Тим Лелайвельдт: В Голливуде звезда Джо сияла белым светом, а Ребекку засасывала черная дыра, которая уже поглотила Деми, Мелани, Пи-Уи и двоих сыновей Мартина Шина. С точки зрения карьеры, я работал на того, кого надо. С точки зрения порядочности, выбрать хуже я не мог.

Ребекка наконец вернулась в павильон, и я в очередной раз подивился ее стойкости. Мортон тоже.

— Боже мой, да она как в латных доспехах, мать ее, — выдохнул он. Он ругался, только когда бывал поражен.

Вероника Д: «Что за хрень тут происходит?» — спросила я ее.

— Да всякое разное. Я отбила очередной удар, посмотрела, как разваливается семья, и почитала совершенно потрясающий сценарий. А, еще запихнула в себя кофе и рогалик с кремом.

— Рассказывай, рассказывай.

— Потом. Пока займись моей прической. И позови стилиста. У меня сейчас лицо должно быть похоже на стенку вагона после крушения поезда.

— Должна тебе сообщить, я звонила Фредди.

— На кой черт?

— Что бы она о тебе ни думала, она должна быть здесь, а не висеть на телефоне в номере в поисках свежих клиентов. Ты все еще платишь ей, не забыла?

— Ну это уже недолго. Пора начать все сначала. Как только закончу с этой съемкой, я ее уволю.

Тиш Уилки: Вероника возилась с волосами Ребекки, а я подумала: наконец-то. Все словно с ума посходили, и было просто невозможно выбрать подходящий момент для того, чтобы подать в отставку. Я решила сделать это до того, как съемка будет продолжена. Я направилась было к ней, но когда оставалось пройти всего лишь двадцать футов, меня вдруг осенила одна определенно блестящая мысль из «Копилки идей» Джерри Спрингера. Он говорил, что если стремишься к «завершению», то надо быть «честным», иначе не удастся достичь «закрытия проблемы».

В моем письме было сплошное вранье. Со здоровьем мамы все было отлично. И никаких таких предлогов у меня не было. Письмо надо было переписать. Я отправилась в магазин за новой пачкой бумаги.

Тим Лелайвельдт: Ребекка отработала сцену, с которой так мучилась перед перерывом, за два дубля. Затем она в бешеном темпе прошла два следующих эпизода, и действительно стало похоже, что сегодня мы закончим пораньше. Джо продолжал увязать в трясине. Он все не мог смириться с тем, что у нее с Френчем наладился такой контакт. Да, он третировал Френча всю эту неделю, но ведь это был его режиссер. Джо считал, что на «Деле об убийстве» он достаточно отдохнул от всяких выходок.

На самом деле Френч оказался в «Деле об убийстве», когда Джош Харнетт вылетел с главной роли — то есть за полгода до того, как Джо подписался на этот фильм. Но никогда не надо недооценивать стремление звезд вносить изменения в историю реальных событий, словно в сценарий.

Между дублями Джо сгреб меня:

— Где, на хрен, носит Страйкера? Он мне нужен.

Я к тому времени успел дозвониться его психоаналитику и убедить его оставить свои «саморемонт и самовосстановление». Он уже ехал сюда — с женой, четырьмя детьми и их няней. (Такова была цена здравого рассудка Джо: билеты первого класса и номера в «Дорчестере» на десять дней для всей семьи Квинанов.)

— Не волнуйся, Джо. Он будет здесь сегодня вечером или, в крайнем случае, завтра рано утром, — ответил я.

Однако он не нуждался в утешении — на его горизонте появился спаситель даже получше, чем психоаналитик: владелец членского билета Общества Христиан.

Боб Булл: Роджер Кнопф, как всегда, пунктуальный, явился ровно в пять.

— Надеюсь, это не затянется, — сказал он мне, после того, как я с ним поздоровался. — В шесть часов у меня обзор сводок продаж за неделю, а вечером мы с Родой принимаем у себя нашу христианскую группу. И я не собираюсь опаздывать.

