Глава первая

В Гластонбери пришла осень. Шурша опавшими листьями Гвинет Мэйсон бежала вдоль недостроенной стены аббатства. Из пролома, через который попадали в аббатство подводы с камнем, слышался частый перестук молотков. Рабочие не покладая рук трудились над строительством храма.

Где-то там должен быть и её дядя Оуэн, не последний среди человек каменщиков. Но Гвинет даже не обернулась в сторону пролома — она бежала за солью. Пока она не вернётся, матушка не сможет приготовить ужин для многочисленных постояльцев «Короны». Подумать только, ведь ещё месяц назад трактир был пуст! После пожара, уничтожившего половину аббатства, пилигримы перестали приходить в Гластонбери, и город погрузился в пучину бедности. А когда из-за нехватки золота остановилось строительство храма, Джефри Мэйсон чуть было не закрыл трактир.

Но с тех пор как Гвинет с братом вернули в аббатство пропавшие останки короля Артура и королевы Гвиневеры, дела пошли на лад. В «Короне» все с ног сбились, обслуживая паломников, что пришли посмотреть на святые мощи. Иногда Гвинет даже хотелось, чтобы король Артур навеки оставался погребённым. Зато в карманах жителей Гластонбери вновь зазвенели деньги, а щедрые пожертвования паломников позволили оплатить камень и продолжить строительство.

Не успела Гвинет подумать о камне, как сзади послышался скрип колёс. Обернувшись, она увидела двух мулов, с трудом тянувших тяжело гружёную подводу. Камень доставляли в Гластонбери по реке, а на пристани перегружали на подводы и через пролом подвозили к строящемуся храму. Вёл мулов дядюшка Оуэн, а сзади шагал какой-то незнакомый Гвинет человек. Хотя незнакомец сутулился и так низко наклонил голову, что тёмные волосы упали ему на лицо, все равно было видно, что он намного выше дядюшки. Грубое шерстяное платье было тесно ему в плечах, а шагал он так широко, что мог бы пройти весь путь от пристани всего за несколько шагов.

— Гвинет!

Голос брата вернул Гвинет к действительности. Гервард уже ждал её у дверей лавки Риса Фримена. Гвинет подобрала подол юбки и зашагала быстрей.

— Что ты копаешься? — торопил Гервард, открывая дверь. — Мама, поди, уже беспокоится, куда мы пропали.

Большую часть лавки занимал длинный стол, уставленный всевозможными горшками. В полумраке невозможно было даже рассмотреть, пустые они или полные. Мастер Фримен с мрачным видом стоял за прилавком. При виде брата с сестрой он помрачнел ещё сильней: он и раньше-то их не жаловал, а уж теперь, когда благодаря им все узнали, кто похитил мощи короля Артура… Одним словом, Рису Фримену не за что было любить детей трактирщика.

Они оказались не единственными посетителями. В углу лавки копался в куче корзин Финн Торсон, шериф Гластонбери. Услышав скрип двери шериф выпрямился, едва не задев огненно-рыжей головой потолочную балку и улыбнулся, узнав Гвинет и Герварда. — Ну что, мастер Фримен, — подмигнул он. — Почём у вас нынче кусочки Креста Господня? А сеть святого Петра?

Гвинет прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Она никогда не забудет, как они с Гервардом нашли в подвале у лавочника целую кучу поддельных святых мощей. Мастер Фримен сам их делал и продавал к немалой своей выгоде. Потому-то он и выкрал из аббатства останки короля Артура.

«Как бы я сбывал фальшивки, — объяснял он тогда шерифу, — если б настоящие кости лежали в аббатстве у всех на виду!»

В наказание шериф велел заковать Риса в колодки на базарной площади. После этого лавочник попритих и растерял львиную долю самоуверенности. Он даже похудел, и неопрятное платье болталось на нём, как на вешалке. Лавка тоже изменилась. Теперь она казалась ещё темнее и грязнее, да и товаров стало меньше. Возможно, потому, что Рис остался без помощника? Осберт Теллер, узнав, что его хозяина разоблачили, сбежал из деревни. Кому ж теперь стирать и подметать…

— Но Мастер Торсон, вы же знаете, я больше не торгую подделками, — повторял лавочник, мрачно разглядывая дырки на своих башмаках.

— Вот и славно, Рис, и не торгуй, — откликнулся шериф. Он шагнул к двери и пригнулся, чтобы не задеть головой притолоку. — А я уж за тобой пригляжу.

— Вам чего надо? — грубо спросил Рис Фримен, обернувшись к Гвинет и Герварду. — Давайте, выкладывайте и проваливайте поскорей!

— Матушка прислала нас за солью, мастер Фримен. — Гвинет протянула лавочнику кожаный кисет.

— И просила, чтоб без песка, — добавил Гервард. — Не как в тот раз.

Рис Фримен стиснул зубы и вырвал кисет у Гвинет из рук.

— В жизни никому песка не продавал! — буркнул он, будто кто-нибудь мог в это поверить. Протопав в дальний угол, он выгреб из мешка пригоршню соли, наполнил кисет и швырнул его через прилавок. Гвинет лизнула палец и попробовала содержимое кисета на вкус. Определённо, соль.

— Спасибо, мастер Фримен. Вы не могли бы записать это на счёт «Короны»? Матушка говорит…

Неподалёку раздался громкий треск, и послышались крики. Гервард бросился к двери.

— Смотри, Гвинет! Колесо отвалилось!

Он выскочил на улицу. Гвинет торопливо распрощалась с мастером Фрименом и поспешила вслед за братом.

На шум уже сбежались люди. «Как бабочки на пламя свечи» — подумала Гвинет. Подвода дядюшки Оуэна завалилась набок возле самого пролома. Похоже, переднее колесо просто слетело с оси. Земля вокруг была усыпана щепками, а огромный камень, лежавший на подводе, соскользнул на землю. Мулы отчаянно лягались и вопили, пытаясь выпутаться из постромок. Дядюшка Оуэн вытащил нож и разрезал перепутанную упряжь, а Гервард уже мчался через улицу успокаивать перепуганных животных. Гвинет задержалась только, чтобы завязать кисет. Зевак вокруг повозки собралось уже столько, что ей пришлось проталкиваться сквозь толпу. В середине несколько мрачных каменщиков разглядывали последствия катастрофы. Великан, пришедший с дядюшкой Оуэном, пытался приподнять камень. Мускулы его вздулись буграми, лицо покраснело от напряжения. Наконец, повозка медленно накренилась, и камень шевельнулся.

— Берегись! — крикнул один из каменщиков.

Великан ничего не ответил, только покрепче перехватил камень.

— Брось, парень! Без мулов и верёвок тут не справиться!

Мэтт Грин хлопнул силача по спине. От неожиданности тот дёрнулся и ободрал руку об острый зуб сломанной оглобли. Алая кровь на сером камне казалась особенно яркой. Гвинет громко ахнула, увидев большую щепку, засевшую в мякоти большого пальца великана. Сам он не проронил ни звука.

— Бедвин!

Оуэн Мэйсон схватил великана за руку и внимательно осмотрел рану.

— Надо перевязать. Лучше бы сразу показать руку брату Патрику.

Великан покачал головой, но Оуэн был непреклонен:

— Не валяй дурака! Что если рана нагноится? Слышь, Гвинет, — Оуэн повернулся к племяннице, и взгляд его потеплел, — отведи-ка Бедвина в аббатство и пусть он покажет руку брату Патрику!

И тихонько добавил, уже для одной Гвинет:

— Парень давно у нас работает, только на пристани. А сюда ни разу не поднимался и никого из монахов не знает. И ещё: тебе надо будет самой объяснить брату Патрику, что случилось. Бедвин не может говорить.

— Да, дядюшка, — пробормотала Гвинет.

— Спасибо, родная, — улыбнулся Оуэн Мэйсон и, притянув племянницу поближе, прошептал ей на ухо:

— Бедвин, хоть и не говорит, но все понимает. И не бойся его, он и мухи не обидит.

Гвинет дрожащей рукой тронула великана за рукав.

— Пойдёмте со мной, мастер Бедвин.

Бедвин обернулся и посмотрел на неё с высоты своего гигантского роста. Лицо его, обрамлённое спутанными волосами, выглядело мрачным и суровым. Поначалу Гвинет стало не по себе, но тёмные глаза великана были большими и кроткими, как у испуганного оленя, и она улыбнулась. К её удивлению, Бедвин в ответ поклонился, церемонным жестом приложив раненую руку к груди. Может, и ей надо сделать реверанс? Тряхнув головой, Гвинет потянула Бедвина за собой к воротам аббатства. Гервард передал успокоенных мулов Мэтту Грину и побежал следом.

Толпа беззвучно расступалась перед ними. Многие бросали на Бедвина косые взгляды, а жена кузнеца даже спрятала своего малыша в складках юбки. Гвинет стало обидно за великана, который шёл за ней, послушный, как овечка.

Дверь часовни Пресвятой Девы была открыта — только что закончилась служба девятого часа и монахи гурьбой выходили на улицу. Гвинет видела высокую фигуру аббата Генри и рядом с ним — Годфри де Массара, гостя из Уэллского собора. Все знали, что настоятель собора, декан Александер, хотел, чтобы Гластонбери стало частью его епархии, вместе с Уэллсом и Батом. Гвинет с Гервардом были убеждены, что отец Годфри шпион декана, и докладывает ему всякий раз, когда в Гластонбери что-нибудь не так. Чем больше усилий прикладывал аббат Генри, чтобы отстроить аббатство заново, тем сильнее хотелось декану прибрать его к рукам.

Но вот в дверях часовни показался брат Патрик, и Гвинет бросилась к нему.

— Святой отец, у нас к вам дело! Вот — это Бедвин, каменщик. У него рука повреждена, видите!

— Тихо, Гвинет.

Отец-врачеватель успокаивающе похлопал её по плечу.

— С Божьей помощью всё устроится.

Он повернулся к каменщику, осторожно взял в ладони его раненую руку и приступил к осмотру.

Из раны всё ещё лилась кровь, брат Патрик что-то тихо шипел сквозь зубы, а Гвинет с волнением ожидала его вердикта. Брат Патрик был опытным лекарем и знатоком целебных трав, но Гвинет прекрасно понимала, что такое для каменщика руки.

— Скверная рана, — произнёс, наконец, врачеватель. — Пойдём, тебе надо в лечебницу. Я промою руку, наложу повязку с окопником, и, Бог даст, все скоро заживёт.

Он жестом велел Бедвину следовать за собой, повернулся и вдруг замер, уставившись на что-то за спиной у Гвинет. Гвинет тоже оглянулась.

— Вот это да!

В аббатство Гластонбери въезжала огромная процессия. Возглавлял её всадник в лазурном, подбитом горностаем плаще с золотой пряжкой на плече. Под плащом виднелась расшитая бархатная туника. За ним ехали полдюжины вооружённых людей в алых плащах и кольчугах. Они окружали конные носилки из розового дерева, похожие на большую кровать с балдахином. Только вместо вышитой ткани между столбиками кровати висели занавеси из оленьей замши. Позади крепкий мул тащил тяжело гружёную подводу. Ещё двое вооружённых всадников замыкали процессию.

— Неужто пилигримы? — шепнул Гервард на ухо Гвинет. — А до чего богатые, ты только посмотри!

Гвинет кивнула. Этот лорд мог бы оплатить постройку целого притвора! А в носилках, наверное, его леди, слишком хрупкая, чтобы проделать весь долгий путь верхом.

Навстречу знатному гостю выбежал монастырский эконом брат Барнабас и разразился цветистым приветствием. Лорд спешился и небрежным движением бросил поводья одному из своих спутников. Присмотревшись, Гвинет поняла, что приезжий гораздо старше, чем ей сначала показалось. Лицо его выглядело усталым и измученным.

— Хватит! — властным тоном прервал он цветистые речи брата Барнабаса. Видно было, что этот человек привык, чтобы ему повиновались. — Я спешу. Где этот ваш брат Патрик? У меня дело, не терпящее отлагательства.

На лице врачевателя мелькнуло удивление. Кивнув Бедвину он пробормотал: «минуточку» и зашагал через поросший травой двор к вновь прибывшим. Гвинет и Гервард бочком двинулись за ним.

Подобравшись поближе, Гвинет вдруг увидела, как маленькая бледная ручка высунулась из носилок и отодвинула занавеску. К её удивлению, никакой изысканной леди внутри не оказалось. В щель между занавесями выглядывал бледный испуганный мальчишка лет семи-восьми.

 

Глава вторая

— Я лорд Роберт Хардвик, — сообщил брату Барнабасу вельможа, стягивая замшевые перчатки. — У меня поместье неподалёку от Уэллса, и я приехал просить совета у вашего врачевателя по делу первостепенной важности.

— Я брат Патрик, — представился подошедший целитель. — Чем я могу помочь вам, сэр?

Лорд Роберт Хардвик махнул рукой в сторону носилок.

— Я привёз сюда своего единственного сына Эдмунда. У него падучая. Исцелите мальчика, и я поднесу вашему аббатству богатые дары.

— Нет нужды говорить о дарах, — мягко остановил его брат Патрик. — Я буду рад использовать данные мне Богом умения. А вы, милорд, соблаговолите следовать за братом Барнабасом — он покажет вам гостевые палаты. Я вскоре приду туда и осмотрю мальчика.

— Вы не пойдёте с нами? — нахмурился лорд Роберт.

Брат Патрик обернулся посмотреть на Бедвина. Великан терпеливо ждал.

— Прошу прощения, милорд, но тот человек повредил руку. Мой долг — отвести его в лечебницу и перевязать рану.

— Моему сыну необходима срочная помощь! — недовольно возразил лорд Роберт.

— А работнику необходимы здоровые руки, — ответил целитель спокойно. — Не волнуйтесь, милорд. Я приду раньше, чем вы успеете устроиться в своих покоях.

Он вежливо поклонился и зашагал прочь. В этот момент замшевые занавески снова дрогнули, и на землю что-то упало. Гвинет с Гервардом бросились поднимать это «что-то» и чуть не столкнулись лбами. Гвинет выпрямилась первой, держа на ладони крохотную фигурку лошади — резную и искусно раскрашенную.

— Это ты уронил?

Из-за занавески снова показалось бледное детское личико. Тоненькие пальцы стиснули игрушку.

— Спасибо. — Голос был таким слабым, что едва отличался от шёпота. — Это и есть аббатство Гластонбери?

Мальчишка раздвинул занавеси и с любопытством оглядывался вокруг.

— Оно и есть, — подтвердил Гервард.

— Я не так себе его представлял… Недостроенное все какое-то…

Эдмунд Хардвик прикрыл глаза и откинулся на груду подушек.

— Когда храм построят, он будет лучшим во всей Англии! — гордо заявила Гвинет. — А ты уже знаешь, что святые братья отыскали недавно могилу короля Артура?

— Да, мне говорили, — оживился Эдмунд. — Так это правда?

— Правда, — уверил его Гервард. — Мы сами видели, как выкапывали гроб. Там были кости короля Артура и королевы Гвиневеры — они и сейчас в часовне. Хочешь, мы тебе покажем?

Эдмунд было приподнялся, но потом снова рухнул на подушки.

— Не сейчас, — пробормотал он. — Я всё ещё нездоров. Отец велит мне отдыхать с дороги.

Гвинет подумала, что в таких роскошных носилках Эдмунд мог бы отдохнуть и в пути, но промолчала. Мальчик действительно выглядел слабым и дышал с трудом, словно разговор его утомлял.

— Любишь истории про короля Артура? — спросила она.

Эдмунд кивнул.

— Отец Поль, мой учитель, читает мне их, когда я болею. У папы есть огромная книга, и там про всё написано — и про короля Артура, и про рыцарей, и про злую Фею Моргану. Хотел бы я…

— Эдмунд, задёрни занавеску! — Гвинет обернулась и увидела над собой лорда Роберта. — Ты что, простудиться захотел?

Хотя голос лорда и звучал грозно, Гвинет сразу поняла, что он просто волнуется за сына.

— Да, отец, — покорно согласился Эдмунд. — До свидания, — добавил он, обернувшись к Гвинет и Герварду. Занавески упали.

— Мы постараемся навестить тебя, — обещал Гервард.

Лорд Роберт что-то отрывисто приказал, его люди подняли носилки и двинулись за братом Барнабасом.

— Вы должны понять, что мой сын очень болен. Он не может играть, как другие дети.

У Гвинет горло перехватило от жалости.

— Мы понимаем, милорд, — ответила она. — Но если вы позволите, мы навестим вашего сына и посидим с ним немного. Ему должно быть очень одиноко здесь, вдали от родного дома.

Лорд Роберт молчал.

— Мы Гервард и Гвинет Мэйсоны из трактира «Корона», — представился Гервард. — Святые братья хорошо знают нас.

— Хорошо, — кивнул лорд Роберт. — Если хотите, можете навестить моего сына. Я разрешаю.

И не дожидаясь ответа, он повернулся и зашагал прочь.

Проводив взглядом удалявшуюся процессию, Гервард повернулся к сестре:

— Мама говорила, что сегодня на базаре не нашлось гвоздики. Раз уж мы здесь, я зайду в поварню и попрошу монахов одолжить нам немного.

— Ладно, увидимся дома, — кивнула Гвинет. — Смотри, не попадись брату Майлзу!

Гервард скорчил ей рожу: отец-трапезник славился своей вспыльчивостью. Помахав сестре рукой, он зашагал навстречу дразнящим запахам жареного мяса и специй.

Несмотря на стылый осенний день, в поварне было тепло и уютно. С низкого потолка свисали связки лука и кореньев, на длинных полках вдоль белёных стен выстроились рядами чугунные горшки и сковородки. В глубине очага исходили паром несколько котелков. Двое незнакомых монахов резали лук на большом кухонном столе. Гервард остановился на пороге, поискал взглядом брата Майлза и, не найдя, вздохнул с облегчением.

В дальнем конце кухни ему удалось разглядеть знакомое лицо. Брат Симеон, юный послушник, ещё не принявший пострига, стоял на табуретке и, закатав рукава рясы, пытался выудить рыбу из огромного котла, служившего здесь рыбным садком. Исполинские стенки котла украшала гравировка в виде птицы.

Гервард подошёл поближе. Брат Симеон двумя руками ухватил сверкающую серебристую рыбину.

— Брат Симеон!

Послушник вздрогнул, рыба выскользнула из его рук и шлёпнулась в воду, обдав брызгами незадачливого ловца. Тот пошатнулся на табуретке и едва удержался за край котла.

— Гервард! Разве можно так подкрадываться!

— Простите, я не нарочно, — ответил Гервард. — Матушка прислала меня спросить у отца Майлза немного гвоздики.

Брат Симеон вздохнул и слез с табуретки.

— Хорошо, Гервард. Я уверен, брат Майлз был бы рад помочь твоей матушке.

Он оглянулся и ещё раз печально посмотрел на котёл.

— Это был обед отца-настоятеля. Опять я его упустил…

— Простите, — повторил Гервард.

Брат Симеон достал с одной из полок глиняную банку и отсыпал Герварду немного гвоздики в чистую тряпицу.

— Вот, держи. А теперь ступай-ка отсюда и дай мне поймать эту рыбу, пока брат Майлз не вернулся…

Гервард поблагодарил и выскользнул из поварни, спрятав гвоздику в кошель. Матушка будет рада пряностям, а он ещё успеет помочь Уоту и Хенкину в конюшне.

— Видели бы вы, как одет лорд Роберт! — восхищалась Гвинет. — Плащ оторочен мехом, а одежда вся бархатная, с золотой вышивкой… конечно, не такой чудесной, как ваша, — добавила она торопливо.

Марион ле Февр улыбнулась и подняла глаза. Игла в тонких пальцах на миг застыла.

— Наверное, он богатый человек. Жаль, что я сама не видела его красивых одежд. Но ты же знаешь, я не могу войти в аббатство.

Гвинет кивнула. Прекрасная вышивальщица приехала в Гластонбери, чтобы изготовить алтарный покров и облачения для нового храма. Увы, ей делалось дурно при одной лишь мысли о случившемся здесь страшном пожаре, поэтому она так и не смогла заставить себя войти в ворота аббатства. И что бы ни рассказывали ей о поднимающемся из руин храме, о прекрасной новой часовне Пресвятой Девы, госпожа ле Февр была непреклонна. Нет, нет и нет, в аббатство она не пойдёт.

Сейчас на пяльцах был растянут первый из алтарных покровов. Сидя у окна в самой светлой комнате «Короны» Марион ле Февр вышивала на белом фоне лилии в радуге многоцветных нитей. Гвинет никогда в жизни не видела столь искусной работы.

Она прибежала к вышивальщице специально, чтобы рассказать о лорде Роберте. Вчера ей не удалось выкроить времени на разговоры, и утром Гвинет первым делом кинулась сюда.

— Матушка говорит, что лучше брата Патрика целителя не найти, — добавила она, глядя, как снуёт игла в ловких пальцах вышивальщицы.

Та промолчала, и Гвинет принялась сматывать на катушку зелёную шёлковую нить. Некоторое время обе работали молча.

— Мне нужно кое-что спросить у твоей матушки, — нарушила тишину Марион ле Февр. — Не найдётся ли в деревне женщины, которая могла бы приходить сюда и помогать мне с работой? Надо установить ещё одни пяльцы, нанести намётку узора, может быть, и фон начать вышивать.

— Думаю, мама кого-нибудь найдёт, — кивнула Гвинет. — А знаете, что — вы можете попросить мою тётю Анну! Она хорошая швея. Смотрите, какое платье она мне сшила!

Она расправила складки серо-голубого платья, чтобы Марион могла рассмотреть получше.

— А согласится твоя тётя, как ты думаешь?

— Думаю, да, госпожа. Дядюшка Оуэн весь день в аббатстве, а детей у них нет, так что тётя будет рада с кем-нибудь поболтать.

В дверь постучали, и голос Герварда спросил:

— Госпожа ле Февр?

— Заходи, — откликнулась вышивальщица.

Гервард вошёл в комнату и вежливо наклонил голову в знак приветствия.

— Пришёл лорд Ральф Фиц-Стивен, госпожа. Он хотел бы посмотреть, как продвигается работа.

— Ну, конечно! — улыбнулась вышивальщица. — Скажи ему, пусть поднимается.

Гервард исчез. Марион оглядела свою работу, осторожно прикасаясь кончиками пальцев к расшитому шёлку.

— Как ты думаешь, лорду Ральфу понравится?

— Обязательно! Разве такое может не понравиться?

Гвинет немного побаивалась лорда Ральфа Фиц-Стивена. Он был королевским сенешалем и приехал в Гластонбери руководить строительством храма. Кроме того, лорд Ральф был известен своей вспыльчивостью и язвительным языком. Но сегодня он, похоже, был в хорошем настроении. С удивлением Гвинет заметила рядом с лордом его маленькую дочку Элеонор. Они были совсем непохожи: золотоволосая малютка с огромными голубыми глазами и нежным личиком и её смуглый, похожий на хищную птицу отец. Элеонор крепко держала отца за руку.

— Доброго вам утра, госпожа ле Февр, — сказал лорд Ральф. — Я взял с собой дочку — надеюсь, вы не против? Ей так скучно весь день одной, ведь кроме няни у нас с ней никого нет.

Элеонор смутилась и теснее прижалась к отцу. Гвинет с Гервардом переглянулись. Отец говорил им, что мать Элеонор умерла шесть лет назад, когда девочка была ещё совсем крохой. Гвинет даже представить себе не могла, каково это — расти без материнской ласки. Но всякий, кто хоть раз видел лорда Ральфа с дочерью, понимал, что ребёнок для него дороже всего на свете.

Марион ле Февр поднялась со стула и присела в глубоком реверансе.

— Как хорошо, что вы пришли, милорд. Гервард, принеси лорду Ральфу вина и ваших чудесных пряных хлебцев.

— Не надо, — остановил Герварда лорд Ральф. — Мы ненадолго. Я только хотел убедиться, что работа идёт, и спросить, не нужно ли вам чего-нибудь. Хотя Элеонор, — лорд Ральф улыбнулся дочери, — с удовольствием посмотрела бы ваши прекрасные вышивки.

— Ну, разумеется!

