31 ДЕКАБРЯ, НАТАЛЬ

Его всегда удивляли функции войск специального назначения. Капитан Джефф Хокинс по опыту знал, что «боевые действия с применением специальных методов» происходят гораздо чаще, нежели «обычная война», но чем дольше он воевал, тем больше убеждался, что война редко ведется в соответствии с какими-либо правилами.

Хокинс был одет в походную форму сухопутных войск США и обильно увешан всевозможным снаряжением, прежде всего флягами с водой. Высокий и сухощавый, он переносил жару легче, чем дородный сержант Гриффит. И все-таки никто не хотел стать жертвой обезвоживания. Неся свой груз, он шагал с упругой легкостью, что выглядело естественно при его поджарости. Его лицо было угловатым и худым, и даже пальцы — длинными и костлявыми.

Капитан Хокинс командовал 1-й группой войск специального назначения армии США. Он и одиннадцать его товарищей высадились в районе Дурбана вместе с экспедиционными войсками, и теперь действовал «в тылу врага», оказывая помощь повстанческому движению черных южноафриканцев.

Кожа Джеффа была разве что чуть посветлее, чем у его соратников-африканцев. Он всегда считал себя черным американцем, но в этой чуткой к оттенкам стране его отнесли бы к «цветным», поскольку среди предков у него были и черные, и белые. Глядя на шагавших с ним в ногу уроженцев племен сото и зулу, он счел, что лучше всего ему подходит термин «афроамериканец».

Группы спецназа особым образом поддерживали местное сопротивление, собирали разведданные и координировали операции с обычными американскими войсками. Кроме него и лейтенанта Дворски, в группу входили только сержанты, ветераны, обладающие большим опытом. Работать с представителями иной культуры, давая советы, помогая, но не приказывая, было делом весьма деликатным. Постоянно возникали сложности.

Они возвращались после двухдневной разведки. Джефф водил лейтенанта Дворски и сержантов Гриффита и Ламаса на инженерную разведку моста через реку Тугела. Потенциально он представлял собой возможное препятствие для наступления войск союзников, поэтому им было приказано установить, нельзя ли будет захватить мост и удерживать его до подхода основных сил. Это была лишь одна из многих задач, выполняемых группой.

Ответом на вопрос, поставленный командованием, было решительное и однозначное «нет». Джефф уже многому научился, чтобы вовремя понять, когда тебе светит посмертная награда. Так вот это был тот самый случай. Мост был хорошо укреплен, кругом в радиусе двадцати километров стояли заслоны из патрульных и разведывательных отрядов, так что даже бросить взгляд на это сооружение было весьма рискованным делом.

Нет, штабу придется поискать какой-нибудь другой путь через Драконовы горы. Эти зубчатые вершины стали своего рода символом защитников ЮАР, воплощением трудностей наступления.

Чувство разочарования мешалось в душе Хокинса с досадой на африканских солдат под его началом, которых ему надлежало обучать. Эти люди считались союзниками. А насколько он себе представлял, союзникам надлежит стрелять отнюдь не друг в друга, а в общего врага. В разные периоды истории это порождало порой весьма странные альянсы, но пока будут повторяться войны, будут заключаться и новые союзы.

Здесь же все было по-другому. По крайней мере, сначала. А дело было так. Хокинс и еще три американца отправились ночью на встречу с бойцами местного сопротивления, в основном бывшими партизанами АНК, ныне воевавшими на стороне союзников.

Любая ночная сходка глубоко в тылу врага таила в себе риск, и несмотря на то, что Джефф воевал в Африке вот уже две недели, он все равно нервничал. Растянувшись цепочкой, они приблизились к условленному месту — обособленной группе деревьев. В пятидесяти метрах впереди шел Эфраим Бетализу, их лучший разведчик.

Эфраим скрылся в зарослях и спустя несколько минут крикнул на зулу:

— Все в порядке.

Чуть расслабившись, Джефф знаком приказал цепочке двигаться вперед. Но не успел он сделать и двух шагов, как услышал шум драки. Хокинс бегом помчался к рощице с оружием наперевес. Из рощицы доносились крики, затем раздался удар металла о дерево, а потом — глухой выстрел.

