За узким рабочим столом моей подруги мог поместиться только один человек. Поэтому Хелен села на стул, а я примостилась на тюке соломы и прислонилась к каменной стене. Наверное, трудно было представить себе менее удобное сиденье, но я чувствовала, что если закрою глаза, то мгновенно провалюсь в сон. Открыв седельную сумку, я достала «Женщину в белом», которую вместе с другими книгами забрала с рабочего стола Даны. Когда я вытаскивала книгу из сумки, из нее выпало несколько листов формата A4.

Хелен внезапно перестала печатать, закашлялась и сплюнула на ладонь. Поймав мой удивленный взгляд, она пробурчала:

– Это чертово шоколадное драже все в шерсти.

– Собачья шерсть – к удаче, лошадиная – к неприятностям, – пробормотала я.

Пальцы Хелен замерли над клавиатурой.

– Что ты сказала?

– Так обычно говорил мой отец, когда кто-то из нас находил шерсть в своей тарелке, – объяснила я. – Я выросла на ферме. С лошадьми. Нас не особенно беспокоили вопросы гигиены питания.

– Если я найду еще одно шерстяное драже, то отдам его тебе. Что ты делаешь?

– Тупо смотрю на лист бумаги и надеюсь, что до рассвета мне все-таки удастся разобрать хотя бы несколько слов.

– Тебе нужно поспать, – сказала Хелен. – Ты слишком рано сбежала из больницы.

Она наклонилась в сторону и снова сплюнула, на этот раз менее деликатно.

– Черт, что это за дерьмо?

– Нельзя умереть, не съев фунт навоза, – сказала я.

На этот раз Хелен отняла руки от клавиатуры и повернулась ко мне.

– Что?

– Еще одна из поговорок моего папы. А он узнал ее от своего отца. Это один из уилтширских афоризмов. Когда я была маленькой, то воспринимала его буквально. Мне казалось, что если я съем фунт навоза, то обязательно умру. И это при том, что мне было только семь и я была здоровой как лошадь. Некоторое время я очень этого боялась и тщательно следила за тем, что ем. Я терла фрукты до тех пор, пока они не превращались в кашу. Однажды я даже попыталась вымыть печенье, которое уронила на пол, с отбеливателем.

– Ты нормально себя чувствуешь? – Во взгляде Хелен читалась неуверенность. Казалось, ей не очень хотелось услышать честный ответ.

Я кивнула, не поднимая глаз.

– Может, тебе лучше выплакаться? Мне помогло.

Закусив губу, я набрала в грудь побольше воздуха.

– Не уверена, что смогу остановиться, – выдавила я из себя после небольшой паузы. Хелен молчала, но я ощущала на себе ее пристальный взгляд. – Дункан собирается бросить меня, – сказала я. – Он встретил другую. Наверное, я должна была бы только радоваться, учитывая все, что…

Я осеклась. Хелен встала из-за стола и подошла ко мне.

– Когда ты сможешь позвонить насчет вертолета? – спросила я.

Хелен немного постояла в нерешительности, потом вернулась к столу и села.

– Думаю, примерно через час. Уже скоро.

Я попыталась сосредоточиться на бумагах, которые держала в руках. Через пару минут мне наконец удалось сморгнуть слезы и углубиться в чтение.

Еще в самом начале нашего расследования я передала Дане распечатанный список женщин, родивших на островах. Она перенесла все данные в лэптоп, но оригинал тоже сохранила. Именно его я сейчас держала в руках. Некоторые записи были отмечены розовым маркером. Четыре из них касались детей, родившихся на Тронале в период между мартом и августом две тысячи пятого года. Несколько часов назад я тоже выделила именно эти записи.

Рядом с остальными отмеченными записями я увидела аббревиатуру KT. Их было семь. Как тогда Гиффорд ее расшифровал? Келоидная травма? Его объяснения были очень убедительными, но я никогда раньше не встречала такого медицинского термина. Я решила проверить, нет ли между записями, в которых встречается эта аббревиатура, чего-то общего? Сверка дат ничего не дала – все дети родились в разное время в течение полугода. Затем я проверила место рождения. Трое детей родились в больнице Франклина Стоуна, одна жительница Лервика родила дома, еще одна на Йелле, одна на острове Брессей и одна на Папа Стуэ. Вес у младенцев был разный, но в пределах нормы, хотя и приближался почти вплотную к верхней границе. Двоим женщинам делали кесарево сечение, но остальные роды прошли нормально. Все новорожденные были мальчиками. Я проверила еще раз. Ни единой девочки. Раса мужчин.

