Брим был так поглощен разгорающимся боем, что подъем на мост чуть не застал его врасплох. Фрагонар открыл огонь, когда они поднялись на пятьдесят иралов. Грохот почти оглушил Брима, да и отдача была соответствующая. Они карабкались по мосту все выше и выше, перегретый излучатель снова угрожающе рычал, а от ребер системы охлаждения в небо поднимались клубы пара. На глазах Брима земля перед наступающими танками вздыбилась стеной — это его коротышка-стрелок переключил разлагатель на беглый огонь. Он насчитал десять вражеских машин и возблагодарил Вселенную за то, что не остановился и не принял бой внизу. Вскоре к их огню присоединилась вторая машина, потом третья. Среди фонтанов вздымаемой разрывами земли обезумевшей змеей извивался кабель. Неожиданно внизу вспыхнул особенно яркий разрыв, сопровождаемый сначала тучей странных обломков, а потом хором восторженных голосов в динамике связи.

— Попал! — взвыл кто-то.

— Это я, я сделал гада!

— Молодец, Ферди! Поддай им жару! Вскоре все семь трофейных машин палили по противнику с такой скоростью, какую только выдерживали их разлагатели. Облачники внизу тоже отстреливались что было сил, хотя еще две их машины превратились в груды обугленных обломков у основания дымных столбов. Неожиданно дергающийся под машиной Брима кабель распался на две нити, и Барбюс отчаянно жал на рулевые педали, стараясь удержать машину от падения в бездну.

— Великая Вселенная! — послышался чей-то отчаянный вопль из динамика. — Где кабель?

Брим в ужасе оглянулся и увидел, как одна из его машин, не прекращая огня, скользит к краю моста. Мгновение она по инерции летела почти горизонтально, потом лениво завалилась набок и камнем рухнула вниз, в воду. Всплеск, расходящиеся кругами огромные волны… поверхность воды вздыбилась чудовищным пузырем и взметнулась вверх огненным гейзером, плюясь паром и кувыркающимися обломками.

В ветровом стекле тем временем показалась верхняя точка моста; до нее оставалось несколько сотен иралов. Вражеские стрелки, похоже, опомнились — воздух вокруг колонны самоходок наполнился разрывами. Часть бронестекол, защищающих рубку сверху, треснула, осыпав Брима дождем осколков — те без вреда барабанили по его шлему и комбинезону, но застревали в обшивке кресла. Еще один близкий разрыв сорвал откуда-то с кормовой части корпуса массивную крышку люка. Система охлаждения снова начала перегреваться от крутого подъема и почти непрерывной стрельбы разлагателя. Белый пар тянулся за его машиной шлейфом, и, оглянувшись, он увидел, что и другие машины не в лучшем виде. Ну что ж, сейчас или никогда… Он снова переключил связь на «передачу».

— Слушай меня, все! Перенести весь огонь на кабель перед въездом на мост! Повторяю, перед въездом на мост! — Разлагатели на мгновение стихли. — Перебейте кабель, чтобы их танки не могли преследовать нас! Только не троньте сам мост — он нам еще пригодится на обратном пути!

— Есть, лейтенант! — крикнул кто-то.

— Мы осторожно, сэр! — отозвался другой.

Шесть оставшихся разлагателей возобновили огонь — более метким он не сделался, но по крайней мере сконцентрировался на одной цели — кабеле перед наступавшими танками. Барбюс с трудом удерживал пляшущую на мосту машину в повиновении; все же они продолжали движение почти по прямой, несмотря на все рывки кабеля.

Неожиданно разлагатель Фрагонара стих. Брим оторвался от пульта связи и посмотрел вперед — они перевалили вершину арки и неслись по мосту вниз! Вот замолчало второе орудие, за ним третье… Когда прекратило огонь последнее, шестое орудие, Брим снова посмотрел назад. В двух тысячах иралов позади и внизу земля на подъезде к мосту выглядела так, словно ее пропахал огромный метеорит. Отдельные воронки обозначали многочисленные промахи, но и то место, где пролегал кабель, превратилось в зияющий кратер, светящийся изнутри и извергавший клубы черного дыма. Первый танк облачников замер, не доезжая нескольких иралов до края воронки, и в бессильной ярости дал еще залп вслед их колонне Брим нахмурился и вернулся на свое место.

— Они остановились, — сообщил он Барбюсу. Верзила-сержант не выказал никакого удивления.

— Ну что ж, лейтенант, — ухмыльнулся он. — Боюсь, в их глазах мы выглядели страшнее, чем мы есть на деле. — Машина прогрохотала меж двух пилонов у съезда с моста, и кабель снова исчез под землей.

— Боюсь, что так, — согласился Брим, глядя на то, как его машины спускаются на шоссе.

— Так и есть, сэр, — заверил его Барбюс. — Если сам не можешь побить кого-то, никогда не помешает объяснить это превосходством противника. — Он снова ухмыльнулся. — И потом, приятно думать, каково тем, кто всю жизнь только и делает, что катается по кабелю, будет пробираться по сплошным воронкам… надеюсь, они там навсегда и останутся!

— Будем надеяться, — согласился Брим, устало опускаясь в кресло за пультом связи. — Все, что нам теперь осталось, — это догнать полковника Хагбута.

— Заранее прошу прощения, лейтенант, но, сдается мне, эта птичка давно уже на полпути к Авалону, — возразил Барбюс.

Брим собирался рассмеяться… но пейзаж перед ними осветился далекими, но яркими вспышками, а спустя пару тиков до них донесся грохот ожесточенной перестрелки. Брим посмотрел на Барбюса и нахмурился.

— Неужели снова бой? — пробормотал он.

— Похоже на то, сэр… — начал было Барбюс, но его перебил сигнал аварийной связи.

— Брим! Осторожно! Нас захватили в плен! Цель обозначена на карте как 7651). Вся надежда теперь только на тебя… — Дисплей погас почти так же резко, как в момент гибели Фронце.

Брим зачарованно вызвал на экран координаты точки, откуда Хагбут вел передачу.

— Девять тринадцать и пять десятых… на E9g. Попробуй запомнить это, Барбюс.

— Девять тринадцать с половиной на E9g. Запомнил, сэр.

— Отлично, — пробормотал Брим, лихорадочно размышляя. — А теперь сходи с кабеля и держи курс на ту группу деревьев слева. Прежде чем двигаться дальше, надо подумать хорошенько.

В считанные циклы весь его маленький отряд надежно схоронился в густой поросли придорожной рощи. Брим спрыгнул с горячей брони на мягкую, покрытую прохладным мхом землю, дал команду экипажам отдыхать до вечера, прислонился спиной к корявому стволу и стал думать, что ему делать дальше.

До него вдруг дошло, что теперь операцией командует он.

* * *

Настал уже вечер — долгий летний вечер, — а Брим все сидел в одиночестве, привалившись спиной к пню, охватив руками колени, и отчаянно пытался представить себе более или менее четкую картину своих дальнейших действий. Собственно, при ближайшем рассмотрении ситуация сводилась к трем основным факторам, каковые он и перебирал в уме в тысячный раз, загибая пальцы: 1) его, шансы на получение помощи со стороны; 2) его задачи — возможные пути их решения; 3) средства, имеющиеся для этого в его распоряжении.

Первое — помощь — следовало сразу же исключить как совершенно нереальное. Весь флот не в состоянии помочь ему. Даже если он вызовет корабли со своих полевых раций, они не смогут открыть огонь по намеченным целям до тех пор, пока мы не выполнит задачу, изначально стоявшую перед Хагбутом, — освободить азурнийцев-заложников, содержавшихся на объекте. И судя по потоку сообщений, выплескивающемуся из динамиков всякий раз, как он пытался включить каналы внешней связи, он вряд ли мог рассчитывать на какую-либо существенную поддержку других частей имперского экспедиционного корпуса, штурмовавших остальные пятнадцать центров. В том, что касалось второго аспекта — задач, было больше ясности. Его прямой долг — выполнить их, а это означает, что ему предстоит всего-навсего захватить главный исследовательский центр (которого он еще и в глаза не видел), освободить большую группу заложников, что против воли, но от этого не менее эффективно защищают объект от нападения, доставить их в безопасное место (где оно, кстати?) и, наконец, вернуться со своим отрядом в Магеллану до срока окончания операции. Плюс к этому его долг — постараться найти плененного облачниками полковника Хагбута — если на это, конечно, останется время.

