих органов, а также наказуемость за нарушения закона и действия должностных лиц вопреки интересам общества и государства.

Лицемерная система госуправления на выходе ничего, кроме разрушения государства давать не может. На что можно рассчитывать, если Президент страны получает в месяц (до налогообложения) менее шестисот долларов, министр — чуть больше трехсот? А Председатель Центрального Банка и его заместители в 1997 году получали в пятнадцать-двадцать раз больше министра…

Государственное управление и госаппарат невозможно построить на энтузиазме и альтруизме. Если государственных средств не хватает — госаппарат должен сокращаться, но материальное обеспечение, мотивация труда госслужащих должны быть высокими независимо ни от каких объективных трудностей. Зарплата должностных лиц органов государственной власти и госслужащих должна позволять государству конкурировать в борьбе за наиболее квалифицированных специалистов с частным сектором экономики. При этом должны жестко пресекаться попытки получения должностными лицами любых иных дополнительных доходов.

Например, объем средств Пенсионного фонда — около 200 млрд. рублей, а просроченная задолженность предприятий, по которой к ним не применяются надлежащие санкции — 400 млрд. Причем, в числе должников — и такие, заведомо рентабельные сугубо частные предприятия, как Норильский никель или АвтоВАЗ. И при таком положении, как показывают проверки, Пенсионный фонд продолжает отвлекать средства пенсионеров нецелевым образом. И спросить не с кого: Пенсионный фонд — даже не орган госвласти…

Управление государственными финансами и иными ресурсами должно осуществлять исключительно органами государственной власти и их должностными лицами. Любая передача функций по управлению, хранению, перечислению и использованию государственных ресурсов иным субъектам, не являющимся органами государственной власти — финансово-кредитным учреждениям, фондам (например, Пенсионному фонду) и т. п. — должна осуществляться исключительно на основе следующей совокупности обязательных требований: а) только по специальному федеральному закону; б) в конкурентной конкурсной процедуре; в) при гарантировании сохранности, своевременности перечисления и целевого использования средств полноценным ликвидным залогом.

Управление государственной собственностью должно осуществляться в соответствии с устанавливаемыми законами целями управления применительно к каждому объекту или виду объектов. Должно точно и однозначно разделяться управление госсобственностью: а) с коммерческими целями, при котором эффективность управления оценивается по чисто экономическим критериям; б) с социальными, военно-стратегическими и иными целями…

Государственные средства массовой информации (СМИ) и управление ими должны рассматриваться не как объект госсобственности с вытекающим из этого управлением ими со стороны исполнительной власти, а как инструмент реализации функции государства по обеспечению граждан объективной информацией, прежде всего, о состоянии дел в государстве и работе исполнительной власти. Соответственно, государственные СМИ должны быть отделены от исполнительной власти, и управление ими должно осуществляться специальным ведомством, формируемым и функционирующим независимо от президента и исполнительной власти, работающим под контролем наблюдательных советов, включающих представителей основных политических партий, общественных объединений, ветвей государственной власти как это и делается в Англии, Польше, Норвегии и др.

Не должно допускаться и скрытое (косвенное) управление частными СМИ со стороны органов государственной власти, в том числе, через предоставление каких-либо индивидуальных льгот и преимущественных прав, а также через владение пакетами акций СМИ непосредственно государством или предприятиями, часть акций которых принадлежит государству…

Кто это все будет делать? Власть, которую мы избираем. Но нам ли она будет обязана, или же тем, кто финансировал ее избирательную кампанию? Вопрос не праздный: ни одна партия в Думе на протяжении нескольких лет так и не решилась пойти против системы Центробанк коммерческие банки и реализовать предложение Счетной палаты: пресечь беззалоговое хранение и массовую продажу бюджетных средств в коммерческих банках…

Не хотим, чтобы на всех ключевых постах у нас были ставленники американских корпораций, зарубежной или нашей собственной мафии — значит, финансирование кампаний по выборам органов государственной власти должно быть преимущественно государственным, обеспечивающим полноценную возможность донесения до избирателей информации о кандидатах и партиях без использования средств банков и корпораций, частных пожертвований. Предельные суммы средств избирательных фондов не должны превышать двукратный размер суммы выделяемой кандидату государством (аналогично процедуре, действующей во Франции, Канаде и ряде других государств).

Разумеется, представленные предложения не являются исчерпывающими. Важны и декларации о доходах госчиновников и высших должностных лиц, и этические кодексы, и гражданский контроль, и многое другое. Но важно осознавать, что, во-первых, коррупция не является самостоятельной проблемой, отдельной от проблемы эффективности государственно-политической системы. И, во-вторых, эффективную государственно-политическую систему может выстроить лишь общество, способное к самоорганизации и неподверженное манипулированию, осознающее существо стоящих перед ним проблем.

 

Коррупция как системный порок российского капитализма

Коррупция — особая тема. Во-первых, трудно избежать банальностей. И, во-вторых, проблема не в том, что никто не знает, что делать, а в том, что ни у власти, ни у общества, нет главного — воли к решению проблемы. Остается одно — уводить тему подальше от истинного предмета. Поэтому вынужден начать не с описания проблемы и постановки задач, но с критики того, как эта тема подается обществу.

Типичный материал о коррупции: «В скольких ситуациях нам приходится «благодарить» чиновника или даже дать взятку заранее, чтобы решить проблему…, но задумываемся ли мы о причинных явления?..». Затем — об исторических корнях: иерархия потребления добычи в зависимости от места в стае. Затем кормление с должности и т. п.; применительно к нашей стране — о том, как еще «Петр Алексашку порол, но не изгонял», потому что Алексашка «полезен был». Плюс знаменитое: «Воруют…»

Далее — о советском периоде: про приписки и «корректировки» плана, «дефицитную экономику» и возникновение паразитического слоя тех, кто дефицит распределял — откуда, вроде, и произрастает нынешняя коррупция. К последнему акценту тяготеют представители либерального взгляда, описывающие советское общество как «бюрократический рынок».

По их логике, происходившее в 90-е годы прошлого века — прогресс. Рынок «бюрократический» заменен на рынок товаров и услуг, предоставляемых за деньги. Очевидные же провалы и аномалии в его работе, явная несправедливость отношений — издержки переходного периода.

В рамках такой логики нынешний рост коррупции — следствие «недореформированности» и поворота политики от либерализма обратно к госпатернализму. Убедительности всему придают данные исследований (например, фонда «Индем»), в которых рассчитывают средний размер взяток, а также оценивают ущербы от коррупции… Для публики же попроще, на ток-шоу и в телепередачах, акцент на мелкой бытовой коррупции — в школах и поликлиниках, максимум на уровне ГИБДД, а также на массовости явления и, вроде как, общей коллективной вине.

И рецепты спасения. Прежде всего, начинать с себя — не давать взятку, и все урегулируется… При постановке же вопросов более системных, обычно оговариваются, целью не может быть преодоление коррупции, нет — лишь ее сведение к некоторому минимуму. Любопытно сравнить: про убийства так никогда не говорят. И это не случайно: сама идея о нормальности «минимума коррупции» уже выводит это явление из числа смертных грехов и переводит в разряд уже не абсолютного зла.

Типичные предлагаемые рецепты борьбы с коррупцией: послабления лицензирования, сертификации, отказ от госрегулирования либо добровольное саморегулирование, передача ряда функций государства частному сектору, а также расширение политических прав и свобод, демократизация политической системы и свобода СМИ…

Раскрытие проблемы по описанным лекалам ведет к успеху: получение грантов на «дальнейшие исследования» от международных организаций и фондов, поддержка героической «анти-коррупционной» деятельности финансовыми и даже административными структурами, вхождение в анти-коррупционные советы и комиссии (включая привластные), «мозговые центры» и общественные палаты… Понятно, ведь известен рецепт удержания власти: «Если движение невозможно остановить, то его необходимо возглавить». Это относится и к противодействию коррупции. И вот уже призывы к борьбе с коррупцией мы слышим, можно сказать, из самых центров этой самой коррупции. Из них координируются и гранты на исследования, и назначения как должностных лиц, призванных противодействовать коррупции, так и отдельных с виду самостоятельных «героев», а также освещение проблемы в СМИ. Что ж, неудивительно.

