Смена власти

С расстояния в четырнадцать веков не видны трагедии отдельных людей, захваченных кровавым потоком завоевательных войн: убитые, раненые, пленные представляются абстрактными числами. Лишь изредка прорываются на страницы наших источников судьбы простых людей, наполняя жизнью холодное повествование средневековых историков.

Жил в Иране хороший мастер на все руки: столяр, резчик и кузнец Файруз. Сначала он попал в плен к византийцам, возвратился на родину, но через несколько лет в битве при Нихавенде снова был взят в плен, на этот раз арабами. При разделе добычи достался Мугире ибн Шу‘бе, и Мугира предоставил ему возможность брать заказы на работу, но требовал приносить в день два дирхема, т. е. все, что мог заработать даже очень хороший мастер, а Файрузу надо было кормить жену и дочку (неизвестно только, попал он в неволю с семьей или женился в Медине).

В начале ноября 644 г. Файруз (который чаще фигурирует под именем Абу Лу‘лу‘а) подошел к Умару, совершавшему свой обычный обход базара, и попросил: «О амир верующих, спаси меня от Мугиры ибн Шу‘бы: на мне большой оброк». – «Каков же твой оброк?» – «Два дирхема в день». – «А что ты делаешь?» – «Я столяр, резчик и кузнец». – «А я не считаю, что при хорошем владении этими ремеслами подать с тебя велика», – ответил Умар. Файруз, ворча, повернулся и ушел. Через некоторое время произошла еще одна встреча. Умар, сидевший на улице, остановил проходившего мимо Файруза и спросил: «Я слышал, ты говорил, что если захочешь, то сделаешь мельницу, которая мелет ветром». – «Да». – «Так сделай мне мельницу». Файруз ответил ему со странной интонацией в голосе: «Жив буду, сделаю такую мельницу, о которой заговорят на востоке и на западе…» – и ушел. «Никак, раб мне угрожал сейчас», – задумчиво заметил Умар.

Как вспоминали потом мединцы, доведенный до отчаяния Файруз, встречая маленьких пленников-земляков, гладил их по голове и, заливаясь слезами, говорил: «Погубил меня Умар». В среду 3 ноября, раздобыв кинжал о двух лезвиях, Файруз раньше всех пришел в утренних сумерках в мечеть, закутав лицо, чтобы его не узнали, и встал около Умара. Едва Умар начал молитву и, возгласив «Аллах велик!», простерся ниц, Файруз трижды вонзил кинжал ему в живот и бросился к выходу. «Эта собака убила меня», – простонал Умар. В полутьме окружавшие не сразу поняли, что произошло, потом бросились ловить убийцу, который, пробиваясь к выходу, ранил еще двенадцать или тринадцать человек. Наконец, кто-то набросил на Файруза плащ, и тот, поняв, что спасенья нет, заколол себя.

Умар нашел в себе силы распорядиться, чтобы Абдаррахман ибн Ауф довел моленье до конца. Умара перенесли домой. Пришел врач, увидел глубокую рану ниже пупка и распорядился дать питье, оно все вытекло из раны, врач сказал, что надежды нет, и Умар принялся за последние распоряжения.

Прежде всего, предстояло найти преемника. Кто-то посоветовал назначить его сына Абдаллаха, но Умар отверг это предложение: «Хватит в нашем роду одного человека на этом посту». Назвать кого-либо он не решился, а предоставил шести человекам: Абдаррахману ибн Ауфу, Али, Усману, аз-Зубайру, Талхе и Са‘ду ибн Абу Ваккасу – выбрать из своей среды нового халифа. Этот совет выборщиков (шура) некоторые современные мусульманские ученые представляют предтечей европейской парламентской системы, забывая, что народными избранниками они не были.

Кто же были эти люди? Об Али и Усмане мы уже говорили. Шестидесятидвухлетний Абдаррахман ибн Ауф был старейшим и самым богатым в этой «коллегии выборщиков». Его капитал, нажитый торговлей, по самым скромным оценкам, превышал миллион дирхемов, под Мединой у него паслись 1000 верблюдов, 3000 овец и 100 коней, а в Джурфе два десятка верблюдов использовались на поливе его земель. Через одну из жен он был родственником Усмана. Аз-Зубайр был племянником Хадиджи (по отцу) и двоюродным братом Мухаммада по матери. То и другое делало его очень близким для пророка человеком, тот даже ласково звал его «мой апостол». В отличие от Абу Бакра и Умара он не был бессребреником и, подобно Абдаррахману, умел нажить несколько миллионов. Са‘д ибн Абу Ваккас, хорошо известный нам как победитель при Кадисии и завоеватель Ирака, был из оставшихся старейшим по времени принятия ислама и тоже очень богатым человеком. По матери он был внуком Абу Суфйана и, следовательно, троюродным племянником Усмана. Шестой выборщик, Талха, отсутствовавший в этот момент в Медине, тоже относился к числу миллионеров. Своему сыну Абдаллаху Умар поручил организацию выборов.

Умар продержался трое суток и умер 1 мухаррама 24/7 ноября 644 г., выговорив у Аиши право быть похороненным в ее бывшей комнате, рядом с Мухаммадом и Абу Бакром.

Члены совета уединились в один из домов около мечети, на охрану которого встал отряд из 50 ансаров, и начались трехдневные переговоры.

Проведение переговоров взял на себя Абдаррахман, отказавшись от претензий быть избранным. Двое суток шли какие-то обсуждения, через третьих лиц прощупывались настроения мединцев. Наконец, Абдаррахман стал поодиночке опрашивать четырех претендентов, кого бы они выбрали, если не выберут их самих. Али указал на Усмана, Усман – на Али, Са‘д ибн Абу Ваккас и аз-Зубайр – на Усмана. Теперь оставалось прийти к единому мнению.

