13 НОЯБРЯ, ШТАБ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ ЮАР, ПРЕТОРИЯ

Первой задачей всякой военной операции является достижение внезапности. Своевременно предупрежденная, любая обороняющаяся армия, если она достаточно хорошо обучена и вооружена, в состоянии отразить нападение противника, многократно превосходящего ее по численности. У нее есть время выдвинуть какие-то части вперед, подтянуть резервы или использовать любую другую тактику, чтобы изменить расстановку сил в свою пользу.

Внезапность такой возможности не дает. Она гарантирует нападающей стороне инициативу, позволяя навязать свой темп и вынудить жертву на ответные действия — зачастую вполне предсказуемые. Если же реакция обороняющейся стороны оказывается неадекватной, тогда инициатива может перейти к другой стороне, и тут уж неизвестно, чья возьмет.

Внезапность может иметь и другие последствия. Когда командующий сталкивается с неожиданной ситуацией, он, естественно, действует медленнее, ведь ему приходится отбросить те ложные представления и ошибочные суждения, которые и позволили противнику застать его врасплох. Его промедление дает возможность противнику атаковать дезорганизованное, лишенное управления войско — и незадачливый командующий оказывается перед лицом новых проблем, не успев решить старые.

В результате командование парализовано, находится в состоянии шока и демонстрирует полную беспомощность, из-за чего были проиграны многие сражения и целые войны. Лучшие военачальники, «великие капитаны» истории — это те, кто сумел не потерять голову, когда все вокруг летело кувырком.

Новоиспеченный подполковник Виллем Метье подавил зевок, глядя, как штабисты, склонившись над крупномасштабной картой, разрабатывают план военных действий в Намибии. От ламп дневного света и недосыпания у него нестерпимо болела голова, которую не могло излечить даже всеобщее, бьющее через край ликование. Штаб де Вета с полуночи был на ногах, засыпанный отрывочными и противоречивыми донесениями о рейдах партизан АНК и кубинских коммандос на территории Намибии и по всей северной границе ЮАР.

Серия мелких инцидентов в окрестностях самой Претории — граната, брошенная в полицейский участок, и несколько таинственных сбоев в электропитании в районе «Вуртреккерских высот» — заставили де Вета отдать первый осмысленный приказ: срочно прислать дополнительные силы для охраны штабного комплекса.

В общем и целом, сердито подумал Метье, шума много, а толку чуть.

Но теперь, наконец, дела в Намибии сдвинулись с мертвой точки. Фронтовые командиры докладывали о тяжелых бомбардировках, артобстрелах и наземных атаках, нацеленных на крохотный городишко Дордабис. И хотя передовые части южноафриканской армии истратили уже уйму снарядов, им все же без особых потерь удавалось удерживать позиции. Хвастливое наступление Кастро захлебывалось.

Высокий седовласый Адриан де Вет подошел к Метье и похлопал по плечу.

— Поздравляю, Виллем, кубинцы действуют в точном соответствии с вашими прогнозами.

Молодой офицер сдержанно улыбнулся в ответ и едва удержался, чтобы не потереть плечо. От похвалы де Вета его новые звездочки на погонах, казалось, вдавились в кожу, зато и в желудке улеглось. И все угрызения совести по поводу его роли в фиаско полковника Гирдена улетучились.

Де Вет подвел его к карте.

— Итак, теперь мы позволим противнику еще немного побиться головой о нашу кирпичную стену, так?

Метье кивнул. Генералу нравилось, когда подчиненные выражали безоговорочное согласие с его мнением. Де Вет склонился над столом.

— А когда они ослабеют и дрогнут… тогда мы ударим, и ударим что есть сил!

Все столпившиеся вокруг карты офицеры принялись бурно выражать свой восторг.

Де Вет ткнул указкой в единственную часть, защищающую шоссе, ведущее к Виндхуку, и глаза его возбужденно заблестели.

— 81-я бронетанковая бригада в считанные часы обратит их в бегство! После разгрома в Дордабисе кубинцам нечего противопоставить нашим танкам!

Снова кивки. Восемьдесят первая — первоклассная часть. На вооружении двух ее бронетанковых и двух мотопехотных батальонов были практически все оставшиеся в ЮАР танки «элефант». Кроме того, в атаке бригаду поддерживал массированный артиллерийский огонь более чем пятидесяти 155-миллиметровых пушек «Джи-5» [17]Орудие «Джи-5» — лучшее орудие в мире; разработано и произведено в ЮАР с использованием технологии, «позаимствованной» из нескольких источников, включая Соединенные Штаты. Это орудие может посылать 155-миллиметровый (шестидюймовый) снаряд на двадцать четыре с половиной мили с феноменальной точностью. Буксируется тягачом. Модификация этого орудия, «Джи-6», устанавливается на шестиколесном, легкобронированном шасси.
и «Джи-6». Кубинцы дрогнули, у них нет никаких шансов. Не пройдет и нескольких недель, как затянувшаяся война в Намибии будет победоносно завершена.

Де Вет и его офицеры обсуждали предстоящее контрнаступление, предвкушая сладость грядущей победы.

ПОГРАНИЧНЫЙ КОНТРОЛЬНО-ПРОПУСКНОЙ ПУНКТ КОМАТИПУРТ, ДОЛИНА КРОКОДИЛОВОЙ РЕКИ, ЗАПАДНЫЙ МОЗАМБИК

В лесистых низменностях, отделяющих ЮАР от Мозамбика, в эти дни поздней весны всегда бывает жарко и влажно. И хотя день еще только начался, чувствовалось, что он будет мало отличаться от остальных.

Над цитрусовыми садами, плантациями сахарного тростника и медленными водами Крокодиловой реки висела густая, влажная дымка. Автотрасса № 4 — основная магистраль, соединяющая Йоханнесбург с Мапуту, была пуста, насколько хватало глаз. Высоко над головой, в неподвижном и теплом воздухе, лениво кружили птицы, широко раскинув крылья.

Единственное место, где ощущалось присутствие человека, было вокруг небольшого деревянного строения на шоссе в пятидесяти метрах от пограничного столба. Люди в полном боевом снаряжении копали стрелковые ячейки и окопы, и в их руках в причудливом ритме поднимались и опускались лопаты и мотыги.

На этой истерзанной южноафриканской земле пограничники меньше всего походили на сонных полицейских, выискивающих в контрабандных фруктах вредных насекомых. Здесь это были солдаты, бойцы.

