Все еще задыхаясь после спринтерской пробежки с мостика, Брим подоспел к шлюзовой камере за несколько тиков перед тем, как люк откинулся и флювийский посол ступил на борт «Звездного огня». Импровизированный судовой оркестр исполнил невообразимое сочетание взвизгов, писков и лязга литавр, являвшее собой флювийский гимн «И да взойдет звезда Фу'зелъ над полем брани!» — судя по всему, задуманный с целью наводить ужас на потенциальных врагов. Колхаун и Драммонд независимо друг от друга позаботились снабдить Брима литературой о Флюванне и ее обитателях. Впрочем, вряд ли какая-то литература могла подготовить его к встрече с той личностью, которая появилась в люке.

Посол Бейяж оказался стройным, хрупкого сложения типом, словно сошедшим со страниц исторического романа. Когда бы не его торжественные шаги по вестибюлю «Звездного огня», его можно было бы принять за внезапно ожившую статую с Дворцовой площади в Авалоне. Наряженный в мешковатые черные штаны, белоснежную сорочку с высоким стоячим воротничком под шелковым черным пиджаком и алую феску, вокруг которой был повязан небольшой белый тюрбан, он напоминал персонажа с тех немногих туристских плакатов со Флюванны, которые Бриму доводилось видеть. Помимо наряда, его отличали густые черные брови, глубоко посаженные, внимательные глаза бывалого звездолетчика и в довершение всего огромные пожелтевшие усы, острые кончики которых торчали вертикально вверх. Следом за ним из шлюза вывалилась целая вереница дорожных чемоданов всех цветов и размеров.

Казалось, миновала целая вечность, пока музыканты с «Огня» (в большинстве своем артиллеристы за исключением двух явно лишенных слуха стюардов) смолкли и в вестибюле воцарилась относительная тишина, нарушаемая только негромким рокотом генераторов. Посол церемонно поклонился, выпрямился и, приложив кончики пальцев сначала ко лбу, потом к губам, протянул руку ладонью вверх по направлению к Бриму в жесте, означающем по всей Галактике добрые намерения.

— Флювийская дипломатическая миссия испрашивает вашего разрешения ступить на борт К.И.Ф. «Звездный огонь», — торжественно возгласил он, одновременно салютуя во вполне современном духе.

Брим был настолько потрясен, что едва не забыл отсалютовать в ответ.

— Добро пожаловать, Ваше Превосходительство, — ответил он согласно протоколу. — Рад приветствовать вас на борту моего корабля.

— Приготовиться к отсоединению трапа, — послышался из динамиков внутренней связи голос Труссо. Несколько мгновений спустя массивная крышка люка скользнула обратно и с шипением загерметизировалась.

Брим отпустил оркестр. Посол тем временем обменивался рукопожатиями с присутствующими, препоручив хлопоты с чемоданами матросам, на которых его внешность и манеры также произвели немалое впечатление.

— Насколько я помню по тем временам, когда сам ходил в космос, — произнес флювиец, — вам, должно быть, не терпится отдать швартовы и отойти от «Королевы». Верно, капитан Брим?

За обшивкой приглушенно взвыли моторы, отводящие трап от обшивки «Огня».

— Ваша память не изменяет вам, Ваше Превосходительство, — кивнул Брим. — Не угодно ли вам осчастливить своим присутствием нашу ходовую рубку?

— Как сказали бы наши содескийские друзья, капитан, — с улыбкой отвечал флювиец, — «ни злым ветрам, ни жгучему снегу не остановить снежных волков». Вы согласны?

Брим поперхнулся.

— Абсолютно, Ваше Превосходительство, — выпалил он. — Сюда, прошу вас.

Действительно, Флюванна обещала оказаться очень и очень необычным местом.

Брим с Бейяжем заняли откидные места у задней переборки как раз вовремя, чтобы увидеть, как сияющий огнями трап «Королевы Элидеан» убирается в нишу. Мгновением спустя силовые лучи мигнули и погасли.

— Стыковка завершена, — объявила Труссо по внутренней связи. — Всем постам перейти на несение вахты согласно обычному распорядку.

Бейяж присмотрелся к Труссо и заметно оживился.

— Ваш старший помощник? — поинтересовался он.

— Совершенно верно, Ваше Превосходительство. Брови посла поползли вверх.

— Воистину поразительна, — заметил он тоном знатока. — Невысока ростом, но восхитительно сложена… и не слишком молода. Капитан! — встрепенулся он. — Мне совершенно необходимо при первой возможности познакомиться с этой дамой.

Совершенно застигнутый врасплох, Брим открыл было рот, но посол остановил его.

— Ах, капитан, — со вздохом произнес он, — прошу вас, успокойтесь. Не буду же я принуждать вашего в высшей мере соблазнительного помощника… в конце концов, мне этого не позволит мое воспитание. Но если она питает склонность к… скажем так, мужчинам среднего возраста с седеющей бородой, то… — Он пожал плечами, хотя взгляд его выдавал живой интерес.

Брим заставил себя улыбнуться. Он не был в претензии к послу; он даже едва не произнес этого вслух, но в последнее мгновение решил, что будет держаться с этим высокопоставленным дипломатом как можно официальное — по крайней мере пока не узнает его получше.

— На борту этого корабля личная жизнь лейтенанта Труссо является ее личным делом, господин посол, — выдавил он из себя, — если, конечно, это не затрагивает ее профессиональных обязанностей.

Он вдруг ощутил себя таким же сухим и казенным, как эта его фраза.

— Вот и отлично, — заметил Бейяж, не сводя взгляда с Труссо. — Я бы не отказался от небольшой экскурсии по вашему кораблю, капитан. Вы не могли бы освободить эту восхитительную даму от несения вахты, дабы она могла выступить в роли провожатого?

— Э… прямо вот сейчас? — не понял Брим.

— Ну разумеется, — отвечал Бейяж с едва заметным раздражением в голосе. — Только дурак колебался бы, имея перед собой такую возможность. Идемте же, капитан. Кстати, я впечатлен той невозмутимостью истинного профессионала, с какой вы реагируете на очарование этой неотразимой дамы. Впрочем, я не отличаюсь подобной стойкостью, и времени в моем распоряжении всего ничего. — Он приподнял кустистую бровь. — Так мы идем или нет?

— Я сам освобожу ее от вахты, — заявил Брим, приглашая Бейяжа пройти вперед, к постам рулевых. Что ж, он видел перед собой человека дела, падкого на красивых женщин. А Труссо, несомненно, принадлежала к последним.

