Космическая станция «СпейсКорп»
Сектор «0-А»
28 апреля 2089.
5 часа 03 минут
На каждой каюте висела небольшая металлическая табличка с выгравированным на ней именем проживающего внутри человека.
Подав знак группе, Молот быстро перебежал через коридор и, прищурившись, прочитал стоявшее на табличке имя: «Мартин Лэй»[1], человек из попавшей к ним в руки переписки.
Молча указав бойцам на табличку, Булавин провел полученным от американцев ключом по электронному замку комнаты. Приняв зашифрованный код, половинки двери покорно разошлись в стороны. Внутри каюты царил беспорядок, но он в корне отличался от того месива, что устроили неведомые убийцы.
Каюта Мартина Лэя выглядела так, словно живший здесь человек экстренно собрал самые необходимые вещи, в спешке выкинув всё ненужное на пол. Но мебель и даже стоявшие на полках стеллажа безделушки были в относительном порядке.
Осмотрев комнату и не найдя ни одной зацепки, куда же мог деться её обитатель, Булавин отрицательно мотнул головой напряженно следившей за ним команде, и они продолжили осторожное продвижение вглубь сектора.
Целью отряда были двадцать восемь комнат подданных Российской Федерации, о судьбе которых им было поручено узнать. Большая часть из принадлежавших им кают оказалась неповрежденной и носила на себе такие же следы поспешной эвакуации. Но три из них, почти в самом конце сектора, были разгромлены, а их обитатели, судя по уже привычным кровавым следам, убиты.
Отряд остановился перед тяжелой взрывостойкой дверью, перегородившей доступ к сектору «1-В» с этого конца «полукруга». На ней висел огромный печатный плакат: «Внимание! Допуск ограничен в связи с повышенной биологической опасностью!».
Несколько секунд поглазев на надпись, а так же на упиравшуюся в закрытую дверь, слабо переливавшуюся в свете потолочных панелей зелёную стрелочку с подписью «1ая — 6ая биологические лаборатории», Андрей повернулся к команде.
— Проверим вторую часть сектора. Там должно быть ещё восемь кают наших…
Теперь отряд двигался в направлении уходивших в неведомую даль кровавых следов. Миновав лифт, военные с удвоенным вниманием продвигались вперед, заглядывая в каждый дверной проем на своем пути. Тут, как ни странно, покалеченных комнат было значительно меньше, чем в уже обследованной части сектора.
— Ни хрена себе! — пораженно выдохнул Медведь, подходя к шлюзовым дверям, ограничивавшим доступ к лабораториям со второго конца «полукруга».
Огромные противоударные створки были страшно искорежены, словно что-то большое каким-то немыслимым образом просунуло между ними несколько рычагов и начало их разжимать, но приложенная сила была так велика, что буквально прорезала толстенный металл, оставив на гигантской двери рваные раны и лохмотья разогнутого в стороны железа. Кровавые следы уводили в образовавшийся неровный проем.
За пределами покореженного шлюза царила абсолютная тьма. Световые панели то ли были отключены, то ли не работали.
— М-да… — прокашлялся Горилыч, невольно покрепче перехватывая автомат. — Человек такое сотворить явно не мог…
— Господи, спаси и сохрани!.. — с чувством пробормотал Пилюля, на секунду отпустив оружие и быстро перекрестившись.
— Так, только не надо про зеленых человечков! — нахмурился Булавин. — До сих пор Земля никаких инопланетян не встречала… а это вполне мог совершить и какой-нибудь вырвавшийся из-под контроля ученых «неудачный эксперимент». Это биологические лаборатории, кто знает, с чем они тут работали?
— А как же коконы из письма? — спросил лейтенант Скоробейников, настороженно косясь в сторону черного провала.
— И что? — раздраженно осведомился Булавин. — Сверчок, ты в школе вообще учился? Я не верю, что чужеродный организм может выжить в совершенно чуждых ему условиях окружающей среды. Даже если бы кто-то и был, он бы быстро издох за пределами лаборатории!
— Но кто-то всё-таки вспорол эту дверь? — тихо спросила Руся, поддерживая сомнения снайпера. — Вскрыл, как консервную банку…
— А вот это нам и надо выяснить… — нахмурился Булавин.
— Проверим? — Скворешня кивнул в сторону рваного проема.
Булавин на секунду задумался. Определенно, люди из разоренных комнат скорее всего были в биологических лабораториях. Но с тех пор прошло уже больше двух недель, значит, вряд ли они найдут там кого-то живого. А неведомый враг, сотворивший всё это, по-прежнему мог оставаться где-то там.
— Нет, — наконец, принял решение Молот. — Сначала узнаем, остался ли здесь кто-нибудь живой. Возможно, выжившие что-нибудь расскажут о нашем противнике. Не хочу вести вас вслепую…
И тут палубу снова потрясла едва различимая дрожь, легкой вибрацией передавшаяся от металлического настила телам людей.
Молодой Скворешня судорожно сглотнул.
