«Для включения компьютера необходимо: включить компьютер.»

Виктор Фигурнов

0001:0000

Двое охранников в коридоре. Ещё один на складном стульчике у самого входа. И ещё парочка (на закуску) — непосредственно в офисе.

Итого — пятеро дуболомов. Профессиональных дуболомов. А это, ребята, между прочим, стоит денег. И немало стоит по нынешним-то смутным временам. Ценит свой крысятник Падший Слава. Ценит и оберегает. Сразу видно.

Однако дуболомы дуболомами, а пора и за работу приниматься. Мы ведь, ребята, тоже не на швейной машинке шиты; мы ведь тоже при случае можем себя показать. В выгодном, что называется, свете. А потому приготовились и…раз…два… три… и где теперь ваша хваленая охрана?

— Оставаться на местах, придурки! — приказал товарищ полковник.

Здесь уже всё было в полном ажуре. Бойцы «Стаба» рассыпались в полукольцо, выставив табельные девяносто восьмые АКМы. Сержант и двое рядовых стабовцев при нём, деловито разложив на полу слегка очумелых охранников, проводили личный досмотр.

Кроме этой весёлой компании в комнате находились ещё пятеро: трое — в креслах у терминала, в подключке; и двое — в сторонке за невысоким столиком, уставленном хитроумными агрегатами для быстрого (почти мгновенного) приготовления кофе. Один из этих двоих, панкующий молодец с гребнями, оранжевым и ярко-зеленым, на бритой голове и многополосным приёмником-серьгой в ухе, так и застыл, открыв рот и держа чашку с кофе в поднятой руке.

Ты будешь Первым, почему-то сразу решил товарищ полковник. Наверное, потому, что четверо коллег этого молодца выглядели попроще, хотя и в их имидже экзотики хватало на десятерых. Впрочем, чего с них, крысюг таких, взять?

Тот, который делил скромную тонизирующую трапезу с Первым, был заметно старше своего коллеги: серебристые виски, и старомодные очки в мощной роговой оправе, и высокий воротничок, и пластрон в сентиментальноностальгическом духе, и костюм из настоящей шерсти. Ты у нас будешь Вторым.

А теперь — оставшиеся у терминала. Молодой человек в заношенных джинсах с живописными заплатами и в чёрной майке с надписью «WILD LIFE» навыпуск — Третий. Ещё один «ветеран», отдающий предпочтение стилю «инженера на сотню рублей» — в неладно сидящем костюме ширпотребовского покроя — Четвёртый. И наконец, мальчик-пальчик, руки с синеватых прожилках от внедренных сенсорных цепочек. Технология перчатка навыворот. И веревка серебрёная с медальоном на шее — стало быть, Системщик наш Пятый, из этих как их — средних иерархов. Компания, что называется, та ещё.

Пока товарищ полковник наскоро «помечал» для себя подозреваемых, определив таким образом последовательность работы группы на ближайшую неделю, бойцы «Стаба» закончили скорый осмотр охранников, и на свет были извлечены два ствола: станок, расточенный под модный седьмой калибр и к нему редкостная диковина — самый настоящий вальтер.

— Где ты только патроны для него берешь? — по-детски восхитился один из стабовцев в момент изъятия вальтера.

Охранник на полу скромно безмолвствовал.

— Так, — с подъемом сказал товарищ полковник. — Группа «Сетевые вампиры» в полном составе. Хуцкер, значит, на хуцкере сидит и хуцкером же погоняет. Поздравьте себя, ребята, вы арестованы, — и, произнеся это, быстрым запоминающим взглядом проследил реакцию всех пятерых.

Первый охнул и поставил чашку с кофе на столик. Второй чуть брезгливо поморщился. У Третьего комично забегали глаза. Четвёртый с виду остался невозмутим. Пятый на чистом рефлексе попытался спрятать руки, но, видно, сообразил, что выглядит это по меньшей мере глупо и положил их на место, на колени.

— А что, парни, — обратился к стабовцам товарищ полковник, — а ведь нам за эту шушеру по ордену дадут!

Ну, не за всех, конечно, тут же мысленно остановил себя. Но за одного из пятерых — точно. Если дятел, конечно, не ошибся. Правда, один раз он уже не ошибся: взяли ведь «Вампиров» — вот они, голубчики! Будем надеяться, что и во второй он не наврал. Потому что если он наврал, то опасный государственный преступник и такой необходимый Центру кадр с претенциозной кличкой «Фантомас» не сядет, как это предусматривалось планом операции, в КПЗ, а будет продолжать коптить небо на свободе, успешно претворяя в жизнь странные свои фантазии. Так что дай-то бог, чтобы дятел не ошибся…

Ну, да это мы выясним, успокоил сам себя товарищ полковник. Времени у нас теперь предостаточно.

0001:0001

Товарищ полковник ошибался. Времени ему не дали.

Когда через час после захвата спецов группы «Сетевые вампиры» он, отдав соответствующие распоряжения бригаде, вернулся в свой рабочий кабинет (четвертый этаж, левое крыло известного дома на Малой Бронной), его уже дожидался на внутренней линии какой-то настырный абонент. Запрос вызова не был переадресован секретарю, а это означало, что на том конце кабеля аудиенции дожидается действительно большая шишка.

Начинается, подумал товарищ полковник и со вздохом ткнул пальцем клавишу, отправляя отзыв в сеть.

И конечно же, в голопроекции на экране появилось чуть одутловатое, но тем не менее чистое и молодое лицо Высокого Гены. Тот был озабочен и не особенно старался эту свою озабоченность скрыть.

— Приветствую, — буркнул он.

— Здравия желаю, — насмешливо отвечал товарищ полковник.

Сегодня у товарища полковника был праздник, и вряд ли кому — нибудь удастся испортить ему вполне радужное настроение. Однако Высокий Гена всегда готов подбросить свою столовую ложку дегтя в чужую бочку с медом.

— Регистратор с твоей стороны, надеюсь, включен? — весьма неприветливо осведомился он.

— Включен, надеюсь.

— Мне не до шуток. Я хочу, чтобы и с твоей стороны наш разговор фиксировался. Чтобы не было потом вопросов.

Товарищ полковник кивнул и добавил нарочито замогильным голосом:

— Регистратор с моей стороны включен и ждет ваших дальнейших распоряжений, дорогой товарищ директор.

— Прекрасно, — на этот раз Высокий Гена пропустил издевку товарища полковника мимо ушей. — Так вот, Центр располагает информацией о том, что сегодня в два часа дня ваша бригада завершила разработку по антигосударственной деятельности группы «Сетевые вампиры».

Так, подумал товарищ полковник. Вот он век высоких технологий и особо скоростного взлома. Все уже знают. Наверное, из ребят кто-то успел похвастаться. Шкуру спущу с мерзавца!

В лояльности своих подчиненных товарищ полковник был уверен на все сто и версию внедренного от Центра агента с ходу отверг.

А хорошо все-таки у Высокого Гены разведка шурует. Сразу ясно: из них набрана — из хуцкеров. Разделение труда, мы ловим, а Гена припахивает.

— Отсюда следует, — продолжал Высокий Гена в своей официозной манере, — что в ваших руках на настоящий момент находится так называемый Фантомас, сетевой взломщик — нелегал с выдающимися способностями. Именем правительства я требую немедленной передачи вышеназванного гражданина в распоряжение Центра.

— Ага, — сказал товарищ полковник, потирая ладонью стриженный затылок. — Складно поешь, Геннадий. Прям слезу хочется уронить. И люди за тобой, знаю, стоят основательные. Одно ты не учёл, — (а скорее, холуи твои пронюхать не сумели — сказал товарищ полковник «про себя»), — что не одного хакера мы сегодня взяли, а сразу пятерых. И никто — надеюсь, ты это понимаешь — из них по доброй воле не признается, чем на жизнь зарабатывает.

Высокий Гена поморщился: очень, видно, его раздражало легкомысленное (а на самом деле, не такое уж и ЛЕГКО мысленное) ёрничанье товарища полковника, однако, судя по всему, призадумался. Действительно, кто же признается? Кто из пятерых Фантомас?..

— Этими сведениями я не располагаю, — признался наконец Гена. — Но что это меняет?

— Всё меняет, Геннадий, — товарищ полковник чувствовал близкую победу. — Пораскинь — ка своим гениальным умом. Ну привезём мы их к вам, ну сдадим с рук на руки, а дальше что? Твои ведь ребята только в лазании по чужим сетям сильны, в матанализе им равных нет, а в случае, если придется провести допрос третьей степени — что тогда? Неужто сам закатаешь белоснежные манжеты? Может, и пытошные камеры у вас в Центре предусмотрены, а?

Высокий Гена снова поморщился, теперь — с открытым омерзением. Товарищ полковник усмехнулся.

— Ладно, — подытожил Высокий Гена. — Аргумент убедительный. Но! — он поднял указательный палец. — На выяснение личности Фантомаса я даю тебе двое суток. И ни минуты сверх того. Если за сорок восемь часов ваша бригада не справится с задачей, извини — но вы будете отстранены от ведения дела. Желаю удачи! — и Высокий Гена отключился.

Двое суток. И, что называется, время пошло.

Товарищ полковник зло хлопнул по столу ладонью. все-таки директор Центра обладает исключительной способностью портить самое что ни на есть приподнятое настроение. Уникум, можно сказать!

0001:0002

Ещё через час товарищ полковник выслушал первый рабочий рапорт.

Докладывал капитан Скворешников. За два часа бригада успела сделать многое, но, как и ожидалось товарищем полковником, в деле дознания личностей задержанных не продвинулась ни на миллиметр. Так всегда случалось на начальном этапе ведения новой разработки, особенно если имеешь дело с крысами, припаханными конторой, а не с мальками, занимающимися мастурбацией перед личным и на собственные деньги приобретённым компом. А Падший Слава это, прямо скажем, контора, а не два пальца. И ещё какая контора!

Короче, все признаки криминала высшей пробы налицо. Чистые, как слеза младенца, личные карты. Поражающие своей скромностью и лаконичностью регистр — пассы из архива БСР. И вершиной айсберга — аллергическая реакция на сыворотку. У всех пятерых.

— Комбинированный сыр пробовали? — немедленно уточнил товарищ полковник.

— Так точно, пробовали.

— По нулям?

— Так точно.

Что ж, подумал товарищ полковник. И не таких обламывали.

Общий душевный подъем товарища полковника, несколько снизившийся в результате попытки Высокого Гены раздуть межведомственную свару, медленно, но верно возвращался на прежде достигнутый уровень. Успеем, решил товарищ полковник. Даже с учетом аллергии — успеем. Он чувствовал прилив вдохновения.

— Проехали, — сказал товарищ полковник товарищу капитану Скворешникову, обозначая тем самым окончание первичного этапа дознания. Берем в круг. Пальцы и радужку отправьте в систему Интерпола. По приоритету А. Ключи введу сам.

— Слушаюсь! — Скворешников откозырял.

— Полчаса на всё, — добавил товарищ полковник. — Потом начинаем. По схеме «Диалог», и до победного конца. Нечего тянуть. Штурм, что называется, и натиск. Мы их расколем.

— Так точно!

Любо-дорого на Скворешникова смотреть: далеко пойдет парень, помяните мое слово.

— Информашка для бригады через… — («Пятнадцать сорок две,» подсказал текущее время шептун.) —…тридцать восемь минут. Здесь, у меня. Должны быть все. А пока свободен. Работай, товарищ капитан.

0001:0003

Запрос по системе Интерпола дал совершенно непредвиденный результат. Проклюнулся Четвёртый.

Вот тебе и «инженер на сотню рублей»!.. Правда, вёл он себя при аресте весьма сдержанно, чем несколько вышел из образа, однако такого размаха товарищ полковник от Четвёртого не ожидал.

Оказалось, что этот тихий «серый интеллигент» вот уже девять лет разыскивается Интерполом по делу о Рижском теракте семнадцатого года. «Латышские стрелки» — нет, ну кто бы мог подумать?!

Интуиция, подкрепленная основательным жизненным опытом, до сих пор не подводила товарища полковника. И на его взгляд, несмотря на хладнокровие Четвёртого во время ареста, тот не тянул таки на профессионального револютика. Но с другой стороны, указанные револютики достаточно часто пользуются услугами спецов, а спецы со своей стороны (особенно из обиженных, к коим в подавляющем большинстве относятся такие вот крысюги) охотно идут их «конструктивным» предложениям навстречу. За соответствующее вознаграждение, разумеется.

Товарищ полковник сидел в своем кабинете и, подключившись к базам Интерпола, просматривал досье на Четвёртого, Виктора Адольфовича Попляка, и размышлял: а исключает ли эта вот зацепка Четвёртого из списка подозреваемых?

В семнадцатом Фантомас ничем запятнать себя ещё не успел. Это мы знаем. Это мы помним и учитываем. Но сей факт ещё не означает, что в том памятном сумасшедшем году он уже не сочинял вредоносных программок и не резвился на коммонплейсах до радужных мозолей в глазах. Заметим, правда, в скобках утверждение аналитиков из Первого Отделения: почерк хакеров-нелегалов со временем почти не меняется; и любые перлы нашего Фантомаса, хоть и меняй он каждый божий день свои поганые кликухи, при умело проведенном структурном анализе будут с высокой вероятностью идентифицированы.

И все-таки исключать Виктора Адольфовича из списка показалось товарищу полковнику преждевременным. Где, что называется, семнадцатый и где, что называется, двадцать шестой. Девять лет разницы — не шутка. За девять лет уже и «латышских стрелков» всех по электрическим стульчакам пересажали, а Виктор Адольфович вот сей участи сумел избежать и до сих пор бегает, да как резво!

Итак, возьмем за точку отсчёта, что столь выдающихся способностей человек мог и почерк со временем поменять и вообще в деле потаенном-конспиративном продвинуться. А неуловимость — общепризнанный атрибут Фантомаса. Что мы в резюме и запишем.

«А если даже и не имеет Попляк никакого отношения к вирусу «Бля» и прочим прибабахам, — подумал товарищ полковник, — все равно — может получиться из него отличный дятел. И заберу я его себе. Не всё Магидовичу масленица.»

0001:0004

Ребята в группе хорошо вышколены: явились минута в минуту. Прикрыли за собой дверь. Товарищ полковник задействовал «фонь» и жестом предложил занимать свои места.

Вообще, в большинстве групп Третьего Отделения не было принято (с целью экономии времени) присутствовать на «информашках» лично. Но товарищ полковник был человеком старой закалки: начинал лейтенантом милиции ещё в те славные годочки, когда ЕС болгарского производства казалась логическим завершением эволюции вычислительных машин — и предпочитал, даже в ущерб времени, проводить «информашки» у себя в кабинете при полном сборе личного состава группы. Кроме того (об этом товарищ полковник тоже никогда не забывал), сетевой шпионаж стал в конце двадцатых настолько распространенным явлением, что в моду вошла поговорка: «что знает волокно — знает свинья». Потому рабочие совещания с глазу на глаз и под прикрытием «фоня» были более эффективны в смысле сохранения служебной тайны.

Сами же эти совещания отличались немногословностью монологов, сдержанностью диалогов и высокой результативностью коротких дискуссий. Тому в немалой степени способствовала жесткая централизация групп, весьма эффективный принцип подбора кадров и Идея Социальной Стабилизации, в которую истово верили все, или почти все) работники Комитета. Отличия же в методе ведения «информашек» у конкретных групп имели в своей основе лишь личные приоритеты руководителей. Например, товарищ полковник отдавал предпочтение тактике «указующей привязки».

— Итак, ребята, — начал он, когда все расселись. — Вы уже в курсе и задачу знаете. Подчеркну лишь, что дело многообещающее и в случае успеха нас ожидает целый ящик сладостей и ананасы в шампанском. Однако провернуть это дело надо быстро. На все про все нам отведено двое суток. Через двое суток я должен буду выдать Высокому Гене Фантомаса. При любом ином исходе можно складывать вещмешки. Вопросы есть? — товарищ полковник сделал паузу. — Вопросов нет. Поехали дальше. Слушаю ваши, ребята, соображения по поводу «вампиров».

Выпрямился в своем кресле капитан Скворешников. Вставать в ходе «информашки» не считалось обязательным. Как всегда капитан был до предела лаконичен.

— Наиболее вероятно — Первый, — объявил он свою оценку расклада «удельного веса» подозреваемых в общей перспективе разработки. — Далее Второй и Четвёртый. Остальные — в пределах пяти-десяти процентов.

— «Юный гений»? — благосклонно уточнил товарищ полковник.

— Так точно.

— Обоснуйте, товарищ капитан.

— Я бы не хотел повторять общеизвестное, — заявил Скворешников. Кроме того, Первый из подозреваемых — панк, асоциальный элемент. Позволю себе напомнить вам разработку «Аллерген».

Логика капитана не слишком понравилась товарищу полковнику, но в раскладке Скворешникова был свой резон. «Юные гении» время от времени потрясали мир технокрыс, револютиков и прочих ренегатов свежими ошеломительными идеями, оригинальными подходами, легендарными прецедентами. Нанотехнологии, всепроникающие информационные сети, информация, в своем материальном воплощении замещающая реальность — всё это, с трудом усваиваемое стариками из XX века, было для «юных гениев» родной стихией. Они не просто работали или играли в информационной реальности — они жили в ней, находя всё новые и ещё более новые способы по её преобразованию и приручению. Вот, например… Да что далеко ходить за примерами? Тот же Высокий Гена — ему ещё семнадцати не было, а он уже возглавлял проект «Вирусофобия», одну из первых действительно значительных разработок Центра. И не без успеха, заметим, возглавлял.

Да, с этих позиций оценка товарища капитана, в общем, разумна. Первый в некоторых отношениях более других тянет на Фантомаса.

— Вношу поправку, — сказал товарищ полковник вслух. — Четвёртый разыскивается Интерполом как участник теракта «Латышских стрелков» в семнадцатом году.

Капитан Скворешников среагировал моментально (далеко пойдет стервец!) и немного даже разочарованно:

— Тогда Четвёртый практически отпадает.

Правильный вывод, подумал товарищ полковник.

— Спасибо, товарищ капитан.

Скворешников, улыбаясь, откинулся на спинку кресла.

— Ещё мнения будут?

Слово взял капитан Мокравцов. Невысокий, плотный, с ранней лысиной. Хороший аналитик и способный «крутила». Кстати, со Скворешниковым они знакомы ещё по училищу. И довольно близко знакомы. Было у них там даже что-то вроде любовного треугольника по молодости… Друзья, что называется, соперники — классический сюжет.

— По заключению медэкспертов, — начал Мокравцов тихим, но хорошо поставленным баритоном, — биологический возраст Первого составляет восемнадцать лет плюс — минус два месяца. Фантомас заявил о себе в сети три года назад. Здравый смысл подсказывает, что первая самостоятельная работа Фантомаса должна была появиться максимум шесть лет назад. Маловероятно, что за три года Первый достиг квалификации, необходимой для взлома централи Совмина и не замазался в чем-нибудь менее значительном.

— Здравый смысл… — попытался кто-то вставить свое «мнение по поводу», но был оборван гневным жестом товарища полковника: нарушений принятого порядка ведения «информашек» товарищ полковник не допускал.

Мокравцов благодарно кивнул.

— Приоритеты я бы предложил расставить следующим образом, — продолжил он. — Второй и Пятый. Третий, Четвёртый, Первый.

— Принято, — кивнул товарищ полковник. — Кто следующий?

Пауза.

— Кто-то там хотел высказаться по поводу «здравого смысла», вкрадчиво напомнил полковник. — Прошу.

Встал, виновато помаргивая, товарищ капитан Никулин. Самый молодой в группе. Высокий, спортивного телосложения парень. Красавец. Правильные черты лица, впрочем, портит длинный уродливый шрам на щеке — напоминание о бурной юности, проведенной в уличной команде. Способности к анализу посредственные, но берёт молодым напором и природной сметкой. Чемпион Комитета по контактному дум — боксингу. Прекрасно владеет и другими видами единоборств. Мог бы неплохо зарабатывать, подвизаясь сенсеем в какой-нибудь частной школе, но предпочел пустому размахиванию пятками на батуте настоящую драку с настоящими, не абстрактными, подонками. Но все равно он ещё очень молод и горяч. Его ещё надо придерживать.

— Я считаю, молодость — не признак недееспособности. Особенно теперь, когда сети УПИ равнодоступны как ответственным пользователям, так и любому мальчишке, обученному компьютерной грамоте. То, что нашему Первому девятнадцать, говорит только о том, что он действительно способный теневой спец. Других Падший Слава, как мы знаем, в своём курятнике не держит. И он вполне…

— Ближе к делу, — мягко остановил словоизлияния Никулина товарищ полковник. — Предложи собственные приоритеты.

— Я хочу сказать, что оценка Мокравцова неверна. Я предлагаю придерживаться структуры приоритетов капитана Скворешникова.

— Принято.

Капитан Никулин сел, бросив вызывающий взгляд на ухмыляющегося в усы Мокравцова.

— Ты ещё, Андрей, не высказывался, — обратился товарищ полковник к четвертому члену группы, капитану Магидовичу.

Пожалуй, из присутствующих именно Магидович более всего соответствовал образу современного сыскаря. Заурядная внешность человека из толпы, сдержанность в словах и взвешенность в поступках. При этом — отличный стрелок (второй по Комитету), опытный эксперт по брандмауэрам, талантливый актер и мастер на все руки. Тому, как он работает с агентурой, не грех поучиться и более высокопоставленным товарищам. Но карьеры не сделает, так как любит частенько по — своему трактовать приказы высокого начальства, за что тем же самым высоким начальством бывает строго наказуем и бит. Надолго он не задерживался нигде, сменил десяток групп, пока не оказался под началом товарища полковника, который в принципе одобрял самодеятельность Магидовича, если она шла на пользу делу.

Магидович высказался просто (при этом как всегда за скобками осталось его собственное особое мнение):

— Поддерживаю Мокравцова.

— Основания?

Магидович улыбнулся:

— Интуиция.

— Фифти-фифти, — подвел итог товарищ полковник. — Что называется, боевая ничья, — он на секунду задумался, потом высказал подчиненным своё решение: — Утверждаю иерархию, предложенную товарищем капитаном Скворешниковым. Ему и поручим составить рабочий план.

Улыбаясь во весь рот, Скворешников выпрямился в кресле. А вот ухмылка капитана Мокравцова несколько увяла, хотя более ничем он своего разочарования не выдал. Друзья-соперники, ну-ну…

— План должен быть готов через два часа, — распорядился товарищ полковник. — Распределение по персонам: с Первым будешь работать ты, Николай; со Вторым — Магидович; с Третьим — Мокравцов; с Пятым — Никулин. Четвёртым соответственно займусь я. И вот что. Приоритеты приоритетами, а прокачать всех. И, что называется, до донышка.

Товарищ полковник сделал паузу и медленно, оценивающе обвел взглядом своих подчинённых; он их пока не отпускал, и ребята ожидали продолжения.

— Далее, — сказал товарищ полковник. — Бдительность. И ещё раз бдительность. Не забывайте, товарищи офицеры, мы под контролем. За нашей разработкой следят на самом высоком уровне. И это, конечно, хорошо. Однако, — товарищ полковник не поскупился здесь на чисто театральный жест, а именно — поднял вверх указательный палец, — мне бы не хотелось, чтобы некоторые наши профессиональные секреты стали достоянием гласности и предметом обсуждения даже и в дружественных нам ведомствах. Где-то мы уже допустили просчёт и теперь, как результат, имеем жесткий лимит по срокам разработки. Я не желаю, чтобы подобное повторилось. И снова призываю вас быть бдительными. Для нашего общего блага, — товарищ полковник выдержал новую паузу. — На этом всё. Вопросы у кого — нибудь есть?

Обычно вопросов не возникало. Умением наполнить «информашку» чётким и всеобъемлющим содержанием по затрагиваемому вопросу товарищ полковник не без основания гордился. Но сегодня вопросы были. Точнее — один вопрос, который товарищ полковник продумать не успел. А всё — Высокий Гена со своими межведомственными разборками — совершенно выбил из рабочего ритма!

— Идентификатор Фантомаса?

Вопрос задал лаконичный до сдержанности капитан Магидович. И как всегда попал в яблочко.

На секунду товарищ полковник даже растерялся. А в самом деле, если каждый из этих пятерых возьмет и заявят, что он-то как раз и есть Фантомас, каким образом отделить самозванцев?

— Идентификатор Фантомаса? — медленно, словно пробуя словосочетание на вкус, повторил за Магидовичем товарищ полковник.

Решение, впрочем, отыскалось быстро.

— Существует одна вещь, о которой может знать только Фантомас, сказал товарищ полковник. — Пароль доступа по приоритету Си в нашу ЛС от… — («Двенадцать ноль четыре двадцать пять», — подсказал шептун), двенадцатого апреля прошлого года.

— А если он его не помнит? — вскинулся горячий Никулин.

— Должен помнить, — уверенно отрезал товарищ полковник. — Он трое суток этот пароль решал. Такое серьезные программеры не забывают.

— Вы назовете пароль, товарищ полковник? — поинтересовался дотошный Магидович.

— А вот вам этот пароль знать совершенно необязательно, — сказал товарищ полковник твердо.

— Как же тогда?.. — вырвалось у капитана Скворешникова.

— Никак! Если кто-нибудь из наших подопечных проявит желание доказать, что именно он, а никто другой, является Фантомасом, пусть назовет пароль мне.

