Утром Саша проснулся от толчков - Кэти, уже одетая, прыгала на нем: вставай, вставай! Он жалобно обещал встать, но едва она отходила от него, мгновенно засыпал. Последний раз она растолкала его после завтрака - он заснул, не успев дать никакого обещания. Она пожурила его, нашла более удачное выражение, отругала покрепче. Саша не шелохнулся. Кэти стала приводить себя в порядок, но тут подвернулся удачный эпитет, и в такт ему она запустила в него скомканной юбкой. Продолжая находить интересные выражения, она открыла бутылку пива и приложила к его губам. Он услышал, как дверь лязгнула металлической цепочкой, запах пива почуял, но не успел возмутиться Кэтиным беспардонным намеком, потому что зачмокал губами. Радостно.

"Интересно, куда она в такую рань потащилась, не в редакцию же?.. - он взглянул на часы, было девять. - К феминисткам, наверное. Но у нее есть я! - Саша забыл, что вчера попросту отказал ей. - Нас, мужиков будут обсуждать, - подумал он удовлетворенно, пивка глотнул и засмеялся: он вспомнил, как однажды Кэти вернулась домой в лифчике, одетом поверх свитера.

Выпив пива, он заснул и, проснувшись только к полудню от большой жары, сбросил одеяло, собираясь поспать еще немножко, как вспомнил, что обещал Сюзи закончить к понедельнику отчет. Осталось полдня. Пора поработать! Он прочитал на кухне Кэтину записку о том, что она на собрании феминисток, выпил кофе, вышел во двор и сел на мотоцикл. Повернул ключ зажигания, а мотоцикл не завелся. Саша захлопотал вокруг него, трогая и подкручивая то, что крутилось и подкручивалось, но это напоминало не работу механика, а магические ублажающие пассы, в которых он прятал свое отчаяние, надеясь на какое-нибудь чудо. Технику он не знал и даже ее боялся. Через полчаса увещевания и задабривания стало ясно, что он в ловушке. Оставалось такси. Бросив во дворе эту бездушную машину, он запер дом и отправился к большому проспекту. Жара быстро и странно нарастала. Он сильно взмок и решил выкурить в сквере сигарету. Сел на лавку, где курила женщина.

- Привет! - она сразу начала разговор.

Саша вежливо откликнулся, отвел глаза. Женщина не отступилась, спрашивая то и се. Ему показалось, что она обращается с ним в точности так, как он только что обращался с мотоциклом. Через четверть часа женщине, видимо, тоже стало ясно, что она в ловушке, и она ушла, бросив на произвол судьбы эту бездушную машину.

"Хорошо, что ушла", - подумал он. "А почему не лучше с ней?" - спросил изнутри какой-то любопытный. Саша ухо подергал, стряхнул пепел на всякий случай и сказал: "Потому что они болтают, "как дела?" да "как дела?", а я не знаю, что на это отвечать". "С каких это пор ты стал так думать?" - удивился тот, другой. Всегда в неподходящий момент являлось мелкотравчатое, въедливое паскудство и, засучив рукава, радостно принимало участие в обличении. Саша промолчал с ангельским терпением. "А ты умеешь иначе, чем они?" - бегло понимал ситуацию в общем неприятный собеседник. Саша встал и пошел выбросить сигарету. Кто-то заворочался, словно с боку на бок перевернулся, устраиваясь удобнее и поджидая ответа. Саша увидел через газон мусорный бачок и отправился туда. Этот непрошенный заметил хитрость и спросил участливо: "Ну ладно, Грег стал тебе чужой... А твой знакомый Марк? Ведь Марк отличный мужик?" Ничего себе! Саша обошел сквер, где в кустах заметил лавку, и только собрался на нее сесть, как услышал себе в спину: "А Кэти?" Он повернул за кусты, обошел их все. Здесь стояла еще одна скамейка, он сел на нее. Когда назойливый голос стал неслышным, захлебнулся вдали, он понял, что нужно с кем-то поговорить. Сегодня! Не с этим, понятное дело, с кем-то другим. О себе... о маме... обо всем.

