Присяга первому Аббасдскому халифу

В конце 128 – начале 129 гг. х. полномочным представителем аббасидского имама Ибрахима ибн Мухаммада в Хорасане был Абдаррахман ибн Муслим. Перед этим ту же миссию выполнял Абу Салама Хафс ибн Сулайман ал-Халлал, теперь же Абу Муслим действовал самостоятельно, пересылая свои сообщения имаму через Абу Саламу, руководившего пропагандой из Куфы. В его обязанность входила не только вербовка новых сторонников, но и сбор заката в пользу имама. Это был редкий случай, когда претендент на престол не тратился на пропаганду, а даже наживался, и неизвестно, что в данный момент было важнее для Ибрахима: деньги или туманная перспектива захвата власти.

Находясь в Мерве, Абу Муслим получил приказ Ибрахима прибыть к нему, чтобы рассказать о положении в Хорасане. Он выехал в середине джумады второй 129 г. х., то есть 3 или 4 марта 747 г., с тем, что было собрано для имама, в сопровождении 70 человек. Такой караван не мог оставаться незамеченным, и на выезде из оазиса, в Данданакане, местный амир спросил, куда они едут. Абу Муслим ответил, что едут в паломничество. Этот эпизод показывает, что, несмотря на междоусобицу, контроль за передвижением на больших дорогах сохранялся. Абу Муслим не рискнул ехать по главной дороге через Серахс и Нишапур, а свернул на более спокойную дорогу через Абиверд, далее по краю степи, минуя Нису, направился к Реййу, но в Кумисе его встретило послание имама. Ибрахим прислал ему знамя как благословение на начало открытого призыва к восстанию и приказ переслать собранные деньги с Кахтабой ибн Шабибой (их было будто бы 300000 дирхемов), а самому возвращаться в Мерв для открытого призыва к восстанию. Он получил и верительную грамоту – письмо к мервским сторонникам, в котором сообщалось, что Абу Муслим является его представителем и его приказы должны беспрекословно исполняться.

Прибыв в Мервский оазис в начале мая 747 г., Абу Муслим поселился в селении Фанин у покровительствовавшего ему Абу Дауда Ибрахима, а затем в присутствии верхушки организации в доме Сулаймана ибн Касира предъявил грамоту имама Ибрахима. Когда секретарь Сулаймана ибн Касира раскрыл послание Ибрахима и огласил присутствующим его содержание, то оно поразило их: они надеялись, что их возглавит «человек из семьи пророка», то есть кто-то из Аббасидов или Алидов, а над ними был поставлен неараб, да еще и бывший раб, пусть даже и мавла имама. Особенно возмутило это Сулаймана ибн Касира, который мог надеяться сохранить свое господствующее положение главы мервских сторонников Аббасидов. Он закричал: «Мы сносили неприятности этого дела, были исполнены страхом, не спали ночей, нам отсекали за него руки и ноги, выкалывали глаза, отрезали языки и испытывали нас всякими тяжкими наказаниями: избиение плетьми и заточение в темницах было самым пустячным из того, что нас постигало! А когда мы почуяли веяние жизни, разверзлись наши взоры и созрели плоды наших наслаждений, на нас свалился этот чужак, о котором мы не знаем, из какого яйца он вылупился, из какого гнезда он выпорхнул» – и с этими словами швырнул в Абу Муслима чернильницей. Она рассекла ему лоб до крови. Абу Дауд и другие недовольные Сулайманом за его высокомерие, бросились к Абу Муслиму, отерли ему кровь и заявили, что повинуются решению имама. Прилюдное оскорбление полномочного представителя могло серьезно повредить подготовке восстания, и Абу Муслим постарался сгладить конфликт, всячески выказывая ему почтение, показал ему очередное послание имама, в котором рекомендовалось прислушиваться к мнению Сулаймана, и в конце концов умиротворил его. Из Фанина Абу Муслим разослал вестников сообщить о начале открытого выступления в первый день рамадана. К этому дню он перебрался в соседнее хуза‘итское селение Сафизандж или Асфизандж, со второго дня рамадана поселился в доме Сулаймана ибн Касира, что свидетельствовало для всех о единении обоих вождей.

Начало рамадана было лишь датой начала открытого призыва, а реальным началом стала ночь с последнего четверга этого месяца на пятницу 9 июня 747 г. По условленному знаку из других селений и из Мерва к присланному имамом знамени, вздетому на древко длиной в 13 локтей (6,5 м), стали прибывать большие группы сторонников. Было и второе знамя, на еще более длинном древке. Знамена были черного цвета, и в такие же одежды стали одеваться прибывающие сторонники. С их помощью в Сафизандже в эти дни Абу Муслим подремонтировал крепостную стену и выкопал ров.

Возглавить праздничное моление Абу Муслим предоставил Сулайману ибн Касиру, подчеркивая этим его особую роль. Обряд моления был изменен по сравнению с общепринятым: изменено количество поклонов между проповедью и чтением Корана, количество славословий «Аллах велик» и так далее. А главным новшеством стало то, что проповедующий не сидел на минбаре, как учитель, беседующий с учениками, а стал проповедовать стоя, возвышаясь над остальными. Несмотря на то, что это противоречило «обычаю пророка», за возвращение которого бились все ревнители веры, это нововведение Абу Муслима не встретило осуждения или противодействия – правящую династию ненавидели настолько, что любое отвержение существующих при ней порядков принималось с радостью.

Сулайман ибн Касир, в свою очередь, позаботился о придании Абу Муслиму внешних атрибутов власти. Он посоветовал ему обзавестись личной охраной, а при поездке перед ним ехал специальный сопровождающий. Для поддержания порядка в лагере была сформирована полиция (шурта), назначен человек ведать хранением и распределением будущей добычи, и началось составление войсковых диванов.

Абу Муслим направил Насру послание, на которое не получил ответа. Вместо ответа Наср послал ему большой конный отряд на восемнадцатый день после открытого выступления, то есть, скорее всего, 27–28 июня 747 г. Абу Муслим выслал против него 200 всадников. В бою, продолжавшемся весь день, ни та, ни другая сторона не получила перевеса, лишь прибытие к вечеру подкрепления от Абу Муслима принесло победу его воинам.

Наср не возобновлял попыток расправиться с Абу Муслимом силой оружия, считая, что с плохо вооруженными сторонниками Абу Муслима легко разделаться после победы над ал-Кирмани.

На призыв встать под знамена праведного имама из рода пророка откликалось все больше людей, прибывших к Абу Муслиму, и через 42 дня, то есть около 20 июля 747 г. он переместил свой лагерь в селение Махуван, которое находилось западнее Мерва и, вероятно, севернее дороги в Хорасан. Находясь в Махуване, Абу Муслим столкнулся с неожиданным осложнением, связанным с притоком в ряды его сторонников значительного числа беглых рабов. Аббасидское движение по сути своей не имело социальной направленности. Его целью был захват верховной власти, и обращено оно было к свободным мусульманам, прежде всего к арабам. Но обещания справедливости и благоденствия под властью имама из рода пророка находили отклик и в сердцах рабов, и они стали приходить к Абу Муслиму. Он решил, что принимать рабов следует, так как это усилит его и ослабит врагов, но разместил рабов в отдельном лагере.

Обеспокоенные хозяева рабов стали приходить к Абу Муслиму и требовать возвращения собственности. Кем бы ни были эти жалобщики, порождать недовольство значимых людей Абу Муслиму было ни к чему, и он послал глашатаев объявить рабам, чтобы они возвращались к хозяевам. Предводитель рабов заявил, что после такого тяжкого проступка как бегство, они не могут возвратиться. Абу Муслиму пришлось отказаться от этого решения. Сохраняя свое лицо, он объявил через глашатаев, что имел в виду возвращение к единственно законным хозяевам – к роду пророка.

Первым успехом Абу Муслим был обязан Хазиму ибн Хузайме, который в начале августа направился в Мерверруд. Тамимиты, контролировавшие территорию, через которую пролегал путь, отказались его пропустить, но после того, как он, напомнив о своем родстве с ними, посулил, что после победы отдаст им Мерв, смягчились и позволили пройти беспрепятственно. Хазим сначала обосновался в Кенджрустаке, дождался подкреплений и в ночь на 14 августа напал на Мерверруд и захватил его.

Этот военный успех Абу Муслима должен был заставить Насра с большей серьезностью отнестись к опасности, которую несло его появление. За долгую политическую жизнь Наср повидал немало мятежей и восстаний, которые при всей их опасности были подавлены. Движение, возглавленное Абу Муслимом, не представлялось ему чем-то из ряда вон выходящим. Главным для Насра было привести к повиновению или уничтожить Джудай‘а ибн Али ал-Кирмани, а Абу Муслим мог представлять опасность только как союзник ал-Кирмани. Абу Муслим лавировал между соперниками, стремясь не допустить их примирения. Дошедшие до нас сведения не только не датированы, хотя бы относительно, но и явно перепутаны хронологически, поэтому не стоит пытаться изложить все эти переговоры систематически.