Я все-таки нашла то, что искала. Поудобнее устроившись на соломенном тюке, я плотно запахнула полы жакета. Мое сознание отключилось, когда глаза еще даже не успели закрыться.

– Тора.

Просыпаться не хотелось. Но, судя по всему, придется.

– Тора! – на этот раз голос Хелен звучал жестче. Прямо мамочка, которая боится, что ребенок проспит школу. Надо вставать. Я села и открыла глаза.

Хелен стояла надо мной. Входная дверь была открыта, и там было светло. Хелен уже упаковала обе сумки и перебросила их через плечо.

– Нам пора уходить, – сказала она. – Ты в состоянии пройти пару километров?

Я молча встала. На то, чтобы открыть рот и что-то сказать, у меня просто не было сил. Выпив воды, я быстро написала записку подруге и вышла на залитое солнечным светом крыльцо. Хелен заперла дверь и засунула ключ под цветочный горшок. Я бросила прощальный взгляд на Чарльза и Генри, которые мирно паслись на лугу. В эту минуту я чувствовала себя матерью, которая оставляет своих детей на произвол судьбы. Хелен направилась к воротам, и я последовала за ней. Придержав створку, она пропустила меня вперед.

Мы зашагали по дороге, которая вела к маленькому городку Boy. Между лопатками было такое ощущение, будто туда вогнали нож, ноги дрожали, а голова снова начала кружиться, но на этот раз не от панического ужаса, а скорее – от голода и нечеловеческой усталости. У меня не осталось сил даже на то, чтобы бояться.

– Куда мы идем? – спросила я, посмотрев на часы. Была половина шестого.

– К пабу у подножия холма, – ответила Хелен. – Там есть автомобильная стоянка, на которую может сесть вертолет.

Это впечатляло. Похоже, нам все же удастся убраться отсюда. Я буду в безопасности. Я смогу отдохнуть. Мы с Хелен сможем спокойно продолжить наше расследование. Хотя, возможно, пускай этим занимается кто-то другой. Я не была уверена в том, что меня по-прежнему интересует это дело.

Мы услышали вертолет, когда были еще в полукилометре от паба, и моей первой реакцией было желание убежать и спрятаться. Я с трудом подавила его.

– Хелен, ты уверена, что это твои люди? А если это не они? что, если Данн и компания отследили твой телефонный звонок?

– Успокойся. Ты смотришь слишком много детективных сериалов. В реальной жизни подобная практика не очень распространена.

Гул становился все громче. Хелен крепко обхватила мою руку и начала подталкивать меня в направлении автомобильной стоянки, над которой уже кружил вертолет.

Я огляделась. Вокруг не было ни души, но это лишь вопрос времени. Через несколько минут шум двигателей вертолета привлечет любопытных. Кто-то из них позвонит в местный участок. И вскоре полицейские будут тут.

Вертолет начал медленно снижаться. Он все еще продолжал кружить над парковкой, по спирали опускаясь все ниже и ниже. На улице остановился фургон, доставляющий заказы на дом. С другой стороны к нам приближалась женщина, выгуливавшая двух довольно крупных собак. Судя по всему, помесь борзой с овчаркой. Собаки начали громко лаять, но вместо того, чтобы увести своих питомцев подальше от шума, их хозяйка остановилась и, прикрыв глаза от слепящих лучей утреннего солнца, начала наблюдать за нами.

Маленький черно-желтый вертолет, немного похожий на те, которые в экстренных случаях используют медики, был всего в пятнадцати метрах над нами, и поток воздуха от его лопастей растрепал мою прическу. Я позавидовала Хелен, волосы которой были по-прежнему заплетены в косу. На улице остановилась еще одна машина, и из нее выскочили двое мужчин. Один из них говорил по мобильному.

Ну же, давай скорее!

Наконец полозья вертолета коснулись земли. Пилот жестом приветствовал Хелен, она схватила меня за руку и мы побежали к вертолету. Как только она открыла дверцу, я заскочила внутрь и захлопнула ее тотчас же после того, как Хелен тоже оказалась в вертолете. Пилот поднял машину в воздух, прежде чем нам удалось нащупать ремни безопасности.