Перед ним возникла картина, но не сон, а словно приложение к книге из сна. Она ожила, как мультфильм, наполнилась движением, лучистым солнцем. Стали видны повороты реки, домики по берегам, острова на воде и небо над ними. Толстые белые облака поднялись в виде грибов лисичек, из их шляпок закапал длинный сияющий дождь. В лучах солнца на островах вспыхнули россыпи красных и синих ягод. Показались башни гигантских муравейников в рост человека. Саша пригляделся: огромные муравьи бежали по камням и за тысячи лет протоптали в них тропы в ширину человеческой ступни. Из-за поворота реки показался дымок, за ним старый пароход. Звеня и расплескивая трубочки сахарных волн, он подошел к пристани. На ней Саша увидел название, написанное маминой рукой, как будто ее письмецо, пришедшее к нему. И мамины надписи на этом плане местности - волнующиеся, подвижные - названия их города, речки и холма, потом, двигаясь направо, зеленой дорожки к их грушевому дому. Он повернул туда голову. Дорожка зашевелилась и превратилась в мамину руку с вытянутым указательным пальцем - и все пропало.

Он встал с бьющимся сердцем. Постоял, оглядел себя, чувствуя что-то, и заметил, что по его брюкам поднимаются вверх огромные муравьи. Они бегали по картинке! Он стряхнул их, но муравьи не убежали, а подошли, столпились вокруг него кружком и принялись его разглядывать. Так они простояли довольно долго, не отводя от Саши внимательного взгляда. Он скользнул по скамейке в сторону. Муравьи подвинулись за ним. Тот быстро сел на дальний конец, отвернулся и снова взглянул на дорожку. На ней никого не было. "Дифракция! От жары предметы увеличиваются!" - подумал он и понял, что больше тянуть нельзя. Нужно найти Седого и поговорить о матери, он был ее другом. Саша вспомнил, как бежал от него, и ему стало нехорошо. "Лучше начать со священника", - решил он. Надо было повидать отца Михаила до отъезда во Францию, вообще давно... Он хотел увидеть его после похорон. Проводить маму пришли сослуживцы, студенты, пол-университета, только отца Михаила не было, так Кэти сказала, он сам не помнил. И маму не отпевали в храме - самоубийство. И на похороны священник не пришел.

Уже потом его поразило, что людей на похороны собралось много, а после никто не звонил, все ушли и забыли. Он чувствовал что-то тревожное, какой-то смысл крылся в этом факте и приближал его к необъяснимой и мучительной загадке маминой смерти. Они говорили с Грегом и с Кэти. Она руками разводила, только повторяла: "Ведь преуспевающий ученый!" - все это было не то.

Первые месяцы он думать об этом не мог, просто не хотел. Как будто причина для него вообще роли не играла: какая разница, что да почему? - событие поглотило все. Потом, об этом, обвалившем жизнь моменте, он думал полгода. Может быть, в это время он вообще ничем больше не занимался. Как вышло, что он так мало знает? Ее самоубийство было для него полной неожиданностью еще и потому, что она поразительно помолодела в последний год, расцвела, как будто стала одного с ним возраста. Но страдала бессонницей, пила снотворные. Сменила их на антидепрессанты, потому что врач сказал, что надо лечить причину... Он подумал это слово, и у него заныло в груди. Не получалось думать об этом...

Он для чего-то закрутил головой, словно разглядывая сквер, но на самом деле не видя траву, кусты и временами пересекающих сквер людей. Думая о маме, он только краем сознания чувствовал, что это движение прохожих в разных направлениях сродни его душевному представлению о том, что с ней случилось... Машинально, привычным движением он закинул волосы за лоб и, приглаживая их рукой, закрыв глаза, обернувшись взором вовнутрь, словно сам одновременно шел в разных направлениях, только угадывая рядом родной силуэт... Потом он медленно и плотно провел ладонью по лицу, потер горбинку носа и удлиненные щеки, долго тер все лицо и, наконец, уронив руки, явно не понимая, что делает, полез в карман. Оттуда выудил мелочь, карточку для прохода на работу и с большим изумлением уставился на нее, словно видя ее впервые. Особенно интересно ему показалось рассматривать, как она бликует на солнце, так что он в четверть часа крутил ее так и сяк. Наконец, слегка закусив ее край, он понял, что ее безнадежно испортит, а к священнику надо - потом, лучше начать с простого, с документов - ведь он и половины не разобрал. Он сел поровнее. Конечно, это необходимо сделать в любом случае, они горой лежат. Саша с облегчением встал, разгладил покусанный край карточки; весь мамин архив хранился у него в сейфе. Перебрал в руках связку ключей и пошел искать такси.