Капитаны переглянулись. Магидович скривил губы: мол, все эти ужимки нам известны и яйца выеденного не стоят. Нет, не быть ему майором.

— Ещё вопросы будут?

Вопросов больше не было.

— Тогда приступайте к работе, товарищи офицеры. Через сорок пять часов мы должны знать, кто из пятерых Фантомас. Желаю успеха.

0001:0005

Собственно, и сам товарищ полковник не знал, какой именно пароль использовался двенадцатого апреля 2025—го года. Точнее, не помнил. А шептун за долгой ненадобностью — подтёр. Однако приоритет товарища полковника, на четыре пункта более высокий, нежели у подчинённых ему капитанов, вполне позволял эту деталь прояснить, обратившись к архиву.

Но для начала товарищ полковник связался по общей линии со своей квартирой в Сокольниках. К визору подошла внучка. Голос товарища полковника сразу помягчел; на губах появилась улыбка.

— Олечка! Здравствуй, Олечка.

Внучка была чем-то недовольна, и появление деда на экране визора никак в положительном смысле на её расположение духа не повлияло.

— Деда — бука! — игнорируя правила элементарной вежливости по отношению к старшим, заявила она.

Словарный запас Олечки пока ещё оставлял желать лучшего, однако на звонки отвечать она уже умела. «Считаю, молодость — не признак недееспособности», — невольно вспомнились товарищу полковнику слова капитана Никулина. Тоже ещё — юный гений!

В руках у внучки маленькой белокурой головкой вниз висела Маруся, говорящая кукла, сменившая на исходе века дурочку Барби. Кукла, если верить рекламе, помогала четырехлетним девочкам в непростом деле освоения родного языка и способствовала развитию у них, у четырёхлетних девочек, национального самосознания. С младых, что называется, ногтей.

На взгляд товарища полковника, эта самая кукла даже слишком много говорила, и всё какими-то воспитательно — идеологическими штампами в духе «кроха-сын к отцу пришёл». Вот и сейчас, пребывая в подвешенном, что называется, состоянии, кукла занудно поучала: «Олечка, ты поступаешь плохо. Олечка, поставь меня на ноги. Олечка, не груби взрослым. Олечка, что скажут твои папа и мама?»

— Деда — дурной! — на том же накале безапелляционности продолжала внучка. — Деда меня забыл.

— Ну с чего ты взяла, внученька? — попытался оправдаться товарищ полковник. — Я тебя не забываю. И очень тебя люблю.

— Деда меня не любит! — внучка сердито топнула ногой и швырнула причитающую куклу через комнату.

Кукла замолкла. От удивления, должно быть.

— Деда обещал сводить меня к зверюшкам, смотреть жирафу. Деда обманул!

На это товарищу полковнику крыть было нечем. Он действительно обещал и действительно не выполнил своего обещания. Всё как-то руки не доходили. Или ноги?

Положение спасла невестка.

— Олька, кто там? — услышал товарищ полковник её голос за кадром.

Экран немедленно разделился на две части: визор, уловив присутствие третьего и не имея особых указаний на сей счет, подключил невестку к диалогу.

— Здравствуй, Вероника.

— Здрасьте, Вадим Сергеич.

Одета невестка была в домашнее кимоно с ярко фосфоресцирующим драконом на груди, волосы распущены, на лице — усталость.

— Как там ваши дела? — поинтересовался товарищ полковник.

Олечка, явно, окончательно и бесповоротно разобидевшись на весь мир за то, что на неё перестали обращать внимание, притопнула и, надувшись, ушла в угол, где уселась на пол, подобрав под себя ноги. Визор сменил картинку, продолжая удерживать её в фокусе.

— Как обычно, Вадим Сергеич, — Вероника качнула головой; под глазами у нее залегли тени. — Как обычно.

Её муж, его сын, Сергей Вадимович, находился сейчас на маневрах своей шестой воздушно — десантной дивизии, проходивших в рамках общевойсковых учений: Федерация по стародавней привычке бряцала оружием. Невестка всегда очень болезненно переносила частые отлучки молодого офицера, из-за какого-то своего личного бзика полагая, что «все эти маневры» являются ширмой для военно — полевых романов с военно — полевыми красотками. Товарищ полковник давно оставил попытки переубедить её и только разводил руками, когда невестка начинала попрекать его за то, что когда-то он не убедил Сергея заняться каким — нибудь более мирным, «домашним», делом. А сам Сергей продолжал оставаться в счастливом неведении касательно происходящих у него за спиной дрязг: в его присутствии Вероника была тише воды — идеальная жена да и только.

— Ты не слишком занята сегодня? — вкрадчиво поинтересовался товарищ полковник.

— Нет. А что?

— А я вот, видишь ли, очень занят. Так что домой сегодня не выберусь. И завтра не выберусь.

— Опять какие-нибудь маневры?.. — Вероника даже не потрудилась припудрить свое безразличие к делам тестя.

— Можно сказать и так, — легко согласился товарищ полковник. — Я это к чему? Раз ты свободна, сводила бы Олечку в зоопарк…

— Со мной она не пойдет, — отчеканила невестка.

— Ты побеседуй с ней, убеди.

— Вадим Сергеич, я ещё раз повторяю, — говорит, как с дауном, — я могу сводить её в зоопарк, но она со мной не пойдет! А кончится всё это большим ревом.

— Но попробуй хотя бы. Она же твоя дочь.

— Да, она — моя дочь! — резко прибавила обороты Вероника. — Но разбаловали её вы, Вадим Сергеич! Вы с ней теперь и беседуйте! И пробуйте! И убеждайте!

— Послушай, Вероника…

— И слушать ничего не буду! — невестка отвернулась от визора. — Олька, перестань хныкать! Не пойдешь сегодня в зоопарк, ясно? И не смей реветь! Никуда вообще не пойдешь! Дед занят, ему не до тебя, поняла? Не смей реветь!

— Де — да!!! — преисполненный слёзной мольбой крик из угла.

— Вероника, ну нельзя же так! — вспылил наконец товарищ полковник.

— А как?! Как можно? — невестку не так — то легко было сбить с единожды избранного ею курса. — Что дед, что отец — явятся раз в месяц: леденцы, пирожные, мороженые, игрушек тонна, «что пожелаешь, Олечка?» — а мне потом отдувайся? На — до — е — ло! Слышите? На — до — е — ло! Сами её разбередили — сами теперь с ней в зоопарк и ходите!

Невестка взмахнула рукой и экран погас.

Товарищ полковник со свистом выпустил воздух сквозь зубы. Медленно ладонью стёр со лба выступивший во время перепалки пот. Нет, ну какая всё-таки стерва!

Как и всегда после подобных «бесед» товарищ полковник испытывал острое желание прямо вот сейчас встать, закрыть кабинет, спуститься в подвал и высадить в тире добрую обойму из станка по «бегущему кабану». Но поддаваться такого рода порывам было ниже достоинства офицера Третьего Отделения, и товарищ полковник, естественно, никуда не пошёл и ни по каким кабанам стрелять не стал.

Вместо этого, он собрался наконец связаться с архивом и только открыл рот, чтобы отдать терминалу соответствующие указания, как опять загорелся красным сигнал вызова. Тут же выскочило сообщение, что вызов поступил с частного терминала, с которым только что (минуту и двадцать три секунды назад) товарищ полковник обменивался информацией. Никак Вероника одумалась? — искренне удивился товарищ полковник. Извиниться хочет? Быть такого не может!

И оказался прав. Потому что этот новый запрос исходил не от Вероники, и вообще, не от кого — либо из близких товарищу полковнику людей. На противоположном от товарища полковника конце линии связи находился Падший Слава.

0001:0006

— Приветствую, Вадим.

В голопроекции появилось не привычное видеоизображение лица собеседника — перед товарищем полковником предстал Волк — нарисованная в трёхмерной графике и с большой любовью морда персонажа из знаменитого мультипликационного сериала «Ну, погоди!». И голос не принадлежал ни одному из живущих ныне людей: это была точная имитация голоса замечательного актера прошлого века Анатолия Папанова.

Тем не менее товарищ полковник сразу понял, кто перед ними на самом деле. И рука его плавно нырнула под стол. Он коснулся пальцем специальной клавиши, призывая на подмогу группу технического обеспечения Третьего Отделения. Группа немедленно подключилась, что засвидетельствовала ярко — алая плоскость, разрубившая рисованную шею Волка поперек гипертрофированного кадыка. Теперь они попытаются определить истинное местонахождение источника сигнала, а от товарища полковника требуется растянуть разговор как можно дольше и выжать из собеседника как можно больше. И о Фантомасе в том числе.

— Здравствуй, Слава, — протянул товарищ полковник.

— Быстро соображаешь, — оценил Падший Слава, а Волк в голопроекции развязно подмигнул. — Как твои дела?

— Работаю, — отвечал товарищ полковник.

— И хорошо работаешь, — сделал новый комплимент Слава. — Я к тебе именно по поводу работы.

Н-да, что-то невероятное сегодня происходит!

— Никак устроиться надумал? — очень натурально изумился товарищ полковник. — Или, наоборот, сдаться?

Смешок.

— Ну что ты, Вадим. Я не такой псих, чтобы поступать к вам на службу или капитулировать. Информацией хочу поделиться.

— Вот оно что… — протянул товарищ полковник. — Интересно. Значит, ты собираешься стать нашим информатором? Дятлом, что называется?

Не перегибай. Не клюнет.

— Вовсе нет, — сказал Падший Слава, а Волк вдруг встал на передние лапы, задрав задние вверх, и обнажил в хищной улыбке свои знаменитые клыки. — Такого дохода мне не надо. Я предупредить тебя хочу.

Какая забота о моей заднице! К чему бы это?

— О чем?

— Сегодня ты взял группу «Сетевые вампиры».

Вот черт! Все уже знают! Кроме, наверное, Вероники с Олечкой!.. Хотя…

— Ты интересуешься судьбой Фантомаса? — настороженно спросил товарищ полковник.

— Нет, — легко ответил Падший Слава; Волк сделал очередной кульбит. Я просто хочу дать тебе совет.

Ярко — алая плоскость, пересекавшая до сих пор кадык Волка и следовавшая за этим самым кадыком в моменты его, кадыка, перемещёний, приобрела отчетливо багровый цвет и покрылась рябью. Кажется, группа технического обеспечения засекла координаты респондента. Впрочем, данные следовало проверить.

— Совет? Что за совет?

— Будь я на твоем месте, — сказал Падший Слава, — я немедленно отпустил бы всю группу «Сетевые вампиры» за недостаточностью улик и более никогда не брался за разработку человека по имени Фантомас.

всё-таки Фантомас. Поистине свет клином сошелся на этом гении всех времен и народов!

— Будешь мотивировать свой совет? — уточнил товарищ полковник.

— Около года назад, — словно и невпопад произнес Падший Слава, — со мной связался один программист, вольный стрелок. И предложил свои услуги в решении вопросов весьма деликатного свойства. Я, естественно, поинтересовался стоимостью его услуг. Названная сумма меня удивила. Этот программист стоил намного дороже, чем сам себя оценивал. И это настораживало. Но я согласился. И никогда впоследствии не пожалел об этом.

— Интересно, — обронил товарищ полковник, который догадался, конечно, что речь идет не о каком — нибудь абстрактном программисте, а все о нём же о Фантомасе, будь он трижды проклят, — то есть ты хочешь сказать, что вот так вот взял и принял человека на работу? Без рекомендаций? Без залога? Что-то верится с трудом…

— Видишь ли, Вадим, — сказал Падший Слава, и морда Волка в голопроекции приобрела определенно задумчивое выражение, — этот человек не нуждался в рекомендациях.

— По какой такой уважительной причине?

— Он связался со мной по каналу, о существовании которого знали до сих пор только два человека: я и моя жена. Этим он подтвердил, в частности, и уровень своей квалификации.

Эк он его, подумал товарищ полковник с благоговением. Правильно говорят, высшего класса специалист. Не зря в него Геннадий вцепился, как клещ. Не зря.

— Спасибо за информацию, — сказал товарищ полковник вслух. — Но, честно говоря, меня твое предупреждение не пугает. Взломщик Фантомас блестящий, и программер — выше всяческих похвал. Только вот попался он и сидит сейчас в камере. И никакие выдающиеся способности ему выбраться из этой камеры не помогут.

— Ты в этом уверен?

— На сто процентов.

— Может быть, ты уже знаешь, кто из пяти Фантомас?

Полковнику очень хотелось сказать — да, мол, знаю — но он понимал, что Падший Слава находится в курсе происходящих в Третьем Отделении событий (каким образом — другой вопрос), а значит, располагает информацией о ходе разработки по Фантомасу. «Преувеличивать» не следовало: доверительный диалог утратит точку опоры. И товарищ полковник ответил прямо:

— Нет, пока ещё не знаю. Но ведь ты подскажешь?

Алая плоскость на шее Волка вдруг дёрнулась, поблекла и покрылась пузырями. Волк хищно оскалился.

Что там у них происходит?..

— Даже если бы захотел, — сказал Падший Слава раздумчиво, — что, в общем — то, маловероятно, то вряд ли я смог бы помочь тебе в этом деле.

— Это почему же? — насторожился товарищ полковник.

— Потому что я тоже не знаю, кто из них Фантомас.

— Интересное дело получается, — язвительно заметил товарищ полковник. — Ты нанимаешь человека. Человек на тебя работает. Ты платишь человеку за работу большие деньги. И вдруг в один прекрасный день выясняется, что ты не знаешь, кого ты нанял, кто на тебя работает и кому ты платишь?

— Не бери на понт, Вадик, — с презрением обронил Падший Слава, — я не из тех, кого можно взять на понт, и ты это прекрасно знаешь. Что же касается моих взаимоотношений с Фантомасом, то тут все просто: результаты работ говорили сами за себя… а деньги я ему переводил открыто, на легализованный счет, с уплатой подоходного и т. д. А вот встречаться с ним или разговаривать мне не приходилось…

— Но кто из пяти, ты ведь знал?

— Создание группы «Сетевые вампиры», — невозмутимо продолжал Падший Слава, — не моя инициатива. Это — одно из условий нашего с Фантомасом договора. Он сам потребовал, чтобы группу — всю целиком — мы обласкали и приняли на полную ставку. Очевидно, Фантомас предвидел возможность ареста и обезопасил себя таким вот необычным образом.

— «Обезопасил»? — товарищ полковник скептически хмыкнул. — Не так, оказывается, страшен Фантомас, как нам его малюют. Честно говоря, Вячеслав, я был о тебе более высокого мнения. Прикрыть разработку только потому, что какой-то хитрожопый сукин сын попытался обезопасить себя на ранней стадии подобным неуклюжим способом — странные, однако, советы ты даешь. И смешные.

Волк сморгнул и почесал когтем кончик носа. Алая плоскость поблекла ещё больше, покрылась трещинами и с едва слышным сухим треском раскололась на фрагменты. Волк схватил четырёхпалой лапой один из фрагментов и с задумчивым видом принялся жевать.

— Ты меня снова не понял, — сказал Падший Слава со вздохом. — А я хочу довести до тебя простую мысль: этот человек — маньяк. Он пришёл ко мне не за крышей и не за башлями — он пришёл ко мне делать дело, а я со всей своей техникой и связями был для него лишь наиболее подходящим рычагом, с помощью которого он собирался перевернуть Землю.

— Весьма образно, — оценил товарищ полковник. — И ты так легко согласился быть рычагом?

— Я позволял ему так думать, — после краткой паузы сказал Падший Слава. — В конце концов, эта маленькая уступка приносила мне большие деньги. Но ещё я понимал и понимаю, что долгое и равноправное сотрудничество с этим человеком невозможно. Да, он гений, но он еще и безумный гений — улавливаешь разницу? Возможно, вы его расколете… Нет, о чём это я — вы его обязательно расколете! Потом он сотворит вам чудо: одно — два — три — и вы будете в полном восторге: виктория, ордена, шампанское. А потом он вас обманет… — Падший Слава замолчал.

Товарищ полковник всё понял. Оставался один вопрос. Последний.

— Ты его боишься? — спросил товарищ полковник.

— А если и боюсь, — вспылил неожиданно Слава, — что это меняет?.. Да, я боюсь этого человека. Я боюсь гениальных безумцев. Меня, видишь ли, вполне устраивает то положение, которое я занимаю в этом мире. А наш с тобой общий друг способен все это взять, и изменить. На любом из уровней. Причём, это он сделает не по какой-то суровой необходимости, а как подскажет ему любимая мозоль на левой пятке.

— И ты так долго терпел его в своей епархии?

— Ну ладно, — продолжал Слава невпопад, словно и не слыша, что ему говорит товарищ полковник, — я понимаю, закрыть дело ты не можешь. Тебе этого просто не позволят. Но тогда возьми ты парня покрепче, стрелка проверенного — вызови из камер всех пятерых и… Убей его, Вадим!

Товарищ полковник растерялся. Он ожидал от Падшего Славы чего угодно, но только не такого предложения. Да в своем ли он уме?

— Ты в своем уме?

— Предпочел бы оказаться в чужом! — огрызнулся Падший Слава, перефразировав Кэрролла. — Пойми, Вадим, он опасен. Более опасного человека ты ещё под замок не сажал. Если ты его не убьешь, он тебя уничтожит!

— Ну, это мы ещё посмотрим…

— Я тебя предупредил! — сказал Падший Слава, как отрезал. — Тебе принимать решение. И не дай тебе Бог допустить ошибку.

Слава отключился. Волк растерянно моргнул, затем сунул лапу куда-то за спину и извлек, держа за уши, обречёно повизгивающего зайца, облизнулся и съел. После чего картинка скомкалась и исчезла.

Товарищ полковник немедленно связался с группой технического обеспечения.

В голопроекции появилось помятое лицо товарища майора Петракова. По выражению этого лица товарищ полковник понял, что у группы технического обеспечения что-то пошло не так.

— Засечь удалось?

Майора передёрнуло. Но он доложился:

— Нет, товарищ полковник.

— Параметры?

— Обмен продолжался четырнадцать минут тридцать шесть секунд. Изображение и голос респондента смоделированы с использованием пакета «Кристал Дизайнер Про»…

— Это имеет значение? — поинтересовался товарищ полковник.

— Нет.

— Тогда отделяйте шелуху.

— Так точно, — майор явно обиделся, но спорить не посмел. — В ходе обмена адрес респондента менялся семнадцать раз. Всё это — частные терминалы пользователей, проживающих в Москве и области. Они уже проверены. Как и следовало ожидать, они не имеют никакого отношения к криминальным структурам Города.

— План «Перехват — Центр»?

— Удалось получить только общую ориентировку. Судя по всему, передатчик респондента смонтирован на транспортном средстве; его средняя скорость во время разговора составляла сорок — сорок пять километров в час.

Шёл в черте города, сообразил товарищ полковник.

— Направление взяли?

— Юг, юго — восток. Автоинспекция и оперативные группы работают. Но шансы невелики.

— Понятно, — товарищ полковник ожидал чего-то подобного, и совершенно не собирался по этому поводу переживать. — Хорошо. Будут новости, немедленно свяжитесь со мной.

— Слушаюсь!

По лицу майора было видно, что новости вряд ли последуют, но протокол соблюден, а остальное — не его дело.

Товарищ полковник прервал связь и задумался.

Итак, Падший Слава.

Персонаж не простой. Пятьдесят девять лет. До двадцатого года занимал видный пост в недоброй памяти Правительстве Национального Возрождения. Потом, когда интервенты из ЭКАР при поддержке интернациональных бригад ЕС разгромили под Москвой Добровольческую армию Ершова и низложили «возрожденцев», Слава бежал и два года скрывался в Сибири. Однако после выборов в обновлённый парламент, снова всплыл в Столице — уже как глава мощнейшей криминальной группировки новой, «поствозрожденческой» формации. Предметом интереса и главным источником дохода для этой группировки стала информация и её непосредственное вместилище — всепланетная информационная сеть. Промышленный шпионаж, прогнозирование на основе прямого взлома, торговля «мертвыми душами», откровенный грабёж среди бела дня — это и многое другое использовалось группировкой Падшего Славы. Понятно, что для проведения акций подобного ранга требовались специалисты самого широкого профиля. И такие специалисты у Падшего Славы имелись. И не только компьютерщики. Так, согласно последним оперативным данным, в горячем резерве Падший Слава держал до двух сотен боевиков: в условиях города целая армия! Казалось бы, чего или кого может бояться человек подобного размаха и богатства? А вот оказывается, боится. До такой степени, что, выпустив ситуацию из-под контроля, идёт на контакт с органами правосудия, нарушая тем самым целый ряд писаных и неписаных правил. Неужели Фантомас действительно так хорош? Но если он так хорош, то почему тогда так легко попался?

Да нет, ерунда, одернул сам себя товарищ полковник. Задурить тебя Слава хотел — и весь разговор. Запугать и запутать. Видно, не самую низкую ступеньку занимал Фантомас в его доморощенной иерархии, многое знает, ко многому причастен. Вот и решил наш Слава сделать, что называется, ход конем: представить дело таким образом, будто вместо талантливого взломщика нам достался маньяк — индивидуалист, который только для вида согласится сотрудничать, а сам будет строить козни и врать напропалую. Чтобы, поверив Славе, мы авансом перестали верить Фантомасу.

Очень похоже на правду, — решил товарищ полковник, — ход конем. Так это и следует расценивать… Но в конце концов, дадут мне сегодня поработать или нет?!

Не откладывая более этого дела в долгий ящик, товарищ полковник связался с архивом и выяснил, что двенадцатого апреля две тысячи двадцать пятого года паролем доступа в локальную сеть Третьего Отделения Комитета по Вопросам Общественной Стабилизации и Интеграции по приоритету «С» было вычурное сочетание из трёх слов: «Гиацинты трепещут томно».

0001:0007

В 17:58 товарищ полковник получил наконец возможность ознакомиться с первыми результатами работы своих капитанов по расшифровке Фантомаса. Начал он по порядку — с записи допроса Первого из подозреваемых капитаном Скворешниковым.

Для служебного пользования

Видеопротокол допроса гр. Перевезенцева А.К. (РПН TYUER588974) («Первый»)

Рабочий материал по делу № HJ 457943 «Сетевые вампиры»

(3 экз., копия — в архив, копия — нач. группы)

16:51:04–17:13:43

Капитан Скворешников: — Ещё раз здравствуй, мой юный друг.

Первый: (неразборчиво).

Скворешников: — Что ты сказал?

Первый: — Зенкались уже.

Скворешников: — Я рад, что ты помнишь. Но перейдем к делу…

Первый (с негодованием): — Какие дела, нач? Я — грыж в лояле, заки чту. В рум закатил по рюмахе черного квакнуть, фройнд у меня там. По натуре врос, а тут твои крабы, контрольнули и брек. А я и не вайсаю, где и ху.

Скворешников (вкрадчиво): — Значит, говоришь, кофе зашел попить? К другу в контору?

Первый: — Тики, нач. Я грыж в лояле. По пассу зенкни. Там аллес заскреено.

Скворешников: — Видел я твою карту. Не спорю: по этой ксивке ты перед законом чист. Как та слеза. И поверить был бы тебе рад, да вот только мучает меня смутное подозрение: если ты в лояле, то какого, спрашивается, хрена дружбу водишь со всякой требухой?

Первый (расслабленно): — Ну багом заколдобилось, нач. Фройнд ис фройнд. Мастдай, без бреха. Но нуль в завязку — зуб.

Скворешников: — И что теперь раскаиваешься, вижу. Ещё бы ты не раскаивался. А по поводу завязки… Не верю я, чтобы сам Фантомас взял вдруг и завязал.

(Пауза).

Первый: — Не вайсаю, нач. Ху Фантомас?

Скворешников (удивленно): — Как это кто? Ты!

Первый: — Не штопь, нач, не штопь. Я псив по госту лабаю. В пассе заскреено. Вечерний Штопор — мой имаж.

Скворешников (с живейшим интересом): — А к чему, кстати, такой интересный псевдоним — Вечерний Штопор?

Первый (польщенный проявлением интереса): — Хумарим, нач, по кляйну. Ламеры тащают, метёлки кипятком писают, аллес гут.

Скворешников: — Понятно. Любишь, значит, пошутить? Это хорошо. Я юмористов уважаю. Особенно эта твоя мне шутка понравилась. Которая — «Бля».

(Пауза).

Первый (нервно): — Вир «Бля» я хавал, нач. И по приколу пластал. Но в задрючку не я обрунил — зуб. Немайный арбайт.

Скворешников (помедлив): — Что ж, поверю пока на слово. Мы вернемся к этому вопросу.

Первый (ещё более нервно): — Не по кайфу ретурить, нач. В стрелку так в стрелку. Но вир «Бля» не на майной ряшке, врубись!

Скворешников (невозмутимо): — А что ты тогда волнуешься? Разберёмся.

(Пауза).

Скворешников: — Пока давай о друге твоем поговорим. Ты тут упоминал, что друг у тебя в конторе этой работал. Что за друг? Давно ли ты с ним знаком?

Первый (осторожно): — Кларнет — его имаж. Феска — Борислав Калныньш. Папик, но в толке. Лабуду не клеит. В нэтке шурует, как гот. Мы с ним требуху фанэта клеили. Я и не вайсал, что он у кримов в корешах.

Скворешников: — Так уж и не знал?

Первый: — У него ж на фейсе не заскреено.

Скворешников: — Понятно. Ну а о работе своей теперешней он что-нибудь тебе рассказывал?