Ворвавшись под сень деревьев, Джефф увидел лежащего на земле Бетализу. Трое человек стояли рядом с ним. Четвертый лежал ничком чуть в стороне. Возле вытянутой руки Бетализу валялся пистолет, а двое незнакомцев сжимали в руках «АК-47». Автоматы были направлены на разведчика, и поза одного из этих людей подсказала Джеффу, что он вот-вот спустит курок.

Черт. Пора показать, что он американец, подумал Джефф.

— Что здесь, черт побери, происходит? Вставай, Эфраим.

Он холодно повернулся к нападавшим. Стараясь не выдать голосом гнева, он спросил:

— Кто из вас связной?

Один из троих, с «АК-47», но не тот, что собрался стрелять, опустил автомат и воззрился на Джеффа. Американец был одет в обычную маскировочную форму армии США и зеленый берет с черной пластиковой эмблемой. Пусть не в полном боевом снаряжении, по сравнению с партизанами Джефф был просто-таки шикарно экипированным.

На африканце были маскировочной расцветки шорты, потрепанная футболка и сандалии. Рослый, он носил небольшую бородку; в коротко подстриженных волосах виднелась седина.

— Я Джордж Нконганве, командир местной ячейки. А вы, похоже, те самые американцы, которых мы поджидаем. — Он указал на Бетализу, который медленно поднимался на ноги: — Но с вами этот предатель.

Джефф почувствовал, что заводится, и попытался овладеть собой.

— Если я привел его, значит, он не предатель. — Он услышал шорох — это остальные члены группы пробирались к ним через кустарник. — Я ручаюсь за каждого из моих людей.

Хокинс предпринял рискованный, но необходимый ход. В этом регионе у американцев не было особого влияния, поэтому, связавшись с зулусом, он рисковал: дело могло обернуться двояко. Но он готов был побиться об заклад, что в глазах Кейптауна и Дурбана они были все-таки друзьями, а не потенциальными угнетателями или коллаборационистами.

Даже в тусклом свете луны Джефф увидел, как Нконганве перевел взгляд на кого-то позади него. Он посмотрел туда же и обнаружил за своей спиной Дворски и Ламаса.

Хокинс представил лейтенанта как своего заместителя, а затем всех остальных членов группы. Мысль о том, что вооруженный белый и латинос могут быть союзниками, похоже, насторожила Нконганве не меньше, чем появление зулуса. Белые были угнетателями. А латиносы — это кубинцы, некогда друзья, а теперь враги. Он знал, что эти люди — американцы, то есть теоретически соратники, но жизнь, прожитая в нескончаемой борьбе, мешала забыть об их расовой принадлежности.

Джефф проклинал свою самоуверенность. Зулусы и коса издавна враждовали, а сейчас стали и политическими соперниками. Большинство членов пошатнувшегося ныне АНК составляли коса, а движение Инката было на 95 процентов зулусским. Инката придерживалась более консервативной линии, тогда как АНК поддерживал связи с коммунистическими и социалистическими группировками.

Черные жители ЮАР пока не слишком прониклись духом политического диалога. Любое расхождение во мнениях, становилось в этом повидавшем много крови краю, поводом к насилию. И белое правительство страны использовало эти расхождения, чтобы раздувать междоусобицу между двумя сильнейшими оппозиционными силами. Даже теперь, имея общего врага, им было тяжело подавить в себе застарелую ненависть.

Дворски и Гриффит осмотрели четвертого человека, которого, к счастью, всего лишь оглушили, а не пристрелили. Только деловитость позволила Хокинсу уговорить продолжать дело, ради которого они собрались. Им предстояло пройти еще много километров вражеской территории, и за ними по пятам рыскал опасный враг.

Сначала Джефф планировал отправить вперед кого-то из местных вдвоем с Бетализу, но теперь об этом и речи быть не могло. Бетализу не знал местности, и один идти не мог. Хокинс был вынужден полностью доверить судьбу группы незнакомцам.

Стоило им тронуться в путь, как возник новый конфликт, поскольку ни те, ни другие не хотели быть замыкающими. Чувствуя себя школьным учителем, американец выстроил две параллельные цепочки, рассредоточив по ним комсостав в целях поддержания мира.

В дальнейшем выполнение задания — успешное, но не принесшее положительного результата — вылилось в сплошную череду компромиссов. Только после того, как Бетализу в компании с Ламасом произвели осмотр моста под носом у бурских часовых, Нконганве сказал о нем доброе слово.

