Запах осенней влаги. Фонари, освещающие тёмную площадь перед рестораном. Ридерик, обнимающий меня на парадном крыльце. Чёрный роскошный «Майбах», останавливающийся прямо перед лестницей...

Все эти события чётко отпечатались в памяти в тот тёплый поздний вечер. Эти и многие другие, произошедшие чуть позже. Я часто грелась воспоминаниями, когда становилось совсем невмоготу.

Ласковая улыбка Ридерика и любящий взгляд. Дуновение ветерка и крохотные снежинки, парящие в окружающем воздухе как маленькие искорки, вопреки законам физики.

— Уедем отсюда, — тихо сказал дракон и повёл меня прямиком к машине.

Водитель предупредительно открыл дверцу, приглашая нас в комфортабельный светлый салон. Я подождала, когда дракон сядет в соседнее кресло. Взгляд уперся в серебряные фужеры, стоящие на специальной подставке. Мягко играла музыка, приятно пахло ветивером и чем-то ещё. Чувствовались и сладкие оттенки сандала. Двигатель еле слышно завёлся, и седан плавно тронулся с места.

Господи. Нет. Это не сон. Отчётливо поняла, что Альросский здесь уже не первый день, а вполне освоился в моём мире. Машина аккуратно вырулила из парковой зоны на трассу и набрала скорость так, что меня мягко вжало в удобное сиденье.

— Куда мы едем? — спросила Ридерика.

— Нашёл в твоём мире чудесное шампанское, — по-своему ответил дракон и открыл бутылку. — Попробуй.

Игристый напиток полился в фужер. С улыбкой на губах дракон пригласил меня выпить с ним. Я не отказалась и сделала небольшой глоток. Охлаждённая жидкость приятно согрела, даря расслабление.

— Ты давно здесь?

— Не очень. Несколько дней. — Ридерик чуть улыбнулся. — Пока разобрался в вашем мироустройстве. Но всё равно, многое ещё непонятно.

Я кивнула.

— Мало времени прошло.

— Ева, — Альросский взял меня за руку, — почему ты сбежала и не поговорила со мной?

— Ты не хотел меня слышать.

Понятно, что об Алиа рассказывать я не собиралась. Если Ледяной всевидящ, он и так знает, что я была свидетелем их разговора. Упоминать о других девушках, проявляя интерес к гарему — значит, выказывать слабость. Глупую, никчёмную зависимость от мужчины. Даже простое женское любопытство дракон может интерпретировать на свой лад, приняв за ревность. Что уж говорить о подслушивании! Додумывать и быть уверенным — разные вещи.

— Я хотел тебя защитить.

— Только мне об этом не сказал.

— Все указывало на тебя. — В голосе Ридерика слышались оттенки вины. — Потребовались часы, чтобы разобраться. Но когда виновница нашлась, ты уже ушла.

Я молчала, спокойно глядя ему в глаза. Альросский не требовал ответов и хотел выговориться сам. Серьёзность сквозила в его взгляде, а горечь, как заправская художница, лёгкими штрихами скользила по чертам мужественного лица, усиливая суровость дракона. Сейчас, в машине, я с жадностью рассматривала Ледяного и любовалась им. И понимала, что мой уход заставил дракона... переживать?

Словно в подтверждение моих догадок Рид нахмурился и продолжил:

— Я злился. Не хотел верить, что значу для тебя слишком мало. Сходил с ума, когда думал, что потерял.

— Каменный сказал, что драконы не умеют любить. Максимум — чувство собственности.

Желваки дракона плотно сжались.

— У Вальда свой интерес. — Ридерик взял меня за руку, коснулся каменного колечка, покрутил его. — И он добился своего. Так ведь?

— Зачем ты пришёл?

Я вытащила руку из мужской ладони.

— За тобой, Ева.

— А как же обещание, данное Каменному?

— Послушай меня, Снежинка, — помрачнел Альросский. — Вальд не имеет права диктовать тебе условия. Хотя бы потому, что не рассказал всё до конца. Поэтому пусть только сунется с обвинениями или требованиями — сразу будет иметь дело со мной. Ты в безопасности, пока я сам не разберусь с проблемами.

