На центральной площади Торжка был разбит настоящий лагерь. Дети на телегах еще дожевывали ломти черного хлеба в прикуску с огурцами и луком, а из-под телег уже доносился раскатистый храп спящих родителей. Путники едва протиснулись по узкому лабиринту проходов, оставили лошадей смотрителю в общем загоне, забрав переметные сумы с собой.

Крепкое, добротно сработанное здание таверны приветливо распахнуло тяжелую дубовую дверь. Послышался сладковатый запах дыма и острый аромат специй. Спутники нырнули в туманный сумрак, подсвеченный неровными желтоватыми огоньками масляных ламп.

В таверне было тесно. Рокти целеустремленно прошла первый зал, до отказа набитый спешащим по тракту людом. Мелкие лавочники, сгрудившись у двух сдвинутых столов, обсуждали цены на ярмарке. Кто-то спешил прямо здесь сбыть с рук свой небогатый товар, и скорее вернуться домой, не теряя времени и денег на ярмарочные развлечения и дешевые гостинцы. И хозяин таверны — невысокий, крепко сбитый мужичок с пегой бородкой — ходил от одного к другому и приценивался к продуктам. У длинной стойки сидели те, кто зашел просто смочить горло и вернуться к оставленным на улице повозкам. В углу на лавке, с головой укрывшись плащом, дремал путник слишком гордый, чтобы ночевать на улице, и слишком бедный, чтобы позволить себе комнату.

Рокти повела Никиту дальше, во второй зал, где останавливались те, кто хотел задержаться в Торжке дольше, чем на ночь.

Там было не так душно, менее дымно, и более светло. Чисто выскобленные столы радовали глаз узорчатым темно-медовым древесным рисунком. Здесь расположились торговцы побогаче, вольные охотники и лесорубы. В уголке под лестницей примостились Странник с учеником. Смуглый, черноволосый мужчина лет сорока в обычных для Странников длиннополых серых одеждах. Совсем еще маленький мальчишка болтал короткими ножками, хватался за огромную кружку обеими руками и, захлебываясь, пил голубоватое молоко. Странник улыбнулся вошедшим. На приступке у огромного, в пол комнаты камина, в чреве которого жарился на вертеле поросенок сидел брат. Голова Рокти сама дернулась в его сторону, когда охотница почуяла знакомый запах. Теперь она знала его имя: Сирроу. Она вспомнила слова, сказанные Никите: «твои братья помнят и ждут тебя в твоем логове». От звериного его обличья в нем остались только янтарно-желтые глаза да пепельный цвет длинных волос. Он кивнул ей как старой знакомой и, встав, принялся подниматься по лестнице на второй этаж, к жилым комнатам.

Никита стоял, пялясь по сторонам.

Рокти тронула его за рукав, и они, опустив переметные сумы на лавку в пустом конце длинного стола, присели. Сразу рядом появилась дебелая баба лет тридцати. Вытирая о передник мокрые руки, поинтересовалась: «Чего изволите?». Рокти вынула три монетки из кошеля на поясе, держа двумя пальцами, перечислила:

— Хлеб, молоко, мед, мясо, тушеное с овощами. И, — она добавила к трем монеткам еще одну, крупнее, — комнату на ночь. Одну на двоих.

«Будь сделано», хозяйка прибрала монетки и скрылась в двери, судя по доносившемуся из-за нее гомону, ведущей на кухню. Рокти откинулась к стене, принялась пристально рассматривать сидящих в зале. Взгляд нет-нет, да возвращался к Никите. Он вынул из кармана крошечное колечко. Потер камушек, колупнул ногтем. Колечко не налезло бы ему и на мизинец. Рокти невольно заинтересовалась.Она слыхала, что у людей принято дарить колечко невесте. Но Никита просто рассматривал его. Рокти закусила губу с досады. Казалось, человек вообще ничего не чувствует к ней. Рядом с Ясенем она всегда ощущала тяжкую, давящую волну желания, исходящего от него. Эта волна чувствовалась даже на расстоянии. А когда Ясень прикасался к ней, чувство становилось невыносимым. Рокти задыхалась в его присутствии, и была счастлива наконец избавиться от него. Но когда, рассчитывая вызвать интерес, проверить реакцию, она сказала Никите, что их брак ничего не значит, тот лишь усмехнулся в ответ, и Рокти почувствовала себя уязвленной. Она не была ему интересна. Так, проскальзывал иногда взгляд-другой, задерживался на округлых икрах и тонких щиколотках, но не более.