Командир контрольно-пропускного пункта в Коматипурте седовласый сержант Уве Бошоф опустил лопату и, тяжело дыша, плюхнулся наземь рядом со своим наспех вырытым неглубоким окопчиком. Пот крупными пятнами выступил на его гимнастерке с коротким рукавом, разливаясь от подмышек по широкой спине. Сержант был высокий ширококостный мужчина, и притом изрядно обросший жирком.

Ничего, это даже полезно, устало подумал он. За последние несколько часов он наверняка сбросил пару лишних килограммов.

Бошоф утер лоб платком и прищурился на восходящее солнце — огромный красно-оранжевый шар, выглядевший плоским и неправильным в низко стелющемся тумане. Хотя он предвещал вязкую, липкую жару, сержант был рад, что день все же занялся.

Этой ночью было много неразберихи и тревожных слухов и совсем мало сна.

Сначала этот идиот рядовой Кром разбудил его после переданного, как он утверждал, по радио сообщения о каком-то массированном наступлении партизан далеко на севере на реке Лимпопо Бошоф смутно помнил, как спустя час, когда в очередном выпуске новостей радио ЮАР сообщение не повторилось, он снова пошел спать — перед этим как следует выговорив Крому и обругав его треплом и малахольным кретином.

Однако же не успел он как следует задремать, как раздался телефонный звонок — из Восточно-трансваальского округа, ни больше ни меньше. Какой-то штабной лакей звонил, чтобы узнать, не заметили ли они какого либо «необычного оживления». В первый момент он почувствовал было искушение доложить о парочке антилоп, которых видел накануне вечером. Но это быстро прошло. Штабные офицеры славятся своим неразвитым чувством юмора.

После этого ему удалось урвать лишь час неглубокого, беспокойного сна, и тут все и началось.

В два часа ночи прибыло пополнение — шесть солдат, спрыгнувших с грузовика, совершавшего объезд застав на этом участке границы. Поспешный звонок в штаб батальона ничего не дал: ему объяснили, что ни капитана, ни лейтенанта сейчас нет. Скорее всего, спят в теплых кроватках, подумал он с раздражением.

Впрочем, вновь прибывшие поведали много интересного: якобы по тревоге поднята целая военная база, все отпуска и увольнения отменены, а обезумевшие интенданты мечутся, раздавая солдатам сухой паек и боекомплект. Парни были уверены, что затевается что-то серьезное.

Конечно. Сержант-африканер фыркнул. Упаси Господи от зеленых новобранцев, которые не могут отличить настоящую войну от паршивых учений.

И все же никто не мог бы упрекнуть сержанта Уве Бошофа в бездеятельности. После учений всегда следует проверка. И кто знает, может быть, это действительно боевая тревога? Может, начальство получило сообщение о грозящем нападении со стороны АНК. Или какой-нибудь крестьянин заметил проникновение на их территорию группы мятежников.

Да что бы там ни было. Хотя в Коматипурте редко что случалось, он был убежден, что надо быть готовым к худшему. Вот почему он поднял свой маленький гарнизон численностью в двенадцать бойцов и заставил их оборудовать огневые точки вокруг поста.

Если убийцы из АНК и заявятся сюда, молча поклялся Бошоф, они быстро поймут, что играют с огнем. Он чувствовал, что сможет сдержать это обещание. Помимо автоматов «Р-4», у его людей были на вооружении крупнокалиберный пулемет «викерс», гранаты и даже 60-миллиметровый ручной миномет. Его ребята смогут дать отпор любым вылазкам каффиров.

А если это окажутся белые мятежники, то и с этими предательскими свиньями он сумеет быстро разделаться. За двадцать пять лет службы в Вооруженных силах ЮАР он научился выполнять приказы, даже если они исходят от круглых идиотов.

Он зевнул. Затем еще. У него заурчало в животе — неприятное напоминание о том, что им не скоро удастся поесть. Когда объявлена тревога, грузовики с провиантом ждать не приходится. Может быть, стоит велеть ребятам открыть консервы? Или батальонное начальство раздумает и отменит приказ?

Бошоф пожал плечами. Будем надеяться, что начальнички соизволят объяснить ему, когда вылезут из постели, что за чертовщина тут происходит? Он посмотрел на будку КПП, нетерпеливо ожидая телефонного звонка.

— Сержант!

Бошоф повернулся на крик. Он увидел стройную молодую фигуру, спускающуюся с дерева, на котором был оборудован наблюдательный пункт. Это был рядовой Кром, который в качестве наказания за все грехи и радиофокусы провел всю ночь на дереве, наблюдая за мозамбикской стороной границы в прибор ночного видения. Сейчас он слезал вниз, размахивая свободной рукой, чтобы привлечь внимание сержанта.

Черт возьми, что еще? Он поднялся, отряхнул грязь со штанин, закинув автомат на плечо, зашагал в сторону границы.

Кром подбежал навстречу:

— Сержант! На шоссе танки! Много танков!

Бошоф мысленно застонал. Этому идиоту опять что-то померещилось.

— Ерунда.

— Нет, правда, клянусь! — Парень показал на дерево, с которого только что слез. — Говорю вам, я своими глазами видел, как они шли между вон теми холмами. Целая колонна! Не больше, чем в пяти километрах отсюда.

Что? Откровенно говоря, Бошоф подумал, что парень спятил. И все же лучше проверить, прежде чем отправлять его в наряд.

Он направил бинокль в ту сторону, куда показывал Кром. Солнце слепило глаза, и разглядеть что-либо было нелегко. Если я ослепну, подумал он, я убью этого маленького сукина..

Руки его крепче сжали бинокль. Он увидел солнечный свет, отраженный от стекла или полированного металла. Кром не страдал галлюцинациями. На шоссе и вправду машины. Движутся сюда. А это уже означает беду. Большую беду. Одно ясно. Уве Бошоф совсем не склонен совать голову в петлю.

Схватив рядового Крома за руку, он приказал:

— Звони в штаб. Доложи, что в нашу сторону движется танковая колонна. Давай!

Кром кивнул и бегом бросился к телефону. Бошоф развернулся и прорычал:

— Слушай мою команду, ребята! Всем залечь в окопы! Немедленно!

Какую-то долю секунды его отделение стояло неподвижно, ошарашенное неожиданным приказом.

— А ну, живо! — Сам Бошоф уже бежал к своему окопу.

Солдаты побросали лопаты и мотыги, сгребли свое оружие и попрыгали в наполовину выкопанные окопы Их примеру последовал и Бошоф.

И как раз вовремя. Пригнувшись и приставив бинокль к глазам, он вдруг услышал рев двух двигателей и шум лопастей, и через мгновение увидел их — два вертолета рядом с невысоким холмом на запад, они неслись, едва не задевая верхушки деревьев.

