Через несколько дней «Приз» уже нес боевое дежурство, шатаясь взад и вперед по ведущим к Гелику линиям снабжения в безумной (кстати, безумной ли?) попытке одолеть ультрасовременную технологию с помощью древней как сами войны хитрости. И — как уже предсказывал Урсис — Колхаун держался так, словно имел дело с кораблями-приманками всю свою жизнь.

Старый карескриец испробовал всевозможные способы, чтобы вступить в контакт с невидимкой. Каждый день специальный отдел в Адмиралтействе анализировал сообщения, которые могли иметь хоть какое-то отношение к неуловимым судам противника, а потом пересылал эту информацию на «Приз» шифрованными КА'ППА-граммами. Колхаун лично еще раз анализировал ее, пытаясь обнаружить в действиях кораблей Облачников хоть какое-то подобие системы. Однако за исключением того, что иногда они действовали парами, было ясно, что по крайней мере сейчас, на ранней стадии освоения новой техники, капитан каждого невидимки был полностью свободен в выборе тактики.

Чаще всего старый «Приз» ходил в маркировке нейтральных цивилизаций — таких, как Ликсор, Ворнардьян или Родор, что требовало немалых хлопот, порой в самых неподходящих условиях. Одни национальные знаки приходилось стирать, другие наносить, часто при сверхсветовом режиме полета. Для этого использовались специальные, жутко ядовитые краски; о технике безопасности никто и не вспоминал. Мало того, у судов разных цивилизаций отличалась форма обтекателей кристаллов главного хода. Требовалось менять надписи, обозначающие порт приписки, причем орфография каждый раз должна была строго соответствовать оригиналу. КА'ППА-антенну размещали то так, то этак в зависимости от традиций, а серийный номер на корпусе просто стерли; впрочем, большинство нейтральных транспортных судов вполне обходилось без этой детали.

Поначалу адмиралтейские спецы считали, что большую часть времени невидимки ходят на инерциальном автопилоте — по крайней мере в призрачном режиме, — поэтому им необходимо довольно часто проверять свое местоположение. Основываясь на этом предположении, Колхаун некоторое время держал свой корабль вблизи хорошо известных космических маяков на пересечениях основных торговых путей. Заглушив кристаллы главного хода и ходовые генераторы, он клал судно в дрейф, притворяясь подбитым или потерявшим управление. Один раз мощные КА'ППА-приемники «Приза» перехватили КА'ППА-обмен двух невидимок, которые находились относительно близко. Увы, кончилось все это ничем.

В другой раз Колхаун пытался вызвать на себя атаку невидимки, передавая открытым текстом КА'ППА-грамму своему «судовладельцу» на Гелике:

ПОПАЛ ГРАВИТАЦИОННЫЙ ШТОРМ ТЧК НАХОЖУСЬ ТОЧКЕ ГТ*21/-18,154 ТЧК РАССЧИТЫВАЮ ШВАРТОВАТЬСЯ ПРИЧАЛА КССС ГЕЛИКЕ 2-Ю ВАХТУ ТРИ ДНЯ

По предварительной договоренности с Гелика им послали ответную КА'ППА-грамму:

ВАШЕ СООБЩЕНИЕ ПРИНЯЛ ТЧК ВАШ ОСОБО ЦЕННЫЙ ГРУЗ ПОЗАРЕЗ НУЖЕН ГОРОДЕ

Этот трюк вообще не сработал; правда, как предположил Урсис, невидимки, возможно, просто не прослушивали всех частот.

Первого своего невидимку «Приз» подманил, послав в эфир другую серию отчаянных призывов о помощи на межгалактической волне, выделенной специально для аварийных сигналов. На этот раз они пожаловались на сбои в работе навигационной аппаратуры и просили подтвердить их местоположение. Брим с Дженнингс вели корабль-приманку на скорости значительно ниже световой мимо какой-то крупной двойной звезды. Когда с их КА'ППА-антенны сорвалась третья серия сигналов, Брим услышал, как Барбюс объявил о появлении цели, заходящей на них с кормы. Сообщение торпедиста вызвало на мостике заметное оживление.

— Это невидимка, коммандер Колхаун, — доложил старшина по интеркому. — Я трижды выключал Н-прожектора, и он трижды исчезал.

— Отлично, Барбюс, — поблагодарил Колхаун. — Не упускай его из виду.

На корабле раздался сигнал боевой тревоги, и тут же по интеркому начали переговариваться орудийные расчеты.

— Цель в зеленом секторе, девяносто девять, зенит девяносто пять, дистанция сто десять и сохраняется…

— Сбавь ход, Вилф, — попросил Колхаун. — Посмотрим, удастся ли нам подпустить его немного поближе.

Брим кивнул и убавил скорость на несколько узлов. — Цель в зеленом секторе, девяносто шесть, зенит девяносто восемь, дистанция сто шесть. Эй, смотри, он приближается…

Брим снова осторожно уменьшил подачу энергии на генераторы.

— Цель в зеленом секторе, девяносто шесть, зенит девяносто семь, дистанция… Ого… подожди-ка: они тормозят. — Из динамика интеркома послышалось непереводимое ругательство. — Дистанция сто десять… дистанция сто тринадцать… сто пятнадцать и сохраняется…

Брим прикусил губу. Он знал, что сам вынудил капитана Облачников затормозить, этот хрен явно сблизился с «Призом» по собственной неосторожности.

— Это моя ошибка, — пробормотал он, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Спокойно, сынок, — мягко произнес Колхаун. — Он у нас на крючке.

Но на деле ничего так и не случилось. Оба корабля целых два метацикла играли друг с другом в кошки-мышки, прежде чем невидимка устал от опасных забав, сменил курс и исчез в черноте космоса.

Брим никак не мог выкинуть этот досадный эпизод из головы, поскольку винил в неудаче исключительно себя. Через два дня, сидя с Колхауном, Урсисом и Барбюсом в крошечной кают-компании, он снова завел разговор на эту больную тему.

— Если Облачники до сих пор считают себя невидимыми, — сказал он, — я совершенно не понимаю, кой черт они не подходят к нам ближе.

— Если уж на то пошло, я никак не возьму в толк, почему они не пальнули в нас раз-другой, — хмуро добавил Колхаун.

— Возможно, мы просто находились вне радиуса досягаемости их разлагателей, — заметил Урсис. — Мы ведь тоже не могли стрелять в них.

— Но уж торпедой в нас запустить им никто не мешал, — возразил Колхаун.

Урсис кивнул, задумчиво попыхивая своей трубкой-земпа.

— Если только Облачники не истратили весь запас торпед на конвои, — предположил он. — Наши конвои идут сейчас на Гелик каждый день.

Барбюс почесал в затылке и кивнул, словно придя к решению.

— С позволения джентльменов, — сказал он, — мне кажется, нужно учесть и третий возможный фактор.

— Что ты имеешь в виду, старшина? — спросил Колхаун, уставясь на него поверх очков. — Неопытные экипажи, коммандер, — заявил Барбюс. — Я просмотрел все сообщения о невидимках. И сдается мне, эти корабли начали использовать пару месяцев назад. Верно?

— Не допустим, — задумчиво сказал Колхаун, глядя на двух других Синих Курток. — Вилф? Ник? Что вы на это скажете?

Брим согласно кивнул.

— Так вот, господа, — продолжал Барбюс, — если это так, по моим подсчетам, на целую Лигу найдется десять… от силы пятнадцать экипажей невидимок, успевших пройти полный курс подготовки к полетам. Да и из них большинство — испытательные команды, которых, как правило, вообще не посылают на боевые задания. Те, которых мы встретили, только-только вставали, так сказать, на крыло. В общем, учебный полет.

Урсис щелкнул когтями.

— Звучит Целительно, друг Утрилло, — воскликнул он. — Неопытные экипажи действительно могут бояться выдать себя — ведь цена подобной неосторожности несопоставима с возможностью уничтожить «Приз» или даже «Судьбоносный».

— Еще бы, — согласился Колхаун. — Если кто-то начнет пальбу, но не накроет корабль с первого залпа — или по крайней мере не выведет из строя связь, — вся ихняя программа относительно невидимок накроется медным тазом прежде, чем они разработают тактику и боевые приемы. Барбюс кивнул.

— Примерно так я и думал, — признался он.

— Выходит, если ты прав — а сдается мне, так оно и есть, — сказал Колхаун, — нам будет не так-то просто подойти к ним на выстрел..

— Это не так уж и важно, — вдруг перебил его Брим. — Возможно, нам и не надо подпускать их ближе. — Он торжествующе оглядел сидевших. — На этой сумасшедшей боевой шлюпке, которую дала нам капитан Коллингсвуд, установлены семидесятипятимиллиираловый «Брентанно» и целая батарея бластеров триста третьего калибра. Эта шлюпка может обогнать любу> посудину в нашей Галактике. Если только как следует все устроить, можно будет открыть огонь, прежде чем Облачники поймут, что же происходит.

Колхаун расплылся в улыбке.

— Знаешь, сынок, я так и думал, что у тебя в запасе имеется что-нибудь в этом роде. Вот только если тот невидимка, которого вы видели у Мю Зебулона, типовой, преимущество в огне-то на их стороне. Любое попадание в вашу скорлупку — и она испарится к Вуту.