Марион ле Февр протянула к девочке обе руки.

— Иди сюда, дитя моё.

Элеонор отпрянула, но отец легонько подтолкнул её, и девочка несмело подошла к пяльцам.

— Какая ты красавица! — воскликнула Марион. — Эти волосы, словно золотые нити!

Она пропустила сквозь пальцы прядь золотых волос Элеонор. Та бросилась к отцу и зарылась головой в его плащ.

— Ну же, Элеонор! — пожурил лорд Ральф, — Чего ты испугалась? Простите госпожа ле Февр, я…

— Ничего страшного, — улыбнулась зеленоглазая вышивальщица. — Я уверена, со временем девочка привыкнет ко мне и перестанет бояться. Вы, кажется, хотели посмотреть мою работу?

Лорд Ральф отпустил руку дочери и пошёл восхищаться вышивкой. Элеонор осталась у двери, и Гвинет протянула ей руку помощи:

— Иди сюда, посиди со мной, — предложила она. — Ты ведь нас помнишь? Мы встречались в аббатстве. Хочешь помочь мне перемотать нитки?

Элеонор кивнула, опустилась на колени рядом с Гвинет и принялась разматывать моток зелёного шелка. Гвинет сматывала нить на катушку.

— В аббатстве появился новый мальчик, — прошептала Элеонор, не поднимая глаз.

— Эдмунд Хардвик?

Гервард подошёл к ним и уселся на край сундука, в котором Марион ле Февр хранила ткани.

Элеонор снова кивнула и бросила на него несмелый взгляд.

— Отец велел мне вести себя потише, потому что Эдмунд не может бегать и играть, как я. Я показала ему свою куклу Мелюзину и нового котёнка. — В глазах её замелькали искорки смеха. — Он всё время карабкался по балдахину, а Эдмунд смеялся!

Гвинет вспомнила бледное печальное личико в глубине носилок.

— Ты молодец, Элеонор. Не думаю, чтобы Эдмунд часто смеялся.

— Если у нас будет время, мы тоже навестим сегодня Эдмунда, — добавил Гервард.

— Зайдите за мной, — попросила Элеонор. — Тогда я и вам покажу котёнка!

— Только не шумите и не утомляйте Эдмунда! — сказал лорд Ральф. Он уже осмотрел вышивки и подошёл как раз вовремя, чтобы услышать последние фразы. — Вы трое такие большие и сильные — да, да, и ты тоже, леди Элеонор!

Он взъерошил дочке волосы, и та захихикала.

— Эдмунд правда очень болен? — спросила Гвинет.

— Боюсь, что да, — печально кивнул лорд Ральф. Брат Патрик осматривал его дважды — вчера и сегодня утром. Мне показалось, что он ничего не может сделать для мальчика.

— Но вы же не хотите сказать… Неужели Эдмунд умрёт? — ахнул Гервард.

Гвинет не могла вынести даже мысли о подобном несчастье. Эдмунд не жаловался, не ныл — правда, она провела с ним всего несколько минут, но зато успела узнать, что он тоже любит легенды о короле Артуре! Неужели…

— Не знаю, — неохотно ответил лорд Ральф и покосился на Элеонор. Похоже, ему не хотелось обсуждать это в присутствии дочери. — Все в руках Божьих.

— Я буду молиться за несчастное дитя! — воскликнула Марион ле Февр у своих пялец. — Это, увы, единственное, что я могу для него сделать.

Гвинет так стиснула пальцы, что катушка больно впилась ей в ладонь. В глазах прекрасной вышивальщицы стояли слезы. Какая же она чуткая — так расстраивается из-за мальчика, которого даже не видела!

Марион ле Февр вытерла слезы и улыбнулась.

— Хоть я и не могу ничем помочь Эдмунду, зато я могу сделать кое-что для тебя, Элеонор. Хочешь, золотко, я сошью тебе платье с красивой вышивкой?

Элеонор застенчиво кивнула.

— Но госпожа ле Февр, — запротестовал лорд Ральф. — Как же я могу просить вас о подобном одолжении? У вас так много работы!

— А вы и не просили, — улыбнулась вышивальщица. — Я сама предложила, верно? И работе для аббатства это не помешает, уверяю вас. Прошу вас, лорд Ральф, мне доставит огромное удовольствие шить для вашей прелестной дочурки.

— Ну, если вы так настаиваете, мы с благодарностью принимаем ваше предложение, — согласился лорд Ральф. — Элеонор, скажи «спасибо» госпоже ле Февр.

Элеонор старательно сделала реверанс.

— Спасибо.

— Я сейчас же куплю ткань и примусь за работу, — пообещала Марион.

Лорд Ральф снова поблагодарил её и отбыл. Гервард проводил их с Элеонор вниз, Гвинет собрала разложенные шелка, а вышивальщица снова склонилась над пяльцами.

— Мне пора, госпожа, — сказала Гвинет. — Надо помочь маме с обедом.

— Иди, детка, — улыбнулась Марион. — И не забудь попросить матушку поискать мне помощницу.

— Не забуду, я же обещала!

Когда Гвинет спустилась, Гервард уже закрыл за посетителями дверь.

— Как ты думаешь, брат Патрик вообще знает, чем лечить Эдмунда? — спросила Гвинет брата. — Не помню, чтобы в аббатстве кто-нибудь болел падучей.

— Да и в деревне тоже, — кивнул Гервард. — Может, нам стоит спросить у Урсуса? Помнишь, как он вылечил мне ногу?

Гвинет помнила. Она никогда не забудет их первой встречи таинственным отшельником на склонах Тора. Гервард попал тогда ногой в вершу и повредил лодыжку, а Урсус наложил на неё повязку с какими-то травами, и нога зажила так быстро, что через пару дней даже шрама не осталось.

— Ну, конечно! — воскликнула она. — Урсус наверняка знает, что делать. Давай поищем его после обеда.

— Мам, мы хотим пойти поискать Урсуса, — сказала Гвинет, энергично отскребая чугунную сковороду. Обед давно закончился, и они с матерью заканчивали мыть посуду.

Айдони Мэйсон оглядела кухню и вытерла руки чистым льняным полотенцем.

— Ну, здесь все в порядке, — улыбнулась она. — Ты славно потрудилась, дочка.

— Тогда можно нам пойти? Надо найти Урсуса и спросить его, не знает ли он лекарства от падучей.

— А, для того малыша, — кивнула Айдони. — Конечно, ступайте, только не задерживайтесь допоздна.

Гвинет ополоснула сковородку, вытерла руки и сняла с крючка висевший за дверью плащ. Во дворе Гервард сыпал курам зерно.

— Ты готов?

— Заканчиваю, — ответил Гервард. Он вытряхнул из мешка последние зёрнышки и побежал отнести его на место в кладовую. Гвинет терпеливо ждала.

Наконец, они вышли на улицу и зашагали знакомой дорогой мимо рынка и кузни. Пронизывающий осенний ветер хлопал полами плащей. На рыночной площади закутанные торговцы пытались дыханием отогреть озябшие пальцы. Покупатели почти все попрятались по домам.

Вскоре деревня осталась позади. Теперь Гвинет и Гервард шагали по узкой тропе среди густого орешника. Чем ближе они подходили к Тору, тем более влажной становилась земля: у подножия гигантского холма протекала болотистая речушка. В сухих камышах на её берегах шелестел ветер, жалобно кричали невидимые птицы. Гвинет стало не по себе. Здесь, среди болот и туманов, скрывавших до половины огромную скалу Тора, трудно было не поверить древним легендам. Может, кости Артура — это не все, что от него осталось? Может, он и в самом деле спит где-то в глубине холма, ожидая своего часа?

— Что-то я не вижу Урсуса.

Гервард, как всегда, думал только о деле.

— Урсус! — позвал он. — Где вы? Ау!

Крик вспугнул пару уток. Громко хлопая крыльями, они поднялись над рекой и улетели искать место поспокойней. Отшельник не отзывался.

— Похоже, он появляется только, когда мы его не ищем, — вздохнула Гвинет.

— Откуда ему знать, что Эдмунду нужна помощь? — пожал плечами Гервард. — Идём, мы ещё не дошли до Тора.

Они зашлёпали вдоль берега речушки. Огромный холм с плоской вершиной загораживал уже полнеба. Урсуса нигде не было.

— Жалко, мы не знаем, где он живёт, — вздохнула Гвинет. — У всех отшельников есть какие-то хижины! А мы ищем по всему Тору…

— Так-то оно так, — сказал Гервард, отодвигая нависшую над тропой ветку. — Но если бы Урсус хотел, он бы нам сам показал, где его искать.

Они продолжали поиски до самых сумерек. Безрезультатно.

— Пойдём-ка домой, — вздохнула, наконец, Гвинет. Ей совершенно не улыбалось возвращаться в темноте по болоту, тем более без фонаря.

— Урсус! Слышите нас? — крикнул в последний раз Гервард. И опять в ответ только ветер прошуршал камышами да какой-то зверь с треском скрылся в кустах. Признав поражение, они повернулись и поплелись обратно в деревню.

— Может, завтра ещё раз попробуем? — предложила Гвинет.

— А давай по дороге навестим Эдмунда! — предложил Гервард. Подпрыгнув на ходу, он сорвал гроздь орехов — наверное, последнюю в этом году — и кинул её в кошель.

— Гостинец, — объяснил он лаконично. — Вряд ли парень когда-нибудь собирал орехи.

Когда они добрались до аббатства, уже наступила ночь. В окнах серого приземистого здания гостевых палат зажглись огоньки свечей. В дверях Гвинет и Гервард чуть не столкнулись с братом Тимоти. Сын деревенского гончара, он принял постриг три года назад, и все ещё не забыл друзей детства. Однако сейчас его приветливое лицо было мрачным и озабоченным.

— Что-то случилось? — спросила Гвинет.

— Увы, да, — кивнул брат Тимоти. — С юным Эдмундом Хардвиком случился припадок. Отец взял его к вечерне, и мальчик свалился на пол прямо в часовне. Брат Патрик укладывает его в постель.

— А навестить Эдмунда можно? — спросил Гервард.

— Поглядите сами — вон там! — брат Тимоти махнул рукой, указывая на одну из дверей чуть дальше по коридору. — Только если брат Патрик или лорд Роберт вас выгонят, уходите сейчас же.

— Да, да, мы понимаем, — сказала Гвинет.

— А я пойду, помолюсь за выздоровление мальчика, — добавил брат Тимоти и торопливо зашагал к часовне.

Гвинет и Гервард подошли к двери и постучали.

— Войдите! — отозвался лорд Роберт.

Комната была залита светом множества свечей. У стены стояла кровать с пышным парчовым балдахином. И балдахин, и богатое меховое покрывало явно не были собственностью аббатства. Неужели лорд Роберт привёз все это с собой?

На кровати неподвижно лежал Эдмунд. Брат Патрик склонился над ним с чашей и, приподнимая рукой за плечи, пытался чем-то напоить. Глаза Эдмунда были открыты, но голова безвольно болталась, словно он не в силах был удержать такую тяжесть. Он отхлебнул чуть-чуть и отвернулся.

— Прошу вас, выпейте все, мастер Эдмунд, — сказал брат Патрик. — Это пойдёт вам на пользу.

Лорд Роберт нервно мерил шагами комнату. Он даже не заметил брата с сестрой, пока Гервард не обратился к нему:

— Мы пришли навестить Эдмунда, сэр. Мы принесли ему орехов. Но если вы возражаете, мы…

— Нет, нет, оставайтесь.

Лорд Роберт остановился прямо перед Гервардом. Волосы его были взъерошены, расшитая туника смялась и перекрутилась, лицо прорезали глубокие складки. Простояв лишь миг, он снова начал расхаживать взад и вперёд, не отводя глаз от постели сына.

Гвинет и Гервард отошли к камину, чтобы не мешать. В этот момент дверь снова распахнулась, и в комнату влетела Элеонор Фиц-Стивен. Следом, не отставая ни на шаг, спешила растрёпанная темноволосая девушка — её няня Хильда.

В одной руке Элеонор держала красивую куклу в вышитом платье с длинными льняными волосами. Очевидно, это и была Мелюзина. Другой девочка удерживала вырывающегося чёрного котёнка — тот уже залез ей на плечо и успел запутаться в волосах.

— Гвинет! Гервард! — воскликнула Элеонор, и вприпрыжку припустила к ним через комнату. — Смотрите, я принесла Китти в гости к Эдмунду!

— Тсс! — прошептала Гвинет. — Тихо, не шуми! Эдмунду стало плохо в часовне.

— Вот, мисс Элеонор, — прошептала Хильда. — Я же говорила, что уже поздно навещать мастера Эдмунда!

— А папа сказал, что я могу пойти! — парировала Элеонор. — Эдмунду очень понравилась Китти, и он смеялся!

И Элеонор с гордым видом уселась на скамеечку, подставленную заботливой няней. Гвинет и Гервард присели на корточки полюбоваться котёнком.

— Вреднюшка-царапушка! — хихикнула Элеонор. И добавила, вдруг посерьёзнев:

— Китти хочет, чтобы Эдмунд с ней поиграл.

— Эдмунд сейчас не может, — сказала Гвинет мягко. — Ты же знаешь, он не такой сильный, как мы с тобой.

— Я знаю, но…

Она вдруг просияла:

— Брат Патрик вылечит Эдмунда, и он сможет играть со мной!

Гвинет вздохнула. Хотелось бы ей верить в это! Эдмунд тем временем допил лекарство и лежал навзничь, тихий и неподвижный. Брат Патрик выпрямился и отошёл от кровати. Гвинет никогда не видела его таким мрачным.

— Ну? — севшим голосом спросил лорд Роберт.

Врачеватель потянул его за рукав в дальний угол комнаты и начал что-то вполголоса объяснять. Гвинет слышала каждое слово.

— Лорд Роберт, я никогда ещё не видел такого тяжёлого случая. Я использую все средства, какие знаю — но не уверен, что это поможет ребёнку.

— Но хоть что-нибудь вы можете сделать?! — громко воскликнул лорд Роберт. Эдмунд и Элеонор испуганно вздрогнули.

— Вы можете оставаться здесь сколько хотите, милорд, — негромко продолжил брат Патрик. — Я сделаю для вашего сына все, что в моих силах. А пока сходите на кухню и попросите брата Майлза приготовить горячий поссет. Пусть мальчик выспится — а завтра я посмотрю, чем ещё ему помочь.

Лорд Роберт стиснул зубы и удержал слова, что рвались у него с языка.

— Нет, святой отец, — сказал он, наконец. — Если надеяться не на что, мы уедем завтра на рассвете. Раз уж моему сыну суждено умереть, пусть он умрёт дома. Мать Эдмунда погибла, давая ему жизнь, — добавил он хрипло. — Теперь он — все, что у меня есть.

Закрыв лицо руками, лорд Роберт рухнул в ближайшее кресло.

Гвинет взяла котёнка и, не обращая внимания на жалобное мяуканье, отнесла его к Эдмунду на постель. Только бы малыш не смотрел на отца!

Элеонор побежала за котёнком, а Гервард развязал кошель и выложил орехи на столик возле кровати больного.

— Вот, возьми — съешь, когда тебе будет получше. Помнишь меня? Я Гервард, а это моя сестра Гвинет. Мы встречались вчера, когда вы только приехали.

— Я помню. Спасибо.

Эдмунд еле шептал, но при виде котёнка глаза его просияли.

Гвинет перевела глаза на застывшую фигуру его отца, а потом снова на котёнка, беззаботно игравшего на покрывале.

— Мы должны найти Урсуса, — шепнула она Герварду. Тот кивнул.

Лорд Роберт заставил себя подняться и подойти к сыну.

— Поедем завтра домой, Эдмунд, — сказал он, и Гвинет поразилась, как ласково может звучать его голос. — Посмотрим, что там придумал наш лекарь.

— Да, отец.

Эдмунд, прикрыв глаза, играл с котёнком. Его рука на меховом покрывале казалась особенно бледной и хрупкой.

— А можно мне перед отъездом посмотреть на мощи короля Артура?

— Я тебе их покажу! — защебетала Элеонор. — Мой папа сам смотрел, как выкапывали гроб! Он одним из первых видел эти кости!

— Ты славная девочка. — Лорд Роберт погладил Элеонор по голове и грустно улыбнулся. Наверное, он не мог не сравнивать её румяные щеки и живые, блестящие глаза с бледным личиком своего сына. — Тогда приходи пораньше, нам с Эдмундом предстоит долгий путь.

Лорд Роберт снова посмотрел на сына, и Гвинет почувствовала его боль и отчаяние. Она хотела рассказать про Урсуса, но потом подумала, что вряд ли этот разочаровавшийся человек поверит в помощь отшельника, которого никто никогда не видел.

И снова мысли её вернулись к тёмному болоту.

Ну почему Урсуса там не было?

 

Глава третья

Утро следующего дня выдалось ясным и холодным. Джефри Мэйсон, беззаботно насвистывая, разгружал во дворе подводу с мукой. Гвинет вышла через ворота на улицу и уши её наполнил шум базара. Дождя сегодня не было, и торговля явно оживилась.

— Вы обязательно найдёте нужную ткань! — сказала она, обращаясь к Марион ле Февр. Обе они направлялись на рыночную площадь, где вышивальщица собиралась купить материю на платье Элеонор.

— Теперь, когда пилигримы вернулись, у нас столько всего продаётся!

— Надеюсь, ты права, Гвинет, — улыбнулась Марион. — Словами не выразить, как мне хочется, чтобы аббатство поскорее возродилось после пожара!

— Уже недолго ждать, — ободрил вышивальщицу Гервард. Он тоже шёл на базар с большой матушкиной корзиной. — Стены храма растут с каждым днём. Если бы вы только видели…

— Нет, нет, я не пойду! — Марион ле Февр даже руками всплеснула. — Не говори так больше, Гервард!

— Ты же знаешь, как это расстраивает госпожу ле Февр, — добавила Гвинет. — Как ты мог?

Гервард покраснел, и Марион легонько погладила его по плечу.

— Когда-нибудь я пойду в аббатство, — улыбнулась она. В один прекрасный день — но не сегодня.

На площади вокруг рыночного креста как всегда кипела жизнь. На прилавках высились груды всевозможных товаров — ткани и посуда, овощи и пряности… Гвинет заметила Хафизу, жену шерифа Торсона — та торговалась с каким-то крестьянином за дюжину яиц. Напротив Марджери Карвер, жена плотника, выставила на продажу деревянные ларчики, миски и кубки.

Гвинет и Марион не успели подойти к прилавку с тканями, когда застучали копыта и из ворот аббатства выехал лорд Роберт Хардвик со своей свитой.

Пока Гвинет мялась, не зная, удобно ли будет спросить лорда Роберта о здоровье сына, носилки уже поравнялись ней. Маленькая рука откинула замшевую занавеску, и голос Эдмунда окликнул:

— Гвинет! Гервард!

Гервард тут же сорвался с места. Гвинет нерешительно обернулась к госпоже ле Февр.

— Пойди, поговори с ним, — улыбнулась вышивальщица. — Я буду ждать тебя возле прилавка миссис Флэкс.

Торопливо поблагодарив, Гвинет кинулась к носилкам.

— Я видел… кости короля Артура, — хрипло шепнул ей Эдмунд. — Они такие… странные.

Эдмунд натянул на себя меховое одеяло, будто на него повеяло холодом.

— В легендах говорится, что король Артур спит в недрах Тора, — гордо заявила Гвинет. — Но придёт день, и он возвратится.

— Только в это никто не верит, — добавил Гервард.

— Я верю, — возразил Эдмунд. Глаза его засверкали. — Я хотел бы быть рыцарем и сражаться за своего короля! Только я никогда не смогу, — вздохнул он.

— Может, ты когда-нибудь поправишься, и… — Гвинет не знала, как ободрить Эдмунда.

— Может быть, — пожал плечами тот.

— Эдмунд, поторопись, прощайся скорее! — окликнул сына лорд Роберт. — Тебе вредно дышать холодным воздухом!

Эдмунд со вздохом откинулся на подушки.

— Ну, мне пора, — сказал он. — Прощайте, друзья.

Он опустил занавеску, и процессия тронулась с места. Гвинет печально смотрела, как они скрываются за поворотом — конные носилки, всадники, повозка с вещами и два охранника в арьергарде.

— Всё-таки жаль, что мы не нашли Урсуса, — сказала она, наконец.

— Найдём! — упрямо заявил Гервард. — Ещё не поздно! Он соберёт травы, а мы как-нибудь сумеем передать их Эдмунду.

Гвинет заметно повеселела. Ну конечно, её брат прав! Если Урсус действительно нужен, он обязательно появится. Гвинет вспомнила тёмное обветренное лицо отшельника и ласковые голубые глаза — нет, не может быть, чтобы он подвёл их!

На рынке брат с сестрой разделились. Гервард пошёл покупать матери мёд и пряности, а Гвинет направилась к миссис Флэкс, где ждала её Марион ле Февр. Палатку ткачихи с её ярким, разноцветным товаром невозможно было не заметить.

Вышивальщица держала в руках отрез голубой ткани.

— Ты только посмотри! — воскликнула она, увидав Гвинет. — Ты пощупай, какое качество! Миссис Флэкс такая мастерица!

Дородная ткачиха раскраснелась от удовольствия.

— Ой, да что вы, госпожа, это такие пустяки! Лучше скажите, какой вам нужен цвет?

— Как ты думаешь, Гвинет, какой? — обернулась Марион ле Февр. — Голубой? Жёлтый? Зелёный? Все такое красивое, но я не знаю, какой цвет понравится Элеонор…

— Голубой подойдёт к её глазам, — задумалась Гвинет.

— Да будет так! Берём голубой.

Пока миссис Флэкс отмеряла ткань, Гвинет поискала глазами брата. Герварда нигде не было, зато она заметила великана Бедвина, выходившего из лавки Риса Фримена. Люди шарахались от него, как от зачумлённого.

Извинившись перед Марион, Гвинет подбежала к каменщику. Ей удалось нагнать его возле крайнего ряда палаток. Бедвин сгорбился и прикрыл лицо прядями спутанных волос, будто каждый враждебный взгляд плетью стегал его по спине.

— Как ваша рука, мастер Бедвин?

Великан вздрогнул и остановился, но при виде Гвинет глаза его потеплели. Улыбнувшись, он поднял раненую руку, чтобы лучше было видно повязку.

— Это брат Патрик вас перевязал?

Бедвин кивнул.

— Болит?

Бедвин покачал головой.

— Ну, надеюсь, все скоро заживёт, — улыбнулась Гвинет.

Каменщик вежливо наклонил голову, приложив руку к груди — и снова у Гвинет возникло странное чувство, будто она должна сделать реверанс. Но тут кто-то грубо схватил её за плечо. Обернувшись, Гвинет увидела Марджери Карвер.

— Гвинет Мэйсон! Ты соображаешь, с кем разговариваешь? — возмущённо завопила та. — Это же опасно!

Улыбка Бедвина померкла, он сгорбился и быстро зашагал прочь.

— Счастливо, Бедвин! — крикнула Гвинет ему вслед. — Я рада, что ваша рука заживает!

Каменщик не ответил. Когда он поравнялся с палаткой ткачихи, Гвинет вдруг увидела, как Марион ле Февр пошатнулась и схватилась рукой за голову. Что случилось?

Гвинет кинулась к вышивальщице, но Марджери Карвер, все ещё держала её за руку.

— А что скажет твоя матушка, если я расскажу ей, чем ты занималась? — продолжала возмущаться она.

— Матушка учила нас быть вежливыми, — ответила Гвинет. Все это начинало её раздражать. — И вовсе незачем бояться Бедвина, он добрый!

— Что ты можешь об этом знать, Гвинет Мэйсон? Только взгляни, какой он здоровый бугай — добрые люди так не выглядят! И никто не знает, ни кто он, ни откуда. Дай бог, чтобы он нас всех во сне не перерезал!

Миссис Карвер истово перекрестилась.

— Брось, хозяюшка! — прогудел кто-то низким голосом. Гвинет обернулась. Том Смит, деревенский кузнец, поджидал миссис Карвер у прилавка. В руках у него была деревянная чаша.

— Мы не слыхали о Бедвине ничего дурного!