Можно, конечно, напомнить, чем полтора десятка лет назад занимались многие из тех, кто сегодня делает имя на расчетах размеров «средней взятки». Так, с одним из них я (как член Совета Федерации) регулярно сталкивался в согласительных комиссиях, где он (помощник Президента) отстаивал позицию Ельцина и его администрации. Прежде всего, по тем вопросам, где задача парламента была ограничить произвол Президента и правительства, задача же стороны Президента была, напротив — не допускать демократического контроля за властью…

Но важнее другое — обратить внимание на лукавость ряда постановок вопросов и рецептов излечения.

Базисный тезис вульгарно-либерального взгляда на проблему коррупции: «Источник коррупции — «избыток государства», и основное лекарство — «минимизация государства», либерализация госрегулирования. И под этим флагом проходила «либерализация» 90-х годов. Но ведь «свято место пусто не бывает». Если государство уходит из какой-то сферы, не обеспечив защиту от монополизации, то приходят силы, которые уже вне механизмов демократического контроля и к которым апеллировать по вопросам нарушения закона и несоблюдения прав человека бессмысленно.

Ошибочность тезиса иллюстрируют недавние события. Президент, подталкиваемый «либеральными» советниками, принимает решение: ограничить госконтроль — чтобы проверки предприятия одной службой проводились не чаще, чем раз в три года. Затем — пожар в пермском клубе «Хромая лошадь», демонстрирующий как полное пренебрежение требованиями пожарной безопасности, так и удивительную «лояльность» контрольных органов к нарушителям. Реакция властей — сплошные проверки в развлекательных учреждениях. Но и некоторая озабоченность. Председатель Правительства заявил примерно так: ослабляешь контроль — угроза безопасности, усиливаешь контроль — коррупция. Но далее власть, находящаяся в плену вульгарно-либеральной парадигмы, сделала лишь один вывод: надо искать какой-то «компромисс». Представления же о том, что, при адекватном подходе к системе госуправления, задачи безопасности и пресечения коррупции не противоречат друг другу, а, напротив, неразрывно связаны, у нашей власти не было и нет…

Еще один ошибочный тезис: прямое госрегулирование — дело коррупционно емкое и дорогое, отказ же от него, переход к рынку — усилий и расходов не требует. Но изучение опыта развитых стран, опыта их антимонопольного и анти-криминального регулирования, подтверждает противоположное: прямое госрегулирование нерыночной экономики проще и дешевле, нежели государственное регулирование рыночной экономики, насущно необходимое для ее эффективности. Так, достаточно сравнить объем работы и квалификацию, необходимые для того, чтобы, с одной стороны волевым методом установить единые для региона цены на отопление, как это делается у нас (решения сугубо политические), или, с другой стороны, чтобы регулировать рентабельность множества компаний, поставляющих топливо для отопления домов в США. Согласитесь, если браться за второе, ни о каком «уменьшении» государства и речи быть не может.

Другой пример: в период моей работы в Счетной палате РФ (1995–2000 гг.) численность ее сотрудников колебалась между 700 и 1000 человек. Для сравнения, в США (с уже развитой рыночной экономикой и без специфических «переходных» проблем) численность сотрудников аналогичного контрольного органа (US GAO) достигала 5000 человек, а в период войны против Вьетнама доходила и до 15000 человек. Таким образом, даже чисто количественно развитие рыночной экономики никоим образом не ведет к «удешевлению» государства.

А у нашей власти новая панацея в борьбе с коррупцией — две немудреные идейки: систематизация «госуслуг» и их автоматизация, пафосно называемая «электронным правительством». Но при чем здесь базисное понятие «правительство»? Как ни перечитывайте Конституцию, но понятия «государственные услуги» в ней (тем более, в привязке к правительству) не найдете. «Полномочия» есть, «услуг» нет.

Налицо перевод ряда полномочий власти в категорию «услуг». На уровне «хочешь — пользуйся, а не хочешь — не пользуйся». Яркий пример — техосмотр автомобилей, который планируют передать частным структурам. Но мне не нужна эта «услуга» — я себе доверяю больше, чем любому ТОО. Если меня контролирует государство, я согласен. Но причем здесь «услуга» перепроверить меня, за которую я еще должен кого-то обогащать?

Все это — симулирование правительством создания «свободного рынка услуг», с одновременным снятием с себя ответственности за реализацию своих полномочий. А коррупция — на месте. Если естественный отбор кадров во власти заменен противоестественным — по принципу личной преданности и корыстным критериям, то как подбираются подрядчики на госзаказы?…

Но нельзя ограничиться лишь констатацией набора вульгарных идеек, положенных в основу строительства нашего государства. Есть результат: страна абсолютно и полностью погрязла в коррупции. Какую бы сферу жизни мы не затронули, везде мы ни в чем не можем быть уверены и ни на один институт государства не можем положиться. Откуда же такая страсть, казалось бы, даже и у неглупых людей к посредственным и очевидно вредным по последствиям творениям человеческого разума?

Дэвид Кортен, проработавший много лет в международных организациях, дает свой ответ. Он свидетельствует: транснациональные корпорации финансируют через международные фонды лженауку, обосновывающую ограничение контроля государств за их деятельностью (под предлогом прогресса, который корпорации несут миру), а также вообще необходимость ослабления государств. И здесь интересы совпадают: ведь задача всякой власти, предающей свой народ, не допустить становления сильного государства как основного механизма самоорганизации общества.

Основа любого управления — обратная связь, контроль, отслеживание результатов действий. Если в этом звене сбой, управление рассыпается. С этой точки зрения важно видеть и понимать, как эволюционировала система госконтроля в России в течение последних двух десятилетий.

В 1992-м — начале 1993-го, когда я работал начальником Контрольного управления администрации Президента России, главной проблемой, очевидно, была не бесконтрольность, но безнаказанность. Максимум, что грозило тем, кто раздавал «своим» госсобственность, бюджетные средства, льготы и привилегии, это увольнение с должности на подготовленные «запасные аэродромы». Но вместо ужесточения санкций курс был взят на иные «реформы». В марте 1993 года Контрольное управление (КУ) было упразднено, затем воссоздано, но уже в новом качестве. Над начальником нового КУ (это был уже другой человек) оказался не только Президент, но и «контрольно-наблюдательный совет» … из тех, кого контролировали — из министров и губернаторов. Так Ельцин, готовившийся к перевороту и нашедший опору в лице самых коррумпированных сил в своем окружении, уничтожил систему внутреннего контроля в своей же администрации…

После переворота 1993-го года целый год власть была вообще бесконтрольна. При этом Счетную палату на протяжении года создать не удавалось: президент и правительство выступали против ключевых положений законопроекта — тех, которые могли бы сделать Счетную палату полномочной, независимой и эффективной. Тогдашнему, независимому от Президента парламенту все-таки удалось принять закон, наделявший Счетную палату полномочиями. Ельцин накладывал вето. Но большинство в парламенте было готово вето преодолеть, и президент пошел на попятный.

Вообще вопрос о месте и степени независимости высшего органа государственного финансового контроля — важнейший в деле борьбы с коррупцией. Все, что касается теории, методологии и практики такого контроля, достаточно изучено, принципиальных секретов здесь нет. Некоторые результаты работы такого органа (за первые шесть лет — с 1995-го по начало 2001 года, когда этот орган был действительно независимым), приведены в моей книге «О бочках меда и ложках дегтя».

