11 НОЯБРЯ, ШТАБ 20-ГО КАПСКОГО СТРЕЛКОВОГО БАТАЛЬОНА, ВОЕННЫЙ ЛАГЕРЬ «ВУРТРЕККЕРСКИЕ ВЫСОТЫ», НЕДАЛЕКО ОТ ПРЕТОРИИ

Раскаленные добела дуговые лампы горели по всему периметру военного лагеря «Вуртреккерские высоты», сдирая ночную пелену с голых бурых холмов. Ни деревьев, ни кустарника, ни даже высокой травы не было на их склонах, чтобы придать их очертаниям хоть какую-то мягкость или скрыть приближение противника. Эти огни, вкупе с контрольно-следовой полосой, которую они освещали, исключали даже попытку внезапного нападения на главный штаб армии ЮАР. Но это ослепительное сияние заслоняло также блеск холодных, ясных звезд, рассыпанных по черному небу, равно как и теплое, золотистое свечение уличных фонарей и дышащих уютом жилых кварталов Претории.

Подполковник Генрик Крюгер подумал об этом с сожалением. В спартанской обстановке военного лагеря было приятно сознавать, что существует другая жизнь.

С тех пор как более месяца назад они вернулись с намибийского фронта, солдаты его батальона сидели взаперти в серых, безликих бараках «Вуртреккерских высот». Они до потери пульса маршировали на плацу, работали в ремонтных мастерских и гаражах. Какой-то высокопоставленный кретин из министерства обороны приказал всему рядовому и сержантскому составу неотлучно находиться на базе.

Крюгер, как и остальные офицеры, оставался со своими людьми, полный твердой решимости не дать бюрократическому идиотизму подорвать узы взаимного доверия и воинского братства, выкованные в бою. Но он, пусть и нехотя, вынужден был признать, что его держат в стороне от Претории и близлежащего Йоханнесбурга еще и причины личного порядка.

Он боялся, что сам вид бурлящих городских улиц, магазинов и ресторанов сможет пробудить в нем болезненные воспоминания о том коротком, но счастливом времени, когда он был с Эмили ван дер Хейден. Тому минуло уже три года. Конечно, он знал и тогда, что их помолвка была затеей ее отца, но все надеялся, что она рано или поздно согласится выйти за него замуж. Сейчас он понимал, что надеяться на это было глупо. Слишком велика была разница в возрасте, политических взглядах и интересах, чтобы ее можно было с такой легкостью преодолеть.

Он мрачно улыбнулся. Большую часть своей сознательной жизни он провел в одиночестве и на свободе, вполне удовлетворяясь холостяцкой жизнью офицера. И тем более странно было, что он нашел все же единственную женщину своего сердца — как выяснилось, лишь для того, чтобы узнать, что в ее сердце для него нет места.

Он сжал деревянные перила веранды с такой силой, что костяшки пальцев побелели, но, сделав над собой усилие, переключился с личных переживаний на служебные заботы.

Например, это абсурдное решение не выпускать его батальон с базы. Форстер и его прихлебатели, должно быть, боятся, что политическая нестабильность и экономические трудности могут подтолкнуть солдат к измене или дезертирству. И вот они отказывают уставшим ветеранам, вернувшимся из окопов Намибии, в обещанных отпусках домой, увольнениях на выходные и в любой другой возможности хотя бы ненадолго отвлечься от суровых лишений военной жизни.

Крюгер разжал руки и разогнул затекшие пальцы. Любой, кто хоть немного поумнее этих закоснелых бюрократов из министерства обороны, легко мог предвидеть результат. Долгие недели кровопролитных боев, а затем такие же долгие недели отупляющей рутины — строевая, физическая подготовка, опять строевая, пять минут личного времени, и снова строевая — превратили батальон в кипящий котел, вот-вот готовый взорваться от негодования и с трудом подавляемой ярости.

Как раз в эту минуту более дюжины ветеранов батальона сидят на гауптвахте за всевозможные проступки — от неподчинения старшим по званию до пьянства на посту. Крюгер со злостью покачал головой. Он скорее согласился бы ответить за дезертирство нескольких солдат, чем наблюдать это медленное, но верное разложение того, что еще недавно было боеспособной воинской частью.

