Марго под восторженный шепот окружающих подошла к Бриму, взяла его за руки и легко коснулась губами его губ.

— Вилф, — прошептала она с улыбкой, от которой у него окончательно перехватило дыхание. — Я знала, что ты сможешь попасть сюда сегодня.

Окаменев на мгновение, он мог только смотреть в ее голубые глаза. Никогда он еще не видел ее обнаженных плеч — не говоря уж про выглядывающие в вырез платья маленькие груди. Сердце его готово было разорваться от волнения.

— Марго, — хрипло прошептал он. — Как ты прекрасна!

Она рассмеялась.

— Наверное, я чуть привлекательнее, чем была в нашу последнюю встречу, — произнесла она. Ее голос звучал мелодией, даже более нежной, чем звуки дворцового оркестра. Она дотронулась до азурнийского ордена на его мундире и улыбнулась, заглянув ему в глаза. — Я так горда за тебя, — прошептала она.

Где-то далеко-далеко чей-то голос объявил о прибытии кого-то по имени Годилла, но Брим не обратил на это никакого внимания. Все, чего ему хотелось в этой Вселенной, — это заключить Марго Эффервик в объятия и не отпускать совсем. Казалось, кроме них двоих, в зале никого нет.

Каким-то образом она, похоже, прочитала его мысли. Она снова взяла его за руки и посмотрела ему в глаза.

— Не сейчас, Вилф, — чуть слышно выдохнула она. — Мне еще предстоит исполнять свои придворные обязанности — ничего, у нас с тобой впереди вся ночь. — Она повела его туда, где горели огни и играла музыка. Аромат ее духов сводил его с ума.

Танцы! Брим чуть не споткнулся. Конечно, за время обучения в академии он немного научился танцевать, чтобы не казаться совсем уж белой вороной, — но не более того. У пилотов вообще мало времени на что бы то ни было, кроме полетов. — Марго… — хотел он предупредить ее, но было уже поздно. Она уже была в его объятиях, и они двигались в танце — она парила под звуки музыки, он неловко топтался, неожиданно смутившись.

— Вселенная, Вилф, — хихикнула она ему на ухо, — ты ведь ужасный танцор, правда?

— Я знаю, — кивнул он., — Может, нам лучше…

— Ну уж нет, не пойдет, — рассмеялась она. — Этот тур ты со мной пройдешь до конца, как бы жутко ты ни танцевал. — Она почти прикоснулась кончиком носа к его лицу, заглядывая о улыбкой в его глаза. — О, Вилф, расслабься. Ну, держи меня… вот так. Да, так-то лучше.

Брим вдруг обнаружил, что она прижимается к нему, касаясь щекой его щеки. И действительно, так танцевать оказалось легче. Он ощущал ее тело… ее грудь… Он вдыхал аромат ее духов, и движения их сделались слаженнее. Он прижал ее к себе еще крепче.

И музыка стихла.

Окружающий мир вернулся, когда она медленно отпустила его. Он все еще держал ее за руку, отчаянно стараясь остановить время.

— Не хочу, чтобы ты уходила. Марго, — услышал он свой собственный голос; что до сердца, оно окончательно вышло из-под его контроля.

Она покачала головой и поднесла руку в тонкой перчатке к его губам.

— Позже, позже, Вилф, — прошептала она. — Доверься мне. Остаток ночи мы проведем вместе — притворимся, будто мы снова в таверне «Русалка».

Брим почувствовал у себя на плече чью-то руку. Он повернулся и оказался лицом к лицу с ослепительно улыбающимся принцем Онрадом.

— Вот мы и встретились снова, лейтенант, — дружески произнес наследник престола. — Могу ли я прервать вашу беседу с моей златовласой кузиной?

Брим низко поклонился.

— Сеньор, — произнес он, невольно улыбаясь.

— Кузен Онрад, — улыбнулась Марго, делая реверанс. — Что за радость.

Онрад рассмеялся, и в глазах его заплясали веселые огоньки.

— Я ненадолго, Брим, — произнес он с озорной улыбкой. — Мы, принцы, редко вступаем в безнадежные состязания — особенно если игра проиграна, еще не начавшись. — Он поклонился Марго, музыка заиграла, и они тут же унеслись в танце.

Брим обнаружил у себя в руке еще один бокал. Он постоял, потягивая вино, слушая музыку и глядя на танцующие пары. Взгляд его задержался на хорошеньком правильном личике в обрамлении мягких каштановых волос. Он отвел глаза в сторону, но словно притянутый магнитом, его взгляд вернулся назад.

Она явно ждала этого. Девушка улыбнулась.

Брим понял, что протискивается сквозь толпу.

— Лейтенант Брим, — произнесла она, приседая в реверансе, когда он подошел. — Я надеялась, что встречу вас сегодня.

Брим поклонился.

— Весьма польщен, мадам, — ответил он. — Но я, право, не…

— Цинта, — ответила она. — Цинта Онлеон. — У нее были длинные ресницы, маленький носик и безупречные губы. Узкое платье золотого цвета напоминало Бриму огромный, начинающий распускаться бутон. Как и у Марго, ее юбка имела длинный разрез с одной стороны, однако основной акцент делался на бюст — белоснежный бюст, от взгляда на который захватывало дух.

И пока они болтали, чокаясь, Бриму вдруг стало совершенно ясно, что ни ей, ни ему нечего особенно сказать друг другу, только пустые, дежурные фразы. Ну конечно, его не оставляла равнодушной ее красота, а ее (по крайней мере на словах) — его боевой опыт, к тому же она явно не прочь была провести эту ночь с ним.

Но сейчас это его не интересовало. Он почти с благодарностью отнесся к армейскому офицеру (с огромными красными ушами), который с шумом вторгся в их компанию, дав ему возможность ретироваться в другой конец зала.

Так и продолжался этот вечер — Цинту сменила высокая, стройная Марша в облегающем черном кружевном платье, а ее, в свою очередь, — миниатюрная Беатрис в чем-то таком розовом… Каждая была по-своему очаровательна и к тому же вполне доступна для более близкого знакомства. У них был только один недостаток — ни одна из них не была Марго Эффервик. К удивлению своему, он обнаружил, что дружеских взглядов и интереса — на большее раньше он не мог рассчитывать — уже явно не хватало, чтобы удовлетворить того, кем он стал в последнее время. Теперь ему хотелось еще, чтобы разговор был интересным, возможно, профессиональным и даже капельку изысканным. Вот тебе и карескриец!

Время от времени он видел Марго, танцующую с кем-то из чертовски важных (как он понял) гостей — каждый раз с кем-то новым, каждый раз высокого ранга. И все ее партнеры казались совершенно зачарованными ее голосом, смехом и внешностью. Часто он видел ее в кольце восторженных поклонников, смеющейся и пьющей вино с девичьей непосредственностью.

Дважды она возвращалась к нему, и тогда они танцевали — снова ее щека прижималась к его щеке, и он даже не замечал, что танцует. На второй раз ее веки, казалось, отяжелели, щеки порозовели, и она прижималась к нему еще крепче, чем прежде.

— Клянусь бородой Вута, Вилф, — прошептала она ему на ухо, — я никогда еще не пила столько хорошего логийского вина; наверняка дядя Вайрод открыл для нас свои лучшие погреба. — Она мелодично хихикнула и на мгновение после того, как стихла музыка, прижалась к нему еще сильнее — так, что он начал ощущать в своих членах беспокойное волнение.

Наконец, когда миновала, казалось, целая вечность, толпа гостей начала редеть, Марго вернулась к нему и больше не отходила ни на шаг.

— Близится наше с тобой время, Вилф, — прошептала она. — Теперь ты весь мой.

Они вышли в прохладный сад — почти опустевший — и прошли под листвой цветущих пантонов к фонтану, тому самому, на который он смотрел из своего окна. Она сняла с его волос несколько осыпавшихся лепестков и, загадочно улыбаясь, заглянула ему в глаза.

процитировала она шепотом,

Брим без труда договорил строки романса, сочиненного тысячу лет назад древним композитором со смешной фамилией Джульетта:

Авалон исчез где-то далеко-далеко, чуть слышный оркестр играл словно на другом конце Галактики, и тихое журчание гравифонтана окутывало их покрывалом уединения. Выглянувшие из-за темной громады Лордглена две луны Авалона — обе сияли полными дисками — залили парк волшебным золотым светом. Они молча постояли еще мгновение, потом он притянул ее к себе; она зажмурилась и охватила руками его шею. И вся Вселенная свелась для него к этим полным, влажным губам.