Но власть не хочет мириться с независимым контролем. И спустя десятилетие история повторилась: теперь уже и конституционно независимая от президента Счетная палата законодательно подведена под президента. И принятый позднее закон о парламентском расследовании в принципе не позволяет интересоваться деятельностью президента…

Можно ли назвать такое государство, даже и с выросшим за десятилетие почти вдвое количеством чиновников, но без независимого от власти контроля за ее действиями, сильным? Нет, это и есть «маленькое» (слабое, коррумпированное) государство, при том, очень дорогое.

Описывать все метаморфозы идейного контекста реформ 90-х годов здесь не будем — на эту тему есть исследования и публикации. Но важно подчеркнуть, что в самый критический момент исторической развилки, выбора пути (1992–1994 гг.), был не просто запущен заведомо мошеннический механизм приватизации госсобственности, но, что не менее важно, в общество была вброшена идея неизбежности и даже полезности коррупции. Вспомните: «недостатки российских законов компенсируются лишь необязательностью их исполнения»; «коррупция — это жизненно необходимая смазка экономического механизма», наконец, что «коррупция — гарантия необратимости реформ и невозвращения к массовым репрессиям», и лозунг: «Коррупция — против коммунизма!». Тут уж сгодилось все, включая строки Бродского «Воры мне милее душегубов». Отдельные голоса, пытавшиеся донести мысль противоположную — о том, что масштабные воры неминуемо станут душегубами, — тонули в организованном хоре приветствовавших свободу мошенничать и красть…

Но, может быть, только так можно было осуществить масштабное разгосударствление, а иначе, как заявляли реформаторы, было бы не сломить сопротивление — и «охлократических масс», и «красного директората»?

Есть вопрос, стоила ли овчинка выделки. То есть, стоило ли даже ради такой «святой» цели идти на разрушение базисных моральных основ жизни общества, а также была ли вообще необходимость в столь стремительном разгосударствлении. О последнем можно спорить. Но приведу свидетельство того, что никакого сопротивления «охлократических» трудовых коллективов и «красного директората» разумному реформированию экономики и даже приватизации не было. Это был искусственно придуманный враг, «борьба» с которым помогла подменить реформирование разграблением.

Итак, свидетельствую. В январе-феврале 1992 года мне был предложен пост советника Госкомимущества в ранге замминистра, на что я дал согласие и, еще не будучи оформленным, по поручению Председателя Госкомимущества (А. Б. Чубайса) отправился в Петербург на переговоры с Ассоциацией советов трудовых коллективов. Вернулся я окрыленный и сразу доложил руководителю результаты. А именно: ассоциация не выступает за какую-либо уравниловку. Напротив, советы трудовых коллективов за то, чтобы руководители предприятий, как самые квалифицированные и заслуженные работники-управленцы, могли законно получить контрольные пакеты акций предприятий. Но на определенных условиях, которые и должны были выработать органы власти и трудовые коллективы. Главное — эффективное управление, исключающее разбазаривание основных фондов, гарантирующее сохранение предприятий (пусть и с переориентацией), максимально возможное сохранение трудовых коллективов, а также обеспечение на переходный период зарплаты работникам. Разве такие предложения не могли стать основой для широкого консенсуса в ходе реформ? А также, что не менее важно, для того, чтобы сформировался класс собственников-управляющих, получивших богатство, во-первых, честно, без преступной предыстории, и, во-вторых, не вопреки государству и обществу, а благодаря честному служению ему?

Шоком для меня было то, что руководитель (Чубайс) даже не дослушал мой доклад, а прямо мне сказал, что вообще-то этим заниматься не надо, а переговоры — только для выигрыша времени, а делать мы все будем иначе…

Как делали иначе — известно: в нарушение закона подменили именные приватизационные счета обезличенными ваучерами, чем создали условия для вброса ваучеров фальшивых, а также массовой скупки этих ваучеров третьими лицами и вообще потери контроля государства и общества за процессом приватизации. Затем создали условия, позволявшие руководителям предприятий, не получившим того, что, как многие из них считали, они должны были получить по справедливости, задерживать или вообще не выплачивать зарплату работникам. И тем самым вынуждать работников за бесценок продать свою долю собственности, как правило, через подставных лиц, тем же руководителям, причем за ничтожную часть своей же зарплаты или иных средств предприятия.

Ваучеры у обездоленных работников позволялось скупать за любые деньги — была вброшена идея, что мы должны легализовать теневые средства и «заставить их работать на нашу экономику». Где-то возникала конкуренция между скупавшими акции своего предприятия через подставных лиц руководителями и мафиозными структурами; кто в этом случае побеждал, как правило, понятно — тот, кто не связан в методах. А где-то возникало и сотрудничество, а постепенно и идейное единство. Отсюда — криминализация и методов управления, и сознания огромного количества руководителей.

Описанное — не цепь случайных событий, а сознательная многоходовая комбинация. Сошлись интересы внешних заказчиков «уменьшения» нашего государства и нарождавшейся криминальной «элиты» страны. Важный штрих: в ежегодно направлявшихся нашим правительством и Центробанком в МВФ заявлениях о среднесрочной экономической политике регулярно выявлялись следы некачественного перевода на русский с английского. А в 1996-м году этот документ предусматривал ограничение Счетной палаты лишь контролем за бюджетом. Понятно: чтобы не мешала разворовыванию госсобственности через «кредитно-залоговые аукционы», махинациям с золотовалютными резервами и госдолгом и т. п.

Реализованный сценарий масштабной криминализации страны предопределил характер российской экономической и политической системы, неминуемую при таком сценарии деградацию и производственных, и общественных отношений. Отношения эти не столько конкурентно-производительные, сколько криминально-перераспределительные. В этой системе отношений коррупция — не помеха процессу, а самый базис, инструмент извлечения прибыли.

Встречается и иная постановка вопроса — о неразрывной связи между рыночной экономикой и коррупцией. Что ж, такая связь есть, но равно как есть связь и между административными отношениями и опять же коррупцией. Так вряд ли можно утверждать, что в СССР в 70-е–80-е годы ХХ века (без рыночной экономики) коррупция (в торговле, здравоохранении и образовании) была меньше, чем в этот же период в Швеции, Норвегии или Сингапуре — государствах с рыночной экономикой, но последовательным социальным и анти-коррупционным регулированием.

В конце 80-х годов в наше сознание внедрялась идея, что корень бед — административно-распределительные отношения. Откажемся от них, перейдем к рынку — коррупция сама отомрет. Но коррупция равно свойственна и рыночной, и нерыночной экономике (различны лишь формы), и проистекает она из многих факторов — из нравов общества, из несправедливости распределения национального дохода, из представлений о допустимом неравенстве, целях и смысле жизни, из ценностной ориентации граждан, слабости правоохранительной системы и т. п. У нас же целенаправленно поощрялось аморальное и мошенническое поведение. Ростки взошли. И теперь ключевая проблема: а кто в подавлении коррупции заинтересован?

Главный результат криминально ориентированных реформ в России: самые экономически сильные у нас стали таковыми не законно, а, как правило, противозаконно, и не благодаря честному и высоко моральному служению обществу и государству, но, напротив, благодаря тому или иному способу фактического разграбления государства (наиболее известный пример — «кредитно-залоговые аукционы»). Так было бы странно, если бы российский крупный капитал теперь солидаризировался бы со своим народом, был бы заинтересован в усилении государства и государственного порядка.

Сравним с генезисом капитала в Китае.

Известно множество работ по сравнению китайского и российского опытов реформ, но акцент делается, как правило, на убийственных для нас различиях в результатах. Нас же интересует еще и мораль общества, а также источник этой морали. Мне довелось изучать китайский опыт, а в 1992-м году даже и посетить Китай, пообщаться с руководителями государства и со специалистами. Еще тогда я был поражен четкостью регламентации в Китае всего, что связано со стимулированием труда госслужащих. И главное наше отличие от Китая вовсе не в том, что у нас меньше старательных, терпеливых работников. Отличие в том, что в Китае самыми сильными, влиятельными и богатыми стали те, кто честно служил своему государству и обществу, затем был направлен государством на управление госдолями и паями акций и затем стал богатым и сильным благодаря государству, стоящему за его спиной. Это создает противоположную нашей моральную атмосферу во властной партийно-государственной и финансово-промышленной элите.