.Она никогда ни с кем не встречалась. Не целовалась даже ни разу. Ясень держал всех на почтительном расстоянии. Парни, которые нравились ей, бегали от нее, как от огня, боясь тяжелых кулаков Ясеня, а она не умела и не желала навязываться. И вот сейчас она стала вдруг замужней женой.

Она думала об этом всю дорогу в Торжок, и её новое положение казалось ей намного выгоднее прежнего. Особенно теперь, когда они вот-вот настигнут преступницу. Она докажет Совету, что была права, ее заслуги, наконец, признают, она займет подобающее место в Совете, сможет вырваться за стройные стены о’Ктранского леса. И Ясень больше не станет ей докучать. Ведь она теперь замужем. И ее брак скреплен обычаем настолько древним, что едва ли кто решится расторгнуть его. Или решится? Она никогда не слышала о запретах на браки между ктранами и людьми... Она вообще никогда не слышала о таких браках. Но ведь сами духи леса соединили ее и Никиту.

Её муж был добр, чем разительно отличался от тех людей, с которыми ей приходилось сталкиваться. Она помнила еще ту жалость к лисице, которую почувствовала, прикоснувшись к плечу Никиты. Люди убивали животных легко и не задумываясь, часто ради развлечения, а не для пропитания. Никита был способен на состродание даже к бессловесной твари. Этим он походил на ктрана. Одновременно она читала его как раскрытую книгу, видела малейший душевный порыв, а он со своим убогим человеческим чутьем даже не догадывался, что она думает о нем на самом деле. Рассматривая его исподтишка, она поняла, что ей нравятся его плечи, еще более широкие, чем у Ясеня, его высокий рост, при котором ширина плеч казалась естественной и красивой. Он был достаточно ловок и чуток для человека. Ей нравились его темные волосы, закручивавшиеся легкой волной, и глаза редкого для человека темно-синего цвета. Даже трехдневная щетина неожиданно шла ему... Но ее муж решительно не хотел смотреть в ее сторону! Он все крутил свое дурацкое колечко, колупая камень ногтем. Потом снял с шеи серебряную цепочку, расстегнул, и нанизал перстенек на нее. Рокти увидела маленький серебряный крестик. Нахмурилась невольно. Впрочем, в Христа верили многие по обе стороны границы, а этот человек вообще пришел с другой стороны Лабиринта, и судя по его повадкам, там людям жилось гораздо спокойнее, чем тут... Никита надел цепочку обратно. А что если он сразу захочет вернуться домой? В свой, старый мир? Она с тревогой подумала о том, сможет ли последовать за ним, и захочет ли он брать ее с собой. А вдруг он ее бросит? Пока рядом его удерживало лишь данное Листу слово, да ее обещание помочь в поисках девочки. Что будет, когда они ее найдут?

Она так задумалась, что вздрогнула, когда прямо над ней спросили вдруг:

— Это тот человек, которого вы разыскиваете?

Вскинув голову, она увидела капитана вольнонаемных дружинников Далиона. Темный пытливый взгляд из под длинных светлых волос внимательно и спокойно изучал Никиту. Тот сидел, ошарашенный неожиданной встречей. «Вадимир», поняла Рокти, вспомнив рассказ Никиты.

— Он самый, — подтвердил, выдвигаясь из-за плеча капитана монах в черной рясе. Рокти почувствовала моментальную вспышку ярости, затмившую на мгновение разум. Пальцы невольно сжались на рукояти меча. — Еретик. Дьяволопоклонник. Убийца. — Человек потирал большие мосластые руки, и желтоватая кожа ладоней сухо шелестела. Взгляд Рокти зацепился за эту желтую кожу, испятнанные черными точками пальцы. Адепт, практикующий магию. Руки сожжены постоянной возней с реактивами. — Я могу забрать его, капитан?

— Нет. — Взгляд Рокти снова метнулся к лицу Вадимира. Склонив голову на бок, тот смотрел с новым, живым интересом. — Сказочки про бога и дьявола будете рассказывать у себя дома. Там в них охотней верят. Как и в истории о богатеньких колдунах, пригревшихся в столице Белгра, под самым носом у вашей хваленой конгрегации по делам веры, а? — в словах капитана сквозила откровенная издевка.

Монах ничуть не смутился, наоборот, обрадовался возможности повздорить.

— Позвольте. Тогда зачем вам было предлагать свою помощь, если вы не собирались предать преступника в руки правосудия?

— Ц-ц-ц, господин Клемент! — Вадимир повел рукой, за спиной его появилась пара солдат. — Разве я говорил, что не собираюсь предать его в руки правосудия? Я вроде бы сообщил вам, что он — разбойник, грабитель с большой дороги, а может быть даже и атаман.