Брим почувствовал, что весь дрожит от прикосновения ее тела и терпкого, кружащего голову аромата духов. Он открыл глаза. Ее глаза тоже были открыты, и он прочитал в них все, что хотел знать.

— Марго, — прошептал он, не отрывая губ от ее. — Я хочу… — Он сглотнул и тряхнул головой. — Нет, мне просто необходимо заняться с тобой любовью — сейчас же…

Ее глаза продолжали смотреть в его, а тяжелые веки, казалось, сделались еще тяжелее.

— Ну наконец-то, — прошептала она с сонной улыбкой. — А я уже начинала бояться, что мне придется просить тебя об этом. — Потом ее глаза закрылись, и она снова слилась с ним в поцелуе, и они долго-долго не отрывались друг от друга, прежде чем рука об руку вернуться во дворец.

— У меня комната наверху, — предложил Брим в полупустом, наполненном музыкой зале, — мы могли бы уединиться там на несколько циклов.

Она тихо рассмеялась, ведя его между танцующими парами к дверям из слоновой кости.

— Ничто не доставит моему кузену Онраду большего удовольствия, чем созерцание нас с тобой в постели, — сказала она тихо. — И это ему удастся — во всех ракурсах, — если мы доверимся гостеприимству Лордглена. — Она тряхнула золотыми кудрями. — Нет, Вилф, мы проведем это время в другом месте — там, где никто не осмелится нарушить наше блаженство.

Брим приподнял бровь.

— В Эфферианском посольстве, — уверенно сказала Марго. — Я живу сейчас там. И поверь мне, Брим, уединение принцессы Эффервик не нарушается, там ни одной видеокамерой, ни одним микрофоном — тем более в ее спальне.

* * *

В темном салоне длинного посольского лимузина Брим изо всех сил старался соблюсти приличия. Судя по всему, Марго это тоже давалось нелегко, поскольку она тоже то и дело ерзала на сиденье и несколько раз беспокойно сжимала его руку. В конце концов машина плавно притормозила у маленького, слабо освещенного подъезда.

— Служебный вход, Вилф, — объяснила она с улыбкой и покраснела; рослый привратник в зеленой ливрее, деликатно отводя взгляд, отворил им дверцу лимузина. — Надеюсь, ты понимаешь…

Брим тихонько усмехнулся.

— Мне кажется, любой из присутствовавших на балу пошел бы на убийство, только бы оказаться на моем месте у этого служебного входа, — ответил он, целуя ее руку. Он помог ей выбраться из машины и вслед за ней прошел в подъезд, по узкому коридору (тоже явно предназначенному для слуг — уж эту-то сторону жизни империи Брим знал хорошо!) к лифту. Меньше чем через цикл он уже стоял в ее неярко освещенной спальне. Краем глаза он видел, что и здесь царит неописуемая роскошь, однако это не имело ровным счетом никакого значения — ничего, кроме самой Марго, не имело значения. С пульсом, громко стучащим в ушах, он едва услышал, как щелкнула задвижка на двери, и Марго оказалась в его объятиях, и дыхание ее было таким же неровным, как у него. Она дразнила его рот своими губами и языком.

А потом ее руки вдруг отпустили его. Он открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как она потянулась руками себе за голову. Она счастливо улыбнулась, чуть прогнула спину и отбросила бретели платья в стороны, открыв свою белоснежную грудь. Мгновением спустя платье и пояс лежали на полу у ее ног. Белья на ней не было. С бешено колотящимся сердцем Брим смотрел сверху вниз на розовеющие в полумраке спальни бутоны сосков и почти невидимую паутину сосудов вокруг них. Он почувствовал, как его руки начинают непроизвольно трястись.

— Быстрее, Вилф, — прошептала она, пока он путался в многочисленных застежках мундира. — Ну же…

Сбросив одежду, он снова привлек к себе ее трепещущее тело и начал целовать ее полуоткрытые губы, а мысли его лихорадочно путались.

И они рухнули на огромную, завешенную балдахином кровать.

* * *

Задолго до рассвета Брим проснулся и сел на край кровати, вдыхая аромат Марго и лаская пальцем узкую полоску золотых волос на ее животе. Она вздохнула и вздрогнула; пальцы его двинулись вверх, задержавшись на мгновение на пупке.

Он подумал о своих руках. Они были мягкими — пилоты редко набивают себе мозоли. Но лет этак девять или десять назад он вряд ли смог бы ласкать ее так. Тогда его руки были такими же заскорузлыми, как руки любого другого карескрийского шахтера. Он заставил себя подумать об этом еще немного — всегда полезно вспомнить о своем происхождении, особенно если находишься в такой роскоши, предаваясь наслаждениям.

— Вилф, — прошептала она немного позже, притянув его лицо ближе к своему. — Что мне делать с Роганом?

Брим пожал плечами и прикусил губу.

— Мне кажется, я должен испытывать по отношению к нему некоторое чувство вины, — без выражения ответил он. — Насколько я слышал, вы любите друг друга.

Она покачала головой.

процитировала она нараспев, печально.

Он придвинулся ближе к ней и терпеливо ждал, пока она соберется с мыслями.

— Чего не знает почти никто в империи — и чего не знаешь ты, — продолжала она, помолчав, — так это то, что я никогда не любила его. — Она посмотрела на Брима и печально улыбнулась. — О, он везде появляется со мной. Я не настолько глупа, чтобы пытаться уверять тебя в том, будто это не так. Ты ведь сам видел меня вчера вечером. Но при всем этом мы не более чем близкие друзья, и дружба наша основана всего-то на политической целесообразности. — Она иронически улыбнулась Бриму. — Наш ребенок будет править и всем созвездием Эфферов, и пятью промышленными планетами Торонда. — Она невесело усмехнулась. — Старый лис Грейффин IV задумал это давным-давно — сразу же, как у моего отца родилась дочь. Он устроил этот брак в день моего рождения. А Рогану тогда исполнилось пятнадцать лет.

— А Ла-Карн тебя любит? — спросил Вилф, когда она замолчала, — почему-то он отчаянно боялся услышать ответ.

Она улыбнулась и снова покачала головой, глядя в потолок.

— Иногда, когда мы вдвоем, он говорит мне это. Но за исключением тех немногих циклов, что мы проводим вместе, его, похоже, гораздо больше интересует его карьера в Адмиралтействе.

Брим негромко рассмеялся.

— Помнится, я и сам не так давно клялся в вечной любви, — сказал он. — Да и условия были, насколько я понимаю, сходные.

— Но ты ведь говорил это искренне? — спросила она, резко садясь, чтобы посмотреть ему в глаза.

Он спокойно встретил ее взгляд.

— Я готов поклясться во всем, что сказал тебе. Марго, — медленно произнес он. — И сейчас, и раньше.

Она прижалась к нему, нежно поцеловав в губы.

— Я верю тебе, Брим, — сказала она. — Как верила тебе раньше.

— Ну и?.. — спросил он.

— Не знаю, — призналась она. — Правда, не знаю.

Брим фыркнул.

— Так или иначе, — произнес он с наигранной серьезностью, — теперь я встал на дороге самого императора.

— Совершенно не обязательно, — сказала она с неожиданным жаром. — Я же говорила тебе, что Рогана обычно волнует только его карьера, а вовсе не то, что могу предложить ему я. — Она на мгновение зажмурилась. — Иногда мне до ужаса одиноко…

Брим беспомощно покачал головой.

— Извини, — произнес он. Странное дело, он и это говорил совершенно искренне.

— Не за что, — сказала она. — По крайней мере это свело нас двоих.

— Нас?

— Ну, — сказала она, и ее глаза заискрились озорным весельем, — ты, надеюсь, не считаешь, что я должна доживать свои дни старой девой?

Брим ухмыльнулся.

— После сегодняшней ночи с твоей стороны было бы бессовестной ложью утверждать что-нибудь в этом роде, — заявил он. — Ни «старой», ни, пожалуй, даже «девой».

— Полагаю, мы с тобой не будем спорить на этот счет, — засмеялась она. — Однако это лишь доказывает мою точку зрения.

— Какую точку?

— Ну, ко времени, когда ты вернулся с первого задания, мы с ним не виделись месяца два. И… — Она пожала плечами так, будто ее огорчили ее же собственные слова. — Ты умен, Вилф. Сексуален. И я была… ну… ты понимаешь…

— Кажется, я улавливаю ситуацию, — сказал Брим, чувствуя, что краснеет (несмотря на обстоятельства).

