Когда Брим вернулся на борт «Звездного огня», корабль гудел как потревоженный улей: весь экипаж приглашался во дворец Мустафы на празднование Дней Заборева. Пока Брим беседовал с Набобом, королевские гонцы уже доставили приглашения, одно в офицерскую кают-компанию, другое — рядовому составу. Офицеры приглашались на «Большой Банкет и сопутствующий этому парадный бал», матросы и мичманы — на карнавал в дворцовом парке.

— Кстати, там будет не только наша команда, — возбужденно сообщила Труссо. — Они послали приглашения всем правительственным судам, — что стоят сейчас в порту, — включая облачников.

— Похоже, здесь серьезно относятся к праздникам, — с улыбкой заметил Брим, потягивая горячий кф'кесс. — И когда у них это историческое событие?

— Завтра вечером, — ответила Труссо, и в ее глазах мелькнуло на мгновение мечтательное выражение. — Я договорилась насчет вахты, так что буду там.

— Вот и замечательно, старпом, — вздохнул Брим. — Может, мне даже удастся пригласить вас на танец-другой.

Последние слова вырвались у него сами собой, удивив его не меньше, чем Труссо.

Его старшая помощница улыбнулась — чуть искоса, ибо тоже, судя по всему, не ожидала этого.

— Я бы с удовольствием, шкипер, — вздохнула она, слегка нахмурившись, — но, боюсь, меня уже ангажировали. Бейяж сам заглянул вместе с гонцом, и… ну…

Брим почувствовал, что щеки его пылают от досады.

— Ну что ж, не повезло, — произнес он, постаравшись как можно убедительнее изобразить на лице беззаботную улыбку. — Местным всегда принадлежит право первого выбора.

— Ладно, шкипер, один танец за вами, — ободрила его Труссо.

— Значит, вечер все-таки не совсем псу под хвост, — заявил он, хотя досада глодала его еще сильнее. — Только имейте в виду, — добавил он, — я безбожно наступаю на ноги.

— Жду не дождусь испытать это на себе, шкипер, — улыбнулась Труссо.

— Советую надеть сапоги потяжелее, — буркнул Брим и поспешно ретировался в машинное отделение, якобы проверить, как продвигается ремонт плазмопровода. Впрочем, после этого ничего уже не мешало ему сидеть в одиночестве, страдая от гнетущей его все сильнее досады.

* * *

Возможно, по чистой случайности Брим, Бейяж и Труссо оказались на следующий вечер у подножия трапа одновременно. Лейтенант Хербиг Гюнтер, в силу религиозных убеждений добровольно отказавшийся от бала и вызвавшийся дежурить у выхода, при виде последней только присвистнул.

— Знать бы заранее, что ты нарядишься вот так, Надя, может, я и дал бы себе послабление от церковного поста ради такого случая.

— Поздно, Гюнтер, — ухмыльнулась Труссо. — На сегодня я занята. Видишь, посол Бейяж даже лично прибыл проводить меня во дворец.

Действительно, в черном парадном мундире она смотрелась потрясающе. Под расшитым золотыми позументами кителем белела кружевная сорочка, глубокий вырез которой оставлял любопытным взглядам изрядную порцию впечатляющего бюста. Черный форменный плащ до колен разрезался сзади наподобие фрака, при этом хлястик также украшался золотыми флотскими пуговками. Лейтенантские звездочки на погонах и неожиданно пышная наградная планка довершали картину. Впрочем, стоило упомянуть и о черных шелковых брюках в обтяжку с узкими золотыми лампасами, а также остроносые туфли.

— Э-э… ну и повезло вам, господин посол, — не удержался от замечания Хербиг, записывая старпома в книгу увольнений. Стоявший за ее спиной Брим не удержался от того, чтобы не покраснеть.

— А, посол, добрый вечер, — выдавил он. — Что, вы тоже танцуете?

Труссо черкнула подпись в книге и теперь стояла с отсутствующим видом, пока Бейяж обменивался с карескрийцем рукопожатием.

— О, добрый вечер, капитан, — расплылся в улыбке дипломат. — Да, конечно же; мы собираемся на бал. Я весь день не мог дождаться момента, когда введу во дворец самую прекрасную даму на балу. Сам Набоб будет завидовать мне сегодня! — Он хихикнул. — Да что там Набоб — весь Мажор!

Брим поставил свою подпись и следом за ними спустился по трапу на причал. Стоянка была уставлена вполне современными омнибусами — похоже, в том, что касалось общественного транспорта, флювийцы готовы были поступиться своим знаменитым консерватизмом. Впрочем, чуть поодаль, у тротуара, стоял еще один из ископаемых лимузинов Набоба. Стоило Бейяжу свернуть в его сторону, как двое лакеев, щелкнув каблуками, вытянулись по стойке «смирно».

— Поезжайте-ка во дворец с нами, коммандер, — радушно предложил дипломат. — Мустафа Великолепный прислал эту помпезную развалину за мной и моей прелестной спутницей, но сами видите, места там еще хоть отбавляй. Так что, окажете нам честь?

Брим покосился на Труссо и постарался изобразить еще одну вежливую улыбку (в успехе этой попытки он, впрочем, не был уверен).

— Огромное спасибо за предложение, — ответил он, слегка поклонившись, — но боюсь, мне лучше ехать с остальным экипажем. Надеюсь, вы меня поймете.

— Ну что ж, — улыбнулся Бейяж. — Раз так, до встречи на балу. Не сомневаюсь, Надя оставила за вами по меньшей мере один танец.

Говоря это, он повернулся и галантным жестом пригласил свою спутницу в умопомрачительно роскошный салон. Высокие, скругленные сверху окна из фасетчатого хрусталя освещали мягкий бархатный диван, опоясывавший весь салон за исключением, разумеется, входа, — и весь он был в подушках и пуфиках! Тут лакей захлопнул дверцу, тяжелая машина воспарила над мостовой и с достоинством лайнера выплыла со стоянки.

Поездка же самого Брима на омнибусе оказалась на удивление короткой, даже несмотря на запруженные транспортом улицы. Машина очень скоро затормозила у причудливо украшенного подъезда, уже знакомого ему по предыдущему посещению дворца. Внутри, с дальнего конца коридора, доносились приглушенные звуки музыки, шум голосов и звон хрусталя. Брим поправил парадную шляпу и пристроился в хвост короткой очереди офицеров, нетерпеливо ожидавших у входа в зал. Брим и сам ощущал себя немного не в своей тарелке, когда о его прибытии объявляли на весь зал. Наконец он услышал, как паж возглашает:

— Коммандер Вилф Брим, Имперский Флот, капитан К.И.Ф. «Звездный огонь»!

Распахнулась дверь; он оказался на широкой лестничной площадке и окунулся в море звуков: веселой музыки, разговоров и вежливых аплодисментов. Теплый воздух был насыщен ароматами духов, му'окко и камарговых сигарет. Помещение под ним пестрело яркими платьями, полуобнаженными дамскими бюстами, военными мундирами всех мыслимых расцветок; помимо людей, в зале наблюдались медведи, крылатые азурнийцы и несколько других, более экзотических разумных существ.

Стоило Бриму сойти с лестницы, как его окликнул Салташ-, стоявший в толпе гостей с кубком в руке.

— Вилф, вы как раз вовремя, — заявил он и без дальнейших объяснений подхватил его под руку и потащил сквозь толпу к алькову в форме огромной морской раковины. Уже только то, что люди, сидевшие там, сидели именно там, выдавало в них влиятельных персон, но нет, не только: они выглядели влиятельными и сами по себе.

— Тут вас ждут не дождутся несколько важных господ, — пояснил дипломат на ходу. — А что вы думали, Мустафа предоставит вас самому себе?

Высокий тип в форме капитана Имперского Флота, но с ленточкой члена КМГС на лацкане вдруг повернулся, когда они протискивались мимо него, и смерил их взглядом, полным ненависти, — Милитарист проклятый! — злобно прошипел он прямо в ухо Бриму.

Брим миновал его, не оглянувшись.

— Вот не ожидал встретить их здесь, — заметил он.

— Эти жукиды везде, — ответил Салташ, бесцеремонно протискиваясь между двумя офицерами-облачниками. — Не исключая, кстати, и тех, с кем вам предстоит встретиться.

Поднявшись на две ступеньки, отделявшие альков от уровня остального зала, они уселись на указанные лакеем в канареечно-желтой ливрее места, причем в руке у Брима немедленно появился полный кубок.

Впрочем, он даже не успел пригубить вина, так как оказался в центре внимания сидевших за столом. Он пожал руки дюжине людей, имена которых мгновенно вылетели у него, из головы, и был засыпан градом вопросов, так или иначе связанных с одной темой: намерениями Лиги относительно их «бесценного королевства». Интересно, подумал он, что их беспокоит больше — судьба родных планет или привилегии, дарованные им нынешним режимом? В случае, если дело дойдет до боя, они наверняка окажутся дальше всех от линии фронта. Что-что, а убедительное оправдание сильные мира сего найдут всегда.

Тут из толпы вынырнул Бейяж, а за ним — Труссо. Время подкрепиться! — она протянула ему руку. — Цепляйтесь, шкипер! С такой стаей саранчи не успеешь оглянуться, как ничего не останется.