— С этим не поспоришь, — мрачно признался Брим. — Но не забывайте, эффект внезапности работает на нас. И неопытность Облачников — тоже. — Он оглянулся на Барбюса. — Что скажешь, старшина? Хочешь рискнуть?

— В любой момент, лейтенант, — с улыбкой заверил его Барбюс. — Все, что нам теперь нужно, — это невидимка.

* * *

Меньше чем через сутки, когда кораблем управляла Дженнингс, Брим на всякий случай следил за длинным роем астероидов по правому борту. Рою, казалось, не будет конца. Перехватив шифрованную КА'ППА-грамму от находившегося где-то неподалеку вражеского корабля, «Приз» вот уже несколько метациклов шел в раскраске нейтральной Вишу-Берняги, посылая панические мольбы о помощи после несуществующей поломки двигателей — на межгалактических волнах аварийных сигналов, разумеется.

Брим прислушался к ровному рокоту генераторов старого корабля. Палуба чуть вибрировала. Где-то простучали шаги, хлопнул люк. Он проверил приборы — пусто. Прямо по курсу мигали, предупреждая об опасных скоплениях астероидов, красный и зеленый маяки. Покрутив головой, Брим проверил окружающий космос звезды и больше ничего.

— Тебе не кажется, что нам стоит завести кристаллы? — беспокойно спросила Дженнингс. — Если последняя передача велась с боевого корабля Облачников, нам пора уносить ноги — и поскорее.

— Нет смысла, — улыбнулся Брим. — Нам все равно не уйти от боевого корабля, построенного в течение последнего столетия, — разве что от невидимки в призрачном режиме. А если это один из них, мы сами хотим, чтобы нас поймали… — Он проверил монитор заднего обзора. — Как там гравитационный градиент?

Дженнингс посмотрела на приборы и уже открыла рот, чтобы ответить, но не успела: по всему кораблю ударили колокола боевой тревоги.

— Неизвестный корабль в желтом секторе, надир, десять, — послышался в динамике голос дежурного.

— Команде занять боевые посты! — рявкнул Колхаун. — Занять боевые посты!

Брим бросил взгляд на гиперэкраны: знакомый уже силуэт резко разворачивался, пристраиваясь параллельным курсом в пяти тысячах иралов слева по борту — опять вне радиуса прицельного огня разлагателей «Приза». Впрочем, орудия самого невидимки были нацелены прямо на их звездолет — Бриму казалось, точно ему в лоб. Стиснув зубы, он напряженно ждал выстрела…

Прошел метацикл. Невидимка не открывал огня и оставался в призрачном режиме. Брим давно уже понял, что у него есть шанс выйти живым из этой переделки, поэтому теперь разглядывал корабль облачников с живым интересом. После первого контакта он несколько раз предпринимал попытки сблизиться с неприятелем, но, как бы осторожно ни подвигал он «Приз», невидимка умело сохранял дистанцию. Если догадка Барбюса насчет неопытных экипажей была верна, они видели перед собой еще один корабль в учебном полете.

— Чертовы рулевые Облачников, поди, отрабатывают скрытный подход для своих операций, — пробормотал Колхаун.

— Если они будут продолжать так и дальше, забыв про свои разлагатели, я не против, — объявила Дженнингс.

— Вот только мы здесь за тем, чтобы захватить их, — возразил Колхаун, — а это значит, что нам все-таки надо подойти поближе.

— И всадить им в корму пару хороших разрядов, не испарив при этом всех их секретов, — вмешался Урсис. — Эй, Утрилло, хорошенько следи за своими канонирами!

Барбюс широко улыбнулся:

— Они, с позволения джентльменов, врежут им по первое число. Брим застонал.

— Так я и думал, — сказал он с отчаянием. — Надо было записываться в наземные силы старины Хагбута.

— Ничего, у тебя появится такая возможность, когда мы разделаем эту тварь, — заметил Колхаун. — Слышь, чертовы Облачники никак зимовать здесь решили… Хотя чего им, они ведь думают, мы их не видим. И раз уж никто не знает, какая у них скорость, нам и пробовать не стоит угнаться за ними. Прошли времена, когда старина «Приз» считался скороходом. И потом, чертовски обидно показывать Облачникам, как хорошо мы видим их новые корабли, — по крайней мере пока мы не распотрошим один или два.

Следующие несколько метациклов были серьезным испытанием дисциплины экипажа «Приза». Точнее всех охарактеризовала это состояние Дженнингс, заявив, что ей как-то неловко выступать в роли «живца».

Колхаун только усмехнулся.

— Ты права, — согласился он. — Но ничто не поднимает рыбаку настроение так, как рыба, плавающая вокруг крючка. — Он подумал немного. — Чем бы нам подбодрить нашу рыбку?

— Ну, — протянула Дженнингс, — для затравки можно послать аварийную бригаду на обшивку корпуса корабля — в гражданских скафандрах, которые для нас приготовили.

— Умница, — кивнул Колхаун. — Неплохая мысль. — Он потянулся к кнопке интеркома. — Старшина Барбюс, на мостик, живо!

Не прошло и двадцати циклов, как верзила-торпедист и семь «вишу-берняжских» техников уже хлопотали над левым обтекателем кристалла главного хода, меняя абсолютно исправный плазменный генератор на другой такой же. Бригада Синих Курток потратила два часа, выполняя задачу, с которой они и в худших условиях справились бы за четверть этого времени.

В конце концов Колхаун приказал им возвращаться на борт, пока Облачники не заподозрили неладное.

— Такими безрукими могут быть только штабные офицеры, — объяснил он, качая головой, — и даже Облачники не посылают их на мало-мальски серьезное дело.

Прошло уже шесть метациклов, а Облачники, так и не предприняли никаких действий, если не считать безупречного маневрирования, в точности повторяющего хаотически петляющий курс «Приза» в общем направлении Аталанты. В конце концов Брим не выдержал.

— Кол, — сказал он, покосившись на свой хроноиндикатор, — может быть, нам с Барбюсом все же прогуляться к этим ублюдкам на нашей шлюпке?

Колхаун нахмурился и прикрыл глаза.

— Мне тоже больше ничего не приходит в голову, — ответил он, — пусть это и опаснее, чем кажется на первый взгляд. — Старпом снял очки и некоторое время задумчиво протирал их. Потом, пожав плечами в ответ на собственные мысли, мрачно улыбнулся. — Ладно, сынок. Передавай управление Ардели. Похоже, у вас со старшиной есть возможность проверить свои задумки. Только скажи мне прежде, что у тебя на уме, — ты ведь давно уже обмозговывал это дело.

— Есть, сэр, — охотно откликнулся Брим. — Ардель, штурвал твой. Руль в нейтральном положении.

Когда Дженнингс приняла управление, Брим посмотрел на идущего параллельным курсом невидимку и прикусил губу.

— Я, собственно, не так уж много чего и придумал, Кол, — признался он наконец. — У нас со старшиной будет слишком мало времени на что-то другое, кроме перестрелки. — Брим связался с Барбюсом и приказал ему ждать у шлюпки. — Мне кажется, — продолжал он, — нам надо открыть сначала правый люк, чтобы Облачники не видели, что мы делаем, а потом я раскручу генераторы шлюпки до предела, не трогая тормоза. Тут Барбюс должен дать сигнал, чтобы вы меняли флаг Вишу-Берняги на Имперскую Комету и быстро открывали левый люк. При наших разгонных характеристиках Облачники не успеют уйти, прежде чем мы всадим в них парочку разрядов, даже если они и выйдут из призрачного режима. Колхаун кивнул.

— Звучит разумно, — сказал он. — А потом что?

— Ну… — ответил Брим, — я не знаю, какое на невидимке бронирование, но даже если оно и есть, любое попадание разрушит блоки, которые идут у них по всей поверхности.

— Допустим, — согласился Колхаун. — И если адмиралтейские умники не ошиблись, облачников потом будет лучше видно. — Он нахмурился, потом кивнул в сторону невидимки. — Но что же дальше? Насколько я вижу, им есть чем ответить.

Брим тоже покосился на установленные за мостиком невидимки мощные разлагатели.

— А вот этого, Кол, я еще не знаю. Очень уж трудно предугадать, что будет потом.

Колхаун ткнул указующим перстом прямо в грудь Бриму.

— Ладно, сынок, — сказал он. — Предугадать действительно трудно. Но что бы там ни было, не забывай о главной своей задаче. Иначе ты погибнешь зазря — и корабль твой тоже. — Серые глаза старпома сузились. — Ты, собственно, о задаче-то ничего не сказал. Или у тебя в голове что другое, а?

Брим нахмурился.

— Нет, Кол. Наша главная цель — захватить невидимку.

— Ну да, сынок, конечно, — спокойно ответил Колхаун. — Только ты пока толковал больше о стрельбе. Это дело сослужило тебе добрую службу в прошлом, да и в будущем тоже послужит. Но сейчас тебе предстоит сделать кое-что посложнее, чем разнести неприятеля в клочья. Тебе надо повредить их ровно настолько, чтобы не дать уйти. Главная наша цель — доставить невидимку на Аталанту и сдать разведке. После того как ты разберешься с Облачниками, мы подойдем на «Призе» и высадим на невидимку свою команду. Не спорю, обугленный обломок на абордаж взять легче, но вот толку от него не будет никакого. Понял?

