«Видишь? – Мэтт Беллами показывает в дальний конец мадридской арены «Паласио-Депортес», где техники отчаянно пытаются собрать сцену. До открытия дверей в зал остается два часа, а начать саундчек нет ни малейшего шанса. – Вот так все должно было выглядеть в девять утра…»

Пять часов вечера, 27 октября 2006 года. Мэтт Беллами ушел со мной на трибуны «Паласио-Депортес», чтобы дать интервью NME в преддверии грядущего британского турне по аренам, хотя в основном мы говорили о его любимых теориях заговора. Мы обсудили «Двенадцатую планету» Ситчина и ее объяснения отсутствия окаменевших остатков, связывавших между собой неандертальцев и людей, вероятность того, что теракт 11 сентября был подстроен, рептилоидов из другого измерения и их умение захватывать разумы королевских особ, звездные карты в Кидонии и разномастную политическую коррупцию.

Мэтт выглядел как настоящая эксцентричная рок-звезда – оранжевые брюки, похожие на пижамные, и угловатые японские очки, – и рассказывал о том, как раздражает его цирк под названием «демократия», с подозрением отнесся к новости, что Северная Корея испытывает ядерное оружие, и напрямую сказал, что устроить гражданскую войну, забросать политиков коктейлями Молотова и сжечь Парламент – это единственный путь вперед. Его теория состояла в том, что революция в уме должна произойти еще до каких-либо физических действий, что люди должны понимать, что газеты – это просто пропаганда, а их лидеры – марионетки, которые служат темным силам мира. Он ни за что бы не возглавил революцию, но с удовольствием бы последовал за ней.

Еще мы поговорили о пятинедельном американском турне из семнадцати концертов, в которое только что съездила Muse; в Штаты группа отправилась после Carling Weekend и еще нескольких фестивалей в Стамбуле и Вероне, и это были для нее самые большие американские гастроли – они играли в пятитысячных залах от Колумбуса, штат Огайо, до Гран-Прери, штат Техас, и даже дальше. Ходили слухи, что Крису чуть не попало в лицо бутылкой на фестивале среди пустыни близ Тусона, штат Аризона; на фестивале KFMA Fall Ball в тусонском Электрик-парке обувь и бутылки полетели в сторону сцены, как только Muse начали играть, и группа прервала концерт на половине Forced In, увидев, как охранники избивают каких-то байкеров, стоявших в первом ряду, и у одного из них уже окровавлено лицо. Впрочем, были и более веселые моменты: после концерта в «Хард-Рок-Отеле» в Лас-Вегасе они устроили вечеринку в пустыне. Группа встретила какого-то человека, у которого при себе обнаружились грибы, а к наркотикам они не притрагивались еще со времен турне Origin Of Symmetry, так что, раз уж Америка стала новым местом для отвязных вечеринок после того, как в Европе шоу стали слишком большими и серьезными, они решили, что пора снова поразвлечься. Они арендовали надувной замок-батут и отправились в пустыню с разогревающей группой The Like из Лос-Анджелеса, состоявшей из одних девушек (они уговорили их переодеться инопланетянками и Красными Шапочками), а также позвали с собой толпу других девушек; все вышло настолько сюрреалистично, что даже напомнило Мэтту «Твин Пикс» – настолько он был не уверен, что происходило на самом деле, а что ему привиделось. Правда ли там был кто-то из вегасской шоу-группы The Blue Man Group, или это был настоящий синий человек? Впрочем, так или иначе, вечеринка продолжилась и на последнем концерте турне, в сиэтлском «Парамаунт-Театре», где The Like снова оделись инопланетянками и выбежали на сцену во время Forced In: две девушки устроили странный танец с фигурой «тачка», брейк-дансом и недвусмысленными объятиями, а третья бросила на зрителей надувную лодку, запрыгнула туда и стала грести по фан-зоне.

Говорили мы и на другие темы: они почувствовали сильнейший «отходняк» после невероятного кайфа в Рединге, когда, все еще перевозбужденные тем, что им удалось снести все остальные группы со сцены, они поехали на «Эбби-Роуд» и исполнили три песни для программы Channel 4 Live From Abbey Road вообще без зрителей. Muse нравятся The Klaxons. Группу наконец-то признали в мейнстриме, номинировав Black Holes And Revelations на Mercury Prize. Рыжая девушка из Girls Aloud подмигнула Мэтту на Q Awards. Сингл Starlight в сентябре попал на тринадцатое место в чартах. Мэтт с недоверием относился к My Chemical Romance, потому что они какие-то слишком стилизованные (позже Muse попросили убрать эту фразу из интервью, потому что в 2007 году, возможно, поедут с MCR на гастроли). И, конечно, о новом сценическом шоу, которое техники (когда не показывали на камеру голые задницы, чтобы они появились на больших экранах) в этот самый момент безуспешно пытались упихать в слишком тесное для него помещение.

Америка увидела декорации с четырьмя экранами и гигантскими «Слинки», но, едва сойдя со сцены на Carling Weekend, Muse уже начала работать над совершенно новым, еще более впечатляющим дизайном. В ноябре им предстояло четырнадцать концертов на британских аренах, в том числе невероятные три вечера подряд на «Уэмбли-Арене», так что Muse хотели устроить совершенно не такое шоу, какое они возили на фестивали – на концертах планировалось играть до двадцати песен, так что концерт должен был быть не только долгим, но и впечатляющим. Так что шесть недель до первого европейского шоу той осенью они потратили, лихорадочно воплощая концепцию в жизнь. Группа стала слегка одержима американским комплексом HAARP, построенном на Аляске за 30 миллионов долларов, – таинственным центром, который, по словам правительства США, использовался для связи с подводными лодками и космическими кораблями, но эксперты подозревали, что это на самом деле какое-то новое оружие, попытка Америки проникнуть в ионосферу, чтобы контролировать или погоду, или умы своих граждан, – и решила воссоздать ее на сцене. Огромные пилоны по обе стороны сцены связывались друг с другом висячими неоновыми «лучами», по всей длине сцены шел огромный экран, а новый набор гитарной аппаратуры Мэтта был настолько мощным, что мог буквально разгонять грозовые тучи – когда он впервые включил его на своей итальянской вилле, во всей деревне вырубилось электричество.

