25 ДЕКАБРЯ, ПОДВИЖНОЙ ШТАБ ЭКСПЕДИЦИОННЫХ СОЮЗНЫХ ВОЙСК, ВОЗЛЕ МОРСКОГО ПОРТА, ДУРБАН

Под охраной небольшого отряда американских морских пехотинцев при полном вооружении генерал-лейтенант Джерри Крейг пробирался между обломками, загромождавшими береговую линию в черте Дурбана. То, что он видел, не радовало. Крепчавший бриз относил прочь зловоние кордита и разлагавшихся на солнце трупов, но свежесть морского воздуха не могла скрыть урона от многодневных ожесточенных боев и диверсий.

Дальше в гавани покрытые нефтяной пленкой волны мягко плескались о ржавеющие надстройки судов, затопленных, чтобы блокировать основной фарватер. Напротив доков выгоревшие корпуса других кораблей затонули сами, запутавшись в растерзанных, искореженных остовах упавших погрузочных кранов. Грудами опаленного камня из поврежденных бомбами и снарядами зданий завалило подъездные пути и рельсы, уходившие от порта в город.

Под рев, завывание и шипение бульдозеров, бензопил и ацетиленовых горелок девятьсот человек находившегося под командованием Крейга саперного батальона морской пехоты отчаянно пытались расчистить в этих дебрях проходы. Но работы оставалось еще столько, что это казалось насмешкой над всеми их усилиями. Гарнизону Дидериха не удалось удержать город, но, стойко обороняясь, он оставил после себя дымящиеся руины.

Спустя два дня после того, как сколько-нибудь значительное сопротивление африканеров было сломлено, крупнейший глубоководный порт ЮАР все еще оставался закрытым для флота союзников. И пока его доки и подъездные пути не будут вновь свободны, британские и американские солдаты Крейга останутся в полной зависимости от поставок наземным или воздушным транспортом. Большая часть его танков и самоходных орудий по-прежнему находилась в открытом море, загромождая палубы и грузовые отсеки быстроходных транспортов, нетерпеливо ожидавших возможности сняться с якоря.

Крейг нахмурился. Изношенный десантный катер на воздушной подушке, принадлежащий ВМС США, временами с грехом пополам перевозил на сушу по нескольку боевых машин. Слишком мало для того, чтобы заметно способствовать успеху боевых действий, но вполне достаточно, чтобы увеличить нагрузку на систему снабжения, и без того напряженно работавшую, поставляя экспедиционным войскам необходимое им горючее боеприпасы и продовольствие.

В результате, продвижение в глубь страны к Претории могли осуществлять лишь несколько пехотных батальонов, поддерживаемых легкой бронетехникой, артиллерией и базирующимися на авианосцах воздушными силами.

Генерал ускорил шаг, огибая три воронки, оставленные бомбами на шедшей вдоль берега дороге. Его люди продирались сквозь завалы со всей возможной скоростью, но каждый час задержки предоставлял Форстеру лишнее время для того, чтобы собрать дополнительные войска в Драконовы горы, которые крутыми, изломанными лесистыми кряжами отделяли низменную провинцию Наталь от края просторных лугов высокого вельда.

Упитанный подполковник с пшеничными волосами, руководивший саперами, увидел Крейга и заторопился ему навстречу.

— Сэр! — Он устало отдал честь. Пятна пота под мышками и темные круги под глазами говорили о том, что вот уже сорок восемь часов он непрерывно трудился бок о бок со своими людьми.

— Подполковник, — Крейг небрежно козырнул в ответ и указал на царившее кругом разорение. — Прикиньте-ка поточнее, Джим. Сколько времени понадобится, чтобы мы смогли начать разгрузку?

Его более молодой собеседник обвел глазами уже несколько упорядоченный хаос на побережье, словно видя все это впервые.

— Дня три. Ну, четыре. — Его плечи поникли. — Мои ребята почти дошли до ручки, генерал. Некоторые так вымотались, что напарываются на ловушки, которые и пятилетний ребенок мог бы распознать.

Крейг кивнул. Он был знаком со сводками растущих потерь. За два дня, прошедшие после официального «умиротворения» Дурбана, саперный батальон потерял десять человек убитыми, около сорока были тяжело ранены. Снайперы, мины-ловушки и несчастные случаи от переутомления подрывали боеспособность подразделения, которое несомненно будет ему еще необходимо.

Крейгу пришлось повысить голос, чтобы перекричать громыхание бульдозера, который отодвигал с дорожного полотна обгоревшую машину.

— Мы тут получили кое-какую помощь из Капской провинции. Вроде как рождественский подарок. Сто первая как раз сейчас грузит своих саперов на «Си-141». Летчики говорят, что к концу дня они уже будут здесь.

Подполковнику понадобилось несколько секунд, чтобы переварить сообщение. Затем он благодарно кивнул. У саперов воздушно-штурмовой дивизии сухопутных войск не будет при себе снаряжения, но они могут сменить его людей. Даже без дополнительного оборудования, но с удвоенным количеством квалифицированных рабочих, было бы возможно сократить сроки расчистки порта на двадцать четыре часа.

Командир батальона снова взял под козырек, на этот раз с большей живостью и энтузиазмом. Он точно помолодел на несколько лет, услышав о том, что получит подкрепление.

— Мы повскрываем эти проклятые доки в максимально короткий срок, генерал. Можете взять расписку.

— Считайте, что уже взял, Джим. Уже взял. А теперь, как только сюда объявятся эти сухопутные засранцы, извольте сами отдохнуть, слышите? — Крейг потрепал подчиненного по плечу. — Мне нужно, чтобы за операцию отвечал толковый и решительный сапер, а не лунатик.

