Пока все идет хорошо, думал Кирк, наблюдая за невообразимым смешением яркой гражданской одежды и строгой униформы офицеров Звездного Флота.

Никогда еще пресс-центр "Энтерпрайза" не тонул в таком нескончаемом гвалте, никогда еще здесь не находилось столько людей и не слышалось столько веселого смеха. Впервые за много лет "холодной" войны проводилась мирная встреча представителей враждебных друг другу государств. "Чем черт не шутит, – размышлял Кирк. – Может, действительно, из этой конференции выйдет толк?"

Доктор Бенар отбросила все условности и была не по-вулкански весела.

Она активно включилась в общий разговор, охвативший всех археологов.

Лишь однажды Кирк насторожился и почувствовал неловкость. Это произошло, когда стройная белокурая женщина, явная уроженка Катулла, отстаивая свою точку зрения, бесцеремонно толкнула какого-то ромуланца в грудь. Казалось, ромуланец, забыв о приличиях, вот-вот не менее энергично "ответит" наседающей женщине. Но вместо этого он, к большому удивлению Кирка, на мгновение словно застыл, а затем разразился громким гомерическим смехом.

Спок, увидев такую картину, произнес лишь одну фразу: "Непостижимо".

Даже вечно улыбающийся Хиран не изменил мнения вулканца о жителях Ромуланской Империи как о мрачном, вечно недовольном народе.

В общий водоворот разговоров были вовлечены все, кроме Тиама.

Центурион молча стоял в стороне, возвышаясь над остальными, как одинокий айсберг. Райли попытался завязать с Тиамом хоть какой-то приличествующий его рангу разговор. Но поняв тщетность своих усилий, он в сердцах махнул на центуриона рукой, и отошел к одной из беседующих групп.

– Наш посол, кажется, ведет себя не очень дипломатично, – почти шепотом произнес подошедший к Кирку Хиран. – Извините, капитан, я попробую потолковать с ним.

– Ради Бога, капитан, – не стал возражать Кирк. – Думаю, раки-отшельники не нравятся никому.

Хиран непонимающе посмотрел на Кирка, но переспрашивать не стал.

Рассмеявшись, он ответил:

– Интересная фраза, капитан. Я обязательно ее запомню.

С трудом протиснувшись сквозь толпу, капитан ромуланского корабля добрался-таки до центуриона и стал что-то шепотом ему объяснять. Тиам немного ожил и энергично закивал. Оставив центуриона, Хиран вновь направился к Кирку.

Вдруг в пресс-центр стремительно ворвалась Аннеке, любимая ученица Пеналта. К удивлению многих, она прямиком направилась к опешившему Тиаму и через минуту, глупо хихикая, всецело завоевала его внимание. Мрачный центурион сначала робко заулыбался, а через несколько минут, как ни в чем не бывало, громко рассмеялся.

По поведению Яндры, жены Тиама, можно было догадаться, что она ничуть не обеспокоена неожиданным флиртом своего мужа. Более того, казалось, что Яндра с облегчением вырвалась из под его опеки.

И лишь Киталу, адъютанту центуриона, эта сцена показалась неестественной и дикой, и он демонстративно отвернулся от воркующей парочки. Поймав взгляд долговязого адъютанта, Кирк увидел в нем неприкрытую ненависть и злобу. Капитану "Энтерпрайза" очень хотелось спросить у Хирана, что ему известно об этом адъютанте.

Стараясь, отвлечься, Кирк отхлебнул глоток пива и стал прислушиваться к хаотичным разговорам. Ловя доносившиеся отдельные фразы и обрывки бесед, капитан "Энтерпрайза" становился все мрачнее.

Несмотря на общий смех и веселье, можно было уловить серьезные, даже тревожные нотки. Видимо, иначе и быть не могло: долгие годы изоляции наложили свой отпечаток на психологию как ромуланцев, так и землян. Общий тон разговоров, как показалось Кирку, сводился к одному вопросу: "А что, если?.."

– А что, если мы достигнем согласия и останемся здесь на весь сезон?