Брим с благодарностью ухватился за протянутую руку, и она стремительно выдернула его из раковины, едва не уронив на ступеньках, и отволокла на буксире в банкетный зал, увешанные гобеленами стены которого, не говоря уже о золотых ливреях слуг, сделали бы честь и Авалонскому дворцу. Воистину, Мустафа не забывал своего происхождения из рода кочевников, но в том, что касалось роскошного убранства, он тоже не уступал никому. Не успела эта троица занять места за одним из длинных, ломившихся от изысканных яств столов, как оживление у высокой арочной двери в дальнем конце помещения возвестило о приближении Набоба. Мустафа IX Эйрен Великолепный вступил в зал под руку с высокой, потрясающего сложения женщиной, с головы до ног задрапированной в полупрозрачную зеленую ткань. Изящное продолговатое лицо обрамлялось черными как вороново крыло кудрями до плеч. Портрет дополнялся длинным патрицианским носом, полными губами и огромными зелеными светившимися холодным умом глазами.

Эта женщина была не кто иная, как Реддисма, любимая наложница Набоба. Впрочем, ни один из тех ее голопортретов, что Бриму приходилось видеть до сих пор, не передавал ее красоты и наполовину. Сам того не осознавая, он не спускал с нее глаз все время, что эта пара, рассекая толпу словно два скоростных крейсера на параде, шествовала по залу.

Однако Брим так и не успел обсудить ее красоту ни с кем из окружающих, ибо стоило Бейяжу усадить Труссо за стол, как та немедленно ухватила Брима за рукав и чуть не силой сунула на соседний стул.

— Даже не надейтесь, что отделаетесь от меня нынче просто так, шкипер, — объявила она с наигранной серьезностью. — Я твердо решила, что станцую с вами.

С этими словами она протянула свой кубок проходившему официанту, чтобы тот наполнил его, потом чокнулась с Бейяжем — тот уже углубился в оживленную беседу с облачником-галитиром. Когда взгляд ее снова устремился на Брима, тот заметил на ее щеках румянец, словно она еще перед банкетом успела пропустить кубок-другой. Что ж, это делало ее еще прелестней обыкновенного. Пока армада слуг подавала первую перемену, Брим все с большим усилием заставлял себя отводить взгляд от ее декольте.

Сам по себе обед насытил бы, пожалуй, целую боевую эскадрилью блокадных времен. Так, одна перемена состояла исключительно из рыбы, зато приготовленной всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Брим смог узнать только копченую форель с Фелуя — в свое время его угощали такой на Содеске. Вкус всех остальных угадывался с трудом из-за пикантных приправ. Затем подали двенадцать различных видов дичи из Борейских лесов с самого Орду, также каждую со своей приправой. Далее следовали: мясные закуски, холодные и горячие, овощные салаты и неописуемо разнообразное сырное ассорти. За всем этим слуги не уставали вновь и вновь наполнять кубки логийским и прочими изысканнейшими винами лучшего урожая. Под конец мясной перемены Брим не без легкого огорчения заметил, что Труссо хлещет вино кубок за кубком; впрочем, он и сам не отставал от нее. Если честно, он уже почти не в силах был сопротивляться соблазну снова и снова коситься на ту часть ее умопомрачительного бюста, что виднелась в вырезе ее парадного мундира.

Тут Бейяж как раз извинился и оставил их двоих, провожая какого-то люциянского генерала к столу Мустафы, так что ничего уже не мешало Труссо перехватить жадные взгляды Брима.

— Эй, шкипер, — окликнула она его шепотом. — Что-то вы слишком пристально уставились на мою грудь. — Она облизнула губы и вдруг подмигнула. — Ну и как, нравится вам то, что вы видите?

Брим почувствовал, что краснеет.

— Однако ж и поймали вы меня, старпом, — признал он со смущенной улыбкой. — Ну… да, то, что я вижу, мне очень даже нравится. Все, что приходит на ум, это: «потрясающе».

От дальнейшего смущения его спас не кто иной, как Огмар Воссель, премьер-министр. Тот не без усилия оторвал свое округлое тело от стула и высоко поднял свой кубок.

— А теперь, — объявил он неожиданно зычным голосом, — прежде чем дамы удалятся, мне хотелось бы провозгласить королевский тост!

Под скрип стульев, звон хрусталя и мелодичное журчание наливаемого расторопными слугами вина (не говоря уже о кряхтении) гости поднялись с мест и теперь стояли, покачиваясь, на нетвердых ногах. Прошло некоторое время, прежде чем в зале воцарилась приличествующая случаю тишина.

— За здоровье Его Флювийского Величества. Набоба Мустафы IX Эйрена Великолепного! — выкрикнул Воссель и пошатнулся — наверное, от избытка чувств.

— За Здоровье! Слава Его Флювийскому Величеству Набобу Мустафе IX Эйрену Великолепному! — вскричали гости. — И да продлится его правление! Многая лета! Ура!

Вскоре после того, как разговоры в зале вернулись в прежнее русло, вернулся Бейяж и, вежливо кивнув Бриму, занимал Труссо до тех пор, пока все не встали и женщины не начали откочевывать в бальную залу.

— Боюсь, завтра я пожалею о том, что скажу сейчас, шкипер, — шепнула Труссо, задержавшись за спинкой бримова стула.

— Почему же? — искренне удивился Брим. — То есть я хочу сказать, это ведь я смотрел…

— Я вроде как на это и надеялась, шкипер, — призналась она, на мгновение сжав его локоть. — Если честно, это для вас я ее выставила напоказ сегодня, пусть даже развлекаться с нею предстоит нынче ночью не вам, а Бейяжу. — С этими словами она, заметно разрумянившись, вслед за остальными дамами направилась к выходу из банкетного зала. — Не забывайте, один танец за вами, — бросила она через плечо, и тут же кто-то заслонил ее от Брима.

Брим призадумался. На мостике звездолета Труссо являла собой образец идеального старшего помощника, едва ли не лучшего, какого можно найти на Флоте. Но при этом она при желании была еще и чертовски привлекательной, можно сказать, соблазнительной женщиной. И притом что при исполнении служебных обязанностей они соблюдали приличествующую дистанцию, ему почему-то льстило, что она сочла его достойным, открыв живую, из плоти, женщину, скрытую обыкновенно под профессиональной оболочкой.

Целый полк лакеев в желтых ливреях проворно раздал среди гостей сигареты, сигары и трубки всех видов. Брим вежливо отказался: курение никогда не доставляло ему удовольствия. Впрочем, он взял-таки понюшку какого-то ароматного (и, судя по всему, безумно дорогого) табаку, не переставая при этом прислушиваться к разговору. Последний касался в основном политики — темы настолько же чужой для него, насколько управление звездолетом — для остальных. Он попытался сосредоточиться на самых примитивных вопросах, что задавали ему влиятельные типы, с которыми познакомил его Салташ, но в мысли его то и дело вторгался голос Труссо:

«…в конце концов, это ради вас я выставила ее напоказ». Было чертовски приятно думать о ней как о живом человеке.

К счастью. Набоб Мустафа, покончив с разговорами раньше обыкновенного, дал наконец знак начинать бал.

* * *

Танцор из Брима был чудовищный. В свое время он получил, разумеется, зачаточную подготовку в Академии, однако сразу по ее окончании то немногое, что он усвоил, немедленно было выброшено им из головы, ибо только раздражало. Он запросто мог вести самый капризный звездолет по самым опасным закоулкам Галактики. Он твердо верил в свою способность приземлить корабль, который другие бросили бы еще в космосе — или разбили бы при посадке. Он даже считал себя достаточно умелым любовником; по крайней мере последние несколько лет нареканий по этой части не было. Но стоило сунуть его в бальную залу, заставив при этом крутить женщину в такт музыке (в которой не разбирался абсолютно!), как он немедленно превращался в неловко топчущегося на месте дебила. От одной мысли об этом у него предательски холодели руки. Поэтому он по привычке держался подальше от танцующих, обыкновенно в баре, по возможности поддерживая ни к чему не обязывающие разговоры и бдительно сохраняя дистанцию от дам, не знакомых с его танцевальными способностями.

Так он поступил и на этот раз. Он уютно устроился в одном из славных, отделанных темным деревом баров Мустафы, когда в дверном проеме возникла голова Труссо.

— НАМ ПОРА, — театральным шепотом прошипела она, устремив в него обтянутый перчаткой палец, словно это был бластер.

Сердце Брима панически подпрыгнуло в груди, и проклятые руки снова похолодели. В голове вертелись бесчисленные, накопленные за годы опыта отговорки. Увы, ни одна не подходила.

Улыбаясь его очевидному смятению, Труссо мотнула головой в сторону бальной залы.

— НУ ЖЕ! — прошептала она, соблазнительно двинув бюстом. Странное дело, при всем этом ей удавалось сохранять абсолютно невинный вид.

И тут Брим сдался. Возможно, свою роль в этом сыграло вино, но его захлестнула волна отчаянного безрассудства. В конце концов, если уж танцевать, то с Труссо! Кто как не они двое — лучшие летные командиры во всей известной Вселенной и за ее пределами? Допив из кубка последние капли, он встал, протянул ей руку и повел в залу так, словно и впрямь знал, что делает.

Увы, оказавшись на блестящем паркете с миниатюрной партнершей в объятиях, он как и прежде смог только шаркать ногами, изо всех сил стараясь более или менее попадать в ритм или как там это называлось.

Странное дело, но Труссо это, казалось, вовсе не беспокоило. Напротив, она старательно прижималась к нему всем телом, в первую очередь бюстом. И что уж совсем невероятно, он даже начал получать от всего этого удовольствие. До сих пор он и не замечал, что ее коротко стриженные волосы пахнут невероятно возбуждающе!