— Я у вас в долгу, — произнес бородач тоном, в котором явственно слышалось удовлетворение. Он явно привык добиваться своего.

Они подошли к посту; Труссо, казалось, уже ждала их. От ее ослепительной улыбки на мостике словно стало светлее.

— О, капитан, — произнесла она. — Что за потрясающе красивого мужчину привели вы с собой на мостик?

Бейяж не стал дожидаться, пока Брим представит его. Выступив из-за его спины, он цепко ухватил Труссо за безупречно наманикюренные пальцы и с серьезным видом поцеловал их.

— Лейтенант Труссо, — проворковал он, заглядывая ей в глаза, — я известен как Бейяж, ничтожный политик с Флюванны, и я предельно счастлив находиться в вашем обществе.

Брим мог поклясться, что слышит, как Труссо буквально замурлыкала — ни дать ни взять саблекошка с Галации.

— Напротив, это я почтена вашим присутствием, — негромко, почти интимным шепотом ответила она. Взгляд ее оставался настороженным, но лицо приобрело выражение, которое Брим мог бы охарактеризовать исключительно как кошачье. — Могу ли я скрасить чем-либо ваше пребывание у нас на борту?

— Ах, лейтенант, — вздохнул Бейяж. — У меня слишком мало времени на то, чтобы ознакомиться с вашим восхитительным кораблем. Но, возможно, мне удастся уговорить вас быть моим гидом — в самом приличном… — ну, по большей части — смысле этого слова, — добавил он, подмигнув. — Клянусь, я буду ловить каждое ваше слово, словно оно отлито из чистого золота.

— Для меня будет высокой честью провести вас по всем закоулкам этого корабля, — расцвела в улыбке Труссо. — Тотчас же по окончании этой вахты.

— Я в таком восхищении от этого корабля, что не в силах ждать, — простонал Бейяж и вопросительно посмотрел на Брима. — Капитан! — обратился он к Бриму. — Не вы ли обещали мне освободить лейтенанта Труссо от непосредственных обязанностей? Брим глубоко вздохнул.

— Обещал, — согласился он, отчаянно борясь с улыбкой, которая против воли кривила его рот.

— В таком случае умоляю: сдержите свое обещание, — произнес флювиец, буравя Брима взглядом, превращавшим эту вроде бы покорную просьбу в приказ.

— Старпом, — произнес Брим со странным ощущением того, что его красавица старпом прекрасно знает содержание приказа. — Я обещал послу Бейяжу, что сам достою за вас остаток вахты.

— О, капитан, — взволнованно отвечала Труссо, — вы так добры! Ну и конечно, «Огонь» и так уже идет на автопилоте.

Брим так и не удержался от улыбки, когда Труссо увела Бейяжа с мостика. Вот она, оказывается, какой бывает. И уж посол явно был человеком действия, не упускающим подворачивающейся возможности. Так или иначе, первый полет «Звездного огня» на Флюванну обещал стать по меньшей мере оживленным.

* * *

ФЛЮВАННА

«Новый Путеводитель по Флюванне»

Флювийское королевство

Набоб: Мустафа IX Эйрен Великолепный.

916 планет, в т. ч. 8 обитаемых: Андроникус, Каллерил, Драгасус, Орду, Восо Ганнит, Восо Гола, Восо Тувалу и Вогория

Население: (по переписи 52009 г.) 47250000 (средний ежегодный прирост 2,2 %)

Столица: Мажор (план. Орду)

Денежная единица: Флювийский кредит

Язык: Флювийский

Краткий экономический обзор: Валовой продукт — 166 млрд. кред.; годовой доход на душу населения — 1460 кред.; процент земель, пригодных для сельского хозяйства, — 43 %;

Основные с/х продукты — хлопок, табак му'окко, сухие завтраки, сахарный тростник, орехи; процент населения, занятого в промышленности, — 16 %; основные промышленные продукты — силикоидный кварц, текстиль, консервы, сплавы; полезные ископаемые — силикоидный кварц, хром, медь; продукты экспорта — силикоидный кварц, хлопок, табак му'окко, фрукты, орехи, мясопродукты; основные торговые партнеры — Империя и ассоциированные с ней государства, в первую очередь Содеска.

ОСНОВНЫЕ СВЕДЕНИЯ

Большинство современных туристов посещают Флюванну ради знакомства с ее историческими памятниками и археологическими раскопками. На протяжении столетий одна процветающая культура сменялась здесь другой; по меньшей мере десять их оставили уникальные артефакты, часть которых датируется эпохами до начала отраженной в современных хронологиях истории. Столица королевства, Мажор, расположена на Орду, самой крупной из восьми планет, на которых сосредоточено население. Климатические зоны королевства разнятся от субтропических курортных планет с белоснежными песчаными пляжами и разноцветными цветущими ривьерами (Орду, Андроникус и Драгасус), тропических джунглей и плантаций вч'ая (Вогория и Каллерил) и до пустынных пейзажей планетной триады Восо, источника бесценных силикоидных кварцев, торговля которыми является основой флювийской экономики.

Как отмечалось многими флювийскими писателями, отличительной особенностью королевства является его двойственный характер: с одной стороны, оно зиждется на многовековой истории, с другой же — старается не отставать от прогресса. Стоящее одной ногой в прошлом, а другой — в настоящем, королевство неизбежно испытывает некоторое смятение, часто сбивающее с толку наших гостей, что, впрочем, лишь делает его еще интереснее.

Современная Флюванна, испытывавшая в последние годы определенные проблемы политического и экономического характера, может показаться на первый взгляд неблагополучным государством. Однако это ничуть не уменьшает душевной теплоты и радушия флювийцев, с которыми они встречают друзей, — гостеприимность местных жителей вошла в пословицу. Так что приготовьтесь услышать по прибытии на любую из наших дружеских планет: «Zin ilegs'oh!» («Добро пожаловать!»), на что положен ответ «Kud lubs'oh!» («Как я рад быть здесь!»).

* * *

Брим заводил «Звездный огонь» на посадку над пригородами Мажора, а Бейяж тем временем исполнял со своего гостевого кресла роль экскурсовода для сидевшей за пультом второго рулевого Труссо.

