22 ИЮЛЯ, ВОЕННЫЙ АЭРОДРОМ «СВАРТКОП», БЛИЗ ПРЕТОРИИ
Одномоторный «куду», легкий самолет вспомогательного назначения, вздрогнул и остановился на краю покрытой пятнами мазута бетонной взлетно-посадочной полосы. Пропеллер еще не перестал вращаться, а к нему уже бежали техники, чтобы закрепить крылья самолета и тем самым защитить его от внезапных порывов ветра.
Подполковник Генрик Крюгер неуклюже вылез из тесной кабины, потянулся и подал пилоту руку.
— Спасибо, Питер. Это был прекрасный полет, и на хорошей скорости. У меня даже разыгрался аппетит. — Он посмотрел на часы: до встречи с начальником оперативного управления штаба оставался еще целый час. — Я вернусь из министерства в три или в четыре часа. Ты сможешь подбросить меня обратно в Апингтон?
Пилот, капитан ВВС, улыбнулся.
— Нет никакой спешки, Kommandant. Можете не торопиться. Тут отличная офицерская столовая. Как только я заправлюсь сам и залью горючее в баки, я буду готов лететь на все четыре стороны.
— Вот и прекрасно! — Крюгер достал из-под кресла потертый кожаный «дипломат» и пошел прочь, на ходу поправляя фуражку, чтобы та ровно сидела на его коротко остриженных каштановых волосах. Убедившись, что все в порядке, он ускорил шаг. В нескольких метрах от него возле машины, украшенной флажком, застыл в стойке «смирно» солдат. Должно быть, прислали за ним из министерства обороны.
— Эй, Kommandant.
Он оглянулся через плечо на самолет: через открытое окно кабины пилот «куду» показывал поднятый вверх большой палец.
— Задайте им там жару!
Крюгер подавил улыбку, коротко кивнул и пошел к ожидавшей его машине. Как он и подозревал, вся база знает, зачем его так срочно вызвали в Преторию. Трудно удержать что-то в секрете в такой дружной и закаленной в боях части, как его 20-й стрелковый батальон.
Судя по всему, его последний отчет о сложившейся на границе ситуации дал немедленные результаты. Впрочем, ничего удивительного. Командиры батальонов, даже наиболее отличившиеся, не часто выдвигают такие серьезные обвинения по поводу политики коллегии штаба обороны, но Крюгер устал требовать от своих людей невозможного. Лучшие части регулярной армии бросают на подавление беспорядков в черных пригородах, вместо того чтобы разместить их на границе, где они гораздо нужнее.
«Гораздо нужнее» — это еще мягко сказано, мрачно подумал он. В нынешней военно-политической ситуации границу с Намибией просто невозможно как следует охранять. Слишком обширная территория и слишком мало людей.
Некоторые офицеры из министерства обороны изо всех сил старались помочь. Они по первому же требованию присылали пополнение, новейшее вооружение и амуницию.
Любые заявки на продукты, горючее и боеприпасы выполнялись с поистине невиданной в армии скоростью. Но все равно это были лишь полумеры, способные облегчить выполнение ежедневных задач, ложащихся на плечи Крюгера и других офицеров, но не решающие глобальных стратегических проблем, стоящих перед ними. Одно из двух: либо Претория направит на охрану границы большие силы, либо пусть ищет другой путь остановить возобновившиеся партизанские действия АНК.
Крюгер покачал головой, сознавая, что новые лидеры вряд ли смогут принять правильные решения. Как и значительная часть офицеров Вооруженных сил ЮАР, он лично одобрял меры правительства Хейманса, направленные на какое-то разумное соглашение с черным большинством. Именно разумное. Конечно, никому из его знакомых и в голову не приходило согласиться с системой «один человек — один голос» для ЮАР. Расплодившиеся по всей Черной Африке диктаторские режимы указывали на опасность подобного курса. Но мало кто из офицеров не отдавал себе отчет в том, что дальнейшие потуги белых удержать в руках всю полноту власти означают продолжение бесконечной партизанской войны, способной принести лишь незначительные, бессмысленные в стратегическом отношении победы и множество искалеченных или убитых людей.
Крюгер снова покачал головой, мысленно проклиная и Форстера с его туполобым стремлением выиграть войну, в которой выиграть нельзя, и ублюдков из АНК, убивших Фредерика Хейманса и тем самым поднявших на политический Олимп нового лидера.
— В министерство? — ожидавший у машины капрал отдал честь и открыл заднюю дверцу.
— Так точно, — Крюгер в ответ приложил руку к виску и залез в автомобиль.