— В любом случае, — поспешно продолжала Марго, — не думаю, чтобы у меня были с сексом большие проблемы. У девушек, с такими ногами их обычно не бывает. Вот только…

— Только что?

— Только ты слишком быстро стал слишком много для меня значить. Мне кажется, я полюбила тебя с той нашей встречи в «Русалке». Я готова была провести с тобой ту ночь где угодно. Сошел бы даже чулан для ведер и метел. И это ужасно.

— Не понимаю.

— Нет, ты должен понять, — произнесла она, становясь вдруг снова серьезной. — Я просто не могу отбросить свой долг принцессы, Вилф. Эта затея насчет нас с Роганом важнее, чем я сама или он. От нее не отделаться так просто. Точнее, — добавила она, — от нее вообще не отделаться.

— Вселенная! — пробормотал Вилф, стиснув зубы.

— И то, каким образом ты вписываешься во всю эту схему, мне еще предстоит обдумать, — сказала она; помолчав. — Если честно, когда ты рядом как сейчас, я не могу думать особенно здраво.

Брим скривился, догадываясь, что последует за этим.

— Надеюсь, ты не собираешься просить меня…

— Нет, как раз собираюсь, Вилф, — твердо перебила она его. — Пока я не разберусь с собой и не решу, как мне быть дальше, тебе придется держаться подальше от меня. Поверь, мне это будет тяжелее, чем тебе. Но от того треугольника, одной из вершин которого я оказалась, зависит слишком много людей… что там людей — миров. — И что, если окажется, что мне нет места в этой твоей схеме? — спросил Брим. — Разве нет каких-то прав и у меня? В конце концов, все это мне чертовски важно.

— Во-первых, я должна исполнить свой долг как принцесса, — горько улыбнулась Марго. — А потом мы попробуем как-то упорядочить отношения между нами — если, конечно, их можно упорядочить.

Брим закрыл глаза и помотал головой.

— Ладно, Марго, — сказал он, проведя рукой по ее золотым волосам. — С завтрашнего дня я буду ждать, пока ты не разберешься с собой, — столько, сколько ты сочтешь нужным. Мне это может не нравиться, но я потерплю.

Она нежно поцеловала его в губы — и он снова почувствовал в своих членах огонь.

— Но сегодня все еще сегодня. — напомнил он, — и, боюсь, я хочу тебя еще раз до того, как мне придется уйти.

Марго на мгновение опустила взгляд — и улыбнулась.

— Вот распутник, — фыркнула она с наигранной строгостью, потом игриво поцеловала его в кончик носа и со счастливой улыбкой откинулась на измятую простыню. — Ты и так имел меня достаточно для того, чтобы испытывать в прошлый раз некоторые сложности. Но — Вселенная — как же я хочу, чтобы ты попытался еще хоть раз!

* * *

Значительно позже, когда из-за тяжелых штор начали пробиваться первые лучи рассвета, Брим тихо выбрался из теплой постели Марго и оделся в свою слегка измятую форму, все еще валявшуюся на полу. Он взглянул на ее спящее лицо в обрамлении золотых кудрей, потом поправил простыню у нее на плече. Коснувшись губами щеки девушки, он поднял ее платье с пола и аккуратно повесил на спинку стула, потом на цыпочках вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Еще немного он постоял в богато украшенном холле, стараясь припомнить все мгновения этой ночи — возможно, самой прекрасной, восхитительной ночи в его жизни. Интересно, когда ему доведется — и доведется ли — пережить такое еще раз, подумал он. Надо платить, решил он, меняя простоту карескрийского прозябания на ту сложную жизнь, в которой он оказался. В те дни он и мечтать не смел даже об одной-единственной ночи с такой женщиной — не говоря уж о том, что, может, последует, а может, и не последует за этим! Потом он пожал плечами. Если бы он и мог изменить что-то в своей жизни со времени окончания академии, он не изменил бы ничего. Марго стоила этого. Но и эмоциональная плата за надежду была, однако, немалой.

У выхода из лифта его уже ждал тот же шофер, что привез их к подъезду для прислуги, только на этот раз на нем была не зеленая ливрея дома Эффервиков, а серая, придворная. Он был высок, крепко сложен, с тяжелой квадратной челюстью и пронзительным взглядом серых глаз.

— Доброе утро, лейтенант, — произнес он звучным басом.

— Доброе утро, вольный муж, — ответил Брим традиционным эфферианским приветствием. Шофер поклонился.

— Каковы будут ваши пожелания этим утром, лейтенант? — спросил он. — Я к вашим услугам.

— Я был бы рад вернуться в Лордглен-Хаус, — ответил Брим. — И только, лейтенант? Мы могли бы отгладить вашу форму, пока вы завтракаете.

— Спасибо, я все же хотел бы вернуться побыстрее.

— Ну раз так… — еще раз поклонился шофер, — я вызову глайдер.

Меньше чем через метацикл другой лимузин — на этот раз без герба — высадил Брима у пышного входа в Лордглен-Хаус, а еще до полудня он снова оказался у арки Квентиана Авалонского Имперского Космопорта. Словно запас его везения истощился, он опоздал на челнок до Протея — опоздал всего на каких-то пять циклов. До следующего рейса оставалось больше трех метациклов; два из них он проспал, возместив в какой-то степени нехватку сна прошедшей ночью, после чего отправился через космопорт к посадочной платформе.

Вскоре после того, как он встал на движущийся тротуар 991, взгляд его привлекло ярко-красное платье и золотые кудри в оранжевом секторе 55. С бешено колотящимся сердцем он перегнулся через светящуюся лазурную балюстраду. Это была Марго — ее невозможно было ни с кем спутать. Она стояла рука об руку с каким-то пышно разодетым коммандером. Никакого сомнения — Роган Ла-Карн. Брим погрузился в пучину отчаяния. Стиснув зубы в бессильной ревности, он отошел от края тротуара и продолжал путь не оглядываясь. Закусив губу, он терзался, воображая себе сцены в спальне Марго — той самой, которую он покинул всего несколько метациклов назад!

Потом он фыркнул. По крайней мере сегодня Ла-Карну не светит особенных постельных утех. Эта мысль немного утешала. Но только немного.

* * *

— Цивилизация Ликсор, — вслух читал с экрана дисплея Теада, задрав ноги на пульт пустого мостика «Свирепого». — Количество планет — двенадцать; из них обитаемых — одна. Общее население (по данным переписи 51995 г.) — 8 206 800. Столица — город Тандор-Ра. Денежная единица — арбера. — Теада восседал за пультом второго пилота, положив на колени «Галактический Альманах / Карманная энциклопедия за 51997 г.». — Ну и как тебе это нравится? — ворчливо спросил он, ожидая результатов ежедневной проверки систем корабля.

— Ага… мне нравится, — рассеянно ответил Брим, вглядываясь в мелькающие перед ним на дисплее разноцветные огни. Он переключил текущую информацию на другой дисплей и сам продолжил чтение:

Ликсор — единственная обитаемая планета из двенадцати спутников, обращающихся вокруг двойной красно-зеленой звезды Хагат-37, занимающей важное стратегическое положение в 91-м секторе на пересечении трех трансгалактических транспортных коридоров (R-99183, C-48-E-7 и 948-RJT), огибающих обширный опасный для полетов пояс астероидов, простирающийся на сотни кленетов во всех направлениях. Планета, примерно вдвое превышающая размерами Протей, отличается синхронным вращением типа Ариас-19, при котором к звезде постоянно обращена одна и та же сторона поверхности. В этом полушарии — с тропическим климатом в максимально освещенном регионе, умеренным ближе к терминатору (т. наз. Страна Теней) — проживает почти 100 процентов населения планеты. Ночное полушарие практически не используется, если не считать стартовых комплексов для космолетов. Крупнейшими космопортами являются Ингвер и Ваттан…

За гиперэкранами тянулась вечная ночь военного стартового комплекса под Ингвером. Темный, затянутый туманом мир был почти не виден в слабом свете трех красновато-голубых лун. Время от времени беспокойный ветер разгонял туман настолько, что Брим мог разглядеть несколько иралов обледенелой палубы «Свирепого» Чуть реже виднелся отсвет гравибассейна под килем и даже темные силуэты внушительно выглядящих патрульных судов на соседних стоянках — включая небольшой крейсер уникального, чисто ликсорианского типа. Брим помотал головой. По сравнению с этим ночным миром на краю Вселенной даже Гиммас-Хефдон мог показаться тропическим раем.