— Восхитительно! — с придыханием комментировал дипломат, вытягивая шею. — Золотой остров в ожерелье белоснежной пены! — Он ткнул длинным пальцем в гиперэкраны. — Собственно, эта лазурная гладь носит название Хьемьель — живописная река, несущая свои воды от озера Гонфаль… мы миновали его всего пару тиков назад… к Варнскому заливу, вон той водной поверхности прямо по курсу. Два ее рукава отделяют древнюю, островную часть города от более поздних пригородов. Я сам живу у левого рукава, рядом с вон тем огромным куполом у подножия ближайших холмов.

— Насколько я понял, порт расположен в дальнем конце этого рукава, — заметил Брим.

— Совершенно верно, капитан, — согласился Бейяж. — Это место известно как Левантинский квартал. Выше по течению к нему примыкает военная база… кстати, вы при желании можете видеть отсюда некоторые из самых мощных наших кораблей.

Брим задумчиво кивнул. Даже с такой высоты видно было, что корабли эти явно доисторической постройки. Даже комментарии Колхауна не смогли полностью подготовить его к этому зрелищу. Все это напоминало скорее не базу военно-космического флота, а какой-то огромный музей. Два крейсера, несомненно, относились к древней серии «Шарль Мартель» с парой массивных орудийных башен перед надстройкой и позади нее и еще орудиями в бортовых спонсонах; такие строили веков пять назад. Другие отличались двумя куполами КА'ППА-связи, между которыми перекинулись палубы надстройки. Одним словом, собрание антиквариата со всей Галактики.

— На противоположном берегу от Левантина, — продолжал Бейяж, чуть переведя дыхание, — вон у того моста на остров расположена самая величественная базилика из всех, когда-либо построенных градгроут-норшелитами.

— Возможно, за исключением монастыря в Аталанте, — сухо перебил его Брим, выправляя курс с поправкой на сильный боковой ветер.

— Да, конечно, — с готовностью согласился Бейяж. — Я уже обратил внимание на вашу нашивку за участие в обороне Аталанты. Уж не довелось ли вам самому, своими глазами, видеть вознесение монастыря?

— Нет, — ответил Брим. — Я тогда находился на борту «Непокорного» Регулы Коллингсвуд. Впрочем, я следил за сообщениями по КА'ППА-связи после того, как Ник Урсис разгадал смысл норшелитского девиза.

— В разрушении — возрождение; путь к силе лежит через истину, — процитировал Бейяж, в то время как его рука будто бы непроизвольно погладила Труссо по спине. — Да, то-то, должно быть, был сюрприз!

Брим кивнул, искоса посмотрев на него как раз вовремя, чтобы увидеть едва заметную улыбку Труссо, когда та, не спуская глаз с приборов, легонько шлепнула посла по шаловливой руке.

— К.И.Ф. Ка-пять-ноль-пять-четыре, — послышался из динамика связи голос флювийского диспетчера. — У вас в непосредственной близости судно, крейсер Лиги номер десять-тридцать семь; двадцать иралов в красно-оранжевом секторе.

Брим бросил взгляд на гиперэкраны по правому борту — действительно, там возник и, заложив крутой вираж, пошел пересекающимся с ними курсом здоровенный «Горн-Хофф GH-210».

— Спасибо, мэм, — откликнулся Брим. — Вижу его. Насколько «Звездный огонь» был изящен и обтекаем, настолько корабль облачников казался угловатым. Он явно только что вошел в атмосферу на второй космической скорости, ибо замысловатое нагромождение палубных надстроек и нахмуренная лепешка ходового мостика еще светились от нагрева. Корабль был больше — процентов на десять, хотя сложная форма корпуса не позволяла определить точнее. Впрочем, в том, что касалось орудий, ошибки не было: пятнадцать 321-миллиираловых разлагателей — солидная мощь с любой точки зрения, пусть даже калибром они и уступали двенадцати 406-миллиираловым орудиям «Звездного огня». Брим не без опаски следил за маневрами этой ощетинившейся стволами махины.

— Что-то он лихо разогнался, вам не кажется? — не без оживления заметил Бейяж. — Не стоит ли вам уступить ему дорогу?

Брим хладнокровно удерживал курс.

— Возможно, скорость у него и чуть выше разумной, — спокойно отвечал он. — Но не думаю, чтобы этот тип «Горн-Хоффа» вышел из-под контроля. Я за ним приглядываю.

На мостике воцарилась тишина: дежурная вахта зачарованно смотрела на несущуюся на них метеором бронированную махину. Облачники сменили курс в самый последний момент, пойдя параллельно «Звездному огню» в какой-то половине кленета от них.

— У них рисковый рулевой, — заметила Труссо чуть сдавленным голосом.

— Уж не считаете ли вы, будто они хотели, чтобы мы подвинулись? — с улыбкой спросил Брим.

— Я был готов предложить что-то в этом роде, — признался Бейяж, но в голосе его явственно слышалось восхищение.

— К.И.Ф. Ка-пять-ноль-пять-четыре, вы находитесь в четырех кленетах от маркера, — сообщил диспетчер. — Установите альтиметр на две тысячи пятьсот иралов. Вам разрешается заход на посадку по приборам, полоса два-семь.

— Я К.И.Ф. Ка-пять-ноль-пять-четыре, вас понял, захожу по приборам на полосу два-семь, — отозвался Брим.

Проверив высоту, он положил крейсер в вираж, отворачивая от корабля облачников; впрочем, те и сами отвернули в сторону, получив разрешение заходить на другую полосу.

— Пожалуй, на всякий случай нам не стоит терять их из виду, — заметил Брим, уставив нос крейсера на алый бакен, вспыхнувший на далекой поверхности залива. Два огонька на дисплее перед ним мигнули и слились в один.

— Альтиметр и радиокомпас настроены, — доложила Труссо.

— К.И.Ф. Ка-пять-ноль-пять-четыре, свяжитесь с Левантинским центром, волна два-шесть-пять-пять, — скомандовал диспетчер.

— К.И.Ф. Ка-пять-ноль-пять-четыре благодарит за связь, до свидания, — передал Брим.

В следующее мгновение из громкоговорителей внутренней связи донеслись свисток и команда Труссо:

«Всем постам приготовиться к посадке! Всем постам приготовиться к посадке!» Взвыла сирена, и мостик наполнился грохотом бегущих ног. Зазвенели кружки из-под кф'кесса и прочая мелочь, убираемые в специальные гнезда.

— Есть связь с Центром, — доложила Труссо.

— Спасибо, старший, — поблагодарил ее Брим при виде подтверждающего огонька на приборной панели. — К.И.Ф. Ка-пять-ноль-пять-четыре, идем на высоте две тысячи на полосу два-семь.