Почувствовав, что пришла пора вмешаться, Рокти вскочила.

— Офицер! Во всем только что сказанном нет ни слова правды!

Рокти сумела его удивить. Повинуясь едва уловимому жесту, солдаты замерли на полушаге.

— Вам-то до него какое дело?

Рокти напружинилась, ее рука дернулась к поясу, глаза опасно сузились.

— Этот человек — мой муж, он принадлежит кланам и находится под их защитой!

— Не может быть, — Вадимир отшатнулся, явно ошарашенный. Монах забыл на минуту о Никите, уставился на нее во все глаза, и Рокти поняла, что этот взгляд ей неприятен. — Это не может быть правдой, — повторил Вадимир чуть более уверенно.

— Клянусь лесом, — ответила Рокти, одной этой фразой отсекая все возможные сомнения.

Еще секунду капитан пристально всматривался в бешено сверкающие зеленые глаза. Затем кивнул.

— Извините, — обернулся он к монаху, — но, по-видимому, здесь моя власть кончается. Нам не нужны неприятности с кланами.

— Кланы, да? — спросил монах, все так же внимательно глядя на Рокти черным, пронзительным взглядом. — Знаете ли вы, капитан, что в чужой стране посол, снабженный всеми верительными грамотами, является голосом своего короля? Это попахивает оскорблением королевской власти. А его величество Ссаром в безграничной своей терпимости не в силах будет снести подобное. Затрудняюсь предугадать, насколько далеко зайдет он в своем гневе...

Вадимир прошел вперед, вдоль всего стола к дальнему его концу и уселся там, привалившись спиной к стене и положив одну ногу на лавку. Его солдаты расположились рядом.

— Кланы, ваше святейшество — наш форпост на границах. В том числе и на границе с Белгром. — Вадимир гнусно ухмыльнулся. — Нет. Нам не нужны неприятности с ктранами.

Рокти, вполне удовлетворенная, обернулась к монаху. С минуту они прожигали друг друга взглядами. Наконец, монах стиснул кулаки и процедил сквозь зубы:

— Великолепно! Я арестую этого человека сам!

Еще не стих последний звук последнего слова, как трактир наполнился людьми в рясах. Они выходили из первого зала, кухни, спускались по лестнице. Каждый нес в руках посох. Посетители поспешили убраться вон. Так же тихо и спокойно, как вошедшие в таверну монахи, купцы, охотники и мелкие лавочники подхватывали свои пожитки и, расплатившись с хозяйкой, исчезали в дверях черного хода, поднимались в свои комнаты. Остались только Рокти, Никита, Вадимир и его солдаты, Клемент, толпа черных, да странник с учеником. Эти двое так сидели в уголке под лестницей, наблюдая за происходящим.

Ласково улыбнувшись, Рокти обнажила клинок. Сталь зашипела, выползая из ножен. Никита, вскочив рядом, подхватил деревянное блюдо для хлеба. Краюхи рассыпались по столу в беспорядке. Ближайший человек из черных подкинул посох, тот переломился, взлетев, и уже в следующее мгновение в руках у человека оказались два коротких меча. Черные рясы — кто с посохом, кто с мечами — принялись сжимать полукруг, загоняя их к стене.

Дальше события развивались молниеносно. Раздался короткий вскрик. Двое черных рухнули замертво, третий, опустившись на колени, вынимал из плеча миниатюрный метательный нож. Рокти вскинула взгляд. Это были не ее ножи.

На галерее второго этажа стояла Девочка. В каждой руке она держала уже веер новых стальных осколков. У ног ее, обнажая клыки и прижимая к голове уши, тихо рычал пепельно-серый брат. На минуту Рокти показалось, что у нее двоится в глазах. Она видела маленькую девочку и взрослого ктрана — одновременно. Это было невозможно, немыслимо. Но она видела это своими глазами. Тряхнув головой, охотница заставила себя забыть на время о незнакомке. Нежданное вмешательство сыграло им на руку. Черные замешкались, и Рокти воспользовалась этим, ринувшись на прорыв.

Короткий клинок ткнулся в брюхо зазевавшемуся монаху. Она тут же выдернула меч, спеша отразить атаку еще одного черного. Клемент ретировался на безопасное расстояние, и его уже было не достать. Крупная шишка, он прикрывался толпой телохранителей. Брат прыгнул, наконец, прямо через перила лестницы. Огромная туша повалила коротко вскрикнувшего черного, клыки сомкнулись на горле, лобастая пепельно-серая голова дернулась, и из разорванных артерий хлестнула кровь. Выйдя из ступора после внезапной атаки сзади, монахи ринулись вверх по лестнице. Девочка метнула ножи и схватилась за висящий у пояса меч.