Абу Муслим готов был вступить в союз с Насром, а по одной версии даже подчиниться ему при условии, что он будет «следовать Корану и обычаю пророков, признает власть угодного из рода Пророка». Наср будто бы даже был не против, но говорил, что не может пойти на это, так как его считают убийцей Йахйи ибн Зайда. Салм ибн Ахваз, правая рука Насра, заметил, что обещанием Абу Муслима поставить Насра впереди себя можно обмануть только ребенка. Самооценка Абу Муслима менялась по мере роста сторонников и ощущения своей силы и значимости. И если вначале, обращаясь к Насру, он писал «Амиру Насру, – как низший высшему, то некоторое время спустя стал начинать послание со своего имени, как высший. Да и внешне в Махуване он все больше обрастал аттрибутами власти.

Ал-Кирмани был готов примириться с Насром и прибыл к нему для подписания соглашения. Но в этот момент на него напал сын Хариса ибн Сурайджа, то ли по наущению Насра, то ли по собственной инициативе. В завязавшейся схватке Джудай‘а ибн Али был убит, тело его распяли, прикрепив с ним рыбу как намек на позорное, по мнению арабов-степняков, занятие аздитов рыболовством.

В любом случае, смерть Джудай‘а не упростила положения Насра: вместо соперника, с которым хоть как-то можно было договориться, он получил его более непримиримого сына, Али ибн Джудай‘а, вдобавок в это время на сцене появляется новая значительная фигура – хариджит Шайбан ибн Салама ас-Садуси, пришедший из Хорасана с 4000–5000 сторонников. В это время Насру удалось объединить мервцев для борьбы с Абу Муслимом. В этом объединении какую-то роль играли подозрения в том, что он и руководимое им движение в чем-то противоречат исламу: не зря упоминается посылка к нему людей для проверки истинности слухов об этом. Чтобы выбить из рук Насра идеологический козырь, Абу Муслим выступил с пространной речью, в которой доказывал, что следует Корану и заветам пророка и принял у всех присутствующих присягу на верность. Будто бы после нее часть сторонников Насра, убедившись в его лжи, перешла к Абу Муслиму. Видимо, истина заключается в том, что при несомненном правоверии самого Абу Муслима и его сторонников из арабов в иранской части жили самые различные верования, мало совместимые с исламом, что очень ярко проявилось через несколько лет в идеологии антиаббасидских восстаний.

Обеспокоенный тем, что Наср может перекрыть канал, подающий воду в район Махувана, Абу Муслим переместил свой лагерь в Алин, находившийся на канале Харкан, перекрыть который Наср не мог. Вероятно, именно тогда Абу Муслим переместил лагерь рабов в Абиверд. Было их будто бы 7000, и каждый получал жалование по три дирхема в месяц, увеличенное затем до четырех дирхемов. Эта нищенская плата, едва достигавшая половины минимального жалования свободного воина, все же позволяла иметь ежедневно пару лепешек.

В Алине Абу Муслим обосновался 18 августа 747 г. и через три дня отпраздновал там день жертвоприношения.

В этой четверке наименее определенной была позиция Шайбана. Он легко пошел на заключение договора о ненападении с Абу Муслимом, а потом, прислушавшись к увещеваниям Насра, заключил такой же договор и с ним, даже на более длительный срок, на год. Когда Салм ибн Ахваз прибыл к Шайбану для подписания договора, то застал у него Али ал-Кирмани. Али потом уговаривал Шайбана вместе выступить против Насра, но тот ответил, что вероломство недопустимо.

Убедившись, что Шайбан будет верен договорам и не объединится с Насром, Али начал переговоры о союзе с Абу Муслимом. Окончив переговоры с его представителем, Али не захотел ехать для подписания договора в лагерь Абу Муслима, а пожелал, чтобы тот приехал к нему. Это ставило Абу Муслима в приниженное положение, но как хороший политик, готовый поступиться чем угодно ради достижения главной цели, он пошел на это условие, пробыл в лагере Али два дня, подписал договор и вернулся к себе 15 сентября 747 г.

Пока все были заняты формированием союзов, Абу Муслим направил в Герат Надра ибн Ну‘айма, и тот без труда овладел городом, его амир бежал к Насру, но у Насра явно было недостаточно сил, и он обратиться за помощью из Сирии и Ирака. Ответ Марвана на просьбу Насра был афористично краток: «Присутствующий видит то, чего не видит отсутствующий. Срежь бородавку сам». Убедившись, что помощи от халифа ждать бесполезно, Наср обратился к Йазиду ибн Умару ибн Хубайре и получил столь же неутешительный ответ, что у него нет никого, чтобы прислать на помощь. Чтобы понять причину отказов в помощи, следует посмотреть, что происходило за пределами Хорасана в то время, когда в нем развернул свою деятельность Абу Муслим.

 

Захват хариджитами священных городов

Восстание Абу Муслима долгое время могло не привлекать внимания халифа, воспринимаясь как одно из многочисленных и привычных шиитских и хариджитских восстаний. По сравнению с недавно подавленным восстанием хариджитов в Ираке мятеж в Мерве, в дальней провинции, мог показаться малозначительным. На противоположном конце империи положение было даже хуже: ал-Андалус, раздираемый борьбой различных этнических группировок мусульман, фактически не контролировался ни из центра, ни из Кайравана. Власть над западной частью Магриба тоже была шаткой из-за частых восстаний хариджитов. Очередное восстание хариджитов-суфритов произошло осенью 746 г. Оно было быстро подавлено, а вождь его убит и распят, но сразу же произошло другое восстание, на этот раз хариджитов-ибадитов, возглавленное неким Абдалджаббаром ибн Ма‘ном в сафаре/22.Х-19.XI.746 г. Выступивший против него Йазид ибн Сафван был убит, а войско бежало. Так же плачевно окончилось для правительственных войск столкновение с мятежниками из Тлемсена. Войско, посланное из Кайравана, понесло большие потери и отступило, а мятежники отошли в Тлемсен.

Конечно, события в Магрибе, не затрагивавшие территории восточнее Ифрикийи, не могли сильно отвлечь внимание Марвана от того, что началось в Хорасане, но, когда к концу лета 747 г. восстание в Мерве набрало такую силу, что Наср ибн Саййар запросил о помощи, в Йемене и Хиджазе сложилась обстановка, непосредственно угрожавшая Палестине и Сирии.

В восточной половине Аравии, от Бахрейна до Хадрамаута, со времени второй гражданской войны было сильно влияние хариджитов. После их разгрома на рубеже VII–VIII вв. они распались на отдельные группы и не представляли опасности для Халифата. В описываемое время вождем хариджитов-ибадитов в Хадрамауте был Абдаллах ибн Йахйа ал-Кинди. В августе 746 г. он находился в Мекке, где вел проповедь своих идей среди паломников. Здесь с ним познакомился Абу Хамза Халид ибн Ауф ал-Азди, не первый год призывавший в Басре к свержению Марвана и Умаййадов вообще. Проповеди Абдаллаха ибн Йахйи, прозванного его последователями Талиб ал-хакк («Стремящийся к правде»), произвели на Абу Хамзу такое впечатление, что он стал его последователем и присягнул ему как халифу.

Талиб ал-хакк убедил Абу Хамзу вместе поднять восстание в Хадрамауте. По-видимому, Абу Хамза возвратился в Басру, которая в то время была центром ибадитского движения и какое-то время вел там антиумаййадскую пропаганду, а затем ушел в Хадрамаут с большой группой сторонников, которых было несколько сотен. С приходом Абу Хамзы Абдаллах ибн Йахйа получил возможность открыто выступить против существующей власти. Наместник Хадрамаута не смог противостоять объединенным силам мятежников, они завладели его резиденцией в Даммуне, что по соседству с Таримом, а его самого заключили в тюрьму, но затем отпустили. Этот успех придал убедительности пропаганде Абдаллаха ибн Йахйи и привлек новых последователей, что позволило ему решиться напасть на столицу Йемена. Он разослал послания с призывом к походу на Сан‘а и вышел с Абу Хамзой во главе двухтысячного отряда. Имеющиеся источники не сообщают даты овладения Хадрамаутом, ни продолжительности пребывания в нем, ни даты похода на Сан‘а. Во всяком случае, поход вряд ли мог состояться ранее середины весны 747 г.

Наместник Йемена встретил ибадитов перед городом, в заранее подготовленном лагере, окруженном рвом, с более многочисленным войском, чем у Абдаллаха ибн Йахйи. Не смущаясь численным превосходством противника, ибадиты ночью напали на лагерь и разгромили застигнутое врасплох войско. Воины, бежавшие в город, и горожане не оказали сопротивления, и ибадиты беспрепятственно вступили в него. Абдаллах ибн Йахйа милостиво обошелся с жителями и роздал беднякам часть денег из захваченной казны.

Абдаллах ибн Йахйа пробыл в Сан‘а несколько месяцев до наступления времени хаджжа (20–22 августа 747 г.). Для участия в нем он послал Абу Хамзу и Балджа ибн Укбу ал-Азди во главе с двумя или десятью тысячами человек, среди которых были и басрийцы.