Ту ночь они провели в укрытии, примерно в пяти километрах от моста. Джефф и Нконганве потолковали на сон грядущий — сначала о борьбе черного населения ЮАР, потом о многорасовом американском обществе. Коса долго не мог уяснить, как это общество может существовать.

Джефф рассказал о себе. Да, ему доводилось сталкиваться с дискриминацией, но он в жизни не знал, что такое апартеид. Более того, все американское общество разделяло идею равноправного сосуществования рас. Мало кто из южноафриканцев, как черных, так и белых, видел такое. Поэтому Нконганве было трудно поверить, что такое действительно существует.

В африканской культуре семья и род превыше всего. Человек сознает свою клановую принадлежность гораздо явственнее, нежели национальную. Америка сама определила свои границы, карту Южной Африки начертили европейские колонисты, которые думать не думали о тех, кто испокон веков жил на этой земле.

Семья много значила для Джеффа, но он мыслил себя в первую очередь американцем, а уж потом Хокинсом или жителем Чикаго. Отчасти это было заложено воспитанием, но основу его мировоззрения составляли главенство закона и принцип «один избиратель — один голос», а потому в первую очередь он был верен государству, которое воплотило эти идеалы.

А к какой нации принадлежат коса и зулу? Правительство было для них врагом, и южноафриканская нация представляла собой механический набор народов, специально разделенных друг с другом. В ЮАР не существовало идеи «плавильного котла» или плюралистического общества — настолько укоренился апартеид.

Сто с лишним лет спустя после гражданской войны американцы все еще обращали внимание на расу. Интересно, думал Джефф, сколько же времени понадобится ЮАР, чтобы избавиться от этого.

Они проговорили больше часа, и как большинство африканцев, с которыми доводилось беседовать Джеффу, Нконганве был готов отчасти принять его слова на веру, но во многом хотел бы убедиться собственными глазами. Хокинс решил, что пока достаточно.

Весь следующий день они продвигались домой по вражеской территории, хотя африканеры все в меньшей степени могли контролировать ее. Местность находилась у подножия Драконовых гор и была неровной. Их путь лежал то вверх, то вниз по бурым холмам, на которых прозелень появлялась только вблизи реки или ручья.

Группа базировалась в Тлали, большой деревне, вождь которой принял Хокинса с распростертыми объятиями, рассчитывая, что вооруженные американцы станут защитой от разгула банд, терроризирующих население деревни.

В Тлали жили сото, которых тоже много в ЮАР, но к зулусам они относятся более терпимо.

Благодаря тому, что они жили на возвышенности с крутыми склонами, сото сумели сохранить государственность. Хотя Лесото и находилось в сфере влияния ЮАР, но было предметом национальной гордости. Тлали располагалась вне пределов этого государства, но поддерживала с ним культурные связи.

Разведчики шли на юго-восток, к Тлали, когда наткнулись на небольшой подъем и в некотором отдалении увидели деревню. Она прилепилась к крутому склону, будто специально, чтобы освободить для земледелия более пологие участки. Опрятные, крытые соломой хижины были окружены посевами кукурузы, и, шагая к деревне, Джефф почувствовал себя дома. Словно он приблизился к своим неведомым предкам…

1 ЯНВАРЯ, ТЛАЛИ

Вздрогнув, Хокинс проснулся. Даже в относительной безопасности, какая-то часть его «я» была постоянно начеку. Рука автоматически потянулась к пистолету, когда он разглядел, что над ним наклонился Гриффит.

Успокоенный, он взглянул на часы. Четыре утра. После двухдневного перехода у него до сих пор ныло все тело. Он сказал:

— Лучше, если новости будут хорошие, Майк.

— Так и есть, капитан. Новости просто очень хорошие. — Воодушевление Гриффита заинтриговало Джеффа, он быстро встал, оделся и шагнул в прохладную темноту.

На открытом месте между хижинами горел небольшой костер, вокруг него виднелось несколько фигур, в том числе Джордж Нконганве. Он тихо разговаривал с Дворски и Бетализу. Хокинс услышал, что лейтенант повествует коса о детстве, проведенном в Филадельфии, в польском квартале.