А посередине стоял новый барабанный пьедестал, который выглядел как спутник, с которым, возможно, выходит на связь этот комплекс. К сожалению, ни на одной человеческой сцене не нашлось достаточно места, чтобы приделать к ней еще и крылья, так что прикрытое экраном устройство описывали то как огромный неоновый блендер, то как футуристическую воронку, но эффект все равно был потрясающим. Каждый вечер в начале концерта, в полной темноте, Дом забирался в спутник и начинал играть на барабанах, и его пьедестал постепенно поднимался, вынося его на всеобщее обозрение. В Мадриде Мэтт пошутил, что ему очень хочется, чтобы однажды это устройство сломалось и Дом застрял внутри и провел там весь концерт, пока зрители не разойдутся.

Большинство денег, заработанных группой на гастролях, ушли на декорации, но даже этого Мэтту было недостаточно; изначально он хотел поставить еще один пилон посреди зрительного зала и соединить его проводами со сценой, но когда ему сообщили, что это обойдется еще в миллион фунтов, он все же отказался от этой недели. Еще он предлагал устроить «вторжение инопланетян» на концерте: над зрителями пролетит надувной НЛО, приземлится на группу и «похитит» ее со сцены, – но это тоже оказалось невозможно. Тем не менее для транспортировки декораций по Европе и Великобритании после их первого появления на «Бискайя-Арене» в испанском Бильбао понадобилось пять фур и несколько десятков техников, так что определенные проблемы были все же ожидаемы. В тот день они приехали в зал и обнаружили, что осветительная установка в нем просто не помещается. Muse, похоже, наконец-то переросли закрытые помещения.

Я сказал ему, что дальше есть только один путь. На стадионы.

Мэтт посмотрел на тонны дорогого технического оборудования, которое расставляли для его выступления, по его капризу. На мгновение он задумался, насколько далеко уже дошел: от задних комнат тинмутских пабов до таких сложных и вычурных штук, как гидравлические подъемники для барабанов, фейерверки, струи пара и прыгающие пластиковые шары. Он мудро пожал плечами. «Не знаю насчет этого, – сказал он, притворяясь, что ему эта идея пришла в голову впервые. – Но, пожалуй, действительно пришло время новому поколению групп играть на стадионах».

Одному богу известно, как он сдержался от смеха.

* * *

4 декабря 2006 года на пресс-конференции возле поля, посвященной окончанию строительства нового национального стадиона «Уэмбли», обошедшегося в 575 миллионов фунтов (завершилась стройка с трехлетним опозданием), Muse объявили, что станут первой группой, которая выступит хедлайнером на стадионе после того, как он летом откроется. Стадион вмещал 90 000 зрителей – один из самых больших в Европе, и, с большим отрывом, самое большое шоу Muse за всю ее историю. Идея выступать на стадионах пришла группе в голову тем летом, во время фестиваля Summer Sonic в Осаке; очертания стадиона понравились Muse гораздо больше, чем плоские фестивальные территории, и там можно было устроить настоящее шоу, а не просто притащить на фестиваль огромную коробку прожекторов. В том году Muse предлагали разные варианты организации их собственного фестиваля, в Гайд-парке или Милтон-Кейнсе, но менеджер Энтони Эддис узнал, что стадион «Уэмбли» будет достроен к финалу Кубка Англии 2007 года, и решение было принято. Из-за задержки строительства стадиона большие шоу Bon Jovi, The Rolling Stones, Take That и Робби Уильямса перенесли. Руководство «Уэмбли» посчитало, что открывать площадку должна новая британская группа, а не всем известные звезды, Muse, только что выпустившие альбом сильный альбом, подходили на эту роль как нельзя лучше. Первым сольным исполнителем, который выступит на новом «Уэмбли», стал Джордж Майкл, но Muse – это первая группа с полным составом, которая подвергнет все еще застывающий фундамент испытанию.

Первый визит на стадион вызвал у Muse смешанные чувства: страх, опасение, что им не удастся распродать все билеты или устроить шоу, достойное такой огромной арены, возбуждение от того, что можно сделать с таким пространством, и чистый восторг от размеров. Лишь Крис бывал на старом стадионе «Уэмбли» – в 1992 году он ездил на матч Англия – Бразилия, закончившийся со счетом 1:1, – и он оказался намного огромнее, чем ожидал любой из них. Доминик, например, нормально не спал с того самого дня, как они решили выступить. Мэтт, заядлый картежник, назвал это ходом ва-банк.

Впрочем, на пресс-конференции они были оптимистичны и даже легкомысленны. Мэтт сказал, что им, конечно, очень нравится идея выступить на «Уэмбли», но ничего особенного в этом нет: если они налажают, то просто разъедутся по домам и снова станут работать художниками-декораторами. Еще он заявил, что с удовольствием спрыгнул бы с огромной арки, венчающей стадион, на сцену на «тарзанке», но боится, что ему это запретят из соображений безопасности. В последующих интервью Мэтт сказал, что они, скорее всего, потратят все деньги, полученные с концерта, чтобы устроить как можно более хороший концерт – вполне в духе мероприятия, – а Дом признался, что группа смотрела DVD с выступлением Queen на этом стадионе в 1986 году, чтобы кое-чему у них научиться, и он даже встретился с Роджером Тейлором на каком-то приеме и спросил у него совета. Тот посоветовал Дому не беспокоиться: все было отвратительно, зрители так далеко, что ты просто ничего не видишь. Muse, впрочем, все равно решили выступить.

В 9 часов утра 9 декабря на продажу было выставлено 90 000 билетов на концерт Muse на «Уэмбли» 16 июня 2007 года. К 9:45 утра все билеты были проданы. Фанаты, хваставшиеся своими покупками на фан-сайтах, быстро поняли, что они принадлежат скорее не к воодушевленному большинству, а к удачливому меньшинству. Спрос на билеты намного превышал вместимость «Уэмбли», и на eBay, сайте онлайн-аукционов, появились буквально сотни пар билетов на концерт. В гастрольном автобусе возле Мюнхена кто-то растолкал Дома, лежащего в полудреме, и сказал ему, что на первый концерт на «Уэмбли» все билеты проданы, уже добавили второй концерт, 17 июня, и билеты расходятся так же быстро, как и на первый. После этого он уже заснул куда крепче.