— К.И.Ф. Ка-пять-ноль-пять-четыре, говорит Левантинский центр, разрешаю посадку на полосу два-семь, ветер ноль-девять-ноль, направление пятнадцать, порывы до сорока пяти.

Гений Марка Валериана, создателя «Звездного огня», особенно ярко проявлял себя при посадочных операциях. Корабль шел устойчиво, как влитой практически при любой погоде, а уж сегодняшние условия нельзя было назвать иначе как идеальными. На высоте пятнадцати тысяч иралов автоматически выдвинулись спойлеры, что, впрочем, почти никак не проявилось внешне. Разумеется, рулевой ощутил легкое проваливание машины, но сторонний наблюдатель скорее всего не заметил бы ничего.

Брим покосился на Бейяжа — тот уставился в затылок Труссо так, словно, кроме них двоих, на мостике никого не было. Улыбнувшись, Брим сосредоточился на посадке. Тяги шести больших Адмиралтейских гравигенераторов модели А876 хватало с избытком, так что обыкновенно он снижался на минимальной скорости, добавляя порой немного с поправкой на ветер — если только впереди по курсу не было густого тумана или сильных воздушных завихрений. Если же скорость была еще выше, новое детище Валериана попросту отказывалось терять высоту, продолжая парить и парить.

Красный огонь посадочного бакена ровно горел на гиперэкранах переднего обзора, так что Брим, не обращая внимания на стремление корабля остаться в воздухе, продолжал снижение до тех пор, пока гравитационный импульс корабля не коснулся верхушек волн, взбив фонтаны белой пены. На миг пена закрыла гиперэкраны бокового обзора, но тут же они очистились — корабль замедлил ход, зато тучи брызг, поднятые гравитормозами, закрыли обзор вперед, и «Звездный огонь» застыл на месте ровно в двадцати пяти иралах над трехпалым «следом», оставленным его генераторами на поверхности воды. Сквозь гиперэкраны на потолке Брим увидел, как на верхушку мачты КА'ППА-связи взмыл и гордо затрепетал на ветру флаг Империи с эмблемой корабля в углу. Да, Барбюс явно не забывал о своих обязанностях!

— Примите мои поздравления, — восхищенно произнес Бейяж. — Абсолютно идеальная посадка.

— Плевое дело для такого рулевого, — с ослепительной улыбкой заметила Труссо. — Разве не так, шкипер?

— Спасибо, старший, — сухо отозвался Брим, но на самом деле похвала заставила его радоваться словно школьника.

Впрочем, тут же его мысли были отвлечены голосом диспетчера из динамика:

— К.И.Ф. Ка-пять-ноль-пять-четыре, немедленно пересечь дорожку один-семь и держать курс на буй шесть-пять; вам выделена стоянка на гравибассейне четыреста шестьдесят семь Левантинской базы. От входа в устье реки следуйте за лоцманским катером номер девяносто один.

— Я К.И.Ф. Ка-пять-ноль-пять-четыре, пересекаю один-семь и жду лоцманский катер девяносто один, — подтвердил получение приказа Брим и взял курс на древнего вида катерок, показавшийся в устье реки. По правому борту от «Огня» неожиданно снова возник «Горн-Хофф» с развевающимися флагами. Он полным ходом шел пересекающимся с ними курсом — столкновение казалось неизбежным, не сбавь «Звездный огонь» скорость.

— Опять наши приятели из Лиги, — заметил Бейяж; лицо его приобрело несколько озабоченное выражение. — Похоже, на этот раз они действительно хотят подрезать вас. — Посол словно ждал, что же предпримет Брим. — В это время суток за лоцманскими катерами в порту всегда очередь, — добавил он.

— Ясно, — буркнул Брим, поколебавшись только несколько тиков, прежде чем принять окончательное решение — абсолютно в духе девиза корабля: «Никому не уступлю!» Ясно было как Божий день, что облачники не имеют ни малейшего представления о рулежных характеристиках «Звездного огня»; самое время было преподать им урок, пока они еще не натворили бед. — Страна, мне нужен боевой форсажный режим на генераторах два, три, четыре и шесть, — приказал он. — Старпом, аварийную тревогу постам по правому борту!

— Форсажный режим генераторам два, три, четыре и шесть, — подтвердила медведица, и тут же ее голос потонул в реве сирен.

— Посты правого борта, аварийная тревога, угроза столкновения! — послышался из динамиков голос Труссо, прерываемый боцманскими свистками. — Задраить все переборки к носу от семьдесят пятого отсека!

Крейсер быстро сближался с ними, вздымая шлейф воды — такой высокий, что тот скрывал от взгляда добрых полкорпуса. Вне всякого сомнения, облачники рассчитывали на то, что Синие Куртки сбавят скорость или отвернут, уступив им лоцмана. В таком случае «Огню» пришлось бы ждать нового лоцмана у входа в устье на виду у всего порта — сколько времени это может занять, не знал никто.

— Если прибавить скорость, вы еще можете успеть, — предложил Бейяж; это прозвучало скорее вызовом, нежели простым замечанием. — Ему самому придется посторониться. — Посол усмехнулся. — Ну разумеется, если он будет опережать вас хотя бы на полкорпуса, формально прав будет он.

Брим молча кивнул, прикидывая на глаз дистанцию до облачника, пока команда «Звездного огня» занимала аварийные посты — так, на всякий случай.

— Так вы все же уступите этому нахалу? — уже откровенно задиристо продолжал Бейяж. — В конце концов, лоцмана-то выделяли нам.

Что же касается Брима, он словно вернулся в годы своей юности, на Карескрию, где местные, неописуемо изношенные баржи-рудовозы наперегонки спешили к весовой станции. Тогда он довольно быстро уразумел, что за меньший груз, доставленный в пункт назначения первым, платят лучше, чем за больший, но доставленный позже. Поэтому он взял в привычку делать первые рейсы с полными на три четверти трюмами: это помогало ему сохранить жизненно необходимую маневренность, способность быстро разгоняться и — что важнее всего — тормозить для победы в «гонках», имевших место уже после посадки, при рулежке. А еще позже эти победы привлекли к нему внимание Академии. Он бросил еще взгляд на «Горн-Хофф» и улыбнулся. Кто бы ни стоял за штурвалом этого корабля, ему наверняка не доводилось бывать на Карескрии. 06-лачник шел на максимальной скорости, не оставив себе ни малейшего резерва для маневра.