Он только-только начал расслабляться и наслаждаться новыми ощущениями, когда музыка вдруг кончилась. Он вспыхнул, представив, как выглядел со стороны: идиотски шаркающий ногами в наступившей тишине. Остальные пары менялись партнерами или выходили из залы. Он опустил взгляд на Труссо — та, зажмурившись, склонила голову ему на грудь, словно тоже не замечала, что танец кончился. Она даже продолжала покачивать бедрами в прежнем ритме.

— Надя, мне кажется, это уже кончилось, — со вздохом прошептал Брим.

— Я знаю, Вилф, — так и не открывая глаз, отвечала она. — Давай не обращать на это внимания. Слишком уж скоро нам возвращаться на борт. Я снова стану не «Надей», а «старпомом», а ты — обычным «шкипером», который и подумать боится о том, чтобы обнять меня вот так. Вот я и хочу, чтобы время остановилось. Знаешь, когда пьяна, можно делать все, что угодно.

— Надя… — прошептал Брим, но тут на плечо ему легла чья-то рука.

— Прошу прощения, коммандер, — с улыбкой заявил какой-то длинный дипломат, — но следующий танец с лейтенантом, если не ошибаюсь, за мной.

Труссо сразу очнулась.

— Легат Цумвальтер! — радостно вскричала она, украдкой подмигивая Бриму, и осторожно высвободилась из его объятий. — А я все искала вас…

Брим поклонился.

— Это было истинным наслаждением, лейтенант, — выдавил из себя он.

— Еще каким наслаждением, — ответила она, на мгновение встретившись с ним взглядом. — Я не скоро забуду об этом.

— Я тоже, — вздохнул. Брим, поклонился дипломату и побрел в сторонку.

Вскоре после этого он вернулся на корабль и провел очень, очень одинокую ночь.

* * *

За несколько дней, прошедших после бала, Салташ еще несколько раз приглашал Брима во дворец для знакомства с влиятельными флювийцами — как военными, так и гражданскими. Как-то утром, после довольно утомительной встречи с высокими чинами из флювийского военного флота, они возвращались к своему глайдеру, когда Брим заметил в углу одного из необъятных дворцовых залов крупную фигуру, почему-то показавшуюся ему знакомой. Огромный крючковатый нос, клочковатая рыжая борода, свободный белый балахон и ярко-синяя чалма очень и очень напоминали Бриму пашу Корфуцци, каким его изображали на портретах. Мужчина крадучись перебегал от колонны к колонне, и вид у него был самый подозрительный.

— Это ведь паша, верно? — спросил Брим.

— Пресвятая и милосердная Вселенная! — вполголоса выругался Салташ. — Ну да, это он. — Тут он застыл как вкопанный, с тревожным видом шаря взглядом по залу. — А вон — посол Закристы, — задохнулся он от волнения. — Прямо перед ним…

Не успел он договорить, как Корфуцци выхватил откуда-то из складок своего балахона два тупорылых бластера и навел их в сторону дипломата-облачника. Однако не успел он прицелиться, как в толпе взвыли тонкими голосами сирены, и по меньшей мере десять Имперских агентов, волшебным образом возникнув из ниоткуда, попытались повалить его на мраморный пол.

Впрочем, Корфуцци был не хрупкого сложения, так что справиться с ним оказалось не так-то просто. Взревев как безумный, он расшвырял агентов во все стороны, нацелил свое оружие в тех двоих, которым не посчастливилось оказаться ближе к нему, и испепелил их по пояс. Только после этого он повернулся в поисках своей изначальной жертвы. Увы, Закристы к этому времени и след простыл, так что Корфуцци в бессильной ярости начал поливать огнем ни в чем не повинную толпу.

При первых же выстрелах Брим бросился к ближайшей женщине, опрокинул ее на пол и всем телом прижал к мраморным плитам. Мощные разряды били прямо над ними. Очередной жгут плазмы зацепил его за спину, и он заорал от боли. Стиснув зубы, он заставил себя не шевелиться, и это спасло его от нового выстрела, а потом оставшиеся в живых агенты одолели-таки Корфуцци, не забыв на этот раз обезоружить его. Постепенно крики, визги и стоны стихли, и в зале воцарилась потрясенная тишина.

— С вами все в порядке? — спросил Брим у женщины и тут же ощутил себя дурак дураком: откуда ей знать его язык?

— Будет в полном порядке, как только вы слезете с меня, — смеясь, ответила та… на чистейшем авалонском!

Однако не успел потрясенный Брим исполнить ее вполне разумную просьбу, как его силой вздернули на ноги. Немного придя в себя, он обнаружил, что зажат между двумя огромными евнухами в черно-золотых клетчатых одеждах служителей Королевского Гарема. Оба орали на него на совершенно тарабарском наречии, должно быть, местном флювийском диалекте. Где-то вдалеке безуспешно пытался протиснуться к нему через толпу Салташ.

— Как посмел ты, неверный, унизить Реддисму, бесценнейшую из бесценнейших наложниц нашего возлюбленного Набоба? — рявкнул по-авалонски третий евнух. Этот был еще выше первых двух. — Говори же, — взвизгнул он, — пока мы не вытянули из тебя слова раскаленными клещами!

Брим беспомощно посмотрел на женщину, которую пытался спасти, — разумеется, это была Реддисма, любимая наложница Набоба. И еще он заметил — несмотря на обстоятельства, — что сегодня она выглядела еще прекраснее, чем в прошлый раз, на балу.

Дама произнесла что-то повелительным тоном по-флювийски, и не меньше дюжины слуг немедленно бросились, чтобы помочь ей встать. Одновременно с этим трое евнухов освободили Брима; лица их выражали некоторое замешательство.

— Не правда ли, неплохая награда вам, коммандер, — чуть хрипловатым, волнующим голосом произнесла Реддисма, поправляя сбившуюся прическу. — Ведь я, возможно, обязана вам жизнью, — добавила она, бросая на него благодарный взгляд.

Брим так и не успел ответить, ибо в это мгновение его, даму и евнухов окружило плотное кольцо гвардейцев в алой форме. Потом они расступились в одном месте, пропуская внутрь не кого иного, как Набоба Мустафу собственной персоной.

— Реддисма! — задыхаясь, выпалил тот и обрушил на нее длинный и явно взволнованный, но — увы! — абсолютно непереводимый монолог.

Дама поклонилась и отвечала также по-флювийски, часто качая головой в сторону Брима.

— О, коммандер Брим! — произнес наконец Набоб по-авалонски, в первый раз за все время оторвав взгляд от своей возлюбленной. — Простите меня. Мои мысли были заняты совершенно другим. — Он положил Бриму на локоть руку в перстнях. — Реддисма сказала мне, что вы спасли ей жизнь, заслонив своим телом. Вы не пострадали?

Брим улыбнулся.

— Только мой мундир, Ваше Величество, — ответил он. — Все остальное вроде бы в норме.

— Ваша отвага не останется незамеченной, — мрачно усмехнулся Набоб, потом лицо его посерьезнело. — Похоже, я уже в долгу перед вами.

— Ни в коей мере. Ваше Величество, — отвечал Брим. — Для меня высокая честь оказать вам услугу.

Набоб вдруг отсалютовал ему по всем правилам действующего Устава.

— Так или иначе, — заявил он, — вы увидите: я не забываю тех, кому обязан.

Несколько ошеломленный, Брим тем не менее отсалютовал в ответ и открыл было рот, чтобы поблагодарить, но тут стена гвардейцев вновь расступилась, пропуская Набоба в том направлении, откуда он появился; Брим снова остался с Реддисмой и ее евнухами.

Любимая наложница Мустафы все еще не без любопытства разглядывала его.

— Так вы и есть тот самый коммандер Брим? — спросила она. — Капитан «Звездного огня»?

— К вашим услугам, мэм, — поклонился Брим.

— Мне кажется, вы и в самом деле спасли мне жизнь, — объявила Реддисма, и на ее полных губах заиграла загадочная улыбка. — Даже несомненно спасли. Что ж, как-нибудь я прослежу за тем, чтобы вы были по достоинству вознаграждены… так сказать, в личном плане, конечно.

Брим еще раз галантно поклонился.

— Ваша безопасность — лучшая для меня награда, мэм, — произнес он, но тут их глаза встретились, и ему показалось, что она имеет в виду нечто другое. — Я буду с нетерпением ждать новой встречи с вами, — добавил он с искренностью, удивившей его самого.

— Я тоже, — царственно кивнула она. — Я тоже… — Она скользнула рукой по его рукаву, едва заметно подмигнула и исчезла в толпе.

Спустя несколько мгновений рядом с Бримом оказался наконец Салташ.

— Когда я увидел, с кем это вы так бесцеремонно обошлись, — сказал тот, — я решил, что правильнее всего будет дать вам самим разобраться.

— Весьма разумное решение, — флегматично кивнул Брим. — Особенно мне понравились евнухи. Очень уж они у них здесь здоровые.

— Ну, — пожал плечами Салташ, — если не считать их, все могло быть и менее приятно. Я хочу сказать, из всех, с кем можно валяться на полу, Реддисма — далеко не худший вариант, не так ли?

— Если честно, не помню, — буркнул Брим. — Я так перепугался, что не замечал ни черта, пока эти евнухи не взяли меня за шкирку, вот как. И посмотрите, во что превратился мой мундир… — Он повернулся к Салташу спиной.

— Ух ты, — с уважением сказал Салташ. — Это, пожалуй, так просто не заштопаешь.