Теперь же выходило так, что 20-й Капский стрелковый батальон стал слабее, чем он был в Намибии. Пополнение из числа ополченцев поступало слишком малыми партиями, по капле доводя поредевшие взводы до уставной численности. К несчастью, большинство резервистов не имели не только должной подготовки и боевого опыта, но и никакого понятия о чести мундира.

Крюгер помрачнел. Его роты по-прежнему нуждались в вооружении и боевой технике — все свое снаряжение они оставили в Намибии тому батальону, что пришел им на смену. Взамен Крюгеру была обещана немедленная поставка новых бронетранспортеров, минометов и тяжелых пулеметов, которые должны были сойти с конвейеров военных заводов. Только им мало что перепало. Из-за забастовок и нехватки квалифицированной рабочей силы производство значительно сократилось. В результате полученных бронетранспортеров хватило лишь на одну из трех пехотных рот. Двум другим оставалось передвигаться на грузовиках либо пешим ходом.

Из соседнего офицерского барака раздался дружный гортанный смех, и озабоченное выражение на лице у Крюгера сменилось угрюмостью. Танков, артиллерии и противотанковых средств, может, и не хватает, зато в избытке молодых офицеров, поддерживающих правительство Форстера. Эти назойливые желторотые юнцы прибывали дружными ватагами.

В результате при нехватке опытных солдат и вооружения, 20-й батальон имел теперь такой раздутый штат штабных офицеров, который больше годился бы для бригады. У Крюгера не было иллюзий, почему министерство обороны сочло нужным окружить его таким количеством фанатиков. Они нужны здесь, чтобы шпионить — не дай Бог, если он и другие офицеры поведут солдат на сторону мятежников.

Он еще сильней нахмурил брови. Его не трогало то, что они всюду суют свой нос. С этим он справится. Но переизбыток неопытных, никчемных и наглых офицеров-африканеров представлял дополнительный источник внутренних трений в батальоне, и без того наэлектризованном до предела. «Любимцы Форстера», как их называли, были склонны обращаться с рядовыми 20-го батальона — в большинстве выросшими в Капской провинции — не более как с потенциальными ренегатами и предателями.

И это мнение было не так далеко от истины, подумал он с горечью, вспоминая новости, переданные ему недавно друзьями из министерства. Уму непостижимо! Кейптаун горит. Вся провинция охвачена огнем вооруженного восстания. Партизанская война, зверства и кровная месть захлестнули Наталь. Огромные территории Трансвааля и Оранжевой провинции прочесывают верные правительству бурские отряды самообороны. Преступная глупость Карла Форстера и его намибийская авантюра разорвали страну на куски за какие-то несколько месяцев.

Он снова поднял глаза на ночное небо, пытаясь за невысокими холмами на севере увидеть хоть какие-то признаки города. Ничего. Только ослепительный свет и длинные, уродливые тени бронетранспортеров, несущих караульную службу. Даже отсюда было видно, что пушки нескольких БТР повернуты внутрь военного городка — в сторону бараков и оружейных складов. Он горько усмехнулся. Форстер не хочет рисковать. И правильно делает.

Крюгер принялся мерить медленными шагами свою веранду. Многие из его друзей и сослуживцев уже перешли на сторону повстанцев. Скоро настанет и его черед. Очень скоро.

ЙОХАННЕСБУРГ

Полицейский фургон без опознавательных знаков стоял в узком боковом проулке, зажатый между серебристой «астрой» и темно-синей «тойотой». На переднем сиденье скрючились в неудобной позе два полицейских в форме. Узлы галстуков у них были ослаблены, и верхние пуговицы на рубашках расстегнуты. Один, большой, грузный мужчина с редеющими соломенными волосами, задумчиво прихлебывал из пластиковой чашки тепловатый кофе. Его напарник, поменьше и темноволосый, вздохнул и стряхнул сигарету в пепельницу на дверце. Оба про себя проклинали день, когда получили это безнадежное задание.

— Говорю тебе, капитан просто нарочно запихнул нас сюда. — Первый из полицейских махнул кружкой и нахмурился, заметив, что несколько капель кофе выплеснулись на руль. — И это называется крупное дело, да? Мотаемся то туда, то сюда. А потом торчим здесь как проклятые. И все для чего? — Он сам ответил на свой вопрос: — Чтобы какой-то умник-лейтенант вдруг объявился и отправил нас куда-нибудь еще. Вот для чего. Второй полицейский резко выпрямился.