Он откинулся на сиденье, и машина, отъехав от самолета, свернула на асфальтированную подъездную дорогу. Про себя Крюгер повторял аргументы, которые собирался изложить начальнику штаба. Рот его искривился в усмешке: уж слишком он оптимистичен. Вряд ли ему удастся вставить хоть слово, когда тот станет его отчитывать.
Даже в такой мобильной и лишенной условностей армии, как Вооруженные силы ЮАР, работники штаба имели свои представления о служебной иерархии и порядке прохождения бумаг.
На аэродроме творилось что-то странное. Это отвлекло Крюгера от мыслей о предстоящем нелегком разговоре. Он внимательнее осмотрелся по сторонам. Они ехали вдоль взлетно-посадочной полосы «Сварткопа». Она выглядела пустынной, и это было странно. Очень странно.
Обычно аэродром своей бешеной активностью напоминал улей. При том, что здесь базировались две эскадрильи транспортных самолетов, «Сварткоп» всегда казался наглядным примером вечного движения, когда маленькие, одномоторные «куду» и огромные «Си-47» одновременно приземлялись, тут же заправлялись и взлетали вновь, доставляя людей и вооружение в различные военные округа.
Но сегодня все было не так. «Куду», на котором он прилетел, стоял в одиночестве на огромном и пустынном, залитом бетоном пространстве. Не взлетали и не садились самолеты. Крюгер погладил свежевыбритый подбородок. Где же вся авиация?
Автомобиль вырулил на дорогу пошире, петлявшую между ангаров и ремонтных корпусов. Так вот они где — целые ряды покрытых маскировочной окраской самолетов, часть в ангарах, часть прямо на летном поле. Возле них суетились маленькие фигурки в замасленных оранжевых комбинезонах, здесь снимая какую-то панель, там — что-то привинчивая. Бригады технического обслуживания и ремонта, работающие не покладая рук.
Крюгер не отрываясь смотрел в окно — он был поражен. Даже в нормальных эксплуатационных условиях в лучшем случае один из пяти самолетов эскадрильи нуждался в текущем ремонте. Но чтобы одновременно ремонтировались сорок или даже больше самолетов — тут что-то не так! Это было мало похоже на текущий ремонт. Неужели АНК предприняли какую-то беспрецедентную диверсию, о которой неизвестно средствам массовой информации? Не может быть. Даже драконовская цензура, введенная кабинетом Форстера, не могла бы сохранить в тайне подобную катастрофу.
Тут ему пришло в голову более правдоподобное, хотя не менее тревожное объяснение, и он выпрямился на сиденье. ВВС, должно быть, готовят самолеты для интенсивных и длительных воздушных операций, например, круглосуточных полетов, когда нельзя будет обеспечить нормальное техобслуживание.
Крюгер сжал губы. Здесь были грузовые самолеты и самолеты для перевозки личного состава, значит, в планируемых Преторией операциях должна быть задействована армия. Неужели они решили наконец бросить дополнительные войска на охрану намибийской границы? Возможно. Ему хотелось в это верить. Это избавит его от многих проблем во время предстоящего разговора в штабе. Ему будет легче вынести любую головомойку, если он будет заранее знать, что начальство согласилось с его оценкой ситуации.
Когда машина завернула за угол, самолеты исчезли из виду и Крюгер опять повернулся вперед. Он продолжал внимательно наблюдать, механически отмечая про себя, что с одной стороны расположились шесть ракетных установок системы «кактус» [11]«Кактус» — южноафриканская версия французской зенитной ракетной установки «кроталь». Является ракетной системой ближнего действия класса «земля-воздух», разработанной для защиты объектов от нападения с воздуха. Комплекс состоит из колесной подвижной пусковой установки с четырьмя ракетами и РЛС наведения, а также отдельной машины наведения с поисковым радаром. Радиус поражения целей примерно пять миль. Хотя эта система никогда не использовалась в боевых действиях, она имеет хорошую репутацию.
, а с другой толпятся офицеры ВВС с озабоченными лицами, выходя из административного корпуса аэродрома «Сварткоп». Он придумывал все новые объяснения происходящему вокруг и тут же отметал свои предположения.
При более пристальном рассмотрении надежда на то, что самолеты должны доставить подкрепление на границу с Намибией, показалась ему весьма призрачной. Никто не станет переправлять по воздуху такое количество войск и вооружения, когда это можно гораздо успешнее сделать автомобильным и железнодорожным транспортом. Нет, мрачно подумал он, эти самолеты предназначены для выполнения особо ответственных заданий, где скорость важнее цены. Например, для крупных воздушно-десантных операций за пределами ЮАР. Интересно, где именно? Опять в Зимбабве? Или на этот раз в Мозамбике? Он слышал, что принято решение вновь усилить помощь РЕНАМО. Неужели эти самолеты предназначаются для какой-нибудь военной авантюры?