Видимо, с самого начала подразумевалось, что это не столько паломничество, сколько поход для расширения власти ибадитов на всю Аравию и далее на Сирию, потому что отряд Абу Хамзы прибыл не к началу обряда паломничества, а к середине. Паломники уже собрались у Арафата, и наместник Медины и Мекки Абдалвахид ибн Сулайман ибн Абдалмалик, руководивший хаджжем, приступил к проповеди, как на дороге из Таифа показалась колонна ибадитских всадников, остановившихся в стороне от остальных паломников, что не предвещало ничего доброго. Паломники забеспокоились и обратились к Абдалвахиду с просьбой что-то предпринять против ибадитов. Но он не стал вмешиваться. Тогда к Абу Хамзе пошел Абдаллах ибн Хасан, внук Хасана ибн Али, прося не нападать на паломников. Абу Хамза спокойно дождался ухода Абдалвахида с сопровождавшим его отрядом к Мине, после чего провел собственное моление и прочитал проповедь. Абдалвахид во избежание кровопролития на священной территории поспешил покинуть Мекку, оставив Абу Хамзу хозяином положения. Он сообщил халифу о потере Мекки. Получив ответ из Харрана недели через три, Абдалвахид направил против Абу Хамзы Абдаллаха ибн Абдал‘азиза, правнука халифа Усмана. Значительную часть его восьмитысячного войска составляли курайшиты и мединцы, потомки ансаров.

Поход с самого начала омрачило дурное предзнаменование: командующий уронил копье с прикрепленным к нему знаменем, и оно сломалось, а это не могло не повлиять на боевой дух мединцев.

Абу Хамза пошел им навстречу и столкнулся с ними у Кудайда, примерно в дне пути от Мекки 19.Х747 г. Силы противников были примерно равны, и сражение было очень упорным, но в конце концов понесшие большие потери мединцы были обращены в бегство. По одному сообщению только курайшитов погибло 300 человек, среди которых было 12 потомков аз-Зубайра ибн ал-Аввама, праправнук халифа Усмана, и потомки многих сподвижников Мухаммада.

Абу Хамза не стал терять времени и быстрым маршем за четыре дня дошел до Медины (23.Х). Этот разгром и захват Медины были еще хуже, чем потеря Мекки, и Марван сместил Абдалвахида и назначил Абдалмалика ибн Мухаммада ибн Атийу ас-Са‘ди, предоставив в его распоряжение не малоопытное курайшитско-ансарское ополчение, а закаленных непрерывной службой на византийской границе воинов (рабита) из кайситских племен. Эти 4000 всадников были хорошо экипированы и получили дополнительное жалование. Это войско стало на пути Балджа, отправившегося завоевывать Сирию, в Вади-л-Кура. На этот раз ибадиты были разгромлены, и Балдж в этом бою погиб. Голова его была вздета на копье и остатки его войска откатились к Медине, но удержаться там, среди враждебного населения, не могли. Лишь небольшая группа во главе с Саббахом ибн Хамданом держала оборону в горах около Медины три дня, а потом с несколькими сотнями горными дорогами он ушел в Мекку, где с 15000 воинов находился Абу Хамза. Описанные события не могли произойти ранее конца ноября 747 г.

Из Медины Ибн Атийа направился в Мекку, где находился Абу Хамза. Описание хода сражения в городе не очень ясно. Абу Хамза имел укрепленный лагерь, который, понятно, не мог находиться внутри города. Бой шел весь день. Абу Хамза был убит, в руки сирийцев попало 400 пленных, которых Ибн Атийа обезглавил и распял вместе с Абу Хамзой, а остатки хариджитского войска отошли на юг, в Йемен. Теперь Абдалмалику ибн Атийе предстояло подавить мятеж на его родине, в Йемене и Хадрамауте. Абдаллах ибн Йахйа встретил сирийцев около Табалы. Бой был упорным, в нем погиб Абдаллах ибн Йахйа, и разгромленные хариджиты отступили в Сан‘а. Йеменские ибадиты избрали своим халифом Йахйу ибн Абдаллаха ал-Химйари и отошли к Адену. Узнав об этом, Марван разрешил воинам из Джазиры, как и обещал, возвратиться в родные края. Через некоторое время Ибн Атийа, пополнив свое войско жителями Сан‘а, сам возглавил поход на Аден. Он разгромил мятежников, Йахйа был убит, остатки йеменских ибадитов бежали в Хадрамаут.

Овладение Аденом не означало установления контроля над югом Аравии, пока Хадрамаут оставался в руках ибадитов, а они снова сопротивлялись, выбрали нового халифа и готовы были сражаться. Ибн Атийа вторгся в Хадрамаут, после двухдневного сражения захватил Шибам и жестоко расправился с его жителями. Но завершить овладение Хадрамаутом ему помешал приказ Марвана возвратиться в Мекку, чтобы возглавить хаджж. Ибн Атийа заключил с хадрамаутцами мирный договор и поспешно выехал в Мекку в сопровождении десяти человек. По дороге какой-то разбойный отряд напал на него около Шибама и убил. Это случилось примерно в середине зу-л-ка‘да 130/середине июля 748 г.

Как мы видим, у Марвана в середине 130 г. х./начале 748 г. были серьезные основания ответить Насру ибн Саййару, что у него нет войск, чтобы идти ему на помощь.

 

Бегство и смерть Насра ибн Саииара

В Хорасане события развивались менее интенсивно и кровопролитно, хотя более однозначно, склоняя чашу весов на сторону противников Умайадов. После сближения Абу Муслима с Али ал-Кирмани, мервцы, занимавшие нейтральную позицию, все более склонялись на сторону Абу Муслима. Он не предпринимал никаких решительных шагов, терпеливо дожидаясь полного ослабления противника. Наср оставался наместником и располагался в резиденции в Мерве, в Мерве же внутри городских стен располагался и Али ал-Кирмани, и оба не предпринимали враждебных действий друг против друга, а за пределами города, в Махуване сидел Абу Муслим и где-то неподалеку – Шайбан. Наср и Абу Муслим обменивались посланиями, Али и Абу Муслим наносили друг другу визиты. Никто не решался нарушить это хрупкое перемирие. Все решил случай: в середине декабря 747 г. на базаре произошло какое-то столкновение между сторонниками Али и Насра, разросшееся в большую потасовку. На помощь дерущимся с обеих сторон были посланы воины. Одновременно Али послал гонца к Абу Муслиму сообщить о начавшемся столкновении с Насром. Абу Муслим, до того не откликавшийся на предложения Али о совместном выступлении против Насра из опасения, что в решительный момент тот может перейти на сторону Насра, решился, наконец, вступить в вооруженный конфликт. На подходе к Мерву его встретила делегация горожан. Делегаты приветствовали Абу Муслима и принесли ему присягу. Появление Абу Муслима прекратило сражение в городе. По одним сведениям, Абу Муслиму оказалось достаточно обратиться к обеим сторонам с призывом прекратить столкновения, и они прекратились, по другим же – дело не обошлось без столкновения воинов Абу Муслима с конницей Насра. Ни у Насра, ни у его окружения не было представления о том, что следует предпринять. Наср вроде бы даже посоветовал своим сторонникам попытать счастья у нового господина. Абу Муслим тем временем принимал присягу у мервцев, а затем расположился в резиденции наместника.

Наср укрылся в своем доме, оставив в лагере (вероятно, вне города) Салма ибн Ахваза. Появившись на людях, он должен был бы открыто продемонстрировать свою позицию: либо присягнуть победителю, либо подчеркнуть, что остается амиром. Первое было неприемлемо, второе – невозможно. Оставаясь дома, он под всякими отговорками отказывался встретиться с Абу Муслимом.

День, когда Абу Муслим вступил в Мерв, был четвергом, неясно только, какого месяца: называются три разных месяца, но ни в одном случае число не согласуется с днем недели. Наступила пятница. Наср не появился на праздничной молитве, что уже само по себе было демонстрацией позиции. Видимо, после этого Абу Муслим арестовал, а потом и казнил главного своего недоброжелателя в окружении Насра, Салма ибн Ахваза с 24 сторонниками Насра, которые разделили судьбу Салма, и захватил лагерь со всем имуществом. Наср послал кого-то к Абу Муслиму получить гарантию неприкосновенности, а сам стал готовиться к бегству. Приближалось время вечерней молитвы, и Абу Муслим прислал людей из своего окружения доставить на нее Насра. Тот сначала отговаривался тем, что ждет возвращения своих посланцев с аманом, а когда тянуть время больше стало невозможно, сказал, что едет, но только совершит омовение, а сам, пройдя через внутренние покои, вышел через заднюю дверь или специально сделанный пролом во двор, сел на своего самого резвого коня и покинул город в сопровождении сына, хаджиба (домоправителя), одной из жен и небольшого эскорта. Не дождавшись Насра, посланцы вошли во внутренние покои и обнаружили, что наместник бежал. Узнав об этом, Абу Муслим вместе с Али ал-Кирмани пустился в погоню, но время было потеряно, да и ночь не лучшее время для преследования.