— Черт! Легок на помине. Вон Бауман идет.

Он опустил стекло. На тротуаре рядом с ними возник молоденький лейтенант полиции, подтянутый и самонадеянный, в серо-голубом кителе, серых брюках и фуражке.

Лейтенант просунул голову в окно.

— Это то, что надо, ребята. Я уверен. — Он ткнул в список адресов, прикрепленный скрепкой поверх его планшета. Больше половины этих адресов были уже вычеркнуты. — Я говорил с несколькими соседями — там определенно кто-то живет. Время от времени зажигают свет. Пахнет кухней. Выносят мусор. Все признаки человеческого присутствия.

Большой полицейский насупился. Наклонившись, он прочитал имя, стоящее против этого адреса.

— А не может это быть сам Пакенхэм? А, лейтенант?

Лейтенант покраснел от негодования, но взял себя в руки и сладко улыбнулся.

— Исключено, Кови. Этот эмигрантишка уже несколько недель воюет в Намибии. Я это еще утром проверил.

Второй полицейский толкнул своего напарника локтем, чтобы тот помолчал.

— Отлично, сэр, просто отлично. — Он выгнулся и проверил кобуру. — Будем брать его прямо сейчас?

— Думаю, да. — Отойдя от микроавтобуса, лейтенант смотрел, как они выбираются из машины, неуклюже перебирая ногами, затекшими от многочасового сидения. — Я слышал, что Претории не терпится заполучить этого парня.

Большой полицейский запустил толстые пальцы в свою жидкую шевелюру и затем поправил фуражку.

— Хорошо, лейтенант, можете на нас положиться. Мы вытащим эту свинью на свет божий. Верно, Арри?

Его напарник уверенно кивнул и проверил дубинку, которая висела у него на поясе. Тот, кого они шли задерживать, ничего особенного из себя не представляет, но подготовиться никогда не мешает.

В маленькой квартирке Брайана Пакенхэма горела единственная лампочка — на столе. Она отбрасывала небольшой кружок света на мужчину и женщину, которые сидели обнявшись на потрепанном диване.

Иэн Шерфилд, обхватив Эмили одной рукой, уже, наверное, в седьмой или восьмой раз перечитывал все тот же детективный роман. Проворчав что-то нечленораздельное и крепче прижавшись к нему, девушка слегка задремала. Он поцеловал ее в макушку и перевернул страницу привычным движением большого пальца, подавив зевок. К черту. Как всегда, главный герой только что прошел мимо главной улики, не заметив ее. Надоело.

Отложив книжку, он откинулся на спинку дивана. Со стороны бывшего одноклассника и приятеля Эмили было чертовски любезно предложить им свою квартиру, если бы только этот парень чуточку больше читал. Пять средненьких детективов, путеводитель, три учебника политологии для колледжа были не слишком богатой библиотекой, чтобы коротать долгие часы и дни.

Эмили еще везет. Она может позволить себе время от времени делать вылазки за продуктами. Они же с Мэтью Сибеной буквально замурованы в этой квартире, не смея даже носа высунуть наружу, чтобы их не опознали и тут же не схватили. Каждая новость, которую Эмили приносила с близлежащего базара, лишь подтверждала, что их все еще разыскивают.

За приоткрытой дверью спальни раздался легкий храп. Это Мэтью Сибена снова забылся спасительным, безмятежным сном. На лице Иэна промелькнула улыбка. За последние две недели этот чернокожий парень не переставал поражать их своей способностью спать в любой обстановке и сколь угодно долго. Он мог спать в шуме утренних часов «пик», в изнуряющем полуденном зное и даже в тревожной ночной тиши. Иэн всегда завидовал этому дару.

— Ой! — Эмили вдруг встрепенулась, бледная и перепуганная.

— Приснилось что-то? — Он ласково погладил ее по плечу.

Она помотала головой.

— Нет, не похоже. — Мгновение она прислушивалась. — Мне кажется, я что-то слышала. Какие-то шаги на лестничной площадке.

Иэн настороженно прислушался.

— Не знаю, Эм, я ничего не слы…

От страшного удара дверь с треском распахнулась, соскочив с одной петли. На какой-то ужасный миг Иэну показалось, что у него остановилось сердце. Он оцепенел.