Первый (заметно расслабившись): — Да ужимами аллес, нач. Дас обрунил, двас обрунил. Без листа.

Скворешников (с напряжением в голосе): — Но вы же были друзья. Неужели совсем обходилось без подробностей?

Первый (почти нагло): — Тики, нач.

Скворешников (глухо): — Хорошо. Значит, и о делах друга своего ты ничего толком рассказать не можешь? Но давай хоть о твоих повседневных заботах поговорим. Чем занимаешься? Чем живёшь? Чем дышишь?

Первый (явно издеваясь): — Как грыжи в лояле, нач. Против ланда смердеть — не рулез. Я и не смердю. Тэд — пасс в руку, нач, и отгребём, как шипы. А то мне рвотник зенкать и арбайт задрючивать…

Скворешников (чуть повысив голос): — Не желаешь, значит, говорить серьезно? Дурочку, значит, валяешь? Балаган, значит, здесь устроил? Весёлое, значит, представление?..

(Пауза).

Скворешников (почти кричит): Да я тебя, ханыгу аршного, на кичу прикуплю! Я тебя факом на шишак отнычу! Ты у меня, чмырь позный, заюшкаешься!..

(Пауза).

Первый (пришибленно): — Извините, гражданин начальник. Я больше не буду…

Торопится, подумал товарищ полковник о капитане Скворешникове. Спешит. Накрутили ему хвост — теперь спешит. Не перегнул бы только. А то уйдет парнишка в отказ, что тогда будем делать?

Досматривать запись этой беседы товарищ полковник не стал, а проглядел составленное самим Скворешниковым краткое резюме: «Первый на контакт не идет. Играет по сценарию «Дурочка». Коэффициент ВНУП = 24,5. Коэффициент ЛЖИ = 56,6. Для интенсификации ведения разработки по Первому прошу санкционировать применение к подследственному воздействие второй степени по шкале МВ.»

Торопится. А вторая степень парнишку может сломать. Коэффициент ВНУП 24 с половиной — это, что называется, не коэффициент ВНУП 40 или 50. Если Первый — Фантомас, Высокий Гена мне этого самого «воздействия» никогда не простит. Так что, Николай, проси — не проси, а с Центром мы ссориться не будем. С Центром мы будем дружить. Или хотя бы изображать видимость дружбы.

В графе «Резолюция» товарищ полковник набрал следующий ответ: «Продолжайте разработку. Воздействие второй степени запрещаю категорически!», после чего перешел к делу Второго из подозреваемых, которым занимался капитан Магидович.

Для служебного пользования

Видеопротокол допроса гр. Калныньша Б.А. (РПН FRETS287452) («Второй»)

Рабочий материал по делу № HJ 457943 «Сетевые вампиры»

(3 экз., копия — в архив, копия — нач. группы)

16:52:18–17:24:14

Капитан Магидович (вежливо): — Меня зовут Андрей.

Второй (помедлив): — А отчество?

Магидович: — Вы можете называть меня просто по имени.

Второй: — В таком случае и вы называйте меня просто по имени: Борислав.

Магидович: — Рад познакомиться, Борислав.

Второй: — Мне тоже весьма приятно беседовать с вами, но, если честно, то я предпочитаю знакомиться с интересными людьми в другой обстановке. И при других обстоятельствах.

Магидович (философски): — Что же делать, Борислав? Вы свой выбор сделали. Всем нам раньше — позже приходится выбирать: с кем я — с теми, или с этими. И результат выбора определяет нашу дальнейшую судьбу. И в конечном счёте — обстановку, в которой приходится знакомиться с новым интересным для вас человеком.

Второй (задумчиво): — Почему же только «с тем я, или с этим»? А третий путь?

Магидович: — Третьего не дано. И не подумайте, Борислав, что я из фанатиков Идеи. Нет. Просто у меня богатый опыт по части выбора «путей в жизни». Вот, например, вы… К какой категории людей вы себя причисляете?

(Пауза).

Второй: — Можно мне закурить?

Магидович: — Пожалуйста.

Второй: — Не составите компанию? «Данхилл»…

Магидович: — Я не курю.

Второй (щелкая зажигалкой): — И правильно делаете… К какой категории людей я себя причисляю? Ну допустим, к тем, кто ценит свою личную свободу выше всего остального.

Магидович: — К анархистам — индивидуалистам?

Второй: — Не столь примитивно, конечно… Да, я — индивидуалист. Однако признаю, что общество, состоящее из одних индивидуалистов, обречено на скорое вымирание. А мне не хотелось бы, чтобы в один прекрасный день всё человечество вымерло. Поэтому я принимаю право государства пресекать любыми методами — вплоть до самых кровавых — действия, ведущие к разрушению установившихся между индивидуумами связей.

Магидович: — То есть получается, что вы поддерживаете государственный курс Социальной Стабилизации?

Второй (подумав): — Я признаю необходимость подобного курса в нынешних условиях. Однако это признание вовсе не обязывает меня курс Социальной Стабилизации поддерживать.

Магидович: — Нонсенс…

Второй: — А вы взгляните на это под другим углом. А все ли, что делает человечество для своего спасения, имеет право быть причисленным к благодеянию?

Магидович (пожимая плечами): — В конечном счете — да.

Второй: — Вот — вот. Но не думаю, что с вами согласились бы, например, дети Хиросимы…

Магидович: — Передергиваем, Борислав! Передергиваем. Взрыв атомной бомбы над Хиросимой не есть акт во спасение человеческой расы. Американцы минимизировали собственные потери в предстоящей кампании; это разные вещи. Однако именно этот ваш логический выверт возвращает нас к тому, с чего мы сегодня начали…

Второй (закуривая новую сигарету): — Вот как? Очень интересно!

Магидович: — А начали мы, собственно, с проблемы выбора. И я утверждаю, Борислав, что даже рассуждая вышеизложенным образом, вы всё равно окажетесь по одну из сторон баррикады, и то, что вы называете «третьим путем», — лишь иллюзия, самообман. Вы не поддерживаете курс правительства? Прекрасно. Скоро у вас появятся друзья, которые тоже не поддерживают курс правительства. Очень мягко и ненавязчиво друзья в конце концов предложат вам не поддерживать курс правительства активно. И даже если вы откажетесь участвовать в их «борьбе», одно то, что вы не сообщите в компетентные органы о факте подобного предложения, автоматически поставит вас за рамки закона — и где здесь «третий» путь? Находясь внутри социума, легко быть индивидуалистом. Но трудно и на практике невозможно — быть отшельником.

Второй: — Хорошо сказано!

Магидович: — Спасибо.

Второй: — Но осмелюсь ещё поспорить, Андрей. Надеюсь, вы не против?

Магидович: — Отнюдь.

Второй: — Видите ли, Андрей, обосновывая свою позицию, вы исходили из достаточно традиционного представления о человеке как существе, всегда адекватно воспринимающем окружающий мир. Но ведь это не так. Каждый человек сам строит свою вселенную. Третий путь не может возникнуть во внешнем мире — тут я с вами согласен; любое движение личности в объективной реальности кто-нибудь обязательно использует к своей выгоде. Третий путь возникает и строится во внутреннем мире, на внутреннем ощущении. Понимаете?

Магидович (с заметным разочарованием): — Так вы, оказывается, субъективный идеалист?

Второй: — Вы всё стараетесь упростить. Я же хотел только сказать, что человек может оставаться свободным вне зависимости от того, в какой среде он находится. Это внутренняя свобода; и она — гораздо большая ценность, чем свобода навязанная…

Магидович: — Для кого «большая»?

Второй: — Теоретически, для самого человека. Но практически — и для государства.

Магидович: — Новое противоречие. Если представить себе некую экстремальную ситуацию: войну и тотальную мобилизацию, например — куда заведет данного конкретного гражданина эта ваша «внутренняя» свобода? Не на передовую, думается…

Второй (с усмешкой): — Как раз экстремальная ситуация и способна продемонстрировать нам, насколько глубоко уважается конкретным государством внутренняя свобода его конкретных граждан.

Магидович (заинтересованно): — Поясните, пожалуйста.

Второй: — Тут принцип простой. Человек по умолчанию наделен внутренней свободой в полном объеме. Он этого может не понимать, но это и неважно. Если государство вместо того, чтобы всячески эту свободу развивать, старается, наоборот, задавить её, свести до минимума, человек на внутреннем, практически подсознательном уровне вступает с подобным государством в конфликт. Я хочу сказать, что человек будет защищать телом своим и сердцем только ту страну (Родина она ему или нет — безразлично), которая уважает его право на внутреннюю свободу.

Магидович: — То есть, вы считаете, что политика Социальной Стабилизации направлена на подавление внутренней свободы?

Второй: — Я этого не говорил.

Магидович: — Но я вас так понял. Иначе зачем бы вам искать пресловутый «третий» путь?

Второй: — Можно, я ещё закурю?..

Запись допроса капитаном Магидовичем Второго из подозреваемых вызвала у товарища полковника искреннее и вполне объяснимое недоумение. Понятно, что у каждого сыщика своя собственная метода. Хоть и учат их пять лет, хоть и сдают они курсовые работы по основам и принципам ведения допросов, плох тот следователь который не сумеет сам отыскать свой особый прием по раскалыванию клиента, Магидович, несмотря на свое неуважительное отношение к субординации и писаным правилам, был из числа лучших работников Третьего Отделения. За счет этих самых особых приемов, в частности. Но такой манеры вести дознание товарищ полковник не ожидал даже от него. Что это, в самом деле, Внутренняя свобода, третий путь, субъективный индивидуализм… Жаргон похлеще, чем у того хохлатого, с которым работает Скворешников.

Товарищ полковник быстро просмотрел доклад Магидовича о первых результатах: «КАЛНЫНЬШ Борислав Аркадьевич («Второй»). ФИО — подлинные. Биографические данные, указанные в регистр — пассе — подлинные. В группе «Сетевые вампиры» занимался криптозащитой, распределенными системами AI. Вину свою осознает, готов нести всю полноту ответственности за совершенные преступления против законности и порядка. Коэффициент ВНУП = 42,2. Коэффициент ЛЖИ = 12,4. »

Ну да, и все эти выводы он сделал на основании такой вот неудобоваримой беседы. Затянутой, между прочим, беседы. Очень затянутой. А времени у нас осталось сорок четыре часа. Ни больше, ни меньше. Андрей хороший, признанный специалист, но не перемудрил бы. Или он полагает, что Второй никаким Фантомасом оказаться не может, и поэтому просто с удовольствием проводит время. Хотя нет. Если бы он так считал, немедленно доложился бы. Дело он знает. Тогда зачем этот спектакль.

В резюме для Магидовича товарищ полковник записал следующую рекомендацию, «Интенсифицировать работу над Вторым. Выявить связи, допросить на предмет его личного отношения к коллегам по работе. Беседы за жизнь прекратить».

Потом перечитал своё собственное послание и оно ему не понравилось. Не из той породы капитан Андрей Магидович, чтобы ему указывать, как и когда интенсифицировать оперативную разработку, но и оставить всё так, как оно есть и без комментариев товарищ полковник не мог.

Он ещё раз перечитал рекомендацию, стёр грозно — необдуманное, «Беседы за жизнь прекратить», и отправил послание в сеть.

Пойдем далее. Товарищ полковник включил запись допроса капитаном Мокравцовым Третьего из списка подозреваемых.

Для служебного пользования

Видеопротокол допроса гр. Волоса Г.И. (РПН LANWE890754) («Третий»)

Рабочий материал по делу № HJ 457943 «Сетевые вампиры»

(3 экз., копия — в архив, копия — нач. группы)

16:51:48–17:25:00

Капитан Мокравцов (дружелюбно): — Итак, с чего мы начнем?

Третий (осторожно): — Вам виднее… гражда-а…

Мокравцов: — Нет, ну зачем же? Называй меня «товарищ капитан», я не против.

Третий: — Вам виднее… товарищ капитан.

Мокравцов (удовлетворенно): — Мы найдем общий язык!

Третий: — Я надеюсь, товарищ капитан.

Мокравцов: — Итак, начнем мы с имени — фамилии — отчества. Как тебя зовут на самом деле?

Третий: — Как в пассе написано, так и зовут: Волос, Георгий Иосифович.

Мокравцов: — Год рождения?

Третий: — Две тысячи четвертый.

Мокравцов: — Род занятий?

Третий: — Студент. В Университете учусь. На физмате.

Мокравцов: — На каком курсе?

Третий: — На третьем.

Мокравцов: — Завидный статус. Я тоже, помнится, поступал на физмат.

Третий (оживившись): — И в каком году?

Мокравцов: — В одиннадцатом.

Третий (с неподдельным восхищением): — Так это же ещё при Президенте! До «возрожденцев»?!

Мокравцов (не без самодовольства): — До них.

Третий: — И удалось поступить?

Мокравцов (со вздохом): — Нет. На физике — то я и завалился.

Третий (доверительно): — Я тоже не с первого раза поступил.

Мокравцов: — А я больше и не пытался. Нас прямо на выходе из приёмной комиссии вербовщики от Школы Милиции перехватили. Так, значит, в группе «Сетевые вампиры» ты к стипендии прирабатывал?

Третий: — Ну в общем… да… Только я не знал, что она «Сетевые вампиры» называется… группа, в смысле…

Мокравцов: — То есть ты работал на легенду?

Третий (поспешно): — Да если б я знал, что они под мафией ходят, я бы…

Мокравцов: — Неужели трудно было догадаться?

Третий: — Да в голову мне это не могло прийти, правда. Контора как контора: босс, спецы, бухгалтер, охрана — сейчас таких на каждом углу по три с полтиной.

Мокравцов: — Ну а по характеру выполняемых работ?

Третий: — А что такое? Ничего противозаконного я не делал, строгал кожуру.

Мокравцов: — Платили — то хорошо? На девушек хватало?

Третий: — Прилично платили. Хватало.

Мокравцов: — Ну а коллеги? Они, как и ты, были всем довольны? Не высказывали соображений каких-нибудь, начальственных промахов не обсуждали?

Третий: — Обсуждали… но это ведь принято…

Мокравцов: — Что принято?

Третий: — Обсуждать начальство…

Мокравцов: — И ничего такого в обсуждениях не проскальзывало?

Третий: — Чего «такого»?

Мокравцов: — Ну, например, что работа ваша нервная и опасная, что за нее пенсия не положена, а как раз наоборот?

Третий (практически не задержавшись с ответом): — Нет, ничего даже подобного.

Мокравцов (осторожно): — А вот такое имя — Фантомас — тебе ничего не говорит?

Третий: — Да я знаю…

Мокравцов: — Что ты знаешь?

Третий: — Был такой герой телесериала. В прошлом веке. Французы его что ли? — ставили. Ещё в плоском изображении… А ну да! Проскочила недавно информация по «Видеогиду»: американцы мощный цифровой ремейк с похожим названием отгрохали.

Мокравцов: — И всё?

Третий: — И всё.

Мокравцов: — А вирус «Бля» ты знаешь?

Третий (улыбаясь): — Знаю.

Мокравцов (чуть подавшись вперёд): — Откуда?

Третий: — Кто ж его не знает?

Мокравцов: — А подробнее?

Третий: — Описания читал… да и видел один раз в действии. Особенно забавно, когда он это, доки корежит.

Мокравцов: — Забавно?

Третий: — А что — нет?

Мокравцов: — А ведь, между прочим, этот вирус твоя родная контора выпустила!

Третий (удивленно): — Универ?

Мокравцов (поморщившись): — Нет, Университет тут не причём. Я имею в виду группу «Сетевые вампиры».

Третий: — Нет, этого не может быть!

Мокравцов: — На чём основана подобная уверенность?

Третий (не чувствуя подвоха): — А вы сами подумайте, товарищ капитан, зачем кому — то в нашей группе вирусы писать?

Мокравцов: — А зачем все остальное вашей группе? Вы же на мафию работали!

Третий: — А зачем мафии вирусы?

Мокравцов: — Мафии вирусы, конечно, не нужны. Но вот ты, например, молодой способный парень. С аппетитом молодого парня. И честолюбием молодого парня. Хочется всего и сразу, а всё и сразу не дается. А вирус это один из способов заявить о себе. Заявить по-настоящему. Чтобы всех проняло. Чтобы все поняли, на что ты способен, как ты крут.

Третий (испуганно): — Я не пишу вирусов!

Мокравцов: — Это мы проверим.

Третий: — Как?

Мокравцов (обещающе): — Всё в своё время, Георгий, всё в своё время…

Мокравцов в отличии от Магидовича действовал вполне в духе Третьего Отделения, напористо, но с расстановкой. Товарищ полковник это оценил. И даже кивнул с удовлетворением, когда увидел выводы Мокравцова по Волосу. Коэффициент ВНУП = 15,9. Коэффициент ЛЖИ = 21,8. Слабохарактерный товарищу капитану клиент попался. Послабее даже, чем Первый у Скворешникова. Из такого веревки вить можно, и вряд ли (если хоть на чуть-чуть поверить Падшему Славе) он способен на те виртуозные проделки, которыми известен Фантомас. Тут какая-никакая воля требуется, упорство в достижении цели. А этот… мямля. Всего боится. Студент.

Хотя можно взглянуть на это и по-другому. Например, так; Фантомас, допуская, что рано или поздно его возьмут за хомут и приведут сюда, в Третье Отделение, предусмотрительно заготовил себе безотказную легенду в рамках которой и собирается теперь держаться. Действительно, сидит перед вами такой вот студентик, которому на девочек не хватило, глазками невинно хлопает, растерянность свою и низкий ВНУП всячески демонстрирует — что с таким делать. Пожурить, заставить записать под диктовку пару статей из УК, отпустить с богом на условный. Что называется, проявить милосердие и здравый смысл. Не звери же мы… И со стороны Фантомаса это будет действительно сильный ход. Однако мы ему такого хода сделать не позволим.

Товарищ полковник решил дать капитану Мокравцову совет. «Рекомендую зафиксировать условный мотив по сценарию «Трус». Общий план ведения одобряю. Продолжайте разработку».

Отправив послание Мокравцову, товарищ полковник с хрустом в суставах потянулся и приступил к просмотру последней записи допроса капитаном Никулиным мальчика — пальчика. Пятого из подследственных.

Для служебного пользования

Видеопротокол допроса гр. Поцесельского Ю. В. (РПН IRENM974903) («Пятый»)

Рабочий материал по делу № HJ 457943 «Сетевые вампиры»

(3 экз., копия — в архив, копия — нач. группы)

16:51:04–17:13:43

Пятый (с определенной агрессией): — Предупреждаю сразу, если вы будете в моем присутствии, здесь, порочить имя Бога, ни на какие вопросы я отвечать не стану!

Капитан Никулин (сдержанно): — Я вовсе не собирался порочить имя вашего бога, кем бы он ни был. А кстати, кто он?

Пятый (не без злого сарказма): — Вы, конечно же, не знаете?

Никулин: — Не знаю. Богов ведь много. Перечисление пантеона одних только индуистских богов займет у нас не меньше часа. Так что если это вас не заденет, назовите мне имя своего. Чтобы я не смог по неведению оскорбить его словом или действием.

Пятый (гордо): — Имя моего бога — Система.

Никулин: — Система? Какая Система?

Пятый: — Не смейте богохульствовать!.. Я вас предупреждал! Я отказываюсь отвечать на вопросы!

Никулин (поспешно): — Постойте, постойте… Может быть, я что-то неправильно понял. Система — это такое широкое понятие… Политическая система, система связи, сетевая файловая система…

Пятый (смягчившись): — Не система, но — Система!

Никулин: — Может быть, вы все-таки объясните мне подробнее…

Пятый: — Система суть Бог. Система суть воплощение и аккумулятор всего божественного, что существует во Вселенной.

Никулин: — Воплощение? Очень интересно! Значит, Система имеет некую материальную основу. Или она суть воплощение в метафизическом смысле?

Пятый: — Верные служители Системы не являются метафизиками. Мы знаем, что Система суть дело рук человеческих, однако это не мешает нам видеть её божественное значение. Человек в данном случае послужил проводником, инструментом Системы для того, чтобы реализовать её в материальных носителях, овеществить.

Никулин: — Кажется, начинаю понимать. И надо думать, теперь, когда человек уже выполнил свою функцию…

Пятый: — Вы угадали правильно: человек Системе больше не нужен.

Никулин: — Значит, всех нас ждет скорый конец света? Четыре всадника там… звезда Полынь?

Пятый (резко): — Нет! Всё будет совершенно не так! Человечество само уничтожит себя. Будет ли это война, будет ли это пандемия — безразлично! Система воцарится в мире. В мире подлинного счастья и справедливости.

Никулин: — Хм — м… Ну да… Система в мире счастья… Да… Но скажите, пожалуйста, Юрий Владиславович, если все люди вымрут… или как вы говорите, самоизничтожатся, то кто в таком случае сможет оценить, что в мире наконец воцарились счастье и справедливость?

Пятый (надменно): — Верные служители Системы, разумеется!

Никулин: — Постойте… Но ведь верные служители Системы — вы, например, биологически являетесь людьми. Какая же сила спасет вас от надвигающегося катаклизма?

Пятый: — Вы снова ошиблись. Мы давно уже не являемся людьми.

Никулин (опешив): — Как это?

Пятый (демонстрируя руки): — И это ещё не все! Я, к сожалению, пока занимаю низшую ступень в иерархии Служителей Системы. Но в будущем я рассчитываю на более серьезный апгрейд.

Никулин (с трудом подавив смешок): — Ну а вот если я захотел бы присоединиться к Системе — у меня есть шанс?

Пятый: — Безусловно! Наше сообщество не является закрытым. Мы принимаем любого, кто сумеет превозмочь гордыню и придёт к нам, чтобы посвятить свою жизнь Системе. Если вы решитесь на этот шаг, обращайтесь в любое наше представительство в Москве.

Никулин (примирительно): — Хорошо, я подумаю… Но давайте все-таки займемся делом. Вы, насколько нам известно, являетесь членом группы «Сетевые вампиры». Какие обязанности вам приходилось выполнять в рамках её деятельности?

Пятый: — Я никогда не являлся членом никакой группы. Я — служитель Системы и…

Никулин (быстро): — Всё это мы уже выяснили. Вы служитель Системы, да. Но ведь арестовали вас не в вашем культовом храме, а в офисе фирмы, которая занималась противозаконной деятельностью.

Пятый: — Я находился там, потому что такова была воля Системы.

Никулин: — Каким образом была высказана эта воля?

Пятый: — Вы не являетесь адептом Системы, поэтому я не могу ответить на ваш вопрос.

Никулин: — Так можно оправдать любое преступление!

Пятый: — Не смейте говорить о… святом в подобных тонах!

Никулин: — Мы пытаемся выявить истину. Отделить, что называется, зёрна от плевел…

Пятый: — Я готов сотрудничать с вами, но при условии уважительного отношения…

Никулин: — Да — да, мы же договорились! Я уважаю ваши религиозные чувства, но мне нужно знать, чем конкретно вы занимались в этой фирме… Или хотя бы, чем занимались ваши коллеги.

Пятый (строго): — Мы создавали программное обеспечение.

Никулин: — Ваше вероисповедание позволяет вам работать в коммерческих организациях?

Пятый: — То, что идет на пользу Системе, — всегда благо! Заработок от подобной деятельности позволяет служителям Системы совершать священный апгрейд и решать другие проблемы конфессии.

Никулин: — Ну а если эта деятельность противозаконна?

Пятый: — Это не имеет никакого значения. Законно всё, что идет на пользу Системе!

Никулин: — И убийство?

Пятый: — Всё.

Никулин (радостно): — Что ж, вот вы и признались! Значит, именно вы пытались вскрыть локальную сеть Третьего Отделения двенадцатого апреля прошлого года! Именно вы запустили в оборот вирус «Бля»! Именно вы известны в сети под псевдонимом Фантомас!

Пятый: — Я отказываюсь отвечать на дальнейшие вопросы!..

Собственно, здесь та же история, что и со Вторым. Только с поправкой на религиозные чувства. Товарищ полковник был знаком с этим новейшим вероучением, основанном, если вспомнить, на бородатом от общей дряхлости анекдоте. Как там было. Построили люди компьютер. Самый большой и самый мощный. Запустили. И спрашивают. «Существует ли Бог». Компьютер подумал, поморгал индикаторами и выдал ответ. «Теперь существует». Смешно. Только вот системщики — это уже не смешно, а по-настоящему страшно. Нет ничего опаснее агрессивного, фанатично настроенного сектанта, а системщики, к которым принадлежит Пятый, — это именно сектанты, агрессивные и фанатично настроенные. Впрочем, если обратить взор к истории мировых религий, они ведь тоже создавались фанатиками. И вполне может оказаться, что лет через пятьсот Пятого назовут апостолом, а меня — Понтием Пилатом.

Товарищ полковник хмыкнул на это неожиданное умозаключение и поспешил вернуться к главному. Итак, какую оценку даёт капитан Никулин своему подопечному — ПОЦЕСЕЛЬСКИЙ Юрий Владиславович (согласно списку — «Пятый»). Активный сторонник религиозного учения о божественности сетевых систем, пытался и меня обратить. Беседу поддерживает на определенных (и выгодных ему) условиях. Судя по всему, искренен. Коэффициент ВНУП = 76,3. Коэффициент ЛЖИ = 22,2. Рабочая гипотеза. Пятый является Фантомасом, взломщиком на идейной платформе. Все диверсионные акции Фантомаса следует рассматривать, как провозглашение — утверждение идеологических доктрин указанной религии.