Последние слова Рида не только вызвали тепло в моей душе, но и мягко намекнули, что Ледяному легче меня «экспортировать» обратно в холодный мир, чем охранять здесь. Там буйствовал огонь, драконы были скованы обязательствами по отношению друг к другу. О самом мире я умолчу. Только благодаря возникшим ограничениям девять королевств ещё существовали.

Иначе — слишком просто. Сам Вальд мог бы найти Огненного и решить все вопросы. В магических силах Каменного сомнений не было, но Сирисский просил меня о помощи взамен на возвращение. Драконы хотели свободы, а получить её самостоятельно отчего-то не могли. Потому убеждённость Альросского вызвала некую долю скепсиса, хотя и подтверждала его чувства. Он действительно хотел меня защитить. Но готов ли Ледяной лорд прислушиваться ко мне?

— Хочешь запереть меня в ледяном дворце?

Я улыбнулась, за шуткой скрывая тянущее беспокойство. С него станется. Выкрадет, и ни за что не выберусь обратно. Порталы открывать не умею. Рейно и мама в очередной раз сойдут с ума. Попробуй объясни, что их кровиночка отправится жить туда, куда не ходят поезда. Утрировано, но ведь так? А с Ридом случится что? Я навсегда застряну в чужом мире. Да и вообще! Мне мой мир не успел разонравиться.

— Я ещё не решил, — удивил ответом Ридерик. — Но и рисковать тобой тоже не собираюсь.

Такая забота стала ещё одним трогательным подтверждением небезразличия. Но чем объясняются его поступки? Эгоизмом дракона, проявленным через чувство собственности, или любовью? Всё же Сирисский умудрился посеять сомнения глубоко в моей душе, раз я неожиданно задумалась об этом вместо того, чтобы радоваться.

Кстати, собой рисковать я тоже не хочу. Жизнь — одна-единственная. Не черновик. Набело не перепишешь, не переиграешь. Нужно сделать выбор, но, не зная мелочей, ошибиться легко.

Машина продолжала мягко и бесшумно лететь по ночной трассе, фарами освещая лес и дорогу перед собой. Куда вёз меня Ледяной, понятия не имела. Да и неважно. Пока что неважно.

— Чего я не знаю о Тарийском? — повернулась к Риду.

— Огненный — жестокий, коварный игрок. И поверь, не знает жалости. С ним рядом любому человеку опасно даже просто находиться. Слишком непредсказуем.

— И что предлагаешь?

— Я найду Дамиана сам и выясню, почему он исчез.

— Рид...

Альросский молчал, и небольшая пауза, как назло, усилила значимость моих слов.

— Сегодня я познакомилась с Тарийским на выставке.

— Что?

Серые глаза гневно сверкнули.

— Рид... Тарийский спутал меня с другой девушкой. Он был уверен, что я — какая-то Евлина. И чуть не задушил меня. Вернее, её.

Машина повернула и остановилась, светом обозначив тяжёлые кованые ворота. Ледяной молчал, и я не стала больше ничего спрашивать и рассказывать.

Спустя несколько минут водитель помог мне выбраться из машины. Мы приехали в отдельно огороженный частный дом, если так можно назвать настоящий дворец или резиденцию, стоящую в глубине ухоженного старого парка среди фонтанов и широких дорожек, вымощенных крупной старой брусчаткой.

Осмотревшись, я бросила взгляд на Ридерика и увидела довольную ухмылку. Он занимался чем угодно, но никак не обдумыванием моих слов. Дракон подставил ладонь под крутящиеся в свете фонарей снежинки. Сжал пальцы. Снова посмотрел на меня. Хитро прищурился.

— Минус один.

— Что — минус один? — не поняла я.

— Проблем стало на одну меньше, — подмигнул Рид и протянул руку. — Пойдём, покажу тебе дом. Поужинаем.

Новое жилище Ледяного могло поразить воображение любого неискушённого человека, если бы тот не знал, что в другом мире у дракона есть настоящий дворец. Этот частный особняк практически ничем ему не уступал. В нём было всё. Просторные залы, столовые большая и малая, спальни, спа-комплекс с подогреваемым бассейном, комнаты отдыха, кабинеты, библиотека.