— Хорошего — тоже! — огрызнулась Марджери Карвер и снова напустилась на Гвинет:

— Сейчас же домой, не то я матери скажу!

Гвинет, стиснув зубы, промолчала и зашагала прочь. Односельчане глядели на неё осуждающе — хорошо хоть, кузнец не на их стороне. Словно услышав её мысли, Том подмигнул, и Гвинет стало немного легче.

Миссис Флэкс осуждающе покачала головой и даже прищёлкнула языком, но промолчала. В руках ткачиха все ещё держала кусок голубой ткани. Марион ле Февр нигде не было видно.

— А где госпожа ле Февр?

Не успела миссис Флэкс ответить, как палатка покачнулась, и Гвинет осознала, что вышивальщица все ещё здесь, за свисающими разноцветными отрезами. Марион ле Февр прислонилась к стойке палатки, прижав руку ко лбу.

— Что случилось, госпожа ле Февр? — ахнула Гвинет.

— Голова! — простонала вышивальщица. — Ох, как голова болит! Вот, возьми, дитя моё…

Она нащупала за поясом кошель и протянула его Гвинет.

— Заплати миссис Флэкс, прошу тебя. Мне надо в «Корону»…

Гвинет отсчитала в руку миссис Флэкс несколько монеток и забрала ткань. Откуда-то вынырнул Гервард с корзиной покупок.

— Ты уже все купил? — спросила Гвинет, укладывая ткань в корзину, поверх всего остального. — Госпожа ле Февр заболела — надо отвести её домой.

Всю дорогу Марион тяжело опиралась на руку Гвинет и поминутно спотыкалась, будто не видела, куда идёт. Время от времени с губ её срывался слабый стон. Наконец, им удалось добраться до ворот трактира.

— Вот мы уже и пришли, госпожа ле Февр! — подбодрила Гвинет. — Скоро вы сможете отдохнуть.

Навстречу им из дома выбежала встревоженная Айдони Мэйсон.

— Что с вами, госпожа ле Февр?

Вышивальщица готова была потерять сознание, и вместо неё ответила Гвинет:

— Она говорит, голова заболела. Внезапно.

Айдони подхватила Марион под локоть и осторожно повела наверх.

— Пойдёмте, госпожа, я уложу вас в постель и пошлю за горячим кирпичом для грелки. А потом я приготовлю вам поссет, чтобы вы поспали. И все у вас быстро пройдёт.

— Вы так добры… — пробормотала госпожа ле Февр.

— Что же с ней такое, а, Гервард? — спросила Гвинет, глядя им вслед. — Если поссет не поможет, придётся нам послать за братом Патриком.

— Думаю, она…

Он замолчал, услышав топот бегущих ног. Во двор влетели Айво и Амабель Торсоны. Дети шерифа славились на всю округу своими проказами, но сегодня они выглядели мрачными и встревоженными.

— Что случилось? — крикнула Гвинет.

— Нас отец послал, — выпалила Амабель. — Они обыскали все аббатство, но её нигде нет!

— Кого нигде нет? — переспросил озадаченный Гервард.

— Элеонор Фиц-Стивен, — ответил Айво. — Она исчезла!

 

Глава четвёртая

— Элеонор пропала?

Гвинет не верила своим ушам.

— Мы же только вчера её видели!

— Пропала, — подтвердил Айво. Он сильно запыхался и остановился передохнуть.

— Лорд Ральф сказал отцу, а он послал нас предупредить всех в деревне.

— А что с ней случилось? — спросил Гервард.

— Никто не знает, — вздохнула Амабель. — Лорд Ральф говорит, нянька уложила её вечером в постель, а когда утром пришла будить, девочки не было. Сначала искали в покоях лорда Ральфа, потом по всему аббатству. Её нигде нет.

— Да найдётся она!

Несмотря на уверенный тон, Гервард выглядел встревоженным.

— Зашла к кому-нибудь, лопает сласти… Да, мало ли, где. Пойду, отцу скажу!

Гервард уронил корзину и метнулся в дом.

— Если найдёте Элеонор, отведите её в аббатство и скажите лорду Ральфу.

Амабель с братом помчались дальше, не дав Гвинет даже слова сказать. Гвинет подняла корзину и вошла в дом. Старшие Мэйсоны вполголоса совещались у дверей общего зала.

— Бедняжка! — говорила Айдони. — Она, наверное, потерялась и перепугалась!

— Здесь её нет, — ответил Джефри. — Но для верности лучше обыскать дом. Я сам этим займусь. Гвинет! Бегите с Гервардом в деревню, поможете искать там. Уот и Хенкин, — он поискал взглядом мальчишек, прислуживавших в зале, — тоже могут пойти. Что нового, сынок?

Гервард, запыхавшись, ввалился в дом.

— Я проверил конюшни, Элеонор там нет. Может, она пошла навестить госпожу ле Февр?

— Не думаю, — ответила ему Гвинет. — Ты же видел, как она стеснялась Марион.

— Госпожа ле Февр лежит наверху с закрытыми ставнями, — сообщила Айдони Мэйсон. — Я отнесу ей поссет и заодно осмотрю комнату. Но ничего ей пока не рассказывайте! Не надо расстраивать больную.

Айдони скрылась в кухне и энергично загремела горшками. Джефри вернулся в зал.

— Пойдём, поищем, Гвинет, — позвал Гервард. — Как ты думаешь, куда могла пойти Элеонор?

Гвинет беспомощно развела руками.

— А куда можно пойти, чтобы никто не увидел?

Малышку Элеонор любили все. Но любой, к кому бы она ни пришла, обязательно послал бы весточку лорду Фиц-Стивену, ведь до сих пор девочка никуда не ходила одна.

— На прошлой неделе лорд Ральф брал её с собой в кузницу, — вспомнил Гервард. — Том Смит подковал лошадь, девочке понравилось. Давай оттуда и начнём.

Гвинет понимала, что Мэри Смит обязательно отвела бы Элеонор домой. Но других идей все равно не было, и они повернули к кузнице. Возбуждённый гул на рыночной площади подсказал Гвинет, что близнецы там уже побывали, и они с Гервардом пошли прямо, мимо дома шерифа. У двери Финн Торсон беседовал с монастырским экономом братом Барнабасом. Появился Годфри де Массар верхом на чёрном жеребце. Он подъехал к шерифу и наклонился, чтобы поговорить. Даже высокомерный отец Годфри не мог скрыть беспокойства.

— Я проеду подальше по дороге в Уэллс, поищу там, — сказал он. — Думаю, Элеонор все ещё в деревне, но кто знает, куда может забрести ребёнок?

— Верно, отец Годфри, — кивнул брат Барнабас. — Примите нашу благодарность.

Годфри де Массар помахал рукой на прощанье и послал коня в бодрую рысь. Вскоре Гвинет и Гервард потеряли его из вида.

— Не думала, что отец Годфри предложит свою помощь. Наверное, он не такой уж плохой человек, — неохотно признала Гвинет.

Гервард что-то неразборчиво пробурчал. Зазвонили к третьему часу, и брат Барнабас, торопливо распрощавшись с шерифом, зашагал к монастырским воротам.

— Как поздно! — прошептала Гвинет. — Элеонор уже несколько часов, как пропала!

Завернув за угол, к кузне, они с Гервардом увидели, что новости дошли сюда раньше них. Том и его брат Хауэлл осторожно разбирали кучу нераспиленных дров.

Увидев их, Хауэлл выпрямился и поздоровался. В его голубых глазах застыла тревога.

— Мы подумали, вдруг девчушка туда залезла, — объяснил он.

— Но она, слава Богу, не залезла, — закончил его брат, отбрасывая последнее бревно, и с отвращением оглядел образовавшуюся свалку. — Надо бы все это обратно сложить.

Из окна второго этажа высунулась Мэри Смит.

— Её здесь нет, Том! — крикнула она мужу.

Оставаться не имело смысла, и Гвинет с Гервардом двинулись вдоль монастырской стены, чтобы, обойдя аббатство слева, выйти к рыночной площади с другой стороны.

По всей округе люди искали Элеонор. Гвинет с Гервардом слышали, как её то и дело окликали по имени, но никто не отзывался. Сами они обыскали каждый кустик и трещину в стене аббатства, заглянули во все проулки между домами… Девочки нигде не было.

У дверей мастера Фримена они столкнулись с Айво и Амабель. Двойняшки выходили из лавки, а за ними, ругаясь, следовал хозяин.

— Кто дал вам право копаться в моих вещах? Я же сказал: не было тут девчушки!

— Мы просто проверили, — ответил Айво.

Гвинет поёжилась. Рис Фримен всегда был скользким типом — а что, если это он спрятал Элеонор? И у него есть подвал, в котором не так давно хранились фальшивые мощи и украденный из аббатства скелет короля Артура…

— Может, нам стоит и погреб ваш обыскать, — добавил Айво, будто прочитав её мысли.

— У, дьявольское отродье! — выругался лавочник, но всё же отстегнул от пояса ключ и отпер дверь. — Бросить все это к чёртовой матери и уехать в Лондон, — пробурчал он про себя.

Гвинет и Гервард подошли поближе. Айво скатился вниз по лестнице, выкрикивая:

— Элеонор! Элеонор!

Но уже через несколько минут он вылез обратно, с отвращением отряхиваясь от пыли и паутины.

— Одни пауки, — сообщил он. — Мастер Фримен, вы там что, вообще не подметаете? Хоть раз бы метлой прошлись!

— Вот сейчас я по тебе метлой пройдусь! — разозлился Рис Фримен. — Не видел я вашу Элеонор и не знаю, где она!

Он запер погреб и скрылся в лавке, громко хлопнув дверью. А Гвинет, Гервард и двойняшки отправились домой. У Гвинет ком в горле стоял. Раз Элеонор до сих пор не нашли, значит, случилось что-то действительно серьёзное. Девочка заблудилась, или поранилась, или…

У ворот аббатства лорд Ральф Фиц-Стивен инструктировал группу мужчин с длинными шестами. Хотя лицо его было бледным от волнения и усталости, он продолжал энергично раздавать указания, показывая рукой поочерёдно на все выходящие из деревни дороги. Одна группа уже шагала по дороге к мосту, другая двинулась к Тору.

— Скоро полдень, — сказал Гервард, взглянув на солнце. — Надо отнести еду каменщикам.

Они с сестрой ежедневно таскали в аббатство тяжёлые корзины с едой. Ещё месяц назад эти обеды были почти единственным источником дохода семьи.

— А как же Элеонор? — огорчилась Гвинет.

— Работа сама не делается, — разумно возразил Гервард. — А Элеонор и так все ищут.

— А мы пойдём домой, узнаем что нового, — предложила Амабель. — Если что — придём, расскажем.

Друзья простились у дверей «Короны». Айдони Мэйсон уже сложила еду для рабочих в корзину и поставила её у дверей кухни вместе с мехом вина.

— Скажите лорду Ральфу, — попросила она, — что новостей пока нет. Но мы продолжаем поиски.

Когда зазвонил колокол к шестому часу, Гвинет уже втаскивала свою корзину в ворота аббатства. Гервард с элем не отставал ни на шаг. Первым, кого они увидели, оказался брат Тимоти. Гвинет поставила корзину и бегом бросилась догонять юного монаха, пока тот не скрылся в дверях часовни.

— Брат Тимоти, новости есть?

— Ты про Элеонор? — уточнил брат Тимоти, мрачно глядя на неё с высоты своего роста. — Нет, никаких новостей. Мы молимся за неё, Гвинет.

Он скрылся в часовне, оставив Гвинет в состоянии близком к отчаянию.

— Тихо как! — Гервард мотнул головой в сторону строящейся церкви. — Может, рабочие ушли искать Элеонор?

Гвинет прислушалась и поняла, что он прав. Не слышно было привычного стука молотков и лязга зубил — будто и не было последних бурных недель. Ведь ещё месяц назад, пока не нашлись на монастырском кладбище останки короля Артура, у аббатства не было денег для покупки камня, и рабочие сидели, сложа руки…

Но, пройдя сквозь недостроенный проем двери, Гвинет увидела, что рабочие все ещё в храме. Все они столпились вокруг лорда Ральфа, в спину которого она чуть не уткнулась. Рядом с хозяином, спрятав заплаканное лицо в чёрной шёрстке котёнка, стояла Хильда.

— Надо обыскать реку и ближние болота.

Голос лорда Ральфа был ровным, но Гвинет понимала, каких усилий это ему стоило.

— Я приказал всем, у кого есть лодки, собраться на пристани. Вы нам поможете?

Рабочие зашумели. Наконец, вперёд выступил Оуэн Мэйсон.

— Мы с вами, милорд. Только рано ещё искать на дне реки. Я уверен, Элеонор найдётся.

— Господи, помоги бедной крошке! — всхлипнула Хильда. — В лесах полно разбойников, диких зверей и…

— Нет нужды говорить об этом, — отрезал лорд Ральф. Он круто развернулся и увидел Гвинет с братом. Лицо его на мгновение просветлело, но тут же померкло, когда он увидел, что Элеонор с ними нет.

— Ешьте быстрее, я буду ждать вас у ворот, — приказал он каменщикам и зашагал прочь, сопровождаемый всхлипывающей нянькой.

— Худо ему, — вздохнул дядюшка Оуэн.

Гвинет не нашлась, что сказать на это. Она молча принялась раздавать рабочим хлеб, сыр и холодную говядину. Каменщики торопливо жевали, Гервард разливал эль в подставленные рога. Никто даже не присел.

— Да не могла она залезть в болото! — с полным ртом пробормотал Мэтт Грин. — Элеонор — послушная девчушка, она не пошла бы гулять одна!

Гвинет похолодела. Мастер Грин прав: Элеонор, может, и озорница, но она никогда не стала бы так огорчать тех, кого любила. Она не могла уйти без разрешения. Значит, или она лежит где-нибудь раненая — Гвинет даже думать не хотела, что девочка может быть мертва — или… Или кто-то её похитил.

Гвинет обернулась в поисках брата и увидела Бедвина. Великан подошёл прямо к ней, поклонился и протянул кусок янтаря на прочном кожаном шнурке. Осеннее солнце мягко светилось в его тёплой глубине.

— Какая красота! — ахнула Гвинет.

Бедвин указал на свою перевязанную руку, потом на янтарь и снова протянул его Гвинет.

— Мне? — удивилась она. — Ох, Бедвин, но я не могу это взять!

Ласковая улыбка осветила лицо великана, и Гвинет вдруг поняла, что несмотря на спутанные волосы и грубую простую одежду, Бедвин совсем не тот, кем кажется. Или он раньше был кем-то не тем? Но тогда что же с ним случилось? Что довелось пережить этому человеку, почему он потерял дар речи и стал таким мрачным, что люди от него шарахаются?

Бедвин, осторожно приподнял волосы Гвинет, повесил шнурок ей на шею и поклонился, отступив. На мгновение она почувствовала себя королевой и грациозно присела в реверансе.

— Спасибо, сэр.

Вокруг каменщики торопливо дожёвывали хлеб с сыром и бежали к воротам. Бедвин тоже ушёл, а к Гвинет подошёл Гервард.

— Давай оставим здесь корзину и мех до вечера, — предложил он. — Вряд ли сегодня отец будет возражать. А сами пойдём, поможем искать в болоте.

Гвинет кивнула и побежала к воротам, где уже собралась толпа. В центре её стояли лорд Ральф Фиц-Стивен и шериф Торсон. Туда же подъехал на своём чёрном жеребце вернувшийся Годфри де Массар. Все, даже Айво и Амабель, с напряжёнными лицами ждали, что скажет шериф.

Наконец, все каменщики собрались.

— Разбиваемся на три группы! — громко скомандовал Финн Торсон. — Первая — на пристани садится в лодки и обыскивает реку вниз по течению, вторая отправляется на болота возле Тора, третья — поднимается вдоль реки вверх. Возьмите шесты, чтобы обыскивать омуты и кустарник. Если кто-то что-нибудь найдёт, немедленно возвращайтесь сюда и доложите лорду Ральфу…

— Нет-нет, — хрипло возразил лорд Ральф. — Я пойду с одной из партий.

— Хорошо, тогда я останусь, — предложил Годфри де Массар.

Лорд Ральф ответил ему полным благодарности взглядом. Гвинет, однако, подумала, что гордый священник принёс эту жертву не без умысла — ведь теперь ему не придётся пачкать болотной грязью свою новую дорогую рясу.

— Значит, договорились, — подвёл итог шериф Торсон. — Возвращаетесь сюда и докладываете отцу Годфри, если найдёте хоть что-нибудь: саму Элеонор, её одежду или…

— У неё с собой кукла, — перебил его лорд Ральф. — Она никуда не ходит без куклы…

Финн Торсон положил ему руку на плечо.

— Мы найдём её, обязательно, — обещал он негромко. И снова крикнул, обращаясь к толпе:

— А теперь вперёд — и до темноты искать не прекращаем!

— И да пребудет с вами Господь, — добавил отец Годфри и воздел руки, благословляя толпу.

Люди высыпали из ворот и начали делиться на группы. Гвинет толпой прижало к лорду Ральфу.

— Гвинет, — начал он, — не могли бы вы с Гервардом…

Лорд Ральф вдруг застыл, глядя на кусок янтаря у неё на груди.

— Где ты это взяла? — хрипло прошептал он.

Гвинет даже не успела ответить, как лорд Ральф вцепился в кулон мёртвой хваткой. Голос его сорвался на крик

— Это ожерелье Элеонор! Где ты его взяла?

 

Глава пятая

Лорд Ральф так крепко стиснул шнурок, что Гвинет едва дышала. Лицо его побелело, губы сжались в тонкую линию.

— Где ты это взяла? — повторил он, дёрнув шнурок так сильно, что тот порвался и больно обжёг Гвинет шею. Она закашлялась, судорожно пытаясь вдохнуть.

— Скажи мне — где ты это взяла — что ты рот разеваешь!

— Мне Бедвин… дал… — выдавила, наконец, Гвинет.

Толпа глухо зароптала и вытолкнула могучего каменщика в середину.

Лорд Ральф поднял янтарный кулон повыше.

— Где ты это взял?

Бедвин испуганно затряс головой.

— Скажи мне правду, слышишь? Ты отрицаешь, что отдал эту вещь Гвинет?

Бедвин снова покачал головой, и Гвинет глубоко вонзила ногти себе в ладонь. Хоть она и знала, что Бедвин не может говорить, но со стороны всё выглядело так, будто он отказывается отвечать лорду Фиц-Стивену. А вдруг он действительно знает, где искать девочку?

— Тогда скажи мне, что ты знаешь об Элеонор!

Лорд Ральф схватил Бедвина за руки. Казалось, ещё немного — и он набросится на каменщика, которому едва достаёт до плеча.

— Где она? Что ты с ней сделал?

— Спокойно, спокойно!

Между Бедвином и разъярённым лордом Ральфом втиснулся Финн Торсон.

— Он не может говорить, милорд. Так что вопросы не любые годятся, сейчас я… Бедвин, ты давал это ожерелье Гвинет?

Бедвин кивнул, и толпа подалась вперёд.

— Он украл девочку! — крикнул кто-то.

Гвинет подумала, что каменщик, может и не понимать, как опасно для него происходящее. Она обернулась к Герварду, но взгляд его был прикован к Бедвину и шерифу.

— Где ты взял… нет, не так, — говорил Финн Торсон. — Ты это ожерелье нашёл?

Бедвин кивнул.

— Где? В аббатстве?

Бедвин покачал головой.

— В деревне?

Бедвин опять покачал головой.

— В лесу? — сделал мастер Торсон третью попытку. Но в тот же миг лорд Ральф, который не мог уже больше терпеть, крикнул:

— Ты видел Элеонор?

Бедвин кивнул, и толпа возмущённо взревела.

— Где? — крикнул лорд Ральф. — Где видел?

Лицо Бедвина покраснело от напряжения, словно он мучительно пытался что-то сказать, но не мог.

— Вздёрнуть его! — крикнули из толпы. — Он убил малютку, кому ж ещё!

— Нет!

Гвинет бросилась к каменщику, словно пытаясь загородить его от толпы.

— Бедвин не сказал, что видел Элеонор! Он кивнул, потому что нашёл ожерелье в лесу — верно, Бедвин?

Великан яростно закивал, но никто, кроме Финна Торсона, уже не обращал на это внимания. Толпа гудела, как растревоженный улей, казалось, ещё минута — и они набросятся на Бедвина и растерзают его. Каменщик глядел на них исподлобья, а рука его словно сама собой потянулась к поясу.

«Что он там ищет? — удивилась Гвинет. — Меч?»

Не найдя ничего, Бедвин уронил руки и замер, повесив голову.

— Нет, так не пойдёт! — заявил Финн Торсон. — Бедвин, ты арестован! А остальные, — он окинул толпу суровым взглядом. — Остальные продолжают поиски! Мы ещё не нашли Элеонор!

Толпа начала расходиться, но несколько крикунов не двинулись с места, и среди них — Дикон Карвер, деревенский плотник.

— Мы пойдём с вами, мастер Торсон! — заявил он. — Просто, чтобы убедиться, что этот тип действительно под замком, и можно спать спокойно.

— Хорошо, — согласился шериф. — Но если кто из вас хоть пальцем к нему притронется, он тоже будет арестован. Я никому не позволю нарушать закон!

— Закон! — взвился мастер Карвер. — Какой ещё закон! Мы все знаем, что он сделал! Почему не вздёрнуть его и не покончить с этим?

— Подумай головой, Дикон Карвер! — разозлился шериф. — Если Бедвин виновен, то он — единственный, кто знает, что случилось с Элеонор. А ты хочешь повесить его, ни о чём не спросив! Ты вообще соображаешь, что говоришь?

На лице плотника появилось глуповатое выражение.

— Ну, может и так… — признал он неохотно. — Но мы все равно пойдём с тобой и убедимся, что ты его запер! У нас жены и дети!

— Да на здоровье! — ответил шериф. Крепко взяв Бедвина за локоть, он зашагал по улице, ведя арестованного за собой. Гвинет бежала рядом, стараясь не отставать.

— Пожалуйста, мастер Торсон, не забирайте его! — взмолилась она. — Я уверена, он даже не видел Элеонор. Он просто сказал, что нашёл янтарь в лесу!

— Может, и так, но никто из нас не знает этого наверняка, — возразил шериф, который, похоже, и сам не очень-то верил в виновность Бедвина. — Мой долг — запереть его покрепче, а не позволять разгуливать по деревне! Кроме того, — добавил он, наклонившись к уху Гвинет, — это для его же безопасности. Как ты думаешь, что с ним будет, если эти люди до него доберутся?

Гвинет вынуждена была признать правоту шерифа. Повернувшись, она пошла обратно к воротам аббатства, где заканчивали делиться по группам последние добровольцы. И тут в тени монастырской стены мелькнула знакомая фигура в коричневой рясе.

— Урсус! — ахнула Гвинет.

Но отшельник её не видел: с ошеломлённым видом он смотрел вслед Бедвину. Гвинет хотела окликнуть Урсуса снова, но тут он пришёл в себя, повернулся и быстро зашагал прочь.

— Урсус, подождите!

Отшельник свернул за угол. Когда Гвинет добежала до перекрёстка, там уже никого не было.

— Что случилось?

Гвинет чуть не подскочила, когда Гервард похлопал её по плечу.

— Я видела Урсуса, но он исчез!

— Опять!

Гервард был расстроен не меньше.

— А мы так и не попросили у него лекарство для Эдмунда!

— И я уверена, Урсус бы мог подсказать, где искать Элеонор, — добавила Гвинет.

— Может, он сам её ищет, — предположил Гервард. — Если он был в деревне, значит, знает, что случилось. Может, пойдём на болото?

Гвинет покачала головой. После утренней суматохи она наконец-то почувствовала себя совершенно разбитой. Кроме того, она была уверена, что Элеонор вовсе не в болоте. Разгадка тайны в голове у Бедвина, а тот заперт в камере у шерифа, и никто не может выведать у него правду.

Гвинет переложила поднос в левую руку и осторожно открыла дверь в комнату Марион ле Февр. На подносе лежал холодный цыплёнок, немного белого хлеба и кубок французского вина — Айдони Мэйсон пыталась пробудить у больной аппетит.