Сильное государство, жестко пресекающее коррупцию — для китайской элиты это условие возможности сохранить и упрочить свое положение, в том числе, в конкурентной борьбе на мировом рынке. И в китайской элите есть консенсус в отношении пресечения коррупции самыми жесткими мерами.

Таким образом, коррупция — не повод отказаться от рынка. Но это основание применить жесткие механизмы его контроля и регулирования — в целях недопущения поворота рыночных сил против интересов государства.

И последний пример. Вопросы госрегулирования экономики, в том числе, внешней торговли и доступа к отраслям национальной экономики иностранных инвесторов (вплоть до зарубежного контроля) — это вопросы отнюдь не чисто рыночные, а экономической и оборонной политики. Китай (уже два десятилетия не экспортер, а импортер энергоресурсов) на переговорах о вступлении в ВТО добился более чем 90 % защиты своего нефтегазового сервиса (технологичного обеспечения обустройства месторождений, добычи и переработки сырья). Россия же — «энергетическая держава», вопрос о защите этого жизненно важного сектора, мостика между сырьевым сектором и производителями высокотехнологичного оборудования (о которых теперь столько «заботы» с высоких трибун), на переговорах о вступлении в ВТО даже и не поднимала… Так причем здесь наличие или отсутствие рынка, если налицо прямая сдача важнейшими нерыночными институтами государства (институтами госвласти) стратегических интересов страны?..

Проблема субъектности в вопросе о подавлении коррупции ведет нас к необходимости разделить все виды коррупции на два основных: коррупция аппаратная (чиновничья) и государственно-политическая.

Коррупция аппаратная — именно ей надлежало противодействовать Контрольному управлению Президента и всей системе внутреннего контроля. И подавлением этого вида коррупции успешно занимается Китай. Другой пример эффективного механизма борьбы с такой коррупцией дает нам Сингапур. Причем суть метода не только в известной жесткости наказаний, но и в двух других важных аспектах.

Первый — возможность достойной карьеры и оплаты труда госслужащих, включая высших должностных лиц. И никакого лицемерия, вроде нахождения на госслужбе «и так богатых» за символический один доллар в месяц. Напротив: если налицо рынок труда, то и уровень зарплаты госслужащих должен быть сопоставим с тем, что этот же специалист мог бы заработать в частном секторе. Понятно, что при таком подходе ни о каком «дешевом» государстве и речи быть не может.

Второе — презумпция коррумпированности госслужащего, в отличие от презумпции невиновности гражданина. Госслужащий, в отличие от простого гражданина, обязан быть особенно щепетилен. И если он «нечаянно» направил деньги не туда (как это регулярно делали наше правительство и минфин), или предоставил кому-то льготу (как это столь же регулярно делали наши президент и правительство), или осуществил закупки некачественных товаров и услуг, или перерасходовал средства (как это систематически делали у нас правительство и управление делами президента), то не прокуратура обязана доказывать преступный умысел, а, напротив, ответственное лицо должно доказывать в суде безупречность своих действий и чистоту помыслов. Аналогично, если должностное лицо получило что-либо (любое благо) сверх положенного от государства обеспечения (как, например, группа «писателей» из Госкомимущества получила в свое время по сто тысяч долларов за еще не написанную книгу от структур, связанных с ОНЭКСИМ-Банком), то именно на нем лежит бремя доказательства в суде, что это благо не есть коррупционная оплата «услуги».

К этому остается добавить достаточно самостоятельные внутренние (для системы исполнительной власти) контрольные органы, замыкающиеся лишь на первого руководителя, плюс, чтобы не было необходимости раздувать их штаты до бесконечности, — чрезвычайно жесткие (в отличие от наших псевдогуманных) санкции за нарушения и, тем более, преступления.

Сравним этот подход с нашим. Неадекватно низкая оплата труда госслужащих, врачей и учителей, да еще и связанная не с объективными трудностями, а лишь с нежеланием легально платить за труд в соответствии с его качеством и тем самым сделать служащих свободными и самостоятельными, действительно толкает людей к поиску не вполне законного дохода. Плюс отсутствие надлежащих санкций, формулирование их так, чтобы можно было и привлечь, но можно и не привлекать. Все направлено не на пресечение коррупции, не на обеспечение законности, но на личную лояльность начальнику, на зависимость подчиненного, который, таким образом, кругом «на крючках».

В части же оплаты труда, повторю: важен не столько абсолютный объем, сколько соотношение зарплаты на госслужбе и в частном секторе. В течение всего периода 90-х годов, когда закладывалась основа нынешних обычаев и нравов, зарплата на госслужбе была просто унизительно низкой. Но важно подчеркнуть: это сложилось не стихийно, а было организовано сознательно. И СМИ, контролируемые нарождавшимися олигархами, постоянно выпячивали в глазах населения «необоснованно высокую» зарплату депутатов и госслужащих, как бы «забывая» сравнить ее с доходами банкиров, сырьевиков и самих теле— и радиоведущих и журналистов.

Показательный пример, о котором я уже упоминал. В 1995–1996 гг. зарплата зампреда Правительства страны и зампреда Счетной палаты (эти категории были законом приравнены) составляла около 300–400 долларов в месяц и лишь в преддефолтовском 1997-м году поднялась примерно до тысячи долларов (после дефолта же и до конца моей работы в начале 2001-го — опять около 350). И сверх этого никаких премий — только медобслуживание, персональная машина и госдача, на оплату которой уходила треть зарплаты. И это было не плохо, терпимо, но представьте: ниже и с, соответственно, меньшей оплатой — вся пирамида госслужбы…

В это же время зарплата зампреда Центробанка была на порядок больше (около 10 тыс. долларов в месяц) и плюс еще примерно столько же неподотчетных «представительских». Да плюс еще и возможность брать масштабные долгосрочные кредиты в ЦБ по ставке, ниже не только рыночной, но и многократно ниже инфляции — такие факты мы выявили тогда в ряде отделений ЦБ. И обосновывалось это тем, что «не могут же наши (ЦБ) сотрудники получать меньше, чем сотрудники частных банков». Притом, что именно ЦБ осуществлял такое регулирование банковской деятельности, которое и позволяло банкам иметь сверхдоходы и выплачивать зарплаты и иные выплаты на порядок больше, чем на госслужбе и во вполне сознательно угнетавшихся высокотехнологичных секторах экономики.

Так создавались условия, при которых банки могли, буквально, оптом скупать госслужащих — как прямо и грубо, так и более тонко, например, намеком в будущем взять на работу в банк… Так была обеспечена «лояльность» госслужащих не столько государству, сколько финансово-спекулятивному капиталу, интересы которого объективно в ряде случаев прямо противоположны интересам общества и государства…

Коррупция государственно-политическая — болезнь несопоставимо более сложная. Для большинства современных государств именно она — главная проблема (хотя и не всегда осознаваемая обществом). Одновременно, этот вид коррупции является не проблемой, а инструментом — для теневых сил, заинтересованных в действиях государства вопреки интересам общества.

Первый признак государственно-политической коррупции — отсутствие реального подавления коррупции аппаратной, чиновничьей — той, с которой мы сталкиваемся каждодневно. Причина очевидна: для воспроизведения коррупционных механизмов прихода к власти и ее удержания необходима социально-экономическая база. Развращенное и зависимое (подвешенное на коррупционных «крючках») чиновничество — лучшая опора. Для него важно сохранение «стабильности» системы, включая неформальное разрешение высшей власти своим приближенным безнаказанно «пастись» на вверенной территории. За сохранение такой «стабильности» эта опора власти готова на любое преступление, включая фальсификации выборов и т. п.