Сначала это были только два черных пятна на фоне восходящего солнца, но они быстро увеличивались в размере, и вскоре он смог различить боевые вертолеты советского производства «Ми-24-Хайнд». Огромные уродины, подумал он. Ему не доводилось наблюдать их с такого расстояния, но по фотографиям и рисункам он знал, как они выглядят Странно. У мозамбикской армии нет такой сложной техники.

Но что эти машины делают так близко от границы? Нет, не то. Для чего они сюда прилетели?

Он знал наперед, что скажут в штабе. Пока мозамбикцы держатся своей стороны границы, они могут творить что хотят. Правда, он заметил, что его бойцы взяли вертолеты на прицел, и боялся только, как бы кто-нибудь по горячности не открыл огонь без его команды. Ему совсем не улыбалась перспектива помереть из-за того, что какому-нибудь черномазому летчику вздумается похвалиться своей новой игрушкой.

Вертолеты все приближались, двигаясь всего в десяти метрах над землей со скоростью около двухсот километров в час. Они держались очень уверенно, не меняя ни скорости, ни направления. Будет приказ или нет, Бошоф понял, что медлить больше нельзя. Через считанные секунды они пересекут границу. Он напрягся, приготовившись скомандовать: «Огонь!»

И замер, увидев, как задрожали застекленные кабины вертолетов, которые вдруг сбавили скорость. Обе машины зависли в двадцати метрах над землей и ста метрах от границы, все еще на мозамбикской территории.

Пережидая, пока успокоится сердце, Бошоф стал рассматривать вертолеты. Их обтекаемые носы были почти полностью застеклены. В каждой машине был отчетливо виден стрелок, сидящий в самом низу. Пилоты находились повыше и немного сзади.

Оба вертолета висели совершенно неподвижно. По обе стороны от них вихрилась пыль, поднимаемая мощными винтами.

Сержант зло тряхнул головой. Какого черта здесь разыгрывают эти каффиры?

Бошоф навел бинокль на левый вертолет и заметил, что при каждом повороте головы стрелка пушка тоже поворачивается — словно подражая движениям человека. Интересно. И жутко. Это делало вертолет больше похожим на живого, дышащего хищника, нежели на машину.

Прошло несколько секунд, прежде чем до него дошло, что и стрелок и пилот — белые. Он навел бинокль на второй «Ми-24». И здесь экипаж белый. Кто они — советники? Наемники?

Ответ на молчаливый вопрос Бошофа последовал раньше, чем он бы того хотел.

Левый вертолет начал брать вправо, двигаясь вокруг своей оси. Он еще не закончил разворот, как уже стали видны опознавательные знаки у него на борту. Голубой крест, сверху — красный треугольник, а посередине — белая звезда. Бог ты мой! Это же эмблема кубинских ВВС!

Опустив бинокль, Бошоф схватился за автомат.

— Огонь! Огонь! Огонь!

Крик сержанта вывел бойцов из оцепенения. Вокруг него раздались щелчки автоматных затворов. Спустя полсекунды хрипло, во весь голос застрочил «викерс», посылая пули в левый вертолет.

С такого расстояния промахнуться было невозможно. От обтекаемого фюзеляжа вертолета, от радиатора и хвостового винта полетели искры, ясно свидетельствуя, что пули попадают в цель. Но безрезультатно. Броня «Ми-24» была слишком крепка.

Секундой позже заговорили, в свою очередь, оба пулемета с вертолетов, обрушив на мелкие окопчики, вырытые вдоль границы ЮАР, град двенадцатимиллиметровых пуль. Высоко в воздух взметнулись пыль и грязь, закрывая собой кровавое зрелище.

Сержант Уве Бошоф и его солдаты были разорваны в клочья, так и не успев понять, что из легкого стрелкового оружия невозможно сбить бронированную машину.

ПЕРЕДОВОЙ КОМАНДНЫЙ ПУНКТ, КУБИНСКИЕ ЭКСПЕДИЦИОННЫЕ ВОЙСКА, СЕВЕРНЕЕ МЕССИНЫ, ЮАР

Между скалистыми берегами реки Лимпопо висели два моста, высоко вознесшись над живописными отвесными скалами, пенными порогами и окутанными туманом водопадами. Один мост, железнодорожный, на металлических фермах, был пуст. Полной противоположностью ему был второй, автомобильный: по нему нескончаемым потоком шли колонны кубинских танков, бронетранспортеров и грузовиков, выходя на стратегическую южноафриканскую дорогу № 1.

По обоим берегам были раскиданы десятки ракетных и самоходных зенитных установок «ЗСУ-23-4», неустанно прощупывающих радарами небо в поисках самолетов южноафриканских ВВС. Чуть севернее, экономя горючее, над шоссе неторопливо описывал круги «МиГ». На его гладких, увешанных ракетами крыльях играл солнечный луч.

Генерал Антонио Вега наблюдал, как Первое бригадное тактическое соединение его армии прокладывает себе путь в глубь территории противника. Время от времени он поворачивался на юг. Там высоко в небо поднимались столбы черного дыма — это горели дома на окраине города Мессины — центра меднорудного бассейна. Смешанные отряды южноафриканских резервистов и полиции попытались оказать сопротивление наступающей кубинской армии, но оно быстро и жестоко подавлено.

— Славный день, не правда ли, товарищ генерал?

Вега обернулся к невысокому чернокожему человеку, стоящему рядом.

— Да, полковник, вы правы.

Он не показал раздражения, вызванного появлением этого человека. Полковник Сезе Лутули, командующий военизированным крылом АНК «Умконто ве сизве», был одет в камуфляжный костюм, перетянутый сверкающим кожаным ремнем с кобурой. На голове у него красовался голубой берет, а через плечо был перекинут автомат «АК-47» со штыком. Вегу рассмешил весь этот маскарад.

Присутствие Лутули напоминало о тех неприятных политических ограничениях, которые наложили на него Гавана и Москва. Руководители обеих столиц хотели, чтобы и сама Черная Африка и все мировое сообщество рассматривали кубинские войска, вторгшиеся на территорию ЮАР, как армию-освободительницу. Поэтому они настояли на том, чтобы в каждой из трех наступающих колонн были и подразделения партизан АНК.

При мысли об этом Вега нахмурился. Большинство частей АНК, которые он видел, страдали слабой дисциплиной, у них были неважные командиры, и они были плохо подготовлены к ведению полномасштабных боевых действий. Хуже того — они заняли сейчас грузовики и бронетранспортеры, которые были нужны ему для собственных, более боеспособных подразделений и доставки припасов.