Пять месяцев стандартного времени — и, казалось, целая жизнь — миновали с тех пор, как он был на Авалоне, в роскоши Лордглен-Хауса. Даже те радости, что подарила ему спальня Марго, как-то померкли в суете военных действий. И сама принцесса представлялась ему, только волшебной мечтой, особенно теперь, когда письма от нее перестали приходить.

Теада закончил проверку систем и, устало улыбаясь, поплелся к выходу с мостика. Брим вызвал на дисплей еще один блок информации и снова обратился к «Альманаху».

Ресурсы и промышленность:

Хотя значительная часть суши в обитаемом полушарии покрыта лесами, на Ликсоре имеется достаточно сельскохозяйственных угодий, используемых с большой эффективностью. 9,9 % суши обитаемого полушария используется под сельское хозяйство, в том числе 2,5 % — под пастбища. Основные виды сельскохозяйственной продукции — злаки, растительные масла, клетчатка и вина.

Основные природные ресурсы — леса, богатые запасы черных и цветных металлов в поясе астероидов и солнечная энергия. Остальные энергоносители импортируются. 35 % работоспособного населения занято в торговле (преимущественно оружием местного производства); 7 % — в сельском хозяйстве. Ликсорианская броня особенно ценится в производстве судов на реактивной тяге — для камер сгорания. Остальные добываемые металлы — металлический царклиний, свинец, медь…

«Металлический царклиний, броня и „оружие местного производства“: еще бы тут не процветать торговле», — мрачно усмехнулся про себя Брим. Все отчаянно нуждались в продукции с Ликсора — и империя, и Лига (кстати, камеры сгорания «Свирепого» тоже были изготовлены из ликсорианских сплавов высшего качества).

Брим продолжал читать.

История и политика:

Ликсор — планета с парламентской демократией; главой государства является король, а исполнительная власть возглавляется премьер-министром…

Планета является постоянным членом Трансгалактической Организации Образования, ЛАННа, ЕЦ и Объединенного. Независимого Комитета по Торговле. На протяжении нынешнего военного конфликта планета остается нейтральной, поддерживая временные, постоянно возобновляемые торговые соглашения с обеими противостоящими сторонами. 1 % валового национального продукта выделяется в помощь развивающимся цивилизациям.

«Альманах» по обыкновению обтекаемо описывал то, что Брим (и не он один) считал весьма малоприглядной ситуацией. Алчные ликсорианцы беззастенчиво продавали все, что могли продать, обеим воюющим сторонам, не уставая при этом трубить на всю Вселенную о своем неприятии войны. Брим покачал головой. Ликсорианцы просто использовали войну в своих корыстных целях. Подыгрывание обеим сторонам означало лишь, что и те, и другие просто вынуждены были защищать бесценную промышленность Ликсора. До тех пор пока те и другие зависели от продукции ликсорианских заводов и рудников, они не могли себе позволить разрушить их. И соответственно этому ломились сундуки ликсорианских промышленников и торговцев оружием, охраняемые маленьким, но достаточно эффективным космическим флотом, включавшим в себя мощные космические форты на астероидах, перегнанных на орбиту вокруг планеты.

Оборона:

Количество военнообязанных при полной мобилизации — 750.000. Прохождение воинской службы обязательно. Система из десяти сильно укрепленных и хорошо вооруженных космических фортов, сооруженных на крупных астероидах, отбуксированных на планетарную орбиту, защищает единственную обитаемую планету. Каждый форт вооружен чрезвычайно мощными разлагателями ликсорианского производства. Космический флот можно считать весьма мощным, учитывая небольшие размеры цивилизации, однако он состоит преимущественно из многочисленных легких судов (досветовых торпедных и артиллерийских катеров), обладающих хорошими динамическими показателями и маневренностью для выполнения операций совместно с фортами. Три легких крейсера для действий в пределах системы довершают оборонительную систему Ликсора.

Право покупать ликсорианскую продукцию продлевалось каждые два стандартных года, и цены при этом взлетали до астрономических величин — собственно, это и было причиной вчерашнего прибытия «Свирепого» на эту странную и нельзя сказать чтобы слишком приятную планету.

Когда до истечения ныне действующего торгового соглашения оставались считанные недели, ликсорианский премьер-министр «милостиво» разрешил Грейффину IV прислать делегацию для подписания нового соглашения. Возвращавшийся после непродолжительного ремонта «Свирепый» оказался как раз под рукой и был направлен Адмиралтейством на Ликсор с группой экспертов, которые должны были подготовить новое соглашение — но не подписывать его. Последнее предстояло сделать более высокопоставленным дипломатам, направлявшимся следом на эскадре тяжелых крейсеров. Вскоре после посадки на планету Голсуорси с Пим улетели на одном из ботов с Коллингсвуд, Амхерстом и экспертами на курорт в окрестностях Тандор-Ра, где на завтра были назначены переговоры. Эсминец и его экипаж ожидали возвращения старших офицеров, чтобы стартовать для перелета обратно в зону блокады.

Разделавшись наконец с проверкой систем, Брим устало поднялся с кресла и направился к люку. Очередная бесконечная вахта подошла к концу.

Уйти с мостика он так и не успел.

— Лейтенант Брим, — вызвал его Эпплвуд по внутренней связи. — На ваше имя КА'ППА-paдиограмма. Первая категория срочности!

Брим удивленно поднял брови — на его пульте и в самом деле горел сигнал экстренного сообщения.

— Перебили мне отправление почты и донесений Адмиралтейству! — недовольно буркнул Эпплвуд. — Начинай теперь все сначала…

— Сообщение мне? — переспросил Брим, не обращая внимания на его ворчание.

— От капитана, — ответил Эпплвуд, сияя лысиной в свете трех лун. — Странные дела творятся, лейтенант. Весь эфир забит какой-то бредятиной. Шумы и странные голоса. Что-то вроде трепотни облачников. Прям-таки весь эфир…

Позабыв об отдыхе, Брим поспешил к пульту связи.

— Давайте сообщение, — хмуро приказал он. Эпплвуд нажал на клавишу, и дисплей заполнился строчками текста: «Лейтенанту Вилфу Бриму@Свирепый лично, первая категория срочности от Коллингсвуд@Тандор-Ра, — начиналось послание. — Район переговоров под ожесточенным обстрелом трех эсминцев облачников (предположительно типа НФ-JJO). Бот уничтожен прямым попаданием», — депеша кончалась словами: «Принимайте командование кораблем».

— Это все? — спросил Брим.

— Не думаю, — буркнул Эпплвуд, вглядываясь в свой дисплей. — Но передача прервалась на этих словах. Возможно, они остались без КА'ППА-антенны или… — Он замолчал, не договорив. — Вот, лейтенант, — резко крикнул он. — Вот еще кое-что. Четкая передача — аудио и видео. Посмотрите-ка сами. — Он включил шар дисплея.

Граждане Тандор-Ра! Лига предупреждает вас о том, что предатели вашей планеты готовы заключить новый экономический договор с отбросами Вселенной — Авалонской Империей. Вот послание, которое шлет вам лично Негрол Трианский, доставленное нашей эскадрой звездных кораблей Его Величества:

К. Л. Валентин, Оберпрефект, К.Е.Т.В. «Гротор».

«Мы не допустим никаких льготных условий для этого ничтожества, Грейффина IV. Запомните, что только благодаря нашей доброй воле вы сохраняете возможность торговать с этими авалонскими ублюдками. В случае же, если вы пойдете на уступки в готовящихся торговых переговорах, мы узнаем это и гнев наш обрушится на вас карающим мечом».

Мои корабли вернутся через несколько циклов и передадут второе предупреждение. Запомните, что мы не атакуем ни Ликсор, ни его обитателей. При этом любой враждебный акт по отношению к нам со стороны ликсорианских сил будет расценен нами как прямое объявление войны.

Валентин! Сузив глаза, Брим почти мгновенно принял решение.

— Мистер Водитель, — негромко скомандовал он. — Передайте послание Коллингсвуд на все пульты, чтобы экипаж не тратил времени, задавая вопросы, потом дайте сигнал «Свистать всех наверх!». По приказу капитана я принимаю командование кораблем.

— Слушаюсь, лейтенант, — ответил компьютер. Брим торопливо повернул обратно к пилотскому креслу, а по кораблю разнеслись колокола тревоги. Валентин! Уж не тот ли самый Валентин? Он передернул плечами — сейчас ему было не до этого. Меньше чем через цикл на мостик ворвались первые члены боевого экипажа «Свирепого» в синих боевых скафандрах.

— Готовь корабль к немедленному взлету, Джубал! — крикнул Брим, не успел юный пилот включить свой пульт. — Ник! Как только ты раскочегаришь генераторы, мне нужен будет форсаж!