Высокие своды парадной подпирали белые мраморные колонны. Паркет из розового, красного, эбенового дерева и палисандра играл на свету, отбрасываемом хрустальными массивными люстрами, всеми оттенками радуги. От шагов раздавалось лёгкое поскрипывание. Хотелось встать на цыпочки, чтобы ненароком не испортить настоящее произведение искусства под ногами. Не говоря о том, чтобы рассматривать и любоваться им, как в музее.

Не уступающая паркету роскошная антикварная мебель — трёхногие карточные столики и ажурные банкетки, глубокие кресла и кожаные диваны — отражалась в огромных зеркалах. Стены украшала орнаментальная лепнина, а в углублениях деревянных панелей я заметила несколько явно дорогих картин. Копий или подлинников — неизвестно.

У меня дыхание перехватило. Такие дома в аренду не сдают. Сразу видно, что тот, кто его обустроил, вложил в него сердце и душу. И обладал изысканным вкусом. Дом Инги вмиг показался мне аляпистым набором дорогих вещей, собранных в угоду статусу. Здесь же всё было на месте. Впрочем, как и сам дракон. Глядя на мужчину, я поняла: такому дому нужен именно этот хозяин.

— Нравится? — улыбнулся Ридерик.

Я кивнула.

— Мне тоже здесь всё понравилось. С первого взгляда. Не стал даже торговаться с бывшим владельцем.

— Ты купил этот дом? Так быстро?

— Люди жадные. Всему есть своя цена, — усмехнулся дракон. Он приблизился ко мне. — Моя Снежинка заслуживает лучшего. Жаль, не было времени обустроить интерьер по твоему желанию. Но если хочешь, можешь переделать.

Пока Альросский говорил, мои глаза медленно расширялись от удивления. Это что такое я сейчас слышу? Меня тут в хозяйки записать решили без согласия? Я прикусила нижнюю губу и отпустила её, но всё же решилась сказать, хотя прошлый опыт подсказывал, что моя инициатива может быть воспринята в штыки.

— Рид, отвезёшь меня сегодня домой? Хочу вернуться к себе.

— Снежинка, — наклонился дракон к моему уху, — ты хочешь сказать, что место, где живёшь сейчас, лучше и удобнее, чем это?

Я пожала плечами.

— Скорее — привычней и уютней.

— Нам уже накрыли ужин. — Альросский ничего не сказал на тему моего возвращения, но заговорщически отметил: — Повар здесь — настоящий итальянец. Он умеет создавать шедевры.

Хм. В очередной раз поняла, что дракон уходит от прямых ответов на неудобные темы, выигрывая время. То ли не желая спорить и ссориться, то ли преследуя другие цели. Ледяной вёл себя... осторожно. Как человек, который сильно обжёгся, а теперь опасался всего тёплого.

— Ты уклоняешься от ответов, — насупилась я.

То не сказал, куда везёт. То «решил проблему», но умолчал, какую именно. Понятно, что проблема наша, общая. Вот... Домой возвращать не хочет. В конце концов! Убегать от сложностей — последнее дело. Надо решать их по мере возникновения. А здесь прямо какая-то игра в кошки-мышки между драконом и его Снежинкой.

Я, по-моему, чуть не фыркнула от возмущения.

— Ева, — прошептал Ридерик, продолжая обнимать меня. — Не нужно сопротивляться. Тебе не нравятся мои решения, но и я отказать не могу. Вот тайно надеюсь, что ты передумаешь, — озвучил он мои подозрения. — Доверяй мне.

— Тогда помоги мне доверять. Расскажи. Я ничего о тебе не знаю. Почти ничего.

Альросский засмеялся.

— Хорошо. Расскажу. Только давай сначала поедим?

В уютной столовой, похожей на небольшой зал средневекового замка, отреставрированного и модернизированного современниками, стоял накрытый на двоих стол. В бронзовых подсвечниках горели тонкие, в золотистой оплётке свечи. Аккуратная, но при этом массивная мебель светлыми пятнами выделялась на тёмно-коричневом и бежевом фоне декоративно-каменных стен. Приглушённый свет люстр, висящих на цепях не слишком высоко под потолком, придавал обстановке романтичность.