К сожалению, выполнение всего этого ставилось под серьезное сомнение третьим аспектом. Имеющихся в его распоряжении средств при всем желании не могло хватить на выполнение даже первой части задачи. Меньше чем два десятка флотских связисток, например, без труда связали бы его с эсминцами на орбите, однако для того, чтобы от этого был хоть какой-то смысл, им прежде необходимо заменить собой почти две сотни отлично подготовленных пехотинцев Хагбута!

Отсутствие поддержки, невозможная по своей сложности задача и нехватка сил вместе взятые могли бы привести в отчаяние любого авалонского стратега. Но не карескрийца. Жители отсталых окраин империи привыкли делать свое дело, пользуясь исключительно тем, что есть под руками. Брим пожал плечами. Он знал, что имеется способ выполнить задачу. Все, что ему оставалось, — это найти этот способ.

* * *

Они приступили к делу поздно вечером, с началом первой вахты. Взяв себе в помощники Барбюса, Брим склонился над трехмерной, картой, пытаясь откопать в дальних уголках своей памяти все, чему его в академии учили о наземных операциях. Сфотографированный разведывательным кораблем вчерашним утром исследовательский центр располагался у направляющего кабеля в лесистом пригороде Магелланы. Невысокое здание тремя ярусами спускалось по склону холма; к нему примыкали служебные постройки и застекленные лабораторные корпуса. Двери, что характерно, находились на уровне земли. Все это было окружено довольно обширным жилым поясом, огороженным высокой стеной со всего двумя воротами в местах, где ее пересекал направляющий кабель. Судя по всему, комплекс служил также важным центром управления движением по кабелю — оба въезда контролировались сильно укрепленными пропускными пунктами. В самом удаленном от ворот месте отделялся от остальной территории еще одной оградой с собственным КПП на въезде прямоугольный участок с десятью расположенными в два ряда бараками.

— Заложники, — мрачно сообщил Брим, ткнув пальцем в бараки.

— Похоже на то, сэр, — ответил Барбюс. — И въезд только один. — Он потеребил пальцами губу. — Что ж, нам же легче — вся охрана сосредоточена в одном месте.

— Сначала, — напомнил с улыбкой Брим, — нам хорошо бы попасть туда. Барбюс мрачно кивнул:

— Вот и я об этом все думаю, лейтенант.

— Ну и что, придумал что-нибудь? — спросил Брим. — Ну, сэр, — ответил здоровяк, — мне так показалось, за все время, что мы сидим у этого кабеля, движение по нему уж никак не назовешь оживленным. И что хотите со мной делайте, только я ни за что не поверю, будто со времени потасовки у моста их никто не предупредил. — Он нахмурился еще сильнее и пожал плечами. — Вот я и думаю: они давно уже подготовили теплую встречу тем, кто подойдет к ним с этой стороны. Танки у них поблизости наверняка есть — это уж точно, — и кто знает, что у них еще в загашнике…

— Все верно, — согласился Брим. — Я и сам об этом подумал. И мне кажется, я нашел, как с этим можно справиться. — Он ткнул пальцем в верхнюю часть карты, где полузаросшая лесная дорога почти правильным полукругом опоясывала комплекс, выходя к кабелю с обеих сторон примерно в пяти тысячах иралов от ворот.

— Ну… дорога… — неуверенно сказал Барбюс, вглядываясь в карту. — Что это такое, как по-вашему?

— Мне как бывшему шахтеру это больше всего напоминает старые подъездные пути для строителей. Двухлетней давности, не меньше. По ней, должно быть, подвозили гравий из этих вот карьеров. Им для стройки требовалось много гравия. — Он усмехнулся. — Что бы они там ни возили, эта дорога может здорово облегчить нам жизнь нынче ночью. И опасности меньше.

— Это как, сэр? — спросил Барбюс, почесав в затылке.

— А вот как, — с улыбкой объяснил Брим.. — Ничто не мешает нам сойти с основного кабеля и по этой дороге обогнуть центр. Там мы снова станем на кабель и как ни в чем не бывало подойдем к противоположному въезду — тому, где нас никто не ждет. Как колонна облачников, присланная в качестве подкрепления. В конце концов, если верить Хагбуту, именно за этим он и доставил сюда эти чертовы железяки. Барбюс кивнул и улыбнулся.

— И ведь если у них и в самом деле вся охрана стянута к ближним воротам, нам же и легче будет прорваться. — Он зловеще усмехнулся. — Правда, мы не лучшая замена ста восьмидесяти пехотинцам полковника.

— Ты так считаешь? — хихикнул Брим. — Я так считаю, — подтвердил Барбюс, — и это мне не очень чтобы нравилось. Но ничего, лейтенант, прорвемся. Вы здорово придумали, как обвести этих ублюдков вокруг пальца. А теперь самое время соснуть — утро вечера мудренее.

Верзила-старшина выключил свет на штурманском пульте. Брим устало кивнул, откинулся на жесткую спинку и закрыл глаза. До самого рассвета он не помнил больше ничего.

* * *

На утреннем инструктаже Брим дал экипажам команду проверить свои машины на предмет наличия полезного для предстоящей операции оборудования. Он даже не слишком удивился, когда обнаружилось, что все машины оснащены по первому классу. Император Грейффин IV был известен как старый вояка, благодаря чему имперский экспедиционный корпус, как правило, не испытывал нехватки в снаряжении.

Пока в утреннем воздухе погромыхивала далекая канонада, Барбюс с Фрагонаром вытащили из самоходки несколько громоздких ящиков, потом лазерной фомкой сбили замки. В ящиках обнаружились лучевые пики, силовые блоки, обоймы протонных гранат — все в защитной смазке и консервирующем геле.

— Гантейзеры, ни больше и ни меньше, — восхищенно промолвил Фрагонар, взвешивая в руках одну из тяжелых лучевых пик. Он щелкнул замком силового блока, вставив его в гнездо, и довольно ухмыльнулся. — Готово к стрельбе, хоть сейчас. Надо отдать должное этим хитроумным гантейцам. Что бы там про них еще ни говорили, оружие они делать умеют. — С этими словами он отошел проверить, все ли экипажи знают, как управляться с вооружением.

Когда весь арсенал был готов к бою, несколько связисток развернули одну из портативных КА'ППА-раций.

— Рано или поздно нам придется задействовать их, чтобы вызывать эсминцы, — пояснил Бриму Барбюс. — Вот я и предложил им потренироваться сейчас, пока есть еще время.

— Неплохая идея, — согласился Брим, глядя на то, как двое девиц-рядовых, кряхтя, вынимают из контейнера тяжелую панель, превратившуюся вскоре в пульт управления. Остальные тянули кабели и разворачивали паутину антенны. Вскоре решетчатая ферма с антенной, покачнувшись, заняла вертикальное положение, в котором ее и зафиксировали тремя растяжками. Операторы тут же начали прозванивать систему с помощью содержимого еще одного контейнера. Вся операция заняла не больше половины метацикла. Солнце Азура стояло в затянутом дымкой небе планеты уже высоко, когда связистки установили блок КА'ППА-связи на машину Брима, вслед за чем под командой Барбюса отправились выполнять новое задание.

* * *

Ближе к полудню дымка сменилась низкими тучами, а в верхушках деревьев начал завывать ветер. Брим стоял на дороге, у кабеля — отсюда он мог как следует осмотреть небосклон, не то что из леса. Это была уже четвертая его вылазка, и с каждой из них его уверенность все крепла. На этот раз даже пахло дождем. Брим улыбнулся. Будь у него возможность заказать погоду, он вряд ли сделал бы лучший выбор.

Вернувшись к спрятанным в лесу самоходкам, он переговорил с канонирами.