Лутули не заметил мрачного выражения на лице Веги и улыбнулся.

— С нетерпением жду, когда смогу повести своих людей в бой бок о бок с вашими бойцами, товарищ. Не сомневаюсь, что вместе мы уничтожим этих белых фашистов раз и навсегда.

Над ними низко пронеслись два штурмовика «Су-25» с акульими мордами, избавив Вегу от необходимости вымучивать из себя ответ. В пятидесяти метрах от них продолжали свой путь по шоссе длинные колонны танков и бронетранспортеров, с грохотом проходя мимо своего рослого, угрюмого командующего.

ПЕРЕДОВОЕ ОХРАНЕНИЕ ПЕРВОГО БРИГАДНОГО ТАКТИЧЕСКОГО СОЕДИНЕНИЯ, ДОРОГА ГОСУДАРСТВЕННОГО ЗНАЧЕНИЯ № 1, ЮЖНЕЕ МЕССИНЫ

Капитан Виктор Марес так далеко высунулся из люка своего командирского БТР, словно хотел заставить машину лететь по воздуху. Его ребята и так шли на предельной скорости, но в тот момент ему, наверное, показалось бы что и реактивный самолет ползет как черепаха.

Он понимал, что рано или поздно эти шуты в Претории очухаются. Пока что благодаря их тупости кубинские войска сумели беспрепятственно продвинуться более чем на двадцать километров в глубь страны. Если повезет, к концу дня они преодолеют как минимум еще столько же, а то и больше. И все же было ясно, что рано или поздно этой увеселительной прогулке придет конец.

А Виктору Маресу очень хотелось к этому моменту быть в самом сердце ЮАР.

— Разведчики докладывают, что в пяти километрах от нас на шоссе ведутся какие-то работы. — Его радист вы сунулся из верхнего люка, с удовольствием вдыхая свежий воздух. — Может быть, сооружают заграждения?

Марес быстро прикинул в уме. Его БРДМ, которые шли впереди, были вооружены легко, а кто его знает, какой сюрприз приготовили эти южноафриканцы. Пожалуй, было бы разумнее отозвать разведывательные машины назад и выслать вперед бронетранспортеры и боевые машины пехоты.

Нет. Даже для атаки сходу его головная рота будет развертываться не менее тридцати минут. К тому времени эти негодяи уже смогут закончить свои приготовления. В любом случае, времени нет. Даже небольшое снижение темпа будет означать пусть маленькую, но победу южноафриканцев. Вега съест его с потрохами, если узнает об этом.

— Свяжите разведчиков с «Су-25». Передайте чтобы атаковали сразу после удара с воздуха. И пусть их поддержат вертолеты. Ясно?

— Так точно, товарищ капитан.

Радист кивнул и нырнул обратно.

Спустя две минуты над головами колонны, покачивая крыльями, пронеслись два реактивных штурмовика, направляясь к позициям противника.

— Проклятые пижоны, — проворчал Марес. Он был готов простить летчикам их лихачество, если они разбомбят африканеров в пух и прах, прежде чем те укрепятся.

Он поднес к глазам бинокль, торопясь убедиться, что передовые подразделения уже вступают в бой.

Воздух наполнился монотонным рокочущим гулом, заглушившим шум двигателей рванувших вперед БТР. Это приступили к делу самолеты, утюжа позиции противника. По вельду разносились взрывы и звуки стрельбы.

— Разведчики пошли в атаку, товарищ командир. Докладывают, что сопротивление серьезное.

Еще бы, подумал Марес. Когда сидишь в жестянке с одной маленькой пушкой, вам даже трое крестьян на ишаках покажутся «серьезным сопротивлением».

Пять минут тянулись бесконечно медленно. Ну же! Марес уже готов был подстегнуть командира разведвзвода, но тут опять появилась голова радиста.

— Лейтенант Моралес докладывает, что африканеры обратились в бегство. Вертолеты их преследуют.

Марес мрачно улыбнулся. Вооруженный до зубов вертолет «Ми-24» прекрасно подходит на эту роль.

— Отлично. Скажите разведчикам, пусть по возможности возьмут пленных.

Через двадцать пять минут Марес со своими БТР подъехал к разгромленному южноафриканскому заграждению — груде старых шпал, ржавых автомобилей, сельскохозяйственной техники. Поле и дорога были изрыты дымящимися воронками.

Солдаты еще не успели разобрать завал, и ему пришлось резко остановить колонну. Марес разглядел изувеченные останки допотопного противотанкового орудия и единственного легкого пулемета. Среди наполовину заполненных мешков с песком валялись изрешеченные осколками и пулями тела в форме Вооруженных сил ЮАР.

К бронетранспортеру Мареса подбежал молодой лейтенант Моралес и отдал честь.

— Мы взяли двух пленных, капитан, а еще десять человек убили. — Он перестал улыбаться. — Но и сами потеряли троих — один убит и двое ранены.

Марес кивнул. Терять людей в бою всегда нелегко. Он ответил сухим, деловым тоном:

— Не такая уж большая цена за то, чтобы бригада продолжала движение, лейтенант. Самолеты помогли?

При воспоминании об этом Моралес расплылся.

— Они просто смели этих сволочей с дороги, товарищ капитан. После этого нам оставалось лишь довести дело до конца.

Марес внутренне хохотнул. Пока что война идет как надо. Пусть ребята повеселятся. Впереди еще будет много тяжелой работы. Он наклонился вперед.

— Очень хорошо, Мигель. Уберите это все как можно скорее и догоняйте нас. Вы нам понадобитесь на параде победы в Претории.

Лейтенант засмеялся и побежал выполнять приказание.

Марес сказал в микрофон:

— Второй взвод, занять позицию. Остальные, вперед!

Он с презрением посмотрел на обломки южноафриканского заграждения.

Чтобы остановить наступление кубинских войск, потребуется кое-что посерьезнее.

ШТАБ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ ЮАР, ПРЕТОРИЯ

Подполковник Виллем Метье переводил взор с донесений, которые держал в руке, на карту боевых действий в северо-восточном Трансваале. Что-то он сделал не так. Допустил какую-то ужасную ошибку.

Он ожидал от кубинцев серии тщательно спланированных ложных маневров. В военном смысле это было бы вполне логично. В конце концов, диверсионные рейды и другие отвлекающие операции оттянули бы на себя часть войск, которые так нужны в Намибии. Оперативники Веги могли бы рассчитывать скрыть таким образом направление своего главного удара. Удачный рейд может к тому же причинить и реальный урон, вынуждая ЮАР тратить время и ресурсы на восстановление жизненно важной радиолокационной станции или военного склада.