Крюгер нахмурился еще сильнее и поджал губы. Если задуманное Преторией не поможет облегчить выполнение задач его ребятам, то начальнику оперативного управления штаба ВС ЮАР придется услышать такой поток отборных ругательств, каких ему не доводилось слышать с тех пор, как он сам воевал с партизанами в буше. И черт с ней, с карьерой, решил Крюгер про себя. Жизни его солдат гораздо важнее, чем его собственные намерения дослужиться до полковника.
Погруженный в мрачные мысли по поводу собственной судьбы, он не заметил, как машина миновала главные ворота аэродрома и понеслась по направлению к Претории.
ШТАБ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ ЮАР, МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ, ПРЕТОРИЯ
Командир наряда охраны министерства обороны посмотрел на пропуск Крюгера, потом на его лицо, потом снова на пропуск. Удовлетворенный тем, что увидел, молоденький офицер поставил жирную галку на списке прибывших, который занимал несколько страниц. Потом протянул пропуск Крюгеру и кивнул дородному сержанту, терпеливо стоящему в углу обшитого деревянными панелями бюро пропусков.
— Благодарю вас, господин подполковник. Сержант Мейнарт проводит вас в зал, где будет проходить совещание.
Крюгер коротко кивнул, убрал пропуск в карман и последовал за сержантом в оживленный вестибюль министерства. Сержант прошел мимо лифтов прямо к массивным двойным дверям, ведущим в зал заседаний.
Крюгер легко поспевал за ним, почти бессознательно отдавая честь старшим по званию. Его занимали гораздо более интересные вещи, нежели обычный воинский ритуал. Теперь он окончательно убедился, что его вызвали в Преторию вовсе не для личной беседы с начальством.
Он покачал головой, недовольный собой за то, что ему могла прийти в голову столь примитивная и самолюбивая мысль. Только полный идиот мог бы не заметить признаков царившей вокруг бешеной активности. Сначала суета с техобслуживанием на аэродроме, теперь это совещание, о котором его не потрудились известить заранее. И проводится оно в самом большом конференц-зале министерства. В воздухе носилось что-то грандиозное. Что-то небывало грандиозное.
Вид переполненного зала заседаний усиливал это впечатление.
В комнате находилось более сотни полевых офицеров. Одни стояли в проходах, обмениваясь новостями и сплетнями, другие уже заняли места на креслах с откидными, как в театре, сиденьями. Здесь была представлена и серо-голубая форма ВВС, и темно-синие кители ВМФ, и скромные коричневые мундиры сухопутных сил. Мелькавшие тут и там красно-голубые береты свидетельствовали о том, что здесь находятся представители всех трех парашютно-десантных батальонов кадровой армии.
Крюгер даже не пытался скрыть своего удивления. Вот уже много лет он не видел, чтобы такое количество командиров его уровня собралось вместе под одной крышей. Он снова оглядел зал, считая звезды на погонах. Господи, да здесь находится по меньшей мере две трети командиров батальонов регулярной армии и сил резерва, шесть бригадных генералов и два штаба дивизий в полном составе.
Ему стало не по себе. Вряд ли кто в здравом рассудке стал бы привлекать силы, которые представляли собравшиеся здесь люди, для чего-то меньшего, нежели широкомасштабная операция с участием всех родов войск. Эта мысль еще больше встревожила его. Что же задумал Форстер? Какие-нибудь крупные маневры? Или настоящие боевые действия?
Беспокойство Крюгера по поводу намерений правительства не имело ничего общего с пацифизмом: он был здесь неуместен. Как и любой армейский офицер в ЮАР, он испытывал негодование от внезапных нападений террористов АНК и постоянных взрывов бомб, которые они устраивали. Двадцать лет непрекращающихся боевых действий на границе научили его тому, что партизаны — это враги. А раз так, Вооруженные силы ЮАР имели все законные основания уничтожать их, где бы они ни находились. Но одно дело — быстрые рейды коммандос через границу, и совсем другое — то, что замышлялось тут.
Боевые действия всегда требовали огромных затрат. Они уносили жизни и деньги с головокружительной быстротой. А экономика страны и без того находилась в критическом положении: безработица среди черных, неуклонный рост инфляции и процентных ставок. Во время своих редких визитов в родной город на севере Трансвааля он каждый раз сам наглядно убеждался в этом. Пустели полки небольших сельских магазинчиков, все больше трудоспособных черных южноафриканцев слонялись без дела по дорогам и полям, цены на бензин взлетели под потолок, так что люди предпочитали не выезжать из дома без особой надобности.