– спрашивали друг друга археологи, среди которых особенно громко слышался голос Дайяна, – Для изучения одного только Темариуса требуются столетия, не говоря уже о других шести эризианских планетах в Зоне.

– А что, если мы будем поддерживать нормальные отношения с федератами, как уже много лет поддерживаем их с клингонами? – предложил Хиран Маккою, имевшему неосторожность заявить, что у Федерации столько врагов, сколько границ.

– А что, если землянам перестать видеть в нас только безмозглых агрессоров, винтиков в огромной военной машине? – возмущался какой-то ромуланский музыкант. – Почему бы вам не прийти в наши семьи и не убедиться, что мы живем такой же жизнью, как и вы. Так же дружим, любим, растим детей, интересуемся литературой и искусством, а не только строим военные корабли. Краски, взгляды, голоса находились в постоянном калейдоскопе движений: одни группы распадались и создавались другие. Этот хаос продолжался до тех пор, пока не пришло время для музыки. С сольным фортепианным концертом должен был выступить маэстро Пеналт.

Первоначально планировалось выступление полного симфонического оркестра, но капризный маэстро все-таки настоял на переносе концерта, мотивируя это тем, что оркестр еще не сыгрался как следует, хотя никто из музыкантов, с кем беседовала Ухура, решительно не соглашался с мнением маэстро. Напротив, как доложила Ухура, уже на второй репетиции оркестр играл слаженно и почти безупречно. И это было не только ее мнение, так считали и сами музыканты.

– Это все равно, что видавших виды ветеранов Звездного Флота собрали на новом корабле, – говорила Ухура, оперируя знакомыми для Кирка терминами. – И неважно, на каких кораблях они служили. Через несколько дней, вы сами знаете, новый экипаж будет действовать как единый отлаженный механизм.

Однако никто из музыкантов не возражал, не устраивал сцен и не протестовал. Они группами и в одиночку расхаживали по "Энтерпрайзу", восхищались его размерами и задавали множество вопросов.

Никто из музыкантов раньше не бывал на военном корабле, а многие из них даже не покидали Землю. Те же, чьи гастрольные маршруты простирались далеко за пределы родной планеты, пользовались обычными пассажирскими кораблями.

– Пусть Энди потешит свое самолюбие, – согласился какой-то скрипач, раз он хочет быть первым земным музыкантом, который сыграл перед ромуланской аудиторией. Видимо, маэстро стремится попасть на скрижали истории. Бог ему в помощь!

Когда Пеналт взошел на специально выстроенную в центре зала "Энтерпрайза" сцену и подошел к роялю, некоторые уже знали о его притязаниях, в том числе и Райли. К своей чести, посол повернул дело так, словно сольный концерт маэстро планировался с самого начала.

Дождавшись вежливых аплодисментов, Пеналт расправил строгий фрак, уселся за рояль, подал знак включить компьютерный аккомпанемент и начал свою вдохновенную, впечатляющую игру. Начав с довольно скромного произведения композитора двадцать второго века Кулсона, маэстро плавно перешел к бравурному, сверхбыстрому финалу одного из моцартовских Концертов. Заключительные аккорды требовали такого виртуозного, и точного исполнения, что Пеналт, казалось, вот-вот не выдержит бешеного темпа.

Музыка становилась все громче и громче. Завершая исполнение, маэстро вскинул руки и, наклонившись вперед, в последний раз ударил по клавишам.

На лбу Пеналта выступила испарина.

– Бернстайн жив, он среди нас, – произнес один из музыкантов во время короткой паузы.

Единственным, кто нахмурился в ответ, был Зулу. Остальные же, большей частью музыканты, недоуменно переглянулись между собой.

Покончив с пьесой Моцарта, полной огня и страсти, маэстро на мгновение замер, затем убрал с клавиш руки и встал со стула. Зал потонул в овациях. Аудитория неистовствовала, слышались крики "бис!". Даже музыканты оркестра Федерации, которые, казалось, должны были бы отнестись к игре маэстро довольно прохладно, присоединились к общему ликованию, хотя хлопали без такого энтузиазма, как другие слушатели.