Не говоря ни слова, Урсис сорвал пломбы ограничителей мощности и разом врубил оба генератора. Бриму еще ни разу не приходилось видеть, как неожиданная нагрузка приглушает освещение по всему кораблю. Энергетические емкости «Свирепого» чуть не захлебнулись, однако пульты продолжали работать, и по вибрации палубы под ногами Брим понял, что генераторы выведены на полную мощность.

— Анастасия! — скомандовал он, перекрикивая нарастающий шум. — Мне потребуется все оружие из твоего арсенала! Разлагатели, мины, торпеды — все, что стреляет и взрывает.

— Пара камней не помешает? — хихикнула Фурье на дисплее.

— Неплохая идея, — рассмеялся Брим. — Если у тебя есть несколько, оставь про запас. Никогда ведь не знаешь, что пригодится.

— Генераторы к старту готовы, — доложил Урсис.

Брим пораженно глянул на приборы.

— Вселенная, Ник! — поперхнулся он. — Ты уложился в четыре цикла!

— У меня личные причины спешить — очень мне любопытно, что это за Валентин такой, — сверкнул бриллиантами в клыках Урсис.

— Спасибо, Ник, — отозвался Брим. Сквозь клубящийся туман он увидел, как вся военная база ожила. Свет оставался приглушенным, однако это не могло скрыть движения транспорта по дорогам, ведущим от зданий к стартовым площадкам и гравибассейнам. Швартовочные лучи начали мигать и исчезать, но ни один корабль пока не двинулся с места.

— Тандор-Ра передает приказ: ни одному кораблю не взлетать, — сообщил Эпплвуд. — Приказ открытым текстом, лейтенант. И тем, кто уже взлетел, запрещено вмешиваться.

— Вот ублюдки, — процедил Брим сквозь зубы. — Чертовы толстопузые ликсорианские ублюдки! Они собираются дать облачникам расправиться с нами. — Он стукнул кулаком по подлокотнику, ожидая, пока аварийная команда уберет с палубы незакрепленные вещи.

— Не стоит сердить покупателя, если думаешь о своем кошельке, — прорычал Урсис, не отрывая взгляда от своего пульта.

Теперь уже вся база грохотала генераторами, и корабли, покачиваясь, собирались в стартовую зону, очищенную силовым полем от тумана.

— Швартовочной команде приготовиться отдать концы! — приказал Брим. — Слушаюсь, лейтенант, — Ответил Водитель, и по кораблю разнеслись удары колокола. Швартовые купола осветились стартовыми огнями.

— Аварийные системы проверены, — послышался из динамика голос Мальдивы. Корабль качнулся — это Водитель проверил работу маневрового генератора «Свирепого».

— Отлично, — отозвался Брим. Он пробежал взглядом по приборам, потом повернулся к Теаде. — Джубал, закончишь предстартовую проверку, пока я буду выруливать, — если корабль вообще может лететь, мы стартуем.

Теада молча кивнул. Он-то понимал все…

— Мистер Водитель, — скомандовал Брим, — отдать швартовы и переключиться на автономную гравитацию!

— Есть, лейтенант.

— Приготовиться: включаю автономную гравитацию! — предупредила Мальдива. Тошнотворное ощущение миновало быстро — Брим был слишком занят, чтобы обращать на него внимание. Он проследил за тем, как все до одного силовые лучи, удерживавшие его корабль на месте, начали мигать.

— Дайте мне связь с диспетчером, — приказал он.

Прошел почти целый цикл, прежде чем на дисплее возникло побледневшее лицо ликсорианского диспетчера.

— Земля — Т-83, — запинаясь, произнес он. — Мы… нас атакуют под Тандор-Ра, и они не хотят, чтобы мы…

— Т-83 — земле, — перебил его Брим. — Я все слышал. Я выруливаю для старта с бектоновой трубы 195.8.

— Земля — Т-83, — откликнулся немного пришедший в себя диспетчер. — Рулежку разрешаю. Кораблей по курсу нет.

— Т-83 — земле, — спокойно ответил Брим. — Я открою огонь по любому кораблю, который окажется у меня на пути, так что уж проследите, чтобы никто не путался под ногами, пока я не взлечу. Вы поняли?

— Земля — Т-83: мы поняли. Взлет с трубы 195.8 разрешаю; ветер пять сорок пять на тридцать восемь.

— Т-83 — земле: вас понял, — кивнул Брим, потом покосился на Теаду. — Как там наше корыто, готово?

— К рулежке готово, Вилф, — ответил Теада, — но предполетную проверку я еще не кончил. Брим улыбнулся.

— Ну будь что будет, — произнес он и повернулся к пульту связи.

— Т-83 — земле, — продолжал он, вглядываясь в туман. — Рулежку начинаю.

— Руль точно по оси, — доложил Водитель.

— Так держать, — скомандовал Брим, в последний раз бросив взгляд на приборы. — Малый вперед оба, Ник.

— Есть малый вперед оба, — ответил Урсис. «Свирепый» качнулся и медленно сошел с гравибассейна.

— Принимаю управление, мистер Водитель, — приказал Брим, правя на бектонову трубу.

— Проверка ко взлету завершена, Вилф, — доложил Теада. — Водитель утверждает, что корабль полетит.

Брим кивнул и продолжал вести корабль сквозь туман. Ни один сигнальный маяк не горел в эту ночь, только неясные изображения на гиперэкранах да приборы помогали ему удерживать нужное направление. Выведя корабль к трубе, он развернул его и затормозил.

— Полный вперед, форсаж, Ник! — крикнул он, и тут же все остальные звуки на мостике утонули в оглушительном реве генераторов. — Земля — Т-83: труба на полной мощности — врежьте там этим ублюдкам!

— Т-83 — земле: сделаем что можем, — пообещал Брим, отпуская тормоза. Эсминец начал разгон. Оторвав его от земли, Брим перевел его в почти вертикальный набор высоты. Достигнув 960.000 иралов, он опустил нос к горизонту, продолжая разгонять корабль.

— Что ты делаешь, Вилф? — нахмурившись, спросил Теада. — Мы только набрали высоту — и ты снова ее теряешь…

— Спокойно, Джубал, — не оборачиваясь, бросил Брим. — Это ведь относительная высота Я просто набираю скорость, прячась за планетой, — старый трюк контрабандистов, я научился ему на рудовозах много лет назад. Мы идем к противоположному полушарию кратчайшим путем — туда, где облачники обстреливают наших.

— Контрабандист! — с наигранным ужасом вскричал Теада. — Так я и знал!

— Вот именно, друг мой Джубал, — рассмеялся Брим. — Наш брат карескриец вечно путается с грехом.

— Сообщение по КА'ППА, лейтенант! — перебил его Эпплвуд. — От капитана Коллингсвуд.

— Зачитывай по мере поступления! — приказал Брим.

— Есть, сэр! — отозвался Эпплвуд. — Читаю.

Коллингсвуд — Бриму. Временно потеряли КА'ППА-антенну. Узнала, что вы стартуете без моего разрешения: умница! Удачной охоты! Наши крейсеры прибудут через метацикл-полтора, так что продержитесь, пока придет помощь. Кстати, если вам интересно: у этого оберпрефекта Валентина подозрительно знакомая рожа. Конец связи.

Брим кивнул внимательно слушавшему Урсису. Медведь ухмыльнулся в ответ.

— Возможно, возможно… — Урсис поцеловал кончики своих когтей. — Даже с такими сомнительными шансами на успех я очень хотел бы выяснить это.

На соседнем дисплее неожиданно материализовалось лицо Барбюса. Старшина молча улыбнулся, потом поцеловал кончики пальцев и исчез.

Брим тоже улыбнулся — корабль продолжал терять высоту, ускоряясь.

— Кто бы ни был этот ублюдок, мы испортим ему обедню, — прорычал он в микрофон внутренней связи. Эсминец врезался в плотные слои атмосферы, и со всех выступающих частей корпуса начали срываться языки оранжевой плазмы, а за кормой вырос длинный огненный хвост.

— Все системы вооружения к бою готовы, — доложила Фурье по интеркому.

— Какой у нас будет запас высоты? — беспокойно спросил Теада краем рта, не отрывая зачарованного взгляда от гиперэкранов.

— Не слишком много, Джубал, — хохотнул Брим. — Сколько, мистер Водитель?

— При таком снижении, — ответил компьютер, — «Свирепый» пройдет на минимальном расстоянии в тысяче семистах пятидесяти иралах от поверхности.