Крюгер покачал головой. Вряд ли сейчас подходящее время овеять себя боевой славой, которая так дорого обойдется. Он надеялся лишь на то, что у кого-нибудь из коллегии штаба обороны хватит смелости объяснить это новому кабинету.
— Эй, Генрик, привет! Ты-то что здесь делаешь, пехота? Я считал, что сюда приглашены только высшее офицерство и приличные джентльмены!
Крюгер резко обернулся, и губы его невольно расплылись в улыбке, несмотря на внутреннее напряжение. Хотя он не видел Денейса Кутзи вот уже более двух лет, резкий, хриплый голос и грубоватое, открытое лицо этого невысокого задиристого человека невозможно было забыть. Пятнадцать лет назад желторотыми лейтенантами они вместе служили в Намибии. Долгие месяцы тяжелых боев в намибийском буше заставили их убедиться в высоких профессиональных качествах друг друга и крепко сдружили их.
Увидев на погонах Кутзи три звезды и пятиугольник, Крюгер громко присвистнул.
— И тебя сделали бригадным генералом? Теперь я окончательно убедился, что мир сошел с ума.
Кутзи погрозил ему пальцем.
— Послушай, парень! Тебе следовало бы быть повежливее со старшим по званию! К тому же я не просто бригадный генерал — я теперь служу в министерстве.
Крюгер изобразил легкий поклон.
— Значит, тебе удалось, наконец, удрать с передовой?
— Точно. — Кутзи сделал вид, будто отряхивает с безукоризненно сшитого мундира невидимую пыль. — Все, с грязью, мухами и змеями для меня покончено. Я теперь штабная крыса и премного этим доволен.
Крюгер внимательно посмотрел на друга: больше всего на свете Кутзи ненавидел бумажную работу и всякую канцелярскую канитель, стало быть, он врет. Но назначение в министерство — это цена, которую часто приходилось платить за продвижение по службе. Любой, кто мечтает стать генералом, не может его избежать. Крюгер знал, что еще через пару лет ему, как и Кутзи, придется расстаться со службой в действующей армии и стать штабным работником. Это, конечно, далеко не то, о чем стоило мечтать, но такова была неизбежность.
— Внимание! — Команда, произнесенная громким голосом, заставила стихнуть все разговоры; присутствующие в зале офицеры немедленно встали.
На сцену широким шагом вышел высокий, тощий и седой генерал Адриан де Вет, командующий Вооруженными силами ЮАР. Крюгер поморщился. Ему дважды доводилось служить под командованием де Вета: первый раз — командиром роты в бригаде, которой командовал де Вет, второй — заместителем офицера по оперативным вопросам, уже в дивизии. Он не внушал Крюгеру уважения ни как боевой командир, ни как руководитель. В армии говорили, что генерал держится только благодаря тому, что лижет задницу всем, кто в данный момент находится у власти, и Крюгер верил этим разговорам.
Де Вет приблизился к трибуне и несколько мгновений стоял молча, обводя взглядом собравшихся командиров с их штабами. Затем сделал жест, чтобы все садились.
— Вольно, господа! Рассаживайтесь. У нас на сегодня много дел.
Крюгер с Кутзи сели в последнем ряду.
Де Вет нетерпеливо кивнул, и целая команда младших офицеров бросилась вдоль проходов, раздавая всем черные папки с красными наклейками. По залу разнеслись удивленные вздохи и тихий рокот восклицаний.
Крюгер взял одну папку из пачки, которую протянул ему угрюмый лейтенант, и пустил остальные по ряду. Стоило ему открыть первую страницу, как кровь отхлынула у него от лица.