Абдаррахман взял Али за руку и спросил: «Клянешься ли ты следовать книге Аллаха и обычаю пророка, и деяниям Абу Бакра и Умара». Али ответил: «О боже! Нет, клянусь только стараться делать это в меру сил». На тот же вопрос Усман ответил утвердительно без всяких оговорок, и Абдаррахман, подняв голову к потолку мечети, возгласил: «О боже. Слушай и свидетельствуй. О боже, возлагаю то, что лежало на моей шее, на шею Усмана!» – и началась присяга. Прибывший в это время Талха присоединился к общему мнению. Выбор Усмана, конечно, был предопределен не характером его ответа, а тем, что богатые курайшиты считали его более покладистым, чем Али. Али, конечно, был недоволен таким исходом выборов. Позже, в период борьбы за власть, подчеркивалось, что он не был согласен ни с выбором Абу Бакра, ни с выбором Усмана. Трудно правильно оценить реакцию мединцев на первые шаги Усмана в качестве амира верующих. Многие были возмущены, что Усман сел не на нижнюю ступеньку минбара, как его предшественники, а на самый верх, где сидел пророк, поставив себя таким образом на один уровень с ним. Были и другие претензии.

Умар завещал будущему преемнику в течение года не смещать прежних наместников, и Усман какое-то время следовал этому завету.

 

Борьба за Северную Африку

Византийцы не смирились с потерей Александрии и, укрепившись на престоле, Констант решил возвратить Византии Египет. В конце лета 645 г., в наиболее благоприятное для плавания время, византийская армия под командованием Мануила на 300 судах высадилась в Александрии. Гарнизон ее не превышал 3500 человек, а византийская армия, судя по числу судов, могла достигать 10 тыс. человек.

Легко захватив Александрию, византийцы двинулись на Фустат. Амр с пятнадцатитысячной армией встал на их пути. После тяжелого сражения византийцы были отброшены и укрылись за стенами города. В конце декабря 645 г. Александрия была взята штурмом и жестоко разгромлена. Амр поклялся, что, взяв Александрию, разрушит ее стену, чтобы она стала как дом проститутки, в который можно беспрепятственно войти, и выполнил свою угрозу. Александрия стала опальным городом. Тогда же разгрому подверглись те приморские города, которые поддержали византийцев. Пленные, захваченные при штурме Александрии и других городов, были отосланы в Медину, но через некоторое время Усман возвратил их на родину.

Победив византийцев, Амр поехал в Медину и потребовал сместить Абдаллаха ибн Са‘да, наместника Верхнего Египта и передать ему управление всем Египтом, но Абдаллах был родственником Усмана, и Усман сделал наместником всего Египта именно его. По другой версии, Усман хотел поделить сферы управления – сделать Амра главнокомандующим, а Абдаллаху поручить финансы, на что Амр ответил: «Это все равно, что держать корову за рога, когда доить ее будет другой». Так или иначе, но Амр был смещен и на всю жизнь сохранил ненависть к Усману, сыгравшему большую роль в политике Халифата.

Абдаллах ибн Са‘д возродил идею Амра завоевать провинцию Африка (араб. Ифрикийа, нынешний Тунис и восточная часть Алжира), Усман долго не давал согласия, но в 27/648 г. под влиянием успехов на всех направлениях пошел на это. Был проведен общеаравийский сбор добровольцев, которых на этот раз набралось 4800 человек из разных племен. Усман предоставил им 1000 верблюдов и снабдил недостающим оружием. Во главе армии встал цвет мусульманской аристократии: сыновья Умара Абдаллах и Убайдаллах, Абдаррахман ибн Абу Бакр и другие. В Египте это войско соединилось с египетской армией и поступило под командование Абдаллаха ибн Са‘да. По пути через Барку и Триполи к ним присоединялись кочевники-берберы, и армия выросла до 23000 человек.

Экзарх Африки, Григорий, в это время отложился от Византии, объявил себя императором и не признал Константа. Возможно, Абдаллах рассчитывал именно на это, когда настаивал на походе на Карфаген.

Сведения об этом походе противоречивы. По арабским источникам, Григорий встретил арабов у Субайталы в Триполитании и был убит. По византийским сведениям, после поражения бежал в Константинополь и был прощен.

После бегства Григория знать Карфагена вступила в переговоры с Абдаллахом и обязалась выплатить 2520000 динаров или, по другим сведениям, 300 кинтаров (30000 фунтов) золота, что примерно равно, – если арабы покинут страну. Получив эту контрибуцию, мусульманская армия покинула Карфаген, не оставив гарнизона. Нет никаких сведений, что Ифрикийа платила какую-либо дань. Поэтому нельзя считать поход Абдаллаха завоеванием Ифрикии.

Следующим крупным важным предприятием в Северной Африке был поход на Нубию в 31/651–652 г. Арабское войско углубилось до Донголы, где произошло жестокое сражение. Меткой стрельбой нубийцы остановили арабов, не допустив их до рукопашной схватки. В бою полторы сотни мусульман были поражены стрелами в глаз. Впрочем, арабы и не проявляли особого боевого рвения, считая, что поживиться с полуголых нубийцев нечем: «Трофеи с них невелики, а ожесточенность их велика». В походе на Донголу участвовали небольшие силы, скорее всего гарнизоны Асуана и пограничных крепостей, так как основные силы египетской армии были заняты в войне с Византией.

Результатом столкновения у Донголы было заключение равноправного договора, по которому обе стороны обязались не нападать друг на друга, нубийцы получали беспрепятственный доступ на рынки Египта, в обмен на поставки 300 (360 или 400?) рабов ежегодно нубийцы получали из Египта пшеницу и чечевицу; кроме того, нубийцы обязались выдавать беглецов из Египта, мусульман и коптов.

 

Борьба за Восточное Средиземноморье

Арабские войска сравнительно легко справились с завоеванием континентальной части Сирии и Палестины, однако приморские города, продолжавшие свободно общаться с метрополией по морю и имевшие возможность получать продовольствие и подкрепления, продолжали упорно держаться.

Один из крупнейших городов, центр Палестины Первой, Кесарея (Кайсарийа), в течение семи лет с начала арабского вторжения в Палестину выдержала несколько осад. Упорно держались Аскалон, Тир (Сур), Сидон (Сайда), Триполи (Тарабулус), Арадос, Антарадос (Антартус, ныне Тартус).