— Но…

Колхаун посмотрел на Брима в упор.

— Я знаю, ты уже все продумал, упрямец этакий. Но захват — в первую очередь. Во всей Вселенной нет ничего важнее — НИЧЕГО, понял? Нет у нас времени ошибаться. Понял, парень?

Брим кивнул.

— Понял, — только и сказал он.

— А вы, остальные? — спросил Колхаун, переводя взгляд с Дженнингс на Урсиса. — Я говорил это не только для молодого Брима.

— Я понял, Кол.

— Я тоже все поняла, Чиф.

— Вот и хорошо, — со вздохом сказал Колхаун. — Ну, молодой Брим. Давай-ка послушаем твои планы еще раз. С самого начала, если ты не против. Лихорадочно думая, Брим бросил быстрый взгляд на гиперэкраны. Невидимка продолжал держать строй. Он кивнул, потом повернулся к Колхауну.

— Я постараюсь не дать невидимке уйти, пока вы не высадите с «Приза» абордажный отряд — с минимальным ущербом для всех трех судов…

— Ага, парень, это уже ближе к делу. А теперь, как ты хочешь это провернуть?

Брим зажмурился, пытаясь не упустить ни одной детали. Наконец он посмотрел Колхауну в лицо.

— В первую очередь выпрыгнуть из люка, как чертик из коробки. Пусть Барбюс сконцентрирует огонь на КА'ППА-антенне невидимки. Это помешает Облачникам предупредить своих, что мы их прекрасно видим. Потом я предполагаю снять разлагатели за мостиком. Потом займемся обтекателями кристаллов главного хода. — Он кивнул. — Готов поспорить, устройства, контролирующие «невидимость», расположены где-то в центре корпуса, в районе энергетических установок, так что надо держать огонь подальше оттуда. Потом, — он пожал плечами, — попытаемся заставить Облачников остановиться или по крайней мере лишим их хода, чтобы вы смогли высадиться к ним на борт. Объяснить это будет нетрудно, Язык разлагателей не требует перевода.

Колхаун мрачно усмехнулся:

— Вот уж правда так правда, парень. Ладно, чем мы можем помочь вам?

— Ну, — улыбнулся Брим, — если Облачники все-таки начнут уходить, постарайтесь держаться прямо за ними. Н-прожекторы установлены только на «Призе». Сделать еще один для шлюпки у нас просто не было времени.

— Неплохо придумано, молодой Брим, — заявил Колхаун и смерил невидимку взглядом. — Вот теперь я вижу, что ты готов действовать. Валяй, парень.

Брим кивнул и облизнул пересохшие губы. — Спасибо, Чиф, — сказал он. — Посмотрим, что у меня получится.

* * *

Барбюс уже суетился у шлюпки, когда Брим, запыхавшись, прибежал туда с мостика. Все лишние уже покинули отсек, а оставшиеся были в боевых скафандрах.

— Мы освободили ее от креплений, лейтенант, — прохрипел в шлемофоне голос Барбюса. — Генераторы уже запитаны, а разлагатели — проверены.

Брим заметил, что защитные крышки с бластеров убраны, а разлагатель расчехлен, и улыбнулся, несмотря на спешку.

— Отличная работа, старшина. Давай-ка садиться. — Он протиснулся в люк и уселся в пилотское кресло.

В считанные тики Барбюс занял место за правым пультом и захлопнул за собой люк — и почти одновременно крышка правого грузового люка «Приза» отодвинулась, открыв зияющую черноту космоса.

— Все готово, — доложил старшина. Брим проверил подачу энергии на ходовые генераторы, щелкнул тумблером, и приборы на его пульте ожили. Потом он поставил ногу на рычаг гравитормозов. — Можно подавать плазму, — доложил Барбюс.

— Тогда заводим левый, — предупредил Брим, щелкая переключателем стартера влево.

— Левый готов, — отозвался Барбюс.

Брим разом двинул рукоятку подачи плазмы и нажал кнопку стартера. Мощный генератор взвыл и тут же осекся — сработал прерыватель. Раз… другой… третий… прерыватель срабатывал все чаще, стены отсека окрасились отсветами выхлопа из дюзы. Восемь… девять… десять… Брим нажал на кнопку «ВКЛ» — генератор чихнул и завелся, сотрясая шлюпку мелкой, ровной дрожью.

— Заводим правый, — объявил Брим, перекрикивая рев левого генератора.

— Правый готов. Брим переключил стартер, подал плазму и нажал на кнопку. Правый генератор раскрутился, фыркнул выхлопом… На десятом срабатывании прерывателя Брим включил генератор — тот завелся, но неожиданно выхлоп ослаб. Избыток плазмы! Стиснув зубы, Брим тщательно отрегулировал подачу энергии, пока генератор не заработал ровно. Брим чуть подвинул рычаги тяги; палуба под его ногами завибрировала от напряжения.

Он кивнул Барбюсу — тот ухмыльнулся и поднял большой палец вверх.

— Приготовиться к переключению опознавательных знаков! — скомандовал Брим швартовой команде по внешней связи, потом приподнял маленькое суденышко примерно на ирал от палубы и развернул так, чтобы его нос завис в нескольких иралах от закрытого пока левого люка «Приза», а хвост высунулся из правого. Брим усмехнулся, представив себе, как выглядит старый корабль со стороны: ни дать ни взять рожающий кит. Потом, изо всех сил утопив в пол педаль гравитормозов, двинул вперед рычаги подачи плазмы.

Мгновением спустя шлюпку потащило вперед, к закрытому люку. Вспотев от усилия, Брим надавил на тормоз сильнее и посмотрел на Барбюса.

— Разлагатели готовы? — хрипло спросил он.

— Будут готовы, — заверил его старшина, — как только мы выйдем из люка.

Брим в последний раз глянул на приборы — все в норме, во всяком случае, с техникой… Он вздохнул и нажал кнопку внешней связи.

— Открывай левый люк! НУ ЖЕ! Люк нестерпимо медленно пополз вверх. Брим стиснул руками рычаги тяги. Рано… еще не пройдем… При том ускорении, на которое он рассчитывал, он не имел права на ошибку. Если рычаги тяги пойдут вперед не одновременно, разница в тяге генераторов раскрутит маленькое суденышко, как детский волчок, и сомнет его корпус чудовищными перегрузками. О том, что случится тогда с ним и со старшиной, думать не хотелось.

— Люк сдвинут наполовину, лейтенант.

— Рано… — Шлюпка билась в тисках гравитормозов как живая.

— Шестьдесят процентов…

— Все равно мало. — Он посмотрел на проем. Еще несколько иралов — и рубка пройдет под нижним обрезом люка. В образовавшемся отверстии уже показался далекий невидимка. Брим понимал, что Облачники пристально наблюдают за их кораблем. Интересно, что они сейчас думают…

— Семьдесят…

Сойдет.

— Держись, старшина! — крикнул Брим. Сердце отчаянно колотилось в его груди. Затаив дыхание, он двинул рычаги тяги вперед до упора и стиснул зубы. Мощные генераторы взревели, как два быка-гиннета в брачный сезон, сотрясая шлюпку так, что нога еле удерживалась на педали. Когда Брим шестым чувством понял, что тормоза больше не в состоянии держать шлюпку на месте, он отпустил педаль и вдруг ощутил, что летит в открытом космосе наподобие ядра из древней химической пушки.

— Разлагатели готовы, лейтенант, — крикнул Барбюс, уставившись взглядом в бегущие по дисплею иероглифы. — Я открыл их на полную мощность, чтобы уж наверняка!

Невидимка стремительно вырастал в лобовых гиперэкранах, похожий на зловещее насекомое невероятных размеров. Вблизи было видно, что его обшивка покрыта паутиной серых трубок различной толщины; казалось, корабль усеян блестящей, прозрачной чешуей. Брим невольно ощутил неприятный холодок в желудке. Невидимка удивительно действовал на психику — хотелось раздавить его, как омерзительного жука.

Спустя, казалось, целую вечность открыл огонь разлагатель Барбюса, затем к нему присоединились бластеры. На обтекателе ходового кристалла невидимки вспыхнула цепочка разрывов, и несколько «чешуек» оторвалось.

— Эй! — предостерегающе крикнул Брим, стараясь перекричать ужасающий грохот. — Сначала антенну! Мы уже почти пролетели!

— Есть, сэр, — крикнул в ответ Барбюс. — Как только смогу — я, так сказать, пристреливаюсь на ходу!

Разрывы переместились по корпусу вражеского корабля вперед, и все же они едва успели. Облачники начали медленно отворачиваться от шлюпки, с каждым тиком ухудшая условия для прицельной стрельбы. Брим затаил дыхание — шлюпка пронеслась над ходовым мостиком невидимки. Последнее, что он видел, — это разлетающаяся на куски башенка КА'ППА-антенны и два зловещего вида разлагателя, поворачивающиеся в его сторону.