— Слушаюсь, сэр.

Крейг повернул обратно, направляясь к поджидавшему его вертолету. Он осуществил эту инспекционную поездку вовсе не затем, чтобы руководить каждой мельчайшей деталью, а чтобы показать подполковнику и его людям, как важны их усилия для экспедиционных войск в целом. Найди знающего дело человека, дай ему необходимый инструмент и не путайся у него под ногами — вот как примерно смотрел генерал на эти вещи.

Когда он подошел к окрашенному в камуфляж командирскому «Ю-Эйч-60-Блэк Хоуку», навстречу, низко пригибаясь под все еще вращающимся винтом, заспешил адъютант:

— Генерал! Штаб 6-й бригады докладывает, что наши ребята под Питермарицбургом попали под огонь тяжелой артиллерии!

Крейг схватил капитана за руку и резко потянул за собой. Молниеносная война кончилась. Генералы Форстера поставили заграждение.

Придерживая рукой каску, чтобы не слетела, Крейг ринулся вперед и быстро вскочил в кабину «Блэк Хоука». Морские пехотинцы из его охраны бегом последовали за ним.

Тридцать секунд спустя командирский вертолет чуть прокатился вперед, оторвался от земли и понесся над гаванью на юг со скоростью в сто узлов, направляясь к изуродованной снарядами посадочной полосе в международном аэропорту имени Луиса Боты. В наушниках Крейга продолжали стрекотать сообщения о боевых действиях. Его солдаты — американцы и британцы — благополучно высадились на побережье Наталя, но африканеры Форстера ясно давали понять, что за всякий будущий успех придется платить кровью.

3-Й БАТАЛЬОН 6-Й БРИГАДЫ ЭКСПЕДИЦИОННОГО КОРПУСА МОРСКОЙ ПЕХОТЫ, К ЮГО-ВОСТОКУ ОТ ПИТЕРМАРИЦБУРГА, ЮАР

Дома в викторианском стиле и тихие улицы пригорода Питермарицбурга, столицы провинции Наталь, опасливо застыли в безмолвии между крутыми, покрытыми лесом холмами, поднимавшимися со всех сторон. Ни одна машина не двигалась по широкой автостраде № 3, не громыхала по узким проселкам, разбегавшимся к фермам и небольшим скоплениям домов, там и сям видневшимся в низине. Облака отбрасывали на землю пятна тени, лениво скользя с востока на запад.

С высокой, красного кирпича башни над городской ратушей раздался бой часов. Этот переливчатый, мелодичный звук эхом прокатился от здания к зданию перед тем, как замереть вдали меж густыми рощами акаций, раскиданными по склонам холмов. Задернутые шторы и закрытые ставни на каждом окне заставляли предположить, что Питермарицбург и его окрестности совершенно безлюдны.

Но это было не так.

В километре к югу от открытых взгляду зеленых газонов скакового комплекса «Скотсвилл» виднелись солдаты в полном походном снаряжении и с винтовками «М-16», марширующие по шоссе на север. Американские морские пехотинцы входили в Питермарицбург пешим строем.

Под прикрытием взвода четырех легких бронемашин «ЛАВ-25», три стрелковых взвода роты «Браво» уныло тащились, растянувшись цепочкой по обе стороны дороги. Не считая хлипкого дозора из нескольких разведгрупп по четыре человека в каждой, они были передовым отрядом экспедиционных союзных войск — сотня пехотинцев, далеко опередивших крупные воздушные, морские и сухопутные силы, уже насчитывавшие более пятидесяти тысяч человек.

Полевые командиры Крейга использовали роту «Браво» по сути так же, как человек использует палку, чтобы осторожно развести ею ветви, смотря, нет ли там осиного гнезда. Но трудность данной ситуации заключалась в том, что, наткнись палка на гнездо, ей пришлось бы очень туго.

Ба-бах! Длинные колонны марширующих морских пехотинцев мгновенно среагировали на высокое, пронзительное жужжание снаряда над головами. Люди рассыпались и залегли в поле по обе стороны шоссе. Бронемашины развернулись, выстроившись полукругом, и заспешили к укрытию — небольшому мосту.

— Ложись!

Капитан Йон Зисс распластался слева от дороги. Его радист и все остальные из группы управления роты бросились на землю рядом с ним.

Жах! Пламя, дым и куски развороченного дорожного покрытия взметнулись высоко в воздух в каких-нибудь ста метрах впереди. Посыпались осколки, щелкая по каскам и ранцам.

Когда дым и пыль, поднятые снарядом, отнесло в сторону, Зисс медленно поднял голову. Хотя в ушах у него все еще звенело от взрыва, он различил предсмертные вопли, донесшиеся оттуда, где находились солдаты первого взвода. Трое или четверо пехотинцев лежали бесформенной грудой, скошенные осколками. Он рискнул бросить беглый взгляд на местность.

Ряд деревянных одноэтажных домов на западе представлялся единственным убежищем. На плоской поверхности поля с лунками для гольфа, располагавшегося к востоку, вражеская артиллерия их легко перестреляет. То же самое случится с ними и на скаковом круге, лежавшем севернее. Так что бежать можно только на запад.

Бах! С воем пролетел еще один снаряд, на сей раз взорвавшись где-то сзади.

Ба-бах! 155-миллиметровый снаряд попал точнехонько в двигавшуюся последней бронемашину и разнес ее на части. Куски брони и разорванной резины разметало по дороге.

