Самочувствие было паршивым, но честно говоря, я бы сильно удивился, если бы все оказалось иначе, особенно после собственного дня рождения. Голова была тяжелой и при каждом неловком движении напоминала о своем присутствии тупой болью, как от удара молотком. К горлу то и дело подкатывал комок со вчерашней закуской, и мне требовалось немало усилий, чтобы вернуть его обратно в желудок.

Впрочем, — дело молодое, привычное, и все бы ничего, но в этом знакомом состоянии появилось и кое-что для меня новое. Вначале я просто испугался — щемящая боль в сердце ничего хорошего не предвещала, особенно после веселой ночи и лошадиной порции спиртного, но покопавшись в собственной бледной памяти, я понял, что могла быть и другая причина. Причина, в которой я до последнего боялся признаться даже самому себе.

Я влюбился.

В первый миг, от этой мысли меня передернуло, и чуть было ввергло в глубокий ступор. Медленно ворочая шестеренками, измученный мозг все утро переваривал всплывшую в нем информацию, вызывая в памяти образы ночного праздника и той девушки, что похитила мое сердце.

В те мгновения я вспомнил ее светлые волосы, и мягкий, чарующий запах кожи, который опьянял не хуже алкоголя. Я вспомнил, как мы стояли, обнявшись, казалось целую вечность, и от нежности кипела кровь. В те минуты, мне была нужна только она, и я, не стесняясь, шептал ей об этом, а она лишь таинственно улыбалась, и все крепче прижимала меня к себе.

Воспоминания, яркие и правдоподобные, лишь заново распалили в моей душе огонь, и с кровати я поднялся одержимый единственной идеей — отыскать ее во что бы то ни стало.

Жертвы моего дня рождения "покоились" в невероятных позах в гостиной, и дико храпели. Кое-кто на тот момент уже очухался, но на вопросы отвечал из-за дверей туалета, причем, весьма неохотно, а иногда даже грубо, на что, впрочем, я нисколько не обижался, понимая причины скверного настроения. Ехидно улыбаясь, я продолжал свой утренний обход.

Но мой опрос не дал мне никакого результата. Никто не помнил ту девушку, не знал, не видел, будто была она каким-то призраком или… плодом моего воспаленного под утро воображения. И я в этом почти что убедился, но охранник, по имени Влад, сказал мне, что видел ее, и посоветовал поговорить с отцом.

Нахмурившись, я вспомнил, что именно отец, привез домой несколько мне незнакомых девушек, и, подмигнув, мол, развлекайтесь ребята, скрылся на верхних этажах нашего дома. Вероятнее всего, она приехала именно с ним, но, в то же время это значило что она… Проклятье, какое это имеет значение?!

Я мысленно выругался, и зашагал вверх по лестнице, направляясь наверх.

Когда я проходил мимо второго этажа, то увидел несколько роботов-уборщиков, убиравших с пола нечто очень напоминавшее вчерашнюю закуску. Я скривился, и отвернулся в сторону, дабы лишний раз не провоцировать собственный желудок. Уж очень не хотелось добавлять роботам лишних хлопот.

Кабинет отца находился на третьем этаже, и спутать его с какой-либо другой комнатой было практически невозможно. На входе была старомодная, массивная дверь из дерева с дурацким названием дуб, которая выделялась на фоне металлических стен как, как черное пятно посреди кристально белой футболки. К тому же, открывать ее приходилось самостоятельно, что зачастую, приводило к веселым недоразумениям. Впрочем, отца это нисколько не огорчало, наоборот — он получал явное удовольствие, наблюдая за неловкими попытками проникнуть в кабинет, либо, наоборот — из него выбраться.

Я вошел внутрь.

— Как самочувствие? — улыбнулся отец, замерший у одной из книжных полок.

Эта его очередная странность удивляла меня не меньше чем старомодная дверь на входе. Это выглядело, по меньшей мере, глупо — для чего занимать пространство кучей толстых книг, когда вся информация из сотен из них, могла вместиться в одном единственном планшете? Впрочем, иногда мне казалось, что старик попросту застрял в своем времени и слишком тяжело переносил любые новшества науки и человеческого развития. Даже роботов-уборщиков, его заставляли купить чуть ли не силой…

— Сносно, — выдавил я, ничуть не смущаясь, тому, что соврал.

— Неплохо вы вчера погуляли, весь дом стоял на ушах. Думаю, теперь почти все твои гости будут вспоминать об этом вечере по фотографиям.

— Уж это точно, — не сумел не улыбнуться я в ответ.

— Ты ко мне зашел по какому-то вопросу? Так спрашивай, не томи.

— Отец, я… хотел бы узнать о той девушке, что вчера приехала с тобой.

Реакция родителя на это меня очень удивила, ровно, как и слова, которые он произнес, спустя миг после странного замешательства.

— Забудь о ней, — сказал он, немного резче, чем следовало. — Повеселились, и хватит. Больше ты ее все равно не увидишь.

Я замер от удивления, и не в силах произнести что-нибудь внятное.

— Но… но, я…

— Не накручивай себя, сынок, — перебил меня отец. — Я все вижу. Не дурак.