Небольшой отряд Насра по пути значительно увеличился, и в Серахс вечером следующего дня, одолев за сутки 180 км, он прибыл во главе двухтысячного войска. Увеличив свой отряд до трех тысяч человек, Наср ушел дальше на запад, в Нишапур. Он известил Марвана и Йазида ибн Умара ибн Хубайру о случившемся с ним, надеясь получить помощь, но помощи не дождался. Да и что было помогать человеку, который, располагая всеми ресурсами обширной провинции, не сумел справиться с немногочисленными поначалу мятежниками.

В Нишапуре Насру не удалось собрать сколько-нибудь значительное войско, с которым можно бы было добиться возвращения в Мерв.

После бегства Насра Шайбан оказался в одиночестве перед союзом Али и Абу Муслима. Он пробовал получить поддержку против Абу Муслима у Али, но получил отказ, а для Абу Муслима он уже не был партнером, достойным стать союзником. Он потребовал, чтобы Шайбан принес присягу, но тот отказался. Отношения между ними приобрели такой характер, что Шайбан предпочел уйти со своим войском в Серахс. Став хозяином положения в Мерве, Абу Муслим начал наступление на всех направлениях. Первый удар, видимо, пришелся по Шайбану. Отряд, направленный против него в Серахс встретился с Шайбаном перед городом, Шайбан потерпел поражение.

Вместе с остатками войска он пытался найти спасение за городскими стенами, но победители ворвались в город, учинив жестокое побоище. Шайбан был схвачен в мечети и обезглавлен, а голова его была доставлена Абу Муслиму.

Другой удар был нанесен по Балху, важнейшему военно-политическому центру на границе с Тохаристаном. Эта ответственная задача была поручена Абу Дауду.

Наместник Балха Зийад ибн Абдаррахман ал-Кушайри со своим войском из Балха, Термеза, Хуттала и других подчиненных ему районов вышел навстречу Абу Дауду, но его войско не выдержало удара и бежало. С остатками войска он отступил к Термезу, и Абу Дауд без затруднений вступил в Балх. Абу Муслим счел его миссию выполненной и отозвал его, назначив наместником Балха Йахйу ибн Ну‘айма аш-Шайбани, человека из окружения Джудай‘а, а затем – Али Кирмани. Но, видимо, не все люди в этом окружении одобряли слишком тесный союз с Абу Муслимом, и Йахйа, прибыв в Балх, связался с Зийадом ибн Абдаррахманом, начал переговоры и заключил с ним союз для борьбы с «людьми в черном». К ним присоединились, без различия племенной принадлежности, арабы Термеза и других гарнизонных городов региона, а также владетели (мулук) Тохаристана и Хуттала. Командование войсками этой пестрой коалиции было единодушно доверено Мукатилу ибн Хаййану ан-Набати как человеку наименее пристрастному, не принадлежащему ни к арабам, ни к местным феодалам.

Абу Муслиму пришлось снова посылать Абу Дауда на завоевание Балха. При известии о его приближении союзное войско заняло позицию между селением ал-‘Уд, в трех фарсахах (18 км) западнее Балха. Исход сражения решило нелепое недоразумение: с началом сражения передовое охранение стало перемещаться назад для прикрытия тыла от внезапного нападения, а у этого отряда флажки на копьях были черного цвета. Когда балхцы увидели позади себя этот отряд, то испугались, что их обходят воины Абу Дауда, и пустились в бегство. Кавалерия Абу Дауда преследовала бегущих, многие из беглецов погибли, падая с крутого берега реки. Часть беглецов укрылась в Балхе, а основные силы отошли на восток и за Амударью. Балх вновь оказался в руках Абу Дауда.

Несмотря на измену Йахйи ибн Ну‘айма, Абу Муслим назначил новым наместником Балха брата Али, Усмана ибн Джудай‘а ал-Кирмани. Усман не успел дойти до Балха, как его заняли противники Абу Муслима, и Абу Дауду пришлось вновь завоевывать его. Теперь уже наместником Балха стал Абу Дауд.

Вскоре после бегства Насра к Абу Муслиму прибыл Кахтаба ибн Шабиб с очередными инструкциями от имама Ибрахима, с его благословением в виде знамени, и будто бы с его распоряжением назначить Кахтабу командующим армией, направляемой на завоевание Ирака.

Он прибыл в начале зимы и переждал ее с войском в Абиверде, и только в середине ша‘бана (19–20 апреля 748 г.) получил приказ Абу Муслима идти на Серахс. Следующим на пути армии Кахтабы неминуемо должен был стать Тус. Он направил свое войско на Тус по двум дорогам: из Серахса и по горной дороге из Абиверда. В каждом из этих отрядов было по тысяче воинов. Сам Кахтаба с основными силами шел позади по дороге из Серахса.

Правитель Туса, Нубата ибн Сувайд, обратился за помощью к Насру, и тот прислал своего сына Тамима с тремя тысячами воинов. Тамим и Нубата стали лагерем вне города, ожидая Кахтабу. К ним присоединилось еще некоторое число добровольцев из соседних областей, так что общая численность войска Тамима будто бы достигла 30000 человек, но, вероятно, она явно преувеличена. Кахтаба призвал своих противников признать благоугодного имама (ар-рида), но воины Тамима ответили насмешками, и тогда Кахтаба начал бой. В ожесточенном сражении Тамим был убит, войско обратилось в бегство. Нубата с частью воинов укрылся в городе, но воины Кахтабы проломили стену города, ворвались в него и перебили его защитников (в связи с этим сражением впервые упоминается Халид ибн Бармак, сын главного жреца храма огня или буддийского храма в Балхе; ему же был поручен раздел добычи, захваченной в лагере).

Узнав о поражении и гибели сына, Наср, не пытаясь оборонять Нишапур, ушел еще дальше на запад, в Кумис, и в последний день ша‘абана/3 мая 748 г. Кахтаба вступил в Нишапур.

Наср тщетно взывал о помощи к Марвану и Йазиду ибн Хубайре. Последний не только не откликался на его призывы, но однажды даже арестовал его посланцев. Жалоба халифу по этому поводу осталась без последствий. Насра словно не замечали: его не смещали за неудачи в Хорасане и в то же время не помогали исправить положение. Ибн Хубайра в противовес ему поддерживал Нубату ибн Ханзалу, отличившегося в борьбе с хариджитами в Ираке и Иране, которого назначил наместником Джурджана. Нубата тоже игнорировал Насра. Понятно, что часть мударитов, оставшихся с Насром, перебралась в Джурджан.

Нубата окружил столицу Джурджана вместе с пригородами рвом. При проведении этого оборонительного мероприятия как нельзя лучше проявилась его натура: он брал деньги с владельцев участков, не желавших, чтобы ров проходил по их земле. К тому времени, когда 2 июля 748 г. Кахтаба подошел к Джурджану, в нем собралось внушительное войско, в составе которого была и сирийская конница. Это смутило воинов Кахтабы, и ему пришлось выступить с речью, объясняя, почему они обязательно победят нечестивцев. В его речи отчетливо выражена мысль о том, что эта война – реванш, предоставляемый Аллахом коренным жителям Хорасана. Прошел целый месяц, прежде чем Кахтаба завязал решительное сражение (1 августа 748 г.). Перед этим он объявил жителям города, что все жители Джурджана, оставшиеся в домах, будут в безопасности, и это сократило число желающих защищать город.

Согласно существующей традиции, Кахтаба перед сражением предложил Нубате и его воинам перейти на сторону истинной веры и присягнуть праведному имаму. В ответ Нубата предложил Кахтабе перейти на его сторону и получать жалование и пайки. Когда все возможности решить дело путем переговоров были исчерпаны, в субботу 1 августа 748 г. Кахтаба начал строить войско в боевой порядок. Сам встал в центре, а фланги поручил своему сыну Хасану и Халиду ибн Бармаку, положение которого, судя по этому, значительно возвысилось. Бой оказался скоротечным. Не успел Кахтаба закончить построение, как его сын прорвал строй противника на своем участке, и сирийская конница бросилась под защиту городских стен. Хасан вслед за ними ворвался в город, а за ним подоспели и основные силы. Началось избиение, не коснувшееся только тех, кто благоразумно укрылся в домах. Всего будто бы было убито 10000 человек. В этом бою погиб и Нубата.

Кахтаба обосновался в Джурджане, предоставляя сыну проводить к повиновению и присяге соседние города. Наср, утративший всякое значение, переместился далее на запад, в область Реййа. Вслед за далеко продвинувшимся на запад Кахтабой Абу Муслим ушел из Мерва в Нишапур, чтобы быть ближе к месту главных событий.

Теперь Марвану стало ясно, что движение, начавшееся в Мерве, не очередная вспышка хариджитского мятежа и не попытка какого-то Алида заявить претензию на халифство, а нечто более серьезное, и нужно было прежде всего узнать имя таинственного имама из семьи пророка. Имя его стало известно из послания, найденного у перехваченного гонца, и Марван приказал арестовать имама Ибрахима ибн Мухаммада. Арест имама не изменил ситуации. Движение набрало такую силу, что могло развиваться дальше без наставлений вождя из таинственного далека. В отсутствие имама должна была возрасти роль Абу Саламы, первого звена в приводной цепи аббасидской организации, через которого до этого шли к Абу Муслиму распоряжения имама. Но в отличие от Абу Муслима у него в распоряжении не было реальной силы – отныне именно последний стал вершителем судеб аббасидского движения.