Марион ле Февр полулежала на кровати, откинувшись на груду подушек. Её роскошные чёрные волосы рассыпались по плечам, лицо было бледным и усталым, но улыбка, которой она встретила Гвинет, оставалась такой же чарующей.

— О, спасибо! — воскликнула она, когда Гвинет поставила поднос ей на колени. — Как вы добры ко мне!

— Я рада, что вы поправляетесь, — улыбнулась Гвинет.

— Да, мне немного лучше.

Марион прижала руку ко лбу.

— Голова все ещё побаливает, и горло тоже, но, думаю, я всё-таки съем капельку этого восхитительного цыплёнка!

— Может всё-таки позвать брата Патрика? — предложила Гвинет. — Он наверное знает, как вам помочь.

— Брата Патрика? — переспросила вышивальщица. — Нет, нет. Не надо. Само пройдёт.

— Как там дела, уже нашли несчастную крошку?

Маленькая энергичная женщина с блестящими, как у птицы, глазами, устанавливала у окна вторые пяльцы. Это была Анна Мэйсон, родная тётя Гвинет.

Гвинет смущённо покосилась на вышивальщицу, но та её успокоила:

— Не волнуйся, дитя моё, я знаю про Элеонор. Кто бы мог подумать, что такое случится! Только я успела купить ткани ей на платье…

Она вздохнула.

— Нет, мы её не нашли, — ответила Гвинет тёте. — Все считают, что это Бедвин украл Элеонор. Шериф Торсон его арестовал.

Марион ле Февр рывком села на постели. Вопрос уже готов был сорваться с её губ, но тут вмешалась тётя Анна.

— Так я и знала! — воскликнула она, и её птичьи глаза засверкали от ярости. — Так я и знала, что без него тут не обошлось!

— Но тётя, откуда вы могли это знать? — возразила Гвинет.

— Откуда?

Тётя Анна даже покраснела от негодования.

— Как это — откуда? Да твой же дядя сказал мне вчера вечером, что Бедвин остался работать до ночи! Шлифовку, он, видите ли, заканчивал — такой, мол, старательный!

Тётка презрительно фыркнула.

— Старательный! Как бы не так! Это был только предлог, чтобы остаться в аббатстве на ночь! Он выкрал несчастное дитя прямо из кроватки, вот что я вам скажу!

— Да, похоже на то, — вздохнула Марион и снова откинулась на подушки. — Хотя мне очень горько думать о ком-либо дурно.

— Но кто-то же украл дитя! — настаивала тётя Анна. — И теперь мы знаем, кто именно. Боюсь только, несчастной крошке уже ничем не помочь.

Она отложила кусок рамы, который пыталась приладить и решительно повернулась к Марион ле Февр.

— С вашего позволения, госпожа, я сбегаю к Финну Торсону и перескажу ему все, что узнала вчера вечером от Оуэна. Пусть шериф примет меры!

— Но тётя Анна, это же ничего не доказывает! — запротестовала Гвинет. Бесполезно — тётка вихрем пронеслась через всю комнату, взметнулись шуршащие юбки, хлопнула дверь… Огорчённая Гвинет обернулась к вышивальщице:

— Госпожа ле Февр, я уверена, что это не Бедвин!

— Но ведь больше некому!

Марион отхлебнула вина и откинулась на подушки, сочувственно глядя на Гвинет.

— Никто в Гластонбери и волоса бы не тронул на её золотой головке! А что мы знаем об этом каменщике? Ничего!

— А я все равно не верю!

Гвинет даже представить себе не могла, что слова прекрасной Марион могут вызвать у неё такую ярость.

— Бедвин добрый!

— Ох, дитя, твоя вера достойна восхищения, — вздохнула Марион. — Но я сомневаюсь, что этот человек достоин её.

Гвинет стоило больших усилий удержаться от резкого ответа. Она стиснула зубы, сделала несколько глубоких вдохов и только после этого сказала:

— Я знаю, что Бедвин нечасто появлялся в деревне, но дядя Оуэн говорит, что бояться его не надо. И я не поверю, что он обидел Элеонор, пока этому нет доказательств!

И Гвинет, хлопнув дверью, вылетела из комнаты.

— Гвинет, дорогая… — ахнула Марион.

Но Гвинет уже неслась вниз по лестнице. Скатившись по ступенькам, она влетела в кухню и едва не столкнулась с матерью.

— Вот ты где! — обрадовалась Айдони Мэйсон. — Мой скорее руки — пора вымешивать тесто.

В тёплой кухне пахло хлебом, пряностями и вкусной материнской стряпнёй. Гвинет немного полегчало. Она с наслаждением лупила и мяла тесто, представляя себе, будто это те глупцы, что безоговорочно поверили в виновность Бедвина. А ведь не известно даже, что каменщик вообще видел Элеонор!

— Надо что-то делать, — вздохнула она про себя.

— Ты о чём?

Гвинет обернулась и увидела Герварда с корзиной свежих яиц, которые он только что принёс со двора. Гвинет кивком предложила брату подойти ближе и осторожно покосилась на мать. Но Айдони Мэйсон было не до них — она размешивала пряности в огромном горшке с булькающей кашей.

— Все из-за Бедвина переживаешь? — спросил Гервард, опуская корзину.

— Кто-то же должен о нём позаботиться, — ответила Гвинет. — Если мы не докажем, что он не при чём, его повесят!

Гервард нахмурился, и сердце Гвинет стиснула ледяная рука. Она поняла, что сейчас скажет брат — и, увы, угадала.

— Но Гвинет, а мы уверены, что он в самом деле невиновен?

— И ты туда же! — в отчаянии воскликнула она.

— Мы ничего не знаем о Бедвине, — продолжал Гервард. — До вчерашнего дня он ни разу не появлялся в аббатстве. А может, он как раз из тех людей, что убивают маленьких девочек!

— Нет, я уверена, что он не такой! — выкрикнула Гвинет дрожащим голосом. Проглотив подступивший к горлу ком, она продолжила уже спокойнее:

— Не дело это — вешать человека, не доказав, что он виноват.

— А как же ожерелье Элеонор? — напомнил Гервард.

— Бедвин сказал, что нашёл его в лесу. Это вполне может быть правдой. Гервард, мы должны сделать хоть что-нибудь!

Гвинет так набросилась на ни в чём не повинное тесто, что оно белыми червяками полезло у неё между пальцев.

— Мы же нашли кости короля Артура и крест! Значит, можем выяснить, что случилось теперь.

— А вдруг выяснится, что виноват как раз Бедвин?

Вопрос привёл Гвинет в ярость.

— Если мы найдём доказательства вины Бедвина, я в неё поверю, но мы их не найдём! Не найдём, потому что он не виноват! — выкрикнула Гвинет. Айдони Мэйсон удивлённо обернулась, и ей пришлось снова понизить голос.

— Гервард, ну разве ты не видишь, что это неправда? Неужели ты не хочешь помочь бедняге?

— Только если он не убийца! — огрызнулся Гервард. — А для начала надо найти Элеонор.

— Все ищут Элеонор! — возразила Гвинет. — И никто даже не пытается выяснить, что же произошло на самом деле! Даже тебе наплевать! Что ж, если ты мне не поможешь, я сама справлюсь!

Она ещё раз врезала кулаком по тесту и вылетела из кухни.

 

Глава шестая

На улице Гвинет остановилась вытереть передником липкие от теста руки. Вдали возле дома шерифа собралась уже изрядная толпа.

— Где он? — шумел народ. — Вздёрнуть его!

В дверь дома ударился камень и с грохотом отскочил в толпу. Несколько пилигримов, легко узнаваемых по дорожным шляпам и посохам, с тревогой наблюдали за происходящим.

— Вот уж не было печали! — подумала Гвинет. Теперь, когда паломники только начали появляться в Гластонбери после долгого перерыва, не хватало только спугнуть их. Ещё немного, и гостиница снова опустеет…

Дверь внезапно распахнулась, и на пороге появился шериф Торсон собственной персоной.

— А ну прекратите! По домам!

— Уйдём, когда покончим с поганым убийцей! — выкрикнул Дикон Карвер.

— Долгонько вам придётся ждать, — спокойно ответил шериф. — Никаких наказаний пока не проведено расследование!

Толпа разразилась протестующими криками. Громче всех возмущался Рис Фримен:

— А что будет с торговлей? Об этом вы подумали, мастер Торсон? Кто вообще сюда приедет, если у нас тут убийцы по улицам разгуливают?

— Ну, если Бедвин, как вы говорите, убийца, то уж по улицам он точно не разгуливает, — заметил шериф. — Парень заперт у меня в погребе — там он и останется до окончания следствия.

— А долго ль продлится следствие? — поинтересовался Мэтт Грин.

— А этого, мастер Грин, я пока сказать не могу, — покачал головой шериф. — Важнее всего сейчас найти Элеонор. И кстати… — он нахмурился. — Вам, ребята, чем торчать у меня под окнами, лучше бы заняться поисками.

— Мерзавец не оставил её в живых! — настаивал Дикон Карвер. — А лорд Ральф — королевский сенешаль. Что о нас подумает король Ричард, когда вернётся домой?

Толпа притихла, и Финн Торсон немедленно воспользовался этим, чтобы ещё раз призвать всех к порядку. Ворча люди начали расходиться. Гвинет заколебалась. Может, спросить у шерифа, не разрешит ли он ей поговорить с Бедвином? Но что-то подсказывало ей, что это вряд ли получится.

«Что же мне делать?»

Меньше всего на свете Гвинет хотелось возвращаться домой к Герварду. И тут она вспомнила о человеке, который действительно мог ей помочь. Решительно повернувшись спиной к дому шерифа, Гвинет зашагала к Тору.

Подобрав подол юбки, чтобы не выпачкать его в болотной грязи, Гвинет осторожно перепрыгнула с кочки на кочку. Солнце уже садилось. Если она не отыщет Урсуса до темноты, придётся ей признать своё поражение и возвращаться.

— Ну пожалуйста, Урсус, ну найдись хоть на этот раз! — прошептала она.

Она обогнула заросли ежевики и вышла к реке неподалёку от того места, где ставил свои верши Рис Фримен. Урсус спокойно сидел под деревом и наблюдал за цаплей, важно разгуливавшей по мелководью. Степенная птица молниеносным движением вонзила в воду клюв и вытащила сверкающую рыбёшку.

Отшельник повернулся к Гвинет и улыбаясь помахал рукой. Гвинет не разбирая дороги бросилась к нему.

— Урсус! Ох, Урсус, я так вас искала!

Урсус приподнял брови. В отличие от Бедвина говорить он мог, но ценил каждое слово на вес золота.

— Вы ведь были в деревне, когда арестовали каменщика Бедвина, — затараторила Гвинет, присаживаясь рядом с отшельником. — Все говорят, будто он убил Элеонор, дочурку лорда Ральфа, но я не верю! И я боюсь, что его повесят.

Урсус ответил ей добрым понимающим взглядом, и Гвинет принялась рассказывать, как Элеонор не оказалось утром в постели, а Бедвин работал в аббатстве поздно вечером, как он подарил ей кулон, и что сказал лорд Ральф, когда его увидел…

— А я все равно не верю, — закончила она решительно. — Я считаю, что Бедвин — хороший человек.

— Твой ум ясен, — сказал Урсус.

— Но никто меня не слушает, даже Гервард!

— Однажды они тебя услышали, — заметил Урсус. — В тот день, когда ты принесла в аббатство крест короля Артура.

— Тогда у меня был крест! — возразила Гвинет. — И именно вы помогли нам его найти! Может, вы подскажете, как мне доказать невиновность Бедвина? — добавила она с надеждой.

Но Урсус покачал головой.

— Увы, не знаю. Но если сердце твоё исполнено веры, ты должна продолжать поиски.

И Гвинет почувствовала, что этот понимающий уверенный голос придал ей сил.

— Спасибо, сэр, — раскланялась она, вставая. — Я так и сделаю.

— Это все, что ты хотела спросить?

Только сейчас Гвинет вспомнила, зачем они с Гервардом приходили сюда в первый раз. Беспокойство за Элеонор и Бедвина вытеснило у неё из головы все другие мысли.

— Нет, сэр, не все. Есть ещё маленький Эдмунд Хардвик. У него падучая, а брат Патрик ничем не может помочь, и отец Эдмунда боится, что он скоро умрёт! Вы не знаете каких-нибудь трав от падучей?

Она запнулась, вспомнив, как они прощались с Эдмундом, и как мужественно держался больной мальчик, узнав о возможной смерти.

Урсус нахмурился, и у Гвинет упало сердце. На мгновение она подумала, что Урсус сейчас скажет, что болезнь Эдмунда неизлечима.

— Да, — кивнул, наконец, Урсус, — есть такие травы, хотя они редко встречаются. Я поищу их на склонах Тора. Приходи завтра в этот же час, и с Божьей помощью я принесу их тебе.

— Спасибо, сэр! — обрадовалась Гвинет. И вспомнив, как вылетела из комнаты Марион ле Февр, когда та отказалась признать невиновность Бедвина, добавила виновато:

— А вы не могли бы поискать ещё трав от больного горла и головы? Наша гостья заболела.

— Хорошо, я и для неё соберу травы.

Гвинет поблагодарила снова и повернулась, чтобы идти, но Урсус протянул руку, чтобы задержать её.

— Помнишь, что я сказал вам, когда вы искали крест? — спросил он серьёзно. — В своё время все отыщется. И если можно доказать невиновность Бедвина, ты непременно найдёшь, как это сделать.

 

Глава седьмая

— Что это с Гвинет? — спросила Айдони Мэйсон, оставив на минуту булькающий над огнём горшок. — Вы что, поссорились?

Гервард замялся. Он не хотел ссориться с сестрой. Но стоило ему только предположить, что Бедвин может оказаться виновным, и Гвинет вышла из себя. Вот всегда она так — вобьёт себе что-нибудь в голову, и слушать ничего не желает!

— Она расстроена из-за Элеонор, — объяснил он. — И из-за Бедвина.

— Как и все мы.

Айдони проверила, как Гвинет справилась с тестом, вернула его в глиняный чан и закрыла чистым льняным полотном.

— Ты бы поискал её, Гервард. Нельзя, чтобы она носилась по всей деревне в таком виде.

Гервард поспешил воспользоваться советом. Ему не хотелось признавать, что именно после его слов Гвинет сорвалась с места, а теперь мать дала ему возможность исправить положение и поговорить с сестрой ещё раз. Пусть даже он не уверен в невиновности Бедвина, он ведь не жаждет, чтобы каменщика повесили без суда и следствия! И Элеонор лучше искать вдвоём… Может, Гвинет всё-таки успокоится, и они сумеют обсудить дальнейшие планы?

Однако на улице он Гвинет не увидел. Может, она пошла в аббатство или отправилась искать Урсуса? Гервард решил проверить оба варианта — сначала он забежит в аббатство, а если сестры там не окажется, пойдёт к Тору.

В аббатстве никого не было. Только в новой церкви возились несколько каменщиков — остальные, по-видимому, продолжали поиски.

Гервард выскочил на улицу и чуть не столкнулся в воротах каким-то человеком в чёрном плаще. Среднего роста седой бородатый незнакомец шагнул из тёмного проёма ему навстречу.

— Доброго вам утра, юный господин, — приветствовал он Герварда. — Вы не могли бы помочь мне с одним поручением?

— Если это в моих силах, сэр, — вежливо ответил Гервард. — А что надо сделать?

Незнакомец извлёк из-под плаща запечатанный свиток пергамента.

— Отдайте это письмо лорду Ральфу Фиц-Стивену.

— Хорошо, сэр.

Конечно, Герварду не терпелось отыскать сестру. Но ведь письмо задержит его ненадолго… Зато можно будет выведать у лорда Ральфа, как идут поиски, и что там с Бедвином.

Он взял пергамент, и незнакомец тут же растворился в тени монастырской стены. Пока Гервард пробирался в покои лорда Ральфа, зазвонил колокол. Навстречу стали попадаться монахи, спешащие к службе.

В покоях лорда Фиц-Стивена жарко горел камин. Лорд Ральф сидел у огня с кубком вина в руке. Лицо его было усталым и измученным. Гервард подумал, что за последний день он постарел лет на десять. По другую сторону камина расположился Годфри де Массар.

— А, это ты, Гервард, — сказал лорд Ральф. — Чего тебе?

— Я принёс вам письмо, милорд.

— Что-нибудь насчёт строительства, — сказал лорд Ральф отцу Годфри, забирая пергаментный свиток. — Подожди, Гервард. Может, надо будет передать ответ.

Он подошёл к светильнику, развернул пергамент и начал читать. В тот же миг лицо его побледнело ещё сильнее. Он хрипло вздохнул и покачнулся. Отец Годфри вскочил, вместе с Гервардом они подхватили лорда Ральфа под руки и усадили в кресло.

— Что случилось? — спросил отец Годфри испуганно.

— Вот, читайте.

Лорд Ральф протянул пергамент священнику, схватил со стола кубок и осушил его одним глотком.

“Лорду Ральфу Фиц-Стивену. — громко прочёл отец Годфри. — Ваша дочь Элеонор жива и здорова.

На последних словах он запнулся, а потом продолжил торопливо:

— Девочка будет возвращена вам в том случае, если вы наполните золотом монастырский рыбный садок и оставите его у дороги ведущей в Уэллс возле старого каменного креста в сумерках на третий день начиная с нынешнего. И никому ни слова, если вы хотите увидеть вашу дочь живой”.

Гервард просиял — Элеонор всё-таки жива! Надеясь, что о его существовании забыли, он осторожно придвинулся поближе. Может, удастся услышать ещё что-нибудь?

Отец Годфри тепло по-человечески улыбался. Гервард никогда прежде не видел у него таких глаз.

— Но ведь это замечательные новости, милорд! — произнёс священник. — Вам хватит трех дней, чтобы собрать золото?

— А?.. Да…

Лорд Ральф был словно пьяный, но постепенно начал приходить в себя.

— Я напишу в поместье, и мне сразу пришлют золото. И надо сказать людям, чтобы прекращали поиски.

— Нет, милорд, — нахмурился Годфри де Массар. — Видите, что написано? Ни одной живой душе!

— Но все так волнуются, — огорчился лорд Ральф. — Неужели нельзя сказать хотя бы, что Элеонор жива?

— Нет — ради неё самой. Подумайте, что с ней будет, если вы ослушаетесь! Не подвергайте девочку опасности.

— Конечно, вы правы, святой отец, — вздохнул лорд Ральф. — Мы должны в точности исполнить все, что написано, чтобы Элеонор благополучно вернулась домой.

Отец Годфри ободряюще похлопал его по плечу, обернулся к Герварду, и глаза его сразу сделались ледяными.

— Если кто-нибудь узнает, парень, ты будешь иметь дело со мной.

— Да, сэр, — поспешно ответил Гервард. И, просияв, добавил:

— А когда вы заплатите выкуп, можно будет выпустить Бедвина!

Но когда взгляды обоих мужчин обратились к нему, Гервард понял, что это было слишком смелое заявление.

— Не торопись, — одёрнул его отец Годфри. — Мы ещё не знаем, что каменщик не участвовал в этом деле.

— Но ведь Бедвин заперт в погребе у мастера Торсона, — возразил Гервард. — А письмо мне отдал совсем другой человек. Я вообще его раньше не видел! И значит, Бедвин не при чём.

Лорд Ральф покачал головой, а отец Годфри заговорил медленно, будто объяснял что-то бестолковому послушнику:

— Это не доказательство, мальчик. Мы знаем только, что Бедвин не мог действовать в одиночку. Но он несомненно задержался в аббатстве до поздней ночи, и у него было ожерелье Элеонор. Пусть Бедвин и не убийца, это не значит, что он ни в чём не виноват.

— Это же глупо!

Брови отца Годфри полезли вверх, и Гервард покраснел от смущения.

— Простите, святой отец. Но если Бедвин похитил Элеонор, он не стал бы дарить её ожерелье моей сестре!

— Кто знает, что может прийти человеку в голову? — вздохнул лорд Ральф. — В любом случае, рано ещё говорить об освобождении каменщика.

— Тот человек, что дал тебе письмо, — начал отец Годфри. — Как он выглядел?

— Обычный человек, милорд, — ответил Гервард. — Среднего роста, седой. Возможно, солдат, — добавил он, вспомнив, как прямо держался незнакомец.

— Готов поспорить, что он солдат, — проворчал священник. — И я даже знаю, чей. Милорд, это козни Генриха из Труро!

Лорд Ральф оторопел, но потом кивнул, соглашаясь:

— Возможно, вы правы, отче. Мятежникам нужно золото.

Гервард так и подпрыгнул от возбуждения. До Гластонбери не впервые доходили слухи о Генрихе из Труро. Кузен короля Ричарда, он уже пытался захватить корону, убив законного короля. Ричард помиловал родственника и сослал его в Уэльс, а сам отправился в Крестовый поход. Понятно, что в его отсутствие Генрих снова взялся за старое. Но для восстания нужны деньги. Раньше изменники получали выручку от продажи фальшивых реликвий Риса Фримена. Теперь, когда этот источник иссяк, Генрих из Труро должен был придумать что-то ещё.

— Понятно, как всё было подстроено, — продолжал Годфри де Массар. — Генрих должен был подкупить кого-то из рабочих, чтобы тот выкрал Элеонор. Бедвин идеально подходит на эту роль. Он большой и сильный, и он никому ни о чём не расскажет. А теперь, когда ребёнок у него в руках, Генрих посылает письмо и требует выкуп.

— И он получит его, — мрачно добавил лорд Ральф. — Что я могу сделать, если моя дочка в опасности? Господи, не допусти, чтобы с ней что-нибудь случилось! — добавил он дрогнувшим голосом.

— Ничего и не случится, — утешил его отец Годфри. — Генрих хочет стать королём и должен заботится о своей репутации. Не хватало ему только прослыть детоубийцей! Так что Элеонор скоро будет дома.

— Я сейчас же напишу управляющему. И пусть гонец скачет день и ночь!

Лорд Ральф рывком поднялся на ноги и подошёл к столику с письменными принадлежностями. Проходя мимо Герварда, он потрепал его по плечу:

— Спасибо, отрок. Ты принёс мне важные вести. Вот, возьми!

Он сунул руку в кошель и протянул Герварду серебряный пенни.

— А теперь ступай.

— Спасибо, милорд, — вежливо поклонился Гервард.

Неужели они не понимают, как нелепо предположение, будто Бедвин мог сотрудничать с Генрихом из Труро? Но ничего нельзя поделать — лорд Ральф уже занялся поисками пергамента, а отец Годфри и вовсе не будет слушать…

— Ступай, ступай, — сказал отец Годфри, смерив Герварда ледяным взглядом. — И запомни: никому ни слова!

Гервард ещё раз поклонился и вышел. Когда он закрывал за собой дверь, лорд Фиц-Стивен писал письмо, а отец Годфри заглядывал ему через плечо. Оставив крошечную щёлочку, Гервард приник к ней ухом.

Сначала не было слышно ничего, кроме скрипа пера. Потом заговорил лорд Ральф:

— Хватит, чтобы наполнить садок? Надеюсь, в моём поместье найдётся столько золота сразу, — вздохнул он. — Я не слишком богатый человек. После уплаты выкупа нам почти не на что будет жить. Мне придётся продать драгоценности покойной жены, чтобы собрать Элеонор хоть какое-нибудь приданое, — перо снова заскрипело. — Но ничего не поделаешь. Котёл надо наполнить.

— Что мне непонятно, так это указание насчёт рыбного садка, — задумчиво проговорил отец Годфри. — Зачем им это понадобилось? У нас в Уэллсе садок каменный и вмурован в стену, его и с места не сдвинешь. Разве в Гластонбери не так?

— Нет, здесь рыбу держат в железном котле, — уверил его лорд Ральф. — Он, конечно, тяжёлый, но перевезти можно. Важнее достать золото.

Снова наступила тишина, нарушаемая только скрипом пера. Потом внезапно отец Годфри прищёлкнул языком:

— Как же здесь сквозит! Этот бестолковый мальчишка плохо закрыл дверь.

Послышался звук приближающихся шагов. Перепуганный Гервард отскочил от двери и спрятался за угол. Потом дверь хлопнула, и звуки затихли. Обошлось.