Из-за шума я не расслышала, что Хелен прокричала пилоту, но он что-то крикнул в ответ и развернул вертолет. Мы направлялись на юг. Честно говоря, меня не особенно интересовало, куда именно мы летим, – при условии, что это место будет не на Шетландских островах.

Хелен улыбнулась, ободряюще похлопала меня по руке и, слегка приподняв брови, вопросительно посмотрела на меня: «С тобой все в порядке?» Говорить было невозможно, и я просто кивнула. Тогда Хелен откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.

Полет был не из приятных. Вертолет вибрировал и сотрясался под порывами ветра. Ни у Хелен, ни у меня не оказалось наушников, а гул двигателей был болезненно громким. К горлу подступила тошнота, но я тщетно оглядывалась по сторонам в поисках гигиенического пакета. Чувствуя, как во рту накапливается слюна, я закрыла глаза.

Хелен мне ничего не сказала, но я догадывалась, что мы летим в Данди, где она чувствовала себя полновластной хозяйкой. Все ресурсы местной полиции были в ее распоряжении, и она могла позаботиться обо мне, если (хотя, скорее, когда) Данн и его банда доберутся до меня.

Через некоторое время тошнота отступила, и я рискнула снова открыть глаза. А через десять-пятнадцать минут мое состояние настолько улучшилось, что я даже стала смотреть в окно, наблюдая за тем, как под нами проплывает изрезанный бухтами и заливами берег. Море сверкало под лучами утреннего солнца, и белая пена у кромки прибоя казалось серебряной.

Впервые я увидела Дункана именно на берегу. Он занимался серфингом и как раз выходил из воды, зажав доску под мышкой. Его влажные темные волосы блестели и казались иссиня-черными, а глаза были голубее, чем летнее небо. Он был настолько красив, что я ни за что не решилась бы подойти к нему, но в тот же вечер он сам меня нашел. Мне тогда показалось, что я самая счастливая девушка в мире. А кем я была сейчас? У меня накопилась масса вопросов, и я боялась ответов, которые могу на них получить, но в то же время не могла не задавать их снова и снова. Какова роль Дункана в том, что происходит вокруг? Знал л и он о Мелиссе? Неужели он купил этот дом только затем, чтобы быть уверенным, что никто не потревожит безымянную могилу на склоне холма? Я не могла в это поверить, не хотела в это верить, но…

Вскоре мы уже подлетали к Данди, и я приготовилась к неприятным ощущениям, неизбежно связанным со снижением. Сейчас желудок начнет спазматически сжиматься, уши заложит и… Но пилот неожиданно резко повернул вправо и направил вертолет на запад. Мы стали набирать высоту. Минуту спустя я посмотрела вниз и поняла почему. Прямо под нами были Грампианские горы.

Я никогда не делала секрета из того, что не люблю Шотландию, особенно ее северо-восточную часть. Но даже я должна была признать, что никогда в жизни не видела более красивых мест, чем Северо-Шотландское нагорье. Под нами проплывами горные вершины. На некоторых из них все еще лежали снежные шапки, другие поросли цветущим вереском. Глядя на темно-синие озера и леса, настолько густые, что в них, наверное, до сих пор можно было встретить драконов, я почувствовала себя значительно лучше. Острая боль между лопатками отступила, оставив лишь неприятное ноющее ощущение, а руки перестали дрожать. Вертолет начал снижаться только тогда, когда внизу снова показалось море.

Хелен открыла глаза, когда мы были всего в нескольких метрах от земли. Мы сели на футбольное поле, и я увидела сине-белую полицейскую машину, которая стояла метрах в пятидесяти от нас. Сердце снова начало бешено колотиться в груди, но Хелен даже глазом не моргнула. Что-то крикнув пилоту, она выпрыгнула из вертолета. Я последовала за ней, и мы побежали к полицейской машине. Водитель-констебль завел мотор.

– Привет, Найджел, – сказала Хелен.

– Доброе утро, мэм, – ответил тот. – Куда сначала?

– В гавань.

Мы ехали улочками маленького, построенного из серого камня городка, который казался мне странно знакомым. И только в гавани я поняла, в чем дело. Несколько лет назад мы с Дунканом принимали участие в круизе флотилии мелких судов, который устраивал один из местных винокуренных заводов. Приятное путешествие, которое продолжалось целую неделю, началось в этом городе. Я вспомнила чудесный, хмельной вечер, и мне показалось, что все это было в другой жизни.