Но кубинцы, похоже, переусердствовали со своими отвлекающими ударами. Это уже выходило за рамки разумного и даже возможного.

Охваченный нарастающей паникой, Метье приблизился к карте. Точки соприкосновения с противником были отмечены разноцветными значками: желтый цвет означал замеченные войска противника, оранжевый — перестрелку с применением стрелкового оружия, красным же были обозначены спланированные атаки с использованием тяжелого вооружения или ракет. К каждому значку был прикреплен ярлычок с обозначением времени контакта.

Теперь, впервые с момента начала кубинского наступления сегодня на рассвете, он начал усматривать смысл во всех этих донесениях об «отвлекающих» маневрах — зловещий, губительный смысл. Хотя сообщения об активности противника поступали со всей протяженности границы ЮАР, главные удары выстраивались по двум направлениям — вдоль двух главных дорог, ведущих в Преторию и Йоханнесбург. Вдоль этих дорог красные значки вырастали с пугающей регулярностью.

Внезапно охваченному беспокойством Метье эти две линии красных значков начали казаться двумя стрелками, направленными прямо в сердце государственного управления и промышленности страны. Он стал читать донесения, которые держал в руке. Все то же:

«13 ноября, 06.15. Восточно-Трансваальский военный округ. В 06.10 потеряна связь с пограничным КПП в Коматипурте. От подразделения, направленного в подкрепление в 06.25, никаких сведений не поступало».

«13 ноября, 08.15. Северо-Трансваальский военный округ. Согласно отрывочным сведениям из управления полиции в Мессине, предпринято нападение со стороны бронетанковых частей противника и авиации без опознавательных знаков. Подтверждения не поступало. Восстановить связь с Мессиной не удалось».

Ниже кто-то нацарапал: «Возможно повреждение телефонной линии».

Он листал страницы, и каждое следующее донесение содержало информацию о все более глубоком проникновении противника в глубь территории ЮАР.

— Kommandant!

Метье вздрогнул и поднял глаза. Перед ним, встревоженный, стоял один из его офицеров. Он протянул Метье еще два телекса.

— Мне кажется, вам стоит взглянуть вот на это, сэр.

«13 ноября, 10.15.

Северо-Трансваальский военный округ. На Виллиз-Пурт высажен вертолетный десант. Солдаты принадлежат к армии Кубы, повторяю: Кубы».

«13 ноября, 10.16.

Северо-Трансваальский военный округ. Военно-воздушная база «Луис-Тричард» подверглась тяжелой бомбардировке с воздуха. Потери и состояние взлетно-посадочной полосы пока неизвестны».

— О Господи.

Голос Метье упал от шока и невероятности всего происходящего. Расположенный в восьмидесяти километрах от границы, Виллиз-Пурт представлял собой узкий проход через горы Саутпансберге, поросшие лесом холмы, хребты и покрытые лишайниками утёсы на север от базы «Луис-Тричард» с аэродромом. В этом месте дорога № 1 проходила через два туннеля, каждый длиной в несколько сот метров. В чьих руках окажутся эти ключевые точки, тот и станет контролировать весь северный Трансвааль.

— Надо бы доложить генералу де Вету, как вы думаете, полковник?

Что? Доложить де Вету? Но де Вет со своими военачальниками в соседней комнате радуется донесениям о быстром продвижении в Намибии. Никто из них не желает замечать ничего, что творится за пределами линии фронта в окрестностях Виндхука.

Метье попытался пересилить растущее ощущение неотвратимо надвигающегося краха.

— Я сам позабочусь об этом, капитан. Занимайтесь, пожалуйста, своими делами. Вы свободны.

Не говоря ни слова, молодой офицер вышел — обиженный, злой и возмущенный.

Метье не обратил на него внимания. У него теперь свои проблемы.

Его бросало из жара в холод. Он то дрожал в ознобе, то покрывался потом, и ему казалось, будто он весь в огне. Как ни пытался он сложить отдельные детали в какую-нибудь менее страшную картину, но всякий раз приходил к одному и тому же жуткому заключению: полковник Гирден был прав от начала и до конца. Кубинцы наступают с севера и востока, беспрепятственно продвигаясь к незащищенному сердцу страны.

Теперь Метье совершенно отчетливо это сознавал. И это приводило его к выводу о бесславном конце его военной карьеры и политических амбиций.

Липкой, холодной ладонью он провел по лицу. Все-таки судьба несправедлива к нему. Де Вету и его генералам понадобится козел отпущения, и он подойдет им по всем статьям. Трибунал быстро вынесет единственно возможное решение, смертный приговор, обжалованию не подлежит.

На мгновение, но только на мгновение, Метье почувствовал искушение остаться и доиграть этот фарс до конца. До конца исполнить свой долг — вот единственный честный выход. Но это ничуть не смягчит грозящего ему наказания.

Бросив пачку донесений на стол, он повернулся и вышел из кабинета. Молча прошел мимо удивленных подчиненных. Они, наверное, решили, что он направляется с докладом к де Вету.

Вот и хорошо. Так он сможет выиграть время — время, столь нужное ему чтобы выбраться из штабного комплекса и бежать из Претории.

Метье вдруг понял, что должен был чувствовать Гирден, оставляя этот же пост.

Иногда лучше поддаться порыву.

Де Вету и другим потребовался почти час, чтобы понять, что их новый шеф разведки исчез. Еще несколько минут ушло на осознание того, перед какой катастрофой они оказались.

Кубинские бронетанковые колонны на протяжении всего дня продолжали наступление.

ОТРЯД ЗАГРАЖДЕНИЯ, 2-Й ТРАНСВААЛЬСКИЙ ПЕХОТНЫЙ ПОЛК, ДОРОГА № 4, НЕПОДАЛЕКУ ОТ ГЕКТОРСПРЭЙТА, ЮАР

Подполковник Нейлс Берген стоял на вершине невысокого холма, озирая ярко-зеленые тростниковые поля и небольшие апельсиновые рощи. Справа от него лениво текла на восток, в сторону Мозамбика, Крокодиловая река. Его собственная тень, удлиненная в лучах заходящего солнца, тоже падала на восток.

Немного повернувшись, он стал смотреть вниз на снующих туда-сюда саперов, которые устанавливали мины и наспех сооружали импровизированные баррикады на четырехполосном шоссе, идущем с запада на восток.