Сведения арабских историков об осаде и взятии Кайсарии кратки. В 18/639 г. на нее двинулось семнадцатитысячное войско Йазида ибн Абу Суфйана и осадило ее в последний раз. Кайсарийа была большим городом, который тянулся вдоль моря на расстоянии четырех с половиной километров. На северном конце его находилась часть примерно такой же величины, как Дамаск или Иерусалим, окруженная крепостной стеной. С севера внутрь укрепленной части города под стеной входили два водовода. Число его постоянных жителей было около 50–70 тысяч.

Арабы были настолько убеждены в своем численном превосходстве, что не допускали мысли о возможности атаки из города и небрежно относились к охране своей передовой линии. Поэтому, когда гарнизон, утомленный осадой, решил попытать счастья в поле и напал на осаждающих, арабы, застигнутые врасплох, бежали из лагеря. Йазиду с трудом удалось остановить бегущих и повести их в контратаку и продолжить осаду. Довести ее до конца Йазиду не пришлось, в конце 18/639 г. он был назначен наместником Сирии и Палестины и уехал в Дамаск, оставив вести осаду своего брата Му‘авийу.

Город продержался еще год, но никаких подробностей о ходе осады не имеется. В июле или октябре 640 г. он был взят штурмом, причем около 7000 защитников были перебиты, а 4000 пленных были отосланы в Медину, и Умар раздал их осиротевшим семьям ансаров. Рассказ о падении города из-за изменника-еврея, который провел арабов через потайной ход по подземному каналу, снабжавшему город водой, весьма сомнителен. О других приморских городах известно только то, что Триполи (Тарабулус) и Аскалон были завоеваны только в 644 г.

До середины 40-х годов основным театром военных действий против Византии была восточная часть Малой Азии, где продвижение арабов было остановлено труднопроходимым хребтом Тавра. Отдельные набеги через горные проходы в Киликию предпринимались еще в конце 30-х годов, первый из них связывают с именем Халида ибн ал-Валида, но проверить достоверность этих сообщений очень трудно. Первый не вызывающий сомнений поход на Малую Азию совершил Му‘авийа летом 644 г., когда он дошел до Амореи.

В 645 г. византийцы предприняли широкое контрнаступление. Как рассказывалось выше, они попытались изгнать арабов из Египта, на сирийском побережье, вероятно, тогда же была отбита Ирка, а в Малой Азии сосредоточены такие силы, что Му‘авийа просил помощи со стороны Ирака, и на помощь прибыло 6000 воинов во главе с Хабибом ибн Масламой. Арабам удалось быстро переломить ход военных действий в свою пользу. В Египте значительная часть экспедиционной армии погибла в боях за Александрию. Ирка была возвращена, а в Малой Азии Му‘авийа в 646 г. захватил несколько крепостей.

Контратаки византийцев показали Му‘авии, что без господства на море любая точка побережья Сирии будет постоянно находиться под угрозой нападения. В 647 г. Му‘авийа стал готовить в Акке флот для нападения на Кипр. По окончании зимы 648 г. 220 судов с несколькими тысячами воинов отправились на Кипр. Первая в истории Халифата морская экспедиция оказалась удачной, хотя легкий шторм потрепал флот по выходе из гавани. На Кипре не ожидали нападения с моря и не смогли помешать высадке. Арабские отряды рассыпались по острову, грабя неукрепленные селения и уводя пленных (всего будто бы до 8000 женщин и детей). Правитель острова (названный в одном из источников архонтом) согласился ежегодно платить 7200 динаров (столько же, сколько императору) и сохранять нейтралитет.

Дерзкое вторжение мусульман в зону, в которой византийцы считали себя полными хозяевами, заставило их быстро отреагировать и послать эскадру, что заставило Му‘авийю покинуть остров после заключения договора.

Возвращаясь с Кипра, он напал на державшийся до той поры город Арвад (Арадос) на крохотном острове в трех километрах от Антарадоса (Тартуса). Му‘авийа послал к арвадцам епископа Фому уговорить их переселиться в Византию, а город отдать арабам. Жители вместо ответа арестовали епископа и решили оборониться. Городская стена, сооруженная в древности из огромных, по нескольку тонн, каменных блоков (часть ее сохранилась до наших дней, поражая посетителей), шедшая по периметру острова, позволяла надеяться на неприступность города. Взять город можно было только блокадой с моря, а приближалось время осенних бурь, и Му‘авийи пришлось отказаться от блокады. Он установил ее на следующий год и вынудил жителей согласиться на эвакуацию. Стена была разрушена, а город сожжен.

В 33/653–54 г. киприоты нарушили договор, предоставив императору суда для участия в военных действиях против мусульман. Наказать нарушителей Му‘авийа послал своего старого соратника Абу-л-А‘вара, который на этот раз имел в своем распоряжении 500 судов. Жители прибрежных селений при виде арабов бежали в горы. Пробыв на острове 40 дней, основательно пограбив его и оставив гарнизон, арабы возобновили прежний договор и отправились дальше на Родос, Кос и Крит.

В это время Му‘авийа вторгся в Малую Азию и захватил Хисн ал-Мар‘а около Малатии.

Зимой 654/55 г. на верфях Сирии и Египта интенсивно строились и подготавливались суда для большой морской экспедиции против Византии. В Тарабулусе (Триполи) двое братьев-греков, бывшие на службе у мусульман, видя опасность, грозящую Византии, открыли тюрьму, где находились пленные, освободили их, убили коменданта города, подожгли флот и склады и бежали на одном из захваченных судов. Египетскому флоту пришлось вести войну на море одному.

Сирийская армия снова вторглась в Малую Азию и дошла до Малатийи, угнав в плен множество мирных жителей. Один из отрядов под командованием Абу-л-А‘вара проник в Ликию. Одновременно туда же подошел египетский флот и намеревался высадить десант, когда пришла весть о движении византийского флота в составе нескольких сотен кораблей во главе с императором. Встреча произошла у Фойника на ликийском побережье. Оба флота под вечер стали на якорь друг против друга и провели беспокойную ночь. Утром, сближаясь, команды судов сначала обстреливали друг друга из луков, а потом обе стороны пошли на абордаж. Как вспоминал один из участников сражения, главная тяжесть его пришлась на рукопашную схватку. Об употреблении камнеметных машин и зажигательных средств никаких упоминаний не имеется. В сражении, затянувшемся до ночи, арабы проявили большее упорство и сломили, наконец, сопротивление византийцев. Им удалось захватить флагманское судно и убить человека, который перед боем надел одежду императора, так что арабы подумали, что убили самого императора. Потери с обеих сторон были огромными. Поднявшийся в конце сражения шторм довершил уничтожение византийского флота. Наутро берег моря был завален грудами тел убитых и утонувших.