Заканчивался невероятный для Muse год. Всего неделю назад сингл Knights Of Cydonia – эту песню даже и не думали выпускать на сингле, пока она внезапно не стала огромным хитом в США, – вышел на десятое место в весьма оживленных предрождественских британских чартах; на CD его сопровождала концертная версия Supermassive Black Hole, а на виниле – расширенная версия Assassin под названием Grand Omega Bosses Edit, напоминание о криптографическом конкурсе 2005 года (это анаграмма Messageboard Song, названия, под которым Assassin играли на гастролях того года). Клип был таким же навороченным, смешным и дурацким, как и сама песня. В видео некий человек, чье имя не называется, в буквальном смысле оживляет текст Мэтта: катается на лошадях, байках и единорогах по итальянской глуши, стреляет из лазерной пушки и демонстрирует приемы каратэ а-ля «Матрица». Отсылок на научно-фантастические фильмы было множество: голографические изображения группы а-ля «Звездные войны», огромные серебристые роботы, верхняя половина статуи Свободы, торчащая из песка; собственно, на официальном сайте Muse даже устроили конкурс «Назовите все пятнадцать научно-фантастических фильмов, идеи из которых использованы в клипе». Возможно, в праздничный сезон клип отлично вписался в национальное английское настроение поиска чего-нибудь новенького и нелепого.

Больше того, начались еще и традиционные подведения итогов года – опросы, награды. Еще в ноябре Muse получили награду «Лучшей альтернативной группе» от MTV Europe, причем узнали, что вообще на нее номинированы, буквально за день до вручения (группа исполнила Starlight на церемонии 2 ноября, использовав самый огромный лазер в истории шоу). В хит-параде NME «100 величайших британских альбомов» Absolution занял двадцать первое место, а Black Holes And Revelations стал третьим в списке «Лучших альбомов 2006 года» и у NME, и у многих других музыкальных изданий. Их занесли в короткий список на включение в Зал славы XFM вместе с Radiohead и The Clash, Шивон Гроган из Daily Mirror назвала концерт в «Шепардс-Буш-Эмпайр» в числе пяти лучших посещенных за этот год, и даже мелкобуржуазная читательская аудитория Daily Star назвала Muse «Лучшей концертной группой». Журнал Record Collector в это время занялся первыми релизами группы: копию Showbiz он оценил в 80 фунтов, а ограниченный виниловый тираж The Muse EP (1500 экземпляров) – в 200 фунтов. Автор статьи утверждал, что Muse держат коллекционерский рынок такой мертвой хваткой, какую не видели со времен Queen в восьмидесятых.

Признание прессы, конечно, никогда не было мерилом успеха для Muse; они оценивали себя по уровню восторга на лицах зрителей. Концерты зимнего тура по стадионам стали едва ли не самыми посещаемыми за всю историю группы. От «Патинуар-Мериадека» в Бордо на Хэллоуин, где Дом весь концерт отыграл в костюме Человека-паука, а Крис ненадолго надел голову плюшевого мишки, через три аншлаговых концерта на «Уэмбли-Арене» и до самого конца европейских гастролей 19 декабря Muse устраивали на своей копии HAARP головокружительное шоу. Открывается черный занавес, перед зрителем – Мэтт – то в образе волшебника, то в красном спортивном костюме. Он скакал, водил гитарой по причинному месту, скользил по сцене на коленях… В общем, это было не шоу, а самый настоящий ураган с громом и молниями. Взрывались звезды, галактики неслись мимо, взвод роботов вышагивал, как на параде, города-призраки возникали из космической пыли, с неба падали воздушные шары, словом, – на сцене и рядом с ней царили рай и ад. Более 19 тыс. зрителей каждый вечер подпевали величайшему рокеру своего времени.

И несмотря на то, что шоу предполагает некую отрепетированность, то есть спонтанность почти исключена, сет-листы концертов постоянно менялись. На «Одиссей-Арене» в Белфасте на бис внезапно исполнили Muscle Museum; в Манчестере на «Ивнинг-Ньюз-Арене» на Knights Of Cydonia к группе присоединился трубач по имени Дэн, впервые в Великобритании прозвучала City Of Delusion, в последний раз (на данный момент) – Showbiz, а в конце шоу в толпу зрителей бросили гитару; в Ноттингеме на «Айс-Арене» на бис исполнили целых шесть песен, включая Sunburn, а на втором концерте на «Уэмбли-Арене» весь альбом Black Holes And Revelations был исполнен от начала до конца, а потом было два выхода на бис с классическими хитами: сначала сыграли песни с Showbiz и Origin Of Symmetry, потом – с Absolution. На третьем концерте, словно в качестве компенсации для тех, кто пропустили предыдущие два, Крис пнул один из воздушных шаров, тот взлетел, зацепился за его голову и торчал на ней несколько минут, словно огромная шляпа. Там и сям в начале и конце песен звучали риффы, посвященные героям Muse: Maggie’s Farm Боба Дилана, Killing In The Name и Township Rebellion (Rage Against The Machine), I Want To Break Free (Queen), Heartbreaker (Led Zeppelin).

Группа Muse прошла победным маршем по Европе, пленив умы и растопив сердца зрителей из Берлина и Гамбурга, Рима и Милана, Женевы и Вены, Мюнхена и Дюсельдорфа и Парижа, где на сцене «Берси» прошел не один, а целых два аншлаговых концерта. Кульминацией стал сет из двадцати песен 19 декабря в антверпенском зале «Спортпалейс-Мерксем» на 21 тысячу мест – Дом снова надел костюм Человека-паука, воздушные шары на Bliss выпустили еще на половине песни, а рождественская вечеринка на краю Вселенной длилась еще долго после отбоя.

В 2006 году Рождество наконец не оказалось омрачено трагедией. Доминик и Крис поехали обратно в Тинмут, чтобы провести праздники с семьей, а Мэтт уехал в Альпы кататься на лыжах, и они, несомненно, вспоминали, как в детстве в субботу днем смотрели передачи, предшествовавшие финалу Кубка Англии.

Дорога Muse на «Уэмбли» оказалась не менее извилистой, чем у футбольных команд.