— Похоже, теперь нам удастся орудовать ими поточнее, — сообщил ему Фрагонар, висевший на лесенке одного из орудий. — Их, оказывается, никто и не пробовал даже настроить — хорошо еще, что мы вообще смогли стрелять из них, хоть и почти вслепую, так сказать, — невесело усмехнулся он. — Иначе мы давно уже были бы покойниками.

— Если не хуже, — пробормотал сквозь зубы Барбюс.

Забравшись в наполненную негромким гудением башню, Брим застал там двоих канониров, наводивших ствол разлагателя на мишень — крышку люка, повешенную на ствол в некотором отдалении. Гидравлика и стабилизаторы подвывали, поворачивая башню — как казалось Бриму, слишком медленно, — в то время как канониры настраивали прицельную систему для работы как в автоматическом, так и в ручном режимах.

— На этот раз, — убежденно заявил Фрагонар, — при нужде мы будем знать, как управляться с ними.

Еще через пару метациклов все, казалось, было готово — включая дождь. Сквозь листву на землю упали первые капли, когда Барбюс закончил латать треснувшее стекло ходовой рубки, а Брим с Фрагонаром закончили проверку систем и снаряжения.

— Карта готова, — доложил старшина.

— Лучевые пики?

— Девять штук. У одной индикатор барахлит, я ее отложил.

— Хорошо. Позитронные гранаты?

— Сорок шесть готовых к бою, лейтенант. Четыре все равно что болванки — нет питания.

— Сойдет, — кивнул. Брим. По броне начал барабанить дождь. — КА'ППА-связь проверена, все так или иначе вооружены, разлагатели настроены. Думаю, лучше подготовиться мы все равно не сможем.

Тесная рубка наполнилась ароматом дождя, свежим и сырым. Он посмотрел на остальные самоходки. Возможно, это ему только показалось, но сейчас, когда он знал, что они настроены, у них был куда более устрашающий вид. Он зажмурился и приказал своему возбужденному уму успокоиться немного. Ночь обещала выдаться напряженной.

Чуть позже, когда пасмурный день сменился почти полной темнотой азурнийской ночи, дождь превратился в ливень.

— Не очень-то разгонишься при такой видимости, — заметил Барбюс, глядя в залитое водой ветровое стекло. — Даже с зажженными фарами.

Брим согласно кивнул. Дождь и в самом деле хлестал, как в тропиках.

— Ну, по крайней мере нам не так уж далеко ехать, — заметил он. — И потом, им тоже труднее будет заметить нас.

— Только в оптические прицелы, сэр, — буркнул Барбюс.

— На другие системы обнаружения у нас есть помехи, — напомнил Брим. Барбюс только ухмыльнулся.

— Если они и засекут нас, лейтенант, то не поверят своим глазам, — заявил он. — В ночь вроде этой никто в своем уме не высунет носа на улицу.

— Что верно, то верно, — согласился Брим, врубая фазораспределитель. — Проверь-ка, в порядке ли сцепление, а я опробую связь. А потом — в путь.

Над пультом снова засветились пять шаров-дисплеев — одновременно с рыком включенного Барбюсом двигателя.

— Все готовы? — спросил Брим — на этот раз по закрытому каналу коротковолновой связи. В ответ прозвучало пять голосов: «Так точно, сэр!» — Фрагонар?

— Готов, сэр, — послышалось в динамике. Брим покосился на согнувшегося над панелью управления Барбюса. Заработали дворники, и сквозь потоки дождя в приглушенном свете фар из темноты выступили стволы деревьев. — Все в порядке?

— Все в порядке, сэр.

— Тогда трогай.

— Есть, сэр, — кивнул Барбюс и осторожно добавил давления излучателю.

Машина качнулась и медленно тронулась вперед. Брим оглянулся — все в порядке, цепочка из пяти пар зажженных фар, извиваясь, следовала за ним по узкой дороге меж деревьев.

— Ага, — пробормотал старшина и круто повернул налево.

— Кабель? — спросил Брим. — Так точно, сэр, — ответил Барбюс. — Но я не переключаю на автоматику, как вы и приказали, лейтенант. Как вы считаете, они могут определить, кто движется по кабелю?

— Если честно, не знаю, — признался Брим. — Все возможно. И потом, до этой строительной дороги совсем немного ехать.

— Есть, сэр, — согласился Барбюс, вглядываясь в дорогу; в свете фар дождь казался потоком светящихся метеоритных частиц.

Дальше они ехали молча. Барбюс осторожно вел тяжелую машину, стараясь держаться не более чем в десяти иралах от опушки.

— Просвет в деревьях, — доложил он. Брим посмотрел вперед через его плечо.

— По времени похоже, — кивнул он. — Попробуем. — Он повернулся к дисплеям связи. — Следуй за мной, сейчас будет резкий поворот налево! — Машина повернула, накренилась — Барбюс ругнулся шепотом, — выпрямилась и медленно двинулась по заросшей лесной дороге.

Движение по заброшенной дороге в объезд исследовательского центра заняло довольно много времени. По, пути они благополучно миновали девять глубоких ям, из которых брали щебень для стройки. Ко времени, когда они снова вышли к кабелю — на этот раз с противоположной от центра стороны, — прошла уже почти половина ночи.

— Никто не отстал? — спросил Брим. — Никак нет, сэр, — откликнулись пять голосов. — Барбюс?

— Все в порядке, сэр, — заверил его старшина.

— Вот и хорошо, — кивнул Брим. — Тогда двигаем дальше — так, словно весь день шли в этом направлении..

— Есть, сэр, — отозвался Барбюс, перекрикивая рев излучателя. Машина выползла на дорогу и повернула направо, становясь на кабель. На панели перед Барбюсом вспыхнули и начали пульсировать три зеленых огонька — включилось автоматическое управление.

Барбюс врубил все ходовые огни; остальные пять установок последовали его примеру. Деревья по сторонам шоссе неожиданно выступили из темноты, и Брим невольно вздрогнул. Шесть ярко освещенных машин должны были казаться со стороны беглецами с гамбианского праздника огней.

Дорога спустилась с холма и вновь начала подниматься по пологому склону на следующий, с вершины которого — если верить карте — они должны были в первый раз увидеть цель своей экспедиции.

* * *

Не доезжая каких-то несколько иралов до вершины холма, Барбюс остановил самоходку, оставив ее парить над кабелем. Начиная с этого места шоссе освещалось фонарями на столбах — чем-то вроде ламп Карлссона, — вокруг которых под дождем светились оранжевые шары.

— Пора, Фрагонар! — произнес Брим в микрофон внутренней связи.

Люк на башне откинулся, канонир скатился по лестнице вниз, пробежал по броне и в туче дождевых брызг ввалился в ходовую рубку.

— Вселенная! — выдохнул он, стягивая с головы шлем. — Проверь, чтобы скафандр был застегнут наглухо, а то захлебнешься и утонешь.

— Постараюсь, — усмехнулся Барбюс. — Если карта не врет, нам хватит двадцати циклов, чтобы добраться туда. — Он надел шлем и вслед за Фрагонаром вылез из люка под дождь.

Брим, стараясь не намокнуть, захлопнул люк, вернулся в свое кресло и стал смотреть, как Фрагонар с Барбюсом спускаются по лесенке на землю. Оказавшись внизу, Барбюс помахал ему, скрестив на счастье пальцы, вслед за чем оба побрели по лужам вверх по дороге и вскоре скрылись в темноте.

Брим выждал целых тридцать циклов — этого-то уж наверняка должно было хватить, — пересел в водительское кресло и на малой скорости повел самоходку по кабелю дальше. Следом за ним тронулись остальные пять ярко освещенных машин.

Несколько циклов спустя далеко впереди трижды вспыхнул красный огонек фонарика. Брим чуть увеличил скорость — машины теперь спускались вниз с холма, — и постепенно сквозь дождь замаячили огни: цель Хагбута… нет, теперь уже его цель, до которой осталось не больше цикла ходу. Он заставил себя расслабиться. Действовать предстояло хладнокровно, на ясную голову.

Он резко затормозил, поставив при этом излучатель в самый мощный — и как следствие шумный — режим. Потом, припомнив офицеров на борту несчастного Валентинова корвета, врубил наружные громкоговорители.