— Полиция! Не двигаться!

С лестничной клетки в квартиру ввалились люди в полицейской форме. Двое быстро проследовали мимо дивана и бросились обыскивать другие комнаты. Третий полицейский встал перед ними, нацелив браунинг Иэну между глаз.

— Не вздумай шевельнуться, не то вышибу твои поганые мозги прямо на девчонку. — Пистолет не дрожал. — Ты — американский репортер Иэн Шерфилд?

Все еще в шоке, Иэн кивнул.

— Вы арестованы по обвинению в шпионаже и нарушении закона о чрезвычайном положении. — В голосе офицера явственно слышались самодовольные нотки.

Иэн зарделся от стыда, что дал себя поймать так легко и быстро.

— Лейтенант! — Один из полицейских вышел из спальни, железной рукой волоча за собой Мэтью Сибену. Парень был ошарашен, напутан и абсолютно сбит с толку. — Смотрите, кого я тут еще нашел!

Офицер изогнул бровь.

— Черный? — Он бросил насмешливый взгляд на Иэна и Эмили — АНК? Наверное, ваш наводчик?

Сибена беспомощно извивался в железных лапах большого полицейского.

— Нет! Это неправда! Я не из АНК, клянусь вам, baas!

Иэн переводил взгляд с Эмили на Сибену и обратно, лихорадочно соображая. На данный момент у них троих нет никакого шанса вырваться из этого кошмарного положения. Полицейские начеку, они готовы ко всему. Обрывки военных наук, которые он когда-то постигал в порядке умственной и физической тренировки, окажутся совершенно бесполезны, если полицейские будут считать его опасным. Надо отвлечь их внимание от себя, пусть думают, что он до смерти перепутан и абсолютно деморализован.

Он напустил на себя униженный и запуганный вид и заныл

— Нет, нет, это так и есть. Он партизан из АНК. АНК обещал вывезти нас из страны, чтобы вы нас не нашли.

Эмили резко втянула воздух, но промолчала. Умница, подумал он. Она меня слишком хорошо знает, чтобы поверить, будто я вот так сразу сломался.

Он с обвиняющим выражением посмотрел в лицо остолбеневшему Сибене.

— Твои друзья нас подвели, товарищ! И я не собираюсь отвечать за них!

Осторожнее, подумал Иэн. Главное — не переборщить.

— Достаточно. — Лейтенант довольно улыбался. — Ты сможешь сделать свое признание позже. А пока что сиди тихо и помолчи.

Другой полицейский, поменьше, чем тот, что держал Сибену, вышел в гостиную.

— Все чисто, лейтенант. Больше никого.

— Хорошо.

Лейтенант махнул пистолетом, делая знак Иэну и Эмили подняться.

Они осторожно встали, рука Иэна по-прежнему лежала на плече Эмили. Девушка дрожала, и он крепко сжал ее плечо, как бы давая понять, что еще не все потеряно.

— Этих троих отвезите в управление. Я останусь здесь и поищу документы. — Лейтенант сунул пистолет в кобуру и отступил в сторону, а большой полицейский поволок Сибену к выходу. — И глаз не спускайте с этого каффира! Не исключено, что он проходил где-нибудь боевую подготовку.

Иэн спрятал невеселую ухмылку и следом за Эмили вышел в прихожую с поднятыми руками. Как бы то ни было, еще один маленький шанс у них есть.

Может быть, эти двое полицейских в нужный момент будут смотреть не в ту сторону?

МАРКЕТ-СТРИТ, НЕПОДАЛЕКУ ОТ ФОРСТЕР-СКВЕР, ЙОХАННЕСБУРГ

Полицейский фургон явно не был предназначен для комфортабельных поездок. Щуплый полицейский сел за руль, между ним и напарником с арестованными оказалась спинка сиденья Они разместились на пластиковых откидных лавках, расположенных вдоль обеих сторон фургона.

Мэтью Сибена сидел справа, сразу за водителем, неловко раскачиваясь из стороны в сторону в такт движению машины. Его руки были стянуты наручниками за спиной. Крупный полицейский с редеющей шевелюрой сидел рядом с ним, периодически переводя глаза с Сибены на Эмили с Иэном и наоборот. На коленях он держал автомат.