Хелен отдала распоряжение водителю, и мы поехали вдоль берега, по какой-то непонятной мне причине остановившись у самой пристани. Когда мы вышли из машины, Хелен повела меня к одной из тех небольших торговых палаток, которые можно встретить на набережных почти всех прибрежных городов.

– Ты любишь морепродукты? – спросила она.

– Никогда не пробовала есть их на завтрак, – ответила я.

– Доверься мне. Ты любишь морепродукты?

– В принципе, да, – сказала я, подумав, что если даже меня вырвет, то я по крайней мере избавлюсь от тошноты.

Хелен показала на скамью, развернутую в сторону моря, и я послушно села. Я чувствовала кислый, слегка гнилостный запах высушенных солнцем водорослей и дохлых рыбешек, оставшихся на берегу после вчерашнего улова. Но в воздухе витал и другой, совершенно восхитительный запах. Хелен села рядом и протянула мне большой картонный стаканчик с кофе, несколько бумажных салфеток и пропитанный жиром бумажный пакет.

– Мясо омара, – довольно сказала она. – Еще сегодня утром плавал.

Это был фантастический завтрак. Крепкий, ароматный, слегка горьковатый кофе подействовал на меня лучше любого лекарства, а свежий белый хлеб, пропитанный солоноватым, слегка подтаявшим маслом, был необычайно вкусен. Но восхитительнее всего было нежное, чуть сладковатое мясо омара. Я наслаждалась каждым кусочком. Мы с Хелен жадно поглощали яства, как будто ели наперегонки, и я финишировала первой.

Мне больше всего на свете хотелось как можно дольше оставаться здесь и неторопливо прихлебывать кофе, наблюдая за тем, как солнце поднимается все выше над горизонтом, как под его лучами море меняет цвет с серебристого на ярко-синий, как начинается отлив и возвращаются в гавань Рыбацкие лодки. Но часы неумолимо тикали. Мир вокруг нас просыпался, и я понимала, что Хелен привезла меня в Обан не только для того, чтобы угостить завтраком.

Как будто прочитав мои мысли, она посмотрела на часы.

– Без четверти восемь. Вполне подходящее время для визитов.

Она встала, отряхнулась и собрала со стола пустые пакеты и стаканчики.

Когда мы снова оказались в машине, Хелен повернулась ко мне:

– Прошлой ночью, пока ты пребывала в стране грез, я еще раз просмотрела банковские счета фирмы «Гээр, Картер и Гау», проверяя, не пропустили ли мы чего-нибудь интересного. Всего у них шесть клиентов. Я нашла банковские референции, касающиеся фирмы твоего мужа, больницы, где ты работаешь, и Тронала. Но никаких других перекрестных ссьшок и ничего, что можно было бы сопоставить с теми суммами, которыми предположительно оперировала компания «Шиллер Дриллинг». Ты следишь за моей мыслью?

– Угу. Пока все ясно.

Мы выехали из гавани и начали петлять по узким улочкам Обана. Вскоре наш водитель, Наиджел, остановил машину и достал карту города.

– Я не хочу сказать, что в записях Даны нет этой информации. Просто на поиски нужно больше времени, чем было у меня прошлой ночью.

– Понятно.

Машина снова тронулась с места.

– Потом я начала проверять выписки из коммерческих счетов. И снова ничего такого, что бросалось бы в глаза. Чеки и наличные поступали в банк почти каждый день, но в выписках нет точных указаний на то, откуда поступали эти деньги. Чтобы это выяснить, нам понадобятся бухгалтерские книги. Судя по платежным ведомостям, довольно крупные суммы ежемесячно уходили на зарплату служащим и переводились на счета различных коммунальных служб. Кроме того, каждый месяц несколько клиентов выплачивали определенные суммы за адвокатские услуги, оказываемые фирмой.

– То есть счет именно такой, какой должен быть у преуспевающей юридической фирмы?

Машина замедлила ход. Мы завернули в тупичок, застроенный довольно новыми особняками. Найджел внимательно смотрел на номера домов.

– Совершенно верно. Но когда я просматривала счет обанского филиала фирмы «Гээр, Картер и Гау», который оставила напоследок, мне все же удалось обнаружить нечто необычное.

– Приехали, мэм, – сказал Найджел. – Номер четырнадцать.