— Ну! — властно рявкнул он на фертрюхте. — Шевелите задницей, болваны! У нас нет времени торчать тут перед вашими воротами. Поблизости неприятельская колонна.

— П-пожалуйста, н-назовите себя, сэр, — послышался неуверенный голос из бункера охраны.

Брим улыбнулся про себя. Все, как он предполагал.

— Назвать себя? Пожалуйста! — рявкнул он. — Сейчас же открой ворота, болван!

— Н-но у нас п-приказ…

— Ты давно не кормил вшей на фронте, болван? — перебил его Брим. — Но, сэр…

— Имя, болван! Я немедленно доложу в Центр, пусть тебя отправят куда следует! Или ты все-таки откроешь ворота?

— Сейчас, сэр…

— Не «сейчас», а сейчас же! Дверь бункера распахнулась, и из нее вышел, прихрамывая, словно ноги у него затекли, толстый, мордатый охранник. Сделав пару шагов, он поднял руку ладонью вверх, словно удостоверяясь в том, что на улице действительно дождь. За его спиной Брим разглядел второго охранника, запутавшегося в плащ-палатке. Стоило первому сделать несколько шагов, как из темноты протянулась и зажала ему рот большая рука, и в свете фар блеснул украшенный самоцветами кинжал. Мундир охранника окрасился красным, и тут же и он, и рука исчезли в темноте. Брим добавил давления на излучатель, чтобы его рык заглушил звуки, способные встревожить кого-нибудь, когда второго охранника постигла та же участь. Из-за угла бункера вынырнули Барбюс с Фрагонаром — на скафандрах их странным образом не осталось следов крови — и, держа гантейзеры наперевес, исчезли в бункере охраны. Внутри мигнула вспышка, другая, потом оба появились снова и бегом бросились к воротам.

Единственная откатная створка, должно быть, была чертовски тяжелой, поскольку Барбюсу и Фрагонару пришлось напрячься изо всех сил, прежде чем она нехотя подалась. Приглушив фары, Брим направил машину в проем. На мгновение он сбавил ход, чтобы Барбюс с Фрагонаром смогли забраться на броню, потом дал полный газ и повел ревущую машину к их следующей цели — баракам заложников. Еще через пару мгновений люк распахнулся, и в рубку в клубах водяных брызг ввалились Барбюс и Фрагонар.

— Сдается мне, дождь стихает, — объявил Фрагонар, стаскивая шлем.

— Похоже на то, — согласился Барбюс. — Не может быть, чтобы у Господа Бога в облаках оставался еще запас воды. — Он глянул в ветровое стекло. — У них там в бункере была карта, лейтенант, — сообщил он. — Все верно: этот прямоугольный участок за оградой помечен фертрюхтовым иероглифом, означающим пленных, — вы мне его еще показывали.

— Отлично, — кивнул Брим. — Вон он как раз, по правому борту. — Он отключил два из трех автоматов, удерживавших самоходку на кабеле. — Как все прошло?

— Все по плану, лейтенант, — заявил Барбюс. — Они не успели поднять тревогу.

Брим улыбнулся. Пока что все идет как надо, подумал он, но до конца операции еще далеко. Он разглядел ворота в лагерь заложников — в трех тысячах иралов впереди и справа. Он даже разглядел на фоне начинавшего сереть неба силуэты крыш, и последние детали операции окончательно сформировались в его голове.

— Второе и третье орудия — за мной! — крикнул он в микрофон связи. — Остальные три продолжают двигаться по кабелю — пусть перехватывают всех, кто попробует сунуться в ворота со стороны города. Ясно?

Пять голосов подтвердили получение приказа. Карескриец ухмыльнулся и передернул затекшими плечами, потом отключил третий автомат и до предела вдавил левую рулевую педаль. Машина накренилась, выпрямилась и, набирая скорость, устремилась к воротам. Рев излучателя в тесной кабине оглушал. Короткий взгляд через плечо убедил его в том, что два орудия следуют за ним, сохраняя дистанцию и раскачиваясь на неровной поверхности земли; их фары походили на глаза огромных огнедышащих ночных монстров. — Стой! Кто идет? — послышался крик из расположенных над воротами громкоговорителей.

Вместо ответа Брим повернул рукоять фазораспределителя еще немного, увеличив скорость. Он с трудом сохранял контроль над бешено несущейся махиной, рыскавшей из стороны с сторону в клубах белого пара от системы охлаждения.

— Прочь с дороги! — крикнул он в микрофон. Из домика охраны выскочили несколько человек и, рассыпавшись, открыли огонь — разряды их лучевых пик вспыхнули на броне самоходки, не причиняя ей никакого вреда.

— Держись! — крикнул Брим. Похоже, до охранников дошло, что сейчас произойдет. Разом побросав пики, они бросились врассыпную — слишком поздно. Захваченные мощным гравитационным полем излучателя, они исчезли под лобовой броней самоходки. В свете фар показалось лицо с отчаянно разинутым ртом, из которого выплеснулась струя крови, — и верхняя половина туловища, вращаясь, как отброшенная в сторону старая сломанная кукла, отлетела прочь. С оглушительным грохотом машина врезалась в домик охраны, разметав его в щепки, и понеслась дальше.

Стараясь не обращать внимания на протестующий вопль излучателя, Брим изо всех сил затормозил; ему удалось остановить машину всего в пятидесяти иралах от ближнего барака. Он снова оглянулся: две следовавшие за ним машины тоже тормозили — последнюю занесло, и она остановилась, чуть не врезавшись в массивную служебную постройку. Почти одновременно с этим небо слева от них осветилось вспышками, и сразу же послышался грохот пальбы: три остальные самоходки расправлялись с теми облачниками, которые, на свое несчастье, ждали их со стороны города.

Не выключая двигателя, он присоединился к Барбюсу и Фрагонару — те уже стояли наготове у люка.

— Вы знаете, что делать, — скомандовал он, перекрикивая шипение остывавшей системы охлаждения. — Каждый берет на себя по бараку. Выводите заложников; тех, кто не может летать, — на броню. Всех до единого, и побыстрее. Все ясно?

— Ясно, лейтенант, — откликнулся Барбюс и исчез, спрыгнув с брони; Фрагонар — за ним. Брим поправил шлем и тоже скатился по лесенке на землю. Гроза, исчерпав свои силы, стихала. По пластиковому забралу его шлема скатилось несколько последних капель, и между тучами показался просвет чистого ночного неба. Брим глянул вперед. Барбюс уже вбегал в ближний барак, Фрагонар направлялся ко второму. Правее шесть других фигур, пригнувшись, бежали ко второму ряду бараков. Все десять бараков были темными, без единого огонька как снаружи, так и внутри.

Неожиданно из третьего от него барака выскочило несколько темных фигур, открывших беспорядочную пальбу во все стороны. Один из разрывов ударил совсем близко от Брима, ослепив его на мгновение и швырнув на мокрую землю. Еще мгновение он лежал, ожидая, когда к нему вернется зрение, пока смертоносные лучи шарили в воздухе в долях ирала от его шлема. Потом в темноте рванули протонные гранаты, и ночь огласилась гнусавыми воплями. Брим осторожно приподнялся на колене, выхватил из кобуры свой магазинный бластер и, словно в тире академии, рассек лучом надвое ближайшего к нему облачника. Как выяснилось, медведи с Содески делают мощное ручное оружие. Спустя мгновение к его бластеру присоединилось несколько гантейзеров, и с охраной быстро покончили.

Брим вскочил на ноги и бросился ко входу в один из бараков. Расстреляв замок на двери, он ворвался в плохо освещенное помещение — и замер как вкопанный, оцепенев от ужаса. Одного запаха гниющей плоти хватило бы, чтобы выгнать его вон из барака на свежий воздух. В дальнем углу помещения сгрудились похожие на трупы тела тех, в ком он с трудом узнал крылатых людей, виденных им на борту «Влиятельного». Вернее, эти люди были когда-то крылатыми, теперь же от их крыльев остались только уродливые обрубки. Ничего удивительного, что он не видел ни одного из них в воздухе! Он мог бы сообразить и раньше, зная о прямолинейных, но от этого не менее действенных методах облачников. Он постоял несколько мгновений, пытаясь совладать с собой.