— Пошлю счет интендантству, — мрачно усмехнулся Брим. — Проведу это как потеря имущества в боевых условиях. И им чертовски повезло, что не надо штопать еще и меня.

— Если говорить серьезно, — заметил Салташ, — о лучшем разрешении проблемы мы не могли и мечтать.

— ЧТО?!!

— Во-первых, и Набоб, и его любимая подруга теперь по гроб вам обязаны — кстати, и вся Флюванна тоже. Эта дама пользуется здесь огромной популярностью.

— У меня сложилось впечатление, что такой популярности она не ожидала, — заметил Брим.

— Очень остроумно, — хихикнул Салташ. — Но как бы то ни было, мне кажется, вы сами увидите: пережитые вами некоторые неудобства пойдут только на пользу.

Брим ухмыльнулся:

— Постараюсь не забывать этого в следующий раз, когда какой-нибудь недоумок попытается ошпарить мне спину бластером. Клянусь немытой бородой Вута!

* * *

На протяжении следующей недели Брим — как капитан находящегося с визитом боевого судна — посетил больше официальных приемов, чем смог запомнить. Помимо этого, он набрал жирку — от обилия изысканных яств не спасали даже ежедневные утренние пробежки в три-четыре кленета (обыкновенно не слишком легкие на подъем флювийцы считали его сумасшедшим, о чем и кричали ему вслед, когда он, пыхтя, бежал мимо).

Как-то вечером они с Салташем как раз сидели у барной стойки, приводя нервы в порядок после церемонии официального представления на очередном балу. Вдруг дипломат, оживившись, кивнул в сторону парадных дверей.

— Надо же! — воскликнул он, и на лице его нарисовался неподдельный интерес. — Наконец-то те, кого я не встречал еще ни разу. Исключительно редкие птицы!

Усмехнувшись, Брим повернул голову посмотреть, кто же так заинтересовал старого дипломата.

Сердце замерло у него в груди, и он едва не выронил из руки свой кубок.

— Пресвятая Вселенная! — только и прошептал он.

— Что? — переспросил Салташ, и выражение лица его вдруг изменилось. — Вилф, старина, — встревоженно сказал он. — Да вы побледнели как смерть! Что с вами?

— Великий Герцог Роган Ла-Карн, — послышался звонкий голос пажа, — Абсолютный Правитель Торонда, и Великая Герцогиня Марго Эффервик-Ла-Карн, Принцесса Эффервикских Доминионов!

Брим с трудом заставил себя подняться: ноги сделались ватными и отказывались держать его. Когда-то, тысячу лет назад. Марго Эффервик-Ла-Карн была его единственной возлюбленной, а он — ее. Почти четырнадцать лет тому назад они впервые повстречались на вечеринке; дело было на борту старого доброго К.И.Ф. «Свирепый» на заре военной карьеры Брима.

— Любопытно, — задумчиво пробормотал Салташ, не переставая с интересом коситься на Брима. — Если мне не изменяет память, ее вынудил вступить в брак по политическому расчету сам Грейффин IV. Обыкновенно мы получаем информацию о близких знакомых любой мало-мальски значимой персоны. Насчет вас ничего такого не было.

Брим только и смог, что мотнуть головой: любые свидетельства их отношений с Марго Эффервик были уничтожены много лет назад по прямому приказу дворца. Салташ все говорил что-то, а он смотрел, как Марго входит в зал. Почти сразу же она повернулась в сторону бара, и глаза их встретились. Бриму показалось, что она пошатнулась, но выпрямилась и продолжала идти дальше, только на лице ее застыло потрясенное выражение. Как всегда, ее светлые волосы были рассыпаны в живописном беспорядке, обрамляя безупречный овал лица, бездонные глаза, чувственный рот и брови, которые она так очаровательно хмурила при улыбке. Вот и сейчас эта ее улыбка за короткое мгновение очаровала Набоба. На ней было потрясающее платье ее любимого — абрикосового — цвета, выгодно подчеркивающее волнующую фигуру. Тонкая нить редкого жемчуга с Женье сияла у нее на шее.

За спиной принцессы маячил Роган Ла-Карн, ее муж. Он до сих пор не мог стоять прямо после потасовки с Бримом, имевшей место несколько лет тому назад. Элегантный мундир несколько скрывал увечье, но не полностью. При виде замешательства своей супруги он удивленно нахмурился, потом встретился взглядом с Бримом, и лицо его злобно исказилось.

Брим с каменным лицом выдерживал его взгляд до тех пор, пока бывший некогда писаным красавцем барон не повернулся к Набобу.

— Что-то непохоже, чтобы этот тип вас особенно любил, — заметил Салташ. — Я так понимаю, вы с ним когда-то не поладили?

— Долгая история, — буркнул Брим, явно не желая распространяться на эту тему. К счастью, Салташ не настаивал…

* * *

Почти весь вечер Брим был ужасно занят, перезнакомившись, как ему показалось, с половиной населения Флюванны. Еще пару раз они с Марго Эффервик встречались взглядами, но всякий раз кто-то из них оказывался занят разговором. Наконец Закриста, посол Лиги, исчез с Ла-Карном и хмурым Набобом в одном из потайных выходов, которыми так изобиловал дворец. Это означало переход бала в новую стадию — более свободного общения. Брим с радостью составил компанию Салташу у стойки бара.

— Гм, — задумчиво рассуждал вслух дипломат. — Аудиенция с глазу на глаз, не больше и не меньше. Что ж, не скажу, чтобы это меня слишком удивляло. В конце концов, этот Ла-Карн на Торонде что-то вроде короля, пусть на деле он всего лишь марионетка облачников.

Брим раскрыл было рот, чтобы ответить, но тут локтя его мягко коснулась чья-то рука. Медленно повернувшись, он снова ощутил, как сердце его на мгновение застыло.

— Марго, — прошептал он, глядя в ее влажные голубые глаза и надеясь, что голос не выдаст охвативших его эмоций. Она постарела. На лице ее появились морщины, которых он не помнил. И вблизи видно было, что фигура ее отчасти утратила ту стройность, что отличала ее в те времена, когда она выполняла отчаянные секретные операции на планетах Лиги. Да и глаза ее были уже не столь ясными, как до тех пор, пока она не пристрастилась к тайм-траве. Но даже так она оставалась для него такой же прекрасной, как прежде… возможно, даже прекраснее.

— Баронесса Ла-Карн, — продолжал он как можно спокойнее. — П-позвольте представить вам уважаемого Георга Салташа, сотрудника дипкорпуса Его Императорского Величества. Сэр Салташ, Ее Величество Марго Эффервик, Принцесса Эффервикских Доминионов и Великая Герцогиня Торондская.

— Весьма польщен, мадам, — пробормотал Салташ, склоняясь, чтобы поцеловать ее обтянутую перчаткой руку.

— Равно как я, сэр Салташ, — отвечала она, холодно щуря глаза. — Вы хорошо известны в кругу дипломатов моего супруга.

— Да, — согласился Салташ. — Надеюсь. Он встретил ее взгляд с ледяным спокойствием. Глядя на них, у Брима сложилось впечатление, что эти двое, пусть и не встречались до сих пор лично, все же в разное время испытывали на себе силу и влияние друг друга. Дипломат снова поклонился, на этот раз официально щелкнув каблуками.

— Принцесса, — сухо произнес он, — коммандер Брим, приношу вам свои извинения: меня просили подойти к нашему лимузину.

— Ну что вы, сэр Салташ, — промурлыкала Марго, снова протягивая руку для поцелуя.

Долгое время после ухода дипломата Брим с Марго просто молча стояли, глядя друг другу в глаза. Потом она взяла его руки в свои — так, словно не виделись перед этим каких-нибудь несколько метациклов.

— Ну что ж, здравствуй, Вилф Брим, — произнесла она своим незабываемым голосом. — Давненько мы не виделись.

— Лет сто, не меньше, — пробормотал Брим. — К-как ты, Марго? Я имею в виду…

— Ты про тайм-траву, Вилф? — спросила она, заглядывая прямо в его душу. Брим молча кивнул.

— Все так же, Вилф, — ответила она почти бесстрастно. — Ты же знаешь, от зависимости избавляет только смерть. А пока трава продлевает мне жизнь.

— Похоже, ты лучше контролируешь последствия, чем прежде, — заметил Брим, вспомнив прошлую встречу: тогда она вообще не реагировала на происходящее.

— До завтрашнего утра мне не понадобится новой дозы, — сказала она. — Правда, дозы все увеличиваются. Может, ты слышал, это называется кумулятивным эффектом. Зато это позволяет мне дольше, чем прежде, оставаться человеком. — Она взяла с подноса проходившего мимо слуги кубок логийского и задумчиво повертела его в руке. — Жизнь все еще благосклонна к тебе? — спросила она, помолчав.

Брим глубоко вздохнул.

— Много лет назад, когда мы встретились впервые, — ответил он, — я ни за что бы не поверил, что госпожа Удача будет ко мне так добра. — Он умолк, вспомнив, как одиноко было ему после танца с Труссо, и вдруг испытал настоятельную необходимость сменить тему.

— Как твой сын? — спросил он.

Подрастает. Ему уже почти шесть. Верится с трудом, правда?

Брим улыбнулся.

— Я помню, когда он родился, — признался он. — Это был день первых после войны гонок на Кубок Митчелла.

— Ты все помнишь… — с легкой улыбкой вздохнула Марго. — Значит, я еще что-то значу в твоей жизни, да?