– Спасибо, дай нам минутку, – сказала Хелен и продолжила: – Три выплаты с коммерческого счета обанского филиала некоему трастовому фонду Кейси Мортон. Я обратила на них внимание из-за размера сумм – в целом этому трастовому фонду были выплачены полмиллиона фунтов. Причем, заметь, это был не клиентский счет, а собственные деньги фирмы «Гээр, Картер и Гау». Меня также очень заинтересовало время, когда были выплачены эти деньги.

Взглянув на дом номер четырнадцать, у которого мы стояли, я заметила, как зашевелились шторы в окне первого этажа и из-за них выглянуло маленькое личико.

– Три платежа были осуществлены в сентябре и октябре две тысячи четвертого года. В частности, второй из них – шестого октября две тысячи четвертого.

Я пока ничего не понимала и молча смотрела на Хелен, ожидая подсказки. Она выглядела разочарованной. Наверное, я что-то упустила.

– Тогда я вошла в Интернет и зашла на сайт шотландской полиции. В их регистрационных списках значится только одна Кейси Мортон, проживающая в Обане, и это ее последний известный адрес. Пойдем, они нас уже заметили. Найджел, ты тоже пойдешь с нами. Захвати с собой блокнот.

Мы вышли из машины и по подъездной дорожке направились к входной двери. Хелен постучала. Дверь открылась почти сразу. На пороге стоял мужчина лет тридцати девяти в мятом костюме и голубой рубашке с расстегнутым воротом. Из-за косяка двери выглядывал маленький мальчик в пижаме с изображением Спайдермена. Он с любопытством смотрел на нас.

Хелен показала свой значок и представила меня и Найджела. Мужчина окинул нас недобрым взглядом.

– Мистер Марк Солтер? – спросила Хелен.

Он отрывисто кивнул.

– Нам нужно поговорить с вами и вашей женой. Можно войти?

Солтер не сдвинулся с места.

– Она спит, – сказал он.

Появился еще один ребенок, на этот раз девочка. Оба принялись с детской непосредственностью рассматривать нас.

– Пожалуйста, попросите ее выйти к нам, – сказала Хелен, решительно делая шаг вперед.

Выбор у Солтера был небогатый – либо отступить, либо оказать сопротивление старшему офицеру полиции. Он принял разумное решение, и мы вошли в дом.

Солтер пробормотал что-то насчет того, что ему нужно разбудить жену, и отправился наверх. Мы прошли в гостиную. Телевизор был включен. Малыши, семи и трех лет, смотрели на нас как загипнотизированные.

– Привет! – обратилась Хелен к мальчику. – Ты, наверное, Джейми? – Ребенок ничего не ответил, и Хелен повернулась к девочке. – Привет, Кирсти.

Кирсти, очаровательная девчушка с фарфоровой кожей и ярко-рыжими волосами, повернулась и выбежала из комнаты. На лестнице снова послышались шаги. Вниз спускались Марк Солтер и его жена. Кирсти бежала следом. Женщина явно одевалась в спешке. На ней были спортивные штаны и мятая футболка. К груди она прижимала младенца, которому было не больше четырех недель от роду.

– Я – Каролина Солтер, – представилась она. Кирсти прильнула к ее ногам.

– Мне через пятнадцать минут нужно быть на работе, – сказал Марк Солтер.

– Допрос в полиции является достаточно уважительной причиной для опоздания, – успокоила его Хелен. Потом она взглянула на детей и, понизив голос, обратилась к Каролине Солтер: – Нам нужно поговорить насчет вашей сестры.

Женщина наклонилась и решительно отстранила Кирсти. Потом она повернулась к мальчику и голосом, не допускающим возражений, сказала:

– Так, вы двое, быстро завтракать.

Она выразительно посмотрела на мужа, и тот повел детей в кухню, по пути выключив телевизор и плотно закрыв двери. Каролина поудобнее обхватила малыша.

– Моя сестра мертва, – сказала она, опускаясь на один из диванов.

Хелен ожидала такого ответа. Она кивнула и сказала:

– Я знаю. Примите мои соболезнования.

Обернувшись, она взглянула на второй диван, который стоял за нашей спиной, и жестом попросила разрешения сесть. Женщина кивнула, и мы тоже опустились на диван. Найджел пристроился на стуле у окна. Я не заметила у него в руках никакого блокнота.

– Как дети перенесли ее смерть? – спросила Хелен.

Лицо женщины смягчилось.