* * *

Как и все опытные путешественники, Muse радовались экзотическому и неизвестному. И сейчас, став настоящей стадионной группой, они решили, что в 2007 году сойдут с хорошо протоптанной гастрольной дорожки и исследуют менее освоенные территории. И, прежде чем снова поехать в турне Big Day Out по Австралии и Новой Зеландии, они начали так, как намеревались продолжить, 16 января дав первый в своей истории концерт в Сингапуре, в Форт-Каннинг-парке, для 6500 фанатов, которые очень редко видят в своей стране западные группы. Спрос на билеты оказался таким высоким, что промоутеру пришлось увеличить вместимость зала еще на тысячу мест, чтобы вместить всех желающих. И, пока молодые сингапурские рокеры наслаждались возбуждающим (и затянувшимся) поп-металлическим концертом, Muse закупилась несколькими рулонами отличного сингапурского шелка, которым весь год потом украшала гримерку.

В турне Big Day Out 2007, продлившемся три недели, Muse играли вторыми хедлайнерами, перед Tool, а на разогреве собрался довольно впечатляющий состав: My Chemical Romance, The Killers, The Streets и Trivium. Между фестивалями Muse играли собственные хедлайнерские концерты в сиднейском пятитысячном «Хордерн-Павильоне» и еще более вместительном «Фестиваль-Холле» в Мельбурне. Песня Black Holes and Revelations сразу после выхода в эфир заняла первые строчки австралийских хит-парадов, а Muse за столь же короткий срок стали большими звездами в «стране кенгуру», что подтверждалось ночными «дежурствами» фанатов под дверью гостиничного номера фронтемена группы. А турне Big Day Out превратилось в большую летнюю вечеринку – Морган Николлс стал настоящим «человеком-афтерпати», мотаясь между Muse и своей бывшей группой The Streets, а Мэтт просто обожал солнечные выходные и, не в силах заснуть из-за разницы в часовых поясах, отправился на продлившуюся всю ночь вечеринку после концерта в Голд-Косте, штат Квинсленд, которая завершилась утренним заплывом в море. Еще группа подружилась с инди-шоуменами из Лас-Вегаса, The Killers, и много часов обсуждала с ними календарь майя, который предрекал в середине 2007 года гибель человечества. Мэтт был так убедителен в своих аргументах, что конец света действительно близок, что вокалист Killers Брэндон Флауэрс сказал ему, что, возможно, им стоит отменить концерты на «Уэмбли» и отправиться в длительный отпуск по всем континентам, набирая долги, которые никогда не придется отдавать. Как ни странно, Muse решили все-таки следовать первоначальному плану.

Из «Руки Бога», висевшей над главной сценой «Сидней-Шоуграунд», вырывались языки пламени, проблемные гитары очень быстро заменялись, и Muse закончили турне Big Day Out 4 февраля сердечным «Привет, Аделаида!» от Доминика – все было бы замечательно, если бы концерт проходил не в Перте. Потом они полетели в Англию, чтобы на Валентинов день поучаствовать в Brits Awards в «Эрлс-Корте», где они получили номинации в категориях «Лучший альбом», «Лучшая группа» и «Лучшая концертная группа»; таблоиды превозносили их как группу, получившую больше всего номинаций на Brits в том году. Выходя на сцену, чтобы без лишней суеты и речей получить награду «Лучшая концертная группа», «лучшие» не думали о том, какие они великие, а строили планы на будущее, не желая останавливаться на достигнутом. Так, отметив День святого Валентина, Muse собрались вместе, чтобы разработать дизайн новых декораций, на этот раз – для «Уэмбли». Перестраивая все сценическое шоу с нуля во второй раз за год (они так хотели, чтобы фанаты получили за свои деньги как можно больше, что сама идея повторения прошлого казалась анафемой; они хотели играть каждый концерт так, словно он для них последний), они придумали целую кучу новых трюков и подарков, и 16 февраля группа встретилась с архитекторами из строительной компании Stageco, чтобы обсудить дизайн сцены (были разговоры о размещении где-нибудь на стадионе еще и второй сцены, освещаемой вертолетами), и с официальными лицами из совета по здравоохранению и безопасности лондонского района Брент, чтобы изложить свои предложения. Многие из них были отвергнуты: им запретили повесить над стадионом дирижабль и проецировать на его днище концерт, чтобы его мог посмотреть весь Лондон; прожекторы и лазеры с вертолетов использовать тоже нельзя, потому что они могут ослепить зрителей; наконец, идею с вторжением надувных инопланетян даже обсуждать не стали, равно как и предложения Мэтта, чтобы группа прилетела на сцену на ракетных ранцах или спустилась по трапу с гигантского цеппелина.

Планы Muse на «Уэмбли», может быть, и спустили с небес на землю, причем довольно резко, но они готовы были сделать все ради стратосферного уровня. Были разговоры о самой революционной сцене в мире – возможно, целый этаж сцены будет гигантским экраном, транслирующим шоу в небеса, или же в дизайн и конструкцию будет «зашито» какое-нибудь тайное послание. Поскольку очень многие будут смотреть на шоу сверху вниз, они хотели, чтобы концерт «смотрел» вверх и привлекал к себе весь стадион. Они хотели устроить величайшее шоу на Земле – ни больше ни меньше.

Группа принимала живейшее участие в организации и концептуальном планировании концертов на «Уэмбли». Мэтта назначили главным по визуальным и концертным идеям, а Дома – ответственным за поиск групп на разогрев. Muse хотели, чтобы два концерта стали мини-фестивалями с впечатляющим составом, достойным такого монументального события. Так что Muse составили небольшой список групп, с которыми хотели выступить; основным критерием отбора была приятность в общении, а не совместимость их репертуара с музыкой Muse. Лили Аллен, Wolfmother и Bloc Party получили предложения от Дома, а модные в ту пору электрорейверы The Klaxons рассказали в январе, что отказались от выступления, когда Доминик подошел к ним в баре, просто потому, что немного выпили и у них в голове засели слова их менеджера, что они больше не должны играть ни у кого на разогреве. Они очень быстро изменили свое решение, сообщив, что выступление все-таки состоится, однако было уже поздно места на концерте ушли другим группам, в том числе Dirty Pretty Things, новой группе Карла Барата из The Libertines, а также шотландским рокерам Biffy Clyro и их приятелям по турне Big Day Out 2007, My Chemical Romance и The Streets.