ОПЕРАЦИЯ «НИМРОД» — СЕКРЕТНО
БОЕВОЙ ПОРЯДОК ЧАСТЕЙ И СОЕДИНЕНИЙ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ ЮАР В ОПЕРАЦИИ «НИМРОД»
44-я парашютно-десантная бригада
— Штаб бригады
— 2-й парашютно-десантный батальон
— 3-й парашютно-десантный батальон
— 4-й парашютно-десантный батальон
8-я бронетанковая дивизия
— Штаб дивизии
— 81-я бронетанковая бригада
— 82-я механизированная бригада
— 83-я мотопехотная бригада
— 84-й артиллерийский полк
Подразделения 7-й пехотной дивизии
— Штаб дивизии
— 71-я мотопехотная бригада
— 72-я мотопехотная бригада
Подразделения военно-транспортного полка
— 44-я эскадрилья (Си-47)
— 28-я эскадрилья (Си-130 и Си-160)
— 18-я эскадрилья (вертолеты «Супер-Пума-ЮАР-330»)
— 30-я эскадрилья (вертолеты «Супер-Пума-ЮАР-330»)
Подразделения полка ударной авиации
— 2-я эскадрилья («Мираж-III-С-Зед»)
— 7-я эскадрилья («МБ-326-Импала»)
— 4-я эскадрилья («МБ-326-Импала»)
ЦЕЛЬ ОПЕРАЦИИ
1) Овладеть территорией Юго-Западной Африки (известной также под названием Намибия) вплоть до северной границы, проходящей по линии Грутфонтейн — Каманджаб.
2) Восстановить в полном объеме военный, политический и экономический контроль над отвоеванными районами Юго-Западной Африки.
3) Разгромить вооруженные силы СВАПО и уничтожить ее политические структуры.
4) Уничтожить все базы, лагеря и оперативные центры АНК на территории Юго-Западной Африки.
ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ПЛАН ОПЕРАЦИИ
«Нимрод» предполагает нанесение серии быстрых и мощных ударов по Намибии силами механизированных, моторизованных и воздушно-десантных частей Вооруженных сил ЮАР. Эти удары должны быть нацелены на основные коммуникации противника и другие объекты, имеющие стратегическое и тактическое значение.
Направив превосходящие силы против плохо обученных бойцов СВАПО, части и соединения, участвующие в операции «Нимрод», смогут быстро и с минимальными потерями выйти на ближайший рубеж наступления. По достижении этой цели наступающие войска будут перегруппированы для выполнения последующей задачи.
В ходе операции при формировании частей и подразделений, в ней участвующих, необходимо учитывать ограниченные возможности в снабжении армии всем необходимым ввиду неразвитости в Намибии сети автомобильных и железных дорог. Несмотря на это, использование ударной силы крупных и мощных группировок придаст боевым действиям динамичность, так необходимую для успешного завершения операции.
На первом этапе головные силы 82-й механизированной бригады…
Крюгер оторвался от документа. Господи, какое безумие, подумал он. Полнейшее безумие. И в то же время он не мог не чувствовать, как сквозь тревогу прорывается возбуждение. Такое не могло оставить равнодушным ни одного профессионального военного. В папке, которую он держал в руках, содержался план крупнейшей операции за всю историю ЮАР со времен второй мировой войны. В выполнении поставленной задачи будет задействовано такое количество живой силы и техники, которое он себе и представить не мог. И здесь была горькая ирония: в течение многих месяцев он жаловался на то, что на территории Намибии укрываются боевики АНК, но ему и в голову не могло прийти, что кто-то попытается решить проблему терроризма путем широкомасштабной агрессии.
Где-то в глубинах его мозга били барабаны и звучали трубы, а перед его мысленным взором проходили длинные колонны танков и БТР в облаках пыли и дыма. Он поднял глаза: на лицах окружавших его офицеров читалась та же смесь возбуждения и неверия.
Крюгер покачал головой. На самом деле любая война бесславна. Звуки победной трубы обычно заглушаются стонами раненых и грохотом снарядов. И все же…
Кутзи дотронулся до его руки.
— Ну, что ты думаешь о плане нашего лидера, Генрик, а?
Крюгер взглянул на друга.
— Скажи мне, Денейс, только честно: наш президент совсем лишился рассудка? Чтобы укомплектовать части для выполнения подобных задач, придется мобилизовать почти весь резерв! А что будет с шахтами и заводами, когда половина квалифицированных рабочих и руководителей среднего звена уйдет на фронт? Какой идиот вбил ему в голову, что мы сможем осуществить подобный план малой кровью?
— Тшш! Генрик, попридержи язык! — Кутзи вдруг как-то сразу повзрослел. Он зыркнул глазами по сторонам, не услышал ли кто, о чем они говорят. — Ты помнишь Дункана Гранта, Андриса ван Ренсбурга и Яна Крила?
Крюгер медленно кивнул, удивленный внезапным испугом Кутзи. Он прекрасно знал всех троих. В его памяти возник образ огромного чернобородого Ренсбурга, поднявшего солдат в отчаянную атаку на кубинские пулеметы во время боев в Анголе. Да, это мужественный солдат. И двое других — такие же храбрые и опытные офицеры.
Крюгер снова оглядел собравшихся, более внимательно вглядываясь в лица.