— О, запас хоть куда, — немного срывающимся голосом произнес Теада.

Они миновали нижнюю точку траектории так быстро, что только Брим заметил тот момент, когда снижение перешло в набор высоты. Положив корабль на борт, он на мгновение увидел город — вряд ли в окнах осталось хоть одно целое стекло. Может и пару крыш сорвало ударной волной — ладно, о возмещении ущерба подумаем потом.

— Я вижу их! — воскликнул кто-то. — Шесть румбов по правому борту, у горизонта.

— Мы за ними следим, — спокойно отозвался другой голос. — Точно, НФ-110. Эсминцы дальнего действия.

— Ты ведь еще ни разу не видел их, Вилф? — спросила Фурье.

— Только читал, — признался Брим. — Чертовски сильные корабли. По маневренности не уступят никому.

— Буду иметь в виду, — пообещал Брим, опуская нос «Свирепого» еще ниже так, чтобы видеть три неправильных темных пятна на звездном фоне. Они выстроились в линию, заходя для повторной атаки, явно не ожидая, как и при первом нападении, сопротивления ни от форта, ни от кораблей. Карескриец улыбнулся с мрачным удовлетворением. На этот раз оберпрефекта Валентина ожидает неприятный сюрприз. Огневые расчеты перекликались цифрами — углы, дистанция…

— Займемся ими по очереди, Анастасия, — спокойно скомандовал он, подправляя курс. — Сначала ближнего.

— Все разлагатели — цель прямо по курсу! — приказала Фурье.

— Цель в красном секторе!

— Дистанция девять тысяч сто и быстро сокращается.

— Товьсь…

Этот вражеский корабль был длинным и цилиндрическим — единый корпус, а не модули, насаженные на трубу, — с высоким мостиком и девятью башнями, размещенными по три вокруг корпуса. Уж не на флагман ли своего давнего врага, подумал Брим, он смотрит? Что ж, ему было за что рассчитаться.

— Огонь «Свирепый» содрогнулся, когда все семь разлагателей превратили пространство вокруг вражеского эсминца в подобие маленькой сверхновой. Некоторое время на неприятельском мостике продолжал гореть пожар.

— Есть, с первого попадания! — кричал кто-то, а Фурье продолжала посылать во вражеский корабль залп за залпом, зажигая на нем все новые пожары.

Ни один из трех атакующих эсминцев не открывал еще ответного огня. Тактика внезапного нападения, избранная Бримом, пока оправдывала себя. Он представил себе ущерб, нанесенный 144-миллиираловыми разлагателями Фурье головному эсминцу, потом подумал, что было бы, если бы к нему присоединились еще и два молчащих до сих пор форта на астероидах.

Постепенно оправившиеся от нападения эсминцы ответили вспышками ответных выстрелов. — Стреляет в основном второй! — крикнул Брим Фурье. — Займемся им. — Он завалил корабль на борт и направил его на встречный курс со следующим вражеским эсминцем.

— Вижу его, — кивнула Фурье.

— Цель в оранжевом секторе на девять-сорок пять!

— Выше на сто!

На глазах Брима передняя башня развернулась на несколько градусов вправо, орудие поднялось, потом чуть опустилось. Остальные, он знал, повторяют эти же операции.

— Товьсь!..

— Пли!

На этот раз «Свирепый» подошел к цели ближе, и стрельба была более точной. От корабля начали отлетать горящие обломки.

Первый и третий эсминцы наконец оправились от неожиданности, и космос слева по борту озарился вспышками ответных разрывов. «Свирепый» вздрогнул от первого попадания в носовую часть, однако дистанция до третьего эсминца оставалась еще велика, так что заметного ущерба корабль не получил. Сокрушительный взрыв швырнул второй эсминец куда-то вверх, и все его башни, кроме одной, замолчали.

— Этот, похоже, схлопотал, — заметил кто-то.

— Врежь-ка ему еще пару торпед. Анастасия, — приказал Брим, и почти сразу же из торпедного аппарата вырвался залп. Оставляя за собой хвосту багрового огня, торпеды ринулись к вражескому кораблю.

— Торпеды пошли, — доложил голос Барбюса из динамиков. Брим уже развернул «Свирепого» навстречу третьему неприятелю.

— Выдай ему все, что у тебя есть! — крикнул он Анастасии.

— Цель в голубом секторе четыре-сорок один на одиннадцать-девяносто два!

— Товьсь!..

— Пли!

На этот раз разрывы разлагателей «Свирепого» окутали облаком плазмы третий вражеский корабль. Неожиданно вся Вселенная за кормой осветилась яркой вспышкой. Брим вздрогнул и оглянулся. Неужели ликсорианцы наконец решили вступить в игру? На чьей стороне? Он с облегчением увидел, что это торпеды поразили то, что оставалось от второго эсминца, превратив его в сгусток энергии. Оторвавшаяся башня обезумевшей шутихой летела куда-то в космос.

— Это проучит ублюдков! — торжествующе закричал кто-то.

Оглушительный взрыв прямо за мостиком, в штурманской рубке, чуть не выбросил Брима из кресла. Мостик заполнился летящими обломками обшивки и осколками гиперэкранов. В ходовой рубке воцарился хаос: крики боли, дым, искры. Карескриец почувствовал, что на спинку его кресла навалилось что-то тяжелое, и забрало его шлема покрылось красными брызгами, которые только размазались, когда он попытался вытереть их рукавом. Он обернулся и увидел обезглавленный труп, оседающий на пол в луже крови. Голова, словно мячик, подпрыгивала у ног Теады вместе с колебаниями гравитационного поля.

Корпус «Свирепого» продолжал содрогаться от новых попаданий третьего эсминца. Один особо мощный взрыв разворотил корпус, сорвав правый бот и воспламенив обшивку в офицерских каютах. Инстинктивно Брим уже понимал, что потерял все, чего добился в начале боя; перед его глазами возникла фотография маленькой сестрички в почерневшей рамке, потом он усилием воли заставил себя встряхнуться и отвернул эсминец вправо, выводя его из-под огня. Несколько попаданий из орудий малого калибра изрешетили то, что оставалось от гиперэкранов заднего обзора, добавив обломков на мостике. Краем глаза Брим увидел, как кто-то ползет по коридору, заливая палубу кровью из пробитого в нескольких местах скафандра. Потом к пробоинам добавилась еще одна, из которой ударил алый фонтан, заливший несколько ближних к телу пультов. Кто бы это ни был, он перестал ползти, и только волны гравитации подталкивали его вверх, пока тело не уперлось в штурманскую стойку. Брим разглядел нашивку с надписью «Мальдива».

Он закусил губу. Ну что ж, по крайней мере можно было не беспокоиться насчет огня с фортов. Ликсорианцы в точности следовали приказам, держась в стороне от схватки. Он обернулся и бросил взгляд на первый обстрелянный ими эсминец. Горевший в трех или четырех местах НФ-110 продолжал ответную стрельбу, но довольно вяло: судя по всему, попадания задели центры управления огнем, хотя двигательная установка, похоже, осталась неповрежденной. По крайней мере, с удовлетворением заметил Брим, облачники не предпринимали больше повторных нападений на Тандор-Ра.

Слева от них разворачивался для новой атаки третий эсминец. Две из девяти его башен замерли, орудия торчали под неестественными углами. Остальные семь продолжали вести частый и точный огонь, всаживая в «Свирепого» попадание за попаданием. Уж не на этом ли, подумал Брим, летит Валентин? Потом забыл об этой мысли — не до того было.

Скоро два корабля летели параллельными курсами над ярким диском Ликсора: «Свирепый» на светлом фоне, его противник в более предпочтительном положении, на фоне темного космоса — так по крайней мере казалось с места Брима. Ниже мостика палубы «Свирепого» превратились в месиво обломков. Корабль получил не меньше сотни пробоин. В трех жизненно важных зонах горели пожары. Судя по показаниям дисплея, лазарет был переполнен двумя с лишним десятками раненых, ожидавших своей очереди к занятым медицинским машинам. Между ними метался Флинн, старавшийся помочь самым безнадежным. Флинн был хорошим врачом — Брим знал это по собственному опыту. И все же до заката этого дня слишком многим из членов команды «Свирепого» придется умереть, несмотря на все его старания.

Брим не успел посмотреть на дисплей, показывающий интерьер лазарета, внимательнее — мостик начал наполняться клубами едкого черного дыма. Горело в районе кабинета Коллингсвуд. Горит металл, подумал он. Ничто не горит так, как металл, стоит ему разгореться.