– Все-таки он ничего, а? – спросил Кирк, вопросительно посмотрев на Ухуру и Зулу.

– Он обязан был сыграть хорошо, – рассудительно заметила Ухура. Ведь он очень хотел своей игрой поразить ромуланцев и дать понять оркестрантам, кто есть кто.

– Игра хорошая. Но если судить по самомнению Пеналта, я ожидал большего, – добавил Зулу. – Уверен, что многие из оркестрантов сыграли бы не хуже.

Когда аплодисменты стихли, к сцене неожиданно направился Тиам.

Откланявшийся маэстро с удивлением наблюдал за приближением центуриона.

– Не хватало только, чтобы столкнулись эти горячие головы, встревожился Кирк и, привстав на цыпочки, оглянулся вокруг. – Кто-нибудь видел, куда девался Хиран?

Между тем, Хиран уже пробирался к сцене. Заметив это, к маэстро Пеналту направился и Кирк.

Тиам уже вскочил на сцену и, приблизившись к маэстро, протянул руку для приветствия. Широко улыбаясь, Пеналт схватил предложенную руку и долго тряс ее, посматривая при этом на зрителей.

– Блестящее выступление, маэстро! Воистину блестящее! – громко похвалил Тиам, также бросая взгляды на аудиторию.

– Спасибо, посол! – не менее громко ответил Пеналт. – Считаю для себя честью услышать подобный комплимент от вас. Насколько я знаю, ваша супруга тоже музыкант?

– Да, действительно, – подтвердил Тиам и более тихо продолжил:

– Вот почему я осмелился приблизиться к вам.

Пеналт, который давно уже заметил не только ромуланскую зеленоглазую красавицу, но и странный флирт центуриона с Аннеке, улыбнулся.

– Я вас внимательно слушаю, посол.

– Все дело в фортепиано. Это любимый инструмент моей жены. Если бы вы знали, сколько лет ей не давали коснуться божественных клавиш. Ваша игра так вдохновила Яндру, что ей очень захотелось сесть за этот рояль прямо сейчас.

Смутившись, Пеналт в нерешительности взглянул поочередно на Кирка и Хирана, уже подошедших и остановившихся у сцены. Рядом с ними стоял Дайян, не сводя с Тиама задумчивого взгляда. Сама Яндра затерялась где-то в толпе.

– Я понимаю, что это очень необычная просьба, маэстро, – продолжал Тиам с некоторыми нотками извинения в голосе. – Но поймите и вы...

– Конечно, – наконец решился Пеналт и жестом прервал последние одиночные хлопки.

Маэстро быстро спустился со сцены и сквозь расступившуюся толпу подошел к Яндре. Ромуланка смутилась и беспомощно посмотрела на мужа. Но его улыбка и взрыв аплодисментов прогнали прочь всякие сомнения.

– Хорошо, – тихо ответила Яндра и позволила Пеналту проводить себя до сцены.

– Если вам требуется моя помощь... – предложил маэстро, как только ромуланка устроилась за роялем.

Яндра ничего не ответила. Она быстро и легко пробежала пальцами по клавиатуре, закрыла глаза и подалась вперед. На несколько секунд ромуланка замерла, словно устанавливала с роялем телепатический контакт.

Раздались первые звуки, очень тихие и нерешительные. Это была обычная гамма, но даже она звучала необычайно мелодично. И вновь тишина... Яндра взглянула на Пеналта, который по-прежнему стоял, облокотившись на крышку рояля.

– Пьесу, которую вы играли, если я не ошибаюсь, написал Моцарт?

Можете ли вы настроить ваш компьютер на более медленный темп?

– Конечно. Я так настроил программу, что компьютер сам следует за темпом игры музыканта.

– Откровенно, – заметил Тиам, сходя со сцены.

Услышав первые звуки компьютерного аккомпанемента, спустился и Пеналт.