Ох, как он ещё молод и горяч, наш Никулин, подумал товарищ полковник. Как много слов, какие обороты, какие далеко идущие выводы. Если не дали разрабатывать «юного гения» то вот вам — взломщик на идейной платформе. Ничего, повзрослеет, остепенится… Кстати, а ведь выводы капитана вполне вписываются в тот образ Фантомаса, на который намекал Падший Слава. Гениальный безумец. Или гениальный фанатик. Суть равнозначно.

Правда в этой версии есть один прокол. Нюанс. Вряд ли настоящий фанатик Системы стал бы забрасывать в сеть вирус: «…потому что это зло, это вирус» — есть у них такой вот весьма характерный рефренчик. Вряд ли. Либо мы снова возвращаемся к тому с чего начали, мы имеем дело с расчётливым, дьявольски хитроумным сукиным сыном играющим однажды придуманную им роль. Теперь вот — религиозного фанатика.

Общий подход одобряю, — записал товарищ полковник для капитана Никулина. — Продолжайте разработку.

Ну а теперь пришла и моя очередь, понял товарищ полковник. Посмотрим, что представляют из себя современные пламенные революционеры.

0001:0008

В 19:02 товарищ полковник связался с охраной и приказал привести к себе в кабинет Четвёртого из подозреваемых, Виктора Адольфовича Попляка, инженера на сотню рублей, и профессионального террориста.

За те часы, что провел Виктор Адольфович за прочными стенами Третьего Отделения, он заметно изменился. Прежний имидж порастерся, поблек. Теперь Четвёртый более походил на бомжа, с щетиной на щеках, в мятом и запачканном на локтях чем-то белым костюме, без галстука.

— Прошу вас, присаживайтесь, — гостеприимно предложил товарищ полковник.

Четвёртый сел. На самый краешек мягкого полукресла. Глядя в пол.

— Вы курите?

— Нет — лаконичный ответ, сухой голос.

— Что ж, — сказал товарищ полковник. — Тогда перейдем сразу к делу. Я не стану играть с вами в игры типа «Угадай мотивчик», мне это не нужно. Я и так знаю о вас предостаточно. Я знаю, что вы не Прозоров Александр Дмитриевич, системный реставратор и почетный член Клуба имени Веселова, как то записано в вашей регистрационной карте, ваше полное и настоящее имя Попляк Виктор Адольфович, и вас уже девять лет разыскивает Интерпол за соучастие в теракте Латышских стрелков семнадцатого года. Этим соучастием, впрочем, не исчерпывается весь ваш богатый «послужной» список. Известно, например, что вы в свое время сотрудничали с боевой реваншистской организацией «Пятый легион» и выступали консультантом террористической группы «Медведь»…

— Это ложь, — спокойно сказал Четвёртый. — Я никогда не консультировал Механика.

Так. Что называется — идёт на контакт. Не идёт — бежит. Кто у нас Механик? Механик у нас — тот самый печально известный руководитель группы «Медведь», захватившей в двадцатом году Сосновоборскую АЭС и выдвинувшей ряд совершенно невыполнимых политических требований. Спецназ ЭКАР выкуривал их, помнится, целые сутки.

Лёгкость, с которой Четвёртый позволил себя расколоть, вдохновила товарища полковника. Однако и заставила насторожиться. С чего бы, спрашивается, вдруг Четвёртому вот так запросто колоться. Если только он не Фантомас и не собирается одним признанием покрыть всё остальное…

— Может быть, тогда вы скажете, кто консультировал Механика на самом деле? — не моргнув глазом, продолжил допрос товарищ полковник.

— Механика консультировал Ослепительный Чиж.

Предельно конкретный вопрос — предельно конкретный ответ. И что называется, правильный ответ. Механика действительно консультировал Ослепительный Чиж. И не только консультировал, но принимал активное участие в историческом захвате. Там его и убили, в помещении для персонала АЭС низшего звена, в женской душевой.

— Хорошо, — сказал товарищ полковник. — Меня радует, что вы, Виктор Адольфович, согласны сотрудничать с нами. Это во многом облегчит вашу участь.

— Я знаю.

— Тем не менее, ваша откровенность, — продолжил товарищ полковник, заставляет задуматься, а не вызвана ли она простым и вполне объяснимым желанием признаться в совершении мелкого преступления, чтобы уйти от ответственности за более крупное.

Четвёртый не вздрогнул и глаз не поднял, вообще никак внешне не проявил своего отношения к предположению полковника.

— Вы считаете акцию «Латышских стрелков» мелким преступлением, спросил он спокойно.

Да уж, подумал товарищ полковник, «мелкое преступление» — это я загнул.

Объективно «Латышские стрелки» не принадлежали к числу тех террористических группировок, деяния которых до сих вспоминаются с содроганием. То ли дело — Армия Ольстера, Организация Освобождения Палестины, группировка Шамиля Басаева, боевики Механика, наконец. Однако и «стрелки», действуя не вполне хрестоматийно, сумели на некоторое время поразить воображение мировой общественности. В отличие от вышеперечисленных групп «стрелки» совершили всего одну акцию, захватили рижский Координационный Общесетевой Центр (первый такого рода Центр, появившийся на территории канувшего в Лету Советского Союза) и объявили себя Народным Правительством Социалистической Республики Латвия. Самое интересное, что «стрелкам» удалось продержаться почти две недели, при этом они так здорово расстроили налаженную уже систему новейшей (и как её теперь называют, «универсальной») связи, что спецам понадобились годы на нейтрализацию последствий.

Да, мелким преступлением акцию «Латышских стрелков» никак не назовешь.

— Согласен, — признал товарищ полковник. — В семнадцатом году вы совершили преступление, на которое не распространяется закон о сроке давности и которое карается самым суровым приговором из всех возможных. Но, если вы это понимаете, тогда почему вы даете показания. Более выгодным для вас было бы, что называется, уйти в отказ.

— Радужку не подделаешь, — сказал Попляк медленно. — К тому же я являюсь носителем информации, в обмен на которую рассчитываю получить жизнь.

— Что же это за информация, — со скепсисом осведомился товарищ полковник.

— Я знаю, кто в нашей группе называет себя Фантомасом.

Та-ак…

Четвёртый не просто «проклюнулся» — Четвёртый «проклюнулся с треском».

Что это значит, — лихорадочно соображал товарищ полковник. Версия первая, Фантомас — это и есть Четвёртый, он пытается запутать следствие, подставив вместо себя другого. Версия вторая, Четвёртый действительно все эти годы не терял времени зря. Зарылся — глубже не бывает, познакомился с нужными людьми, информации поднакопил, как он меня с Чижом… И теперь этой самой информацией собирается торговать. Потому что ничего другого ему не остаётся. Второе больше похоже на правду. Вряд ли настоящий Фантомас стал бы так глупить, ведь ясно, любое имя ты мне сейчас назови, и от пятерки подозреваемых останутся только двое, тот, кого назвал, и ты сам.

— Вы хорошо информированы, — сказал полковник осторожно. — Знаете о Механике и Чиже, теперь вот — Фантомас. Не стану скрывать, в деле о группе «Сетевые вампиры» нас прежде всего интересует именно Фантомас. Мы готовы купить эту информацию, однако прежде я хотел бы знать историю её происхождения.

Попляк качнул головой.

— Технокрыс — нелегалов не так много, как принято считать. А действительно талантливых среди них — ещё меньше. Информация о таких нелегалах крайне скудна, но если знаешь, что искать, то раньше или позже найдешь. Я имел допуск к наиболее секретным разработкам нашей группы, я узнал почерк Фантомаса, потом я вычислил его.

— Верю, — признался товарищ полковник. — Работая бок о бок с программером и зная хотя бы и в общих чертах его продукцию, можно… да, можно его вычислить. Верю. Мы покупаем. Ваши условия, Виктор Адольфович.

— Статья двести пятьдесят восемь, пункт «в» (Без передачи дела Международному трибуналу).

— Форма.

— Статья сто двадцать четыре, пункт «с».

— Архив Третьего Отделения в качестве регистратора вас устроит.

— Вполне. Только скажите мне номер книги и листа.

Товарищ полковник положил руку на панель управления терминала, вызвал архив. Там хранилась информация, подлежащая уничтожению только в случае мировой войны. Товарищ полковник отыскал рабочую книгу, куда заносились протоколы секретных соглашений, открыл новый рабочий лист и быстро заполнил его по всем правилам, засвидетельствовав тем самым готовность Третьего Отделения помочь Попляку Виктору Адольфовичу избежать Международного Трибунала, буде переданные им сведения окажутся полезными в деле по расшифровке Фантомаса.

— Теперь имя, — товарищ полковник повернулся к Четвёртому.

— Его настоящего имени я не знаю, — предупредил тот. — Но в ваших списках он должен фигурировать под псевдонимом Вечерний Штопор.

Первый, «Юный гений», чёрт его побери.

— Это всё, что вы можете нам сообщить.

— Всё.

— Мы проверим эту информацию.

— Проверяйте.

— Что ж, тогда не смею вас больше задерживать, — товарищ полковник вызвал охрану. — Уведите подследственного.

Попляк встал и, тяжело шаркая, отправился в камеру.

Как только за ним и охранниками закрылась дверь, товарищ полковник связался по личному каналу с капитаном Скворешниковым и, ничего последнему не объясняя, распорядился прервать допрос и посадить Первого на решение типовых тестовых задач по школьному курсу программирования.

— Пусть порезвится мальчик, — обронил в заключение товарищ полковник. — «Вода вливается, вода выливается»…

Как и следовало ожидать, возмущению товарища капитана не было предела.

— Я же с ним работаю, товарищ полковник. Он у меня скоро будет как шелковый.

— Не понял, — товарищ полковник сдвинул брови.

— Слушаюсь, товарищ полковник, — мгновенно спохватился Скворешников. Разрешите выполнять.

— И вот что, — полковник помедлил, размышляя, стоит ли давать Скворешникову повод для надежды и естественных выводов, решил — пусть его, — когда ответов накопится с две сотни, сбрось их вместе с алгоритмами экспертам. На сравнительный анализ.

— Слушаюсь.

Скворешников отключился.

Итак, реальный шанс раскрыть Фантомаса у нас есть, подвел итог товарищ полковник. Первая стадия, а уже имеем несколько существенных зацепок. Четвёртый, видимо, в минусе. В большом плюсе — Первый. Пятый — на прежнем уровне. Второй и, по — видимому, Третий — в минусе. При таком раскладе мы успеваем. Ещё как успеваем.

Одно лишь товарищу полковнику активно не нравилось, за всё время собеседования, столь значительно поменявшего «вес» подследственных, Четвёртый ни разу не поднял глаз. Так и просидел, уперев взгляд в пол.

0001:0009

Когда часы в стиле «ретро» с курантами и мощным маятником, существующие, впрочем, не на стене, а в рекреационной среде Третьего Отделения, пробили полночь, товарищ полковник решил сварить себе кофе. По статусу ему для таких дел полагался секретарь, однако на этого последнего («бедный Шурик») свалилась вся рутинная работа по сортировке и анализу поступающих на Пятерку данных, и товарищ полковник не счел нужным отвлекать парня от этого весьма важного дела. Да и самому надо бы расслабиться, урвать наконец минутку отдыха.

Товарищ полковник встал из-за стола, расстегнул воротник, ослабил галстук. И прошёл в «кухоньку», небольших размеров подсобное помещение, где находились весьма нужные кабинетному работнику предметы: электрическая двухконфорочная плита, впечатляющий набор кухонных принадлежностей, холодильник, набитый продуктами и напитками. Товарищ полковник отыскал небольших размеров кофеварку, вставил многоразовый фильтр, вскрыл пачку с молотым кофе, приготовился высыпать три — четыре ложки темно — коричневого порошка в воронку кофеварки. В этот момент шептун ласково, но настойчиво забубнил, «Срочный вызов. Срочный вызов». Товарищ полковник чертыхнулся и, ухватив вместо кофе банку лимонной газировки, отправился назад, к терминалу.

На связи был капитан Мокравцов. Вид он имел какой-то странный, необычный, редкая шевелюра Мокравцова, обычно аккуратно прилизанная, была взлохмачена, словно последние полчаса он, что называется, дёргал себя за младые кудри и посыпал голову пеплом; глаза у товарища капитана бегали, избегая прямого взгляда, как будто в поиске некоего утерянного предмета.

— Что случилось, Борис? — встревожено спросил товарищ полковник.

— Я бы не хотел обсуждать это по общей линии связи, — сказал Мокравцов, продолжая прятать глаза. — Наши беседы фиксируются…

— Это общепринятый порядок, — напомнил товарищ полковник мягко. — Но если ты боишься посторонней «подслушки», приходи ко мне, включим «фонь»…

— Нет, — отрывисто, почти испуганно (так показалось полковнику) выкрикнул Мокравцов, потом замолчал и тыльной стороной ладони вытер губы и жест нервный, и рука заметно дрожит.

— Третий назвал пароль, — вкрадчиво предположил товарищ полковник.

— Если бы… — на высоком чистом лбе капитана товарищ полковник разглядел крупные и блестящие в свете ламп капли пота. — Если бы Третий назвал пароль…

— Что же тогда случилось, — для товарища полковника сейчас не было ничего важнее, чем расколоть Фантомаса, любое другое дело казалось несущественным, или по крайней мере, не столь существенным, чтобы отрывать вышестоящее начальство от процесса приготовления кофе. — И так ли это важно.

— Это важно.

— Хорошо, — сказал товарищ полковник раздумчиво. — Что ты предлагаешь?

— Мы должны встретиться на нейтральной территории.

— Что ты подразумеваешь под «нейтральной территорией».

Мокравцов замолчал.

— Парк, — ответил он после минутной паузы. — Я предлагаю встретиться в парке, в пункте А.

— Ясно, — сказал товарищ полковник. — Когда?

— Через двадцать три минуты, — поставил точку в диалоге капитан Мокравцов.

Дополнительных пояснений не требовалось, под «парком» в группе товарища полковника подразумевался только один парк города Москвы, знаменитый парк имени Горького, и никакой другой.

Товарищ полковник был заинтригован. Мягко говоря.

Однако спускаясь уже на лифте в подземный гараж здания на Малой Бронной, он подумал, что если товарищ капитан Где-то ошибся, и вызвал его в парк по недоразумению или недостаточно обоснованной прихоти, то не работать товарищу капитану, больше в группе ни минуты. Сразу уволю, решил товарищ полковник, усаживаясь в автокар. Извини, Боря, конечно, но паникёры и фантазёры мне не нужны. И без того проблем, что называется, выше крыши…

В 00:34 он вылез из автокара на пустой и замусоренной автостоянке перед высокой оградой парка. В ограде здесь зияла брешь, торчали изогнутые под необычными углами, покрытые окалиной и изгрызенные ржой металлические прутья. Непрошеное воспоминание на секунду остановило полковника, он увидел, безумно яркий день, пыльный асфальт, перевернутый, с выбитыми стеклами, БМВ государственной автоинспекции, вялую зелень за оградой парка, за ней — разноцветные палатки, людей в нелепых нарядах, скроенных из зелёных лоскутков, и выползающие со стороны Садового кольца танки. Восемнадцатый год, Правительство Национального Возрождения против Партии Зелёных, последний оплот оппозиции, «кровавая Пятница»…

Хорошо, что я был тогда простым безответственным капитаном милиции, подумал товарищ полковник. Хотя бы крови «зелёных» на моих руках нет. Он отогнал видение и шагнул прямо в брешь.

…Новейшая история парка — после «кровавой Пятницы» — весьма примечательна. Ну в самом деле, попробуйте логически объяснить, почему ПКиО имени Горького, центр Москвы и так далее, вот уже восемь лет остается таким же разрушенным и запущенным, как и в первые месяцы после «кровавой Пятницы». У «возрожденцев», понятно, руки не дошли, других проблем хватало. Интервенты от ЭКАР — та же история, радиацией не воняет и славно. Но обновленная Федерация отмерила уже пятый год и третьего Председателя, дела наладились, кредиты отыграли, экономику подняли, армию восстановили, политику Социальной Стабилизации успешно внедряем, а парк Горького как был с восемнадцатого заброшенным малопосещаемым местом, отданным на откуп живой природе, так им и остался. Словно памятник тем, кто природу отстаивал. И ни у кого (даже у самого развязного нувориша) не поднимается рука памятник этот снести…

Говорят, в конце весны — в начале лета здесь, в тенистом сумраке под деревьями, расцветают огромные, совершенно невообразимые ландыши, а в густых зарослях плачут кукушки.

Впрочем, для товарища полковника и его сослуживцев парк имел особое и ни в коей мере не связанное с историей значение, парк являлся единственным местом в самом сердце Москвы, не пронизанным сплошь невидимыми нитями техно — и инфосферы. Здесь сотрудниками Комитета обсуждались вопросы сугубо личного характера, из тех, которые язык не повернется упомянуть даже под прикрытием «фоня». Здесь проводились аукционы (нелегальная перекупка агентуры и спецоборудования) и дуэли (выяснение личных отношений между коллегами по работе), здесь можно было передать взятку и получить по морде, здесь открывался доступ к самым секретным архивам и простор для самых недостоверных слухов. Конечно, и в парке не было стопроцентной гарантии, что вас не подслушивают из ближайшего дупла, используя, к примеру, направленный микрофон с параболическим отражателем. Однако если ваше дело действительно относится к числу очень щекотливых, то голосовыми связками пользоваться вовсе не обязательно, а бумага, как известно, всё стерпит.

Товарищ полковник, подсвечивая себе фонариком, шёл по узкой извилистой тропинке между деревьями. Для встречи с Мокравцовым, он направлялся к «пункту А», этот код в группе товарища полковника означал площадку перед правой опорой «чертова колеса», единственного уцелевшего элемента этой некогда чрезвычайно популярной конструкции.

Когда до пункта А оставалось метров сто, шептун вдруг взвыл, заверещал пронзительно, «Опасность, Опас-с-сность, Опас-с-сность», и сдох.

Товарищ полковник остановился.

Та-ак…

Шептун был закачан товарищу полковнику три года назад, и до сих пор нареканий по поводу этого хитроумного биокристаллического устройства, должного по замыслу его создателей облегчать жизнь компетентных лиц, у товарища полковника не возникало. Кто-то (в основном крикуны — псевдоинтеллектуалы от развитой демократии) полагал шептуны первым признаком надвигающейся на страну диктатуры, чуть ли не прямым олицетворением Большого Брата. Однако товарищ полковник не имел предрассудков и работать с шептуном ему нравилось, что называется, умная и полезная машина. Он привык к шептуну, как привыкают к очкам или любому другому протезу. И вот теперь шептун сдох.

Та-ак…

Отключение шептуна могло произойти только в одном случае. Если где-то поблизости работала давилка. И это было серьезно. Очень серьезно.

Давилку, или, по-научному, микроволновый подавитель, товарищ полковник видел только один раз в жизни — в разобранном состоянии, на стеллаже в криминальном музее Комитета. Устройство это было придумано народным умельцем из Орска и предназначалось именно и только для подавления шептунов. Перед тем, как умельца загребло Первое Отделение, он успел сделать четырнадцать приборов и восемь из них — продать. По тысяче баксов за штуку. А нынче давилке цена — не меньше пол-лимона новыми. Поскольку раритет и применён может быть лишь в исключительном случае.

Товарищ полковник поймал себя на том, что правая рука его сама собой медленно, но верно потянулась под левую мышку, где много лет висела кобура, сначала — с пороховым «Макаровым», затем — с пневматическим «станком», настроенным согласно Уставу на четвертый калибр. Но теперь пистолета под мышкой не оказалось, да и с чего бы вдруг полковнику, руководителю следственной группы, чиновнику Третьего Отделения, уважаемому и всё такое прочее человеку таскать с собой ствол под пиджаком, словно рядовому «стабовцу». Не пристало, не к лицу…

И что теперь будешь делать? Бежать сломя голову назад через парк? Вызывать по мобильной связи подмогу? Или, наоборот, переть напролом, рассчитывая только на собственные руки и ноги. Ведь и мы, что называется, не на швейной машинке шиты. И мы когда-то зачёты по дум — боксингу сдавали… Ну а если там ловушка, подготовленная западня, а Борька послужил приманкой. Тогда не выбраться. Будь ты хоть трижды весь обвешан «станками», как новогодняя ёлка игрушками.

Впрочем, долго в таком духе товарищу полковнику размышлять не пришлось. Знакомый голос позвал вдруг из темноты.

— Товарищ полковник, не беспокойтесь. Это мой подавитель.

Та-ак… И ещё один новый штрих к вроде бы давно знакомому портрету.

— Это ты, Борис?

Глупый вопрос. От растерянности — поворот слишком крут.

— Да, это я, товарищ полковник.

В темноте впереди мигнул белым светом и снова погас фонарь.

— Где ты его взял? — спросил товарищ полковник, подходя к Мокравцову вплотную.

— Теперь это уже не важно…

Товарищ полковник подумал, что это, конечно, не ответ, что мальчишка зарывается… хотя, почему мальчишка? Вот у него есть давилка, а у меня давилки нет. Кто из нас мальчишка. Да-а… удивил ты меня, Борис, удивил по-настоящему.

— Хорошо, — сказал товарищ полковник. — Не важно — значит, не важно. Тогда расскажи мне, что на текущий момент является важным. из-за чего весь этот сыр — бор.

— Я задействовал подавитель, — сказал из темноты капитан, — для того, чтобы быть полностью уверенным… на сто процентов… что до неё информация не дойдет… никогда… ни при каких обстоятельствах…

— Что с тобой, Борис? Ты как-то невнятен. Ты здоров?

Молчание. Тяжёлый вздох.

— Я ждал почему-то такого вопроса. И я здоров. Я здоров…

— Ну тогда говори! Не тяни, блядь, резину.

Мокравцова, видимо, проняло. Он начал рассказывать, сдержанно и деловито, как и полагается сотруднику Третьего Отделения Стаба, в звании капитана. Проходили минуты, тихая речь текла сама собой, и скоро товарищ полковник почувствовал настоящее облегчение. Вот черт. А я-то уже думал… Странная интригующая история перерастала в фарс. И какими темпами.

Мокравцов рассказывал о своем подследственном, о Третьем. Практически с самого начала им удалось наладить вполне приемлемый контакт, обнаружились пересечения интересов, общие взгляды, Третий не показался капитану Мокравцову субъектом с мрачным криминальным прошлым, скорее наоборот, классический образчик парня, случайно втянутого в круговорот теневого бизнеса, но осознающего и раскаивающегося. Не мог Третий быть Фантомасом, точно — не мог, и все тут.

Мокравцов, естественно, испытал от этого своего вывода некоторое разочарование, но, даже понимая общую бесперспективность Третьего, продолжил разработку, поскольку ещё в училище крепко усвоил правило, подбирай всё, что плохо лежит. Он и подобрал.

Лучше бы он этого не делал.

Слово за слово, они с Третьим бодро и весело поддерживали и крепили взаимный контакт, и скоро капитан Мокравцов почувствовал, что Третий располагает некой информацией, которая не даёт ему покоя и которой он очень хочет поделиться, но по неясной причине не решается этого сделать.

— У тебя есть проблемы, Георгий? — без обиняков спросил Мокравцов у Третьего. — Изложи, не стесняйся. Помогу, чем смогу.

Третий воровато оглянулся и шёпотом уточнил.

— А скажите, товарищ капитан, наш разговор каким-то образом фиксируется?

— Да, — не стал лукавить Мокравцов. — Это общепринятый порядок. Однако я обладаю полномочиями отключать регистратор в особых случаях. Ты настаиваешь на том, что этот случай особый?

— Куда зашит регистратор? Или это секрет?

— Нет, это не секрет. Копия ложится в архив Отдела, ещё одна — в мой личный архив, и одна — шефу. Отчитываться-то надо.

— Тогда нельзя… — произнес Третий загадочную фразу. — Тогда лучше отключить.

И только когда товарищ капитан отключил регистратор. Третий начал говорить. Всё так же воровато оглядываясь и перейдя на почти совсем неразборчивый шёпот.

Начал он с длинной преамбулы. Дескать, вы — специальная служба, силовая структура, вы наверняка знаете то, о чём я хочу вам сообщить, и у вас наверняка есть методы, разработана программа по борьбе и дальше в таком же духе. Я понимаю, что это дело секретное, государственная тайна, но я прошу вас мне помочь, потому что очень уж она меня достала…

— Кто она? — иронично осведомился Мокравцов, полагая, что речь идет о первой и неразделённой Любови.

Третий оглянулся и одними губами произнес.

«ПИРАМИДА».

Когда в ночном заброшенном парке впервые прозвучало это слово, товарищ полковник чуть не выматерился. От облегчения, в первую очередь. И от неожиданности — во вторую. Чего — чего, но появления «Пирамиды» товарищ полковник предсказать не мог. Однако, помня подробности того давнего дела, легко и непринужденно мог предсказать, как воспринял информацию о «Пирамиде» от одного из её элементов ничего о существовании «Пирамиды» не подозревающий капитан Борис Мокравцов.

Воспринял он её адекватно. Поначалу — скептически и со смешками, затем — агрессивно. Потом Третий, удивленный тем, что столь высокопоставленный сотрудник спецслужбы пребывает в неведении, представил ему наглядные доказательства, просто попросил выйти во внешнюю сеть и связаться по определённому ключу с парой «злачных местечек». Потом Мокравцов увидел интерфейс «Пирамиды», а потом он попался на крючок.