Брим удивленно заглянул ей в глаза и нахмурился.

— Все еще? — эхом повторил он и опустил взгляд, пытаясь переварить эти ее слова. — Марго, — продолжал он наконец, — ты всегда будешь значить для меня очень, очень много… по меньшей мере в памяти. Большинство лучших моих воспоминаний связано с тобой.

— А дальше? — настаивала она. — Что будет дальше, а, Вилф? Мечтаешь ли ты еще обо мне?

— Мечтаю ли? — переспросил он. — Ты не связывалась со мной много лет. Она тоже нахмурилась.

— Как могла я связаться с тобой? Полгалактики разделяло нас вплоть до сегодняшнего дня.

— Разделение, — осторожно заметил Брим, — разделению рознь. — Он мягко взял ее за руку. — Марго, — продолжал он. — Все решают привязанности, а ты привязана явно не ко мне.

На мгновение она зажмурилась.

— Возможно, так и кажется, Вилф, — произнесла она чуть слышно, — но…

Тут какой-то высокий облачник в черном мундире Контролера, остроконечной шапке и черных хромовых сапогах до колен так решительно протиснулся к ней, что она едва устояла на ногах. На золотых погонах его красовалось по два значка в форме стилизованного алмаза — следовательно, это был галитир, эквивалент контр-адмирала Имперского флота.

— Этот тип пристает к вам, принцесса? — не скрывая злости, спросил он.

— Н-нет, галитир Гоффман, — отвечала она. — Это мой старый друг.

— Друг? — переспросил Гоффман, разглядывая Брима с брезгливым интересом. — Какой, к черту, друг? Это же вонючий тип из Имперских.

Брим улыбнулся и с ледяным спокойствием посмотрел на него в упор. Голубоватый оттенок кожи и полное отсутствие растительности на лице выдавали в нем вардольда из сектора Та'ам.

— Вы так хотите неприятностей, мистер? — негромко спросил карескриец. — С учетом выказанного вами поведения я чего-нибудь да придумаю, обещаю вам.

— Не надо, Вилф! — испуганно прошептала Марго и взяла облачника под руку. — Идемте, галитир Гоффман, — произнесла она уже громко. — Я готова возвращаться на корабль.

— Здравое решение, — заметил Гоффман, изучая свои синие, без единого пятнышка, ногти. — Пусть ваш имперский приятель скажет вам спасибо, а то я с удовольствием разорвал бы его пополам.

Брим взялся за спинку ближнего к нему стула, и только перепуганный взгляд Марго удержал его от членовредительства.

— До встречи, принцесса, — произнес он, отвесив ей низкий поклон.

Не отвечая, она повернулась и следом за Гоффманом скрылась в толпе. Брим успел увидеть еще, как она мелькнула у парадного входа, где еще трое вардольдов встретили ее, чтобы усадить в длинный черный лимузин.

— Во имя Вселенной, что здесь происходит? — спросил Салташ, со встревоженным лицом протолкавшись к Бриму.

— Сам не знаю, — ответил Брим, только-только начинавший отходить от потрясения.

— Нет, все-таки о чем вы с ним говорили? — не унимался Салташ.

— С кем? — не понял Брим.

— Вилф, очнитесь! С галитиром, конечно. Брим рассмеялся:

— Ах, с этим? Не берите в голову, он всего лишь телохранитель.

— Но почему он увел принцессу? О чем вы с ней говорили?

— Да мы и поговорить-то не успели, — хмуро ответил Брим. — Странно все это. Если подумать, складывается впечатление, что этот чертов облачник ожидал, не случится ли чего.

— И это все?

— Боюсь, что все, дружище, — вздохнул Брим, допивая свой кубок. — Чертовски странный вечер. Мы с Марго не виделись много лет, и вот она тут, передо мной, и разговаривала со мной так, словно… словно мы не виделись каких-нибудь несколько дней. А потом…

Он осекся на полуслове, ибо к стойке, болезненно скривившись, проковылял Роган Ла-Карн. Некогда даже симпатичное, лицо его было так же перекошено ненавистью и злобой, как тело — увечьем. Должно быть, предстоял еще не один год, прежде чем его спинной мозг регенерирует до такой степени, что с ним можно будет работать медицинским автоматам.

— А, Брим? — буркнул герцог, совершенно игнорируя Салташа. — Мне тут сказали, моей, с позволения сказать, женушке удается держаться подальше от вас не лучше, чем это ей удавалось в давние времена. — Он рассмеялся. — Что ж, теперь, когда она торчит от тайм-травы, вы еще подумаете, прежде чем прыгать к ней в постель. Могу вам гарантировать, что ей теперь нужна доза после каждого перетраха — без этого она просто помрет. И еще — да вы, поди, и сами знаете — этот дым, что она пускает, убьет вас, особенно при ее нынешних дозах.

Брим мрачно посмотрел на его изувеченное тело.

— Ла-Карн, — прорычал он. — Вели бы это могло спасти ее от такой гадости, как тайм-трава, я бы сломал вам спину еще раз, причем с наслаждением. Но поскольку помочь Марго я ничем не могу, я просто ухожу. — Он повернулся к дипломату и хлопнул его по плечу. — Можете побеседовать с герцогом, если хотите, но я возвращаюсь на «Звездный огонь».

— Ах да, «Звездный огонь», — продолжал Ла-Карн, словно и не слышал слов Брима. — Пожалуй, вам будет интересно узнать, что завтра сюда прибывает один ваш давнишний знакомый. — Он злобно усмехнулся. — Не сомневаюсь, вы наверняка лично будете встречать Кирша Валентина, когда тот прилетит на предсерийном образце нового «Горн-Хоффа» модели П-1065. Насколько мне известно, вы с вашим бессовестным космическим пиратом Бакстером Колхауном потратили довольно много времени на шпионские съемки первого прототипа.

Брим даже пошатнулся — два потрясения, связанных с его прошлым, было уже слишком. Красивый, умный, удачливый и во многих отношениях не уступающий одаренностью самому Бриму, Валентин был заклятым врагом Брима с тех пор, как тому довелось побывать в плену на борту патрульного корабля облачников. За прошедшие с тех пор годы пути их не раз пересекались: и на войне, и после нее. И при каждой встрече Брим с завидным постоянством разрушал зловредные козни Валентина, в результате чего изначальная неприязнь облачника сменилась холодной, беспощадной ненавистью.

— Что-то я не понял, что вы имели в виду, говоря про Бакстера Колхауна, — хладнокровно соврал Брим. — Да и про какие-то съемки — тоже.

Взгляд Ла-Карна буквально сочился яростью.

— Но уж Кирша Валентина-то вы помните, бандит Имперский?

Брим кивнул, игнорируя оскорбление со стороны человека, который больше не мог себя защитить.

— Разве можно забыть того, кто трижды едва не убил тебя? — спросил он с кривой усмешкой.

За пятнадцать стандартных лет их знакомства Валентин был замешан в трех — а то и больше — покушениях на жизнь Брима.

— Возможно, в следующий раз ему повезет больше, — с очаровательной улыбкой предположил Ла-Карн. — Или через раз…

— Меня это почему-то не слишком пугает, — парировал Брим. — Знаете ли, в таких делах Кирш не мастак.

— Ничего, дело наживное, Брим, — буркнул Ла-Карн и только теперь повернулся к Салташу. — Мое почтение, советник, — произнес он, осторожно щелкнул каблуками и, не оборачиваясь, захромал обратно в толпу.

По дороге домой, сидя в шикарном лимузине Салташа, Брим начал настраивать себя на новую «мирную» встречу со своим давним врагом. Он не виделся с ним со времени гонок на Кубок Митчелла, когда тот оказался замешан в неудавшийся заговор, имевший целью разнести Брима и его «Шеррингтон М-6Б» на элементарные частицы. Однако стоило ему ступить во входной шлюз «Звездного огня», как обнаружилось, что Труссо держит корабль готовым к немедленному взлету. Полученным секретным приказом им предписывалось идти на Авалон…

* * *

«Звездный огонь» дошел до Авалона в рекордные сроки, ошвартовавшись на военной базе близ Большого Имперского Космопорта менее чем через шесть дней после отлета из Мажора. Если бы в Адмиралтействе еще интересовались подобными вещами, этот перелет наверняка попал бы в книгу рекордов. Впрочем, бить рекорды на «Звездном огне» было плевым делом. И уж на официальное протоколирование, необходимое для регистрации рекорда, на борту боевого судна просто не было времени.

Брим переключил управление тягой на пульт Страны Заффтрак и выбрался из кресла, глядя сквозь гиперэкраны на большой правительственный лимузин, плавно тормозящий у трапа. Плавные линии его резко контрастировали со стоявшими рядом угловатыми портовыми машинами. Это было уже любопытно.

Брим прислонился к комингсу и стал смотреть, как шофер в ливрее открывает дверцу и помогает выйти из салона странно знакомой даме… Регуле Коллингсвуд — его бывшему капитану с К.И.Ф. «Свирепый»!

— Труссо, принять командование кораблем! — рявкнул он. — Фарнсворт, бегом к дежурному офицеру! Передай приказ: встретить у главного люка капитана Регулу Коллингсвуд; потом скажи Барбюсу, пусть проводит ее в кают-компанию. Он-то ее узнает.

— Есть, капитан! — хором отозвались оба офицера, защелкав переключателями на своих пультах.