Яндра играла без ошибок, нигде не фальшивя. Ее манера исполнения настолько отличалась от игры Пеналта, что это бросилось в глаза даже несведущему в музыке Кирку. Там, где маэстро высекал гром и молнию, Яндра обходилась шепотом. В тех местах, где Пеналт с силой вдавливал клавиши, ромуланка едва касалась их лакированной поверхности, и казалось, что это легкий ветерок, пробегающий по клавиатуре, извлекал из недр рояля нежные звуки. Там, где Эндрю бежал галопом, Яндра прогуливалась томно и неспешно.

Однако концовка произведения потребовала от ромуланки такой же быстроты и точности, как и от Пеналта.

Закончив игру, Яндра медленно убрала руки с клавиатуры и закрыла глаза. Воцарилась абсолютная тишина. Лишь технические шумы из недр огромного "Энтерпрайза" доносились сквозь тонкие перегородки.

Прошло несколько секунд, и аудитория взорвалась аплодисментами, причем первые хлопки раздались в стане музыкантов.

Зулу, склонившись к уху капитана, заметил:

– Вот она-то, как раз, играет именно так, как думает Пеналт о своей игре.

– Абсолютно согласен с вами, – признался Кирк, с удовлетворением отметив, что и сам кое-что смыслит в музыке.

Когда аплодисменты смолкли, делегаты вновь вернулись к своим разговорам и, насколько мог услышать Кирк, принялись обсуждать прежние темы.

Капитан обратил внимание на Пеналта. На лице маэстро сияла широкая радостная улыбка. Однако в его глазах Кирк увидел нескрываемую злобу.

Пеналт был унижен и понимал это. Однако он поднялся на сцену и подобострастно взял Яндру за руку.

– Удивительно, моя дорогая леди! – воскликнул маэстро. – Удивительно и неповторимо! Посол Тиам, игра вашей жены должна придать новые силы вам и вашей миссии, насколько об этом может судить такой скромный музыкант, как я. Вы и ваши коллеги обязательно достигнете успеха, если игру вашей жены услышат в Федерации.

Тиама, видавшего лесть и подобострастие и больших масштабов, несколько смутили разглагольствования Пеналта.

– Я и Яндра благодарим вас, маэстро, – центурион нехотя улыбнулся. И мы сделаем в предстоящие дни все возможное, чтобы не разочаровать ни вас, ни вашу Федерацию.

– А вы, моя леди, – продолжал Пеналт, не обращая внимания на явное недовольство Тиама, – обязательно побывайте с гастролями в Федерации.

Обещаю, что буду вашим гидом и советчиком.

– И доверенным лицом с хорошими комиссионными, – фыркнула Ухура, не в силах скрыть своей колючей улыбки.

Кирку пришлось немало потрудиться, объясняя недоумевающему Хирану, что значат понятия "доверенное лицо" и "хорошие комиссионные".

* * *

Быстро сбежав со сцены, Тиам едва не сбил с ног своего вечно хмурого и угрюмого адъютанта.

– Хочешь что-то сказать, Китал? – спросил центурион.

Преисполненному гордости за свою жену и ее триумфальное выступление Тиаму сейчас совсем не хотелось затевать со своим адъютантом какие-либо дискуссии.

– Этот капитан Хиран... Он... – медлил Китал.

– Что? Что этот Хиран? – начал злиться Тиам.

Пошарив по толпе глазами, центурион, наконец, нашел капитана ромуланского корабля. Хиран и Ферик стояли в окружении нескольких офицеров "Энтерпрайза" и о чем-то оживленно беседовали. Тиам не сомневался, что разговор шел о блестящем выступлении Яндры.

– В последние дни Хиран будто прилип к капитану федератов, – все также медленно сообщил Китал. – А между тем, только вы имеете право вести переговоры от имени Империи.

Тиам и сам уже не раз обращал внимание на двух капитанов, подозрительно долго ведущих какую-то нескончаемую беседу.

– Я напомню Хирану об этом... когда сочту нужным, Китал. И если больше нечем занять мое внимание...

Сверкнув глазами, центурион растворился в толпе.

* * *

Яндра задумчиво прохаживалась по своей каюте. Наконец, резким движением задернув на иллюминаторах шторы, она сделала окончательный выбор. Решение принято, отступать теперь нельзя.