Арабский флот, вероятно, тоже оказался после этой битвы неспособным вести дальнейшие боевые действия, но как бы ни были тяжелы потери арабов, они в результате этого сражения стали хозяевами восточной части Средиземного моря и получили возможность наносить чувствительные удары по важнейшим центрам империи, расположенным на морских берегах.

 

Армения и арабы

Военно-политическая ситуация в Малой Азии в значительной степени зависела от ситуации в Армении. Византия, укрепив свое влияние в ней, могла направить удар армянской конницы, прославленной боевыми качествами, в тыл арабской армии, находившейся в Малой Азии.

Царь Армении, ишхан, являлся вассалом Византии и в то же время зависел от договоров с арабами. Это позволяло ему лавировать между Византией и Халифатом. Теодорос Рштуни, занимавший в то время царский престол, был слишком независим, и император пошел на истинно византийское коварство – послал сановника арестовать Теодороса и привезти в Константинополь. Император арестовал сановника за «самоуправство», обласкал Теодороса и оставил при дворе, лишив возможности влиять на дела Армении.

В это же время при дворе находился Варазтироц, сын Смбата Багратуни, бывшего марзбана персидской части Армении. Вскоре Варазтироц бежал из Константинополя и объявился в Пайке (район западнее Карса). В глазах многих армянских князей он был законным претендентом на царский трон. Они послали католикоса Нерсеса III к Варазтироцу с предложением стать ишханом Армении, и, получив согласие, обратились к Константу с просьбой утвердить его в этом сане. Император даровал Варазтироцу высший придворный сан куропалата и утвердил ишханом. Но Варазтироц внезапно заболел и умер, не дождавшись императорской инвеституры. Сын Варазтироца считал, что отца отравили византийцы.

После его смерти император позволил Теодоросу Рштуни вернуться на родину в качестве ишхана, хотя часть князей была недовольна возвращением сильного главы государства, способного ущемить их полновластие. Но воспользоваться преимуществами союза с Арменией Констант не сумел в полной мере, пытаясь навязать армянам халкидонство (мелькитство). Для обсуждения этого предложения в Двине собрались епископы во главе с католикосом Нерсесом и нахарары во главе с Теодоросом. Собор отверг предложение императора и решительно заявил о своей приверженности григорианству (армянская ветвь монофизитства). А единение было крайне необходимо: на следующий год после этих событий в Армению со стороны Азарбайджана вторглись арабы под командованием Салмана ибн Раби‘и. Одна группа направилась район между оз. Урмия и оз. Ван, другая – западнее горы Арарат и третья, возглавляемая непосредственно Салманом – в Албанию.

В следующем 651 г. арабы вторглись из Азарбайджана в область западнее озера Урмия и проникли до Нахичевана, но взять его не смогли и ограничились осадой и взятием города Храм, южнее Аракса, недалеко от Нахичевана. Им досталась большая добыча и много пленников, с чем они и возвратились в Азарбайджан. В то же время наместник Азарбайджана Салман ибн Раби‘а совершил поход за Аракс, в Арран, о результатах которого неизвестно ничего определенного.

Теодорос Рштуни не стал обращаться за помощью к Константу, опасаясь, что за нее он вновь поставит вопрос о вере, и предпочел заключить договор с арабами. Арабские источники не сохранили даже намека на это важное политическое событие. Пересказ договора, подписание летом 652 г. Рштуни и Му‘авийей, донес до нас армянский историк Себеос: «Такой будет мирный договор между мной и вами на сколько лет вам будет угодно: три года не возьму с вас дани, а после этого срока платите сколько пожелаете. В этом даю вам клятву. Держите в вашей земле конницу 1500 человек, им содержание (хлеб) отпускайте из вашей страны, и это я зачту в счет дани. Конницу вашу я не вызову в Сирию, но в другие места, когда бы я ни потребовал, – она должна быть готова к выступлению. Я не пришлю в ваши крепости эмиров (комендантов), ни арабского войска, даже ни единого всадника. Никакой враг не вступит в Армению, если же ромеи нападут на вас, то я пришлю на помощь войско, сколько вы пожелаете. Клянусь всемогущим Богом, что не обману вас».

Важным достижением Рштуни было условие не использовать армянские войска против единоверцев-византийцев, реабилитировавшее в глазах армян союз с иноверцами. Нахарары одобрили этот договор, но церковь отнеслась к нему иначе, примерно так, как отозвался о нем Себеос: «Заключил союз со смертью и договор с адом».

Договор не принес Армении ожидаемого мира. Император расценил поступок Теодороса как измену и лично возглавил армию, которая должна была покарать изменника. На подходе к Феодосиополю (Каликала, Эрзурум) его встретил посланец Му‘авийи с письмом, в котором тот предостерегал императора от вступления в страну, которая находится под его покровительством. Император ответил, что страна принадлежит ему. Его поддержали князья Северо-Западной Армении и выбрали нового ишхана. Теодорос, которого поддерживала вся Центральная и Северо-Восточная Армения, стал готовиться к войне.