Вкупе с двухколейной железной дорогой, проходящей чуть севернее, государственная дорога № 4 была просто мечтой любого штабиста. Она давала прекрасную возможность быстро перебросить войска к месту назначения, — в том случае, если это, конечно, не кубинские войска. Сейчас же дорога № 4 оказалась настоящим кинжалом, нацеленным в самое сердце ЮАР.

Берген никак не мог понять, что за цепь событий привела его к нынешнему ужасающему положению. Его батальон резервистов был призван на действительную службу всего несколько дней назад в связи со вспыхнувшими мятежами и различными акциями неповиновения. Мобилизация проходила быстро, по законам военного времени, и они вскоре оказались задействованы в операциях по подавлению вылазок партизан АНК и отрядов мятежников.

Ему это совсем не нравилось. Стрелять в своих соотечественников или их арестовывать было делом не из приятных. К несчастью, присутствие коричневых рубашек из спецподразделений «Брандваг» совсем не оставляло ему свободы маневра. Пока что он едва не лишился своих полномочий после того, как отказался казнить нескольких белых пленных, приговоренных к расстрелу «дисциплинарным судом», проведенным под руководством районного представителя АДС.

Одно это уже было достаточно скверно. Сейчас же он оказался перед лицом глобальной катастрофы.

Когда поступили приказы из военного округа Восточного Трансвааля о принятии чрезвычайных мер по отражению кубинского наступления, три его пехотные роты были рассредоточены на площади в сто квадратных километров в виде патрульных групп и отрядов. Собрать здесь сейчас отряд численностью с роту заняло у него все утро и полдня.

Остальные его солдаты рыли окопы в сорока километрах позади — в глубине неровных предгорий Большого Эскарпа. Вверенному Бергену ничтожно малому отряду заграждения было предписано выиграть время, а может быть, и задержать наступающие части кубинской армии до прибытия из Претории подкрепления.

Ну, конечно. Он нахмурился. Царь Леонид и его триста спартанцев занимали по крайней мере удобные оборонительные позиции. У него же нет ничего. При самых идеальных условиях хорошо окопавшаяся рота, да еще при наличии должной огневой поддержки, смогла бы в течение непродолжительного времени удерживать бронетанковую бригаду — но именно непродолжительного.

Однако об идеальных условиях сейчас не могло идти и речи. В его распоряжении было хилое подразделение, плохо экипированное и слабо вооруженное. Господи ты Боже мой, у него одни минометы в качестве артиллерии и пулеметы вместо зенитных пушек.

Где-то позади послышался звук неуверенных шагов. Берген обернулся и увидел пожилого мужчину в джинсах и простой белой рубашке, который взбирался по склону холма. На плече у него висело штурмовое ружье «Р-4». Было видно, что подъем в гору в такую жару дается ему с трудом. Он остановился, но тут же, собрав остатки сил, решительно двинулся к вершине.

— Андрис Кааль, отряд самообороны из Гектоспрэйта, — доложил он.

Старик не стал отдавать честь, но вытянулся по стойке «смирно» слегка улыбнувшись каким-то своим мыслям.

Внезапное появление этого человека не удивило Бергена. Традиция бурских отрядов самообороны уходила корнями в глубь истории. И все же он несколько секунд холодно изучал Кааля. Ему нужны стойкие, надежные бойцы, а не фермеры, которые при первом же выстреле в панике бросятся бежать. Чем в таком случае окажется для него отряд из Гектоспрэйта — подмогой или обузой?

По крайней мере, выправка этого дяди говорит о том, что он не новичок, решил про себя Берген. Он кивнул в сторону лежащего в отдалении городка.

— Сколько человек в вашем отряде?

— Пятьдесят, и все время прибывают новые. — Кааль улыбнулся, обнажив испорченные зубы. — У нас у всех винтовки, хотя по большей части постарше, чем моя. — Он любовно потрепал свою «Р-4».

Пятьдесят человек, подумал Берген. Когда ему было бы мало и пяти тысяч. А поскольку практически все мужское белое население уже мобилизовано, то отряд Кааля, несомненно, составлен из стариков и подростков. Он пожал плечами. Что ж, в его задачу входит лишь удерживать оборону. От них требуется только стрелять. И умереть.

Он показал на грузовик с брезентовым кузовом, служивший ему командным пунктом.

— Поговорите с офицером по оперативным вопросам. Скажите, я велел поставить ваших людей на левый фланг для усиления взвода, который держит там оборону.

Кааль кивнул и медленно двинулся в обратный путь вниз по склону.

Берген вновь поднес бинокль к глазам и навел его на восток. Где-то там кубинцы, и они быстро приближаются. Он не удивился, что руки у него дрожат, хотя это мешало ему смотреть. Он сделал усилие, чтобы как следует навести бинокль.

Минутой позже сзади раздался неровный, прерывистый звук: «хуп-хуп-хуп». Это был крошечный вертолетик «алуэтт», который летел, едва не касаясь земли.

Берген рванулся к командному грузовику, по пути обгоняя Кааля, который тащился черепашьим шагом.

Он был еще на полпути, когда «алуэтт» приземлился в вихре пыли и горячих выхлопных газов. Его мотор медленно затих — синхронно с замедляющимися лопастями винта. Пилот, молодой, стройный блондин, выпрыгнул из кабины и поспешил навстречу Бергену.

Чистая, отутюженная форма молодого человека резко контрастировала с мятой «зеленкой» Бергена, успевшей изрядно запачкаться после нескольких дней в полевых условиях.

— Лейтенант Банккоп, прибыл для выполнения боевой задачи.

— Откуда вы взялись? — спросил Берген, отвечая на приветствие и протягивая руку.

Банккоп грустно улыбнулся.

— Обычно я перевожу высокопоставленных пассажиров, но бригадный генерал решил, что сегодня я могу пригодиться вам.

Берген энергично кивнул.

— Да, он прав — в кои-то веки. Вы — вся моя разведка. Мне нужны сведения о том, что происходит впереди на шоссе. Задача ясна?

Пилот кивнул.

— Отлично, тогда берите курс на восток и идите вдоль дороги. Доложите, где находится колонна противника. Я должен знать, сколько у меня времени.

Условившись, на какой частоте будет осуществляться радиосвязь, и прихватив карту, Банккоп побежал к машине. Не прошло и минуты, как «алуэтт» поднялся в воздух и стал набирать высоту, чуть накренившись вперед и ревя мотором. Он двинулся на восток, подобно гигантскому насекомому облетая препятствия.

Взобравшись в кузов командного грузовика, Берген устроился в уголке, где он мог бы спокойно, никому не мешая, слушать рацию. Мудрый командир никогда не станет зря беспокоить своих штабистов.

