Мистер Браун отложил вечернюю газету и обвёл глазами комнату, где расположилось его семейство.

— Я только что понял ужасную вещь, — сообщил он. — До Рождества всего ничего, а мы до сих пор не съездили в центр и не посмотрели на рождественскую иллюминацию!

Паддингтон при этих словах навострил уши.

— А я, кажется, и вообще никогда её не видел, мистер Браун, — пожаловался он. — Ну, по крайней мере рождественскую уж точно.

Брауны разом бросили свои дела и уставились на него круглыми глазами. Паддингтон уже так давно жил с ними и все так к этому привыкли, что казалось само собой разумеющимся — хоть раз-то он рождественские огни уж точно видел; никому и в голову не могло прийти, что они упустили такую важную вещь.

— Ох ты, а ведь мишутка, кажется, прав, — всплеснула руками миссис Бёрд. — Обычную иллюминацию мы несколько раз видели и украшенный город днём — тоже, когда ходили в магазин за рождественскими подарками, но специально смотреть огни в центр ни разу не ездили. А вечером ведь самая красота!

— Слушай, папа, — воскликнул Джонатан, — поехали сегодня! Мы сто лет не были в центре!

Мистер Браун посмотрел сперва на часы, а потом на жену и на миссис Бёрд.

— Лично я — с удовольствием, — сказал он. — А как остальные?

Миссис Браун и миссис Бёрд переглянулись.

— Я дела закончила, — объявила миссис Бёрд, — я в этом году вообще управилась раньше обычного. Осталось вытащить булочки из духовки, и я готова.

— Поехали, папа! — умоляюще сказала Джуди. — Ну пожалуйста!

Мистер Браун ещё раз посмотрел вокруг, глаза у него заблестели.

— А что ты скажешь, Паддингтон? — поинтересовался он. — Тебе хочется поехать?

— Да, очень-очень, мистер Браун! — воскликнул Паддингтон. — Просто ужасно хочется!

Паддингтон вообще любил поездки, особенно непредвиденные и со всей семьёй, а когда мистер Браун объявил, что по дороге они ещё заедут за мистером Крубером, он и вовсе пришёл в восторг.

Следующие полчаса в доме номер тридцать два по улице Виндзорский Сад царил невообразимый кавардак — все спешно готовились к знаменательному событию, а Паддингтон даже протёр губкой усы, пока Джуди расчёсывала ему шубку.

И вот всё семейство в отличном настроении забралось в машину, а через некоторое время смех и гам ещё усилились — на пороге своей лавки появился мистер Крубер с фотоаппаратом и несколькими лампами-вспышками, часть которых он тут же использовал, чтобы сфотографировать своих спутников.

— Вы не единственный, кто ещё никогда не видел рождественскую иллюминацию, мистер Браун, — признался он Паддингтону, втискиваясь на заднее сиденье рядом с миссис Бёрд, Джонатаном и Джуди. — Я её тоже никогда не видел и собираюсь насладиться в полной мере.

Уж как Брауны удивились, узнав, что Паддингтон никогда не видел рождественских огней, а слова мистера Крубера окончательно повергли их в изумление; Паддингтон же и вовсе остолбенел и даже забыл, как обычно, просигналить лапой, когда они вывернули на Портобелло-роуд.

Мистер Крубер и сам усмехнулся своим словам.

— Люди обычно не замечают того, что лежит у них прямо за порогом, — рассудительно проговорил он. — Я вам очень признателен за такое удовольствие. Говорят, огни в этом году особенно хороши.

По дороге мистер Крубер объяснил Паддингтону, что каждый год большие лондонские магазины общими усилиями украшают улицы яркими картинами из сотен цветных лампочек, а из Норвегии в подарок жителям Лондона присылают огромную ёлку, и ёлку эту всегда ставят на почётное место в центре Трафальгарской площади.

Всё это казалось невероятно интересным, и чем ближе они подъезжали к центру, тем сильнее им хотелось увидеть огни своими глазами.

Один раз Паддингтон даже вскочил с сиденья и замахал лапами, указывая на скопление зелёных огоньков впереди машины; мистер Крубер деликатно кашлянул.