 

Наступление Кахтабы на Ирак

Кахтаба задержался в Реййе на пять месяцев, посылая отряды для подчинения соседних городов. Хасан ибн Кахтаба был отправлен на главную дорогу, ведущую в Ирак через Хамадан. Из этого становилось ясно, что следующий удар будет нанесен по Ираку, и Йазид ибн Умар ибн Хубайра стал готовить контрудар по слишком далеко зашедшей аббасидской армии. Был задуман стратегически вполне разумный план. Предполагалось повести контрнаступление по трем дорогам: Нубата ибн Ханзала – по дороге на Кумис, а сам Ибн Хубайра и Амир ибн Дубара ударят по глубокому тылу противника, через Табас и Сиджистан. Но на деле военные действия пошли иначе. Когда стало известно о движении Хасана ибн Кахтабы к Хамадану, навстречу ему был послан небольшой отряд под командованием Малика ибн Адхама. Когда он приблизился к Хамадану, оказалось, что он уже занят Хасаном. Малик ибн Адхам не решился вступить в бой, а отошел к Нихавенду. Хасан последовал за ним и осадил Нихавенд. Кахтаба для надежности прислал сыну еще 2000 воинов.

Положение, сложившееся на пороге Ирака, заставило Ибн Хубайру перебросить Амира ибн Дубару из Южного Ирана в район Исфахана. Этот удар мог отрезать аббасидские войска в Хамадане и под Нихавендом от основных сил. Но район Исфахана уже был занят войсками Кахтабы под командованием Абу Ауна. Ибн Хубайре никак не удавалось опередить Кахтабу, который узнавал о намерениях Ибн Хубайры от Абу Саламы, фактически управлявшего в это время аббасидским движением из Куфы. Первое столкновение решилось в пользу Ибн Дубары, но Кахтаба подбросил туда подкрепления, и все переменилось. В одном из последующих столкновений семитысячный конный отряд Ибн Дубары в разгар боя подвергся удару засадного отряда противника и бежал, понеся большие потери. Спастись от полного разгрома сирийцам удалось благодаря своим превосходным коням.

При известии об этом успехе Кахтаба с войском, значительно пополненным подкреплением от Абу Муслима, двинулся из Реййа в Исфахан. В раджабе 131 г. х. два войска заняли позиции друг против друга, но обе стороны не спешили начать решающее сражение и стояли, убеждая друг друга в своей правоте. У Кахтабы было более многочисленное войско, а у Ибн Дубары – решительное превосходство в коннице и более однородный состав войска. В войске Кахтабы наряду с арабами были иранцы из разных областей Хорасана, упоминается, в частности, отряд азатов (свободных землевладельцев), правда под командованием араба. Обе стороны понимали, что исход сражения может решить судьбу Халифата. Наконец, 23 раджаба 131/18 марта 749 г. Кахтаба решился начать сражение. Ход боя описывается кратко, только с момента, когда аббасидские воины ворвались в лагерь Ибн Дубары. Ибн Дубара, рассчитывая подогреть боевой пыл своих воинов обещанием наградить каждого, кто принесет голову убитого врага, тысячью дирхемов, сидел в шатре среди кошелей с деньгами. Раздать их он так и не успел: воины Кахтабы прорвали центр, ворвались в шатер Ибн Дубары и убили его. Знамя на копье было повалено, а когда был обрушен шатер, началось паническое бегство. Победители бросились грабить лагерь, догоняли и обирали беглецов. Кахтаба, приведя к присяге исфаханцев и жителей других покоренных городов и дав отдохнуть войску, присоединился к своему сыну, осаждавшему Нихавенд.

Победа под Исфаханом решила судьбу сыновей Джудай‘а ибн Али ал-Кирмани. Абу Муслима стал тяготить союз с ними, заключенный тогда, когда успех его дела был не очевиден. Теперь этот союзник был не нужен. Он решил избавиться от них самым простым и кардинальным способом – убить. Убить Усмана он поручил Абу Дауду, а расправу с Али взял на себя. Убить их предполагалось одновременно, чтобы один брат не стал мстить за другого, убитого раньше. Абу Дауд поехал с Усманом в Хуттал, которым тот управлял, и там, где-то на Вахше, убил его вместе с людьми из его окружения. В это же время Абу Муслим, усыпляя бдительность Али, всячески подчеркивал свое расположение к нему, а заодно выведывал имена наиболее надежных сторонников, якобы для того, чтобы щедро наградить их. Ничего не подозревавший Али был убит без предъявления какого-либо обвинения в шаввале 131 г. х. (24.V-21.VI.749 г.), убиты были и все названные им преданные люди. Это было только началом расправ над неугодными соратниками и союзниками.

В конце марта Кахтаба подошел к Нихавенду, который уже два месяца осаждал его сын. Несмотря на отсутствие помощи от Ибн Хубайры, крепость, которой командовал Малик ибн Адхам, продержалась еще два месяца. Ибн Хубайра вместо того, чтобы послать для снятия осады с этой крепости двадцатитысячный корпус, которого хватило бы для деблокады, оставил его в Ханикине в качестве заслона на случай прорыва Кахтабы через ущелье в Ирак. Через два месяца после прихода Кахтабы, изверившись в подходе помощи или из-за нехватки продовольствия, Малик ибн Адхам, руководивший обороной Нихавенда, вступил в переговоры с Кахтабой о сдаче. Он получил гарантию беспрепятственного выхода из крепости со всеми его сирийцами с оружием и имуществом. Хорасанцы, отступившие с Насром ибн Саййаром и нашедшие в Нихавенде последнее прибежище, не были поставлены об этом в известность; возможно, что это условие исходило от Кахтабы. Вечером хорасанцы с изумлением увидели, что сирийцы покидают город, и на вопрос, что случилось, услышали: «Мы получили от Кахтабы гарантию неприкосновенности». Растерявшиеся хорасанцы были взяты в плен и на следующий день казнены. Среди казненных был и один из сыновей Насра ибн Саййара.

Узнав о падении Нихавенда, Убайдаллах ибн ал-Аббас, командовавший войском, стоявшим в Ханикине, запросил Ибн Хубайру, собиравшего войско в ал-Мадаине, и получил приказ отойти в Хулван.

Явное превосходство Кахтабы воодушевило противников Умаййадов в Ираке. Пользуясь этим, Абу Салама стал открыто рассылать своих пропагандистов с призывом надевать черные одежды. Эта пропаганда находила отклик как в городах (особенно в Мосуле, несколько месяцев противостоявшем Марвану), так и у бедуинов. Ибн Хубайра фактически лишился тыла, а Кахтабу в Ираке ждали как освободителя.

Череду поражений и неудач иракского наместника перемежило одно радостное для него событие: один из отрядов Убайдаллаха ибн ал-Аббаса разгромил группу войск Кахтабы, направлявшуюся против него через горы. Ибн Хубайра сообщил об этом Марвану, как о большой победе. Но этот частный успех не менял положения в целом. Марван, наконец, сам включился в борьбу с врагами династии. Он отправил из Джазиры в Шахразур Усмана ибн Суфйана ал-Кинди, чтобы оттуда перерезать дорогу в Нихавенд. Отряд Абу Ауна, посланный Кахтабой навстречу, разгромил его, открыв себе дорогу на Мосул. Мосульцы доброжелательно встретили хорасанцев и присягнули аббасидскому имаму.

Ибн Хубайра решил встретить противника у Джалула, где обустроил обширный лагерь, окруженный рвом, куда свез большие запасы зерна и фуража, рассчитывая на долгую позиционную войну. Укрывшись в этом лагере, он стал ждать нападения Кахтабы. Кахтаба же сделал вид, что собирается поступить именно так, как рассчитывал Ибн Хубайра. Подойдя к Джалула, он по обычаю предложил противнику следовать Корану и сунне пророка и присягнуть благоугодному имаму из семьи пророка. Получив отказ, он пригрозил, что завтра они встретятся здесь в бою. Ибн Хубайра стал готовиться к предстоящему сражению, а Кахтаба с наступлением ночи переправил большую часть войска через Тамарру (Диялу), делая вид, что направляется на ал-Мада‘ин. Сам же с лучшей конницей остался на месте. Утром разведчики сообщили Ибн Хубайре, что Кахтаба направился к ал-Мада‘ину. Он поспешил к Даскаре, чтобы перехватить противника, оставив в лагере в Джалула небольшое охранение. Тогда Кахтаба с оставшейся конницей напал на беззащитный лагерь и без особого труда овладел всеми припасами Ибн Хубайры. Затем Кахтаба направился к Куфе и переправился через Евфрат.