— Почему-то их здесь нет.
Кутзи помрачнел.
— Они больше не служат, Генрик. Их выперли из армии. И вместе с ними кое-кого еще.
— Не может быть!
На них стали оборачиваться, и Крюгер заговорил тише.
— Какого черта! Эти трое были нашими лучшими офицерами! А для осуществления этой безумной затеи, — он потряс папкой с планом операции «Нимрод», — нам понадобятся все боевые офицеры, которых только можно найти!
— Это так. — Голос Кутзи звучал глухо, словно его владелец разом лишился всех эмоций. Только близкие друзья могли угадать, что каждое его слово проникнуто презрением. — Но похоже, Грант, ван Ренсбург и Крил позволили себе высказать вслух сомнения относительно данного плана, состряпанного президентом и генералом де Ветом.
— Ах, так? — Крюгер был озадачен. Офицерский корпус Вооруженных сил ЮАР всегда славился честностью и профессионализмом. Здесь никогда не было подхалимов — этот идиот генерал де Вет составлял единственное исключение.
Теперь настал черед Кутзи удивляться.
— Господи, Генрик, ты слишком долго служишь в действующей армии. Видишь ли, с момента смерти Хейманса многое изменилось… и не в лучшую сторону. Любой, кто не стоит навытяжку и не говорит правильных слов, получает ярлык «пораженца» и досрочно увольняется в отставку. Так что, если хочешь сохранить пост командира батальона, лучше держи язык за зубами и выслуживайся. Единственная надежда, что избиратели скоро поймут, что к чему, и скинут всю эту шайку. В конце концов, мы давали присягу, и у нас есть обязанности, которых никто не в состоянии у нас отнять, если мы сами этого не позволим. Klaar?
Крюгер кивнул, хотя серьезно сомневался, что сможет последовать доброму совету друга. Умение вовремя промолчать никогда не было его добродетелью. Как долго сможет честный человек продержаться на службе у правительства, которое позволяет себе так обходиться с храбрыми солдатами вроде ван Ренсбурга и ему подобных? Или проводит такую политику в области национальной безопасности, которая меньше всего может служить долговременным интересам страны?
Хорошо поставленный голос генерала де Вета отвлек его от этих раздумий.
— Надеюсь, все успели в общих чертах ознакомиться с данным боевым приказом.
Люди в переполненном зале закивали головами.
— Отлично. Значит, мы можем перейти к деталям. — Де Вет перевернул страницу заранее заготовленной речи и оглядел собравшихся. — Не стану утомлять вас разъяснениями относительно высшей стратегии, стоящей за этим документом. Надеюсь, основные положения операции «Нимрод» вам ясны, как ясно и то, что наш замысел очень смел. — Генерал едва заметно улыбнулся. — Мы должны быть счастливы, господа, что служим президенту и правительству, столь компетентным в военных вопросах и столь преданным интересам страны!
Крюгер отметил про себя, что на этот раз закивало гораздо меньше голов. Очевидно, и других не очень-то удовлетворял лозунг «Цель оправдывает средства», вне зависимости от того, каковы средства и насколько глупа проводимая политика. Возможно, для армии еще не все потеряно.
Несмотря на одолевавшие его сомнения, Крюгер внимательно слушал, когда де Вет перешел к определению особых задач, целей и графика проведения операции. Кутзи был прав: как бы он ни относился к политике кабинета Форстера, он солдат и обязан подчиняться приказам, исходящим от законного правительства ЮАР. Еще будет время решить, насколько оправдана эта операция «Нимрод», а в течение ближайших нескольких недель он и другие командиры будут по уши заняты подготовкой своих частей к боевым действиям.
В глубине души он надеялся только на то, что недальновидная политика Претории, желающей во что бы то ни стало отомстить маленькой Намибии, не будет стоить армии слишком много жертв.
30 ИЮЛЯ, СЕВЕРНЫЙ ТРАНСВААЛЬ, ПОД ПИТЕРСБУРГОМ
Ярко светили звезды, пронизывая своим холодным, резким светом сухой и разреженный горный воздух.
На металлических подставках, расставленных в вымощенном кирпичом внутреннем дворике, горели факелы, создавая средневековую атмосферу. От сигарет поднимался терпкий дым, смешиваясь с запахом жарящегося мяса. Небольшие группки скромно одетых людей толпились возле вертела, на котором готовилось барбекю. Их низкие, гортанные голоса и неожиданные взрывы смеха далеко разносились в ночи.