Кабриолет объехал небоскреб с зеркальными стеклами светло-коричневого цвета, где на двадцать третьем этаже помещалось его социологическое бюро, и встал у лифта. Он вышел из машины и увидел, что напротив, около четырехэтажного здания, переулок запрудила возбужденная толпа, тыча пальцами вверх. Некоторые с перекошенными лицами искали палки, кто-то нес лестницу. Саша подошел. Окна здания были облеплены несметными полчищами насекомых: пчелы, стрекозы и множество мелкой мошкары висело, вцепившись в сетки лапками. Те, кому не удалось пробраться к дыркам, срывался, взлетал и снова прилипал к ним в неистовом и неутомимом желании попасть вовнутрь. Прилетали все новые, а старые не сдавались, ползая, все вместе издавая тревожный звук. Из криков людей Саша понял, что они уже несколько дней морили проклятых кровососов, поливали всевозможной дрянью, но результат оказался ужасным. Погибнув, насекомые не падали вниз, а намертво вцепились в сетки и засохли, погребенные под плотной коростой наседающих сверху.

- Что там внутри? - он обратился к служащему: тот пытался палкой оторвать куски слипшейся массы.

- Фабрика, где получают эликсир бессмертия. А в подвале его разливают и хранят.

- Так они прямо под носом! - двусмысленно воскликнул Саша, но человек понял замечание на свой лад и прочувствованно закричал:

- Конечно, прямо под моим!

- Вы совсем снимите сетки.

- Придется. А они все прибывают! Ни одного чистого окна - форменное нашествие!

Саша удивленно оглянулся и пробежал глазами по фабричному корпусу: окна, отдушины и щели были густо облеплены и угадывались только по шевелящейся коре. Двор фабрики был безлюден, но через него вприпрыжку бежала женщина, яростно отмахиваясь от кого-то, а в отверстии каменной ограды он заметил морду большущей крысы, высунувшей нос среди бела дня и совершенно откровенно наблюдающей за той же дамой. Сашин собеседник проследил туда взглядом и запустил в крысу палкой.

Подбежали какие-то люди, увешанные пакетами, шлангами. Они потеснили любопытных и вытащили желтые повязки. Повязав их друг на друга, облачились в такие же хорошенькие, огненного цвета халаты и тапочки, соединили трубками разнообразные канистры, вытащили из пластиковых упаковок по новенькой щеточке с цветной ручкой и полезли к окнам без всякого колебания; стоявшие внизу смотрели с надеждой.

Саша поглазел на их умелый труд и заторопился к лифту. Обычно переулок, куда выходил торец их небоскреба, выглядел пустынным, но сейчас ему словно добавили жизни: раздавались какие-то звуки, хотя вокруг не было никого, то тут, то там мелькали чьи-то хвосты и быстрые, чем-то занятые тени.

Саша вбежал в дверь. Он не заметил, что из-под живой изгороди за ним проследили глаза крупного кожистого варана.

В бюро не было никого, он вошел в свой офис впервые после полуторамесячного отсутствия. Первым делом выглянув в окно он убедился, что на двадцать третий этаж насекомые не ломятся. Окна были чистые, а Сити красиво залит солнечными зайчиками, летающими по стеклам, что отметало саму мысль о каких-то проблемах с мошками.

Он набрал мобильник Грега.

- Я на работе, можешь приехать?

Тот обещал. Саша открыл свой увесистый сейф и с некоторым отчаянием осмотрел его полки - все они были завалены толстыми папками. Две полки его документов и две - маминых. Он начал вытаскивать тяжелые фолианты, переносить их на стол. Пятнадцать, шестнадцать... все разобрать... отличное занятие для воскресного летнего дня! А в бюро, кстати, ни живой души, печально подумал Саша, перевернув первую страницу: он знал, что документы хранились в полном беспорядке вперемешку со счетами за электричество и газ. Когда умерла мама, он подписал документы на наследство, увидел, сколько ему надо заплатить налог (правда, до сих пор не заплатил), просмотрел балансовую стоимость дома, счета в банках. Но толком в эту груду документов он не вникал, не то состояние было... Кроме того, у них с мамой из дорогой собственности был только дом, а дивиденды из шести маленьких компаний, которые он наискосок проверил в банковских отчетах, были примерно таковы, какими он себе их представлял, не ожидал он какого-то необычайного наследства. Но сейчас он рассчитывал найти что-нибудь, связанное с маминым здоровьем, или какую-нибудь зацепку, объяснение ее поступку.