— Полагаю, это просто светофоры, мистер Браун, — тактично заметил он, когда зелёный сменился жёлтым. — Но ничего, скоро мы увидим настоящую иллюминацию.

Тут огни снова поменяли свет, теперь уже на красный, и машина резко затормозила.

— Неудивительно, что он ошибся, — проворчал мистер Браун. — Удивительно, что он вообще что-то разглядел. Если не побережёмся, обязательно попадём в аварию.

Он подчёркнутым жестом вытащил тряпку и стал протирать лобовое стекло.

— Из-за этого медведя вся машина запотела! Люди подумают, что мы в ней чайник кипятим.

— Он всегда пыхтит, когда волнуется, Генри, — пришла на помощь миссис Браун, а Паддингтон с глубоко оскорблённым видом уселся обратно на сиденье.

— На твоём месте, Генри, — продолжала миссис Браун, — я бы где-нибудь остановилась. Мы больше увидим, если пойдём пешком.

Это предложение встретило горячую поддержку. Всем надоело сидеть в тесноте, и через некоторое время, когда им удалось выбраться из плотного потока и найти место для парковки, даже мистер Браун согласился, что мысль была здравая, — они вылезли из машины и зашагали пешком по одной из центральных лондонских улиц.

Был ясный, морозный вечер, на тротуарах теснились люди — они разглядывали витрины, таращились на иллюминацию, которая напоминала россыпь золотых звёзд, или просто, как и Брауны, шли потихоньку, любуясь праздничным городом.

Неподалёку маячила длинная очередь, ожидавшая, когда откроется кинотеатр; в самом её конце кто-то пел песню под аккомпанемент ритмических щелчков, похожих на стук кастаньет.

— Похоже, там кто-то играет на ложках, мистер Браун, — проговорил мистер Крубер. — Я такого уже сто лет не видел.

Паддингтон не только такого не видел, но и не слышал ни о чём подобном, поэтому он с интересом озирался, пока мистер Крубер объяснял, что бывают такие люди, уличные музыканты, которые зарабатывают на жизнь, развлекая тех, кто стоит в очереди перед входом в театр или в кино и ждёт, пока откроются двери.

К сожалению, музыкант стоял за углом и его не было видно, поэтому Паддингтон, тяжело вздохнув, снова переключился на иллюминацию.

Вокруг было столько всего интересного, что прямо глаза разбегались, и ничего не хотелось пропустить, да и сама по себе иллюминация была просто загляденье. Подумав как следует, Паддингтон снял шляпу, чтобы поля не мешали смотреть, крепко взял её обеими лапами и, откинув голову назад — так было дальше видно, — торопливо зашагал по тротуару.

Через некоторое время он вернулся к реальности, столкнувшись с мистером Крубером, который стоял у входа в кинотеатр и устанавливал фотоаппарат на штативе, чтобы снять происходившее вокруг.

Паддингтон как раз очухивался от столкновения, когда, к его удивлению, дяденька, стоявший в самом начале очереди, наклонился и бросил ему в шляпу маленькую блестящую кругляшку.

— Вот, держите, — сказал он приветливо. — Счастливого Рождества.

— Спасибо большое, — откликнулся Паддингтон, не скрывая удивления. — И вам того же.

Он заглянул в шляпу, чтобы понять, что ему дали, и от удивления чуть не сел на тротуар, а глаза у него стали просто совершенно круглыми.

В шляпе лежала целая кучка монет. Приличная кучка — последняя монетка даже затерялась среди других пенни, трёхпенсовиков и шестипенсовиков; столько было монеток разного размера и достоинства, что Паддингтон сперва попробовал их сосчитать, но скоро сдался.

— В чем дело, мишка-медведь? — спросила миссис Браун, разглядев изумление на его мордочке. — Ты, похоже… — Голос её прервался, потому что она тоже заглянула в шляпу. — Господи помилуй! — Миссис Браун зажала ладонью рот — Что ты такое натворил?

— Я ничего не натворил, — честно признался Паддингтон. Всё ещё не веря своей удаче, он встряхнул шляпу; несколько шестипенсовиков и полупенсовиков выпали в дырки на боку.