– Они уже почти оправились, – сказала она. – Конечно, всякое бывает. Джейми намного тяжелее, чем Кирсти. Ведь она почти не помнит свою настоящую маму.

Хелен указала на младенца.

– А это ваш?

Каролина кивнула.

– Он просто замечательный, – сказала Хелен и повернулась ко мне. – Кстати, мисс Гамильтон – акушер-гинеколог. Помогает появиться на свет таким, как он.

Каролина села чуть прямее, и на мгновение выражение озабоченности на ее лице сменилось любопытством.

Я заставила себя улыбнуться и спросила:

– Как вы справляетесь?

Женщина пожала плечами.

– В общем-то нормально. Правда, немного тяжело. То есть я не о старших – я привыкла возиться с детьми, но с грудничками все по-другому, тут свои проблемы.

– Расскажите поподробнее, – подбодрила я ее, чувствуя, что надолго моего терпения не хватит.

Дверь в гостиную снова открылась, и вернувшийся в гостиную Марк Солтер опустился на диван рядом с женой. Хелен села ровнее. Время женских разговоров прошло.

– Когда заболела ваша сестра? – спросила Хелен.

Сидящий у окна Найджел достал блокнот и начал что-то записывать. Каролина взглянула на мужа. Тот сделал вид, что задумался.

– Около пяти лет назад ей удалили опухоль груди, – сказал он. – Это было накануне Рождества. Джейми тогда был совсем крошкой. Потом некоторое время все было в порядке.

– Но рак вернулся? Марк кивнул.

– А разве он не всегда возвращается?

– Когда именно это произошло?

– В начале две тысячи четвертого года, – ответила Каролина. – Кейси была беременна Кирсти и отказалась от химии и лучевой терапии. К тому времени, как родилась Кирсти, было уже слишком поздно.

– Ее оперировали? – спросила я.

На глаза Каролины навернулись слезы.

– Пытались, – сказала она. – Но когда ее разрезали, стало понятно, что сделать уже ничего нельзя. – Разрезали-и-зашили. – Она прошла курс химио– и радиотерапии, но потом ей уже давали только обезболивающее.

– Она жила здесь, с вами? – спросила Хелен.

Каролина кивнула.

– Она больше не могла заниматься детьми. Под конец она вообще ничего не могла делать. У нее были такие страшные боли…

Женщина расплакалась, и малыш протестующе завопил. Марк Солтер решил, что пришла его очередь изобразить рассерженного мужа.

– Чудесно! Только этого не хватало. Надеюсь, вы уже закончили?

Он был не очень хорошим актером и выглядел скорее испуганным, чем сердитым.

– Не совсем, сэр, – сказала Хелен, которую его игра тоже не убедила. – Я хотела задать вам несколько вопросов по поводу трастового фонда Кейси Мортон. Полагаю, вы оба являетесь попечителями?

Марк кивнул.

– Да, мы и наш адвокат, – ответил он.

– А вашим адвокатом является мистер Гээр?

– Совершенно верно. Может, мне следует сообщить ему о вашем визите?

– Сомневаюсь, что вы сможете сейчас до него дозвониться. Когда Кейси познакомилась со Стивеном Рээром?

Муж и жена переглянулись.

– Я хочу знать, к чему все эти вопросы, – сказал Марк.

– Думаю, вам об этом прекрасно известно, мистер Солтер. Я хочу знать о деньгах, которые ваша свояченица получила от мистера Гээра.

– Это не наши деньги, – вмешалась Каролина. – Это деньги детей. Мы не можем потратить ни пенса из них.

Марк Солтер встал. За его спиной Найджел тоже поднялся со стула.

– Нам больше нечего сказать. Прошу вас покинуть наш дом. Хелен встала. Решив, что она собралась уходить, я последовала ее примеру.

– Мистер Солтер, – сказала Хелен. – В настоящее время у меня нет оснований подозревать вас или вашу жену в чем-то противозаконном. Но я могу арестовать вас за то, что вы препятствуете проведению следствия. И я обязательно это сделаю, если вы не станете с нами сотрудничать.

В комнате повисло неловкое молчание. Хелен снова опустилась на диван. Чувствуя себя немного глупо, я тоже села. Солтер некоторое время колебался, но потом все же сел рядом со своей испуганной женой. Малыш вопил все громче. Каролина приподняла футболку, достала набухшую грудь и поднесла к ней ребенка. Тот тотчас же впился в большой, растрескавшийся сосок.