Но выходя из ворот аббатства Гервард уже готов был петь и плясать от радости. Элеонор жива! Да и Бедвин наверняка невиновен, что бы там ни говорил отец Годфри. Осталось только найти способ доказать это, иначе каменщика все равно повесят — не за убийство, так за предательство.

 

Глава восьмая

Гвинет вернулась домой затемно. Свет из окна зала падал на камни пустого двора. По вечерам в «Короне» всегда кипела жизнь, но сегодня не было слышно обычного шума и смеха. В окне появился Гервард и захлопнул ставни, оставив Гвинет в полной темноте. Поёжившись на холодном ветру, она поспешила в дом.

Пройдя через пустую кухню, Гвинет заглянула в зал. Несколько пилигримов в плащах и шляпах с ракушками, парочка донельзя мрачных местных жителей — трактир этим вечером был заполнен лишь наполовину. Пилигримам явно было не по себе в этой унылой обстановке.

— Завтра уезжаем, — буркнул один из них жене. — Здесь не место для богобоязненных людей.

— И то верно, — согласилась та. — Только и дрожишь, не случилось бы чего с детишками.

«Ясно, — подумала Гвинет. — Значит, Элеонор так и не нашли».

Из погреба появились Джефри Мэйсон и Хенкин с бочонком. Матушка раскладывала гостям сладкую кашу из большого горшка, а Гервард обносил их кружками со свежим элем. Увидев Гвинет, он поставил поднос и, подбежав к сестре, вытащил её в кухню.

— Я искал тебя, но нигде не нашёл.

— Я сходила к Тору, поговорила с Урсусом, — осторожно начала Гвинет, не совсем понимая, как ей теперь держать себя с братом. — Он говорит, я должна сама доказать, что Бедвин не виноват. И ещё он обещал собрать целебные травы для Эдмунда. Завтра надо будет за ними сходить.

— Это здорово, — кивнул Гервард. Гвинет показалось, что он тоже держится неестественно.

— Прости, сестрёнка, что я не поверил, когда ты сказала, что Бедвин не нападал на Элеонор. Теперь я тебе верю, и хочу помочь.

Гвинет знала, как трудно бывает переубедить Герварда. И теперь он так просто взял и передумал?

— Что случилось? — резко спросила она.

Гервард уже открыл рот, чтобы ответить, но потом затряс головой:

— Мне сказали, если кто-нибудь узнает…

— Я не «кто-нибудь»! — разозлилась Гвинет и, схватив брата за плечи, начала трясти:

— Что случилось? Ну!

— Ну хорошо, хорошо. Только ты уж точно никому не говори!

Гервард взял сестру за рукав и оттащил подальше от двери общего зала.

— Элеонор жива! — сказал он вполголоса.

— Что? — ахнула Гвинет. — И ты молчишь? А откуда ты знаешь? И почему это секрет?

Гервард быстрым шёпотом рассказал ей о письме, полученном лордом Фиц-Стивеном и об условиях выкупа.

— Так что отец Годфри приказал мне молчать. Они с лордом Ральфом боятся за Элеонор.

— Я никому не скажу, — пообещала Гвинет, прислоняясь к стене. От радости и облегчения ноги у неё стали ватными. Тяжело, конечно, будет смотреть, как все переживают, но это ведь ненадолго! Гораздо важнее, чтобы Элеонор вернулась домой живой и невредимой.

— Но что же делать с Бедвином? — спросил Гервард. — Отец Годфри уверен, что он в сговоре с Генрихом из Труро. Вот уж чему я никогда не поверю!

— Ерунда какая! — возмутилась Гвинет. — Если бы Бедвин похитил Элеонор и отвёз её Генриху, зачем бы он стал возвращаться сюда?

— Кроме того, Генрих из Труро может быть вообще не при чём, — добавил её брат. — Конечно, отец Годфри его подозревает, но он всегда подозревает Генриха, что бы ни произошло!

Гервард вдруг ухмыльнулся.

— Спорим, если его лошадь охромеет, он скажет, что это козни Генриха из Труро!

Гвинет ответила брату улыбкой. Как всё-таки хорошо, что они снова на одной стороне!

— Ну, во всяком случае, мы можем больше не искать Элеонор, — задумчиво продолжал Гервард. — А потом она вернётся домой и скажет всем, что Бедвин её не похищал.

— Только в том случае, если Элеонор знает, кто её похитил, — возразила Гвинет. — Вдруг ей плащ на голову накинули, или ещё что-нибудь?

Она содрогнулась, представив себе маленькую девочку, крики которой заглушает толстая ткань.

— Ты права, — кивнул Гервард. — Кроме того, Финн Торсон не знает о письме и может повесить Бедвина раньше, чем Элеонор вернётся. А выкуп такой большой, что лорду Ральфу придётся отдать все своё золото. Если б мы смогли сделать что-нибудь до того…

Из двери общего зала выглянула Айдони Мэйсон с пустым горшком в руках.

— А вы что стоите? — удивилась она. — Гервард, иди скорее, отец тебя заждался! Гвинет, возьми корзину с хлебом, отнеси гостям.

Брат с сестрой переглянулись. Похоже, завтра им предстоит тяжёлый день. Не могут же они в самом деле сидеть, сложа руки и ждать, пока события разрешатся сами собой.

* * *

Гвинет постучала в дверь и замерла, ожидая ответа. Ей было ужасно неловко. Она несла завтрак Марион ле Февр, в ту самую комнату, откуда вчера вылетела, хлопнув дверью. Что если госпожа ле Февр не простила ей эту грубость?

— Заходи!

Голос Марион был, как всегда, ласков, а на лице сияла приветливая улыбка. Она всё ещё выглядела бледной и нездоровой, но уже встала с постели и сидела, полностью одетая, в кресле возле окна.

— Поставь поднос на стол, моя хорошая, и подойди сюда.

Она протянула Гвинет вышитый пояс из зелёного шелка.

— Вот, держи! Это тебе.

— Ой, что вы госпожа, — ахнула Гвинет. — Он слишком хорош для меня! Особенно после того, как грубо я вела себя вчера. Мне так неловко…

— Я уже все забыла, дитя моё, — улыбнулась вышивальщица. — А поясок, это просто безделица. Возьми, прошу тебя.

Гвинет подошла и осторожно взяла подарок. Шёлк в её пальцах был мягким, как ягнячья шкурка.

— Какая прелесть! Спасибо вам большое.

— Ну вот, а теперь я позавтракаю и снова сяду работать, — провозгласила Марион ле Февр.

— Вам уже лучше, госпожа?

— Лучше, — мужественно улыбнулась Марион. — Во всяком случае, работать я смогу, хотя, боюсь, на улицу пока выйти не рискну. Скоро придёт твоя тётушка и поможет мне.

Вышивальщица подошла к столу, и тут взгляд её упал на отрез голубого полотна, купленного для маленькой Элеонор. Вздохнув, она легонько погладила тонкую ткань.

— Кто знает, придётся ли мне теперь шить это платье, — прошептала она.

Сердце Гвинет разрывалось от жалости. Ей очень хотелось сказать Марион, что Элеонор жива и здорова, что скоро лорд Ральф заплатит выкуп, и девочка вернётся домой… Боясь поддаться искушению, Гвинет торопливо откланялась и выскочила за дверь.

Уже в спальне, убирая поясок в сундук с нарядами, Гвинет думала, как же тяжело Марион, такой тонкой и впечатлительной, думать о бедняжке Элеонор. Похоже, хранить эту тайну будет ещё тяжелее, чем она думала вчера.

Гвинет не терпелось выяснить, наконец, что же на самом деле произошло с Элеонор, но Айдони Мэйсон продержала их с братом на кухне большую часть дня. Они сумели вырваться только после обеда, да и то потому, что Гвинет рассказала матушке про Урсуса и целебные травы, которые тот обещал собрать для Эдмунда.

— Хорошо, тогда ступайте, — сказала Айдони и завернула в чистую тряпицу хлеб и холодную утиную грудку. — Вот, отнесите ему гостинец. Но только не задерживайтесь, нам с вами ещё ужин подавать!

— Хорошо, матушка!

Гвинет взяла у матери из рук свёрток, выскочила на улицу и побежала искать Герварда.

Деревня будто вымерла. Даже лавка Риса Фримена была заперта. Неужели и он присоединился к поискам?

— Было бы легче, если бы мы могли расспросить Бедвина, — сказала Гвинет брату, когда оба они уже шагали в сторону Тора. — Он может кивать и качать головой, и если бы мы придумали нужные вопросы…

— Мастер Торсон все равно не пустит нас к Бедвину, — трезво заметил Гервард.

— Может, Айво и Амабель сумели бы к нему пробраться? — не сдавалась Гвинет. — А мы бы им подсказали, о чём спрашивать!

— Возможно, — кивнул Гервард. — Только мастер Торсон наверняка уже сам его расспросил.

— Мастер Торсон, как и все вокруг, считает, что Бедвин виноват! — возразила Гвинет. — Потому что у него было ожерелье, и ещё он задержался на работе. Как будто кроме него никто никогда не задерживался!

— А если бы Бедвин знал, что ожерелье принадлежало Элеонор, он никогда не подарил бы его тебе, — добавил Гервард.

— Ну почему они все такие безмозглые! — возмутилась Гвинет.

Разговор оборвался сам собой. Они с Гервардом вышли на болота и должны были внимательно смотреть под ноги, чтобы не потерять еле заметную тропинку. Да и о чём тут было говорить? Без разговора с Бедвином они не могли продвинуться ни на шаг. Гервард говорил, что из письма никак нельзя было понять, кто его написал. Гвинет все ещё размышляла, когда впереди показалась знакомая фигура. Урсус сидел там же, где и вчера и ждал их.

— День добрый, Урсус, — поздоровалась Гвинет и протянула свой свёрток. — Держите, это от матушки.

— В таком случае передайте ей мою искреннюю благодарность, — церемонно поблагодарил отшельник. — Рад видеть вас обоих.

Он протянул Гвинет завёрнутую в ткань связку трав.

— Вот это для Эдмунда Хардвика. Пусть его няня заварит их в воде и поит его этим настоем каждое утро. А это, — он протянул свёрточек поменьше, — для вашей больной гостьи. Она должна всыпать их в горшок с кипящей водой и дышать паром.

— Спасибо, — поблагодарила Гвинет.

— А теперь о Бедвине, — продолжал Урсус, — Какие новости? Что с ним?

Гвинет посмотрела на брата. Конечно, они обещали хранить тайну лорда Ральфа, но что плохого в том, чтобы сказать Урсусу? Он почти никогда не говорит, и обязательно поймёт, как важно сохранить эту информацию в тайне.

Гервард кивнул, и Гвинет вздохнула с облегчением. Гервард сам рассказал отшельнику о письме, о выкупе и о том, как отец Годфри решил, что похищение — дело рук Генриха из Труро.

— Выкуп должен лежать в рыбном садке? — переспросил Урсус, когда Гервард закончил свой рассказ. — Странное условие…

Гвинет поняла, что он прав. Вчера, узнав что Элеонор жива, она так обрадовалась, что даже не думала о поставленных похитителям условиях. Действительно непонятно, зачем Генриху из Труро мерить золото котлами.

— Я видел этот котёл, когда заходил в поварню за пряностями, — сказал Гервард. — Здоровый такой, чугунный… Золота в него влезет очень много. И это тоже непонятно, — добавил он задумчиво. — Котёл и сам по себе наверняка тяжёлый. А наполненный золотом он станет неподъёмным. То есть лорду Ральфу придётся везти их по отдельности, котёл и золото, и наполнять уже на месте. Тогда почему бы похитителю не попросить просто телегу золота?

— Вот именно, почему? — пробормотал Урсус. — Котёл, ты говоришь?

— А может, это какой-нибудь особенный котёл? — спросила Гвинет. Сама она его никогда не видела — на монастырскую кухню женщин не пускали.

— Может, он тоже золотой?

— Да нет, — покачал головой Гервард. — Чугунный. Большой только очень. И сбоку у него гравировка, вроде герба, — добавил он, подумав.

— Что за герб? — быстро спросил отшельник.

Острой палочкой Гервард процарапал в речной грязи контуры рисунка. Гвинет не отрывая глаз, смотрела, как появились распростёртые крылья, голова и острый хищный клюв.

— Вот, что-то в этом роде, — сказал Гервард, закончив.

— Ворон, — прошептал Урсус. — Гервард, это герб Брана Благословенного.

— Брана Благословенного? — переспросил Гервард. — А кто это?

— Древний полководец исчезнувшего ныне народа Британии, — ответил Урсус.

Его прервал чей-то крик, две пары ног зашлёпали по грязи за кустами. Гвинет и Гервард обернулись посмотреть на непрошенных гостей.

— Эй, полегче с сетью, Айво! А ну, прекрати!

Из-за кустов, весело горланя, вывалились близнецы Торсоны. Айво намотал на длинную палку рыбачью сеть и как мечом лупил ей свою сестру. Добежав до реки, Амабель нагнулась и запустила в брата пригоршней речной грязи.

— Все в порядке, — обернулась к отшельнику Гвинет, — это только…

И осеклась. Бревно, на котором только что сидел отшельник, опустело. Урсус исчез.

 

Глава девятая

— Останки короля Артура и его королевы!

Молодой паломник перегнулся через стол к своему приятелю.

— Не думал я, что увижу подобное чудо!

Его старший товарищ степенно кивнул и, хлебнув эля из оловянной кружки, поставил её на стол.

— Спасибо, юная госпожа, — поблагодарил он Гвинет, которая поспешила долить кружку доверху.

Гвинет улыбнулась и побежала в дальний угол зала наполнить опустевший кувшин. Возле бочонка её перехватил отец:

— Я сам налью, Гвинет. Ты нужна матери на кухне.

Гвинет выскочила за дверь. Отец прекрасно справится без неё — кроме тех двух паломников обслуживать, увы, больше некого. А ведь ещё пару дней назад в «Короне» яблоку было негде упасть. Если так пойдёт и дальше, деревня опять обеднеет. Поскорей бы Элеонор возвращалась!

В кухне Гервард помогал матери снимать жареных гусей с вертела на деревянные блюда.

— Гвинет, помоги Герварду, — скомандовала Айдони Мэйсон. — Мне ещё надо приготовить болтунью для госпожи ле Февр.

Она вышла в кладовку за яйцами и холодным молоком, а Гвинет подошла к большому столу и подставила тарелку под вертел.

— Узнал что-нибудь о Бране Благословенном? — спросила она тихонько.

Гервард покачал головой.

— Айво с Амабель убить мало! — буркнул он. — Урсус уже начал рассказывать, и тут они примчались и все испортили!

— Угу. Похоже, он исчезает, когда видит кого-нибудь, кроме нас. Интересно, почему?

— Ну, если бы Урсус любил компанию, он не был бы отшельником, — пожал плечами Гервард. — Теперь придётся искать его снова, надо же разузнать про Брана Благословенного.

— Про Брана Благословенного? — переспросила Айдони Мэйсон. Она уже принесла яйца и стояла на пороге кладовой, румяная от кухонного жара. — Моя бабушка рассказывала мне о нём всякие небылицы.

— Какие? — встрепенулась Гвинет и чуть не уронила гуся на пол.

— Ну, всякие, — улыбнулась Айдони, вспоминая. — Дескать, Бран был такого огромного роста, что не мог войти ни в один дом. А ещё он как-то перешёл вброд море и побил своих врагов аж в самой Ирландии!

Гвинет и Гервард переглянулись.

— А про котёл там, конечно, ничего не было? — осторожно спросила Гвинет.

— Про котёл? А как же! — воскликнула Айдони. — Кто же не слыхал про котёл Брана Благословенного!

— Мы не слыхали, — кротко произнёс Гервард.

Гвинет бросила на него предупреждающий взгляд.

— Мамочка, пожалуйста, ну расскажи! Нам так интересно!

— Хорошо, только заканчивайте скорее. Отец скоро придёт разрезать гусей.

Айдони выложила яйца на стол и принялась по одному разбивать их в миску.

— Даже не знаю, с чего начать. У Брана был котёл — огромный, разумеется, и волшебный. Бабушка рассказывала, что если раненый воин окунался в этот котёл, то жил потом вечно!

— Тогда почему же вокруг не видно воинов Брана? — задал Гервард резонный вопрос.

— Исцеление давалось дорогой ценой, — объяснила Айдони. — Волшебство вообще никогда не бывает бесплатным. Воин жил вечно, но больше не мог говорить. Немногие из людей Брана соглашались на такие условия — даже ради спасения собственной жизни. Ну, во всяком случае, бабушка так рассказывала.

Сердце Гвинет бешено застучало. А что если котёл из аббатства действительно волшебный? Когда матушка понесла яйца к очагу, она наклонилась к Герварду и прошептала:

— Такой котёл очень пригодился бы Генриху из Труро. Он мог бы исцелять своих раненых солдат — и ему все равно, онемеют они или нет! Лишь бы сражались на его стороне.

Гервард отчаянно закивал:

— Может, похитителю нужен котёл, а вовсе не золото?

— А котёл спрятан в поварне, — ухмыльнулась Гвинет. — Интересно, а что происходит с рыбой? Она что, выпрыгивает из сковородки и отказывается жариться? Святые отцы с ума бы сошли!

— Наверное, котёл действует только на людей, — решил Гервард. — Надо выяснить, кто вообще о нём знает.

Последний гусь соскользнул с вертела на подставленную Гвинет тарелку.

— И понять, откуда узнал о котле похититель, — закончил Гервард.

— Ну, монахи-то все видели котёл, — сказала Гвинет. — Но даже если они и слышали легенды о Бране Благословенном, то вряд ли верят им. Иначе котёл не стоял бы в поварне.

Наконец-то у них появилась ниточка, которая могла привести к похитителю Элеонор! Кто бы он ни был, он видел котёл в монастырской поварне — и он не монах.

— Кроме всего прочего, этот котёл стоит в аббатстве уже много-много лет, и до сих пор никто им не интересовался. Похоже, кто-то увидел его совсем недавно, — размышляла Гвинет.

— И мы должны выяснить, кто! — заключил Гервард.

— Вот ты это и сделаешь. Тебе-то можно зайти туда и расспросить брата Майлза.

Гвинет было ужасно обидно, что женщин не пускают в поварню, но ничего не поделаешь. Придётся уступить это дело брату.

— Завтра же пойду, — кивнул Гервард. — Ради Бедвина. Надеюсь только, что брат Майлз не запустит горшком мне в голову!

Рано утром Гвинет и Гервард, как всегда, отнесли каменщикам завтрак. А как только закончилась служба первого часа, Гервард ринулся в поварню.

И замер в нерешительности на пороге. Он всё ещё не придумал, что сказать брату Майлзу. У Гвинет всегда был лучше подвешен язык, она бы в два счета справилась. Жаль, что девочек сюда не пускают…

Несмотря на ранний час в очаге уже что-то весело булькало. Вошли послушники и выстроились у стола толочь пряности и резать зелень к полуденной трапезе. Гервард не отрывал глаз от котла в дальнем конце кухни — на таком расстоянии ворон был едва заметён — и представлял себе израненного воина. Вот он погружается в котёл и встаёт оттуда чудесным образом исцелённый, но обречённый на вечное безмолвие… Интересно, а если бы он сам знал, что умирает, решился бы он на такое?

— Что тебе, отрок?

Резкий голос брата Майлза вывел его из задумчивости.

— Зачем, интересно знать, ты вертишься у меня под ногами?

Гервард обернулся и оказался лицом к лицу с отцом-трапезником. Это был невысокий мужчина с жёсткими тёмными волосами и густыми похожими на мохнатых гусениц бровями. Ряса его уютно облегала внушительный животик, но взгляд монаха был неожиданно тяжёлым.

Гервард с ужасом осознал, что так и не придумал предлога зайти в поварню. Может, попросить в долг ещё немного пряностей? Но Айдони Мэйсон редко обращалась с подобными просьбами, и последний раз был совсем недавно. Нет, брат Майлз наверняка заподозрит неладное.

— Простите, святой отец, — пролепетал Гервард. — Я хотел только спросить…

— Ну, ну, заходи. Не стой на пороге, ты всем мешаешь!

Брат Майлз промаршировал к очагу, схватил половник, попробовал что-то из ближайшего котла и взревел:

— Брат Симеон! Брат Симеон! А где же соль, прости Господи твою душу?

Юный послушник примчался с солью и несколько раз добавлял по щепотке, пока брат-трапезник не кивнул:

— Теперь достаточно. Сбегай, принеси розмарин, но свежий — понял меня? Свежий, чтоб только что с грядки!

Брат Симеон с видимым облегчением ускользнул в огород, а брат Майлз снова обернулся к Герварду:

— Ну, молодой человек, что тебе?

— Простите, святой отец, я хотел спросить насчёт рыбного садка…

— Рыбного садка!

Брат Майлз так энергично взмахнул половником, что Гервард инстинктивно отпрянул и споткнулся о стоявшую сзади бадью.

— Опять рыбный садок! И кто же ещё хочет отнять его у меня? Лорд Ральф Фиц-Стивен сказал, — пояснил он, успокаиваясь, — что наш садок, видите ли, нехорош для такого большого аббатства. Это, мол, временный чан, а уж он, лорд Фиц-Стивен, расстарается и установит мне более подходящий, каменный. И поможет мне избавиться от старого! — он фыркнул. — Да будь он хоть трижды королевский сенешаль, что он в этом понимает?! Этот котёл служил многим поколениям монахов. Он стоит здесь со времён святого Патрика, вот как!

Он подскочил к котлу и со всей силы ударил в огромный бок половником. Котёл загудел.

— Вот! — провозгласил брат Майлз. — Отличное крепкое железо! А сколько лет он тут простоял!

Гервард подошёл поближе и осторожно обвёл пальцем контуры узора.

— А кто-нибудь кроме лорда Ральфа рассматривал котёл? — спросил он.

Мохнатые брови брата Майлза поползли вверх.

— Странно, что ты спросил об этом, отрок, — произнёс он задумчиво. — Несколько дней назад, ещё до того, как пропала дочь лорда Фиц-Стивена, сюда заходил этот приезжий лорд, не помню, как его звали. Я приготовил поссет для его больного сына. Лорд зашёл за поссетом и положил глаз на мой котёл!

— Да ну?

В глазах Герварда блеснул охотничий азарт.

— Ну да. Стоял и пялился, будто никогда в жизни котла не видел. А потом спросил, не отдам ли я ему садок — мол, у него дома есть свой чан, да слишком маленький, а он в свою очередь готов установить в аббатстве новый.

Брат Майлз вздохнул и воздел глаза к небу:

— Святое Писание велит нам быть снисходительными к глупцам, так что я со всей возможной учтивостью предложил ему установить новый садок на своей собственной кухне. Не пристало, мол, мне раздавать монастырское добро. И теперь я всё-таки лишусь котла!

— Какая ужасная потеря, — вздохнул Гервард с притворным сочувствием. На самом деле ему хотелось как можно быстрее разделить новости с Гвинет.

— Вот такие дела, парень, — кивнул брат Майлз. И тут же повернулся, чтобы рявкнуть на кого-то из послушников:

— Ну! А тебе что понадобилось?

Послушник протянул миску резаной зелени.

— Для супа, брат.

Брат Майлз выхватил у него миску и снова двинулся к очагу, бросив через плечо Герварду:

— Все спросил? Или ты собираешься и дальше отнимать моё время?

— Нет, сэр, спасибо, сэр.

И Гервард, пятясь, отступил, поглядывая на котёл. Скорей бы рассказать Гвинет! Похоже, что человек, которого они ищут — лорд Роберт Хардвик.

Гвинет нетерпеливо расхаживала взад и вперёд перед входом в недостроенный храм. «Сможет ли Гервард задать правильный вопрос? — волновалась она. — Что, если он вообще онемеет при виде грозного брата Майлза?»

— Что, брата потеряла? — спросил вдруг кто-то. Гвинет обернулась и увидела Мэтта Грина.

— Нет, нет, что вы, мастер, — улыбнулась она. — Гервард пошёл в поварню.