— Я влюбился в нее…

— Знаю, — он покачал головой и с раздражением отвернулся. — Но тебе ведь известно кто она? Проститутка. Я привел ее с подружками для тебя и твоих друзей. Тебя это не смущает?

— Нет. Я ее люблю, — упрямо выговорил я. — Я хочу с ней быть. И точка.

Отец резко развернулся. Его лицо исказилось от гнева, и покраснело.

— Она робот! — крикнул он. — Ты об этом знаешь? Она игрушка! Кусок железа, неотличимый от нас! Она не че-ло-век!

Я замер, пораженный этими словами. Внутри что-то упало, а во рту стало горько. Робот, с плотью и разумом, которого невозможно внешне отличить от человека. Я слышал о таком. Мой лучший друг, Илай, работал над созданием таких роботов. Мир вокруг меня закружился, и я оперся рукой о стенку.

Я…, я не знал, что мне делать. Внутри вдруг вспыхнула невыносимая боль потери, словно какую-то часть меня вдруг беспощадно отрезали, и выбросили, гнить неподалеку.

— Тебе плохо? — встревожился отец, но я лишь покачал головой ему в ответ. — Прости, я не должен был говорить это тебе. Я видел запись с камер наблюдений и приказал ее…

— Где она? Пап, ну скажи, прошу тебя! — простонал я.

Отец вздохнул, и закрыл лицо руками.

— Какой же ты дурак… Я приказал Владу ее… деактивировать и вывести на свалку.

— Что?! — выкрикнул я. — Нет! Не может быть! Ты…

— Заткнись! Все это глупости! Самообман! Успокойся!

Но успокоиться я уже не мог. Сквозь боль в голове, я что-то прорычал, но спустя миг, немного совладав с эмоциями, снова спросил:

— Куда ее увезли? Говори!

— Влад оставил ее на мусорном узле нашего квартала…

Услышав это, я без раздумий бросился из дому. Вслед мне неслись какие-то слова, но они лишь тонули в грохоте сердца и в одной единственной мысли — только бы успеть. Только бы успеть… Но было уже поздно.

Тот день навсегда изменил мою жизнь, перевернув все с ног на голову. Я отыскал свою любимую в мрачной подворотне среди вони гниющей органики и мусорных мешков. Из расколотого черепа сыпались искры, а из разорванных трубок сочилась какая-то жидкость. Выражение ее лица было бессмысленным, мертвым, глаза смотрели куда-то вверх.

Мое сердце сжалось от гнева и бессилия. Значит так вот, Влад, ты ее "деактивировал"! Что б тебя…! С гневным стоном я поднял на руки тонкую фигурку и помчался к своему аэромобилю, чувствуя при этом, как к глазам подступают слезы. Как же я ее любил! Любил безумно, страстно, и этим лишь чувством питалась моя решимость. Я во что бы то ни стало, должен был ее спасти! И был лишь один человек, способный ей помочь…

В маленькой комнате царил болезненный полумрак, а воздух полнился запахами табачного дыма и химикатов. Всевозможные терминалы и компьютерные панели располагались у стен; на полу покоились толстые связки силовых кабелей и питающих трубок. Они выходили из отверстий в стене, и крепились к массивному креслу, на котором застыло хрупкое тельце девушки. Казалось, она спала, и во многом, это было именно так.

— Ты сумасшедший, — проговорил Илай, и выдохнул облако табачного дыма.

— Знаю, — кивнул я. — Скажи лучше, что с ней. Она… поправиться?

— Думаю да, — кивнул мой друг, и затянулся. — Но понадобиться время, чтобы восстановить ее полностью. Тебе повезло.

— Она уже приходила в себя?

— Пока нет. Идет процесс самовосстановления, но, думаю, она очухается достаточно скоро… — Илай глянул на один из мониторов, а затем, нахмурившись, отправил в мусорный бак дымящийся окурок. — Если уже не очухалась. Странно. Приборы показывают, что ее сознание активировалось тринадцать минут назад. Тогда в чем дело?

— Я… просто люблю слушать… его голос, — запинаясь, произнесла любимая, и мое сердце подпрыгнуло от радости. Я бросился к ней и, взявшись за руку, посмотрел в приоткрывшиеся глаза.

— Все в порядке. Все будет хорошо!

— Я знаю. Я хочу, чтобы ты знал — я люблю… теб…

В этот момент, ее голос оборвался, а веки сомкнулись. Я подскочил, словно ужаленный, не зная, что думать, и посмотрел на Илая, но тот стоял с невозмутимым видом и закуривал новую сигарету.

— Успокойся, — сказал он. — Она снова "отключилась". Это иногда будет происходить, но со временем, прекратится. — Илай бросил на меня странный взгляд и добавил. — Иди и поспи. Не волнуйся. Все будет хорошо.

— Я пока останусь с ней.

— Ты псих, — улыбнулся мой друг.

— Знаю, — кинул я, и улыбнулся ему в ответ.

Илай пожал плачами и вышел из комнаты, а я остался наедине с той, которую любил.