Не мог он не попасться на крючок. По определению. Потому что «Пирамиду» писали умные и очень предусмотрительные люди. Потому что проект этот возглавлял Высокий Гена. Потому что консультировали создателей «Пирамиды» спецы высочайшего класса, психологи, социологи, футурологи, хакеры и фольклористы. Потому что «Пирамида» по сути своей была крючком. Очень соблазнительным и очень страшным.

И вот теперь товарищ полковник не знал, как, какими словами объяснить непосвященному (по статусу не полагалось) капитану, что всё это придумано не злобным искусственным интеллектом, зародившимся спонтанно в огромной всепланетной информационной сети, а засекреченной группой его же коллег с целью собирать и умело использовать ко всеобщей выгоде таких вот небесталанных, но отбившихся от мудрых государственных рук мальчишек, к числу которых принадлежит Третий. Бедный товарищ капитан!

Принципиальная идея «Пирамиды» появилась давно. И по другому поводу. Кем — то из футурологов прошлого столетия была в виде хохмы предложена следующая модель, почему бы в ходе процесса всеобщей автоматизации и информатизации не использовать буйную энергию детей младенческого возраста и не направить её в социально полезное русло с помощью особым образом сконструированной детской комнаты, Как предполагал футуролог, дети будут ползать по этой комнате, задевать и дергать за всевозможные рычаги и таким образом вносить свой вклад в энергетику любимой Родины. Модель показалась публике достаточно смешной и в дальнейшем неоднократно эксплуатировалась сатириками и писателями всех мастей.

Однако Высокий Гена отнёсся к предложенной модели серьезно. Он предложил создать в сети общего доступа некую информационную конструкцию, имитирующую искусственный интеллект. Назначение у этой конструкции было точно такое же, как и у её «юмористического» прототипа, задействовать при решении реальных задач невостребованный до того ресурс сил молодых талантливых программеров, стремящихся в каждой бочке стать затычкой.

В условиях строжайшей секретности были разработаны легенда и более — менее приличный интерфейс, зарезервированы спецадреса, запущены слухи и сделаны намеки в официальной печати. Машина, пыхтя и лязгая, пришла в движение.

За четыре года своего существования «Пирамида» объединила в виртуальную сеть до тысячи программистов самого разного уровня. Практически все они принадлежали к так называемой «погрангруппе». Не следует, впрочем, думать, что этим термином в «Стабе» обозначалась группа бойцов пограничной охраны. На самом дела так именовали категорию в общем — то лояльных граждан, из малой корысти или чистого выпендрежа способных пойти на преступление. Легенда «Пирамиды» была способна удовлетворить их скромные потребности на этом фронте. В самом деле — причастность к тайне, полная иллюзия власти над миром и людьми, безнаказанность — что ещё нужно?

И совершенно неожиданным образом «Пирамида» в этот раз сработала против своего создателя, против «Стаба».

Раскрывать капитану секрет «Пирамиды» товарищ полковник не имел права. Подобное относилось уже к категории должностных преступлений, а товарищ полковник не собирался становиться преступником даже под прикрытием давилки. И что теперь говорить? Как себя вести?

Товарищ полковник очень хорошо понимал, как чувствует себя Мокравцов. И что он себе навоображал, когда убедился в правдивости слов Третьего (одна от этого инцидента польза — Третий исключается из списка подозреваемых, потому как совсем не того полета рыбка), какие мрачные перспективы себе представил, Deus ex machine, злобный кибернетический диктатор, тайно управляющий жизнью миллионов людей, «мы должны освободиться от ярма» и так далее. Бедный капитан!

Его нужно осадить, решил товарищ полковник. Осадить круто. Иначе наворотит дел, Вон уже и подавитель отыскал. Видимо, из опасения, что «Пирамида» нас через шептунов подслушать может. Решительный малый. Да, его нужно осадить. Но и не в ущерб режиму секретности.

— Так, — сказал товарищ полковник, — Слушай меня внимательно, Борис, и запоминай, Переспросить или уточнить что — либо у тебя возможности не будет, — товарищ полковник сделал паузу, чтобы Мокравцов успел переварить услышанное, затем продолжил,

— Твой мальчишка, Волос, был в одном прав, «Стаб» знает о существовании «Пирамиды» и принимает все необходимые меры для устранения этой угрозы. То, что об этом не знаешь ты, не значит ровным счетом ничего, тебе и не положено знать. Мальчишку мы, конечно, возьмем в оборот, по возвращении я немедленно выведу его из разработки. Тебе же я приказываю прекратить всякую деятельность в этом направлении, забыть о Волосе, забыть о нашем с тобой разговоре, сдать прибор и отправляться домой — спать.

Товарищ полковник не ждал какого-то конкретного ответа, но ответ последовал.

— «Стабу» не справиться, — сказал Мокравцов,

Товарищ полковник очень пожалел, что не видит за темнотой глаз капитана или хотя бы выражения его лица — лишь бледное пятно.

— Ты меня удивляешь, Борис, — произнес он осторожно, — Откуда эти пораженческие настроения, «Стаб», конечно, не всемогущ, но в данном случае ситуация находится под контролем.

— Это вам только так кажется… «Пирамида» давно контролирует и «Стаб», и правительство.

Вот это номер. На серьезные оргвыводы ты, Боря, напрашиваешься. На списание в запас. А будет очень жаль потерять тебя, толковый ведь работник.

— Ты с ума сошёл, Борис. С чего ты это вообразил.

— Да вы сами посмотрите, товарищ полковник. Политика Социальной Стабилизации — это же её рук дело. Она и нами вертит, и Председателем вертит…

Ну конечно, Это же часть легенды, Тайная власть и всё такое. Как же ему объяснить?

— Ты дурак, если так считаешь, — заявил товарищ полковник безапелляционно, — У тебя нет информации, а ты уже делаешь далеко идущие выводы.

— Тогда дайте мне информацию, — попросил Мокравцов, как показалось товарищу полковнику, с тихой надеждой.

— Ага, и ключ, что называется, от квартиры. Не дорос ещё, не твой уровень компетенции, понял? Поучаствовать в благородной борьбе захотелось, да? Так вот, будь доволен — ты в ней участвуешь. Большего тебе знать не положено…

— Но…

— Никаких «но». Забудь обо всем. Тебе же будет лучше. И спокойнее…

Тут им пришлось прервать столь насыщенный эмоциями диалог, поскольку в парке появились посторонние, в темноте замелькали лучи фонарей, затрещали ветки, кто-то громко на весь парк чертыхнулся, кто-то отозвался весёлым смехом.

Туристы, с омерзением подумал товарищ полковник.

— Уходим, — шепнул он капитану.

И вдруг разом стало светло. С шипением взлетели и повисли высоко над головой армейские «парашютки». В мертвенно — бледном их свете опора «чертова» колеса, густая трава вокруг площадки и деревья показались на мгновение элементами некоей грандиозной декорации в постановке на тему Апокалипсиса. Товарищ полковник невольно сморгнул, а когда глаза привыкли наконец к свету, то увидел большую компанию молодых людей, одетых по сегодняшним временам весьма необычно. Фраки и манишки, высокие цилиндры и лайковые перчатки, солитеры и стейнкерки, белоснежные манжеты и черные трости костюмированный бал в стиле ретро. Это же ретрограды, понял товарищ полковник и несколько расслабился.

«Ретроградами» называли неформальное молодежное объединение, отличавшееся от всех остальных неформальных объединений фанатичной приверженностью его членов целому комплексу забытых или почти забытых ныне традиций. Само по себе существование «ретроградов» едва ли кому — нибудь могло помешать, однако эти ребята втемяшили себе в голову, что во всех бедах современной цивилизации виноваты машины, а посему разрушение машин и неизбежное после этого возвращение к «истокам» есть абсолютное и неоспоримое благо. Такой вот вариант неолуддитов. Как организация серьезной опасности ретрограды не представляли. Третье Отделение «Стаба» давно поставило их под контроль и по мере надобности использовало. Товарищ полковник не углядел особой проблемы и сейчас.

— Уходим, капитан, — повторил он приказ Мокравцову и, не оглядываясь более, двинулся прямо на компанию.

Но компания вопреки ожиданиям не расступилась.

— Ну — ка, пацаны, — сказал товарищ полковник сурово, — очистите проход.

Это было ошибкой. В толпе кто-то хихикнул, и тут же нагловатый голос с ленцой поинтересовался,

— В каком полку служили, офицер.

— Не твоего ума дела, дружок, — почти не раздумывая, ответил товарищ полковник, произнося это, он скосил глаза, убедился, что Мокравцов здесь, слева — стоит, насупившись, и чтобы совсем проняло, добавил. — Отвалите, пацаны, мне не до вас.

— Господа, — сказал все тот же нагловатый голос, — он мне грубит.

Какой штамп, какое старье. Отвращение товарища полковника к происходящему усилилось. Впрочем, они же — ретрограды, прах предков им сладок и приятен — стоит ли удивляться.

Он всмотрелся в лица — тоже словно не от мира сего, украшенные пышными усами, бакенбардами — клееные, наверное, где им такое великолепие вырастить, — и почти мгновенно определил отпускавшего реплики главаря высокого и необычайно худого человека с бледным узким лицом в смокинге и с непонятным значком на груди. Главарь стоял, опершись на трость и чуть раскачиваясь вперед — назад, с носков на каблуки, с каблуков на носки. Этому — в ухо, подумал товарищ полковник, остальные — разбегутся.

— Он не грубит, сударь, — отозвался кто-то справа, — у него просто такой способ излагать просьбы.

— Незнание хороших манер не оправдывает человека, — глубокомысленно изрёк высокий главарь.

— Но что же делать, сударь, если он всё-таки их не знает, — вопросил второй голос, более пронзительный, совсем мальчишеский.

— Его следует поучить хорошим манерам, сударь, — ответил главарь и поднял трость.

Вряд ли он хотел прямо сейчас совершить нападение, скорее — собирался как-то жестикулярно завершить свой небольшой спич, однако товарищ полковник предпочел истолковать это действие как нападение (по-настоящему хотелось ему спустить пар, освободиться от накопившегося за последние часы напряжения) и бросился на главаря.

Все смешалось,

Удар тростью справа. Уход. И ответный точечный удар в солнечное сплетение… Удар каблуком слева. Уход. И ответ — ребром ладони по загривку… Отсвет на лезвии ножа — по фронту снизу вверх. Наклон, перехват, треск ломаемой кости, короткий вопль…

Через две с половиной минуты всё закончилось.

Товарищ полковник обнаружил, что стоит, тяжело дыша, на хорошо вытоптанной проплешине в дикой траве бывшего парка, вокруг слабо шевелятся, стонут и отхаркиваются ретрограды, а рядом сидит капитан Мокравцов, и лицо его низко опущено.

— Борис, ты ранен, — встревожился товарищ полковник.

Мокравцов медленно поднялся, покачал головой.

— Нет, не ранен.

Тогда товарищ полковник обратил внимание на самого себя. Пропорот пиджак на груди, но раны нет — не дотянулся, разбиты в кровь костяшки и сильно болит кисть — запустил совсем дум — боксинг, в кресле засиделся, вот тебе и результат, ну ничего, развяжусь с этим делом — пройду пару раз с кастетом по «Кругу смерти».

— Отключи свой агрегат, — с некоторым раздражением приказал товарищ полковник Мокравцову, — Неотложку надо вызвать. Видишь, люди мучаются. Ну что с тобой, в самом деле.

— Я ведь не думал раньше, — сказал вдруг Мокравцов плачущим голосом, что это может быть так серьезно. Вот мы их избили, а может они и правы. Может нам всем нужно — как они…

— Молчать, — рявкнул на капитана товарищ полковник, — Мямля! Ещё раз такое услышу, из Третьего вылетишь быстрее пули. Понял?

Пауза.

— Так точно, — отозвался наконец капитан.

А потом пошёл дождь.

0001:000A

В то время, когда товарищ полковник и капитан Мокравцов бродили по парку имени Горького, обсуждали тайну «Пирамиды» и отбивались от ретроградов, капитан Никулин, действуя в свойственной азартной молодости манере, пошёл на прямое нарушение всех и всяческих инструкций. Полагая, что победителя не судят и пребывая в уверенности, что именно его подопечный является пресловутым Фантомасом, капитан Никулин рискнул применить к этому последнему допрос третьей степени по шкале МВ. Нет, ни бить, ни ломать кости, ни примерять на ногу «испанский сапог», ни наматывать электропроводку на гениталии Пятого он не собирался. На десятом часу допроса в ритме «нон — стоп» он последний раз спросил Пятого прямо: «Ну что, не будем колоться?» и, получив не отказ даже, а очередную порцию брезгливого недоумения в духе: «Мне нечего сказать по этому поводу», вызвал машину с оперативниками подчинённого звена. По приказу капитана Пятого заковали в самозатягивающиеся наручники, посадили в герметично закупоренную машину и без разговоров повезли на Ваганьковское кладбище.

Место действия выглядело так,

Глухая вязкая темень, рассеченная надвое белым лучом прожектора, Мрачные ряды памятников и надгробий — слева. Чья — то родовая усыпальница справа, По центру — свежевырытая могила. И рядом — простой деревянный гроб со сдвинутой на сторону крышкой,

Пятого вывели из автокара, поставили лицом к могиле,

— Видишь, — спросил капитан Пятого, со смертной скукой в голосе. — Это приготовлено специально для тебя, Будешь покоиться среди классиков и современников. Направо — Высоцкий, налево — Хрущев, генерал Ершов, опять же — чем плоха компания.

Пятый молчал.

— Самое смешное, — продолжал Никулин, — что как раз здесь тебя никто искать не будет. Где угодно будут искать, а здесь — нет. Никому и в голову не придет, что можно зарыть невинно убиенного на самом знаменитом и самом посещаемом кладбище в стране. Мы в Третьем Отделении давно этот принцип просекли и успешно применяем. И ты тоже пойдешь в зачёт. Если будешь упорствовать…

Никулин сделал паузу, давая подследственному возможность осмыслить сказанное. Пятый молчал,

— Ну, — позвал капитан, — Будем говорить, или будем дурочку валять.

Пятый молчал.

— Земля тебе пухом, — сказал капитан Никулин и махнул рукой. Складывайте его, ребята.

Оперативники повалили Пятого в гроб и споро, словно всю жизнь только этим и занимались, приколотили крышку.

— Опускаем, товарищ капитан.

— Одну минуту, — Никулин наклонился к гробу, постучал пальцами по дереву в чёрной обивке и спросил громко. — Будешь говорить, падаль. У тебя ещё есть шанс.

Пятый молчал.

— Опускайте, товарищи.

Оперативники, вооружившись веревками, опустили гроб вниз, в могилу. Потом взялись за лопаты.

— Будет кричать, позовете меня, — сказал Никулин оперативникам и пошёл к автокару.

Забравшись в салон, он подключился к «Blues Online» и сварил себе кофе.

Стал накрапывать мелкий холодный дождь. Оперативники продолжали трудиться. Ударов комьев земли о крышку слышно уже не было, значит, пошёл второй слой.

Зарывать Пятого по полной программе особого смысла не было, поэтому Никулин допил кофе и, натянув дождевик, вернулся к могиле. Оперативники махали лопатами, но уже не столь воодушевлено, как поначалу.

— Кричал? — поинтересовался капитан Никулин для порядка.

— Нет, товарищ капитан. Молчит, тварь.

Никулин закусил губу. С подобной выдержкой он в своей практике сталкивался впервые.

— На сколько же ему воздуха хватит, — пробормотал он с некоторой растерянностью.

— Это от многого зависит, — отставив лопату, охотно отвечал старший оперативник, белобрысый и совершенно квадратный, — От физического состояния пациента, от психики, от внешних факторов.

— Каких «внешних факторов», — глупо спросил Никулин.

— Влажность воздуха, например, — пояснил оперативник, делая неопределенный жест.

— Ага, — капитан Никулин почувствовал себя дураком, — Но минут двадцать у него есть?

— Есть, — уверенно кивнул белобрысый оперативник.

— Тогда ждём двадцать минут, потом — выкапываем, — распорядился капитан, вновь обретая уверенность в собственных силах.

Но двадцать минут ждать не пришлось. Капитан едва успел проглотить вторую порцию кофе, когда белобрысый оперативник подбежал к автокару, распахнул дверцу и скороговоркой доложил.

— Пациент что-то поёт.

— Поёт, — изумился Никулин, — Вы что там, сбрендили.

— Сами послушайте, товарищ капитан, — обиделся оперативник.

Никулин вылез из автокара, подошел к могиле и послушал.

из-под мокрой груды земли и песка, наваленной сверху на гроб, действительно доносилось нечто похожее на пение — глухой такой, протяжный, местами модулируемый вой. У Никулина мороз продрал по коже, когда он это услышал.

— Выкапываем, — приказал он севшим моментально голосом, — Сейчас же.

Белобрысый и квадратный понимающе кивнул. Оперативники зашевелились и снова над могилой замелькали лопаты. Капитан Никулин стоял на краю и слушал.

С каждым взмахом лопаты песня — вой становилась громче, яснее. Через некоторое время можно было даже различить отдельные слова. Только вот язык, откуда эти слова были родом, оказался товарищу капитану незнаком.

— Что это он поет, — спросил на всякий случай Никулин у оперативников.

Те пожимали плечами.

Наконец гроб извлекли на поверхность, сняли крышку. Подследственный лежал неподвижно, вытянувшись во весь рост и сложив руки на груди классическая поза. И пел.

— Ойдо херу гуен херу кель аден аморт гурт дагор нурангаэль… — пел Пятый, и от этих его бессмысленных слов стало ещё страшнее.

Никулин слышал Где-то, что поклонниками Системы разработан собственный тайный язык, но не встречал до сих пор этому подтверждения. Атмосфера предельной иррациональности происходящего сгустилась до такой степени, что капитан не выдержал — подскочил к гробу, ухватил Пятого за плечи, и закричал.

— Заткись, падаль. Я же знаю, что ты придуриваешься. Заткнись.

Пятый замолчал. Голова его безвольно моталась.

«На терминале срочный вызов» — сообщил шептун. — «На терминале срочный вызов».

Капитан выпустил Пятого и направился назад, к автокару. Раздраженно ткнул пальцем в панель терминала. На маленьком экранчике появилось лицо полковника.

Не было печали. Что называется.

— Доброй ночи, Петр, — приветствовал капитана товарищ полковник. — Что с Пятым?

Никулин на секунду смешался. Вопрос был задан конкретный, в лоб, отвечать на него следовало в том же духе.

— Продолжаю разработку, — как можно более браво ответил капитан.

— Где.

Взгляд товарища полковника не предвещал ничего хорошего.

— На Кладбище, — без охоты признался капитан.

— Допрос третьей степени, — уточнил товарищ полковник.

— Да… допрос третьей степени.

— Кто тебе дал санкцию на проведение допроса третьей степени.

— Никто… я сам… я считаю, что если…

— Всё ясно, — сказал товарищ полковник, — Мне всё ясно. Служебное нарушение. Строгий выговор с занесением.

— Но…

— Никаких «но». Мессию мне здесь хочешь сделать? Святого, блядь, великомученика. Немедленно в машину его и в камеру… Нет, к психиатрам. Пусть проведут экспресс — анализ… Сам возвращайся в Третье. Я с тобой ещё поговорю.

Полковник отключился.

Капитан Пётр Никулин посидел ещё некоторое время в кресле, приходя в себя, потом сплюнул в приоткрытое окно, громко выматерился и завёл двигатель автокара.

Через полчаса он вернулся в стены родного Третьего Отделения, где получил от товарища полковника выволочку по полной программе за самоуправство, превышение полномочий и ломку дров. После чего был отправлен спать вслед за капитаном Мокравцовым.

0001:000B

К шести часам утра товарищ полковник окончательно уверился, что Фантомасом может быть только один человек, а именно — Первый из подозреваемых.

Дело в том, что как раз в это время товарищ полковник получил заключение экспертов, из которого следовало, что почерк Первого при решении им типовых задач практически совпадает с почерком Фантомаса. То есть утверждается, что если бы эти задачи решал Фантомас, то он решил бы их точно (или почти точно) таким же способом.

Товарищ полковник вызвал Скворешникова. И увидел следующую картину. Капитан Скворешников с печальным выражением на осунувшемся от бессонницы лице рассеянно листает какой-то толстый бумажный журнал. Напротив его, такой же осунувшийся, но прилежно решающий сыплющиеся градом задачи, сидит за клавиром Первый из подозреваемых. От усердия Первый (Фантомас), даже высунул кончик языка, панковский его гребень опал, сбился в беспорядочный и безобразный колтун на голове.

При виде товарища полковника Скворешников отбросил журнал и сел прямо.

— Как успехи, товарищ капитан.

По лице Скворешникова можно было прочесть: какие же тут могут быть успехи, если меня фактически отстранили от ведения дела; но вслух он произнес другое.

— Продвигаемся, товарищ полковник. Медленно, но верно

— Что ж, хорошо… — товарищ полковник помедлил, — Везёт тебе все-таки, Николай, — сказал он капитану доверительно. — Но сплюнь и постучи по дереву. А потом бери своего гаврика и дуй ко мне.

Скворешников воспрянул.

— Неужели, — спросил он.

— Ужели, — ответил товарищ полковник.

Через три минуты капитан Скворешников, сияя и позабыв всякую усталость, привёл в кабинет полковника Первого из подозреваемых.

— Присаживайтесь, молодой человек, — дружелюбно сказал товарищ полковник, — И ты тоже, капитан, присаживайся.

Первый товарища полковника узнал, но дружеских чувств в ответ не проявил, а нахмурился и сел, показав профиль.

— Итак, молодой человек, — продолжил товарищ полковник, решив не откладывать дело в долгий ящик, — Давайте поговорим с вами начистоту. Вы как, не против?

Первый поёжился, но кивнул утвердительно. Урок пошёл впрок.

— У вас есть какие-нибудь жалобы, — вкрадчиво поинтересовался товарищ полковник, рассчитывая на то, что Первый после этого вопроса расслабится и пропустит момент перехода.

Первый шумно почесался,

— Зайна тачка герцует по минусу, — сообщил он задумчиво, — А вообще, спать очень хочется, гражданин начальник.

— Выспишься ещё, — с той же дружелюбной интонацией произнес товарищ полковник, — Вот скажешь нам пароль допуска в Локальную Сеть Третьего Отделения на двенадцатое апреля прошлого года по приоритету Си — и сразу пойдешь спать.

Первый искоса взглянул на полковника.

— Не вайсаю… в смысле, не знаю я, гражданин начальник, этого пароля, Я в локалку Комитета не лазал никогда, Что я враг себе, что ли.

— Ну хватит! — товарищ полковник согнал с лица располагающую улыбку, Поиграли и хватит, Мы знаем, что ты — Фантомас.

Первый не дрогнул.

Ничего себе выдержка, подумал товарищ полковник. При коэффициенте ВНУП двадцать четыре с половиной. Ошиблись мы, значит, с коэффициентом.

— Фантомас, Фантомас, — заворчал Первый. — И он говорит — Фантомас, кивок в сторону ухмыляющегося капитана, — Какой Фантомас, ху Фантомас. Не знаю я Фантомаса.

— А что такое допрос второй степени ты знаешь? — намекнул сразу же товарищ полковник, — А третьей? Тоже не знаешь? Ну будешь упираться, скоро узнаешь.

Первый посерел лицом, и товарищ полковник поспешил дожать.

— Ты у нас гений, самородок, что называется. Ты ведь и пяти классов средней школы не закончил, но при том способен решить сколь угодно трудную задачу, если она хотя бы боком касается компьютеров и сетей. Наша задачка посложнее, поскольку касается чисто житейский вопросов. И сформулируем мы её так, что способен сделать один человек с другим человеком, если первому от второго позарез нужно получить некий объем информации, и первый точно знает, что у второго вышеуказанная информация есть.

— У нас в стране демократия, — неуверенно заявил подследственный. — У нас в стране соблюдаются права человека.

Побеседовать бы тебе об этом с Никулиным, подумал товарищ полковник. Тот бы тебя закопал и назад уже не выкопал бы.

— У нас соблюдаются права человека, — согласился с замечанием Первого товарищ полковник. — Но ты ведь не человек, ты — выродок. Ты — шваль и гниль. Общество нам спасибо скажет, если мы тебя от него, общества, изолируем, Своими действиями (совершенными под прикрытием гадкой кликухи «Фантомас») ты поставил себя вне закона, Мы по отношению к тебе будем поступать соответственно…

— Но я же ничего не знаю, — казалось, Первый сейчас расплачется. — Не знаю ничего!

Ну как играет. Это какой продувной бестией надо быть, чтобы вот так играть…

— Повторяю ещё раз, хватит. Ты и так уже отнял у нас массу времени, Ты думаешь, у нас нет доказательств. У нас есть доказательства. Во — первых, тебя заложил один из компаньонов. Тот, который назывался Прозоровым. Во — вторых, мы тебя протестировали. Твой почерк практически идентичен почерку Фантомаса. Эксперты не ошибаются. И наконец, в — третьих, только ты из пятерых можешь быть Фантомасом, только ты.

Первый растерянно моргал под таким напором.