Ридерик помог мне разместиться на мягком стуле, обитом узорчатой шёлковой тканью, сел рядом. Официанты бесшумными тенями заскользили вокруг, подавая блюда. Нежная рыба под сливочным соусом, запечённое мясо с томатами, зелёные свежайшие салаты, разнообразные мягкие и твёрдые сыры и спелые фрукты. В хрустальные фужеры полилось янтарное и тягучее красное вино. Решила попробовать белое.

Меня здесь, безусловно, ждали. Наслаждались тем, что смотрят на меня, ужинают со мной. Разговаривают. Видеть это и осознавать было очень приятно.

— Расскажи о драконах, Рид, — попросила я, доев рыбу.

Ледяной также утолил голод, и теперь должен был выполнить обещание. По крайней мере, моё терпение подходило к критической отметке. Любопытство, желание узнать больше о нём и о Тарийском усиливалось с каждой минутой, приближающей откровения.

— Что ты хочешь знать о нас, Ева? — сдержанно улыбнулся Альросский.

— Всё, — ответила твёрдо. — Должна же я понять, почему ты так переживаешь обо мне.

В наступившей тишине звякнул хрустальный фужер Альросского, поставленный на стол. Мягко потрескивали в пламени фитили свечей. Краткая пауза показалась вечностью. Ледяной лорд невольно хмурился, обдумывая ответ. Наконец молчание прервалось.

— Колдуны, управляющие стихиями, действительно коварные и жестокие создания, Ева. — Пристальный взгляд Ридерика был серьёзен как никогда. — Мы эгоисты. Живём как хотим, а безнаказанность делает нас ещё хуже. Многие драконы стремятся к усилению своего влияния.

— И тогда вы ищете женщину, любовь которой приносят в жертву, — вспомнила я разговор с Вальдом. — И обретаете Силу.

Взгляд, полный непонимания, был настолько искренним, что я засомневалась в правдивости слов Сирисского.

— Что за бред?

— Ну как же? Ты сам говорил, что для обретения сил нужно немного. Всего лишь полюбить.

Ридерик чуть повеселел.

— Именно, Ева. Полюбить. Но полюбить должен дракон. При чём здесь жертва любимой?

И тут я озадачилась. Альросский укоризненно вздохнул, а затем доверительно подался вперёд, ближе ко мне.

— Легенда гласит, — продолжил он, — что колдун, познавший истинную любовь, обретёт высшую степень Силы. Сольётся со своей стихией, сможет ей лучше управлять. Некоторые драконы всю жизнь занимаются поиском истинных чувств. Только вот найти настоящую любовь очень и очень сложно. Почти невозможно. Во всём виноваты наши природные циничность и равнодушие.

— Хорошо, — кивнула я. — А если любовь безответна?

— Не имеет значения. Важно, чтобы чувства познал дракон. Только вот никто не рассказал, что помимо Силы любовь приносит боль и тоску, желание сделать другого счастливее, заставляет переживать.

— Любовь — это сила, Рид, — ободряюще улыбнулась я. — Хотя сначала может показаться слабостью. Она окрыляет любого. Важно правильно направлять энергию, даже если чувства безответны. Можно разрушить себя, страдая. А можно достичь новых высот.

И я на самом деле так думала. Любовь, даже безответная, не может быть слабостью. Боль и тоска, желание помочь другому и страсть — не признаки нашей уязвимости перед другими людьми, а всего лишь переживания, присущие нашей жизни. А слабости — это неуверенность в себе, неумение встать на место другого человека и попытаться понять его. Это зависть и трусость.

Не поверив Альросскому, я тоже оказалась слабой. Не доверилась любимому, предпочла пойти на сделку с Каменным. Но чувства вины за своё решение я не испытывала. Ни тогда. Ни сейчас. Именно любя и принимая себя можешь спокойно относиться как к своим ошибкам, так и к ошибкам других.