— Кто-нибудь из вас может идти? — выдавил он из себя наконец.

— В-вы… вы из империи? — заикаясь от волнения, обратился к нему один из полутрупов. — Неужели сбылась мечта?

— Вы здесь, чтобы нас освободить? — спросила слабым голосом похожая на привидение женщина.

— Да, — ответил Брим, борясь с подступившим к горлу комком — Так может кто-нибудь… идти?

— Мы все готовы идти, если этот путь приведет нас к свободе, — заявил изможденный седобородый старец. — Какой бы эта свобода ни была.

Брим взял наконец себя в руки.

— На улице нас ждут три машины облачников, — сказал он, — Лезьте на броню… там много места. Не слишком удобно, но…

— Ваши машины пригодятся, молодой человек, — ответил еще один изможденный человек. — Мы отнесем к ним тех наших товарищей, что не могут идти сами. Пошли, друзья. Похоже, от нас еще может быть какая-то польза.

Брим кивнул, и вереница шатавшихся от слабости ходячих скелетов потянулась к выходу. В открытую дверь Брим увидел, что на ожидающие их машины уже лезут люди. Барбюс и Фрагонар помогали выводить ослабевших заложников из двух первых бараков. Следующий барак — кто-то уже успел сбить замок с его двери — в точности повторял тот, в котором он уже был: то же ужасающее скопление истощенных тел со ввалившимися глазами и обрубками крыльев. Некоторые были уже мертвы — и в этом, и в следующих бараках.

Наконец все бараки были отперты, и Брим, обгоняя с трудом ковыляющих заложников, бросился к машинам. Ветер снова усилился, дождь налетал порывами. Барбюс с Фрагонаром подсаживали людей на броню. Все три машины очень быстро заполнились людьми — жалкими подобиями некогда величественных крылатых мужчин и женщин.

— Сажайте их быстрее! — крикнул Брим. — Нам надо убраться отсюда прежде, чем облачники пришлют сюда настоящее подкрепление!

Когда шесть самоходок вырвались за ворота и двинулись вверх по склону — на этот раз с приглушенными фарами, — в просветах между тучами засияли звезды. Брим посмотрел на свой хроноиндикатор и кивнул. Они почти уложились в то время, которое он отвел на этот этап. До рассвета оставалось чуть меньше метацикла.

* * *

Вскоре после того, как самоходки Брима достигли вершины холма, с «Влиятельного» пришла радиограмма.

— Крейсера облачников на подходе, лейтенант, — озабоченным голосом доложил Фрагонар. — Штаб операции дает нам меньше четырех вахт — максимум десять метациклов. Потом «Влиятельный» сматывает удочки.

Брим прикусил губу, вспоминая предупреждения Сандура, потом пожал плечами и улыбнулся;

— Десять метациклов? Да у нас еще полным-полно времени, — ответил он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более уверенно.

— Ну, если вы так говорите, лейтенант, — пробормотал Фрагонар, хотя лицо его выражало серьезные сомнения.

— Посчитайте сами, — предложил Брим. — На переход до моста-арки нам потребовалось не больше трех — значит, за четыре мы уж как-нибудь доберемся обратно. Еще один на то, чтобы переправиться на борт «Влиятельного», выходит, у нас остается почти пять метациклов на поиски полковника Хагбута.

Лицо Фрагонара приобрело выражение, словно ему закатили хорошую оплеуху. Брим сочувственно улыбнулся.

— Я могу понять ваши чувства, — искренне сказал он. — И я тоже понимаю, как мы рискуем. Но мы просто не можем бросить этих людей, не сделав хотя бы попытки вернуть их домой. Поймите, если мы улетим, у них вообще не останется надежды.

— Вы правы, сэр, — вздохнул Фрагонар. — Я все понимаю. Я и сам мечтал бы об этом, окажись я на их месте.

Брим кивнул.

— И потом, — сказал он, ухмыльнувшись, — нам могут помочь найти их, если мы сейчас же вызовем корабли.

Фрагонар хлопнул себя по лбу.

— Простите. И как это я не…

— Не за что, — улыбаясь, перебил его Брим. — Вы дали мне шанс внести в мои планы поправку. Каждому полезно бывает иногда встряхнуть мозгами. — Он подмигнул и зашагал к связисткам, хлопотавшим у полевой КА'ППА-рации.

— Сейчас включаем, лейтенант, — доложила рядовая-связистка. — По моему хроноиндикатору вам скоро пора выходить на связь.

Брим кивнул, припоминая исследовательский центр таким, каким он видел его в последний раз. Все огни горели — поздно, с удовлетворением подумал он. Светлело, тучи от прошедшей ночью грозы таяли в небе, и свежий ветерок шелестел травой вокруг самоходок. В воздухе стоял аромат азурнийских цветов. Сирены внизу стихли — Брим слышал щебет утренних птиц и негромкие разговоры азурнийцев, доносившиеся до него сквозь гудение излучателей на холостом ходу.

— Все готово для связи с орбитой, лейтенант, — окликнула его связистка. — Время отсчета начнется… уже пошло.

— Вызывайте их, — кивнул Брим. Огоньки на пульте связи мигнули и сменили цвет, а с антенны сорвались и начали разбегаться светящиеся кольца КА'ППА-передачи.

— Вызываю, — доложила связистка. — Есть связь! — добавила она через несколько тиков. — Они готовы.

— Тогда готовьтесь к отправлению, леди, — скомандовал Брим. — Мы трогаемся сразу по окончании сеанса связи. — Он пересек лужайку и вскарабкался по лесенке на броню своей самоходки. Забравшись в кабину, он, не закрывая за собою люка, закинул голову и прислушался.

Ему пришлось ждать не больше двух-трех циклов, прежде чем послышался далекий нарастающий рокот. Ни один звук во Вселенной не сравнится с этим. Большие генераторы главного хода, и — если слух не обманывал его — довольно много. Насколько хватало взгляда, от грозовых туч остались только отдельные бело-серые полоски на голубом небосклоне, да и те там и здесь были подкрашены золотом еще не выглянувшего из-за горизонта солнца. В общем, хорошая видимость. Рокот перерос в громовые раскаты, не просто слышимые, но почти осязаемые. Еще цикл — и этот гром заполнил все вокруг, сотрясая, казалось, саму планету. Теперь уже можно было определить, с какой стороны он доносился. Брим вглядывался в небо: пора! Со стороны исследовательского центра послышался истеричный вой сирен. Брим ухмыльнулся. Снова опоздали!

Теперь уже казалось, что вся Вселенная разразилась ураганом бешеного, ничем не сдерживаемого звука, усиленного эхом от гулких корпусов самоходок. Лес на противоположном склоне затрепетал, и в воздух поднялось облако палой листвы. Небо словно потемнело, и три больших эсминца К-класса Имперского Флота пронеслись в каких-то двух тысячах иралов над вершиной холма, оставляя за собой белые инверсионные следы. На такой высоте можно было разглядеть каждый люк, каждую деталь их днищ. Двенадцать длинноствольных 200-миллиираловых разлагателей бортовых спонсонов были повернуты вниз, нацелившись на исследовательский центр.

Мгновением позже все исчезло в шаре раскаленной зеленой плазмы. Брим ощутил, как его волосы встают дыбом. Деревья трещали, и с концов веток срывались электрические разряды. Даже горящий кабель извивающейся змеей вырвался из-под земли, разбрасывая вокруг комки земли и бетона. Потом светящаяся плазма сменилась столбом дыма, низ которого лизали желтые и красные языки пламени; три эсминца заложили правый вираж с набором высоты, развернув разлагатели в походное положение. Когда грохот немного стих, Брим услышал восторженные крики азурнийцев. Внизу не осталось в живых никого, и они знали это — как и он сам.

— Корабли вызывают, лейтенант, — крикнул Барбюс, махнув рукой в сторону пульта связи. Брим очнулся и спустился в рубку.

— Младший лейтенант Вилф Брим слушает, — отрапортовал он в микрофон.