Кроме того, он хотел получать донесения Банккопа из первых рук. Ему было важно как можно скорее и точнее выяснить местоположение кубинской колонны и ее примерную мощь. Пока что у него было несколько минут для отдыха.

Прислонившись к брезенту, он закрыл глаза.

При скорости в двести километров в час вертолет достигнет кубинских позиций за несколько минут. Но каждая лишняя минута, что Банккоп летит на восток, означает для Бергена и его людей дополнительные двадцать минут на подготовку.

Голос лейтенанта раздался в наушниках неожиданно скоро:

— Вижу группу машин разведки. Примерно в десяти километрах от ваших позиций. По-моему, они меня не заметили. Продолжаю двигаться на восток. Отбой.

Берген продолжал сидеть с закрытыми глазами, но мозг его работал лихорадочно. Кубинские разведчики, по всей видимости, оторвались от основной колонны на несколько километров. Исходя из этого, он пытался рассчитать, когда будет следующий доклад энергичного молодого пилота. Даже при средней скорости это расстояние он покроет не больше чем за несколько секунд.

Потом он подумал, что «алуэтт» не полетит по прямой над шоссе. Как всякий разведчик, действующий во вражеском тылу, Банккоп будет двигаться от одного укрытия к другому, внимательно выискивая хорошо защищенную позицию, прежде чем лететь дальше.

Рация затрещала.

—..признаки… огня нет… вперед…

Берген нахмурился. При полетах на малой высоте статическое электричество всегда создает помехи. Холмы, деревья, даже изгибы рельефа препятствуют передачи радиосигнала на короткое расстояние.

Теперь придется ждать возвращения вертолета, чтобы получить хоть какую-то еще информацию.

Внезапно в брезентовом кузове стало жарко и душно.

Берген вышел на воздух и закурил. Затягиваясь, он снова посмотрел на восток. Вдруг раздался крик, он увидел, что один из лейтенантов машет рукой, и поднял к глазам бинокль.

Вот оно. Облако пыли над железной дорогой, наполовину скрытое насыпью. Медленно перемещая бинокль, он заметил еще одно облако, в пятидесяти метрах сзади. Это машины разведки, о которых докладывал Банккоп.

Но что еще удалось увидеть пилоту «алуэтта»!

Берген быстро оглядел свои позиции. Его инженеры находились на открытой местности, в отчаянном темпе возводя на шоссе заградительные сооружения. Через пять-десять минут они окажутся под огнем. Стоит ли рисковать их жизнями ради нескольких мин и баррикад? Покачав головой, он отдал приказ всем отойти в укрытие.

Кто-то окликнул его из командного грузовика.

— Kommandant.

Пробежав несколько шагов, он быстро залез внутрь. В наушниках опять слышался голос Банккопа, громкий и отчетливый, но очень торопливый:

— …преодолел зону помех, нахожусь на средней высоте. Координаты основной колонны: Ромео три шесть, Янки один пять. Тридцать с лишним танков, большое количество БТР, самоходных пушек и ракет «земля-воздух». — Шум мотора, заглушающий голос Банккопа, стал еще пронзительнее, и пилот сделал паузу. — В небе — самолеты противника. Возвращаюсь на ваши позиции. Отбой.

Берген про себя поблагодарил пилота за информацию, восхищаясь его отвагой. Набрав высоту, он восстановил радиосвязь, но при этом, несомненно привлек к себе внимание.

Командир и большинство офицеров вылезли из грузовика.

Не пройдет и нескольких минут, как вертолет опять будет здесь. Он слышал, как офицер по оперативным вопросам отдал приказ не открывать огня.

Все ждали. Приказ был быстро передан по цепочке, и все бойцы обратили взоры на восток.

Вдруг в нескольких километрах от них из-за холма вынырнул вертолетик Банккопа — с такого расстояния он казался не больше комара. Он летел быстро, стремительно сбрасывая высоту и тем самым увеличивая скорость.

Сразу за «алуэттом» показались две темные точки, они раскачивались из стороны в сторону, словно в каком-то смертоносном танце. Затем к ужасу Бергена и остальных, из одной точки вылетело облачко белого дыма и стало быстро нагонять удирающий южноафриканский вертолет.

Посмотрев в бинокль, Берген увидел, что снаряд пролетел мимо. Господи, совсем рядом!

Берген вновь навел бинокль на два вражеских вертолета, преследующих разведчика. Это были боевые машины «Ми-24-Хайнд» Сердце у него упало. Маленький, проигрывающий в скорости и безоружный «алуэтт» был весь на виду. Банккоп нырнул вправо, ища укрытия за апельсиновой рощей.

Из-под крепких крыльев обоих «хайндов» вылетело еще по ракете Они преодолели небольшое расстояние, отделявшее их от «алуэтта», в один миг. Одна просвистела мимо «алуэтта», выписывавшего отчаянные пируэты. Зато вторая попала прямо в сопло, привлеченная горячими выхлопами юаровского вертолета-разведчика. Хвостовую часть мигом охватило ярко-оранжевое пламя, и ее оторвало от рассыпавшегося на куски корпуса.

Кабина, хвост и винт «алуэтта» порознь упали на землю, все произошло в считанные секунды. Затем, даже не снижая скорости, боевые вертолеты советского производства изящно развернулись и полетели назад, стараясь держаться вне досягаемости пулеметного огня.

Когда они скрылись за железнодорожной насыпью, Берген услышал нарастающий, воющий звук, идущий прямо с неба. Черт.

— Ложись!

Он нырнул в щелевое убежище рядом с грузовиком.

Кругом рвались артиллерийские снаряды, вспенивая землю непрерывной серией мощных взрывов. Крупнокалиберные, подумал он, один пятьдесят второй и один двадцать второй. Значит, кубинскую бригаду поддерживают как минимум две батареи, а может быть, и три: одна движется вперед, а две другие ведут огонь.

Не менее половины снарядов взорвались в воздухе, осыпая его бойцов смертоносной шрапнелью. Поскольку далеко не все успели соорудить себе укрытие над головой, большинство наверняка получит тяжелые ранения.

Он видел вертолеты противника, лениво уходившие на восток. Когда кончится этот обстрел, они вернутся вместе со своими пушками и ракетами. Он слышал, на что способны «Си-25-фрогфуты» и «хайнды», и отлично понимал, что у его ерундовых легких пулеметов не больше одного шанса из ста пробить их броню.

А после этого можно ожидать атаки наземных сил — по крайней мере одного танкового батальона при поддержке пехоты.

Шансов у него никаких.