У группы просто голова шла кругом от возможностей и раздумий о том, насколько длинным сделать концерт – самый длинный сет, который они играли до этого (в Антверпене в конце европейских гастролей 2006 года), длился час сорок пять минут, но они были уверены, что смогут растянуть его и до двух часов, вставив в него медленную, спокойную секцию. 22 февраля они сели в самолет, который унес их в Индонезию – следующим этапом в их «турне необъезженных дорог» стала Джакарта. Затем группа отправилась в еще более экзотические для себя страны, дав первые концерты в Малайзии, Тайване, Китае и Южной Корее перед японскими гастролями из восьми выступлений в марте. Muse раньше никогда даже не бывали в этих странах но, тем не менее, в Джакарте они играли на семитысячной арене «Истора-Сенаян», в Куала-Лумпуре – на десятитысячном стадионе «Негара», а в Гонконге, Сеуле и Тайбэе собралось даже еще больше народу. Между песнями Дом читал фразы на местных языках с фонетических карточек, которые группа частенько подменяла, так что он, например, объявлял десяти тысячам орущих малайзийцев, что «у него отличная попа», или получал призы – награду «Лучшая группа» от NME ему вручили прямо на сцене футбольного стадиона «Чжуншань» в Тайбэе во время вступления к Stockholm Syndrome, и в своей благодарственной речи он сказал: «Блин, я устал. Вы очень добры, это очень много значит для нас, серьезно. А теперь мне пора идти, надо играть жирный рифф».

Затраты на перевозку группы и декораций (старых – с «пробирками», а не всех этих наворотов со спутником) в Юго-Восточную Азию оказались такими, что Muse едва смогли выйти в ноль. Но эта жертва была осознанной, группа хотела посмотреть новые страны. Правда, в Индонезии турне Muse чуть было не закончилось трагически. Тур-менеджера группы ограбили в лифте три парня-трансвестита, а Доминик в поисках таблетки экстази сел в такси и поехал в городское гетто. Машина остановилась возле какой-то хибарки, украшенной мусором, и ее тут же окружили попрошайки и стали бешено стучать по окнам и капоту. Машина, визжа шинами, сорвалась с места, и очень вовремя. Таксист объяснил, что если бы толпе удалось вскрыть двери машины, то Дома бы ограбили и застрелили прямо на улице.

В Гонконге же Muse после концерта взял под крылышко журналист, который вел себя так, словно правит всем городом. Таская группу по своим любимым барам и клубам той ночью, он все больше возбуждался, пьянел и творил глупости; кульминацией стал последний бар, где он, осушив очередной бокал, самодовольно огляделся и швырнул его в другой конец помещения. Это так круто и рок-н-ролльно, наверняка думал он; только вот бокалом он попал в спину одному из огромных телохранителей, которые повсюду сопровождали Muse. Они и в лучшие-то времена не отличались особой снисходительностью, а получив повод, хорошенько отмутузили журналиста за его высокомерие.

Турне Black Holes прокатилось по Японии (в токийском «Интернешнл-Форуме» они сыграли свой самый большой сет-лист – 23 песни в течение почти двух часов, в том числе впервые за два года исполнили Sing For Absolution), и следующий полноценный отпуск ждал Muse лишь через девять месяцев. Месяц, проведенный в Великобритании после возвращения из Японии, был посвящен утрясанию последних деталей по Уэмбли и съемке клипа для следующего сингла – Invincible, вышедшего 9 апреля. Группа по-прежнему придерживалась апокалиптических тем, так что в клипе они ехали на карнавальном аттракционе «туннель любви», в котором им показывали историю планеты. Лодочка несла группу через фетровые изображения доисторических времен, Древней Греции, вторжения викингов, индустриализации, Второй мировой войны, футуристического города, а затем, после мультяшного уничтожения Всемирного торгового центра, мы видим очень милый глобальный хаос, где гигантские мыши-роботы одним укусом разламывают здания напополам, а инопланетные космические аппараты уничтожают игрушечное человечество. То был апокалипсис на «Улице Сезам» от компании «Т.М.В.».

Впрочем, не всем нравился беспечный подход Muse к международным конфликтам. 7 апреля Мэтт прошел к выходу на свой рейс до Сан-Франциско – Muse предстояли три концерта в США и Мексике в качестве разминки перед шестинедельным турне по американским аренам на разогреве у My Chemical Romance. Следуя протоколу аэропорта, сотрудник за столом спросил Мэтта, чем тот собирается заниматься в Америке, и Мэтт в шутку ответил, чтобы тот не беспокоился – он не собирается нелегально работать или делать бомбы. Служба безопасности аэропорта, подобно регулировщикам движения и взбесившимся носорогам, не отличается особым чувством юмора, так что Мэтта хорошенько отчитали, но пустили в самолет. Однако через несколько минут его вывели еще более официозного вида официальные лица, отвели в комнату для допросов и стали расспрашивать о том, как он относится к американскому народу и стране, прежде чем все-таки разрешили лететь. Мэтту повезло, что у него в ручной клади не нашлось диска Black Holes And Revelations, иначе его бы точно лишили американской визы за подстрекательство к восстанию. Да и книги, которые он читал в полете, тоже приходилось держать при себе: примерно в это время он изучал методы контроля над разумом по книге Кэтлин Тейлор Brainwashing: The Science Of Thought Control («Промывание мозгов: наука управления мыслями») и жалел, что прочитал ее не в подростковом возрасте – тогда бы ему было что обсудить со Свидетелями Иеговы, зашедшими в гости.

В Америке к этому времени менеджментом Muse занималась компания Q Prime, которая превратила Red Hot Chili Peppers из фанк-рокеров – любимцев студенческой братии – в мировых суперзвезд, и их влияние той весной было явно заметно. Концерт в семитысячном «Билл-Грэхэм-Сивик-Аудиториум» в Сан-Франциско на тот момент стал самым большим американским шоу Muse, но буквально на следующий день они превзошли эту цифру почти в три раза. В лос-анджелесском «Инглвуд-Форуме», стоящем прямо посреди криминального Южного централа, где Квентин Тарантино снимал «Криминальное чтиво», группа выступила при аншлаге перед восемнадцатью тысячами зрителей – наравне с большинством концертов, которые они тогда давали в Европе, и это стало «исключительным» достижением, по словам главного редактора концертной информационной компании Pollstar, которая приравняла уровень поддержки Muse в Америке к таковому у Depeche Mode в восьмидесятых. И группа выступила вполне на уровне этого достижения, с полагающейся яростью исполнив двадцать песен, несмотря на то, что буквально прошлой ночью Криса рвало между выходами на бис из-за инфекции дыхательных путей.