— Коммандер Энглайд Зантир, Вилф, — представился голос из динамика. — Мы к вашим услугам — если вам надо, конечно. Что мы еще можем сделать, чтобы жизнь ваша этим утром казалась прекрасной, лейтенант?

Брим опешил. Энглайд Зантир — кто же не знает этого имени? Герой, вышедший победителем из тысяч жестоких поединков. К его — Брима — услугам? С ума сойти!

— С-спасибо, с-сэр, — пробормотал он, потом пришел в себя. С преклонением перед героем можно и подождать немножко. — Нам надо найти людей полковника Хагбута, коммандер. Они попали в плен. Если их еще не вывезли из этого района, они должны оставаться где-то у своих бэтээров. Шесть машин, если не ошибаюсь. Последний раз они выходили на связь из точки с координатами тринадцать и пять десятых на E9g.

— Бронетранспортеры, — задумчиво повторил Зантир. — Ну что ж, поищем. — Грохот эсминцев стих за горизонтом.

Брим посмотрел в ту сторону, где находился исследовательский центр, — из дымного столба продолжали сыпаться обломки.

— Вы в состоянии продержаться еще немного? — крикнул он азурнийцам. — Нам предстоит еще одно дело.

— О, о нас не беспокойтесь, лейтенант, — послышался голос из толпы исхудавших тел на броне. — Ваше дело — управлять этими штуками, а уж мы как-нибудь выдержим.

— Ага! — поддержал его другой голос. — Нам тоже нужно свести кой-какие счеты.

Брим кивнул Барбюсу, излучатель взревел, и самоходка тронулась вперед. Они вырулили на обращенный к центру склон холма, и, бросив взгляд вниз, Брим поперхнулся от изумления, переросшего в благоговейный ужас. Даже азурнийцы притихли пораженно. Перед ними, на месте, где еще недавно раскинулся комплекс, у основания возвышавшегося до небес дымного столба бурлил кратер диаметром в две тысячи и глубиной не меньше сотни иралов. Еще на тысячу иралов от его края простирался пояс выжженной, оплавленной пустыни. С вершины холма сбегала вниз и исчезала в этом огненном аду почерневшая траншея кабеля. Брим тряхнул головой. Ничего себе — один-единственный залп! Ладно, с целью 765ij все ясно.

Взрыв восторга у азурнийцев вернул его к реальности. Бескрылые некогда величественные создания вскочили на ноги, возбужденно хлопая друг друга по спине и указывая на разверзшийся хаос. Они производили впечатление одержимых фанатиков (впрочем, Брим подозревал, что они и на самом деле стали такими). Брим мрачно улыбнулся. Вот они, истоки того, что рано или поздно приведет к падению Негрола Трианского!

— Лейтенант, коммандер Зантир снова на связи! — прервал его размышления Барбюс. Брим кивнул. Рев эсминцев снова усилился.

— Похоже, мы нашли вам этого старину Хагбута, Вилф, — послышался из динамика голос Зантира. — Шесть бэтээров имперской постройки. Верно?

— Да, сэр, — ответил Брим. — Шесть.

— Тогда они не так далеко от вас, — сообщил Зантир. — За двумя холмами слева от вас, около карьера или чего-то в этом роде. Карта под рукой?

— Только одна, коммандер, — ответил Брим. — А971ФФ.

— Сойдет, — отозвался Зантир. — У меня такая же, с бывшим научным центром в верхней части. Ваш холм чуть ниже, верно?

— Так точно, коммандер, — подтвердил Брим. — Тогда вторая высота слева от вас; там еще знак, обозначающий карьер. Нашли?

— Вижу, коммандер.

— Они там, Вилф, — сказал Зантир. — Шесть бронетранспортеров стоят на мощеной площадке перед карьером. Они охраняются восемью тяжелыми танками облачников — вашим самоходкам это на один укус. Они стоят довольно близко к краю карьера, чтобы целиться в пленных.

— Спасибо, сэр, — ответил Брим, продолжая изучать карту. К месту расположения неприятеля с его холма не вело ни одного направляющего кабеля, но его связистки уже неплохо освоили ручное управление самоходными орудиями, и никаких серьезных препятствий на пути туда на карте вроде бы не значилось. — Нам все же потребуется ваша помощь, коммандер, — добавил он.

— Валяйте, просите, Брим, — заявил Зантир. — У нас еще больше девяти метациклов на то, чтобы доставить вас обратно на борт «Влиятельного».

— Так точно, сэр, — ответил Брим. — Все, что мне потребуется в первую очередь, — это ваш шум.

— Что-что?

— Ваш шум, коммандер, — повторил Брим. — Пока вы поблизости, мы можем делать что угодно, даже ездить на этих громыхающих железяках.

— Ах, вот что! — рассмеялся Зантир. — Неплохо задумано, Вилф! Говорила же Регула Коллингсвуд, что вы толковый парень, а она редко ошибается. Мы возвращаемся, и тогда они не то что вас — собственных мыслей не услышат!

Брим покосился на азурнийцев. У него не было для них ни одного боевого скафандра. Никакой защиты — а через несколько циклов им, возможно, предстоит жестокий бой. Он отворил створку бронестекла, высунулся и по возможности сжато обрисовал им ситуацию.

— А это означает, — подытожил он, — что мы можем оставить вас здесь, в безопасности, или вам придется следовать с нами. Выбор за вами.

Они не колебались ни мгновения.

— Вперед! Вперед, на облачников! — закричали все как один. Этот клич подхватили сидевшие на других самоходках, и скоро все уже выкликали эти слова нараспев, как молитву.

— Вперед! Вперед, на облачников! Смерть Лиге!

И снова с небес обрушился гром — это вернулись эсминцы Зантира.

Следующие циклы показались Бриму самыми оглушительными в его жизни. Только он отдал приказ трогаться в путь, как три эсминца заняли позиции вокруг карьера, кружа над ним хищными птицами; каждые пятнадцать циклов один из них появлялся в визире Брима. Звук больно давил на барабанные перепонки, даже защищенные шлемом, а уж каково приходилось азурнийцам на наружной броне, Брим мог только догадываться. Тем не менее все возбужденно хлопали обрубками крыльев и тыкали пальцами в небо, словно дети во время праздничного фейерверка.

Шесть ревущих, дышащих паром машин одолели расстояние до карьера почти мгновенно — так, во всяком случае, показалось Бриму. Перевалив через последний холм, они вырвались из леса на открытую прогалину, по обе стороны которой возвышались две огромные древние колонны, увенчанные изваяниями крылатых воинов. — Перестраиваемся! — крикнул Брим в микрофон, не уверенный, что его команду услышат сквозь грохот генераторов трех эсминцев. Однако следовавшая за ним самоходка приняла вправо и, прибавив скорости, поравнялась с его машиной; сидевшие на ее броне заложники смеялись и кричали что-то, цепляясь за выступы корпуса. Следующие машины тоже разделились на две колонны, начавшие обходить облачников с двух сторон.

— Так держать! — скомандовал Брим. — Пусть каждое орудие возьмет на прицел по танку!

Самоходки спустились с холма, и Брим увидел фигурки облачников, бегущих по направлению к своим танкам — слишком поздно. Орудие накренилось на правый борт — это Барбюс резко взял влево, обходя карьер. Впрочем, Фрагонар продолжал удерживать разлагатель на одном из неприятельских танков. Старания канониров, хлопотавших с орудиями на протяжении их дневной отсидки в лесу, не пропали даром. Излучатель взревел на реверсе, и огромная машина остановилась, окутанная клубами пара.

Остальные самоходки тоже заняли места по периметру карьера, и из динамиков снова послышался голос Зантира:

— Похоже, Вилф, все прошло как надо.

— Да, сэр, — ответил Брим. — Пока…

— Тогда я ухожу за пределы атмосферы, — сказал Зантир. — Вам будет проще договориться с ними, если они будут слышать то, что вы имеете им сказать. Но в случае чего мы мигом. — На мгновения рев усилился, потом Брим увидел, как три стрелы уходят вверх и скрываются в облаках, и сразу же в долине воцарилась неправдоподобная тишина.