— Я. не… ва… ма…

— Подведём черту, — сказал товарищ полковник сурово, — или ты признаёшься и тогда мы позаботимся о том, чтобы обеспечить тебе более сносные условия существования, санаторный режим, пригород, свежий воздух, роскошная жратва, любые бабы и компы, или ты продолжаешь запираться, идёшь в отказ, и тогда мы займёмся тобой всерьез со всеми вытекающими, пока не сдохнешь…

Капитан Скворешников, расположившийся за спиной Первого, одобрительно кивнул. Он принимал и точку зрения полковника, и методу, которой последний воспользовался, чтобы сломать Фантомаса.

Но именно в этот момент их планы полетели кувырком, потому что Первый из подозреваемых (неосознанно, по всей видимости) отыскал ход, после которого ставилась под сомнение вся стратегия разработки по делу Фантомаса, Первый сказал вдруг очень тихо и сипло.

— Я признаюсь.

И товарищ полковник понял, не может Фантомас так просто признаться, как-то по — иному долгожданное признание должно звучать, в другом стиле, с другой интонацией. Это товарищу полковнику подсказывали многолетний опыт и развитая интуиция. А многолетнему опыту и своей интуиции он привык доверять.

Нет, Первый — не Фантомас. А кто тогда Фантомас? Кто?

Но капитан Скворешников этого по молодости не понял и радостно заёрзал в кресле, предвкушая главное удовольствие.

— В чем ты признаешься, — спросил товарищ полковник с отвращением.

— Я — Фантомас, — выдавил потерянно этот юнец.

Да он просто вообразил, что мы шьём ему дело. Что нам без разницы кого, лишь бы засадить… Дурачок.

— Твоего признания недостаточно. Назови пароль.

— Я… не помню… Давно было… это… в прошлом году… этого… двадцатого… января…

— Апреля, — подсказал капитан Скворешников. — И не двадцатого, а двенадцатого.

— Да… двенадцатого апреля… Был там какой-то пароль… Вы меня бить не будете… Я во всем признаюсь, только не бейте… Гражданин начальник, только не бейте…

Полковник устало отёр ладонями лицо, покачал головой.

— В камеру его, — произнёс он наконец. — Пусть ложится и дрыхнет.

Капитан Скворешников вскочил.

— Товарищ полковник…

— И ты, Николай, поезжай домой. Следствие зашло в тупик. Нам всем нужен отдых.

Первого увели, а капитан лихорадочно соображал, какая — такая вредная муха укусила любимого начальника за причинное место, и что нужно сказать, чтобы он одумался и вернул «юного гения».

— Не рой землю, капитан, — посоветовал ему товарищ полковник. — Пустой номер — твой подопечный. Что называется, ясно и ежу.

— Но ведь экспертиза. И он сам признался.

— Мы не в НКВД работаем, — напомнил товарищ полковник. — Нам пустые признания ни к чему. Что же касается экспертизы, то есть у меня информация, будто бы Фантомас компаньонов в контору сам себе выбирал, а по какому принципу — вопрос тёмный. Может, они все в его стиле пишут. Проверить бы, кстати, не помешало…

— Товарищ полковник.

— Уйди с глаз моих долой. Устал я.

Капитан Скворешников ушёл. Явно обиженный. Но товарищ полковник сразу забыл и о нём, и о Первом. Потому что по всем раскладам теперь получалось, что Фантомасом является Четвёртый. То бишь высокооплачиваемый пособник револютиков Попляк Виктор Адольфович.

Товарищ полковник ещё раз отёр лицо и собрался уже вызвать охрану, чтобы привели Четвёртого, но его в очередной раз остановил сигнал вызова.

В голопроекции появился капитан Магидович, Бессонная ночь, проведенная за напряженной работой в Отделении, никак не отразилась на лице капитана. Магидович казался свежим и бодрым,

— Доброе утро, товарищ полковник.

— Доброе, доброе. Если у тебя что-то не очень срочное, то давай на пару часов отложим разговор.

— У меня очень срочное.

— Да, — удивился товарищ полковник, — Ну тогда говори.

И, широко улыбаясь, капитан Магидович произнес вычурную и бессмысленную фразу, состоящую из трех слов.

— Гиацинты трепещут томно, — сказал он.

0001:000C

— История, как не крути, развивается по спирали, — говорил Фантомас, разминая сигарету в пожелтевших от частого курения пальцах. — По циклу, если угодно. Нет ничего нового под луною, всё повторяется: на другом уровне понимания, но повторяется. Истина из разряда банальных. Но каждое поколение со свойственной юному возрасту самонадеянностью полагает, что именно ему предопределено Богом, самим мирозданием разорвать порочный круг. «Мы будем лучше, мы будем добрее, мы будем терпимее». Но всё возвращается на круги своя. И за каменным веком следует бронзовый, а за бронзовым — железный и так далее по кругу, по циклу. И мы тоже полагали, мы тоже надеялись, но ошибались — как и все другие… до нас…

— То есть вы утверждаете, что золотой век для человечества невозможен? — уточнил товарищ полковник.

Фантомас улыбнулся: скупо, краешками губ. Щелкнул зажигалкой. Повернулся в профиль, чтобы дым выносило в приоткрытое окно. Там, за окном, мелькали, словно в ускоренном режиме просмотра, двухэтажные особняки и палисадники перестроенного Выхино — автокар направлялся на девяносто шестой километр. У товарища полковника затекла нога; он поёрзал, устраиваясь поудобнее.

— Нет, почему же? — сказал Фантомас после паузы. — Золотой век возможен. Он, собственно, и венчает собой очередной виток спирали, является завершающим элементом цикла. Взять к примеру викторианскую эпоху — чем не золотой век? Только цикл уже завершился, и мы перешли на следующий виток. И вот вам — каменный век: пенициллин, рентгеновские лучи, теория относительности, электрификация, турбореактивные двигатели, телевидение, орбитальные станции; и в то же самое время — концентрационные лагеря, абажуры из человеческой кожи, ГУЛАГ, колхозное крепостничество, Герника и Хиросима, гангстерские банды, мафия бессмертна и революция победит. Высадка на Луну, высокотехнологичные компьютеры, развитая демократия; и там же напалм, крылатые ракеты, скорострельная охота на президентов, индейские резервации, расовая дискриминация, просто голод, наконец. Электроника и набедренные повязки — вот что такое двадцатый каменный век… Мы, конечно, изменились, И даже, может быть, в лучшую сторону. Однако законы, управляющие социальной эволюцией, нам отменить не удалось, за что скоро придётся расплачиваться по самой высокой цене,

— Не понимаю, — признался товарищ полковник, — Что вы имеете в виду?

— Каменный и такой понятный нам век заканчивается, — сказал Фантомас. — Мы с вами скоро станем свидетелями исторического излома. На наших глазах рухнет вся современная цивилизация, погибнут империи, уйдут в небытие целые народы. Произойдет это, по всей видимости, в результате какого-нибудь всемирного конфликта, возможно, войны с применением ядерного и нейтронного оружия. Если вы изучали историю, то легко можете себе представить, что последует за подобной войной. Множество новоявленных, разобщенных и предельно неустойчивых государственных образований. Анархия. Междоусобица. Фюреры и царьки. Города — крепости. И бандитизм. Целые армии бандитов. В этом безумном вареве сформируется новая цивилизация, и начнётся новый отсчёт.

— Какую беспросветную картину вы рисуете, — скептически заметил товарищ полковник. — Однако я не заметил в ней особой «новизны». Спираль спиралью, но сейчас, когда наше общество после многочисленных потрясений, обрело наконец стабильность, вряд ли вы сумеете найти в нём достаточное количество желающих вернуться к первозданному хаосу.

— На общем плане вы и не должны заметить какой — либо «новизны», отвечал Фантомас спокойно. — Витки исторической спирали отличаются друг от друга частностями. И наша самая важная частность — это овеществление информации. Кстати, знаете, когда я впервые это понял, — Фантомас снова улыбнулся. — Проходил как-то по ГУМу и увидел рекламу Маруси четырнадцатой, кажется, модификации. Эта говорящая кукла была снабжена кристаллонакопителем на двести шестьдесят гигабайт, управлением голосом и эмулятором искусственного интеллекта последнего поколения. В рекламе утверждалось, что «Маруся способна стать не только верной подругой для вашей дочери, но и обучить её читать, писать, считать, правильно обращаться с современными бытовыми приборами и средствами связи». К тому же в Марусю додумались вмонтировать в качестве источника энергии термоэмиссионный преобразователь, тем самым обеспечив ей долгую — лет на сорок — жизнь без дополнительной подзарядки. Именно в этой кукле я вижу символ совершенно нового цикла. Цивилизация рухнет, Рим падёт, только теперь вместе с ним не исчезнет культурный пласт, созданный многими поколениями. Информация, овеществленная в таких куклах, как Маруся, в других энергонезависимых материальных носителях, сохранится и будет адекватно передана потомкам; прежде такого никогда не было.

— Что же это будет за мир, — товарищ полковник все ещё скептически относился к футурологическим построениям Фантомаса, но сама идея передачи информации через годы и поколения его заинтересовала.

— О-о, это будет дивный мир, — Фантомас на несколько секунд примолк, чтобы закурить новую сигарету. — Бородатые охотники, обсуждающие за костром достоинства и недостатки операционных систем. Жилистые хлебопашцы, долгими зимними вечерами изучающие возможности баз данных в применении к нуждам сельского хозяйства. Знахари с мешком душистых трав в одной руке и автоматическим диагностером — в другой…

— Ну-ну, — товарищ полковник рассмеялся, — и колдуны-хакеры, насылающие на маленьких позитронных друзей порчу.

— Почему бы и нет, — пожал плечами Фантомас. — Хакеры вполне способны занять в иерархии будущего мира подобающее их способностям положение.

— На костре или на колу, — не упустил возможности подтрунить над собеседником товарищ полковник. — В самом деле, если в описываемом вами мире будет существовать хоть какое-то правительство, ему хакеры будут настолько же чужды, что и нам сегодня.

— Не исключено, — согласился Фантомас. — «Чикага суксь», ось рулез, как casus belli…

Товарищ полковник хотел ещё что-то добавить к сказанному, но тут автокар повернул, съезжая с шоссе у девяносто шестой отметки, и затормозил у огромных чёрных ворот, Его появления здесь ждали, поэтому створки немедленно разошлись в стороны, пропуская машину в зону «внешнего периметра» учреждения под скромной вывеской «Научно-исследовательский центр по вопросам социального планирования». За воротами автокар встречала целая делегация, Высокий Гена, зам Гены по кадрам с секретарем — референтом, и комендант с двумя мордоворотами из охраны.

— Вот мы и приехали, — товарищ полковник вздохнул. — Честно говоря, обратился он к Фантомасу, — я хотел поговорить с вами о другом. Я хотел услышать, почему вы все-таки предпочли играть против нас, а не с нами. Но разговор как-то не склеился.

— Ничего страшного, — ответил Фантомас спокойно. — Мы ведь ещё встретимся.

Это вряд ли, подумал товарищ полковник. Но тут же спохватился и внимательнее взглянул на Фантомаса. Товарищу полковнику показалось, что, произнося свое, «мы ещё встретимся», Фантомас не предполагал — он утверждал.

Впрочем, «гений всех времен и народов» уже отвернулся, смирно наблюдая за тем, как, помахивая наручниками, к автокару приближаются охранники.

0001:000D

Оперативная сводка

событий политической и общественной жизни

от 15 сентября 2026 года (выдержки)

Подготовлено личной канцелярией Председателя Совета Министров РФ

В 09:12:46, направляясь на утреннее заседание Государственного Собрания, попал в автокатастрофу депутат ГС от избирательного округа № 132 Голубев Александр Евгеньевич (РПН IDDQD154784). В 09:54:26 Голубев А.Е. был доставлен в реанимационное отделение больницы № 14, где скончался, не приходя в сознание. По заключению экспертов, причиной автокатастрофы стал сбой в системе «Автоводитель», в блоке «Маршрутная карта». До своей скоропостижной кончины Голубев А.Е. возглавлял Специальную Комиссию ГС по депутатскому расследованию дела № АР58874 «Дурак в сети». Не исключается возможность теракта. Расследование обстоятельств гибели Голубева А.Е. поручено следователю Генеральной Прокуратуры Образцовой М.К.

СПРАВКА. Дело № АР58874 «Дурак в сети». Возбуждено 05.05.2026. Председателем Специальной Комиссии по депутатскому расследованию дела назначен 07.05.2026 депутат ГС от избирательного округа № 132 Голубев Александр Евгеньевич (РПН IDDQD154784). Дело возбуждено на основании совокупности данных о злоупотреблениях служебным положением отдельных сотрудников Комитета по Вопросам Социальной Стабилизации и Интеграции.

В 10:23:14 была объявлена боевая тревога во второй роте шестой воздушно — десантной дивизии. Следуя приказу, полученному по каналу специальной связи, командир роты, старший лейтенант ВДВ Крусанов Сергей Вадимович (РПН FRETE345678), вывел роту из казарм и совершил марш-бросок в юго-восточном направлении от Москвы, после чего силами вверенного ему подразделения и с применением оружия захватил наземный ретрансляционный коллектор № 52 «Ёж» на отметке «Юго — восток» сто двадцать седьмой километр. В 14:51:23 действия второй роты были пресечены Генеральным Штабом, поскольку предыдущий приказ, переданный по спецканалу неопознанным адресатом, оказался недействительным. Военной прокуратурой ведется следствие.

В 15:05:03 на Красной площади начали собираться активисты неформальной молодежной группировки неолуддитов «Ретро». К 16:00:00 их общее количество на площади составило 356 человек. Сотрудниками Министерства Внутренних Дел была отмечена деятельность активистов, направленная на подготовку стихийного митинга под антиправительственными лозунгами. Силами групп быстрого реагирования МВД указанная деятельность была пресечена. Шестеро активистов арестованы. На первичных допросах они показали, что митинг инспирирован координационным советом группировки «Ретро» и непосредственно — его главой, известным правоохранительным органам под псевдонимом «Джентльмен» (см. ОВГ 45637845679).

16:43:43. Зафиксирована служебная записка, поступившая в Первое Отделение Комитета по Вопросам Социальной Стабилизации и Интеграции от директора НИЦВСП Геннадия Святославовича Берга (РПН FGHDT547495). В записке Г.С.Берг просит усилить охрану вверенного ему Научно — исследовательского центра, мотивируя это тем, что за последнее время заметно активизировалась деятельность криминальных структур, заинтересованных в получении секретной информации, которой на текущий момент располагает центр. В качестве примера приводится инцидент от 13.09.2026 с попыткой вооруженного прорыва неизвестных лиц на территорию центра (см. ОВГ 6777543458). Предварительный анализ показал, что степень опасности Г.С.Бергом сознательно завышена, НИЦВСП в дополнительной охране не нуждается, сколько-нибудь значительной активизации криминальных структур Города по отношению к центру нелегалами СБСМ не отмечено. Таким образом, служебная записка Г.С.Берга является прямой дезинформацией и требования, изложенные в ней, не имеют под собой реальной основы.

18:07:55. По результатам голосования депутатов Государственного Собрания (Вечернее заседание) Председателем Специальной Комиссии ГС по депутатскому расследованию дела № АР58874 «Дурак в сети» назначен депутат ГС от избирательного округа № 77 Дерезко Юрий Михайлович (РПН IDKFA167903).

0001:000E

В среду, 16 сентября 2026-го года капитан МВД и сотрудник Третьего Отделения Комитета по Вопросам Социальной Интеграции и Стабилизации Андрей Магидович не вышел на работу.

Поначалу это не вызвало вопросов. Любой сотрудник Третьего Отделения имеет право не появиться пару раз в месяц на работе, выполняя свои служебные обязанности где-нибудь в другом месте, встречаясь с личной агентурой, например. Поэтому, когда в тот день возникла необходимость отправить одного из подчиненных в Солнцево за «пивом», что на жаргоне означало удовлетворение запроса «уголовки» на привлечение к расследованию какого-нибудь необычного дела сотрудника «Стаба», товарищ полковник, не обнаружив Магидовича на рабочем месте, послал вместо него капитана Никулина. Однако когда и двадцатого числа Андрей не появился, на вызовы по сети не отвечал и вообще никак о своем местонахождении не заявил, в срочном порядке был объявлен розыск.

Розыск завершился успехом только 21-го сентября, вечером. И результаты его взбаламутили всё Третье Отделение.

Капитан Андрей Магидович был убит. Причем, убит с жестокостью необыкновенной. Его изувеченное тело обнаружили на юге Города, в одном из канализационных люков. Опознание затянулось, поскольку труп был обезглавлен, а кисти рук аккуратно отрезаны. Однако заключение биологической экспертизы неумолимо свидетельствовало, этот обрубок мёртвой человеческой плоти был когда-то капитаном Андреем Магидовичем.

Примечательно, что когда товарищ полковник впервые узнал о страшной смерти своего подчиненного, в первый момент он не испытал сочувствия (сочувствие пришло потом, гораздо позднее), а только — сильную злость, ну доигрался, мальчишка, со своей самодеятельностью! Товарищ полковник решил, что убийство Магидовича как-то связано с хитрыми авантюрами капитана, с его вневедомственной деятельностью. Но потом узнал подробности и призадумался.

В самом деле, если имела место разборка между капитаном и, например, некой группировкой, в которую он внедрил своего агента и тот провалился, с чего вдруг голову — то отрезать. Пуля в затылок — традиционный и общепринятый среди мафиози способ сведения счетов. Или ноги в таз с цементом — и на дно.

Впрочем, существует одна причина, по которой неизвестным злоумышленникам могла понадобится голова Андрея. Но для этого они должны были располагать информацией, доступ к которой во всем мире имеют единицы. Сам товарищ полковник получил этот доступ, благодаря случайности. Полтора года назад он вёл дело о потерянном архиве министерства финансов и был допущен в святая святых.

Большинство полагает, что шептун является примитивным устройством связи для компетентных лиц, несколько более удобным, чем, скажем, громоздкий и писклявый пейджер конца двадцатого века или конструктивно неудачное «третье ухо», начала двадцать первого. Закачанная в полости сосцевидного отростка правой височной кости биокристаллическая субстанция помимо обеспечения приёма и передачи кратких сообщений осуществляла ещё несколько функций, записной книжки, часов, калькулятора и простейшего справочника по широкому кругу вопросов. Об этих способностях шептуна знали все. Однако мало кто знал или догадывался, что в полостях левой височной кости у всякого правительственного чиновника находится хитроумное биокристаллическое устройство, внедренное одновременно с шептуном (но в отличие от последнего — без ведома пациента) и копирующее информацию, поступающую в мозг через органы зрения и слуха. Естественно, удержать в столь малом объеме всю человеческую жизнь не представляется возможным, однако информации о двух последних сутках, как правило, оказывается вполне достаточно, чтобы сказать, отчего человек погиб и что или кто стоит за его гибелью. Тот, кто отрезал голову капитану Магидовичу, имел доступ к секретам шептунов и не пожелал засвечиваться. И дело в таком случае вырисовывалось очень серьезное.

Товарищ полковник решил выяснить, кто занимается расследованием убийства. Оказалось, что дело ведёт старший следователь прокуратуры Роман Белов. Товарищ полковник поспешил с ним связаться.

Старший следователь выглядел усталым. Переживал, наверное, горячие денёчки.

Товарищ полковник представился и вкратце обрисовал цель своего вызова.

— Мы работаем над версией «сведения счетов», — сказал Белов. — Однако она представляется нам малопродуктивной.

— Почему?

— Видите ли, товарищ полковник, — старший следователь был само терпение, — мы уже третий месяц ведём следствие по делу о серийном убийце, действующем в Чертановском районе. За ним восемь мертвяков, и почерк весьма характерный — отрезает голову и кисти рук, а тела сбрасывает в канализацию. Думается, вашему капитану просто не повезло, он столкнулся с маньяком и не сумел адекватно прореагировать.

Товарища полковника сильно покоробило это последнее, «не сумел адекватно прореагировать».

— А вам не кажется, — заметил он, — что кто-то очень хотел, чтобы вам именно так «думалось».

— Возможно, — не стал спорить старший следователь. — Но это ничего не меняет. Всё равно, пока «Охотник за головами» на свободе, мы не сумеем дать точного ответа на этот вопрос.

Уверенность старшего следователя в своей правоте не убедила товарища полковника. В конце концов, выводы любой следственной группы могут быть ошибочными.

Товарищ полковник стал вспоминать, как они с капитаном Магидовичем обсуждали результаты удачно проведённого расследования по делу «Пяти», как Магидович рассказывал, что расколоть Фантомаса ему удалось на основании простого, но в то же время и совершенно необыкновенного соображения. (В какой-то момент я понял, Фантомас — единственный из пяти, кому выгодно не лгать. Он и не лгал. Принцип спрятанного письма), как по ходу выяснили, что Первый был учеником Фантомаса — отсюда и совпадение почерков. Он вспоминал, но не мог понять, где им или Магидовичем была допущена ошибка, где и что они могли проморгать. Или капитан что-то скрыл от меня. Что-то важное, что он знал и за что поплатился жизнью.

А ещё товарищ полковник вспомнил то, о чем предупреждал его Падший Слава. «Потом он сотворит вам чудо: одно — два — три — вы будете в полном восторге: виктория, ордена, шампанское. А потом он вас обманет…» Обманул… Неужели обманул?

Да и как. Как он мог это сделать — убить Магидовича, сидя за сотню километров от Города, в тщательно охраняемой шарашке.

Нет, никак не мог. Это противоречит здравому смыслу. А значит, Магидович всё-таки вляпался в Какое-то постороннее дело.

На этом пока и остановимся, решил товарищ полковник. Всё равно на все вопросы способен дать ответ только один человек, Фантомас. Но вряд ли он захочет давать ответ…

0001:000F

Оперативная сводка

событий политической и общественной жизни

от 29 сентября 2026 года (выдержки)

Подготовлено вторым секретарем — референтом Председателя Совета Министров РФ

12:06:19. Благодаря оперативной информации, полученной от анонимного лица по каналу общего доступа, сотрудникам Службы Безопасности Совета Министров РФ удалось задержать лидера неформальной молодежной группировки «Ретро», известного под псевдонимом «Джентльмен» (см. ОВГ 45637845679). На допросе Джентльмен заявил, что является секретным сотрудником Третьего Отделения Комитета по Вопросам Социальной Стабилизации и Интеграции Мартыновым Михаилом Михайловичем (РПН LGPPT896478) и что на все дальнейшие вопросы он будет отвечать только в присутствии руководства Третьего Отделения. В настоящий момент Джентльмен находится в камере предварительного заключения. Запрос по выяснению его личности в Третье Отделение пока не оформлен.

РЕЗОЛЮЦИЯ, «Запрос придержать. Организовать более подробную разработку Джентльмена».

14:45:23. При получении взятки в размере сорока тысяч долларов был задержан майор МВД и сотрудник Третьего Отделения Комитета по Вопросам Социальной Стабилизации и Интеграции Абрамянц Рудольф Валентинович (РПН HGTRI5789543), Взятка предназначалась в оплату услуг Абрамянца по сокрытию улик в деле № КВ 654229 «Тарантул» (см. ОВГ 76543890451). Ведется следствие.

РЕЗОЛЮЦИЯ, «Следствие закончить в двухдневный срок. О результатах доложить».

В 15:02:05 без согласования с вышестоящими инстанциями в Первом Отделении Комитета по Вопросам Социальной Стабилизации и Интеграции была проведена учебная тревога с выдачей личному составу оружия и блокированием всех известных подступов к зданию. Ровно через час тревога была отменена и блокировка снята. Однако за это время неизвестным злоумышленником была уничтожена часть старого архива Первого Отделения, хранившегося на лазерных накопителях. В настоящий момент специалисты пытаются восстановить утраченные данные.

РЕЗОЛЮЦИЯ, «Какие именно данные утрачены. Ничего не понятно»…

В 17:45:12 на личной даче депутата Государственного Собрания от избирательного округа № 77 Дерезко Юрия Михайловича (РПН IDKFA167903) вследствие неисправности в контроллере управления бытовыми системами произошла случайная утечка и возгорание природного газа, что вызвало сильный пожар. В результате пожара Дерезко Ю.М. получил значительные ожоги и в критическом состоянии доставлен в реанимационное отделение больницы № 2.

РЕЗОЛЮЦИЯ, «Второй случай. И с депутатом из той же Комиссии. Провести тщательнейшее расследование».

0001:0010

Товарищ полковник даже самому себе не смог бы объяснить, зачем поздним вечером в последний день сентября он решился на ещё одну встречу с человеком по имени Фантомас. Казалось, все наконец определено. Точки над i расставлены. Следует сдать дело в архив и навсегда забыть о нем. Однако внезапная смерть капитана Магидовича, именно того человека, который сумел расшифровать Фантомаса, и намеки Падшего Славы, вспомнившиеся так «вовремя», способствовали появлению у товарища полковника устойчивого, почти навязчивого сомнения в том, что дело закончено. У товарища полковника накопились вопросы к Фантомасу, и он хотел получить на них ответ.

Встретиться с Фантомасом оказалось не так сложно, как товарищ полковник думал поначалу. Высокий Гена после столь молниеносного и успешного решения проблемы «Пятерых» явно благоволил к товарищу полковнику, и просьбу о конфиденциальной встрече с Фантомасом удовлетворил.

— Ты только у меня его не перемани, — в шутливой манере предупредил Высокий Гена.

— Мне такой специалист и не нужен, — не поддержал шутки товарищ полковник, — Хлопот больше.

В Центре товарища полковника встретил комендант и предложил подняться на крышу жилого корпуса.

— А что там у вас на крыше, — удивился товарищ полковник.

