За Ленинградом, в 30 верстах, в заливе находится военно-морской порт Кронштадт. Там место стоянки судов, там же находятся мастерские для их починки.
Ежегодно осенью во флот прибывает пополнение. Те, которые прослужили уже свои 4 года, собираясь в дорогу, связывают вещи. В это время со всех углов Республики едут на службу новые люди. Ребята все здоровые, проверенные медицинскими комиссиями. Не так-то легко было во флот попасть.
Прежде всего надо иметь хорошее здоровье. Смерили грудь — подошла; рост — тоже, всего ощупали, остукали, выслушали всюду, даже в рот заглянули. Из явившихся на призыв выбирают немногих, самых крепышей. Вот из них-то и наметили: кому в кавалерии служить, кому в пехоте, а кто и для флота годен.
Надо было быть уже при явке хорошим специалистом. Знать как следует какое-нибудь дело. Слесарем кто был, или токарем, или машинистом на волжском пароходе, — тем и посчастливилось. Выбрали несколько человек и сказали: «Ну, ребята, повезло вам — во флот назначены. Служба хоть и трудная, но интересная. А здоровьем и знанием не обижены».
Так и оказались ребята через несколько дней в Ленинграде. Прямо с вокзала, в своих зипунчиках, со своими мешочками, пошли все новобранцы в экипаж.
Экипаж — это такое место, где находятся моряки, ожидающие назначения на суда или прибывшие откуда-нибудь или состоящие в резерве флота.
Пополнение и убыль идут непрерывно на судах, и весь этот текучий состав проходит через экипаж. Там же, в экипажах, обучают новобранцев азбуке военного и морского дела.
Прибыли ребята в экипаж, вымылись, сразу же одели выданное парусиновое рабочее платье, бушлаты. Пригнали, и в первый же день — на собрание. Там старые моряки, много лет уже прослужившие во флоте, до самого позднего вечера толковали с ребятами о том, какая теперь служба во флоте, как надо работать, чтобы вскоре стать настоящим моряком, и каково раньше, при старом режиме, доставалось моряку.
Моряк — человек военный. Он не только должен уметь ходить под парусами, но и хорошо обращаться с винтовкой, не хуже любого красноармейца.
Вот с этого-то дела — обучения военному строю и военной службе — и началась работа наших ребят во флоте.
Учились месяц, другой, смотришь — и стали парни выправляться, молодцами выглядят. И многое, что раньше было неясно, теперь все простым показалось. Потом пошли все ребята к Красной присяге, сказать свое слово, что и они будут крепко стоять за рабоче-крестьянскую власть на своих кораблях.
После присяги пошли среди ребят толки, что каждого ожидает впереди. Дня два сидели друг против дружки на койках и судили-гадали, кому что выйдет. Из казармы экипажа по многим дорогам может пойти служба краснофлотца. Кто прямо попадет на судно и сразу же очутится в плавании. А кто попадет в школу, где из него будут готовить судового машиниста, кочегара, рулевого или артиллериста. Когда выучат, тогда и пойдет на корабль. И так завидно — и этак не плохо. Большие разговоры были среди ребят.
На утро приехала комиссия. Выстроили всех, и начался опрос: кто ты такой, где раньше служил и что знаешь? Некоторые и раньше рулевыми были — кто на Двине, кто на Каме. Этих сразу — в школу рулевых и сигнальщиков пополнять свое образование. Те, которые были слесарями — к машине. Там бывает много починок, ремонта.
— А с машиной знакомы?
— Нет! — отвечают эти ребята.
Несколько человек из тех, кто хорошо учился в школе по специальности, кто зимою ходил на курсы для краснофлотцев, уже шли по новой для себя дороге. Они остались во флоте учиться на командира.
— Никому не закрыта дорога вперед. Только учись и работай. Так-то, ребятки!
Сидорыч стал закручивать цыгарку. Мертвая тишина стояла в лесу. Сучья весело потрескивали, выделяя порой яркое пламя и освещая живописную группу пионеров.
Толя Жуков подбросил в костер несколько веточек — повалил дым густыми клубами, и Толе показалось, что он не в лесу, что этот дым, улетающий в высь, идет из трубы большого военного корабля. Сам же он не пионер Толя Жуков, а кочегар, который, утирая лившийся градом пот, подбрасывает черную пищу в горящую пасть топки. Да, тяжела служба во флоте.
До этого времени она представлялась Толе каким-то вечным блаженством — носи красивую матросскую форму да разъезжай себе по морям и океанам, наблюдая во все стороны из бинокля. Вдруг его мысли прервались сигналом трубы, призывающим пионеров ко сну.
Сидорыч тоже стал собираться. Пионеры дружными голосами благодарили его и просили завтра обязательно встретиться.
— Ребятки, я завтра встречусь с вами на одном из кораблей Черноморской эскадры, — и с этими словами Сидорыч, попрощавшись, ушел. Долгое время ребята провожали его фигуру, скрывающуюся в вечерней мгле.