В деревьях на опушке неуверенно чирикнула птичка. Застывшие было облачники тоже начали приходить в себя, зато за ними, на дне карьера, повскакивали на ноги пленники — пехота Хагбута. В гробовом молчании бывшие заложники смотрели на своих мучителей. Час расплаты пробил. Брим очнулся и начал действовать. — Включить наружные громкоговорители, — скомандовал он. — Сейчас мы сыграем с этими ублюдками в игру, — добавил он шепотом. — Правилам меня обучили как следует — некто по имени Валентин.

* * *

Со щелчком включились наружные динамики. Брим увидел, как облачники вновь замерли и повернулись к его машине. Краем глаза он уловил какое-то движение — башня одного из неприятельских танков начала медленно поворачиваться от пленников в их сторону. Щелкнув тумблером, он переключился с наружных динамиков на внутреннюю связь.

— Сделайте вон тот танк, Фрагонар, — спокойно приказал он. — Между теми двумя камнями — быстрее.

— Нет проблем, лейтенант, — откликнулся канонир. — Уж теперь-то, когда мы пристреляли эту дурищу. — Дуло разлагателя двинулось влево, чуть опустилось и выплюнуло сгусток плазмы, от чего машина покачнулась на гравитационной подушке. Танк облачников превратился в аккуратный небольшой огненный шар, из которого разлетались обломки, при этом ни камешка не сдвинулось по обеим сторонам узкой расселины, где он стоял.

— Чисто, — прокомментировал Брим. — Дело мастера боится, лейтенант, — скромно отвечал Фрагонар.

Из ближнего танка показалась фигура облачника в черном комбинезоне. Словно не веря глазам, он воззрился на то место, где только что была машина его товарищей, потом бросил короткий взгляд на зияющее жерло разлагателя и снова исчез в люке.

— Сдавайтесь, или мы вас всех разнесем на атомы, — объявил Брим на фертрюхте. — Сами видите, мы умеем немного управляться с вашими орудиями.

Молчание.

— Даю вам на ответ четыре архестра, болваны, — предупредил он. — Потом открываем огонь. — В переводе на привычное время это давало им на размышление два полных цикла.

На башне танка, из которого вылезал облачник в черном мундире, захрипел динамик.

— Еще один выстрел из ваших орудий, и мы прикончим пленных, козел имперский, — пролаял металлический голос, — Ну и что? — презрительно спросил Брим. От удивления облачник поперхнулся.

— Ну… э-э… да, — уже менее уверенно продолжал металлический голос. — Мы убьем всех имперских солдат, что взяли в плен. Включая вашего полковника Хагбута. Так что не дури, имперский. Мы так и поступим.

— Да на здоровье, — равнодушно сказал Брим. — Собственно, мне все равно, моей миссии это не помешает.

— Т-то есть к-как это?

— Послушай, аршлох, — рассмеялся Брим в микрофон. — Мне приказано забрать шесть бронетранспортеров, что стоят у вас на площадке, — они слишком дорогие. Солдат мы и новых можем призвать сколько угодно, а что до Хагбута, его все равно расстреляют за то, что сдался в плен. — Он покосился на хроноиндикатор. — Кстати, у вас осталось уже два архестра.

Снова молчание.

— В-вы говорите, что наберете новых солдат?

— А ты что думал, болван? — Брим уже знал, что победа за ним. — Ухлопайте пленных, и мы заберем технику. Ну, разумеется, вас мы тоже прикончим. Или…

— Или… ч-что?

— Вот болван, даже до этого не допер! — восхитился Брим. — Или мы взорвем ваши танки без вас. Так и так мы получим то, зачем сюда явились.

— Д-да… я… я понял.

— Спасибо и на том, — буркнул Брим. — Ладно, время вышло. Что вы выбираете? У нас еще полно дел. — Дуло разлагателя над его головой качнулось и нацелилось на другой танк. — Готовьсь!.. — приказал он, не выключая микрофона наружных динамиков. — Целься!.. — Остальные разлагатели тоже замерли, уставившись на свои цели.

— Мы капитулирен! Не стреляйт! — взвизгнул металлический голос, на этот раз на ломаном авалонском. — Мы капитулирен!

Азурнийцы и пленные пехотинцы разразились восторженными воплями. Брим сделал глубокий вдох в надежде на то, что его голос не будет слишком дрожать.

— Очень хорошо, — произнес он. — В таком случае я требую, чтобы вы немедленно вышли из танков. Все до единого, ясно? Бросить оружие на землю перед собой. Я пошлю азурнийцев проследить, чтобы вы не выкинули никаких фокусов. — Торжествующие бывшие заложники сыпались с брони и устремлялись к танкам. Все люки уже были откинуты, и экипажи понуро стояли перед ними, бросив на землю оружие, тут же подобранное азурнийцами. Брим мрачно прикинул, скольким облачникам удастся дожить до вечера, однако даже этим он не очень-то завидовал.

* * *

— Ну, и я передал азурнийскому подполью еще и бронетранспортеры, полковник, — объяснял Брим. — Они задействуют их вместе с трофейными танками, только сейчас они послали вместе с нами в Магеллану свои экипажи, чтобы те отогнали их обратно после нашего отлета. — Два азурнийца молча стояли за кабиной водителя.

Хагбут нахмурился — Брим почти слышал, как у него в голове с усилием проворачиваются шестеренки, — и в конце концов расплылся в широкой улыбке, отечески обняв Брима за плечи и похлопав по спине.

— Я горжусь тобой, мой мальчик, — прогрохотал он. — Я ведь знал, что делаю, когда отправлял тебя на это задание. Я отмечу твое рвение в своем рапорте.

Брим почувствовал, как его брови против воли поползли вверх. Из отсека связиста послышалось приглушенное, но достаточно отчетливое фырканье Барбюса.

— Я доложу вышестоящему командованию, что успехом операции мы обязаны блестящей подготовке, полученной мною в старой доброй Даркхерстской академии, — продолжал Хагбут, подбоченившись и обернувшись к азурнийцам. — Успешное выполнение этого задания достойно венчает собой череду непрерывных побед, которыми так богата моя военная карьера. — Свободной рукой он сделал жест в сторону Брима, словно тот был его собственностью. — Я снабдил этого одаренного юношу соответствующей техникой, подробно проинструктировал и непосредственно командовал им… пока мог это делать. Ну уж с таким оснащением он, в точности следуя моим инструкциям, окончательно закрепил успех операции. — Он снова обратился к Бриму:

— Да, молодой человек, я высоко оценю твой вклад в успешное завершение операции в своем рапорте. Ты хорошо выполнял мои приказы!

— Радиограмма с «Влиятельного», лейтенант, — чуть сдавленным голосом перебил его Барбюс. — До отлета четыре метацикла.

Брим подмигнул старшине, потом повернулся к Хагбуту.

— Возможно, нам стоит поспешить в Магеллану, полковник, — предложил он. — Сюда мы выдвигались больше трех метациклов, к тому же нам предстоит неприятный объезд с той стороны моста.

Оба помолчали, глядя на светящиеся круги, исходящие от антенны КА'ППА-связи — Барбюс вел ответную передачу.

Хагбут кивнул и насупился, потом глубоко вздохнул.

— Ладно, — решился он. — Лейтенант Брим, вы можете передать моим людям, чтобы они немедленно рассаживались по бронетранспортерам.

* * *

Они успели в самый последний момент. Когда извергающая клубы пара самоходка Брима ворвалась на стартовую площадку, кроме них, там почти никого не оставалось. Большое поле было сплошь завалено брошенной техникой, большая часть которой носила наглядные следы того, что другие участвовавшие в операции группы также, встретили серьезное сопротивление. В центре стартовой площадки оставался только один большой десантный бот, и члены его экипажа отчаянно махали им руками от обоих люков. — Сдается мне, они хотят, чтобы мы поторапливались, — заметил Барбюс, тормозя машину.