— Ничего себе! — воскликнул Джонатан. — Ты что, собирал деньги с очереди?

— Они, видимо, решили, что это ты играл на ложках, — встревожилась Джуди.

— Эй, ты там, — обратился к Паддингтону дяденька, только что бросивший в шляпу монетку. — Я думал, ты музыкант.

— Музыкант? — Паддингтон бросил на дяденьку очень суровый взгляд. — Я не музыкант, я медведь!

— В таком случае давай шесть пенсов назад! — сердито потребовал дяденька. — Надо же, собирает деньги просто так!

— Ещё как собирает, — поддакнул его сосед в длинном шарфе, протискиваясь поближе. — Набрал тут целую кучу. А ну, верни мои четыре пенса!

Миссис Браун испуганно огляделась — ропот в начале очереди нарастал, и даже некоторые из стоявших довольно далеко стали показывать на них пальцами.

— Генри, сделай что-нибудь! — взмолилась она.

— Сделай что-нибудь! — повторил мистер Браун. — Да что я могу сделать?

— Между прочим, это ты придумал ехать в город смотреть на огни, — напомнила миссис Браун. — Я заранее знала, чем это кончится.

— Ничего себе! — возмутился мистер Браун. — Я-то тут при чём? — Он обернулся к очереди. — Прежде чем давать деньги, надо смотреть, кому и за что вы их даёте, — добавил он громким голосом.

— Явился тут со своей шляпой, — продолжал возмущаться дяденька в длинном шарфе.

— Ничего подобного, — вступила в разговор миссис Бёрд. — Он просто держал её перед собой. Можно подумать, медведю уже нельзя погулять по Лондону со шляпой в лапах!

— Ой, мамочки, — вздохнула Джуди, — час от часу не легче!

Она указала на хвост очереди, где, судя по всему, разгорелся ещё какой-то скандал. В центре скандала был человечек в старом плаще. В одной руке он держал абсолютно пустую шляпу, а другой грозил какой-то компании, которая, в свою очередь, тыкала пальцами в сторону Браунов.

— Полундра! Мы вляпались! — воскликнул Джонатан, когда человечек, а с ним двое рослых полицейских, явившихся на шум, зашагали в их сторону.

— Этот вот, этот! — завопил музыкант, возмущённо указывая на Паддингтона. — Тут честный человек пытается заработать на кусок хлеба к Рождеству, и что же? Является этот со своей шляпой и прикарманивает все мои деньги.

Первый полицейский вытащил блокнот.

— Ты откуда будешь, медведь? — спросил он строго.

— Из Перу, — честно ответил Паддингтон. — Из Дремучего Перу.

— Из дома тридцать два, улица Виндзорский Сад, — перебила его миссис Браун.

Полицейский посмотрел на них по очереди.

— Без определённого места жительства, — произнёс он внушительно и облизал карандаш.

— Как это без определённого места жительства? — вступилась миссис Бёрд. Она взяла зонтик наперевес и грозно глянула на полицейского. — Чтоб вы знали, у этого медведя самое что ни на есть определённое место жительства, причём с тех самых пор, как он приехал в эту страну!

Второй полицейский опасливо покосился на зонтик миссис Бёрд, потом на остальных Браунов.

— Не похожи они на щипачей, которые чистят очереди, — сказал он, обращаясь к коллеге.

— Чистят очереди! — с негодованием повторил мистер Браун. — Уж будьте уверены, никакие очереди мы не чистим. Мы приехали показать этому юному медведю рождественскую иллюминацию.

— А мои денежки? — тут же вмешался музыкант. — Как это они оказались в его шляпе?

— Этот медведь далеко пойдёт! — проорал дяденька в шарфе. — Сцапал мои четыре пенса, и готово дело!

— Этот медведь, безусловно, ничего не цапал, — сказал мистер Крубер, подходя поближе. — Я всё видел через видоискатель.

— Видите ли, инспектор, я как раз делал снимок, — продолжал он, обращаясь к первому полицейскому. — И я твёрдо убеждён, что, когда его проявят, станет совершенно ясно: этот юный медведь ни в чём не виноват.