Лос-Анджелес стал 111-м концертом в турне Black Holes And Revelations, и к тому времени группа и технический состав превратились в хорошо отлаженную машину. Днем они устраивали встречи на региональных радиостанциях, иногда местные диджеи уговаривали их покататься на картах, поиграть в пейнтбол или даже пострелять из настоящего оружия. По выходным они ездили кататься на лыжах или рыбачить – эти поездки организовывал их тур-менеджер; в день концерта перед саундчеком они расслаблялись в гримерке, украшенной сингапурским шелком, и могли в любой момент позвать массажистов, а тур-менеджер занимался гардеробными вопросами: они во всех райдерах требовали одноразовые носки и трусы, чтобы свести к минимуму стирку, а Мэтт часто носил одну и ту же футболку с V-образным вырезом по три дня подряд. Крис обычно дважды в день звонил домой; счета за телефон приходили напрямую бухгалтеру группы, и он называл их «довольно болезненными». А после концертов они пили до рассвета: в Лос-Анджелесе ночная попойка Мэтта в гостиничном баре завершилась в пять утра, когда сотрудники отеля пригрозили вызвать шерифа, а в Мексике 12 апреля Дом не спал до восьми утра и так напился, что даже не заметил землетрясения в 6,3 балла по шкале Рихтера, потрясшее той ночью Мехико – третье стихийное бедствие, которое так и не смогло прервать турне Black Holes.

Сама Мексика стала для Muse довольно странным опытом. В стране настолько процветала коррупция, что полиция потребовала немалый процент от прибыли с концерта в 22-тысячном «Паласио де лос Депортес», так что Muse в ответ потребовали полицейский эскорт по всему городу. Впрочем, больше всего они нуждались в защите на собственно концерте: барьеры, выставленные перед зрителями, были настолько хлипкими, что даже на самых спокойных концертах, как говорят, ломались через день. Во время выступления Muse они сломались дважды.

Как ни странно, несмотря на гастрольную свиту из трех пятнадцатиметровых трейлеров, сотен прожекторов и измученного гитарного техника, которому приходилось работать с восемью уникальными гитарами, оставшуюся часть американского тура Muse провели на разогреве у My Chemical Romance, исполняя всего по семь-восемь песен за вечер в 45-минутных сетах на американских аренах, где вполне уже могли и сами выступать хедлайнерами. Несмотря на то что Мэтт в прошлогоднем интервью NME слегка пренебрежительно высказался о My Chemical Romance, назвав их «слишком стилизованными» (хотя в статье название упомянуто не было), у двух групп явно была общая молодая, недовольная и страстная фан-база, и за время гастролей у них наладилось вполне здоровое взаимоуважение. MCR каждый вечер смотрели концерт Muse из-за кулис, а Мэтту понравилось шоуменское искусство цирка MCR – это было что-то вроде гастролирующего подросткового готического мюзикла, основанного на сюжете третьего альбома группы, The Black Parade. Шоу рассказывало об истории персонажа по имени «Пациент», умирающего от рака в больнице, и размышлениях о его жизни. Мэтту тема была знакома – он сам писал о чем-то подобном в Thoughts Of A Dying Atheist и других песнях с Absolution, и ему весьма понравилась дерзкая концепция рок-оперы. Это, решил он, Muse вполне может адаптировать и в своих целях.

Впрочем, недолго музыка играла. После 11 концертов из 20 оба коллектива – Muse и MCR – а также их команды, свалились с сальмонеллезом, который они заработали, отведав испорченной курицы в Вилльямсбурге, штат Ванкувер. Оставшиеся девять концертов сначала перенесли, а потом и вовсе отменили – почти все музыканты заболели. За исключением Мэтта. Он улетел в Италию, чтобы проверить ход ремонта музыкальной студии. Строители работой не занимались, а лишь купались в озере и загорали. Оказалось, что студию привести в порядок сложнее, чем стадион «Уэмбли» – так долго шли работы. Еще Мэтт хотел докрутить программы предстоящих концертов. До 16 июня в гастрольном графике значилось еще шесть концертов: два фестиваля в Германии и Голландии, два хедлайнерских концерта в Люксембурге и Италии – шанс освежить в памяти позабытую классику вроде Unintended и Blackout для большого мероприятия. Потом они выступили хедлайнерами первого дня фестиваля на острове Уайт 9 июня; то был, пожалуй, самый крутой подготовительный концерт из всех, что им довелось устроить. А всего через неделю после этого он стоял в темноте на гидравлическом лифте посередине новенького футбольного поля, спиной к спине с двумя лучшими друзьями, и слушал, как шипят паровые гейзеры, начинается оперное вступление и зрители ревут…

* * *

На стадионе «Уэмбли» 16 июня 2007 года в воздухе витал аромат победы. С десятого ряда в пресс-ложе, слева от сцены, можно было ощутить, как он, подобно пару, поднимается от зрителей, почувствовать его на вкус, словно медную пыль на зубах. То было достижение, единство, празднество. То был триумф культуры изгоев, какого рок не видел десятилетиями. Oasis приехали туда, выступили пьяными и выглядели как инди-группа, которую внезапно вытолкнули на огромную сцену; Muse же прибыли, чтобы сожрать стадион и не подавиться. Неважно, чем вы занимались: следили за группой с первого дня, вели фан-сайт, расшифровывали анаграммы, скупали синглы во всех форматах, знали все слова, возглавляли хоровое пение песен Muse на Трафальгарской площади вчера вечером, носили их усилители, настраивали их гитары, организовывали их гастроли, занимались деловой стороной жизни группы или, как я, написали десятки восторженных рецензий и интервью, – в тот день мы все чувствовали, что приняли участие в создании первой стадионной группы из нового поколения. Вместе, как выяснилось, мы на самом деле неуязвимы.