— Отличный выстрел, старшина! — торжествующе крикнул Брим, резко разворачивая шлюпку для второго захода. И тут сердце его ушло в пятки. На гиперэкранах остались панорама звездного космоса и старый ED-4, медленно трюхающий в их сторону.

Невидимка исчез!

— Волосатая ноздря Вута! — в ярости закричал Брим. — Нам нужно вернуться в зону действия Н-прожекторов «Приза»! — Тревога стиснула его грудь ледяными клешнями. Что, если старый пакетбот не успеет? Он прикинул на глаз скорость звездолета, потом облегченно вздохнул. «Приз» надвигался как снежная лавина на Содеске!

Внезапно космос расцвел вспышками разрывов. — Эти ублюдки не очень-то меткие, но стараются вовсю, — мрачно заметил Барбюс, пока Брим закладывал крутой вираж, пытаясь вывести машину из-под обстрела. — Если вы довернете еще чуть-чуть влево и вверх, сэр, мне кажется, я смогу стрелять, целясь в источник разрядов. Брим беспрекословно повиновался. Мгновением позже разлагатель на шлюпке ожил — на этот раз с разрушительными для невидимки результатами. Пятый же выстрел сопровождался яркими вспышками в месте, которое казалось совершенно пустым. На пару тиков корабль Облачников сделался видимым, потом снова исчез.

— Отличный выстрел! — крикнул Брим. — Мы им всыпали по первое число, лейтенант! — возбужденно откликнулся Барбюс, всаживая в Облачника разряд за разрядом. Невидимка опять мелькнул на гиперэкранах, потом еще и еще. Облачники прекратили огонь, но Барбюс продолжал убийственно точную стрельбу.

Брим вспомнил слова Колхауна: «Тебе надо повредить их ровно настолько, чтобы не дать им уйти. Главная наша цель — доставить невидимку на Аталанту…» Он как раз собирался крикнуть Барбюсу, чтобы тот прекратил огонь, когда старшина сам перестал стрелять.

— Исчез, — с тревогой выдохнул торпедист. — Просто взял и исчез!

— Что случилось? — спросил Брим, разворачивая шлюпку обратно к «Призу» и его Н-прожекторам.

— Не знаю, — ответил Барбюс, глядя через плечо Брима в звездную черноту. — Я его потерял. — Он посмотрел на Брима и сморщился. — Такое впечатление, что управление принял кто-то другой…

Окончание фразы утонуло в бешеном шквале разрывов — настолько близких, что шлюпку зашвыряло словно пушинку. Вторая очередь легла еще ближе. Брим двинул рычаги подачи плазмы вперед и на мгновение опередил третий залп.

Разрывы вспыхнули там, где они находились только что, — Разлагателями тоже орудует кто-то новый! — рявкнул он.

— Отверните в голубой сектор, лейтенант, — крикнул Барбюс, вглядываясь в свои приборы. — Я заткну этим сукиным детям хайло!

— Не стреляй вслепую! — выдохнул Брим. — Не то повредите что-нибудь важное или вообще взорвете их к чертовой матери. — Он отчаянно тряхнул головой, чуть не врезавшись лбом в пластик шлема. — Мне надо подманить их поближе к «Призу», чтобы вы видели, куда стрелять, — и быстро! — Новый залп положил шлюпку на борт, сорвав обшивку с левого обтекателя и мгновенно изменив направление тяги. Потерявшая управление шлюпка рванулась вбок всего за полтика до четвертого залпа. Разрыв швырнул их в противоположную сторону, и прозрачный фонарь ходовой рубки разлетелся тучей блестящих осколков. На мгновение ослепнув от вспышки, Брим на ощупь сражался с управлением, отчаянно пытаясь выровнять шлюпку, прежде чем перегрузки разрушат корпус.

— Я вижу этих ублюдков! — взревел вдруг Барбюс. — Попытайтесь удержать шлюпку хоть немного, сэр, — вот так, вот так!

Брим до крови прикусил губу. Пот заливал глаза. Убавив тягу правого генератора, ему непонятным образом удалось остановить вращение звезд, до тех пор, пока… Вот они! Прямо по курсу, освещенные Н-прожектором «Приза» не хуже яркого геликанского солнца! Невидимка надвигался медленно, но — хвала Вселенной! — носом, заслоняя рубкой свои разлагатели.

Барбюс не теряя времени снова открыл огонь, и на этот раз он уже не нуждался в пристрелке. Первые же выстрелы накрыли мостик невидимки, разметав гиперэкраны фонтаном осколков. Потом шлюпка нырнула под корпус Облачника, и Барбюс продолжил вести убийственный огонь с другой стороны корабля противника. Отсюда на фоне звездной россыпи темными силуэтами отчетливо выступали крыша рубки и оба разлагателя, а под ними — рваная черная линия и несколько таких же черных пятен, судя по всему, места, где системы невидимости вышли из строя.

Действуя с точностью опытного хирурга, Барбюс вывел из строя оба вражеских разлагателя. Когда Брим сделал разворот, заходя для новой атаки, оба орудия бестолково торчали в разные стороны на почерневших лафетах, а развороченные разрядные камеры багрово светились, открытые пустоте космоса. Да, из этого уже не постреляешь…

Оглянувшись, Брим поискал взглядом «Приз», Старый звездолет приближался, угрожающе ощетинившись своими мощными разлагателями. Черт, они же подставляются для торпедной атаки! В следующее мгновение Брим понял, что не он один заметил такую возможность, — крышки торпедных труб невидимки медленно отворились!

— Они пальнут по «Призу» торпедой! — выругался Барбюс. — Мы не можем позволить этого, лейтенант!

— Пальни-ка им еще в мостик, — угрюмо приказал Брим. — И если они не закроют створки, снеси к чертовой матери всю надстройку.

— С удовольствием, лейтенант! — ответил Барбюс, регулируя что-то на своем пульте. Ослепительная вспышка расцвела всего в нескольких иралах от мостика невидимки. А когда облако сияющей радиации немного рассеялось, вся защитная сетка гиперэкранов исчезла, а две или три его секции зияли пустыми глазницами.

— Фу ты, — пробормотал Барбюс. — Пожалуй, я взял слишком близко.

Несмотря на чудовищное напряжение, Брим не сдержал улыбку.

— Считаем до пяти, старшина. Может, они там слишком потрясены, чтобы соображать быстро. Раз… два… три…

На счете «четыре» очертания невидимки сделались совершенно отчетливыми — корабль вышел из призрачного режима. Мгновение спустя в одном из выбитых гиперэкранов показалась фигура в сером боевом скафандре и подняла руки в недвусмысленном жесте капитуляции. Створки обоих торпедных аппаратов закрылись.

— Что дальше? — спросил Брим, пожав плечами.

Барбюс покачал головой:

— Не знаю, лейтенант. Как вы думаете, они могут взорвать свой корабль или что-нибудь вроде этого?

Брим попытался почесать затылок, забыв про шлем.

— Полагаю, такую возможность исключать нельзя, — сказал он, надеясь, что Барбюс не заметил его конфуза. — Особенно, если у них на борту Контролеры.

— Это жлобы в черных мундирах, которые курят тайм-траву, лейтенант?

— Ага, — кивнул Брим. — Она разъедает им мозги — по крайней мере ту часть, которая ведает этикой. — Он покачал головой. — К сожалению, на дееспособности это никак не сказывается. И если наш невидимка находился в учебном полете, обучение велось именно Контролерами.

— Значит, Контролеры встали за управление разлагателями, когда нас чуть не накрыло, — предположил Барбюс.

— Я бы не удивился. Эти ублюдки неплохо подготовлены — и чертовски преданы своему Негролу. Готов поспорить, сейчас у них идет нешуточная борьба, сдаваться или нет. Ты уж лучше держи разлагатели наготове — на случай, если победят кто не надо.

Барбюс кровожадно ухмыльнулся.

— С превеликим удовольствием, — заявил он, положив палец на спуск разлагателя Не прошло и несколько тиков, как люки, ведущие на носовую палубу невидимки, раскрылись, и из них выбрались примерно тридцать фигур в серых скафандрах, волоча с собой, три бессильно обвисших тела в скафандрах угольно-черного цвета.

Возглавляющие процессию Облачники развернули что-то вроде белого гамака и начали энергично размахивать им в знак капитуляции — Правильное решение, АРШЛОХИ, — прошептал Брим на фертрюхте.

— Именем Вута, что это?.. — перебил Барбюс — еще одна фигура в черном на четвереньках выползала из заднего люка. Остальные явно ничего не видели.

— Молодец, старшина, за этим типом стоит приглядеть как следует, — заметил Брим, расстегивая кобуру на поясе. Ползущий Контролер тем временем добрался до открытого лючка на корме и нацелил туда что-то маленькое, но — судя по его движениям — очень тяжелое.

— Это же БЛАСТЕР! — поперхнулся Барбюс, пытаясь вытащить собственное оружие. — Он сейчас все взорвет!