Склонившись над отделанной кафелем стойкой в кухне, Эмили наполняла бокалы прохладительными напитками и минеральной водой с лимонным запахом. Девушка хмурилась. Еще ребенком она считала друзей отца скучными и грубыми мужланами. И обрывки разговоров, услышанных ею во дворе, не изменили этого впечатления.
Она уже услышала достаточно, чтобы почувствовать головную боль. Все эти люди, большинство из них высокопоставленные чиновники, были на удивление бессердечны. Презрительные словечки типа «каффир» легко слетали у них с языка, когда они, как нечто само собой разумеющееся, обсуждали перспективу «перестрелять пару-другую тысяч из числа самых строптивых черножопых ублюдков, чтобы усмирить остальных». При этих словах все с умным видом закивали. Кто-то даже заметил, что «черные не уважают ничего, кроме твердой руки и длинного кнута».
При мысли об этом Эмили побелела от гнева и с силой шмякнула наполненный бокал на поднос. Выплеснувшаяся жидкость запачкала ей рукав и длинный белый фартук.
— Послушай, милая! Сейчас же успокойся и убери с лица эту отвратительную ухмылку, иначе скомпрометируешь своего несчастного отца! Ведь ты не хочешь этого? — Каждое слово так и дышало злобой.
Рассердившись еще сильнее, Эмили обернулась к угрюмой старухе, стоявшей у стойки рядом с ней. Высокая и худая как щепка, одетая в бесформенное черное платье, Беатрис Фильюн верой и правдой служила отцу Эмили, работая экономкой с тех пор, как девушка помнила себя. И все эти годы они были лютыми врагами.
Эмили было отвратительно, что деспотичная старуха постоянно пытается сделать из нее «настоящую» бурскую женщину, которую волнуют только желания мужа, здоровье детей да слово Божье. А экономка ненавидела Эмили за то, что та желает идти своей дорогой, не считаясь с условностями и правилами приличий, принятыми в их среде.
Их общение за все эти годы было бесконечной чередой ссор и обид, так что отношения между ними были напрочь лишены теплоты или дружеского участия. В этих стычках в значительной степени сформировалась личность Эмили, единственной дочери своего рано овдовевшего отца.
Но с тех пор, как она в отчаянии позвонила отцу, чтобы вытащить Иэна из тюрьмы, вся ее жизнь переменилась. Мариус ван дер Хейден был страшно сердит на дочь за ее «греховную» связь с американским репортером, с человеком из того разряда людей, которых он называл не иначе, как «аморальные иностранцы без Бога в душе».
Эмили так и не могла понять, что же раздражало отца больше: собственно ее знакомство с Иэном или страх перед тем, что кто-нибудь из его противников сможет использовать этот факт против него в политической игре. Впрочем, самым тяжелым было то, что его гнев давал Беатрис Фильюн власть над Эмили.
И экономка не преминула этим воспользоваться.
— Ну, милочка, разве я не права?
Эмили поняла, что старуха ждет ответа, и сдержала готовые сорваться с языка злые слова. Что толку ссориться с Беатрис — это все равно не поможет ей вырваться из ловушки, в которую она сама себя загнала, помогая Иэну. Эмили молча взяла полный поднос, повернулась и пошла в тесный, освещенный светом факелов двор.
Пытаясь подавить раздражение, она обходила группы мужчин, чтобы те могли взять у нее с подноса бокал. Ее всегда страшно бесила их способность словно не замечать ее. О, они были достаточно учтивы — в своем роде, относясь к ней с тяжеловесным покровительством. Никому и в голову не приходило даже сделать вид, что они видят в ней нечто большее, чем просто женщину, представительницу пола, Богом предназначенного лишь для замужества, деторождения и домашней работы.
Она остановилась под душистыми, развесистыми ветвями акации, которую посадил еще ее дед. На подносе было больше пустых, нежели полных бокалов, но ей не хотелось покидать относительную тишину внутреннего дворика. Возвращение на кухню не сулило ничего, кроме новых колкостей, слетающих с острого, как бритва, языка Беатрис.
Эмили глубоко вдохнула свежий и прохладный ночной воздух — она хотела побыть в тишине аллеи, чуть в стороне от освещенного факелами патио. Это было единственным местом во всем Трансваале, по которому она скучала в Кейптауне. Отцовский дом стоял на вершине невысокого холма, возвышающегося над плоской, открытой долиной. Пологие зеленые склоны спускались к петляющей по долине речке с берегами, поросшими деревьями, — полноводной во время летних дождей, но совершенно пересохшей сейчас. В душе Эмили всплыли воспоминания о беззаботном детстве, вытеснив огорчения и печали сегодняшнего дня.