Господи Иисусе. Не в силах двигаться, Зисс несколько секунд таращился на пылающий остов. Затем разум все-таки взял верх. У африканеров обязательно должен быть скрытый наблюдательный пункт, направляющий огонь. А потому его солдатам нужно либо срочно убраться из поля зрения, либо их тут же перебьют на открытом месте.

Он вскочил, крича:

— Бегом, в укрытие! Вон в те дома! Туда! — и махнул рукой на запад.

Пехотинцы тут же поднялись и побежали к укрытию, низко пригибаясь, будто в лицо дул сильный ветер. Позади разорвался еще один снаряд, и еще несколько человек покатились по земле и так и остались лежать.

Зисс осознал, что бежит бок о бок со своим радистом, младшим капралом Питтсом, и на бегу схватил протянутые им наушники.

— «Майк Один-Два», говорит «Браво Шесть-Шесть», прием.

— Вас слышу, «Шесть-Шесть», — Зисс узнал низкий голос и южный тягучий выговор комбата. — Доложите обстановку.

Капитан и связист промчались через распахнутые ворота в сад и остановились за домом. Запыхавшиеся бойцы первого и второго взводов ворвались следом. Обстрел прекратился, оставив после себя неестественную тишину, нарушаемую лишь стонами раненых, распростертых на шоссе.

Зисс пересек задний двор и скрючился за живой изгородью из розовых кустов. Включив микрофон, он как-то отрешенно отметил про себя, что у него дрожат руки.

— Нас обстреливают, «Один-Два». Артиллерия жарит вовсю. Они нацелились на № 3, и где-то сидят наводчики.

— Подмога нужна? Прием. — С авианосцев отправляли патрулировать «ФА-18» и «А-6» с бомбовой загрузкой, которые только и ждали вызова, чтобы разнести в пух и прах орудия или войска южноафриканцев.

Капитан нетерпеливо замотал головой, но опомнился и опять нажал кнопку.

— Нет, «Один-Два». Не вижу ни одной цели. Нам еще надо засечь их треклятый НП.

— Вас понял, — комбат помолчал и снова вышел на связь. — ВМС говорят, их летчикам не удалось засечь ни одного орудия, из которых ведется огонь.

Это уже не шутки. Южноафриканская батарея могла быть расположена в добрых сорока милях, надежно укрытая среди лесов и теснин Драконовых гор. Чтобы хоть что-то там разглядеть, самолету надо было бы пролететь непосредственно над стреляющим орудием. А ведь африканеры, к тому же, перемещают свою артиллерию с одной замаскированной позиции на другую в соответствии с испытанной боевой тактикой «стреляй и драпай».

Зисс огорченно покачал головой. Чтобы обнаружить вражеские орудия, нужен радар обнаружения огневых позиций противника, а все подобные установки находились в распоряжении десантных сил морской пехоты, защищавших аэропорт имени Луиса Боты.

Это оставляло батальону единственный и малоприятный выход — прочесывать дюйм за дюймом Питермарицбург и близлежащие холмы в напрасных поисках вражеской группы наблюдения, корректирующей артиллерийский огонь. А тем временем крупнокалиберные южноафриканские орудия могут просто разрушить шоссе и заблокировать все основные подходы к Претории. Боевые танки с их толстой броней еще прорвутся сквозь заградительный огонь, но цистерны с горючим и грузовики с личным составом станут идеальными мишенями для обстрела.

Пошатываясь, капитан разогнулся, стараясь получше разглядеть местность впереди. Сразу за этим островком жилья и скаковым кругом начинался спуск к маленькой речушке, после чего опять шел подъем собственно к городу. Шпили церквей и минарет мечети четко вырисовывались на фоне поросшего деревьями откоса.

Кошмар. Одинокой роте пехотинцев, нечего даже и мечтать обшарить такую обширную территорию.

— Нам тут все же понадобится помощь, «Один-Два».

— Вас понял. — Последовала еще одна короткая пауза, пока комбат, по всей видимости, пытался разобраться во внезапно осложнившейся ситуации. — Роты «Альфа» и «Чарли» в настоящее время приближаются к вам. Плюс к этому, бригада выделила еще взвод легких бронемашин и несколько «М-60» для поддержки. Перевожу штаб дальше вперед, так что следующий сеанс связи — когда доберемся до места.

— Заметано. — Зисс увидел, как мимо бежит врач с аптечкой и бинтами в руках. Бог ты мой, чуть не забыл про раненых. — Мне бы санитарный вертолет сюда, «Один-Два». Нескольким раненым требуется срочная эвакуация.

— Понято. Он уже в пути. Прибудет через пять минут. — Деловой тон командира стал более озабоченным: — Держись, Йон. Мы на подходе. Конец связи.

Зисс дал отбой, не слишком понимая, какое из борющихся в нем чувств берет верх — облегчение от того, что подмога уже в пути, или раздражение, что с ним говорили как с ударившимся в панику юнцом. Он вернул наушники связисту и отправился на поиски взводных. Предстояло кое-что обмозговать.

— Капитан! — Не прошел он и пяти шагов, как его нагнал Питтс: — «Бродяга-Три-Один» докладывает о движении неприятеля на западных склонах Сигнал-Хилл: — Это были позывные одной из разведгрупп, обследовавших территорию по пути следования роты «Браво».

Сигнал-Хилл? Где это, черт подери? Он развернул превратившуюся в лохмотья карту. Ага, вот. Лесистый холм в девятьсот футов высотой, прямо к западу от города. Зисс едва сдержал улыбку. Африканеры начали обнаруживать себя. Замечательно. Самое время для воздушного удара. Он снова схватил наушники:

— «Майк Один-Два», говорит «Браво»…

Внезапный громкий хлопок заставил его взглянуть вверх как раз в тот миг, когда одно из окон в соседнем доме разлетелось вдребезги. И во второй раз всего за несколько минут капитан упал ничком на землю.