— Мы в момент обернемся, — заверил я его. — Всего лишь немножко побеседуем со звездами — феноменальные таланты, но потрясающе уязвимые личности. Им нужно почувствовать внимание со стороны своих старших руководителей. Джо Шайрер с особым нетерпением ждет встречи с вами. Думаю, он вас поразит. Его принципы просто колоссальны.

— Ну так давайте знакомиться с ним, — ответил Роджер.

Тим Лелайвельдт: Я поглядел на Булла и его босса и сказал Мортону:

— Похоже, твой выход. Настроился?

— Вроде да, — ответил он. — А ты?

— Ты меня в это не втягивай. Я всего лишь ассистент.

— Весь разговор я беру на себя, мне только нужна моральная поддержка.

Мортон Ньюмен был голливудцем до самых печенок, но от некоторых вещей даже его подташнивало.

Мы подошли и представились. Мортон не терял даром ни секунды и сразу приступил к делу:

— Джо с необычайным нетерпением ждет встречи с вами, Роджер. Он был просто потрясен размахом и стилем вашей деятельности. Он польщен тем, что его избрала своим рекламным лицом компания, стоящая на передовом краю современных технологий и к тому же столь строгая в вопросах моральной терпимости.

Кнопф, похоже, был озадачен. Вопросы моральной терпимости? Он был похож на человека, который линчует собственного сына, если вдруг выяснится, что тому нравится мягкий рок. Цель была в зоне видимости, Мортон поддерживал стартовый импульс:

— То, как вы, ребята, решили вопрос с разоблачением Ребекки — это просто отлично. Это то самое отношение, которое должно служить образцом для других транс-национальных компаний.

— Извините? — уточнил Кнопф, подтверждая тем самым, что Булл доложил в головной офис далеко не обо всех событиях этой недели.

— Я о порнографическом фильме, в котором снялась Ребекка, — объяснил Мортон. — Джо был просто потрясен, когда вы, ребята, не погрязли в бюрократической рутине, как часто бывает в корпорациях, а взяли и вышибли ее.

От лица Булла отхлынула кровь; Кнопф повернулся к нему и сказал:

— Боб, во имя Господа, объясни мне, пожалуйста, о чем говорит этот человек?

Мортон отступил назад и теперь грел руки возле устроенного им пожарища. Я отправился сообщить Джо, что цель уничтожена.

Ясмин Фиш: «Они не могут так поступить», — сказала я мелкому электрику.

— Воняет от этого дела, ага?

— Неужели ничего нельзя сделать?

— Можно, конечно, побросать инструменты и устроить забастовку, но, думаю, им это по фигу. И непохоже, что они смогут использовать хоть что-то из того, что уже отснято, так что сегодня нас скорее всего отправят по домам рано, как бы дело ни повернулось.

— Ну ладно, тогда я сама кое-что сделаю, — сказала я.

И отправилась на поиски Грега. Он разговаривал с Кевином Френчем и этими придурками-клиентами; я крутилась неподалеку, пока они не закончили. Он отошел, и я бросилась к нему:

— Это же ужасно, Грег. Они не могут просто так взять и уволить ее, правда ведь? Как же мы без нее закончим рекламу?

— Без Кевина Френча мы тоже не сможем ее закончить, — ответил он.

— То есть?

— Он умывает руки, Ясмин. Я не смогу еще раз уговорить его; все.

— И что теперь делать?

— За ночь написать новый сценарий, взять режиссером какого-нибудь несчастного балбеса и отснять завтра весь материал. А что еще тут сделаешь?

— Но ты же можешь сказать этим, из «Блэкстока», что ты не будешь больше на них работать — из принципа.

— Мы в рекламном бизнесе. Здесь такого не бывает.

Тим Лелайвельдт: Великодушный победитель. Таков был Джо. Теперь, когда Ребекка была уничтожена, он мог изображать, будто совершенно не стремился к этому; вот он и гнал вовсю: и как все это подло по отношению к ней, и какая она сильная личность, и что она еще вернется, и весь подобный отстой, бла-бла-бла, ну в общем, не мне вам рассказывать. Мы восхищенно слушали, будто у него на зарплате сидели (тем более что так и было).