Декорации сами по себе уже затмили стадион. Каскад гигантских экранов, настолько ультрасовременных, что через них даже дул ветер, стоял по всей длине сцены, украшенной промышленной маркировкой, превращая всю сцену в один экран совсем уж невероятных размеров. По сторонам от сцены стояли две колоссальные спутниковые тарелки, готовые стрелять огромными лазерами в стратосферу. Тысяча счастливчиков, получивших золотые билеты, собралась в треугольном секторе перед сценой, окруженном чем-то похожим на лебедки и разрезанном посередине длинным «языком», который шел от сцены к центру стадиона. А наверху, на трибунах, знаменитые белые шары выросли уже до шестиметровых размеров и лежали на платформах, словно совет инопланетных мозгов, обсуждающих, что теперь делать с монстром, которого они сотворили. Эту сцену пришлось перевозить на семи грузовиках, там использовалось шестнадцать километров кабелей, но – хотите верьте, хотите нет, – ее собрали всего за три часа.

В половине девятого вечера, после того как Rodrigo y Gabriella, Dirty Pretty Things и The Streets разогрели и без того возбужденную толпу до состояния напряженного ожидания, пошел пар, полетели конфетти и под суровый, мрачный «Танец рыцарей» из балета Прокофьева «Ромео и Джульетта» Мэттью Беллами, Доминик Ховард и Кристофер Уолстенхолм поднялись, стоя спиной к спине, на платформе в центре стадиона. Мэтт был одет в красный костюм, Дом – в ярко-зеленые брюки, а Крис – в стандартное черное; трое простых ребят из Тинмута, которые стали героями благодаря чистейшей, всепобеждающей силе их страсти, мощи и виртуозности.

В окружении группы работников сцены в желтых радиационных костюмах и защитных масках Muse прошли по подиуму на сцену, махая руками, улыбаясь, купаясь в обожании. До концерта напряжение было невыносимым, но, увидев, как им в ответ улыбаются девяносто тысяч человек, они тут же перестали нервничать. Они добрались до сцены и встали по своим местам; Мэтт забрал свой «Делореан» у радиоуправляемого робота, который в тот вечер доставлял все его гитары. Он посмотрел на пальцы, лежавшие на струнах, сыграл рифф из «Близких контактов третьей степени»; казалось, что это какие-то чужие пальцы играют на чьей-то чужой гитаре. Он почувствовал головокружение, отстраненность, словно душа покидала тело. Посмотрел на зрителей и спросил себя, какого черта его вообще сюда занесло.

А потом пальцы на его гитаре взяли первую ноту Knights Of Cydonia. И всадники нового рок-апокалипсиса сошли на землю.

Выступление Muse на стадионе «Уэмбли» не было просто вехой в истории группы, эволюционным скачком для новых альтернативных рок-групп к головокружительным высотам рок-аристократии или даже концертом номер один за всю историю, как его в том году назвали читатели журнала Kerrang ! То было определяющее событие для целого поколения. Hysteria взорвалась подобно атомной бомбе. Во время Supermassive Black Hole маршировали армии андроидов ростом в пятнадцать метров. В кульминации Invincible экраны заполнились фейерверками. Мэтт сыграл Feeling Good на прозрачном фортепиано с подсвеченными струнами. Butterflies And Hurricanes едва не пошатнула верхнюю арку стадиона «Уэмбли». Открывающий рифф Plug In Baby наконец-то получил достойное себе пространство. Экраны просто выжигали глаза – на них появлялось то действо на сцене, то потрясающие визуальные образы, то слоганы из текстов: «LONELINESS BE OVER» и «NO ONE’S GOING TO TAKE ME ALIVE». А главным событием – и для зрителей, и для группы, стали – гелиосферы: во время нежной, элегической Blackout с «лебедок» взлетели две огромные белые луны, с которых на эластичных веревках свисали балерины в белых костюмах-чулках; они парили, носились, вертелись и вращались в десяти метрах над толпой. Для Мэтта перформанс был идеальным: зрители смотрели на балерин, а не на группу, все были покорены волшебной, потрясающей сценой. Позже Мэтт назвал это «моментом Мэри Поппинс».

Воздушные шарики свободно прыгали на Plug In Baby, риффы брызгали расплавленным металлом на Stockholm Syndrome, Мэтт ревел, как банши, на Micro Cuts, на Take A Bow из сцены изверглись огонь и пар, и через час пятьдесят минут после того, как они поднялись из подземной огненной ямы «Уэмбли», Muse ушли со сцены, чтобы отпраздновать удачное выступление с друзьями и семьей и готовиться к повторению того же еще раз (с добавлением Bliss) на следующий день. Государства по-прежнему предавали демократию, пресса по-прежнему гнала пропаганду, бомбы все еще падали, а нефтяные бароны тащили нас в своих когтях к катастрофе. Но Muse своими головокружительными волнами шока и трепета нанесли удар, завоевали еще девяносто тысяч сердец и умов.

Черт возьми, если уж ты кричишь так громко, кто-нибудь на вершине пирамиды определенно услышит.

* * *

И для многих групп поменьше здесь бы история и закончилась. Пик успеха, гордость, оправдание всей тяжелой работы. После этого начался бы неизбежный спад.

Но Muse никогда не рассуждали в терминах «самый большой» или «самый лучший»; для них существует только «больше» и «лучше». У Muse нет главного пика – лишь все новые и новые вершины, которые надо покорять.

Muse – это вам не «группа поменьше».

Прицепившись к спутнику Доминика и параду огромных экранов, тур Black Holes And Revelations продлился еще пять месяцев, почти весь 2007 год. Шестьдесят тысяч человек пришли на стадион «Парк-де-Пренс» в Париже через неделю после «Уэмбли»; в это же время последний сингл с Black Holes, Map Of The Problematique, вышел на восемнадцатое место в британских чартах. На европейских фестивалях в Бельгии, Польше, Дании, Швейцарии и испанском Беникассиме тем летом они выступали хедлайнерами, выше таких групп и исполнителей, как Бьорк, Мэрилин Мэнсон, The Beastie Boys, Snow Patrolm, Kaiser Chiefs, Razorlight и Kings Of Leon. Они устраивали аншлаги на самых больших аренах Европы, сыграв перед 10 000 зрителями в Латвии, 16 000 в Ниме, 18 000 в Монако и 22 000 в Вероне. На фестивале Fuji Rock в Японии их сет задержался на двадцать минут, а Мэтт весь концерт спорил с гитарным техником; шоу закончилось уже тогда редким разгромом аппаратуры: Мэтт свалил на пол усилитель и фортепиано, Дом разломал ударную установку, а драгоценный Manson M1D1 Мэтта с Kaoss Pad пал смертью храбрых – его тачпад насквозь пробило стробоскопом.