Иэн сидел как раз напротив охранника, а Эмили — слева от него. Как и на Сибене, на Иэне были наручники, но у Эмили руки остались свободными. Наверное, для блюстителей закона она была всего лишь беспомощной дамочкой, а может быть, благодарить надо ее папашу, подумал Иэн. Как бы то ни было, жаловаться на это не приходилось. То обстоятельство, что на нее не надели наручники, давало им призрачный шанс на спасение.

Пока что такой возможности не предвиделось. В это вечернее время движение на улицах Йоханнесбурга было уже незначительным, а полицейский, сидевший за рулем, вел машину весьма профессионально. Светофоры он преодолевал просто мастерски — лишь слегка притормаживая, но ни разу не остановившись.

Иэн чувствовал, что на лбу у него проступил холодный пот. Подмышки тоже вспотели. Его трясло. Время бежало стремительно.

Не пройдет и пяти — максимум шести — минут, как они окажутся за решеткой в основательно укрепленном полицейском управлении Йоханнесбурга. Относительно того, как их там встретят, у него не было никаких иллюзий. Люди, которые допустили теракт в отношении своих соотечественников и коллег, не станут церемониться с иностранцем, представителем ненавистной расы и женщиной, обвиняемой в государственной измене. При данных обстоятельствах даже отец Эмили вряд ли сможет ей помочь. Он не сомневался, что их пребывание в центре допросов ЮАР будет страшным, полным жестокости и, в лучшем случае, недолгим.

Господи. Даже подумать о том, что Эмили могут пытать, было для него невыносимо. Он напрягся, готовый прыгнуть даже на ходу, не дожидаясь остановки машины. Возможно, для них будет лучше получить пулю при попытке к бегству, чем покорно обречь себя на невыносимые мучения.

Фургон резко остановился. Не имея возможности упереться руками, Сибена ткнулся в спинку переднего сиденья и затем качнулся назад. Остальным пришлось крепко схватиться за окружающие предметы, чтобы тоже не упасть.

— Ого, кажется, нам не повезло. — В голосе водителя вдруг зазвучало напряжение. — Похоже, начинается демонстрация.

С улицы послышалось дружное пение, которое становилось все громче. Иэн подался вперед на середину салона, пытаясь разглядеть что-нибудь через лобовое стекло.

Движение по Маркет-стрит было остановлено. Перед ними стояли бампер к бамперу легковые и грузовые автомашины, не в силах ни двинуться вперед, ни подать назад. Впереди, перед полицейским управлением, столпились тысячи разгневанных демонстрантов. Над толпой развевались десятки разноцветных знамен, взмывая и опускаясь в такт пению.

— Черт. — Не выпуская из рук автомата, большой полицейский поднялся на ноги и нагнулся, глядя через лобовое стекло.

— Нам никогда не выбраться из этой каши. Придется попробовать подать назад…

Иэн решил не мешкая воспользоваться ситуацией.

Вскочив с лавки, он попытался боднуть полицейского в подбородок. Расчет был на то, чтобы с силой вколотить голову африканера в железный потолок фургона. Подобные безумные трюки он видел в кино. Но для того, чтобы он сработал в реальной жизни, требовалась идеальная исходная позиция и еще более точно выбранный момент Иэн слишком поздно понял, что ни одно из этих условий не было соблюдено.

Адреналин, хлынувший в кровь, казалось, замедлил ход времени.

Полицейский заметил его прыжок и успел откинуть голову назад, одновременно увертываясь вправо, в сторону от Иэна. Одновременно он выставил вперед автомат. Не слишком далеко. Но как раз достаточно, чтобы Иэн налетел головой на железное дуло.

Последовала красная вспышка боли. Господи Иисусе! Он осел назад на лавку.

Полицейский продолжал поворачиваться направо, замахиваясь прикладом.

Реагируй! Действуй! Когда сознание стало уплывать, сработали заученные рефлексы. Все вокруг него затянулось дымкой и как будто замерло.

Левая нога полицейского стояла прямо, приняв на себя весь его солидный вес, а сам он продолжал движение вправо с занесенным для удара автоматом.

Отлично.

В каком-то дальнем, на удивление спокойном уголке памяти возник сухой академичный голос: «Человеческое колено, мистер Шерфилд, — удивительно хрупкий механизм. Одним ударом при правильном приложении массы можно искалечить любого, даже самого большого и сильного».