Ридерик поднялся из-за стола. Распрямил сильнее плечи, слегка помрачнел. Я залюбовалась в очередной раз волевым безукоризненным профилем, наслаждаясь спокойствием и достоинством, которые исходили от дракона и ощущались на расстоянии. Меня не покидала уверенность, что за время нашей разлуки Ледяной... повзрослел. Стал терпеливее и рассудительнее. Такими становятся люди, когда переосмыслят ценности вследствие знаковых жизненных событий. И таким Ридерик мне нравился ещё больше.

— Это я тоже понял. — Дракон приблизился ко мне. — Пока жил без тебя.

— Скажи, — тихо произнесла я, — если бы ты знал заранее, что будет так, всё равно провёл бы отбор?

— Зная, что встречу тебя? — Ридерик хитро прищурился и наклонился, чтобы шепнуть на ухо: — Да, Ева. Даже не сомневайся.

— Но почему ты не рассказал о легенде ещё тогда?

— А зачем? — Ридерик пожал плечами. — Я уже тогда не хотел вмешивать тебя в свои проблемы. Хотел оградить от угроз. Подсознательно. Не отдавая отчёта.

Лёд между нами таял от его близости, от сказанных слов. Альросский пересёк барьеры между мирами, готов меня защищать, искать Тарийского, не бросил тот мир... Получается, дракон обрёл Силу, как и хотел. Если так, значит... Он полюбил. Меня полюбил.

А вот Каменный... Вальд солгал и переиначил легенду. Вот сукин сын!

Я резко встала и тут же оказалась в объятьях Рида. Он крепко прижал меня к себе.

— Ева... Люблю тебя. Веришь?

— Да, — шепнула, внимательно рассматривая дракона.

Его лицо оказалось совсем близко. Нос. Губы. Глаза. Я провела пальцами по мужской щеке, чувствуя пробивающуюся щетину, всмотрелась в серый пепел любящего взгляда. И неосознанно потянулась к любимому, приподнимаясь на цыпочки.

— Соскучилась по тебе, — тихо произнесла, вызывая у Рида улыбку. — Веришь?

Его губы коснулись моих с трепетной нежностью, ласково. Застывшие от разлуки чувства разом вспыхнули, как разгорающийся в огненных объятьях костёр. Поцелуй не прекращался, но становился всё более страстным, порывистым. Наше дыхание смешивалось. Сердце забилось ещё чаще, когда Рид подхватил меня на руки.

Я лишь крепче обвила его шею и прижалась. Сильный, он нёс меня бережно, как бесценное сокровище. Наверх по лестнице, в одну из роскошных спален. Так же бережно опустил на пол.

Пальцы проворно пробежались по крохотным пуговичкам вечернего платья, расстёгивая их одну за другой. Ласковые уверенные прикосновения обжигали, заставляя сладко вздрагивать от предвкушения. Тонкая ткань лазурным ручьём стекла на пол, оставив меня в нежно-голубом кружевном белье, выгодно оттеняющем кожу. Именно к голубому цвету в последнее время я испытывала необъяснимую слабость, предпочитая его остальным.

Рид чаще задышал и отступил, оглядывая меня с головы до ног. Серые глаза дракона потемнели от желания.

— Какая же ты красивая... Ев-ва, — выдохнул он. — Никогда не устану тебе это повторять.

Опьянённая его страстью, я повернулась вокруг своей оси, показывая себя. Руками повела по телу, подчёркивая соблазнительные изгибы. Повернулась ещё раз, оглянулась, призывая мужчину к действиям. Чуть прикусила губу.

Завороженный, Рид смотрел на импровизацию пристально, ласково. Хмельной от пробуждённых инстинктов, шальной от моей игры. Бесхитростная забава явно пришлась по вкусу дракону, потому что в следующее миг я весело взвизгнула. Быстрым движением Рид, как дикий зверь, бросился на меня, опрокидывая на кровать.

Его губы сомкнулись на маковке моей груди. Дракон играл с ней, с другой, чуть прикусывая, ласкал. И заставлял меня извиваться под ним, всхлипывать от чувственных переживаний. Настойчивые мужские губы скользили ниже, покрывая жаркими поцелуями бёдра, живот.