Государственно-политическая коррупция, не будучи признаваемой у нас как ключевая болезнь, в то же время, имеет идеологическое обоснование чуть ли не как благо. Публично о нем говорят редко, но среди «своих» — откровенно. Сторонники рассмотрения государственно-политического механизма демократического государства как «рынка» политико-административных «услуг», исходят из того, что интересов всего общества вообще нет. Значит, нет и интересов государства. Каждый субъект экономической деятельности должен покупать «услуги» — финансировать избирательные кампании, нанимать и перекупать лоббистов, политиков и политические партии. И тогда какая коррупция? Кто сильнее, кто сумел продвинуть своих к власти, тот и реализует свои интересы.

В рамках такого подхода отказ российских властей от защиты своей сферы высоких технологий вокруг сырьевого сектора — это не коррупция и не предательство национальных интересов. Это — всего лишь реализация наиболее сильными, контролирующими власть (сырьевиками), их интереса пользоваться дешевыми и эффективными (зарубежными) услугами.

Кстати, вопрос контроля над СМИ в рамках такой сверхлиберальной логики, тоже можно рассматривать как естественный приз по результатам рыночной игры, вследствие чего отнимать этот приз у кого-либо (раз у нас собственность священна и неприкосновенна) нет ни малейших оснований…

Каким бы абсурдом не казалось более или менее социально ответственным силам последнее из выше описанного, содержательной дискуссии в обществе на эти темы нет. И не может быть таких дискуссий между двумя основными альтернативными социально-экономическими течениями — между, условно скажем, «либералами» и, столь же условно, «государственниками». Стороны не могут переспорить друг друга аргументами потому, что в основе позиций — не различная логика, в которой можно найти ошибки и противоречия, но разные исходные посылки, базирующиеся на различных ценностях. Это хорошо видно на примере критики либералами, например, таких ученых, как тот же выше мною упоминавшийся Дэвид Кортен: «Они просто продают себя как противники глобализации и на этом делают свой бизнес». То есть, такие «либералы» не могут себе и представить, что мотивом действий может быть что-то иное, нежели подороже продаться. Но тогда и коррупция — то, что хорошо «продается», а значит, это не зло, но, напротив, ценность…

Государственно-политическую коррупцию необходимо рассматривать не как нечто отдельное, связанное лишь с механизмами формирования власти, контроля за ней и смены власти, но как явление системное в жизни общества. Она является следствием принуждения общества к глобальной несправедливости и прививания ему представления о нормальности этой несправедливости, примитивизации структуры экономики и содержания труда граждан, господства криминально-перераспределительных отношений над производительными, атомизации и разложения общества, утерявшего способность к солидарности и здоровую ценностную ориентацию.

Без постановки как базисного вопроса о ценностях, о справедливости, о солидарности и единстве общества, а также о его целях как целого и об идеологии движения вперед, решение вопроса только о политической реформе по рецептам «либерального» сообщества лишь расширит игровую площадку для государственно-политической коррупции, превратит нынешние бюрократически-коррупционные отношения вновь в отношения свободной купли-продажи «политических и информационных услуг». Вольные стрелки медийного сообщества, отдельные политики на этом заработают, но государство и общество в целом вряд ли продвинутся вперед.

Комплексные же рецепты борьбы с нынешним порочным кругом государственно-политической коррупции известны. Это и преимущественно государственное финансирование избирательных кампаний (как во Франции и Канаде), и жесткая регламентация деятельности СМИ в период избирательных кампаний (как, опять же, во Франции), и, что принципиально важно, научно-технологическое развитие (вместо нынешних разговоров о нем), и введение механизмов радикально более справедливого распределения национального дохода — как практически во всей Европе, что выводит целые слои населения из нищеты и делает их гражданский выбор более осознанным.

Но говорить об этом сейчас всерьез применительно к России сложно. При крайне недоброжелательном (и объективно не заинтересованном в таком развитии событий) внешнем окружении, внутри страны даже на горизонте пока не наблюдаются силы, в этом заинтересованные, осознающие свой интерес и способные подобного добиться.

 

Коррупция — национальная измена — революция!

(Беседа Ю. Болдырева с М. Калашниковым)

М. Калашников: Коррупцию иногда называют СПИДом отечественной истории. Сегодня коррупция из теоретической угрозы 90-х превратилась в фактор, который ломает нашу национальную безопасность. Сможем ли мы справиться с этим страшным злом? Сможем ли мы справиться с ним без помощи скальпеля? Об этом мы сегодня беседуем с нашим дорогим гостем, Юрием Юрьевичем Болдыревым, публицистом и экономистом, зампредом Счетной палаты и самым, наверное…

Ю. Болдырев: Давным-давно.

М. Калашников: Нет, в самый, так сказать, острый момент постсоветской истории… Здравствуйте, Юрий Юрьевич.

Ю. Болдырев: Здравствуйте.

М. Калашников: Юрий Юрьевич, действительно, как вы оцениваете, что сегодня, коррупция, так сказать, совершила некий качественный скачок по сравнению с концом 90-х. Отнюдь не святым, конечно, грабили и воровали тогда. Но сейчас не перешла ли коррупция некую грань, когда она уже начинает ломать нашу национальную безопасность и подвигать власти к решению, которое прямо противоречит рациональным государственным интересам.

Ю. Болдырев: Нет. Я, конечно, являюсь теперь экспертом со стороны, «не изнутри», но, с моей точки зрения, радикально ничего не изменилось. То есть говорить о том, что коррупция стала угрожать национальной безопасности сегодня, означает, что вчера она не угрожала, да? Значит, если мы возьмем несколько ключевых вопросов, да? Один из ключевых вопросов — это база НАТО сегодня, да? То, что они называют перевалочным пунктом, специалисты показывают, что по НАТОвской и американской спецификации это все равно военная база, да? Вроде такого раньше не было. Но раньше же было, когда контрольные пакеты акция наших ключевых оборонных предприятий передавались в страны НАТО, нашим стратегическим противникам, или, скажем мягко, конкурентам. Это же было и тогда.

Или, скажем, другой ключевой вопрос сейчас — это ВТО. Но я напомню, не все, может, наши зрители знают, и не все связывают эти вещи, а я их покажу. Это третья попытка взятия под свой контроль по существу наших природных ресурсов, получить к нашим природным ресурсам доступ, как к своим, третья попытка Запада. Первая попытка 93-й, 96-й годы — «Соглашение о разделе продукции». Я напомню, что одним из первых указов Ельцина после переворота 93-го года — это указ «Вопросы соглашений о разделе продукции». Запад не просто так поддержал ельцинский переворот, расстрел парламента из танков и так далее. Он получил на основании указа Ельцина прямой доступ к нашим природным ресурсам, возможность заключать соглашения, которые откланяются, по существу, от российских законов. Другое дело, что Запад позднее понял, что ему указа мало, потребовал закон, возник законопроект, который, к счастью, тогдашний первый выборный Совет Федерации сумел отбить, остановить это дело, да? Но попытка была, так? Вторая попытка — Европейская энергетическая хартия.

М. Калашников: 97-й год.

Ю. Болдырев: Она была подписана правительством или президентом, я уже не помню, кто подписывал, и тогдашняя, преимущественно левая, дума, то есть это были коммунисты и аграрники, тогдашние самостоятельные, сравнительно левые по взглядам, и была фракция, я не помню, как они точно назывались, глазьевско-бабуринская, там была такая фракция… совместно они отстояли. Мы, тогда я был в Счетной палате, давали отрицательное заключение на Европейскую энергетическую хартию. Суть-то в том же, для европейцев получить право доступа к нашим природным ресурсам, как к своим, не дав ничего в замен. Я напомню, позже году в две тысячи, может быть, третьем или даже позже, шестом, может быть, не помню точно какой год, Путин ставил вопрос перед европейцами на очередном Саммите «Россия — ЕС»: «Давайте мы вам — сырье энергетическое, а вы нам — технологии». Но его быстро отбрили: «Что? Мы вам тут платим твердой валютой…»

М. Калашников: Скажите спасибо!