Кевин ворвался в гримерную и налетел на Джо прежде, чем тот успел хоть слово сказать:

— Не держи меня за идиота, блин, и не отмазывайся, Джо, я точно знаю, что это сделал именно ты. Все эти говнюки, — он обвел нас широким жестом, — могут сколько угодно тебе жопу вылизывать, а с меня хватит. Я с этой работой закончил.

Он повернулся к двери, а Джо сказал ему в спину:

— Уйдешь сейчас — и можешь забыть о «Деле-2».

— Понял, Джо, но все равно ухожу, не видишь, что ли? — и он хлопнул дверью.

— Да кому он нужен? — сказал Дентон. — МакТирнан все равно круче.

Джо молчал. МакТирнан звонил ему всего один раз — и то в мечтах.

Грета тихонько сидела на кровати и смотрела на все это. Джо немало потрудился, чтобы она не догадывалась, что это он поливает дерьмом всех и вся. И сейчас, хотя ей было всего семнадцать, она взрослела прямо на глазах.

Вероника Д: В гримерной Ребекки было как в морге. Несмотря на мой звонок в службу спасения — Фредди, — эта сука не показывалась. Тиш в кои-то веки нечего было сказать, она укладывала вещи Ребекки так, будто они были заражены лихорадкой Эбола. Ребекка молчала — не была расстроена, просто молчала. В дверь постучали, я пошла открывать — Грета.

— Храбрости тебе не занимать, — сказала я ей, но Ребекка была уже позади меня и не дала мне продолжить. Она усадила ее рядышком с собой на диван и обняла за плечи. Можешь заходить со своей святостью еще дальше, родная, мысленно сказала я ей. Только врежь этой сучонке как следует.

— Я чувствую себя ужасно оттого, что случилось, — сказала Грета.

— Не стоит, — ответила Ребекка, а я подумала — да, Лолита ты развращенная, вот и чувствуй себя так. Ты отняла у нее мужчину, а потом смотрела, как он разбивает ее жизнь — и если у тебя есть хоть капля совести, тебе, блин, остается только повеситься.

— Во всем виновата я, Грета, — продолжала Ребекка. — Ты только не повторяй моих ошибок.

Прежде чем уйти, Грета все-таки заговорила о том, о чем действительно хотела спросить:

— Ребекка, ты знаешь, те слухи насчет того, что у Джо… — Она замолчала, а Ребекка озадаченно взглянула на нее. — Он уверен, что это ты их запустила.

— Что бы ты ни думала обо мне, до такого я не опускалась. — Грета всматривалась в Ребекку, выискивая в ее словах хоть капельку лжи. — Клянусь тебе, Грета.

— Джо тебе ни за что не поверит, а я, кажется, верю. — Она поднялась, но у нее оставалось еще кое-что, о чем она хотела поговорить. — Ты ведь была с ним, когда он снимался в «Деле об убийстве». Я тут слышала одну сплетню. Может, это ничего особенного, но…

— Ты хочешь знать, действительно ли Джо сам выполнял все трюки?

Грета кивнула.

— Не буду тебе врать. Нет.

Возможно, Грета и была красива эльфийской красотой, но в этот миг она выглядела так, будто готова была убить. Ребекка положила ей на плечо руку и сказала:

— Только пожалуйста, Грета, не будь с ним слишком жестока.

Вот это было то, что надо.

Тайрон Эдвардс: Входная дверь — это передовой рубеж для специалистов, обеспечивающих информационную защиту и личную безопасность. Мое тело — как тугая пружина, и так целый день. Все шло тихо, если не считать явления той беременной, про которую я подумал, что она, может, и не беременная, и не пузо у нее там, а бомба. Потом пошел шухер из-за Гранд-Сисек С Бумагой «Ризлас», которую турнули отсюда. Мы позвонили на парковку, чтобы убедиться, что вокруг ее лимузина нет толпы.

Вот, значит, стоим мы, и я жду, когда она выйдет. Я — ее персональный сопровождающий, но я ничуть не волнуюсь. Я профи, мои эмоции надежно заперты. Но когда она наконец появляется, я не могу сдержаться.