Брим резко перекинул лучи управления тягой в крайнее переднее положение, так что они сменили цвет с синего на зеленовато-желтый. Рев гравигенераторов достиг крещендо, отзываясь яростной вибрацией корпуса, и «Звездный огонь» стремительно рванулся вперед, оставляя за кормой огромный шлейф воды и пара. Почти мгновенно обойдя корабль облачников, он сначала окатил его с борта чудовищной волной, а потом обдал брызгами и горячим выхлопом кормовых дюз. В следующее мгновение Брим резко сбавил ход, перебросив всю энергию на гравитормоза. Сквозь гиперэкраны заднего обзора видно было, как облачник, вертясь юзом, вылетает из облака пены. Маневровые двигатели работали на полную мощность, извергая языки пламени и водяного пара, но и этого едва хватало, чтобы погасить инерцию. Корабль сделал еще три полных оборота вокруг своей оси, потеряв в процессе этого башню КА'ППА-связи, и остановился с большим креном на правый борт, угрожающе задрав нос.

— Связь, установите контакт с их мостиком, — совершенно спокойным голосом распорядился Брим.

— Есть связь, — доложил дежурный старшина, даже не пытаясь скрыть потрясения.

— Запросите их, нужна ли помощь.

Последовала короткая пауза. Старшина озадаченно склонил голову набок.

— Это все, капитан? — спросил он наконец. Брим улыбнулся:

— Пока хватит и этого.

Ответа на вопрос они так и не получили.

* * *

У входа в устье реки Брим сбавил ход и восхищенно уставился вперед, на лоцманский катерок. Настоящее водное судно! Он попытался — и не смог представить себе, каково, должно быть, смотреть снизу вверх на тридцать тысяч мильстоунов звездолета, висящего в двадцати пяти иралах над водой совсем близко от катера. Даже один грохот должен наводить ужас. И тем не менее двое мужчин в привычных для любого космопорта желтых зюйдвестках спокойно занимались своим делом: один стоял за штурвалом, другой сигналил флажками. Брим подумал, что там, где обмен информацией сводится к нескольким общепринятым командам, пользоваться флажками даже надежнее, чем сложными системами связи.

Осторожно ведя корабль вслед за катерком по головоломной паутине каналов Мажора, он впервые получил возможность немного разглядеть город. Многочисленные паромы — плавающие и летающие — сновали туда-сюда под самым носом у грузовых судов, некоторые из которых превосходили размером и «Звездный огонь». Сумятицы добавляли и стартующие и приземляющиеся то тут, то там маленькие гравигрузовички. Несмотря на их хрупкий вид, открытые кузова их ломились от добра, которым торговали в пестрых полотняных палатках на набережной из потемневшего от веков камня. По левому борту виднелось несколько десятков гравибассейнов, на которых стояли торговые суда всех видов и размеров, а дальше возвышался невысокий холм — старый городской центр. Большинство зданий, проступавших в дымке, которую Бейяж назвал морским маревом, венчались вне зависимости от размера куполами или высокими, вычурно украшенными шпилями. Отделка куполов разнилась от обычной глиняной черепицы до сусального золота; впрочем, даже черепица имела красивый рисунок. Кое-где меж куполов высились стройные башни — отдельные до нескольких сотен иралов в высоту. Стиснутые массивными каменными стенами, тянули ветви к свету корявые деревья. Из дымоходов поднимались ароматные дымки. В целом древний город немного напомнил Бриму знаменитую Аталанту, оставшуюся на другом конце Галактики. Впрочем, если Аталанта являла собой экзотический уголок Империи Грейффина IV, Мажор показался Бриму иностранным во всех отношениях.

* * *

Не прошло и метацикла, как «Звездный огонь» ошвартовался на гравибассейне, камни которого так потемнели от времени и непогоды, что напомнили Бриму Гиммас-Хефдон. Грохочущим под днищем крейсера гравиблокам исполнилось, должно быть, лет триста. Поколебавшись немного, он повернулся и приказал Труссо не выключать собственные гравигенераторы «Огня» на случай, если древние механизмы вдруг откажут. Впрочем, как выяснилось, он опоздал на целых пять циклов — Труссо тоже посетила аналогичная мысль, и она уже отдала соответствующие распоряжения. На короткое мгновение взгляды их встретились, и она улыбнулась, оставив его с ощущением… чего?., утраты? Словно жизнь его лишилась чего-то важного — возможно, самой Труссо. Вздохнув, он сделал попытку отделаться от этого ощущения, но безуспешно.

— Что-то вы не слишком веселы, шкипер, — с загадочной улыбкой заметила Труссо. — Что-нибудь не так?

Брим заглянул ей в глаза; его и самого смутило то, какой далекий от непосредственных профессиональных обязанностей характер приняли его мысли.

— Все нормально, — как можно равнодушнее ответил он. — Так, устал немного. Будете выполнять капитанские обязанности, пока я буду с визитом вежливости во дворце.

Даже ему самому эти слова показались до омерзения сухими и официальными.

— Передайте привет Его Высочеству Как-Там-Его, — усмехнулась она. — Попробую не дать кораблю развалиться на куски в ваше отсутствие.

Брим отвесил ей церемонный поклон в подражание Бейяжу и, нахмурившись, вышел в коридор. Думать о собственных переживаниях было некогда — хватало дел и поважнее.

* * *

Переодетый в парадный мундир с капитанским плазмокортиком на левом боку, Брим сошел по доисторическому трапу в жаркий летний вечер. Стараниями Барбюса он насколько возможно подготовился к аудиенции у Мустафы IX Эйрена, Набоба Флюванны. Парадное одеяние состояло из остроконечной форменной шапки и синего флотского мундира с бриллиантовой звездочкой коммандера Имперского Флота. Кроме этого, оно украшалось широким серебряным поясом, золотыми пуговицами и золотой же перевязью через правое плечо. По белоснежным штанинам спускались с бедер до голенищ хромовых сапог две широкие голубые полосы. Все это довершалось изуверскими белыми перчатками (обыкновенно процесс натягивания их вызывал у него приступы бешенства). В результате он ощущал себя — впрочем, как и всегда в парадной форме, — коридорным в какой-то огромной перенаселенной гостинице. Лично он предпочитал повседневную синюю куртку, которая, согласно Уставу, болталась в почти пустой заплечной сумке.