Яндра снова задумалась. Что же подтолкнуло ее к окончательному решению? Конечно же, выбор она сделала не тогда, когда этот самодовольный Пеналт предложил сесть за рояль, а с последними аккордами ее игры чуть не задохнулся от злобы. Боже, с каким трудом он спрятал тогда свое змеиное жало! По сути, это тот же Тиам, только в человеческом образе. Его так же, как и ее мужа, должно быть, интересует только личная выгода. Наверняка, так же, как и ее муж, этот маэстро готов переступить через родную мать, лишь бы только усладить свое самолюбие.

Твердое решение пришло и не тогда, когда зал взорвался аплодисментами в ее адрес; такие же овации были и во время концертов в провинции.

Возможно, это случилось, когда Яндра увидела их капитана – живого и общительного человека, посла Райли и офицеров, которые отзывались на имена Ухура, Зулу, Скотт, Маккой...

Яндре стало тепло на душе, когда она почувствовала дух братства и товарищества, объединивший этих непохожих людей и даже вулканца по имени Спок. Такую душевную близость Яндра могла встретить только среди своих друзей-музыкантов, и никогда ее не было среди знатных ромуланцев: чиновников и руководителей всех мастей, на всех этажах ромуланской политической, гражданской и военной лестниц. Для ромуланца любого уровня непостижимо товарищеское отношение к другим. Во всех согражданах они привыкли видеть либо рабов, либо господ. И лишь единственный ромуланец, который почему-то выбивается из общей уныло-настороженной ромуланской массы, – это капитан Хиран. Может, именно поэтому Тиам называет его доверчивым идиотом.

Итак, решение принято окончательно. Теперь необходимо действовать, задуманное еще нужно привести в исполнение. Первым делом, а это самое трудное, надо поговорить с Дайяном. Она не сможет начать действовать, пока не ознакомит брата со всеми обстоятельствами.

О Тиаме она не беспокоилась. Именно он и тысячи ему подобных вынудили Яндру принять такое решение. Но Дайян... Она должна дать брату шанс либо отговорить ее от этой безумной затеи, либо, не колеблясь, стать на ее сторону.

Скорее всего, Дайян посмеется над этой затеей. Он может даже все-таки он ромуланец – предать. Давно уже переставший оплакивать своих родителей Дайян лишь упрямо настаивает на восстановлении поруганной фамильной чести. Однако то, на что решилась Яндра, навсегда, по ромуланским понятиям, покроет их семью позором, провалит мирную конференцию и разобьет надежды наивных землян.

Собравшись с духом, Яндра вышла в темный коридор и направилась к каюте брата.

Тиам, опьяненный успехом, сразу же по возвращении с корабля федератов заснул глубоким безмятежным сном, предоставив жене полную свободу действий.

Вот и дверь в каюту Дайяна. Есть еще время опомниться и повернуть назад. На секунду остановившись, Яндра все-таки постучала и была поражена той поспешностью, с которой открылась дверь.

– Сестренка! Что такое?.. Да входи же, входи. Все-таки я был прав: они использовали тебя, чтобы доказать превосходство ромуланцев во всем, даже в музыке. А этот глупец Пеналт...

– Я должна поговорить с тобой, братец, – решительно прервала Яндра Дайяна, зная, что если разговор будет отложен, то она уже никогда не решится его начать. Тот приступ смелости, который привел ее к дверям брата, больше не повторится.

– Конечно, милая сестренка. Ты была главной сенсацией вечера, и...

– Я решила... – вновь прервала брата Яндра, через силу произнося слова. – Я решила перейти на сторону Федерации.

Воцарилась долгая, неестественная тишина. Лицо Дайяна превратилось в бледную маску. Внезапно он рассмеялся.

– Я не шучу! – запротестовала Яндра, озираясь по сторонам с не меньшим, чем в первый день их встречи, страхом.

– Я смеюсь не над тобой, – успокоившись, признался Дайян, усаживая сестру в кресло. – Просто ты умеешь выбрать время. Я уже целый час хожу по каюте, набираясь решимости, чтобы сказать тебе то же самое.