— Снайпер! Ложись!

Ползком он пробрался обратно к изгороди из роз, а тем временем повсюду из близлежащих домов подали голос «М-16», выпуская пули в сторону Питермарицбурга. К ним присоединились пулеметы «М-60», без разбора решетя строения и группки деревьев, в которых могли затаиться африканеры. От пуль загорались топливные баки машин.

Капитан Йон Зисс стиснул зубы и проверил обойму своей винтовки. Ну и денек!

27 ДЕКАБРЯ, ПЕРЕДОВОЙ ЭШЕЛОН ШТАБА ЭКСПЕДИЦИОННЫХ СОЮЗНЫХ ВОЙСК, ТАУН-ХИЛЛ, К СЕВЕРУ ОТ ПИТЕРМАРИЦБУРГА

Гора Таун-Хилл поднималась почти на девятьсот футов над долинами провинции Наталь и больше чем на триста — над деловым центром Питермарицбурга. Многие годы наиболее зажиточные семьи города селились на ее склонах, привлекаемые живописным видом на окрестности и близостью автострады Дурбан — Йоханнесбург. А теперь по тем же самым соображениям Таун-Хилл представлялся идеальным местом для размещения передового эшелона штаба экспедиционных союзных войск.

Посреди улицы, некогда предназначенной для «мерседесов» и прочих шикарных машин, были припаркованы четыре штабных бронемашины, стоявшие кольцом. Между ними был натянут брезент, так что получилась просторная штабная палатка. В ней толпились американские и английские офицеры, представлявшие все четыре рода войск: принимали донесения от подразделений, ведущих бои по всей ЮАР, планировали операции на завтра, а в основном просто путались друг у друга под ногами.

Генерал-лейтенант Джерри Крейг стоял снаружи, не обращая внимания на хаос, царивший в штабе. Свой бинокль он навел на автостраду № 3, вившуюся по узкой долине на северо-запад. Сейчас дорога скорее напоминала стоянку, нежели современное скоростное шоссе.

Длиннейшие колонны грузовиков, бронетранспортеров и других боевых машин вытянулись далеко на юг через весь город, намертво застряв на месте из-за боя впереди. Засада? Опять изматывающий огонь южноафриканских тяжелых орудий? Дорожный патруль? Крейг пожал плечами. По сути это неважно. Важно, что благодаря усилиям Форстера союзные войска не наступают, а еле ползут.

Только на то, чтобы закрепиться в Питермарицбурге, ушел целый день, потребовались три пехотных батальона, воздушные налеты, артобстрелы, и все это стоило значительных потерь. И с тех самых пор, его люди были вынуждены биться за каждый километр продвижения по единственной крупной дороге, ведущей в Преторию из провинции Наталь.

Все складывалось всякий раз одинаково. Двигавшиеся по автостраде подразделения вдруг оказывались под огнем противника, скрывавшегося на вершинах, за хребтами или в ближайшем каньоне. В ответ им приходилось смещаться с дороги, вызывать авиацию или артиллерию для нанесения ударов по предполагаемым позициям африканеров, а затем посылать взводы или целые роты, чтобы оттеснить остатки вражеских отрядов обратно в горы.

Крейг опустил бинокль и сокрушенно покачал головой. Через Драконовы горы пролегало достаточно троп и грунтовых дорог, чтобы оказывать поддержку небольшим подразделениям африканеров, действующих против его флангов, но они были совершенно не приспособлены для того, чтобы наладить обеспечение его огромных по численности войск. Идти на Йоханнесбург и Преторию могучей механизированной армией можно было только по автостраде № 3.

Внезапно над головой с воем низко промчались два «АВ-8Б-Харриера» с вертикальным взлетом, направляясь к месту боя где-то дальше по шоссе. Под их короткими крыльями виднелись контуры бомб.

Крейг про себя подбодрил летчиков. Ну же, ребятки, задайте перцу этим ублюдкам, только поскорей.

Время, как всегда, работало против него. Офицеры разведки утверждали, что наступление кубинцев идет не быстрее. Но до южноафриканской столицы и богатейших месторождений страны кубинцам оставалось всего 160 километров, а его собственным войскам — все еще более пятисот. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, у кого преимущество.

Визг тормозов отвлек его от размышлений над стратегическими проблемами. Он обернулся. Перед импровизированной штабной палаткой остановился американский армейский «хамви».

Из него выбрался маленький подвижный генерал с серым ежиком волос, в которых еще попадались черные пряди, и зашагал прямиком к Крейгу. На его худом загорелом лице читались гнев и крайнее раздражение.

Крейг не двинулся с места, готовясь явить столь редкую добродетель, как терпение. Командование союзными войсками подчас предполагало необходимость умасливать и улещивать привередливых подчиненных из всех и всяческих служб. Он козырнул в ответ на сухое приветствие:

— Сэм.

— Генерал.

Фу-ты, ну-ты. Официальное обращение к равному по званию практически всегда предвещает неприятности.

— Чем могу быть полезен?

Генерал-майор Сэмюэл Вебер, командир 24-й механизированной пехотной дивизии, изо всех сил сдерживался, чтобы голос не выдал его гнев. Это, однако, ему не удалось.

— Хотелось бы знать, почему корабли с моими танками до сих пор болтаются где-то в море. У меня там сто пятьдесят «М-1», и они должны воевать на суше, чтобы выпустить дух из этих буров. А еще у меня экипажи для танков, но они просиживают задницы в Кейптауне, дожидаясь вылета сюда. Так в чем дело?