— Идем, — коротко бросил Булавин, и отряд быстро двинулся к лифту.
Оба шлюзовых туннеля, соединявших «бублик» станции с осевым «цилиндром» находились на нулевом уровне. Пробираясь к лифту в прошлый раз, команда не дошла до одного из них всего нескольких десятков метров.
Здесь обнаружился ещё один труп, скрытый ранее от глаз людей изгибом коридора. Одетый в темно — синюю форму офицера станции лежал лицом вниз, нелепо раскинув в стороны руки лишь в нескольких шагах от небольшого заглубленного в стену шлюза, преграждавшего доступ к «переходному туннелю».
— Застрелен в затылок, — осмотрев тело, прокомментировал Пилюля и, осенив мертвеца крестным знаменем, проворно проверил содержимое его карманов, одними губами быстро шепча какую-то молитву.
Закончив, Соболев протянул командиру снятый с шеи мертвеца идентификационный жетон, а так же обнаруженный в одном из карманов пластиковый прямоугольник электронного ключа, перечеркнутый с одной стороны тремя синими полосками, и с фотографией и коротким списком данных о владельце на другой.
— Лейтенант Рей Джонсон, личный номер 378-645-366, — задумчиво прочитал он часть выгравированных на жетоне символов, а потом в молчании проглядел информацию на карточке. — Он был одним из младших помощников капитана этой станции. И парня застрелили в спину…
Задумчивый взгляд Булавина переместился на обрамленную в полосатую, черно — желтую рамку дверь ведущего в переходной тоннель шлюза.
— И вряд ли это сделал наш монстр, — закончил свою мысль Молот. — Пилюля, когда?
— Дня три — четыре назад, — пожал плечами доктор.
— Хм… значит, уже после того, как кто-то повеселился в жилых отсеках. Ладно, идем.
Вытащив из кармана разгрузки переданную американцами ключ-карту, Булавин провел ею по щели электронного замка. Ничего не произошло.
— Превосходно!.. — выругавшись сквозь зубы, пробормотал Булавин. — Чего и следовало ожидать. Этот… кусок пластик открывает доступ только в каюты и помещения отдыха! Хотя, чему я удивляюсь? Не стоило сомневаться, что америкосы не захотят пускать нас в сколько-нибудь значимые отсеки. Ладно, а что, если так?..
И Булавин провел по замку карточкой, найденной у мертвеца. Новый ключ электронный замок принял без лишних возражений. Красный огонек на замке сменился сначала желтым, потом, спустя ещё несколько секунд, долгожданным зеленым.
— Вот так-то лучше, — удовлетворенно пробормотал под нос Булавин и отошёл на несколько шагов назад, жестами приказав свои бойцам занять оборонительные позиции.
Зашипев, двери распахнулись.
Космическая станция «СпейсКорп»
мостик
28 апреля 2089.
05 часа 42 минут
Переходной туннель встретил их тишиной, мягким сиянием световых панелей и полным отсутствием гравитации. Осторожно, держась руками за специальные поручни, закрепленные на полукруглых переборках, отряд преодолел десяток разделяющих станцию и «осевой цилиндр» метров.
Миновав второй шлюз, люди оказались в небольшом квадратном «тамбуре», в каждой стене которого было по массивной взрывостойкой двери. Дверь впереди вела на мостик, боковые шлюзы — к генераторам и, далее, к двигательным отсекам.
В тамбуре и на мостике, находящихся посредине «цилиндра» царила привычная для человека земная сила тяжести благодаря расположенным под палубой «гравитационным сборкам», тогда как генераторные и двигательные отсеки находились в зоне «нулевой гравитации», и чтобы попасть к ним, необходимо было миновать ещё одну систему шлюзов.
— Нам в рубку, — сориентировался Булавин.
После пребывания в невесомости тело казалось каким-то тяжелым и непривычно неуклюжим. Немного размяв конечности, полковник подошёл к замку мостика и, проведя по нему ключ — картой убитого офицера, проворно отскочил в сторону, убираясь с линии огня своих бойцов.
Рубка управления представляла собой большое полукруглое помещение, стены которого были увешаны обзорными экранами, сейчас демонстрировавшими панораму ближнего космоса и далекую матушку — Землю. В центре рядами стояли несколько пультов на два — три рабочих места. Всего мостик вмещал двенадцать человек экипажа.
Согласно изученной Булавиным документации, в рубке постоянно должны были находиться не меньше шести офицеров, в экстренных ситуациях на мостик вызывалась вся дежурная смена. Сейчас же здесь не было никого.
Нет, конечно же, станция была полностью автоматизирована, и, теоретически, могла долгое время существовать и без контроля со стороны человека, но на практике, как минимум раз в месяц требовалось проводить незначительные корректировки орбиты, а без экипажа это осуществить было невозможно.
— Руся, — коротко приказал Булавин, пока его бойцы рассредоточивались по мостику, занимая наиболее удобные для обороны позиции.