Император расположил свою ставку в Двине и разослал оттуда отряды для подавления сторонников Теодороса. Мятежные районы, оставшиеся на стороне Теодороса, подверглись ограблению. В это время Му‘авийа активизировал действия в Средиземноморье, и Константу пришлось возвратиться в Константинополь. Теодорос обратился за помощью к арабам, и ему был прислан семитысячный отряд, который расположился к северу от оз. Ван. Весной 653 г. (после пасхи) Теодорос с помощью арабов разгромил византийцев и дошел до Трапезунда, а затем с богатыми дарами из захваченной при том добычи прибыл к Му‘авийи в Дамаск. Му‘авийа принял его с почетом, возложил на него почетные одежды и утвердил его правителем всей Армении и Закавказья, в том числе и тех областей, которые еще предстояло завоевать. Видимо, в осуществление этой задачи ему были приданы арабские войска. Они дошли до Двина, чтобы оттуда напасть на Грузию (Иверию), но сильные морозы заставили прервать поход и вернуться на зимние квартиры. С их уходом тяжело заболевший Теодорос утратил власть над Арменией. Игнорируя его, князья заключили между собой договор о ненападении и разделили Армению. Став полновластными хозяевами своих уделов, они обложили подданных тяжелыми налогами.

Теодорос вновь обратился за помощью к арабам. В ответ Му‘авийа, находившийся с главными силами под Малатийей в Малой Азии, послал Хабиба ибн Масламу с 6 или 8 тысячами воинов. С другой стороны, из Куфы, вышло примерно такое же по численности войско Салмана ибн Раби‘и ал-Бахили.

Начало военных действий, видимо, относится к осени 653 г. Хабиб осадил Феодосиополь (Каликала), жители его после упорного сопротивления согласились сдать город по договору. Разгромив затем византийское войско, оставленное Константом, Хабиб двинулся к оз. Ван, преодолевая заснеженную дорогу. По дороге его встретил владетель Хлата (Мушег Мамиконян) с грамотой, подписанной Ийадом ибн Ганмом. Хабиб подтвердил условия договора, и Мушег доставил ему требуемую сумму и подарки.

Хлат на время стал резиденцией Хабиба. Сюда к нему прибывали князья с изъявлением покорности, отсюда он посылал отряды для подавления непокорных. Подчинив княжества, прилегавшие к оз. Ван, Хабиб двинулся на столицу Армении, Двин, по-видимому, по дороге вдоль северного берега озера до Беркри, а оттуда на север до Игдира. Город приготовился к обороне и только после обстрела из камнеметных машин вступил в переговоры. Возможно, жители Двина ожидали помощи от византийской армии, а не дождавшись ее, решили спастись от резни, неизбежной в случае взятия города штурмом, заключением договора, текст которого сохранился у ал-Балазури:

«Во имя Аллаха, милостивого, милосердного. Это – грамота Хабиба ибн Маслами христианам из жителей Дабила [10] и их магам и иудеям, тем, кто присутствует, и тем, кто отсутствует, в том, что даю вам гарантию неприкосновенности вас самих, и вашего имущества, и ваших церквей, и ваших храмов, и стен вашего города. Вы в безопасности, а мы обязаны соблюдать в отношении вас верность этому договору, пока вы соблюдаете его и платите джизью и харадж. Свидетель – Аллах, и достаточно его в свидетели.

Поставил печать Хабиб ибн Маслама».

Из Двина Хабиб пошел вниз по Араксу на Нахичеван, который сдался на тех же условиях, что и Двин. После этого поспешили заключить договоры области к юго-западу от Нахичевана. Затем наступила очередь горных районов. Их воинственные жители, засевшие в горных замках, оказали сопротивление арабам, но, в конце концов, вынуждены были сдаться.

Успехам Хабиба способствовала в первую очередь разрозненность усилий армянских князей, которые не просто сражались каждый за себя, но порой прибегали к помощи арабов, чтобы избавиться от соперников.

Следующей целью Хабиба была Грузия (ал-Джурзан). Царь Грузии (битрик ал-Джурзан) выслал навстречу Хабибу посла с предложением заключить договор. Хабиб ответил согласием и, прибыв в Тифлис, подписал договор, текст которого значительно конкретнее, чем многие другие:

«Во имя Аллаха, милостивого, милосердного. Это – грамота Хабиба ибн Маслами жителям Тифлиса в [рустаке] Манджалис [области] Джурзан ал-Кирмиз с гарантией безопасности им самим, их храмам и кельям (савами) и их молитвам и их религии при условии признания их приниженности и джизьи в один динар с каждой семьи (ахл ал-байт). Вы не можете соединять членов семей для облегчения джизьи, а мы не можем их разделять для ее увеличения. А вы должны дружественно относиться к нам и в меру возможности подкреплять против врагов Аллаха и его посланника. Вы должны дать ночлег нуждающемуся мусульманину и пищу людей Писания, дозволенную нам. А если заблудится у вас кто-то из мусульман, то вы должны проводить его до ближайшего расположения мусульман, если только он не обратится к кому-то кроме вас. А если раскаетесь и станете совершать [мусульманскую] молитву, то вы – наши братья по вере, а если нет – то на вас лежит джизья. А если мусульмане будут отвлечены делом от вас и вас одолеет ваш враг, то вы не будете обвинены за это и это не является нарушением вашего договора. Обязательства в отношении вас и ваши обязательства свидетельствует Аллах и его ангелы, а Аллаха достаточно в свидетели».

Воспользовавшись уходом арабов за Аракс, византийская армия Мавриана напала на Двин и разграбила его, а затем осадила Нахичеван, который упорно оборонялся до весны, когда арабы пришли на помощь гарнизону и разгромили византийцев.

Хабиб возвратился в Сирию, увозя с собой более полутора тысяч заложников из лучших армянских семей. Не избежала этой участи и семья Мушега Мамиконяна, первым явившегося к Хабибу засвидетельствовать свою покорность. Уехал в Дамаск и Теодорос Рштуни, скончавшийся по дороге. Армения стала провинцией Арминийа под непосредственным управлением арабского наместника.

Одновременно с вторжением Хабиба в Армению другая арабская армия, руководимая из Куфы под командованием Салмана ибн Раби‘а, приступила к завоеванию Аррана, видимо по пути подавив какие-то восстания в Азарбайджане.

Переправившись через Аракс, он заключил договор с Байлаканом и далее направился к столице Аррана (Албании), Партаву (Барда‘а), и встал лагерем на реке Тертер. После нескольких дней атак на город, сочетавшихся с ограблением окрестных селений, горожане, обеспокоенные судьбой созревшего урожая, вступили в переговоры и сдали город на обычных условиях неприкосновенности жизни и имущества. Салман временно остановился в городе, рассылая отряды по соседним городам и районам. Ему сдалась вся территория между Малым Кавказом и Курой.