Крейг не решился произнести первые пришедшие на ум слова. Осадить генерал-майора армии как норовистого младшего лейтенанта — вряд ли лучший способ укрепления боевого сотрудничества различных родов войск. Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

— Саперам удалось расчистить пространство, которого хватает только на разгрузку одного корабля, Сэм. А мне в данный момент важно выгрузить более необходимую технику.

— Более необходимую? — Вебер кивком указал на застопорившиеся колонны, заполонившие автостраду внизу. — Господи, Джерри, да тебе для разгона обязательно нужна тяжелая бронетехника. Иначе нам до конца жизни не добраться до Претории!

Крейг яростно замотал головой.

— Твои «М-1» нам сейчас без особой надобности, Сэм, — он обвел рукой изломанные, точно расчерченные морщинами кряжи и пятна леса, растекавшиеся на запад, север и северо-восток от Питермарицбурга. — Нам еще пилить добрых сто миль, прежде чем мы доберемся до местности, мало-мальски пригодной для танковых операций.

— Дьявол, — Вебер шаркнул по мостовой подошвой до блеска начищенного форменного башмака и поднял глаза на Крейга. — Послушай-ка, Джерри, что я тебе скажу. Мы оба знаем, что буры не в состоянии даже поцарапать мои машины. Так выгрузи мои «М-1», а я уж так пролечу по этому шоссе, что Форстер утреннюю ванну принять не успеет.

Крейг усмехнулся, довольный задиристостью сухопутного генерала. На какую-то секунду он почти испытал искушение позволить провести массированную танковую атаку, которую тот предлагал. Но реализм тут же взял свое, напомнив о некоторых крайне неприятных, досадных фактах.

Вебер был прав лишь отчасти. Его танки, возможно, и вправду прорвались бы сквозь блокирующие шоссе подразделения Форстера без особых сложностей и крупных потерь. Но даже преодолев серию засад и выдержав артиллерийский огонь, колонна бронетехники сама по себе многого не добьется. Танки нуждаются в поддержке пехоты, которая закрепилась бы на захваченной территории, и кроме того, танкам необходимо горючее, чтобы двигаться дальше. А ведь ни бронетранспортеры с пехотой, ни конвой цистерн с огнеопасным топливом далеко не уйдут, пока его передовые бригады не закончат прочесывать каждый квадратный метр на всех без исключения вершинах и хребтах, господствующих над автострадой № 3.

Крейг пожал плечами, не видя в настоящий момент никакой реальной альтернативы затяжному броску с боями через горы. И посему горючее, боеприпасы и пехотные пополнения понадобятся экспедиционным союзным войскам больше, чем танки 24-й МД. Веберовские «М-1» смогут показать себя только после того, как американские и британские войска ворвутся на плоские, открытые всем ветрам зеленые просторы вельда.

Отдаленный раскат грома — тяжелая артиллерия — эхом прокатился по шоссе. Оба высших офицера обернулись и поспешили в штабную палатку. Перед лицом очередной атаки африканеров их спор сразу показался неважным и был тут же забыт.

29 ДЕКАБРЯ, 1-Я РОТА, 3-Й БАТАЛЬОН ПАРАШЮТНО-ДЕСАНТНОГО ПОЛКА, К ВОСТОКУ ОТ РОЗЕТТЫ, ЮАР

Точно воспламенив дальние отроги Драконовых гор, вечернее солнце оставило долины и поросшие деревьями низменности северного Наталя под покровом сгущающейся тьмы. А в десяти километрах от реки Муй оранжево отсвечивали в наступающей темноте настоящие костры. Вокруг костров прихлебывали обжигающе-горячий, сильно сдобренный сахаром чай, солдаты в красных беретах и зеленой, коричневой или пестрой маскировочной форме. Родившиеся и воспитанные в многолюдном лондонском Ист-Энде, в уединенной Западной Англии, на промышленном Севере или на богатых фермах Юга, они сплетали свои голоса, и их такая разная по выговору речь звучала то тише, то громче под сенью нависающих акаций. После тяжелого марша на север по государственной дороге № 3 в течение целого дня у 1-й роты 3-го парашютно-десантного батальона была последняя «заправка» перед тем, как окопаться на ночь.

Всякий раз, когда колонны надрывающихся грузовиков следовали в глубь материка от дурбанского плацдарма, оставшегося уже почти в девяноста километрах позади, с дороги доносился приглушенный рев дизельных двигателей. Долетали до десантников и неясные разрывы мин, тоже откуда-то сзади — явные свидетельства того, что бурские партизаны дают прикурить следующим за 3-м батальоном частям.

Большинство солдат не обращало на шум ни малейшего внимания. Одной недели боев на подступах к Драконовым горам вполне хватило на то, чтобы научиться пропускать мимо ушей любую стрельбу, нацеленную не на них.

Майор Джон Фаруэлл, высокий, с крючковатым носом командир 1-й роты, переходил от костра к костру, собирая офицеров и сержантов. Оба его связиста шли следом: их легко было отличить по длинным тонким антеннам, которые раскачивались у них над головой. Увидев их, бойцы обеспокоенно переговаривались и по старой привычке начинали проверять оружие. Как правило, майор не любил устраивать общих собраний и по возможности избегал их. Поэтому появление группы управления в полном составе, по всей видимости, означало, что бой неизбежен.

Предчувствия их не обманули. Новая информация повлекла за собой новые распоряжения. Шестистам солдатам 3-го парашютно-десантного предстояло идти ночью в атаку.