Брим оказался проворнее. Высунувшись из пробоины в колпаке ходовой рубки, он дважды выстрелил из своего мощного магазинного бластера — подарка Урсиса, — разнеся верхнюю часть туловища Контролера в розовую пыль, от которой отлетели, вращаясь, шлем и детали скафандра. Бластер Облачника уплыл в космос, словно детская игрушка. На передней палубе матросы в серых скафандрах расползались в поисках укрытия, только двое типов с гамаком остались стоять, утроив свои усилия. Брим сунул бластер обратно в кобуру и помахал перепуганным Облачникам, потом повернулся и подмигнул Барбюсу.

— Передай на «Приз», — скомандовал он. — «Один слегка поврежденный невидимка — под новым командованием!»

* * *

Не прошло и четверти метацикла, как Дженнингс аккуратно поставила «Приз» борт о борт с невидимкой. Брим с Барбюсом медленно кружили рядом на шлюпке, не спуская Облачников с прицела своего «Брентанно». К этому времени матросы в серых скафандрах построились в две шеренги и терпеливо стояли, держа руки за головой.

В борту ED-4 отворился люк, и оттуда медленно выполз трап, по которому на палубу неприятельского корабля устремилась абордажная группа с высокочастотными лучевыми пиками наперевес. Возглавляли ее две высокие фигуры. Одна, судя по характерной походке заправского звездолетчика, принадлежала Колхауну, вторая — Урсису. Оба рванули к открытым люкам, отпихивая с дороги оцепеневших Облачников. Пока несколько человек — швартовая команда — заводили на оптические линзы невидимки силовые лучи, остальные следом за Колхауном и Урсисом исчезли в недрах корабля.

Через несколько полных томительного ожидания циклов в выбитых гиперэкранах на неприятельском мостике показались две фигуры в синих скафандрах и помахали шлюпке, а в шлемофоне Брима загрохотал сочный голос Колхауна'— Чертовски чистая работа, парни! Брим, сынок, сработал на отлично. Урсис говорит, что системы, управляющие невидимостью, остались целы.

— Стрельба — заслуга исключительно Барбюса, — возразил Брим, хлопая своего ухмыляющегося товарища по плечу.

— Еще бы, — согласился Колхаун. — Мы проследим, чтобы вы оба получили положенное. — Внизу, на палубе невидимки. Синие Куртки сгоняли уцелевших Облачников в специально оборудованный на средней палубе карцер.

— Кто-нибудь остался внутри? — спросил Брим. — Только мертвечина, — ответил Колхаун. — Двое раненых Контролеров, те, что на палубе, возможно, выживут. — Он зловеще усмехнулся. — Ничего, парни из разведки ждут не дождутся поговорить с ними по душам.

— На мостике было шестеро Контролеров, когда вы разнесли им гиперэкраны, — вмешался в разговор Урсис. — Выжили трое, но все сильно посечены осколками. Они говорят, тот, которого пристрелили, — их капитан в чине провоста, ни больше ни меньше.

— И еще, за тем люком в корме у них хранилась взрывчатка, — добавил Колхаун. — Так что ты пристрелил этого ублюдка в самый последний момент. Он бы разнес в клочки и корабль, и вас самих…

Вскоре после этого разговора Колхаун вернулся на «Приз», который начал кружить на расстоянии примерно кленета от невидимки. Бриму с Барбюсом было приказано держаться следом, насколько это позволяла им поврежденная шлюпка.

— Если Облачники ходят парами, — объяснил Колхаун, — и если ихний друг захочет взглянуть, что это приключилось, я не хочу, чтобы вы отпугнули его своим дурацким видом. Как знать, может, нам удастся добыть и второй трофей.

Впрочем, до этого не дошло. Неожиданно быстро «Приз» был освобожден от патрульных обязанностей эскадрой, состоявшей из трех линкоров класса «Грейффин IV»: «Принцессы Ширрейн», «Гвир Нейввира» и «Грейффина IV». Некоторое время три могучих корабля тоже держались поодаль — на случай, если старый корабль Колхауна приманит еще одного невидимку. Подлинная важность проведенной операции стала еще яснее, когда к этим трем громадам присоединилась четвертая — «Диатом» из пятой эскадры вице-адмирала Плутона, один из самых мощных кораблей Имперского Флота. Обойдя несколько раз вокруг маленького кораблика Облачников, линкоры выстроились вокруг него ромбом (сторона которого составляла никак не меньше двадцати кленетов) так, что теперь прорваться к нему не смог бы никто, разве только флотилия в полном составе.

Что характерно, корпус каждого линкора украшала целая батарея размещенных на видных местах Н-прожекторов, за исключением размеров ничем не отличавшихся от того, что смастерили Урсис с Барбюсом.

Когда «Приз» снова подошел к невидимке, чтобы принять на борт абордажную группу, на сцене объявилось пятое исполинское судно: транспортный корабль «Гомпер Тродорьян», в мирное время ходивший под флагом «Имперской Голубой Ленты» и «призванный» на военную службу сразу же после начала боевых действий. Это угловатое страшилище — примерно 520 иралов в длину и 75 в ширину — напоминало Бриму огромный кирпич со скругленным в знак уважения к атмосферному сопротивлению концом. От киля до верхней палубы «Гомпер» имел дюжину уровней, которые венчало нагромождение надстроек и кранов с массивным мостиком, отчего корабль приобретал несколько угрюмый вид. Как у большинства современных транспортных судов, носовая часть его целиком открывалась и была предназначена для перевозки крупных предметов — например, трофейного невидимки.

Брим покачал головой, завесив шлюпку примерно в сотне иралов от киля «Гомпера».

— Слушай, старшина, — сказал он не без опаски. — Что ты скажешь, если я отведу эту несчастную скорлупку обратно на «Приз»? По-моему, Адмиралтейству больше не нужны наши семьдесят пять миллииралов… У них здесь достаточно разлагателей, чтобы развязать новую войну.

Барбюс согласно кивнул.

— Мысль своевременная, — ответил он с широкой улыбкой. — Но, мне кажется, лучше воевать по-нашему, по старинке. Очень уж много у них тут орудий — не поймешь, кто в кого стреляет…

А еще через метацикл двухсотлетний «Приз», победоносный корабль-приманка, знаменитый пассажирский лайнер, а также бывший кандидат на разделку и переплавку, взял курс на Аталанту — на этот раз в традиционной геликанской раскраске. На бортах его крупными иероглифами значилось «КССС», и он готовился начать новую жизнь в качестве корабля, противостоящего новейшим боевым технологиям. Брим, размышляя на этот счет, не находил в такой перемене ничего особенного. Война вообще сумасшедшая штука.

* * *

Когда шар Гелика заполнил собой старомодные V-образные гиперэкраны, Брим сбавил скорость и начал пологий спуск к Аталанте. Транспортники Лют-Муделя заняли уже исходные позиции, якобы для проведения «секретных» маневров. Поэтому адмирала Пенделя назначили ответственным за оборону Гадора-Гелика, а усилия по укреплению Аталанты достигли максимума. Брим сверился с приборами, потом посмотрел на хронометр. Портовый город находился на полпути к разделяющему день и ночь терминатору. Вполне возможно, Клавдия ждет их прибытия на пристани КССС…

Брим не был разочарован. Свернув к знакомому складу, он сразу же заметил ее в толпе оживленно размахивающих руками встречающих — не помешали и брызги на гиперэкранах. Еще через двадцать циклов, заглушив системы надежно пришвартованного над гравибассейном «Приза», Брим следом за Урсисом спустился по трапу с мостика. Клавдия ждала его. Медведь задержался дружески обнять и поцеловать ее, потом поспешил по железным ступенькам вниз, в кают-компанию, где уже начиналось веселье.

— Поздравляю, герой! — прошептала Клавдия, откидывая назад роскошные каштановые волосы и беря Брима за руку. — Вы должны ужасно гордиться собой.

Брим улыбнулся, заглядывая ей в глаза.

— Мне кажется, я и впрямь радуюсь всему, — признался он, — хотя стрелял-то все-таки Барбюс.

— Не считая последнего выстрела, — поправила она, подмигивая. — Который спас всю операцию. Видите, я уже читала ваш рапорт.

Брим зарделся.

— Ну… — Потом лицо его просветлело. — Гм, — произнес он, поднимая палец. — Готов поспорить, одного вы еще не знаете.

— Чего же? — спросила Клавдия с наигранным нетерпением.

— Того, что успешное завершение операции сделало сегодняшний день тем самым «как-нибудь», которое мы друг другу пообещали.

— О Вилф, — простонала Клавдия, и от улыбки на ее лице не осталось даже следа. — Вы всегда прилетаете… не по графику прибытия конвоев… ну, вы понимаете. На этот раз… никто не знал, когда вы вернетесь, и…

Брим даже зажмурился от досады.

— Кажется, я понимаю. Если честно, совсем недавно я и сам не знал, когда мы вернемся. — Он прикусил губу. — Значит, сегодня еще не «как-нибудь»?

Клавдия на мгновение покраснела, потом улыбнулась и, тряхнув головой, разметала волосы по плечам.