На стоянке у гравибассейна поблескивали своими полированными боками два лимузина. На капоте одного из них, посовременнее, красовался герб Грейффина IV. Рядом с ним стояли двое — шофер в зеленой ливрее и долговязый тип в сером мундире Имперского дипломатического корпуса. В нескольких иралах парил над потемневшей от времени мостовой длинный фаэтон невообразимо давнего года выпуска — в отменном, правда, состоянии — с гордо развевающимся флювийским флагом. По обе стороны от распахнутой дверцы салона стояли навытяжку два лакея в ярко-алых мундирах — так, словно они ждали самого Набоба. Усмехнувшись про себя, Брим так и не решил, кто выглядит пышнее: лакей или он сам.

Тут по трапу спустился и сам Бейяж в сопровождении Труссо.

— Добро пожаловать в наш маленький мир, капитан, — произнес он. — Я вижу, ваше посольство сработало с обычной имперской эффективностью, так что не предлагаю подбросить вас во дворец. И потом, — он понизил голос и подмигнул Труссо, — не сомневаюсь, они намерены посвятить вас в подробности скандала вокруг этого чертова идиота, паши Радимана Корфуцци.

— Кого-кого? — не понял Брим.

— Гм, — задумчиво протянул Бейяж. — Если вы; еще ничего не слышали, может, даже лучше, если вы узнаете все от своих.

— Я все-таки не понимаю, — нахмурился Брим.

— Вы все поймете, коммандер, — вздохнул Бейяж, еще раз подмигнул Труссо и зашагал к древнему лимузину, а за ним — двое матросов с «Огня» с ворохом чемоданов и узлов — казалось, со времени, когда посол ступил на борт крейсера, их количество еще увеличилось. — Увидимся на аудиенции у Мустафы Эйрена, — бросил он через плечо.

Труссо повернулась, чтобы подняться по трапу обратно.

— Мне об этом ничего не известно, шкипер, — сказала она. — Правда, ничего. Брим усмехнулся.

— Я вам верю, старпом, — ответил он. И тут же рядом с ним оказался тип из дипкорпуса. Высокий, хрупкого сложения мужчина с узким лицом, лысеющей головой и умными, проницательными глазами, он всей своей внешностью являл собой законченный образец государственного чиновника старой закалки.

— Коммандер Брим, — обратился тот, протягивая руку и одновременно демонстрируя служебную карточку с голопортретом. — Меня зовут Салташ, Георг Салташ. Добро пожаловать в гостеприимный Мажор, как именуют его туристские брошюры. — Его лицо осветилось чуть кривоватой улыбкой. — Мы видели вашу посадку. Приятно было посмотреть, как чертовым Негроловым ублюдкам утерли нос.

— Похоже, облачники выбрали здесь самое бесцеремонное поведение, — заметил Брим, решив, что его собеседник не похож на активиста КМГС. — В другом порту им бы такое с рук не сошло. И все это время дружище Бейяж делал все, что мог, чтобы спровоцировать меня на более агрессивные действия. Любопытный тип.

— Действительно любопытный, — согласился Салташ, глядя на выруливающий со стоянки древний флювийский лимузин. — Создается впечатление, что он узнает все, что известно нам, почти одновременно с нами.

— Гм, — задумчиво протянул Брим. — Он говорил что-то насчет паши Радимана Корфуцци. Обозвал его чертовым козлом или чем-то в этом роде.

Салташ мрачно усмехнулся.

— Ага, вот вы и подобрались к делу, — сказал он. — Собственно, я здесь именно для того, чтобы рассказать вам об этом самом чертовом козле… очень, надо сказать, точное определение. — Он кивнул шоферу и полез в лимузин, дав знак Бриму садиться следом за ним. — И смысл моего присутствия здесь в том, что информация о Корфуцци носит столь деликатный характер, что ее не осмелились переслать к вам на борт даже по каналам разведки. Это, так сказать, вместо вступления.

Придерживая на боку плазмокортик, чтобы не зацепиться за дверную ручку или обшивку салона, Брим не без труда забрался в салон.

— Неужели все так серьезно? — поинтересовался он, когда дверца лимузина захлопнулась. Салташ энергично кивнул.

— Лига стремится влезть сюда руками и ногами, — сказал он, постучав по стеклу, отделявшему салон от водителя. — Во дворец, Рейнольдс.

— Слушаюсь, господин Салташ, — отвечал шофер. Массивный глайдер бесшумно взмыл в воздух и устремился из порта. Мелкие пушистые зверьки при его приближении бросались врассыпную, хоронясь за грудами ящиков и мешков. Иралов этак через тысячу узенький проезд сменился более широкой магистралью, идущей меж двух рядов приземистых, явно очень древних пакгаузов.

— Признаюсь, такое поведение облачников меня ни капельки не удивляет, — усмехнулся Брим. — Не могу представить себе, чтобы они не хотели бы получить контроль над этим сектором — учитывая, что теперь сто процентов наших ходовых кристаллов идут отсюда.

— Разумеется, разумеется, — согласился Салташ. — Но это еще мягко сказано. Видите ли, наш приятель Негрол задумал аннексировать весь доминион и теперь вышел на финишную прямую…

Пока он говорил, шофер свернул на перекрестке, и теперь их лимузин плавно несся по широкому мосту, по обеим сторонам которого теснились торговые палатки, предлагавшие добро со всех концов Галактики.

Этот мост уже запомнился Бриму, видевшему его при посадке. Немного определившись в пространстве, Брим расслабился и откинулся на подушки салонгг, пока лимузин вилял из стороны в сторону, протискиваясь в густом транспортном потоке. Спустившись с моста, улица свернула направо и устремилась к огромному, увенчанному куполом зданию.

Пока водитель сражался с уличной сумятицей, Салташ делился с Бримом информацией, полученной только этим утром от содескийских спецслужб — похоже, разведка у медведей работала практически безотказно. Согласно этой информации, паша Радиман Корфуцци — довольно-таки безмозглый, зато склонный к амурным похождениям брат флювийского правителя — вляпался в интрижку с некой красоткой, на поверку оказавшейся агентом облачников. Без особых усилий ей удалось заставить Корфуцци отчаянно возревновать ее к послу Лиги; последнего, разумеется, в этот заговор не посвящали. Агент получила разрешение своего начальства пожертвовать послом, позволив ему при всем честном народе пасть от руки своего августейшего «соперника». Это стало бы началом кампании нападок на Флюванну и ее правительство, напрямую ведущей вторжение в доминион Лиги.