Ю. Болдырев: И наши сказали тихо и все продолжили, как было. Это была вторая попытка. Только вот в начале двухтысячных прекратились попытки добиться ратификации этой Европейской энергетической хартии.

М. Калашников: То есть свободного доступа к нашим углеводородным ресурсам?

Ю. Болдырев: Я специально, как раз на примере ВТО сейчас, и объясню еще раз то, о чем вы говорите. Дело не в том, что мы равно с ними получим свободный доступ: они — к нашему, а мы — к их. Нет! ВТО, на тех условиях, что мы вступаем сейчас, да и вообще ВТО — это отдельное, с моей точки зрения, это пародия на международную организацию. Не буду об этом подробно говорить, но, так или иначе, они-то получают доступ к нашим природным ресурсам, как к своим. Они, по существу, если будет реализован отказ от экспортных пошлин на вывоз нефти, они будут заменены какими-то акцизами и еще чем-то, значит, Запад получит доступ к нашим природным ресурсам даже не по мировым рыночным ценам, а по себестоимости, ну с уплатой налогов и так далее. А мы в отличие от них, не получим доступ к их технологиям не только по себестоимости, но даже по рыночной цене. Потому что они оставляют свое право, как бы какому-то предпринимателю, как бы какому-то предприятию и хотелось бы, не было бы выгодно, конечно, нам продать те или иные технологии. Президент США и соответствующее должностное лицо Европы оставляют свое право вносить запрет, и они запрет держат и сейчас в отношении нас, на передачу тех или иных технологий. То есть это, очевидно, не равноправное партнерство. Мы им отдаем все свои ключевые козыри в глобальной мировой игре, а они нам в ответ не дают ничего. Значит, конечно, по большому счету, моя оценка, это прямое предательство стратегических национальных интересов, точно такое же как было и с Европейской энергетической хартией в конце 90-х, и с СРП в начале и середине 90-х. Разница только в том, что тогда было кому сопротивляться, а сейчас получатся, не в парламенте, не в Совете федерации похоже нет силы, которая могла бы противостоять.

М. Калашников: Я должен, наверное, пояснить нашим дорогим зрителям, что речь идет, и вы говорите, о третьей попытке, а именно о вступлении, об интеграции Российской Федерации во Всемирную торговую организации.

Ю. Болдырев: Присоединение это считается.

М. Калашников: Да, присоединение к ВТО, по которому, в котором есть важнейшее условие. Снятие, собственно говоря, экспортных пошлин на вывоз отсюда углеводородного сырья, сырья прежде всего, да и прежде всего — углеводородного, так сказать, при повышении акцизов внутри страны. Понятно, что у этого шага, который прокляли все несырьевые производственники, наверное — в тихую, может быть, в кулуарах, не открыто, но все говорят, что это гибель для нашей индустриализации, для нашей страны, потому что одновременно снять барьеры на вывоз сырья и одновременно же снять барьеры на пути завоза сюда готовой продукции, это все, это просто покончить с индустриализацией…

Ю. Болдырев: Не покончить, а не допустить.

М. Калашников: Да. Вообще не допустить… Вопреки словам Путина, о том, что у нас новые приоритеты…

Ю. Болдырев: Вопреки красивой риторике.

М. Калашников: Здесь, опять же, поясним нашему зрителю, что здесь у этой политики снятия барьеров на пути вывоза сырья отсюда есть два, получателя, бенефициара, как сейчас говорят. Это Запад, который получает дешевое сырье, и вторая группа людей, которая, собственно говоря, имеет дело с торговлей углеводородами, там нефтью и газом, а это известный кооператив «Озеро» или «Путин Инкорпорейтед», включая там Тимченко с его «Гунвор» там офшорным холдингом, который торгует третью, собственно говоря, углеводородов, поставляемых на запад. То есть, здесь конкретные, чисто конкретные интересы, и эти интересы уже модно назвать коррупционными, то есть интересы… Коррупция, в данном случае верхушки, заставляет принимать их решения, которые будут прямо уничтожать экономику Российской Федерации. Плюс к тому еще один момент: если ты заменяешь ввозные пошлины на нефть и газ акцизами внутри страны, налогами на добычу полезных ископаемых, эти акцизы привязаны к мировым ценам на нефть, ты одновременно нашего русского производителя ставишь, так сказать, начинаешь убивать тем, что эти акцизы растут вместе с ростом цен мировых на нефть, и наши крестьяне, наши производители вынуждены платить налоги очень высокие, потому что стоимость углеводородов внутри страны растет, и наше преимущество полностью исчезает. Вот, казалось бы, полный пример того, как коррупция в широком смысле, продажность верхов начинает идти вопреки национальным интересам страны. В 90-е, я почему спросил, в начале передачи, в 90-е была некая идеология — надо было, срывая ногти, рваться в Европу, быть рыночными. Там еще это еще диктовалось пафосом идеологическим, а вот сейчас уже идет, по-моему, просто шкурный интерес.

Ю. Болдырев: Вы знаете, в чем-то, может быть, мог бы согласиться, а в чем-то либо добавить, либо частично, на уровне версий, опровергнуть. Дело в том, что вот все те масштабные интересы, о которых Вы говорите, все те игроки, условно скажем, и бизнесы, они сегодня не ущемлены. Строго говоря, если стоит вопрос о том, как им заработать денег еще больше, или как им украсть денег еще больше, как им отколоть, отвести денег от государственного пирога, от того, что должно возвращаться государству, еще больше; у них сейчас возможности эти практически так и не ограничены. Именно поэтому, я подозреваю, что здесь речь идет не просто о таком экономически… прямом экономическом, как следствие, коррупционном интересе, а я больше склонен считать, что речь идет о масштабном предательстве, завязанном на всю совокупность интересов отношений, хранение элитой денег за рубежом и так далее, и так далее.

М. Калашников: Дети учатся там, активы там…

Ю. Болдырев: Я еще раз подчеркиваю, дело в том, что это тот случай, когда даже самый коррупционер, не когда он здесь на три дня, а потом придут другие, и ему нужно успеть как можно быстрей, как можно больше схватить. А в ситуации, когда все вроде бы в их руках и вроде бы надолго, даже он начинает мыслить рационально, стоит ли сдавать миллион, для того, чтобы украсть три копейки. Вот масштаб того, что происходит с ВТО, это сдавать миллион, чтобы украсть три копейки. Мне кажется, такого рода действия осуществляются не ради этих трех копеек, а ради того, чтоб, может быть, сохранить предыдущие миллионы, вытащенные из нашей страны.

М. Калашников: То есть понравиться главному хану, хозяину, а для них хозяин — это Запад…

Ю. Болдырев: Можно так. Может, потому что оказывают жесткое давление, угрожают, что иначе применим санкции, отберем ваши деньги, там не знаю, что еще. Вот. Но еще раз, я хотел бы подчеркнуть, что масштаб вопроса, что применимо и к СРП тогда, тогда ведь тоже речь шла, можно говорить, идеология не идеология. Но какая идеология у Ельцина? Когда власть в его руках или не в его руках. А под властью он уже к этому времени понимал, что вот-вот мы, все и все вокруг меня, или я непонятно кто и непонятно что, да? Это уже не вопрос идеологии, это вопрос, какую цену ты готов заплатить за личную власть. Вот Ельцин для меня представлял какой-нибудь смысл, интерес, со всеми ошибками, преступлениями, до того, как он по существу сдал стратегические интересы страны — очевидно уже, безусловно сдал стратегические интересы страны за личную власть. Значит, одни считают, что это случилось еще во время Беловежских соглашений. Я, отматывая назад, должен сказать, что, может быть, и с этим надо бы согласиться, хотя я тогда так не понимал, может быть. Но то, что было в сентябре-октябре 93-го, это безусловно, и главное то, что он после этого подписал эти «Вопросы соглашения разделения продукции», это уже безусловно и он сам понимал, что он просто сдает ключевые стратегические интересы. Так же, как когда он подписал соглашения о продаже США нашего ядерного оружейного урана.