Он стал раскладывать бумаги по горкам: счета за телефон отдельно, контракты с фирмами, какие-то поставки для университета, патентные документы фирмы "Грей", счета за электричество, бухгалтерские бумаги... Ничего стоящего, ничего такого, что его бы заинтересовало. Он начал разбирать только четвертую папку, уже завалив бумагами весь свой огромный офисный стол, как внизу раздался Грегов звонок. Он пошел открывать.

- Я тебе еще бумагу принес! - радостно сообщил Грег, войдя в кабинет и оценив нечеловеческий Сашин труд. Вытащил из дипломата листки: - Подпиши. - Сашино согласие на открытие ими совместного банковского счета.

В принципе, тот вчера обещал дать Грегу крупную сумму и чековая книжка у него была с собой. Но для него многое оставалось в этом деле непонятным, да и голова была занята другим. Поэтому, он попросил Грега растолковать получше, в чем тут вся соль.

Грег рассказал, что одна из крупных фармацевтических компаний заинтересовалась патентом фирмы "Грей". Саша насторожился, но Грега не перебил. Стволовые клетки, эликсир, улучшающий здоровье. Это сначала так думали. Но в процессе лечения первых больных сразу выяснилось, что это лекарство приносит куда более неожиданный эффект, омолаживает оно. На этой фразе глаза Грега слегка дрогнули, сам он заволновался, и Саша стал слушать с интересом, вспомнив вчерашний разговор с Кэти об этом эликсире.

- Понимаешь, люди начали скидывать годы, - повторил Грег, и Саша понял, что Грег уже наверняка прикинул это лекарство для себя самого. Эта внезапная перспектива и Сашу как-то взволновала, он отодвинул лежащую перед ним папку и подался к Грегу. Оказалось, что Кэти не наврала: эликсир бурно обсуждался в прессе, потому что результат сногсшибательный, и под это дело, под эликсир, фармацевтическая компания специально выделила из самой себя филиал, он-то и называется "Вечное Бессмертие" или "Веч.Бес". Это для технической стороны дела. Вторая компонента этого филиала - Клуб, но об этом позже. Конечно, Грег понимает, что в фармакологии он не смыслит, но он сразу стал незаменим по поставкам и заказам. Саша в этом не сомневался... А дальше, продолжал Грег, началось самое интересное. Он почувствовал, что на его глазах разворачивается не простой бизнес, тут совершенно колоссальный потенциал, вообще что-то неслыханное и по эффективности эликсира, и по бешеной реакции общества. А сейчас "Веч.Бес" решил выпустить акции, но по подписке, для своих, и Грег вместе с Сашей может получить долю. Он, Грег, всю последнюю неделю бегает по банкам, набрал займов, сколько удалось выбрать, но нужно еще. Грег говорил с такой огромной убежденностью, что Саша крепко задумался. Но не потому, что у него были сомнения: доверять Грегу свои деньги или нет, а потому, что Грег его удивил одной деталью.

Бизнес в их сламе делился по ролевому принципу. Грег умел правильно провести деньги, знал, как и когда можно убежать от налогов, отлично понимал всю технику бизнеса. А Саша в документации не любил разбираться, но ему бухгалтер был и не нужен, потому что у него был Грег. Самому же Грегу не хватало тонкого чувства рынка. Из них двоих Саша обладал прекрасной интуицией и большим обобщением, а благодаря социологическому образованию он знал современный тренд. Он почти всегда мог точно сказать: какой товар или услуги в ближайшее время пойдут на рынке. По причине этой же острой проницательности его так ценила Сюзи: он давал ее социологическому бюро самую точную информацию о том, какие тенденции происходят сейчас в различных сегментах рынка. Грег много раз убеждался в Сашиной правоте, поэтому доверял ему - вкладывал в то дело, на которое тот указывал, наваривал и делился с ним заработанным. Но сейчас именно Грег тянул Сашу вложить в неизвестное дело, по поводу которого у того не было ни информации, ни сложившегося решения. Размышляя над Греговыми словами, он неожиданно вспомнил:

- А что ты вчера сказал о Лучшем Медицинском Институте? Китаец эликсир изобрел?

Он спросил, потому что вспомнил: в Лучшем Институте работала мама. Но Грег больше ничего не знал.