Поскольку, по данным содескийцев, инцидент должен был произойти спонтанно, как бы сам собой, предсказать его время и место — и, следовательно, предотвратить — было чрезвычайно трудно. Вследствие этого агентам Имперской Безопасности пришлось взять обоих — и Корфуцци, и посла — под круглосуточное наблюдение. Все возможные меры предосторожности были приняты, оставалось только ждать развязки…

* * *

Посольскому лимузину Салташа было позволено подъехать к парадному входу во дворец через несколько циклов после того, как дипломат закончил знакомить Брима со сложившейся ситуацией.

— Мы поговорим об этом подробнее позже, — добавил он. — Здесь, на их территории, мы не можем гарантировать стопроцентной защищенности от прослушивания — даже в бронированном лимузине. Щупальца облачников простираются слишком далеко.

Брови у Брима удивленно поползли вверх.

— Неужели они установили подслушивающие устройства даже во дворце? — не поверил он своим ушам.

— Мы полагаем, что да, — ответил Салташ. — Во флювийской службе безопасности полным-полно агентов облачников. — Он откинулся на спинку сиденья и жестом профессионального гида махнул рукой в сторону окошка. — Можете пока любоваться парком, — объявил он. — Слава о нем идет по всей Галактике, и далеко не каждому удается увидеть его своими глазами.

Брим огляделся по сторонам. Салташ явно говорил дело. Пусть просторный дворцовый партер не шел в сравнение с величественным холмом, на котором покоился некогда монастырь градгроут-норшелитов на Аталанте, он все равно производил немалое впечатление. Окруженный высокой стеной — с воздуха Брим видел, что она представляет собой правильный прямоугольник, — парк был усажен огромными раскидистыми деревьями с красной, оранжевой и зеленой листвой. Там и тут били высокие фонтаны, виднелись причудливые беседки, монументальные балюстрады и массивные каменные урны причудливых форм. На пересечении тенистых дорожек стояли статуи незнакомых героев, а высоко в небе реяли на флагштоках яркие знамена. Лимузин плавно притормозил в конце длинной вереницы аналогичных машин, медленно продвигавшихся к величественному портику ярко-алого камня. По меньшей мере три дюжины лакеев в таких же алых ливреях вытянулись у входа.

— Почему так много красного? — поинтересовался Брим, пока машина ползла вперед.

— Празднование Заборева, — отвечал Салташ. — Это что-то вроде квазирелигиозного праздника длиной в декаду. Впрочем, сомневаюсь, чтобы кто-то еще помнил его истинный смысл. По большей части каждый день праздника посвящается той или иной победе над враждебными силами из-за пределов Галактики. Беда только в том, что, какие это силы, не сообщается — по крайней мере на тех празднествах, на которых мне разрешено было присутствовать. — Он улыбнулся. Глайдер их тем временем остановился наконец у портика. — Зато там хватает вкусной еды и восхитительных местных вин, так что у меня ни разу не было повода жаловаться на неясности в их истории.

Карескриец улыбнулся в ответ. Лакей в алой ливрее шагнул к их машине, чтобы отворить дверцу.

— У нас с вами совпадающие взгляды, — сообщил он. — Там, где в достатке жрачки и вина, стоит по возможности избегать ненужных вопросов. Этому меня научили приятели с Содески.

Он шагнул на мостовую, поправил кортик и следом за Салташем вошел в самые величественные двери, что приходилось ему встречать со времени славной памяти отеля «Гранд Кондорити» на Аталанте. И те, и другие размерами подобали скорее ангару для звездолетов.

* * *

К несказанному облегчению Брима, «аудиенция» у Набоба Мустафы представляла собой обыкновенную дворцовую церемонию, участие людей в которой сводилось к минимуму. По правую руку от полукруглого возвышения, отгороженного от остального помещения тяжелыми алыми портьерами, выстроились в ряд, переговариваясь друг с другом, человек тридцать. Сама тронная зала представляла собой просторное помещение, больше всего напоминавшее неописуемо огромный, изукрашенный всевозможными орнаментами шатер бедуина, ибо и стены, и потолок закрывались коврами. Набоб явно происходил из рода кочевников, хоть корни эти и уходили в глубокое прошлое.

— Мне положено что-то знать об этом? — поинтересовался Брим.

Салташ покачал головой.

— Старина Мустафа устраивает такие аудиенции через день уже много лет. Насколько я понимаю, большая часть их вполне серьезна: принятые на них решения обретают силу закона. Вы будете для него приятным разнообразием.

— Отлично, — улыбнулся Брим. — Значит, я не отниму у него много времени…

— Не очень-то рассчитывайте на это, — рассмеялся Бейяж, подошедший незамеченным к ним сзади. — Вам придется отвечать на его расспросы, пока он не иссякнет. И уж поверьте мне, вопросов у него достаточно. Я только что имел с ним разговор. Он в восторге от того, что вы здесь — разумеется, и «Звездный огонь» тоже… — Тут слова посла потонули в громе фанфар, вслед за чем в помещении воцарилась почтительная тишина, а портьеры разошлись в стороны, открыв взгляду высокий трон Флюванны. Небольшое кресло с прямой спинкой, казалось, сделано было из чистого золота и подсвечивалось каким-то чуть призрачным сиянием.

Рядом с троном стоял сам Его Величество Мустафа IX Эйрен Великолепный — невысокий жилистый мужчина со смуглым круглым лицом. Из-за огромных очков поблескивала пара пронзительных глазок, а кончики нафабренных усов торчали выше ушей. Он был одет в мешковатые бриджи алого шелка, начищенные до зеркального блеска хромовые сапоги с остроконечными, задранными чуть вверх носами, белоснежную, расшитую золотом куртку и алую феску с золотой кисточкой, подчеркивающей его царственный статус. Стоило ему дважды хлопнуть в ладоши, как огромный оркестр заиграл национальный гимн, и все присутствующие — за исключением Брима и Салташа — пали на колени. Подданные Империи не преклоняют колен ни перед кем, особенно если эти подданные при исполнении и в Имперской форме. Эта традиция восходила к незапамятным временам, поэтому в доминионах с экзотическими обычаями к этому уже привыкли и не принимали близко к сердцу.

Когда в зале вновь воцарилось молчание, голос откуда-то сзади возгласил что-то по-флювийски, и несколько человек выступили вперед, направляясь к небольшому богато расшитому ковру на полу перед троном. Там они снова пали на колени, дожидаясь, пока сам Набоб не позволит им встать. Мустафа уселся на трон и взмахом руки позволил просителям говорить.