Брим с пылающими щеками спешил по коридору. Надо же, как быстро все забывается! В свое время Коллингсвуд была одним из лучших боевых капитанов Имперского Флота. Ворвавшись в свою каюту, он наскоро ополоснул лицо, переоделся в свежий мундир и вылетел обратно в коридор, успев в кают-компанию как раз тогда, когда Барбюс подносил элегантной даме — отставному офицеру пенящийся кубок логийского из бортовых запасов.

— Капитан Коллингсвуд! — вскричал он, не успела она сделать и глотка. — Какой приятный сюрприз!

Коллингсвуд являла собой образец женщины, которая ни на мгновение не позволяла той власти, что давало ей ее высокое положение, лишать ее хоть капли женственности — чего-чего, а женственности в ней было хоть отбавляй. Фигура у нее была величественная, рослая, неподвластная возрасту. Еще ее отличали длинный патрицианский нос, пронзительный взгляд карих глаз и мягкие каштановые волосы, которые она носила распущенными. На этот раз она была одета в бежевый деловой костюм с подплечниками и кружевными вставками, делавший ее едва ли не моложе, чем она была полтора десятка стандартных лет назад, — впрочем, Брим готов был поверить в то, что она действительно помолодела. Вскоре после того, как Негрол Трианский подписал с Империей Гаракский Договор, она уволилась с Флота и вышла замуж за адмирала Эрата Плутона, с которым их давно уже связывала молва. Последний, будучи законным образом избран в послевоенный Имперский Парламент, сделался там главным противником вездесущего КМГС. Такая вот необычная женщина встречала теперь «Звездный огонь» в Авалоне.

Она улыбнулась и махнула в сторону второго кресла, подвинутого Барбюсом к столу.

— Вилф Брим, — заявила она. — Ну когда вы привыкнете к тому, что меня зовут Регула, а вовсе не «капитан»?

Брим поклонился и поцеловал ее руку.

— Пожалуй, прямо сейчас, — усмехнулся он, садясь. Барбюс бесшумно поставил на стол перед ним второй кубок логийского. — Спасибо, шеф, — кивнул он старшине. — Что бы я делал без старых друзей?

Барбюс с улыбкой подмигнул ему:

— Старые друзья всегда рады помочь, капитан… то бишь капитаны, — и он бесшумно, как привидение, исчез в рубке стюарда.

— Я думал, вы все еще в Бемус-Мэноре, — сказал Брим. — А вы здесь, да еще в казенном лимузине. Что происходит?

Коллингсвуд улыбнулась.

— Ладно, — объяснила она. — С тех пор, как Эрата избрали в Парламент, я все больше и больше занята Адмиралтейскими делами — по крайней мере той части Адмиралтейства, которая противостоит КМГС. А поскольку хорошие организаторы нужны Флоту не меньше, чем разлагатели, Гарри Драммонд пригласил меня на пост оперативного директора. — Она рассмеялась. — Я даже получаю жалованье. Брим закатил глаза.

— И что же вы теперь делаете со всем этим богатством?

— Спонсирую Фонд Восстановления Флота, — снова улыбнулась она. — И как бы я ни хотела сменить флотский мундир на симпатичный деловой костюмчик, жить без Флота я все равно не смогу. Слишком долго он был главным в моей жизни.

Брим пригубил из кубка — Барбюс, как всегда, был на высоте.

— Почему-то я не очень удивлен этим, — признался Брим. — Особенно после того, как вы оказались вовлеченной в Имперское Общество Звездоплавания. — Он нахмурился. — Только…

Коллингсвуд улыбнулась.

— Только что я делаю здесь? — перебила она его.

— Ну… — замялся он, — с капитаном, у которого всего две полоски на погонах, «Звездный огонь» редко удостаивается внимания большого адмиралтейского начальства, да еще в таких шикарных тачках.

Коллингсвуд кивнула:

— Может, вы и правы, Вилф. Но сегодня другое дело: чуть больше, чем через метацикл, вас ожидают во дворце, чтобы вы с коммодором Колхауном и генералом Драммондом информировали Грейффина IV о флювийском плане. Все мероприятие было подстроено по времени к прилету «Звездного огня», а вам ведь известно, какой напряженный график сейчас у Императора. Так что — по меньшей мере на сегодня — одна из самых важных персон — это вы.

— Легко быть важной персоной, когда командуешь единственным звездолетом в этой игре, — усмехнулся Брим. — Подозреваю, что, когда «Звездные» пойдут со стапелей потоком, внимание к моей особе сильно поуменьшится.

Коллингсвуд откинулась на спинку кресла и с загадочной улыбкой пригубила свой кубок.

— Это мы еще посмотрим, капитан Брим, — сказала она. — Еще посмотрим…

* * *

— Салташ говорит, вы взяли Мажор штурмом, — хихикнул Драммонд, хлопая Брима по спине.

— Ценой мундира, во как, — заметил Колхаун. — Ладно, так уж и быть, черкну приказ, пусть пошьют новый. — Он усмехнулся. — Когда дело пахнет жареным, ты, Брим, реагируешь словно молния какая.

Молодой карескриец рассмеялся.

— Когда бы не честь мундира, — возразил он, — я бы с удовольствием уступил бы это кому-нибудь другому.

— Еще бы, — согласился Драммонд. — Ясное дело.

— Как бы то ни было, — перебил их Колхаун, — Мустафа теперь обеими руками за наш план. И как знать, если б не то впечатление, что ты, сынок, на него произвел, все могло бы обернуться по-другому. Он уже отдал приказ ихнему посольству на Авалоне подписать все бумаги, что мы для них напечем.

— Все, — перебил его Драммонд, — чего нам не хватает на сегодня, — это удостовериться в том, что Император нас поддерживает.

— И кажись, — кивнул Колхаун в сторону двери, — мы этим прямо сейчас и займемся.

Брим повернулся как раз вовремя, чтобы оказаться лицом к лицу с пажом Императора. Тот был одет в традиционный синий камзол с высоким воротничком и четырьмя золотыми лягушками на груди. В руках он держал антигравитационный жезл длиной никак не меньше шести иралов.

— Прошу сюда, джентльмены, — произнес он, поклонившись. Следом за этим он уставил свой жезл в стену, и та просто исчезла. За ней оказалось овальное помещение, стены которого сплошь покрывались зеркалами с изящными, почти невидимыми изображениями. Впечатляющие изваяния мифических летающих существ и древних звездолетов парили под потолком над разделявшими зеркала вычурными пилястрами. В дальнем конце помещения под балдахином из темно-синего бархата стоял большой, богато украшенный стол, а рядом с ним виднелась стройная фигура Императора Грейффина IV, Великого Галактического Императора, Принца Созвездия Регги и Законного Защитника Небес.

Невысокий мужчина среднего сложения, не молодой, но и не старый, Грейффин все еще оставался удивительно похожим на те портреты, что висели на любом звездолете, достаточно большом, чтобы иметь кают-компанию. Он был одет в безупречно пошитый флотский мундир с адмиральскими знаками различия. Волосы его оказались, правда, белее, чем запомнилось Бриму, коротко остриженные и зачесанные по-военному назад с узкого лица. Серые глаза сидели близко к довольно длинному породистому носу — главному украшению лица, помимо небольшой треугольной бородки. Когда трое офицеров подошли к его столу, он ответил на их салют небрежным движением привыкшего к власти и богатству человека.

Подав руку сперва Бакстеру Колхауну, потом генералу Драммонду, он повернулся наконец к Бриму и тепло улыбнулся.

— Добрый день, коммандер, — сказал он, протягивая руку. — Как видите, прошло довольно много времени с тех пор, когда меня в лицо называли Его Милостью.

Брим почувствовал, что краснеет. Именно так он без всякого злого умысла назвал Императора в тот вечер, когда получил из его рук Имперскую Комету. Тогда — как, впрочем, и сейчас — Император расценил это как недурную шутку.

— Ваше Величество, — сказал он, торжественно пожимая руку Грейффину. — С тех пор и по нынешний день я смотрю на собеседника прежде, чем говорить.

— А жаль, — чуть усмехнулся Грейффин. — Тем самым вы, возможно, лишаете кого-то удовольствия.

Кивнув Колхауну, он уселся в массивное кресло с высокой спинкой, стоявшее за столом.

— Бакстер! — произнес он. — Онрад конфиденциально ознакомил меня с вашим планом спасения Флюванны в обход КМГС. — Он заломил бровь. — Не пора ли посвятить меня в детали, а?

— Есть, Вашество! — отозвался Колхаун и немедленно начал — должно быть, в десятитысячный раз — излагать свой план. Брим с Драммондом отошли от проекторов и уселись в сторонке, стараясь не пропустить никаких новых подробностей. По счастью, старший карескриец приготовил для Императора несколько ужатый вариант доклада, так что говорил всего чуть более половины метацикла. Впрочем, даже в это сжатое время он не упустил ничего важного. Как только он окончил доклад, в комнату вошел принц Онрад и встал рядом с Грейффином.

— Ну что, папа? — не особенно радостным тоном спросил он. — Что ты об этом думаешь? Император задумчиво кивнул.

— Замечательно, — объявил он наконец, — Единственный возможный выход. КМГС ничего не сможет поделать. Чертовски замечательно. Только вот что, Бакстер, — качнул он головой в сторону Колхауна. — За прошлую неделю я обдумал вашу проблему с персоналом.

— Я весь слух, Вашество, — вытянулся Колхаун. — В этом деле нам любая помощь кстати. Император вздохнул и нахмурился.