Пять минут спустя Фаруэлл собрал взводных командиров и сержантов на маленькой прогалине у шоссе. Он обвел глазами полукруг освещенных отблесками огня лиц. Кое-кто выказывал удивительную ретивость, чуть ли не радость в предвкушении настоящего «дела». Другие, в большей степени наделенные воображением, более разумные, а может, просто более опытные, глядели с мрачной решимостью. Все они казались страшно молодыми тридцатилетнему ротному командиру.

Он развернул карту и расстелил ее в свете костра.

— Стало быть так, ребята. Вот что мы с вами имеем… — Он говорил быстро, стараясь держаться увереннее, чем был на самом деле. Ему предстояло обрисовать ситуацию и общий план атаки, спущенный из штаба батальона.

Двумя часами ранее бойцы 4-й роты, специального разведывательного подразделения батальона, столкнулись с отрядом бурских пехотинцев численностью до роты, которые заняли оборону вдоль последнего хребта, отделявшего силы союзников от широкой долины реки Муй. Буры не проявили готовности отступить без боя — они жаждали крови. А к рассвету оборона укрепления африканеров может быть так сильна, что на несколько часов задержит наступление экспедиционных сил. А этого союзники позволить себе не могли.

Поэтому британским десантникам предстояло атаковать немедленно, принимая неизбежные риск и неразбериху ночного боя, чтобы нанести удар прежде, чем буры успеют построить бункеры и подготовить боевые позиции. Дабы свести к минимуму неизбежную сумятицу, штаб 3-го парашютно-десантного батальона разработал простой, как песня, план. После короткой артподготовки Фаруэлл со своей ротой будет штурмовать хребет к востоку от шоссе. Одновременно 2-я рота начнет атаку высоты с запада. Пулеметчики и расчеты противотанковых ракетных установок «Милан» роты огневой поддержки расположатся вдоль исходного рубежа, готовые подойти ближе и подстегнуть атаку. Если все пройдет хорошо, к утру они смогут опрокинуть противника и освободить дорогу для скорейшего наступления.

— А 3-ю роту полковник будет держать в резерве… вот здесь, — Фаруэлл указал на крошечный ручеек, протекающий у подножия хребта, на котором расположились африканеры. — Это позволит лоботрясам из роты «Чарли» укрепить ось атаки… если их медвежьи услуги вообще кому-то понадобятся.

Как он и рассчитывал, последнее замечание вызвало несколько мимолетных ухмылок. Между 1-й и 3-й ротами существовало давнишнее, но вполне дружеское соперничество.

Фаруэлл сел на корточки и испытующе оглядел подчиненных.

— Вот, пожалуй, и все, господа. Вопросы есть?

— Так точно, сэр, — веснушчатый лейтенант, командир 2-го взвода, с озабоченным выражением подался вперед. — Почему бы не задействовать 4-ю роту для атаки с фланга? Я к тому, что не больно-то заманчиво шпарить напрямую по этому склону.

Фаруэлл кивнул. Хороший вопрос, тут надо отвечать без обиняков. Он окинул взглядом путаницу ущелий и ложбин по обе стороны дороги:

— Боюсь, Джек, у нас просто нет времени на такие премудрости. В этой неразберихе 4-й роте понадобится несколько часов, чтобы занять позиции. — Он покачал головой: — Да и кто знает, чем их там встретят эти сволочные буры?

Лейтенант медленно кивнул, нехотя соглашаясь с аргументом командира. Остальные молчали.

Фаруэлл подождал несколько секунд и поднялся на ноги. Остальные торопливо последовали его примеру.

— Прекрасно, господа. Вы получили приказ. Свои взводы можете проинструктировать в свободное время. — Он широко улыбнулся: — Но не позднее, чем в ближайшие пять минут. Через десять минут мы выходим на исходный рубеж, так что не опаздывать. Все свободны.

Когда группа управления расходилась, Фаруэлл прошел среди офицеров и сержантов — одному пожмет руку, другого хлопнет по плечу. Это минимум, что он мог. В глубине души он знал, что мало кто из этих молодых людей увидит рассвет. А поскольку он предполагал сам повести роту в атаку, то и себя числил среди возможных потерь.

БЛОКИРУЮЩАЯ ГРУППА БУРСКОГО ПАРТИЗАНСКОГО СОЕДИНЕНИЯ СЕВЕРНОГО НАТАЛЯ, ХРЕБЕТ К ЮГУ ОТ ДОЛИНЫ РЕКИ МУЙ

Скрежет и шорох, производимые солдатами, копающими каменистую почву, далеко разносились в темноте под осенявшими кряж деревьями. Стрелковые ячейки и бункеры копали больше на ощупь, а необходимые приказы передавались хриплым, режущим слух шепотом по цепочке взмокших от пота немолодых бойцов. В сотне метров от того места, где автострада № 3 прорезала хребет, невысокий широкоплечий сержант Геррит Мир отложил лопату в сторону и распрямил ноющую спину. «Господи, — подумал он с отвращением, — ну и дурь же все это. Выдумка чокнутого офицера».

Он ничего не имел против того, чтобы воевать против uitlanders, иностранцев. Вовсе нет. Мир был уроженцем Муйривира и совершенно не желал наблюдать, как полчища захватчиков — этих обожателей черномазых — свободно наводняют улицы его родного города. Но он никак не мог согласиться, когда ему предлагали совершить самоубийство.