Не раздумывая он качнулся назад на левой ноге, поворачивая корпус влево. Правая нога резко ушла вперед, как будто нажимая на педаль невидимого велосипеда. Ну же! Он ударил со всей силы, зло и быстро.

Его носок опустился на два пальца выше левого колена полицейского. С неприятным, ясно различимым хрустом нога полицейского переломилась, как сухая палка. Огромный мужчина рухнул вперед на скамью и взвыл от боли.

Иэн, потеряв равновесие, отлетел к задней дверце. Он увидел, что маленький полицейский, сидевший за рулем, потянулся к кобуре за пистолетом. Ну, уж нет!

Он попытался увернуться, заранее зная, что ему это не удастся.

Настал черед действовать Эмили. Она подхватила автомат раненого полицейского, сдернула его с предохранителя и направила прямо в лицо водителю, не дав ему и наполовину выхватить пистолет из кобуры.

Время опять пошло со своей обычной скоростью.

— Не искушайте меня, meneer, — сказала Эмили спокойно, даже несколько холодно. — Я не стану раздумывать.

Водитель побледнел и бросил пистолет, как бы обжегшись.

Иэн поморщился от боли, пульсирующей у него в голове, и повернулся ко второму конвоиру. Здесь все в порядке. Грузный южноафриканец лежал там, где упал, обхватив двумя руками поврежденное колено. А Мэтью Сибена прочно прижимал его горло ногой — готовый в любой момент нажать посильней, если возникнет необходимость.

Иэн почувствовал, что пульс возвращается почти к нормальному ритму. Улыбнувшись Эмили, он судорожно вздохнул.

— Черт. Напомни мне, чтобы я назначил тебе свидание.

Бросив взгляд на зажатый в руках автомат, она смущенно улыбнулась.

— Когда я была маленькая, отец настоял на том, чтобы я научилась обращаться с оружием. Но признаюсь, никогда не думала, что эти навыки мне смогут пригодиться.

Иэн рассмеялся. У него было довольно странное чувство, что в данном случае Мариус ван дер Хейден не пришел бы в восторг оттого, что дочь так хорошо усвоила его уроки.

КИНОТЕАТР ПОД ОТКРЫТЫМ НЕБОМ ДЛЯ АВТОМОБИЛИСТОВ «ТОПСТАР » , ЙОХАННЕСБУРГ

Микроавтобус стоял посреди огромного современного города. На сотню метров вокруг простиралась мощенная гравием безлюдная площадка, залитая пятнами бензина. Кроме стоек со съемными громкоговорителями, на площадке никого и ничего не было. От жилых домов и учреждений ее отделяли гигантские грязно-белые киноэкраны и высокая ограда. И, что еще более существенно, любой шум, производимый двумя связанными полицейскими, заглушался проносящимися на юг поездами и грузовиками, ревущими на магистрали.

Иэн захлопнул глухую заднюю дверцу, намеренно игнорируя ненавидящий взгляд щуплого полицейского. Второй лежал неподвижно, без сознания от боли в сломанной ноге.

— Все взял?

Мэтью Сибена с готовностью кивнул и протянул ему в пригоршне банкноты, монеты и удостоверения полицейских.

Иэн заметил, что руки у юноши все еще дрожат. Что ж, криво усмехнулся он, у меня тоже.

— А оружие?

Сибена молча указал на ржавый мусорный бак.

— Хорошо.

Иэн отверг идею забрать пистолеты и автомат с собой, после того как стало ясно, что форма ни одного из полицейских ему не подойдет. В гражданской одежде и вооруженные до зубов, они лишь вызвали бы лишние подозрения.

— Иэн! Иди-ка взгляни!

Он повернулся на голос Эмили и подошел к фургону. Она неподвижно стояла возле открытой правой дверцы, показывая на клочок бумаги, прилепленный к приборной доске и недоверчиво мотала головой.

— Господи! Так вот как они нас нашли!

— А?

Иэн заглянул ей через плечо и увидел машинописный листок, испещренный фамилиями и адресами.

— Наверняка им дал это мой отец. Это список моих самых близких друзей. — В ее голосе слышалась тревога. — Может быть, они уже в беде?

Захлопнув дверцу, он зашагал прочь от микроавтобуса.