— Похоже на то, — согласился Брим. — Если эту флотилию облачников ничего не задержало, Анак со своими линкорами уже где-то неподалеку. — Он включил громкоговорители. — Конечная остановка, джентльмены, — объявил он солдатам Хагбута. — В две колонны — и в бот! — Солдаты начали спрыгивать на землю. Хагбут выскочил из кабины бронетранспортера прежде, чем Брим закончил говорить, и бегом, не оглядываясь, бросился к боту. — Ну уж этого-то ничто не удержит, — усмехнулся Брим и повернулся к двум азурнийцам, которые должны были отвести его машину обратно в холмы.

Голову одного из них украшала потрепанная треуголка высокопоставленного азурнийского дворянина, второй был совершенно лыс, с уродливым багровым шрамом от носа до правого уха. Оба были изрядно грязны и небриты. От крыльев их остались лишь уродливые обрубки, бестолково колыхавшиеся при разговоре. Если не считать отдельных деталей, они кажутся близнецами, не без сожаления подумал Брим. Впрочем, все изможденные люди похожи — это Брим понял давно, еще на Карескрии. Одинаково ввалившиеся щеки, вспухшие суставы, лохмотья одежды… И все же в этих глубоко запавших глазах светилась надежда… и гнев. Да, на месте захватчиков Брим бы остерегался этих людей. Давно распрощавшиеся с надеждой выжить, они не боялись уже ничего.

Барбюс в последний раз проверил показания приборов. — Есть еще вопросы, джентльмены? — с улыбкой спросил он. — Нам хотелось бы быть уверенными в том, что эти железяки будут использованы с толком.

— Благодаря вашему инструктажу вопросов никаких, — ответил тот, что был в треуголке. — Остальное мы с коллегой освоим в процессе.

— В свое время, — прохрипел второй, подняв длинный указательный палец, — мы были неплохими специалистами по машинам. Хорошим машинам…

— Только не по оружию, — с неожиданной горечью перебил его первый. — Когда мы изгоним Трианского с нашей планеты, мы никогда больше не будем пренебрегать и этой областью техники.

— И не забудем отважного лейтенанта Имперского Флота по имени Вилф Брим, которому мы действительно обязаны своим освобождением, — добавил азурниец со шрамом. — Настанет день, когда новое поколение азурнийцев вновь обретет способность к полету, и тогда мы как следует отблагодарим вас и звездолетчика Барбюса. Впрочем, есть способы выразить нашу благодарность и не дожидаясь этого.

Брим неловко улыбнулся, не в силах сдержать подступивший к горлу комок.

— Вы просто продолжайте борьбу, — перебил он. — Живите и побеждайте! Это будет для нар лучшей благодарностью. — Он отсалютовал им прежде, чем они успели продолжить, и вслед за Барбюсом скатился по лесенке на бетон. — Прощайте и удачной вам охоты! — крикнул он.

Мгновением позже излучатель взревел, и орудие, развернувшись, тронулось в сторону подступавших к городу холмов. Человек в треуголке махнул ему через бронестекло. Брим еще раз отсалютовал ему, потом повернулся и со всех ног бросился следом за Барбюсом к готовому стартовать боту. Оставался открытым только кормовой люк, в который забирались последние связистки.

— Да шевелитесь же, бестолочи флотские! — орал из люка Хагбут. — Этот е… Анак ближе, чем мы рассчитывали. Ну быстрее же!

Не сбавляя темпа, Брим оглянулся — на площадке не осталось больше никого. Они с Барбюсом покидали Азурн последними! Каким-то образом он ухитрился бежать еще быстрее.

Следом за Барбюсом он прыгнул на трап, когда бот уже отрывался от земли. Она осталась далеко внизу, когда старшина, задыхаясь, втащил его в люк.

Несколько следующих дней превратились в почти непрерывный кошмар воющих сирен тревоги и топота ног членов экипажа, занимавших места согласно боевому расписанию, — начиная со старта «Влиятельного» в аварийном режиме, когда казалось, что его корпус развалится от чудовищного ускорения. Сирены выли каждые несколько метациклов, это значило, что чувствительные датчики лайнера снова уловили лучи локаторов вражеских линкоров; впрочем, отраженные сигналы, судя по всему, были слишком слабыми, чтобы те определили координаты «Влиятельного», и постепенно тревога объявлялась все реже, а к утру третьих суток полета все вообще успокоилось.

Операция «Влиятельный» завершилась.

* * *

За все время обратного перелета на Гиммас-Хефдон Брим получил два персональных послания — причем от разных отправителей. Первое — с обратным адресом «Эффервик@Гиммас» — оказалось отправлено всего через несколько метациклов после того, как он освободил заложников-азурнийцев. Оно содержало несколько строк, сочиненных (насколько он понял) самой Марго:

Короткое послание завершалось припиской:

«Сегодня, Вилф, я начинаю по-настоящему участвовать в этой ужасной войне. Думай обо мне».

На этот раз подпись была простой:

«Марго».

Вилф не стал особо ломать голову над значением этих слов — он надеялся по прибытии выяснить это (помимо всего прочего) при личной встрече. Поэтому он отослал короткую благодарственную записку, подписанную просто «Вилф», после чего предался мечтам о новой встрече в таверне «Русалка».

Второе послание с обратным адресом «Бородов/Гиммас@Содеска/983Ф6.735» содержало еще одну выписку из «Бюллетеня Имперского Флота». На этот раз заметка размещалась не на самой последней странице и гласила:

Гиммас-Хефдон (Эорейская блокадная группировка), 228/51995: мл. л-т Вилф Брим (К.И.Ф. «Свирепый») сыграл решающую роль в успехе завершившегося рейда имперских сил на Азурн. Возглавляя отряд из 25 человек и восемь трофейных самоходных разлагателей под общим командованием полковника (засл.) Гастуджона Хагбута, Хтм, И.В.А., К.О.Ж…

* * *

Возвращение «Влиятельного» на Гиммас-Хефдон сопровождалось обычной процедурой опроса участников, только на этот раз Бриму пришлось иметь дело с сухопарым коммандером, который, возможно, и не уступал в профессионализме Марго Эффервик, но был значительно менее симпатичен Бриму. В общем, ему показалось, что прошли часы, прежде чем он смог наконец вернуться на «Свирепый» — к своему персональному пульту связи.

Не успела дверь каюты захлопнуться за его спиной, как он набрал код Марго, однако, к огорчению своему, узнал, что она «временно выбыла для выполнения задания и связь с ней невозможна». Еще он прочитал, что срочные сообщения должны пересылаться на ее обычный адрес до востребования; при этом немедленная доставка их адресату не гарантируется. И ни слова насчет ожидаемой даты ее возвращения.

С недобрыми предчувствиями он попытался узнать, что означает это «настоящее участие в войне». Однако все его попытки потерпели полную неудачу. Персональные запросы его пересылались чиновниками в технологический отдел, а уровень его допуска оказался явно недостаточным для выхода на начальство, способное дать хоть какую-то дополнительную информацию. Казалось, Марго просто растворилась в бескрайней Вселенной.

Поэтому все, что он смог сделать, — это посылать время от времени весточки по адресу «Эффервик@Гиммас» — которые оставались без ответа — и ждать окончания переоснастки «Свирепого», глядя в иллюминатор на непогоду. Его мрачного настроения не развеяло даже возвращение медведей с Содески, изменившее лишь количество (в сторону значительного увеличения) потребления им спиртных напитков, что хоть как-то помогало коротать невыносимое одиночество.

Небольшая, хотя весьма оживленная вечеринка отметила назначение Барбюса старшим торпедистом, а еще через несколько суток стандартного времени переоснастка «Свирепого» завершилась. Еще две недели ушло на ходовые испытания и опробование систем в открытом космосе, а потом бесконечные бури Гиммас-Хефдона снова надолго исчезли с гиперэкранов ходовой рубки. Казалось, Коллингсвуд намеренно увеличила Бриму нагрузку, так что теперь ему приходилось проводить за пультом управления эсминцем куда больше времени, чем в первую блокаду. И усталость сделала свое дело: образ Марго Эффервик начал понемногу уходить на задний план, пока он наконец не смог вспоминать о ней без боли — но и только. Очевидно, ее попытка нажать на «сброс» оказалась удачнее, чем его.