— Все хочу сказать вам, я вас в аэропорту видал, — говорю я ей. — Ну и суки ж, так погано с вами обошлись. Я в их дерьме побывал, и ничего хорошего в этом нет, точно знаю. А как вы с ними разделались — я вас зауважал.

Тут в дверях появляется Ослиный Хрен, и меня охватывает паника.

Тим Лелайвельдт: Джо уперся на том, что хочет с ней попрощаться. Он надеялся, что она не выдержит и набросится на него. Тогда он мог бы показать, что стоит выше всего этого и ему даже не нужно было бы говорить: «Говорю вам, у нее давно с головой не все в порядке». Однако все пошло не по плану.

Тайрон Эдвардс: Засекает она Ослиного Хрена и тут же поворачивается ко мне. Я уже бежать готов, но она берет меня за руку и говорит:

— Спасибо вам, очень приятно. Я хочу что-нибудь подарить вам на память.

Мне бы валить оттуда на хрен — но больно уж любопытно, что она собирается подарить тебе, Тайрон, вот я и стою на месте. Она снимает с пальца здоровенную синюю сверкалку. Кладет ее мне в руку — весит эта штука не меньше тонны.

— Я не могу это принять, — говорю, а в голове мысль: на кой хрен ты несешь это, а, Тайрон?

— Пожалуйста, возьмите, это ерунда, — говорит она. — Идиотский сувенир от какого-то придурка, даже не помню, как его зовут.

Вот, значит, зажимаю я сверкалку в кулак и говорю ей «Спасибо», но она уже в лимузине и выезжает за ворота. Пора и мне сматываться.

Тим Лелайвельдт: Для Джо это было слишком, у него наступил кризис. А черного парня он узнал еще раньше, чем я.

— Вон тот козел, он мой лимузин вчера ночью угнал! — завопил Джо.

Тайрон Эдвардс: Стартую с места так, будто у меня в заднице ракета. Добегаю до ворот, но они уже почти закрылись. Лезу на них, но парочка ребят Хаккана вцепляется в меня и стаскивает вниз. Экс-легавые. Целый день за мной следили. Хаккан пялится на меня, и я знаю, что он думает — не делай этого, парень, хотя бы ради меня; и я тогда думаю — я же ничего не сделал, и в кои-то веки это святая правда, как на духу. Слышу, как Ослиный Хрен орет:

— Я требую арестовать его!

Грег Фуллер: Я был снаружи, когда Джо включил свой дерьмомет. К тому времени, когда я добрался до места событий, полиция уже заталкивала в машину низенького черного парня. И в ту же секунду я его узнал. Это был тот самый, который въехал мне в задницу на углу Гайд-парка. Я чуть было не кинулся к полицейским, чтобы пополнить список обвинений против этого типа еще и заявлением об аварии, но вовремя остановился. Как и я, бедолага явно уже досыта нахлебался.

Вероника Д: Когда Ребекка была готова выходить, выяснилось, что Тиш исчезла. Ребекка плюхнулась на диван и проверила сообщения.

— Тебе, наверное, неприятно это слышать, — сказала я, — но завтра же все это дерьмо окажется в газетах. Нравится тебе это или нет, но тебе надо связаться с Фредди. Тебе будет нужна ее помощь.

— С этим будут проблемы, — сказала она, откладывая мобильник. — Фредди сейчас едет в Хитроу. Она прислала сообщение — ее муж в больнице, врачи предполагают инфаркт.

— Жопа с ручкой. Он, кстати, тоже, кажется, агент. А с его сердцем у врачей может быть одна-единственная проблема — обнаружить его. Не хочется напоминать тебе в такую минуту о «Титанике», но помнишь, что там говорилось о крысах и тонущих кораблях?

Ребекка не обратила внимания на мои слова:

— Что это? — Она указала на конверт, подсунутый под дверь. Вскочив, подняла с пола письмо и села его читать. И через минуту расхохоталась.

— Что там такое? — спросила я.

Она протянула мне письмо, не в силах говорить от смеха.

Уважаемая  мисс Ричардс Ребекка!