КОНТРОЛЬНО-ПРОПУСКНОЙ ПУНКТ № 36, ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДОРОГА № 1, НЕДАЛЕКО ОТ ФЕНТЕРСБУРГА

Лучи прожекторов скользили по шоссе, освещая легковые и грузовые автомашины, выстроившиеся по обе стороны от дорожного полотна. Моторы были заглушены, водители ожидали своей очереди на КПП. С левой стороны дороги стояли два грузовика с брезентовым верхом, командирский «джип» и колесный бронетранспортер «хиппо». Возле машин группками, тихо переговариваясь, стояли солдаты в полном боевом снаряжении — видно было, что им надоело тут торчать.

Почти никто не обратил внимания на ярко-алую «астру», остановившуюся прямо перед ними.

Подполковника Виллема Метье опять прошиб пот. Он устал, проголодался и был напуган. Даже в трехстах километрах южнее Претории он все еще ощущал опасную близость и наступающих кубинских колонн, и форстеровских карателей в коричневых рубашках. Ему уже удалось проскочить два КПП, используя свой чин, значок АДС и высокомерную манеру поведения. Но теперь в нем произошел физический и нравственный надлом. Актер из него был неважный.

Третья попытка не предвещала ничего хорошего.

Опустив окно, он неотрывно смотрел на тощего, угрюмого офицера, который отказался пропустить его машину без пропуска или хотя бы удостоверения личности.

— Послушайте, лейтенант, мы оба занятые люди. В конце концов, идет война. Надо быть готовым к мелким нарушениям и недоразумениям. Дайте мне проехать, и я позабочусь, чтобы ваша отчетность была в порядке. Идет?

Лицо молодого офицера потемнело от гнева, и Метье внутренне сжался, понимая, что выступил неудачно. Он хотел изобразить начальственный тон, а вместо того его голос прозвучал вкрадчиво и заискивающе, как у уличного попрошайки.

— Еще раз повторяю, подполковник, у меня приказ. Я не могу вас пропустить, не проверив документы. — Глаза лейтенанта сузились, и он сделал шаг от машины. — Предъявите ваше удостоверение… пожалуйста.

Метье заметил, как рука лейтенанта потянулась к кобуре. Сердце так и екнуло, и по спине пробежал холодок. Сзади раздался громкий щелчок, и он догадался, что один из солдат снял автомат с предохранителя.

Он съежился. Дрожащей рукой Метье протянул удостоверение в окно.

— Благодарю вас, Kommandant. — Лейтенант сунул бумагу в нагрудный карман. — Поставьте машину у обочины, а я пока запрошу центральную.

До смерти напуганный, Метье повиновался. Развернув машину, он съехал на покрытую гравием обочину и остановился перед гигантским «хиппо». Он с замиранием сердца смотрел, как офицер идет к своему радиофицированному джипу и берет микрофон, стоя к Метье спиной.

Мысль его судорожно перебирала возможные варианты, отметая их один за другим. Ничего не предпринимать — не годится. К этому моменту министерство обороны уже наверняка объявило его розыск. Оказать сопротивление при аресте — совсем глупо: противопоставить отделению автоматчиков свой жалкий пистолет равносильно самоубийству. Бежать?..

Метье задумался. Скорость у «астры» хорошая. Если ему удастся обогнуть один-единственный стоящий впереди армейский грузовик, он сможет легко оторваться от преследователей. Пожалуй, стоит попытаться. Он дрожащей рукой потянулся к ключу зажигания.

Он бросил взгляд в зеркало заднего вида. Молодой лейтенант как раз развернулся к его машине, лицо его исказилось от гнева. О Господи. Он все знает.

Метье дал полный газ и почувствовал, что колеса бешено буксуют в мягком гравии. Ну же! Взметнув облако пыли и щебенки, «астра» рванулась вперед, стремительно набирая скорость. На какое-то мгновение его охватило веселье. Он это сделал…

В темноте мелькнул огонь — по машине открыли стрельбу. Лобовое стекло, простреленное в нескольких местах, высыпалось на землю. Передние и задние колеса тоже были пробиты.

Метье почувствовал, как его швырнуло вперед на руль, и понял, что машина резко встала. Она была окутана облаком пыли, клочьев резины и выхлопных газов.

Не успел он прийти в себя, как дверца машины распахнулась. Его грубо выволокли на дорогу. Два угрюмых солдата скрутили ему руки, а третий выхватил у него из кобуры пистолет.

Когда, заломив ему руки за спину, на него надели наручники, подошел лейтенант. Он остановился всего в нескольких сантиметрах от Метье. От почтения, с которым он только что разговаривал со старшим по званию, не осталось и следа.

— Я связался с начальством, подполковник Метье. Мне сообщили, что вы обвиняетесь в нарушении служебного долга и дезертирстве! Эти обвинения были подтверждены лично генералом де Ветом!

Метье попытался было протестовать, но молодой офицер резко оборвал его.

— Не трудитесь лгать! Поздно. — Лейтенант ткнул большим пальцем в темноту. — Уведите его!

Два дюжих солдата повели связанного и упирающегося Метье туда, где стоял «хиппо». На ходу он пытался собраться с мыслями, но они все время путались у него в голове. Ему придется давать объяснения перед трибуналом.

Однако солдаты провели его мимо бронетранспортера и подвели к небольшому деревцу метрах в двадцати от КПП. Метье оглянулся, его сразила внезапная догадка. За ним следовали лейтенант и еще двое рядовых.

Они подтащили Метье к дереву и грубо развернули лицом к БТР. Сняв наручники, они завели его руки за ствол дерева и снова надели на него стальные браслеты. О Господи…

Лейтенант сделал знак своим людям отойти, а сам приблизился к Метье. Тот извивался, тщетно пытаясь высвободиться.

— У нас нет времени на бессмысленные формальности, всякий там трибунал. Я получил приказ немедленно привести приговор в исполнение.

Он отвернулся, но, немного помедлив, опять обратился к трясущемуся, побледневшему Метье. Не говоря ни слова, он протянул руку и сорвал с мундира Метье значок АДС. Затем отошел туда, где стояли четверо его солдат.

Даже не выстраивая их в линию, лейтенант рявкнул:

— Цельсь!

Метье в ужасе смотрел на поднятые стволы автоматов. Колени у него подкосились, и он рухнул вперед, насколько пускали наручники, сковывавшие его руки позади дерева. Он зарыдал:

— Не-еет! Вы не можете! Я африкаа…

— Огонь!

Четыре пули пробили голову, грудь и живот Метье. Он умер мгновенно.

Его страну ожидала более мучительная смерть.