— Вот и я туда ж иду, — сказал мастер Грин, помахав измерительной рейкой. — Лорд Ральф велел мне все обмерить для установки нового рыбного садка — будто нам тут нечем заняться! И камень не к нам пришёл, и девчушку, видать, кто-то другой ищет…

Гвинет промолчала, но подумала, что лорд Ральф собирает выкуп. Завтра вечером золото должно быть в котле возле каменного креста… Времени оставалось так мало, что они с Гервардом могут просто не успеть доказать невиновность Бедвина!

— Ну, увижу Герварда, скажу, чтоб поторапливался, — пообещал Мэтт Грин и зашагал к поварне, кивнув на прощанье Гвинет.

Но поторапливать никого не пришлось. Гервард чуть не столкнулся с каменщиком в дверях поварни и бегом понёсся к сестре. Лицо его раскраснелось от возбуждения.

— Лорд Роберт! — выпалил он, задыхаясь. — Про котёл спрашивал лорд Роберт Хардвик! Наверное, хочет исцелить в нём Эдмунда.

— Что?

Гвинет уставилась на брата, как на безумца.

— Лорд Роберт заходил в поварню, — принялся объяснять Гервард. — Похоже, он узнал герб Брана, потому что пытался выпросить у брата Майлза котёл.

— Так он что, действительно верит, что Эдмунд исцелится и будет жить вечно? — недоверчиво переспросила Гвинет.

— Похоже на то. Но тогда он должен знать, что Эдмунд больше никогда не будет говорить! — сообразил Гервард. — А ты только посмотри, что стало с Бедвином из-за этого!

— Наверное, лорд Роберт думает, что оно того стоит, — сказала Гвинет. — Ведь Эдмунд будет жив. А говорить он и сейчас не больно-то может…

Гвинет вспомнила хриплый шёпот несчастного малыша — каждое слово давалось ему с трудом.

— А что, похоже на правду, — кивнул Гервард. — Но тогда получается, что лорду Роберту не нужно золото. Он хочет только котёл.

— И он забрал Элеонор, — добавила Гвинет, дрожа от ярости. — Да как он мог! Он, который так страдает из-за сына, должен знать, каково сейчас лорду Ральфу!

— Ну, по крайней мере, он не причинит девочке вреда, — вздохнул Гервард. — Это тебе не убийца и предатель, вроде Генриха из Труро. Только погляди, как лорд Роберт заботится об Эдмунде — он не может быть негодяем.

Но забота об Эдмунде не оправдывала лорда Роберта в глазах Гвинет.

— Бедняжка Элеонор! — воскликнула она. — Ей, наверное, так страшно и одиноко в незнакомом месте! Слушай, надо что-то делать. Если лорд Ральф заплатит выкуп, Элеонор, конечно, вернётся домой, но Бедвина все равно могут повесить как предателя. А лорд Роберт не знает, что из-за него арестован невиновный.

Гвинет уселась на необработанную глыбу камня и плотно обернула юбку вокруг ног.

— Может, рассказать отцу Годфри? — неуверенно предложила она.

— Ну да, конечно! — фыркнул Гервард. — Так себе и представляю! «Понимаете, отец Годфри, — пропищал он, — это волшебный котёл, и лорд Роберт хочет получить его, чтобы его сын Эдмунд мог жить вечно». Как ты думаешь, что он нам на это скажет?

Гвинет понимала, что брат прав. Отец Годфри — священник. Он может верить в Божье чудо, но уж никак не в волшебные котлы из древних сказок.

— Да уж, — вздохнула она. — Кроме того, мы не уверены, что именно лорд Роберт похитил Элеонор. Представляешь, что будет, если мы обвиним его, а потом окажется, что мы все выдумали! Беды не оберёшься. Но что же нам тогда делать?

Гервард задумался.

— Есть один способ, — сказал он наконец. — Но не думаю, что у нас получится.

— Ну же? — нетерпеливо дёрнула брата Гвинет, не дожидаясь, пока тот снова погрузится в задумчивость.

— Надо пробраться в замок лорда Роберта! — заявил Гервард. — И если Элеонор там, мы должны освободить её сами.

 

Глава десятая

— Точно! — воскликнула Гвинет, вскакивая, но потом замолчала, осознав сложность задачи:

— Но ведь лорд Роберт живёт по другую сторону от Уэллса. Как же туда попадёшь?

Гервард пожал плечами. Единственный способ убедиться в своей правоте и спасти Бедвина — это обыскать замок лорда Роберта и найти там Элеонор. Но — увы, этот замок так далеко, что девочка с тем же успехом могла бы находиться на Луне.

— И времени у нас мало, — добавила Гвинет. — Лорд Ральф должен оставить выкуп в условленном месте завтра на закате.

— Урсус сказал, что в своё время все отыщется, — напомнил ей Гервард. — Может, если мы твёрдо решим найти Элеонор, то рано или поздно найдём и способ добраться до неё?

— Лучше бы рано, — вздохнула Гвинет. — А то и Бедвин в опасности, и паломники разбегаются. Пойдём, отнесём травы брату Патрику.

Гервард кивнул, и они зашагали к лечебнице. Конечно, Гвинет и туда бы не пустили, но по счастью врачеватель копался на грядках с травами у дальнего конца кухни. Гвинет подбежала к нему.

— Да? — сказал брат Патрик, выпрямляясь и отряхивая испачканные землёй руки. — Чем я могу быть вам полезен, мои юные друзья?

— Мы принесли вам травы, — сказала Гвинет, протягивая свёрток. — Урсус сказал, что они помогут Эдмунду Хардвику.

— Помните отшельника, который вылечил мне ногу? — пояснил Гервард.

— Разумеется, помню, — кивнул брат Патрик. — Хотелось бы как-нибудь встретиться с ним и поговорить о целебных свойствах растений.

Он взял у Гвинет тряпицу, развернул её, поворошил пальцем сухую смесь и осторожно принюхался.

— Можжевёловые ягоды, листья белой омелы и корень диктанмуса, — пробормотал он. — Да, все это хорошо при падучей. — Можжевельник и омелу я тоже использовал, но диктанмус не так легко найти… Я слыхал о его целебных свойствах, хотя сам никогда не применял.

Он тщательно завернул тряпицу и улыбнулся:

— Отец Генри написал специальную молитву о здравии Эдмунда. Завтра брат Тимоти поедет в замок лорда Хардвика и отдаст её капеллану. С ним мы и передадим ваши травы.

Гвинет и Гервард переглянулись. Очень удачно, что кто-то едет в Хардвик. Может, это и есть тот самый случай, которого они ждали?

— Отец Генри глубоко переживает бедственное положение Эдмунда, — добавил брат Патрик. — Он делает все, что в его силах, чтобы помочь ему и его несчастному отцу.

Гвинет прикусила губу, с трудом удержавшись от резкого ответа. Ей совсем не было жаль человека, который похитил Элеонор и держал бедняжку взаперти вдали от родного отца.

— Отец Патрик, а можно мы с Гервардом тоже съездим? — спросила она осторожно.

Господи, только бы врачеватель не отказал!

— Вообще-то путь неблизкий, — начал брат Патрик, — и я бы…

— Ну, пожалуйста! — взмолился Гервард. — Эдмунд наш друг, нам бы так хотелось повидаться с ним!

— Отец с матерью могут отпустить нас на целый день, — добавила Гвинет. — Сейчас в трактире так мало работы, что они легко справятся без нас. И брату Тимоти мы не будем надоедать!

— Знаю, что не будете, — улыбнулся брат Патрик. — Брат Тимоти будет только рад такой компании. А больному малышу вас, наверное, послал сам Господь.

— Так значит, можно? — уточнил Гервард.

— Только если родители отпустят, — ответил брат Патрик. — Приходите к главным воротам завтра с утра, сразу после утрени. Смотрите, не опаздывайте! Путь предстоит долгий, и брат Тимоти ждать вас не будет.

— Спасибо! Мы ни за что не опоздаем, — уверила его Гвинет.

— Тогда возьми! — Врачеватель вернул ей свёрток с травами. — А я скажу брату Тимоти, что вы едете с ним.

Выходя из ворот монастыря, Гервард сказал, сияя:

— Вот видишь! Урсус сказал, что способ отыщется, и он отыскался!

Небо на востоке ещё только начало светлеть, а Гвинет и Гервард уже спешили к воротам аббатства. По обеим сторонам улицы темнели силуэты спящих домов с наглухо закрытыми ставнями.

Вчера отец с матерью довольно легко согласились отпустить их с братом Тимоти. Айдони Мэйсон была растрогана их заботой о «бедном больном малыше, которому и поиграть-то не с кем в этом огромном замке». Про себя Гвинет подумала, что в Хардвике теперь есть желающие «поиграть с Эдмундом». Впрочем, он скорее всего даже не подозревает, что Элеонор рядом.

На дорогу Айдони дала детям по меху с водой и по котомке с хлебом и сыром.

— Будьте вежливы со святым отцом, — напутствовала она их. — И с лордом Робертом, если вы его увидите.

Когда Гвинет и Гервард подошли, брат Тимоти как раз выводил из ворот мула, запряжённого в небольшую тележку. Гвинет радостно замахала ему рукой, но в следующую минуту замерла, нахмурившись. Вслед за повозкой из ворот аббатства выехал всадник. Роскошный чёрный жеребец, надменная поза — отца Годфри ни с кем не перепутаешь…

— Он-то зачем едет? — шёпотом спросила Гвинет у брата.

Гервард пожал плечами, но затем предположил, просияв:

— Может, возвращается, наконец, к себе в Уэллс?

Услышав это, Гвинет воспряла духом и даже приветствовала священника вежливым реверансом, получив в ответ лишь холодный кивок. Брат Тимоти был более сердечен, хотя и радостным его трудно было назвать. Наверное, думал об Элеонор.

— Гвинет, Гервард, доброго вам утра! Садитесь, поехали. Я положил мешки с соломой, чтоб вам было помягче.

Брат с сестрой поспешили воспользоваться этим предложением и с удобством устроились на мягких тюках. Брат Тимоти легонько тряхнул вожжами, и повозка тронулась с места.

— Вот здорово, Элеонор можно будет спрятать в соломе! — шепнула Гвинет брату. — И вывезти её из Хардвика незаметно.

Скрип колёс и цокот копыт далеко разносились в утренней тишине. Кое-где из-за ставен начали пробиваться узкие полоски света, вот над крышей закурился дымок — деревня просыпалась. Но искать Элеонор никто не спешил. Вероятно, люди уже не верили, что девочка жива.

В неярком утреннем свете отчётливо видна была узкая лента дороги, уходившая вдаль, извиваясь среди болот и кустарников. Гвинет зябко поёжилась и плотнее закуталась в плащ. Как всё-таки здорово путешествовать! Тем более, что в конце пути их, возможно, ждёт встреча с Элеонор.

— Уезжаете от нас, сэр? — вежливо спросила она у отца Годфри.

— Лишь на несколько часов, — неприветливо улыбнулся священник. — Мне надо побеседовать с деканом Александером, а потом я снова вернусь к своим обязанностям в Гластонбери. Сегодня же.

Гвинет бросила на Герварда разочарованный взгляд. А они уже надеялись, что гордый священник наконец-то уедет!

— Поехал докладывать про наши дела своему разлюбезному декану, — буркнул Гервард, когда отец Годфри немного обогнал их.

Кусты по сторонам дороги сменились густым лесом. Бледный свет едва пробивался сюда сквозь сплетение ветвей. Из-под ног коня выпорхнула какая-то птица — тот шарахнулся, но отец Годфри умело удержал его.

Гвинет свесилась вбок, высматривая тропинку, что вела к старому каменному кресту. Именно там, на поляне, похититель Элеонор велел оставить выкуп. Ага, вот она! Гвинет выпрямилась и обернулась к брату, чтобы поделиться своим наблюдением, но вовремя сообразила, что отец Годфри не велел Герварду рассказывать ей о письме.

Когда они выехали из леса, солнце уже вылезло из-за холмов, разогнав утренний туман. На фоне синего осеннего неба виднелись вдалеке крыши домов и огромные серые башни Уэллского собора.

Вскоре повозка въехала в город. Гвинет вертелась так, что чуть шею не вывернула. Она уже дважды ездила в Уэллс, но все ещё не могла привыкнуть к его размерам. А сколько тут людей! Рыночная площадь в Уэллсе оказалась раза в два больше, чем в Гластонбери, и на ней яблоку негде было упасть. Уличные торговцы звонко выкрикивали названия своих товаров, кто-то торговался, кто-то глазел на жонглёров… Да-да, здесь были и жонглёры, они прыгали через голову и ходили на руках — вот уж чего дома отродясь не бывало!

«Возможно, и Гластонбери однажды станет таким» — мечтала Гвинет, глазея на чужое благополучие.

Толпа с рынка запрудила улицу, и повозка теперь еле ползла. От шума и толкотни жеребец отца Годфри занервничал и, упираясь, затряс головой. Зазвенела уздечка.

— Здесь я с вами распрощаюсь, — заявил отец Годфри. — Передайте от меня лорду Роберту поклон, а его сыну — пожелания выздоровления.

— Передам, брат, — улыбнулся брат Тимоти. — Ждём вас вечером на дороге.

Он помахал рукой. Гвинет смотрела, как отец Годфри умело направляет коня сквозь толпу к воротам на дальней стороне площади. За воротами виднелась зелёная трава и серые стены собора. Навстречу отцу Годфри прошли двое упитанных краснощёких священников. Все трое поздоровались.

Наконец, толпа поредела, и вскоре город остался позади. Ландшафт снова сменился. Теперь дорогу окружали аккуратные ухоженные поля.

— Мы въехали во владения лорда Роберта Хардвика, — сообщил брат Тимоти.

— Неужели вся эта земля принадлежит ему? — не поверил Гервард.

— Да, каждый фут.

Плавным жестом брат Тимоти показал на все, что их окружало. До сих пор Гвинет не понимала, насколько богат лорд Роберт.

«И он ещё хочет присвоить золото лорда Ральфа!» — подумала она возмущённо. А ведь Гервард сказал ей, что у бедняжки лорда Ральфа после уплаты выкупа совсем ничего не останется. Нет уж, не видать вымогателю ни денег, ни котла!

Поля по обеим сторонам дороги были разделены на полосы — одни волнистые, свежевспаханные, другие, те, что оставались под паром, заросли травой. Прямо впереди вокруг большого холма теснились крестьянские домики. А наверху, на холме, стоял замок Хардвик. Над серыми зубчатыми стенами развевались ало-золотые стяги лорда Роберта.

Дорога проходила через деревню и огибая холм поднималась к замку. Серые каменные стены со всех сторон окружал глубокий ров, а к главным воротам был перекинут подъёмный мост на цепях. Ворота за ним перегораживала толстая решётка. При виде неприступной твердыни Гвинет сделалось жутковато.

Копыта мула глухо застучали по деревянным доскам моста. Брат Тимоти спрыгнул с повозки и дёрнул верёвку колокола. В сторожке раздался низкий звон, и в окне появилась голова стражника.

— Кто приехал в Хардвик? — спросил он торжественно.

— Брат Тимоти из аббатства в Гластонбери, — ответил монах. — У меня дело к вашему капеллану, отцу Полю.

Стражник исчез. С громким скрипом поползла вверх решётка. За ней по обеим сторонам стояли стражники с острыми пиками. Брат Тимоти уселся обратно в повозку, ободряюще подмигнул своим юным пассажирам и дёрнул вожжи.

Повозка тронулась и въехала под высокую арку ворот замка Хардвик.

 

Глава одиннадцатая

Брат Тимоти остановил повозку во дворе замка. Подбежавший конюх сразу занялся мулом, а к ним подошёл слуга и с поклоном сказал:

— Добро пожаловать, святой отец. Чем мы можем помочь вам?

— Я прибыл из Гластонбери с письмом для отца Поля, вашего капеллана, — объяснил брат Тимоти. — А это друзья Эдмунда, с которыми он познакомился, когда приезжал к нам. Они приехали навестить мальчика и привезли целебные травы.

Слуга окинул Гвинет и Герварда неодобрительным взглядом.

— Мастер Эдмунд отдыхает после припадка, — сообщил он, наконец. — Не думаю, чтобы вам разрешили навестить его. Лорд Роберт очень внимателен в вопросе выбора общества для своего сына.

Гвинет слова сказать не успела в своё оправдание, а слуга уже снова кланялся брату Тимоти:

— Ступайте за мной, святой отец. Я провожу вас к отцу Полю.

Брат Тимоти кивком предложил Гвинет и Герварду следовать за ним. Слуга нырнул в дверь замка, провёл их по какому-то коридору и вывел в огромный зал.

Гвинет замерла от восхищения. Она никогда в жизни не видела подобного великолепия! Над головой у неё свисали с высоких стропил длинные полотнища флагов. Каменные стены украшали гобелены со сценами охоты и битв. На одном из них группа рыцарей преследовала белого оленя, совсем как в сказках о короле Артуре, которые рассказывал дочери Джефри Мэйсон.

— Рот-то закрой!

Гервард ткнул сестру локтем в бок, и Гвинет осознала, что брат Тимоти уже давно что-то говорит.

— А пока я говорю с отцом Полем, вам лучше побыть здесь, — смущённо объяснял монах. — Попробую сделать так, чтоб вам разрешили навестить Эдмунда и передать ему травы.

И он поспешил вслед за слугой, который поджидал его у выхода в дальнем конце зала.

— Нам бы лучше поискать Элеонор, — решительно заявила Гвинет, как только они с братом остались одни. — И побыстрей, пока брат Тимоти не вернулся!

— Да тут и за несколько дней не управишься, — вздохнул Гервард. — Откуда начнём?

— Во всяком случае не оттуда, куда ушёл брат Тимоти.

Гвинет решительно толкнула одну из боковых дверей. За дверью оказалась комната, украшенная, подобно большому залу, гобеленами. В центре её стоял стол и длинные скамьи, а у стен — два больших сундука. На столе красовался письменный прибор. «Наверное, это комната управляющего», — решила Гвинет. В дальнем конце комнаты виднелась ещё одна дверь.

— Здесь никого, — шепнула Гвинет брату. — Пойдём.

И они потихоньку проскользнули в чужую комнату.

— Как думаешь, — спросила Гвинет, — куда лорд Роберт мог спрятать Элеонор?

— Может, в подвал? — предположил Гервард.

— Нет, — отвергла идею Гвинет. — Он любит Эдмунда, он не будет держать девочку в таких ужасных условиях. Может, он запер её наверху, в одной из спален? Надо найти лестницу!

Гвинет вдруг вскрикнула от возмущения — Гервард сгрёб её в охапку и затолкал в оконную нишу. И вовремя. Дверь распахнулась, послышались шаги и голоса. Задрожав от страха, Гвинет притаилась за гобеленом. В щёлочку ей было видно, как через комнату прошли двое слуг в зелёном, как у лесников и охотников, наряде.

— А я тебе говорю, этот сокол ни в жизнь на приманку не полетит! — втолковывал один другому, продолжая давно начатый разговор. — Слишком поздно его из гнезда забрали!

Спорщики вышли в большой зал, и захлопнувшаяся дверь заглушила дальнейшие препирательства.

Гвинет перевела дух. Они с братом выбрались из укрытия и осторожно двинулись дальше, поминутно прислушиваясь и озираясь. Только теперь их вёл Гервард.

За дверью, как ни странно, оказался сад, окружённый со всех сторон серыми стенами замка. Среди кустов и газонов прихотливо извивались узкие дорожки. Гвинет подумала, что летом всё это должно быть очень красиво. Но была уже поздняя осень, и садик выглядел серым и безжизненным.

Гервард уже крался вдоль стены, осторожно заглядывая в окна.

— Не стоит, — шепнула ему Гвинет. — Любой, кому вздумается выглянуть в окно, нас увидит. Давай-ка лучше вернёмся внутрь.

Первая дверь оказалась запертой. У Гвинет чуть сердце не выскочило из груди, пока Гервард сражался с неподатливым железным кольцом. Сейчас обитатели замка услышат грохот, выглянут в окно и… Она поспешила найти ещё одну дверь и тихонько подозвала брата.

Им повезло — вторая дверь была открыта. Более того, за ней вверх уходила винтовая лестница. Гервард поднял голову и прислушался.

— Если кто-то будет спускаться, нас обязательно поймают!

— Тут уж ничего не поделаешь, — утешила его Гвинет. — Вперёд!

Они осторожно полезли вверх, то и дело останавливаясь, чтобы послушать, не идёт ли кто. К счастью, никто им не встретился. Лестница привела их в довольно большой зал. Вдоль стен здесь стояли длинные скамьи, а в дальней стене виднелась новая дверь. Приоткрытая. У камина Гвинет к ужасу своему заметила слугу с корзиной, менявшего факелы в железных поставцах. Хорошо хоть, что тот стоял к ним спиной. Когда слуга нагнулся к корзине, они с Гервардом бегом проскочили через зал, выскользнули в коридор и не останавливались, пока не завернули за угол.

— Чуть не попались!

Гервард, едва дыша, привалился спиной к ближайшей двери. Та со скрипом подалась внутрь.

— Кто там? — слабым голосом спросили из комнаты.

Гвинет замерла и стиснула Герварду руку. Это был голос Эдмунда!

— Кто там? — повторил Эдмунд.

Гвинет уже почти решила не отзываться, но потом подумала, что на голос могут сбежаться слуги. Кроме того, малыш мог ведь и испугаться, услышав, как кто-то бродит за дверью спальни. Гвинет вздохнула и решительно толкнув дверь вошла в комнату. Гервард протянул руку, словно хотел удержать её, но потом тоже шагнул вперёд.

В комнате Эдмунда царил полумрак. Ставни были закрыты, и единственным источником света служила тонкая свечка на столике возле кровати. В её дрожащем свете Гвинет разглядела знакомый расшитый балдахин и коричневое меховое покрывало. Эдмунд утопал в груде подушек, бледное лицо его было обращено к двери.

Когда Гвинет и Гервард вступили в круг света, Эдмунд приподнял голову и даже заморгал от изумления.

— Вы? — хрипло прошептал он. — Откуда вы здесь?

— Мы приехали с братом Тимоти, — объяснил Гервард. — Он доставил молитвы от аббата Генри, а мы привезли тебе травы.

Гвинет решила не говорить Эдмунду об Элеонор. Лорд Роберт вряд ли рассказал сыну о том, что сотворил.

— Простите, что не могу подняться, — прошептал Эдмунд. — У меня утром опять был припадок.

— Да, мы знаем, — кивнул Гервард. — Нам сказал один из ваших слуг. Не думаю, что нас бы к тебе пустили.

— Хорошо, что вы всё же пришли, — слабо улыбнулся Эдмунд, протягивая им руку.

И тут в коридоре послышались шаги. Заходя, Гервард закрыл за собой дверь, так что пока её откроют, можно успеть… Гвинет затравленно оглянулась, но второго выхода в комнате не было.

— Прячьтесь, быстро! — шёпотом приказал Эдмунд.

Гвинет нырнула под кровать, Гервард плюхнулся рядом с ней, упало покрывало — и в тот же миг дверь со скрипом распахнулась.

— Вы звали, мастер Эдмунд? — произнёс женский голос. — Вам, наверное, дурной сон приснился. Ну же, приподнимитесь немного, я поправлю вам подушки.

Эдмунд что-то ответил, но его голос был слишком слабым, чтобы можно было расслышать слова. Над головой Гвинет заскрипела кровать — вероятно, Эдмунд сел. Женщина что-то проговорила неразборчиво, потом снова послышался хриплый шёпот мальчика — но на этот раз он говорил чуть громче.

— Как бы мне хотелось, чтобы в замке были другие дети! Так тяжело всё время молчать!

«Если твой отец окунёт тебя в котёл Брана Благословенного, — мрачно подумала Гвинет, — ты будешь обречён на вечное молчание!»

— Знаю, лапушка, — ответила женщина. — Но какие уж тут гости, пока вы так больны! Батюшка велел вам отдыхать, набираться сил. Может, когда вы немного подрастёте…

Она замолчала, и у Гвинет болезненно сжалось сердце. Она прекрасно понимала, о чём думает служанка. Если не случится чуда, маленький Эдмунд Хардвик никогда не подрастёт.

Под кроватью было темно и ужасно жарко. Интересно, долго им ещё так лежать? Гвинет не видела брата, но чувствовала, что он рядом и слышала его дыхание. Наконец, кровать снова заскрипела, прогибаясь.