В июле их снова пригласили на «Уэмбли», чтобы выступить на Live Earth, фестивале, организованном Элом Гором, чтобы помочь замедлить изменение климата, сократив выбросы углекислого газа. Группа, однако, отказалась, потому что в тот день должна была выступать хедлайнерами на фестивале Oxygen и успеть на фестиваль могла только на чартерном рейсе из Ирландии, а учитывая, чему посвящено мероприятие, это выглядело бы крайне лицемерно. Они обсудили с другими группами, выступающими на Oxygen, совместный полет на обычном рейсе, но переговоры закончились неудачно, так что Muse пришлось отказаться; они еще и заявили, что снижение выбросов углерода – так или иначе не лучший способ борьбы с парниковыми газами. Мэтт предложил ввести «экологический налог» на большие компании, который будет вычисляться ретроспективно; таким образом люди, с которых начались все проблемы в восьмидесятых, теперь заплатят за их решение.

В августе Muse наконец-то провели «правильные» гастроли по аренам США: 16 концертов в тех же регионах, где они всего несколько месяцев назад выступали на разогреве у My Chemical Romance. Выступления были невероятно огромными: двадцатитысячный «Мэдисон-Сквер-Гарден» в Манхэттене и «Ред-Рокс-Амфитеатр» в Колорадо, встроенный в склон ржаво-красного каньона, который стал знаменитым благодаря обложке альбома U2 Under A Blood Red Sky. В «Миссиссауга-Эрроу-Холле» в Торонто одна из паровых пушек перед сценой покосилась и выстрелила в зрителей, но, к счастью, никто не пострадал. Из-за технических проблем на хедлайнерском выступлении на фестивале Lollapalooza в Чикаго Мэтту пришлось между каждой песней убегать со сцены на десять секунд. В «Меса-Амфитеатре» в Аризоне Мэтт сыграл соло с New Born, использовав вместо медиатора ботинок, брошенный в него кем-то из зрителей. А еще Muse сделали свой самый открыто политический ход на тот момент: в начале концертов или перед выходом на бис они ставили аудиозапись речи Джона Кеннеди перед Американской ассоциацией газетных издателей, посвященной тайным обществам; в ней Кеннеди обличал коммунизм как «монолитный, безжалостный заговор» и заявлял, что «само слово «тайна» отвратительно в свободном и открытом обществе, и мы, как народ, по самой своей природе и исторически выступаем против тайных обществ, тайных клятв и тайных процессов». Muse таким способом пытались сказать: «Просыпайся, Америка, тебе лгут».

Год завершался гастролями. В октябре группа дрожала от холода в своем первом восточноевропейском турне – они выступили в Бухаресте (Румыния), Загребе (Хорватия), Киеве (Украина; на этом концерте Мэтт так сильно разбил усилитель, что в результате отдал останки фанатам в первом ряду), Санкт-Петербурге (Россия) и Белграде (Сербия), где, за день до того, как группа ненадолго вернулась в Великобританию, чтобы в третий раз получить на Q Awards награду «Лучшей концертной группе», Мэтт, по его словам, пережил самую запоминающуюся и развратную клубную ночь в жизни. Подробности почти полностью неизвестны, но, по его словам, в происходящем принимали участие транссексуал по имени Пит, сидевший на коленях у Доминика, и фаллоимитатор. Воображение, если честно, отказывается дорисовывать остальное.

По возвращении в Москву на второе выступление во дворце спорта «Лужники» Muse встретились за кулисами с группой российских фанатов, которые были весьма обеспокоены тем, что из-за девушки, вручившей Мэтту пугающий портрет в голом виде, у него осталось превратное впечатление о гостеприимстве страны. В качестве извинений они подарили ему полностью работающий, очень дорогой телескоп. Мэтт позже изучал с его помощью лунные кратеры, изумляясь тому, насколько сильно он увеличивает; в этот телескоп были видны даже холмики пыли, появлявшиеся из-за попаданий метеоритов.

В Стокгольме, в ходе турне по Скандинавии, Мэтт разбил своего «Серебряного Мэнсона» об усилитель (после того как M1D1 быстро заменили, он, похоже, решил, что теперь можно спокойно ломать и «Мэнсоны»), а под конец года Muse поехали отогреваться на солнечную сторону планеты. Они отпраздновали выступление на разогреве у своих героев Rage Against The Machine на стадионе «Сэм Бойд» в Лас-Вегасе, снова переодев Дома в костюм Человека-паука и выпустив на Supermassive Black Hole легко одетых женщин-полицейских, которые отшлепали Моргана Николлса, а потом вернулись в Австралию, где Starlight стала большим радиохитом, чтобы завершить год – и самое длинное свое турне – гастролями по большим аренам, которые тоже не обошлись без накладок. Из-за сломавшегося барьера в «Супрем-Корт-Гарденс» в Перте концерт начался с двухчасовой задержкой; на «Род-Лейвер-Арене» в Мельбурне сломалось фортепиано, так что Мэтту пришлось отказаться от исполнения Ruled By Secrecy в пользу Apocalypse Please; на том же концерте, когда на Plug In Baby запустили воздушные шарики, группа с изумлением увидела, что половина из них намного меньше обычного, а один из них вообще размером максимум с пляжный мячик. Мэтт был настолько шокирован, что вместо припева воскликнул в микрофон: «Что это за хрень?»

Турне Black Holes And Revelations наконец закончилось 9 декабря хедлайнерским выступлением на Almost Acoustic Christmas, фестивале радио KROQ в лос-анджелесском «Гибсон-Амфитеатре»; группа исполнила версию гимна США в знак благодарности стране, которая наконец приняла их, несмотря на уколы в адрес президента.

И после девятнадцати месяцев гастролей все наконец закончилось. Muse разъехались по домам, чтобы все-таки закончить строительство собственной студии (Мэтт), заняться любимым отпускным занятием – дайвингом в Карибском море (Дом) и завести четвертого ребенка (Крис).

И обдумать самую сложную тему.