Солтер мрачно взглянул на жену.

– Расскажи ты, – злобно сказал он. – Ты там была.

Каролина посмотрела на малыша. Ее губы начали дрожать.

– Кейси написала завещание? – спросила Хелен.

Женщина кивнула, по-прежнему глядя на ребенка, который жадно сосал грудь.

– В июне. К тому времени она знала, что ей уже недолго осталось.

– Завещание составлял Стивен Гээр?

– Да. Они познакомились где-то за год до этого. Когда он занимался продажей ее дома. Он тогда согласился представлять ее интересы, несмотря на то что его офис находится не в Обане. Мне кажется, что некоторое время они даже встречались. Пока она еще нормально себя чувствовала. Ну, вы понимаете, несколько совместных ужинов, когда он приезжал в Обан, поездки на выходные и тому подобное. Она не особенно делилась с нами, потому что… ну…

– Потому что он был женат, – закончила за нее Хелен.

Каролина подняла голову, виновато посмотрела на нас, как будто это она встречалась с женатым мужчиной, и кивнула.

– А что было потом?

Она снова потупилась. Ребенок перестал сосать и заснул. Господи, это было похоже на удаление зуба без наркоза! Мне хотелось гаркнуть на нее, чтобы она перестала тянуть резину и быстро рассказала все, что ей известно.

– Что произошло в сентябре две тысячи четвертого года? Он пришел навестить ее, да?

– Она уже была очень больна. Не вставала с постели, – Каролина посмотрела на мужа, и этот взгляд был отнюдь не нежным и любящим. – Марк считал, что ее нужно отправить в хоспис.

Солтер ощетинился.

– Я не хотел, чтобы дети видели свою мать в таком состоянии.

– Однажды днем они постучали к нам в дверь, – продолжала Каролина. – Сказали, что им нужно увидеть Кейси. Что они знают о ее болезни, но это очень важно.

– Они? – переспросила Хелен.

– Стивен Гээр и еще один мужчина. Он говорил как врач.

– Как его звали? – спросила Хелен, и мое сердце замерло в груди.

Каролина пожала плечами.

– Он не назвался.

– А как он выглядел? – спросила я.

Хелен бросила на меня предостерегающий взгляд. Не вмешивайся. Предоставь это дело профессионалам.

Каролина обернулась ко мне.

– Высокий, – сказала она. – Очень высокий. Широкоплечий, со светлыми волосами. Что еще можно сказать? Ну…

– Ладно, – перебила ее Хелен. – Мы сможем вернуться к этому чуть позже. Расскажите, что было потом.

– Я провела их наверх, в ее спальню. Ей уже было тяжело даже говорить, но этот разговор был очень важен для нее.

– И о чем был разговор?

– Они сделали ей предложение, – заговорил Марк. – Это было ее решение. Мы говорили, что ей не обязательно соглашаться, что мы будем заботиться о ее детях в любом случае.

Господи, как только Хелен удавалось сохранять спокойствие?

– Что именно они ей предложили?

– Она должна была принять участие в каких-то клинических испытаниях нового противоракового препарата. Для этого ей нужно было лечь в больницу на Шетландских островах, в которой проводились эти исследования. Они сказали, что этот препарат был разработан специально для лечения больных, у которых последняя стадия болезни, хотя и предупредили, что не могут дать никаких гарантий.

– А взамен?

– Взамен компания, которая разработала этот препарат, должна была учредить трастовый фонд для ее детей. Исключительно ради их блага. Деньги полностью подконтрольны. Мы ежемесячно получаем определенную сумму. Она уходит на такие вещи, как, например, школьная форма для Джейми, игрушки и одежда для Кирсти и тому подобное. На себя мы не тратим ни пенса.

Я окинула взглядом обстановку в гостиной. Новенькие кожаные диваны, стереоаппаратура, телевизор с огромным экраном. Еще я вспомнила о новеньком минивэне на подъездной дорожке.

– И Кейси согласилась?

– Ее никто к этому не принуждал, ей было не обязательно соглашаться – упрямо повторил Марк.

– Да, – ответила Каролина, – она согласилась. Она очень переживала из-за детей, из-за того, что с ними будет, если она умрет. У них же нет никого, кроме нас с Марком, а сестра знала, что мы не очень хорошо обеспечены. Кейси решила, что это последнее, что она может сделать для своих детей.