— Ну вот и все! — сказала женщина. — Отдыхайте, мастер Эдмунд. Пойду скажу отцу Полю, чтоб он почитал вам, когда проводит своего гостя.

Снова послышались шаги, и хлопнула дверь. Служанка ушла.

— Можете вылезать, — сказал Эдмунд.

Гвинет выползла из-под кровати и поднялась на ноги, с наслаждением стряхивая с себя пыль и паутину. Она была липкой от пота и очень грязной. Гервард выглядел не лучше — весь в грязи и какой-то взъерошенный. Тот, кто убирал комнату Эдмунда, похоже, делал это не слишком усердно.

Гервард пригладил волосы и вздохнул с облегчением:

— Спасибо, Эдмунд. Боюсь, нам пора.

— Да уж, лучше идите, пока отец Поль вас не поймал, — подмигнул Эдмунд. — Приезжайте ещё, может, в другой раз я смогу подняться с постели.

— Травы, которые мы привезли, должны помочь тебе, — утешила его Гвинет. Сердце её сжималось от жалости. — Ты ещё сам приедешь к нам в Гластонбери!

— Все может быть, — вздохнул Эдмунд. Улыбка его погасла.

— Вот увидишь! — сказала Гвинет. Она была уверена, что Урсус не может подвести. Или всё-таки может?…

Гервард приоткрыл дверь и выглянул наружу.

— Никого, — доложил он шёпотом. — Пойдём.

Торопливо попрощавшись с Эдмундом, Гвинет выскользнула в коридор. Но едва они с братом успели закрыть за собой дверь, как за углом снова послышались шаги.

Пришлось удирать. Дальше по коридору обнаружилась ещё одна винтовая лестница, тоже на первый этаж. Гвинет схватила брата за руку и буквально скатилась по ступенькам туда, где их уже не было видно сверху. Над головой прогрохотали шаги, потом ещё. Когда все стихло, Гвинет и Гервард осторожно двинулись вниз, пока не оказались в облицованном каменными плитами коридоре первого этажа. Узкое окно выходило все в тот же маленький садик.

— Это безнадёжно! — заныл Гервард. — Посмотри — мы вернулись туда, откуда пришли. Недели не хватит, чтобы обойти весь этот замок!

— Недели у нас нет, — вздохнула Гвинет, и упрямо двинулась дальше. Где-то вкусно пахло жареным мясом.

— Наверное, там кухня, — решила Гвинет, махнув рукой дальше по коридору.

— Тогда Элеонор там нет, — сказал Гервард, принюхиваясь. — Жаль, что мы сами не там! Я забыл еду в повозке.

— Я тоже, — призналась Гвинет. Ей ужасно хотелось есть, но думать об этом было нельзя. — Ладно, пойдём в другую сторону.

Из-за поворота вышел слуга с полным подносом еды. Спрятаться было негде, и Гвинет приготовилась к неприятным расспросам. Слуга смерил их неодобрительным взглядом и уже открыл было рот, но Гервард опередил его.

— Простите сэр! — выпалил он прежде, чем слуга успел что-нибудь спросить. — Вы не видали нашего отца? Он велел нам подождать его, а мы…

— Нет, — фыркнул слуга. — Откуда я знаю, кто твой отец? Не морочь мне голову, парень!

— Эй, подожди! — крикнул кто-то.

У Гвинет сердце в пятки ушло. Из кухни выбежал парнишка в белом переднике и помчался прямо к ним. Только когда он пробежал мимо, Гвинет осознала, что он догонял первого слугу.

— Вот, держи! Это было на подносе сегодня утром. Отнесёшь наверх, ладно? Юная леди расстроится, если не найдёт её.

И он протянул слуге куклу. Куклу с льняными волосами в роскошном вышитом платье.

«Мелюзина!» — ахнула Гвинет. Она сразу узнала любимую игрушку Элеонор Фиц-Стивен. Гвинет прижалась к стене и замерла, боясь выдать охватившее её возбуждение. Покосившись на Герварда, она увидела, что он тоже не может оторвать глаз от куклы. Тем временем поварёнок положил куклу на поднос и убежал обратно на кухню, а слуга зашагал дальше.

— За ним! — прошипел Гервард.

Короткими перебежками они двинулись за слугой. Гвинет молила бога только об одном: чтобы кто-нибудь не встретился им на пути, и не пришлось бы снова прятаться.

Но удача была на их стороне. Слуга вывел их к очередной лестнице и двинулся вверх. Гвинет и Гервард поднимались следом, оставляя позади виток за витком, а лестница все не кончалась. Очевидно, они попали в одну из башен. Гвинет осторожно выглянула в окно. Так и есть — земля осталась так далеко внизу, что у неё закружилась голова.

Наконец, слуга свернул куда-то вбок и остановился возле двери, которую охранял стражник в ало-золотом плаще.

— Открывай, чего стоишь! — потребовал слуга. Со стражником он разговаривал так же грубо, как недавно с Гервардом.

— Ладно, ладно, Мартин, — ответил часовой, отцепляя от пояса огромный ключ. — Ну что ты так кипятишься?

— Ты бы побегал вверх-вниз пару дней, тоже бы кипятился! А все из-за девчонки, которой здесь и быть-то не должно! О чём лорд Роберт думает, хотел бы я знать? И что он учудит завтра?

Пока Мартин жаловался, стражник успел отпереть массивную дверь. Слуга, продолжая ворчать, зашёл внутрь, и Гвинет услышала голос Элеонор:

— Мелюзина!

Гвинет толкнула брата локтем.

— Слышишь? Она здесь!

Мартин вышел из комнаты, запер за собой дверь и потопал вниз, не обращая внимания на стражника. Гвинет и Гервард предусмотрительно поднялись на несколько ступеней, чтобы не встретиться с ним на лестнице.

— Он оставил ключ в замке, — прошептал Гервард на ухо сестре. — Ещё бы стражника спровадить, и можно заходить!

Гвинет задумалась. Можно, конечно, вернуться и рассказать все брату Тимоти. Но если лорд Роберт узнает, что они нашли Элеонор, он просто переведёт её в другую комнату, а они с Гервардом будут выглядеть лжецами. Значит, они должны вытащить малышку из Хардвика прежде, чем хозяин узнает об их планах.

И тут Гвинет осенило. Повернувшись к Герварду, она прошептала:

— Я отвлеку стражника, а ты потихоньку заберёшь ключ!

Не дожидаясь возражений, Гвинет вышла на площадку и подошла к стражнику.

— Да, барышня?

Лицо у стражника оказалось неожиданно добрым, а по возрасту он годился Гвинет в отцы.

— По-моему, я вас раньше не встречал.

— Нет, я…

Гвинет сделала вид, что споткнулась о каменную плиту и рухнула вперёд. От удара у неё перехватило дыхание. А больно-то как! Она закрыла глаза, притворяясь, будто лишилась чувств, и услышала приближающиеся шаги стражника. Гервард торопливо проскочил мимо неё к двери.

— Вы очень ушиблись, барышня?

Стражник осторожно прикоснулся к её плечу. Гвинет открыла глаза и застонала:

— Ох, как больно… Какая я дура!

Стражник наклонился, чтобы помочь ей подняться. Подошёл и Гервард.

— Давай, вставай, — с братским участием произнёс он, протягивая руку. И добавил, обернувшись к стражнику:

— Матушка считает, что она вообще не смотрит под ноги!

Гвинет со стоном поднялась. Она немного переиграла и действительно больно ушиблась, разбила коленку и содрала кожу с ладоней. Стражник глядел на неё с искренним сочувствием.

— Спасибо, сэр, — пробормотала она. — Можно, я посижу немного?

— Лучше бы вам зайти к старой Аннетт, барышня, — сказал стражник, разглядывая окровавленные ладони Гвинет. — Она смажет ваши ссадины.

Гвинет впервые слышала о существовании старой Аннетт, но у неё хватило ума не признаваться в этом. В конце концов, она делала вид, что знает замок.

Стражник, наконец, выпрямился и, обернувшись, уставился на дверь.

— Вот тебе и на! А ключ куда подевался? — пробормотал он, хлопая себя по бокам. Но на поясе ключа тоже не оказалось.

— Может, Мартин забрал? — спросил Гервард участливо.

— Всю жизнь от этого парня одни неприятности!

Стражник вполголоса выругался, на всякий случай подёргал запертую дверь и устремился вниз по лестнице с криками:

— Мартин! Мартин!

Как только он скрылся, Гервард достал из-под рубахи спрятанный ключ. Гвинет со стоном поднялась и захромала к двери. Озираясь, они отперли дверь и проскользнули в комнату Элеонор.

С первого взгляда комната показалась Гвинет очень уютной. Стены украшали красивые гобелены, в камине горел огонь, шёлковый балдахин над кроватью был расшит цветами. На окованном серебром сундуке грудой лежали игрушки — деревянный волчок, тряпичная кукла, бильбоке. Очевидно, лорд Роберт постарался сделать всё возможное, чтобы его пленница чувствовала себя как дома.

И, очевидно, его усилия не увенчались успехом. Игрушки так и валялись неиспользованные, а Элеонор с Мелюзиной в обнимку забилась в оконную нишу. Услышав скрип двери, она подняла бледное заплаканное лицо и посмотрела прямо на Гвинет.

— Привет, Элеонор, — улыбнулась та. — Помнишь нас?

Сначала девочка лишь испуганно таращила глаза, но потом узнала:

— Гвинет? Гервард?

— Точно! — подтвердил Гервард. — Мы пришли, чтобы отвезти тебя домой.

Элеонор спрыгнула с подоконника и бросилась Гвинет на шею, спрятав лицо у неё подмышкой. Гвинет почувствовала, что девочка вся дрожит.

— Ну же, Элеонор, — проговорила она, — не надо плакать!

Элеонор подняла к ней совершенно сухие глаза и спросила дрожащим голосом:

— А папа тоже здесь?

— Нет, папа не знает, где ты и очень за тебя волнуется.

— Но он ведь сказал, что мне можно поехать!

— Кто сказал? — нахмурился Гервард.

— Лорд Роберт! Сказал, что мне можно будет поиграть с Эдмундом, развеселить его, а я его с тех пор ни разу не видела! Ему что, опять плохо?

Гвинет с братом молча переглянулись.

— Да, Элеонор, — ответила, наконец, Гвинет, — Эдмунду действительно нехорошо, так что играть он пока не может. А теперь пойдём с нами, пока стражник не вернулся.

Она потянула Элеонор за собой. Гервард аккуратно запер дверь снаружи и прихватил с собой ключ.

— Это их немного задержит, — объяснил он, улыбаясь.

На лестнице никого не было. Вероятно, добряк-стражник все ещё искал Мартина. Гвинет выглянула в окно. Им повезло — внизу был не садик, а главный внутренний двор замка. Если все пойдёт гладко, они смогут подобраться к повозке незамеченными и спрячут Элеонор среди мешков с сеном.

Внизу они остановились, и Гервард осторожно выглянул в коридор. Никого. До выхода во двор оставалось всего несколько шагов.

— Выходите, — шепнул Гервард.

Они бросились бежать к двери, и тут она распахнулась. Гвинет едва удержалась от крика, увидев, с кем они столкнулись.

В дверном проёме стоял лорд Роберт Хардвик.

 

Глава двенадцатая

Лорд Роберт тоже оцепенел. Лицо его выражало смесь стыда и отчаяния.

«Что же теперь будет? — лихорадочно соображала Гвинет. — Неужели он и нас теперь посадит под замок?»

Набрав в грудь побольше воздуха она шагнула вперёд:

— Лорд Роберт, мы знаем про котёл.

Лорд Роберт побледнел и схватился рукой за косяк.

— Знаете? Что знаете?

— Мы знаем, что рыбный садок в поварне аббатства — это котёл Брана Благословенного, — заявил Гервард. — И вы забрали Элеонор, чтобы вынудить лорда Ральфа отдать вам котёл.

Лорд Роберт закрыл глаза и глухо застонал.

— Я сделал это ради Эдмунда! Ради спасения сына!

— Это вовсе не спасение!

Гвинет схватила потрясённого лорда за руку.

— Эдмунд — нормальный мальчик, только нездоровый. А если вы окунёте его в котёл, он больше никогда ни с кем не сможет поговорить! У него никогда не будет друзей, он не сможет жить, как все люди — и это ведь навсегда! Разве вы этого хотите?

Лорд Роберт молчал, и Гвинет добавила:

— А вы спросили у Эдмунда, хочет ли этого он?

Лорд Роберт поглядел на неё затравленным взглядом:

— Он мой сын… Мой единственный сын. Я просто не переживу, если он умрёт…

— Он не обязательно умрёт, — заметила Гвинет, и силой всунула в руки лорду Роберту полученный от Урсуса пакетик.

— Вот, держите! Эти травы собирал святой отшельник на склонах Тора. Заваривайте их кипящей водой и давайте Эдмунду пить по утрам. Это придаст ему сил. Может, он даже поправится, — добавила она, изо всех сил желая, чтобы лорд Роберт ей поверил.

Отец Эдмунда молча смотрел на пакетик. По лицу его текли слезы.

— Но котёл подарит ему жизнь!

— А зачем ему такая жизнь? — безжалостно спросила Гвинет и обернулась к Герварду в поисках поддержки.

— Мы знаем Эдмунда совсем недавно, но уже полюбили его, — начал Гервард. Он говорил медленно, тщательно подбирая слова. — Он храбрый, он любит людей, он любит жизнь. Как же он сможет любить жизнь, если лишится дара человеческой речи?

Молчание, казалось, длилось целую вечность. Наконец, лорд Роберт посторонился.

— Проходите.

У Гвинет от облегчения чуть не подкосились ноги. Она с большим трудом сделала реверанс и, взяв Элеонор за руку, шагнула навстречу дневному свету. Лорд Роберт внезапно протянул руку и погладил Элеонор по голове. Девочка замерла.

— Ты славная малышка, — пробормотал лорд Роберт. — Прости меня, если можешь.

— Ты сказал, что папа разрешил мне поехать! — возмущённо заявила Элеонор.

— Я был неправ, — признал лорд Роберт. От волнения у него тряслись руки. — Я думал, это единственный выход.

Он вытер слезы и торопливо выскочил во двор, крикнув слугам, чтобы запрягали мула брата Тимоти. В этот момент сам брат Тимоти выглянул из парадного входа, увидел Гвинет с Гервардом и заторопился к ним. Вид у него был недовольный.

— Где вы были? Мы с отцом Полем ищем вас повсюду!

И тут он увидел Элеонор.

— Все в порядке, брат Тимоти, — сказала Гвинет. — Мы вам по дороге все расскажем.

Брат Тимоти явно не был уверен, что все в порядке, тем более, что лорд Роберт развернулся и ушёл к себе, даже не попрощавшись с гостями. Гвинет мысленно попросила Господа, чтобы травы Эдмунду помогли.

Слуги запрягли мула и подняли решётку ворот. Гвинет помогла Элеонор взобраться в повозку, а брат Тимоти все стоял, недоуменно глядя вслед лорду Роберту.

— Пора ехать, — сказала ему Гвинет. — Поверьте мне, святой отец, нам нужно уехать, и побыстрее, пока он не передумал!

Брат Тимоти перевёл на неё озадаченный взгляд, но всё-таки занял своё место в повозке и взял в руки вожжи. Гвинет и Гервард тоже поспешили усесться, и повозка выехала из ворот Хардвика.

Элеонор весело прыгала на мешках с соломой, то и дело повторяя своей Мелюзине, что они скоро будут дома. Гервард достал котомки и раздал всем по щедрой порции хлеба и сыра.

— Как лорд Роберт сумел увезти тебя из Гластонбери? — спросил он у Элеонор.

Девочка задумалась.

— Я обещала Эдмунду, что покажу ему кости Артура, — объяснила она. — Поэтому я встала рано-рано, пока Хильда ещё спала, и мы с Эдмундом и его папой пошли в часовню. А потом…

Лицо Элеонор омрачилось.

— Эдмунд упал и закричал, будто от боли. А потом он лежал, как мёртвый, я и думала, что он мёртвый, и его отец начал плакать, а я хотела пойти позвать папу, но лорд Роберт сказал, что Эдмунду будет гораздо лучше, если я поеду с ним в Хардвик, чтобы ему не было скучно.

— А потом? — осторожно спросила Гвинет.

— Потом лорд Роберт отнёс Эдмунда к носилкам, а мне сказал, чтобы я ехала в тележке, где подушки и всякие ткани, потому что там мне будет тепло и мягко. А я хотела посмотреть, куда мы едем, и высунула голову, и стражник на меня накричал, чтобы я не высовывалась. Он меня напугал, — добавила она, вздохнув, — и я потеряла своё чудное ожерелье.

— Так вот как Бедвин нашёл ожерелье! — обрадовалась Гвинет. — Слышал, Гервард? Элеонор обронила его в лесу, а Бедвин просто подобрал.

— И значит, он невиновен, — просиял брат Тимоти, оборачиваясь к ним. — Возблагодарим же Господа! Я не мог поверить, что этот человек способен обидеть дитя.

Они проехали Уэллс уже в сумерках. Элеонор спала, свернувшись клубочком между мешков с соломой. Гвинет задумчиво глядела вперёд. Вот где-то в лесу замерцал огонёк. Он приближался довольно быстро, и Гвинет поняла, что кто-то едет навстречу. Вскоре ей удалось разглядеть две запряжённые волами повозки и всадников с факелами, охранявших ценный груз.

Первая повозка была до отказа загружена туго набитыми мешками. Когда колесо телеги попало в ямку, Гвинет услышала отчётливый звон золота. На второй лежал огромный чёрный котёл — рыбный садок из аббатства Гластонбери, тот самый, что исцелял когда-то израненных воинов Брана Благословенного. Гвинет даже сумела разглядеть ворона. В дрожащем свете факелов его распростёртые крылья казались живыми и трепещущими, словно птица пыталась вырваться из железного плена и умчаться в ночное небо.

А когда повозки сблизились, Гвинет узнала в том, кто правил волами, лорда Ральфа Фиц-Стивена.

— Элеонор, проснись! — сказала она, тряся девочку за плечо. — Слышишь, Элеонор? Твой папа здесь!

Малышка приподнялась и села, сонно моргая. Лорд Ральф остановил повозку и уставился на неё, словно не верил своим глазам.

— Элеонор? — хрипло произнёс он.

— Папочка! — завопила Элеонор и бросилась к нему на шею.

Лорд Ральф подхватил дочку на руки и спрятал лицо в её золотых волосах. Через несколько мгновений он всё же справился с собой и обернулся посмотреть, кто привёз ему Элеонор.

— Брат Тимоти, вы ли это? Гвинет? Гервард? Кто-нибудь объяснит мне, наконец, что здесь происходит?

— Мы нашли вашу дочь в Хардвике, милорд, — сдержанно произнёс брат Тимоти.

— В Хардвике? — недоверчиво переспросил лорд Ральф. — Как она там очутилась?

Гвинет и Гервард соскользнули с повозки и подошли поближе. Гвинет покосилась на брата Тимоти — стоит ли рассказывать лорду Фиц-Стивену о том, что натворил отец Эдмунда? Юный монах ободряюще кивнул. Но Гвинет все ещё сомневалась.

— Милорд, Элеонор благополучно вернулась домой, — произнесла она. — Так ли теперь важно, где она была и почему там оказалась?

— Разумеется, важно! — отрезал лорд Ральф. — Расскажи мне. Немедленно!

— Элеонор увёз лорд Роберт, — признала Гвинет. Но рассказывать о тайне котла ей все же не хотелось, и поэтому она продолжила так:

— Лорд Роберт считал, что общество Элеонор поможет его сыну выздороветь. А когда он понял, что натворил, то почему-то решил поправить дело второй, не менее глупой ошибкой и потребовал выкуп. Я уверена, он с самого начала искренне хотел вернуть вам дочку в целости и сохранности.

— Лорд Роберт похитил мою дочь?

Губы лорда Фиц-Стивена сжались в твёрдую линию.

— Я немедленно еду в Хардвик. И пусть мой меч покажет этому негодяю…

— Не надо, милорд, прошу вас! — взмолилась Гвинет, позабыв от волнения, что осмелилась перечить аристократу. — Лорд Роберт вовсе не негодяй! Он обезумел от тоски и тревоги за сына!

Лорд Ральф задумался.

— Вспомните, милорд, как вы волновались, когда пропала ваша дочь! — подхватил Гервард. — Что было бы, если бы вам сказали, что она умирает?

Лорд Ральф вздохнул и покрепче обнял Элеонор.

— Не знаю, почему вы защищаете этого человека, но как я могу отказать спасителям своей дочери?

Он расправил плечи и повернулся к своему спутнику, привёзшему котёл:

— Распрягайте волов и спихните эту рухлядь с дороги! Незачем тащить её обратно, когда каменщики уже готовы сделать новый садок.

Гвинет в смятении смотрела, как погонщик спрыгнул с телеги и взялся за упряжь. Неправильно это — оставлять котёл Брана Благословенного в кустах у дороги! А вдруг кто-нибудь найдёт его и узнает его секрет? А вдруг котёл попадёт в руки Генриха из Труро и ему подобных — кто знает, каких бед он тогда натворит?

— Милорд, прошу вас, — вмешался вдруг Гервард. — Верните святым братьям их старый садок. Брат Майлз очень огорчён, что вы его забрали. Да и каменщикам не придётся зря работать…

— И то верно, — благодушно признал лорд Ральф, и Гвинет потихоньку перевела дух. — Ладно, везём чан обратно! Тем более, одному Господу известно, где мы в следующий раз достанем денег для строительства…

Со стороны Уэллса послышался стук копыт, и в круге света появился всадник на вороном коне — Годфри де Массар.

— Лорд Ральф, — начал было он, и вдруг просиял:

— Элеонор! Живая! Слава Богу!

— Да, — кивнул лорд Ральф, — спасибо брату Тимоти и этим славным детям, Элеонор действительно с нами. Они нашли её в Хардвике.

— В Хардвике? Что девочка там забыла?

Лорд Ральф задумался и ответил не сразу:

— Произошло недоразумение, — произнёс он, наконец. — Лучше возблагодарим Господа, за то, что она дома и в безопасности.

— Верно, — кивнул отец Годфри, как-то сразу поскучнев. Гвинет даже показалось, что он выглядит разочарованным. — Так значит, Генрих из Труро все же не при чём?

— В этом грехе он неповинен, — улыбнулся лорд Ральф.

— И Бедвин тоже! — сказала Гвинет, подняв голову, чтобы отец Годфри мог её услышать. — Бедвин не похищал Элеонор! Теперь его можно отпустить?

Отец Годфри смерил её ледяным взглядом, но потом неохотно кивнул.

— Верно. Лорд Ральф, если я вам здесь не нужен, то я, пожалуй поскачу вперёд и передам Финну Торсону, чтобы он освободил каменщика.

— Разумеется, отец Годфри, отправляйтесь скорее!

Священник пришпорил коня и ускакал в ночь. Гвинет и Гервард обменялись торжествующими взглядами. Они сделали все, что хотели — нашли Элеонор и освободили Бедвина.

 

Глава тринадцатая

— Вы слышали новости, госпожа ле Февр?

Утром Гвинет принесла вышивальщице вино и медовые коржики. Марион, совсем одетая, снимала с вешалки плащ, а тётя Анна наносила на крой разметку узора. После того, как Элеонор вернулась вчера ночью домой из Хардвика, Марион ле Февр уже успела выкроить ей платье из той самой голубой ткани.

— Бедвина освободили! Только что прибегали Айво и Амабель Торсоны.

Обе женщины подняли головы и посмотрели на неё.

— Слава тебе, Господи! — с жаром произнесла Марион, молитвенно сложив руки на груди. — Наверное, — добавила она, нахмурившись, — он теперь уедет из Гластонбери. Вряд ли ему захочется оставаться там, где его обвинили в убийстве.

— Не думаю, — возразила Гвинет. — В аббатстве ещё много работы.

— Возможно, — пробормотала Марион ле Февр. Её тонкие пальцы потянулись к застёжке плаща, но почему-то замерли в воздухе.

Гвинет поставила поднос едой на стол, за которым работала тётя Анна.