— Сейчас надо подумать о том, как нам самим унести ноги от живодеров из ведомства твоего папаши. — Прищурившись, он попытался разглядеть циферблат своих часов на фоне розовеющего небосвода. — Они с минуты на минуту могут начать поиски этого фургона и найдут его через несколько часов… если нам еще повезет.

Подошел Сибена.

— Все готово. Двери заперты, — он улыбнулся и позвенел ключами, — и будут заперты еще какое-то время.

Иэн похлопал его по плечу.

— Молодец, Мэт. — Он помолчал и серьезно оглядел своих товарищей. — Ну, ребята, куда теперь?

Сибена застенчиво улыбнулся.

— Как насчет Америки?

Шутка. Этот чернокожий парень еще шутит. Иэн с удивлением покачал головой. После трех месяцев общения с людьми, которые относятся к нему как к человеку, а не как к двуногой скотине, Сибена начинал превращаться в мужчину, способного в минуту опасности не терять присутствия духа. Жаль, что Сэм Ноулз этого не видит.

Иэн улыбнулся в ответ.

— Может, нам стоит рвануть куда-нибудь поближе? На время, конечно.

Эмили нервно теребила волосы.

— Мне кажется, я знаю одного человека, который мог бы нам помочь. — Она быстро посмотрела на Иэна и отвела глаза. — Но это может быть рискованно.

— Постой. — Иэн помотал головой. — Ты не забыла про список твоего отца? Ни на кого из твоих друзей мы не можем рассчитывать. Это будет слишком опасно для них, а для нас — просто самоубийство.

Она протестующе подняла руку, хотя выражения лица из-за темноты нельзя было разглядеть.

— Нет, Иэн. Этот человек, к которому я хочу обратиться за помощью, не входит в составленный отцом список моих друзей. Я вообще не уверена, что он придет, когда я позову, — добавила она, переходя на шепот.

Больше она ничего не стала говорить.

12 НОЯБРЯ, КЛАДБИЩЕ БРААМФОНТЕЙН, ЙОХАННЕСБУРГ

Солнце снова вставало над Южной Африкой, посылая на землю свое тепло и окрашивая еще недавно черное небо в бледно-розовые и серые тона. Высокие деревья, надгробные камни и приземистые склепы, которые только что были не более чем черными тенями на фоне мрака, царившего на кладбище Браамфонтейн, начали принимать очертания и цвет.

Иэн непроизвольно зевнул, встал и расправил ноющие мускулы. Он с опаской огляделся по сторонам. И Эмили, и Сибена возражали против того, чтобы спрятаться на кладбище. Но предрассудки свойственны и тем, кто за ними охотится. Кто станет искать живых в стране мертвых?

Он медленно повернулся вокруг, внимательно изучая каждый клочок земли.

И вдруг замер. Автомобиль. С горящими фарами. Медленно движется по дороге, идущей за кладбищенской стеной. Он вжался в траву и стал прислушиваться. Шум мотора усилился — машина явно шла сюда.

Эмили наклонилась к нему и прошептала:

— Я думаю, это тот человек, которого мы ждем. Кто еще может ехать сюда в такую рань?

— Полиция. Или смотритель. — Иэн пожал плечами. Отказ Эмили назвать этого таинственного человека и раздражал, и тревожил его.

Он еще раз осторожно выглянул и посмотрел на приближающийся автомобиль. Теперь он был уже совсем близко, и можно было разглядеть каждую деталь. Это был «лендровер», покрашенный в серо-зеленый защитный цвет. Странно.

«Лендровер» остановился сразу за коваными воротами кладбища.

Эмили неуверенно поднялась.

— Это он. Больше некому.

Иэн с Сибеной тоже было поднялись на ноги, но она жестом велела им подождать.

— Идите по моему знаку… не раньше. Хорошо?

Они кивнули и стали смотреть, как она осторожно идет вниз к воротам. Иэна опять прошиб холодный пот. Что, если их предали? Сощурив глаза, он изучал «лендровер», готовый в один миг ринуться вниз, если худшие из его опасений оправдаются.

Дверца водителя со щелчком распахнулась, и из нее вышел высокий, стройный мужчина. Мужчина в военной форме.

Усилием воли Иэн заставил себя дышать ровно. Эмили не бросилась в панике бежать — по крайней мере пока.