Затем из Барда‘а Салман переправился через Куру и подчинил остальную часть Албании. Затем, не встретив серьезного сопротивления, он двинулся через Ширван к Дербенту. Он был важнейшим звеном оборонительных сооружений, прикрывавших закавказские владения Сасанидов от вторжений кочевников с севера. Здесь узкая двух-трехкилометровая прибрежная полоса, по которой проходила главная дорога из прикаспийских степей в Закавказье, была перекрыта в середине VI в. сначала одной каменной стеной, высотой до 12 м, потом параллельно ей на расстоянии 200–400 метров – второй, которые тянулись от собственно крепости, расположенной на последнем отроге гор, заходя далеко в море. В предгорной части, где находились основные ворота, располагались жилые кварталы, но большая часть пространства между стенами была свободна от застройки (рис. 9).

В другую сторону от крепости по горам на десятки километров от башни к башне тянулась стена, не позволявшая обойти Дербент с нагорной стороны. Недаром эту крепость персы называли Дар банд – «замок», а арабы стали называть Баб ал-Абваб – «ворота ворот», т. е. «главные ворота».

Рис. 9. План Дербента в VI–VII вв.

Сасаниды держали в Дербенте большой гарнизон, но неизвестно, что стало с ним после завоевания арабами Азарбайджана. Во всяком случае, Салман занял Дербент без особого сопротивления.

Легкий успех вскружил голову Салману. Дав своим воинам три дня отдыха, он повел их еще дальше – в глубь хазарских владений, прошел через Семендер, один из крупнейших городов Хазарии, и за Сулаком столкнулся с огромной армией хазарского хакана.

Это столкновение оказалось роковым для арабов. Салман и его брат Абдаррахман были убиты. Арабское войско оказалось в окружении, и беглецы искали спасения в горах. Из четырехтысячного войска спаслись лишь единицы. Дербент достался хазарам, а албанские княжества вновь обрели независимость. Хузайфе ибн ал-Йаману, назначенному Усманом наместником кавказского пограничья пришлось снова совершать поход на Барда‘а.

 

Конец Сасанидской державы

После завоевания Азарбайджана на севере и прорыва в сторону Фарса на юге арабы натолкнулись на упорное сопротивление с одной стороны в районе Сабура – Шираза – Истахра, с другой – в районе Хамадана – Рейя, куда они прорвались по инерции нихавендской победы. Са‘д ибн Абу Ваккас, вновь назначенный Усманом наместником Куфы, непосредственного участия в походах не принимал, предпочитая обогащаться, оставаясь в Куфе. Хотя с конца правления Умара финансовое и военно-административное ведомства часто разделялись, это не мешало наместнику вольно распоряжаться казной. Грешил, видимо, этим и Са‘д, взявший деньги из казны в долг и не пожелавший их возвратить. Казначеем же был Абдаллах ибн Мас‘уд, человек из старой гвардии ислама, который не пожелал спустить амиру посягательство на общинное достояние. Он неотступно требовал возвращения долга, что привело к ссоре между ними. Нашлись сторонники и у того, и у другого. Халиф разгневался на обоих виновников раскола куфийцев, но все же Абдаллаха оставил на его посту, а Са‘да заставил вернуть взятые деньги и сместил, заменив его ал-Валидом ибн Укбой, своим троюродным племянником из того же рода Умаййи, который удовлетворил всех куфийцев своей щедростью и открытостью в буквальном смысле слова: дверь его резиденции не закрывалась, и любой мог войти в нее.

Интенсивные военные действия в это время велись только на южном фланге восточной границы Халифата, в Фарсе, хотя и без особого успеха. Одни и те же города приходилось завоевывать несколько раз. Упорство сопротивления можно объяснить как богатством и населенностью этой провинции, колыбели Сасанидской державы, так и присутствием здесь Йездигерда III, хотя его авторитет после всех поражений был невелик.

В 25/645–46 г. Усман ибн Абу-л-Ас, командовавший авангардом армии Абу Мусы ал-Аш‘ари, занял Сабур и заключил мирный договор. Сабур и Казерун обязаны были выплачивать 3300 тыс. дирхемов в год. Тем не менее, после ухода арабских войск этот район отложился, и его пришлось вновь завоевывать на следующий год.

В 27/647–48 г. арабы продвинулись еще дальше на восток, до Дерабджерда, правитель которого обязался уплатить 2200 тыс. дирхемов. Продвигаясь все дальше, арабы оставляли за собой не вполне освоенные и покорившиеся районы. Восстания иногда вспыхивали в далеком, казалось бы, тылу. Так в 28/649 г. восстали курды Лура и жители Идаджа. Регулярные войска находились в это время в Фарсе. Возмущенные басрийцы послали делегацию к халифу с требованием сместить Абу Мусу, обвиняли его в том, что он возвеличивает сородичей, возрождает дух джахилии и пренебрегает делами Басры. Усман сместил Абу Мусу и взамен назначил двадцатипятилетнего Абдаллаха ибн Амира ибн Курайза, своего племянника по линии матери и в то же время двоюродного брата Мухаммада по женской линии.

Вместе с ал-Аш‘ари был смещен и Усман ибн Абу-л-Ас, командовавший армией в Фарсе, и она была непосредственно подчинена Абдаллаху ибн Амиру. Молодой и энергичный наместник начал решительное наступление в Фарсе (Йездигерд в это время сумел поссориться с марзбаном Фарса и перебрался со двором в Керман). Центральным событием похода Ибн Амира были осада и взятие столицы Фарса, Истахра, который до этого отделывался контрибуциями.

В нем нашла последнее убежище знать всего Фарса. На подходах к городу был убит командующий авангарда Ибн Амира, и тот поклялся, что будет убивать засевших в Истахре, пока кровь не потечет из ворот города. Город упорно сопротивлялся. Арабы обстреливали его из камнеметных машин, затем сделали подкоп и неожиданно ворвались в город, беспощадно убивая всех подряд. В этой резне погибло большинство знатных родов Фарса. Пресыщенные убийством, воины просили Ибн Амира прекратить бойню, но он отвечал, что должен исполнить клятву. Наконец кто-то посоветовал полить улицу водой, кровавая вода вытекла через ворота, и тогда только побоище прекратилось. После падения Истахра открывался путь на восток в Керман и на северо-восток в Сиджистан.