Ведь похоже было, что его командиры замыслили именно это. Шесть лет он провел, воюя на границах республики, прежде чем вернуться на семейную ферму, так что его познаний в области тактики вполне хватало, чтобы воспринимать этот хребет как смертельно опасную ловушку. Те же деревья, которые прятали партизан от наблюдения с воздуха, точно так же скроют и войска противника, когда они будут подниматься по склону. Хуже того, имея позади открытую долину реки Муй, он и его товарищи не смогут найти безопасного пути к отступлению.

Но еще хуже, на взгляд сержанта, было то, что для отражения спланированной атаки слишком мало людей. Если бы отряд был весь в сборе, еще могло бы что-то получиться, но больше половины его состава даже не потрудилось показаться на сборном пункте.

Мир харкнул и сплюнул. Предательские «красношеие» свиньи. Его соседи-англичане гнушались черномазых не меньше его самого. Он знал это наверняка. И что же они сделали, как только стало туго? Драпанули, спасая свои шкуры. Он насупился. Вот кончится эта война, он еще поквитается с трусами.

Он поднял лопату и опять принялся за работу, вонзая широкое, острое лезвие в землю короткими, сильными ударами. В конце концов, хорошая, глубокая стрелковая ячейка может помочь ему прожить столько, сколько понадобится, чтобы убить хоть несколько врагов.

Внезапно ослепительно яркая вспышка озарила гребень горы, и он увидел собственную тень, стремительно вытягивающуюся вниз по склону. Земля содрогнулась. Мир застыл, а затем нырнул в укрытие.

— Ложись! Все ложись!

В верхушках деревьев разорвались еще снаряды, поливая землю смертоносным ливнем зазубренных металлических осколков и древесной щепы. Кто-то беззвучно упал, сраженный на месте взрывом. Другие попадали с воплями, залитые кровью, с развороченными внутренностями, но живые.

Все это время сержант Геррит Мир и другие ветераны лежали, съежившись в своих мелких окопчиках, с нетерпением ожидая окончания артобстрела.

1-Я РОТА, 3-Й ПАРАШЮТНО-ДЕСАНТНЫЙ БАТАЛЬОН

Майор Джон Фаруэлл присел рядом со своим связистом в десяти метрах позади темных, застывших силуэтов бойцов 2-го взвода. Все взгляды были прикованы к черной громаде хребта, вздымавшейся перед ними.

Десятки сияюще-белых вспышек промелькнули вдоль гребня с востока на запад, оставляя за собой дымный шумный шлейф и развороченные дебри. Целых три батареи 155-миллиметровых гаубиц обстреливали африканеров, обрушивая залп за залпом на их оборонительные позиции, указанные патрулями 3-го парашютно-десантного.

Затем разрывы снарядов прекратились так же неожиданно, как начались. В ночи вновь воцарилась тишина.

Фаруэлл посмотрел на часы: 21.35. Артподготовка закончилась.

Он вскочил на ноги, взмахом руки призывая своих людей вперед. В другой руке он сжимал автомат «Энфилд Л85А1».

— Пора, ребята! Вверх!

Взводные и сержанты уже повторяли его приказ. Вся растянувшаяся в линию 1-я рота быстро двинулась вперед, разбиваясь на взводы и отделения по мере подъема. Фаруэлл следовал чуть позади, карабкаясь вверх по склону, который, казалось, с каждым шагом становился круче. Как только они вступили под деревья, стало совсем темно. Ни в одном направлении ничего не было видно дальше, чем на десять-пятнадцать метров, но до него доносились пыхтение, ругательства и шарканье подошв, то и дело скользивших по рыхлой, каменистой земле. Господи, подумал он, а этот чертов кряж на порядок выше, чем казалось по карте.

В ночное небо с шипением взмыла осветительная ракета и вспыхнула высоко в воздухе, заливая жутковатым белым сиянием взбирающихся на гору. Черт! Заградительный огонь не уничтожил буров. Они были по-прежнему там, готовясь к схватке. Фаруэлл зашагал шире. Мешкать было нельзя.

Три небольших взрыва один за другим взрыли землю чуть ниже по склону. Минометы! Ядрена вошь! Похоже, им понадобится больше подавляющего огня своей артиллерии. Фаруэлл протянул руку и выхватил протянутые связистом наушники:

— «Красный-Бродяга-Один», я «Альфа-Четыре»…

Очередной минометный залп африканеров попал точно в цель. Одна шестидесятимиллиметровая мина разорвалась примерно в пяти метрах перед майором и его связистом.

Время и пространство, все и вся будто было поглощено одной этой опаляющей вспышкой белого огня и неистовым грохотом. Фаруэлл почувствовал, что его отбросило назад словно тряпичную куклу. На миг в нем шевельнулось сознание, но тут же покинуло его.

Он очнулся лишь несколько секунд спустя. Оказалось, что он сидит, неловко притулившись к корявому стволу низкорослого деревца. Маленькие, с запекшейся кровью по краям, прорехи на форме и пронзительная боль в правом боку говорили сами за себя: по ребрам хлестнула добела раскаленная шрапнель. Автомат пропал — осколком его вырвало из рук и отшвырнуло куда-то в темноту.

Фаруэлл попробовал подняться. Первая попытка оказалась неудачной, и он посмотрел вниз, чтобы понять причину. Боже правый. По-видимому, его связист принял на себя всю силу взрыва. Изуродованное тело лежало у него на ногах, мешая встать.

Он сдвинул труп в сторону и с трудом распрямился.

Мины продолжали месить склон, озаряя короткими вспышками мертвенного света развороченный ландшафт. Кровавыми грудами там и сям валялись тела убитых и раненых. Те же, кто уцелел, залегли за поваленными деревьями или валунами. Некоторые палили наугад, посылая пули вверх по склону до самого гребня.