— Вам не придется ждать долго, — чуть слышно прошептал Бейяж. — Набоб предупредил меня, что разберется сначала с парой дел попроще. Надо, в конце концов, ублажить собственных подданных. Вы идете третьими. — Что ж, спасибо на этом, — кивнул Брим.

— Мустафа в восторге от «Звездного огня», — невесело усмехнулся Бейяж. — Угроза переворота и вторжения облачников слишком тревожит его…

Как и предсказывал Бейяж, первая аудиенция продлилась не более пятнадцати циклов, а вторая и вовсе отняла вдвое меньше времени. Кто-то выкликнул очередь невоспроизводимых звуков, среди которых угадывались «Вилф Брим» и «Звездный огонь», и Салташ тронул карескрийца за рукав.

— Наш черед, коммандер, — шепнул он и зашагал в сторону трона. — Посмотрим, как у нас двоих выйдет разговор с ним, — и не забывайте: Набобы всегда говорят первыми.

Оба остановились, не доходя несколько иралов до трона, и вытянулись по стойке «смирно»; Брим отдал честь. Мустафа смотрел на него с неприкрытым любопытством, чуть улыбаясь. Он пошевелил усом, нахмурился, кивнул, снова улыбнулся и издал ряд звуков, более всего напомнивших Бриму сипение возбужденной псевдочерепахи с Ксантуна.

— Его Величество, равно как и его подданные, счастлив приветствовать вас на Флюванне, — перевел Салташ.

Брим задумался на мгновение.

— Будьте добры, передайте Его Величеству, что для меня и моего экипажа высокая честь пользоваться его гостеприимством.

Салташ улыбнулся, в свою очередь забурчал и зашипел, потом замолчал.

Мустафа довольно кивнул в ответ, потом испустил новую очередь невоспроизводимых звукосочетаний, на этот раз с совершенно серьезным лицом.

— Его Величеству известно, что «Звездный огонь», возможно, лучшее боевое судно в известной Вселенной, — перевел дипломат. — Он спрашивает, согласны ли вы с этим.

Брим улыбнулся и посмотрел Набобу прямо в глаза.

— Скажите Мустафе, что он может положиться на этот корабль, на его экипаж, а также на все суда этого типа, что сойдут со стапелей следом за этим.

Салташ начал было переводить, но Мустафа вдруг поднял руку, требуя тишины, и в свою очередь посмотрел на Брима в упор.

— Поскольку есть вероятность того, что мне действительно придется положиться во всем на «Звездный огонь», — произнес он на чистом, хотя и не без родорианского акцента авалонском, — мне хотелось бы выслушать ваше личное мнение о том, что именно в этом корабле заставляет вас отзываться о нем так высоко.

— Ваше Величество, — вдруг перебил его абсолютно сбитый с толку Салташ. — Я и не знал… Мустафа нахмурился.

— Равно как и большинство ваших, Салташ, высокомерных сослуживцев из дипкорпуса, — усмехнулся он. — Впрочем, принц Онрад гарантировал мне, что вам можно доверять.

Брови Салташа поползли вверх.

— Я очень польщен. Ваше Величество… Мустафа кивнул и снова повернулся к Бриму:

— Раз мы разобрались с этим, вернемся к моему вопросу, коммандер: что именно в этом столь необычном корабле заставляет вас верить в его боевые качества?

Брим открыл рот, чтобы отвечать, но Мустафа снова поднял руку.

— И еще одно, мой карескрийский друг, — произнес он. — У меня имеются абсолютно все данные по «Звездному огню», какие счел возможным передать Шеррингтон, плюс официальные характеристики вашего бедного попавшего под власть КМГС Адмиралтейства. — Он ухмыльнулся. — У меня имеется и более секретная информация, переданная нам за последние месяцы моим старым приятелем Бакстером Колхауном. Поэтому я неплохо осведомлен о корабле и его выдающихся способностях. Сейчас же я хотел бы услышать от вас, как вы сами… так сказать, «ощущаете» те уникальные качества, которые так удачно сочетает «Звездный огонь». Действительно ли он боевой корабль, коммандер, или это просто невероятно красивая игрушка? — Он улыбнулся. — Ну, как это бывает у женщин: ослепительная внешность при полном отсутствии ума.

Брим подумал немного, прежде чем ответить. Да, этот Набоб вовсе не декоративная фигура. В свое время он явно командовал звездолетом… а может, и не одним. Ну что ж, это даже облегчает задачу.

— Начать с того, Ваше Величество, что «Звездный огонь» идеально слушается руля — во всех отношениях…

Он подробно описал свои ощущения при управлении кораблем: четкость выполнения команд, запас мощности, фантастические разгонные характеристики — все то наслаждение, которое испытываешь, ведя практически безупречную машину. Он описал ту степень слияния человека с механизмом, при которой экипаж может сосредоточиться на выполнении боевой задачи, почти не думая о самом корабле. Он рассказал о новой системе охлаждения, установленной на Гиммас-Хефдоне, о невиданной мощи залпа установленной на борту батареи разлагателей. И на протяжении всего рассказа Мустафа слушал — не так, как обыкновенно слушают монархи, с плохо скрытой скукой в глазах, но с искренним, почти детским любопытством, — не перебив его ни разу.

Когда Брим наконец умолк. Набоб улыбнулся.

— Не так уж плохо, а? — спросил он.

— Вовсе не плохо. Ваше Величество, — заверил его Брим.

Набоб задумался, потом кивнул Салташу.

— Оставьте нас ненадолго вдвоем, друг мой, — повелел он.

Салташ поклонился и отступил назад.

— Ладно, Брим, — продолжал Набоб вполголоса. — Раз уж на то пошло, вы вполне заслужили право знать, что своим докладом развеяли мои последние сомнения. Дадим нашему общему приятелю Драммонду еще несколько дней на усушку и утруску, но вас можно информировать уже сейчас. Вы убедили меня так, как не убедило бы ни одно письмо во всей Галактике — я принимаю предложение принца Онрада. Не пройдет и недели по нашему времени, как союз будет заключен. — Он снова улыбнулся. — Zin ilegs'oh! — произнес он.

— Kud lubs'oh, Ваше Величество! — отвечал Брим, улыбнувшись в ответ. Отдав честь, он шагнул назад с ковра, и аудиенция на этом закончилась.