М. Калашников: В 93-й год.

Ю. Болдырев: В США снимают с боевого дежурства, разбирают, складируют и хранят…

М. Калашников: Боеголовки, да. Боеприпасы.

Ю. Болдырев: Да, все остается в возможности будущего использования. А чтоб Россия не могла сделать также, весь уран отдает вроде как на топливо, да еще как установила тогда, я подчеркиваю 1997–1998 годы, мы этим занимались, как установила счетная палата, продавали по цене существенно дешевле, чем нам стоит снова выработать такое же количество урана. То есть даже не по рыночной цене, хотя нет рыночной цены…

М. Калашников: То есть…

Ю. Болдырев: Не по себестоимости, а в ущерб себе…

М. Калашников: Юрий Юрьевич, то есть тогда была логика, Ельцин совершил государственный переворот, захватил власть в Думе. Вот эта вот банда мародеров уселась, в октябре 93-го расстреляли они парламент и захватили полную власть, и он за признание Западом сдавал, он подписывал договор, Соглашения о разделе продукции, закон, отдавал оружейный уран.

Ю. Болдырев: К счастью, этот закон не смог подписать, потому что Совет Федерации его остановил…

М. Калашников: Да, но во всяком случае, он пытался это сделать. То есть тогда логика была извращенная… У меня, кстати, друзья брали тогда мэрию, вытаскивали документы, кстати, те вот отпилы и откаты, о которых сейчас стали говорить Навальный и прочие, он были и в 93-м году…

Ю. Болдырев: Да, да. Все тоже самое.

М. Калашников: Просто пирог-то был поменьше. От него и откаты были физически меньше.

Ю. Болдырев: Да.

М. Калашников: А так привычки были те же самые.

Ю. Болдырев: Да.

М. Калашников: Вот вы говорите, у Ельцина была хотя бы логика, извращенная, борьбы за власть. Ради власти я сдам все, сохранить бы личную власть. А сейчас получается логика не та.

Ю. Болдырев: Вот я не зря провел эту аналогию. Дело в том, что некоторые люди, вроде уважаемые, вроде которые обращались к нам с патриотическими речами, поддержавшие Путина на последних выборах, теперь пытаются объяснить, а почему он идет на такие шаги, вот создает то базу НАТО в Ульяновске… И они объясняют это так, что это такой вынужденный маневр, потому что у нас такие сложные отношения с Западом, и вот для того, чтобы Запад вынужден был согласиться на то, что Путин снова приходит, а страшнее зверя для Запада, чем Путин нет, вот ради этого он вынужден пойти на такой тактический маневр, который радикально ничего не меняет, а он зато получит возможность… и дальше сказка о том…

М. Калашников: То есть и база, и ВТО — так же объясняется вступление в ВТО, присоединение к ВТО, вернее.

Ю. Болдырев: Я понимаю, что жизнь полна компромиссов, но есть компромиссы, которые делают бессмысленным то, большое дело, ради которого вы вроде идете на компромисс. Значит предоставление территории России по существу под базы НАТО, вступление в ВТО, а наши люди ведь большинство не понимают, что такое ВТО. ВТО — это не международная организация, в рамках сознанного после Второй мировой войны, после Великой Отечественной войны мироустройства.

Вот есть Организации Объединенных Наций, есть масса организаций созданных при Организации Объединенных наций, в том числе экономических. Культурные — ЮНЕСКО и так далее, они оттеснены в сторону. С одной стороны наша власть кричит: «Смотрите, пересматривают итоги Второй мировой войны, вот в Эстонии памятник солдату, вот так СС марширует! Почему все молчат?», а с другой стороны, Россия, еще подавая заявку на присоединение к ВТО, признала, что ООН, в котором один из официальных языков русский, в котором Россия имеет как наследник СССР право вето в единственном органе принимающем решения, я подчеркиваю. Да? Это все побоку, а теперь вот есть некоторая организация ВТО, в которой русского языка как официального нет вообще, не говоря о каком бы то ни было праве вето России и так далее, значит создается она группой государств, на каких-то взаимоприемлемых только для них условиях, а дальше они начинают нагибать всех остальных, и причем каждого следующего по принципу: пока не пойдешь на все уступки к старикам, вот термин «дедовщина» очень актуален здесь, пока «деды» не выжмут из тебя все, что захотят, перечень вопросов обсуждаемых ничем не ограничен, можно выдавливать любые условия, требовать любых уступок, пока ты не пойдешь на все уступки, которых требуют «деды», «деды» никуда не спешат, мы тебя не примем…

И вот сам факт, что Россия сначала подала заявку на вступление в такую псевдомеждународную организацию. Не международную организацию, в соответствии с принципами мироустройства после Второй мировой войны, по существу подменяющую собой ООН, я специально это подчеркиваю. Дело в том, что, казалось бы ООН, какая важная организация, решает вопросы войны и мира, а тут всего лишь торговая организация. Но современные вопросы войны и мира решаются прежде всего научно-техническим и оборонным дробь наступательным потенциалом, и организация, которая определяет не просто наши взаимоотношения, кто кому «Боржоми» или вино поставит, а определяет вопросы самой возможности регулирования нами самими ключевых козырных карт, которые у нас есть в глобальной мировой игре, а для нас это наши природные ресурсы, определяют нашу принципиальную способность и возможность удерживать, сохранять, защищать свой внутренний рынок. Это организация, которая определяет в вопросах войны и мира, оказывается, больше теперь, чем ООН, со всем нашим право вето. Вот ведь с чем ситуация.

М. Калашников: Вот что, вы здесь назвали ключевой момент. Ведь нам, де, как представляют, что ВТО — это клуб с едиными правилами, на самом деле — это организация по уголовным, или по понятиям дедовщины…

Ю. Болдырев: По понятиям дедовщины.

М. Калашников: Да, тех кто был первыми, установил себе идеальные условия, они нагнули тех, кто пришел вторыми. Дальше, кто пришел третьими их нагнули и паханы-деды, и их шестерки, и сделали их шестерками два, в квадрате. И так далее. То есть, ВТО — это чисто уголовно-дедовщинная структура, где кто позже вступает, тот нагибается глубже-глубже-глубже, ниже-ниже-ниже. И Российская Федерация вступила в четвертую очередь…

Ю. Болдырев: 155-й.

М. Калашников: 155-й, то есть, уже просто шестерка в кубе. То есть, то, что позволено членам ВТО старшим и чуть-чуть помладше для Российской Федерации невозможно. Козыри из наших рук выбиваются.

Ю. Болдырев: Совершенно верно вы сказали. Организация по единым правилам, это организация не по единым правилам.

М. Калашников: Она по понятиям.

Ю. Болдырев: По понятиям…

М. Калашников: По старшинству.

Ю. Болдырев: …Люди говорят, ну Китай же вступил, Индия вступила, и хорошо развиваются. Люди знайте, Китай вступил по ряду ключевых позиций на принципиально иных условиях нежели, якобы добились российский переговорщики. Это надо знать, я готов аргументировать, обосновать.

И второе, что не менее важно, ВТО — это организация по взламыванию всего мирового правопорядка, по взламыванию международного права, на примере ООН я частично уже показал, и по взламыванию суверенитета и правовой системы прежде правовых государств. Приведу всего лишь один пример. Что такое международный договор Российской Федерации? Вообще какое отношение к этому делу имеет Государственная Дума? Государственная Дума ратифицирует международный договор Российской Федерации. Сейчас все говорят: «Как может быть, что в Думу будет вноситься документ, а до сих пор нет перевода на русский язык?»