Йазид ибн Хубайра решил преградить ему путь, но переправиться через Евфрат не смог. Тогда он отправил к Куфе часть войска под командованием Хаусары ибн Сухайла, а сам с основными силами пошел по восточному берегу параллельно Кахтабе. Два дня противники шли так в виду друг друга. Наконец, Кахтаба нашел брод, и часть его сил напала на группу воинов Ибн Хубайры, готовивших лагерь для ночевки. Сначала успех был на стороне нападавших, но потом подошли остальные силы и потеснили их.

Кахтаба переправил все войско, но ему не сразу удалось одолеть противника. Бой кончился уже в темноте, победители-хорасанцы не сразу обнаружили исчезновение своего вождя. Как и когда он погиб – не заметил никто, он то ли сбился с брода при переправе и пошел на дно вместе с конем, то ли обрушился с частью берега, подмытого водой. Это произошло 27 августа. На совете командующих было решено передать командование сыну Кахтабы, ал-Хасану. Радостная весть о приближении хорасанцев взбудоражила город. Абу Салама стал призывать надеть черные одежды и выступить против Умаййадов. Возглавил восстание Мухаммад ибн Халид ал-Касри, сын наместника Ирака при Хишаме. 28 августа, еще не зная о гибели Кахтабы, он тысячью воинов направился к резиденции наместника. Располагавшийся в ней начальник полиции сбежал.

Торжества вскоре сменились беспокойством при слухе о приближении Хаусары ибн Сухайла. Простонародье, составлявшее значительную часть войска Ибн Халида, при этой вести разбежалось. Сам он остался в укрепленной резиденции и послал сказать Хаусаре: «Мы повинуемся амиру», – и тот, не заходя в Куфу, направился в Васит, куда ушел ибн Хубайра. По-прежнему не зная о случившемся, Мухаммад ибн Халид отправил к Кахтабе гонца с сообщением об уходе Хаусары. Мухаммад ибн Халид оставался хозяином Куфы с пятницы 29 августа до воскресенья 31 августа, а утром 1 сентября в город вошли хорасанцы.

Долго не признавала новой власти вторая столица Ирака, Басра. Ее наместником от Ибн Хубайры был Салм, сын Кутайбы ибн Муслима. Абу Салама назначил ее новым наместником Суфйана ибн Му‘авийу, человека, несомненно, авторитетного в Басре: он был внуком Йазида ибн ал-Мухаллаба и мог опереться на многочисленное в Басре племя азд.

Суфйан предложил Салму присягнуть анонимному имаму, тот отказался, нового наместника не признал и приготовился к войне с ним. Полем битвы стал обширный пустырь в Мирбаде, к западу от Басры. Салм объявил, что каждому, кто присоединится к нему, даст 500 дирхемов, а тому, кто приведет пленного, 1000.

Против него с войском вышел сын Суфйана, Му‘авийа. Исход первого столкновения решила гибель Му‘авийи, который упал с коня, пораженного копьем, и тот же воин убил его, отрубив голову и бросив ее к ногам Салма, за что получил обещанную тысячу дирхемов. После этого Суфйан прекратил сражение, отошел в город, а затем с родственниками и приближенными ушел за Евфрат, в Каскар.

Йазид ибн Хубайра прислал Салму в подкрепление 4000 воинов, которые окончательно разгромили аздитов. Одни из них были убиты, другие взяты в плен. Победители ворвались в квартал аздитов, разрушили родовое гнездо Мухаллабидов и три дня громили и грабили их дома.

Салм ибн Кутайба правил Басрой до начала ноября, затем узнав о неудачах Ибн Хубайры, покинул город со своими сторонниками. Басрийская верхушка выбрала себе амира, которого через несколько дней сменил наместник, назначенный Абу Саламой, но прошло всего пять дней, как его сместил Суфйан ибн Му‘авийя, назначенный уже первым аббасидским халифом. Последнее указание помогает приблизительно датировать гибель Ибн Хубайры 5–10 раби II/21-26 ноября 749 г.

 

Триумф Аббасидов

Важнейшее событие в истории аббасидского движения – овладение Ираком – прошло без какого-либо участия того, от чьего имени все это свершалось, без участия и, скорее всего, без ведома самого аббасидского имама. Имам Ибрахим ибн Мухаммад находился под арестом в Харране и вряд ли мог получать информацию от Абу Саламы и посылать ему свои инструкции. Он, правда, не был абсолютно изолирован, находился не в тюрьме, а в каком-то доме, в котором содержалось еще несколько высокопоставленных мятежников, в том числе Абдаллах ибн Умар ибн Абдал‘азиз. Арестованные могли посещать друг друга и имели слуг.

Марван, не находя возможности исправить положение в Ираке силой оружия, решил уничтожить главу движения. По одной версии, Ибрахим был задушен, по другой – отравлен кислым молоком, будто бы присланным Абдаллахом ибн Умаром. Наутро он почувствовал себя плохо; узнав, что Абдаллах молока ему не посылал, понял, что его отравили. Он поторопился известить своих родичей в Хумайме о близкой кончине и о назначении преемником своего брата Абу-л-Аббаса ибн Абдаллаха. Это письмо повез раб-хорезмиец Сабик, прислуживавший Ибрахиму. Каким-то путем подобное послание было доставлено Абу Саламе. Имя нового имама, как и прежде, сохранялось в тайне.

Марван, арестовав, а затем и убив Ибрахима, не побеспокоился установить наблюдение за его родичами, и они беспрепятственно покинули Хумайму, направляясь в Куфу. Группа из 14 мужчин не могла проехать незамеченной по большой дороге, и они выбрали самый малоезжий пустынный путь через Думат ал-Джандал (эль-Джауф). Проехать эти полторы тысячи километров можно было только на верблюдах с проводником-бедуином. В Куфу новый имам и халиф с братом и дядьями прибыл в конце сафара/середине октября. Торжественной встречи не было. Наоборот, его со всей родней под большим секретом поместили в доме одного из мавлов Хашимитов. Небольшому кругу посвященных было сказано, что еще рано имаму появиться открыто. Поначалу такая скрытность не вызывала недоумения, но, чем дальше, тем настойчивее звучал вопрос, когда же имам будет явлен народу, а Абу Салама никак не мог принять решения, кому передать оказавшуюся в его руках власть.

В отличие от Ибрахима, Абу-л-Аббас не приложил никаких усилий для торжества общего дела, и было обидно отдавать плоды победы такому человеку, и в то же время было не ясно, как примут его участники движения, многие из которых полагали, что «имам из рода Мухаммада» – один из потомков Али. У Абу Саламы была мысль передать решение вопроса о будущем халифе совету Алидов и Аббасидов, но было ясно, что они никогда не достигнут единодушия в таком вопросе. Он обратился к авторитетным представителям Алидов: Джа‘фару ибн Мухаммаду ибн Али ибн ал-Хусайну, Умару ибн Али ибн ал-Хусайну ибн Али и Абдаллаху ибн ал-Хасану ибн ал-Хасану ибн Али. Джа‘фар сказал посланцу, доставившему письмо, что не может принять власть, которой добивались не для него, и сжег письмо со словами: «Вот мой ответ». Умар готов был принять предложение, но решил посоветоваться с Джа‘фаром, и тот отговорил его с тем же доводом. До третьего адресата сообщение не дошло.

Теперь у Абу Саламы не оставалось иного выбора кроме проведения присяги Абу-л-Аббасу Между тем подпольное существование нового халифа затянулось на 40 дней, и неизвестно, когда и как Абу Салама представил бы его народу, но все решил случай, вырвавший инициативу из рук руководителя движения.

Однажды один их хорасанских военачальников, Абу-л-Хумайд ал-Марвази, встретил в городе своего бывшего раба, упомянутого выше Сабика, который был им подарен имаму Ибрахиму. Естественно, Абу-л-Хумайд поинтересовался, где его хозяин. Тот ответил, что Ибрахим убит, а его преемник, Абу-л-Аббас, здесь в Куфе. Абу-л-Хумайд и его спутник, Абу Джахм, попросили провести их к нему. Сабик ответил, что должен получить на это разрешение. На следующий день Сабик привел их в дом. Осведомившись, кто из присутствующих Абу-л-Аббас, они присягнули ему как халифу. Расчувствовавшийся Абу-л-Аббас не преминул пожаловаться, что Абу Салама обещал дать 100 динаров за найм верблюдов, но так и не дал. На следующий день Абу-л-Хумайд принес Абу-л-Аббасу не 100, а 200 динаров, вслед за ним присягать новоявленному халифу пришли хорасанские военачальники во главе с Хумайдом ибн Кахтабой. Узнав о случившемся, к Абу-л-Аббасу поспешил Абу Салама, но было уже поздно: ситуация вышла из-под его контроля, и он утратил блестящую возможность стать главной фигурой в великом действе представления халифа. Теперь вместо того, чтобы представлять халифа, приходилось представляться ему самому наряду с другими. Мало того, Абу-л-Хумайд и Абу Джахм постарались сделать визит Абу Саламы к халифу возможно унизительнее для него: находившиеся в доме военачальники оттеснили его свиту, и он вошел к халифу в одиночку. У Абу-л-Аббаса в это время сидел Абу-л-Хумайд, и когда Абу Салама стал приветствовать халифа, сказал: «Вопреки твоему желанию, мразь» (употребив матерное выражение). Абу-л-Аббас остановил его, сказав, что Абу Салама очень дорог ему.