Я и подумать не могла, что смогу когда-нибудь настолько раскрыться перед мужчиной. Все мои опасения и нежность, доверие и боль разлуки смешались, превращаясь в безудержное желание. Никогда не знала, что стану такой искренне ненасытной. И сладко стонала, как можно крепче сжимая мужские плечи. Я вела руками по горячей бархатной коже, впивалась пальцами в мускулы, наслаждалась сильным рельефным телом и таяла, горела и сгорала от ласк. И возрождалась, как птица-феникс из пепла, для новых.

— Не останавливайся, — попросила я, неистово прижимаясь к мужчине.

— Не дождёшься, — яростно прошептал дракон, чудом сдерживаясь на пике страсти.

Жёсткие ладони Ридерика сжимали меня, медленно и настойчиво скользили вниз. Стискивали, утверждаясь. Обжигали, доводя до безумства. Воздуха не хватало, затуманивались поволокой глаза. Сон и явь, реальность и миры, любовь и влечение — всё смешалось, когда Рид прижал меня крепче к постели и наконец овладел. Плавно. Медленно проникая глубже. Как зверь, сладостно и глухо зарычал, ведомый первобытным инстинктом. Я выгнулась от удовольствия, отдаваясь своему Ледяному лорду, и двинулась ему навстречу, ощущая давление твёрдых губ на своих губах.

— Ри-и-ид! — застонала, уже не сдерживаясь.

Мир искрился и расширялся от нарастающего напряжения, в воздухе пахло свежестью, первым снегом, дождём. Глаза моего дракона превращались в лёд. Светлели, становились бездонными. С бездумной жадностью я впитывала в себя уверенные глубокие толчки, приближаясь к пику. И медленно сходила с ума от невероятного ощущения единства.

От пронзившей тело сладкой судороги я впилась в мужские губы, по-моему, их даже слегка прикусив. И сразу же ощутила, как мощный вихрь разрядки настиг Ледяного дракона. Наш общий мир рушился, рассыпаясь на крохотную мозаику изо льда. Мелкие льдинки крутились вокруг, сверкая острыми идеальными гранями. Волшебство продолжалось, как и осенняя ночь.

В безмятежно усталом и сонном блаженстве я лежала на Риде и слушала, как глухо бьётся сердце дракона. Лениво рассматривала своё нижнее бельё, невесть каким образом оказавшееся на ближайшем кресле. Впрочем, почему это — невесть каким? Очень даже известно, каким. Но лежать долго и наслаждаться превосходством своего положения не получилось. Рид быстро подмял меня под себя. Его рука скользнула вниз и остановилась на животе.

— Ева. У тебя шрам. Откуда?

Серые глаза дракона смотрели взволнованно, изучающе.

— В десять лет была операция. Удалили аппендикс. У вас в мире есть хирургия?

— Да, — кивнул Альросский. — Но раньше шрама не было.

— Там он исчезал.

Я слегка нахмурилась.

— С ним ты ещё более настоящая, — вдруг добродушно фыркнул мужчина.

С проникновенной нежностью поцеловал и снова перевернулся на спину, заложив руки за голову. Грудь Ридерика мерно вздымалась, на губах играла лёгкая полуулыбка. Сейчас дракон напоминал большого сытого медведя, растянувшегося в своей берлоге. Довольный, он не меньше меня наслаждался моментом. Я легла на бок, повела пальцами по мужской руке.

— А как ты оказался в мире девяти королевств?

— Леврия. Тот мир назывался Леврия, пока не появился огонь, — улыбнулся Альросский. — Мы пришли туда вчетвером. Развлечься. Тот мир гораздо раньше нашёл Тарийский. Он и пригласил нас поохотиться.

— Что было потом?

— Мы обосновались. Разделили территорию. Хорошо проводили время, пока круг драконов не распался.

— Драконы зависимы друг от друга?

— Нет. Мы всегда были свободны. О легенде узнали позже, когда стало ясно, что покинуть Леврию так просто не получится.

Рид задумался.

— Если бросить королевства погибать, огонь переметнётся в другие миры?

— Да. Сдержать стихию можно только в Леврии. Там, где всё началось.