М. Калашников: Да, протокола процедур ВТО…

Ю. Болдырев: Вдумайтесь. Обращаю ваше внимание на то, что во-первых, его нет, потому что такая странная организация, междусобойчик, в которой русский язык не является официальным… Из чего не делается вывод, что на всех конференциях международных должна быть трансляция на трех языках, английском, испанском, французском, из чего делается вывод, что все документы об условиях присоединение каждого следующего государства можно не оформлять на языке договаривающихся сторон. Грузия с Россией ведет переговоры, и ничто не оформляется… можно и нужно ничто не оформлять на русском и на грузинском языке. Вдумайтесь, да.

Идем дальше. А причем здесь вообще вопрос о том, есть или нет перевод? Есть вопрос о том, можно ли признавать международным договором Российской Федерации документ, исходно не оформленный на русском языке. Это вопрос к Конституционному суду, если бы у нас был настоящий, независимый Конституционный суд. Но на будущее, если когда-то власть сменится, это может быть серьезным основанием для того, чтобы признавать вот эти документы ВТО, будь они хоть трижды сейчас ратифицированы Государственной думой, тем не менее, подписанными антиконституционно.

М. Калашников: Не согласен.

Ю. Болдырев: Это шанс. На будущее, если власть сменится.

М. Калашников: Юрий Юрьевич, ну вот мы действительно все-таки пришли к выводу, что коррупция, скажем так, она превысила некоторый уровень, который действительно приводит к таким шагам, действительно уже антиконституционным, антигосударственным, антинародным. Мы все наслышаны о том, что в год коррупция пожирает до трехсот миллиардов долларов, а наносит ущерб, наверное, не меньше, чем еще на такую же сумму; что она экономику уже задушила, задушила уже все, что можно. 20 лет продолжается эта вакханалия. Хотелось бы спросить ваше мнение, можем ли мы вообще, в принципе, справиться с коррупцией без крови, без скальпеля? Мое-то мнение, экстремиста все знают. Кровь пускать придется. А вот вы как считаете? Понимаю, что очень трудный вопрос, но все-таки давайте попробуем на него ответить.

Ю. Болдырев: Значит, первая часть, касающаяся ущерба от коррупции. Есть вещи, которые можно посчитать арифметически. Они считаются, цифры страшные, пугающие. А есть вещи, которые можно оценить только качественно. Реальный ущерб от них радикально больше, чем от того, что можно посчитать. Я имею в виду искажение всей мотивации деятельности политиков, высших должностных лиц, всего государственного механизма, государственного аппарата, предпринимательского сообщества и общества вообще. Вот это искажение мотивации, оно дает нам ущерб несопоставимо больший, нежели все, что можно посчитать арифметически. Это первое. Что в этих условиях делать? Вы заговорили о скальпеле. Дело в том, что ведь коррупция искажает мотивацию массово, не отдельных коррупционеров…

М. Калашников: А всего общества.

Ю. Болдырев: Массово. И потому главная проблема не в том, применить скальпель или нет, в том, что некому его в руки взять. Некому скальпель взять в руки в наших общих, а не своих коррупционных же интересах.

М. Калашников: Чтобы не появились очередные коррупционеры, которые просто вырежут тех, прежних, и устроят тоже самое, переведя их собственность на себя.

Ю. Болдырев: Что значит, чтобы не появились? Дело в том, что в рамках глобальной, мировой игры, скальпель в руках, это такой же обычный инструмент, как и все прочие. И среди планов, которые рассматриваются, всегда есть план, а что если нашему провокатору Пете дать в руки скальпель, правильно его мотивировать, правильно организовать, правильно направить, чтобы он в наших интересах порезал-почикал вот здесь и здесь, и это будет как будто бы тут революция, как будто бы что-то изменилось. Такие планы всегда тоже рассматриваются игроками. В этом смысле, конечно, наша ситуация очень тяжелая.

К счастью, не от нас с в вами сейчас здесь зависит, будет ли что-то страшное, будет ли какое-либо кровопускание. Но у вас, я знаю, дети, да? Вы уже человек там близко к пятидесяти годам, да? Я за 50. Мы знаем, что в истории вожди революции — это, как правило, люди либо молодые, либо очень большие авантюристы. Почему? Молодые могут быть истинными революционерами. Молодой подходит к дырке, к забору видит дырку и хочет заглянуть. Пожилой, в возрасте, умудренный опытом человек, видит дырку в заборе и хочет обойти стороной. В этом смысле люди в возрасте, в нашем с вами возрасте, уже понимают, какова цена. Проблема заключается в том, что молодость этого не видит и не знает, и к счастью, мы не может ее остановить. Если у молодости будут мотивы на радикальные решения, мы-то знаем, что вероятность радикального решения в пользу общества не велика. Но, с другой стороны, а может быть, им удастся.

К счастью, мы не можем их остановить, мы можем только пытаться влиять своим миропониманием, миропредставлением, донося смыслы того, что ради чего если стоит делать, то стоит, то есть что, ради чего стоит делать. Мы можем донести свое миропонимание того, что представляет собой современный мир, наша страна. А уж какие методы изберут молодые, следующие поколения для решения этих проблем, ну… это будем решать не мы. Единственное, хочу еще раз добавить, если это будут делать люди нашего возраста, скорее всего, это будут, надо признать, либо провокаторы, либо авантюристы.

М. Калашников: Ну, с другой стороны, есть другой образ. Страшнее всего воевали люди как раз нашего возраста с вами.

Ю. Болдырев: Что такое, страшнее всего воевали?

М. Калашников: То есть они не склонны были бы к броскам безрассудной атаки. Для немцев бойцы нашего возраста, думаю, были очень серьезными противниками. И, думаю, наши, Юрий Юрьевич, с Вами задачи — дать молодым понятие механизма будущего очищения. Попробовать их, посоветовать им. Понятно, мы уже другое поколение. И я бы не списывал наше поколение со счетов.

Ю. Болдырев: Я не говорю, о списании со счетов, я говорю о том, что не мы будем решать быть революции или не быть, и не мы ее возглавим, если она будет. В данном случае Вы совершенно правы, у молодых много своих достоинств, у людей умудренных опытом много своих достоинств. Надо честно признать, что основную-то часть своей жизни люди нашего поколения, мы уже прожили. Мы, наше поколение, в период своей самой активной деятельности, скажет от 30-ти до 50-ти, не смогли пресечь, свернуть, ограничить, перенаправить глобальный деградационный процесс. Основной вектор, применимый к нашей стране, хоть это все называется «планы развития», это все деградация. До сих пор. Сможем ли мы донести до молодых, в том числе, и наш печальный опыт, почему на самом деле, вследствие каких качеств нашего поколения мы не смогли ничего сделать… Это тоже важная правда, ее надо суметь донести.

М. Калашников: Но, тем не менее, из ваших слов следует еще один вывод, что само по себе это государство не может очиститься, слишком загрязнено оно коррупцией. Нужна некая сила помимо государства, вот это мое глубокое убеждение. Некая опричнина. Я имею ввиду… контруправление.

Ю. Болдырев: Под государством вы имеете в виду государственный механизм или все общество?

М. Калашников: Нет, государственный механизм.

Ю. Болдырев: Нет, государственный механизм самоочиститься может только в том случае, если вопреки всей логике этого нашего государственного механизма, наверху, на вершине окажется человек с совершенно противоположной мотивацией. Мотивацией, противоположной логике этого коррупционного предательского государственного механизма. Значит, теоретически такое случиться сможет. Мы можем на это надеяться, не можем рассчитывать. Нам неоткуда считать, что оно почему-то должно так взяться. Все механизмы выстроены исключительно для того, чтобы такой случайности не произошло. Чтобы вопреки этой унии, извините, предательской, продажной власти в унии с олигархатом, ничто иное к власти прийти не могло. На это все настроено. Трава прорастает через асфальт, никому не дано знать, какова будет мораль следующих поколений, как бы их не растлевали целенаправленно, всегда есть надежда, что следующее поколение может почему-то самоочиститься и захотеть жить иначе. Я надеюсь на это.

М. Калашников: Ну, что же, на этой оптимистической ноте завершаем передачу, но не завершаем тему. До следующей встречи, дорогие друзья.