Мистер Крубер, судя по всему, собирался объяснить всё гораздо подробнее, но тут, ко всеобщему облегчению, служащий распахнул двери кинотеатра и очередь поползла внутрь.

— Разговоры разговорами, — не унимался музыкант, — но вы всё-таки верните мои денежки. Они прослушали два хоровых номера из «Рудольфа, красноносого оленя» в моём виртуозном исполнении, — продолжал он плаксивым голосом, — и что же, всё впустую?

Очередь наконец втянулась в кинотеатр, зеваки начали расходиться, первый полицейский спрятал свой блокнот.

— Лично я считаю, — сказал он своему коллеге перед тем, как уйти, — что, если наш косолапый приятель отдаст собранные деньги законному владельцу, все будут довольны, и делу конец. Ты над этим подумай хорошенько, — добавил он, обращаясь к Паддингтону, — потому что, если, когда мы вернёмся, некоторые будут по-прежнему тут толкаться, мы можем заподозрить их в нарушении общественного порядка.

Паддингтон поблагодарил полицейского за мудрый совет и начал торопливо перекладывать содержимое своей шляпы в шляпу музыканта.

Из шляпы хлынул целый дождь серебряной и медной мелочи, и, глядя на него, Паддингтон всё сильнее и сильнее расстраивался. Трудно было сказать, сколько именно он собрал, но не оставалось никакого сомнения, что примерно столько им с Джонатаном и Джуди требовалось для рождественского праздника в детской больнице.

— Знать не знаю ни про какие медвежьи праздники, — буркнул музыкант, когда Паддингтон объяснил, на что собирается потратить деньги. — У меня свои праздники на носу, я о них и забочусь.

— Да ладно, Паддингтон. — Джуди ободряюще пожала ему лапу. — Мы и так много собрали. Кто знает, может, ещё что-нибудь подвернётся.

— Ну вот что, — сказал музыкант, подметив выражение Паддингтоновой мордочки. — Давайте-ка я вам на прощание сыграю на ложках. Глядишь, и повеселеете.

Он поднял руки и уже готов был заиграть, но тут мистер Крубер, очень внимательно слушавший весь разговор, вдруг, ко всеобщему удивлению, шагнул поближе.

— Позволите мне взглянуть на ваши ложки? — спросил он.

— Чего ж нет, — согласился музыкант, передавая их из рук в руки. — Неужто вы тоже на них играете?

Мистер Крубер покачал головой, вытащил из кармана маленькую лупу и подошёл к ближайшему фонарю, чтобы рассмотреть ложки повнимательнее.

— Знаете что, — сказал он, — а ведь это, похоже, довольно ценная вещь. Весьма приличное серебро Георгианской эпохи.

— Да вы что! — изумился музыкант, уставившись на мистера Крубера с открытым ртом. — Мои ложки?

— У меня к вам предложение, — перебил его мистер Крубер и махнул рукой, показывая, что дальше говорить не надо. — Я готов заплатить пять фунтов за эти ложки, если вы позволите мистеру Брауну оставить себе ваши деньги. В конце концов, это ведь и его заработок, пусть даже и совершенно случайный.

— Пять фунтов! — поразился музыкант, уставившись на бумажник мистера Крубера. — За эти-то ложки? Ну вы даёте, сэр. Да за такие деньги можете забрать и мою шляпу в придачу.

— Нет, большое спасибо, — решительно вмешалась миссис Браун. Мало ей было Падцингтоновой шляпы со всеми её дырками, а шляпа музыканта, насколько она разобрала со своего места, была ничем не лучше, вот разве что мармеладных пятен на ней не просматривалось.

— Послушайте-ка, приятель, — начал приободрившийся музыкант, когда получил от мистера Крубера в обмен на ложки пятифунтовую банкноту и начал перекладывать деньги обратно в Паддингтонову шляпу, — там, где я брал эти ложки, ещё есть. Если хотите…

Мистер Крубер бросил на него многозначительный взгляд.