– Я ее прекрасно понимаю, – сказала Хелен. – А что было потом?

– Потом Стивен Гээр оформил учреждение трастового фонда и сделал нас с Марком попечителями. На следующий день после их визита мы подписали все необходимые бумаги, и был выплачен первый взнос. А через пару дней они приехали за Кейси.

– Кто приехал?

– Тот, второй мужчина, который врач. Он приехал на машине «скорой помощи». Вместе с медсестрой. Они сказали, что на острова Кейси доставят на вертолете, и мы сможем навестить ее, как только она обустроится на новом месте.

– И когда вы ее увидели в следующий раз?

Каролина покачала головой.

– Мы ее больше не видели. Она умерла всего неделю спустя. Мне пришлось сообщить об этом Джейми. Ведь он думал, что мама уехала, чтобы выздороветь.

– Где ее похоронили?

На лице Каролины появилось сердитое выражение.

– Похорон не было, – сказал Марк. – К нам приехал Гээр и сказал, что это было частью соглашения, что тело Кейси будут использовано для исследований, что она, так сказать, завещала его науке.

– То есть вы больше никогда ее не видели?

– Нет. Она просто исчезла, и все.

– Вы разговаривали с ней после того, как она уехала?

– У нас даже не было ее номера телефона, – сказал Марк – Но нам почти каждый вечер звонил Стивен Гээр. Постоянно повторял, что за ней хорошо ухаживают, но она все время сонная от лекарств и не в состоянии разговаривать.

– Вы помните, когда именно она умерла? – спросила Хелен.

– Шестого октября, – ответила Каролина. Я почувствовала на себе взгляд Хелен – она пыталась понять, дошло до меня наконец или нет. Дошло. Шестого октября предположительно умерла Мелисса. Мелисса номер один.

– Мы очень расстроились, – сказал Марк. – Расстроились, что она просто так исчезла. Мы хотели поговорить с врачами, узнать о ее последних днях. Мы постоянно звонили Стивену Гээру, но он не брал трубку.

– А вы пытались звонить в больницу? – поинтересовалась я.

– Да, – ответила Каролина. – Я позвонила в Лервик, в больницу Франклина Стоуна, однако там мне сказали, что к ним не поступала пациентка по имени Кейси Мортон. Тогда я запаниковала и поехала в офис Гээра. Его не было на месте, но я подняла большой шум. А на следующий день заявился этот здоровенный врач. По крайней мере, мы думали, что он врач.

– Продолжайте.

– Ну, я была дома одна, и он фактически открыто угрожал мне. Сказал, что мы должны прекратить докучать мистеру Гээру, что новый препарат не причинил Кейси вреда, что она все равно бы умерла, что о ней очень хорошо заботились и чем скорее мы обо всем забудем, тем лучше. Он недвусмысленно намекнул на то, что если мы хотим и дальше получать Деньги, то должны вести себя тихо.

– Нам нужно было думать о детях, – сказал Марк. – Ничто уже не могло вернуть Кейси. Мы должны были думать о будущем ее детей.

– Но я все равно не могла успокоиться, – продолжала Каролина. – Я пригрозила, что позвоню в полицию.

– И что он сказал?

– Сказал, что он и есть полиция.

Некоторое время все молчали. Я видела, что Хелен над чем-то напряженно думает. Потом она повернулась к Каролине.

– Миссис Солтер, у вас есть фотография сестры?

По-прежнему прижимая к себе ребенка, Каролина встала, пересекла комнату и выдвинула верхний ящик комода. Пока она в нем рылась, мы сидели, уставившись в пол и не глядя друг на друга. Потом Каролина подошла к Хелен и протянула ей фотографию. Хелен лишь мельком взглянула на нее и передала мне. Снимок был сделан на пляже в ясный, ветреный день. Стивен Гээр выглядел немного моложе и намного счастливее, чем во время нашей с ним встречи. Он весело смеялся и обнимал очень хорошенькую молодую женщину в зеленом свитере. Говорят, что мужчинам часто нравятся женщины одного типа. Гээр полностью подтверждал эту теорию. Вряд ли бы вы приняли этих двух женщин за близнецов, но сходство между Мелиссой и Кейси было очевидным. Они были примерно одного возраста и почти одинакового телосложения, у обеих длинные рыжие волосы (только у Кейси они не вились), белая кожа и точеные, мелкие черты лица. Значит, двойники все же существовали.