— Похоже, в последние годы этот чертов КМГС смог выжить со Флота некоторых лучших наших офицеров и матросов, — мрачно, признал он. — Коммандеру Бриму это хорошо известно, — добавил он и подмигнул. — Допустим, по крайней мере часть их выкажет те же патриотизм и преданность Флоту, что и он. Что будет, если я лично передам им предложение вернуться во Флот на прежние должности… нет, с повышением на одно звание? Можно ли надеяться, что часть их откликнется на это?

— Считая «Звездный огонь», нам потребуются добровольцы на одиннадцать кораблей, — заметил Онрад.

Император покачал головой.

— У коммандера Брима уже есть экипаж, — сказал он. — И если то, что я слышал, соответствует истине, то он, объявив, что корабль сдан в аренду, лишится всего нескольких человек. Так что давайте искать десять экипажей. — Император обвел присутствующих взглядом, одновременно пробежав пальцами по нескольким лучам света на маленьком пульте. — Позвольте мне прочитать текст предложений, который я тут набросал. — Он нахмурился, вглядываясь в поверхность стола. — Во-первых, — начал он, — Имперским Повелением всем кандидатам — как офицерам, так и рядовому составу — предлагается годичный контракт с Имперским Флотом на должности, занимаемые ими перед увольнением с Флота, плюс одно звание. В то же время контракт вступает в силу после того, как они «исчезнут», проходя службу во Флювийском Флоте в качестве наемников. Официально это будет носить название Имперского Добровольческого Корпуса, сокращенно ИДК.

— А что будет по окончании действия этого контракта? — спросил Онрад.

— По окончании его, — продолжал Грейффин, продолжая читать, — если я не продлю срок его действия, я лично гарантирую каждому добровольцу постоянную должность в Имперском Флоте. — Он посмотрел на Брима и улыбнулся. — То же самое, разумеется, распространяется на тех лиц, кто уже состоит на службе во Флоте, включая всю команду «Звездного огня». Естественно, выполнение задания потребует от них уволиться на этот срок. Но каждый получит мои личные гарантии того, что он сможет вернуться. — Он вопросительно повернулся к Колхауну. — Как вы на это смотрите, Бакстер?

Колхаун ухмыльнулся.

— По мне, так ваших личных гарантий довольно, Вашество, — сказал он. — Это все, чего мне не хватало.

— Что ж, хорошо, — сказал Грейффин. — Гарри? Вилф? Может, вы хотели бы изменить что-нибудь?

— Ничего, Ваше Величество, — сказал Драммонд. Брим мотнул головой — то, что Император обратился к нему по имени, слегка ошеломило его.

— Ничего, Ваше Величество, — повторил он.

— Раз так, — объявил Грейффин, прикладывая большой палец к крошечному окошечку для подписи на поверхности стола, — Указ вступает в законную силу. Онрад, позвони флювийскому послу, и мы немедленно приступим к вербовке добровольцев.

Менее чем через час к ним присоединилась высокая худая женщина в модном авалонском платье, с прямыми черными волосами до плеч и челкой на высоком лбу. Спокойный взгляд миндалевидных глаз чуть контрастировал с хищным носом и зловеще тонкими губами. Из-под длинной черной юбки едва виднелись туфли на высоком каблуке.

— Ваше Величество, — произнесла она, сложившись в низком поклоне.

— Мадам Орензи, — обратился к ней Грейффин, кивнув ей со своего кресла. — Эти люди — авангард тех боевых экипажей, что в скором времени укрепят мощь вашего военного флота. Позвольте представить вам генерала Гарри Драммонда, коммодора Бакстера Колхауна и коммандера Вилфа Брима.

Орензи поклонилась Онраду, потом скользнула взглядом по офицерам, остановившись на Бриме.

— Вы ведь капитан «Звездного огня», верно? — спросила она на чистом авалонском без малейшего акцента.

— Совершенно верно, мадам Орензи, — отвечал Брим.

Женщина рассмеялась.

— Реддисма заставила меня пообещать, что я не покину дворец, не поблагодарив вас еще раз за то, что вы спасли ей жизнь.

Брим снова покраснел.

— Боюсь, госпожа Реддисма весьма переоценивает мою скромную роль, — сказал он.

Орензи только поклонилась в ответ, потом снова повернулась к Императору.

— Ваше Величество, — продолжала она, — повелением Набоба Мустафы IX Эйрена Великолепного мне даны полномочия немедленно приступать к вербовке добровольцев.

Услышав это, Колхаун шагнул к столу Императора и поклонился.

— Я почел бы за честь записаться первым, — гордо объявил он.

— Ваше Величество, — обратилась Орензи. — Вы не будете возражать, если это историческое событие произойдет в стенах вашего рабочего кабинета?

Грейффин улыбнулся, вглядываясь в поверхность своего стола.

— Во всем этом угадывается рука моего сына, — заметил он. — Все необходимые документы уже здесь — включая мои собственные. Даже окно для подписей включено. Вне сомнения, для того, чтобы коммодор тиснул свой палец, так?

— Ну… — признался Онрад, — я, конечно, сделал кое-какие приготовления к этой встрече. Ничего особенного, конечно, но…

Император покачал головой.

— Гм, — буркнул он. — Ладно, раз все работает как надо, пожалуй, продолжим. Коммодор, — сказал он, вставая из кресла, — присядьте-ка сюда. В конце концов, ваша подпись определяет вашу жизнь на год вперед, так что лучше уж делать это поудобнее.

Колхаун занял место за столом и внимательно перечитал высвеченные на его поверхности условия контракта.

— Идет, — сказал он наконец. — Подписываю. Он прижал к окошку сначала большой, потом указательный палец. Потом Орензи подписалась от имени своего правительства.

— Примите мои поздравления, — произнесла она и торжественно пожала ему руку. — Вы теперь коммодор Королевского Флювийского Флота.

— Это огромная честь, мадам, — галантно отвечал Колхаун, отступая от стола и пристально глядя на Брима. Впрочем, его взгляд в этом направлении был не единственным.

— Ну, коммандер, — сказал Император. — Мне казалось, вы тоже намеревались завербоваться?

— Бедняга Брим, — широко улыбаясь, заметил Онрад. — Он всего два года как восстановился на Флоте.

Грейффин мягко усмехнулся.

— Не рассматривайте это как потерю места, коммандер. Считайте, что на следующий год вы командируетесь для выполнения тайной спецоперации. Собственно, для вас это не должно быть в новинку.

— Так точно, Ваше Величество, — согласился Брим, устраиваясь в императорском кресле. На матовой поверхности стола перед ним светились три документа. Левый представлял собой форму 889А, «ДОБРОВОЛЬНОЕ ПРЕКРАЩЕНИЕ СЛУЖБЫ НА ФЛОТЕ». Вообще-то все эти формы служили обычно поводом для шуток, но с точки зрения идеалиста вроде Брима поставить свою подпись под такой почти равнялось самоубийству. Рядом светился годичный контракт на службу в Королевском Флювийском Флоте в ранге коммандера. И наконец, справа располагались личные гарантии Императора, текст которых то и дело менялся по мере того как где-то в недрах дворца королевские писцы лихорадочно пытались привести его в удобоваримую форму. Брим подождал, пока иероглифы не застынут, потом перечитал окончательный текст и подписал все три документа по очереди.

— Вовремя подписали, — со смехом заметил Онрад. — Я заметил, что папа по меньшей мере трижды переделывал текст, пока вы пытались прочесть его.

Несмотря на всю серьезность происходящего, Брим рассмеялся.

— Как минимум один законченный вариант я все же прочитал полностью. Ваше Высочество, — сказал он. — Я, конечно, не космический юрист, но на мой взгляд сойдет.

— Надо же, какой удар по нашему Флоту, — с наигранным трагизмом произнес Онрад. — Потерять разом одного коммодора и одного коммандера…

— Да, — не очень весело согласился Император. — И самое абсурдное во всем этом то, что мы даже не члены КМГС. — Он с досадой тряхнул головой. — Зловещий мрак снова надвигается на Галактику — даже сейчас, пока мы сидим здесь. Просто позор, что мы вынуждены противостоять этому тайком, боясь оскорбить врага…

* * *

На следующий вечер Брим обедал в одиночестве в тихом бистро недалеко от Кортленд-Плаза, где они встречались с Марго в первые годы ее брака с Роганом Ла-Карном. Это заведение отличалось накрахмаленными белыми скатертями, вышколенными официантами, отменной стряпней и тем, что даже на взгляд мало сведущего в этом карескрийца было «хорошей музыкой». Бывая в Авалоне, он часто заходил сюда перекусить и заново обдумать итоги прошедшего дня. Сегодня он изучал Гаракский Договор с Негролом Трианским. На протяжении всех, с позволения сказать, «мирных» лет договор этот сослужил своему творцу отменную службу. Впрочем, теперь и ежу было ясно, что ни договор, ни обусловленный им худой мир не устраивают больше Лигу Темных Звезд — и что со дня на день их создатель отбросит их в сторону.

Невидящим взглядом уставился Брим в глубину темной комнаты, задумчиво потягивая логийское и размышляя о том, что ждет его в следующий год. Грядет война; впрочем, для него это было почти облегчением. Гораздо больше его тревожило то, что война эта — окончится она победой или поражением — будет в любом случае означать конец старой, тысячелетней цивилизации, благами которой Империя Грейффина IV так привыкла наслаждаться. Он немного нахмурился, когда рядом с его столом задержалась чья-то рослая фигура. Фигура не исчезала — Брим поднял взгляд и брезгливо поморщился.