Сейчас, размышляя о нашем разговоре с Каменным, сопоставляя услышанное, вдруг поняла, что Вальд особо не лгал. Мне тогда грозила смертная казнь, и любовь Ледяного принесли бы в жертву его Силе. Какая разница — живая любимая или мёртвая? Колдун обретает могущество, отправляется на поиски Огненного, решает общие проблемы. Драконы освобождаются от бремени и становятся свободными.

Что такое один человек, когда речь идёт о спасении Вселенной? Мудрая жестокость, ничего не скажешь. Такое можно попытаться понять, когда не касается тебя или твоих близких. Я же геройством никогда не отличалась, потому даже поёжилась от удручающих мыслей. Меня хотели, да и хотят использовать как пушечное мясо для решения проблем.

Может, и не казнили бы, но, пользуясь обстоятельствами, к Огненному отправили на разведку. Можно не сомневаться — Каменный и Водный заодно. А вот Ледяной хочет вернуть меня в Леврию.

Сам Ридерик говорит, что Огненный крайне опасен. Но он может быть опасным и для Рида, если с самого начала Тарийский задумал подобный исход событий. Интуиция, шестое чувство, логика... Думай, Ева. Думай.

Я села на кровати.

— Сколько тебе лет?

Вдруг поняла, что безумно хочу знать ответ на этот вопрос. На вид Риду не больше тридцати пяти.

Он тепло улыбнулся.

— Тридцать. По исчислению Раниндара,— спокойно ответил Альросский.

— Сколько живут драконы?

— Долго. По людским меркам — очень долго. Не меньше трёхсот ваших лет. Вальд — самый старший. Я и Дамиан — младшие.

— А Евлину ты знал?

— Евлину? — Ридерик прищурился. — Дамиан всегда был скрытным.

— А другие драконы могли знать о ней?

— Вряд ли. Огненный и мне-то всё не рассказывал. А Водному и Каменному — тем более не стал бы.

Подозрения разрастались. Вот и Евлина оказалась тёмной лошадкой. Тем не менее, эта женщина реально существовала в жизни Тарийского. И, судя по всему, внесла особенный вклад.

— Знаешь, если Дамиан меня с ней перепутал, вполне может быть, что Евка, с которой я поменялась местами, и Евлина...

— ...одно и то же лицо.

Фразу мы закончили одновременно.

— А ещё он был очень зол на неё. Как будто она совершила то, чего не следует.

— Это я уже понял, — на лице Рида мелькнула тень. — Куда ты клонишь, Ева?

— Просто странно, что Дамиан позвал вас охотиться в открытый им мир, а потом вы оказались в нём заперты. Будет ли откровенен Тарийский, когда вы встретитесь?

Ридерик угрюмо молчал. Он поднялся с кровати и подошёл к окну. Раздвинул тяжёлые портьеры. В свете ночных фонарей за стеклом падали редкие снежные хлопья. Я невольно залюбовалась мужчиной, обстановкой, исполненной романтичной мистичностью, но тут же сосредоточилась. Проблема требовала решения.

— Тарийский знает легенды драконов?

— Думаю, да.

— Рид. Выслушай меня. — Мысли в моей голове складывались в чёткую последовательность. — Что, если Тарийский не хочет возвращаться в Леврию и решать проблемы? Дамиан показался мне вполне довольным своей жизнью здесь. Ты не видел его несколько лет. Кто знает, что у него сейчас на уме? В одиночку ты не сможешь заставить его вернуться, несмотря на обретённую Силу. Девять королевств по-прежнему нуждаются в драконах. Зато Огненный может провести параллель между Евлиной и мной. Двойники, открытые врата между мирами, ваша встреча. Если он заподозрит, что я помогла тебе выйти на него, кто знает, чем всё обернётся?

На лице Альросского отразилось сомнение. Риду определённо не понравились мои опасения, но и не обращать на них внимания было нельзя. Каменный предполагал, что у Огненного находится его артефакт, который надлежало изъять. Но чётких доказательств этого не было.

— Вальд не просто так хочет всё лучше разузнать. Поэтому и попросил меня. Так появится шанс выяснить, подстроил Огненный вам ловушку в Леврии или произошла случайность.