Нконганве поздоровался с Джеффом и проговорил:

— Мне хотелось самому передать эту информацию. Я, правда, не вполне понял, о чем идет речь, но тот, кто ее передал, сказал, что ваши люди поймут.

Хокинс подсел к костру.

— За информацию спасибо. Уверен, она будет весьма полезной.

— Я должен передать, что радиолокационная станция кругового обзора в Ледисмите вышла из строя. Отказало приемное «реле», и им никак не удается достать другое. Они продолжают посылать сигналы, но на экране ничего не видно. Я лично знаю парня, который это случайно услыхал. Буры думали, он не поймет. Кроме того, часть гарнизона покидает город, направляясь на север в грузовиках.

Джефф почувствовал, как восторг наполняет и теснит его грудь. Это мог оказаться тот самый переломный момент, которого так ждали союзники. Ледисмит был населенным пунктом стратегического значения по ту сторону Драконовых гор. Если его оборона ослаблена…

Нконганве тем временем продолжал:

— Вы помогаете освобождать ЮАР. Коса не забывают друзей. — Он нахмурился: — Может, зулусы нам и не друзья, но пока они с вами, то останутся и нашими союзниками.

Теперь к ликованию Джеффа добавилось чувство облегчения и слабой надежды.

— Я заслужу дружбу коса, обещаю вам. Это крайне ценная информация, Джордж. Союзники будут вам очень благодарны за нее: она поможет спасти много жизней.

— Не бурских, надеюсь, — ухмыльнулся Нконганве, уходя. Ему предстоит долгий путь, который надо проделать до рассвета.

Дворски и Гриффит смотрели ему вслед. В их улыбках читалось откровенное восхищение и радость от хороших вестей.

— Пришлите ко мне посыльного, — приказал Хокинс. — Мне надо послать сообщение Мантизиме. А потом пойдем к рации. Нужно будет отбить еще одно донесение.

КОРАБЛЬ «МАУНТ УИТНИ» ВМС США, ДУРБАНСКИЙ ПОРТ

Вместе со штабом Крейг изучал карту провинции Наталь. Ледисмит был старинным городом, повидавшим на своем веку немало битв. Через него проходила государственная дорога № 3, избранная Крейгом как лучший путь через горы.

Впрочем, все в мире относительно. Они теряли жизни и время, очищая дорогу от обороняющегося противника. Иногда Крейгу казалось, что они проиграют здесь всю кампанию. Только взятие Ледисмита могло в корне изменить ситуацию.

Ледисмит лежал по ту сторону гор, среди невысоких западных отрогов. За ним начинался вельд, открытая местность, идеальная для боевых действий с использованием бронетехники.

Помимо этого город был центром снабжения южноафриканских войск в данном районе и занимал исключительно выгодную блокирующую позицию. Африканеры держали там значительный гарнизон с мощной сетью ПВО.

Обзорная РЛС была частью этой системы. Ее расположение на одном из холмов, окружавших город, давало бурам возможность своевременно получать предупреждение о приближении противника. На станцию несколько раз совершали налеты истребители, однако без особого успеха. Подобно многим современным тактическим радарам, станция была мобильной, и ее можно было быстро перемещать с места на место. РЛС не работала во время движения, но зато атакующие никогда не могли застать ее на месте. И вот теперь выяснилось, что буры блефуют.

Взятие Ледисмита превратило бы Драконовы горы из оплота южноафриканских войск в ловушку для них.

Крейг уже начал планировать штурм Ледисмита, но предполагал провести его с юга, дальше по шоссе. Он рассматривал его как своего рода выпускной экзамен, последнее сражение перед выходом на оперативный простор. Удачный штурм сократил бы кампанию на целую неделю и, вероятно, помог бы выиграть гонку к Претории.

В обычной ситуации посылать вертолеты туда, где существует надежная сеть ПВО, было просто идиотизмом. Оборонительные системы, способные уничтожить истребитель, моментально разделаются с «тихоходами». Но если на РЛС не действует радар, атака может пройти так стремительно, что защищающиеся даже не успеют ничего понять. Крейг повернулся к командирам дивизий:

— Грег, какая часть 101-й дивизии уже на берегу?