Тиш Уилки

Очень трудно правильно подобрать слова, но я должна быть с вами полностью откровенна — ради спасения нас обеих. Когда я начала работать у вас, я сразу почувствовала, что мы отлично подошли друг другу. И чем глубже лучше мы узнавали друг друга в эти две с половиной недель, тем больше я видела в вас не только «босса», но и своего «друга» «работодателя».

Однако, когда мне стало известно о вашем порнографическом сексуальном лесбийском «взрослом» фильме, все изменилось. Но это не имеет ничего общего с «осуждением» вас или чего-нибудь в этом роде. Я целиком и полностью, на все 1000 процентов уважаю ваш выбор, даже если в него входит то, что предвзято настроенные люди могут назвать извращением лесбийством ненормальным необычным.

Но зная, что вы испытываете «чувства» к женщинам того же пола, я не могу продолжать работать у вас. Хотя я ничего не имею против так называемых «лесбиянок», понимание того, что у вас могут быть некие «мысли», заставляет меня тревожиться, что вы можете неправильно понять любое проявление мной «нормальной» симпатии и близости. Цепочка доверия, которая обязательно должна быть между «ассистентом» и «звездой», будет оборвана, и наше дальнейшее сотрудничество окажется определенно невозможным.

Я готова продолжить работу у вас до тех пор, пока вы не найдете замену, хотя думаю, что во избежание «неверных толкований» нам было бы лучше ограничиться только деловыми вопросами и общаться где только возможно по телефону и факсу.

Надеюсь, вы не очень расстроились, прочитав это.

Любящая Полностью Вечно Ваша

PS — одна мысль. Чтобы избежать повторения подобной ситуации в будущем, пожалуй, было бы лучше, если бы вы взяли своим ассистентом мужчину.

PPS — мне очень не хочется, чтобы вы думали, будто я из гомофобов, потому что на самом деле это совершенно не так. У меня есть сборник видео «Ellen», а кое-кто из моих лучших друзей — определенно «голубые».

— Что ж, золотко, похоже, только мы с тобой остались, — сказала я, дочитав это.

— Так ты что, остаешься, Вероника?

— Может, ты уже никогда не будешь сниматься, Бекка, но тебе всегда нужен будет кто-нибудь, кто сделает тебе укладку.

Тиш Уилки: Я ужасно хотела передать ей письмо лично, в собственные руки, но у меня была назначена встреча, и я уже опаздывала. Я встречалась с журналисткой из «Дейли Мэйл». Знаю-знаю, о чем вы подумали: рассказ о любовной связи со знаменитостью, и вся эта липкая грязь. Но ничего общего с этим не было. А уж любовной связью это определенно и быть не могло.

Сейчас объясню. «Сексуальность» Ребекки ничуть не смущала меня — это на двести процентов так. Все, чем она занималась «в кровати», было абсолютно ее личным делом. До тех пор, пока она не выставляла это напоказ перед всеми (говоря «это», я не имею в виду «это»). Я решила встретиться с прессой для ее же блага. Кто-то же должен был рассказать обо всем с ее точки зрения. Кто-то, посвященный в самые интимные стороны ее жизни (под «интимными» я, конечно, не имею в виду «интимные»). Как ее личный ассистент на протяжении более чем двух недель, я чувствовала на плечах груз ответственности за то, чтобы хоть одна газета не писала о ней таких мерзопакостей. Положение Ребекки было весьма шатким, а я уходила от нее — так что это было абсолютным минимумом того, что я могла для нее сделать.

Журналистка пообещала мне не касаться в статье скользких тем. Она дала мне слово, и я поверила ей.

Ведь доверие — это самое главное, что есть в жизни, разве не так?

Грег Фуллер: Этим вечером я уходил из павильона в числе последних — просто потому, что мне некуда было идти. Когда я шел к такси, что-то белое на дорожке притянуло мой взгляд. Я разглядел на гравии под ногами обрывок бумажного листа. В нем было что-то знакомое, и я поднял этот обрывок. Половина листа с рекламным проектом для торговой сети под названием «Мебельная галактика». А остальная часть проекта, видимо, потихоньку уплывала себе по канализационной трубе куда-нибудь на западные поля фильтрации.