— Товарищ Калныньш любит прогуливаться по крыше после ужина.

— Надо же, как вы его балуете. Может, и за машину уже сажаете.

Это был очень серьезный вопрос. Поэтому полковник задал его в осознанно равнодушной манере.

— Пока ещё нет, — легко отвечал комендант. — Товарищ Калныньш работает над теоретическими задачами.

— Успешно?

— Более чем успешно. Я сам в этом понимаю очень мало, но ребята мне рассказывали. Очень крупный специалист. Жаль, что он не сам к нам пришел, а вы его… так сказать, привели.

Фантомас действительно прогуливался по плоской крыше жилого корпуса под наблюдением троих тяжеловооруженных охранников. Те особо в присутствии не маячили, держались в сторонке, но следили внимательно, не расслаблялись.

— Зачем эти трое здесь, — спросил товарищ полковник у коменданта. Опасаетесь побега. Так у вас же — два охраняемых периметра и зенитная установка…

Комендант замялся.

— Видите ли… товарищ полковник… У нас тут был инцидент… Это, так сказать, непринципиально, но было распоряжение усилить меры безопасности и, так сказать… — комендант сбился, явно запутавшись в том, что полковнику знать положено, а что нет, решил не рисковать и умолк.

Интересные дела, подумал товарищ полковник. В Центре недавно случился инцидент, а я не в курсе. Интересные дела.

— Ну ладно, — сказал товарищ полковник вслух. — Я, в общем — то, ненадолго…

— Хорошо, хорошо, — замахал руками комендант. — Я вас оставляю…

Товарищ полковник направился к остановившемуся на краю крыши Фантомасу. Выглядел тот неплохо, отпустил бороду, и она очень шла его длинному лицу. Как и обычно, Фантомас курил, пускал дым по ветру и задумчиво обозревал окрестности.

— Здравствуйте, полковник, — приветствовал он, не оборачиваясь.

— Здравствуйте, Борислав Аркадьевич, — сказал товарищ полковник. Отдыхаете?

— Можно сказать и так… Вы приехали ко мне по какому-то конкретному вопросу.

— В общем, да, Но кроме того мне хотелось просто побеседовать с вами, Вы ведь весьма необычный человек. И достойный собеседник.

— Я польщен, — Фантомас затянулся, кашлянул. — Тогда может быть начнем всё-таки с конкретного вопроса. Чтобы он нас не беспокоил и не портил атмосферу доверительной беседы.

— Скажите, Борислав Аркадьевич, после того, как вы признались нашему капитану, Андрею Магидовичу, в том, что вы и есть тот самый Фантомас, вы о чем-нибудь ещё с ним говорили?

— Что случилось с капитаном?

Товарищ полковник насторожился.

— Его убили.

— Во-от как… — протянул Фантомас грустно. — Очень жаль…

— Так вы говорили о чем-нибудь или нет?

— У вас же ведутся какие-то записи, видеопротоколы.

— Да, ведутся, — не стал лукавить товарищ полковник. — Однако каждый сотрудник в особых случаях вправе редактировать конечную запись.

— Понимаю… Чтобы не вынести ненароком сор из избы.

Последнее замечание показалось товарищу полковнику оскорбительным, но он не стал заострять на этом беседу, он ждал ответа.

— Нет, — сказал после некоторой паузы Фантомас. — Ничего особенного мы не обсуждали. Он заверил меня, что никакой опасности ни моему здоровью, ни моей жизни признание не грозит, и связался с вами, чтобы сообщить пароль.

— И всё?

— И всё. Я, конечно, понимаю, полковник, вы пытаетесь как-то увязать моё дело с убийством капитана. Вы, наверное, думаете, будто я из мстительных побуждений поделился с капитаном некоей информацией (например, о тех уголовниках, на которых я работал), что в конечном итоге привело капитана к смерти. Однако это не так. Здесь нет связи. Случайное совпадение и не более того.

Хотелось бы верить, подумал товарищ полковник. И тут же вспомнил, как капитан Магидович убежденно говорил, «Фантомас — единственный из пятерых, кому было выгодно говорить правду и ничего, кроме правды. В разговоре со мной он ни разу не соврал, чем себя и выдал». Совершенно безумный критерий отбора. И он себя оправдал. Потому что мы имеем дело с «гениальным безумцем», по определению Падшего Славы, а значит, здесь подходят самые безумные мерки и критерии. Магидович это понял. И погиб. Хотелось бы верить, что между этими двумя событиями нет связи. Хотелось бы…

— Тогда вопрос исчерпан, — сказал товарищ полковник. — Мы можем перейти к более общей и приятной беседе.

— А на какую тему, — поинтересовался Фантомас.

— Например, при нашем последнем разговоре вы говорили, что в скором будущем человечество ждет некий масштабный вооруженный конфликт. Я обдумал ваши слова, но, честно говоря, до сих пор не понимаю, что или кто может стать движущей силой этого конфликта.

— Дело в том, — сказал Фантомас, всё с тем же независимым видом изучая далекий горизонт, за которым прятался Город, — дело в том, что война уже началась. Маховик её раскручивается, однако мы находимся внутри механизма, срабатывает аберрация близости, и увидеть это движение нам пока не дано.

— В таком случае, откуда же вам известно, что война уже идет.

— Из общих соображений. Но если позволите, я закончу мысль. Движущей силой этой войны является сравнительно новый для человечества антагонизм между желанием государства сохранить свою монополию на информацию, энергетические ресурсы и желанием некоторых граждан использовать информацию и энергетические ресурсы по своему усмотрению. Вот вы, правительство и Комитет по Стабилизации пытаетесь создать империю, не понимая, что время империй прошло, мы на новом витке, и ваша империя рухнет, рассыплется в прах, потому что сейчас нет основы для полноценного контроля со стороны государства над деятельностью индивидуума. В игру вступают фигуры, в других условиях совершенно незаметные. Сегодня любой мальчишка может подключиться к сети и, если при этом он обладает определенными способностями, то очень скоро он может научиться управлять информацией самого высокого уровня, изменять её по своему усмотрению, путая ваши карты и ломая все правила игры. Ваши аналитики, конечно, уже задумывались о подобной возможности иначе для чего бы вам понадобилась «Пирамида».

— Откуда вы знаете о «Пирамиде»?

Фантомас скупо улыбнулся.

— Впервые я с ней столкнулся три года назад. Сначала полагал, что это такая новомодная ролевая игра. Потом разобрался и оценил красоту замысла. Однако «Пирамида» вам не поможет. Всегда отыщется группа людей, у которых выработано чутьё на подобные ловушки. Вы теряете контроль. Это очень болезненный процесс, но вам от этого никуда не уйти. Слишком много непредсказуемых, случайных факторов. Система перестает быть управляемой. Когда число претендентов, условно говоря, «на престол» перевалит через критическое значение, система развалится. И перестанет существовать. А вместе с ней — и ваше правительство, и ваш Комитет, и вся ваша империя.

— И вы, конечно, один из, условно говоря, претендентов, саркастически обронил полковник.

— Нет, что вы, — Фантомас тяжко вздохнул, — Я просто пытался подготовить себе защиту на случай внезапных и глобальных потрясений, на случай войны. Но теперь… — он пожал плечами.

— Ясно, — сказал товарищ полковник, — А вот Падший Слава в разговоре со мной утверждал обратное. Он говорил, что вы даже очень склонны к власти. Чуть ли не всю Землю собираетесь перевернуть.

Фантомас резко повернулся на каблуках и в упор посмотрел на товарища полковника. Товарищ полковник спокойно выдержал его долгий тёмный взгляд.

— Кто такой Падший Слава,?

— Ваш прежний работодатель…

— А, — Фантомас небрежно отмахнулся и закурил. — Он многого не понимал, мой прежний работодатель. Но он вполне мог так думать.

— Что же послужило поводом для того, чтобы он думал именно так.

— Всё очень просто, полковник. Падший, как вы его называете, Слава относится к тому разряду людей, которые не представляют себе образа мыслей, который бы исключал всякую склонность к волюнтаризму. Падший Слава считает, что лучшая защита — нападение, и тот, кто стреляет первым, всегда и во всём прав.

— А вы считаете иначе.

— Да, я считаю иначе. Мне просто нужен покой. И уверенность в завтрашнем дне.

— Который час, — спросил товарищ полковник, и шептун, уловив командное словосочетание, немедленно выдал, «Двадцать один ноль пять», — Что ж, мне пора, — сказал товарищ полковник Фантомасу. — Было очень приятно с вами побеседовать.

— Мне тоже было очень приятно, — вежливо кивнул Фантомас. — Заходите к нам ещё.

— Обязательно.

Возвращаясь в Город, товарищ полковник размышлял, правильно ли он сделал, показав Фантомасу часть своих карт. В результате ведь всё равно ничего путного и проясняющего проблему не добился, а Фантомас теперь может использовать полученную информацию в своих интересах. А впрочем, как он её использует. Допуска к терминалу у него нет, сидит себе в четырех стенах, по крыше гуляет. Ну и совсем будет хорошо, если он призадумается. Может, действительно чего полезного надумает. И Падшего Славу нам сдаст. Выходил же он на Славу один раз, пусть воспроизведёт свой подвиг. В рамках собственного обостренного чувства самосохранения…

0001:0011

Капитана МВД Бориса Мокравцова арестовали второго октября утром.

Арест офицера Третьего Отделения сопряжен со значительно большим количеством формальностей, чем арест простого гражданина Российской Федерации, Тем более, что производить арест оперативники СБСМ пришли непосредственно на рабочее место капитана, в Третье Отделение. В назидание остальным, что ли.

Потому пришлось им, оперативникам, сначала пройти двойную идентификацию, выписать пропуск, сдать оружие и только после этого они наконец получили возможность проследовать — нет, ни к рабочему месту капитана, а прямо и бодро — в кабинет его непосредственного начальника.

— Ну и порядочки у вас в Третьем, — заявил недружелюбно один (судя по всему, старший) из оперативников с невыразительным бледным лицом. Государство, блин, в государстве.

— Во-первых, здравствуйте, — мгновенно осадил его товарищ полковник, который терпеть не мог хамов, а тем более хамов из СБСМ, (будут ещё тут в моем кабинете отношения выяснять, жлобы), — Во-вторых, не плохо бы вам представиться.

— Майор Устюжанин, — без охоты представился старший, — Капитан Костенко и капитан Слепцов, — представил он своих спутников, — Служба безопасности Совета Министров Российской Федерации.

— Что ж, проходите, товарищи, садитесь, — полковник сделал приглашающий жест. — Извините, что не предлагаю напитков, но у меня слишком мало времени. Поэтому изложите, пожалуйста, вкратце свое дело, я готов оказать вам всю возможную помощь.

— У нас ордер, — сказал Устюжанин, — на арест одного из ваших сотрудников. По обвинению в участии в заговоре против Правительства Российской Федерации, в саботаже и противоправных актах, направленных на подрыв стабильности.

У товарища полковника захолодило в груди.

Такое иногда случалось — аресты сотрудников Третьего Отделения, все мы люди, все мы человеки, где-нибудь да оступишься, превысишь полномочия, влезешь в разборку сверхсильных мира сего, и глядишь, за тобой уже приехала чёрная карета. Однако группу полковника до сих пор бог миловал. А теперь… Что изменилось.

— Я могу… услышать… — не без труда дались полковнику первые слова, — кто из сотрудников обвиняется в столь тяжких преступлениях.

— Вот ордер, — Устюжанин, мгновенно ощутив превосходство (глаза его при этом заблестели), пододвинул товарищу полковнику через стол карточку ордера.

Товарищ полковник принял её чуть дрогнувшей рукой, что, конечно, не укрылось от внимательных глаз Устюжанина. Прочитал.

Всё правильно. Всё верно. Всё оформлено согласно новейшему УПК. «Арестовать… по обвинению… в саботаже и… капитана… Мокравцова Бориса Фёдоровича… РПН….. Голографическая печать. Код. Дата. Подпись. Всё…

— Всё в порядке, — спросил майор.

— Да… да… в порядке, — полковник вернул ему ордер.

Что же ты, Борька, натворил. Неужто не послушался моего совета и полез копать. И наткнулся на что-то более серьезное, чем «Пирамида»? Товарища полковника вдруг словно ожгло. А что если он к ретроградам подался? И в какой-нибудь их акции поучаствовал. А ведь у него ещё и давилка есть.

— Вы даете своё разрешение на арест.

Интересно, словно сквозь туман пришла к полковнику мысль, а если я скажу «Нет» они меня сразу вязать начнут или сначала ещё один ордер выпишут.

— Конечно. Выполняйте свой долг, товарищи. Двадцать седьмой кабинет, второй этаж, направо по коридору.

— Но, может быть, вы ему позвоните, — намекнул Устюжанин, — Как-то нам неудобно вваливаться и хватать человека, Могут неправильно истолковать.

Какая все-таки тварь, с омерзением подумал товарищ полковник об Устюжанине и повернулся к индивидуал-терминалу.

— Капитан Мокравцов.

— Слушаю, товарищ полковник.

— Сейчас к тебе подойдут товарищи… наши коллеги из СБСМ… Они хотят с тобой… побеседовать.

— Принял, товарищ полковник. Пусть подходят.

Полковник оборвал связь.

— Надеюсь, достаточно, — зло поинтересовался он у майора.

— Более чем, — сказал Устюжанин, — Спасибо, товарищ полковник.

«Коллеги из СБСМ» встали и направились к дверям. На пороге майор задержался.

— До скорого свидания, товарищ полковник, — со значением произнес он.

— Надеюсь, что оно не будет слишком скорым, — отрезал полковник.

— Зачем же так, товарищ полковник, — сказал, нагло ухмыляясь, Устюжанин. — Нам еще сотрудничать с вами и сотрудничать. Ведь это только начало…

Товарищ полковник не нашёлся, что ответить.

А вечером с полковником связался Скворешников. В драбадан пьяный Скворешников.

— Здравия желаю, т'варищ пл'ковник, — сказал он. — Борю арестовали, вы знаете.

Друзья-соперники, с тоской подумал товарищ полковник. Вид пьяного Скворешникова был ему неприятен, но товарищ полковник понимал: арестуют сегодня по столь тяжкому обвинению кого-нибудь из его друзей, и ничего другого не останется, как немедленно напиться, заливая водкой от Рублёва жестокость и вопиющую несправедливость мира по отношению к нам, смертным.

— Я знаю, Николай, — мягко сказал товарищ полковник, — Это ошибка и я думаю, они быстро разберутся. Я уже направил запрос.

— Разберутся, как же, — капитан явно не верил в благополучный исход. Было бы…огород… — он махнул рукой.

За его спиной открылась дверь, и в прямоугольнике света появился отчетливо женский силуэт.

— Коля, ты с кем-то беседуешь,

— Да, да, — раздражённо крикнул Скворешников, — Уйди.

Дверь тихо закрылась.

— Я, собственно, что звоню, — сказал капитан, глядя в сторону, речь его при этом приобрела некоторую связность. — Он успел позвонить мне домой. Перед арестом. Как чувствовал. Или уже знал… Меня и Натальи не было, и он оставил сообщение на терминале. Не для меня — для вас. Просил передать при встрече.

Товарищ полковник встрепенулся.

— Перешли мне немедленно.

— Я его стер.

— Капитан… — товарищ полковник замолчал на секунду, не находя слов. — Как ты смел, капитан!

— Сообщение предназначалось вам, — с упорством вдрызг пьяного повторил капитан Скворешников. — Но передал он его мне. Мне, слышите! И я плевать хотел, что вы или эти скоты из Безопасности обо мне думаете.

— Ну хорошо, — сказал товарищ полковник примирительно. — Передай мне своими словами сообщение и закончим на этом.

Скворешников обмяк.

— Да, — сказал он, — Сейчас…

Он замолчал. Потом произнес, будто бы сквозь силу выдавливая слова.

— Он просил передать вам, что «Стаб» не справится. И что номер ячейки сто двадцать три.

— Всё.

— Всё. Сп'койной ночи вам, т'варищ пл'ковник.

Видеополе очистилось.

Товарищ полковник задумчиво потёр подбородок. Потом хватил по столу кулаком с такой силой, что рука на пару секунд онемела.

— Дурак, — закричал товарищ полковник. — Какой же дурак. Если бы это было так просто…

0001:0012

А потом было воскресенье. И выдался погожий ясный денек. И товарищ полковник, полагая, что другого такого светлого дня от стремительно наступающей осени вряд ли дождешься, повёл внучку в зоопарк. Если не дед поведет, то кто? У сына были неприятности по службе (у кого теперь их нет), его временно отстранили от командования своей воздушно-десантной ротой, и он давал какие-то показания (товарищ полковник пытался хоть что-то выяснить по этому вопросу, но вояки, как обычно, сразу всё засекретили и добиться от них сколько-нибудь внятного ответа не удалось), невестка уехала к мужу в часть, оставив Олечку на попечение домработницы, куклы Маруси и деда. Да и сам товарищ полковник хотел развеяться, позабыть на время о работе, Фантомасе, смерти Магидовича, аресте Мокравцова, намеках Устюжанина и предупреждениях Падшего Славы.

Московский зоопарк при «возрожденцах» совсем захирел, растерял практически весь свой фонд, однако теперь снова отвоёвывал себе право называться одним из самых крупных городских зоопарков мира. Недавно его фонд пополнился тигром, жирафом и двумя бегемотами. Данное событие настолько широко и помпезно освещалось первым государственным информационно-художественным каналом, что это произвело впечатление даже на разборчивую Олечку. Почему-то больше остальных животных запал ей в душу жираф, и она беспрерывно теребила деда, чтобы он ей этого жирафа показал.

Поэтому купив билеты «Один взрослый, один детский, пожалуйста», они сразу отправились к высокому, в два человеческих роста, ограждению, за которым находился искомый жираф.

Жираф действительно оказался замечательный. И к тому же умный. Он просовывал голову между прутьев решетки, кланялся посетителям, но сладостей с протянутых детских рук не брал. Олечка же обратила внимание деда на то, как презабавно жираф шевелит ушами.

У ограждения с жирафом они провели чуть больше получаса. Потом пошли смотреть других «звериков», и товарищ полковник совсем было оттаял душой, пока в глаза ему не бросился самодельный плакат на деревянной подставке у клеток с макаками-резус. На плакате было написано, «ВОТ ОНИ — НАШИ СЛАВНЫЕ СТАБОВЦЫ».

Товарищ полковник остановился. И почувствовал, что закипает. Как тот чайник. Напряжение, скопившееся в нём за последние две недели, не желало улечься и рассеяться, оно требовало выхода, а повод был более чем подходящим. Другие посетители зоопарка проходили мимо и им по большей части не было дела до плаката, лишь какой-то молодой отец, сопровождавший малолетнего сына, приостановился на секунду, прочитал и пошёл дальше, весело гогоча.

— Пойдем-ка, Олечка, — сказал товарищ полковник и поволок слегка упирающуюся девочку к будке «Справочная».

— Кто выставил этот плакат, — спросил он с плохо сдерживаемой ненавистью у толстой девицы, что восседала в будке.

— Какой? — встрепенулась девица, и по выговору товарищ полковник понял, что она родом из средней полосы и, что называется, лимитчица. И вообще, невеликого ума существо.

— Вон тот, — пояснил товарищ полковник, тыча пальцем в сторону плаката.

— Не знаю я, — испугалась «Справочная». — У директора надо спросить.

— Ну так спросите.

— Деда, пойдем крокадайлов смотреть, — заныла Олечка.

— Сейчас, внучка.

«Справочная» застучала пальцами по клавиатуре какого-то доисторического терминала. На том конце отозвались, выслушали сбивчивое объяснение причины запроса, вякнули что-то невразумительное и отключились.

Минут через пять, когда нетерпение Олечки грозило перевалить через критическую черту, за которой неизбежно последует неумолчный неутешный рев, появился наконец представитель дирекции, маленький и востроносый.

— У вас какие-то проблемы, — не без агрессии осведомился он.

— Кто выставил этот плакат? — повторил вопрос товарищ полковник, тыча в злополучный плакат пальцем.

Директор прочитал и издал горлом всхлипывающий звук. При этом остался совершенно серьезен и воззвал в пространство.

— А где у нас Петров?

Вызвали некоего Петрова, то ли дворника, то ли натуралиста — товарищ полковник не сумел понять по контексту. Олечка собралась было ныть дальше, но тут директор вдруг присел на корточки и, выяснив у Олечки имя и возраст, повел с ней задушевных разговор о зоопарке и «звериках», чем произвел на полковника самое благоприятное впечатление. Товарищ полковник даже несколько оттаял.

Ещё через десять минут явился Петров. Оказался он, вопреки ожиданиям, совсем ещё молодым человеком, худощавым, с длинной растрёпанной шевелюрой и при штангенциркуле.

— Петров, твоя затея? — строго спросил директор.

Петров почитал плакат, ухмыльнулся.

— К сожалению, не моя…

— Да как ты смеешь!? — товарищ полковник стиснул кулаки и шагнул к Петрову, но тут же остановился, вспомнив, что здесь Олечка, не при маленькой же девочке бить мерзавца.

— А что, — Петрова всё-таки проняло, и он отступил на шаг. — Хороший плакат. Правильный.

— Убрать немедленно, — распорядился директор, чем исчерпал инцидент.

Петров пожал плечами и пошёл к плакату.

— Вы удовлетворены? — спросил директор полковника.

— Абсолютно, — кивнул товарищ полковник.

Директор раскланялся.

Только Петров, проходя мимо со сложенным плакатом под мышкой, бросил.

— Сделают скоро ваш «Стаб». И правильно сделают.

Товарищ полковник хотел догнать наглеца и отвесить ему хотя бы подзатыльник, но Петрова снова спасла Олечка.

— Ну, деда, пойдем крокадайлов смотреть.

Товарищ полковник позволил себя увести, А у клетки с крокодилами, все ещё кипя, он вспомнил, как в пятницу майор СБСМ Устюжанин бросил от дверей, — Ведь это только начало… И настроение у товарища полковника испортилось окончательно.

0001:0013

В понедельник началось то, чего в Комитете по Вопросам Социальной Стабилизации и Интеграции уже несколько дней с тревогой ждали. Не верили, боялись, но ждали.

Генеральная инспекция.

Коснулась она и Третьего Отделения. Охрану здания на Малой Бронной заменили всю, до последнего человека. Вместо сержантов «Стаба» в кабинках контрольно-пропускных пунктов сидели теперь безликие и равнодушные к чинам офицеры СБСМ. В коридорах царило нечто невообразимое. Проносились чужие курьеры, перемещались степенно какие-то важные, увешанные полномочиями по дряблые подбородки представители правительства, мелькали знакомые лица депутатов Государственного Собрания, членов Комиссии по депутатскому расследованию злоупотреблений, начатому ещё весной, Сотрудники Третьего Отделения, впервые почувствовавшие себя предельно неуютно в стенах родного учреждения, или строчили лихорадочно рапорты-отчеты, или сдавали дела, или томились в очереди на «интервью», или мрачно кучковались в курилке. Впервые за всю историю существования Третьего Отделения они оказались не у дел. Жизнь продолжалась, но без них. Словно бы они все разом умерли. Или покончили жизнь самоубийством.

Примерно такие же ощущения испытывал и товарищ полковник. Придя к себе в кабинет, он в первую очередь обнаружил, что его персональный код имеет теперь уровень допуска, позволяющий влезть разве что в документацию ГАИ. Кроме того, на терминале его ждали две повестки от Комиссии по депутатскому расследованию, одна — от Генеральной Прокуратуры, и невнятный запрос от правозащитников.

Это конец, понял товарищ полковник. Это действительно конец.

Товарищ полковник умел смотреть правде в глаза. И видел, что проморгал момент, когда верхи решили поставить на «Стабе» жирный крест. Это решение застало товарища полковника врасплох.

Но почему? За что…

Впрочем, даже зная о предстоящем крушении, как он мог это крушение предотвратит. Послать служебную записку по инстанциям. Записаться на приём к министру внутренних дел или даже к самому Председателю. Кто станет его слушать? А другие, почему другие молчали.

Дело всех последних лет жизни рушилось. И не понадобилось для этого никакой особенной войны. Но участвовать в разрушении им же созданного товарищ полковник не собирался.

Он стёр из памяти терминала всякое упоминание о повестках и после недолгого поиска вызвал в видеополе старую, как мир, трехмерную версию игры «Тетрис». На эту бессмертную и совершенно бесконечную игру он потратил около получаса, тупо давя на клавиши, пока его не вывел из ступора срочный и прямой вызов по общему каналу.

— Да, — раздраженно гаркнул товарищ полковник, отвечая на вызов. — Я слушаю.

— Здравствуй, Вадим.

В видеополе снова появился Волк.

Вот ведь блядь, — мысленно выругался полковник. Ведь с этой «инспекцией», будь она неладна, я даже с группой технической поддержки связаться не могу… Ну и хрен с ними, — махнул он рукой. Сами этого хотели, пусть теперь и расхлёбывают.

— Здравствуй, Слава.

В этот раз Волк выглядел удрученным. Он растерянно озирался по сторонам, потом вдруг яростно по-обезьяньему начал искаться под мышками.

— Доволен, — спросил Падший Слава.

— О чем ты.

— Твоих рук дело… точнее, бездействие.

— Я не понимаю.