— Красивое будет платье, — произнесла она, любуясь чистым голубым цветом ткани. — Элеонор обязательно понравится!

— Будем надеяться, это поможет малютке забыть о выпавших на её долю испытаниях, — заявила тётя Анна. — Бедняжка! А ведь все считали, что это Бедвин её похитил.

Тётушка неодобрительно прищёлкнула языком, будто сама не была в числе первых обвинителей.

— Ну, зато теперь все хорошо, — бодро произнесла Гвинет.

Марион кивнула и подошла к окну.

— Похоже, будет дождь, — произнесла она задумчиво. — Мне нужно сходить на рынок за нитками, а я боюсь снова простудиться…

— Давайте, я схожу, — предложила тётушка Анна.

— Спасибо вам.

Марион ле Февр сняла плащ и повесила его обратно на вешалку.

— Лучше я завтра выйду.

Гвинет оставила их искать ткань, к которой надо было подобрать нить, и спустилась вниз. У двери во двор она столкнулась с братом.

— Вот ты где! — обрадовался Гервард. — А я как раз доделал все, что отец велел. Давай сходим, поищем Урсуса. Он будет рад, что Бедвина освободили!

Гвинет забежала на кухню за плащом и заодно проверила, не забыла ли она сделать что-нибудь.

— Нет-нет, можешь идти, — улыбнулась Айдони Мэйсон. — Только вернись вовремя, ты должна будешь помочь мне с обедом.

Гвинет помахала матери рукой и выскочила во двор, где её уже дожидался Гервард.

Бедвин покупал на рынке хлеб. На ещё него косились, но обслуживать не отказывались. Видимо, люди просто не понимали, как им держать себя с тем, кого они ещё вчера были готовы обвинить в убийстве. Гвинет и Гервард горделиво выпрямились. Кто, как не они, помог доказать невиновность добродушного великана! А уж когда к Бедвину подошла извиняться миссис Флэкс, Гвинет с Гервардом совсем раздулись от гордости.

— Простите, мастер Бедвин, за то, что мы о вас плохо думали, — выпалила дородная ткачиха. — Теперь вы желанный гость у нас в Гластонбери!

Бедвин вежливо поклонился в ответ, и тут же отвёл глаза. Лицо его было красным от смущения. Том Смит положил миссис Флэкс руку на плечо.

— Оставь его лучше, хозяюшка, — посоветовал он. — Пусть побудет один. Может, сумеет забыть, в какую передрягу он попал из-за злых языков.

— Но…

Миссис Флэкс хотела сказать ещё что-то, но Бедвин уже быстро шагал к аббатству.

— Том Смит прав, — тихонько сказал сестре Гервард. — Бедвин не любит лишнего шума.

Когда они вышли к болоту, стал накрапывать дождь — холодная осенняя морось. Зато Урсус нашёлся на удивление быстро. Они обнаружили его в зарослях терновника у подножия Тора. На плече отшельник нёс вязанку хвороста.

— Доброго вам утра, — поздоровался Урсус. — Вижу по вашим лицам, что вы принесли мне новости. Что там с каменщиком?

Он опустил вязанку и присел рядом на корточки, а Гвинет и Гервард, перебивая друг друга, рассказывали ему, что произошло.

— Вы были правы! — говорил Гервард. — Рыбный садок брата Майлза — это котёл Брана Благословенного! И лорд Роберт Хардвик хотел окунуть туда своего сына, чтобы исцелить его от падучей.

— Вот он и похитил Элеонор Фиц-Стивен, — подхватила Гвинет, — для того, чтобы потребовать у лорда Ральфа котёл!

Урсус кивнул, будто уясняя для себя что-то важное.

— Но Элеонор уже дома?

— Да, теперь все в порядке, — подтвердила Гвинет.

— А брат Майлз получил обратно свой рыбный садок, — добавил Гервард.

— В поварне ему самое место, — объяснила Гвинет. — Нам очень жаль лорда Роберта, но Эдмунду он бы ничего хорошего не принёс.

— Вы проявили больше мудрости, чем отец мальчика, — кивнул Урсус. — Сила котла опасна для обычных людей. Но что же Бедвин? Его освободили?

— Да-да, — кивнул Гервард. — Он снова работает в аббатстве.

— В таком случае вы можете оказать мне услугу, — заявил Урсус.

— Какую услугу?

— Приведите Бедвина ко мне.

Гвинет удивлённо уставилась на отшельника.

— Привести — сюда? Сейчас? А если он не пойдёт?

— Думаю, пойдёт, — серьёзно ответил Урсус.

— Хорошо, мы попробуем, — неуверенно сказал Гервард. — Вы нас дождётесь?

— Я буду здесь, — обещал отшельник.

Бедвин работал. Молотком и зубилом он выравнивал стороны огромного каменного блока, который потом мастер-каменщик уложит в кладку стены. Увидев Гвинет и Герварда, великан разогнул спину и поклонился. Лицо его осветила улыбка.

— Мы так рады, что вас освободили, — сказал Гервард. — А у нас к вам дело.

— Кое-кто хочет вас видеть, мастер Бедвин, — добавила Гвинет. — Один отшельник с Тора. Он просил, чтобы мы привели вас к нему прямо сейчас.

Бедвин нахмурился и снова склонился над камнем. Зазвенело зубило. Гвинет подумала, что он отказывается идти, но тут великан задумчиво погладил рукой выровненную поверхность и отложил инструменты. Затем он снова поклонился и жестом предложил Гвинет и Герварду показывать дорогу.

По счастью их ухода никто не заметил. Оуэн Мэйсон и Мэтт

Грин обсуждали какие-то важные камнерезные проблемы, каменотёсы, не разгибаясь, работали. Гвинет подумала, что им повезло, ведь иначе пришлось бы объяснять, куда это Бедвин направился среди рабочего дня.

Дорога обошлась без приключений. Гервард без труда разыскал нужную тропинку в густом кустарнике у подножия Тора. Урсус ждал их на том же месте — сидел на поваленном дереве, обхватив руками колени. Увидев каменщика, он встал и простёр к нему обе руки.

— Добро пожаловать, Бедвин.

Голубые глаза отшельника лучились добротой. Бедвин заглянул в эти глаза и вдруг к изумлению Гвинет упал на колени и закрыл лицо руками. Гвинет обернулась к брату, но тот лишь недоуменно пожал плечами.

Урсус протянул руку и дотронулся до плеча каменщика.

— Встань, друг мой, — сказал он. — Идём.

Он повернулся и зашагал вверх по тропинке, петлявшей в зарослях терновника. Бедвин шёл за ним, словно во сне. Гвинет и Гервард не отставали. Оба чувствовали, что что-то должно произойти. Всё было как в тот раз, когда Урсус показал им вход в подземный туннель, тот, где они отыскали пропавший крест короля Артура. Чего же им ждать теперь?

Тропинка вынырнула из кустов где-то на склоне Тора. Над головой у них была отвесная стена, тянувшаяся почти до самой вершины исполинского холма. Урсус оглянулся через плечо:

— Идём же.

Он вскарабкался чуть выше и остановился на узком карнизе возле огромной плоской каменной плиты. Бедвин, Гвинет и Гервард забрались следом. Бедвин вопросительно взглянул на Урсуса. Тот кивнул, и каменщик принялся очищать плиту от наросшего на ней мха. Гвинет, разинув рот, смотрела, как появляются на свет глубокие борозды, образующие какой-то странный узор. А потом она увидела весь узор целиком и ахнула. С каменной плиты на неё смотрела голова дракона.

— Что происходит? — воскликнула Гвинет. — Что это за место?

Урсус не ответил. Бедвин, похоже, без слов понимал, что делать. Изо всех своих могучих сил он толкал каменную плиту. Лицо его покраснело, жилы на шее вздулись от напряжения. Но старался он не зря — в конце концов камень с грохотом отъехал в сторону.

А за ним открывался проход высотой в полный человеческий рост. И проход этот вёл в тёмные глубины Тора.

 

Глава четырнадцатая

Гвинет и Гервард глазам своим не верили. Почему они не замечали этой плиты раньше? А главное, как они могли подумать, что вглубь горы ведёт лишь один проход?

Туннель был таким высоким, что даже Бедвину не пришлось пригибаться. Пол, стены и даже потолок его были отделаны тщательно обтёсанным камнем. В прошлый раз, когда Урсус показал им проход в сердце горы, они попали в естественную пещеру, где вода и время были единственными строителями. Здесь же трудились люди — только было это очень и очень давно.

Бедвин сделал несколько шагов, обернулся и выжидательно посмотрел на них с братом.

Гервард покосился на Урсуса. Тот кивнул, жестом предлагая им зайти внутрь. Гервард был уверен, что отшельник прекрасно знает, куда идёт туннель, и кто его построил.

Гвинет шагнула вперёд и потянула брата за рукав.

— Идём же, Гервард! Пока ты тут топчешься, Бедвин уйдёт без нас!

Но Гервард все ещё колебался.

— А вы не дадите нам свечку? — спросил он. В прошлый раз отшельник сам предложил им светильник.

— Она вам не понадобится, — ответил Урсус.

— Гервард, скорей! — торопила Гвинет.

Подавив нерешительность, Гервард двинулся за Бедвином.

Прямой широкий туннель плавно уходил вниз. Вскоре стало понятно, почему Урсус не дал им свечу: на стенах через равные расстояния были укреплены факелы. Когда Бедвин подходил к ним, они вспыхивали бледным холодным пламенем.

Коридор сменился пологой лестницей, потом они снова долго шли по ровному. Бедвин ни разу не оглянулся. Наконец, коридор закончился огромной аркой, за которой горел яркий холодный свет. Бедвин, не раздумывая, шагнул через порог. Гвинет и Гервард последовали его примеру и очутились в высоком просторном зале.

В центре зала в круге ярких светильников стоял круглый каменный стол. На столе лежал окованный в серебро огромный рог, покрытый какими-то сложными узорами. Гервард подумал, что ни за что на свете не осмелился бы в него дунуть. Да и что же это за зверь, если у него такие рога?!

Когда глаза его немного привыкли к свету, Гервард понял, что разглядел далеко не все чудеса. Начать с того, что стол был расчерчен линиями на равные сегменты, и эти же линии продолжались на посыпанном песком полу. Таким образом, весь огромный зал оказался поделённым на аккуратные сектора. И в дальнем конце каждого, в тени возле самой стены спали крепким сном рыцари в доспехах!

Поблёскивали кольчуги, как вода под серым зимним небом. Стояли в головах разноцветные щиты, ещё более яркие на фоне серой стены. А в руках каждый рыцарь сжимал длинный меч, и мечи эти остриём указывали в центр круга.

— Что это за место? — прошептала Гвинет.

— Это Пещера Спящих Воинов, — ответил ей хриплый незнакомый голос.

Бедвин! Гервард завертел головой. Великан стоял совсем рядом, просто отошёл немного в сторону от двери.

— Бедвин? Разве вы можете говорить?

— Там, снаружи, не мог.

Бедвин откашлялся.

— Силой чёрного волшебства я был лишён голоса много долгих лет.

— Но что случилось? И кто вы, сэр? — спросила Гвинет дрожащим от волнения голосом.

— Меня зовут Бедивер, — ответил ей тот, кого она считала Бедвином. — Я последний из рыцарей Круглого Стола. И вокруг нас, — он плавным жестом обвёл рукой зал, указывая на спящих, — мои боевые товарищи. Они проснутся, когда затрубит рог, чтобы снова сражаться за короля Артура и его народ.

— Простите сэр, но почему же тогда вы не с ними? — спросил Гервард, во все глаза глядя на бывшего каменщика. Подумать только, этот человек разговаривал с самим королём Артуром! Но значит, ему уже несколько сотен лет? Как же тогда…

— Меня обманули, — признал Бедвин. «Нет, не Бедвин, а сэр Бедивер», — напомнил себе Гервард.

Когда король Артур был смертельно ранен, — рассказывал сэр Бедивер, — он повелел мне отнести его меч Эскалибур к озеру и забросить в воду. Я исполнил волю короля, и из озера высунулась рука и забрала меч. А потом приплыли три женщины в барке и забрали самого короля Артура в Авалон, чтобы исцелить его раны.

— Авалон? — переспросила Гвинет. — Но это же здесь, в Гластонбери!

— Так говорят, — улыбнулся сэр Бедивер и продолжил рассказ:

— Я сам был жестоко изранен, и когда остался один на берегу, понял, что пришёл мой смертный час. И тогда появилась она, злая ведьма по имени Фея Моргана. Она приходилась Артуру единоутробной сестрой и всегда ненавидела его и желала ему зла. Я был глупцом, что поверил ей! Она сказала, что если я окунусь в котёл Брана Благословенного, то раны мои исцелятся.

Гвинет и Гервард переглянулись. Так вот какой участи хотел лорд Роберт для своего сына! Несладко же пришлось Бедиверу — достаточно было лишь взглянуть на его лицо, измученное страданиями и одиночеством.

— Фея Моргана не солгала, — продолжал сэр Бедивер. — Она лишь скрыла часть правды. Раны мои действительно исцелились, но за это заплатил я страшную цену, лишившись навеки дара человеческой речи. Я был обречён на вечное одиночество и бесплодные поиски, ибо Моргана сказала, что заклятие будет снято лишь в тот миг, когда я найду пещеру, где спят мои товарищи. Она смеялась, когда говорила мне это, зная, что муки мои будут ещё горше, если оставит она мне хоть каплю надежды.

— Как же долго вы искали это место, — прошептала Гвинет.

Рыцарь молча кивнул.

— И теперь, когда я всё-таки нашёл его, я буду спать здесь, пока не настанет время вновь сразиться за короля Артура.

Он медленно двинулся по кругу вдоль ряда спящих. В глазах его стояли слезы.

— Кэй… Храброе сердце, — пробормотал он. — Снятся ли тебе те дни, когда мы скакали с тобой бок о бок? А вот и Гавейн! Как жаждал я занять, наконец, своё место рядом с вами!

Он остановился у пустого сектора, возле щита с тремя золотыми коронами на алом поле, низко поклонился и двинулся дальше. Второй раз он остановился возле щита с изображением узкого золотого стяга. Рядом на песке лежал длинный меч.

Сэр Бедивер бережно поднял меч. Загрубевшие пальцы привычным движением обхватили рукоять, стальной клинок со свистом рассёк воздух и вновь опустился остриём вниз. Рыцарь замер, сложив обе руки на рукояти в форме креста.

— От всего сердца благодарю вас, друзья мои! — сказал он, обращаясь к Гвинет и Герварду. — Ибо вы спасли меня от участи худшей, чем любая, пусть самая тяжёлая рана.

Вдали что-то глухо зарокотало, и в глазах Бедивера вспыхнула тревога:

— Назад! — закричал он непонятно.

Гервард в недоумении обернулся. В пещере всё было спокойно, ни один из рыцарей даже не пошевелился во сне.

— Скорей! — проревел Бедивер.

Гвинет вдруг повернулась, взметнув юбками, и помчалась прочь из пещеры.

— Камень у входа! — выкрикнула она на бегу. — Камень закрывается! Мы должны успеть!

И тут Гервард понял, что это за грохот. Огромная плита, которую отодвинул Бедивер, пришла в движение. Если они с Гвинет не поторопятся, они навеки останутся в каменном чреве горы. Вслед за сестрой он выскочил из пещеры и припустил вверх по коридору.

— Прощайте! — крикнул за спиной сэр Бедивер.

Гервард птицей взлетел вверх по лестнице. Отсюда был виден выход, уже наполовину загороженный тёмной громадой камня. В ушах у Герварда бешено стучала кровь, заглушая даже громкий скрежет камня по камню.

Гвинет протиснулась в узкую щель и выскочила наружу. Гервард мчался за ней по пятам, но в последнюю секунду нога его за что-то зацепилась, и он упал, ободрав колени и локти.

— Помогите! — крикнул он, пытаясь подняться на ноги. — Вытащите меня!

Только узкая полоска света осталась там, где ещё недавно была дверь. Гервард швырнул своё тело к ней, и в этот момент чья-то сильная рука ухватила его за запястье. Рывок, ноги Герварда оторвались от земли, движущийся камень задел край его рубахи…

В следующее мгновение он уже стоял на узком карнизе перед бывшим входом, судорожно вдыхая прохладный осенний воздух.

— Ты не ранен, Гервард?

Голубые глаза Урсуса были полны сочувствия.

Гервард покачал головой и кое-как сумел выдавить:

— Нет… По-моему… Спасибо, Урсус.

— Гервард, прости! — Гвинет чуть не плакала. — Я думала, ты бежишь прямо за мной!

— Я и бежал. Но споткнулся. Сам виноват.

Он перевёл дух и тут же повернулся к Урсусу:

— Откуда вы узнали об этой пещере? И о том, что Бедвин — это сэр Бедивер?

— В древних легендах больше правды, чем многие думают, — таинственно улыбнулся Урсус. — Каждый может обрести свою судьбу, если найдётся, кому показать ему дорогу. Возвращайтесь домой, но не говорите никому о том, что вы видели — не тревожьте спящих. Они будут спать до тех пор, пока рог не возвестит им, что пришёл час новой битвы.

Он легко спустился с крутого обрыва и исчез в густых зарослях. Некоторое время Гвинет и Гервард молча смотрели ему вслед, потом тоже начали спускаться.

Всю дорогу до дома Гервард вновь и вновь представлял себе то Круглый Стол и спящих рыцарей, то сэра Бедивера. Он до сих пор не мог поверить, что видел это чудо своими глазами, как не мог представить, что пришлось вынести несчастному рыцарю, долгие века проведшему в молчании. Но как всё-таки здорово, что это правда, и рыцари действительно спят под горой, дожидаясь, пока король Артур призовёт их снова сражаться за свою страну.

Гвинет с корзиной в руках бродила по рынку. Прошло уже четыре дня с тех пор, как сэр Бедивер остался в недрах холма, и постепенно эта история начинала казаться ей сном. Гвинет даже не пыталась рассказать об увиденном. Кто хочет, чтобы его сочли сумасшедшим?

Исчезновению Бедвина никто не удивился. Это ведь так естественно, что каменщик не захотел оставаться среди тех, кто обвинил его в убийстве ребёнка! Ужас последних дней уже почти забылся. Начали возвращаться и пилигримы. Пустующий зал трактира постепенно заполнялся народом. Марион ле Февр совсем поправилась благодаря целебным травам Урсуса, и сейчас торговалась с миссис Флэкс. Словом, жизнь снова была прекрасна. И всё же в глубине души Гвинет жалела о том, что их приключение закончилось.

Плавное течение её мыслей прервал Гервард. Он вылетел из ворот аббатства, увидел сестру и бросился к ней через всю площадь.

— Лорд Роберт приехал!

— Что?

Гвинет была потрясена до глубины души. Она была уверена, что после истории с похищением лорд Роберт Хардвик и носу не покажет в Гластонбери! Да и откуда он мог знать, что лорд Фиц-Стивен не рассказал о его преступлении всему свету?

— Ага, и Эдмунд с ним, — подтвердил Гервард. — Сегодня утром приехали. Я только что говорил с братом Патриком. Лорд Роберт хочет нас видеть. Он ждёт нас в своих покоях — пойдём?

Забыв о покупках, Гвинет побежала за братом. Проходя под аркой ворот, она подняла голову и ещё раз взглянула на Тор. Завеса тайны окутывала этот холм словно осенний туман. Когда-нибудь, пусть не сейчас, она снова поднимет эту завесу. Всему своё время, как говорит их новый знакомец, таинственный отшельник Урсус.

У дверей в гостевые палаты стояли знакомые носилки. Гервард и Гвинет постучались в комнату, которую лорд Роберт занимал в прошлый раз.

К их изумлению, на стук откликнулся лорд Ральф Фиц-Стивен:

— Войдите!

Гвинет замялась. Она совершенно не понимала, чего ей ожидать. А вдруг они увидят хладный труп и над ним лорда Ральфа с окровавленным мечом? Но ничего не поделаешь, раз пригласили, надо заходить.

В комнате было полно народу, но в первый момент Гвинет не заметила никого, кроме Эдмунда. Сын лорда Роберта сидел в кресле у огня — да-да, сидел, а не лежал! Возле него хлопотал брат Патрик. Эдмунд все ещё выглядел слабым, но глаза его повеселели, а на щеках появился слабый румянец.

— Гвинет, Гервард! — обрадовался Эдмунд. Голос его тоже изменился. Не было больше слабого хриплого шёпота. — Как я рад, что вы здесь! Не думал, что мы свидимся так скоро.

— Эдмунд, тебе лучше! — обрадовался Гервард.

— Да, и это поистине Божье чудо, — кивнул брат Патрик. — Господь велик и милосерден.

— А все благодаря тем травам, что вы нам привезли, — добавил лорд Роберт, сидевший у камина напротив сына. Он был гладко причёсан и одет в парадное платье — ничего общего с тем бледным взъерошенным страдальцем, с которым они расстались в Хардвике. — Мой лекарь внимательно изучил их и теперь может сам собрать такие для Эдмунда.

— Это чудесно! — улыбнулась Гвинет.

— Теперь Эдмунд сможет поиграть со мной! — добавила Элеонор Фиц-Стивен. Малышка сидела у огня с куклой в обнимку, а на шее у неё красовалось янтарное ожерелье. Впрочем, усидеть долго Элеонор не смогла: тут же вскочила, запрыгала по комнате и бросилась отцу на шею.

— Папочка, а можно Эдмунд приедет к нам ещё?

— Ну конечно, — улыбнулся лорд Ральф, обнимая дочку. — Если отец ему разрешит.

— Разумеется, разрешу! Если вы не возражаете, мы хотим приехать весной, когда погода наладится.

— К тому времени я смогу ездить верхом! — добавил Эдмунд.

Лорд Роберт посмотрел на сына с сомнением, а брат Патрик возразил осторожно:

— Не стоило бы тебе чрезмерно напрягать свои силы.

— Я знаю, — рассмеялся мальчик. — Но от этого лекарства мои силы прибывают с каждым днём.

— И за это мы должны благодарить вас, — повторил лорд Роберт, повернувшись к Гвинет и Герварду. — Ведь именно вы привезли нам эти травы и заставили меня свернуть с неверного пути. — Он покосился на лорда Ральфа и продолжил:

— Я не мог оставаться в Хардвике, не пытаясь исправить причинённое мною зло. Как только выяснилось, что лекарство действует, я понял, что должен вернуться. И вернулся. Лорд Ральф простил меня, а чтобы искупить свою вину перед Господом, я пожертвовал золото на восстановление храма.

— За что мы вам очень благодарны, — наклонил голову брат Патрик.

— Это такие пустяки по сравнению с жизнью моего сына! А вам, мои юные друзья, — он снова повернулся к Гвинет и Герварду, — вам я тоже привёз подарки.

И лорд Роберт протянул Герварду кожаный пояс с серебряной пряжкой, а Гвинет — чудесные бусы из лазурита.

Гвинет вспыхнула от смущения и присела в реверансе.

— Милорд, нет нужды…

— Есть, — отрезал лорд Роберт. — Я хочу, чтобы надевая эти вещи, вы думали обо мне, как о друге.

— Да, милорд, — просто ответил Гервард.

— Похоже, что правда снова открылась лишь благодаря вам, — заметил Годфри де Массар. Оказывается, он тоже был здесь, только сидел чуть в стороне, вне круга света от очага, а Гвинет смотрела в основном на Эдмунда. Она поспешила исправить положение и повернувшись к отцу Годфри сделала ему отдельный реверанс. С ума сойти! В складке рясы надменного священника свернулся клубочком котёнок Элеонор.

— Мы сделали лишь то, что должны были, сэр. Мы просто хотели помочь Элеонор и Бедвину.

— В самом деле? Значит, если снова случится беда, надо обращаться прямо к вам?

Гвинет подумала, что отец Годфри подтрунивает, и растерялась. Но Гервард ответил серьёзно:

— Мы сделаем все, что сможем, святой отец. Даже если в этой беде будет повинен Генрих из Труро.

Брови священника поползли вверх, а на лице появилась слабая улыбка:

— Я мог бы уже привыкнуть не удивляться вам с сестрой, юный Гервард Мэйсон. Что ж, теперь я в вас верю.