650 год стал переломным в ходе завоевания Ирана не только на юге, но и на севере в зоне действия куфийской армии. Этому предшествовало смещение ал-Валида ибн Укбы, вызванное недовольством верхушки куфийцев его стремлением смягчить имущественный контраст между верхушкой и бедняками. Первых он пытался ограничить рамками учения, завещанного пророком, а вторых поддерживал материально, даже рабам выдавал три дирхема в месяц, чтобы не умирали с голоду. Конкретным поводом послужил конфликт между аздитами и хузаитами, в ходе которого был убит один хузаит. За убийство мусульманина убийцы должны были быть казнены, но ал-Валид не решился на это и предоставил решение халифу. Усман приказал казнить виновных. Отец одного из казненных воспользовался тем, что ал-Валида нередко видели пьяным даже в мечети, но доказать это оказалось не просто, пока он не ухитрился снять перстень с пальца пьяного ал-Валида. Это вещественное доказательство опьянения было предъявлено Усману, и ему ничего не оставалось, кроме как приговорить ал-Валида к 40 ударам бича. Исполнить наказание было поручено Са‘иду ибн ал-Асу который затем получил назначение на пост наместника Куфы и, как сообщается, постарался еще более опорочить ал-Валида, приказав вымыть оскверненный им минбар. Но последующая деятельность Са‘ида вскоре вызвала к нему всеобщую ненависть. Особенно жалели об ал-Валиде бедняки и рабы. Один из рабов оплакал смещение ал-Валида в бесхитростных стихах.

Пока в Куфе шла скандальная смена власти, басрийская армия продолжала движение на восток, в Керман, где находился Йездигерд III, но вытеснило его оттуда не наступление арабской армии, а собственное неумение наладить контакт со своими вассалами. Его требование дать заложников в доказательство верности возмутило правителя Кермана, и он изгнал Йездигерда. Царь со своей многочисленной челядью и небольшим отрядом гвардии через Сиджистан направился в Хорасан искать союзников для борьбы с арабами.

На следующий, 651 г., Абдаллах ибн Амир со всей армией стал в Ширеджане и оттуда послал ар-Раби‘ ибн Зийада на Сиджистан. Тот прошел через Фехредж, пересек пустыню и около 20 сентября, в праздник осеннего равноденствия – михраджан, – оказался у укрепленного селения Залик в пяти фарсахах (30 км) южнее Зеренджа.

Захватив Залик, ар-Раби‘ ибн Зийад не решился сразу напасть на столицу Сиджистана, Зерендж, а направился сначала на север и, заключив договор с городком Каркуйа, вернулся в Залик, взял проводников, переправился через Хильменд и подошел к Зеренджу. Под городом произошло сражение, в котором обе стороны понесли большие потери. Гарнизон Зеренджа был загнан обратно в город, но взять его сразу не удалось. Лишь после захвата местности к востоку от Зеренджа ар Раби‘ начал осаду столицы. Осажденные упорно оборонялись и совершали вылазки. После одной из таких схваток, когда шах Сиджистана Иран, сын Рустама, прибыл для переговоров о сдаче, ар-Раби‘ приказал сложить тела убитых врагов и превратить в подобие трона для себя и своих военачальников. Увидев восседавшего на этом страшном троне темнолицего, большеротого, зубастого ар-Раби‘, шах сказал своей свите: «Говорят, Ахриман днем не является. Вот же он, и в этом нет никакого сомнения». Услышав перевод этих слов, ар-Раби, довольный собой, расхохотался.

Условия договора были странными: шах должен был поставить 1000 рабов, каждый с золотым кубком в руке. Вообще сведения о захвате Зеренджа кажутся легендарными. После Зеренджа ар-Раби‘ прошел до Буста и возвратился обратно.

Одновременно с этим на севере Ирана Са‘ид ибн ал-Ас предпринял поход на Табаристан и Джурджан. Жители этого города вступили в переговоры и откупились от арабов уплатой 200000 дирхемов. Далее Са‘ид подступил к Тамисе, городу находившемуся на границе Джурджана и Табаристана. Жители его упорно сражались и настолько обозлили Са‘ида, что, захватив город, он приказал перебить всех его защитников. Отсюда арабы совершили набег на побережье Каспия.

К этому времени с юга к Хорасану подходила басрийская армия во главе с Абдаллахом ибн Амиром или его полководцем ал-Ахнафом ибн Кайсом. Халиф решил использовать соперничество Са‘ида и Абдаллаха ибн Амира, обещал, что кто первым войдет в Хорасан, станет его наместником. Приоритет в завоевании Хорасана достался басрийцам.

Тем временем в Мерве разыгрывался последний акт трагического царствования Йездигерда III. Хорасан был его последней надеждой после десяти лет бесплодных попыток организовать сопротивление арабам, отступая из провинции в провинцию. Но и в Мерве Йездигерд был встречен без особого энтузиазма. По некоторым сведениям, правитель Мерва, Махуйе (по другому чтению – Махавейхи), не хотел даже пустить его в город. Шахиншах прибыл с большой свитой и отрядом гвардии, содержание которых требовало денег, а взять их было неоткуда. При нем были сокровища, вывезенные из Фарса, но расставаться с ними не хотелось. Йездигерд потребовал денег у Махуйе и мервцев. Это вызвало их враждебность. Ища опоры в недружелюбном окружении, шахиншах стал настраивать одних влиятельных лиц против других, а добился только того, что Махуйе обратился за помощью к эфталитскому правителю Гузгана (Джузджана) Низек-Тархану.