Еще один разрыв разворотил броню обшивки где-то в районе башни «А» и рубки связи. Невероятно, но связь продолжала действовать, только дыма заметно прибавилось.

— Торпедный аппарат товьсь… пли! — скомандовала Фурье.

— Торпеды пошли, — доложил Барбюс.

— Это их проучит, — заметил кто-то.

— И еще как! — с надеждой в голосе отозвался другой.

— Ох, нет! — выдохнул третий голос, когда вражеский эсминец с неожиданной ловкостью увернулся от четырех из пяти торпед. Пятая торпеда, выпущенная с небольшим запозданием, довернула и поразила небольшую надстройку, превратив ее в груду пылающих обломков. Увы, это попадание не задело никаких жизненно важных органов корабля, и тот продолжал вести огонь как ни в чем не бывало.

— Этого я и боялась, — сердито буркнула Фурье. — Ладно, хоть попытались…

Новая серия разрывов легла вплотную у левого борта, срезав швартовочный купол, осколки которого со свистом полетели по мостику, разбив еще целые панели левых гиперэкранов. — Уф! — взревел Урсис, стиснув зубы и держась правой лапой за левое плечо. Брим увидел, как из дырки в рукаве медведя струится кровь. — Ну, — прорычал тот, — теперь этот Трианский ублюдок действительно дождется неприятностей на свою облачную задницу!

— Берегись! — послышался чей-то крик. — Теаду задело!

Брим обернулся и увидел, как его второй пилот, раскинув руки, упал лицом вниз на усыпанный осколками пульт; откуда-то из-под шлема сочилась и скапливалась лужицей на полу кровь.

— Эй, дайте кто-нибудь гермопластырь, быстро! — крикнул карескриец и тут же завалил израненный корабль в вираж, стремительно сближаясь с потерявшим ход первым эсминцем облачников. Те успели среагировать — в самый последний момент: то место, где они только что находились, расцвело торпедными разрывами; Фурье чуть не заплакала от досады.

Аварийная группа с лазерными топорами и гидравлическими ножницами резала искореженную переборку штурманской, чтобы освободить кого-то, зажатого между листами брони. Брим посмотрел на дисплей — в машинном отделении царил такой же хаос, как на мостике. У киля зияли пробоины, однако Бородову каким-то чудом удавалось заставить генераторы работать. Наверное, только скорости «Свирепый» был обязан тем, что еще оставался относительно цел — тем более что неприятельские корабли объединили усилия. Брим оглянулся и чуть не зажмурился: за одним из соседних пультов сидел обгорелый от пояса труп… В пробоине виднелся еще один, пронзенный острыми лепестками разорванной брони…

Двое залитых кровью санитаров извлекали безжизненное тело Теады из-за пульта, а тем временем второй вражеский корабль снова разворачивался для атаки. Однако Фурье тоже не теряла времени даром, и ее разлагатели нашли свою цель. Эсминец облачников покачнулся, и его мачта с КА'ППА-антенной исчезла в яркой вспышке, а потом и спасательный бот сорвался с креплений и, беспорядочно вращаясь, отлетел в сторону. Взрыв пришелся всего в нескольких иралах от мостика. Брим мрачно ухмыльнулся. Уж такие-то попадания они ощутили, это точно.

Тут многострадальный корпус «Свирепого» снова содрогнулся, гравитация ослабла, потом усилилась, и по мостику, словно рой саранчи, пронесся сначала в одну, потом в другую сторону град мелких обломков. Второй взрыв вспорол правый борт, швырнув эсминец в сторону, словно игрушку. Брим изо всех сил пытался удержать его на боевом курсе. Нос корабля скрылся в туче обломков. Когда она рассеялась, от башни «А» осталась только почернелая дыра. По крайней мере расчет погиб мгновенно, подумал Брим, и тут же глазам его предстала башня «W» — на первый взгляд целая и невредимая, если не считать невинной дырочки у маски разлагателя, беспомощно опустившего ствол.

И тут корабль потряс третий разрыв. Брим вцепился в край пульта. Гравитация снова отчаянно запульсировала, и на этот раз рев генераторов сменился неровным стуком, Брим осмотрелся по сторонам. На этот раз новых видимых разрушений не было — все они пришлись на нижние палубы, и не требовалось особенного воображения, чтобы понять: эти повреждения смертельны.

Скорость корабля начала падать.

Теперь, казалось, все разом кричали в микрофоны внутренней связи. Аварийные группы пытались разбирать обломки, стаскивая тела в разодранных боевых скафандрах в остатки штурманской и складывая их штабелями.

С каждым новым попаданием Брим продолжал инстинктивно пригибаться. Он вызвал на дисплей энергоблок — хозяйство Бородова. Отсек горел, но на дисплее появилась голова Бородова в закопченном шлеме.

— Как там у вас, шеф? — спросил карескриец. Старый медведь пожал плечами и подумал мгновение.

— «Свирепый» видал и лучшие времена, — медленно вымолвил он. — Последнее попадание разнесло электронику левого генератора — он теперь неуправляем. Но пока работает.

— И что?.. — спросил Брим. — И это значит, — продолжал Бородов, — что мы еще можем управлять кораблем и даже идти полным ходом. Но последнее скоро окончательно разрушит генератор.

Брим почувствовал, что корабль продолжает терять ход. Третий эсминец облачников продолжал разворачиваться для новой атаки, первый тоже свернул. Оба облачника видели, что он беспомощен.

— Попробуйте полный вперед, лейтенант Бородов, — тихо произнес Брим. Бородов пожал плечами.

— Полный вперед так полный вперед, Вилф Анзор, — кивнул он, склоняясь над остатками пульта.

Фурье отчаянно понукала оставшиеся орудийные расчеты, и их усилия не пропали даром скорость огня заметно возросла. Неприятельские корабли расцвели вспышками разрывов. На третьем эсминце, похоже, начался пожар, что не мешало ему, однако, продолжать убийственно точный огонь. Разрывы продолжали сотрясать корпус «Свирепого».

Кто-то снова стонал в микрофон, но Брим не сразу понял, кто именно, — все его внимание было приковано к вражеским кораблям. Только когда аварийная группа вытащила тело Фурье из-за ее пульта, он заметил, что огнем больше никто не управляет. Ее скафандр был сильно обожжен у шеи, руки зажимали большую пробоину на плече. Санитар торопливо шлепнул на пробоину лоскут гермопластыря, пока еще двое удерживали ее за руки. Стоны перешли в хриплое бульканье, потом стихли. Стиснув зубы, Брим повернулся к своим приборам. Тело Фурье унесли в штурманскую.

— Левый генератор продержится не больше трех циклов, Вилф Анзор, — доложил Бородов с нижней палубы. Брим покосился на Урсиса.

Медведь утвердительно кивнул.

— Черт с ним, — решительно сказал Брим. — Поддерживайте его на ходу сколько получится. Бородов расплылся в широкой улыбке.

— Задай им перцу, Вилф Анзор! — крикнул он сквозь рык машин.

Краем глаза Брим увидел, что Урсис тоже улыбается, подняв вверх большой палец. Потом он забыл обо всем, кроме боя.

— Сосредоточить весь огонь на третьей цели! — крикнул он старшине, сменившему Фурье за пультом управления огнем. Перчатки старшины сразу же окрасились кровью. — Давай! — крикнул Брим. — Последняя попытка! — Он повел «Свирепого» по спирали, потом резко положил руль набок, и корабль, извергая потоки плазмы, понесся наперерез врагу.

Внезапная атака снова застала облачников врасплох. Их капитан сделал попытку уклониться — ничего хуже он придумать не мог. Оставшиеся разлагатели Брима сосредоточили огонь на его генераторах — прямо перед дюзами главного хода. От корпуса эсминца начали отлетать горящие бронелисты, и вдруг его корму разорвал мощный врыв, потом второй и третий. Вся кормовая часть палубы сорвалась и отлетела в сторону, и вражеский эсминец нехотя отвалил с курса.

— Угости их еще торпедным залпом! — завопил Брим, слегка меняя курс «Свирепого», чтобы дать возможность навести торпедный аппарат. Залп последовал незамедлительно. Пять багровых стрел протянулись к вражескому кораблю, и на этот раз поврежденный эсминец не смог увернуться. Корабль превратился в огненный шар, из которого во все стороны летели обломки.

Брим сделал крутой поворот, чтобы избежать столкновения с обломками, и снова нацелил нос «Свирепого» на первый эсминец.