— Ладно. Не буду врать вам, будто у меня не было планов на сегодняшний вечер… — Она вдруг нахмурилась и в упор посмотрела ему в лицо. — Я давно мечтала провести еще один вечер с вами, Вилф Брим. Значит, пусть так и будет…

Брим протестующе поднял руку:

— Клавдия…

— Никаких «Клавдий», мистер Брим, — перебила она с улыбкой. — И раз уж ваш «Непокорный» не вернется раньше завтрашнего дня, я подхвачу вас у ворот КССС в… — она глянула на хроноиндикатор, — в начале вечерней вахты. Вы не возражаете?

Брим усмехнулся и счастливо кивнул.

— О моя прекрасная леди, — произнес он. — Я чертовски польщен, правда.

— Вот и хорошо, — подмигнула Клавдия. — А теперь ступайте в кают-компанию, пока я схожу позвонить. Я буду через несколько циклов…

* * *

Клавдия оказалась верна своему слову. Ее маленький глайдер — потрепанный еще сильнее, чем в последний раз, когда Брим его видел, — затормозил у входа на склад КССС как раз, когда склянки отбивали начало вечерней вахты. Прохладные осенние сумерки сгущались на узких городских улочках, а в воздухе пахло дымом. Когда Клавдия потянулась, чтобы отпереть пассажирскую дверцу, она показалась Бриму еще прекраснее. На ней были пушистый белый свитер, темная трикотажная юбка, черные чулки и высокие сапожки. Пряди шелковистых волос обрамляли правильный овал лица.

— Прокатиться хочешь, морячок? — спросила она, так взмахнув длинными ресницами, что Брим едва не оглох от собственного сердцебиения.

— Больше всего на свете, — ответил он, пытаясь прийти в себя. Долгое мгновение они сидели молча, глядя друг на друга. — Звездами клянусь, — прошептал он наконец, — вы прекрасны.

Клавдия прикусила губы в капризной улыбке.

— Лестью вы добьетесь чего угодно, мистер Брим, — ответила она; Брим был одет в штатский костюм, оставшийся ему в наследство после операции, — если только я не замерзну до смерти, пока вы не закроете дверцу.

— Прошу прощения, — опомнился Брим. — Я только простой звездолетчик.

— Простой звездолетчик, да?

— Нет, правда. Кстати, я даже не знаю, куда мы едем.

Глаза Клавдии озорно блеснули.

— Ну, — ответила она, петляя по извилистым улочкам, — сначала я собиралась отобедать с вами в одном кабаре на холме. Но раз уж вы простой звездолетчик, я подумала, что вы, возможно, почувствуете себя уютнее где-нибудь попроще — скажем, у меня дома. Вы не возражаете?

Брим вздохнул, устраиваясь на скрипучем сиденье. Ни одно из пилотских кресел не казалось ему удобнее этого, потертого и продавленного.

— Не могу представить себе ничего более прекрасного, мадам, — ответил он. — И более желанного.

* * *

Клавдия жила в старом-престаром трехэтажном доме на углу двух мощенных булыжником переулков в своем любимом Рокоццианском квартале. В свете фонарей было видно, что стены древнего здания сплошь покрыты великолепной рельефной резьбой. Маленькие деревца, облетевшие к зиме, росли на ажурных балконах и в кадках по обеим сторонам обрамленного резьбой подъезда.

Прилегающие улицы, рассчитанные на движение транспорта, которым пользовались тысячу лет назад, оказались забиты припаркованными машинами всех форм и размеров, и некоторое время казалось, что им придется проделать остаток пути пешком. Тем не менее, когда Брим уже приготовился вылезать, Клавдия мастерски втиснула глайдер между блестящим лимузином и полуразвалившимся развозным фургоном меньше чем в квартале от своего дома. Брим не удержался от аплодисментов в адрес ее водительского мастерства. Потом они выбрались из машины и зашагали по неровной булыжной мостовой, смеясь и болтая на любые темы — кроме войны.

Квартира Клавдии занимала весь верхний этаж. Из широких двойных дверей ее старомодной гостиной открывался великолепный вид на ночной порт — освещаемый вспышками молний надвигающейся с моря грозы. Панели потолка нежных пастельных цветов обрамляли белые рейки каркаса. Шторы, мебель, ковры — все было подобрано безукоризненно и создавало законченный, совершенно женственный стиль. Украшенный изразцами камин уютно светился углями, согревая, как показалось Бриму, всю истерзанную войной Вселенную. Бархатные звуки, негромкой музыки наполняли комнаты, гармонично дополняя ароматы древесного дыма, духов и пекущегося хлеба.

— Ну как, нравится?

— Нравится, — тихо ответил Брим, вешая плащ на вешалку. — Квартира прекрасна — как и ее хозяйка.

Клавдия улыбнулась.

— Я попросила экономку затопить камин, — сказала она, присаживаясь на большую мягкую кушетку. — Похоже, я удачно рассчитала время. — Она прикурила от огня ароматическую сигарету из му'окки и махнула в сторону стенного шкафчика, висевшего между двумя старыми на вид картинами. — У меня там и э'ланд, и — если верить моему торговцу — вполне приличное логийское вино. Мистер Брим, если вы будете так добры налить, я, с вашего позволения, как истинная патриотка начала бы с э'ланда.

— Подобный патриотизм заслуживает уважения, — с наигранной серьезностью ответил Брим. — К счастью, национальным напитком на Карескрии считается вода, по большей части отравленная, так что я свободен от патриотических предрассудков. — Он отворил резную дверцу. В мерцании парящих светомодулей блестели бутылки самой разной формы. Они стояли на нескольких полках, с трех сторон окружая расположенную на уровни груди стойку. На последней красовались два хрустальных бокала, хрустальный графин с прозрачной жидкостью, пахшей э'ландом, и полдюжины бутылок старого логийского вина Выбрав вино, Брим наполнил два бокала и отнес их к кушетке.

— За «как-нибудь», которое наконец наступило, — объявил он, подавая бокал с э'ландом Клавдии и осторожно коснувшись его своим.

— За сегодняшний вечер, — произнесла она, глядя на него снизу вверх.

Она была так соблазнительна, что Брим с трудом совладал со своими эмоциями. Сделав глубокий вдох и большой глоток из бокала, он отступил к дверям и принялся смотреть на россыпь огней у кромки залива. Пока он стоял так, далеко-далеко на поверхности воды вспыхнул огненный язык, вытянулся, пронесся, набирая скорость, и взмыл в небо, громыхнув напоследок так, что в шкафу задребезжали стекла. Посадочные огни исчезли среди звезд, и только тогда Брим почувствовал, что Клавдия стоит рядом.

— Вы любите космический полет, правда? — тихо спросила она.

— Это почти все, что я знаю, — ответил Брим, глядя в ее карие глаза. Вдруг, словно повинуясь чьей-то команде, он поставил бокал на столик и привлек ее к себе. Чувственным аромат духов Клавдии бил ему в ноздри и кружил голову. Она не сопротивлялась, прижимаясь к его груди и ища глазами его взгляд, чуть приоткрыв рот и округлив губы.

— Могу я поцеловать вас? — прошептал он.

— Ну наконец-то, — чуть хрипло произнесла она и осторожно обвила его шею свободной рукой. Дыхание ее чуть отдавало му'оккой и э'ландом.

Брим почему-то затрепетал, как зеленый пятнадцатилетний мальчишка. Он крепче обнял ее, прижимаясь губами к ее рту до тех пор, пока зубы их не соприкоснулись. Дыхание Клавдии участилось, а рот приоткрылся шире. Его дыхание тоже сделалось чаще, а сердце отчаянно билось в груди.

Потом рука ее на его шее ослабла, а губы оторвались от его рта. Клавдия перевела дух, открыла глаза и откинулась назад в его объятиях, удивленно покосившись на бокал э'ланда, который держала под опасным углом.

— Вилф Брим, — произнесла она со смущенной улыбкой, — если мы будем продолжать в том же темпе, я залью э'ландом весь свой ковер и… — Она махнула свободной рукой. — Ну, поймите… мы ведь еще даже не пообедали.

— Еще раз, — взмолился Брим. — Еще один такой раз, и в результате от нашего обеда останутся одни головешки.

Брим отпустил ее, и они вернулись к кушетке, сели по углам, сбросили обувь и допили свое вино. У них была целая Вселенная тем для разговора и шуток, но Брим, как ни старался, больше не мог отвести взгляда от ее ног. Да и сама Клавдия не слишком-то торопилась одергивать юбку, задравшуюся выше колен, когда она уселась, откинувшись на подушки.

Потом Брим заново наполнил бокалы, потом — по настойчивому звонку спрятанного где-то таймера — следом за Клавдией прошел на кухню, стены которой были увешаны полками, заставленными кухонной утварью всех форм и размеров. Однако царила здесь, несомненно, большая плита из черного металла, явно по-древнему действовавшая на открытом пламени. Брим улыбнулся — это ни капельки не удивило его, хотя все, что он знал о хозяйке этой квартиры до сих пор, имело отношение только к технологии межзвездного перелета.

Нарядившись в складчатый передник и толстые рукавицы-прихватки в цветочек, Клавдия открыла духовку и достала из нее два буро-золотых каравая хлеба, которые поставила остывать на ближайшую полку. Караваи наполнили воздух таким ароматом, что Брим немедленно обнаружил, что может — ну, хотя бы в некоторой степени — думать о чем-то другом, кроме этой соблазнительной женщины.