— Послушай меня, наш лидер — это гений! Пророк, отмеченный печатью Божьей!
— Ты верно говоришь, Пит.
Эмили замерла: голоса доносились из-за дерева. Черт побери! Неужели она нигде не сможет найти хотя бы минутного уединения? Она притаилась, скрытая от говорящих низко свисающими ветвями акации, в надежде, что мужчины, кто бы они ни были, скоро уйдут.
Из-за дерева потянуло сигаретным дымом.
— Помнишь барбекю, которое он устраивал в своем загородном доме примерно месяц назад? За две недели до того, как эти черные свиньи убили Хейманса и всю его продажную клику?
Его собеседник рассмеялся.
— Конечно, помню. Говорю тебе, Пит, сначала я решил, что он затянул свою обычную бодягу: стал рассказывать нам, что надо готовиться к великим переменам, когда мы возьмем власть, и все такое. Но теперь-то я понял, что у него было озарение, потому что он наделен даром предвидения, истинно как царь Соломон.
У Эмили свело живот: Карл Форстер… пророк? Сама эта мысль показалась ей богохульственной. Но за напыщенными словами этих набожных людей, возможно, скрывалась страшная правда. Так порой симптомы страшной болезни можно не распознать за проявлениями более легкого недуга. До сих пор Эмили считала, что своим восхождением к высотам власти Карл Форстер обязан жестокому нападению АНК на «Голубой экспресс». Но это было лишь видимостью. Неужели Форстер заранее знал о засаде?
Господи, подумала Эмили в смятении. Если это действительно так… Она припомнила события последних недель, и они предстали теперь перед ней в ином, зловещем свете. Мгновенное возмездие за нападение на поезд. Головокружительный по скорости захват Форстером власти. Немедленное провозглашение чрезвычайного положения и карательные меры против чернокожих южноафриканцев, — меры, которые могли быть спланированы лишь за несколько дней или даже недель до того, как весть о нападении на «Голубой экспресс» достигла Претории. Все сходится. Вдруг она ощутила во рту какой-то соленый вкус и поняла, что случайно прикусила себе губу.
Один из мужчин снова заговорил, на этот раз тише, так что Эмили пришлось напрячь слух.
— Лишь одно меня тревожит, Хенни. Не могу заставить себя доверять всем тем, кем наш вождь себя окружил. Особенно…
— Этому симпатяге Мюллеру? — .закончил за него фразу другой.
— Ja. Попомни мои слова, Хенни, он нам еще попортит кровь.
Хенни зажег спичку, поднес ее к сигарете, и пространство вокруг дерева на мгновение озарилось светом.
— И тут ты прав, Пит. Кстати, ван дер Хейден тоже разделяет наше мнение. Но что мы можем с этим поделать? До тех пор, пока Мюллер выполняет грязную работу, вождь будет ему доверять и прислушиваться к нему. Никто не выкидывает топор, пока он еще острый.
— Значит, мы тоже должны точить топоры, друг мой. И у меня как раз есть на примете шея…
Они медленно двинулись от дерева, чтобы присоединиться к людям, сгрудившимся у вертела, и их голоса постепенно стихли.
Мужчины ушли, а Эмили все стояла, не в силах пошевелиться, погруженная в собственные мысли. Мюллер… знакомое имя. Она слышала, как отец с презрением произносил его. И Иэн. Но кто такой этот Мюллер? Очевидно, какой-то чиновник в форстеровском министерстве правопорядка. Чиновник, которого недолюбливают сослуживцы и который делает для Форстера «грязную работу». Скорее всего, он в курсе, знал ли Форстер заранее о готовящейся засаде АНК на «Голубой экспресс».
Ее руки сильнее сжали поднос. Как бы поделиться возникшими у нее подозрениями с Иэном? Уж он-то сообразит, как объединить собранные ею частички информации в логичный и связный репортаж. Сердце Эмили забилось от возбуждения. Может быть, это и станет тем «большим прорывом», которого так ждал Иэн. Если удастся собрать доказательства, такой репортаж станет самой большой сенсацией южноафриканской истории последних лет.
Возбуждение стало сильнее, когда она поняла, что это дело может иметь гораздо более далеко идущие последствия — последствия политического характера. Для африканера нет ничего гнуснее предательства. Так какова же будет реакция его соотечественников, когда они узнают, что их президент — всего лишь хладнокровный убийца, готовый всадить своей жертве нож в спину?
Эмили даже не сопротивлялась, когда Беатрис Фильюн, обнаружив ее возле акации, потащила назад, на кухню.