По самой пространной версии, Махуйе приглашает Низека якобы для помощи Йездигерду и подговаривает царя выйти ему навстречу без своей гвардии. Низек встретил царя, как подобает низшему, пешком, царь приказал дать ему коня, и они поехали к войску Низека рядом, как равные. Но когда Низек попросил в жены какую-нибудь из дочерей Йездигерда, тот вспылил и воскликнул: «И ты осмеливаешься равняться со мной, собака!» Оскорбленный Низек хлестнул царя плетью, и тот, с криком: «Измена!» – поскакал прочь. Воины Низека набросились на свиту Йездигерда и перебили ее. Йездигерд спасся и три дня укрывался на мельнице.

Все источники единодушны в том, что Йездигерд был убит на мельнице, где он нашел убежище после поражения, но одни говорят, что он был убит во сне позарившимся на драгоценную одежду и украшения мельником, давшим приют; другие сообщают, что мельника заставили убить царя люди Махуйе, посланные на его розыски, или же они сами задушили его тетивой.

Многих мервцев потрясло убийство царя, персона которого считалась священной (поэтому соперников в борьбе за престол предпочитали не убивать, а лишь ослеплять), но только несторианский епископ Илия взял на себя труд пристойно похоронить последнего Сасанида на кладбище к северу от Мерва, в память о бабке Йездигерда, покровительствовавшей христианам.

Оставшийся в живых сын Йездигерда с остатками царской свиты ушел за Амударью и в поисках поддержки и покровительства дошел до Дальнего Востока. Но надежда на реванш и восстановление царства отцов осталась напрасной. О реальных попытках сына принять участие в войнах с арабами нет никаких упоминаний.

Тем временем басрийская армия вошла в пределы Хорасана, который после смерти Йездигерда окончательно распался на множество независимых владений. Единственной реальной силой, способной противостоять арабам, были эфталиты – полукочевой народ, изначально, по-видимому, иранского происхождения, ассимилировавший известную долю гуннских и тюркских элементов. В середине VII в. владения эфталитов занимали обширную территорию между Гиндукушем и верхним течением Амударьи от Герата до Бадахшана. Это была конфедерация мало связанных друг с другом княжеств, которые, однако, располагали немалыми силами кавалерии, привычной к действиям в горах и на равнине. В этом отношении они были достойными соперниками арабов. Видимо, значительную часть этой кавалерии составляли тюрки, поэтому арабские источники, говоря о военных действиях в этом районе, упоминают то эфталитов (хайатила), то тюрков.

Арабская армия, пройдя по восточному краю владения эфталитов, вышла в Хорасан. Абдаллах ибн Амира выслал отряд ал-Ахнафа ибн Кайса к Бейхаку (Себзевар), а сам принялся осаждать Нишапур. Нишапур выдерживал осаду в течение нескольких месяцев. Ворваться в него арабам удалось при содействии старосты одной из четвертей, на которые делился город. Марзбан с небольшой группой воинов укрылся в цитадели города и вступил в переговоры с арабами. Согласно договору Нишапур (подразумевается весь административный округ) обязался платить, по одним сведениям, 700000 дирхемов, по другим – 1 млн. После этого сдались Абиверд и Ниса с обязательством платить 400000 и 300000 дирхемов соответственно. Сопротивление оказал только Серахс, за которым открывалась дорога в Мервский оазис. Туда был послан Хатим ибн ан-Ну‘ман. Легко овладев городком Синдж на западной окраине оазиса, арабы подошли к Мерву. Марзбан Мерва поспешил подписать мирный договор, по которому обязался выплачивать 2200 тыс. или 1000 тыс. дирхемов деньгами и 200000 джерибов ячменя и пшеницы, при условии, что арабы не будут вмешиваться в сбор дани.

Взятие Мерва, по-видимому, начинает кампанию 652 г. Следующим этапом было завоевание полосы от Герата до Балха. Этот район, как и Мервский оазис, обязался платить 1 млн дирхемов.

Серьезное сопротивление арабы встретили только в верховьях Мургаба, когда в 652 г. ал-Ахнаф ибн Кайс вторгся в район Мерверруда. Примерно в 40 км от Мерверруда, в местности, которая потом получила название Каср ал-Ахнаф (Замок ал-Ахнафа, район современного Меручака), четырехтысячному отряду ал-Ахнафа в узкой речной долине преградило путь большое тюркско-эфталитское войско. После долгого противостояния, перемежавшегося мелкими схватками, ал-Ахнаф дал генеральное сражение, затянувшееся до ночи, разгромил противника и подошел к Мерверруду.

Правитель Мерверруда согласился вступить в переговоры, если ему будет гарантировано сохранение наследной власти и освобождение его семьи от каких бы то ни было налогов. Ал-Ахнаф согласился и выдал соответствующую грамоту.

После разгрома тюркско-эфталитской армии ал-Ахнаф без особых затруднений завладел районом Джузджана (Гузгана) и достиг Балха, крупнейшего города Тохаристана; он сдался по договору, о содержании которого ничего не сообщается. Этим было завершено завоевание земель, когда-либо принадлежавших Сасанидам, и закончилась эпоха великих завоеваний.

Легкость завоевания Хорасана отнюдь не означала полной его покорности. Стоило арабской армии уйти из какого-то района, как прекращалась выплата дани, установленной договорами, или происходили восстания с избиением и изгнанием мелких арабских гарнизонов. Наиболее значительное из них в 32/653 г. было возглавлено представителем Каринов, одного из знатнейших родов сасанидского Ирана. Основная армия с Абдаллахом ибн Амиром ушла в Басру, а в Хорасане, разделенном между четырьмя амирами, оставались небольшие силы. Карину удалось собрать около 40000 человек из жителей Кухистана, Герата и Багдиса. Кайс ибн ал-Хайсам, оставленный Абдаллахом своим заместителем, растерялся и обратился за советом к решительному Абдаллаху ибн Хазиму. Тот велел ему покинуть Хорасан, предъявив подложную грамоту Ибн Амира на правление Хорасаном. Кайс уехал в Басру, а Абдаллах ибн Хазим взял на себя управление Хорасаном. Смелая ночная атака на лагерь восставших, когда 600 воинов с факелами на копьях окружили его со всех сторон, а остальные ворвались в лагерь с одной стороны, вызвала панику, и Абдаллах ибн Хазим одержал полную победу.