— Бригада и батальон армейской авиации, сэр. В настоящее время высаживаются подразделения второй бригады. — Разрушения в дурбанском порту до сих пор не позволяли разгружать сразу много судов. Саперы продолжали расчищать завалы, но их успехи становились зримыми лишь по прошествии недель.

В 101-й десантно-штурмовой дивизии личный состав перевозили на вертолетах, что парадоксальным образом затрудняло передислокацию. Хотя летные средства были легкими, они занимали много места, и для их перевозки требовалось большое число кораблей. Но зато авиационная группа дивизии могла перевезти сразу всю бригаду.

Даже та часть дивизии, которая уже находилась на суше, представляла собой значительную силу и обладала исключительной огневой мощью. Составляя примерно треть 101-й десантно-штурмовой, эта боевая группа имела более девяноста транспортных вертолетов, способных нести две с половиной тысячи человек. Они были довольно уязвимыми, поэтому их прикрывали разведывательные вертолеты «кайова» и вертолеты огневой поддержки «апачи».

Крейг не мог дожидаться высадки двух оставшихся бригад, к тому же, если они будут действовать быстро, в них не возникнет необходимости. Африканеры выводят подразделения из Ледисмита, отправляя их на север. Вероятно, в Преторию, навстречу кубинцам. Узнав об этом, Крейг понял, что у противника на уме. Буры думают, что он еще на какое-то время застрянет в горах. Но они сильно заблуждаются.

— Грег, завтра на рассвете высаживаетесь в Ледисмите. — На лице генерала отразились удивление и обеспокоенность. — Собирайте все, что сможете наскрести, но только не тратьте время на ожидание техники с кораблей. — Генерал кивнул, и Крейг продолжал: — Любыми средствами захватите и удерживайте Ледисмит до подхода наземных сил.

Командир 101-й, сухощавый и загорелый, отдал честь и сказал:

— В таком случае прошу меня извинить. Нам предстоит хлопотная ночь.

Крейг козырнул в ответ:

— Спасибо, Грег. Ваша бессонная ночь окупится сторицей — сбереженным временем и спасенными жизнями людей. Постарайтесь, чтобы все было именно так.

2 ЯНВАРЯ, ОКРЕСТНОСТИ ДУРБАНА

101-я десантно-штурмовая дивизия базировалась к северу от города. Вдоль побережья развернуться было особенно негде, но вертолету для взлета простор не нужен.

Часть двухрядной асфальтированной дороги превратилась во взлетную площадку, а поля и хижины вокруг сровняли с землей, и теперь там выстроились ряды желто-зеленых вертолетов. Африканцы, лишившиеся крова, были предусмотрительно переселены в сборные домики, предназначенные для размещения солдат.

Лагерь «Зулу» быстро разрастался; саперы занимались планировкой систем водо- и электроснабжения, охранных заграждений и всего того, что обеспечивает жизнедеятельность военного городка. Приказ все бросить и помогать грузиться единственной боеготовой на данный момент бригаде привел их в глубокое уныние.

Механики трудились ночь напролет в резком свете прожекторов, собирая и проверяя вертолеты, устраняя неисправности и выклянчивая дефицитные запчасти, которые еще не успели сгрузить с кораблей.

Многие вертолеты, объявленные непригодными, поскольку за имеющееся короткое время их нельзя было отремонтировать, были выпотрошены до основания: с них снимали детали, чтобы сделать годными к полету другие машины. Одного вертолета хватало на починку трех других: кому-то нужен двигатель, кому-то — панель управления и так далее. А опустошенный остов восстановят потом.

На летном поле только прибавилось суеты, когда для усиления 101-й начали прибывать вертолеты морской пехоты. Многие из них тоже требовали ремонта, а пилотов тут же отзывали в сторону и обучали методике ведения боя в составе сухопутных войск.

Пока транспортные и боевые машины в отчаянной спешке приводились в готовность, командиры дивизии, бригады и батальонов быстро разрабатывали план наступления. Даже в случае прямого следования к цели и обычной атаки требуется продумать массу деталей, от которых будет зависеть жизнь людей, а затем довести принятые решения до сведения младшего комсостава.