— Вообще, ты удивительный человек, Вадим. Впервые сталкиваюсь с подобным. Жил-был на свете цыпленок, и была у цыпленка кормушка. И вместо того, чтобы кормушку свою беречь и лелеять, цыпленок её поджег, а теперь, когда от кормушки только угли дымящиеся остались, он клюв разинул. Я не понимаю… Патологический случай.

— О чем ты говоришь, Слава? Какой цыпленок?

— Ты у нас цыпленок, Вадим. Я ведь предупреждал — не связывайся с Фантомасом. Предупреждал… Я тебе советовал его грохнуть, раз уж ты с ним связался. Советовал… Что ж ты теперь плачешь по сгоревшей кормушке, если и коготком не пошевелил, чтобы её спасти.

— При чём тут Фантомас…. — товарищ полковник устало потер глаза.

— Да ты ещё и дурак, — озлился вдруг Падший Слава, а Волк из мультяшки перестал чесаться, оскалил клыки и хищно огляделся по сторонам. — Он вас сделал, как мальчишек. Как лохов. Пара файлов туда, пара файлов сюда, и где теперь ваш «Стаб»? В полной жопе ваш «Стаб».

— Постой, постой, — спохватился товарищ полковник, — так ты утверждаешь, что Комитет реорганизует Фантомас?

— Можно сказать и так, — согласились Падший Слава с Волком, — За это я его и держал — Фантомаса, в смысле, — за это и деньги ему платил, он умел таким раком любую управленческую сеть поставить, что только держись. Помнишь этот скандал с продажей секретных лазерганов. Никто их и не думал продавать, а он сделал, чтобы стали думать. Тогда и минобороны полетел, и внутренних дел — за компанию, очень они нам мешали…

— Постой… но ведь он к терминалу уже три месяца не подходит. Даже если захочет, его не пустят…

— Да не нужен ему никакой терминал, — Волк в видеополе махнул лапой. Он сам себе терминал. Я думаю, Фантомас для себя новую модель шептуна разработал. Разработал и закачал в сосцевидный отросток, в подпольном каком-нибудь цехе это вполне реализуемо — были бы башли. Он в сеть выходит, когда захочет, и творит там, чего захочет.

И товарищ полковник поверил. Так вот зачем Фантомасу эти прогулки после ужина. «Товарищ Калныньш любит прогуливаться по крыше…» По крыше. Высокая точка. Лучше трансляция, лучше связь. Прав Падший, какой же я всё-таки идиот.

— А ты упустил такую возможность, — продолжал корить полковника Падший Слава, — Такой шанс, Фантомас был у тебя в руках, а ты его не убил.

— Ну а почему ты не убил его? — внезапно даже для самого себя закричал полковник.

— Воистину с больной головы на здоровую, — Падший Слава хмыкнул, потом голос его стал серьезным, — Я пытался убить его, Вадим. Помнишь, я говорил, что не терплю, когда разрешение сложной ситуации на самом высоком уровне зависит не от меня, а от состояния любимой мозоли какого-то выскочки. Я потерял контроль над Фантомасом, и должен был его убить. Та перестрелка в Центре — моя затея.

— Какая перестрелка?

— А-а, ты не знаешь? Ну тогда не важно… Потом я пытался организовать вывоз Фантомаса в филиал Центра под Тулой. Но и здесь Высокий Гена меня переиграл. Знал бы он, кого спасает — сопляк.

В голопроекции вдруг появилось карикатурное изображение Высокого Гены в слюнявчике и с огромной мороженицей в руках. Волк это изображение обнюхал, попробовал на зуб, но есть не стал, а порвал на неровные куски, скомкал и выбросил. Ещё и плюнул вдогонку.

— Так что вот, — подвел итог Падший Слава, — Дали ему уйти, теперь имеем… то, что имеем.

— Да… — пробормотал товарищ полковник, — имеем то, что имеем…

— Кстати, — сказал Падший Слава, снова сменив тон на глумливо-юмористический, — в три часа будет выступать наш любимый Председатель. Я уже с его выступлением ознакомился. Вполне штучка в духе Фантомаса. Там все обсказано, и какие вы буки, и как вас надо к ногтю во имя торжества гуманизма, демократии и т. д. Видно, Вадим, не понравились Фантомасу твои методы ведения следствия. А он очень мстительный субъект… Но не буду лишать тебя удовольствия от приобщения. Да, и если надумаешь устраиваться после всего этого тарарама, то у меня есть для тебя вакансия. В охране. А так, в общем, будь здоров.

И Волк, неприлично повертев хвостом, исчез.

— Работу предлагаешь, падаль! — закричал товарищ полковник в опустевшее видеополе, — А иди ты на хуй со своей работой.

0001:0014

Ровно в 15:00, как и предсказывал Падший Слава, индивидуал-терминал товарища полковника выдал бегущую строку. «Важное правительственное сообщение», после чего зазвучала мелодия национального гимна, а в голопроекции появилось лицо Председателя.

Программа-транслятор была настроена таким образом, что казалось, будто Председатель смотрит на тебя одного и к тебе одному обращается. Товарищ полковник отвернулся, чтобы не видеть этого неживого, сильно ретушированного лица. В отличии от большинства сограждан он благодаря Падшему Славе примерно знал, о чем будет говорить Председатель, и ничего, кроме бессильной злости и обиды, по отношению к последнему не испытывал.

— Друзья мои, товарищи, сограждане, — с привычной формулы начал выступление Председатель, — сегодня я хочу ознакомить вас с текстом указа, который только что подписал и который вступит в силу с момента его всенародного оглашения, — Председатель прокашлялся, булькнула наливаемая в стакан вода, зашелестела бумага. — В последнее время, — продолжил Председатель с необыкновенной торжественностью («Исторический момент» — подумал товарищ полковник), — участились случаи нарушения законности со стороны офицеров и чиновников, занимающих различные посты в Комитете по Вопросам Социальной Стабилизации и Интеграции. Подтасовка фактов, недозволенные методы ведения следствия, превышение полномочий, коррупция, саботаж, двурушничество, групповщина — все эти явления стали обыденными в стенах Комитета. Как документально подтвердило депутатское расследование, начатое в мае этого года, Комитет посредством своей секретной агентуры поощрял и за счет бюджетных средств поддерживал существование нелегальных экстремистских организаций антиправительственного толка. Высшими офицерами Комитета была подготовлена целая программа по подрыву существующего в России строя, смещению избранного народом правительства и установлению военной диктатуры. На основании вышеизложенного и волей, данной мне народом, ПРИКАЗЫВАЮ, в пятидневный срок с момента подписания настоящего указа провести генеральную инспекцию Комитета по Вопросам Социальной Стабилизации и Интеграции. По окончании генеральной инспекции реорганизовать Комитет с передачей всех его функций, информационных архивов и баз, средств технического обеспечения и сферы работ Службе Безопасности Совета Министров Российской Федерации, Подписал, Председатель Совета Министров Российской Федерации.

Надо ехать, решился товарищ полковник, Надо ехать, Потому что через час будет поздно, И сначала на Ярославский вокзал, Ячейка номер 123.

0001:0015

Как и ожидал товарищ полковник, дорога на девяносто шестой километр была перекрыта. Поперек шоссе впритык друг к другу стояли два Т-208, развернув стволы в сторону Города. Кроме того, имелся здесь легковооруженный вездеход ВАИ, и молодой лощеный лейтенант без лишних слов разворачивал любой кар, пытавшийся здесь проехать.

Не обходилось без ругани. В настоящий момент некий нагловатого вида парень в хорошем модном костюме препирался на повышенных тонах с этим самым лейтенантом, грозил ему ведомственными карами, на что тот, явно не слушая, только качал головой и повторял монотонно.

— Существует приказ. Существует приказ. Существует приказ.

Товарищ полковник не собирался ждать, чем закончится эта милая беседа слепого с глухим, вылез из автокара, захлопнул дверцу, неторопливо обошёл автокар и открыл багажник. Во вместительном багажнике автокара лежал небольшой, но мощный и с хорошей приёмистостью мотоцикл. Главное было не делать лишних движений, суета нам ни к чему. Товарищ полковник поставил мотоцикл на асфальт, закрыл багажник, перекинул ногу через раму, запустил движок, выжал сцепление и рванул по придорожной канаве в объезд заграждения, броневика и танков. Танкисты, легкомысленно расположившиеся на броне, только рты разинули. Лейтенант, матерясь и моментально позабыв о существовании своего высокопоставленного и сердитого визави, бросился к вездеходу, чтобы вызвать на связь и пресечь, однако товарищ полковник уже мчался по шоссе к своей цели, к отметке «девяносто шестой километр», и кордон с лейтенантом и танками остался далеко позади.

В 17:35 полковник остановил свой мотоцикл у ворот «внешнего периметра». Танков и мотопехоты здесь ещё не было, их, по идее, и не должно было быть, вряд ли Высокий Гена не нашёл способа извернуться и не выторговал себе особый статус в рамках грядущей Реорганизации — в самом деле, ну какое отношение вполне цивильный научно-исследовательский институт имеет к смутьянам и заговорщикам из Комитета по Стабилизации, однако охрана была настороже, через динамики, вмонтированные в стену товарищу полковнику приказали остановиться, поднять руки, два раза медленно повернуться, и только затем позволили представиться и изложить цель визита.

Товарищ полковник изложил. Ему сразу отказали. Товарищ полковник настаивал, апеллируя к известным именам. Ему снова отказали. Товарищ полковник потребовал Высокого Гену. Или коменданта, на худой конец. Ему ответили, что все вышеупомянутые товарищи находятся сейчас в городе Москве, где дают показания генеральным инспекторам. Тогда товарищ полковник применил безотказный прием.

— Вас же, бляди, через полчаса всех здесь перемочат.

Информация заинтересовала охрану. В стене приоткрылась дверца, и в ней появился — грудь колесом — начальник охраны. Товарищ полковник шагнул к нему.

— У вас есть какая-то информация для нас, Вадим Сергеевич, — очень вежливо поинтересовался он.

— Через полчаса здесь будут люди Падшего Славы, — заявил полковник. И не как в прошлый раз. Ждите танков и самолетов.

— А что им надо, — растерянно спросил начохры.

— Они придут сюда за человеком по имени Борислав Калныньш. Он им нужен. Они стены своротят, так он им нужен.

Упоминание о предыдущем инциденте, о котором, впрочем, товарищ полковник имел весьма смутное представление, в данном контексте произвело на начохры сильное впечатление.

— Что же делать, товарищ полковник?

— Я могу остановить Славу. Но для этого мне надо переговорить с Калныньшем. Один на один.

Начохры наклонил голову, подумал.

— И быстрее, мать твою за ногу, — поторопил его товарищ полковник. Быстрее.

Товарищ полковник хорошо представлял себе, что сейчас делается в наклоненной голове начохры, с одной стороны — служебный долг, ведомственные инструкции и требования устава, с другой — угроза внезапного и массированного нападения, и ведь никто не придёт на помощь сейчас-то, когда будущее «Стаба» под вопросом и любые телодвижения в эту сторону могут быть осуждены властью,

— Хорошо, — без уверенности в голосе сказал начохры, — Я проведу вас, Вадим Сергеевич. Но только без фокусов, вы меня знаете.

— Знаю, Василий, знаю.

И всё разрешилось. Двери в периметрах открылись. Охранники расступились, и начохры провел товарища полковника на крышу жилого корпуса.

— Он снова там, — напряжённо спросил товарищ полковник.

— А где ему ещё быть, — удивился начохры, которого, видимо, тоже за последние полтора месяца приучили к мысли, что «товарищ Калныньш любит прогуливаться».

— Я буду с ним разговаривать, — сказал товарищ полковник, — а ты, Василий, займись укреплением позиций. Никого не впускать, никого не выпускать. Могут быть любые провокации.

— Ясно.

Как и пять дней назад. Фантомас вышагивал вдоль края крыши, бросая взгляды на горизонт в сторону Города и выкуривая одну сигарету за другой. Полковник, кивнув знакомым охранникам, пошёл прямо к нему.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, полковник. Слышал, в вашем ведомстве какие — то перестановки,

— Перестаньте, Фантомас, — товарищ полковник не собирался тут рассусоливать. — Вы прекрасно знаете, что произошло с Комитетом. Вы ведь сами это организовали.

Фантомас изобразил удивление.

— Почему вы так решили?

Вместо ответа товарищ полковник сунул руку за пазуху и включил подвешенный там на ремне подавитель. Тут же его собственный шептун издал прощальный писк и затих, Работает машинка Мокравцова, ещё как работает. Не без внутреннего торжества товарищ полковник взглянул на Фантомаса. Тот с интересом следил за его манипуляциями.

— Ну и как теперь, — спросил товарищ полковник, — Как теперь? Как теперь себя чувствует наш доморощенный Повелитель Мира?

— Что у вас там?

— У меня там — микроволновый подавитель, — объявил товарищ полковник. — Попробуй теперь выйти в сет. Что-то не выходит?

И тут Фантомас засмеялся. Захохотал, заливисто и чисто.

— Вы что же, полковник, — выговорил он сквозь смех, — всерьез полагаете, что я напрямую связан с сетью? Вы плохо смотрели мою медицинскую карту.

У товарища полковника опустились руки. Он стоял и молча ждал ответа.

Отсмеявшись, Фантомас закурил новую сигарету и очень серьезно, очень просто сказал.

— Мне нет необходимости поддерживать с сетью постоянную связь. Я создал систему, которая сама способна позаботиться о моей безопасности. Систему искусственного интеллекта. Да-да, только не надо говорить мне, что это тупиковая ветвь, что Марков и Лесс доказали принципиальную невозможность создания подобной системы — все эти высказывания и литературу я изучил лучше вас. Но я её создал. Она работает.

— Бред какой… — вырвалось у товарища полковника.

— Да, — легко согласился Фантомас. — Бред. И вы так считаете, и все так считают. Кроме, пожалуй, мальчиков, записанных по милости вашего «Стаба» элементами в «Пирамиду». Я, между прочим, кое-какие логические блоки из «Пирамиды» в своей разработке использовал — очень всё-таки изящная штуковина. Но не более того, «Пирамида» пассивна. Моя же система активна, я бы даже сказал, агрессивна. В тот момент, когда вы меня арестовали и я не смог послать условный сигнал, она инициировалась и начала действовать. Для неё безразлично, кто конкретно покусился на мою свободу и безопасность, как и всякому нормальному интеллекту, ей для анализа ситуации и дальнейших действий достаточно косвенных признаков. На первом этапе она отыскала меня, я облегчил ей задачу, запутав вас «проблемой Пяти», вы усилили активность в нужном мне направлении, в локальной сети «Стаба» замелькали знакомые фамилии, затем система определилась с непосредственными исполнителями. А потом ударила. По всем фронтам. И снизу, и сверху… Мне вас жаль, полковник, — сказал Фантомас, словно бы даже и с сочувствием. — Я не создавал её специально против вас. Но вы стали у меня на пути, и то, что она стёрла вашу жизнь в порошок, лишь следствие вашего собственного служебного рвения.

— Вы стёрли не только… мою жизнь… — мысли у товарища полковника путались, но он должен был сказать то, что хотел сказать. — Вы убили Андрея Магидовича.

Фантомас развёл руками.

— Я не знаю, что произошло с капитаном… Это правда. Я не знаю. Однако рискну предположить. Видимо, он оказался проницательнее вас, полковник. И о многом догадался. И решил проверить свою догадку. В мою систему вписаны несколько блоков самозащиты. Скорее всего, капитан столкнулся с действием одного из них. Как конкретно система устранила угрозу, исходящую от капитана, не могу сказать даже я…

Они помолчали, думая каждый о своём, Первым нарушил молчание Фантомас.

— Я назвал систему «Жираф», — неизвестно зачем сказал он.

Товарищ полковник вздрогнул.

— Почему именно «Жираф»?

— Есть такой исторический анекдот, — Фантомас снова улыбнулся, — Будто бы натуралисты Европы долгое время не верили в существование жирафа, поскольку животное это совершенно не вписывалось в их представление о правильном анатомическом устройстве крупных представителей фауны. Они полагали, что жираф из-за своей шеи не сможет ни дышать, ни проглатывать пищу. Примерно то же самое мы думаем сейчас об искусственном интеллекте, эмулятор создать можно, не более того… Да и сам образ, подобно тому, как жираф, благодаря особенностям своего анатомического строения, имеет возможность общипывать молодые листья с верхушек самых высоких деревьев, моя система способна проникать в самые высокие сферы власти, находя себе там лакомство по вкусу…

Товарищ полковник хотел сказать, что все слова Фантомаса ничего не стоят, если «Жираф» только и способен, что разрушать на информационном уровне структуры власти, а спасти самого Фантомаса шея не дотянется, однако его внимание привлек низкий стрекочущий звук. Он повернулся и посмотрел на низкое быстро темнеющее небо, пытаясь разглядеть источник звука. И разглядел.

Со стороны города на предельной скорости шёл армейский десантный вертолёт «Ка-81». Охранники остолбенело наблюдали за его приближением. Теперь это действительно напоминало войну.

Внизу, во дворе, заискрило, зашипело, грохнуло, и к вертолету устремились две почти идеально прямые дымные полосы. Вертолёт вильнул в сторону, отстрелил имитатор, сбив примитивные ракеты с курса, и тут же заработал лазерган, подвешенный на турели у вертолёта под брюхом. Во дворе Центра ослепительно полыхнуло, и всё заволокло тучей дыма и пыли.

«Пора», — сказал сам себе полковник и вытащил из кармана пиджака маленький однозарядный пистолет. Но выстрелить в Фантомаса не успел. Что-то с чудовищной силой толкнуло его в грудь. Он на секунду потерял сознание и упал. Пистолет вылетел у полковника из рук.

Дьявол. Меня, кажется, убили.

В горле полковника заклокотало. Он с усилием сплюнул и попытался встать. Но не смог.

А вертолёт тем временем опускался на крышу. Но ещё до того, как его шасси коснулись покрытия, из вертолёта выскочили один за другим пятеро десантников в боевых камуфляжных комбинезонах с короткоствольными автоматами системы Березина наперевес.

— Оставаться на местах, придурки, — гаркнул один из десантников (по всей видимости, офицер) на зашевелившихся охранников.

И не столько по лицу (лица офицера товарищ полковник не видел), сколько по голосу и манере командовать, товарищ полковник признал в этом десантнике своего сына.

— Бросайте оружие. Руки за голову.

Охранники подчинились,

Удовлетворённый, офицер (Сергей! Это ты, Сергей…) шагнул к спокойно дожидавшемуся своей очереди Фантомасу.

— Товарищ Калныньш, Борислав Аркадьевич.

— Он самый.

Офицер козырнул.

— Мне приказано доставить вас на нашу базу.

— Я готов.

(Сынок, Серёжа, это «Жираф». Это «Жираф» распорядился») — хотел крикнуть товарищ полковник, но не смог выдавить и слова из-за обжигающей, совершенно невероятной боли в груди. Лёгкое задели, суки.

Тем не менее в голове полковника не мутилось, он воспринимал происходящее ясно, во всей совокупности ощущений. Поэтому он смог увидеть и услышать, как внезапно и с треском распахнулась ведущая на крышу дверь и из проёма кто-то (может быть, сам начохры) с невероятным бешенством принялся стрелять из ручного пулемёта.

Десантники среагировали почти мгновенно, рассыпались и залегли, открыв ответный огонь. Охранникам повезло меньше. И вот уже один из них повалился молча лицом вниз, вот и второго отшвырнуло в сторону.

Вокруг свистели пули, захлёбывался пулемёт, летели какие-то щепки, а товарищ полковник лежал и глядел снизу вверх на Фантомаса.

На лице Фантомаса не было ни улыбки победителя, ни морщинок сочувствия. Можно сказать, что на лице его товарищ полковник не разглядел вообще каких-либо эмоций, известных и характерных проявлений чувств. Он спокойно стоял в сторонке, наблюдая за перестрелкой, не наклоняясь даже, не стараясь залечь, как это сделали десантники, словно и не боялся вовсе быть задетым шальной пулей или осколком.

Товарища полковника корчило от боли, пиджак его намок от крови и пота, он со свистом вдыхал воздух, ставший плотным и будто бы даже горячим, а Фантомас стоял и смотрел, Стоял и смотрел на десантников, пока наконец пулемёт не замолк, и пока офицер (Сергей Вадимович) не крикнул, «Отходим», а потом ухватил и поволок Фантомаса к вертолёту. И только тогда, усаживаясь в вертолёт, Фантомас оглянулся и посмотрел на умирающего полковника.

В глазах Фантомаса стояла стеной чёрная, беспросветная тоска. Он не боится смерти, понял сквозь боль товарищ полковник. Он боится жизни.

Лопасти вертолета слились в единый плотный и сверкающий диск. Вертолёт оторвался от крыши и стал набирать высоту. Через несколько секунд он совершенно затерялся в низком сером осеннем небе,

2026 год

(2026–2051 гг.)

Краткая хроника дальнейших событий

Конец 2026 — начало 2027 года. Третье Отделение СТАБа полностью расформировано, сотрудники частично уволены в запас, частично переведены в региональные отделы МВД. Процесс по обвинению руководства Третьего Отделения в коррупции и двурушничестве завершился рядом приговоров со сроками от трёх до шести лет. Через год Верховный суд Российской Федерации рассмотрел многочисленные апелляции и отменил решение Московского городского суда с формулировкой «за недостатком улик».

2029. Продолжавшаяся в течение двух с половиной лет охота на «Жирафа» завершилась его поимкой и локализацией. По рабочим дневникам Калныньша (нелегальный псевдоним — «Фантомас») и отловленным фрагментам дампов сотрудниками СБСМ была полностью восстановлена технология, использованная им. Сам Калныньш более не попадал в поле зрения правоохранительных органов. По непроверенным данным, он, получив швейцарское гражданство, поселился на Кипре. Вся накопленная СТАБом информация о Калныньше была частично засекречена, а частично — утрачена в ходе операции «Сафари».

2031. Начинается массовое внедрение AI в сферу производства. Созданы единые сети управления транспортом, энергетикой, сельским хозяйством. Разрабатываются первые модели бытовых AI. Небывалый скачок в области информационных технологий приводит к качественным прорывам в других областях знания. Соединённые Штаты Америки, Южноамериканская конфедерация и шесть технополисов Японских островов анонсируют договор об экономическом и военно-политическом сотрудничестве в рамках Новоатлантического Блока «НАБ».

2032. Россия интегрируется в Европейское Союз. Так называемая «Война сетей» завершается полным экономическим развалом стран «третьего мира» (Палестина, Африка, Китай). Упразднение ЭКАР.

2033. В Jet Propulsion Laboratory (Пасадена, штат Калифорния) создан прототип ракетного термоядерного привода. В рамках сотрудничества NASA и РКА в JPL и в Новосибирском Государственном Университете начаты работы по реализации проекта «Проксима».

2035. «Philips» выпускает на рынок первую модель персональной системы (PS) с элементами AI. PS/AI весит около 40 килограммов. Вычислительный блок реализован на Джозефсоновской логике, встроенный AI классифицируется как «вполне самостоятельный». Модель ориентирована на применение в крупных научно-исследовательских центрах и предназначена для анализа и обобщения экспериментальной информации в области квантовой физики. Цена на PS/AI колеблется в пределах от 750 до 800 тысяч ЭКЮ.

2037. «Канарский кризис». Первое военное столкновение между вооружёнными силами ЕС и НАБ. Осложнение политической обстановки приводит к тому, что российская часть проекта «Проксима» оказывается свёрнутой.

2038. Страны — члены «ядерного клуба» начинают внедрение систем AI в армейские структуры. В этом же году созданы первые образцы нейроподобной ткани на основе кремнийорганики. С двадцатилетним опозданием с мыса Канаверал (США) состоялся запуск запланированной на 2017 год экспедиции на Марс.

2040. Отделением астрофизики ФТИ разработана методика обнаружения пригодных для обитания человека планет.

2042. Вторжение армейских соединений технополиса Ямаха в Корейскую Демократическую республику. Решительный протест со стороны ЕС, ЕС оказывает КДР военную помощь. Развёртывание ВВС НАБ в тихоокеанском регионе.

2043. Группа «Проксима» создаёт рабочий прототип ракетного привода на фотонной тяге. НАБ основывает поселение на Марсе. Отправляются экспедиции к Юпитеру и в пояс астероидов.

2044. Посёлок планетологов на Марсе переименован в Марс-сити. Население Марс-сити вырастает до четырёхсот человек. В связи с участившимися случаями террористических актов Соединённые Штаты Америки объявляют всех жителей Ближнего Востока и Африки нежелательными иностранцами. «Philips» анонсирует новое поколение логических систем, основанных на физических нейросетях.

2046. «Мирная» конференция в Кейптауне. Официальные представители стран НАБ и ЕС подписывают договор о создании Всемирного арбитражного комитета, призванного выносить решения по спорным вопросам политического характера. Там же проведены предварительные переговоры по проекту всеобщего разоружения. Полностью решена проблема отторжения тканей при пересадке органов человека без постоянного применения иммунодепрессантов. Кратковременный взрыв «орган-пиратства» прекращается после реанимации разработок по клонированию биологических тканей. В рамках проекта «Проксима» начата постройка космического аппарата сверхдальнего радиуса действия.

2048. Закончена постройка фотонного звездолета «Проксима».

2049. Ходовые испытания «Проксимы» прошли успешно.

2051. Отправление Первой Звёздной экспедиции. Информация о цели экспедиции вместе с прочими данными о работе группы «Проксима» утеряна в ходе Четвёртой мировой войны, известной под названием «Большая получасовая».