Тогда Саша опять неожиданно спросил, словно занозой застрявшие мысли в нужную минуту толчками всплывали в его сознании:

- А что ты в "Веч.Бесе" морозишь? - вчера Грег на этот вопрос не ответил и сейчас смутился, что при обсуждении бизнеса ему было крайне несвойственно. От неожиданности Грег кашлянул, несколько мгновений размышлял, но сказал уверенно и твердо:

- Материал. Человеческий материал.

- В смысле?

- То, из чего делают эликсир.

- А из чего его делают?

- Я же сказал: например, стволовые клетки.

- Не понимаю.

- Ну, всякие там выкидыши. Или заболел у тебя палец и тебе его отрезали. Можно, конечно, его на помойку выбросить, а можно в дело пустить, верно? Или мясное производство. Чем кормят скот? Рога и копыта от другой скотины переработают и этой скормят. Так и человеческая биомасса в пользу идет. И вообще пошла новая фаза биологии и медицины. Мы прививаем кукурузе ген селедки, а картошке - ген свиньи. Оказалось, что колорадский жук не нападает на картошку со свинским геном! Вот и в человеке нужно шестеренки заменять, чинить да штопать. Ты и сам знаешь, как органы пересаживают, а еще лучше научились новые клонировать. Ты чековую книжку с собой захватил?

Саша кивнул.

- Передача была интересная, о клонировании, - Грег пересел к нему поближе. - Можно наделать любое число особей или оживить кого-то!

- Я думал об этом... Представляешь, Канта или Платона!

- Коров надо наплодить с одинаковыми сиськами, чтобы удобнее было доить!

Саша засмеялся, достал из-под бумаг ручку, подписал документ на открытие счета, заполнил и отдал Грегу чек на сумму, которую он обдумал раньше.

- Отдаю заначку. Таблеточные акции скину на днях.

Грег посмотрел на сумму чека, встал и что-то вдохновенное пролетело в его лице. Он с искренним изумлением стукнул Сашу кулаком в грудь, так, что тот почувствовал Грегову старую и надежную дружбу. "Эта поездка во Францию все смешала..." - недовольно пробурчал он себе под нос и предупредительно позвал Грега пойти в кафе посидеть, но у того были дела, и через несколько минут он остался один, постепенно забывая о новом бизнесе. Как всегда, техническую сторону провернет Грег и наверняка обеспечит хороший доход.

Саша взглянул на открытые папки: вот где лежит основная проблема...

Сделав перекур, он начал потрошить следующие фолианты, доставая из них бумажки и складывая в холмики, которые пришлось перенести со стола на пол и ползать на четвереньках, чтобы получалось быстрее. Только в тонких летних брюках он намял себе колени.

Поработав с полчаса, он внезапно уставился перед собой невидящим взглядом, а в левой руке повисла не донесенная до кучки бумага. Его остекленевший взгляд сменился сильным волнением, он вскочил с колен и пробежал до холмика на противоположной стороне круга. В беспокойстве перевернул банковские балансы, ухватил один за угол и прочитал сверху: "Фирма "Грей". "Как я сразу не заметил?.. - пролетело у него в голове. - Она держит патент на эликсир". Саша смотрел на документ, сам не зная, что его так взволновало. Конечно, странно, что он получает деньги именно от этой компании... точнее, мама получала... А сколько в Державе компаний "Грей"? - может быть, несколько десятков. По отчету видно: это четвертый перевод их дивидендов на счет матери. Переводят раз в полгода. Сумма не большая, не маленькая - тут и прослеживать особенно нечего. Правильно, это и были последние выплаты за дом, но с таких денег особенно не разбогатеешь... Так что же его обеспокоило? Он отложил листок и долго смотрел на него тревожным взглядом, безотчетно что-то трогая на своем лице, теребя волосы. Чувствуя, что интуиция не дает ему оторваться от этого документа, он поднялся, походил немного, чтобы успокоиться, и набрал телефон Марка в редакции газеты. Тот оказался на месте.

- Я приехал, - сказал Саша. - У меня к тебе вопрос: ты что-нибудь знаешь о компании "Грей"?

Марк рассмеялся:

- Как же мне не знать, я ее копаю.

Саша смолк - его внезапно ударило резкое сожаление, что он позвонил, но он справился с собой и бесстрастно предложил:

- Поговорим? Я в офисе.

- Хорошо.