— Благодарю вас, — сказал он твёрдо. — Но этих двух мне вполне достаточно.

Через несколько минут, попрощавшись с совершенно ошарашенным музыкантом, Брауны пошли дальше, причем Паддингтон старался держаться подальше от всех прохожих.

— Ну, — сказал мистер Браун, — я так до конца и не понял, что там произошло, но, похоже, закончилось всё ко всеобщему удовольствию.

— Тридцать семь шиллингов и четыре с половиной пенса! — воскликнул Джонатан через некоторое время, пересчитав все монетки. — Этого нам за глаза хватит. То-то они в больнице обрадуются!

— Я не знала, что вы собираете деньги на детский праздник, — покачала головой миссис Браун. — Надо было нам сказать. Мы бы тоже приняли участие.

— Это всё Паддингтон придумал, — объяснила Джуди, пожимая лапу, за которую держала медвежонка. — А кроме того, если бы вы дали нам денег, это было бы не то. Просто совсем не то.

Мистер Браун повернулся к мистеру Круберу.

— Надо же, как вы ловко приметили эти ложки, — поразился он. — Просто удивительно, какие иногда вещи случаются.

— Чрезвычайно удивительно, — откликнулся мистер Крубер, которого вдруг очень заинтересовали украшения высоко над головой.

Одна только миссис Бёрд обратила внимание, как блеснули его глаза — примерно такой же блеск она подметила, когда он рассчитывался с музыкантом, — и в голове у неё возникли некоторые сомнения, после чего она благоразумно рассудила, что самое время сменить тему.

— Смотрите-ка, — сказала она, указывая вперёд, — вон она, ёлка на Трафальгарской площади. Если поторопимся, услышим, как поют рождественские песни.

Мистер Браун потянул носом.

— У меня есть другое предложение, — сказал он. — Похоже, пахнет жареными каштанами.

Паддингтон облизнулся. Он не так уж давно пил чай, но после всех волнений у него разыгрался аппетит.

— Жареные каштаны, мистер Браун? — воскликнул он. — Я, кажется, никогда ещё их не пробовал!

Брауны так и застыли на месте и второй раз за день с изумлением уставились на Паддингтона.

— Ты никогда не пробовал жареных каштанов? — повторил мистер Браун.

Паддингтон покачал головой.

— Никогда в жизни, — сказал он твёрдо.

— Ну, это мы сейчас исправим, — пообещал мистер Браун, подводя всё семейство к маленькой жаровне, стоявшей на тротуаре. — Семь больших порций, пожалуйста, — попросил он у продавца.

— Как удачно, что я захватил фотоаппарат, — порадовался мистер Крубер. — Целых два события впервые в жизни, — продолжал он, расставляя штатив, — иллюминация, а теперь ещё и каштаны. Придётся сделать несколько дополнительных отпечатков, мистер Браун, и послать их в Перу тёте Люси. Полагаю, ей будет очень интересно.

Паддингтон от души, хотя и не очень внятно, поблагодарил своего друга — рот у него был набит каштанами. Вдалеке, за площадью, он видел празднично украшенную торговую часть Лондона, а прямо перед ним стояла огромная ёлка, сиявшая мириадами ярких фонариков, и откуда-то доносились голоса, которые пели рождественские песни. Какой замечательный вечер, подумал Паддингтон, как замечательно, что впереди Рождество и что их приключение закончилось таким удачным образом.

— У вас плохо получается поставить выдержку, мистер Крубер? — спросил он с надеждой, добравшись до дна пакетика с каштанами.

Мистер Крубер посмотрел на него с удивлением.

— Я просто подумал, — заторопился Паддингтон, не дав ему ответить, и многозначительно посмотрел на жаровню, — что, может быть, мне стоит съесть ещё пакетик каштанов, так, на всякий случай?

— Вот уж что я про медведей скажу точно, — заявила миссис Бёрд, присоединяясь к общему хохоту, — так это что они ничего не оставляют на волю случая.

Мистер Браун полез в карман.

— В данном случае я совершенно с ними согласен, — проговорил он, и все дружно закивали. — Пожалуйста, ещё семь пакетиков!