Командир дивизии генерал-майор Грег Гэррик закончил набрасывать общий план нападения еще в вертолете, пока летел на базу с «Маунт Уитни». Его уже ждали командир бригады полковник Том Стюарт и остальные офицеры штаба дивизии. К полуночи они превратили наброски Гэррика в конкретный план наступления силами бригады, скоординировав его с планами воздушной поддержки подразделениями ВМС и морской пехоты, планом материально-технического обеспечения, разведывательных мероприятий и мероприятий по обеспечению связи, планом ПВО и противохимической защиты и всем прочим, вплоть до определения места посадки вертолетов после доставки груза.

Принятие конкретного плана осложнялось тем, что разведданные носили фрагментарный характер, и список наличных сил и средств постоянно дополнялся. В самый разгар совещания, офицер по техническому обслуживанию сообщил, что имеющихся вертолетов хватит, чтобы поднять и четвертый батальон. Новость была замечательной, но многие планы пришлось подвергнуть переработке.

В полночь собрали командиров батальонов и за два с половиной часа проинструктировали относительно задач, стоящих перед их подразделениями. Планирование происходило так поспешно, что операции даже не дали названия, и кто-то предложил нечто вроде «Завтра в полет». В конце концов Гэррик согласился на «Воздушный экспресс».

Получив приказы, каждый из батальонных командиров детализировал их применительно к своей ситуации. Ротных они вызвали к себе в три. Те, в свою очередь, инструктировали взводных в четыре, до командиров отделений приказ был доведен в четыре тридцать.

Первые вертолеты поднялись в воздух в пять.

Шум и суматоха на базе привлекли внимание местных жителей, которые стояли за наспех сооруженными заграждениями и рассматривали машины, прислушиваясь к реву двигателей. Парад техники и технологии был настолько ошеломляющим, что многие перепугались. Что нужно чужеземным захватчикам?

Стоящему у взлетной полосы генералу Гэррику была хорошо видна толпа зрителей по ту сторону заграждения, но вопросы безопасности волновали его гораздо больше, чем их впечатления. И ежу понятно, что дивизия готовится к наступлению. И скорость — залог успеха. Пока бурский шпион отправит донесение по команде и начальство проанализирует его, машины с его людьми уже будут над целью. По крайней мере, ему хотелось в это верить.

Вместе с зеваками он наблюдал, как взлетает первая группа вертолетов. Это были транспортные «Ю-Эйч-60-Блэк Хоуки» и «Си-Эйч-47-Чинуки». Самые тихоходные, они должны были задать темп всем остальным. По двое, по трое поднимаясь вверх, тяжело нагруженные машины слегка раскачивались при взлете. Едва взлетела первая группа, как ее тут же сменила следующая, повторяя маневр.

Воздух заполнился шумом сотен двигателей и вращающихся винтов, так что даже в наушниках Гэррику было трудно сосредоточиться. Он увидел, как люди за заграждением попятились; волна оглушительного грохота, кажется, победила любопытство. Горячий ветер нес тучи пыли и запах раскаленного металла. Когда все вертолеты покинут базу, здесь станет на десять градусов теплее.

Взлетели последние транспортные вертолеты, и теперь отправлялись на задание боевые машины. Обтекаемые «Ю-Эйч-58» резко контрастировали с длинными, угловатыми «апачами». Более скоростные вертолеты быстро обгонят «копуш» и займут позицию впереди и по флангам.

— Пора, сэр, — адъютант Гэррика в чине капитана проводил его к командирскому «Блэк Хоуку». Пристроившиеся в проеме люка стрелки не обратили на него никакого внимания: в шлемах и защитных козырьках, они целиком сосредоточились на выполнении поставленной задачи.

В то время как полковник Стюарт должен был руководить сражением из передового наземного штаба, Гэррик намеревался наблюдать за штурмом сверху. Ему, командиру дивизии, обычно приходилось координировать действия трех бригад, но сейчас в бой шла лишь одна, и он тем самым получил редкую возможность следить за событиями собственными глазами, не вмешиваясь в дела Тома. У него была налажена радиосвязь как со Стюартом, так и со штабом дивизии, расположенным неподалеку.

Пристегнувшись ремнем, Гэррик надел наушники, и, не успел он проверить связь, как вертолет взлетел. Не так тяжело нагруженный, как другие «Блэк Хоуки», он был достаточно маневренным, чтобы его пассажир мог следить за событиями.