Сияя, словно идол из фальшивого золота, рядом с ним высился сам Пувис Амхерст, глава КМГС. В парадном флотском мундире он вполне производил впечатление на тех, кто его не знал, — несмотря даже на отсутствие на груди его боевых нашивок.

— Ну что, карескриец, — прошипел он. — Ты все же продолжаешь свою подготовку к войне, несмотря на то личное предупреждение, что я передал тебе год назад в Адмиралтействе. Что ты скажешь в свое оправдание?

Брим подавил острое желание врезать этому расфуфыренному паяцу по аристократическому носу и улыбнулся.

— Твое предупреждение не очень-то меня напугало, Амхерст, — ответил он. — Ты мог бы заметить и сам, что я жив и здоров.

— Вражда к нашим друзьям из Лиги еще будет стоить тебе твоей жалкой жизни, — с ненавистью выплюнул Амхерст и злобно прищурился. — И как ты посмел обращаться ко мне не по званию, коммандер Брим? Я ведь и об этом тебя предупреждал, и не раз!

— Значит, мало предупреждал, жукид, — тихо произнес Брим. — Я еще год назад говорил тебе, что лучшее звание, на которое ты должен рассчитывать, — это «предатель», по меньшей мере до тех пор, пока ты остаешься местным администратором этого вашего КМГС.

Цепляясь побелевшими пальцами за золотые пуговицы мундира, Амхерст несколько мгновений молча смотрел на Брима, задыхаясь от ярости.

— Верховный Координатор КМГС в Империи! — прошипел он, побагровев.

— Предатель, — с услужливой улыбкой поправил его Брим.

— Гнусный карескрийский жукид! — задохнулся Амхерст. — Ты так же мало уважаешь мундир Империи, как твой вонючий соотечественник Бакстер Колхаун!

— Мундир мы уважаем, Амхерст, — все с той же улыбкой возразил Брим, — но не то дерьмо, на котором он сидит. И не советую тебе проходиться насчет Карескрии.

Единственным ответом на это было побагровевшее еще сильнее лицо Амхерста.

— Так, значит, теперь ты со своим дружком подался на службу Флюванне, да? — выдавил из себя наконец тот и презрительно усмехнулся. — От моего взгляда не ускользнет ни один ваш шаг, проклятые милитаристы.

Брим равнодушно пожал плечами и продолжал молчать.

— Милитарист! — злобно прошипел КМГСовец. — Ты навлекаешь проклятие на наши головы, несмотря на все наши старания сохранить мир!

Брим покачал головой.

— Вот тут ты ошибаешься, Амхерст, — сказал он, встречаясь взглядом со своим бывшим однополчанином. — Мы ведь говорили об этом с тобой год назад в твоем кабинете. Война нужна мне не больше, чем тебе — или любому из твоих дорогих КМГСовцев. Собственно, я борюсь за мир так же отчаянно, как остальные. Разница только в том, что я хочу достойного мира, того, что позволит нам существовать в Империи, пусть даже при всех ее недостатках. А добиться этого можно, только обладая силой — то есть мощным флотом.

Ты же со своим КМГСом хочешь сохранить мир путем капитуляции. В таком случае мы сделаемся рабами Лиги Темных Звезд Негрола Трианского, и править нами будут обдолбанные этой их травой Контролеры. И какой бы несовершенной ни стала наша Империя, она в тысячи раз лучше этого.

— И ты готов бросать на алтарь войны жизни мужчин и женщин? — почти визжал Амхерст. — Ты же видел — как и я, — насколько это ужасно?

— Вот тут-то и кроется основная разница между нами, — спокойно отвечал Брим. — Война пугала тебя. Я сам видел это, когда мы с тобой летали на старом «Свирепом». Она так страшила тебя, что твой отец использовал все свое влияние, чтобы тебя держали подальше от боя. — Он прищурился. — А мы, остальные, продолжали — и продолжаем — драться, потому что потерять свободу для нас страшнее, чем потерять жизнь! Для большинства из нас жизнь без свободы мало что значит. Поверь мне, Амхерст, это я видел на каждой планете из тех, что мы освобождали от твоих приятелей-облачников.

Глаза Амхерста превратились от злости в узкие щелочки.

— Уж не намекаешь ли ты, — спросил он дрожащим от ярости голосом, — что я трус?

— Никаких намеков, Амхерст, — все так же спокойно улыбнулся Брим. — Это всего лишь констатация факта. Ты — трус, самый натуральный. Равно как и все остальные в твоем убогом КМГС.

Амхерст словно окаменел, сжав руки в кулаки.

— Ты мне еще заплатишь за это, Брим. Дорого заплатишь, — прошипел он сквозь зубы.

— Посмотрим, посмотрим, Амхерст, — кивнул Брим. — Впрочем, вот тебе мой совет: береги и ты свою шкуру, а то ведь мало что. Если победит Лига, первые из имперских, на которых они начнут упражняться в стрельбе, будете именно вы, КМГСовцы. Они всегда избавляются в первую очередь от ненадежных элементов. Так им легче править. — Он невесело усмехнулся, глядя тому прямо в глаза. — А если Лига не победит в той войне, которую они готовы начать, — добавил он, — ты скорее всего закончишь свою жизнь на виселице: толпа редко дожидается результатов суда.

На мгновение тень страха пробежала по породистому лицу Амхерста, но он быстро совладал с собой и чванливо заложил руку за отворот мундира.

— Будь ты в форме, Брим, я бы закатал тебя в самую вонючую темницу Авалона за нарушение субординации.

— Но ты не можешь, — с улыбкой констатировал Брим. — Во-первых, у тебя нет свидетелей. А во-вторых, жукид, ты сам уже сказал: я теперь офицер Флювийского Флота. Брось меня в тюрьму — и ты спровоцируешь межпланетный инцидент.

— Безродный карескрийский ублюдок, — выругался Амхерст. — Значит, я был прав! — Его лицо перекосилось от злобы. — Помяни мои слова, ты еще убедишься в моем могуществе.

С этими словами он круто повернулся и устремился к выходу — так быстро, что врезался в официанта с подносом грязной посуды. Звон бьющегося фаянса и стекла заставил всех обернуться в его сторону.

В наступившей потрясенной тишине шепот Брима послышался особенно громко:

— Тес! Коммодор…

Застигнутый врасплох Амхерст повернулся:

— Ну что еще, Брим?

— Поосторожнее, старина! — дружеским тоном посоветовал ему Брим.

Взбешенный КМГСовец едва не рухнул, поскользнувшись на осколках битой посуды, и кубарем вылетел на улицу. Следом за ним вышел какой-то симпатичный молодой человек в форме сержанта.

Брим перевел дух. Разговор в помещении вернулся к прежним темам, но настроение у него было испорчено. Вот такие люди и обрекали на гибель ту уютную цивилизацию, в которой он жил. С Адмиралтейством, в котором заправлял КМГС, с бледным подобием прежнего Флота грядущая война обещала стать более разрушительной, чем могли представить себе большинство граждан Империи. Он так и не успел увидеть своими глазами новый «Горн-Хофф» облачников, но по предварительной информации это был очень опасный корабль. Впрочем, он и не мог быть другим, если облачники рассчитывают мериться силами со «Звездными». Брим задумчиво допил свое вино. До конца грядущей войны даже сам Авалон испытает на себе мощь кораблей вроде этого — как испытывали ее в начале прошлой войны нищие окраины Империи вроде Карескрии. Люди и не догадываются о том, что готовит им судьба. Как сказал недавно сам Император, зловещая мгла надвигается на Галактику, и заденет она в той или иной степени всех без исключения.

* * *

Всего несколько дней спустя Колхаун отбыл на Бету Яго — маленький, но богатый доминион, еще со времен прошлой войны стоявший на одном из первых мест в списке стратегических целей Негрола Трианского. Тогда Имперскому Флоту удалось спасти маленькую звездную систему только ценой больших потерь, и теперь Лига почти не скрывала своих планов довершить работу, начатую много лет назад.

Провожая его в содескийском секторе Большого Имперского Космопорта, Брим впервые испытал приступ настоящей тревоги — не только за Колхауна, сознательно идущего на риск, но и за себя. Совершенно очевидно было, что в случае, если со старшим карескрийцем случится что-либо, весь груз административных и политических вопросов ИДК ляжет на его плечи. А он не был уверен в своей способности успешно справляться с вопросами такой сложности — особенно политическими.

Ровно через неделю цивилизованные доминионы по всей Галактике содрогнулись от первого потрясения: Лига Негрола Трианского без предупреждения напала на маленький доминион Бета Яго и всего за три стандартных дня захватила все пять обитаемых планет, входивших в его состав. Многие восприняли это как начало новой войны. Почти сразу же с захваченных планет начали доходить слухи о зверствах захватчиков. Контролеры принялись беспощадно истреблять всех внушавших подозрение граждан, а так-2 же всех больных и стариков — с единственной целью снизить затраты на оккупацию. Характерно было то, что в число первых жертв нового режима попала большая часть местных приспешников Лиги из КМГС. Как и предупреждали медведи много лет назад, любая цивилизация относится к предателям как к наименее надежным элементам, а всякая ненадежность мешает эффективному правлению.

Связь с Колхауном, разумеется, сразу же оборвалась. Впрочем, к этому времени Бриму было уже некогда переживать на этот счет — он был по уши занят подготовкой к переброске «Звездного огня» — и по возможности большей части его экипажа — на новую базу. Даже непосвященному было ясно, что следующей целью Трианского будет Флюванна.