Клавдия довольно быстро накрыла на стол, а Брим, сидя по-царски в массивном деревянном кресле, восхищенно глядел, как она колдует с тарелками. Собственно, своего кулинарного опыта у него не было вовсе. Со времени первых налетов Кабула Анака он знал только казенное питание — когда оно было доступно, конечно. Теперь же, купаясь в волнах тепла и дразнящих запахов, он с удовольствием созерцал самую красивую женщину в самой необычной кухне, какую он только мог себе представить.

Наконец — когда Брим уже собирался пообещать, что вот-вот вцепится зубами в кресло, — Клавдия наполнила новые бокалы на дорогом стеклянном столике в еще одной полуосвещенной комнате. Потом она торжественно водрузила на него дымящуюся супницу с полукруглой серебряной крышкой и разлила суп по тарелкам. Обильный обед, сопровождаемый довольно большим количеством логийского вина, занял все их внимание, так что беседа очень нескоро вернулась в прежнее русло.

Значительно позже, после изысканного десерта — Клавдия призналась, что он покупной, — они вернулись на кушетку к камину, прихватив с собой бокалы с недопитым вином. На этот раз Брим сел ближе. Он ощущал себя восхитительно сытым и слегка навеселе после второй бутылки вина. Клавдия откинулась на подушки, затянувшись сигаретой из му'окки в длинном серебряном мундштуке. Щеки ее раскраснелись, а юбка открывала головокружительный вид на ногу в черном чулке. Не говоря ни слова, Брим обнял ее за плечи.

Только несколько мгновений спустя Клавдия повернулась и взглянула на него с каким-то странным выражением в карих глазах. В конце концов она, похоже, приняла какое-то решение, ибо поставила свой бокал на край стола и, рассыпав искры, раздавила недокуренную сигарету в пепельнице. Потом, чуть улыбнувшись, взяла бокал из его руки и поставила рядом со своим, откинулась назад и глубоко вздохнула. Глаза ее поблескивали в темноте.

— Вы очень симпатичный и, я бы сказала, привлекательный мужчина, мистер Брим, — вздохнула она. — Вы не собираетесь попросить меня о новом поцелуе?

Прежде чем Брим понял, что делает, он страстно привлек ее к себе и прижался губами к ее приоткрытому рту. На этот раз они начали осторожно, нежно, но когда Брим ощутил на своих губах ее влажные, горячие десны, сердце его снова отчаянно заколотилось в груди, а решимость держать себя в руках испарилась, так и не успев оформиться.

Неожиданно Клавдия обвила его шею руками и как-то отчаянно стиснула. После этого события приняли куда более решительный оборот.

— Это м-может выйти из-п-под контроля, — неуверенно пробормотал Брим, на мгновение открывая глаза.

— Знаю, — прошептала она в ответ. — Боюсь, уже вышло…

Рука Брима скользнула вниз, к ее груди, оказавшейся гораздо больше, чем он ожидал, — восхитительно тяжелой и упругой под его пальцами… Потом дыхание окончательно отказалось повиноваться ему, и он оторвался от нее на мгновение, жадно глотая воздух.

— Не надо, Вилф, — прошептала Клавдия, отводя его руку. — Не в первый раз, пожалуйста.

— П-простите, — пролепетал он, отчаянно пытаясь совладать с собой, однако, как он ни старался, страсть охватывала его все сильнее — и, судя по всему, ее тоже.

Брим снова провел рукой по округлости ее груди, а удары сердца отдавались в ушах грохотом пошедшего вразнос ходового генератора.

Изогнувшись всем телом, Клавдия еще раз дотронулась до его кисти — и пальцы ее на мгновение задержались. Потом, со стесненным вздохом она медленно стащила свитер и отложила его в сторону.

— Что толку противиться, — прошептала она прерывающимся от напряжения голосом. — Ничего не поделаешь, если я так хочу тебя.

— Вселенная… — прошептал Брим, ощущая под пальцами ее нежную, горячую кожу. Мгновение спустя он уже ласкал ее сразу набухший сосок, язык ее жадно шарил по его деснам, а рука потянулась вниз, в пах. Повозившись с застежкой, она чуть слышно застонала и прижалась к нему еще крепче Он был уже готов…

* * *

Долгое время после окончания своего первого — и абсолютно безумного — любовного слияния Брим с Клавдией лежали молча, крепко обнявшись, под уютное пощелкивание углей в камине. Наконец он встал и подбросил в огонь полено. В багровых отсветах пламени влажное от пота тело Клавдии то выступало из глубоких теней, то снова почти пропадало.

Брим молча смотрел на лежавшую рядом прекрасную женщину. Если бы он сознательно искал полную противоположность Марго, он не нашел бы никого лучше. Одна была блондинкой с почти прозрачной кожей, вторая — темноволосой смуглянкой. Грудь у Марго была маленькая, с розовыми сосками, у Клавдии — большая, округлая, с сосками в больших темных ореолах. Марго была довольно крупная, но с поистине королевской осанкой. Клавдия была невысока, зато великолепно сложена, и тело ее было тронуто полнотой совсем чуть-чуть и как раз там, где надо. Правда, схожи они были в одном: обе предавались любви истово, без остатка, с великолепным бесстыдством, какое трудно себе даже вообразить.

Брим с Клавдией то задремывали, то занимались любовью, пока рассвет не окрасил грозовой горизонт над морем в серый цвет. Брим лежал на кушетке, любуясь ее красотой в отсвете догорающего камина, когда слух его уловил далекий, но знакомый грохот — «Непокорный». Накинув на плечи плащ, он подошел к залитому дождем окну как раз вовремя, чтобы увидеть знакомый силуэт, вынырнувший из облаков. Сияя посадочными огнями, крейсер описал над гаванью идеальный полукруг. Только Арам может вести корабль с такой точностью, с усмешкой подумал Брим. Когда «Непокорный» заходил на посадочную прямую, он буквально слышал звучащую в голове молодого азурнийца литанию: скорость ровно сто семьдесят, ни больше и ни меньше… три четверти энергии на подъемные… поправка на боковой ветер… всю энергию на подъемные и сразу же крутой поворот на ветер…

Клавдия зашевелилась на диване, и Брим обернулся. Она открыла глаза, ни капли не стесняясь своей наготы — словно они жили вместе уже не первый год.

— Это ведь был «Непокорный»?

— Верно, — ответил он с улыбкой. — Как ты догадалась?

— Глядя на тебя, Вилф Брим, — ответила Клавдия гордо. — Мне кажется, я уже знаю тебя немного.

Брим сбросил плащ на журнальный столик и сел рядом с Клавдией, немного боясь еще ее красоты. Он взял ее за руку, заглянул в глаза.

— Что еще ты обо мне знаешь? На лице Клавдии заиграла легкая улыбка, и она сжала его пальцы.

— Ты действительно хочешь это знать? — спросила она, вдруг посерьезнев. — Действительно хочу. — Брим с улыбкой погладил ее по животу.

— Гм, — произнесла она, довольно потянувшись под его рукой. — Единственное, о чем я знаю наверняка, — это о твоей глубокой, преданной любви к глубокому космосу и тем кораблям, что бороздят его. Но это, — вид у нее сделался чуть отстраненный, — я тебе уже говорила. — Она вдруг нахмурилась, потом улыбнулась завистливо. — И из-за этого ни одна женщина не может полностью завладеть тобой и твоими мыслями, верно?

— Не знаю, — задумчиво ответил Брим, оказавшись вдруг где-то на полпути к Торонду. — Может, это и верно. Даже слишком… — Он отнял руку. — Что еще ты читаешь у меня на лице?

— Что ж, — негромко сказала Клавдия. — Иногда у тебя в глазах горечь, Вилф. Мне кажется, в твоей жизни есть кто-то еще. — Она задумчиво улыбнулась. — Я с самого начала боялась, что так оно и есть. — Она вдруг нахмурилась и прикусила губу.

Брим осторожно положил руки ей на плечи.

— Я не хочу лгать тебе, — сказал он, легко коснувшись ее губ. — Есть человек, кого, мне кажется, я люблю, но она ужасно далеко, и…

Лицо Клавдии возмущенно насупилось.

— Кто-то, кого ты любишь? — негодующе спросила она, силой усаживая его. — Великая Вселенная! — Она сердито махнула на разбросанную в беспорядке одежду. — Я со счету сбилась, сколько раз мы занимались сегодня любовью — что она подумает теперь о тебе? — Клавдия опустила взгляд на его руку, снова лежавшую у нее на животе. — И что она подумает обо мне? Ты мог бы по крайней мере сказать мне об этом раньше, Вилф Брим. Не скрою, я сошла с ума не меньше твоего, но я не привыкла развлекать мужчину, принадлежащего другой! — Она свирепо посмотрела на него в упор. — Может, ты и не знаешь, но для одинокой девушки, живущей в портовом городе вроде Аталанты, с этим нет никаких проблем. Если бы мне просто хотелось трахнуться, мне незачем было бы искать ТЕБЯ.