Вечером того же дня, в четверг, Абу-л-Аббасу подвели коня, и он торжественно проследовал во дворец, а в пятницу, 12 раби II/28 ноября возглавил моление в главной мечети Куфы.

Абу-л-Аббас встал на верхней ступени минбара и обратился к куфийцам с проповедью. Вознеся должную хвалу Аллаху, он помянул беззаконие Умаййадов, поправших божественные установления, и возвестил, что теперь, с приходом к власти правителей из рода Хашима, восторжествует справедливость. Закончил он эти общие слова конкретно и решительно: «Я увеличил вам жалование на сто дирхемов, так готовьтесь [сражаться]. А я – проливающий (кровь и благо) очевидный и мститель истребляющий».

Эта речь обессилила Абу-л-Аббаса, измученного лихорадкой, и он сел на минбар. На смену ему поднялся сидевший тремя ступенями ниже его дядя, Дауд ибн Али, и произнес речь, вдвое длиннее, в которой тоже говорилось о наступившем торжестве справедливости.

Объявленная прибавка в 100 дирхемов к годичному жалованию касалась, конечно, не всех куфийцев, а только внесенных в диваны. Прозвучавший в конце речи эпитет «ас-саффах» – «проливающий», которым Абу-л-Аббас охарактеризовал себя, стал его тронным именем – ас-Саффах, но оно не сразу стало употребляться официально.

По окончании проповеди началась всеобщая присяга, затянувшаяся до вечера. Этим днем можно датировать начало династии Аббасидов. Став халифом, Абу-л-Аббас сосредоточил в своих руках не только высшую политическую власть, но и верховное военное командование, послав во все основные группы войск своих братьев и дядьев. Он не стал обижать заслуженных военачальников смещением – просто над ними становились представители династии потомков Хашима и родственники пророка.

Таким образом, Абу Салама лишался не только политического авторитета, но и влияния на войско, а своего личного круга сторонников у него не сложилось, и опереться ему было не на кого. Даже лестный титул «вазир рода Хашима» стал пустым звуком.

 

Сражение на Забе и бегство Марвана

После получения известия о потере Куфы Марван покинул Харран и переместился в Макисин на Хабуре, где пробыл целый месяц, собирая войска. В понедельник 3 раби 1/20 октября 749 г. он ушел оттуда в Мосул. Там он стал лагерем около города и окопался рвом, продолжая собирать войско, и лишь в начале января 750 г. покинул его, направляясь в Ирак. Он появился на границе Ирака только через четыре месяца после утраты Куфы, в начале января 750 г.

Небольшое, из нескольких тысяч человек, хорасанское войско под командованием Абу Ауна, располагавшееся в Шахразуре, тоже не пыталось продвинуться в направлении Мосула. Абу Салама прислал ему 3000 воинов. С этими силами Абу Аун двинулся к низовьям Большого Заба. Затем уже Абу-л-Аббас прислал ему в несколько приемов еще 5500 воинов и назначил командующим своего дядю Абдаллаха ибн Али. К этому времени к Забу подошел и Марван. В этот момент Абу-л-Аббас отправил на помощь дяде Мусу ибн Ка‘бу с 30000 воинов.

Муса ибн Ка‘б прибыл 16 января 750 г. С этого момента началась подготовка к решающему сражению.

Определить численность сторон непросто. Средневековые авторы называют разные цифры с явной тенденцией преувеличить численность войска Марвана (100000, 120000 и даже 150000) при 20000 у Абдаллаха ибн Али. Последнюю цифру можно признать близкой к действительности.

Противники расположились на разных берегах Большого Заба, Марван – на правом, Абдаллах – на левом. Сражение начал Абдаллах. 5000 его воинов переправились через реку и напали на лагерь Марвана. Бой длился до вечера, нападавшие вернулись в свое расположение при свете факелов. В ответ Марван навел наплавной мост в пяти милях ниже лагеря Абдаллаха ибн Али и по нему переправил свое войско на левый берег под командованием своего сына Абдаллаха. Переправившись, он сразу стал окапываться, готовя надежный плацдарм для всего войска. Абдаллах ибн Али направил против него четырехтысячный отряд под командованием ал-Мухарика ибн Гаффара (?). Абдаллах ибн Марван выслал ему навстречу ал-Валида ибн Му‘авийу, который в упорном бою разгромил противника и захватил много пленных, среди которых оказался и ал-Мухарик. Его со всеми пленными доставили к Марвану. Ал-Мухарик, желая избежать позора предстать пленным перед своим врагом, а то и казни, при допросе у Марвана выдал себя за простого воина-кайсита из Куфы, даже узнал среди отрубленных голов, принесенных Марвану с поля боя, голову ал-Мухарика, а ночью сбежал к своим.

Используя первый успех, Марван переправил свое войско на левый берег для генерального сражения 25 января 750 г. Поначалу перевес был на стороне сирийцев, которые, по выражению одного из хорасанцев, участника сражения, были, как железные горы. Чтобы выстоять против натиска сирийской конницы, хорасанцы спешились и выставили копья, этот строй был трудно преодолим для конницы, и Марван приказал конникам бану сулайм в пешем строю атаковать хорасанцев, но йемениты не пожелали поддерживать Марвана, опиравшегося на кайситов, и отказались, сказав: «Прикажи это сакасик!», – а сакасик указали на сакун, а сакун – на гатафан. Атака сорвалась, и инициатива перешла к хорасанцам. Возможно, такое неповиновение объяснялось тем, что названные племена были южно арабскими, враждебно настроенными к Марвану. Сирийцы не выдержали натиска хорасанцев и обратились в бегство. Марван не смог удержать их и сам отошел на другой берег. На мосту была страшная давка, многие падали и тут же тонули. Чтобы избежать преследования, Марван приказал обрубить мост. Но, оказавшись в безопасности на другом берегу, он не попытался или не смог собрать в укрепленном лагере свое дезорганизованное войско или хотя бы вывезти из него военное имущество. С остатками войска Марван прошел по восточному берегу Тигра до Мосула, где мог бы получить подкрепление, но комендант не открыл перед ним ворот города, будто бы притворившись, что не знает его голоса. Он уничтожил наплавной мост и пошел дальше по тому же берегу до Балада и там переправился через Тигр. Абу-л-Аббас, узнав о разгроме главного врага, пожаловал участникам сражения по 500 дирхемов и еще прибавку к жалованию по 80 дирхемов в год.

Через семь дней после сражения Абдаллах ибн Али повел свое войско по следам Марвана. На подходе к Мосулу его встретила городская верхушка, одетая в черные одежды, и сдала ему город. Абдаллах ибн Али назначил управлять Мосулом Мухаммада ибн Сула, сына тюркского владетеля Дихистана. Вероятно, он был не единственным представителем тюркской и иранской знати, поднявшейся на волне аббасидского движения. Марван провел в Харране двадцать дней, безуспешно пытаясь собрать новое войско. При приближении Абдаллаха ибн Али он ушел в Киннасрин, оставив оборонять Харран своего двоюродного брата и зятя Абана ибн Йазида ибн Марвана. Киннасрин был центром военного округа, в котором формировались войска, воевавшие в Малой Азии с византийцами. Здесь также можно было надеяться собрать войско.

А в это время Абдаллах ибн Али подошел к Харрану. Зять и двоюродный брат Марвана, Абан, не стал рисковать жизнью ради неудачливого родственника, и, надев черную одежду, вышел во главе горожан встречать победителя, и был прощен. Абдаллах ибн Али разрушил дом, в котором находился в заключении Ибрахим, и двинулся вслед за Марваном к Киннасрину. По дороге он задержался на два дня в Манбидже, и там к нему явились посланцы из Киннасрина, уже покинутого Марваном, с изъявлением покорности. В Манбидже к нему прибыло подкрепление в 4000 человек, присланное Абу-л-Аббасом. Движение аббасидской армии превращалось в триумфальное шествие.

А Марван уходил все дальше на юг. Жители Химса встретили его с подарками, но когда он уходил через два или три дня, химсцам стало ясно, насколько невелико его войско, и, вспомнив недавние обиды, решили на него напасть. Марван издалека заметил пыль, поднятую конницей преследователей, и оставил засаду. Когда химсцы, несмотря на уговоры, напали на Марвана, на них сзади из засады напала конница. Химсцы обратились в бегство. Марван преследовал их до города, но для осады города у него не было ни сил, ни времени, и он продолжил свой путь к Дамаску. Дамаск был последней надеждой. Арабы Южной Сирии были опорой династии, и их вряд ли могло обрадовать появление на их землях чужаков. Марван оставил в Дамаске своего двоюродного брата и зятя ал-Валида ибн Йазида, поручив ему оборонять город, пока не соберется сирийское войско, сам же ушел в Палестину. Найти там поддержку тоже не удалось. У него не было денег, чтобы купить ее, и не было достаточно войска, чтобы эти деньги добыть. Палестина в это время оказалась во власти некоего ал-Хакама ибн Диббана, в руках которого находилась и палестинская казна. Более того, даже свободно выйти из Палестины, не получив согласия вождя бане джузам, обитавших на юге, Марван не мог.