Генерал встал и прошел в кабину пилота, чтобы иметь возможность смотреть наружу через лобовое стекло. Впереди, точно облако насекомых, была видна вся бригада. Элитный отряд, она мчалась к цели со скоростью больше ста узлов.

Вертолеты летели на запад, поэтому солнце находилось сзади от них, но по мере набора высоты каждая машина все отчетливее виднелась в утреннем свете. Пока командирский «Блэк Хоук» поднимался вверх, на глазах у Гэррика последние отставшие заняли свое место в строю.

Транспортные вертолеты — «копуши», каждый с пехотным взводом на борту, двигались колонной по одному, выстроившись цепочкой по четыре машины; каждая цепочка находилась на расстоянии ста ярдов от другой и шла на разной высоте. Огромные «чинуки» несли более тяжелое вооружение и оборудование. С обеих сторон «копуш» прикрывали разведывательные и ударные вертолеты, готовые атаковать любую представляющую опасность наземную цель. Впереди, в полном боевом снаряжении, медленно полз клин машин огневой поддержки. Они нанесут удар по цели прежде чем приземлятся «копуши», и в дальнейшем будут обеспечивать наступление наземных сил.

Гэррик знал, что где-то впереди летят самолеты — «АВ-8Б» морской пехоты и «Ф-16» американских ВВС, которые базировались теперь в Дурбане. Они поразят цель с воздуха, а «Ф-15» обеспечат наземное прикрытие атакующих от налетов южноафриканских истребителей.

Взглянув налево, Гэррик увидел отвесные кручи — это была граница Лесото. Могучие утесы вздымались на две мили над уровнем моря. Внизу лежал труднопроходимый горный край. Он ощутил прилив восхищения перед пехотинцами. Солоно же приходится пехоте, когда она с боями пробирается сквозь эту путаницу ущелий и теснин.

Прохлада утреннего воздуха сводила до минимума опасность воздушных ям, и вертолеты с атакующей группой на борту спокойно следовали по курсу вдоль речной долины, вытянувшейся на северозапад. Через полчаса они повернут направо, пройдут над перевалом и, как снег на голову, обрушатся на город, расположенный внизу.

ЛЕДИСМИТ

Подполковник Корстер забрался под кабину РЛС, наблюдая, как над головой с ревом истребители заходят на цель. Американцы не впервые совершали налет на город, но сегодня они разошлись не на шутку. Неужели пронюхали про радар?

Корстер отвечал за противовоздушную оборону Ледисмита. Помимо батареи зенитных управляемых ракет «кактус» в его распоряжении находилось несколько захваченных русских зениток и две батареи юаровских двадцати- и сорокамиллиметровых пушек. Но только «кактусы» управлялись с помощью радара.

Он осматривал РЛС, беседуя с техниками, которые пытались вдохнуть жизнь в капризную электронику. Ее и в нормальной обстановке нелегко было поддерживать в рабочем состоянии, а нынешняя обстановка была весьма далека от нормальной.

Их разговор был прерван взрывом, раздавшимся прямо над головой, и кабина закачалась, словно по крыше заколотили тысячи молотков. Образовалось несколько пробоин, разлетевшиеся осколки повредили оборудование и ранили старшего техника.

Все набились в окоп, вырытый специально для РЛС, но Корстер улучил момент, чтобы взглянуть на срезанную антенну, повисшую под каким-то диким углом. Отказавшее реле стало теперь самой незначительной из всех проблем.

В них угодила противорадарная ракета, и поскольку РЛС вовремя не предупредила их о приближении вражеского самолета, они были не в состоянии предотвратить удар. Похоже, американцам все известно про их радар.

Позиция для РЛС была оборудована на небольшом холме, который не только служил прекрасным укрытием, но сейчас позволял сверху следить за наступлением внизу. Над хребтами и вершинами парами или звеньями по четыре кружили самолеты. Миновав гребень, они делали «бочку» и заходили с разных сторон, так что иногда их, казалось, разделяли лишь секунды.

Корстер видел, как они бомбят склады оборудования и позиции ПВО. Пусковые установки ЗУР, по-видимому, пользовались у истребителей особым вниманием. На его глазах была запущена пара ракет, скорее всего, в визуальном режиме, но они не поразили цель. И это все, на что оказались способны захваченные врасплох расчеты.