Фаруэлл ожесточенно выругался. Атака его роты захлебывалась, теряя слаженность и силу. Он должен заставить своих людей продвигаться дальше, или все они погибнут под минометным огнем. Не обращая внимания на боль в правом боку, он заковылял вперед.

— 1-я рота, всем встать! Вперед! В атаку!

Кто-то поднялся из-за расщепленного ствола и схватил его за руку:

— Вы в порядке, майор?

Фаруэлл узнал старшего сержанта 2-го взвода и прокричал в ответ:

— Все нормально, сержант! — Недалеко разорвалась еще одна мина, и он упал. Осколки просвистели мимо. — Где Слэйтер?

— Убит, сэр.

Помимо воли перед глазами возникло веснушчатое лицо лейтенанта, на какое-то мгновение оттеснив все происходящее на задний план. Он вспомнил свою встречу с пожилой матерью Слэйтера, вдовой, гордившейся сыном-солдатом. Он отогнал воспоминания. Для них еще будет время. Если он останется в живых.

Он наклонился к самому уху сержанта:

— Надо идти вперед. Ясно?

Тот рьяно закивал. Десантникам надо было либо идти на сближение с противником, либо признать свое поражение и отойти к подножию кряжа.

— Хорошо. Тогда поднимайте взвод в атаку, сержант, — Фаруэлл осклабился, пряча внезапный приступ боли за яростной ухмылкой-оскалом. — Задавите их, Бэйтс. Я буду тут же, позади вас, с остальными.

Новый командир 2-го взвода еще раз кивнул и уверенно затрусил прочь. На короткий миг его силуэт возник на фоне очередной вспышки, и вот уже почти бычий рев перекрыл грохот заградительного огня:

— Всем встать! Вперед! Перебьем этих бурских ублюдков!

По одному, по двое британские солдаты покидали укрытия и присоединялись к сержанту, устремившемуся вверх по склону. Справа и слева гром обстрела перекрывали Другие голоса, повторяя его призыв. 1-й и 3-й взводы тоже шли на штурм.

Фаруэлл быстро опустился на колени около убитого десантника, поднял его автомат и захромал за своими.

БЛОКИРУЮЩАЯ ГРУППА ПАРТИЗАНСКОГО СОЕДИНЕНИЯ СЕВЕРНОГО НАТАЛЯ

В двадцати метрах от зазубренного гребня горного хребта, пластом лежал сержант Геррит Мир, глядя вниз, вдоль ствола своего автомата «Р-1». Теперь в любой момент, — мрачно думал он, — чертовы англичашки попрут на вершину. Какие-то секунды их будет четко видно на фоне неба — легко заметить и легко пристрелить. Палец сержанта плотнее лег на спусковой крючок. Он и его ребята разнесут этих «красношеих» в пух и прах.

За спиной слабо застонал один из раненых, которых не успели эвакуировать.

— Заткнись. — Мир не сводил глаз с вершины гребня.

Еще одна осветительная ракета разорвалась высоко над полем боя, на мгновение превратив ночь в день.

В воздухе промелькнул небольшой круглый предмет и глухо стукнулся оземь позади его окопчика. Прокатившись мимо, он остановился около упавшего дерева. У Мира замерло сердце.

— Граната!

Он зарылся лицом в землю.

Бах! Раздался негромкий, приглушенный взрыв, осколки прожужжали у него над головой. Еще несколько несильных взрывов эхом отозвались справа и слева. И все.

Африканер поднял голову и увидел серый клубящийся туман, поднявшийся от залпов дымовых снарядов. Он облизал вдруг пересохшие тубы, напряженно глядя туда, где должны были проступать очертания гребня, но все исчезло под рукотворной завесой.

Неспособность ясно видеть обострила его слух. Время замедлилось, а потом словно остановилось вовсе.

Дьявол, где они? Геррит Мир опять мог чувствовать, биение сердца, и ему с каждым ударом чудилось, что оно вот-вот выскочит из груди.

Вот они! С криками и воплями, не таясь, из туманной завесы выскочили какие-то фигуры и бросились вперед с автоматами наперевес. Он увидел, что один несется прямо на него, — горящие глаза и темное от ненависти лицо под стальной каской.

Боже. Он стрельнул раз, другой, потом опять и опять. Англичанин споткнулся, согнулся пополам и ничком рухнул вниз.

В тот же миг весь ужас Мира как рукой сняло. В исступлении он громко захохотал и встал на колени, поворачиваясь из стороны в сторону в поисках врагов, чтобы их убивать.

Но тут из клубов дыма вылетел еще один маленький круглый предмет и приземлился где-то сзади.

Ба-бах! Взрывом его швырнуло вперед, на бруствер, и какое-то мгновение он лежал там, оглушенный и окровавленный. Инстинкт подсказывал ему, что лучше оставаться лежать, признав свое поражение.

Ну нет! Этому не бывать! Разорванными губами Мир выплюнул осколки гравия и песок и из последних сил поднялся на колени. Перед его слезящимися глазами маячили какие-то неясные контуры. Он нашарил винтовку.

Он так по-настоящему и не разглядел британского десантника, с диким криком возникшего из тумана и завихрений пыли. Он лишь ощутил острую, раздирающую боль, когда ему в грудь, прямо в сердце, вонзился штык.

Геррит Мир навзничь повалился в свой так и не вырытый до конца окоп. Он не почувствовал, как десантник выстрелил в упор, чтобы высвободить свой штык. Сержант-африканер был уже мертв и глядел в ночное, затянутое дымом небо незрячими глазами.

Кряж, закрывавший подступы к долине реки Муй, был взят.