Сделав еще один выпад, блокированный парой коротких клинков, Рокти бросила быстрый взгляд через плечо Никита орудовал своим блюдом, раздавая удары направо и налево, но его теснили к кухне. Развернувшись, она метнулась к нему. Заметила мельком Вадимира. Тот все так же сидел на лавке, под рукой у него появилась уже пивная кружка. Солдаты нервно тискали рукояти мечей, но не смели соваться в бой без приказа капитана. Рокти поняла, что рассчитывать приходится только на себя, да на девчонку с ее братом, что так нежданно пришли к ним на выручку.

Она прыгнула, подкатившись монахам под ноги. Полоснула лезвием под коленом у одного, едва увернулась от посоха другого. Не останавливаясь, ринулась дальше. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как выскочивший из кухни монах огрел Никиту по голове рукоятью клинка и подхватил безвольно обмякшее тело, втащил его в распахнутую настежь дверь. Зарычав, она отразила падавший сбоку удар, одним махом перепрыгнула через стойку, метнулась в кухню, пробежала ее всю, выскочила на задний двор.

Там уже было пусто.

Она крутанулась на каблуках, широко раздувая ноздри чуткого носа. Сюда торговцы подвозили всю снедь, и голова кружилась от дикой смеси разнообразных запахов. Кровь, пот, болотистый запах речной рыбы и густой дух мокрой травы, которой та была переложена, вонь сырого после дождя, подгнивающего сена. Над этим всем, витал, давя, сильный аромат специй. Она метнулась, зорко вглядываясь в едва освещенную единственным фонарем землю. Та была истоптана вся. Лошади, люди, ни один следопыт не разобрался бы в этой мешанине следов. Стиснув рукоять меча, она помчалась обратно в таверну. Но малый зал был уже пуст. Ни одного монаха не осталось внутри, ни живого, ни мертвого. Исчезла и девочка с братом, и только Вадимир все так же сидел на скамье, потягивая свое пиво.

Рокти решительно двинулась к нему.

— Что вы собираетесь делать, капитан?

Вадимир безразлично пожал плечами.

— У меня отряд новобранцев, я должен сопроводить их в столицу... Он что, и правда ваш муж? — спросил Вадимир после короткой заминки.

— Да, — выдохнула она, обессиленно опускаясь на скамью. Накатило черное отчаяние. Руки опускались.

Капитан спустил ногу с лавки, сел прямо, придвинувшись ближе. Подтолкнул к ней свою кружку, предлагая угощаться. Рокти кивнула благодарно. После стычки хотелось пить. Она хлебнула зеленоватого деревенского пива.

— И что вы собираетесь делать? — он вернул ей ее же вопрос. Рокти чувствовала искреннее восхищение капитана, и его нешуточный интерес.

Она думала о том же.

— Это союз на крови, — заговорила она медленно, размышляя вслух. — Он не одобрен старейшими, он совершен самими духами леса. Если я обращусь за помощью к кланам, Совет может отказать мне. Человек умрет, и вся ситуация разрешится сама собой. Кланы избавятся от человека, и сделают это чужими руками. Никто не сможет упрекнуть их. А я останусь вдовой. Навеки.

От этой мысли ее вдруг пробила испарина.

Союз на крови заключается раз и навсегда.

Она не сможет больше выйти замуж. Ни за кого.

— Почему бы вам не поехать в столицу? — спросил вдруг все так же внимательно смотревший Вадимир. — Можете присоединиться к моему отряду. Мне пригодится следопыт по пути туда, я выпишу вам жалованье и паек. А на месте вы сможете подать прошение королеве. Уверен, она не откажет вам в приеме. Ктраны — не частые гости в столице, а ваша история наверняка заинтересует Августу. Вы... — Он замялся в нерешительности, но в конце концов спросил прямо. — Вы знаете кто этот человек? — Рокти подняла взгляд, уставившись на Вадимира. Карие глаза смотрели пристально и пытливо. — Сначала разбойники помогают ему бежать, потом за ним приезжает посол из самого Белгра с кучей верительных грамот за подписью самого короля и первосвященника. Посла сопровождает целый отряд боевых монахов. Вы заявляете, что этот человек — ваш муж, а брат рвет за него глотки. Кто он?

Вадимир замолчал.

Рокти смотрела, пытаясь понять, может ли она довериться капитану.