Рукотворная буря длилась около пятнадцати минут. Корстер выждал еще минуты две-три, высматривая, не обрушится ли новая волна атаки, и наконец решил, что налет кончился. Он окинул взглядом город. Значительные участки заволокло серой дымкой, замершей в неподвижном утреннем воздухе. Местами что-то горело, а две из его драгоценных пусковых установок лежали, опрокинутые набок. По улицам бродили какие-то люди, явно в состоянии шока.

Корстер испытывал желание спуститься туда и посмотреть, что уцелело. Повернувшись к старшему технику, он обнаружил, что тот — тучный сержант — сидит на земле, а кто-то перевязывает ему раны. Корстер хотел было приказать осмотреть РЛС на предмет новых повреждений, но вдруг услышал какой-то треск к юго-западу от них.

Похоже было, что это снова повели огонь его зенитки. Он приготовился опять нырнуть в укрытие, когда один из его людей внезапно так и замер на месте.

НАД ЛЕДИСМИТОМ

Генерал Гэррик наблюдал за наступлением с расстояния двух миль и высоты в пять тысяч футов. Было достаточно близко, чтобы с некоторым усилием рассмотреть в бинокль отдельных людей.

Его наушники, настроенные на частоту штурмовиков, позволили ему проследить за атаками с целью подготовки основного удара и их благополучным, без потерь, исходом. Первой волне вертолетов огневой поддержки надлежало нанести удар в течение минуты после налета истребителей, и им это по большей части удалось.

Идя на небольшой высоте, «апачи» неслись к целям, обнаруженным с помощью аэрофотосъемки. Генерал заметил, что африканеры быстро приходят в себя. Их фланговые подразделения посылали в небо потоки трассирующих снарядов, вынуждая вертолеты резко вилять из стороны в сторону и нырять. Наводчик одного из орудий поймал в прицел вертолет и метким выстрелом перебил хвостовой лонжерон. С вышедшим из строя хвостовым винтом, машина дважды повернулась вокруг своей оси и рухнула на землю.

Посылая в ответ ракеты и снаряды, ведя стрельбу из своих скорострельных пушек, «апачи» подавляли все огневые точки. Настал черед транспортных вертолетов. «Апачи» и вертолеты-разведчики переместились в заранее условленные районы, прикрывая как зону десантирования, так и городские кварталы.

— Генерал, топливо на нуле, — голос в наушниках вернул его из зоны высадки в шумную железную колымагу. Вертолетам не век парить в небесах, а пилоту предстоял долгий путь назад.

— Хорошо. Доставьте меня на передовой командный пункт, — вздохнул Гэррик. Что ж, если люди высадились, то с воздуха уже мало что разглядишь.

ЛЕДИСМИТ

Корстер и его техники наблюдали за высадкой и боем с вершины холма. После первого налета неприятель больше не досаждал им, и Корстер со своими людьми предпочел не высовываться. Три автомата «Р-4» и один пистолет ничего не изменят внизу.

Маленькая группа залегла и смотрела, как волна за волной приземляются американские вертолеты, изрыгая людей и тяжелое вооружение.

Стрельба в городе началась почти в тот же миг, как Корстер услышал по полевому телефону приказ изумленного командующего гарнизоном окапываться и держаться.

Защитников едва набралось бы на батальон, но они знали город и не хотели уходить, пока их не выбьют или не уничтожат.

Корстер представил себе, как американцы продвигаются по улице Пурте, и уловил переданный по радио приказ полковника оставить отель «Ройял», одно из зданий, в которых были расквартированы войска. Он надеялся, что оборонявшимся удастся хоть немного продержаться, но было совершенно ясно, кто окажется победителем. На его взгляд, самое большее через час.

Подполковник внезапно поднялся, удивив этим остальных.

— Вставайте, придется потрудиться.

Техники удивленно уставились на него. Они как раз следили за развитием наступления американцев, и видели, как боевые вертолеты проходят прямо над разбитой РЛС. Интересно, что он себе думает?

— Кто-то должен заняться раной сержанта. Остальным изрезать все документы и сложить их в кабине РЛС. Мы спалим станцию вместе с бумагами, но врагу не достанется ничего!

Для него битва окончена. Теперь он посмотрит, что американцы смогут сделать с этой страной.