— Врежьте ему всем, что у нас еще осталось! — вскричал он, и тут же корабль содрогнулся — встал правый генератор.

Как ни пытался удержать его Брим, корабль вышел из-под контроля, и по оставшимся гиперэкранам звезды заскользили вбок. Бриму пришлось почти остановить эсминец, прежде чем он нехотя вернулся на курс.

— Башню «В» заклинило, — доложил кто-то.

— Нет энергии на торпедном аппарате, — добавил Барбюс. — Аккумуляторы сели после последнего залпа.

Брим кивнул и осторожно развернул «Свирепого» навстречу последнему противнику, с опаской подходящему снизу. Продолжавший гореть в нескольких местах НФ-110 на вид находился не в лучшем состоянии, чем имперский эсминец, однако он оставался на ходу — значительное преимущество. Брим мрачно усмехнулся и продолжал удерживать корабль — по крайней мере он сорвал нападение на Тандор-Ра. Может, это еще зачтется судну, которым он теперь командовал.

Он вдруг вспомнил слова Коллингсвуд насчет крейсеров на подходе и посмотрел на хроноиндикатор. Он дрался уже больше метацикла, и помощь ему вовсе не помешала бы. Большие суда могли появиться с цикла на цикл. Он оскалился. Если бы он мог выиграть еще хоть немного времени… Он невесело усмехнулся. Помощь в последний момент приходит только в сказках про королей и принцев. Куда до них какому-то карескрийцу…

Вражеский эсминец продолжал приближаться по дуге, старательно держась по правому борту — с той стороны, где у них не осталось ни одного боеспособного разлагателя. Брим попытался развернуть корабль хотя бы носом к противнику, но безуспешно. Когда он положил руль направо, маневровый генератор пошел вразнос, лишь завалив судно на борт. Брим беспомощно сидел за пультом, глядя на то, как облачник занимает выгодную позицию для стрельбы, наведя свои разлагатели прямо на его мостик.

— Облачник вызывает на связь, — крикнул кто-то. — Видеосвязь. Прикажете включать? Брим очистил свой дисплей.

— Давайте связь сюда, — буркнул он, гадая, кто вызывает его. Шар мигнул, засветился снова, и на нем возникло красивое, мужественное лицо — голубые глаза, светлые волосы, чисто выбритый подбородок. Карескриец мрачно кивнул про себя. Тот самый Валентин.

— Ага, Брим, — прошептал холеный собеседник, не без удивления глядя на него.

— Так я и думал — с самого первого КА'ППА-перехвата.

— Ну, аршлох? — фыркнул Брим, не прекращая попыток завести маневровый генератор. Ему ужасно хотелось преподнести своему сопернику сюрприз, угостив его залпом из башни «С». Три разрыва вспыхнули на правом борту корабля Валентина — и его второй бот маленькой кометой отлетел в сторону. Лицо оберпрефекта на дисплее вздрогнуло и качнулось.

— Зря стараешься, Брим, — фыркнул Валентин. — Эта дурацкая шутка была последней в твоей жизни. — Он на мгновение отвернулся от камеры. — Сегодня я довершу наконец то, что начал два года назад. Леди Удача отвернулась от тебя, карескриец, — от тебя и твоего трижды проклятого корабля.

Брим снова врубил маневровый генератор, но на этот раз облачник был начеку. Фокусы из арсенала контрабандистов с карескрийских рудовозов больше не срабатывали. Ехидный смех Валентина звенел в его ушах, а он лихорадочно пытался придумать еще что-нибудь, чтобы протянуть время до подхода крейсеров. — Ну что ж, аршлох, — насмешливо заметил он. — Я вижу, со времени нашей последней встречи тебя понизили в звании?

Валентин оскорбленно нахмурил брови.

— Понизили? — обиделся он. — Хорошо же ты разбираешься в званиях нашего флота, болван. — Он гордо ткнул пальцем в сложный золотой вензель на манжете. — Меня, — объявил он, — произвели в оберпрефекты — повысили, Брим, не понизили! Я теперь по званию равен твоим командирам, лейтенантишка!

— Да неужели? — все так же насмешливо продолжал Брим. — Должно быть, старина Трианский совсем лишился кадров, если повышает в звании таких, как ты. Клянусь бородой Вута, Валентин, тебе же слабо выполнить задание, если рядом я! — Он преувеличенно внимательно вгляделся в дисплей, сморщив нос. — Выходит, против меня ты слабак, а, аршлох?

— Грязная швабра! Дерьмо карескрийское! — взорвался Валентин. — Я покажу тебе, кто из нас слабак! — Он повернулся к кому-то за кадром и кивнул. — Впрочем, не будем спешить. Я люблю убивать медленно. Приятно сознавать, что твои имперские друзья сполна вкусят агонии. — Он нервно хихикнул. — Вот именно! Так что наслаждайтесь каждым выстрелом! — Он протянул руку, и дисплей Брима погас.

— Конец связи, лейтенант, — доложил связист. Брим кивнул.

— Отлично, — пробормотал он себе под нос. Он поднял глаза на вражеский корабль и стал ждать, остро жалея, что у него нет тех камней, о которых говорила Фурье. При отсутствии разлагателей сошли бы и они.

Он окинул взглядом разгромленный мостик «Свирепого», усеянный телами и обломками. Почти весь его экипаж был уже выведен из строя, только Урсис и еще несколько матросов продолжали упрямо сидеть за своими пультами, глядя в жерла вражеских разлагателей. Похоже, Валентин собирался сдержать свое обещание де торопиться. Брим кивнул. Пускай! Крейсеры на подходе; даже если самому ему уже и не увидеть развязки, любовь оберпрефекта помучить своих жертв может дорого ему обойтись! Глядя на вражеский корабль, он подумал о ликсорианских фортах. При нынешнем местоположении «Свирепого» по меньшей мере три боевых астероида могли поддержать его огнем своих мощных разлагателей — для этого, собственно, их и сооружали. Но все они молчали, глядя на то, как облачники собираются расправиться с беспомощным эсминцем. Он глубоко вздохнул. При том, что с цикла на цикл ему грозило быть распыленным на элементарные частицы, он готовился к смерти с единственным чувством: ненависти к денежным мешкам, наживающим состояния на страданиях других. При всей ненависти к облачникам в черных мундирах Брим мог даже уважать их. Но не тех бесстыжих ублюдков с планеты внизу.

Ударил одиночный выстрел из разлагателя. «Свирепый» тряхнуло, и палуба перед мостиком вздыбилась рваными клочьями. Вторая вспышка — и среднюю надстройку с торпедным аппаратом как языком слизнуло. Брим щелкнул дисплеем, и на нем возникло изображение того, что осталось от кают-компании. На переборке, в том месте, где раньше висел портрет Грейффина IV, зияло огромное отверстие в открытый космос. Он подумал о бедняге Гримсби, однако камера в буфетной вышла из строя, и он не знал, что там происходит. В наступившей тишине он подумал о Марго — перед его глазами она стояла такой, какой он в первый раз увидел ее в этой самой кают-компании. И их единственная ночь на Авалоне… Эти мысли были прерваны новым разрывом — на этот раз в мичманском отсеке прямо под его ногами. Еще несколько гиперэкранов разлетелись, и по его скафандру забарабанили осколки. Правую руку пронзила острая боль. Он опустил глаза и увидел на правом рукаве рваную дыру — она быстро затягивалась защитным пластиком. Корабль тряхнуло еще три раза.

— Прости, Ник, — крикнул он медведю. — Я сделал все, что мог. Урсис пожал плечами и усмехнулся.

— Смерть не страшит меня, друг Вилф Анзор, — прорычал он. — Жаль только, я не растерзал этого аршлоха на кусочки, когда у меня был шанс сделать это.

— Вселенная! — вскричал кто-то дрожащим голосом. — Ну чего он еще тянет?

— Не надо торопить Леди Удачу, — рассмеялся Урсис. — У нее в копилке еще немало сюрпризов — а они бы нам не помешали сейчас.

— Я больше не вынесу! — всхлипнул женский голос, но тут же осекся при виде огромной, ослепительной вспышки за кормой эсминца облачников. Корабль, как детская игрушка, подскочил, лишившись управления, чуть не напоровшись на «Свирепый», — тот тоже завалился на борт от ударной волны. Послышались перепуганные крики — многие члены команды не видели, что происходит за бортом. Брим механически выправил корабль и с удивлением увидел, что НФ-110, развернувшись, на форсаже уходит прочь, а космос вокруг него расцветает вспышками разрывов — наконец-то подошли крейсеры.

В самый последний момент!