— Он опасен.

— Рядом со мной будешь ты. Я верю, что ты защитишь меня в нужный момент.

Ридерик снова отвернулся. Он молчал. Я потихоньку сползла с кровати, подошла к нему, приобняла сзади. Ему предстоял сложный выбор: прислушаться ко мне или поступить по-своему. Чем закончились прошлые попытки оставить меня за ситуацией, мы оба знали.

— Отвези меня домой.

— Хорошо, — глухо ответил он. Повернулся, обжёг сердитым взглядом. — Только не рассчитывай избавиться от меня.

— И не хочу, — улыбнулась я.

Обратная дорога пролетела как миг. Альросский пару раз пытался переубедить меня, но тщетно. Мои доводы оказались сильнее.

Дракон сердился. Он пошёл на уступки, но сделал это вынужденно, и теперь всячески пытался усмирить эмоции разумом. Я понимала, что над Ридом довлеет беспокойство за меня. Возможно, ревность. Но не вмешивалась.

В конце концов, ещё ничего не произошло! Проблемы надо решать по мере поступления. Сейчас их нет. Ничего нет кроме страха и тревоги за будущее.

— Волков бояться — в лес не ходить, есть у нас такая пословица, — произнесла я, подбадривая Ледяного.

— Ты просто не знаешь Дамиана, — мрачно ответил Рид.

— Он мог измениться.

Альросский хмыкнул, следя за тем, как ключом открывается входной замок. Дверь распахнулась, я скользнула внутрь, приглашая его войти следом. По сравнению с дворцовыми хоромами квартира выглядела скворечником с крохотной площадью. И Ридерик в этом убедился.

Нет. Никоим образом я не испытывала ни стеснения, ни неудобства за своё жильё. Скорее наоборот — гордость. Ведь именно эту квартирку я купила сама на заработанные деньги, с трудом преодолевая преграды. Это материальное проявление моей независимости и самодостаточности.

— И ты здесь хочешь жить? — скептически произнёс Альросский.

— Не нужно привлекать внимание переездом в твой дом. У Тарийского могут возникнуть вопросы.

— Какие вопросы?

— Откуда у меня такие деньги или кто мой покровитель.

Ридерик ничего не сказал. Только тяжело вздохнул. Он уже прошёлся по комнатам и осмотрелся. Вдруг залез в карман и вытащил визитку Мельской.

— Выбрось это, пожалуйста, — попросил, роняя картонку на стол.

Я пожала плечами. Его поступок стал приятной мелочью. Впрочем, отыскать человека для Ридерика — не проблема. Меня он нашёл без Мельской, безошибочно приехав на праздник. Подтверждая эти мысли, дракон протянул руку и разжал пальцы, раскрывая ладонь. В воздух поднялись крохотные светлые искорки. Снежинки плавно закружились вокруг меня.

— Познакомься, Ева, с пересмешниками. Теперь они будут находиться рядом с тобой, как маленькие шпионы. Так я буду знать, что с тобой происходит.

— Всегда и везде?

— Это моё условие.

В голосе Рида проявились властные нотки.

— А Тарийский не почувствует твою магию?

— Пока ты вне подозрений, ему незачем проверять пространство. К тому же мои пересмешники умеют вести себя так тихо, что даже при сканировании их тяжело обнаружить. До сих пор у Дамиана не получалось, — самодовольно улыбнулся Ридерик.

— Они помогли найти меня?

— Они. И твои чувства. — Альросский подошёл ближе, заключая меня в объятья. Его голос зазвучал глуше. — Ты скучала по мне, вспоминала. Верно?

— Да.

Я молчала, когда тёплые, успокаивающие надёжностью объятья стали крепче. С улыбкой на губах позволила себя поцеловать. Наслаждалась проникновенно нежным поцелуем, подарившим чувственное откровение, и спустя несколько минут проводила любимого, в очередной раз восхищаясь его волевой решительностью.

Уходить Ридерик не хотел, но попрощался и покинул квартиру. Вокруг парили причудливые снежинки, искрясь и переливаясь в рассветных солнечных лучах.