Лейтенант Золотова кивнула и подбежала к главной консоли бортового компьютера. Под проворными пальчиками девушки сетевой терминал ожил, и по нему поползли строчки символов на латинице.
— Чтобы получить доступ к внутренней информации, нужен специальный код доступа…
— Обойти сможешь? — не оборачиваясь, спросил Булавин.
— Попробую. Но мне нужно время…
— Действуй.
Спустя полчаса кропотливой работы Руся с усталым, но довольным видом откинулась от консоли.
— Есть!
— Докладывай.
— Я получила доступ к бортовому журналу станции. Так, сейчас посмотрим… Хм… Странно…
— Что такое? — по голосу лейтенанта Булавин понял, что возложенные на главный компьютер станции надежды оправдываться не спешили.
— Последняя запись в бортовом журнале относится к 31 марта текущего года… и это стандартный отчет о плановых проверках, и… в общем, ничего необычного.
— Найду этого капитана, лично дам ему в морду! — пробурчал Медведь, неодобрительно покачав головой.
— Если до него уже кто-то не добрался… — мрачно провещал скорчившийся за соседней консолью Скоробейников.
— Не мороси, Сверчок, — поморщился Горилыч. — И без того тошно…
— Постойте-ка… — вдруг пробормотала Руся. — Похоже, капитан всё же вел свои записи и после этого…
— Что ты хочешь сказать? — быстро спросил Булавин, меняя позицию так, чтобы теперь оказаться рядом с девушкой.
— Похоже, кто-то подчистил бортовой журнал. После тридцать первого марта в реестре значатся только даты.
— То есть?
— Если в бортовой журнал было что-то записано, — послушно пустилась в объяснения лейтенант Золотова, — то безвозвратно удалить это нельзя, всё равно обязательно останутся какие-то метки, в данном случае, это даты в реестре заносимой информации. Проблема в том, что для того, чтобы удалить что-то из борт журнала, нужен высший код доступа, какой есть только у капитана и его первого помощника.
— Блин, ну сделали бы, чтобы из бортового журнала и вовсе ничего нельзя было удалить, к чему такие сложности?! — пробурчал Горилыч, и Медведь согласно закивал.
— Это американская система, — пожала плечами Руся. — На наших станциях всё не так. Тем ни менее, я могу с точностью сказать, что записи делались ещё два дня.
— Значит, в последний раз в бортжурнал вносили информацию 2ого апреля? А потом кто-то, предположительно капитан или его помощник удалил её?
— Да, — кивнула Руся. — Но это ещё не все. Смотрите.
Девушка подвинулась в сторону, давая командиру возможность посмотреть на экран.
— А вот и наши пропавшие люди, — сказала лейтенант.
Экран перед Булавиным демонстрировал четкую, яркую картинку с камер наблюдения в одной из лабораторий. Несколько десятков уцелевших в минувшей бойне людей, разбившись на тесные кучки, сидели, броди, разговаривали или спасли на импровизированных «койках», в которые превратились лабораторные столы. Среди них были и одетые в лабораторные халаты люди, и офицеры и обслуживающий персонал станции. Несколько женщин готовили еду, раскладывая по незанятым столам пакеты с сухпайками и саморазогревающимися полуфабрикатами. Большая зелёная надпись над головами людей гласила: «Биологическая лаборатория № 14».
— И здесь, и здесь. — Руся ещё дважды переключила картинку, и ещё дважды на экране появлялись изображения людей, скрывавшихся в помещениях лабораторий от неведомой пока отряду опасности.
Быстренько прикинув число выживших, Булавин задумчиво пробормотал:
— Значит, человек восемьдесят. Не густо. А где тогда, спрашивается, оставшиеся триста двадцать?.. Руся, а покажи-ка мне шестую лабораторию.
Лейтенант Золотова молча кивнула и нажала несколько кнопок на консоли системного терминала.
Картинка с людьми исчезла, сменившись чернотой.
— Это камера не работает, или ничего не видно, потому что там света нет? — подал голос со своего места Скворешня, которому была видна часть экрана.
Руся пожала плечами.
— Не знаю.
— А покажи первую.
На экране перед Булавиным по-прежнему расстилалась тьма.
— А остальные лаборатории этого сектора?
И снова ничего.
— Ладно… а теперь покажи сектор «-1-А», попросил Молот.
На экране появилось изображение коридора нижнего жилого сектора, точной копии своего брата — близнеца из сектора «1-А». И точно так же, как и там, большая часть дверей здесь была выворочена и заляпана кровью, а часть осталась странно нетронутой. Только на этом уровне кровавые дорожке на полу вели не к биологическим лабораториям, а к шахте лифта. Кто бы или что бы ни убило этих людей, оно явно сволокло их тела в сектор «1-В».
Бегло ознакомившись с изображениями остальных частей станции, и не найдя в них ничего ценного, с точки зрения информации, они поспешили на помощь к запершимся в лабораториях нижнего уровня людям.
[1] Здесь и далее все надписи будет даваться в переводе на русский язык.