Тем временем к Дамаску подошел Абдаллах ибн Али, к которому на подходе к городу присоединился брат Салих ибн Али с 8000 воинов, присланный Абу-л-Аббасом для подкрепления. Дамаск не открыл перед ним ворота, его плотно обложили со всех сторон, осада затянулась. В городе, возможно, ощутилась нехватка продовольствия, во всяком случае, там началась междоусобица, в которой был убит Валид ибн Йазид, после чего в среду / 22 апреля 750 г. горожане открыли ворота. Они получили прощение за то, что не сдались сразу, южная стена города была разрушена, чтобы впредь не сопротивлялись высшей власти.

Абдаллах ибн Али задержался в Дамаске на 15 дней, не торопясь догнать и уничтожить Марвана. Пользуясь этим, Марван по приморской дороге через ал-Ариш ушел в Египет.

Из Дамаска Абдаллах ибн Али через Байсан прошел в центр Палестины, к Рамле, и, как незадолго до этого Марван, встал на реке Абу Футрус. По-видимому, это пришлось на первые дни шаввала, когда праздновалось окончание поста, и Абдаллах ибн Али пригласил Умаййадов якобы для вручения им подарков, обычных в эти дни. По ходу приема поэт начал читать стихи, оскорблявшие Умаййадов. Старейший из них возмутился, но Абдаллах велел читать дальше, а затем дал знак людям, и те стали проламывать головы Умаййадам палицами. Один из сидевших где-то с края крикнул, напоминая о родстве Умаййадов с Хашимитами, но Абдаллах ответил, что убиение ал-Хусайна уничтожило эти узы родства, и избиение было доведено до конца. Тела убитых были сложены вместе, Абдаллах приказал их накрыть ковром, и воссел на них, как на троне, сказав, что это месть за ал-Хусайна, но и она еще не достаточна.

Сообщается, что на Абу Футрусе было убито 72 человека, не ясно только, были ли все они убиты на том приеме, или в это число входят убитые при иных обстоятельствах. Известно, что Абдаллах отправил некоторых Умаййадов к Абул-Аббасу, и тот убил их и распял. Число 72 не случайно – считалось, что именно столько родственников и спутников ал-Хусайна было убито в Кербела.

Хотя во власти Аббасидов теперь была вся Сирия и Палестина, в Ираке продолжал сохраняться очаг упорного сопротивления им в ал-Мадаине. Почему Ибн Хубайра и остатки его сторонников перебрались туда из Васита – неизвестно.

Несмотря на явное бессилие Марвана, без боя отдавшего всю Сирию, Ибн Хубайра продолжал упорно сопротивляться в ал-Мадаине. Брат халифа, Абу Джа‘фар, командовавший боевыми действиями, был вынужден идти на переговоры. В первой декаде июня 750 г. с предложением о заключении мирного договора явился Хасан ибн Кахтаба, обещавший, что в договоре будут учтены все пожелания другой стороны. Переговоры затянулись на полмесяца. Наконец, в пятницу 25 июня договор был подписан. Всем, кто примет присягу новому халифу, гарантировалась полная амнистия, а Йазиду ибн Хубайре предоставлялось право с 500 сторонниками оставаться в течение 50 дней в восточной части города, не принимая присяги, после чего он должен сделать окончательный выбор. В субботу ворота были открыты, осаждавшие символически вошли в город и вышли. На следующий день город был уже по-настоящему открыт для всех.

Йазид ибн Хубайра, усыпленный обещанием гарантии неприкосновенности, приехал к Абу Джа‘фару. Абу Джа‘фар обратился к нему в пренебрежительной манере и напомнил об особых правах своего рода на власть. Ибн Хубайра ответил ему, не выказав смирения, и Абу Джа‘фар приказал его казнить, невзирая на гарантию неприкосновенности, данную договором. В тот же день казнен был не только Йазид и его брат, но и секретарь, а также другие лица из его окружения. Одному из таких приближенных удалось укрыться в городе. Через три дня глашатай возвестил, что ему дается гарантия неприкосновенности, он поверил, объявился и тут же был казнен. Такое даже в те жестокие времена было неслыханным. Нарушить данное слово считалось недопустимым.

Марван уходил в Египет, когда Ибн Хубайра еще держал оборону. В Восточном Хауфе (восточная сторона Дельты) он появился 2 июня 750 г. Недели две он пытался найти поддержку у местных арабов, но они и прежде относились к нему прохладно, и поддержки в Фустате он не нашел – многие уже начали носить черное. В Александрии были те же настроения, и уйти на запад не представлялось возможным. А Салих ибн Али уже подходил к Египту. У Марвана оставался один выход – уходить на юг, в Верхний Египет. Он переправился на западный берег, в Гизу, в буквальном смысле слова сжег за собой мосты, поджег запасы зерна, и пошел на юг. Во вторник 13 июня в Фустат вошел Салих ибн Али.

Марван ушел за файюмский рукав Нила и разрушил мост. Здесь, за широким протоком, текущем между высоких берегов, в Бусире, можно было не опасаться внезапного нападения большой массы конницы и дождаться разлива Нила.

Салих ибн Али сам возглавил войско, вышедшее добивать Марвана. После первых столкновений след Марвана исчез. Одному из разъездов Салиха удалось захватить пленного, который сообщил о месте, где укрылся Марван. Марван со своим небольшим отрядом принял неравный бой и был убит. Лишь немногим его сотоварищам удалось остаться в живых после этого боя. Среди них был сын Марвана, Абдаллах, который с остатками отряда отца с большими приключениями пробился через Нубию и Эфиопию к Баб эль-Мандебскому проливу и переправился в Йемен.

Последний умаййадский халиф погиб 1-го или 5-го августа 750 г. Первая дата, основанная на египетской исторической традиции, представляется более надежной. Салих возвратился в Фустат в воскресенье 16 августа 750 г., но недолго оставался в нем, получив назначение наместником Палестины и Урдунна с непосредственным подчинением халифу. Наместником Египта стал Абу Аун. На этом, в сущности, закончилось завоевание Аббасидами Халифата. Другие важные провинции также были отданы в управление: Абу Джа‘фару были поручены Джазира, Арминия и Азарбайджан, а область Мосула – другому брату Абу-л-Аббаса, Йахйе. Но никто из них не обладал такой властью и могуществом как Абу Муслим, царивший на территории от Хамадана до Самарканда. Абу-л-Аббас и Абу Джа‘фар с опасением смотрели на своего благодетеля, которому были обязаны властью.

Приход Аббасидов к власти оказался не простой сменой одной династии родственного происхождения другой, близкой по происхождению, с тем же языком и религией. В силу обстоятельств, связанных с организацией пропаганды и составом участников движения, Аббасиды помимо своей воли оказались, в отличие от Умаййадов, ориентированы не на бывший византийский запад Халифата, а на иранский восток. Это не было заявлено, но, поскольку главным противником в борьбе за власть были сирийцы, то Аббасиды не могли сделать своей резиденцией ни Дамаск, ни Харран, ни какой-либо другой сирийский город. Естественно было обосноваться в Ираке. Конечно, новой столицей должна была бы стать Куфа, но многолюдный город с беспокойным населением не прельстил Абу-л-Аббаса, и он разместился в его северном пригороде, ан-Нухайле, а потом построил новую резиденцию, ал-Хашимийу, около ал-Анбара. Но в любом случае центром Халифата оставался Ирак.

Перенос столицы в восточную половину государства – в некотором отношении аналогичен переносу Петром I столицы на берег Балтийского моря, только в одном случае в новую столицу город привлек к себе западноевропейцев, а в другом – хорасанцев и мавераннахрцев. Многочисленные мавлы, пришедшие с победной армией, не могли уже быть мусульманами второго сорта, – утратив монополию на власть, арабы утратили монополию на ислам. Это произошло без какого-то указа, его не требовалось, поскольку равенство всех мусульман было декларировано в самом вероучении. Болезненная проблема налогового неравноправия мусульман-неарабов, нередко упоминавшаяся в умаййадское время, при Аббасидах не упоминается, интернационализация ислама, прошедшая после победы Аббасидов, имела огромное значение для его распространения. Эти изменения осознавались современниками и особенно следующим поколением, имевшим возможность оценить последствия происшедшего во временной перспективе. Суть этих изменений прекрасно охарактеризовал историк середины IX в. Абу Тахир Тайфур: «И перешла власть от сынов Умаййи к сынам ал-Аббаса при этом [сочетании звезд], и отошла вера магов от дихканов, и приняли они ислам во время Абу Муслима, и был этот переход похож на начало новой общины [верующих] (милла)». В этом смысле аббасидский переворот действительно можно оценивать как революцию в истории мусульманского мира. Ислам перестал быть религией только арабов, и для его развития открылись большие возможности. В этом отношении не будет ошибкой сказать, что с падением Умаййадов Халифат из арабского превратился в мусульманский. Но произошло это помимо воли новой династии, под действием объективных причин.