Она подошла к каменной ограде, которая доходила ей до пояса, выжидательно остановилась. Военный сделал несколько шагов и оказался по ту сторону стены. Его плечи странным образом не гнулись, как если бы он стоял по стойке «смирно» — или был насторожен.

Эмили что-то сказала — слишком тихо, чтобы они могли расслышать с такого расстояния, и военный нагнулся еще ближе к ней, но затем вдруг резко выпрямился. Иэн нахмурил брови. Ему показалось, что этот человек собирался ее обнять. Какого черта он там делает? И кто он вообще такой?

Рассудком он понимал, что ревновать сейчас смешно. Но примитивные инстинкты говорили ему, что надо пойти туда, вниз, и съездить этому вояке по морде. Все правильно. Я Иэн, ты Эмили — моя женщина. Вот только понравится ли ей такой пещерный подход к любви и верности?

— Она нам машет!

Сибена дернул его за руку.

Иэн посмотрел в сторону ворот. Эмили делала им какие-то знаки.

Вопреки ревнивому ворчанию подсознания, его первые впечатления от этого южноафриканского офицера оказались вполне благоприятными. Мужественное, обветренное лицо, открытые и умные серые глаза.

Иэн ускорил шаг, чувствуя, что у него тоже плечи не гнутся. Он остановился как раз напротив офицера.

— Иэн и Мэтью, это подполковник Генрик Крюгер. — Голос Эмили дрогнул, как будто она собиралась что-то добавить, но не сумела подобрать нужных слов. — Генрик, это мои друзья, Иэн Шерфилд и Мэтью Сибена.

Друзья? Иэн кивнул южноафриканцу, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица. Крюгер, в свою очередь, наклонил голову, давая понять, что знакомство состоялось. Ни один не протянул другому руки.

— Вы — тот американский репортер, за которым охотится полиция?

Голос у Крюгера был глубокий, почти мелодичный, несмотря на отрывистый акцент. Такой голос легко услышать даже в шуме боя, подумалось Иэну.

— Совершенно верно.

Южноафриканский офицер нахмурился.

— Тогда вы, может быть, объясните мне, почему я должен ради вас рисковать жизнью и карьерой? Мисс ван дер Хейден принадлежит к моему народу — достаточно веская причина, чтобы помочь ей… даже если бы не было никаких других причин. — Крюгер посмотрел на Сибену. — Но этот человек — мой враг по крови… А вы — всего лишь назойливый чужестранец. Почему я должен вас спасать?

Почувствовав, как встрепенулась Эмили, Иэн остановил ее, положив ей руку на плечо. Эту битву он должен вести сам.

Он посмотрел Крюгеру прямо в глаза.

— Вам действительно нет никакого резона это делать, Kommandant. Никакого резона. — Он услышал легкий вздох удивления и досады, который издала Эмили. — Мы с Мэтом попробуем сами за себя постоять. Но вам придется пообещать мне, что вы поможете Эмили беспрепятственно выехать из страны.

Он продолжал говорить, и от волнения его голос стал более хриплым и резким.

— Но если я когда-нибудь услышу, что вы нарушили данное слово или причинили ей вред, я сам приду за вами. Это достаточно ясно, Kommandant?.

Он замолчал, боясь зайти слишком далеко и навредить Эмили.

Но вот, медленно и поначалу почти незаметно, на загорелом лице Крюгера заиграла улыбка, преобразив все его черты — от твердого рта до морщинок вокруг серых глаз.

— Вы очень понятно все объяснили, господин Шерфилд. — Южноафриканский офицер протянул руку. — Можете рассчитывать на мою помощь. — Он помотал головой, внутренне улыбаясь какой-то своей шутке. — Прости меня, Господи, но у меня какая-то слабость к романтически настроенным идиотам.

Иэн пожал ему руку. После некоторого колебания то же самое сделал и Мэтью Сибена.

— Что теперь?

Крюгер помог Эмили перелезть через ограду и сделал шаг назад, позволив и мужчинам сделать то же самое. Положив руку на открытую дверцу «лендровера», он опять заулыбался.

— Теперь, meneer, мы спрячем вас троих в таком месте, где никакой полиции и форстеровским шпионам никогда не придет в голову вас искать.

— И где же это место, сэр?

Крюгер расплылся до ушей.

— Ну, конечно же, на крупнейшей военной базе ЮАР, мой друг. Где же еще?