Брим открыл было рот, но она подняла руку.

— Я еще не договорила, лицемер несчастный, — продолжала она, плотно сжав колени. — Если бы я захотела, я с легкостью меняла бы мужчин каждую ночь — но у меня для этого слишком много гордости. И позволь сказать тебе: я НИКОГДА не занималась любовью с мужчиной, которого считала принадлежавшим другой женщине. — Клавдия тряхнула головой. — Говоришь, она далеко, да? Ох, бедняжка! Почему бы тебе тогда просто не снять шлюху?..

Брим стиснул зубы и молча ждал, пока она выговорится. Потом решительно положил руку ей на плечо.

Клавдия нахмурилась, но руку не стряхнула.

— Ты ведь не дала мне договорить, — спокойно сказал он, глядя ей в глаза.

— Верно, не дала, — ворчливо согласилась Клавдия. — Но разве нам есть еще о чем говорить?

— Есть, — так же спокойно продолжил Брим. — Не спорю, сегодня я думал не мозгами, а совсем другим местом. И то, что ты обо мне думаешь, во многом верно, даже слишком верно. Но, — добавил он, подняв вверх указательный палец, — когда я говорил, что эта женщина далеко, я имел в виду не только физическое расстояние. Она вышла замуж за другого.

Сурово сведенные брови Клавдии взмыли вверх.

— Замуж! — выдохнула она.

— Замуж, — заверил ее Брим. — Ох, Вут! — пробормотала Клавдия сокрушенным голосом. — Прости меня. То есть я хочу сказать, ее это не слишком огорчило бы, правда?

— Можешь быть совершенно уверена, — ответил Брим. — Собственно, — он задумчиво уставился в огонь, — она бы даже обрадовалась тому, что мы сейчас вместе. — Он осторожно поднес ее пальцы к губам — от них пахло любовью. — Ну вот, — прошептал он. — Теперь ты знаешь мою тайну. Можем мы теперь остаться по меньшей мере друзьями?

Она внимательно заглянула ему в глаза и прикусила губу.

— Да, — сказала она, помолчав. — Мы должны остаться друзьями, это для меня очень важно. Но только друзьями, пусть мы даже будем делить общую постель… или кушетку. — Она улыбнулась. — У меня ведь есть и другие… знакомые. С одним из них я вчера отменила встречу.

— Но никаких далеко идущих планов? — спросил Брим. — Никаких, — категорически отрезала Клавдия. — В противном случае мы с тобой вряд ли изгваздали мою постель вот так. Когда я сделаю выбор, Вилф, и решусь окончательно устроить свою жизнь, это должен быть один-единственный.

— Мне кажется, — кивнул Брим, — я тоже понемногу узнаю тебя все лучше.

— Вот и хорошо, — сказала она. — А теперь, мистер Брим, я хочу знать о тебе еще кое-что.

— Что еще? — удивился он.

— Обещаешь ответить честно? Брим улыбнулся:

— И умереть?

— Ладно, — сказала она, не сводя глаз с его лица. — Скажи, когда ты… задыхался и стонал…

— Ну?

— В общем… о ком ты думал тогда? — спросила она. — О ней или обо мне? Брим облегченно рассмеялся:

— О тебе. Только о тебе, каждый раз. Клавдия снова улыбнулась, блеснув зубами.

— Знаешь, мне почему-то кажется, что ты не врешь.

— Спасибо, — кивнул Брим. — Я, боюсь только, мне нечем доказать тебе это.

— Правда? — удивилась Клавдия и слегка покраснела. — Если тебя это действительно интересует, я знаю средство, с помощью которого ты в два счета можешь убедить меня в своей искренности.

— Что за средство? — совершенно серьезно спросил Брим. — Мне казалось, я сделал все, что в моих скромных силах. — Он осекся, увидев, что Клавдия снова раздвинула колени.

— Докажи мне это, Вилф Брим, — настойчиво прошептала она. — Еще раз…

* * *

Когда первые лучи утреннего солнца проникли в комнату, Брим с Клавдией приняли наконец душ, а потом он блаженно растянулся на постели, глядя, как она одевается и приводит себя в порядок.

— Как я могу сердиться на тебя, Вилф? — спросила Клавдия, не выпуская изо рта полдюжины шпилек и сосредоточенно изучая свое отражение в большом зеркале, висевшем над заваленным всяким барахлом столиком. — Ты нужен мне не меньше, чем я, похоже, нужна тебе. — Она несколько раз взмахнула расческой, потом аккуратно одну за другой воткнула все шпильки в волосы. — И еще, — добавила она наконец, — хоть ты этого, может, и сам не знаешь — или тебя это не волнует, — ты подарил мне самую замечательно буйную ночь, какие только у меня были в жизни. За это я готова простить почти все что угодно. — Улыбнувшись и покраснев разом, она наклонила голову и посмотрела вниз. — Боюсь, мне следует сегодня двигаться осторожнее…

Через метацикл — как раз вовремя, чтобы отрапортовать о готовности заступить на утреннюю вахту, — Брим уже вернулся на «Непокорный» с легким сердцем, твердой уверенностью в том, что обрел хорошего друга, и изрядно ноющей поясницей. Последнее он решил считать платой за столь приятную во всех отношениях дружбу. Впрочем, будь даже у него такая возможность, он не стал бы ничего менять!

* * *

На той же неделе Коллингсвуд пригласила Клавдию и нескольких других ее гражданских коллег по Афере КССС — под таким названием стала известна операция «Кэмпбелл» — на в высшей степени секретную церемонию награждения, имевшую место в запертой кают-компании «Непокорного». Там под одобрительные выкрики и аплодисменты она вручила Колхауну, Урсису и Барбюсу по Комете Империи, как говорилось в приказе, «за отважные действия против последних происков Лиги Темных Звезд». Вслед за этим коммандер вызвала изрядно удивленного Вилфа Брима и вручила ему блестящий золотой конверт, запечатанный Большой Имперской Печатью.

Сбитый с толку и смущенный неожиданным вниманием, Брим распечатал конверт, не особенно прислушиваясь к тому, что говорила в это время Коллингсвуд. Сознания его коснулись только слова «Императорский Крест» и шквал аплодисментов. Он достал из конверта содержимое — личное послание Грейффина IV, приглашавшего его в Авалон, «как только позволят обстоятельства», для персонального вручения высокой награды.

Не веря своим глазам, Брим начал возражать, ссылаясь на незначительность своей роли в успехе операции, но Коллингсвуд только рассмеялась, не желая слушать его объяснений.

— Вы уж простите, лейтенант Брим, — с улыбкой перебила она. — Скажите это лучше при личной встрече самому Императору, когда попадете на Авалон…

Тем же вечером Брим — снова в штатском. — проводил Клавдию на склад КССС, где старый «Приз» официально объявили боевым судном Имперского Космофлота и передали Отделу Особых Операций Адмиралтейства. Звездолету и дальше предстояло выполнять чертовски опасную роль корабля-приманки, для которой его переоборудовали, только теперь его экипаж составляли исключительно добровольцы из «Фирмы», как называли на флоте 000, и базироваться он должен был в новом, потайном месте. По завершении этой миссии корабль предполагалось передать Имперскому Военному Музею на Авалоне в качестве особо ценного исторического памятника.

На протяжении всей церемонии Брим стоял на причале КССС, прикрывая Клавдию своим плащом от холодного ветра и водяных брызг. Выйдя в Большой Канал, «Приз» начал набирать скорость над белеющими в темноте барашками волн, грохоча подъемными генераторами. Когда корабль в каскадах белой пены исчез за углом соседнего склада, Клавдия крепко стиснула его руку, и, повернувшись, Брим увидел, что по щекам у нее струятся слезы.

— Эти «добровольцы» из «Фирмы», — сказала она, немного совладав с собой. — Я слышала, на какие операции они ходят. Мы ведь никогда больше не увидим этот корабль, правда?

Брим прикусил губу. У него в голове роились примерно такие же мысли.

— Может, и нет, — ответил он, когда последние волны, поднятые старым звездолетом, разбились о причал у них под ногами. — И других таких тоже не увидим. Старый «Приз» был каким-то особенным.

— Странно, — заметила Клавдия, когда они, согнувшись под порывами ветра, возвращались в здание склада, — но, мне кажется, так даже будет лучше. Я не могу представить себе «Приз» стоящим в музее… Не место ему там. Ему… ему будет там скучно, Вилф.

* * *

Позже, ночью, когда Клавдия уснула в его объятиях, Брим мечтательно улыбался, вспоминая ее слова. Разумеется, она права. Каждый звездолет, на котором он летал, обладал особой индивидуальностью — «Непокорный» или старый «Свирепый». Да что там, даже карескрийские рудовозы с их подлым нравом… Скорее всего «Приз» проведет последние свои дни в каком-нибудь опасном приключении — вроде тех, к каким он привык в Кловерфилде двести лет назад. А потом исчезнет навсегда, овеянный славой.

Брим молча кивнул своим мыслям и закрыл глаза, сонно наслаждаясь теплом и ароматом духов Клавдии. Не самый плохой конец, думал он, погружаясь в сон. Далеко не самый плохой…